«Чёрный вдовец». Сострадание. Не чудовище, а человек. Прекрасная доброжелательница. Ширма и прыжок с третьего этажа.
Так и оказалось: Аньези впустил меня неспроста. Но сперва я попросила, чтобы отыгранных мной людей выпроводили из казино. Только убедившись, что все они покинули опасное заведение, я поднялась с Дженго в его кабинет.
– Ну, сознавайся, зачем пожаловала в наши края? – лукаво сощурившись, спросил он.
– Да вот, сыграть что-то захотелось, – уклончиво ответила я.
Дженго хитро погрозил тощим когтистым пальцем.
– Э-э, нет, мать, меня не проведёшь... Слухами земля полнится. Болтают, что ты прикончила сынка самого лорда Немета?
– А ты поменьше верь слухам, – ответила я. – Что у тебя ко мне за разговор?
Дженго с хлопком соединил ладони, потёр их друг о друга.
– Да вот, понимаешь ли... Деликатного свойства дельце. Что ты скажешь на то, чтобы выполнить разовую работу охотника?
Я прикинулась удивлённой.
– Ты хочешь меня нанять, чтобы убить своего собрата?
Дженго сморщился, как сушёный кальмар.
– Да нет... Не убить, а только пригрозить убийством. Ну, и хорошенько отмутузить, как ты это умеешь.
– Что, твои громилы оказались бессильны? – усмехнулась я.
Дженго развёл руками.
– Этот придурок их как младенцев сделал.
– М-м... Серьёзный тип, – нахмурилась я. – А кто это и чем тебе насолил?
– Старый, выживший из ума грёбаный кровосос... Старше самого дьявола. Массимо Инганнаморте. Повадился убивать моих девочек, понимаешь.
Дженго содержал не только казино, но и публичный дом. Все его проститутки были человеческими женщинами: для женщин-вампиров он считал это слишком низким занятием. От клыков Массимо погибло уже пять девушек. Дженго сообщил мне место его обитания – заброшенный и полуразвалившийся особняк на окраине города.
– Этот проклятый старый «чёрный вдовец» быстр, как мысль, – предупредил он меня. – Даже для вампира это нечто фантастическое. После того как в тысяча восемьсот хрен знает каких годах от рук охотников отправилась в небытие его жена, старик тронулся умом. Жаль его, конечно, но при чём тут мои девочки? Если ты вырвешь его треклятые клыки и принесёшь мне – заплачу тебе по-королевски. Тебе, наверно, сейчас денежки-то не помешают...
Я решила наведаться к старому вампиру: если дело выгорит, он станет моим номером шесть. Такой древний кровосос стоил трёх молодых.
То, что когда-то носило гордое название особняка Инганнаморте, сейчас представляло собой жалкое и жуткое зрелище. Труп дома или, точнее, мумия – так, наверное, можно было назвать эти развалины. Когда-то их хозяин процветал, блистал в вампирском обществе, но сейчас он влачил существование кладбищенского вурдалака, а дом пришёл в запустение и начал разрушаться. Рассветные лучи солнца озаряли обнажённую кирпичную кладку на разломах, а оплетающая ветхие стены ползучая роза сверкала алмазами росы. Романтичное и грустное зрелище – как и история хозяина этого дома.
Я нарочно отправилась к Массимо на рассвете: я-то солнца не боялась, а он его не выносил, потому и спрятался где-то в погребе. Но вот загвоздка: бродя по комнатам и прикасаясь к растрескавшимся стенам, я ощущала всей душой боль и горе их хозяина. Думаете, вампиры не способны на чувства? Ну, значит, вы ничего о них не знаете...
Каждый сантиметр здесь был пропитал болью. Действительно, можно сойти с ума, если вариться в этом каждый Божий день (или, точнее, ночь) на протяжении почти двух веков. Потеря любимого существа подкосила Массимо, он утратил смысл и просто жил по инерции, не интересуясь ни настоящим, ни будущим: мыслями он остался в прошлом, когда его любимая была жива...
Всё-таки иногда тяжело быть эмпатом... Испытав всю боль этого существа, я сожалела о своём охотничьем прошлом. Я убивала их... А у них оставались те, кто по ним тосковал. Но, охотясь, я задвигала своё сострадание так далеко, как это было возможно: для меня они были паразитами, просто кровососами. Врагами. Монстрами. Так сильно было влияние Кельца, его непримиримой страсти и безжалостности, что я не задумывалась: а может, им тоже больно? А может, они тоже умеют любить? Особенно те, кто был не рождён вампиром, а стал им – в них оставался призрак человека.
Массимо не был рождён монстром. Когда-то он был человеком – вполне благополучным и обеспеченным, но имел глупость влюбиться в вампиршу. Чтобы навеки остаться с ней, он сам пожелал обращения. Как ни жестока, как ни ветрена и стервозна была его возлюбленная, он души в ней не чаял. Как говорят: любят не за что-то, любят – вопреки... А когда она погибла, его жизнь остановилась.
И вот, я сидела в зале для торжественных приёмов – пустом и сером, с потрескавшимися и частично обрушившимися колоннами... Когда-то здесь горели свечи в канделябрах, сверкали зеркала, звучала музыка, танцевали пары. Сейчас же тут гулял лишь ветер, гоняя с шуршанием прошлогодние листья. Разбитые люстры лежали на полу, оплетённые тенётами и обросшие пылью, мебель была вся разворована, и на месте прежней роскоши были только гниль, прах и труха. Обиталище скорби. По моим щекам катились слёзы, но не мои, а этого места. Столько в развалинах скопилось страдания, что, находясь здесь, нельзя было не плакать.
Вдруг гулко раздался голос:
– Я благодарен вам...
Я вздрогнула, увидев перед собой мужскую фигуру с длинными спутанными волосами, в каких-то полуистлевших лохмотьях непонятного цвета. Лишь ветхие остатки кружев напоминали о давно ушедшей эпохе, когда дорогая ткань рубашки белоснежно сияла, а кружева эти блестели золотыми нитями. Непростительно долго я провела в размышлениях, погружаясь в память этого места, и пропустила наступление темноты, а с ним и выход хозяина дома из его дневного убежища.
– Благодарю вас за эти слёзы... Сам я уже давно утратил способность их проливать... Некому было нас оплакать... а вы это сделали. Спасибо.
Его меланхоличный голос был глубоким, приятным, мелодичным. Он принадлежал не чудовищу, а человеку. Честно говоря, я представляла себе Массимо высохшим монстром, костлявой клыкастой нежитью, но передо мной был молодой мужчина приятной наружности, разве что только одетый хуже самого нищего бомжа и издающий запах затхлости и тлена. Видимо, он не мылся уже лет сто.
– Я так сожалею, – вырвалось у меня. – Простите меня...
– За что? – удивился он.
– От имени всех охотников, – сдавленно вздохнула я.
Тёмная тень старой боли застлала взгляд вампира.
– Пришли убить меня? – мрачно усмехнулся он. – Что ж, я даже рад такому обороту. Делайте своё дело... Я устал влачить это жалкое существование, а на самоубийство так и не смог решиться... Всегда был трусом.
– Простите...
Я закрыла мокрое лицо ладонями. Неслыханно, невероятно... Охотник просит прощения у вампира. Кельц был бы поражён.
Нет, не у вампира – у человека, который выбрал этот путь из-за безрассудной любви к монстру.
– Вы понимаете меня, – задумчиво проговорил Массимо. – Как удивительно... А ведь вы тоже знаете, что такое любовь.
Запах тлена ударил мне в ноздри: Массимо присел передо мной, заглядывая мне в лицо сияющими в сумерках глазами.
– Не бойтесь сумрака, дитя моё, – воодушевлённо прошептал он. – Пока вот тут жива любовь, – его палец ткнул мне в грудь напротив сердца, – он никогда не будет над вами властен. Пока в вас горит этот негасимый светоч, вы можете идти хоть в самое средоточие сумрака, не боясь быть поглощённой им.
Его лицо мягко освещала улыбка. Нет, он совсем не безумен, подумалось мне. Но зачем он убивает девушек? Это как-то не увязывалось с его обликом.
– Это существа низшего сорта, – сказал хозяин развалин, и его губы презрительно скривились. – То, что они продают, не имеет никакого отношения к настоящей любви. Потому я и не щажу их.
– А других щадите? – спросила я.
– Других?.. Да. Чтобы питаться, не обязательно убивать. – Помолчав, он в свою очередь задал вопрос: – Ведь вы пришли за моей силой... Зачем она вам?
Я честно всё рассказала. Массимо взъерошил себе волосы руками с длинными, изящными пальцами – пальцами аристократа.
– Мммм, – глухо простонал он. – Лорд Немет... О да, это монстр. Если я ещё помню, каково быть человеком, то он этого не знал никогда... Потому что он монстр по рождению. И отпрыск его – тоже маленькое чудовище. Даже не зная его, я в этом уверен. Что ж... Берите то, за чем пришли, мне моя сила уже не нужна, а вам пригодится. Если это поможет вам спасти того, кого вы любите, мне не жаль даже своей никчёмной жизни... Берите.
– Наверно, я не смогу принять ваш благородный дар, – призналась я. – Подыщу кого-нибудь другого.
– Да полно вам! – поморщился Массимо. – Вы видите, как я живу. Разве это жизнь? Я смертельно устал. Мне больше ничего не нужно. А вот вам – нужно. Вы хотите жить... вам есть кого спасать. Есть кого обнять... Я буду только рад, если у вас всё получится. Берите же, пока отдаю! – И он откинул волосы.
Я вонзила зубы в его шею со слезами на глазах. Было трудно глотать кровь, вдыхая затхлый запах его тела и за эти краткие мгновения проживая его долгую жизнь... Опуская его на мраморный пол зала, я прошептала:
– Ваша сила принадлежит мне.
Глаза Массимо были закрыты, на губах застыла лёгкая улыбка, как будто он спал и видел свою любимую. Видимо, вместе с его силой я забрала и его боль, и она поселилась во мне. После того, как всё это закончится, я уже не смогу быть охотником никогда... Если выживу, конечно.
Глумиться над несчастным и вырывать у него по требованию Дженго клыки я, конечно, и не подумала. Более того, в голове моей уже зрела идея: а не пустить ли этого «удильщика» в расход, сделав своим номером семь? По сравнению с Массимо этот мумифицированный афроитальяшка гораздо больше заслужил занять место в моей чёртовой дюжине.
Когда я подъезжала к казино, решение уже почти созрело. Заметив девушку, отчаянно махавшую мне руками, я притормозила. Щурясь в ярком свете фар, она семафорила с такой экспрессией, что едва ли не отрывалась от асфальта. Не дожидаясь разрешения, она сама забралась на сиденье – стройная брюнетка в голубом спортивном костюме и белой куртке, красиво оттенявшей оливково-смуглый цвет её кожи.
– Не ходи к Дженго, – выпалила она без долгих предисловий. – Он тебя предал. Сейчас у него двое каких-то типов... Они ему заплатили, и он им всё про тебя разболтал.
С наслаждением любуясь её темпераментным личиком с тонкими средиземноморскими чертами, я спросила:
– Кто ты, моя прекрасная доброжелательница?
Она белозубо улыбнулась, показав небольшие изящные клычки.
– Я Джованна, полукровка. Работаю здесь. Я видела, как ты вчера отыграла тех людей. Ты молодец.
В другое время я ни за что не пропустила бы мимо такую чудесную девочку – непременно соблазнила бы, но, похоже, своё я уже отгуляла. Впрочем, поцеловала я её в бархатную щёчку не без удовольствия.
– Спасибо, красавица. Но с Дженго мне всё-таки придётся разобраться.
Предупреждён – значит, вооружён, как известно. Те двое могли быть только посланниками лорда Немета, других вариантов в голову не приходило. Дженго был сама любезность: его вышибалы даже не обыскали меня на входе, а зря. Я прихватила с собой электрошокер, замаскированный под пачку сигарет.
– Извини, клыки Массимо не принесла: подходящего инструмента под рукой не было, – сказала я, входя в кабинет.
– Ой, да ладно, – замахал руками Дженго. – Я и так верю, что ты произвела на него впечатление. За отличную работу тебе полагается отличное вознаграждение! Сейчас, сейчас...
Он загремел ключами, открывая сейф, а я окинула сканирующим взглядом помещение. Опасность исходила от большой ширмы с рисунком в виде японской вишни, которой раньше здесь не было. Похоже, посланнички меня там и поджидали.
Дженго достал скрученную рулоном пачку долларов и с акульим оскалом протянул мне:
– Вот, мать, заработала!
– Красивая ширма, – сказала я.
Ударом ноги я опрокинула её, обнаружив двоих плечистых, вооружённых катанами парней в тёмных костюмах и таких же рубашках. Порубить меня в фарш они не успели: оба получили разряд под рёбра с интервалом в полсекунды. Дженго уже навострил лыжи из кабинета, но я поймала его за шиворот.
– Куда, дорогой?!
Пяти минут мне хватило, чтобы забрать силу всех троих. Сунув деньги в карман и прихватив себе отличные мечи эмиссаров Немета, я открыла окно и выпрыгнула с третьего этажа на пушистый газон.