Глава 1

Отца Оша звали Кавор. Невероятно старый для новых времен, далеко за сорок, он выглядел как герой-злодей из детских сказок: через висок на бровь наползал шрам, сломанное ухо напоминало бесформенный кусок мяса, на обветренном лице поблескивали глубоко утопленные бегающие глаза. Лысину обрамляли жидкие волосы, заскорузлые ногти то и дело почесывали бугристый нос. При этом облик Кавора веселил моложавыми ямочками на щеках, взгляд оставался добрым, улыбка – милой. Добрый пират. Или еще вариант: злой пират, который решил понравиться деткам, чтобы отобрать у них конфеты.

– Дядя Кавор… – обратилась к нему Мия.

– Просто Кавор. Разве я настолько старый?

– В нашем племени до своих лет вы не дожили бы, – улыбнулся Энт.

– Тогда ничего не хочу слышать про ваше племя. Чего хотела, красавица?

Кавор излучал добродушие, он изо всех сил старался понравиться, но Сан его опасался и близко не подходил. Вот и сейчас мальчик унесся во тьму, и Мия помчалась за ним.

– Ребенок никогда не видел таких старых людей, – объяснил Энт.

Даже князь был моложе. Если заговорить о докатастрофной жизни, Кавор мог оказаться кладезем информации по многим забытым вопросам. Если, конечно, его склероз не одолел. Впрочем, на склеротика-маразматика отец Оша не походил.

Кавор кивком указал на Мию – она догнала Сана и теперь бурно ему что-то втолковывала.

– Не жена, сразу видно. Наложница или консерва?

– Кто? – не понял Энт.

– Еда в дорогу. Ты ведь, как понимаю, из людоедов?

Другие называли племя Энта именно так, но за последнее время он отвык от слова, что вдруг приобрело зловещий оттенок.

– Вы…

– Не выкай, не на официальном приеме. Вот что значит воспитание. Эх, какие времена были… Ты тоже из старого мира, а люди делятся ныне на две категории: которые до и которые после. Какая бы ни была разница в возрасте, а мы с тобой поймем друг друга лучше, чем ты ее или она тебя когда бы то ни было. – Кавор вновь указал на Мию. – Красивая. Давно не был с женщиной, даже не видел их. Нгоно, собака, любую поблажку заставлял новым планом отрабатывать. Я его богачем сделал, а ему все мало… Что-то я отвлекся. Сыграем на нее?

Энта передернуло вторично. Собеседнику явно не хватало такта.

– У вас… тебя жена есть.

Кавор застыл:

– Что Банга рассказал о семье?

– Сестер сосватали, супруга ждет. – Энт мотнул головой в сторону племени контейнерных крыс, где после ухода королевы-провидицы началась смута.

По пути к азарам Энт в основном молчал, Мия занималась Саном, а Ош ничего не скрывал – выговориться кому-то, с кем никогда не пересечется, стало для него отдушиной. Теперь Энт знал все о соседнем племени. Ко времени побега Оша дела там обстояли плачевно, неожиданный денежный поток иссяк – количество паломников редело с тех пор, как провидица стала королевой. Обычная провидица помогает всем, а правительница в первую очередь печется о собственном племени, ее действия направлены на его процветание – даже в ущерб справедливости. Для настоящего правителя справедливо то, что выгодно племени, и ничто другое. Нора, о которой Ош говорил с великим пиететом, была истинной королевой. Но она не справилась.

Ош поведал многое, не сказал только о своей особенности. Энт кое о чем догадался, но до конца не понял, в чем фишка. Главное, что с ее помощью Ош легко обыграет ночью любого соперника. Оставалось только ждать.

Когда Ош перед игрой сказал им уйти, Кавор свернул с асфальта сразу же, как их скрыла темнота. Он повел всех за собой в пески, чтобы никто не увидел их с Дороги.

– На всякий случай, – объяснил Кавор. – Мы имеем дело с азарами.

Они познакомились, и вот разговор привел к логическому финалу: в Каворе проснулся азар. Сообщение про жену сбило его с настроя только на миг.

– Ждет, говоришь? Это хорошая новость, но она не отменяет игры. Давай так: подорожная против женщины.

Они сидели на земле, Энт подогнул под себя одну ступню, Кавор, с удовольствием вытянув ноги, опирался на руку. Сан, видимо, не хотел возвращаться в общество чужака, и Мия осталась с ним в стороне.

– Твой документ не рассчитан на троих, – напомнил Энт. – Хочешь нас разлучить?

– Хочу дать тебе то, чего у тебя нет, разве это плохо? Подумай: с документом ты…

– Даже не рассматривается.

– А если не игра, а обычная сделка? – не сдавался Кавор. – С документом ты сможешь беспрепятственно пойти куда угодно, а за Калашникова дадут целый гарем.

– Закрываем тему.

Кавор вынул подорожную и повертел в руках.

– Если женщина тебе настолько дорога, больше ее не трогаем. Сыграем на автомат.

– Моло мне за него подорожную на троих обещал.

– Мало ли что обещал азар неазару. Моло обещал, а я даю. Вот она. Смотри, это твой путь в легальность, это твоя свобода, твои покой и безопасность!

Кавор помахал перед носом Энта листом бумаги. Похоже на книжный лист с печатью посередине.

– Можно глянуть?

– Пожалуйста, – с улыбкой произнес Кавор, но пропуск не протянул. – А можно глянуть на автомат?

Энт чуть было не отдал оружие. В последний момент что-то заставило прижать автомат к себе.

– Простите, нет. Не принимайте за недоверие лично к себе, дело в другом. Мы никому не верим.

– Банге вы поверили и пошли с ним.

– Мы не верили ему до конца, и автомат он у нас не просил.

Кавор рассмеялся.

– Пусть я не согласен с этой логикой, но понимаю тебя. Держи.

Впервые настоящая подорожная оказалась в руках Энта. Князь выдавал их только приближенным, которые периодически шпионили у соседей под видом купцов. Обычные люди не знали, как выглядят пропуска, а пограничниками на Дороге были те же ставленники вождя.

– Это же просто лист бумаги, причем дырявый. – Он рассмотрел документ со всех сторон. Вырванный из книги лист выделялся только печатью с орлом и идеально круглым отверстием в правом верхнем углу, если смотреть со стороны печати. – Что делает его пропуском? Как вообще работает система пропусков?

– Так понимаю, что в твоем племени вождь народу вольностей не давал. Обычно люди в курсе, что требуется для беспрепятственного хождения по Дорогам. Запреты означают, что вожди боятся ухода народа к другим правителям. Но без купцов, без торговли, без переманивания специалистов племена остаются без средств к существованию, и людям еще сильнее хочется сбежать оттуда. Замкнутый круг.

– Люди действительно могут сбежать к соседям, если там жизнь лучше. Другое дело, что без документа не побежишь – нарушителей законов не жалуют нигде, потому наказаний для шатунов всего два – смерть или рабство. Будь у людей выбор…

– У людей всегда есть выбор. – Кавор пристально поглядел на Энта. – Ты шатун, это значит, что однажды сделал выбор. Скажи: сейчас ты более счастлив, чем когда жил у лю… при князе?

Энт на миг оглянулся на Мию и Сана. Сан играл сухими веточками, Мия склонилась над ним, защищая от превратностей мира.

– Я повторил бы тот выбор не задумываясь.

– Вот тебе подтверждение, что выбор есть, и запреты ни к чему не ведут. Спрашиваешь, как работает система пропусков? Начну издалека, в старых понятиях. Племена сложились на источниках воды или просто закрепились на нужной многим территории, вроде стражей Ворот-в-Небеса. Слабые погибли, остальные пользовались расположением или обретали специализацию – есть племена коневодов, кузнецов, механиков, ткачей, оружейников, химиков… список бесконечен. Где-то готовят хороших бойцов, у кого-то обитают нужные остальным лекари или ведуны. Азары нашли свой собственный путь, и люди, сколько их не обыгрывай, несут и несут нам деньги в обмен на эмоции. Чтобы купить или продать что-то – товар, ощущения или информацию – нужен беспрепятственный транзит. При этом каждое племя по-прежнему боится соседей. Особенно бедных. Чтобы выжить, такие пускаются на любые аферы. Первое время было множество перебежчиков из племени в племя, как истинных, так и подставных, пока всюду не заработал единый закон «Перебежчику – смерть». Предавший один раз обязательно предаст второй, и, выпотрошив такого в плане принесенных ценностей и информации, перебежчика прилюдно казнили в назидание прочим. Шатуны – иное название перебежчиков, тех, кто личное ставит выше общего. Для живущих по закону устроили сеть Дорог – с патрулированием и постами на границах. Долго не могли договориться о единой системе пропусков. Что только не использовалось на первом этапе! Все оказалось возможно подделать. Или это требовало всеобщей грамотности. Или больших затрат. В конце концов устоялась нынешняя система – пусть не идеальная, но работоспособная. Помнишь, раньше в любой конторе были разнообразные печати? «Оплачено», «Совершенно секретно», «Входящие», «Упаковщица №26», «Отделение полиции», «Жирпромсмрад-лимитед», «Касса №3», гербовые на любом языке… Ныне сделать печать невозможно, а старые собрали у себя правители. Если кто-то найдет в заброшенных городах, то воспользоваться не сумеет – соседи-правители сами или через полномочные посольства договариваются, у кого какая печать действует на сегодняшний день, и подорожным документом становится любой лист бумаги с печатью племени, из которого идешь. Печать ставят посередине листа. Кроме печати атрибутом власти – не смейся – стал дырокол. На подорожных делаются дырки-отметки по полу, возрасту и количеству людей, которым выдан документ. Дырка в верхнем правом углу – мужчина, в нижнем правом – мальчик. То же самое по левой стороне для женщин и девочек. Чем ниже, тем моложе, по нижнему краю отмечают грудничков. Подростков определяют визуально, к какой категории отнести, или, чтобы не возникли сомнения, соответствующая дырка делается ближе к печати. Подорожную показывают на посту при входе и выходе из племени, а если честные прохожие идут дальше, в обмен выдается документ собственного племени. Периодически между правителями происходит обмен использованными подорожными для повторной выдачи, бумага – товар еще часто встречающийся, но трудно возобновляемый.

Выходит, у убитого князя тоже были печать и дырокол, и он их где-то прятал. Закапывал, наверное, чтобы не украли в отсутствие хозяина. Убегая из племени, Энт взял то, что знал – автомат. Всплыла фраза из детства: «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек». По этой части ничего не изменилось. Бумажка и ныне оказывалась дороже и надежнее оружия.

– Теперь ты понимаешь мощь этого клочка бумаги. – Кавор последний раз показал подорожную и спрятал в карман. – Как насчет игры на нее против автомата?

– Вам… тебе не приходит в голову, что я могу ее просто отобрать?

Энт направил ствол на сидевшего рядом мужчину. Тот улыбнулся:

– Не можешь. Ты не такой. Рядом женщина и ребенок. Твои женщина и ребенок. Ты хочешь казаться в их глазах героем и не позволишь себе опуститься до бесчестного поступка. Азары хорошо разбираются в людях. Если я о чем-то с тобой говорю, значит вижу, что об этом с тобой говорить можно. Итак: играем на автомат против подорожной?

– Нет. Без вариантов.

Кавор немного подумал.

– А на патрон? Всего один патрон.

Он замер. Жилки на шее напряглись. В нос Энту ударило запахом пота. У Кавора вся одежда пропахла невообразимой смесью остатков пищи и химии, но сейчас пот перебивал все.

– Нет.

Кавор вздохнул и поднялся.

– Тогда я пошел.

– К сыну? Зачем? Он же…

– К жене. Ты сам сказал, что она в соседнем племени. Нехорошо заставлять себя ждать. Документ у меня с собой, играть ты отказываешься, значит, меня здесь больше ничто не держит.

– А как же Ош?

– Ты всерьез надеялся, что Банга… то есть, Ош, как вы его называете, вернется? Какая наивность. Он не вернется. Дили – самый быстрый бегун племени, у него ноги особенные. Думаю, начни он прыгать кузнечиком, даже здание поста не будет преградой. Осмотр, когда парня в чем-то обвиняют, показывает обычные ноги, то есть доказать ничего нельзя. Банга или проиграет ему, или будет обвинен в жульничестве и сожжен как мутант.

– Из-за зрения?

– Он вам рассказал?

– Мы сами не слепые.

– Вот и азары не слепые. Моло о чем-то договорился с Нгоно, за Бангу уже выплачен задаток, а меня посадят обратно на ошейник. Если Банга вернется, это будет чудо. А я неверующий. Азары играют только когда уверены, что выиграют, и очень не любят тех, кто случайно или большей, чем у них, хитростью их побеждает. Я иду к жене и дочерям. Когда накоплю деньжат – выкуплю Бангу. Точнее, это сделает кто-то от моего имени – мне теперь возвращаться опасно. Прощайте. Жаль, что вы не азартные. Надеюсь, в новом племени мне повезет больше.

 

Глава 2

Прежде Энт не отходил от княжеских владений настолько далеко. Пустыню – песчаную, каменистую и покрытую хилой растительностью – он знал хорошо. Многие годы это был его мир, единственный, изученный вдоль и поперек. О том, что существуют горы, леса, реки, моря, океаны, и как они выглядят, он помнил только из детства. Слова, которые ничего не говорили новому поколению – телевизор и интернет – показывали места, где никогда не был, но о которых многое узнал. В представлении соплеменников телевизор – это большой прямоугольник пластика, которым можно прикрыть дыру в стене, но не в полу, поскольку хрупкий и ненадежный. Про интернет вообще не объяснить, тем более это явление (а ведь это явление, а не предмет) самому непонятно. Для выросших в новом мире телевизор и интернет были просто словами, а озеро ничем не отличалось от океана: то и другое – много воды, то есть невообразимая лужа, которая не высыхает от дождя до дождя. В племени таких луж никто не видел, их относили к заграничным чудесам или сказкам.

Энт знал правду о мире, но не приходило в голову, что даже пустыня может удивить. Внимание привлек разноголосый щебет, будто воздух звенел, а вскоре впереди раскинулся край земли – так воспринимался край провала глубиной в добрую сотню метров. Стенки кое-где заросли кустарником и карликовыми деревцами, кривые ветки тянулись из тени к солнцу. Энт выбрал место покаменистее и склонился над пропастью.

– Как красиво, – едва слышно выдохнула Мия.

– Да. Сейчас прекрасное – редкость.

– А раньше?

Энт задумался.

– Если по правде – то раньше тоже. Впрочем, неважно.

– А что важно?

Энт не ответил.

Давно рассвело, и яркие лучи показали тысячи углублений в породе, где жили птицы. Широкий провал эхом усиливал их песни, которые разносил по округе ветер. Песни, прославлявшие жизнь. У людей таких давно не было. Теперь пели грустно, протяжно, и состояли песни целиком из тоски и печали. Радоваться было особо нечему, даже в счастье люди не забывали о его скоротечности и горевали о неизбежном. Или пели другое – о крови, девках и деньгах. Но разве это песни? Песня – это когда поет душа.

После ухода Кавора Энт с Мией решили не дожидаться Оша – если даже отец-азар не верил в его возвращение. И неизвестно, что задумает Моло, когда придет с очередным предложением. Жизнь дороже игр по чужим правилам. Пока есть возможность, нужно уйти как можно дальше, лучше к какому-нибудь процветающему торговому племени. Хороший купец всегда сменяет ценнейший действующий артефакт на бумажку, а большего для счастья не требовалось. На жизнь себе они заработают, главное, чтобы эту жизнь не отняли.

Лесные земли прекрасно подходили на роль такого островка благополучия. Мия стремилась именно туда, и Энт обещал ее отвести. При этом вел между лесоземельным союзом племен и племенами, которые их окружали. Она об этом не знала. А он просто не хотел расставаться. И не знал, как сказать, что сдержать слово не сможет. История была проста как все в этой жизни, если не заморачиваться. В тот раз он прошел по грани. Грань отделяла жизнь от смерти. Чужой смертью он купил себе свободную жизнь, иначе смерть показалась бы раем по сравнению с тем, что ему готовили.

Торгаш, гордо именовавшийся купцом и гостем, был непохож на других. Он был слишком наглым. Его – старого, но чувствовавшего себя королем мира – сопровождали жена и несколько телохранителей. Такое тело не то чтобы хранить, а даже перенести потребовалось бы больше людей, чем его охраняло – торгаш был толст, как бочка, положенная набок, и предельно уродлив. Он позволял себе разгуливать в золоте – цепочки в пять рядов спускались с шеи, на обоих запястьях красовались золотые часы, как символ несметного богатства. Торгаш обсуждал что-то с князем. Прибывший из Лесных земель по Дороге, именно этот купец лишал племя денег, увозя их в обмен на ерунду. За фонарик, горевший от нажатия на рукоять, Рыжий отдал свою наложницу. На дополнительный патрон к автомату деньги собирали всем племенем, и князь грозился продать в рабство того, кто утаит что-то. Собственно, за рабами торгаш и приходил, но уводил не всех, кого предлагали. В куче шлака он выискивал жемчужины. Энт не раз схлестывался с князем из-за происходившего в племени. Тот останавливал и менял тему. И Энт смирялся. Князь – это князь, и этим все сказано.

Бывало так: сначала торгаш задумчиво глядел на крепкого мальчика или расцветавшую девочку и спокойно уезжал, а через некоторое время ребенок по непонятным причинам исчезал. Иногда вместе с родителями, считавшими, что причины не столь непонятны. Их объявляли подавшимися в шатуны. Очень удобная схема, и, наверняка, она работала не только в их племени.

В тот раз торгаш как обычно собирался пройти по хижинам и землянкам. Князь привычно самоустранился – вроде как ушел по своим княжеским делам. Процессия, за которой наблюдали десятки глаз, двигалась по поселку. Работорговец вел себя так, будто князь здесь именно он. Без спросу открывались двери и занавески, туда заглядывали телохранители, затем обитателей хижин соизволял осмотреть сам толстяк. Жители встречно с любопытством разглядывали его, и никому не приходило в голову, что чужака можно не пустить и даже прогнать.

Постепенно торгаш со свитой приближались к лачуге, где жила чудесная девочка – на нее положил глаз сам князь. Только возраст не позволял сделать ее княжеской наложницей, но в будущем все шло к этому. Родители не возражали – на некоторое время их ждала бы сытая жизнь.

Энт встал на пути заграничного купца перед домом девочки.

– Сюда нельзя.

Телохранители схватились за ножи – более серьезного оружия чужакам вносить в племя не разрешалось, князь боялся за собственную жизнь. Луки и прочее, что было у гостей чересчур опасного, осталось на посту, там же их ждали запряженные лошадьми повозки – условные дороги между жильем в поселке покрывал песок, колеса просто увязли бы.

В останавливающем жесте толстяк приподнял руку, и клинки вернулись в ножны. По Энту пробежал цепкий взгляд, что застрял только дважды: на широких плечах с осанкой воина и на положении ног, готовых бросить скопище мускулов на опасность или от опасности – в зависимости от развития событий.

– Хороший солдат, такие всегда и везде в цене. Как звать?

Энт промолчал. Торгаша это не смутило.

– Не надоело жить в грязи и питаться объедками?

– Я своей жизнью доволен.

– Это не жизнь. Я покажу тебе жизнь. Теперь ты здесь не задержишься.

– Я не был и не буду рабом.

– А лизать задницу прохвосту, который вас продает с потрохами – это разве не раб…

На середине слова толстяк всхрюкнул, глаза выпучились, из горла хлестнуло красным. Телохранители ничего не успели сделать. Орудовать заголенищным тесаком Энту было привычнее, чем противостоящим ребятам их узкими ножами – они явно привыкли к более действенному оружию вроде луков и арбалетов. Фехтовать не умели или не хотели, и ножевому бою, как стало понятно, предпочитали стрельбу с безопасного расстояния. Сейчас замерли в ступоре, пытаясь сообразить, как реагировать на непоправимое.

Толстяк завалился набок. Женщина из свиты завопила. Оказалось, торгаш – ее муж. Что же, не повезло дважды – быть отданной за такого и так рано его потерять. А возможно, что все к лучшему, теперь глава семьи – она. Пусть радуется.

Окровавленный тесак не позволял направленным ножам приблизиться. Телохранители не нападали – ждали команды хозяйки. Она же зашлась в плаче над рухнувшей тушей супруга.

Князь явился сразу же – с автоматом в руках, в сопровождении охранника.

– Убейте его!!! – Женщина вдруг бросилась на Энта.

В последний миг ее перехватили телохранители. Спасибо, иначе трупов было бы два.

– Что произошло? – Князь недовольно покосился на тело.

– Убей его!!! – брызгая слюной, визжала женщина.

– На чужой земле нельзя оскорблять ее жителей, – спокойно парировал Энт.

Князь уже собирался высказаться, когда Энт добавил:

– Тем более нельзя говорить гадости про ее правителя.

Князь облизал губы и промолчал. Что именно говорил толстяк, его почему-то не заинтересовало.

– Что же теперь?!.. – причитала женщина. – Как же?!..

С трупами дел не ведут, и князь брезгливо указал на тело:

– Убирайте. И убирайтесь.

– Он пришел официально! – не успокаивалась женщина. – Вы убийцы!

– Он нарушил закон. За оскорбление правителя полагается смерть. Мой человек всего лишь исполнил закон.

С тех пор Энт даже не думал о Лесных землях. Теперь пришлось.

Мия и Сан отстали уже на несколько шагов. На семь, как подсказал глазомер. До темноты останавливаться не хотелось, но все уже выдохлись. Горизонт был чист. Они ушли достаточно далеко, песчаник сменился камнями и скалами, местами их покрывали редкие кусты и столь же скудная трава. Чем безжизненней пейзаж, тем меньше шансов с кем-то пересечься.

– Привал, – сказал Энт, когда Мия и Сан нагнали его.

– Если это из-за нас, – Мия посмотрела в ему в лицо, – то…

– Я сказал «привал», значит, привал.

Энт сел. Мия вздохнула и тоже опустилась на нагретую солнцем землю.

Когда Сан примостился рядом с нею, Энт заметил у него на шее нитку – под тряпками пряталось что-то вроде медальона.

– Что это у тебя? – он протянул руку. – Можно посмотреть?

Мальчик вдруг сжался и прижал кулачки к груди – защищал свою драгоценность. Весь его вид говорил, что никто, ничто и ни за что не заставит Сана отдать это кому бы то ни было. Мия улыбнулась:

– Котенок, Энт только посмотрит. Покажи ему сам.

Как величайшее сокровище Сан достал из-за пазухи потертый алюминиевый крестик на синтетической нитке.

– Это все, что осталось от очень дорогого ему человека. Санни с чего-то решил, что крестик нельзя снимать, иначе с близкими ему людьми произойдет что-то плохое. Он никогда его не снимает и никому не дает. – Мия вздохнула то ли печально, то ли радостно – выражение на лице было непонятно, потому что глаза оставались грустными. Взгляд вдруг оживился: – Смотрите, дикий картофель!

Она ткнула пальцем в спрятавшийся у подножия скалы травянистый куст. Скала создавала тень, и растение цеплялось за жизнь под ее защитой.

– Дикий? – Энт даже не слышал про такое.

Впрочем, в новом мире бывало всякое. После того, как взорвались ракеты и станции…

Пожелтевший от постоянного зноя, жалкий кустик ничем не выделялся среди жухлой растительности этих мест. Мия принялась копать голыми руками, и скоро у нее в ладонях оказались несколько грязных клубеньков. Санни аккуратно спрятал крестик и с приоткрытым ртом вертелся возле матери.

– Котенок, поищи, здесь должны быть еще.

Мальчик кивнул, улыбнулся Мие и пошел выполнять важное задание.

– Ты никогда не видел дикий картофель?

Энт развел руками:

– В прежнем мире был просто картофель, и он был крупнее.

Мия протянула два клубенька. Перепачканные пальцы коснулись его ладони.

Словно током ударило. Она специально? Смотрит в сторону. Почему не в глаза? Стало быть, все же случайно? Но не смотрит она тоже как бы специально. Значит…

По телу прокатилась теплая волна.

Нет. Рядом Сан. Что бы ни значило прикосновение, сейчас оно значит только то, что Мия дотронулась до Энта, не больше. Энт опустил глаза и потер дикий картофель о край камуфляжной куртки, очищая от налипшей земли.

Сидя рядом, они вместе хрустели дарами пустыни. Вкуса не было, зато не надо разводить костер. Костер для беглецов – худшее, что можно придумать, это все равно, что залезть на гору и кричать: «Вот они мы, все сюда!»

Когда последний кусочек был проглочен, Энт осторожно подвинул руку и накрыл опиравшуюся о землю ладонь Мии.

– А непло…

– Где Санни?! – Она побледнела. Мальчик ушел за скалу, но там – провал… – Сан! Котенок!

Ее подбросило, и только ноги мелькнули. Через миг долетел крик отчаяния:

– А-ааа!!!

Энт в два прыжка преодолел разделявшие метры.

Санни, вцепившийся в колючку, медленно сползал в пропасть. Его огромные глаза блестели от наполнявших слез, ноги болтались в пустоте провала, а на далекое дно было страшно смотреть даже Энту. Справа от Сана висела Мия, она пыталась держаться за край обрыва – вновь и вновь перехватывала руками за казавшиеся твердыми крошившиеся гребни. Те рассыпались под нажимом ладоней. Удивительно, что крик вырвался только у Мии. Сану много раз объясняли про опасность выдать себя чужакам, и он молчал даже когда сорвался и начал медленно соскальзывать вниз. Молчал и сейчас. И только сосредоточенно пытался подтянуться вверх. Не получалось.

С другой стороны на сына как в последний раз глядела Мия – такими же невероятно большими влажными глазами. Энт не представлял, что у людей бывают такие глаза. И такой взгляд. Только у святых со старинных икон.

Он упал животом на землю и ухватил обоих за руки. Намерение было похвальное, оно казалось единственно верным, но именно, что только казалось. Вес двух человек потащил Энта к краю. Иссушенная земля расслаивалась под грудью и ногами, колючий кустарник впивался в лицо, но был слишком мелким и хрупким, чтобы затормозить продвижение в бездну.

– Держитесь, – прохрипел Энт. – Хватайтесь за ветки.

Он мотнул головой, стряхивая с глаз едкий пот. Лишнее движение еще сильнее толкнуло его к обрыву.

– Энт!

– Мия!

Так вот он какой, прощальный взгляд людей, у которых было, что сказать друг другу, а они молчали. Теперь вместо слов все сказали глаза.

– Отпусти меня, – попросила Мия. Она разжала хватку со своей стороны, ее взгляд погас. – Прощай. И – спасибо. За все.

– Нет. – Энт еще крепче сжал ее запястье.

– Все кончено.

– Не все! – Его глаза перестали видеть, все заволокло соленой пеленой. Слезы? У него?! – Мы живы и еще поборемся!

Сан все же немного подтянулся, но не вцепился в Энта двумя руками, что было ожидаемо, и не стал хвататься за бесполезные при его весе колючки. Он со всей силы укусил державшую его напряженную кисть Энта.

Ладонь дрогнула и непроизвольно разжалась. Сан с визгом покатился вниз. Энт зажмурился. Он больше ничего не видел – мутная пелена скрыла все.

Сердце билось в груди буйно и тяжко, по пальцам сбегал тоненький ручеек крови. Мия, как собственное эхо, повторяла «прости» и глядела в алевшее небо. Энт сумел вытащить ее наверх и, отдышавшись, смог снова соображать.

Сан пожертвовал собой ради них. В голове не укладывалось. Странный мальчик с бессмысленной улыбкой вечного счастья. Которую больше никогда не увидеть. А Энт уже так привык к нему. И вот…

Мия спрятала лицо в исцарапанных ладонях, между пальцами текли прозрачные капли. Она мерно раскачивалась и бубнила что-то под нос. Прорывались слова, будто она просит прощения. Но… не у Сана.

– С кем ты говоришь?

Ответ раздался не сразу.

– С его матерью.

Не сразу дошел смысл. Но когда дошел…

– Так он не?..

Мия покачала головой.

Она рассказала. Чтобы спасти сына, мать Сана бежала от Степных. Мия долго укрывала их с риском для жизни. С огромным трудом удалось получить пропуск, вроде бы для себя. По нему Сиана, мать Сана, отправилась к азарам. Она хотела выиграть на спокойную жизнь в Лесных землях. Деньги дала Мия – все, что было. Все знали, что в Лесном союзе племен к особенным относились терпимо. Во всяком случае, спокойнее, чем в других местах. Их не сжигали сразу. Если особенность не опасна, такой человек мог прожить долго и умереть своей смертью. О большем невозможно было мечтать.

Сиана не вернулась. Позже купцы рассказали, что она проиграла те крохи, что были с собой, и в конце поставила на кон себя. И снова проиграла. И тогда перерезала себе горло.

Вскоре в деревне начался мор, выжили всего несколько человек. Как только весть о гибели поселения достигла соседей, пришли Степные – те самые, от кого Сиана спасала ребенка. Мия с Саном сумели сбежать в последний момент.

– Не уберегла. Я до конца жизни буду слышать его голос…

Энт зажал ей рот рукой:

– Тихо!

Мия окаменела. Видимо, решила, что близко враги. И это было вполне возможно – после поднятого шума, когда не думалось ни о чем, кроме спасения друг друга.

– Голос. – Энт отпустил ее и поднялся. – Я тоже слышу.

– Он жив!

Мия вскочила, но Энт придержал ее. Вдвоем они осторожно приблизились к краю. С этой точки вниз не заглянуть, а повторять ошибку не хотелось.

Подходящее место нашлось минут через десять. Мия уже вся извелась. Казалось, если выпустить ее руку, она просто бросится вниз. Лицо побледнело, губы сжались, а дрожащие пальцы постоянно одергивали лохмотья, рискуя порвать истертую ткань.

– Стой здесь. – Энт вложил ей в руки автомат. – Лучше не стой, а спрячься, крики могли услышать. Если кто-то где-то что-то – жми на этот предохранитель, наводи ствол на врага и дави на спуск. Главное – не забудь про предохранитель.

– Сниму заранее.

– Тогда не направляй на меня. И не забывай глядеть по сторонам, теперь за безопасность отвечаешь ты.

Медленно, выверяя каждое движение, он спускался по хрупким уступам вниз. Вскоре все стало понятно: мальчик застрял в ветвях деревца, что росло меж скал. Кривые ветки чудом удерживали худенькое тельце. В глазах вновь защипало: даже с высоты Энт заметил неизменную улыбку.

– Папа, – счастливо сказал Сан.

– Да, – сказал Энт. – Я здесь.

И почему-то это было ошеломительно здорово.

С одного из уступов получилось ухватить Санни за шкирку.

Вокруг пели птицы. Энт придерживал Сана одной рукой, хватался за колючие заросли, несколько раз чуть не сорвался и, упираясь в крошившуюся землю, наконец выбрался наверх.

Земля. Устойчивая и надежная, она разрешила расслабиться. Мия бросилась к ним и обнимала то мальчика, то Энта, ее неразборчивое причитание скатывалось в плач, а потом звенело смехом.

Когда Сан уснул, она увлекла Энта за собой. Потом они лежали рядом. Сизое от облаков небо желтело блеклой кляксой, обозначая место, где взошла луна. Волосы Мии щекотали Энту грудь. И больше ничего не было нужно.

На следующий день впереди от края до края горизонта раскинулась зеленая полоса. Это были деревья. Уже забылось, что их бывает так много.

– Когда мы придем в Лесные земли… – начала Мия.

Энт перебил:

– Подожди. – Больше откладывать нельзя, нужно сказать сейчас. – Я должен признаться. Год назад я убил одного знатного из лесных, теперь мне туда нельзя. – Он помолчал. – Ты все еще хочешь идти со мной?

Мия помрачнела. Рядом весело щебетал Сан, он не обращал внимания на взрослых. Он впервые увидел лес и делился с миром впечатлениями. И неважно, слушали его или нет. Мир всегда слышит. Всех.

– Тогда я тоже признаюсь. – Мия с вызовом подняла взгляд на Энта. – Мне двадцать четыре года, и у меня нет детей. И я не знаю, будут ли, а для мужчин, насколько знаю, это важно. Ты все еще хочешь идти со мной?

Она права, это важно. Но, как выяснилось, в мире существует нечто важнее. А дети… Рано или поздно они рождались практически у всех. Особенно, если любить друг друга по-настоящему. А еще говорили, что детей людям дают боги. Раньше верили, что именно они – непознаваемые, всемогущие, милосердные – обитают на небесах.

– Ты когда-нибудь любила? – спросил Энт.

Мия опустила лицо.

– Пыталась. Не вышло.

– Тогда у нас все впереди. И, кажется, я знаю, куда направимся вместо Лесных земель.

 

Глава 3

Ветер иногда пробегал по зарослям сухого кустарника, будто взъерошивал волосы уснувшего гиганта. Спасавшаяся от зноя живность забилась в норы. Только кузнечики трещали одно и то же на разные голоса. Как люди. Но человек, если открывает рот, то обычно для того, чтобы соврать. Песни кузнечиков успокаивали – от них вряд ли можно ждать неприятностей.

Небо побагровело. Энт привык глядеть в землю, выискивая следы животных, шатунов и противника, поэтому редко отрывал взгляд от пыли и чахлой растительности. Сейчас, когда рядом шла Мия, смотреть под ноги не хотелось. Ее большие чистые глаза блестели в закатных лучах. Взгляд Энта задержался на тлеющем небе. Почему он раньше не замечал, как оно до одури красиво?!..

Санни, державшийся за руку Мии, что-то залопотал и показал вдаль – там мелькали темными черточками спины сайгаков. В клубах пыли взметались светлые зады и изогнутые рога. В детстве Энт слышал, что этих вкусных зверюг с носатой мордой и печальными, словно от осознания своей несуразности, глазами, осталось немного. А сейчас только скачущее перед ними стадо состояло из многих десятков. В новом мире не в каждом племени жило столько людей. Теперь человек – вымирающий вид.

Энт еще раз посмотрел в сторону сайгаков. Возможно, их кто-то спугнул. На всякий случай лучше переждать.

По его примеру Мия и Сан залегли в траве. Мальчишеское лицо осунулось, он еле шел. Мия пока крепилась. Энт привык к долгим походам, но на подножном корму даже ему долго не протянуть. Нужна хорошая еда, лучше всего – мясо. И ведь вот оно, совсем рядом. Скачет, поднимая пыльную дымку. Топот убегавшего мяса стоял в ушах, а знакомый козлиный запах – в носу. Стрелой не достать, в лучшем случае ударит на излете. Так и подмывало дать автоматную очередь.

Мия с мальчиком продолжали глядеть на стадо, а Энт обернулся в сторону, откуда оно появилось.

Обнаружилась причина происходившего. Человек. Один. Безоружный, в грязных обносках, с веревкой в руках. Видимо, из засады сумел накинуть веревку на шею одному сайгаку и теперь боролся с ним. Животное дергалось, копыта поочередно взлетали в воздух… и неожиданно попали в цель. Энт грустно усмехнулся: неуч. Кто же так обращается с пойманной добычей?

Фигурка охотника была небольшой и хрупкой, судя по всему – парнишка лет пятнадцати или вроде того. Удар копыт опрокинул его, но веревку парень не выпустил. Скорее всего, потому что на руку намотал. Теперь и захочет избавиться – не сможет.

Несчастного потащило по кочкам и жухлой траве. Животное остановилось не слишком далеко от Энта и помотало головой, будто не могло решить, нестись ли дальше с непосильной ношей или врезать ей еще, чтоб отстала.

Более удобного случая не будет. Энт кинул автомат Мие, сорвал с плеча лук и помчался вперед. Когда дальность позволила – приостановился и выстрелил. Второй раз не успел: стрела пробила мохнатый бок, животное пошатнулось, но увидело новую угрозу и поскакало в другую сторону. Следующая стрела могла попасть в волочившегося сзади парня.

Энт снова помчался вперед. Лицо взмокло, гортань выжигало противной сухостью, в висках стучала кровь. Бег – не его конек. Увы, ни сила, ни прочие умения ничем не помогут.

Раненый сайгак подыхал, но не сдавался. Если бы не лишний вес на веревке… Животное, наконец, остановилось, зафырчало и угрожающе задергало мясистым носом.

Энт натянул лук и двумя стрелами добил добычу.

Паренек, в шоке от вышедшей из-под контроля охоты, встал, покачиваясь, из дрожащих губ вылетело:

– Спасибо. Я думал, что все. Эта тварь просто взбесилась.

Он вдруг замер на миг, опустил лицо и сгорбился, словно собирался, как улитка, спрятаться внутрь себя.

Темненький, кучерявый, с носом не меньшим, чем у его жертвы. Знакомая личность. Странно, что так далеко от дома.

– Привет, Исей. Какими судьбами?

Исей поглядел на остановившуюся неподалеку Мию с автоматом. К ней прижимался Сан. Не узнать их было нельзя.

– Значит, князя – это ты?

– Что было потом, когда я ушел?

– Рам хотел украсть автомат, но ты опередил. Рама сожгли. Хотели и меня, но я сбежал.

Рваная рубаха и штаны не по размеру составляли всю одежду бывшего соплеменника. Разговаривая, он кривился и придерживал левой рукой правую. Сайгак, пока тащил по кочкам, отбил или вывихнул ему что-то.

– Покажи. – Энт ощупал неестественно выгнутое плечо. – Расслабься.

Аккуратным движением он вправил сустав, но после этого не отпустил Исея – наоборот, всем видом показал, что готов вновь превратить его руку в плеть.

– Ты один?

Заминка и бегающий взор Исея сказали больше, чем тот собирался.

– Не один, – не дожидаясь ответа, сделал вывод Энт. – Сколько вас, и где остальные?

– Двое, – выдавил Исей. – Второй не выйдет, пока не увидит, что станет со мной.

– Чудесная компания, – Энт не сдержал презрительной ухмылки. – Неумеха и трус. Точнее, парочка неумех и трусов. С вас половина туши, охотники, и скажите спасибо, что половина. Кстати, кто второй? Тоже кто-то знакомый?

Исей помотал головой:

– Это девушка. Не из наших.

– Силен, брат. Кому рассказать – не поверят. – Энт улыбнулся, на этот раз дружелюбно. – Пустившийся в бега доходяга не погиб, да еще подружкой обзавелся. А мы думали – размазня…

Исей потупился:

– Фло не подружка, она спутница. Мы оказались в одном положении и вместе выживаем.

– С удовольствием послушаем вашу историю. – Энт кивнул Мие и Сану, чтобы подходили. – Зови спутницу. Сейчас мы все в одном положении. Надеюсь, вы не против общей трапезы?

Чем больше бойцов, тем светлее будущее. Даже если бойцы никудышные. Исей тоже так думал и нисколько не возражал. Четверо взрослых – это уже сила, агрессивные шатуны-одиночки не сунутся, а пограничники от жилья и обрабатываемых земель так далеко не ходят – проще «не заметить» транзитного шатуна, чем ввязываться в ненужную бойню. Исключением были ловцы вроде Энта, но его сородичи далеко, а местные племена этим промыслом не занимались.

Исей несколько раз махнул в воздухе руками, будто разгонял облака. Вдали из травы поднялась фигурка в безразмерном балахоне с капюшоном. Бесформенная одежда не позволяла разглядеть внешность, но изящная походка и хрупкий силуэт выдавали возраст. Скорее всего, ровесница Исея, а если старше, то ненамного. Капюшон закрывал большую часть лица. За плечом девушки висел дорожный мешок на лямке, в руках она сжимала лук, пользоваться которым, видимо, не умела, иначе Исей не кидался бы на сайгака с веревкой. Но посадить приятеля в нужном месте и погнать на него стадо – это все же требовало кое-каких знаний и умений, Исей такой сноровкой не обладал.

Подойдя ближе, незнакомка остановилась чуть в стороне. Капюшона она не откинула.

Энт вытер об себя руки и тихо поинтересовался:

– С ней что-то не так?

– Болеет. – Исей облизал сухие губы.

Энта отбросило от него, рука полезла за тесаком.

– Нет! – Исей чуть не заплакал. – Ты неправильно понял. Это… – его худой грязный палец указал на Сана, – как у мальчика. Не то же самое, но тоже незаразно. Ну, если не…

Парень сбился и покраснел. Его объяснения только еще больше запутали. Девчонка с некой особенностью, что ли? Чего тогда краснеть? Говорят, теперь с людьми бывает все, даже то, чего не бывает. Или особенность настолько замысловатая, что стыдно на глаза показаться – три груди у нее, скажем, или глаза на заднице?

До Энта вдруг дошло, о чем стеснялся сказать парень. Видимо, намекал, что у подружки хворь из тех, что бывают после утех ниже пояса, когда непонятно с кем и где.

– На всякий случай не подходите близко и не касайтесь наших вещей, – объявил Энт. – Для общего блага.

Исея решение обрадовало.

Сайгака потрошили на месте. Из обескровленной туши на траву вывалились сизые кишки, тесак с треском перерубал суставы и сухожилия. За работой Энт кратко рассказал свою историю, которая также была историей Мии и Сана. Исей еще раз поведал свою – на теперь с ужасающими с подробностями. За это время мясо разрубили и двинулись с ним на поиски подходящей расщелины, чтобы ни дымом, ни светом огня не выдать себя в наступавшей ночи. По пути собирали хворост. Энт срубил пару одиноко росших деревьев, тонких и корявых, но других поблизости не водилось. Настоящие сейчас росли только в Лесных землях. До них, в сущности, рукой подать, но это чревато. Лучше несколько раз сходить за хворостом.

Девушку звали Фло, очередь ее рассказа наступила, когда костер в узком овраге уже занялся. Над огнем шипело приправленное травами мясо, нанизанное на прутья, Мия готовила следующую партию, Сан пытался помогать. Энт и Исей прислушивались к окружающему. Исей сидел с луком, который забрал у спутницы, Энт держал под рукой и лук, и автомат – при обороне могли понадобиться как поражающая мощь, так и тишина, и последняя была предпочтительнее.

– Слыхали про молчаливых псов? – начала Фло.

Голос у нее оказался грудным, бархатистым, с проникновенной томностью. Капюшон съехал с головы, обнажилось округлое чистое личико с кнопкой носика и яркими губами. Девушка оказалась очень привлекательной. Коротко стриженные волосы делали ее похожей на собравшегося пошалить сорванца, поза говорила о том же, непоседливость сквозила в каждом движении. Глаза сверкали в отблесках огня, из-под балахона торчали красивые стройные ноги – босые и грязные, со жмущимися друг к другу маленькими пальчиками.

– Никогда не слышал про молчаливых псов. – Энт отвел взгляд.

– Огромные собаки, которые не лают, – сказала Фло. – Нападают молча и рвут в клочья.

– Это те, что у близнецов? – спросила Мия.

Каждого от других отделяло по нескольку метров, но в расщелине звуки разносились отлично, и можно было не повышать голос.

– Близнецы – это что? – не поняла Фло.

Не поняла не только она. Энт порадовался: не придется переспрашивать. Он не любил выдавать неосведомленность в чем-либо. Информация иногда значила больше оружия, и знание того, что противник чего-то не знает, нередко спасала жизнь.

Исей пояснил спутнице:

– Не что, а кто. Теперь снаружи называют твоих мать и отчима. – Фло глядела с недоумением, и парень продолжил: – До Юлжера я был в плену у шатунов, которые бывали в Логове. Они говорили, что близнецы внешне разные, но будто на одно лицо: ведут себя одинаково, одинаково говорят, одинаково думают.

Энт никогда не слышал ни про молчаливых псов, ни про близнецов. Его интересовало другое, всегда одно и то же – безопасность здесь и сейчас. С вершины оврага он поглядывал по сторонам, а невдалеке, на другой стороне точно так же расположился Исей. Вернее, Энт его там расположил. Внизу потрескивал костер, дурманящий аромат заполонил овраг и поднимался к небесам, заставляя пожирать глазами еще неготовое мясо. Сан задремал на коленях Мии. От Фло их отделял огонь.

– Мы жили с мамой вдвоем, – продолжила девушка. – Сначала бедствовали, всего боялись, от всех прятались. Потом мы подружились с молчаливыми псами и поселились в их логове. Логово – это большая сеть пещер, вход в них находится в расщелине вроде этой. – Фло обвела руками овраг.

Рукава балахона свалились на локти и открыли кожу, поразившую чистотой и почти младенческой молочной белизной. Если вспомнить не менее безупречные ноги и пышущее здоровьем лицо… Ее болезнь явно не кожная и никак не истощает организм, иначе открытые части тела не выглядели бы столь аппетитно.

– Постепенно жизнь изменилась в лучшую сторону. Чужаки боялись нас тронуть. Иногда у нас останавливались шатуны и контрабандисты, за безопасный ночлег и припасы нам платили, привозили интересные вещицы. Но после того, как мама встретила Грина, мне стало тесно в Логове, и я ушла. Снаружи оказалось совсем не так, как я представляла. Много чего случилось за последнее время, в конце концов я оказалась у Юлжера – так звали шатуна, которого я интересовала только в качестве еды на крайний случай. Чуть позже он почти все наши вещи сменял на Исея. Нас стало трое – Юлжер и две консервы. Исею не оставили даже одежды, меня Юлжер прикрывал этим балахоном, чтобы, если кто-то увидит, не вызывала ненужных мыслей. Мы с Исеем шли с тяжелыми мешками за спиной, спали связанными, питались объедками и травой…

Энт снова отметил, что сейчас девушка не выглядит изможденной. Парень – да, словно только что с каторги вернулся. Но Исей и раньше не блистал статью, а после борьбы с сайгаком едва ли ощущал себя лучше него. Впрочем, сейчас парочка свободна, значит, как-то избавилась от хозяина – сбежала или укокошила – и отъелась собранными им припасами. Но по дороге провизия кончилось, пришлось выйти на охоту… Все понятно и без рассказа.

Но Фло вошла во вкус. Как любой девчонке, ей хотелось внимания, и чтобы слушатели или завидовали (но тут завидовать было нечему, и это отпадало), или хотя бы сочувствовали. И она давила на жалость все сильнее:

– Впереди грозили жаждой и голодом земли провидицы и людоедов, там простиралась безжизненная пустыня, и требовалось заготовить больше припасов. Мы были сразу носильщиками еды и будущей едой. Не буду рассказывать, как над нами измывались, сколько нам пришлось вынести… Но мучитель подох от живота, и только это спасло нас от смерти. И вот мы встретили вас.

Девушка лучезарно улыбнулась. В новой компании она чувствовала себя в безопасности и была счастлива.

Энт поинтересовался:

– Куда направляетесь?

– К моей матери.

– Так вы пара?

– Мы обычные попутчики. – Фло опустила глаза.

– Тогда зачем Исею идти с тобой?

– Я и вас приглашаю. В Логове есть все, чтобы набраться сил перед новым путешествием.

Энт усмехнулся: девица понадеялась на Исея, а он ни еды раздобыть не смог, ни от встречных спасти. Под защитой Энта с его автоматом она доберется до родительницы быстрее и надежнее.

– Остался всего день пути. Пойдемте, мама и Грин любят гостей, – без всякой задней мысли завершила Фло.

«Любят гостей» в новом мире звучало опасно, но сказано было бесхитростно, от души.

– Мия, – позвал Энт, – расскажи о близнецах, что знаешь.

– В общем, то же самое. Они дают приют неприкаянным странникам, от посторонних их охраняют молчаливые псы. Можно ли им верить? Думаю, что да, люди возвращались от них живыми и невредимыми. В пещерах есть вода, и в обмен за воду, пищу и безопасность можно заплатить или помочь своим трудом.

– А куда идете вы? – подал голос Исей.

Молодец, правильный и очень своевременный вопрос. Прежде, чем приглашать, нужно узнать о планах возможных попутчиков. И если планы не совпадут – объявить истинную цель приглашения и назначить плату за доставку. Если направление и цена устроят, Энт вовсе не против прогуляться по пустыне большой компанией.

– Мы шли к Колеснице-в-Небеса. Теперь так называют аппарат, который приземляется в определенном месте и отвозит людей в космос. – Энт единственный из всех помнил прошлую жизнь и старался говорить словами, понятными для нового поколения. Но «космос» все же вставил – «Небеса» казались понятием больше сакральным, чем пространственным.

Исей кивнул:

– Это правильно. Вы же идете из-за него? – он указал на Сана. – Я читал про Небеса, а потом не раз слышал разговоры. Небесные люди разберут мальчика до атомов и хромосом и соберут заново уже в правильном виде. Или в таком, в каком он сам захочет. Они же как боги. Точнее, они теперь и есть боги. Им подвластно все.

– До чего разберут? – Мия напряглась.

Исей заерзал.

– Не знаю, что это означает. Так говорят. Но наверху излечивают все.

– Не думаю, что небесные люди настолько всемогущи, – бросил Энт. – Я не верил в Небеса, как верили другие, но… Прошли десятки лет, многое могло измениться. Возможно, я ошибался. Возможно, я и сейчас ошибаюсь. Если слухи правдивы, и небесные люди действительно спускаются на Землю и помогают… И если они смогут помочь даже Сану…

– Ты сможешь отвести к ним? – перебила Мия.

К прежнему мотиву идти к Колеснице, о котором думал Энт, добавился еще один, не менее сильный. Исей заронил в Мие надежду. Теперь она пойдет туда, даже если придется заплатить жизнью.

– Конечно, знаю. Я туда и шел, пока не встретил Фло…– Исей замялся на миг. – Провожу Фло и снова пойду. У меня с вами одна цель. И мы бы хорошо дополнили друг друга: я знаю дорогу, у вас есть автомат…

– Это по пути к моей маме, – встряла Фло.

В очередной раз открестившись от Исея как от кавалера, она побоялась, что он забудет про обещание проводить, если окажется, что идти надо сразу. Пока они путешествовали парой, верховодила Фло, но теперь главным стал Энт.

– Мясо, наверное, уже готово, – сказал Энт. – Кому куда и с кем идти, решим завтра, а сейчас пора подкрепиться.

После ужина он остался на посту.

Исей, перед тем как уйти спать, объявил:

– Мы вам доверяем.

Это значило, что дежурить они с девушкой не собираются.

– А я никому не доверяю. И если примешь совет – делай так же. – Энт понизил голос. – Тебе не кажется, что для больной Фло неплохо выглядит?

Исей насупился:

– Болезни бывают разные.

На дымившемся кострище продолжало коптиться мясо, угли едва вспыхивали на ветру красными прожилками. Мия и Сан дремали с одной стороны, с другой, запахнувшись в балахон, свернулась калачиком Фло. Исей пристроился рядом с ней, его рука потянулась обнять девушку, но была отброшена.

Для нерешительного Исея очень странный поступок. Похоже, «обычные попутчики» подружились более тесно, чем показывают.

Молодежь продолжила свои горизонтальные игры, Энт только посмеивался: то, чего не видел Исей, для него было открытой книгой. Девицу больше не устраивал прежний спутник, ей нужен не тот, кто хочет помочь, а тот, кто может. Исей – битая карта, только еще не понял этого. Фло начала новую игру. В общем, нужно ждать сюрпризов.

Ожидания оправдались. Едва лагерь превратился в сонное царство, одна фигурка поднялась, и донесся приближавшийся шорох шагов. Энт отложил автомат, взял лук со стрелой и натянул тетиву:

– Я же сказал не приближаться.

Фло не испугалась. Без тени сомнения она шла на направленное оружие, подцепленный ее пальцами нижний край балахона взлетел до самой шеи, и наконечник стрелы уперся в увенчанный темной короной левый конус, прямо над сердцем. Острие коснулось тела. Кожа натянулась и поддалась, в нежной мякоти образовалась ямка. Только тогда девушка остановилась.

Как она поведала раньше, ей оставили только балахон. Она не врала, это бросалось в глаза и било по другим чувствам. Рядом с одним конусом мягко просился в руки второй, ниже матово белело и вместе с сознанием раздваивалось все остальное.

– Про болезнь – чушь, – сказала Фло. – Мы решили так договорить, чтобы не тронули чужаки.

Энт сглотнул и оглянулся на спавшую Мию. Сюрпризы, о которых он догадывался, начались.

– Я как раз такой чужак.

– Не такой.

Он осторожно убрал от девушки оружие и отложил в сторону.

– Опусти одежду и больше никогда так не делай, – вылетело у него из горла строго и даже грозно. – И не загораживай вид, я на посту.

– Не подумай лишнего, я только показала, что не больна.

Балахон вернулся на место.

Подбирать слова стало легче:

– Чистая кожа ничего не значит.

– Неправда, она значит многое, но, тут с тобой соглашусь, не все. – Фло сорвала и покрутила в руках травинку. – Можно присесть?

Энт даже ответить не успел – девушка присоседилась сбоку, почти касаясь бедром. Даже сквозь ткань обожгло жаром.

– Исей верит тебе, – продолжила она, сделав вид, что не заметила, когда Энт отодвинулся. – Он шепнул, что ты суровый, но справедливый. И что даже вождю перечил, если считал, что тот неправ. А еще ты верный и надежный – рискуешь жизнью из-за женщины с больным ребенком.

– Сан не больной, – перебил Энт.

Уголки губ у Фло поднялись в улыбке:

– Об этом и говорю: ты будешь до последнего защищать того, кто рядом. Лучше такой чужак, как ты, чем свой вроде Исея.

Она провела травинкой по губам.

Энту надоели игры на грани, что легко могли выйти за грань. Жизнь только-только обрела смысл. Для того, кто найдет смысл, другие радости жизни перестают существовать. Вернее, не перестают, но бесконечно проигрывают во всем.

– Тебе нужен сопровождающий, и ты решила сменить Исея на меня, как ваш Юлжер поменял вашу одежду на нового раба, – назвал он вещи своими именами. – Кстати, получается, что на Исее – одежда Юлжера?

– Еще у нас есть веревка, которую мы связали из наших пут, и половинка тыквы – все, что осталось от прежних запасов. До того, как ты благородно поделился сайгаком, у нас больше ничего не было кроме нас самих.

– Что мы получим, если возьмемся доставить тебя к матери? – прямо спросил Энт.

Фло поиграла подолом балахона, скатывая его в рулончик, плечи распрямились, на Энта поднялся предельно откровенный взгляд.

– В материальном плане, – пояснил он и демонстративно отвернулся. – Чтобы рисковать тремя жизнями, я должен знать, ради чего.

– Тремя? – Донесся тяжкий вздох. Это не проняло, как и последующее молчание. – Бросишь беззащитную девушку и соплеменника? – Фло решила давить на совесть, но тут же осеклась: – Не отвечай, а то вдруг решишь доказать, что способен на такую подлость. А ты не такой, это же видно. – Она еще несколько мгновений раздумывала. – До Логова всего день пути. Но я уже трижды нарывалась на чужаков, один раз почти у самого дома – меня забрали те, кто гостил у мамы. Больше не хочу рисковать. Я боюсь. Ты хочешь чего-то материального? Не знаю, что предложить. Просто не знаю, что найдется у мамы такого, что тебя заинтересует. Но если такое будет – оно твое, обещаю. Еще могу обещать гостеприимство по высшему разряду: пища и вода в любом количестве, а также абсолютная безопасность. Можно спать без дежурств. Можно помыться – в глубине пещер течет настоящая подземная река.

Хорошо, что Мия не слышит, после упоминания про реку она еще доплатила бы, чтобы попасть в Логово.

А еще хорошо, что она не видит.

– Спать без дежурств – звучит заманчиво, – протянул Энт. – А отчего, говоришь, умер Юлжер?

Фло хлопнула глазами, затем губы растянулись в вымученной улыбке:

– Все понял, да? А что было делать? Выбор стоял простой: он или мы. Я кое-что смыслю в травах, и однажды случай представился. Но сколько нам пришлось пережить до этого!

– Мой автомат стоит дорого, – сказал Энт. – После твоего рассказа я не только спать в твоем присутствии не смогу, но даже есть – какими бы яствами меня ни потчевали.

– Глупости. – Фло надула губки. – Ты не враг. Ты даже больше чем друг – от тебя зависит моя жизнь. Можно, я расскажу о себе чуть больше? Мы с мамой сбежали от азаров, когда родился Арчи – мой младший брат. Отца мы не знали. Он бросил нас, или это был кто-то из хозяев матери. Я не спрашивала – видела, как ей больно. Арчи рос быстро, с ним все было хорошо, но он не умел разговаривать. Вернее, не говорил с людьми. Зато понимал животных и как-то общался с ними – без слов, одними взглядами. Именно Арчи сдружил нас с молчаливыми псами. Они наводили страх на всю округу, их считали мутантами, адскими созданиями. Все оказалось не так: это милейшие зверушки, которые злятся, только если желаешь им зла. Псы приняли нас, поделились частью огромной системы пещер, и Логово стало нашим домом. Но Арчи умер от какой-то детской болезни, мама ничего не смогла сделать. Мы стали жить вдвоем. Псы продолжили нам служить, из всех людей признавали только меня и маму, чужаков рвали на месте или приводили в пещеры. Логово находится на ничейной земле между племен. Когда о нас пошли слухи, с каждой стороны приходили пограничники, но сунуться побоялись – псы прогнали их еще на подходе. Нас оставили в покое – связываться с псами оказалось себе дороже. К нам стали захаживать шатуны и контрабандисты…

– Псы их не рвали?

– Говорю же: они злые только ответно, если желаешь зла, а так это самые добрые существа на свете. Если не угрожать и не убегать, они не причинят вреда.

Фло подтянула колени к груди, положила на них подбородок и вновь стала играть с подолом балахона – бездумно скатывала и раскатывала, сжимала в гармошку и опять распрямляла. Глаза смотрели в ночь. Энт хотел сказать ей, чтобы прикрыла голые ноги, но решил не отвлекать. Пусть выговорится и отправляется спать.

– С тех пор, как ружья стали редкостью, а цена патрона выросла до нескольких жизней, – Фло кивнула на оружие Энта, – в пустыне расплодилась сайгаки и прочее зверье. Псы уходили на охоту и тащили добычу в пещеру. Мы лечили их болезни и раны. Они признавали только нас. Чудесное было время. Все рухнуло, когда мать встретила Грина. Я оказалась лишней. И когда один контрабандист предложил бежать с ним, я не отказалась. Но он меня продал. И кому – шатунам! Несколько раз меня передавали из рук в руки, как скот. Несколько раз я бежала и снова попадала в неволю. И сейчас, когда до дома один переход, я не хочу, чтобы все началось сначала, следующего раза просто может не быть. Энт, прошу тебя, помоги! Вам по пути, а мама, когда меня увидит, на радостях отдаст все, что захочешь. Вам понравится в Логове, вы отдохнете, помоетесь, пополните запасы. Потом Исей поможет вам найти дорогу к вашей Колеснице. Вы ничего не потеряете, только приобретете! Что сделать, чтобы ты согласился?!

Чувствовалось, как она хочет прильнуть к нему, но сдерживается, поскольку он не делает встречного шага.

– Иди спать. – Энт отвернулся. – Я же сказал: решим утром.

Фло колебалась еще несколько мгновений. Она словно выжидала, похожая на пса, на этот раз действительно молчаливого – готовая как молча броситься на обидчика, так и ластиться, и вилять хвостиком. Глаза сверкали, кулаки мяли подол – то ли механически сжимались от бушевавших внутри чувств, то ли схватили намеренно, для какой-то цели.

Самое обидное, что в душе Энта тоже гремела и сносила преграды невиданная буря. Намеками, поступками и подталкиванием к встречным поступкам ночная собеседница распалила его, и до ухода в безумие оставался всего один шаг. Но что потом, когда собеседница станет партнершей? Предки – не в понятии нового поколения, а древние, настоящие – говорили, что в мире нет ничего лучше, чем есть мясо, скакать на мясе и втыкать мясо в мясо. Энт никогда не скакал, но в целом соглашался со сказанным. Раньше. Когда не знал ничего другого.

А что делать, когда выпотрошенный маленьким счастьем организм вместо овеществленного чуда вновь ощутит в руках мясо – просто мясо, и ничего больше?

А тогда – зачем?

И как объяснить мясу, что оно – только мясо?

Никак не объяснить. Мясо не поймет.

– Фло, ты слышала, что я сказал? – Энт напустил в голос недовольства. – Ничего дельного на мутную голову не решить, и я не буду решать сейчас. Или решу не в твою пользу. Иди.

Девушка убито побрела на место.

Ответ на ее просьбу у Энта уже был, но вслух об этом говорить не стоило. Помочь нужно хотя бы потому, что совместный путь до Логова и отдых перед дальней дорогой ему выгодны. Энт понимал это разумом, но слишком уж навязчивой была попутчица. У него теперь есть Мия. Ему больше никто не нужен. И проблемы лишние не нужны.

Вот бы еще организм это понял…

Примерно через час к нему поднялась Мия.

– Энт, поспи хоть чуточку, – шепнула она. – Я подежурю. Все нормально?

– Да. Но будь осторожна. Бывает, и заяц на миг становится волком.

– Ты о чем?

– Обо всем.

Энт спустился и растянулся на траве рядом с Саном. Мышцы расслабились, и уже через пару мгновений он отключился. Но только телом. Во сне продолжалась борьба с мохнатым противником, что норовил поддеть рогом или заехать копытом в грудь. Иногда сон смазывался, и у сайгака обнаруживалось округлое чистое личико с кнопкой носика и яркими губами.

«Ты не враг. Ты даже больше чем друг…» – втекало в ухо и прокатывалось теплой волной до низа живота.

«Нет ничего лучше, чем есть мясо, скакать на мясе и втыкать мясо в мясо». Может, предки правы, и главное – это?

Ага. Именно. Только на сытый наскакавшийся желудок иногда тянет поговорить, а не с кем. Мясо – оно только мясо.

 

Глава 4

Дети – глупые? Ну-ну. Глядя, как лихо Сан ловил вылезших поудивляться новому дню ящериц, Энт качал головой – он сам не управился бы лучше. Забывалось не только о возрасте, но даже об ущербности мальчика. И какая, к черту, ущербность? Приплюснутое лицо теперь казалось вполне обычным, и прежние чувства от непривычных складок у глаз вызывали недоумение: как можно ужасаться этого добрейшего улыбчивого создания? Мия глядела, как Энт и Сан вместе потрошат и укладывают добычу в заплечную сумку, и тихо радовалась, Энт это видел и блаженствовал в непредставимом ощущении семейственности. Никогда он не чувствовал ничего подобного. Всю жизнь дрался, чтобы выжить, и вот теперь смерть стала не страшна – если в обмен купить жизнь тем, кого он полюбил. Невероятно. Но было именно так. Это сводило с ума.

Странное сумасшествие наполняло душу радостью, какой не было никогда. Жизнь обрела смысл. Смысл жизни оказался прост и незатейлив. Но его нельзя было сформулировать словами. Только почувствовать.

В путь двинулись затемно, перед рассветом. Звезды превратили небо в расстрелянный изнутри черный купол, он быстро светлел, и мир вокруг оживал.

Днем идти стало сложнее, маршрут приходилось прокладывать по низменностям и буеракам, где меньше шансов заметить странников издалека. На обед ели мясо, приготовленное ночью. Фло нарезала тыкву, которую носила в сумке:

– Можно не экономить, мы почти пришли. В Логове нас накормят до отвала.

Энт поблагодарил за предложенный кусок, но отказался. Мия с удивлением глянула на него и поступила также. Фло пожала плечами, и они с Исеем захрумкали сочной мякотью.

Исей рассказывал про Колесницу:

– В книгах я видел карты и схемы. Когда человечество было большим, возвели несколько специальных посадочных площадок. Если верить слухам, сейчас работает только одна. Нам нужно все время идти на юг.

Фло улыбалась знакомым местам.

– Если увидите псов, – перебила она, – не пугайтесь, они не трогают тех, кто не трогает их.

– А я слышал… – с сомнением начал Исей.

– Не трогают, – уверила Фло. – Но и не отпускают. Рвут на куски только тех, кто стреляет в них или убегает. Но все равно притаскивают в логово – целиком или частично.

Псы появились внезапно – только что горизонт был чист, колыхалась пыльная травка, отбрасывали тени крупные камни… И словно ниоткуда вынырнули три мохнатых чудища. Прятались в засаде? Умные твари. Настолько, что мурашки по хребту.

Не зря псов прозвали молчаливыми. Впечатление было жутким: три черных зверя выметнулись из небытия и беззвучно замерли на некотором расстоянии, скаля морды и с гастрономическим интересом разглядывая группку «туристов». Нечто среднее между собакой и медведем: огромные тела, покрытые свалявшейся шерстью, и клыкастые пасти с капающей слюной. Уши смешно висели, но смеяться не хотелось.

Энт едва удержался, чтобы не выстрелить.

– Здравствуйте, милые, – Фло радостно бросилась к чудищам.

Ее признали не сразу. В какой-то момент казалось, что девушку растерзают. Но дальнейшее показалось чем-то нереальным: Фло хватала черных монстров за шею, каталась с ними по земле, таскала за холку.

– Угостите их мясом, – крикнула она, – пусть они поймут, что вы друзья. Слушаться вас они, конечно, не будут, но домой проводят невредимыми.

Предложенных ящериц псы сначала долго обнюхивали, но все же приняли. Друзьями после этого они не стали, но взгляды со злобно-кровожадных сменились на нейтральные, позволявшие сосуществовать в одной Вселенной без ущерба друг для друга. Большего не требовалось.

В Логово прибыли через пару часов, оно оказалось хорошо спрятанным – если не знать или не наткнуться случайно, можно спокойно пройти мимо. То, что со стороны казалось просто плавным изгибом местности, включало в себя глубокий разлом. Особенности ландшафта скрывали его, и когда Фло показала вход, Энт оценил все достоинства: спуститься так, чтобы не разбиться, можно с единственной стороны, и один вооруженный боец изнутри, отстреливая по одному, сможет сдержать целую армию. Чудесное место. Если бы не Небеса, Энт хотел бы здесь жить. Тишь, благодать, да еще страшные звери охраняют от лишних глаз. И узнать, что такие глаза были, очень легко: верные песики принесут их и положат на придверный коврик.

Псов стало больше, они сопровождали со всех сторон. Иногда их морды случайно касались ноги или руки, и по телу катился озноб: представлялось, как раскрывается пасть…

Никто не встречал. Когда спустились на дно и ступили под своды узкой в проеме и быстро расширявшейся в глубину бесконечной пещеры, один из псов умчался вперед, и только тогда вдали послышались человеческие шаги.

Навстречу вышел мужчина. Одежда простенькая, но добротная, из оружия только нож на поясе, в глазах удивление: почему псы пропустили так далеко столько народа? Автомат Энта его немного смутил: отвык от реальной опасности, во всем надеялся на псов. В какой-то момент взгляд мужчины застыл на Фло и будто взорвался сиянием:

– Фло! Где же ты была, девочка?! Не представляешь, как мама извелась. Ты исчезла внезапно, не предупредила…

– Ладно, Грин, не надо нежностей. Знакомься: Энт, Исей, Мия. Маленький – это Сан, он не больной, просто так выглядит. Они мои друзья. Им нужно отдохнуть пару дней. Здесь найдется, чем угостить людей, которые помогли мне добраться до дома?

– Сейчас все организуем. Веди в гостиную.

– Сначала разместимся. Я займу свою сторону. У вас ничего не поменялось?

– Мама верила, что ты вернешься, мы ничего не трогали, все осталось по-прежнему. – Грин ушел вперед, разнесся его радостный гулкий зов: – Николь! Фло вернулась!

Девушка остановилась посреди пещерного зальчика с довольно гладким полом. Дальше ход сужался и куда-то сворачивал, а с боков открылось еще два ответвления. Здесь освещение еще позволяло что-то разглядеть, а вот дальше, за поворотами, скорее всего, тьма становилась полной.

– Там, – Фло указала на ход, куда ушел мужчина, – родительская сторона, а это, – рука сместилась правее, – моя. Гостиной Грин зовет этот зал, здесь единственное место, где разместится большая компания, и отсюда можно пройти куда угодно. Можете располагаться, вы будете спать здесь. Я скажу Грину, чтобы принес тюфяки, они должны быть в кладовке.

Энт удивился, что Фло не бросилась к матери, а распинается с ними о размещении. Выходит, не к маме стремилась девушка, а просто домой, в безопасное место, где все знакомо.

– А что там? – Исея заинтересовал последний отвод из пещеры, про который Фло не рассказала.

Фло не успела ответить. Нетвердо ступая, из тьмы родительской части появилась женщина. Грин нежно придерживал ее под руку.

Энт улыбнулся: не зря хозяев Логова прозвали близнецами. Примерно ровесники Энта, оба были бледные и растрепанные, и на этом внешнее сходство заканчивалось. Дальше начиналось нечто необъяснимое. Взгляды. Мимика. Позы. Наклон головы. Жесты… Ну, натуральные близнецы. Годы совместной жизни превратили их в одинаковых не внешне, а внутренне. Казалось, стоит им заговорить, и слова будут одни и те же. И интонации.

Только теперь Фло бросилась к матери. У женщины текли слезы. Сжимая ее в объятиях, Фло повернула голову, скосила взгляд на Энта и подмигнула. Ситуация ее забавляла.

– Что с тобой? – спросила она мать, которая до сих пор не верила в случившееся чудо. – Болеешь?

– Уже нет. Теперь все будет хорошо. Доченька моя…

Грин объяснил:

– Мама слегла, когда ты исчезла. Тебя долго искали. С тех пор мама почти не встает.

Фло обернулась к Энту и остальным:

– Это моя мама Николь. Мама, это мои друзья.

– Здравствуйте. – Чувствовалось, что женщина едва стоит. – Спасибо, что зашли. И за Фло спасибо.

– Я провожу Николь, потом займусь гостями, – сказал Грин. – Ты посиди с мамой, расскажи о себе…

– Позже. Принеси воды и что-нибудь перекусить, я пока покажу, где у нас что.

Грин повел Николь обратно к постели, а Фло порхала бабочкой и радостно рассказывала:

– В другие ходы, кроме нашей пещеры, лучше не соваться – там живут псы, они не пускают на свою территорию. Чтобы вас не тронули, не ходите в выходу из ущелья и в коридоры, которых не знаете.

– А что же вон там? – вновь спросил Исей про крайний коридор.

– Из него можно попасть к шахте и к подземному озеру, но там темно, и надо брать факелы.

– Озеро? – обрадовалась Мия.

– Шахта? – одновременно переспросил Энт.

– Под пещерами находятся заброшенные угольные шахты. Они затоплены на огромной глубине, спускаться опасно. Техника для спуска разрушена, осталась только железная лестница, но она обрывается на полпути. Никто не спускался до самого низа. А озеро находится за шахтой в отдельной пещере. Вода ледяная, зато не портится. Или как-то сменяется, не знаю. Мы там купались, а в соседнем сухом ответвлении хранили продукты.

Вернулся Грин с глиняным кувшином.

– Это вам, чтобы здесь стояла, а вообще воды у нас много, пить и мыться можете ходить к озеру. Фло уже рассказала? Но ходите аккуратно, сорваться в шахту – верная смерть. Если даже как-то выжить на глубине, упавшего никто не вытащит, это просто невозможно. Туда бросались люди, которых приводили псы, чтобы не достаться им на обед. Кстати, про обед. Хотите перекусить с дороги? Настоящий обед будет позже, я приготовлю такие блюда, которых вам не доводилось пробовать.

– Спасибо, но не хочется вас объедать, – сказал Энт, – и вообще тревожить. У нас был удачный день, и мы хорошо поели в дороге. Можем даже вас угостить.

Он достал остатки вчерашнего мяса.

– Что вы, – замахал руками Грин, – нам только в радость! К тому же, у нас праздник – Фло снова дома. А ваши припасы, наверное, подпортились, лучше отдайте их песикам.

Он тихо свистнул, и сразу с нескольких направлений из ответвлений пещеры выглянули клыкастые морды.

Кормить с руки Энт не рискнул и просто кинул в темноту проходов. Раздалось чавканье, и темные тени исчезли.

Сан испугано прижался к Мие, она глядела на Энта. Исей не сводил глаз с Фло. Девушка его не замечала, будто он превратился в пустое место, и тоже смотрела только на Энта.

– Мяса у нас много, псы притаскивают больше, чем можно съесть, – продолжил Грин. – Завтра у нас будет настоящий пир. – Он ненадолго умолк, словно собирался с духом. – Но мясо нужно жарить. Дров нет, все деревья давно срублены, за дровами пришлось бы ходить очень далеко. Мы топим углем. А его нужно добыть. Мы просим всех гостей помочь с этим.

– С удовольствием, – сказал Энт. – Все, что в наших силах. Что нужно сделать?

– Пусть женщины и мальчик подождут здесь. Пройдите за мной.

Грин направился в ответвление с шахтой.

Энт передал автомат Мие:

– Ты за главного. Если что, продавай жизнь подороже.

Сказал он это достаточно громко, чтобы Грин не питал иллюзий по поводу дружбы, что будто бы связывает гостей с его приемной дочкой. А Фло чтобы не строила козней в отношении оружия.

Втроем с Исеем они прошли через узкий коридор. С каждым следующим помещением освещение становилось хуже, и сюда, к шахте, свет почти не добирался. Приходилось всматриваться и быть предельно осторожным. Здесь ощущалась сырость, из огромной дыры в полу тянуло холодом.

Грин достал откуда-то и протянул несколько заплечных мешков разных размеров – на выбор.

– Одежду лучше оставить здесь, – сказал он, – чтобы не пачкать. Когда поднимемся, первым делом отправимся мыться. Берите по мешку и спускайтесь за мной по лестнице. Где она заканчивается, там с обратной стороны выемка. Вернее, новая пещера – выдолбили за многие годы. Инструменты там есть, с собой нести не надо. Я иду первым, в нужном месте помогу. Готовы?

Грин исчез во тьме провала. За ним хотел полезть Энт, но заметил, как трясется Исей.

– Давай, – подтолкнул он парня.

– Я боюсь высоты.

– Там темно, значит, дело не в высоте. Лезь, если не хочешь, чтобы столкнули.

Вышло грубо, но с такими, как Исей, по-другому нельзя. Свой страх они могут побороть только угрозой еще большего бедствия. Как Фло передала слова Исея про Энта? «Суровый, но справедливый». Вот-вот. Пусть вспомнит.

Исей начал спускаться. Энт полез за ним.

Лестница была старой, из-под пальцев с поручней сыпались грязные ошметки. Еще несколько лет, и держатели вместе с поперечинами проржавеют окончательно. Однажды кто-нибудь не доберется донизу. Точнее, он не доберется доверху.

– Почему с собой не взяли факелы? – проворчал Исей.

Энт едва не наступал ему на руки. Если бы не это, Исей спускался бы вечно.

– Две причины, и обе серьезные, – принесся из глубины голос Грина. – Нет материалов, из чего их сделать, и нельзя быть уверенным, что огонь не перекинется на уголь, который там везде – и на нашей коже, и даже в пыли, которая будет в воздухе.

Когда пещерный зал, откуда они начали путь, превратился в далекое пятнышко света, по этому пятнышку прошла тень, и гулкого гудения в каменном колодце прибавилось.

Грин внизу тоже услышал и остановился.

– Что там?

Энт задрал голову. Прямо на него спускался кто-то еще.

– Я тоже! – весело раздалось сверху.

Другой кандидатуры просто не было, Мия не бросила бы Сана и оружие.

– Я вызывал только мужчин, – грозно объявил Грин.

– Ты звал помощников, а у меня сил поболее, чем у некоторых.

Энт усмехнулся: девица настроена решительно. Но теперь это забота Грина.

Тот понял, что для Фло его приказы ничего не значат, и от нее уже не избавиться.

– Осторожнее, – сказал со вздохом и продолжил спуск.

Там, где лестница кончалась, прилегающая стена отсутствовала. Грин снял с лестницы Исея, перетащив на другую сторону, во тьму выдолбленной пещеры. Энта он только коснулся, чтобы обозначить конец пути, и Энт перелез сам. Затем Грин встретил и перенес Фло – или она сама перелезла, темнота была абсолютной и не давала разглядеть даже силуэтов. Судя по звукам, девушку все же пришлось перехватывать и вносить на руках или на загривке, и она, возможно, на глубине немножко перетрусила, поскольку времени на то, чтобы отцепить «помощницу» и перейти к следующему этапу, у Грина ушло довольно много.

Да, темнота – хоть глаз выколи, и только это спасало чувства от присутствия Фло. Она, конечно, негодяйка и баловница, и больше помогла бы, если б осталась наверху. Но если даже Грина не послушалась, Энту лучше рта не открывать. Пусть отчим с ней возится.

– Энт слева, Исей в середине, я справа, – сказал, наконец, Грин. – Инструмент под ногами. Ничего не видно, но пространство позволяет размахнуться без ущерба для соседей. И все же постарайтесь не задеть друг друга и не уронить кирку за пределы площадки. Энт, будь осторожен, не выходи на край.

Энт вздрогнул: тело оплели тонкие руки, а к спине прижалась чужая выпуклая грудь. Он дернул телом, чтобы отбросить незваную гостью. Не получилось. Его держали крепко.

– Просто отбивайте от стен как можно больше, а ты, Фло, собирай под ногами и наполняй рюкзаки, – распоряжался Грин.

Энт нагнулся и нащупал кирку. Размах, удар и полетевшие каменные брызги заставили Фло отскочить:

– Ой!

– Что? – тут же донеслось от Грина.

– Ничего. На камень напоролась – большой и тупой.

– Не поранься. Не подходи близко к работающим.

Несколько минут ничего не происходило – каждый занимался своим делом. Энт только освоился с новой работой и вошел в ритм, как стук справа прекратился. В темноте сплелись приглушенные голоса Грина и Фло:

– Фло, ты что?!..

– Грин…

– Сколько раз я просил называть меня папой. Или хотя бы отцом. Это для Николь я Грин.

– Какой же ты папа? Папу, если встречу, я таким отваром напою, чтобы изнутри сгорел вместе со всеми, кто рядом окажется. Грин, ну что ты?..

– Перестань.

– А если не перестану?

– Твоя мама…

– При чем здесь мама? А если я вернулась именно к тебе?

– Не говори глупостей.

– А если это не глупости?

– Фло, тебя слышат.

– Но не видят.

Послышалась возня, похожая на борьбу. Энт стал с еще большей силой стучать по стене. Исей поддержал.

– Фло! – прорывалось сквозь стук. – По-хорошему говорю – отстань.

– Люблю, когда по-хорошему…

– А ну бери рюкзак и марш наверх! Наверх, я сказал!

– Какой же ты глупый…

Удаляющийся скрип лестницы закончил прения отчима с дочкой.

Дальше работали в молчании.

Когда поднимались, наверху ждала Фло.

– Отпилить бы лестницу, пока вы были внизу…

Несмотря на сказанное, она подала руку Энту, который поднимался первым, и помогла выбраться с тяжеленным мешком за плечами. Вместе они вытащили Исея. Грин не принял помощи.

– Фло, немедленно оденься, – буркнул он, вылезая.

Полумрак в этой части пещеры, на который жаловались при спуске вниз, после абсолютной тьмы шахты казался ярким и едва не ослеплял. Каждый из четверых угледобытчиков напоминал черта – черные с головы до ног, только белки глаз блестели. Естественно, что мужские взоры сразу сошлись на одной из фигур.

Фло совершенно не стеснялась. Она с вызовом уперла руки в бока:

– Я дома и могу ходить как привыкла.

– Когда ты так ходила, ты была маленькая.

– А теперь большая, и это мое личное дело, как ходить дома. Вы все гости, а я – хозяйка! Вы будете жить по тем правилам, которые устанавливаю я!

Грин умолк. Ему указали, что он тоже пришлый. И он не нашел, что возразить. А зря. Один раз оставишь без ответа – на шею сядут. Закон природы. Точнее – закон выживания в человеческом обществе. Ну, если не хочешь, чтобы обращались как со скотом. А нет – тогда да, можно не отвечать.

Энт сочувствовал Грину. Завтра они с Мией и Саном покинут Логово, а мужику здесь жить. То, что произошло сегодня на глазах и, особенно, во тьме, заставляло жалеть Грина – прекрасного, в общем-то, человека, который любил свою жену. Еще недавно Энт, окажись в такой ситуации, думал бы, как сойтись с наследницей и избавиться от папаши с мамашей. Это было нормально – так думать. Так думали все. Это тоже закон природы – если брать выживание конкретной личности, а не вида.

Жизнь круто изменилась. Теперь Энт был на стороне отчима. Он понимал Грина. И совершенно не понимал Фло. Почему дети так жестоки с родителями? Пусть Грин не родной отец Фло, но он ее растил. И столько лет заботился о ее больной матери. Чего добьется девушка своими выходками? Отвращения к себе и своим безответственным капризам? Скорее всего, не в прихотях дело, все намного глубже. Фло вернулась повзрослевшей и теперь борется за власть. Так псы периодически выясняют среди себя, кто в стае хозяин. Только у собак за первенство воюют кобели, а здесь в местные королевы пробивается натуральная сучка.

Энт вздохнул и постарался не думать о том, что его не касается.

По примеру Грина они вывалили уголь в углу, подобрали одежду и двинулись в проход, параллельный тому, откуда пришли из гостиной. Еще дальше вглубь пещеры – к подземному озеру. Сюда проникало света еще меньше, и чем дальше, тем хуже становилось видно, куда идти и даже куда наступать. О том, чтобы разглядывать шалопутную спутницу, не шло и речи. О ней хотелось забыть вообще.

Она не дала:

– Я любила ходить сюда на рассвете…

Энт напрягся: чужие пальцы легонько ущипнули его за ягодицу. Намек, чтобы запомнил сказанное? Пусть Исей запоминает, ему нужнее. Логово представляли как место, где можно отдохнуть в безопасности. Ну-ну. Сейчас хотелось бежать отсюда со всех ног. Пусть сверху шатуны и пограничники, но это знакомые беды, против них есть оружие.

И требовалось что-то делать с баловницей здесь и сейчас. Энт не Грин, без ответа не оставит. Молчание – знак согласия, а недеяние – признак смирения. Дескать, будь что будет, приму все… А вот не приму.

По каменному коридору разнесся звон отвешенного девушке «леща».

Исей и Грин обернулись.

– Простите, – бросил Энт, – споткнулся.

Грин все понял.

– Камень? Большой и тупой?

– Небольшой, но настолько тупой, что просто не представляешь насколько.

Через несколько шагов Грин остановился. Впереди темнело ровной гладью что-то жуткое и невероятно притягивающее. Энт уже забыл, когда видел столько воды сразу.

– Фло, иди вперед, потом мы.

– Еще чего, – фыркнула девушка. – Вы меня стыдитесь, что ли?

Грин сел на камень и отвернулся.

– Я подожду здесь.

– Энт, а ты? – Фло схватила его за руку и попыталась потащить к воде.

Он вырвал руку.

– Составлю компанию Грину. – Энт присел рядом с ним. – Поговорим о тупых камнях.

– А кто мне спинку потрет? Я у себя не везде достану. Вы бездушные истуканы! Никакой помощи бедной девушке. Буду помирать – от вас глотка воды не дождешься.

– Хочешь, я потру? – несмело втек в раздраженную речь голос Исея.

– Пошли, – Фло обняла его за талию и повела вперед, – пусть завидуют.

 

Глава 5

Наверху день был опаснее ночи, темнота грозила только падением куда-то или повреждением ног. Это было меньшим злом – если сравнивать со смертью от стрелы или захватом в рабство. Энт сменил распорядок только вчера – ради костра, чтобы дым не выдал расположение. В пещерах все было наоборот: с наступлением ночи жизнь прекращалась до первых лучей солнца. Но уставшую компанию нужно было кормить, и на поздний ужин Грин зажег свечу.

– Последняя, – сообщил он не в укор, а с искренней радостью: ему было приятно отдать все за то, что Николь вновь обрела дочь.

До этого они принесли из кладовой набитые травой тюфяки и нарезали пищи из уже хранившихся в пещере запасов – готовить на костре сейчас не было смысла, на это ушла бы половина ночи. Все сошлись, что после долгой дороги лучше выспаться, а пир подождет.

Энт внимательно глядел, что ему предлагают, и брал только то, что ели сами хозяева. Мия последовала его примеру и так же кормила Сана. Грин заметил и стал надкусывать как можно больше пищи с разных сторон, чтобы гости поверили в его добрые намерения. Фло хмыкнула, но промолчала. И только Исей ничего не понял – он просто наслаждался.

Сразу после еды легли – Грин и Николь у себя, Фло в другом отделении пещеры, а гости в общем зале. Энт привалился спиной к стене, автомат положил цевьем под левую руку, а в правой сжал тесак. Спать он не собирался.

Когда кто-то коснулся его во тьме, он едва не взмахнул клинком. Вздрогнул, взял себя в руки и медленно выдохнул. Нужно быть собраннее, а то до беды недалеко. Рядом только Мия и Сан. Так нежно его могла коснуться только Мия.

Она обеспокоенно прошептала:

– Думаешь, что…

– Не думаю. Но не исключаю.

Мия погладила его по плечу.

– Грин и Николь добрые люди, я чувствую.

– Я тоже. Но мы уйдем завтра с утра. Наверху мне спокойнее.

– Как скажешь. – Мия прижалась к нему, и все заботы вдруг стали призрачными, легковесными, ненастоящими. – Я тебя сменю попозже. Разбуди, если сама не проснусь. Обещаешь?

– Ложись. Все будет хорошо.

Она поцеловала его и легла к Сану.

Как же хотелось втиснуться рядом, между ней и холодной стеной, прижаться до хруста и оградить от всего мира своим телом…

Но чтобы оградить, нужно сидеть и не спать. Это лучшее, что он может сделать.

Где-то рядом послышалось движение. Энт обратился в камень, даже дышать перестал. Псы? Фло? Грин? Или кто-то еще – новый и неизвестный?

Через миг грудь выдохнула, а пальцы расслабились. Это всего лишь Исей. Парень поднялся и на ощупь по стеночке прошел в помещение, где спала Фло. Вот тебе и размазня. На то, чтобы в чужом присутствии без приглашения пойти к женщине, нужна немалая воля. Ну, или неудержимое желание. Особенно в случае, если женщина непредсказуема и легко даст от ворот поворот. Или парнишка навоображал себе чего-то? Возможно. В озере они долго миловались с девушкой, до Энта и Грина доносились то плеск, то смех, то жаркое дыхание и томные вздохи. Но Энт был уверен, что Фло играла на публику.

Подозрения оказались правильными – Исея с позором прогнали из девичьей спальни. Через минуту вновь установилась блаженная тишина.

Любопытно, что будет, если среди ночи сюда сунутся псы. Энт не позволит им тронуть Мию или мальчика. Если пес будет один, то его брюхо познакомится с наточенным лезвием, что по утрам справлялось с ролью бритвы. Если придет стая – очередь до последнего патрона разъяснит зверям, кто хозяин положения. А дальше – как сложится. Псы – создания умные, без надобности на рожон не полезут. Какой резон лезть к гостям? Мяса, как говорил Грин, у них много, значит, нападение может быть только по приказу человека.

В спальне человека, которого в этой компании Энт боялся больше всего, послышался шорох. Такие же шаги, как недавно туда, теперь прошуршали оттуда.

Выставленный вперед тесак был призван остановить ночное хождение. Когда Фло наткнется на острие, она поймет, что с прошлого раза, когда так же наткнулась на наконечник стрелы, ничего не изменилось.

В прошлый раз она не наткнулась, подсказала память, а сама ткнула. И как ткнула! И если сейчас придет в таком же виде…

Все это пролетело в голове и испарилось: легкие шаги прошуршали мимо.

– Грин… – донеслось вскоре из соседнего ответвления.

– Фло, уйди немедленно.

– Грин, перестань играть в недотрогу.

– Фло!..

– Я пришла к тебе как к мужчине. Разве не понимаешь?

– Уйди, говорю.

– Попробуй, выгони.

– Маму потревожишь.

– Она спит. Она всегда спит, как убитая. И она больная. Зачем тебе больная жена? Я же сказала, что вернулась не к ней, а к тебе.

– Фло!

– Глупый, я же говорю, она спит…

– Тихо!

В глубине их пещеры раздался кашель. Долгое время висела полная тишина, затем донеслись непонятные звуки. Их перемежало кряхтение, затем они превратились в неуверенные шаги.

– Николь! Куда ты?

– Хочу выйти.

– Давай помогу…

– Отстань

– Николь!

Удар кремня высек искру, вспыхнул огарок заботливо загашенной вчера свечи. Свечу зажгла Фло – она была уже в гостиной, где куталась в широкое покрывало – то ли принесла из своей спальни, то ли прихватила у Грина.

– Мама, ты чего среди ночи?..

Грин пытался поддержать с болью ступавшую Николь, она отталкивала его руки. Энт следил сквозь полуприкрытые веки. Он чувствовал себя неуютно.

Что слышала и что поняла Николь?

В руке женщины блеснул нож. Это не смутило Грина, он пошел вперед… но Николь подняла нож к собственной шее. И Грин остановился.

Вопросов больше не было – она слышала все.

– Отойди, иначе я сделаю с собой что-нибудь.

– Николь!

Женщина с трудом доковыляла до провала шахты.

– Николь, только не вздумай…

– Она права, – тихо сказала Николь. – Зачем тебе больная жена? С Фло тебе будет лучше.

– Николь, мне нужна ты!

– Прости Грин.

– Николь! Я люблю тебя!

– Теперь будешь любить ее. Всего вам наилучшего. Прощайте.

– Николь!!!

Грин не успел. Донеслись удалявшиеся глухие удары – падающее тело задевало стенки шахты. Потом звуки прекратились.

Грин опустился на пол – не держали ноги. Энт не знал, что делать. Высказать слова сочувствия? Нужны ли сейчас слова? И какие слова заменят любимого человека?

К Грину подошла Фло.

– Ну вот, – сказала она. – Все решилось само. Теперь близнецами будем мы с тобой.

Она попыталась обнять сидевшего на полу мужчину. Грин отшатнулся:

– Это ты ее убила!

– Маму никто не убивал, она сама приняла решение – самое верное в нашем положении. Так лучше для всех. Теперь мы с тобой свободны и можем строить свою семью.

Логика в ее словах действовала не хуже клыков. Вгрызаясь в факт – гибель матери – она выдирала самую суть.

– Боже, за что мне это… – Грин поднялся. Безумный взор обвел пещеру с гостями. – Простите. Это выше моих сил. Николь!..

И второй человек полетел вниз вслед за первым. Энт сглотнул комок в горле. Хотелось, проснуться.

Фло осторожно заглянула вниз. Вряд ли что-то можно было увидеть. Тишина сказала, что все кончено.

– Ну вот, хозяйка Логова теперь я.

Фло обернулась к Энту. В глазах – ни капли горя или сожаления. Только хищный блеск.

Энт поднялся.

– Мы хотим уйти.

– Это невозможно. Вернее, уйти могут все, но ты останешься. – Фло разговаривала только с ним, прочие для нее не существовали. – Ты будешь чудесным близнецом. Когда я увидела, как ты расправился с сайгаком и спас этого недоумка, – последовал кивок на Исея, – я сразу поняла: ты тот самый, которого искала. Уже тогда я знала, что скоро мы будем вместе. План созрел сразу же, нужно было только дойти до псов.

– Сначала ты выбрала контрабандиста, потом намучилась с перепродавшими тебя шатунами…

– Я ждала тебя и дождалась. Ожидание было долгим. Кое-чем и кое-кем пришлось пожертвовать. Возможно те жертвы не последние. Но теперь ничто и никто не разлучит нас. – Фло с улыбкой поглядела на поднявшийся к ее груди тесак: – Хочешь меня убить? Это не выход, псы разорвут вас всех в ту же секунду, как почувствуют угрозу хозяйке.

Она шепеляво свистнула. В поемах мелькнули тени.

– Убери нож, – приказала Фло, и Энт безмолвно повиновался. – Вот так. Держи руки по швам, если они тебе нужны. То, что ты считаешь себя чем-то обязанным другим людям – глупое качество, но хорошее, это поводок, с которого тебе не убежать.

Девушка говорила, нисколько не стесняясь посторонних. Для нее здесь больше никого не было. И осознание этого заставляло волосы шевелиться. Энт оглянулся на Мию: понимает ли, что это значит?

Мия прижимала к себе и гладила Сана. Еще дальше в угол забился Исей, он старался слиться со стеной, чтобы о нем вообще забыли.

– В этом мире каждый за себя, и побеждает тот, кто сильнее, – продолжила Фло. – Я выиграла бой за тебя. Тебе придется смириться. И всем придется смириться и принять как должное.

– Грин предпочел смерть жизни с тобой, – напомнил Энт.

– Грин дурак. У него был шанс улучшить свою жизнь, но он ничего не понял. Тебе я не оставлю выбора.

– А как же они? – Энт кивнул на Мию, Сана и Исея.

– Все зависит от тебя. Если тебе важны их жизни – будь со мной ласковее. Я ведь могу обидеться, и тогда отсюда никто не выйдет живым.

– Если я соглашусь, ты отпустишь остальных?

– Естественно. Исей, уходи!

Парень отлепился от стены:

– Но псы…

– Уходи, я сказала. Быстро, пока я не передумала. Промедлишь – сама спущу их на тебя!

Исей прошмыгнул по коридору наружу. Казалось, он обратился в бесплотный дух, который не касался ногами земли.

Несколько черный теней скользнули из пещер к выходу, где с удивлением следили за парнем.

Исей остановился. Они тоже. Он сделал шаг вперед – к выходу.

И тогда они бросились. Гулкий топот лап – Исей успел лишь удивленно вскрикнуть.

Мия рукой закрыла Сану глаза.

– Просто показала, что шутить со мной не надо, – сказала Фло. – Наши жизни связаны. И я все еще жду ответа.

Энт молчал. Фло говорит, что у него нет выбора. На самом деле выбор есть всегда, проблема в том, чем пожертвовать. Из чего же выбирать, если представить, что выбор все-таки есть? С одной стороны – война против новой хозяйки Логова и ее псов, затем неизвестность с Мией и ребенком, которого каждый встречный захочет уничтожить, а Мия будет защищать ценой собственной и его – Энта – жизни. С другой – обеспеченный рай в собственном неприступном замке в компании юной красотки. Фло не сомневается, какой выбор он сделает, потому и говорит, что выбора нет.

Но выбор есть. Выбор всегда есть.

Или нет?