Теперь в жизни Памеллы наступило долгожданное время отдыха.

Разумеется, она ходила на работу, тем более что уже начался новый учебный год, но подразумевалось другое. Отдых иного рода — душевный. Отныне Памелла могла позволить себе расслабиться и насладиться плодами своих трудов.

Нужно сказать, она предавалась этому с удовольствием. Вот и сегодня ее ждал один из череды недавно вошедших в привычку спокойных тихих вечеров, когда можно почитать или посмотреть телевизор. А еще Памелла сочиняла стихи, но про это ее хобби мало кто знал.

Поднимаясь по ступенькам крыльца, она вдруг услыхала идущий сверху отдаленный механический шум, заставивший ее остановиться и взглянуть на небо. Рокот быстро приближался, только трудно было определить, с какой стороны. Памелла посмотрела направо, затем налево, и тут прямо из-за крыши ее коттеджа вылетел вертолет. Он пронесся над двором и, описав полукруг, умчался в сторону города.

Что это они разлетались? — подумала Памелла. И вчера было то же самое, и позавчера… Может, егерь осматривает парковую зону?

Неподалеку от деревни начиналась занимающая более двадцати гектаров территория, которую многие называли садами. Ближе к Кардиффу действительно находились площади, возделываемые садоводами, но сохранились и участки нетронутой природы. Эти места любили и горожане, и туристы. Впрочем, обе категории предпочитали отдыхать именно в облагороженной части обширного парка.

Памелла тоже несколько раз посещала сады — устраивала пешие экскурсии для своих учеников. Ближе к деревне находились места с естественным ландшафтом и широкими лугами, где ребятишки могли порезвиться вдоволь.

Проводив взглядом вертолет, она шагнула в дом и закрыла за собой дверь: вечерело, а вход не был защищен москитной сеткой.

Сменив рабочую одежду на домашнюю, Памелла отправилась на кухню. Там вымыла и поставила на плиту две небольшие картофелины. Пока они варились, Памелла принялась нарезать салат из помидоров, выращенных — что являлось для нее предметом особой гордости — на грядках собственного огорода.

Когда картошка сварилась, Памелла очистила ее от кожуры, выложила на тарелку и нарубила на кусочки. Затем добавила тушенную с морковью, луком и зеленью говядину.

Наконец она сходила в гостиную за книжкой, которую сейчас читала, и поместила ее на специальной подставке перед тарелкой. Привычка читать за едой появилась у нее еще в детстве, и как мать ни билась, так и не смогла отучить от этого свое чадо. Разумеется, когда кроме Памеллы за столом находился кто-нибудь еще, она не позволяла себе предаваться любимому занятию — в конце концов, это было бы просто неприлично, — но, ужиная в одиночестве, не могла отказаться от подобного удовольствия.

Сейчас перед Памеллой стояла прекрасно иллюстрированная «Алиса в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла. Подобный выбор мог бы показаться кому-то странным, однако для Памеллы он был вполне естественным, даже несмотря на то, что это произведение она и прежде читала неоднократно. Причем оно не только ей не надоедало, но, напротив, вновь и вновь приводило в восторг. К тому же она до сих пор находила в нем интересные или забавные детали, на которые не обратила внимания ранее.

Впрочем, Памелла читала про приключения Алисы не только ради собственного удовольствия, но также из профессиональных соображений: ей нужно было подобрать своим ученикам книгу для внеклассного чтения.

Закончив ужинать, Памелла захлопнула и «Алису». Несколько мгновений она сидела, рассматривая рисунок на обложке и пытаясь разобраться в своих чувствах. Эта книга вызывала у нее смутные ассоциации с чем-то грустным. Вернее, даже не сама книга, а именно обложка.

Памелла нахмурилась, потому что неожиданно возникшие у нее ощущения входили в диссонанс с чудесным настроением нынешнего вечера.

Что бы это могло быть? — размышляла она. Ведь еще несколько минут назад ничего не было. Я спокойно дочитала историю, закрыла книгу… и тут возникла эта неясная тревога. И главное, непонятно, на чем она основана.

Памелла еще раз внимательно вгляделась в изображение миловидной девчушки, беседующей с расположившейся на шляпке гриба гусеницей.

Ни единой зацепки. Даже намека никакого. А между тем ощущение дискомфорта не исчезает.

Сполоснув посуду, Памелла поставила ее в шкаф, затем подошла к столу, чтобы смахнуть щеткой крошки. И вновь посмотрела на книгу, которая сейчас лежала «вверх ногами». Взгляд Памеллы остановился на черных башмачках и аккуратных белых носочках нарисованной Алисы. И на зеленой траве, в которой та стояла.

Это сочетание и именно в таком положении неожиданно помогло Памелле сообразить, откуда происходит ее беспокойство. Но, определив его истоки, она еще больше расстроилась. И причина на то была: ведь именно эти, потревоженные внезапными ассоциациями мысли она и старалась загнать в самый дальний угол сознания!

Из-за истории, с которой все это было связано, Памелла и приняла окончательное решение покинуть Кардифф и поселиться в деревне Брэмдейл. Ей хотелось поскорее убраться из мест, окрашенных болезненными для нее воспоминаниями.

Ну вот, пожалуйста! Называется, выбрала книжку для внеклассного чтения, подумала Памелла, в сердцах бросив щетку в ящичек кухонной тумбы и задвинув его с излишне громким стуком.

Затем, захватив злополучный томик, направилась в гостиную и вернула его на место, в книжный шкаф. Некоторое время она стояла, сверля книгу сердитым взглядом, но вскоре ей стало даже неловко за внезапный всплеск эмоций.

Что это я, в самом деле? — мелькнуло в ее мозгу. Разве можно так распускаться! Чем виноват Льюис Кэрролл, что обложка написанной им книги пробуждает у меня ассоциации с событиями двухлетней давности? И ребята мои ни при чем. Что же им теперь «Алису» из-за меня не читать?

Памелла вновь сняла книгу с полки и двинулась по лестнице в свой кабинет. Там, на краю рабочего стола лежал кейс, с которым она ходила на работу. Открыв его, Памелла положила томик внутрь и вздохнула.

Если бы Эрик не повел себя тогда так… некрасиво, у меня не было бы причин злиться на ни в чем не повинную книжку, хоть она и очень некстати подвернулась мне на глаза, когда… Она шмыгнула носом.

Однако это действие не сумело остановить влагу, которой быстро наполнились ее глаза.

Ох, что-то я сегодня расклеилась, подумала она, промокая слезы тыльной стороной ладони. Все, довольно! Про Эрика давно пора забыть. У него своя жизнь, у меня своя. И точка.

Памелла села за письменный стол и включила компьютер. Пока тот загружался, она смотрела в окно, на быстро темнеющий небосвод. Потом открыла почтовый ящик, чтобы проверить, не прислал ли кто весточку. Памелла поддерживала переписку с несколькими бывшими сокурсницами. Вскоре она получила подтверждение, что связь с сервером установлена. Однако стоило ей подвести курсор к окошку «Доставка почты», как раздался стук во входную дверь.

От неожиданности Памелла вздрогнула. И удивилась, потому что нынче вечером никого не ждала.

Кто бы это может быть? — озабоченно подумала она, поспешно спускаясь по лестнице и направляясь в прихожую. По дороге щелкнула выключателем, чтобы загорелась лампа над крыльцом.

Отворив дверь, Памелла увидела Риччи Эвертона, владельца лавки, где продавалась разного рода утварь для сада и огорода, а также некоторые сельскохозяйственные механизмы. Кроме того, при магазинчике находилась мастерская для ремонта мелкой техники. Риччи жил неподалеку от школы, а его дочь Лиззи была ученицей Памеллы. До сих пор он никогда сюда не заходил.

— Привет, — сказал Риччи, когда Памелла появилась на пороге. — Не помешал?

— Нет, — удивленно протянула она, спрашивая себя, что это Риччи понадобилось в такую пору.

Словно сообразив, о чем Памелла думает, тот поспешно произнес:

— Просто я шел мимо…

Последовала пауза, заставившая Памеллу удивиться еще больше. У них с Риччи были вовсе не такие отношения, чтобы он мог запросто заглянуть к ней вечером на огонек. Собственно, до сих пор они в основном встречались в школе, куда Риччи время от времени заходил, чтобы побеседовать об успехах Лиззи.

На Памеллу он производил впечатление человека уравновешенного, всегда был аккуратно одет и причесан. Между тем ему приходилось в одиночку воспитывать дочь, так как его жена года три назад скончалась от скоротечно развившейся саркомы.

Но все равно Памелла не представляла себе, что могло привести Риччи к порогу ее дома, тем более вечером.

— …и увидел, что калитка у тебя распахнута настежь, — продолжил он, видимо сообразив, что необходимо развить мысль.

— В самом деле? — вскинула Памелла бровь.

Риччи кивнул.

— Да. Вот я и подумал: не худо бы сообщить тебе об этом. А заодно и проверить на всякий случай, все ли у тебя в порядке. Подошел к дому, увидел свет, ну и решил постучать.

Памелла вежливо улыбнулась.

— Благодарю за заботу. — Чуть помедлив, она добавила: — Не знаю, почему калитка оказалась открытой. Сегодня воскресенье, я никуда не выходила.

Риччи пожал плечами.

— Наверное, к тебе кто-нибудь заглянул.

— Нет, никого не было. Хотя… Может, Дэниел не потрудился закрыть за собой калитку. — Речь шла о парнишке-почтальоне.

— Вряд ли, — покачал головой Риччи. — Зачем Дэниелу заходить к тебе? Ведь обычно он швыряет газеты во двор, не слезая с велосипеда.

— Верно… Впрочем, какая разница? — вновь улыбнулась Памелла, изо всех сил стараясь скрыть нетерпение. — Ведь уходя, ты закроешь калитку?

Судя по всему, Риччи понял намек, однако по его лицу было заметно, что он был бы рад задержаться еще на некоторое время. Вместе с тем в его глазах промелькнуло выражение, изрядно озадачившее Памеллу. Произошло это, когда Риччи украдкой скользнул взглядом по ее домашнему халатику. В следующее мгновение он едва заметно улыбнулся, как показалось Памелле, с нежностью. Именно это обстоятельство и обескуражило ее.

С чего бы Риччи испытывать нежность к учительнице своего ребенка? Уважение — еще понятно, но нежность?..

— Э-э… ты хотел еще что-то сказать? — неуверенно спросила она.

Риччи посмотрел прямо ей в лицо и задержал взгляд. По мнению Памеллы, дольше, чем следовало. Она вдруг вновь почувствовала себя неловко — второй раз за нынешний вечер.

Сунув руки в карманы халата, Памелла качнулась с пятки на носок — раз, потом другой, а Риччи все смотрел на нее. И только когда она начала краснеть, он наконец произнес:

— Лишь то, что ты чудесно выглядишь.

Памелла вспыхнула. Только сейчас она сообразила, что Риччи любуется ею. Нельзя сказать, что комплимент был ей неприятен… просто как-то странно было слышать его из уст отца собственной ученицы.

— Спасибо, — смущенно проронила она.

Риччи усмехнулся.

— Не стоит благодарить. Это чистая правда. И я рад, что могу сказать ее тебе.

Они немного помолчали. Памелла не представляла, что тут можно ответить, а Риччи, похоже, просто приятно было стоять рядом с ней.

— Ну, я, пожалуй, пойду, — в конце концов негромко произнес он, будто извиняясь.

— Да! — с готовностью подхватила Памелла. И тут же смутилась еще больше, потому что своим тоном слишком явно выказала желание остаться в одиночестве. — То есть я хотела сказать, мне тоже нужно вернуться в дом. У меня там компьютер включен, и капают деньги за Интернет.

Риччи нахмурился.

— Ох, что же ты сразу не сказала! Извини. Ухожу! Спокойной ночи… — Последние слова он произнес на ходу и вскоре скрылся за кустами сирени.

Поворачиваясь, чтобы удалиться в дом, Памелла услыхала щелчок находящегося на калитке простенького замка. Риччи был человеком слова: сказал, что закроет калитку, и выполнил обещание. Это еще раз подтверждает его надежность, вдруг почему-то подумала Памелла.

Она повернула рукоятку дверного замка и направилась к компьютеру. Усевшись за стол, Памелла наконец-то щелкнула мышкой по окошку «Доставка почты». Она немного подождала, пока шли письма, зато была вознаграждена тремя весточками от подружек, которые жили в разных концах страны.

Отключившись от сервера, Памелла сразу же принялась писать ответные послания. На некоторое время это отвлекло ее от размышлений о странностях нынешнего вечера.

Когда письма были написаны и отправлены по электронной почте, Памелла взглянула на цифры в нижнем правом углу экрана монитора и увидела, что уже четверть десятого. А ведь ей завтра предстояло рано подняться: начиналась новая трудовая неделя.

Пора отправляться в постель, подумала Памелла. Недоставало еще проспать. Хорошенький пример я подам своим ученикам, если явлюсь в школу позже них!

Поднявшись в свою спальню — всего на втором этаже было две комнаты — и быстро приняв душ, она накинула ночную сорочку и улеглась под одеяло. Еще совсем недавно Памелла спала под простыней, но с некоторых пор предпочитала укутываться потеплее. Вечера становились прохладными, однако ей не хотелось так рано включать отопление.

Погасив висящее в изголовье кровати бра, Памелла глубоко вздохнула и закрыла глаза. Некоторое время она лежала, согреваясь и ни о чем не думая. Все в ней приходило в спокойное состояние, и это ощущение было очень приятно.

Вообще, Памелле нравилось засыпать в своем коттедже. Даже когда здесь еще шел косметический ремонт и в гостиной, а также во второй верхней комнате со стен свисали содранные лоскуты старых обоев, она испытывала особое удовольствие от мысли, что ложится спать в собственном доме. Тем более что облюбованное для спальни помещение Памелла велела рабочим привести в порядок в первую очередь.

Но те дни давно были позади. Сейчас она просто любила лежать, как сейчас, с закрытыми глазами, прислушиваясь к шелесту ветерка в листве окружающих дом плодовых деревьев — одних только яблонь в саду было пять сортов. Весной начиналось цветение, и снаружи — Памелле нравилось спать с распахнутым окном — в спальню лились сказочные ароматы. А сейчас стояла ранняя осень, поэтому кроме обычных ночных шорохов порой доносился глухой стук: то тут, то там падали с веток на землю созревшие плоды.

Когда раздался очередной такой звук, Памелла улыбнулась, не открывая глаз, и вновь сладко вздохнула.

Смешной этот Риччи Эвертон, неспешно проплыло в ее голове. Комплимент мне сказал… Кажется, я ему нравлюсь. Не поленился зайти сообщить, что у меня калитка открыта. Хотя, казалось бы, какое ему дело? Впрочем, здесь жизнь совсем не такая, как в городе. Все друг друга знают, взаимопомощь тут в обычае, и то, что я воспринимаю как нечто особенное, для деревенских обыкновенное дело.

Вот и присмотрись повнимательнее к Риччи! — вкрался в ее мысли шепот подсознания. Парень-то надежный, сама видишь. И приятный во всех отношениях. А что старше тебя на добрый десяток лет и вдобавок с ребенком, так то не беда. Ты детей любишь. И к Лиззи привыкнешь. А она к тебе. Да вы и так уже неплохо изучили друг друга. Будешь ей вместо матери. Ведь наверняка девчонке нелегко: отец хоть родной, а все ж мужчина. Даже поговорить с ним откровенно нельзя на некоторые темы. Вернее, не то чтобы нельзя, а просто неловко.

Незачем мне к нему приглядываться, возразила Памелла. Если я нравлюсь Риччи, это еще ничего не означает. Он мне чем-то симпатичен, не спорю, однако это очень далеко от влюбленности. Не говоря уже о любви. А выходить без нее замуж… Нет уж, увольте. Я представляю себе брак по-другому. С взаимными чувствами и все такое. Иначе получается какой-то меркантильный подход к делу.

Эк, хватила! — последовал ответ. Не стоит сгущать краски. Ведь человек-то хороший. И потом, как говорится, стерпится — слюбится. Будешь женой лавочника — милое дело! Стабильный средний достаток семье обеспечен. Ты теперь деревенская жительница, так что и существование свое должна определять соответственно. Родишь Риччи ребеночка, вместе с Лиззи будет двое, и заживете себе счастливо в любви и благополучии…

Памелла открыла глаза.

Это что за новое наваждение? — мелькнуло в ее мозгу. Еще сегодня утром я даже не думала про Риччи, а сейчас он не идет у меня из головы. Не порождены ли эти мысли воспоминаниями об Эрике?

Тут она крепко зажмурилась и даже предприняла попытку натянуть на голову одеяло.

Нет-нет! Про Эрика никаких воспоминаний! Я запрещаю. Запрещаю…

Кому? — прокатился в ее голове негромкий смешок. Себе? Напрасные старания. Больше двух лет уже прошло, а ты все никак не избавишься от былой любви. Глупышка, Эрик давно тебя забыл.

Памелла шмыгнула носом. Спорить было бессмысленно. Вдобавок себе дороже. Все равно что сунуть палку в муравейник — его обитатели непременно выползут наружу. Так и с воспоминаниями о прошлом. Только начни — и им конца-края не будет. До утра не уснешь.

К тому же размышлять о том, забыл Эрик ее или нет, было бесполезно хотя бы потому, что она сама категорически запретила своим родителям сообщать ему о своем нынешнем месте жительства. Ведь после того безобразного поступка она вычеркнула его из своей памяти.

Ох-ох, не смеши меня! — вновь раздалось в ее мозгу. Кого ты хочешь обмануть? Говоришь, вычеркнула, а сама только про Эрика и думаешь. Разве не так?

Нет, мысленно возразила Памелла.

И это была правда. В какой-то степени ей действительно удалось избавиться от постоянных размышлений о том, как все могло бы чудесно сложиться, если бы Эрик был ответственным по отношению к ней и менее одержимым своим увлечением. В значительной степени подобные мысли были вытеснены заботами по обустройству дома, работами в саду и иными каждодневными делами.

Однако сейчас все это осталось позади, коттедж был приведен в порядок и выглядел как игрушка. Сад Памелла очистила от залежей растительного мусора, затем под любезным руководством соседки, миссис Хэттер, произвела обрезку ветвей, где было необходимо, и возделала грядки на участке, выделенном под огород. А недавно у нее даже сарай обновился!

К несчастью, все это означало, что забот у Памеллы поубавилось и теперь она могла думать о том, на что прежде не хватало времени.

Получается, мне вновь придется бороться с собой? — удрученно подумала она. А я уж было обрадовалась, что у меня началась новая жизнь!

Вот и не упрямься, дорогуша, обрати внимание на Риччи, тут же вступил в разговор ее невидимый собеседник. Это поможет тебе Окончательно забыть Эрика со всеми его странностями. В отличие от него Риччи парень без затей. И жить с ним будет просто и приятно. Ведь должна же когда-то осуществиться третья твоя мечта!

Речь шла о последнем заветном, хоть и отнюдь не оригинальном желании Памеллы: выйти замуж за любимого человека и обзавестись детишками.

Ох, хорошо бы… Она вздохнула. Только в мечтах о будущем я никогда не видела себя супругой деревенского лавочника.

Ну да, как же, понимаем! Тебе принца подавай. Или рыцаря в грохочущих доспехах. То есть в сияющих, прошу прощения. Впрочем, шума наверняка от любых хватает. И потом, скажу тебе одну вещь: чтобы доспехи сияли, их нужно хорошенько чистить. Поэтому твой рыцарь только тем и будет заниматься, что драить свои железяки, а на тебя у него попросту не останется времени. Улавливаешь мысль? Нет? Хорошо, намекаю прозрачнее: у тебя уже был один такой, не рыцарь правда, но все равно одержимый желанием привести доспехи в идеальное состояние. Понимаешь, про кого речь? Да-да, про Эрика. Разумеется, «доспехи» в данном случае образное выражение, но суть от этого не меняется. Все равно он тебя на них променял, уж прости, что напоминаю. А Риччи совсем другое дело. Ему знакома боль утраты. Только представь себе: жил человек с женой и ребенком, строил планы, а потом в одночасье всего лишился. Дочка-то у него, к счастью, осталась, но будущее, которое он видел в мечтах, развеялось как сон. А теперь, как ты думаешь, станет он беречь вторую супругу? Еще как! И беречь, и холить, и лелеять. Всю жизнь на руках будет носить, кофе в постель подавать и даже большую часть работы по дому возьмет на себя — помяни мое слово!

Может, и так, соглашалась Памелла. — За исключением маленькой закавыки: я его не люблю.

А кого любишь? Эрика?

У-у! Она со стоном повернулась на бок и свернулась калачиком, будто эта поза способна была помочь прекратить затянувшийся диалог с собой.

Нет! К Эрику у меня тоже иссякли эмоции.

Так это же замечательно! — не умолкал голос ее подсознания. Значит, твоя душа свободна для нового чувства. Конечно, в один день оно не возникнет, но со временем…

Не выдержав, Памелла откинула одеяло, села на кровати и открыла ящичек тумбочки. Среди прочего здесь находилась пластмассовая коробка с медикаментами. Порывшись в ней, Памелла извлекла пластиковый флакон с патентованным снотворным. Она уже не помнила, когда последний раз пользовалась этими таблетками, однако сейчас чувствовала, что без их помощи не уснет. Идти же на работу разбитой не хотелось.

Проглотив таблетку и запив водой из стакана, который, перед тем как лечь в постель, всегда наполняла и ставила на тумбочку, Памелла вновь попыталась уснуть. Чтобы череда навязчивых мыслей не потянулась вновь, она представила себе прыгающих через забор баранов и стала их считать. Нехитрая уловка удалась: не прошло и десяти минут, как Памеллу наконец сморил сон.