Все это время огонь оставался невидимым для пожарных. И вдруг с пугающей очевидностью пламя предстало взорам людей, однако не тех, кто был на палубе, а тех, кто находился на пирсе.
Один из пожарных, X. Дэйарам, водитель передвижной насосной установки, которая находилась на пирсе, пока шла разгрузка, стоял, наклонившись над пультом управления. Вдруг он почувствовал сильный жар. Было без нескольких минут три. Подняв голову, он увидел, что на небольшом участке бортовой обшивки судна, чуть выше уровня его роста, серая краска борта начала пузыриться. Потом пузыри начали лопаться, а краска, мгновенно твердея, отскакивала от борта. На Дэйарама посыпались хлопья застывшей краски. Они со стуком ударялись о машину. Пока на его крики бежали люди, жар, исходивший от обшивки борта, стал ещё сильнее, и Дэйараму пришлось податься назад.
Весть о происходящем дошла до Кумбса. Он понял, что по раскаленному пятну можно наконец точно определить очаг пожара. Стало также ясно, что ни одна из струй воды многочисленных пожарных рукавов не попадает в цель. Струи, бившие из рукавов, образовывали почти прямую линию, и пожарные могли направлять их только по диагонали узкой шахты на грузы между верхним и нижним люками трюма. Струи воды не достигали до цели всего несколько футов. Теперь же можно было прорезать отверстие в борту, достаточное для того, чтобы в него вошел пожарный ствол, и направить струю воды точно в центр очага пожара.
Кумбс тут же приказал своему помощнику Гарольду Палмеру, который прошел специальную подготовку по газорезке, доставить аппарат к борту. На аварийном пожарном прицепе, стоявшем на причале, такой аппарат был.
Палмер пробрался через спутанные пожарные рукава, сбежал на причал и снял с прицепа аппарат. Он созвал группу пожарных, и они быстро соорудили из досок козлы, которые по высоте как раз доходили до уровня пятна на борту. Палмер занялся газовыми баллонами, один из пожарных-индийцев взобрался на козлы. Встав на колени, он попытался поджечь газ, идущий из сопла горелки. Не прошло и минуты, как газорезательное оборудование было залито водой, попавшей на козлы из работающих рукавов. Спички намокли, и артиллерийскому капитану Рэйеру пришлось взобраться на козлы с новым коробком. Когда наконец загоревшаяся спичка была поднесена к соплу горелки, вместо тонкой струи огня оттуда вырвалось облако густого черного дыма.
– Не та смесь! – крикнул пожарный Палмеру.
Палмер, стоя у баллонов, попытался получить нужную смесь, но безуспешно. Раскаленное пятно тем временем увеличивалось, и вскоре оно достигло 3 м в диаметре, став вишневым.
Было ясно, что газорезательный аппарат неисправен, и несколько человек из тех, кто наблюдал за происходящим, бросились искать другой. Сержант Тач из отдела безопасности уже бежал к телефону. Дозвонившись в производственный отдел Мазагаонских доков, он попросил прислать на «Форт Стайкин» газорезательный аппарат. И только потом он сообразил, что такой аппарат есть в распоряжении пожарной бригады.
Казалось, в этот день невезение преследовало людей по пятам. Не прошло и десяти минут, как заместитель управляющего доками К. Мартенш позвонил в Мазагаонские доки и отменил приказ, так как видел, как выгружали газорезательный аппарат пожарной бригады.
Заместитель управляющего ушел с судна звонить по телефону и не увидел, что попытка запустить второй аппарат также закончилась неудачей. Он отказался от аппарата, который, быть может, оказался исправным.
В 15 ч 14 мин пожарные попытались раздобыть еще один аппарат. На этот раз они передали по переносному телефону приказ Кумбса на центральный пост пожарной бригады позвонить на фирму «Элкок, Эшдаун энд компа-ни» и попросить прислать на место пожара газорезательный аппарат. Спустя пятнадцать минут полковник Сэдлер велел Мартеншу снова позвонить в Мазагаонские доки и попросить немедленно прислать все имеющееся газорезательное оборудование и людей.
Эта группа с оборудованием выехала из доков. Но прибудет она на место пожара слишком поздно, и это обернется для людей трагедией.
Будь газорезательное оборудование исправным, можно было прорезать отверстие в обшивке толщиной чуть меньше 10 мм борта «Форт Стайкина» за десять минут, не более.
С того момента, как стрелки часов на башне бомбейских доков показали 15 ч 30 мин, время, отведенное судьбой «Форт Стайкину», стало истекать. Тридцать два пожарных рукава, извивающихся змеями по палубе парохода, залили в трюм №2 уже более 900 т воды. Палуба левого борта так нагрелась, что стоять на ней было невозможно. Раскатанные по палубе пожарные рукава могли каждую минуту загореться. Кумбс заставил людей подложить под них деревянные доски, а сами рукава поливать водой. Попадая на палубу, вода закипала, и капитан Оберст восхищался отчаянной терпеливостью пожарных-индийцев, которые несмотря на это стояли на комингсах люков, направляя стволы рукавов в задымленный трюм и не обращая внимания на кипевшую воду, 10-сантиметровый слой которой уже бурлил у них под ногами.
Люди, находившиеся на судне и на причале, недоумевали, почему столько воды не может «сдержать» пожар. В действительности же, вода, вступая в реакцию с огнем, лишь способствовала его росту.
Пламя уже полыхало в верхних штабелях хлопковых кип, лежавших вплотную к левому борту. По мере того, как вода вливалась в трюм, кипы начинали всплывать. В твиндеке между ними и взрывчаткой было свободное пространство высотой более 2 м. Уровень воды медленно поднимался. Огонь, до которого она не могла добраться, распространялся все выше, под ним всплывало все больше хлопка, приближая пламя к боеприпасам. Вскоре огонь уже бушевал прямо под погребом со взрывчаткой…
Тем временем работа в доках повсюду шла своим чередом. Даже тогда, когда пожар уже бушевал вовсю, никто не подумал о том, что надо поднять красный флаг на мачте парохода – сигнал Международного свода сигналов, предупреждающий о том, что на судне – опасный груз. Не была объявлена общая тревога, по которой все, кроме пожарных, были обязаны покинуть доки. Фактически такой тревоги в бомбейских доках и не существовало. Одно время правила пожарной безопасности, разработанные Портовым трестом, гласили, что в случае пожара на судне, стоящем в доках, дежурный в гидравлическом отделении должен включить на две минуты сирену. Однако это был сигнал, свидетельствующий о начавшемся пожаре, а не предостережение об опасности. Так или иначе, сирены Портового треста теперь были связаны с сиренами воздушной тревоги, и человек в гидравлическом отделении с октября 1939 г. больше не мог соблюсти действующие правила. «Форт Стайкин» мог предупредить всех об опасности серией коротких повторяющихся гудков, однако об этом никто и не подумал.
Итак, не ведая о нависшей над ними опасности, люди в доке Виктория и Принсес-доке продолжали работать. Моряки, корабельные плотники, механики, матросы лихтеров, грузчики – все делали свое дело, изредка отрываясь, чтобы взглянуть, как продвигается борьба с пожаром. По Фрере-роуд у входа в доки в ожидании моряков, а следовательно, и заработка, шатались нищие, уличные торговцы, артисты и проститутки. Кормой к «Форт Стайкину» (1) был ошвартован пароход «Джалападма» (2). Молодой матрос с этого судна, которому наскучило смотреть на пожар, отправился вниз читать книгу. На причале собрались толпы докеров и матросов с других судов, чтобы поглазеть, как тушат огонь.
Стоящий у пирса №1 дока Виктория «Форт Стайкин» был окружен судами. Позади кормы у него, как уже говорилось, был отшвартован английский пароход «Джалападма». На траверзе «Джалападмы» с южной стороны вдоль западной стенки дока находились три одинаковых бассейна, образованных пирсами. В средних бассейнах стояло по два судна, ошвартованных лагом. В первом бассейне стояло английское судно «Барода» (3), рядом с ним – «Эль-Хинд» (4). В следующем бассейне находились панамский пароход «Норе трейдер» (5) и английский пароход «Джалавиджайя» (6). В дальнем бассейне, у самой южной стенки дока, стояло панамское судно «Иран» (7). По этой же стенке стоял английский пароход «Форт Кревье» (8), а в углу дока, образованном южной и восточной стенками, – землечерпалка «Спотболл» (9), принадлежавшая Портовому тресту. В линию вдоль восточной стенки дока были ошвартованы египетский пароход «Род эль Фараг» (10) и голландский пароход «Дженерал Ван дер Хейден» (11). У этой же стенки рядом с воротами дока находился голландский теплоход «Тиномбо» (14), стоявший бортом к носу «Форт Стайкина».
Рис. 4. Доки до взрывов. Схематически показано расположение судов в доках
По другую сторону пирса у южной стенки Принсес-дока и параллельно «Форт Стайкину» был ошвартован пароход «Кингьян» (15). Вдоль западной стенки в одну линию стояли английские суда «Эмпайр индус» (24) и «Чангон» (25). Английский пароход «Блэйрклова» (23) находился в сухом доке Мируэтер, который врезался в сушу из северо-западного угла дока. У северной стенки, к западу от длинного центрального пирса Принсес-дока, была ошвартована землечерпалка «Мурхен» (22). В центре дока находился еще один земснаряд «Келура» (26), стоявший у конца пирса. К востоку от него у северной стенки дока стояли два траулера – «Лакнау» (20) и «Пешавар» (21). К югу от них у западной стенки Принсес-дока были ошвартованы норвежские теплоходы «Браганза» (17) и «Белрэй» (16). Борт о борт с «Браганзой» стоял английский теплоход танкер «Капса» (18). Норвежский пароход «Грациоза» (19) находился за пределами дока, у его восточной стенки. С внешней стороны западной стенки дока Виктория был ошвартован голландский пароход «Дженерал Ван дер Светен» (12). В общей сложности вокруг горящего «Форт Стайкина», имеющего на борту боеприпасы, находились 24 судна, не считая небольших портовых и водоналивных судов, одно из которых стояло по носу «Форт Стайкина» (13).
В 15 ч 45 мин загорелось несколько ящиков со взрывчаткой. Из пространства между ящиками, находившимися по сторонам узкой шахты, между нижним и верхним люками трюма №2, вырвался столб густого дыма. Пожарные начали задыхаться и вынуждены были отступить. Пламя поднялось над комингсами.
До этого момента уверенный в своем плане отвода «Форт Стайкина» на внешний рейд полковник Сэдлер взглянул на пламя и воскликнул:
– Теперь слишком поздно!
Горящие клочья хлопка взлетали вверх, представляя угрозу для других судов. Сэдлер спустился с трапа и собрал часть своих людей. Вместе с ними он поднялся на борт небольшого судна, принадлежавшего Портовому тресту, и попытался отвести его в соседний Принсес-док. Кумбс на правом борту «Форт Стайкина» и Палмер на левом снова собрали людей и приказали им продолжать гасить пожар. Опять пожарные побежали к люку, взяли рукава и направили струи воды на стенки ящиков с боеприпасами, лежавшими на твиндеках.
В течение пяти минут пожар то затихал, то разгорался с новой силой, и с каждым разом, когда он снова разгорался, пламя взмывалось все выше. В 15 ч 50 мин из трюма на высоту мачты взметнулся огромный язык пламени.
– Уходите! – закричал Кумбс, и пожарные бросились прочь.
Палмер и все его люди на левом борту перелезли через поручни и попрыгали на причал. Высота составляла несколько метров, и некоторые приземлились неудачно, переломав себе руки и ноги. Чтобы спустить с борта насосы, Палмер снова собрал людей. Все они кашляли от дыма, которого наглотались. Несколько минут ушло на то, чтобы помочь пострадавшим отползти от судна. Когда начали передвигать насосы, несколько пожарных рукавов соскользнуло с поручней и упало на пирс. Падающие с парохода горящие обломки и искры повсюду вызывали пожары. Палмер заставил пожарных лить воду на загоревшееся здание склада №1, которое стояло рядом. Кумбс и группа пожарных, находившихся на правом борту, попрыгали в воду. Одни плыли к берегу, другие – к буксирам, лихтерам и мелким судам, которых в доке было множество. Кумбс вплавь добрался до ближайшего буксира и взобрался на борт. Буксир доставил его на голландское судно «Дженерал Ван дер. Хейден», которое он использовал как мост. С него он попал на причал, туда, где находился склад №4. Теперь он оказался в 100 м от горящего «Форт Стайкина» на конце пирса с внешней стороны дока. С одной стороны было открытое море, с другой – док-бассейн. Кумбс был отрезан от основной группы пожарных воротами дока шириной 24 м и проходом, тянущимся по дамбе в Принсес-доке. У входа в док на конце причала он увидел загоревшийся от искр высокий штабель кип хлопка. Он собрал несколько своих людей, которые оказались вместе с ним на буксире, и все принялись, не имея теперь под руками пожарных рукавов, вручную растаскивать кипы. Кумбс взобрался наверх штабеля и начал сбивать кипы вниз ногами, чтобы их можно было быстрее гасить. Когда язык пламени первый раз взметнулся из трюма «Форт Стайкина», капитан Найсмит отдал приказ «Покинуть судно!». Некоторые члены экипажа сумели захватить свои личные вещи. Они сбегали по трапу, держа над головой чемоданы. Второй помощник Харрис с гордостью отметил про себя, что никто из экипажа не оставил судна раньше, чем прозвучал приказ покинуть борт. Он крикнул матросам:
– Зайдите за склады, которые прикроют вас от судна!
Харрис и еще несколько человек, наглотавшись дыма, пошатываясь, сошли на пирс, оставив свои вещи на обреченном судне. Найсмит и Хендерсон стояли у трапа, наблюдая за тем, как люди покидают «Форт Стайкин». Они осмотрелись в последний раз. Затем, когда на судне, казалось, уже никого не осталось, сошли на берег. Но Найсмит снова поднялся на борт, на этот раз один, чтобы убедиться, что на борту действительно нет никого из экипажа…
Теперь в доке среди толпы людей царила полная неразбериха. Те, кто покинул «Форт Стайкин», пытались уйти подальше от судна. На них напирала толпа людей, привлеченных зрелищем пожара, подобного которому они еще никогда не видели. Моряки и грузчики на других судах столпились у поручней и тоже с любопытством смотрели на пылающее судно. Ситуация усугублялась еще тем, что полицейские, дежурившие у ворот дока, сперва удивились такому количеству людей, которые сразу пытаются покинуть док, затем вспомнили о приказе и стали требовать, чтобы каждый показывал при выходе пропуск. Увидев, что у Красных ворот, ближайших к «Форт Стайкину», – затор, оперативный офицер безопасности капитан Хаффенден приказал дежурному помощнику инспектора выпускать всех без пропуска и никого не впускать.
Капитан Оберст находился рядом с Найсмитом и Хендерсоном в 10 м от люка в корме, когда из него взметнулся на высоту мачты адский язык пламени. На некоторое время в трюме №1 люди вынуждены были прекратить работу по перекладыванию ящиков с детонаторами из-за нестерпимой жары. К тому же беспорядочно лежащие на палубе пожарные рукава мешали им свободно передвигаться от трюма до трапа.
После команды Найсмита покинуть судно Оберст сошел на причал вместе с капитаном и старпомом. Потом, уверенный в том, что судно каждую минуту может взлететь на воздух, побежал к выходу из дока, и вот тут он совершил то, что впоследствии считал самой большой глупостью в своей жизни. На бегу Оберст вспомнил, что на причале у борта «Форт Стайкина» остался его мотоцикл – «Индиана». Столкнув мотоцикл с подставки и заведя его, он покатил к воротам. Там он встретил своего приятеля, капитана Отто Эрнста, офицера морской пассажирской службы. Они посмотрели на горящее судно, потом на толпу любопытных, состоявшую в основном из грузчиков-индийцев. Не обращая внимания на уговоры полицейских уйти в безопасное место, они продолжали наслаждаться бесплатным спектаклем.
– Судно рванет в любую секунду, – сказал Оберст, – помоги мне разогнать этих бестолочей.
Они вдвоем, Оберст – на мотоцикле и Эрнст – на велосипеде, подъехали к толпе и закричали, чтобы все убирались из доков. Эрнст уговаривал грузчиков на местном диалекте, затем попытался воздействовать на толпу бранью. Оберст тем временем проехал мимо судна и вернулся на дорогу, пролегавшую позади склада №1. Он ехал, намеренно вклиниваясь в толпу, задевая и сбивая людей, при этом старался выглядеть человеком, охваченным паникой, чтобы посеять ее среди докеров и заставить их покинуть доки. Эрнст на своем велосипеде также проехал мимо «Форт Стайкина», который теперь был похож на гигантский факел.
Поднявшись на судно, капитан Найсмит еще раз обошел его. Он заглянул в тщательно убранные после его последней «инспекции» каюты на спардеке, последний раз оглядел свою каюту и вышел оттуда, ничего с собой не взяв. Все документы – его дневник, папка с письмами, судовой журнал, судовая роль и каргоплан – были уложены в его служебный портфель, который захватил с собой казначей и старший стюард Чарльз Булливант. В эту минуту Булливант вместе с Харрисом, четырьмя членами команды и инспектором судоходной фирмы «Киллик, Никсон энд компани» А. Джексоном уже садился в такси.
Укрываясь от жара из горящего трюма, Найсмит пошел на корму. Перегнувшись через комингс, он заглянул в открытые люки трюмов №4 и №5. Первый из них был забит взрывчаткой категории «А». Следовало закрыть крышки люков еще до того, как огонь вырвался из-под контроля, но все были заняты работой в носовой части судна, и об этом никто не подумал. Теперь уже было слишком поздно. Найсмит торопливо прошел через жилые помещения матросов в верхней части трюма №5 и, удовлетворенный тем, что на судне никого не осталось, а также тем, что он, как и полагалось капитану, последним покидает судно, вернулся к трапу. Оказавшись на пирсе, Найсмит догнал Хендерсона и сюрвейера С. Стивенса. Все трое пошли вдоль борта судна к выходу из доков.
В это время в ворота дока въехали две автомашины. Прокладывая дорогу сквозь толпу людей, они приблизились к «Форт Стайкину». Одна из них оказалась машиной начальника противопожарной службы. За рулем находился шофер Кумбса Мохамед Сиддик. Он уехал, когда все побежали из доков, и за воротами стал спрашивать, где Кумбс. Кто-то сказал, что тот все еще на судне, и Сиддик вернулся, чтобы разыскать своего шефа. Машину он развернул капотом к трапу.
На второй машине находились специалисты с газорезательной аппаратурой, которых К. Мартенш попросил прислать из Мазагаонского дока еще полчаса назад. Они подъехали к Палмеру и его пожарным, которым офицеры противопожарной безопасности Портового треста Рейнольде и Эндрюс помогали тушить пожар.
Рис. 5. Первый взрыв (рис. Е. Войшвилло)
В этот момент огромные обломки раскаленного металла, крушившие все на своем пути, взлетели вверх. Пылающие бочки со смазочным маслом крутились в воздухе, сопровождаемые шлейфами из огня и искр, подобно громадному фейерверку. Горящие кипы хлопка взлетали вверх и падали на суда и склады, вызывая пожары. «Форт Стайкин» взорвался. От взрыва образовалась сильная приливная волна, которая приподняла «Джалападму» вместимостью почти 4000 peг. т и длиной 135 м, ошвартованную по корме «Форт Стайкина», и подняла ее корму из воды на 20 м. Эта волна развернула судно на 90° и положила его кормой на крышу склада №2 высотой 17 м. Исковерканная взрывом «Джалападма», выхваченная из воды, легла поверх склада, ее носовая часть уткнулась в док-бассейн и «смотрела» в сторону воды.
За доками, в городе, люди, работавшие на фабриках, в магазинах, учреждениях, изнемогали от жары. Было то время дня, когда она достигла наивысшей точки. Многие нетерпеливо посматривали на часы, мечтая об окончании работы и вечерней прохладе, как вдруг здания задрожали и закачались, перегородки в конторах рухнули. Когда произошел взрыв, все поняли, что сегодня – необычный день в истории Бомбея. Осколки стекла дождем сыпались из окон. Люди бежали к окнам, взбирались на крыши и смотрели на огромный столб дыма, который поднимался со стороны доков и расплывался исполинским грибом в раскаленно-синем небе.
На город падали раскаленные добела куски металла, некоторые из них пролетели по воздуху расстояние более мили. Они падали куда попало, не выбирая жертвы.
Капитан Сидни Келли находился в четверти мили от доков – он шел со своим приятелем по Фрере-роуд. Металлический обломок разрезал пополам его спутника. Капитан, который вообще не пострадал, онемев от ужаса, стоял и смотрел на изуродованное тело.
Недалеко от забора доков стояли три девушки – члены женской команды английских военно-морских сил. Когда произошел взрыв, две из них не пострадали, а третья исчезла. Спустя несколько часов люди, ехавшие на грузовике по дороге вдоль железнодорожных путей по другую сторону Фрере-роуд, заметили что-то белое. Они подошли посмотреть, что это такое, и увидели молодую морячку, которая была тяжело ранена в голову. Она лежала почти в 300 м от того места, где стояла до взрыва.
Капитан Найсмит, его помощник Хендерсон и Стивенс как раз дошли до кормы «Форт Стайкина», когда произошел взрыв. Стивенс пролетел несколько метров и упал. И, пока не миновала взрывная волна, он лежал не двигаясь. Потом медленно поднялся на ноги. Одежды на нем не было – ее сорвало взрывом. Нагой, покрытый копотью, он дотащился до складов, которые теперь были разрушены и полыхали. Там он увидел пожарных: некоторые из них были мертвы, другие ранены. Стивенс попытался оказать помощь одному из них, получившему сильные ожоги, но сам был настолько слаб, что у него ничего не вышло. Шатаясь, он добрел к воротам дока. С тех пор ни он, ни кто другой Найсмита и Хендерсона не видели.
Мохамеда Сиддика убило сразу после того, как он подъехал к трапу судна. Машина, привезшая газорезательную аппаратуру, была искорежена. Тот, кто в ней находился, либо погиб, либо был тяжело ранен.
В тысяче миль от Бомбея, в Шимле, у подножия Гималаев, находилась метеостанция. В момент взрыва маятник сейсмографа качнулся: световой луч отразился на фотобумаге сейсмографа, и на обычно прямой линии появилась заметная волна… Вечером, когда метеорологи проявляли плевку, они обнаружили, что земля в Шимле дрожала.
Это был день, когда все перемешалось: людская отвага и людские ошибки. Одна мелкая оплошность накладывалась на другую. Все это в итоге обрекло находившихся в районе доков людей на гибель. Часы на башне доков отсчитывали время совершаемых ошибок, и вот ход их стрелок остановил взрыв. Они остановились в 16 ч 06 мин. Так они стояли еще долгие месяцы, показывая время величайшего и самого разрушительного взрыва, который когда-либо знало человечество [25].