Доноры. Депрессняк на балконе. Троянский конь и похищение. Кушать подано.
Несколько дней прошли в бездействии. Аида недоумевала, чего выжидает лорд Эльенн, и не находила себе места, как тигр в клетке. Ей не терпелось начать какие-то действия, а её отец считал, что упреждающий удар наносить нельзя.
– Мы и так находимся в положении ответчика, а не истца, – толковал он. – Атака с нашей стороны только осложнит нашу ситуацию, если дело дойдёт-таки до разбирательства в Совете.
– Вы же не хотели обращаться в Совет, – напомнила Аида.
– Нужно рассматривать все возможности, – ответил лорд. – Кто его знает... Может, Совет созовёт кто-то другой, без нашей инициативы.
Во мне нарастало какое-то истерически-напряжённое состояние. Ожидание непонятно чего, нависшая угроза, плотоядные взгляды слуг и натянутые вежливые улыбки Эрики – всё это приводило меня в, мягко скажем, не самое весёлое настроение. Только в постели с Аидой мне на время удавалось расслабиться, да и то не до конца: от чувства, что за мной неотступно наблюдает кто-то невидимый, не удавалось отделаться ни днём, ни ночью.
Еду нам с Аидой доставляли дважды в день, и ели мы с ней вдвоём в нашей спальне, а о том, как и когда питаются хозяева дома, я предпочитала не думать. За респектабельной внешностью в них скрывался сумеречный ужас, они носили эту суть в себе постоянно, и она то и дело проглядывала наружу – то кончиками клыков из-под верхней губы, то ледяной тьмой в глазах. Широких улыбок обитатели дома старались избегать, пряча клыки под сомкнутыми губами, но сумрак так и вился за ними шлейфом. Только с Аидой мне было светлее и легче, с ней меня отпускала эта давящая напряжённость, хотя и в её изумрудном омуте глаз временами мелькало что-то нечеловеческое... В её жилах текла кровь чудовищ, об этом не следовало забывать.
Охрана и слуги в доме были со мной почтительны и держались на некотором расстоянии: при моём появлении они старались удаляться «сумеречным путём». Видимо, по дому действовал приказ хозяина не пугать меня. А может, они уходили, дабы не вводить себя в соблазн при виде разгуливающей еды... Как бы то ни было, я могла ходить по дому, не встречаясь ни с кем из клыкастых домочадцев – только иногда мелькали тени за углом, да веяло холодком, будто кто-то сделанный изо льда невидимкой проскальзывал мимо меня.
Если бы не это небольшое жутковатое обстоятельство, любоваться красотой интерьеров можно было бы без устали. Дом завораживал, обволакивал своей роскошью, обольщал богатством и пленял какой-то слегка холодящей изысканностью. Заблудиться в нём было плёвым делом, и без Аиды я старалась на экскурсии по нему не отправляться, но однажды всё-таки решила пройтись в одиночку: Аида с Эрикой беседовали в библиотеке и курили, и я опять почувствовала себя лишней.
Бродя по блистательным залам и гостиным первого этажа, я наткнулась на неприметную и невзрачную, но массивную дверь, спрятанную под лестницей. Я остановилась перед ней. Интересно, что победит во мне: извечное любопытство или страх перед неизвестным? Холодных теней поблизости я не заметила. Потянув тяжёлую дверь за ручку, я с усилием открыла её. Вниз вели ступеньки. Ох, ну ладно... Спущусь.
Я попала в большое помещение полуподвального типа, с низким потолком, тускло освещённое. Во всю его длину тянулись в несколько рядов двухъярусные нары, на которых лежали укрытые простынями люди. Будто бы натолкнувшись на невидимую стену, я замерла в удивлении и испуге, но потом присмотрелась и поняла, что это не трупы: их животы и груди под простынями чуть заметно вздымались. Рядом с каждым торчала на штативе воронка, трубка от которой вела человеку в нос. Люди как будто спали или пребывали в коме, волосы у всех были коротко обрезаны – и у мужчин, и у женщин. На всех были надеты казённые рубашки, напоминающие больничные.
Сколько их здесь? Я обвела взглядом помещение. Наверное, больше сотни... Зачем их здесь держат? Что с ними? Вряд ли вампиры будут держать подпольное отделение для коматозников... Впрочем, догадаться несложно.
– Да, это доноры. Мы уже давно не убиваем ради пропитания.
Я вздрогнула и обернулась. За моей спиной стояли Эрика с Аидой.
– Не бойтесь, боли и страданий им не причиняют, – сказала Эрика. – Они ничего не чувствуют – спят и видят приятные сны, в то время как за ними ухаживают, кормят через зонд специальной питательной смесью, вводят витамины и препараты, усиливающие кроветворение. Помещение вентилируется и озонируется, здесь поддерживается постоянная комфортная для человека температура.
– Жуть какая, – пробормотала я, обводя взглядом ряды тел на нарах. – Несчастные...
– Почему же? – усмехнулась Эрика. – Они не испытывают дискомфорта и боли, им регулярно воздействуют на мозг, чтобы вызывать приятные сновидения, а за физическим здоровьем и полнокровием тщательно следят.
– Всё равно – ужасно, – сказала я, направляясь к выходу.
– Ничего не поделаешь, нужно же нам как-то питаться, – проговорила Эрика, следуя за мной. – Люди разводят домашний скот для еды, и никто не говорит, что это кошмар.
– Значит, люди для вас – что-то вроде скота, – хмыкнула я. – Понятно.
Мне было всё более неприятно и тяжело здесь находиться. Все эти шорохи по углам и неуловимые передвижения, всевидящее око Саурона... тьфу, то есть, сумрака, лицемерная учтивость Эрики и её манера подцеплять Аиду под руку и уводить в уголок... На шестой день мои нервы не выдержали, и поздним вечером, вместо того чтобы пойти в постель, я вышла на балкон, к луне, и дала волю слезам. Стоя среди благоухания цветущих кустов и любуясь озарённым луной садом, я рыдала, как барышня из романтического любовного романа девятнадцатого века. Хотелось взмахнуть крыльями и улететь отсюда прочь – домой.
– Отчего юная мадемуазель плачет? Её кто-то обидел? – промурлыкал сумрак у меня за плечом, блестя глазами.
– Осточертело всё, – выговорила я с трудом. И снова – бурный взрыв рыданий.
– Ну-ну-ну... – ласково сказал сумрак. – Так-таки всё?
– Всё, – всхлипнула я. – Домой хочу...
– М-м-м, весьма, весьма сожалею, – проговорил сумрак огорчённо, обвиваясь вокруг меня. – Мне жаль, что вам так грустно в эту чудесную ночь. Только взгляните, какая красота!
– Да мне пофиг, – буркнула я.
– Ясно, – вздохнул сумрак. – Тогда не лучше ли вам пойти в постель? Утро вечера мудренее. А с лучами солнца растает и ваша печаль.
– У меня всё рвётся на части! – воскликнула я, вцепляясь пальцами в топик на груди. – Это невыносимо!
– Так, в постель, в постель, – безапелляционно приказал сумрак. – Нечего тут слезами кусты поливать. Им и так хватает минеральных удобрений.
Он сгустился и приобрёл телесные черты – облик лорда Эльенна. А я фыркнула, представив себя со стороны в виде карикатурной картинки – со струями слёз, орошающими цветущий куст, как из лейки. Всё-таки умел лорд Эльенн ввернуть нужное словечко, чтобы выдернуть меня из депрессняка.
Вернувшись в спальню, Аиду я застала не в лучшем настроении. Обычно нежная и ласковая наедине со мной, сегодня она была хмурой и озабоченной.
– Надоело ждать, – сказала она. – Если и завтра будет то же самое, начну действовать сама.
– А ты уже придумала, что делать? – спросила я. Беспокойство вонзилось в меня, как раскалённая игла.
– Есть кое-какие мыслишки, – ответила Аида. – Но лорд Эльенн вряд ли одобрит... А, плевать!
Я попыталась к ней приласкаться, но она поцеловала меня в лоб и сказала:
– Спи, котёнок. Мне надо подумать.
Проснулась я от какого-то безотчётного звенящего ужаса. Тишина, на часах – четыре утра. Фашисты тоже напали в четыре, вспомнилось мне почему-то.
– Аида...
Она стояла боком у окна, прижимаясь спиной к стене, и осторожно выглядывала, отодвинув краешек занавески.
– Что там? – шёпотом спросила я.
Аида со скоростью, которой позавидовали бы в любой казарме, принялась натягивать брюки и обуваться. У меня похолодели руки, а сердце превратилось в кусок льда. Аида бросилась из комнаты, я – следом.
– Где лорд Эльенн?! – крикнула Аида выскочившим ей навстречу слугам.
– Отъехал по делам час назад... Там еду привезли для вас и девушки...
– Это не еда, тупоголовые!!! – рявкнула Аида. – Куда смотрит охрана?! Алёна – быстро, в хранилище доноров! Это самое безопасное место в доме.
Массивная дверь закрылась за мной, и я прислонилась к стене, в оцепенении глядя на ряды неподвижно спящих людей. В доме что-то происходило, до меня глухо доносился шум и крики. Сердце стучало почти в горле – страхом за Аиду.
Сумрак бесновался и бурлил. Его сотрясали и передёргивали искры ярости, вонзаясь мне под рёбра. Дверь потряс страшный удар. Я сжалась в комок, забравшись под нары. Снаружи явно шла схватка, только вот кто кого бьёт, мне было не видно. Всё, о чём я молилась – лишь бы Аида уцелела.
Не знаю, сколько прошло времени. Хронометром мне служило сердце, а оно отбило уже целую тысячу лет...
Бабах! Из-под двери повалил дым, и она открылась. Взорвали замок... В моих ушах пищало, а сквозь пелену едкого дыма в помещение проникли фигуры в чёрном – пятеро или шестеро. Их лица были скрыты масками, а глаза – широкими щитками тёмных очков, и они озирались, ища что-то... или кого-то. Сердце слишком сильно стучало, но я не могла его сдержать.
Один из них увидел меня и издал короткий возглас. Меня будто обдало крошевом из льда... И тут в хранилище ворвался чёрный сверкающий вихрь – Аида, вооружённая двумя мечами, видимо, снятыми со стены: по всему дому висела масса оружия.
Первым ударом она разрубила череп одной из чёрных фигур, как арбуз, вторым – снесла голову с плеч другой фигуры. Прежде чем меня ослепила вспышка света, Аида успела выпустить кишки ещё одному из черномасочников.
...Темнота. Неужели я ослепла? Твёрдый пол, до боли неудобная поза, на запястьях – железо наручников. Урчание мотора, вибрация, лёгкие покачивания. Кажется, меня везли куда-то. «Аида», – стукнуло сердце. Что с ней?
– Я здесь, принцесса... – Тёплые губы защекотали мне лоб во мраке.
– Аида, – прохрипела я. – Где мы? Почему я ничего не вижу?
– Потому что темно, – ответил её голос. – Мы в фургоне.
– Куда нас везут?
– Полагаю, к лорду Немету. Эти идиоты-охранники сами впустили его бойцов, приехавших в машине, которая обычно доставляла нам еду... Это как троянский конь. За рулём был прежний шофёр-человек – беднягу зомбировали. Охрану ослепили вспышками света и парализовали психически. Штурм был чертовски быстрый и профессиональный...
Невыносимо хотелось её обнять, но руки были скованы. Я, как могла, придвинулась к ней, чтобы ощущать её тело. Аида нащупала ртом мои губы и накрыла их ласковым поцелуем.
– В общем, дождался лорд Эльенн... Дотянул. – Она вздохнула, потёрлась щекой о мою: видимо, тоже была в наручниках. – Всё надеялся решить вопрос дипломатией... А какая тут, к чёрту, дипломатия, когда надо просто бить?
– Аида... Что нам делать? Нас убьют? – В горле у меня вскипали слёзы.
– Не знаю, моя сладкая... Мне вкололи что-то. Совсем никаких сил.
– Значит... всё? – Я всхлипнула.
– Ш-ш... Отставить панику. Никогда нельзя сдаваться. Что-нибудь сейчас придумаем. Мне бы только сил чуток, и можно было бы порвать эти чёртовы наручники, выбить двери и выскочить на ходу... Но от этой дряни меня что-то совсем развезло.
– Ты же говорила, что яды на тебя не действуют...
– Это не яд, а какой-то транквилизатор. Я от них не засыпаю, а просто слабею. Сил бы, сил бы мне... Ммм... – Она глухо застонала, уткнувшись мне в лоб своим.
Меня осенило, да так, что даже сердце подскочило в горло.
– Аида, а кровь? Если бы ты выпила крови, это добавило бы тебе сил?
– Разумеется, добавило бы, – ответила она. – Смотря ещё сколько выпить, конечно... Вот только где её тут взять?
Я засмеялась.
– Аида, кровь же прямо перед тобой. Кушать подано.
Она помолчала секунду, а потом сказала тихо и серьёзно:
– Алёнка, ты что? Нет, тебя я кусать не буду.
– Другого выхода нет, – вздохнула я. – Единственный источник крови, а значит, и твоих сил – это я. Сколько тебе нужно?
– Чтобы прийти в себя и разнести этот фургон к чертям, мне нужен как минимум литр. Для тебя это будет серьёзной кровопотерей, малыш. Нет, я не могу.
– Серьёзной, но не смертельной, – возразила я. – Аида, не спорь! По-другому – никак. Бери мою кровь и спасай нас!
Она тяжко вздохнула, щекоча коротенькими поцелуями мой лоб и брови.
– Ладно... Видимо, придётся. Сначала будет немного больно, потом моя слюна подействует как анестетик. Потерпи чуть-чуть, принцесса, ладно? Я люблю тебя.
– Я тебя тоже. Давай уже, кусай, – я заворочалась, ложась поудобнее и подставляя шею.
– Ох... Прости, малыш. – К моей шее прильнули – нет, не клыки, а только губы Аиды. – Готова?
– Да, – выдохнула я.
Вот теперь я почувствовала кожей её клыки. Давление, прокус, боль... Я зажмурилась, сдерживая стон. Не стонать, не стонать... Чтобы она пила спокойно. Глотки. Стук сердца. Боль уходила: место, где присосалась Аида, вообще перестало чувствоваться, как замороженное. Мурашки по телу, обволакивающие объятия сумрака... Холод.
Казалось, Аида никогда не закончит пить. Сумрак крепко оплёл меня чёрными щупальцами с ледяными присосками; боли больше не было, просто из меня вытекала жизнь. Становилось всё легче и легче, но лёгкость эта была страшная – смертельная. Меня уносило всё дальше от земли – к звёздам, в холодную черноту космоса.
– Аида, – прошептала я. – Я умираю...
Мой голос тоже вспорхнул голубем к небу, невесомый и шелестящий. Аида не прекращала пить, будто не слыша.
– Аида... Ты меня... убьёшь...
И она оторвалась, тяжело дыша и рыча мне в ухо. Что-то жуткое происходило с ней, меняя её, вливая в неё сумрак литрами. Её тело напряглось, гортанное рычание слабой вибрацией отдавалось в месте укуса. Крак! Что-то сломалось, и Аида негромко засмеялась.
– Свобода, – прорычала она.
Она стала крутить и растягивать мои наручники, причиняя мне боль. Каждый толчок отдавался у меня в голове, вгоняя меня в тошнотворную желеобразную дурноту. Пульс бухал в голове, как молот. Крак! Руки свободны...
– Ну, как ты, Алёнушка? – Её голос снова стал похож на человеческий.
– Кажется, ты меня выпила досуха... – Язык еле ворочался, шершавый.
– Не досуха... Но, кажется, я увлеклась слегка. Прости, малыш... Когда начинаешь пить, остановиться бывает трудно. – Пальцы Аиды гладили и ворошили мои волосы, а губы прижимались к моим почти бесчувственным губам. – Прости, мой маленький. У тебя лёгкий шок. Но ничего, ты восстановишься, всё будет хорошо. Старайся не потерять сознание, держись. Сейчас я займусь этими ребятами.
Настала тишина. Аида, похоже, не собиралась выбивать дверь, она просто сидела и молчала.
– Что? – прошептала я. – Почему ты ничего не делаешь?
Через секунду она отозвалась:
– Не мешай, принцесса. Психическая атака сразу на двоих – сложнее, но попытаюсь удавить обоих зайцев одной петлёй.
– Пусть у них мозги из ушей польются, – хрипло хмыкнула я – на смех не было сил, всё ушло в сумрак.
– Сделаем, – усмехнулась Аида.
Машина начала вилять, как будто водитель не мог справиться с управлением.
– Надо бы не перестараться, а то перевернёмся, – проговорила Аида. – Пора тормозить.
Она выбила задние дверцы кузова, уцепилась за верхний край и прямо на ходу подтянулась. По крыше застучали её ноги, потом где-то сбоку разбилось стекло. Я лежала полуживая, оплетённая холодными щупальцами сумрака, а Аида там, наверно, вытворяла киношные трюки на полном ходу фургона, как Джеки Чан. Да, сил у неё ого-го как добавилось... А вот у меня совсем не стало. Пару раз меня качнуло, а потом потащило, поволокло – наверно, прямо на небо.
...Нет, я всё ещё была на земле: сильные руки Аиды вытаскивали меня из кузова. Синие сумерки, шоссе.
– Жива, Алёнушка? Вот и хорошо. Разворачиваемся и гоним назад, пока остальные не заметили, что кое-что потеряли...
Она усадила меня в кабину. Рядом на асфальте лежали двое в чёрном – вампиры ли, полукровки ли, не знаю. Аида села за руль, развернула фургон, и мы помчались в обратном направлении. Пару раз меня вместе с креслом куда-то уносило, но Аида похлопывала меня по щеке и звала:
– Принцесса, принцесса! Не уходи, держись... Разговаривай со мной.
– Пить хочу... – Я облизнула пересохшие губы.
– Скоро, скоро попьёшь, милая. Потерпи. Яблочный сок, значит, не любишь, да?
Я попыталась улыбнуться, но получилось не слишком похоже.
– Не люблю... Мне часто снится, будто я тону в огромном чане с соком. – Длинная фраза, перевести дух. – А ещё монастырский сад и яблоки. Из них делают сидр. А ещё... – Опять уносит. Сумрак, как пылесос, втягивал моё сознание.
...Бах, бах... Похлопывание по щеке отдалось в голове ударами.
– Алёнка, Алёнушка! Слышишь?
– Да... – Снова кабина, синие сумерки и дорога впереди.
– Говори. Что там про яблоки?
Вспомнить бы... Восстановить цепочку.
– Сорт – Горькая Аннетта. Его уже нет сейчас... Несколько веков назад исчез. А ещё... Путешественница в богатом платье на лесной дороге... Осень. Перевёрнутая карета. Её убили разбойники... А она ехала на свадьбу...
– Всё это тебе снится?
– Да... Странные сны... И такое чувство, будто ты там тоже есть. Только я тебя не вижу. Но где-то там... ты есть. За кадром...
Больше говорить не было сил. Я откинула голову, растекаясь по сиденью. Аида тем временем глянула в боковое зеркало.
– Ага... А вот и они. Груз-то потеряли!
Небо звало меня трубным гласом: приди, приди. Возвращайся в свой дом, душа.
– Кажется, сейчас ты потеряешь меня... – Я зачем-то растянула губы в ухмылке.
Пальцы Аиды заправили прядку волос мне за ухо.
– Нет, нет, Алёнка! Не смей. Как же я без тебя? Ммм... – Она вдруг застонала, на миг зажмурив глаза. – Ничего, не пугайся. Я в порядке... Это они пытаются зацепить меня психической атакой. Но мой блок им не пробить, нет. Это очень хитрый блок, «зеркало». Отец меня ему научил. Пытаясь атаковать меня, они получают свою атаку назад и сами страдают от неё.
Она впервые назвала лорда Эльенна отцом, отметила я. Холод ещё держал меня в объятиях, теперь к нему добавилась тошнота.
– Ну вот, сами себя ударили, – торжествующе объявила Аида, снова глянув в зеркало. – Съехали в кювет и перевернулись. Всё, Алёнка, мы от них оторвались!
Сумеречному холоду не удалось добраться до моего сердца. Оно осталось тёплым, и в нём пульсировало:
– Я люблю тебя, Аида.