Алекса смотрелась в маленькое, серебристое ручное зеркальце, сделанное ею из металлического лома, подобранного на станции. Абдрелики терпеть не могли зеркал. Они видели самих себя в воде. Алекса не знала, считают ли абдрелики себя безобразными. Иногда ее осеняли догадки – вероятно, их ненависть к зеркалам вызвана тем, что отражение хищника может вспугнуть добычу. Вначале она хотела сделать кинжал, но такое оружие не было бы достаточно острым, чтобы пронзить толстую шкуру абдреликов, к тому же оно должно было иметь внушительные размеры, и тогда его будет трудно спрятать. Поэтому в конце концов Алекса сделала себе зеркальце.

Она отвела со лба кудряшки и улеглась на кровать. В каюте места было немногим больше, чем в склепе. На орбитальной станции поднялась суматоха – возвращался ГНаск. Вскоре он должен был прибыть, но снова уехать, поскольку постоянно курсировал между станцией и Скорбью. Станция зависла на внешней, отдаленной орбите планеты. Повернувшись к экрану в каюте, Алекса видела вести со Скорби, ей удалось даже поймать обрывочные сообщения о дебатах в Союзе, переданные по второму каналу, но ни Союз, ни дебаты в нем не интересовали девушку. Оба они чего-то ждали – и Алекса, и ГНаск, только в отличие от нее абдрелик имел представление о том, чего ждет.

Она подозревала, что абдрелик готовится нанести удар – такой, какой был бы непозволительным на Скорби, где приходилось соблюдать нейтралитет. Орбитальная станция была расположена неподалеку от планеты, но все же оставалась вне досягаемости планетарных вооруженных сил. Но что это за удар, куда он будет нанесен и почему – Алекса не знала.

Все чаще она думала о Чо. Она знала, что об этой планете постоянно размышляет ГНаск – раньше или позже его удар обрушится на нее.

Она небрежно уронила зеркальце на покрытый ковром пол. Оно упало с глухим стуком.

Такие дни становились для нее самыми тяжкими – вот и сейчас Алекса страдала от беспросветного одиночества, будучи покинутой и собственным народом, и абдреликами, к тому же находясь в разладе с самой собой. Но, слава Богу, подобные дни бывали все реже и реже, по мере того, как Алекса погружалась в бездну голода и хищнических желаний. И все же они наступали, и тогда Алекса пребывала в отчаянии.

Где Беван, который любил ее, несмотря ни на что? Где Рэнд, спасительный маяк для них обоих? Неужели кто-то из них еще существует на свете?

Смогут ли они когда-нибудь встретиться? Можно ли хотя бы надеяться на это?

Слезинка образовалась у нее в уголке глаза и покатилась по теплой щеке. Горячая соленая влага постепенно остывала. За первой слезой выступила вторая, затем третья, и вдруг плач прекратился. Алексе было больше нечем оплакивать себя и своих друзей.

Какое-то время она лежала неподвижно, затем обернулась и увидела сигнал, вспыхивающий на пульте каюты. Алекса поспешно села и вытерла лицо. Оправив одежду, она подошла к двери, ожидая, пока не появится сигнал вызова.

Она узнала командира флота, ррРаска, и приветствовала его легкой улыбкой, зная, как это раздражает абдреликов, которые почти не понимают языка человеческих гримас. Встав рядом с ГНаском, она ждала. На голом плече абдрелика восседал тарш. Он неуклюже завозился при виде ее и уставился глазами-стебельками. Интересно, узнал ли он ее как тело, в которое когда-то проникал? Встрепенувшись, тарш начал вылизывать крохотные, неразличимые грибки и бактерии из складок кожи абдрелика.

Оба абдрелика разговаривали на родном языке, состоящим из отдельных восклицаний и скрежещущих звуков. Закончив, ГНаск обернулся к Алексе.

– Думаю, ты останешься довольна.

Как всегда, Алекса удивилась, чем он готов порадовать ее. Разве довольный шпион лучше, чем унылый? И если он постоянно обнадеживает ее предстоящими делами, почему до сих пор медлит?

Алекса напустила на лицо выражение раздумья, и пробормотала:

– Чем?

– Наши союзники ронины только что привезли нам ценный груз. Сейчас его стерилизуют. Через несколько минут все будет готово. Но это еще не все хорошие новости. Кроме того, мы перехватили нешифрованное сообщение – в сущности, просто подслушали его.

Алекса терпеливо ждала. ГНаск отер губы тыльной стороной лиловой ладони.

– Наследник Паншинеа исчез.

– И что же это значит?

– Последствия могут быть самыми разными. Как минимум – беспорядки на планете, настоящий хаос… – ГНаск взглянул на ррРаска и довольно зарычал. – Как ты думаешь?

– Думаю, нам надо быть наготове и ждать.

– Отлично.

– Но к чему нам готовиться?

ГНаск взял ее жесткой ладонью за запястье.

– Мы входим в совет безопасности Союза. Наша работа – помогать, когда ситуация выходит из-под контроля. Мы будем готовы отправиться на Чо в любой момент.

Алекса не знала, чему тут радоваться.

– Но где вы возьмете пилотов?

ГНаск усмехнулся еще шире, обнажая плотные клыки.

– Нам нужен только один… и, похоже, то, что нам необходимо, сейчас проходит стерилизацию.

ррРаск зашевелился в ответ на жест посланника, уходя с проворством, удивительным для такого громадного существа.

Алекса стояла, онемев. В лучшие времена она бы все давно узнала и поняла – вероятно, даже предчувствовала бы заранее планы ГНаска. А теперь она ощущала только смятение.

В стене открылась дверь. Она услышала визг и скрип колес каталки, которую ввозил в дверь ррРаск. Лежащее на каталке существо вертелось, дергалось и напевало.

Алекса изумилась еще сильнее, когда ррРаск подвез каталку к ним. ГНаск подошел и склонился над ней, а потом перевел взгляд на ррРаска.

– Удалось подтвердить сведения ронинов?

– Да, ваша честь. Это несомненно. Мы проверили запись курса капсулы.

ГНаск издал утробный хохот.

– Хорошо, просто отлично. Иди сюда, Алекса. По-моему, ты знаешь нашего пилота. Он пересек Хаос, улетая с Аризара. Тезарианское устройство в капсуле работало вовсю. Вряд ли это путешествие было случайным. Подойди, посмотри сама.

Поежившись в тени, отбрасываемой абдреликом, Алекса почувствовала внезапное нежелание приближаться к каталке, поскольку лежащий на ней продолжал хихикать и напевать. Она не шевелилась. ГНаск дотянулся до нее и подтащил поближе.

– Смотри!

Ее сердце подпрыгнуло. Неужели она умерла и не знает об этом, неужели абдрелик нанес смертельный удар? Она глубоко вздохнула и почувствовала, как ледяной холод растекается по ее телу, ибо узнала существо, лежащее на тележке. Беван был грязным, потным, его волосы слиплись, а лицо осунулось так, как будто это был труп только каким-то чудом продолжавший дышать. Беван перекатился на бок и взглянул на нее.

Он испустил длинный, повизгивающий смешок. Глаза закатились в орбитах, и человек застыл.

Ноги Алексы подкосились, и она стала медленно оседать, но ее мозг оставался ясным. Беван жив!

Болен, но жив. Как, черт побери, он ухитрился добраться сюда через Хаос?

– Палатон! – перепуганный голос Рэнда эхом отразился от стен, и от вибрации бесчисленные пылинки поднялись над полом, закружившись перед его лицом.

– Лучше не шуми, – отозвался невидимый чоя. Судя по звуку, он находился всего в двух шагах.

Рэнд заставил себя расслабиться и шагнул вперед, пытаясь дотянуться до своего спутника.

– Ты исчез.

– Но ненадолго, – из клубов пыли выступил огромный роговой гребень, венчающий овальное лицо Палатона. Странно, но остального тела Рэнду не удалось разглядеть. Впечатление было жутким и пугающим. Показалась рука. – Пойдем.

Рэнд шагнул в облако, чувствуя прилив свежего воздуха, смешивающегося со старым и затхлым. Он ощутил странное возбуждение, волоски на его руках зашевелились.

– Световое и звуковое поле, – объяснил Палатон. – Довольно слабое, не знаю, какой давности. Вероятно, оно уже потеряло всю силу, – он взял Рэнда за руку. – Если они не убили нас прежде, то попытаются убить сейчас. Мы вторглись в запретную зону, о которой я ничего не знаю, но, по-видимому, ее существование хранили в тайне.

Естественный тоннель и неровная облицовка превратились в обширную галерею с гладкими стенами и закругленным потолком, с солнечными панелями, которые отражали свет расположенных наверху батарей, загораясь по мере их приближения. Судя по всему, эта система была предшественницей системы освещения, которую Рэнд видел у себя в комнате. Рэнд заморгал, когда видение перед его глазами поблекло и стало обычным. Однако он заметил ряды столов, полок и оборудование, отключенное, предназначенное для непонятных целей. Палатон шел вперед.

– Здесь довольно сухо – в отличие от большинства горных пещер, где скапливается влага. Должно быть, у подножия, неподалеку от туннелей находятся залежи соляных пластов. А вот это – хранилище, и судя по размеру и глубине, оно должно содержать почти все данные о Земном доме с самого его возникновения. У Звездного дома тоже есть нечто подобное, но я и представления не имею, где оно находится, – он задумался. – Должно быть, мы прошли сюда запасным ходом.

– Тогда где-то должен быть выход, – подхватил Рэнд.

– Да. И если они поняли, куда мы делись, они узнают, где мы выйдем из туннеля. Нам нельзя оставаться здесь, как бы полезно это ни было.

– Полезно?

– Да, – Палатон коснулся кончиками пальцев стола – так легко, что на пыли не осталось следов. – Плохо. Я никогда не предполагал отважиться на такой риск. Все, что мне нужно, находится здесь.

– Все, что нужно – для чего?

Палатон бросил на него задумчивый взгляд.

– Земной дом, – произнес он, – знаменит своими попытками восстановить равновесие. Он взял на себя роль буфера между Звездным и Небесным домами еще в незапамятные времена. Иногда этот нейтралитет был вынужденным, иногда он подразумевался, а иногда Земной дом таким способом оказывал на нас влияние. Стоит мне покопаться в этих залежах, и я найду информацию, которая поможет нарушить нейтралитет. Я смог бы побудить этот Дом завоевать престол и вместе с ним создать мощный союз, который будет почти невозможно одолеть – два Дома против одного.

– Тогда сделай это.

Палатон покачал головой.

– Если мы задержимся здесь, наверняка в конце другого коридора нас будет ждать засада. И все добытые сведения окажутся бесполезными.

– Мы можем вернуться.

– Хранилище перенесут в другое место. Но они не допустят, чтобы я проник сюда вторично, – он поднял подбородок. Ноздри Палатона дрогнули. – Свежий воздух идет отсюда. Надо приглушить свет. Держись позади меня – тебе может понадобиться защита.

Он направился по боковому проходу, читая надписи, выгравированные на каменных досках и отражающие этапы истории, сведения о которой хранились в этом огромном архиве. Возле одной из досок он остановился, и Рэнд понял, что Палатон удивлен.

– Что это?

– Посмотри, – Палатон открыл книгу в переплете, покрытом бронзой. На страницы было нанесено какое-то покрытие – блестящее, но прочное. Рэнд не умел читать на языке чоя, но в книге оказались рисунки – некоторые более современные, другие сродни наскальной росписи пещер. Рэнд провел рукой по прочной обложке.

– Она старая?

– Должно быть, они были сделаны миллион лет назад или еще больше – я имею в виду не книгу, а рисунки.

– Понятно, – Рэнд наблюдал, как Палатон перелистывает страницы. – Смотри, вот очищение.

Он не сомневался, что пальцы тезара дрогнули, когда тот поднес огромную книгу поближе к глазам. Палатон молча перевернул страницу.

– Что это такое?

В глазах Палатона блеснули искры.

– Кажется, – заметил он, – очищение – не просто ритуал. Когда-то оно действовало. Оно сохранилось именно потому, что действовало. Какими же мы стали, что больше не можем ни познать это, ни помочь самим себе?

– Значит, очищение вновь может действовать? Прочитай.

Палатон решительно покачал головой.

– Я ничего не понимаю, – раздраженно отозвался он. – Не слова, а их значение.

– Там должно быть все сказано!

– Здесь ничего не сказано, – Палатон захлопнул книгу и бросил ее на пол. Взметнулся столб пыли, от которого у Рэнда выступили слезы и зачесалось в носу. Он поспешно вытер лицо. – Здесь ничего нет, – повторил Палатон, – только ложь, старая ложь и легенды.

– Конечно, ничего нет. Особенно если Земной дом так дорожит этой ложью, что прячет ее здесь.

Чоя повернулся к нему, и его глаза затвердели.

– Ты не знаешь, что значит лишиться бахдара, никогда больше не летать и ждать мучительной, долгой смерти!

– А ты не знаешь, что значит даже не попробовать всего этого! – настаивал на своем Рэнд.

Его слова были встречены молчанием. Палатон понемногу успокоился.

– Ты прав, – заметил он. – Я действительно не имею представления об этом, – он оглядел огромную пещеру. – Хотя здесь достаточно мудрости, чтобы научить нас обоих. И если она здесь спрятана, то и моему Дому есть чем поделиться со мной. Пойдем, надо спешить.

Палатон быстро зашагал по проходу между полками, уверенно выбирая путь на поворотах и перекрестках, как будто чувствовал дорогу инстинктивно. Рэнд прибавил шагу, чтобы не отставать. Его нога заныла, напоминая, что к такой быстрой ходьбе он еще не готов. Потирая бедро, он ковылял следом за Палатоном, не рискуя остановиться.

Внезапно Палатон замер перед небольшой затененной нишей.

– Что это? – спросил Рэнд.

– Пламя, вырезанное на камне – стилизованный символ дома. Четвертого Дома.

– Я думал, их всего три.

Несмотря на необходимость срочно искать выход, ниша привлекла внимание Палатона, и он шагнул к ней.

– Так и есть. Мало кто знает, что существовал четвертый Дом, уничтоженный на заре нашей технической цивилизации. Мне говорили об этом, но я не знал, стоит ли верить… а теперь Земной дом дал мне доказательство. Неужели они на что-то надеялись, желая убить меня? Неужели предвидели, что я открою эту тайну? – Оказавшись внутри ниши, заставленной книжными шкафами и столами, Палатон выпрямился, разглядывая символ. – Пламя из пепла… моя мать знала об этом. Во дворцовой галерее висит ее гобелен – когда-нибудь я покажу его тебе, если смогу. Она была настоящей мастерицей и воспроизвела этот символ, никогда не видев его… – Палатон открыл ящик стола и пробежался по папкам, читая надписи на них с такой скоростью, что Рэнд не успевал следить за ним. Здесь был только текст – никаких рисунков.

Палатон закрыл ящик. Обернувшись налево, он открыл другой деревянный стол – простой, но изящный. Палатон провел пальцем по документам внутри одного из ящиков, бегло просматривая их заголовки.

– Смотри, – позвал он Рэнда, – это настолько древние манускрипты, что они могли бы рассыпаться в прах от малейшего прикосновения. Но их сохранили – вместе с остальными. Слушай: «Корень, который дал жизнь всем нам, поразила тяжкая болезнь, и мы должны обрубить его, дабы не дать загнить ветвям».

Рэнд заметил прозрачную пленку, покрывающую каждую страницу.

– Этот Дом был развращенным?

– Так считалось, – Палатон сунул рукопись в стол. – По-видимому, остальные три Дома объединились, чтобы уничтожить четвертый. Но что заставило их так поступить? – он продолжил просматривать папки, заинтересовался еще одной и вытащил ее. Внезапно его бормотание прервалось.

– Что там?

Палатон поднял голову.

– Ничего такого, что я мог бы объяснить тебе, – на его лице отразилась боль, и он закрыл папку. С явной досадой он продолжал: – Некоторые ответы, хотя и не все, вызывают мучительные вопросы. И земляне во многом повинны в этом. Чоя десятилетиями охотились за подобными свидетельствами, разыскивали их и уничтожали все, что только осталось от Огненного дома. Земной дом участвовал в этом, но тайно принимал тех, кого только мог отыскать, пытаясь с их помощью улучшить свой род. Самых чистокровных чоя, которых только можно было найти, они использовали в генетических экспериментах, – Палатон с отвращением сунул папку в ящик. – Я думал, мы уже давно отказались от подобных опытов.

– Может быть, благодаря им вы остались такими, какие есть сейчас? – предположил Рэнд.

– Возможно, – Палатон выпрямился. – Все эти сведения бесценны, но я не могу унести с собой ни малейшей их частицы, – он остановился. Крошечный белый треугольник бумаги виднелся на столе сбоку. Подойдя к столу, Палатон открыл картотеку. Папку, которую он только что держал в руках, просматривали совсем недавно.

Рэнд уловил звук, от которого по его телу побежали мурашки страха. Он резко обернулся, насторожившись.

– Палатон…

– Слышу, – он помедлил. – Это для меня.

– Что?

Палатон взглянул на него с усмешкой.

– Это мой смертный приговор, – аккуратно вырвав лист в одной из папок, он спрятал его под одежду. – Иногда документы могут принести огромную пользу, – он захлопнул папку и положил ее на место. – Подобно любой хорошей философии, они ставят больше вопросов, чем дают ответов. Теперь у меня есть имя, – выпрямившись, он на мгновение задумался, и его глаза озарила какая-то догадка. – Как думаешь, ты сможешь бежать?

Кости Рэнда ныли. Легкие обжигала соль, слабо перемещающаяся в воздухе, но он твердо ответил:

– У меня открылось второе дыхание. Куда бежать?

Палатон указал направление. Рэнд сорвался с места, слыша рядом топот ног чоя. По туннелю загрохотало эхо. Рэнд мельком подумал, что сейчас они несутся, как табун мустангов в прерии. Он сдерживал дыхание, пока они не достигли внезапного расширения туннеля и выхода из него, ослепившего их солнечным светом и оглушительными криками преследователей, только что заметивших их. Палатон, не замедляя бега, свернул в сторону. Им следовало обогнуть гору, и тогда они были бы на свободе. Но эта мысль не пришла к нему. Рэнд пригнул голову и помчался за ним.

Руфин ждала их на трапе, глиссер был готов к вылету. Трап задрожал от их быстрых шагов. Рэнд споткнулся, но Палатон подхватил его и втолкнул внутрь. На взлетную полосу легли лиловые тени.

– Хорошо, что тезару не положено покидать свой глиссер, – заметила Руфин. – Мне пришлось отбиваться от непрошенных гостей. Меня не слишком удивил такой прием, но, похоже, они решили проводить вас прямо в преисподнюю.

Палатон с трудом перевел дыхание.

– Скорее улетай отсюда… пока они не решили… сбить нас.

– Пристегнитесь, – решительно скомандовала Руфин, закрыла люк и поспешила в кабину.

Палатон оглянулся, и увидел, что Рэнд буквально ползет к креслу. Лицо мальчика было серовато-бледным. Палатон помог ему встать.

Глиссер сорвался с места неожиданно. Рэнд повалился в кресло, позволив Палатону пристегнуть его.

– С тобой все в порядке?

Рэнд кивнул, слишком усталый, чтобы говорить.

– Вряд ли такой цвет лица обычен для людей.

Разжав спекшиеся губы, Рэнд заметил:

– Только для мертвых, – и закашлялся.

Разыскав флягу с холодным напитком, Палатон протянул ее Рэнду.

– Знаешь, если для тебя это имеет какое-нибудь значение, я поражен твоей выносливостью.

Рэнд осушил флягу одним глотком.

– Для меня это много значит, – пробормотал он и обмяк в кресле.

Палатон посмотрел в иллюминатор.

– Воображаю, как мы поразили и их: мы обогнули гору быстрее, чем они успели пройти через храм и перехватить нас, – он пошарил рукой под рубашкой, бумага захрустела. – Но вряд ли нам еще когда-нибудь придется так бегать.

– Вот и хорошо, – Рэнд приложил холодную флягу ко лбу, его грудь еще тяжело вздымалась от судорожного дыхания.

Глиссер быстро набрал скорость, оторвался от земли и устремился в небо. Руфин издала вопль явного торжества.

Палатон сухо заметил:

– Похоже, мы наконец-то оторвались от них, – и откинулся на спинку кресла.