Гламур и пафос. Одна кровать на четверых. «Всё кончено, мадам». Незапланированная схватка.

 Внутри дом маркизы был таким же пафосным, как и снаружи: мрамор, зеркала, металл, статуи, хрусталь, ковры, золото и канделябры. Вероятно, у неё имелся домашний персонал, или попросту слуги, но при нашем появлении никто не показался. Я поставила Ханну на ноги, а маркиза вела Джессику, нежно и торжественно держа за кончики пальцев.

 – Прошу, дорогая, проходи, не стесняйся... Располагайся как дома.

 – Ух ты, – восторгались обе гостьи. – Какой гламурный дворец!

 Да, пожалуй, «гламур» был подходящим словом, описывающим стиль этого дома. Гламур и пафос, пафос и гламур – везде, во всём.

 В доме имелось спиртное, лёгкая закуска, фрукты и сладкое – видимо, специально для таких случаев. От нескольких рюмок ликёра девушки расслабились, совершенно нас не боясь, как будто всё происходило понарошку, в каком-то фильме. Они и не подозревали, в какой опасности были их жизни. Джессика ела конфеты, а маркиза целовала её в перемазанные шоколадом губы, подолгу не отрываясь от них. Целоваться она, по-видимому, любила и делала это мастерски: Джессика просто млела и разевала ротик, как галчонок. Вот тебе и «традиционная ориентация»... Видно, в жизни девушек недоставало впечатлений. Ну, и вампирские чары маркизы также имели место, без сомнения.

 Ханна вела себя более робко и закрепощённо, пока не давая мне себя поцеловать. Я, впрочем, не спешила: кормила её виноградом и огромной земляникой, подливала ликёра и целовала пальчики. Она рассказала о себе: работала официанткой, жила с родителями и младшей сестрой. Ей было всего двадцать лет, и больше всего она мечтала зажить отдельно.

 – Достали предки, – пожаловалась она. – То им не так, это не этак... А я сама хочу жить, как считаю нужным.

 – Похвальное желание, – сказала я. – А приятель у тебя есть?

 Девушка поморщила носик.

 – Вот это как раз самое отстойное... С кем ни познакомлюсь – предкам всё не нравится. – И фыркнула: – Представляю, если бы я привела домой тебя, у мамы точно случился бы инфаркт!

 – Ну, не будем доводить твою маму до инфаркта, – улыбнулась я. – Мам надо беречь.

 Мне стало грустно. Мама, мама... Как давно ты жила, и как хорошо, что ты не видишь всего этого безобразия, что я творю.

 – А ты чем занимаешься? – полюбопытствовала Ханна, надкусывая крупную ягоду.

 – Вообще-то, я по основной профессии – фармацевт, – ответила я вполне честно. – Только это было очень давно. Теперь у меня психотерапевтический кабинет.

 Ханна усмехнулась, окинув меня взглядом. Прочитав её мысль, я улыбнулась:

 – Ну, на работе я, конечно, не так одеваюсь.

 – Да нет, мне нравится, – поспешила заверить Ханна.

 – Правда? – Я придвинулась ближе, поднося ей ещё ликёра.

 Она выпила и вскинула к потолку охмелевшие глаза. Чувствуя, что она уже готова, я тихонько поцеловала её в ушко, потом в шею – она чуть напряглась. Я обняла её, поглаживая по бедру.

 – Всё хорошо, Ханна. Не бойся.

 Я накрыла её губы своими. Не получая отклика, начала покусывать и посасывать их, стараясь заставить их раскрыться, но они были безжизненными, как каучук.

 – Ну, Ханна, расслабься... Смотри, как твоя подруга с маркизой сладко отжигают.

 Джессика окончательно прибалдела. Зажмурившись и рискуя вывихнуть челюсть, она неистово целовалась с вампиршей, чмокая и сопя. В ход шли взбитые сливки, ягоды, конфеты. Ханна засмеялась.

 – Нет, я так не умею.

 – Ну, так я научу, – пообещала я. – Только не зажимайся.

 Мне очень хотелось её приласкать, как маленькую беззащитную девочку, и спасти от смертоносных клыков. На этот раз её губы раскрылись навстречу мне, она начала отвечать – сперва неуверенно и вяло, но постепенно входя во вкус. Маркиза мигнула мне: мол, разбираем девочек – и по спальням? Но мне нужно было держать всё под контролем – ведь я планировала спасти их.

 – Вы же хотели групповуху, мадам, – усмехнулась я. – Нет ли у вас кровати пошире, чтоб все вчетвером поместились?

 Маркизе эта идея понравилась: глаза зажглись ядовито-сладострастным огнём, и она облизнулась. Требуемой ширины кровать нашлась, это был настоящий двухметровый сексодром в соответствующем гламурном оформлении. Джессика дошла уже до такой кондиции, когда всё вокруг сияет и безумно нравится, и она с восторженным уханьем запрыгнула на кровать, а Ханна опять смутилась. Пришлось брать её на руки и укладывать, а потом долго и деликатно раздевать, тогда как её светловолосая подруга сама охотно выскочила из трусиков.

 – Ты моя умница, – томно проговорила маркиза, проводя рукой по всему её телу от груди до пальцев ног.

 Они приступили к делу энергично и с удовольствием, а мне с Ханной не слишком повезло. Девушка зажималась, стеснялась, а от акробатических упражнений Джессики с маркизой на другой стороне кровати приходила в моральный шок. Блондинка схватывала всё на лету, и скоро они с вампиршей в позе «ножницы» сотрясали всю кровать. Было понятно, что с Ханной этот номер не пройдёт, и я, загородив собой парочку по соседству, начала с осторожных и медленных ласк. Брюнетка честно пыталась расслабиться и отвечать в том же духе, но уж очень у нас с соседками были разные ритмы. А кровать – одна. Ханну нужно было готовить долго, ласково и нудно, а у её подруги с маркизой всё проворачивалось на бешеной скорости – хоп-хоп, и готово. Джессика ахала и повизгивала, приводя свою подругу в жуткое смущение.

 – Не обращай на них внимания, – сказала я ей.

 Но легко сказать! Эта парочка устроила бешеное родео и, похоже, не собиралась менять стиль. Тогда я решила просто отгородить нас с Ханной психически.

 – Смотри мне в глаза, – прошептала я, склоняясь над девушкой.

 Мягко и бережно воздействуя, я заставила её поверить, что мы в постели одни, и только после этого смогла начать расслаблять её. Лёгкий массаж груди, поцелуи в живот, внутреннюю сторону бёдер и пушистый треугольник волос – и вот, в её глазах уже появилось что-то отдалённо похожее на удовольствие. Дело налаживалось – уже хотя бы судя по тому, как она отвечала на поцелуи: её губы уже не были каучуковыми, а язычок не прятался и не замирал испуганно, всё более активно участвуя в игре. Одним глазом я не забывала следить за маркизой – не цапнула ли она свою партнёршу за шею? Нет, всё шло пока ещё мирно и бескровно.

 – Уфф, – выдохнула маркиза тем временем, отваливаясь от своей блондинки. – Ну, как у тебя дела, парниша? О-о... Ни шатко, ни валко, как я погляжу. Мы с Джес уже три захода сделали, а твоя крошка ещё даже не вспотела. Долго же ты запрягаешь.

 – К Ханне нужен деликатный подход, – ответила я.

 – Э! Чепуха, – фыркнула маркиза, вороша пальцами волосы ласкающейся к ней Джессики. – Ты, малыш, и снимать девочек толком не умеешь, и в постели не знаешь, с какой стороны к ним подойти. Может, я зря с тобой связалась, м?

 – Ну, не спешите так с выводами, мадам, – усмехнулась я, забирая в рот сосок Ханны.

 – А ну-ка, слезай с девчонки, – скомандовала маркиза решительно. – Ну надо же, и тут тебя учить приходится... Гляди, как сейчас она у меня пищать будет!

 Честно говоря, мне не особенно хотелось меняться с ней: скромная и робкая Ханна располагала меня к себе больше, чем Джессика, которая вела себя, как маленькая шлюшка. Но маркиза уже прогоняла меня, и мне не оставалось ничего, как только переключиться на блондинку, которая ничуть не возражала против смены партнёрши. Она в нетерпении извивалась подо мной и жадно ловила мой рот, в то время как Ханну мой уход обескуражил, а активный натиск маркизы испугал. Она уже начала было привыкать ко мне, и тут – эта фурия-нимфоманка. Всё, чего я такими трудами достигла с ней в плане подготовки и расслабления, с вампиршей было утеряно в один момент: Ханна снова зажалась. С ней не следовало спешить, но маркиза была нетерпелива.

 – Ну, ну, крошка, не бойся меня, – уговаривала она. – Расслабься, отдайся... Станешь напрягаться – будет больно.

 Я видела, что она Ханне неприятна, что девушка предпочла бы остаться со мной; я и сама хотела бы к ней вернуться, но маркиза уже запустила руку туда, куда я добралась бы ещё нескоро. Ханна нахмурилась и отвернула лицо, не давая себя поцеловать, и это рассердило маркизу. Она силой повернула лицо девушки к себе и впилась в её губы, но вскрикнула и отпрянула, всосав свою нижнюю губу.

 – Ах ты!.. Кусаться?! – воскликнула она изумлённо и разгневанно. – Маленькая дрянь!

 «Молодчинка, – усмехнулась я про себя, приятно удивлённая отпором Ханны. – Так её, эту гадину!»

 Но это только разъярило вампиршу. Она грубо навалилась на Ханну и принялась жёстко насиловать её рукой, а та плакала и пыталась оттолкнуть маркизу. Мне очень хотелось стукнуть кровососку по затылку, но я понимала: рано, подходящий момент ещё не настал. Но как-то оградить Ханну от неприятной ей маркизы следовало, и я сказала:

 – Мадам, полегче бы вы, а? Если девушке не нравится, насилие ни к чему.

 – Заткнись, – прошипела в ответ та. – Это не насилие, а жёсткий секс.

 – А по мне – так насилие, – не согласилась я. – И делать Ханне больно я не позволю.

 Оставив Джессику неудовлетворённой, я оттащила маркизу от Ханны, вдавила её в постель и проделала с ней то, что она секунду назад делала сама. Всё произошло так молниеносно, что вампирша и пикнуть не успела – только ахнуть, когда я в неё вошла.

 – Ну, как вам нравится жёсткий секс, госпожа? – ухмыльнулась я с издёвкой. – Жалеете, что со мной связались?

 Она рычала и стонала, скалила клыки, но подчинялась. Это было ей в новинку и – неожиданно понравилось. А я перевернула маркизу на живот, выдернула из своих брюк ремень и с упоением отхлестала её по изнеженным ягодицам.

 – Небольшой бэдээсэмчик, – прорычала я. – Чтобы мадам знала, что обижать девушек нехорошо!

 – Аааа, чёёёёрт, – застонала она. – Дрянной парниша, мне же больно!

 – Ханне тоже было больно, – нравоучительно сказала я.

 – Ладно, ладно! – сдалась она. – Ханна, лапушка, прости. Видимо, мы с тобой друг другу просто не подходим. – И захныкала, подкатываясь к блондинке: – Джес, сладкая, пожалей свою госпожу, ей набили попку...

 Джессика приняла её с распростёртыми объятиями, обласкала, обцеловала, и они принялись возиться друг с другом снова. Мне же нужно было поскорее успокоить Ханну, которой, похоже, вообще всё это разонравилось. Преодолев лёгкое сопротивление, я осушила поцелуями её слёзы и прижала к себе.

 – Просто полежим, если хочешь, – предложила я.

 Лежать, прильнув друг к другу, она не отказалась. Похоже, она доверяла мне, и это было приятно и трогательно – достаточная причина, чтобы не дать девушку в обиду. Я снова понемногу начала её ласкать – осторожно, нежно, пядь за пядью восстанавливая разрушенное маркизой. Она не особо отвечала, но и не отталкивала – и то ладно.

 – Ну, малыш, я не сделаю тебе больно, – прошептала я, целуя её.

 Ханна понемногу оттаивала и начала робко поглаживать меня. Ей нравилось, что и как я с ней делаю, а Джессике нравилось кувыркаться с маркизой. Увлекшись поцелуями, я упустила момент, когда вампирша всё-таки цапнула блондинку. Её пальцы ублажали Джессику, а пасть сосала кровь из её шеи. А глаза Ханны были закрыты, на губах играла долгожданная улыбка, и она не видела, что её подругу кусают – и слава Богу, иначе она, наверно, закричала бы.

 Есть один момент, когда вампир становится в какой-то степени уязвим, и это – укус. Увлекшись процессом высасывания крови, он на краткое время забывается, ничего не видя вокруг себя, и вот тут-то его и можно брать тёпленьким – умеючи, конечно. Джессика, укушенная в момент оргазма, не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, было уже поздно. Маркиза присосалась к ней, как клещ, и её невозможно было оторвать, а если и возможно, то только с мясом, наверно. В глазах блондинки всплеснулся страх, боль и паника, но я, сволочь такая, не спешила ей на помощь – ждала, когда вампирша поглубже уйдёт в нирвану.

 «Потерпи, малыш, потерпи чуточку», – мысленно просила я Джессику. Глаза девушки уже начала затягивать смертельная пелена забытья, и я решила, что ждать больше нельзя. Маркиза, кажется, уже «улетела», и я впилась зубами в её шею. Ханна продолжала улыбаться: её ублажал мой психический фантом. Вампирша не почувствовала моего укуса – она сейчас временно ничего не чувствовала, и я вгрызалась в плоть всё глубже, добираясь до сонной артерии. Мощными глотками всасывая её кровь, я забирала себе её силу.

 Оторвавшись от Джессики, маркиза захрипела, но дело было сделано.

 – Твоя сила принадлежит мне, – сказала я, завершая ритуал.

 Жутковатый всасывающий звук прошелестел в пространстве, а в моих пальцах пульсировал невидимый шар. Маркиза с потухшим взглядом закатившихся глаз упала на постель.

 – Всё кончено, мадам, – проговорила я, утирая окровавленный рот.

 Она лежала безжизненно, с пустыми, угасшими глазами. Если кормить её через зонд, за пару лет она, может быть, немного окрепнет, но до конца восстановиться уже не сможет. Мне даже на какой-то миг стало жаль её, но при мысли о том, сколько крови она выпила и сколько людей убила, жалость показалась неуместной.

 Ханна тем временем открыла глаза и всё увидела: свою подругу, лежавшую без чувств со следами укуса на шее, маркизу в точно таком же состоянии и меня, сидевшую над ними с окровавленным ртом и подбородком. Отпрянув к краю кровати, девушка вскрикнула.

 – Нет, малыш, не бойся! – успокоила я её. – Я не кусала Джессику, это сделала маркиза. Но с ней теперь покончено, видишь? Больше она никого не укусит.

 – Господи, – пролепетала Ханна. – Что с Джес? Она... умерла?

 Я пощупала пульс блондинки.

 – Жива. Просто немножко в обмороке.

 Ханна смотрела на меня с ужасом.

 – Кто вы? Почему вы укусили маркизу? – От страха она даже перешла на «вы».

 – Я охотница на вампиров, детка, – сказала я. – И полукровка. Укусив маркизу, я забрала себе её силу. Не жалей о ней, туда ей и дорога. С твоей подругой всё будет хорошо, не волнуйся. Одевайся, надо уходить отсюда.

 Ханна сидела, остолбеневшая, и вздрагивала. Взяв её лицо в свои ладони, я нежно и осторожно, чтобы не слишком испачкать, поцеловала её в губы.

 – Давай, зайка, одевайся, уходим. Джес нужно в больницу.

 Ханна опомнилась и начала лихорадочно натягивать на себя свои вещи. Я, выглянув в коридор, наткнулась на молодую и симпатичную, но какую-то забитую и запуганную горничную, которая оказалась человеком. Судя по почти изгладившимся следам на шее, она иногда служила для своей хозяйки и донором.

 – Извините, – пробормотала она, смиренно потупившись и посторонившись.

 Видимо, ей было не привыкать видеть гостей с окровавленными ртами.

 – Милочка, – обратилась я к ней как можно мягче, – хозяйка устала и просила её не беспокоить. Она будет отдыхать.

 – Хорошо, – ответила горничная, не поднимая глаз.

 Отыскав ванную, оформленную всё в том же гламурном стиле, я умылась и вернулась в спальню. Ханна была уже одета, а Джессика понемногу приходила в себя – шевелилась и постанывала. Знаком призвав Ханну на помощь, я принялась одевать блондинку. Не то чтобы без её подруги я бы не справилась, но потрясённую девушку надо было чем-то занять, всё время заставляя её что-то делать: это не позволяло ей раскиснуть, погрузившись в глубокий шок и апатию.

 Джессика была слаба – могла сидеть только с поддержкой подруги. Присев перед ней на корточки, я взяла её за руки и заглянула в глаза.

 – Ну, как ты, зай?

 Она только сморщилась и застонала.

 – Понятно, – сказала я, поднимаясь. – Ничего, сейчас отвезём тебя в больницу. Жить будешь.

 Укус, конечно, ещё не успеет зажить, но – к чёрту. Нельзя оставлять её в таком скверном состоянии.

 И тут во дворе послышался хлопок дверцы машины. Ханна тоже услышала и испуганно съёжилась, а я, не выглядывая в окно, пыталась по шагам определить степень опасности гостя. Обычному человеку звук шагов мало что скажет, а вот мне – многое.

 Женщина, молодая. Уверенная. Вампир, причём обращена сравнительно недавно, но уже, можно сказать, не новичок – силы достаточно, чтобы заинтересовать меня в качестве номера четыре. Похоже, это была ученица маркизы и по совместительству её очередная любовница.

 – У нас небольшие проблемы, девчата, – прошептала я. – Но вы не волнуйтесь. Я всё решу.

 Подхватив Джессику на руки, я внесла её в примыкавшую к спальне обширную гардеробную и опустила на коврик, поманила рукой Ханну. Та юркнула следом и присела возле подруги. Глаза у неё были серьёзные и испуганные, но сосредоточенные: видно было, что она старалась держать себя в руках. Я чмокнула её.

 – Ты умничка. Сиди и ничего не бойся.

 Закрыв дверь гардеробной, я наложила на неё временный блок, который не позволял вампиру почуять, кто находится внутри, а сама спряталась за занавеску, забравшись с ногами на подоконник. Шаги были уже в доме: вот вампирша остановилась в гостиной, окидывая взглядом следы наших посиделок, вот перемолвилась парой слов с горничной. Та доложила, что хозяйка отдыхает, и что в доме гости. Впрочем, это вампирша и так видела по оставленным на столике бутылкам и остаткам сладостей и ягод.

 Шаги направились по лестнице наверх, к нам. Мне не нужно было видеть их обладательницу, чтобы знать, что она делает. Она вошла в спальню без стука – видимо, была здесь своей, а может, и жила под этой крышей. Увидев маркизу с разодранной шеей, она на миг замерла, а потом бросилась к ней с рыком:

 – Эжени!

 Была в этом рыке и боль, и гнев, и ярость, и горе. Да, скорее всего, любовница. Приподняла маркизу на руках, пытаясь понять, жива ли та; облегчённый вздох: жива... И тут же – собранность, готовность к бою, наряжённое вслушивание. Прыжок, но я успела соскочить с подоконника и прокатиться по ковру, заметив стройный силуэт с копной волнистых волос длиной до середины шеи. Вампирша с рыком бросилась на меня, но я встретила её ударом ноги. Она врезалась в стену и упала, но быстро поднялась. А я уже ждала её с психической атакой «парализующее кольцо».

 – Ничего личного, – сказала я. – Просто мне нужен номер четыре. Ты мне подходишь.

 Мои клыки вцепились в изящную гладкую шею, а рука безжалостно сжала мягкие волны волос, откидывая голову. Отличается ли кровь вампира от крови человека? Несомненно. Кровь человека живит и бодрит, а когда пьёшь вампирскую, на какое-то время кажется, будто умираешь. Но это обманчивое впечатление: уже в следующую минуту я почувствовала в себе новые силы, от которых хотелось запрыгнуть на вершину горы.

 – Твоя сила принадлежит мне, – проговорила я, опуская обмякшую вампиршу на пол.

 Она была хороша. Светло-русые волосы с бронзовым оттенком, большие светло-серые глаза, брови вразлёт, аккуратный, чуть вздёрнутый носик... Сочные губы, из-под которых виднелись клыки. Даже жаль немного.

 – Всё, Ханна, – объявила я. – Кончено. Можешь выходить.

 Дверь гардеробной открылась. Увидев тело на полу, Ханна вздрогнула и подалась назад, но я обняла её и погладила по волосам.

 – Всё в порядке, моя хорошая. Уходим. Больше нам тут делать нечего.

 Я беспрепятственно вынесла Джессику из дома, уложила в машину на заднее сиденье. Ханна ёжилась и дрожала, но её подруге моя куртка сейчас была нужнее. Укрыв её, я села за руль. На полу валялось что-то пушистое – оказывается, манто маркизы. Я протянула его Ханне:

 – На, накинь.

 – Нет, лучше Джес им укрыть, а мне – куртку, – рассудила девушка.

 – Ну, можно и так, – согласилась я.

 До больницы мы доехали в молчании. Внеся закутанную в манто Джессику в холл, я громко позвала:

 – Врача, срочно! У неё кровопотеря, нужно переливание.

 Опустив девушку на оперативно предоставленную каталку, я отдала манто Ханне, взяла свою куртку и пошла к выходу. Всё, что я могла сделать, я сделала.

 Ханна догнала меня на крыльце. Не зная, что сказать, она просто стояла и смотрела на меня, а я – на неё. Погладив её по щеке, я проговорила:

 – Мне пора, Ханна. Меня ждут номера с пятого по тринадцатый.

 – Я тебя больше не увижу? – пролепетала она.

 – Незачем, – качнула я головой. – Знакомство с такими, как я, до добра не доводит. – И добавила: – Надеюсь, увиденного тобой было достаточно, чтобы раз и навсегда избавить тебя от вампиромании.

 Устало улыбнувшись напоследок, я медленно спустилась с крыльца.