Патти Аделина

Полное имя – Адель Хуана Мария Патти (род. в 1843 г. – ум. в 1919 г.)

Итальянская певица, колоратурное сопрано. С неизменным успехом выступала на оперных сценах мира около шестидесяти лет.

Это случилось в 1862 г. Однажды ночью пассажирский пароход, курсировавший от Гамбурга до Нью-Йорка, затонул прямо посреди Атлантического океана. В живых чудом осталось только трое: два матроса и юная пассажирка. Их долго швыряло на волнах, и они поддерживали друг друга как могли. Потом один из матросов не выдержал, попрощавшись с товарищами по несчастью, нырнул в пучину, и обратно уже не вынырнул. Но двое других не хотели сдаваться и из последних сил боролись со стихией…

Очень скоро мужество покинуло и девушку. Она, уже полуживая, на прощание поцеловала матроса мокрыми губами и заплакала: «Если бы ты знал, как я хочу жить…» Но матрос грубо оборвал ее: «Пока я живой, я тебя не оставлю. Держись сколько можешь и не визжи от страха, иначе по морде получишь…»

Дальше все было как в хорошей сказке. Мимо проходил парусник, тонущих заметили, втащили на палубу, обогрели и доставили на североамериканский континент. Спасенную девушку звали Аделиной Патти, и в Америке ее с нетерпением ждали. Она была оперной певицей…

Легенды о ее голосе дошли и до наших дней, и в том, что она была гениальной исполнительницей, сомневаться не следует. Аделина была способна не только подражать трелям соловья или соревноваться со звучанием оркестрового кларнета – она могла заставить людей плакать. Однажды, будучи в Буэнос-Айресе, где никто не понимал по-английски, она так проникновенно исполнила британскую балладу «Дом, мой милый дом», что слушатели залились слезами, даже не поняв смысла этой чужой песни.

Патти родилась в Мадриде в 1843 г. в семье бродячих драматических певцов – итальянца-отца и матери-испанки. Мать Аделины, пользовавшаяся на итальянской сцене заслуженной популярностью под именем Барилли, разрешившись последним ребенком, совершенно потеряла голос. Однако природа, как известно, не терпит пустоты: лишив мать работы, она подарила волшебный голос дочери.

В связи с материальными затруднениями семья вынуждена была перебраться из Италии в Америку, где в 1850 г. юная певица впервые вышла на сцену. Это произошло от великой нужды, ибо в тот день у родителей Аделины не было денег для ужина.

Очень быстро ее необыкновенный голос привлек внимание публики и антрепренеров. Но уже в раннем возрасте Патти демонстрировала капризность и строптивость характера, от которой не раз страдали родители, партнеры по сцене и служащие театра. Иной раз ее вздорность помогала карьере, но чаще служила поводом для пересудов.

Помимо голоса и прекрасных музыкальных способностей природа наделила Патти редкой выносливостью. За четыре года странствий по городам Южной и Северной Америки девочка дала более трехсот концертов – приблизительно по концерту каждые четыре дня. И везде был небывалый успех. В Пуэрто-Рико, где до этого не видели и не слышали артистов-чужеземцев, девятилетнюю Аделину прозвали «маленькой колдуньей».

В 1855 г., когда необходимые средства для семьи были собраны, Аделина прекратила выступления и начала готовиться к профессиональной карьере. Ее учителем стал Морис Стракош – муж ее старшей сестры. За четыре года Патти освоила девятнадцать классических партий и стараниями своего терпеливого учителя превратилась из юного «вундеркинда» в настоящую оперную певицу. 24 ноября 1859 г. стало знаменательной датой в истории исполнительского искусства. В этот день аудитория нью-йоркской музыкальной академии присутствовала при рождении новой выдающейся певицы в опере «Лючия ди Ламмермур».

Успех был ошеломляющим. Последовало приглашение повторить турне по американскому континенту, и вскоре Аделина уже пела в 14 операх. Но этого молодой актрисе было уже мало. Она всерьез мечтала покорить Европу.

Надо сказать, что ситуация для завоевания Старого Света сложилась весьма подходящая: единственной певицы, которая могла бы поспорить с Аделиной за сердца обожателей классического пения – Бозио, к тому времени уже не было в живых. Поэтому в 1861 г. Патти отправилась в Лондон, а затем в Париж. Здесь повторилось то же, что и в Америке – публика была очарована волшебным голосом молодой девушки и буквально носила ее на руках.

Аделина стала большой любительницей супердорогих костюмов и камелий. Сначала она очень увлекалась красными розами и носила их постоянно на голове, но после громадного успеха в «Травиате» изменила розе и осталась верной красной камелии. Она не только любила прикалывать цветок себе на грудь и украшать им свою прическу, но являлась всегда в театр с букетом камелий, а все комнаты ее роскошного помещения во время цветения камелий были нередко убраны целыми цветущими деревьями и кустами этого растения.

Избалованная восхищением, Патти перестала появляться на репетициях, предоставляя возможность подавать реплики своему импресарио Стракошу. В обществе заговорили о том, что «с миной избалованного ребенка» на лице, не прислушиваясь к справедливой критике, Аделина вряд ли дойдет «до апогея своего искусства». Но она все-таки смогла заставить себя работать и, вступая в полосу творческой зрелости, отказалась от прежних привычек. Патти медленно, но неуклонно взрослела, становилась личностью, не дав дурному воспитанию возобладать и погубить ее уникальный талант.

Да, она осознавала силу своего таланта, и слава всегда следовала впереди нее. Но в своих мемуарах Аделина скромно упоминает лишь о двух своих подлинных триумфах.

Первый – мадридский. В королевском театре пылкие испанцы выпустили из клеток стаи канареек, которые все и слетелись к ней, поющей, привлеченные, очевидно, ее голосом. Второй триумф – московский. Случайно Патти коснулась платьем сценической лампы, и оно вспыхнуло на ней, словно факел. Пламя быстро погасили, певица даже не ощутила боли от ожогов, но москвичи мигом расхватали – на память – обгорелые хлопья ее опаленной одежды, летавшие в воздухе…

Аделина Патти не раз бывала в России, покорив русских с бесподобной легкостью, выдержав трудное соперничество даже с блистательной шведкой Христиной Нильсон, хотя в русском обществе меломанов произошел внушительный раскол на «паттистов» и «нильсонистов». Музыкальным партнером Патти не раз бывал прославленный тенор Эрнесто Николини, в дуэтах с которым, ведя любовную партию, Аделина томно закрывала глаза, словно пьющая голубица…

Знаменитый режиссер К.С. Станиславский в своей книге «Моя жизнь в искусстве» так описывал необыкновенную певицу, которая свободно брала «сверхъестественно высокие ноты чистейшего серебра»: «Точеная небольшая фигурка, с профилем, точно вырезанным из слоновой кости». А великий русский композитор П.И. Чайковский писал, что «госпожа Патти по всей справедливости занимает уже много лет кряду первое место между всеми вокальными знаменитостями… Это одна из тех немногих избранниц, которые могут быть причислены к ряду первоклассных из первоклассных аристократических личностей».

Русские искренне восхищались Патти. Эта милая брюнетка небольшого роста, с грациозно-подвижной фигурой, ладила со всеми, бывая деликатной даже со швейцарами. И в то же время с достаточно избалованной славою певицей не так-то легко было управиться, если она вдруг начинала капризничать…

Восемь лет, из года в год, Петербург и Москва испытывали наслаждение, видя и слушая Патти, а Лев Толстой даже увековечил ее в своем романе «Анна Каренина» как одну из ярких современниц эпохи. 1 февраля 1877 г. в северной российской столице состоялся последний бенефис артистки в «Риголетто». В этот вечер Патти мучительно, с тяжелейшими истериками расставалась со своим первым мужем – маркизом Дека. Подробности скандала со сладострастием смаковались прессой. Уезжая, уже на вокзале обиженная звезда говорила баритону Ивану Мельникову: «Нет смысла гастролировать в Петербурге, если обо мне здесь стали судить не как о хорошей певице, а лишь как о гадкой женщине, бросившей знатного мужа ради красивого любовника Николини».

И все-таки в 1904 г., через двадцать семь лет, Аделина снова появилась на берегах Невы. И снова пела. Шла русско-японская война. Как и в предыдущий свой приезд, певица все доходы от концертов отдала в фонд помощи раненым русским воинам.

После большого перерыва актрису встречали с восторгом, но и с опасением. Она держалась за руку своего молодого мужа и выглядела рядом с ним молодящейся старухой с крашеными рыжими волосами. Однако когда она запела, слушатели были ошеломлены ее звонким, по-прежнему серебристым голосом. Творческое долголетие Патти было феноменальным – шестьдесят лет продолжалась ее сценическая деятельность. Современники находили голос певицы, хотя и не отличавшийся особой силой, уникальным по мягкости, свежести, гибкости и блеску, а красота тембра буквально гипнотизировала слушателей. Ей был доступен диапазон от си малой октавы до фа третьей.

Аделина Патти слыла любимицей меломанов всего мира. Она одной из первых решилась запечатлеть свой голос в грамзаписи. Техника того времени была очень несовершенна, и многие великие певцы, услышав себя на граммофонной пластинке, не давали разрешения на выпуск своих записей. Но Патти была решительной женщиной. Хотя к тому времени, когда появился граммофон, ей было уже около семидесяти, она сделала записи нескольких оперных арий. Фотографии ее представляют большую редкость и находятся в основном в частных коллекциях.

20 октября 1914 г. Аделина навсегда простилась с публикой на концерте, организованном в помощь Обществу Красного Креста. Шла Первая мировая война, и знаменитая певица смотрелась на сцене словно осколок ушедшего XIX в. Ее последним вокальным номером стала любимая всеми простая английская песенка «Дом, мой милый дом».

Патти умерла в конце 1919 г., не потеряв ни своей красоты, ни волшебного голоса. Незадолго до смерти она писала в автобиографии: «Не думайте, что я принимала доброту, оказываемую мне целым светом, и многие почести, которых меня удостаивали, за вполне заслуженные мною. Я знаю, что это лишь дань за ниспосланное мне Богом дарование, а я только использовала этот свой Божий дар».

 

Кшесинская Матильда Феликсовна

В замужестве – княгиня Мария Романова-Красинская (род. в 1872 г. – ум. в 1971 г.)

Знаменитая русская балерина.

О такой женщине, как Матильда Кшесинская, можно сказать, что эта дама «умела жить». Но, чтобы добиться успеха на сцене и получить всеобщее признание, этого качества для балерины крайне мало. Нужно обладать талантом от Бога. Кшесинская говорила: «Танец определил всю мою жизнь и сделал меня счастливой».

Матильда родилась в Петербурге 1 сентября 1872 г. в аристократической семье, но свою родословную вела от польских графов Красинских, лишившихся своих титулов, богатств и фамилии из-за династических интриг. Ее дед, Ян Кшесинский, был оперным певцом; отец, Феликс Иванович, переселившись в Россию, до 82 лет танцевал на сцене императорских театров. Маля, как называли ее родные, была младшенькой – тринадцатым ребенком в семье (от двух браков отца). Ее мать в молодости тоже была балериной, но затем всю себя отдала детям, и ей на смену на сцену вышли старшие сестра и брат Матильды – Юлия и Юзеф.

Девочка «безумно любила танцы», и отец с малых лет брал ее на свои выступления. В восемь лет она поступила в Императорское театральное училище и сразу обратила на себя внимание опытных педагогов: Льва Иванова, Екатерины Вазем и Христиана Йогансона. Матильда была приходящей ученицей: любимица семьи не могла жить вне дома. Она росла кокеткой, легко флиртовала, но на первом месте был балет. Сцены она никогда не боялась, уже на первых выступлениях в училище двигалась легко и грациозно. Правда, одно время Матильда испытывала сомнения в правильности выбранного пути. Ей казалось, что балет отжил свое, пока она не увидела необычную и очень экспрессивную в своей сценической мимике итальянскую танцовщицу Вирджинию Дзукки. Инстинктивно Кшесинская определила для себя, что танец должен быть наполнен огнем и радостью, печалью и болью. Она поняла, что не только великолепная техника может покорить публику, важно вдохновение и выразительность каждого движения.

Еще до окончания училища Кшесинская прочно обосновалась на сцене и на выпускном балете «Тщетная предосторожность» показала изумительный по выразительности и полный утонченного кокетства танец. На спектакле присутствовала императорская семья Александра НЕ И, арь сразу выделил Кшесинскую: «Мадмуазель, вы будете красой и гордостью нашего балета». Матильда была ошеломлена, но не настолько, чтобы сидеть потупившись рядом с наследником престола. Полная грации прелестная балерина с радостной детской улыбкой глубоко запала в сердце Николая. Молоденькая дебютантка, окончившая училище с отличием, влюбилась и в лице наследника нашла себе могущественного покровителя. Его семья не была против связи с балериной, считая, что юноша «должен перебеситься», пока дело дойдет до династического брака.

Матильда понимала, что мечта ее быть всегда рядом с Ники несбыточна, и не превратилась в обычную «балетную содержанку». Она упорно осваивала итальянскую школу балета с маэстро Энрико Чекетти, разучивала второстепенные партии и танцевала номера в 22 балетных и 21 оперной постановках. И вскоре в ее репертуаре были партии в одноактных балетах «Сильфида», «Проказы Амура», «Ацис и Галатея», «Привал кавалерии», а также в «Спящей красавице». А в театральном сезоне 1892–1893 гг. она уже исполнила главную роль в «Калкабрино», фею в «Щелкунчике», Аврору в «Спящей красавице» и Пахиту в одноименном балете (1894 г.). Сочетая балетную технику с легкостью, лиризмом и выразительностью, Матильда доказала, что русские балерины ни в чем не уступают прославленным итальянкам и даже превосходят их.

Мечтой Кшесинской была партия Эсмеральды в одноименном балете, но М. Петипа не мог доверить ее столь юной балерине, еще не познавшей страданий любви. Матильда была счастлива, окружена вниманием Николая, осыпана драгоценностями и подарками. Будущий престолонаследник подарил ей «прелестный маленький особняк», который стал оплотом их любви, хотя и не надолго. Николай II взошел на российский престол, а место «дорогой панны» заняла законная супруга (1894 г.). «В своем несчастье я не была одинока, – вспоминала Кшесинская в мемуарах. – Рядом находился и оказывал поддержку великий князь Сергей Михайлович. Ники просил Сергея опекать меня и обращаться лично к нему, если потребуется». И Матильда не отказывала себе в желаниях. Вскоре у нее появилась великолепная дача в Стрельне с собственной электростанцией. Ее изысканный салон всегда был полон родовитых гостей и поклонников таланта.

Но балет по-прежнему занимал ведущее место в жизни Кшесинской. Она первой из русских танцовщиц была признана звездой мировой величины на зарубежных гастролях в Монте-Карло и Варшаве, как в классическом балете, так и в исполнении характерных танцев. Особый восторг, «бурю аплодисментов и дождь из цветов» снискала мазурка в исполнении Матильды и ее отца.

Своим искусством Кшесинская уверенно вытесняла с русской сцены итальянских знаменитостей. Дирекция Императорских театров шла на любые уступки могущественной своими связями балерине. Все сольные партии, в которых она хотела блистать, доставались ей («Пахита», «Млада», «Тщетная предосторожность», «Дочь микадо», «Дочь фараона», «Фьяметта»), несмотря на ропот подруг. Но теперь танцевать партию Эсмеральды Матильда имела полное право (1899 г.). Кшесинская-танцовщица стала равна Кшесинской-актрисе, наполняя танец потрясающим драматизмом или освещая его улыбкой радости. В одной из рецензий говорилось: «Наш балет должен гордиться тем, что к началу XX века он переживает период расцвета благодаря отечественным талантам, для которых зарубежные танцовщицы уже не являются идеалом».

Влияние Матильды Феликсовны было настолько велико, что ей даже позволили устроить бенефис в честь 10-летия творческой деятельности (1900 г.), хотя обычно такое мероприятие разрешалось лишь после 20 лет работы на сцене. Но никто, кроме Кшесинской, не собирал такие залы, не мог так виртуозно исполнить 32 фуэте. Вдохновенный танец балерины завораживал публику. После юбилейного концерта поклонники посадили ее в кресло и под громкие крики «ура» отнесли в ожидающий экипаж.

К профессиональному успеху добавился и «настоящий переворот» в личной жизни. Матильда долго не могла поверить, что настоящее чувство любви вновь посетит ее сердце. Великий князь Андрей Владимирович вернул ей «бесконечное счастье». И хотя официально свои отношения они оформили спустя много лет и жили в России «разными домами», но фактически были мужем и женой. Вместе с Андреем Матильда путешествовала по всей Европе, на правах хозяйки организовывала приемы. Узнав, что она в положении, Матильда решила сохранить ребенка. До шести месяцев беременности она выступала на сцене, разучила новую партию в балете «Дон-Кихот Ламанчский» (1901 г.). Ее классические вариации с кастаньетами пользовались огромным успехом.

Роды были очень тяжелыми (1902 г.), но здоровый и крепкий организм преодолел горячку. Сына Кшесинская назвала Владимиром, в честь отца Андрея, и была заботливой и хлопотливой матерью, хотя уже через два месяца вернулась на сцену. Матильда вспоминала, что это были самые счастливые годы. Жизнь омрачалась только «недоброжелательными подругами» по театру. Признавая талант и все заслуги Кшесинской в мире русского и мирового балета, многие завидовали ее судьбе, ведь она в жизни и «в театре имела все, что хотела». Балет для Матильды был не работой, а призванием, хотя обвинить ее в недобросовестности и недисциплинированности никто не мог. Кшесинская оставалась некоронованной королевой, с которой было лучше дружить, чем враждовать. Ведь лишь с ее величайшего согласия восходящая звезда Анна Павлова могла получить ведущую роль. С 1904 г. Кшесинская состояла в труппе только как гастролирующая прима: «Мне хотелось быть полностью свободной и танцевать только то, что мне нравится». Уровень ее выступлений до последних дней оставался таким же совершенным, полным жизни, грации и чувственности.

Кшесинская не стояла в стороне и от новых веяний в русском балете. Она приветствовала новаторские тенденции М. Фокина, оживляющие традиционные каноны классического танца, и с успехом выступала в балете «Эвника» (1906 г.). Матильда Феликсовна танцевала с огромным подъемом и вдохновением. В 1907 г. она покорила Париж и получила вначале серебряную, а затем и золотую пальмовую ветвь Академии.

Но семейная и светская жизнь также требовали полной отдачи. Ее новый дом в Петербурге и вилла в Кап-д’Эль «Ялам» («Маля» наоборот) нуждались в постоянной заботе и внимании. Гостеприимство Кшесинской, роскошь и изысканность приемов были общеизвестны. Светская жизнь понемногу вытесняла балет, но уровень профессионального мастерства оставался в крови балерины. Об этом свидетельствовали и ее выступления в «Русских сезонах» Дягилева в Париже, Лондоне, Вене, Будапеште, Монте-Карло. «Переняв от итальянской школы виртуозность, а от французской – грацию, мадемуазель Кшесинская преломила их через призму чисто славянской утонченности и добавила к ним великолепную мимику. В результате ей удалось довести до совершенства свое мастерство, которое вот уже 20 лет приводит в изумление любителей балета» – так писали восторженные рецензенты после ее бенефиса (1911 г.). Верхом совершенства были сольные партии в «Лебедином озере» и стилизованный танец «Русская». В его основу легли народные мотивы «По улице мостовой…», «Подождите, девушки пригожие» и «Камаринская».

Последнее выступление Кшесинской состоялось на благотворительном концерте в пользу Дома труда инвалидов войны в феврале 1917 г. Февральская и Октябрьская революции лишили балерину практически всего состояния и родины. Она долго не могла поверить, что все драгоценности, хранящиеся в банках, роскошный особняк, мебель и даже костюмы ей никто не собирается возвращать. Перебравшись вместе с сыном и семьей Андрея в Кисловодск, а затем в Анапу и Новороссийск, Матильда Феликсовна продолжала жить «нормально и беззаботно, однако это напоминало пир во время чумы». Мать Андрея, великая княгиня Мария Павловна, не позволила сыновьям «вступить в ряды Добровольческой армии, заявив, что в России не было случая, чтобы члены царской семьи принимали участие в гражданской войне».

19 марта 1920 г. Кшесинская покинула Россию и обосновалась во Франции на своей вилле «Ялам». Желание выступать на сцене «полностью пропало». 30 января 1921 г. Матильда Феликсовна обвенчалась с великим князем Андреем. Вначале ей был дарован титул предков – княгиня Красинская, а с 1935 г. к нему присоединили фамилию светлейших князей Романовых. Знатность семьи требовала определенного уровня жизни, ведь Матильде Феликсовне приходилось общаться с правительницами Дании, Румынии, Греции, королем Швеции. Средств катастрофически не хватало. Слабый на легкие Андрей Владимирович постоянно нуждался в квалифицированной врачебной помощи, а сын – в достойных учителях. В 1929 г. Кшесинская открыла балетную студию в Париже. «Королева русского балета» оказалась прекрасным педагогом и вырастила плеяду талантливых балерин. Количество учеников доходило до 150 человек, и школа работала даже во время Второй мировой войны.

В 1950 г. в Лондоне была основана Федерация русского классического балета. Ее создали 15 балетных школ, целью которых было сохранение канонов русского классического танца, завоевавшего популярность на сценах всего мира. Кшесинская по просьбе организаторов шефствовала над этой Федерацией. Она так и осталась гордой примой-балериной. Последние годы жизни Матильда Феликсовна прожила в небольшом домике в Париже. Несмотря на очень скромный достаток, она помогала нуждающимся и до конца своих дней поражала энергией и жизнелюбием.

6 декабря 1971 г., не дожив до 100-летнего юбилея девять месяцев, Матильда Кшесинская скончалась и была похоронена на парижском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.

 

Павлова Анна Павловна

По метрике – Анна Матвеевна Павлова (род. в 1881 г. – ум. в 1931 г.)

Легендарная русская балерина.

Заколдованный мир балета. Многолетний ежедневный изнурительный труд, доводящий каждое движение до автоматизма, до завораживающего, магического совершенства. И вдохновенный, искусный, романтический полет танца, заставляющий зрителя поверить, что именно так трепещет душа, стучит сердце и проявляются глубинные человеческие чувства. Не каждому суждено достичь таких высот откровения в искусстве, остаться в памяти шедевром, к которому можно стремиться, но повторить – нельзя.

Анна Павлова принадлежит к редчайшей плеяде звезд, свет от которых идет через века. Наверное, у колыбели крошечной, недоношенной девочки, родившейся 12 февраля 1881 г. у бедной прачки, стояла добрая фея. Женская доля Любови Федоровны не задалась. Муж ее, отставной солдат Матвей Павлович Павлов, оставил жену в Петербурге с ребенком, а сам поселился в деревне. Нюрочка (так звали ее домашние) росла слабенькой, часто болела, и мать была вынуждена отдавать ее к бабушке в Лигово – там парное молоко, раздолье. Самым ярким воспоминанием детства были книжки: одни можно было читать, другие – раскрашивать, и конечно, первое посещение театра.

В тот день в Мариинке давали «Спящую красавицу». Девочке все было в новинку: парадный подъезд, торжественность лестниц, лож, золото лепнины и тусклое мерцание бархата. Но все это затмило волшебство балета. «Я вырасту и буду танцевать, как принцесса Аврора», – решительно заявила она маме. Аню Павлову не сразу приняли в Петербургское балетное училище – уж очень она была маленькой и слабенькой. Зачислили ее в 1891 г. и не пожалели. Неказистая, худенькая девочка, прозванная подружками Шваброй, оказалась на удивление трудолюбивой и упорной и чем-то неуловимо отличалась от сверстниц. Она жила в мире движений, выпевала каждую ноту жестом, находила что-то свое в привычных, заученных назубок позах. Мастера балета Э. Чекетти и Гердт выпестовали из «гадкого утенка» прекрасную академическую балерину.

Выпускной спектакль состоялся 11 апреля 1899 г. Незамысловатый идиллический балет-картинку «Мнимые дриады» поставил Гердт. Анна – дочь дворецкого – покорила своей искренностью и выразительностью. «Я не знаю, сколько ученое жюри поставило воспитаннице Павловой, но в душе своей я тогда же поставил ей полный балл – двенадцать, а очутившись на улице, под холодным дождем, и вспомнив эту мнимую дриаду, прибавил великодушно плюс», – писал в очерке известный балетный критик В. Светлов.

Анна была сразу же зачислена в корифейки Мариинского театра, минуя кордебалет. Она только начинала свое стремительное восхождение к вершине, где в это время царствовали М. Кшесинская, О. Преображенская, Ю. Седова, В. Трефилова, Л. Егорова, А. Ваганова. Они получали сольные партии. Павловой почти в каждом спектакле поручали один-два танца, и она умела их превратить в небольшую роль, удивляя публику не столько виртуозностью исполнения, сколько потоком чувств, заставляющих зал дышать с ней в унисон.

Даже облик Павловой отличался от «идеальных», довольно пышных в те годы стандартов – она была маленькая, с утонченными пропорциями тела. Линия шеи плавно спускалась к тонким плечикам, нервные изящные руки и прелестные ножки с тонкими щиколотками и круто выгнутым подъемом – ноги «богини танца». Шаг ее был невесом, казалось, балетные туфельки не прикасаются к полу, а скользят, летят. В каждом танце были одни и те же балетные «па», но Павлова никогда не повторялась.

«Новенькую» почти сразу отметил знаменитый в прошлом солист балета Его Величества, а теперь – балетмейстер, Мариус Петипа. Он выделил ее даже в ущерб своей дочери Любе, отдав партию Флоры («Пробуждение Флоры») Павловой. Ах, какой замечательной парой в этом балете они были с Михаилом Фокиным! Безгранично талантливые и такие разные. Анна органично вписывалась в фантастический, но застывший мир классического балета. А Фокин все чего-то искал, куда-то стремился. Академические спектакли заставляли будущего знаменитого балетмейстера кривиться, словно от запаха нафталина. Но оба уверенно шли к вершинам.

В архиве дирекции императорских театров дело Павловой хранилось под № 2335. 1899 г. – зачислена в Мариинский театр; 1902 г. – переведена из корифеек во вторые танцовщицы; 1903 г. – училась в Милане у знаменитой в прошлом танцовщицы Беретты, должность первой танцовщицы; 1906 г. – «переведена в разряд балерин с окладом в 3000 рублей в год». Скупые строки чиновников, а между ними десятки ролей – от номеров балетного дивертисмента до сольных партий. Молодая балерина выносила на своих плечах обширнейший репертуар: Жизель и принцесса Аврора, Никия и Раймонда, Ундина, Китри, Пахита. «Павлова была феноменом, и ее энергия была неистощимой энергией гения», – писал У. Хайден, пианист, а впоследствии дирижер ее труппы.

Жизнь стремительно пролетала мимо Анны. Многочисленные поклонники, зачастившие в ее театральную уборную и дом, не заставляли замирать сердце балерины от предчувствия человеческого счастья. Иногда она с завистью поглядывала на других танцовщиц, заводивших многочисленные любовные интрижки. Личной жизнью Павловой оставался танец, пока в ее окружении не появился Виктор Эмильевич Дандре. Отпрыск аристократического рода с французскими корнями числился в «списках сливок» петербургской золотой молодежи: богат, хорош собой, имел чин придворного советника и в сенатском департаменте занимал не последнее место. Ему по «чину» положено было иметь «малютку из балета». Виктор слыл заядлым балетоманом и Павлову выделил сразу: воздушное хрупкое создание, обладающее чарующей выразительностью каждого жеста. Анну стали часто замечать в его роскошной квартире. Она мучилась положением содержанки и мечтала стать «мадам Дандре».

Жениться на танцовщице Виктор не собирался. Он говорил, что нужно думать о ее карьере, а она мечтала о семье. Любовь, вспыхнувшая между ними, стала единственной и в ее, и в его жизни, но была полна боли и надрыва, каждый из них побывал в роли и тирана, и жертвы. В 1906 г. Виктор купил на имя Анны прекрасный дом, и «Петербургская газета» тут же сообщила своим читателям: «Наши балетные артистки позволяют себе роскошь, которой не знали прежние балерины: г-жа Павлова 2-я устраивает у себя на квартире танцевальный зал со всеми приспособлениями для практических занятий». Теперь она могла репетировать даже дома.

Конец 1905 – начало 1906 г. стали цепью сплошных триумфов для Павловой: «Дон Кихот», «Очарованный лес», «Дочь фараона», гастроли в Москве. Она не просто достигла уровня признанных балерин Мариинки, но сумела превзойти их, придавая «допотопным композициям» классического танца утонченность, очарование и неземную грацию.

Новую живую струю в репертуар Павловой внесла работа с Фокиным как с балетмейстером («Виноградная лоза», «Евника», «Шопениана», «Египетские ночи», «Павильон Артемиды», «Сильфида» и др.). Но вершиной сотрудничества двух гениев балета стала созданная за несколько часов под звуки мандолины (Фокин учился играть на этом инструменте) и завывание декабрьской вьюги легендарная хореографическая миниатюра «Лебедь» (1907 г.).

Одинокая, тоненькая женщина, изящно-нежная, как сама мелодия, на непривычно пустой сцене с первым аккордом арфы тихо поднималась на носочки и «грустно плыла через сцену». Руки-крылья вторили раздумьям виолончели, чуть заметный перебор ног вился, словно волна на озерной глади. Печальные, умиротворяющие, сплетенные воедино танец и мелодия… Лишь через несколько лет перед названием «Лебедь» появился эпитет «умирающий», и тема лирического покоя сменилась тихой мукой страдания. И когда последнее движение жизни мягкой судорогой бежало по телу к кончикам пальцев – зал замирал. В минутной гремящей тишине люди приходили в себя. От начинавшихся оваций содрогались стены. С этой миниатюрой к Павловой пришло бессмертие. «Гадкий утенок» стал «Лебедем», воплотив в танце жизнь человеческого духа. «Я только сейчас понял, какую музыку написал», – сказал К. Сен-Санс, увидев танец Павловой.

Русскую танцовщицу вся Европа единодушно признала первой балериной. Шведский король Оскар II вручил Павловой орден «За заслуги перед искусством» (1907 г.). Немцы назвали ее «идеальной Кармен» («Пахита», 1908 г.). На берлинской сцене Павлова впервые танцевала Одетту в «Лебедином озере», и критики выделили в ее героине царственную гордость, девичью печаль и тревожащую душу надежду.

В 1909 г. Павлова с труппой дягилевского балета уехала во Францию. «Весь Париж сидел по ту сторону рампы, восторгаясь и рукоплеща». Анну назвали «неподражаемым явлением в искусстве» и наградили вместе с Фокиным и Нижинским Академическими пальмами. Но в самый разгар своего триумфа Павлова неожиданно для всех подписала кабальный контракт с лондонским менеджером агентства Брафф (1910 г.).

«Звезда» репертуара покинула труппу, стараясь не замечать косых взглядов: все думали, что дело только в баснословном гонораре. Конечно, деньги были очень нужны Павловой, но танцевать в течение года по два раза в день и не только в театрах, но и в мюзиклах, в очередь с дрессированными собачками и куплетистами, прославленная балерина согласилась только из-за любви к Виктору. Он, не рассчитав свои финансовые возможности по оплате ее дома, влез в долги, запутался в строительных аферах и попал в тюрьму. «…Я ему всем обязана! А без него чем бы я была? Тут я решила, что без Дандре жить не могу и выписала (выкупила) его», – вспоминала Павлова. (Официально залог в 35 тыс. руб. внес брат Виктора.) И к тому же Анне пришлось уплатить неустойку в дирекцию императорских театров за нарушение контракта в размере 21 тыс. руб.

Павлова ни о чем не сожалела. Ее концерты в Лондоне газеты назвали «несомненным возрождением танца» как «совершенного лирического произведения». Отработав кабальный контракт, Павлова создала свою труппу и уехала в США. Здесь в 1911 г. Анна и Виктор тайно обвенчались. Теперь условия диктовала Павлова: «Если ты осмелишься хотя бы намекнуть, что мы повенчаны, между нами все будет кончено, – заявила Анна. – Я теперь Павлова! Теперь мне наплевать на какую-то мадам Дандре!» А своей знакомой Н. Трухановой откровенно призналась: «Он знает, что виноват. И пусть терпит! Он ведь мой, только мой, и я его обожаю». И Виктор терпел все выходки и истерики капризной примадонны, работая при этом за целое агентство: был управляющим труппы, импресарио и бессменным менеджером несравненной Анны Павловой. Его существование стало подвигом самопожертвования и культа великой балерины.

Путешествуя с континента на континент, Павлова сделала необыкновенно много для того, чтобы слава русского балета пронеслась по всему миру. Танцовщица стала легендой при жизни. Последний раз в России она выступила в 1914 г., а затем Первая мировая война и революция навсегда разлучили ее с родиной. Своим домом Павлова считала Айви-Хауз – Дом Плюща – в окрестностях Лондона. Здесь среди живописного сада в пруду плавали белоснежные лебеди. Грозные птицы, которые ударом крыла могли поломать человеку ногу, доверчиво обвивали шею балерины, клали голову ей на плечо. Они чувствовали в хозяйке свое грациозное подобие – изумительное произведение природы и искусства.

Настоящим же домом балерины стали сцены всего мира – США, Япония, Китай, Индия, Египет, Южная Америка, Австралия, Новая Зеландия, Англия, Бирма, Ява…. Иногда ее упрекали, что она остановилась в своем творческом развитии, не вносит ничего нового. Но Павлова оставалась «ожившей классикой», и модные веяния были чужды ее стилю. «Я ценю в вас не просто прекрасное, но нечто возвышенное, чудесное, необъяснимое! И ценю настолько, что готов убить вас для того, чтобы это видение осталось последним образом, не искаженным вами же, чтобы никогда не видеть вас недостойной вашего гения!» – сказал ей осенью 1930 г. знаменитый танцовщик Сергей Лифарь. Этого боялась и сама балерина. Мир не увидел увядания гения. Нелепая простуда и плеврит сожгли ее за неделю. Врачи ничего не смогли сделать. 23 января 1931 г. Анна Павлова скончалась. Последними ее словами были: «Приготовьте мой костюм Лебедя…» Дандре не позволил чужим рукам снять посмертную маску. В гроб, покрытый императорским флагом старой России, положили ее любимые цветы – ветки сирени. Отслужили панихиду в русской церкви. «Буквально физически ощущалось исчезновение какого-то божественного существа», – писала пресса, пытаясь осмыслить значение творчества Павловой, давшего мощный толчок развитию мирового балета на основе русских традиций. Елубже всех передала свои чувства маленькая девочка-норвежка, которой довелось видеть танец неповторимой Павловой: «Это как мечта о том, что никогда не сбудется».

 

Юрьева Изабелла Даниловна

(род. в 1899 г. – ум. в 2000 г.)

Звезда русского романса XX ап., легенда эстрады. Народная артистка России (1992 г.). Награждена орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.

Когда в 1998 г. отмечалась символическая дата – 200-летие русского романса, знаменитые певцы и публика с почтением и восторгом восклицали в адрес Изабеллы Юрьевой: «Да здравствует королева!» И она достойно принимала поклонение. Годы, прожитые ею, – это целая эпоха, а творчество – живой песенный мостик, переброшенный из XIX столетия в XX век. Певица, увенчанная, как короной, любовью нескольких поколений слушателей, прошла трудный путь гонений на жанр, в котором она блистала, не изменила ему, не утратила веру и сумела не только сохранить неповторимую чистоту романса, но и поднять его на невиданную высоту, оживить его звучание.

Легенда гласит, что 7 сентября 1899 г. в мастерской музыкальных инструментов в Ростове-на-Дону, надрывно зазвучав, порвалась фортепианная струна. Так инструмент поведал миру о рождении будущей великой певицы. В большой семье мастера по театральным шляпам Данила Георгиевича Юрьева она была самой младшенькой. Мама, Софья Исааковна, пастижер ростовского театра, словно предугадав сценическое будущее дочери, дала ей звучное имя Изабелла. Крохотная белокурая Беллочка моментально получила круговую опеку от Семена, Маши, Ани и Кати, которые были значительно старше сестренки. Никогда и никуда ее не отпускали одну. Однажды во время прогулки к пятилетней Белле привязалась цыганка и, выклянчив монетку у сестры Анны, пробубнила что-то про долгую жизнь, а потом, задумавшись, нараспев добавила: «Сама цыганкой станешь. Золотые мониста, бриллиантовые кольца наденешь. Королевой назовут, на трон посадят. Жених пряничный по жизни на руках понесет».

Об одном не сказала гадалка – какую дорогу избрать, чтобы все предсказанное сбылось. Но уже в одиннадцать лет абсолютно равнодушная к школьным премудростям девочка решила, что будет певицей и обязательно такой, как несравненные В. Панина, А. Вяльцева или Н. Плевицкая. Родители не были против ее самостоятельных занятий пением, и уже в 1917 г. соседский юноша Ефим Цимбалист (позже, покинув Россию, стал знаменитым американским скрипачом) организовал ее дебютное выступление в саду при Клубе приказчиков. Белла исполнила старинную русскую разбойничью песню из репертуара Плевицкой «По старой Калужской дороге». Чистый голос девушки, то льющийся ручейком, то проникновенно шепчущий, буквально потряс публику. Песни «Над полями да над тихими» и «Помню, я еще молодушкой была» также были приняты с восторгом. Слушатели рукоплескали, родители гордились, а Белла на крыльях успеха буквально полетела к сестре Ане в Петербург. Профессор консерватории, где та училась, прослушав юную исполнительницу, дал уникальное заключение: «Голос поставлен самой природой. Учебой его лишь испортят. Сделают выше, а до оперы не дотянут. Пойте так, детка». Известный эстрадный пианист А. В. Таскин, аккомпанировавший Н. Фигнеру, В. Тартакову, Ф. Шаляпину и «воспитавший» легендарную А. Вяльцеву, подтвердил, что Юрьева – «готовая певица». По его рекомендации Изабелла выступала в кинотеатрах около полугода, а затем переехала в Москву к сестре Кате.

О пяти годах становления певицы (1917–1922 гг.) практически ничего не известно. Время было тревожное, тяжелое – революции, войны. Да и сама Юрьева сочиняла свою биографию «как бог на душу положит». Во время смены паспортов кокетливо указала в графе «год рождения» 1902 г. Как заправская цыганка тасует колоду карт, так Изабелла Даниловна жонглировала фактами из своей биографии. Прошлое имело для нее мало значения, она всегда жила днем настоящим и радовалась ему. Известно только, что помимо концертов Изабелла работала швеей в магазине «Меха», сшивая вручную шкурки для чужих пальто и жакетов. Юрьева признавалась, что в этот период, имея бешеный успех у московской и ростовской публики, в России она оставалась практически неизвестной. У нее уже был «собственный» автор и аккомпаниатор М. Бессмертный, ее величали на афишах «известной и талантливой исполнительницей цыганских романсов» и сам Б. Фомин написал для нее «День и ночь роняет сердце лас icy…», но в Петроград-Ленинград она попала «оптом»: столичный администратор Рафаэль даже не прослушал Изабеллу, «купившись» на звучное имя «Мадам Аншлаг». Именно так в то время в сценическом мире именовали Юрьеву.

После пробного выступления на своеобразной «актерской бирже» администраторы наперебой стали предлагать свои услуги «жемчужине романса». Всех их обошел Иосиф Аркадьевич Эпштейн (более известный в артистическом мире как Иосиф Аркадьев). Он стал для Изабеллы Даниловны тем «пряничным женихом», обещанным гадалкой. Муж и первый поклонник ее таланта окружил свою красивую и необыкновенно обаятельную женщину любовью и вниманием, как крепостной стеной. Все вопросы по устройству гастролей, ненавистных для «Заиньки» переездов и быта он с удовольствием взвалил на себя. Освобожденная от тягостных обязанностей певица покорила столичную эстраду. В обширнейший репертуар русских и цыганских романсов вошли такие шлягеры середины 20-х гг., как волжская песня «Жигули», народная «Широка в полях дорога» и старинная таборная «Валенки» (более известная в поздней обработке Л. Руслановой). Медовый месяц, растянувшийся на год, супруги провели в Париже, куда Эпштейн был откомандирован по службе.

Ни «Олимпия», ни французский кинематограф не удостоились выступления Юрьевой: в ожидании ребенка она сильно располнела и стеснялась своей внешности. 17 декабря 1926 г. Изабелла родила сына. Довезти роженицу до «непременной» русской лечебницы в Найти под Парижем не успели. Владимир появился на свет прямо в такси. Вот теперь, казалось, пришло время покорять французскую публику, как это делали сотни русских эмигрантов, но молодую маму потянуло от западной роскоши в необустроенную Москву. Почти на два года оторванная от эстрады Юрьева вернулась на сцену. Сына отправили в Ленинград к ее заботливым родственникам, но мальчик, страдающий от рождения пороком сердца, вскоре умер. Присутствовать на похоронах Изабелла Даниловна не смогла – концерт не отменили. Вцепившись в стул, стоявший на сцене мюзик-холла на площади Маяковского, она пела для ничего не подозревающей публики. Голос ее звучал как никогда проникновенно. А в ложе рыдала оперная певица Клавдия Новикова, которая знала, какое горе переживает ее подруга.

Больше детей у Юрьевой не было, и все свои чувства она вкладывала в песни. Зрители восторженно принимали весь ее репертуар: русские народные песни и романсы, любовнолирические и шуточные. За неповторимое своеобразие исполнения старинных цыганских и таборных песен и живое воссоздание национальных народных интонаций Изабеллу Даниловну стали называть «белой цыганкой». Но в конце 20-х гг. жанр, в котором выступала певица, подвергся нещадным гонениям. «Цыганщина», а с ней и русский романс были провозглашены безвкусицей, вредительством, плодом распущенных нравов.

Юрьевой пришлось пройти через унизительную «генеральную экспертизу» таланта и репертуара. Любимица публики получила только «2 категорию», как певица легкого жанра, разлагающего моральный облик строителей нового общества. Изабелла Даниловна могла изменить репертуар – артистические данные это позволяли, но не позволила душа певицы. В ее исполнении никогда не было штампа, пошлости, даже при банально звучащих стихах. Она привносила в пение собственные чувства и музыкальную чуткость. Незамысловатый песенный сюжет – «две верных подруги – любовь и разлука» – отличался разнообразием и тонкостью музыкальных интонаций. Юрьева обладала голосом редкостной красоты: сильные, звонкие, заливистые «верхи», мягкие, сочные, певучие нижние регистры и неповторимая «соловьиная нота», близкая к звучанию народных напевов. Певица от природы владела чутким артистическим даром и секретом общения со зрителями. Она умела выразить в романсе то, что выстрадано и пережито многими.

Романс «отменяли» как жанр, но запретить Юрьеву не могли. Чиновники от искусства безжалостно «кромсали» ее репертуар, изымали из продажи грампластинки, хранили записи для радио со штампом «в эфир не давать». И все же ни уникальный голос, ни невероятная энергетика исполнения не спасли певицу от официального запрета. С 1934 по 1937 г. Юрьева не выступала. Рассказывают, что в тот период, когда даже И. Дунаевский требовал «осоветить» ее репертуар, Сталин украдкой ставил на патефон ее пластинку «Сашка».

Изабелла Даниловна, конечно, могла позволить себе не работать. Ее огромные гонорары и солидные доходы преуспевающего мужа позволяли им жить безбедно. Муж обожал свою «Заиньку»: каждое утро букетик гиацинтов, плитка шоколада под подушкой, роскошная квартира, обставленная антикварной мебелью, огромная дача с шестью балконами и террасой, серебристый «крайслер» (второй, по слухам, был у самого Ежова). Но как человек творческий, Иосиф Аркадьевич понимал, что значит для певицы многолетнее молчание. Он сам писал тексты для ее романсов («Если можешь – прости») и организовывал редкие выступления. «Запрещенную» Юрьеву любили слушать и высшие эшелоны власти. На ночных концертах в Кремле она исполняла не песни о светлом будущем, а свои «жестокие» романсы.

С 1938 г. гонения на «цыганщину» поутихли, и выступления Юрьевой вновь собирали полные залы. Единственный раз Изабелла Даниловна решила «выйти из образа». Во время войны для выступления в шефских концертах в прифронтовой полосе, медсанбатах и госпиталях она специально разучила патриотическую песню. Но лишь только Юрьева появлялась на импровизированных сценах, отовсюду слышались привычные слуху названия: «Сашку», «Белую ночь», «В старом саду», «Падают листья», «Письма», «Бирюзовые колечки», «Ночь светла», «Улыбнись», «Пой, цыган»… Солдатам на фронте эти песни напоминали дом и любимых.

В конце 40-х гг. «цыганщина» вновь была признана вредительством. Изабелла Даниловна пыталась хитрить: в первом отделении пела советские лирические песни, а во втором, которого так ждали слушатели, – романсы. Она стояла на сцене – пышнотелая фея с кукольно-светлыми пушистыми волосами, с беспомощным взглядом, какой бывает у сильно близорукого человека, и брала за душу исполнением. А руководители «от культуры» по-прежнему твердили о том, что лирическая тематика, «уводившая слушателя от злободневных задач в мир сентиментальных переживаний, чужда строителям коммунизма». Юрьева сопротивлялась сколько могла, но в 1959 г. была вынуждена уйти на пенсию. От случая к случаю она выступала в сборных концертах, но имя певицы, недосягаемой для подражания, все реже появлялось на афишах. В 1964 г. Изабелла Даниловна перестала петь со сцены. Но настоящие ценители песни не забывали о ней. А. Конников, ожививший в конце 60-х гг. мюзик-холл, включил для поездки в Париж и Юрьеву. Сбылась ее мечта – на сцене «Олимпии» в 1968 г. певица пережила очередной звездный час.

В 1971 г. Изабелла Даниловна овдовела. За 46 лет супружеской жизни она никогда не пожалела, что отдала предпочтение Иосифу Аркадьевичу. А ведь претендентов было предостаточно: американский миллионер Арман Хаммер, поэт Самуил Маршак, влюбленного Михаила Зощенко Эпштейн даже обещал спустить с лестницы. Певица всегда любила пококетничать с поклонниками, но счастлива была только рядом с мужем. Теперь она самостоятельно боролась с бытом и хорошо поставленным голосом командовала постоянно меняющимися домработницами. Юрьева «не скисла», она жила настоящим и верила, что «слава еще вернется».

В 1978 г. фирма «Мелодия» выпустила долгоиграющий диск с записями песен Юрьевой 30-х гг. К ней зачастили журналисты, посыпались письма со всех уголков страны. Все попытки написать хотя бы биографический очерк о выдающейся певице оканчивались провалом: много воспоминаний, но ни в чем нет полной уверенности. Ни старых писем, ни афиш, ни дневников. Только Юрьева – кокетливая женщина и великая певица с душой ребенка, жаждущего похвал. Превратившись с годами в худенькую старушку, она носила костюмы «от кутюр», туфли на «шпильках» и, попадая на сцену, самозабвенно пела. Она была феерической женщиной, последней из «могикан» старинного русского романса. Юрьеву открыли заново в конце 80-х гг., и она возродилась из пепла, не утратив песенного мастерства. Минуя «заслуженную», Изабелле Даниловне присвоили звание Народной артистки России (1992 г.). Но она и без звания всегда была народной певицей. На Площади Звезд рядом с именами А. Вертинского и П. Лещенко вспыхнула и ее звездочка. На своем 100-летнем юбилее, презрев годы, Юрьева пела. Это была песня длиною в человеческую жизнь. Песня длиною в целую эпоху.

20 января 2000 г. «королева русского романса» скончалась.

 

Уланова Галина Сергеевна

(род. в 1910 г. – ум. в 1998 г.)

Выдающаяся советская балерина, балетмейстер-репетитор, народная артистка СССР. Удостоена прижизненных памятников – в Стокгольме установлена ее скульптура, а в Санкт-Петербурге – бронзовый бюст. Ее творчеству посвящено два фильма и множество книг.

Уланову называли богиней танца XX столетия, непревзойденной и несравненной. Еще при жизни она стала живой легендой и олицетворяла собой целую эпоху русского балета. До сих пор феномен ее таланта остается загадкой.

В ней соединились два дара – великой балерины и драматической актрисы. Магия ее таланта, артистизм, прозрачный рисунок образов – все было совершенно. Может быть, поэтому ее танец рождал у зрителей волнение и восхищение. Ее искусство балерины и сегодня незабываемо для всех, кто имел счастье прикоснуться к нему хоть однажды. Двадцатому веку она подарила своей талант, а двадцать первому – оставила легенду, имя которой Уланова.

Будущая звезда русского балета, «его неуловимая душа и вдохновенная поэзия» родилась 8 января 1910 г. в Петербурге в семье балетного актера и режиссера Сергея Уланова и известной классической танцовщицы Марии Романовой. После революции в холодном, голодном Петрограде ее родители

зарабатывали тем, что танцевали в кинотеатрах перед сеансами. На эти выступления они брали с собой маленькую дочь.

Пришло время, и мать привела Галю в интернат при хореографическом училище: «Я поступала в балетное училище, как поступают все. Был просмотр, экзамен. Мама моя вела у нас класс. Она старалась не выделять меня, как бы я не должна была у нее отнимать больше внимания. Но замечания мне, конечно, делала, как всем. Мне было очень трудно, хотелось домой и не хотелось заниматься».

В 1928 г. Уланова окончила хореографическое училище по классу А.Я. Вагановой и сразу была принята в Ленинградский театр оперы и балета. «Родители мои дали мне то первое, что могли дать и что помогло мне потом в балетной школе и в жизни. Это были советы, добрые советы – не нравоучения. Я старалась пронести их через всю жизнь. Но после школы я поняла, что многого не хватает, – впоследствии вспоминала балерина. – И вот я познакомилась с семьей драматической актрисы Е. Тиме. Это был открытый, гостеприимный и очень скромный дом. Когда бы мы к ним ни приходили, здесь всегда были актеры, музыканты, литераторы. У них часто бывали Мейерхольд, Мичурина-Самойлова, Алексей Толстой. Старшие разговаривали, спорили. А мы, несколько человек молодежи, сидя в уголочке, только слушали».

Галина умела держать дистанцию. В те страшные 30-е гг. она не хотела вступать с властью в какие бы то ни было отношения. Власть сама выбрала Уланову (которую Сергей Прокофьев назвал «обыкновенной богиней») своим кумиром. Ее предпочитали всем другим блистательным звездам – Семеновой, Лепешинской, Вечесловой. Ею восхищался сам Сталин (хотя досуг предпочитал проводить с оперными артистками).

«В молодости мне везло, – говорила Галина. – Мне встречались люди, у которых я училась всему: общению, чистому отношению, даже не отношению – служению искусству. Училась долгу, дисциплине, умению понимать природу, слушать музыку. Разные это были люди, у которых, как у всех живых людей, были свои огромные достоинства и маленькие недостатки».

От «Жизели», «Лебединого озера», «Бахчисарайского фонтана», «Ромео и Джульетты», «Умирающего лебедя» в ее исполнении сходили с ума простые солдаты и балетоманы, выдающиеся композиторы и артисты. Она же всегда держалась холодно и отстраненно. За эту черту ее прозвали Великой Немой.

Годы войны Уланова провела в эвакуации вместе с Театром им. Кирова в Перми и Алма-Ате, выступая с концертами перед ранеными красноармейцами. У нее почти не было друзей, она была неизменно ровна и корректна даже с самыми близкими людьми. В 1944 г., после разрыва с танцовщиком и хореографом К. Сергеевым (он предпочел великой Улановой Наталию Дудинскую, вскоре ставшую королевой ленинградского балета), Галина переехала в Москву и стала ведущей солисткой Большого театра. В этом качестве она оставалась до декабря 1960 г., когда последний раз станцевала «Шопениану» на главной сцене страны.

О многих звездах Большого небезосновательно сплетничали, что они были фаворитками членов Политбюро. Одна купалась в шампанском в ванне, обложенной по периметру черной икрой, другая прославилась художествами похлеще… Про Уланову никогда ничего подобного не говорили. Она просто не давала повода. Хотя, по ее словам, «не была монашенкой и не вела совсем замкнутый образ жизни. Но старалась уравновешивать. Если на одной стороне весов лежало дело, работа, театр, – это всегда перевешивало все другое. Для меня всегда главным было главное.

Я выстраивала свою жизнь постепенно… Не торопиться, как в спорте, чтобы быстрее других прийти к цели, а идти к ней терпеливо и честно. Любая жизнь не обходится без самоограничений, без умения от чего-то отказываться. Мне кажется, все удается, если человек строит свою жизнь сам. Не по звонкам, не по знакомству, а честно – сам. Это трудно, но надежно».

Все мужья Галины Улановой и ее близкие друзья были намного старше артистки: режиссер-красавец Юрий Завадский, театральный художник Вадим Рындин, выдающийся артист Иван Берсенев, знаменитый дирижер Юрий Файер. Ее сопровождали блестящие мужчины, ценившие прежде всего редчайший талант и человеческую уникальность балерины. Расставаясь со своими мужьями, Галина сохраняла с ними достойные отношения. На похороны Завадскому послала венок с лаконичной надписью: «Завадскому – от Улановой». На панихиде по Берсеневу у гроба стояли две женщины – законная жена актриса Софья Гиацинтова и великая балерина Галина Уланова.

Она не стремилась ни к богатству, ни к славе, все само ложилось к ее ногам. Артистка жила в огромной квартире в высотном доме на Котельнической набережной, населенном творческой и военной элитой. В последние годы жизни главному педагогу Большого театра, легенде русского балета не хватало денег, чтобы содержать пять комнат, из которых постепенно исчезали остатки былой роскоши. Ей пришлось перебраться в квартиру поменьше. Она если и не презирала богатство, то была к нему блистательно равнодушна. Уланова не замечала всего этого – ни дорогих шуб, ни «ЗИМов», на которых возили звезд первой величины. Однажды у нее украли машину. Когда балерине сказали об этом, ни один мускул не дрогнул на ее бесстрастном лице.

Столько наград, сколько было у Улановой, не имел ни один представитель «творческой интеллигенции» коммунистической эпохи. Народная артистка СССР, дважды Герой Социалистического Труда, четырежды лауреат Государственной премии СССР (1941, 1946, 1947, 1950 гг.), лауреат Ленинской премии 1957 г.; Премии имени Анны Павловой Парижской академии танца (1958 г.), премии Оскара Парселли «Жизнь ради танца» (1988 г., Милан)… Уланова была почетным членом Американской академии искусств, награждена Командорским орденом за заслуги в области искусства и другими орденами и медалями.

«Кстати, мне легко ничего не давалось. Это в ответ на все определения обо мне. И о загадочности, и о простоте, и о прочем. Я боялась всего легкого. Это в балете особенно видно: чем способнее человек, чем легче ему даются роли, партии, тем скорее он теряет форму. Когда все легко, исчезает привычка трудиться, упорство. Если, конечно, не ставить самому себе трудные задачи.

Я старалась себя контролировать, всегда смотрела на себя как бы со стороны. Глаз у меня такой, что я вижу свои недостатки больше, чем достоинства. Я не была обойдена похвалами, но я старалась их не слушать, они мне мешали в работе. Хотя я и понимаю: каждому приятно, когда тебя хвалят. Но в любом искусстве нужна дисциплина и самодисциплина. Надо уметь себя контролировать. Особенно у нас в балете, где все содержание в жесте, в движении».

Уланова не была ослепительно красива: небольшие глаза, не самые идеальные линии лица, неяркая, без блеска. Магия ее таланта заключалась в поразительной одухотворенности танца, в его строгой выразительности и редчайшем совпадении со вкусами своего времени. Ее героини были кумирами и идеалами, а не секс-символами. Уланова была непорочна, как снег. И именно эта целомудренность сделала ее королевой.

Галина Сергеевна, до конца жизни ходившая на высоких каблуках и ежедневно делавшая балетную гимнастику, немногословная и погруженная в себя, полностью соответствовала своей высокой репутации. В последние годы, идя по коридорам Большого театра, иногда она не слышала обычных приветствий. Новое поколение танцовщиков, лицом к лицу столкнувшись с живой легендой, не узнавало ее. На это «первая балерина эпохи» лишь улыбалась: «Лучи юпитеров обнажают не только плохой грим, неряшливый костюм, некрасивые декорации. Лучи юпитеров, как и глаза зрителей, обнажают человеческую сущность. Хочешь ты или не хочешь, а то, что в тебе глубоко, твое настоящее все равно видно».

Уланова никогда не участвовала в политике, в отличие, скажем, от Натальи Бессмертновой, жены Ю. Григоровича, бывшей депутатом Верховного Совета. Галина Сергеевна танцевала в правительственных концертах – и все, пожалуй. Когда разразился скандал между бывшим руководителем Большого театра Ю. Григоровичем и нынешним директором В. Васильевым, Уланова заняла подчеркнуто нейтральную позицию. Сама она говорила о своем характере: «Мой недостаток в том, что я не всегда боролась. Я не очень умею требовать, стучать кулаком. Громко защищать и отстаивать свое я умею не всегда. Надо просто жить честно и чисто и не делать людям зла».

В Москве Уланова всегда чувствовала себя не в своей тарелке. За полгода до своей смерти великая балерина говорила журналистам: «Я ленинградка, или, как сейчас надо говорить, петербурженка. Москву я не люблю. Никак не могу привыкнуть, что я в ней живу. В Ленинграде я родилась, училась, там ко мне пришла слава. А потом меня взяли в Москву.

Да, я живу в высотном доме, но я живу одна. Мои близкие, даже те, кто был моложе меня, покинули этот мир. Я не царица Савская, я должна сама себя обслуживать. Я осталась совсем одна, и оказалась, по большому счету, никому не нужной».

Национальная гордость России, прославленная балерина Галина Уланова умерла 21 марта 1998 г. в возрасте 88 лет. По свидетельству нескольких близких ей людей, незадолго до смерти она уничтожила все бумаги, из которых можно было что-то узнать о ее частной жизни. Не оставила она и завещания.

 

Пиаф Эдит

Настоящее имя – Эдит Джованна Гассион (род. в 1915 г. – ум. в 1963 г.)

Великая французская эстрадная певица и автор песен. Гордость Франции, символ ее культуры, явление мирового музыкального искусства.

Ее голос невозможно спутать с каким-либо другим. Страстный, будоражащий душу, он как будто исторгается из глубины сердца певицы. Удивительно сильный голос для такой миниатюрной, хрупкой женщины, какой была Эдит Пиаф. Однажды отец маленькой Диди с сожалением сказал: «У этой девочки все в горле и ничего в руках», ведь он был уличным акробатом и хотел сделать ее партнершей. Но Луи Гассион угадал и предназначенье своей дочери: ей предстояло стать великой певицей.

Пиаф всегда подчеркивала, что пришла на сцену с улицы. Она и родилась-то холодной декабрьской ночью прямо на тротуаре, на плаще полицейского. Ее мать Анита Майар была цирковой певицей. Вскоре после рождения девочка оказалась у бабки-алкоголички, потому что отец ушел на фронт (ведь полыхала Первая мировая война), а легкомысленная мамаша исчезла и вспомнила о дочери, когда та уже стала знаменитой, – для того, чтобы через полицию требовать деньги на пропой. В конце концов однажды ее нашли мертвой в канаве.

С отцом Эдит повезло больше. Когда он вернулся с войны и увидел грязного, истощенного, рахитичного и слепого ребенка, то немедленно увез к своей матери в Нормандию. Новая бабушка определила кроху в… публичный дом, где работала кухаркой. Именно здесь Эдит узнала настоящую заботу. «Мадам» Мари и ее девицы в течение трех лет нежно опекали девочку и пытались лечить ее от катаракты. Медицина оказалась в ее случае беспомощной. И тогда кому-то из девиц пришло в голову всем заведением помолиться Св. Терезе в соборе Лизье. Приняв благочестивый вид, барышни поехали туда и целый день провели на богомолье. Через несколько дней Диди прозрела.

Вскоре она пошла в школу и проучилась около полугода. Но тут вмешалась общественность, которая, как всегда, лучше знает, кому и где место. Из «неприличного» дома Луи пришлось дочь забрать и сделать бродячей артисткой: он устраивал акробатические представления, а она собирала деньги и пела песенки типа «Я потаскушка». Ее исполнение нравилось людям. К 14 годам она уже почувствовала себя настолько уверенной, что ушла от отца, нашла аккомпаниатора – такого же самоучку, а потом уговорила сводную (по отцу) сестру присоединиться к ней. Симона была на два с половиной года младше, но решилась уйти от матери, которая была вечно пьяной. Так сестрички начали самостоятельно зарабатывать на жизнь и отныне пошли по ней рука об руку.

Ведущую роль в этом дуэте играла Эдит. Ее мощный голос собирал толпы, перекрывал шум и гудки автомобилей. Больше всего девчонки любили петь для солдат Иностранного легиона и моряков, потому что среди них находили понимание, признание и любовь. Те гроши, которые зарабатывали, они с легкостью пропивали в веселых компаниях. Такой образ жизни мог бы показаться ужасным, но другого сестры не знали. Они не имели дома, одежду никогда не стирали, а изнашивали до непригодности, о манерах не имели понятия точно так же, как и о ванне. Они пребывали на социальном дне, в окружении воров и пьяниц, шулеров и скупщиков краденого, сутенеров и проституток. Своих «парней» часто не знали даже по имени. Один из них запомнился тем, что научил Эдит играть на банджо и мандолине. А Луи Дюпон подарил ребенка и даже предложил вместе жить. Но 17-летняя мама не испытывала особой привязанности к маленькой Сесиль, ее больше влекло на улицу, и никакие уговоры, ссоры и даже драки не могли ее образумить. Однажды Эдит уложила девочку в коляску и ушла от Луи, насовсем. Тогда он выкрал девочку, надеясь вернуть маму, но и это не помогло. А через два года малютка заболела менингитом и ушла из жизни, как будто ее и не было.

Для Эдит все текло по-прежнему. Она пела так много, что временами теряла голос. Ее не покидала уверенность, что в один прекрасный день появится какой-нибудь импресарио и предложит настоящую работу. И она дождалась такого дня. В толпе слушателей оказался элегантный мужчина, который буквально впился в нее глазами. Это был владелец шикарного кабаре «Жернис» Луи Лепле. На клочке газеты он написал адрес и назначил место встречи. С нее, собственно, начался отсчет творческой биографии Эдит Гассион.

Она беспрекословно слушалась «папу Лепле». Знаток своего дела сразу поверил в талант уличной певички и решил удивить изысканную публику «Жерниса» своей находкой. Он дал ей пианиста, отрепетировал номер, сделал широкую рекламу и придумал сценическое имя Мом Пиаф – Малютка Пиаф. На парижском жаргоне оно означало «воробышек». У нее не было нарядов. На сцену пришлось выйти в черном вязаном платье с одним рукавом, которое они с Симоной едва успели закончить, а оголенную руку прикрыли чужим платком сиреневого цвета. С тех пор она считала, что сиреневое приносит ей счастье, а маленькое черное платье неизменно было в ее гардеробе.

Первое же выступление на сцене кабаре покорило публику. Но не вскружило голову Эдит. Она уже хорошо знала жизнь и понимала, что предстоит много трудиться, чтобы эта победа не оказалась последней. Терпеливо и целеустремленно добивалась она своего: искала песни у издателей, слушала других певцов и вникала во все тонкости профессии. Кроме того, ей пришлось учиться элементарному – грамоте, умению говорить, одеваться, вести себя за столом и даже чистить зубы. В этом ей помогали Лепле и еще Буржа, который был почти вдвое старше Эдит и долгие годы оставался сначала любовником, а потом другом, опекал певицу, писал для нее песни, посвятил поэму, а она поверяла ему свои мысли и чувства.

Благодаря настойчивости Буржа Пиаф делала заметные успехи. В начале 1936 г. состоялся ее большой концерт, а затем вышла первая пластинка «Чужестранец». И хотя она частенько удирала на улицу, в солдатскую казарму или кабачок, в работе преображалась и трудилась как каторжная.

Эдит была счастлива. Но счастье оказалось так велико, что не могло продлиться долго. 6 апреля среди ночи в своей квартире был убит Луи Лепле. Все рухнуло в один день. Эдит пережила потрясение не только из-за утраты. Ее и дружков с Пигаль, которых она в последнее время приводила к дверям кабаре, обвинили в причастности к убийству. Прямых доказательств полиция не нашла, и Пиаф вскоре выпустили, но «дело Лепле» еще долго отравляло ее существование. Где бы она ни пыталась выступать, падкие на сенсацию журналисты снова и снова вытаскивали на свет эту историю, а публика встречала «убийцу» оскорблениями и свистом. Ей приходилось петь в дешевых забегаловках и кинотеатрах между сеансами, скитаться и голодать, потому что все, вплоть до одежды, уже было распродано.

Несколько месяцев неразлучные сестры жили как в кошмаре, пока им не встретился новый ангел-хранитель – Реймон Ассо, бывший солдат Иностранного легиона. Он стал секретарем у знаменитой певицы Мари Дюба, перед талантом которой Эдит преклонялась. Они раньше встречались в актерском бистро. Ассо заинтересовался начинающей, а теперь отверженной певицей, пригласил ее на концерт Дюба, а потом они стали видеться часто. Однажды он произнес: «Тебе нужен кто-то, кто “сделает” тебя целиком. Тебе надо всему учиться». И взял на себя нелегкий труд по укрощению строптивой.

Эдит не сразу подчинилась обаянию и влиянию Реймона. Она мучила своего благодетеля, сводила на нет все его старания. Стоило ему отвернуться, как она тут же пускалась в новый загул. А он очень любил «свою девочку» и ради нее расстался с женщиной, которую все считали его женой. Он самоотверженно служил таланту Пиаф, создал индивидуальный стиль певицы, сформировал репертуар, написал целый ряд песен, привлек талантливого композитора Маргерит Монно, которая научила Эдит играть на рояле, чувствовать музыку всей душой и стала ей близкой подругой. Ассо был единственным из мужчин, кому Эдит верила и который не обманул ее ожиданий, что, впрочем, не помешало ей выставить его за дверь, когда в доме появился новый «патрон». Если Лейле вытащил Эдит с улицы на сцену, то Ассо создал ее как профессиональную певицу. Она была его творением. Забегая наперед, скажем, что Реймон Ассо умер в 1968 г., пережив Пиаф на пять лет. Незадолго до кончины он работал над предисловием к новой пластинке певицы. И так сожалел, что не смог ее уберечь.

«Период Ассо» был для Пиаф взлетным. Состоялся ее дебют с оркестром в престижном концертном зале «АВС», открывший новую страницу в карьере. Все газеты написали тогда, что во Франции родилась великая певица. Наступило время успехов, миллионных гонораров, путешествий, славы. Эдит стала посещать модельеров, жить в шикарных отелях, обзаводиться дорогими машинами. Она раз и навсегда обрела сценический образ: бледное лицо, большой лоб, выразительные глаза, ярко-красные губы, одинокая фигурка в коротком черном платье на сцене, где нет ничего лишнего. Часто она пела с закрытыми глазами, как бы возвращаясь в свое незрячее детство, когда мир воспринимался только слухом, и все свои чувства старалась выразить и донести до слушателей именно голосом.

После Ассо такую же большую роль в жизни певицы сыграл Поль Мёрисс – педантичный и чопорный красавец, сын владельца банка, который испробовал разные занятия и остановился на театре, пел в мюзик-холле и кабаре. С ним Пиаф прошла своеобразную школу изысканности, обрела класс, начиная с того, что стала жить в престижном районе Этуаль. Они были настолько разные, что походили на лед и пламень, а их сожительство превратилось в постоянную борьбу с шумным выяснением отношений и боем посуды. Они вместе выступали в музыкальных спектаклях. Наблюдая столкновение таких ярких характеров, Жан Кокто – поэт, драматург, писатель и художник, хорошо разбиравшийся в музыке, – написал одноактную пьесу «Равнодушный красавец» и предложил парочке сыграть самих себя. У Мёрисса роль была без слов, Пиаф же предстояло буйствовать на сцене и нести на себе основную нагрузку. Она блестяще справилась с этой работой – пьеса стала гвоздем сезона 1940 г.

Тяга к драматическому искусству привела уже известную певицу и на съемочную площадку. Первая проба сил состоялась в 1937 г. в фильме «Холостячки», затем появилась картина «Монмартр-на-Сене», где Пиаф получила главную роль, и уже в 50-е гг. – фильм «Любовники завтрашнего дня». Возможно, работа в театре и кино была бы более плодотворной, если бы не война. В Париж немцы вошли в июне 1940 г. и хозяйничали долгие четыре года: ввели массу запретов, систему аусвайсов, облав и прочих «прелестей» оккупации. Пиаф не захотела пополнять армию беженцев. Куда бежать и зачем? Что спасать? Материальными благами она не умела дорожить. Все ее богатство – талант – было с ней. Пройдя регистрацию в Управлении пропаганды, она получила допуск к работе, без которой просто не мыслила существования.

В годы войны, как и большинство соотечественников, Эдит мерзла в неотапливаемом жилье, выстаивала очереди за всем необходимым, носила вещи на черный рынок, испытывала жуткий страх. И неистово работала – репетировала и выступала, преимущественно давала концерты в пользу военнопленных и Красного Креста, но приходилось петь и для фашистов. Иногда ей удавалось заработать приличные деньги, но она тратила их на помощь тем, кто нуждался больше, и на посылки в лагеря для солдатиков, которых Эдит всегда любила, а теперь стремилась поддержать. Известен такой факт. По просьбе друзей она уговорила начальника лагеря сфотографироваться с пленными. Участники Сопротивления изготовили с групповой карточки маленькие, на каждого солдата, и приклеили их на фальшивые удостоверения. В следующей поездке Пиаф провезла их в лагерь. Некоторые узники сумели бежать и выжить, имея на руках эти документы.

Часто бывает так, что человеку, нашедшему свою дорогу в жизни, вроде бы сама судьба посылает нужных попутчиков. Так было и с Пиаф. Кроме уже упомянутых друзей, огромную роль в становлении певицы сыграл Луи Барбье. Как импресарио, он был профессионалом высокого класса и сумел внести организационное начало в ее концертную деятельность. Барбье устроил две недели ее выступлений в одном из лучших мюзик-холлов страны «Мулен-Руж». А потом гастроли не только по Франции, но и во многих странах мира. Он обеспечил Пиаф гонорары на общую сумму около полутора миллиардов франков.

Но Эдит не умела экономить, любила одаривать всех подряд, могла привести в дом или ресторан компанию бродяг и угощать их, умудрялась покупать платья по цене до трех миллионов, а потом ни разу их не надеть. Она по-прежнему много пила, и этой слабостью пользовались мелкие людишки. Но появилась и еще одна страсть, требовавшая больших денег, – Пиаф стала выискивать и поддерживать молодые таланты. Этот период творчества она сама назвала фабрикой. А первым ее «продуктом» оказался Ив Монтан, которого предложили певице для разогрева публики в одном из концертов. Эдит не только заставляла его трудиться до изнеможения, прорабатывала до мелочей каждое его выступление, написала для него первые свои песни. Конечно же о любви, которая возникла между ними. В кипении страстей за два месяца родился новый Монтан. После освобождения от фашистов он уже на равных пел с Пиаф в одном концерте в самом престижном мюзик-холле «Этуаль». Поняв, что сделала для Ива все возможное, Эдит рассталась с ним, хотя это было трудное решение, ведь любимый предлагал ей замужество.

Она пошла дальше, в ногу со временем, чутко реагируя на перемены, безошибочно определяла одаренных исполнителей и превращала в явления песенного мира. Так состоялся ансамбль «Друзья песни», объехавший с Пиаф города Америки. Так появились знаменитые впоследствии шансонье Шарль Азнавур, Робер Ламурё, Эдди Константин, Феликс Мартан и многие другие. Отныне жизнь Эдит стала похожа на марафон. Популярность ее стремительно росла, в лучших концертных залах страны зрители плакали и целовали ей руки. Она стала гордостью нации и представляла Францию во многих странах мира. Ее слушали и удостаивали чести общения такие особы, как генерал Эйзенхауэр, который еще не был президентом, принцесса Англии Елизавета и герцог Эдинбургский. Во время турне по США Пиаф пела в Голливуде, гостила у Чарли Чаплина и заставила его прослезиться, а о ее работах в кино мэтр отозвался примерно так: «Эта женщина должна была бы делать на экране то, что я».

Пиаф вообще очень любила бывать в Америке, и посещала ее девять раз. Здесь началась самая романтическая и печальная история любви певицы и участника чемпионата по боксу Марселя Сердана. Оба они находились на пике славы и приехали покорять Америку. Правда, чемпионом Сердан так не стал, в чем – не без оснований – упрекали Пиаф. А через два месяца он погиб в авиакатастрофе. В тот вечер, 26 октября 1949 г., публика «Версаля» стоя встречала певицу, а она исполнила посвященный памяти Марселя «Гимн любви», слова которого принадлежали ей самой, а музыка – Маргерит Монно. Эта любовь осталась самой светлой песней Эдит. Возможно, именно потому, что оборвалась на самой высокой ноте и так внезапно. Останься Марсель в живых, кто знает, как бы все сложилось, ведь у него были жена и трое сыновей. После гибели Сердана Эдит в память о нем заботилась об этой семье.

Многие годы она существовала в шальном ритме, меняя местами дни и ночи, доводила себя до изнеможения, растрачивала не только деньги, но и здоровье, не задумываясь над тем, что за это придется расплачиваться в будущем. Первым серьезным сигналом стал приступ белой горячки. А дальше… За последние 12 лет жизни, по свидетельству сестры Симоны, Эдит пережила четыре автомобильные катастрофы, одну попытку самоубийства, четыре курса дезинтоксикации, один курс лечения сном, три гепатические комы, один приступ безумия, два приступа белой горячки, семь операций, две бронхопневмонии и один отек легкого. Этот «послужной список» усугубляла наркомания. Впервые она познакомилась с морфием после операции и дошла до того, что вводила себе до 10 доз в сутки. Ее мучил артрит, и вместо кортизона больная колола наркотик, обманывая всех.

Совсем еще молодая женщина, у которой было все для счастливой и безбедной жизни, превращалась в развалину, мучилась и искала путь спасения. Она нашла его в новой любви. 29 июля 1952 г. в возрасте 37 лет Пиаф обвенчалась с 46-летним Жаком Пилсом. Ей казалось, что брак способен возродить все лучшее, оставшееся в ней. Но это был самообман. Наркотики подтачивали силы, а вскоре начали сказываться и на работе. Эдит стала терять память и забывать тексты, могла заблудиться на сцене, упасть перед микрофоном. Часто с концертов певицу увозили тайком, чтобы ее не видели посторонние. С ней начали расторгать контракты. Самое ужасное состояло в том, что Жак не помогал Эдит исцелиться, а стал ее собутыльником.

После четырех лет замужества она опять осталась одна, мало веря в то, что счастье для нее возможно. Внешне певица выглядела просто ужасно: руки и бедра были в сплошных ранах, синяках и струпьях, лицо ее спасал только грим. И тем не менее на сцену она выходила, пожалуй, не реже, чем раньше, хотя близкие буквально следили за ней. Во время гастролей за рубежом в течение 12 недель зал «Олимпия» был переполнен. Врачи предупреждали, что каждый концерт укорачивает дни Эдит, запрещали ей репетировать, но она повторяла одно и то же: «Не мешайте мне петь. У меня больше ничего не осталось в жизни». Она работала как в горячке, в невероятной борьбе, поражая всех неизвестно откуда появлявшейся силой. Программа «Олимпия-60» стала вершиной творчества Пиаф, так как в нее были включены лучшие произведения певицы, среди которых была и песня-исповедь

«Нет, я ни о чем не жалею». Она, как всегда, пела о любви, трагической, такой какой была полна ее собственная жизнь. Ведь по меткому выражению Симоны, «ни один мужчина не пощадил ее. Каждый отметил своим шрамом».

Только последний возлюбленный Эдит Пиаф оказался тем, кого она ждала всю жизнь. Это был Теофанис Ламбукас – парикмахер, античный красавец, поклонник Пиаф, мечтающий петь. Он был на двадцать лет моложе. Явившись в больничную палату проведать угасающую звезду, он вошел в ее судьбу, и своей любовью сумел продлить ей жизнь. Тео ухаживал за Эдит нежно и тактично, познакомил с родителями и сестрами, а вскоре сделал предложение. Он знал, что эта женщина обречена (у нее диагностировали рак), и все-таки боролся. И произошло чудо – она снова начала работать: репетировать и готовить Теофаниса. 25 сентября 1962 г. Эдит Пиаф и ее воспитанник Тео Сараппо (псевдоним придумала сама Эдит, «сараппо» в переводе с греческого означает «я люблю тебя») дали совместный концерт на Эйфелевой башне, и их голоса слушал весь Париж. 9 октября в православной церкви две звезды обвенчались.

Они еще успели выступить в нескольких концертах. Последний раз Пиаф вышла на сцену в оперном театре Лилля 18 марта 1963 г. Молодые авторы писали для нее песни, похожие на завещания, а публика с замиранием сердца слушала их. Состояние здоровья Эдит неуклонно ухудшалось, рецидивы следовали один за другим. Тео не отходил от жены ни на шаг, возил ее то на море, то в горы и ухаживал, как за ребенком. Но 10 апреля начался отек легкого, и ночью Эдит Пиаф скончалась. Их брак продлился один год и два дня.

В больничном фургоне тело самой маленькой из великих певиц, как называли Пиаф американцы, было доставлено в Париж. Действительно, она стала похожа на воробышка, поскольку уменьшилась в весе до 33 кг. 14 октября на кладбище Пер-Лашез собралось 40 тыс. человек, чтобы проститься с этой незаурядной женщиной, ставшей легендой при жизни. Рим запретил отпевать певицу, так как она «жила во грехе», но два священника все-таки отслужили заупокойную мессу как частные лица. Да, она была великой грешницей, но и великой мученицей, и великим талантом…

Через семь лет в той же могиле был похоронен и Тео Сарапо, погибший в автомобильной катастрофе. Он ничего не унаследовал от Пиаф, кроме огромных долгов, которые выплачивал до конца дней. Все, что он мог сделать в память о супруге, – это петь, в том числе и ее песни во славу любви, которая и есть торжество жизни.

 

Фицджералд Элла

(род. в 1918 г. – ум. в 1996 г.)

Американская джазовая певица.

Записала более 250 альбомов общим тиражом около 100 млн экземпляров.

Она принадлежит к небольшому кругу избранных людей искусства, которых в любом уголке земного шара узнают по одному лишь имени на афише. Если эта певица захотела, она могла бы украсить все стены своего дома в Беверли-Хиллз медалями, призами, грамотами, скульптурками премий «Грэмми» и почетными докторскими дипломами – наградами, накопившимися у нее за почти 60-летнюю творческую карьеру. Однако до самой своей смерти она так и не привыкла к заслуженному положению звезды – в артистической среде трудно было найти другую такую скромную исполнительницу.

Элла Фицджералд родилась 25 апреля 1918 г. в городке Ньюпорт-Ньюс, штат Вирджиния, в бедной негритянской семье. В раннем детстве отчим увез семью в Йонкерс под Нью-Йорком, где ее мать нашла работу в прачечной. «Я никогда не считала себя певицей, – вспоминала Элла. – Моим настоящим увлечением были танцы. У моей мамы было много граммофонных пластинок с записями популярных исполнителей. Больше всего мне нравилась Конни Босуэл, и я стала петь ее песни».

Будущая королева джаза училась музыкальной грамоте по школьному учебнику. Но дальше дело не пошло, и она до конца своей жизни завидовала тем певцам, которые имели настоящее образование и могли свободно читать ноты. Элла даже пыталась брать частные уроки фортепиано, но «мама скоро заметила, что я играю все время одни и те же упражнения. По тем временам пять долларов были большие деньги, и занятия пришлось прекратить».

В 1934 г. Фицджералд решила принять участие в любительском танцевальном конкурсе, но выйдя на сцену, от волнения… запела. За исполнение песни «Джуди» жюри присудило ей первую премию, составлявшую 25 долларов. Слух о молодой певице дошел до компании «Коламбия бродкастинг систем», и ей предложили работу в одном из первых радиошоу. Но тут совершенно неожиданно умерла ее мать, и за несовершеннолетнюю Эллу некому было подписать контракт. Так она упустила свой шанс выйти на «взрослую» сцену.

Однако ее профессиональный дебют все-таки состоялся. Целую неделю в феврале 1935 г. Элла выступала на сцене Гарлемского оперного театра, после чего приятель привел ее к руководителю джазового оркестра Чику Уэббу. Фицджералд спела ему три песни, но с оркестром Чика уже выступал певец, солистка была ему не нужна, и он сказал сквозь зубы: «Завтра мы выступаем в Йельском университете. Приходи к нашему автобусу – если понравишься публике, получишь работу». Публике она понравилась.

Худую 16-летнюю негритянку в купленном в складчину гарлемскими хористками скромном платье приняли в серьезный коллектив. Так певица появилась на джазовом небосклоне, где царил свинг с его четкой мелодической линией. Когда же на смену ему пришел более «развязный» би-боп, именно Элла ввела в джаз новые формы импровизационного вокала. Сама себя она считала еще одним инструментом в оркестре и говорила: «Когда я пою, я мысленно ставлю себя на место тенора-саксофона».

На сцене и в жизни Элла мало заботилась о своем внешнем виде – да и откуда у девочки из семьи прачки мог появиться вкус к нарядам и украшениям? Легкий нрав, оптимизм создали ей славу контактного, обаятельного в общении человека. У Чика Уэбба и его жены не было своих детей, и они со временем так привязались к Элле, что стали считать ее дочерью, хотя девушка по возрасту годилась Чику в сестры – ему было немногим за тридцать.

В этом же 1935 г. вышла первая пластинка Фицджералд «Любовь и поцелуи», которая принесла певице гонорар в 25 долларов – такой же, как и приз на памятном любительском конкурсе. Зато через три года старинная народная песня «Желтая корзина», аранжированная в джазовом стиле, вышла рекордным для того времени тиражом – один миллион экземпляров. В 1938 г. известность новой исполнительницы затмила популярность самого Уэбба. Легкой суинговой манерой пения и четкой фразировкой Элла была способна придать очарование любой, даже бессмысленной эстрадной песенке.

Ее наперебой стали приглашать работать в большие оркестры, предлагали высокую оплату, но она хранила верность коллективу «отца», как она называла Чика. И вот когда казалось, что жизнь обрела устойчивость и впереди ожидает неуклонный подъем, пришло горе: в июне 1939 г., пролежав неделю в больнице, Уэбб скончался.

Вскоре по единодушному решению музыкантов оркестра Фицджералд возглавила коллектив. В этот период она на короткое время связала себя брачными узами: «Замуж я вышла на спор. Я бьша такая глупая, что пошла на пари с парнем, который утверждал, что я не решусь выйти за него. Когда ребята из оркестра узнали об этом, они прямо рыдали».

В 1941 г. джаз-бэнд Уэбба распался, и несколько лет Элла провела в гастрольных поездках с вокальной группой, с известными оркестрами и с сольными концертами. Впоследствии она вспоминала: «Самое сильное впечатление у меня осталось от гастролей с оркестром Диззи Гиллеспи. В то время у музыкантов было принято после концерта собираться на так называемые «джем-сейшн», где они играли «для души». Именно так и появилась песенка «О леди, будьте добры» – Диззи уговорил меня исполнить ее вместе с ним на радио. Об этом узнали в компании грамзаписи «Декка рекорде» и пригласили меня сделать запись…»

Как-то в 1948 г. Фицджералд попала на «Джаз в филармонических концертах» знаменитого продюсера Нормана Гранца. Ее узнали в зале и попросили выйти на сцену. Эта встреча с Гранцем стала поворотной в ее карьере, и через два года они начали вместе гастролировать. Став в 1954 г. ее официальным импресарио, Норман уговорил Эллу расторгнуть договор с «Деккой» и записать серию вокальных альбомов (песни Портера, Эллингтона, Гершвина, Берлина, Харта и Роджерса) на его студии «Верв». Позже он говорил: «Я считаю, что исполнение Эллой «Танцев в Савойе» Б. Гудмена – это самый невероятный, самый блистательный образец вокального джаза, когда-либо выпущенный на пластинках».

В самом начале своего сотрудничества с Гранцем 29-летняя Элла вышла замуж за контрабасиста Рея Брауна: «Наш брак был удачным, но семейная жизнь двух людей, занятых в искусс тве, протекает сложно. Нужно по-настоящему научиться понимать друг друга». Супруги усыновили мальчика, тоже Рея, но в 1952 г. все же развелись. После этого они поддерживали хорошие отношения и время от времени вместе выступали на эстраде.

После развода с Брауном Фицджералд четыре года прожила в Копенгагене («у меня там был роман»), а вернувшись в Америку, впервые выступила с симфоническим оркестром в Бостоне. После этого она могла петь с кем угодно: «Я выступала с доброй дюжиной симфонических оркестров, с большими «бэндами», с трио и с отдельными музыкантами. И если даже одну песню исполнять с таким разнообразным музыкальным сопровождением, то все время остается ощущение новизны». Успех был огромным.

Но в то же время Элла жаловалась, что когда ей приходилось выступать в больших залах с резонирующей акустикой, то ей «очень не хватало ощущения интимности». Несмотря на всемирную известность, она всю жизнь была застенчива и одинока и не поддерживала отношений даже с теми музыкантами, с которыми успешно работала, встречаясь с ними только на записях и концертах. Преображалась певица лишь на сцене, чувствуя себя абсолютно раскованной и свободной.

В 1967–1970 гг. Фицджералд записывалась на студиях «Кэпитол» и «Реприз», решив добавить в свой репертуар популярные хиты того времени. Но этот эксперимент не нашел поддержи! у публики, и Элла вернулась в новую студию Транца «Пабло рекорде», где продолжила работу со своими давними друзьями Джо Пассом, Оскаром Петерсоном и Каунтом Бэйси. Гранц считал, что выступать даже шесть месяцев в году для нее многовато, но… «она любит петь, и остановить ее невозможно».

Второй страстью Фицджералд после пения стала кулинария. Во всех комнатах ее дома в Лос-Анджелесе были горы книг: «Мне их присылают со всего света. Поваренные книги захватывают не меньше, чем любовные истории – ловишь себя на том, что начинаешь сравнивать, какие блюда способны приготовить разные повара из того же мяса…» В силу этого увлечения Элле частенько приходилось бороться с полнотой и периодически худеть. Это при том, что перед выступлением она вообще никогда не ела, поскольку на сцене «было бы трудно контролировать дыхание».

Сотрудничество с Норманом Гранцем принесло певице большие доходы, что позволило ей много сил и времени отдавать общественной деятельности. Главное внимание она уделяла детям, создав специальный детский центр имени Эллы Фицджералд в Уоттсе, одном из районов Лос-Анджелеса. А в своем уютном доме в Беверли-Хиллз она жила в полном уединении в окружении двух собак и любила принимать племянницу, с которой ее всегда связывала тесная дружба.

Последние двадцать лет жизни всемирно известная певица провела в непрерывных мучениях и борьбе за жизнь. В 1971 г. после перенесенной операции по удалению катаракты она едва не ослепла и до конца жизни видела практически одним глазом. В 1985 г. было прервано концертное турне из-за проблем с легкими. Потом – сердечный приступ, обострение диабета и как следствие – ампутация обеих ног ниже колена. 15 июня 1996 г. она умерла.

Полвека Элла отдала любимому делу, во многом определив направление джазового вокала. Она была двенадцать раз награждена самой престижной американской премией «Грэмми», присуждаемой Национальной академией звукозаписи и техники, двадцать два раза получала призы читателей журнала «Даун бит» и была удостоена в 1980 г. награды Центра исполнительских искусств имени Кеннеди. Газеты восторгались: «Элла Фицджералд может спеть даже телефонный справочник».

В одном из своих последних интервью Первая Леди Джаза сказала: «Существует мнение, что начало карьеры обязательно связано с пением в церкви или со счастливым случаем в жизни. Дело же между тем не в истоках творчества, а в отношении к своему призванию, в умении переносить неудачи. Были в моей жизни счастливые увлечения, были и такие, которые плохо закончились. Мне бы не хотелось сосредоточивать на них внимание, как не хотелось бы никого осуждать, и все же я считаю, что повидала на своем веку столько удивительных мест, пережила столько прекрасных минут, встречалась с такими великими людьми, что все вместе могло бы составить замечательный рассказ».

 

Каллас Мария

Настоящее имя – Сесилия София Анна Мария Калойеропулу (род. в 1923 г. – ум. в 1977 г.)

Выдающаяся греческая оперная певица, которая произвела революцию на сцене своим голосом и яркой манерой исполнения.

Ее называли непревзойденной, гениальной. Толпы поклонников обожествляли Марию Каллас. Лучшие оперные театры мира сражались за то, чтобы заключить контракт с ней. Когда певица выходила на сцену, публика, затаив дыхание, ловила каждую ее ноту, каждую фразу. Когда ее не стало, критики единодушно заявили: «Мы не увидим больше подобную ей».

Мария Каллас родилась 3 декабря 1923 г. в Нью-Йорке в семье греческих эмигрантов. Когда девочке исполнилось 14 лет, родители разошлись и Мария вместе с матерью и старшей сестрой вернулась в Грецию. Здесь ее мать, Евангелия, приняла решение сделать из Марии настоящую оперную певицу, потому что дочь отличалась неплохими вокальными данными. В афинской консерватории, в классе Эльвиры де Идальго она получила прекрасное музыкальное образование, освоила основы актерского мастерства и отточила свое потрясающее сопрано. Позднее Мария с любовью вспоминала свою талантливую учительницу, ведь именно благодаря ей имя Каллас стало всемирно известным. Эльвира де Идальго обладала настоящей школой бельканто и все свое мастерство передала Марии, для которой стала по-настоящему близким и родным человеком. Дома Марию не понимали, а отношения с матерью у нее не складывались. Евангелия не любила своего ребенка, дочь была для нее лишь возможностью реализовать честолюбивые замыслы.

Каллас была некрасивой близорукой студенткой, очень полной, застенчивой, неуверенной в себе. Но вместе с тем являла собой воплощение таланта и трудолюбия. Она усердно выполняла все требования педагогов. Пение стало для Марии радостью, смыслом жизни, а порой и самой жизнью. Так, в течение Второй мировой войны она неоднократно спасала себя и свою семью от голодной смерти, потому что многие солдаты и офицеры с удовольствием отдавали ей часть своих пайков, чтобы только послушать, как она поет.

Когда Марии исполнилось 17 лет, Эльвира де Идальго выхлопотала для своей способной ученицы место в Афинском оперном театре. Партия Сантуццы («Сельская честь» П. Масканьи) стала ее первым серьезным выступлением в опере и привлекла внимание к молодой певице. Многие критики с восторгом отмечали рождение новой звезды, что конечно же не понравилось другим певицам театра. Мария нажила в Афинской опере множество явных и скрытых врагов, которые всеми силами пытались помешать ее карьере.

Однажды, когда заболела исполнительница арии Тоски, руководство театра предложило Каллас заменить ее. Заболевшей актрисе эта идея не понравилась, и она отправила своего мужа в театр с наказом во что бы то ни стало помешать Марии. Дело не обошлось без драки, но Каллас все-таки пела в тот вечер. Когда она вышла на сцену, один ее глаз был гораздо темнее другого. Мария пела, мечтая отомстить своим обидчикам. В ее голосе было столько страсти, любви, отчаяния и боли, что публика пришла в восторг.

В 1944 г. она отправилась в Америку в надежде продолжить начатую карьеру, однако начинающей певицей там не заинтересовались. Один итальянский импресарио предложил Марии дебют в Италии в опере «Джоконда», на что Каллас с радостью согласилась.

2 августа 1947 г. она с успехом выступила в Вероне. Ее голос, большой (две с половиной октавы) и сильный, был высоко оценен публикой и знатоками музыки. После дебюта посыпались новые предложения. Репертуар Марии был труден и разнообразен. В течение четырех лет она спела партии в операх Вагнера («Тристан и Изольда», «Валькирия», «Парсифаль»), Пуччини («Тоска» и «Турнадот»), Верди («Сила судьбы», «Аида», «Трубадур»), Россини («Турок в Италии»), Беллини («Норма», «Пуритане»). Имя Марии Каллас было у всех на устах. К певице пришла слава и всеобщее признание.

Через два года после своего блестящего дебюта в Вероне она вышла замуж за итальянского промышленника, миллионера Джованни Баттиста Менегини. Этот брак еще больше упрочил положение Марии в Италии. Муж был старше почти на 30 лет и стал для Каллас надежной опорой и защитой. Наконец она обрела настоящий дом и определенную стабильность. Менегини принял на себя обязанности менеджера певицы, предоставив жене возможность целиком посвятить себя творчеству.

В 1951 г. Мария заключила контракт со знаменитым театром «Ла Скала». Первое время с ней на равных правах выступала и другая примадонна – Рената Тебальди, но Каллас поставила руководство перед выбором: она или соперница. Тебальди была вынуждена уйти. Администрации театра ни на одну минуту не пришлось усомниться в правильности выбора – в жизни «Ла Скала» началась новая эпоха. Благодаря инициативе и авторитету Марии Каллас стали создаваться новые спектакли, к работе привлекались лучшие режиссеры драматической сцены, прекрасные дирижеры. Афиша театра необычайно обогатилась. На сцену вернулись многие оперы, которые долгое время были забыты: «Альцеста» Глюка, «Орфей и Эвридика» Гайдна, «Армида» Госсини, «Весталка» Спонтини, «Сомнамбула» Беллини, «Медея» Керубини, «Анна Болейн» Доницетти. Главные роли в них с блеском исполняла Мария. Публика была очарована ею. Несмотря на то что примадонна была очень полной и не слишком привлекательной, завораживал и покорял ее потрясающий голос – сильный и страстный.

Каллас без остатка отдавалась искусству: «Все или ничего», «Я помешана на совершенствовании», – часто повторяла она. Для того чтобы больше соответствовать ролям, она в 1954 г. похудела со 100 килограммов до 60. Что певица для этого предприняла, до сих пор остается загадкой. В обществе ходили самые разнообразные слухи: говорили о каком-то необыкновенном курсе лечения для похудения. Некоторые утверждали, что для достижения такого результата Каллас пришлось заразить себя глистами. Как бы там ни было, Мария полностью перевоплотилась. Из неуклюжей типичной оперной певицы она превратилась в стройную, изящную красавицу-гречанку. Каллас в новом облике прекрасно подходила на роль героинь воскрешенных ею ранее романтических опер – Нормы, Медеи, Амины, Джулии, Лючии.

Слава Марии вышла далеко за пределы Италии. Она гастролировала по Европе и Америке, покоряя одну за другой сцены театров мира. Вместе с известностью к Каллас пришло и богатство.

Певица много выступала, репетировала, подписывала новые контракты. С каждым днем она становилась все более нервной и раздражительной – сказывалось и резкое похудение, которое отразилось на состоянии нервной системы. Мария была требовательна как к своей прислуге, так и к администрации театров, без конца ссорилась с коллегами и становилась зачинщицей многих скандалов. Один из них произошел в 1958 г. в Риме, когда Каллас прервала свое выступление в «Норме» и ушла за кулисы. Певице изменил голос, и она не пожелала давать какие-либо объяснения публике, несмотря на то что в зале присутствовал президент Гронки с супругой. После этого в Рим она не возвращалась, в основном гастролируя по Америке и Европе. Мария выступала все реже и реже – у нее возникли проблемы с голосом.

В это время в ее жизни произошло знаменательное событие, которому суждено было перерасти в глубокую драму. Между великой певицей и известным богачом Аристотелем Онассисом завязался бурный роман, разбивший обе семьи и продолжавшийся до смерти Аристотеля в 1975 г. Страсть, переживания, ссоры и примирения оказались губительными для голоса Марии. Ей пришлось уйти с большой сцены. В 1969 г. она снялась в фильме Пазолини «Медея», но картина успеха не принесла: зрители и сама Каллас еще раз убедились, что она потрясающая «поющая драматическая актриса», и образ, созданный ею вне музыки, не так ярок и красочен, как образы ее оперных героинь. После этого провала Мария занялась преподавательской деятельностью, изредка принимала участие в небольших концертах.

Последние годы певица провела в Париже. Она вела достаточно уединенный образ жизни: почти никого не принимала, кроме своей учительницы де Идальго. 16 сентября 1977 г. Мария Каллас тихо скончалась от первого и последнего в своей жизни сердечного приступа.

Ив Сен-Лоран как-то сказал о ней: «Она была дива из див, императрица, королева, богиня, колдунья, работящая волшебница, короче говоря, божественная». Певица произвела настоящую революцию в опере: она вернула на сцену стиль бельканто, который был сформирован к концу XVII века. Это позволило воскресить к жизни многие почти забытые оперы Керубини, Спонтини, Россини, Беллини. Кроме того, Каллас великолепно играла свои роли. Известный критик Ф. д'Лмико назвал ее «гениальной поющей актрисой». Ее безупречная пластика, психологическая интуиция и прирожденное чувство стиля покоряли слушателей. В каждой опере у нее был какой-то особенный жест, который являл собой кульминацию переживаний героини. Так, в «Медее», прежде чем обнять детей, она наклонялась и касалась рукой земли, что заставляло зрителей вздрагивать от воспоминания о чем-то давно забытом, погребенном в тайниках исторической памяти.

Мария Каллас вкладывала в каждую роль частицу своего сердца и души. В ее героинях воплощались переживания, мысли, чувства самой певицы. Именно поэтому эта талантливая греческая примадонна была так популярна и оставила яркий след в истории мирового искусства.

 

Плисецкая Майя Михайловна

(род. в 1925 г.)

Одна из самых знаменитых балерин Большого театра XX в. Народная артистка СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии. Руководила балетом Римской оперы и Национальным театром в Мадриде. Почетный президент труппы Имперский Русский Балет.

Слово «вопреки» стало для Майи Плисецкой едва ли не главным в ее длинной, яркой, до жестокости трудной, но прекрасной жизни. В день прошедшего в 2000 г. юбилея президент России В. Путин вручил ей орден «За заслуги перед Отечеством» II степени. А еще балерину наградили орденом Почетного легиона и президент Франции Ф. Миттеран лично прикрепил награду к ее костюму. Однажды в Кремле высокопоставленный российский чиновник недоуменно протянул: «Я думал, что орден Почетного легиона дают только участникам движения Сопротивления». «А я всю жизнь и сопротивлялась», – рассмеялась балерина.

Плисецкая родилась 20 ноября 1925 г. в Москве в семье потомственных интеллигентов. Ее мать – черноволосая, тихая Рахиль Мессерер, актриса немого кино, была дочерью известного зубного врача, имевшего свой кабинет на Сретенке. Отец Майи был родом из Гомеля. На заре советской власти он «записался в коммунисты», искренне поверив в эту идею. Юный Миша Плисецкий, как многие выходцы из черты оседлости, получил высшее образование и добился солидного положения в обществе. В 1932 г. он был назначен начальником угольных рудников на Шпицбергене.

Из своего детства Майе запомнилось многое: неповторимо красивое северное лето с его бледными цветами; первая в жизни роль Русалочки в опере Даргомыжского («Я с шиком сыграла свою крошечную роль»); но больше всего – «чистый, белый, хрустальный, светящийся снег». Этот снег однажды чуть было не стал причиной ее гибели. Возвращаясь домой, она решила передохнуть и села на лыжи. «Снег стал превращать меня в андерсеновскую деву. Начала засыпать, впала в сладкую дрему. Моя спасительница – умница-овчарка Як раскопала меня из снежного сугроба и поволокла за шиворот к людям. Так я родилась во второй раз…»

В 1934 г. семья после длительных зимовок на Шпицбергене приехала в отпуск в Москву, и Майю, уже проявившую склонность и любовь к танцам, определили в балетную школу в класс к Е.И. Долинской.

Училась она с упоением. Ей было 11 лет, когда отца, занимавшего высокий пост, исключили из партии, уволили с работы. Рано утром 1 мая 1937 г. в дом ввалились чекисты и увезли Плисецкого с собой. Рахиль, беременная третьим ребенком, кричала, цепляясь за мужа, плакал маленький Саша, а Майя плохо соображала, что происходит.

Отца расстреляли через год после ареста, а мать в это время уже была в Бутырской тюрьме. Ее взяли прямо в Большом театре, куда она пришла вместе с Майей посмотреть свою сестру Суламифь Мессерер, танцующую «Спящую красавицу». Майя так увлеклась происходящим, что не заметила, когда исчезла мама. После спектакля, поискав ее и не найдя, девочка понесла букет цветов домой к тете. Там ей попытались объяснить, что мама с недавно родившимся братиком срочно уехала к отцу… Тетка оставила Майю жить у себя, а Сашу взял в дом брат матери – Асаф.

Лишь весной 1941 г. благодаря ходатайствам орденоносцев Асафа и Суламифи Мессереров мать с братишкой освободили. Она вернулась в Москву, но тут грянула война, и семья была вынуждена эвакуироваться в Свердловск. Целый год Майе было не до балета, еще немного, и с профессией она могла бы попрощаться. Тогда Плисецкая решила вернуться в столицу и продолжать занятия. Поехала без согласия матери и без пропуска и все боялась, что в город ее не пустят. Но ей удалось прошмыгнуть мимо патруля.

Окончив хореографическое училище в 1943 г., 17-летняя Майя Плисецкая была принята на работу в Большой театр. Основная масса артистов Большого находилась в эвакуации, поэтому в труппу взяли всех выпускников.

На «главной сцене страны» в то время царили Семенова, Лепешинская, Мессерер, Головкина. Чтобы не терять форму, Майя стала танцевать сольные партии в Домах культуры, а потом в стране началась кампания «по выдвижению молодежи», и ей выпала честь представлять молодое поколение балета. Она танцевала мазурку в «Шопениане». Успех был оглушительным. За ним последовал следующий – «Раймонда». Плисецкая стала ведущей балериной среди молодых солисток. И наконец – «Лебединое озеро». Впоследствии этот балет станет главным в ее жизни. А станцевала она его более 800 раз на протяжении 30 лет, объехав весь мир.

«Жалею, что никогда не вела счет, сколько раз я станцевала «Умирающего лебедя». Но если вы напишете «50 тыс.» – не ошибетесь, – говорила Майя журналистам. – В этом маленьком балете, который Фокин поставил для Павловой, я каждый раз танцевала иначе. Я вообще импровизатор по натуре. На меня жаловались балетмейстеры: на Плисецкую невозможно ставить, она все равно сделает по-своему. Фокинского «Лебедя» мне интересно танцевать всегда». Последний раз «Умирающего лебедя» балерина танцевала в 75 лет – это настоящий рекорд для Книги Гиннесса.

Но это будет потом, а пока же, в 1953 г., Плисецкая стала «невыездной»: ставка в Большом была сделана на Уланову. Да, зал взрывался аплодисментами, когда Майя выходила на сцену. Но у нее был репрессированный отец, бывшая ссыльная мать, родственники за границей и «пятый пункт» в паспорте. Да, всех заморских гостей вели на «Лебединое» с Плисецкой, но из страны ее никуда не выпускали, и не то что о мировой славе – даже о возможности быть признанной коллегами за рубежом и речи быть не могло.

Труппа ехала на гастроли за границу, Майя оставалась. «Почему?» – спрашивала она. «В следующий раз непременно!» – обещали ей. Театр попытался вступиться, было написано коллективное письмо в защиту балерины Плисецкой, на которой держится весь репертуар. Его подписали Уланова, Лавровский, Файер. Поступок по тем временам был, прямо сказать, геройский, но… все напрасно. Глава КГБ генерал Серов Майю невзлюбил, за каждым ее шагом следили. Знакомые стали ее сторониться – кому хочется быть рядом с опальной балериной?

Однажды театр отправился в Лондон, Плисецкая, как всегда, осталась. Англичанам объяснили, что она заболела. Сидеть без дела было нестерпимо, и Майя решила продемонстрировать, как «болеют» советские артисты. Собрав оставшуюся труппу, она предложила показать «Лебединое» в Москве. Дирекция (а ее первые лица в это время наслаждались красотами британской столицы) согласилась. Известие облетело Москву со скоростью звука: «Пойдет «Лебединое» с невыпущенной Плисецкой». Министр культуры СССР Фурцева советовала отказаться от этой идеи, но Майя настояла на своем. Театр был забит до отказа…

Следующий спектакль строго запретили, но он все же состоялся: приехал премьер-министр Японии. Через день снова спектакль: еще один высокий гость изъявил желание посмотреть русский балет.

Здесь можно возразить – подумаешь, за границу не выпускали. Танцевать-то разрешали, на приемы приглашали, титулами жаловали… Чего еще надо? В своей книге Плисецкая написала: «Про других не знаю. А про себя скажу. Не хочу быть рабыней. Не хочу, чтобы неведомые мне люди мою судьбу решали… Не таить, что думаю – хочу… Голову гнуть не хочу и не буду. Не для этого родилась…»

С Родионом Щедриным Майя встречалась неоднократно. Они познакомились в гостях у Лили Брик, потом обменивались случайными фразами, но в марте 1958 г. после премьеры «Спартака», где Плисецкая танцевала Эгину, он позвонил ей и напросился прийти на репетицию. В то время композитор работал над «Коньком-Горбунком» для Большого театра. Эффектная Майя произвела на него впечатление, и, не откладывая дело в долгий ящик, он тем же вечером пригласил ее на прогулку по Москве…

Летом театр опять уехал без Плисецкой в Париж, а она отправилась в Карелию, где под Сортавалой в Доме отдыха композиторов ее ждал Щедрин. Они жили в лесу, в неотапливаемом коттедже. Зверски кусали комары, и умываться приходилось из деревенского рукомойника. Потом на новой машине Родиона они отправились в Сочи. Покупали еду в придорожных селах, спали в машине и много говорили о музыке, танце, будущих постановках.

Вернувшись домой, Плисецкая поняла, что беременна. Она была в самом зените славы (знать бы тогда, что зенит этот затянется на два десятилетия – случай в балете беспрецедентный). Несмотря на горячие протесты Щедрина, Майя решила не рожать. Самый романтичный, страстный и трагичный период в их отношениях закончился тем, что 2 октября 1958 г. Родион и Майя зарегистрировали свой брак.

Свадебным подарком от мамы стала выхлопотанная отдельная двухкомнатная крохотная квартира на Кутузовском проспекте. Этот год стал переломным в судьбе Плисецкой. Ее известность благодаря опале достигла своего апогея. Любовь удивительного человека укрепила веру в собственные силы. Вдобавок с политической сцены ушел Серов…

«Щедрин всегда был в тени прожекторов моего шумного успеха, но, на мою радость, ни разу не страдал от этого. Иначе не прожили бы мы безоблачно столь долгие годы вместе. Щедрин – профессионал самой высокой пробы, может сделать отменно и оперу, и что угодно. А балеты написал просто-таки мне в помощь. В вызволение от надвигающегося возраста: новый репертуар обязательно выводит на следующую ступень искусства…» На титульных листах четырех балетов Родиона стоит имя жены. Майе он посвятил «Конька-Горбунка», «Анну Каренину», «Чайку», «Даму с собачкой». Его гений, любовь и самопожертвование помогают ей до сих пор быть в форме, не терять веры в собственные силы.

Именно муж и вызволил Плисецкую из гастрольного застоя. Он записался на прием к заместителю председателя КЕБ, и после этой встречи дело сдвинулось: в 33 года Майя первый раз в жизни улетела с театром на гастроли в США, а Щедрин остался заложником в Москве. Успех был ошеломительный. Америка приняла и полюбила русский балет и Майю Плисецкую – одну из лучших балерин мира.

Ее героини необычайно щедро одарены природой. Их жизнь – духовный подвиг. Они всегда отстаивали право оставаться собой, не примиряясь с обстоятельствами, не страшась смерти. Это Майя отлично чувствует, потому и сама поступает так, как это свойственно ее героиням. В те годы, когда балерины на своих юбилеях сидят в ложах, она ставит балеты и сама танцует специально созданные для нее сольные номера.

20 ноября 2000 г. на сцене Большого театра прошел большой гала-концерт в честь 75-летия Плисецкой. «Большой был, есть и будет всегда самым любимым, а его сцена самой лучшей в мире», – всегда говорила она. В концерте приняли участие артисты из Италии, Франции, Еермании, Швеции, Испании, Польши, США, Кубы. Сама легендарная танцовщица выступила трижды: кроме «Умирающего лебедя» зрители увидели премьеру поставленного специально для нее Морисом Бежаром трехминутного мини-балета «Аве Майя» на музыку Баха-Гуно и фрагмент из балета «Айседора» на музыку Шуберта, также поставленного для нее в свое время Бежаром.

Сейчас Майя живет в Мюнхене. В 1990 г. ей пришлось покинуть стены Большого, которому было отдано 50 лет жизни, но театры всего мира с радостью распахнули двери перед российской балериной.

О ней можно говорить бесконечно. Независимо от возраста и от стремительно летящего времени искусство Плисецкой всегда останется молодостью, полетом и символом XX в. И время не властно над Майей. Американский хореограф Роберт Джофри некогда сказал о ней: «В Советском Союзе много сокровищ. Майя Плисецкая – одно из величайших». А как известно, сокровища – вне времени.

 

Вишневская Галина Павловна

(род. в 1926 г.)

Одна из самых знаменитых оперных певиц Большого театра XX в. Народная артистка СССР.

Для многих людей на Западе Галина Вишневская – мадам Ростропович. Но в России еще живы тысячи поклонников, которые бегали на ее выступления в Большой театр. В круг ее общения входили Булганин и Фурцева, Шостакович и Бриттен, Солженицын и Бродский, ее принимают в домах Ельцина и Ширака. Так что Вишневская – не только знаменитая певица, но и человек-эпоха.

Будущая оперная примадонна родилась 25 октября 1926 г. в Ленинграде. С 6-недельного возраста маленькая Галя росла в доме у бабушки Дарьи Ивановой, куда ее пристроил отец. Родители забирали к себе ребенка на очень непродолжительное время. Мать была равнодушна к дочери от нелюбимого человека, а та, признавая, что «была неласковым ребенком», даже не могла выговорить слово «мама». Отца же девочка люто ненавидела: «В моей детской душе разгоралось пламя ярости и ненависти к нему самому, к его словам, даже к его голосу. У меня бывало непреодолимое желание подойти к нему сзади и ударить по красному затылку».

В 1930 г., когда родители расходились, отец спросил четырехлетнюю дочь, с кем она хочет остаться, и та ответила:

«С тобой», то есть с бабушкой. Так Галя окончательно перебралась в Кронштадт. Наследственность и окружающая девочку обстановка наложили свой отпечаток на ее характер: «Что и говорить, характерец у меня, конечно, был не сахар… Упрямая я была ужасно и настойчивая. Уж если чего захочу – подай и кончено. Во что бы то ни стало… Если же ставила перед собой цель – то шла напролом. Хоть кол на голове теши».

В школе училась, как все, уроки дома никогда не делала, запоминая материал прямо в классе. Терпеть не могла точные науки, отдавая предпочтение литературе, истории и пению: «Мне кажется даже, что я научилась говорить позднее, чем петь. Я росла и всегда пела. В школу пошла – пела, и первая кличка в первом классе у меня была «Галька-артистка». Я с детства знала, что буду на сцене».

Когда пришла война, Галя отказалась эвакуироваться из Кронштадта. Это странное решение она объясняла тем, что не видела смысла в отъезде: «Как и все, в блокаду я была истощена от голода. Бабушка сгорела у меня на глазах в квартире. Меня спасло желание жить и – мечта. Я лежала, умирала с голоду и видела, как пою – в бархатном черном плаще и в большой шляпе. Если бы мечтала о куске хлеба, то уж точно умерла бы».

Из лап голодной смерти ее вырвали бойцы отряда МПВО. Весной 1942 г. Галя Иванова была зачислена в отряд, где получала армейский паек и до самого прорыва блокады работала на разборке завалов, тушении пожаров и оказании медицинской помощи жителям города. С тех пор прошло много времени, и прославленная певица заслужила огромное количество наград, но самой главной она до сих пор считает медаль «За оборону Ленинграда».

В сентябре 1944 г., по прошествии двух месяцев неудачного супружества с военным моряком Георгием Вишневским 17-летняя Галина была принята в Ленинградский областной театр оперетты. У нее не было никакого музыкального образования, но зато был от природы поставленный голос. Ее консерваторией стала сцена: «Еще шла война, и меня взяли в театр просто так. Я иногда пела в хоре, а все остальное время сидела в кулисах и слушала спектакли». Просидев несколько месяцев в кулисах, она выучила наизусть весь репертуар – и ансамбля, и хора, и солистов.

Однажды артистка, которая играла Поленьку в спектакле «Холопка», сломала ногу: «Никто не знал ее роль, кроме меня. На следующее утро была единственная репетиция, а вечером мы сыграли спектакль». За 4 последующих года

Галина сыграла в театре сотни постановок, научилась танцевать, приобрела сценическую свободу и вместе с тем поняла, что искусство – «не кринолины, не сказочно-счастливые короли и королевы, а тяжелый, изнурительный труд. И если хочешь быть большой актрисой, надо быть готовой ко многим жертвам».

В 18-летнем возрасте Вишневская стала гражданской женой директора театра Марка Рубина и наконец обрела то, чего у нее никогда не было – дом и семью. Через год Галине довелось пережить очередную трагедию – от отравления умер ее маленький сын, не прожив и 2,5 месяцев. Едва оправившись от горя, она снова окунулась с головой в концертную работу.

В 1952 г. провинциальная певица переступила порог московского Большого театра и сразу же «ворвалась» в список ведущих артисток. О том времени известный оперный режиссер Борис Покровский писал: «Как будто кто-то свыше для проверки нашего художественного чутья заслал к нам молодую, красивую, умную, энергичную женщину с экстраординарными музыкально-вокальными данными, уже кем-то когда-то отработанными, отшлифованными, натренированными, с актерским обаянием, темпераментом, природным сценическим самочувствием и дерзкой правдой на устах. Совершенно готовую для того, чтобы стать первоклассным исполнителем любой партии, любой роли. В высшей степени профессионал!»

«Я пришла в Большой театр, – вспоминала спустя десятилетия Вишневская, – и сразу стала работать с Мелик-Пашаевым. Какой он был дирижер! Впервые в России он ставил единственную оперу Бетховена «Фиделио». И на главную роль Леоноры взял меня – бывшую опереточную «певичку». Я стала его любимой певицей. А с замечательным оперным режиссером Покровским я сделала все свои роли в Большом театре – от первой до последней. Вот такие люди встречались на моем пути. Это моя единственная привилегия, данная Богом».

За 22 года выступлений на главной сцене страны Галина создала множество незабываемых женских образов в русских и западноевропейских оперных шедеврах. Каждый год певица отмечала новой оперной партией. И что удивительно, у нее ни разу не было неудачной работы! Она была просто рождена для сцены. Вишневская представляла собой певицу, в которой все вокальные и артистические свойства проявлялись чрезвычайно ярко и гармонично. Это сделало ее карьеру в Большом театре поистине искрометной.

В апреле 1955 г. на одном из приемов в ресторане «Метрополь» Галина познакомилась с виолончелистом Мстиславом Ростроповичем. Вскоре они оказались на фестивале «Пражская весна» в Чехословакии и, пробыв вместе всего 4 дня, решили больше не расставаться.

После молниеносной женитьбы сюрпризом для Вишневской оказалось только то, что ее Слава – не рядовой музыкант, сидящий в оркестровой яме, а виртуозный виолончелист и дирижер, а для Ростроповича – то, что Галина не просто хорошая, а гениальная оперная певица. Зависть к творческим достижениям друг друга в «звездной» семье никогда не возникала: «Я преклоняюсь перед успехами, перед гениальностью мужа. Он чтит меня как певицу. У нас разные жанры, поэтому и речи не может быть о какой-то зависти друг к другу…»

В марте 1956 г. у счастливых молодоженов родилась дочь Ольга, а через год с небольшим – Елена. Сейчас Елена живет в Париже, у нее четверо детей, Ольга с двумя детьми – в Нью-Йорке. У их родителей – поместья в Париже, Англии, Америке. В США – большое имение, 400 гектаров земли. Есть у них квартиры и в Вашингтоне, и в Нью-Йорке, и в Лозанне, и в Лондоне. Но больше всего Галина любит жить в Париже, на авеню Жорж Мандель, недалеко от Эйфелевой башни и Булонского леса. Часто она бывает на родине в Петербурге и в Москве.

За границей Вишневская оказалась вместе с семьей в 1974 г. после вынужденного отъезда «в творческую командировку» и последующего за ним лишения советского гражданства. Когда Галина уезжала из СССР, за ее плечами было тридцать лет оперной карьеры: «На Западе меня знали (я ездила за границу с 1955 г.), приехала туда известной певицей. Для меня ничего нового там не было – просто продолжила свою карьеру до тех пор, пока могла петь. Могла бы пропеть еще несколько лет. Но считаю, что лучше уйти раньше, чем позже. Я ушла на самом пике карьеры и очень этому рада».

Последний раз Вишневская вышла на сцену в 1982 г. в своих прощальных спектаклях парижского Гранд-Опера – это была Татьяна в опере Чайковского «Евгений Онегин». Позже с мужем они сделали запись оперы Прокофьева «Война и мир», записали 5 дисков с романсами русских композиторов-классиков: Глинки, Даргомыжского, Мусоргского, Бородина и Чайковского. «Я всегда очень критически относилась к себе, к своему творчеству прежде всего, и, пока не добивалась результата не на сто – на пятьсот процентов, не позволяла себе выходить на сцену, – говорила Галина журналистам. – Но в какой-то момент я почувствовала усталость, знаете, когда пение не приносит счастья, естественного наслаждения от самого присутствия на сцене. Я пела сорок пять лет – достаточно?»

Потом она ставила оперные спектакли: «Царскую невесту» в Риме, Вашингтоне и Монако, «Иоланту» в Англии, но поняла, что ее это не увлекает: «Я привыкла в искусстве делать только то, что мне безумно нравится. И потом, я диктатор, а режиссер не должен быть диктатором. У меня как: чтобы за две недели репетиций абсолютно все было сделано, чтобы артисты все это время были на высоте, чтобы… В общем, слишком много требований. Для актеров это очень трудно, и не у всех получается. Но иначе я не могу».

В последнее время Галина вместе с Ростроповичем готовила к постановкам оперу Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» с русскими певцами и на русском языке. Везде – в Мадриде, в Мюнхене, Буэнос-Айресе и Риме – этим спектаклям сопутствовал огромный успех.

В 1990 г. Вишневской и Ростроповичу было возвращено российское гражданство. Свой 75-летний юбилей прославленная певица отмечала на самой любимой сцене – в Большом театре. Она по-прежнему красива, привлекательна, в великолепной форме. Сегодня Галина продолжает активно трудиться, проводит мастер-классы, патронирует благотворительные фонды. Она создала в Москве театр-школу, в которой обучаются дети от 7 до 16 лет. Вдвоем с мужем Галина помогает детским учреждениям в Нижегородской области, они основали фонд помощи Академии педиатрии в Санкт-Петербурге.

Но главным своим делом Вишневская считает Школу оперного искусства для выпускников консерваторий, которую она смогла открыть 1 сентября 2002 г. в Москве. Свою задачу Галина видит в том, чтобы «научить артиста выходить на сцену». Она считает, что «когда певец приходит в театр, никто с ним не занимается: театр – это организм, который работает на публику, ему не до личностей. Молодой артист где-то сбоку, пробивается, как может. Такой школы, как я задумала, в мире не существует – по замыслу, программе, дисциплинам. Я же все это знаю на своем опыте. Еще Шаляпин мечтал о такой школе».

В недавнем своем интервью Галина Вишневская сказала: «У меня всю жизнь не было и минуты неудовлетворенности моей судьбой. Я счастлива во всех отношениях. У меня была самая счастливая карьера».

 

Кабалье Монтсеррат

(род. в 1933 г.)

Известнейшая шпанская оперная певица, исполнительница 125 оперных партий. Кавалер католического ордена Доньи Исабель и Креста Командора искусств и литературы. Является послом Мира, Послом доброй воли ЮНЕСКО. За благотворительную деятельность и помощь в решении экологических и гуманитарных проблем ей присвоено звание Почетного доктора Политехнического университета Валенсии и Российского химико-технологического университета им. Д. И. Менделеева.

В одном из живописнейших районов Испании – Каталонии – расположена гора Монтсеррат. Согласно легенде, здесь явилась людям Дева Мария. В память об этом событии прямо в самом камне горы был основан монастырь. В его церкви в 1933 г. крестили девочку, которой через 32 года суждено было стать непревзойденной оперной певицей.

Чета Кабалье, боявшаяся потерять долгожданного первенца еще до рождения, принесла обет назвать своего ребенка в честь монастыря с надеждой, что Пресвятая Богородица сохранит и защитит его от бед. Родители сдержали данное обещание, и небо до сих пор бережет их дочь.

Семья жила бедно, и маленькая Мария де Монтсеррат не очень любила ходить в школу. Не столько из-за того, что не блистала умом, а потому, что одноклассники смеялись над ее замкнутостью и боязливостью (и особенно – над единственным старым платьем) и всячески издевались. Но когда после рождения брата Карлоса тяжело заболел ее отец, девочка с присущим детям максимализмом убеждала отчаявшуюся маму: «Я обязательно стану знаменитой. И у нас будет все, что пожелаешь!» Монтсеррат поверила в это в семилетием возрасте, впервые попав в оперу на знаменитую «Мадам Баттерфляй». Ее юный чарующий голос требовал только небольшой шлифовки. Но ни о каком обучении пению не могло быть и речи: вокруг – послевоенная разруха, а в доме – нищета.

Монтсеррат пошла работать на фабрику, изготавливающую носовые платки, чтобы хоть как-то помочь матери содержать семью. Она готова была попрощаться с мечтой о карьере оперной певицы, но на ее талант обратили внимание супруги-меценаты Бертран. Чтобы окончательно решить, достойна ли девушка помощи, была созвана профессиональная комиссия. После исполненных Монтсеррат оперных арий и народных песен ответ оказался однозначным: «Да!» Позже один из участников этой проверю! сказал о Кабалье: «Даже вздох она способна превратить в чистую ноту». В результате Монтсеррат начала обучение в барселонской консерватории «Лисео», где ей и поставили голос, восхищающий теперь весь мир.

Покорив испанскую публику, девушка отправилась завоевывать итальянскую сцену. Но там ее вначале постигло разочарование. Какой-то импресарио заявил, что с такой полной фигурой (Монтсеррат попала в автокатастрофу, в результате которой атрофировалась часть мозга, отвечающая за сжигание жиров) ей не место в опере, и посоветовал выйти замуж и рожать детей. Тогда брат Кабалье взял на себя всю работу по заключению контрактов и организации выступлений.

Кабалье дебютировала на профессиональной оперной сцене 17 ноября 1956 г., исполнив партию Мими в опере «Богема» на сцене базельского театра. Слушателей привело в восторг ее мягкое, но очень сильное сопрано. Мечта о профессиональном успехе превращалась в реальность, но чрезмерный вес, казалось, навсегда закрыл ей путь к женскому счастью. Недоброжелатели злословили, что «Монтсеррат должна выйти замуж за оперу». Но судьба улыбнулась певице: в 31 год она влюбилась в тенора Бернабе Марти, и он ответил ей взаимностью. Они вместе уже почти четыре десятка лет: венчание состоялось 14 августа 1964 г. в церкви монастыря, чья покровительница принесла Кабалье удачу. Там же крестили и родившуюся дочку, Монтсеррат Марти, впоследствии ставшую оперной певицей, как и мать.

А 20 апреля 1964 г. настал звездный час Монтсеррат Кабалье. Заболела певица, исполняющая основную партию в опере «Лукреция Борджиа». Представление в Карнеги-Холле нельзя было отменить, и петь предложили солистке базельского театра, чей импресарио Карлос солгал, что она с партией знакома. Арии были выучены в минимальный срок, и звезда Монтсеррат взошла на американской сцене. Вскоре после этого ее пригласили в «Метрополитен-Опера» – и голос Кабалье заблистал в Маргарите из «Фауста». Детская мечта Монтсеррат стать знаменитой исполнилась.

Музыкальные критики единодушны: певица признана мастером бельканто, никто не ведет пианиссимо, как она, ее считают лучшим сопрано, исполняющим оперные партии Доницетти и Верди. Кабалье выступает на крупнейших мировых сценах в известнейших операх и с лучшими дирижерами. Ее репертуар – 125 оперных партий. Есть и любимые: Баттерфляй, Манон, Лукреция Борджиа, Аида, Травиата. Выпущены 80 альбомов, записанные одной Монтсеррат или в содружестве с другими певцами, которые направлены на привлечение молодежи к классической музыке. Общепризнано, что за 400 лет жизни оперы немного найдется певцов, сделавших столько для развития этого жанра музыки, сколько сделала Монтсеррат Кабалье.

Однако на самом пике славы певица неожиданно для всех практически полностью прекратила выступления в опере, а если и пела, то только в небольших камерных залах. Причина этого крылась в неумолимом диагнозе врачей – рак. Монтсеррат отказалась от операции и прошла сложнейший курс лечения. Специалисты рекомендовали ей избегать стрессовых ситуаций и не перенапрягаться, что нереально при полноценной оперной деятельности. С 1992 по 2002 г. Кабалье ограничивалась сольными и благотворительными концертами по всему миру. Часто она приезжала в Россию, с которой связана кровными узами. Ее родственники по материнской линии были вывезены из Испании в 30-х гг. как политэмигранты и теперь проживают в Санкт-Петербурге. Каждый раз, бывая в городе, певица непременно посещает Эрмитаж, который считает лучшим музеем мира. И сама она неплохо рисует: «Рисую для себя, мне просто нравится изображать цвет и свет».

Но самое главное во время приездов Монтсеррат в Россию – это благотворительная акция «Звезды мира – детям». Певица всегда была социально активна, в ее поместье в Риполе уже много лет открыт центр для детей с синдромом Дауна, куда приезжают отдохнуть и набраться сил и бедные дети из Барселоны. А в 1986 г. на открытии XXV Олимпийских игр вместе с лидером группы «Queen» Фредди Меркьюри Монтсеррат спела песню о родной Барселоне (хотя некоторые это событие относят к факту, что певица – страстная футбольная болельщица). Когда Кабалье во время присуждения ей звания Почетного доктора Российского химико-технологического университета им. Д. И. Менделеева спросили, согласна ли она отдавать все силы для счастья детей, она ответила: «Только ради этого стоило родиться и быть нужной людям». Именно ей поклонники оперы обязаны рождением гения Хосе Каррераса и появлением на мировых сценах Николая Баскова. Но «Звезды мира – детям» занимают отдельное место в сердце певицы. Она говорит: «Этот проект особый: полученные средства идут на помощь одаренным детям-инвалидам… Я чувствую себя как бы обязанной перед этими детьми и необходимой им. Я верю в чудеса, сотворенные человеком». Ведь и сама Кабалье достигла необыкновенных высот благодаря покровительству Святой Девы, человеческой доброте, невероятному жизнелюбию и постоянному труду. О 45 годах ее творчества киностудией «Морена фильмес» снят фильм, основанный на воспоминаниях Монтсеррат и документальных съемках.

В 2002 г. «сеньора Сопрано» наконец-то вернулась на большую сцену, исполнив в оперном театре «Лисео» партию Екатерины Арагонской в опере Сен-Санса «Генрих VII». Как обычно, певицу приветствовали овациями, ее голос все так же прекрасен. И пусть кто-то говорит, что карьера Кабалье движется к закату, но права Майя Плисецкая, сказавшая о Монтсеррат: «Такие звезды не гаснут. Никогда».

 

Пугачева Алла Борисовна

(род в 1949 г.)

Знаменитая эстрадная певица, композитор, актриса, режиссер-постановщик, продюсер, бизнесмен. Народная артистка РСФСР (1985 г.) и СССР (1991 г.), лауреат Государственной премии России в области театрального (эстрадного) искусства. Обладательница Гран-при фестиваля «Золотой Орфей» (1975 г.) и Гран-при «Янтарный соловей» на конкурсе «Сопот-78», Национальной музыкальной премии «Овация» и музыкальной премии «Звезда».

Награждена орденами «За заслуги перед Отечеством» и Николая Чудотворца.

Кто бы мог подумать, что незамысловатая мелодия Э. Димитрова, давно позабытая в Болгарии, и текст, написанный за 30 минут малоизвестным поэтом Б. Баркасом, способны перевернуть заунывно-патриотическое существование советской эстрады. Впрочем, такой фантастический успех песня получила только благодаря своей исполнительнице. Пройдя «по острым иглам яркого огня», через десять лет от начала творческой деятельности А. Б. Пугачева прорвала все заслоны и все «не пущать!». Она пела на международном конкурсе

«Золотой Орфей» (Болгария, 1975 г.). Странный балахон, марионеточные движения рук, знаменитый смех «Арлекина» и голос-театр, наполненный болью, насмешкой, иронией и печалью… И хотя пресса на родине певицы охарактеризовала это выступление как «пугачевский взрыв», песню удалось «пробить» во всесоюзный эфир только спустя месяц. По мнению высокопоставленных «товарищей», ее «успех был не советский». Эта непохожесть на других, неординарность творческого «Я» только мешали певице с уникальными вокальными данными. Много сил ушло на преодоление барьеров, это испортило характер и превратило закомплексованную девчонку в Примадонну и «Живую легенду» советской и постсоветской эстрады.

Родители Аллы прошли войну. Борис Михайлович Пугачев был на фронте разведчиком и вернулся домой без одного глаза. На цирковой карьере пришлось поставить крест, но до последних дней жизни в нем бурлил неуемный артистизм, озорство и балагурство, впоследствии так свойственные дочке. Его супруга, Зинаида Архиповна Одегова, была бойцом противовоздушной обороны, но так хорошо пела, что практически сразу ее перевели в концертную бригаду. Алла, родившаяся в Москве 15 апреля 1949 г., и ее младший брат Евгений считали родителей идеальной парой. Зинаида Архиповна благодаря мужу могла позволить себе какое-то время не работать и занималась детьми. Для пятилетней дочки она пригласила учительницу и внимательно следила за ее фортепианными занятиями в музыкальной школе. Даже летом на дачу перевозилось пианино, но Алла никогда не бунтовала против этого, хотя по характеру была лидером и давления не терпела.

«Алла была у нас самой главной заводилой и выдумщицей», – вспоминал ее брат. К ее чудачествам и беззлобным выходкам привыкли. Поэтому никого не удивило, когда с присущей ей непредсказуемостью после восьмого класса она поступила на дирижерско-хоровое отделение музыкального училища им. Ипполитова-Иванова (1964 г.), хотя педагоги ей пророчили блестящее будущее концертирующей пианистки. Позже она призналась: «Я с детства любила петь. И боялась это делать. Аккомпанировала другим, помогала подругам ставить песни на школьных концертах. А сама… Сочиняла песни и пела их в пустой комнате, когда никого не было. Стеснялась, что плохо это делаю». И все же она преодолела свою робость. Первая ее песня «Робот», прозвучавшая в программе «С добрым утром» на всю страну, имела у слушателей грандиозный успех. Но Пугачева не нравилась начальству, и редакторам радио приходилось сражаться за каждую ее запись.

Девушка, которая никогда не училась петь, имела уникальный слух и голосовые данные. Сейчас бы она в один день превратилась в «раскрученную столичную звезду», но в 60-х гг. об этом не могло быть и речи. Уже на первых гастролях с сатирическим дуэтом Лившица и Ливенбука (1965 г.), а затем в составе агитбригады радиостанции «Юность» (1966 г.) слушатели принимали ее восторженно. Алле пришлось долго жить с чувством, что ею «заполняют перерыв». Ей было тесно в рамках ВИА «Новый электрон» и «Москвичи». В эстрадном оркестре под управлением О. Лунд стрема она «разогревала» публику перед появлением В. Ободзинского, и даже в таком популярном ансамбле, как «Веселые ребята», ей не удавалось много солировать.

Пугачева не исполняла комсомольских и патриотических песен и значит, даже не могла надеяться на скромное звание лауреата. Первый серьезный успех пришел к певице осенью 1974 г. на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, когда жюри чуть ли не с боем присудило ей третье место за песню «Посидим-поокаем». Шуточную незамысловатую песенку Алла превратила в мини-спектакль, проявив великолепные артистические данные. Но ни это выступление, ни прекрасное исполнение песен в фильмах «Король-олень», «Дорогой мой мальчик», «Стоянка поезда три минуты» не изменили отношения администраторов филармоний к Пугачевой. И слушатели, с восторгом распевавшие «До свиданья, лето», «Куда уходит детство», «Волшебник-недоучка» и песни из «Иронии судьбы», зачастую не знали имени певицы.

Только после конкурсов «Золотой Орфей» и «Сопот-78», где прозвучала знаменитая песня «Все могут короли», мэтры эстрады были вынуждены признать «рыжую нахалку из самодеятельности». К тому времени Пугачева успела стать любимицей всей страны, поступить на режиссерское отделение Государственного института театрального искусства (1976–1981 гг.) и дважды побывать замужем. Ее первым мужем и отцом единственной дочери Кристины был музыкальный эксцентрик Миколас-Эдмундас Орбакас (согласно литовскому лингвистическому феномену дочь получила всем известную фамилию Орбакайте). Затем была встреча с режиссером «Мосфильма» Стефановичем. Именно Александр Борисович принял деятельное участие в создании неповторимого сценического образа певицы. Исповедальность в песнях тонкой и ранимой женщины стала настоящим бунтом на советской эстраде. Стефанович построил выступления Аллы именно на том, к чему она всегда стремилась: «Каждая песня должна стать маленьким спектаклем, потому что ты человек с актерскими способностями и надо сделать спектакль с минимумом реквизита – обыгрывать пластику, обыгрывать детали декораций, если они существуют…» Фактически это были первые шаги к созданию «Театра Аллы Пугачевой».

В 1979 г. страна восторженно штурмовала кинотеатры. Фильм «Женщина, которая поет», получивший от Госкино уничижительную третью категорию, просмотрело 55 млн человек. Сама Пугачева говорила, что «фильм получился не плохой и не хороший – а музыкальный». После его показа на экранах Алла Борисовна уже не могла уйти с концерта без наряда милиции. В этом фильме она впервые выступила как композитор. Правда, некоторое время ей удавалось скрываться под именем мифического парализованного юноши Бориса Горбоноса. Алла Борисовна не была уверена, что и «королевы могут все». Хотя пока снимался фильм, в СССР разошлось свыше четырех миллионов экземпляров пластинки «Зеркало души» с тремя песнями Б. Горбоноса.

Песенное искусство Пугачевой было самобытным и неповторимым. Если она исполняла какую-то песню, то другим артистам уже не стоило за нее браться. Все свои сольные программы («Монологи певицы», «Как тревожен этот путь», «Пришла и говорю» и др.) Алла Борисовна продумывала до мелочей и ставила сама. Благо, что все организационные вопросы взял на себя ее новый муж и директор Росконцерта (впоследствии и личный менеджер) Евгений Болдин. Он обивал пороги кабинетов, отстаивал концертные ставки, помог с созданием музыкального коллектива «Рецитал», организовывал гастроли по стране и за рубежом, где слушатели были покорены талантом певицы. Пугачева удостоилась «Золотого диска» за свой «скандинавский» альбом «Soviet Superstar» в Швеции, и финский паром носит ее имя (1985 г.). Голос Аллы Борисовны завораживал, как волшебная свирель. Гитарист ее ансамбля А. Левшин говорил: «Вы знаете, что много певиц у нас фальшиво поют вживую? Она действительно пользуется богатой интонацией своей души, она может произвести в одной фразе так много оттенков… Она не мучается у микрофона, как многие! У нее есть возможность точно воспроизвести музыку, которая у нее внутри!»

С приходом славы имя певицы, ее песни, поступки и личная жизнь стали «всенародным достоянием». Со злым задором Алла Борисовна выдавала журналистам «спонтанные дерзости» и, как положено звезде, обрастала легендами, слухами, скандалами. Публика с напряжением наблюдала за развитием ее сценического романа с Р. Паулсом во время исполнения «Маэстро». Затем у всех на устах были «Две звезды» – Пугачева и человек-оркестр и певец Владимир Кузьмин. Все любимые мужчины Аллы Борисовны были людьми творческими, в дешевой рекламе не нуждались и говорили о творческом союзе. «Пугачева, по сути, была в то время моим продюсером, – признал по окончании романа Кузьмин. – Обсуждала со мной аранжировки, нюансы исполнения, придумывала образ, костюмы». Но сама певица оставалась в душе «шаловливым прикольщиком» и о себе «живописала» так, что журналисты дрожали в предвкушении сенсации. А она после многих публикаций заявляла, что это очередной «прикол».

Близкие друзья уверенно говорят, что Алла Борисовна исключительно теплый и отзывчивый человек, всепрощающая, мудрая, волевая и мужественная женщина. Сама Пугачева признавалась: «Ну, может быть, несколько раз подмочила себе репутацию, потому что уж слишком незапятнанной она была. Скучновато быть правильной». Пугачева имела полное право на титул звезды. С «Монологами певицы» она покорила парижскую «Олимпию», где некогда пела ее любимая певица Эдит Пиаф. Алла Борисовна не понаслышке знала, каким вниманием и комфортом окружены артисты за границей за свой нелегкий труд. Не то что «советский ненавязчивый сервис». Обычное по мировым нормам требование заказанного ею номера в ленинградской гостинице вызвало бурю негодования «общественности» и переросло в настоящую травлю. Пугачеву почти год в наказание не выпускали на сцену, и ее песни изъяли из эфира. Но лучшие эстрадные площадки мира, включая Карнеги-холл (1988 г.), распахнули двери перед неповторимой русской певицей.

По своей натуре Алла Борисовна – творческий трудоголик и не почивает на лаврах от концерта к концерту. В 1988 г. она организовала «Театр песни» и создала первую программу из цикла «Рождественские встречи». Народная артистка СССР (1991 г.) А. Б. Пугачева никогда не боялась, что ее могут потеснить на пьедестале молодые исполнители. Наоборот, она их отыскивает, представляет публике и помогает встать на ноги, возможно, памятуя, как тяжело прорывалась на эстраду сама. Десятки певцов и групп обязаны ей своим стремительным успехом и сценическим образом. Помощь Пугачевой в высшей степени профессиональна. Но многие видят в каждом протеже мужского пола очередного любовника, а роман певицы с музыкантом Сергеем Челобановым окрестили «челобановским периодом». В любви Алла Борисовна всегда бескорыстна. Так и в этом случае, она забросила все свои дела и открыла дорогу на эстраду одаренному человеку.

Пугачева известна не только как эстрадная певица, режиссер, продюсер, композитор и актриса. В 1992 г. она создала фирму-студию «Алла» и начала выпуск духов. Этот год был для нее очень тяжелым. Серьезная операция, сделанная в Швейцарии, чуть не закончилась летальным исходом. Свое спасение Алла Борисовна назвала «вторым рождением». Вернувшись на сцену, она совершила большой гастрольный тур по России, СНГ и США с программой «Поет Алла Пугачева» (1993 г.). А в январе 1994 г. огорошила своих поклонников помолвкой с Филиппом Киркоровым. Даже близкие друзья считали это очередным розыгрышем Примадонны и Лучезарного. Но свадьба в Ленинграде и венчание в Иерусалиме состоялись, и «шутка» звезд продолжается уже почти десять лет.

В 1995 г. после большого гастрольного тура, выхода на экраны пятисерийного телефильма «Жди и помни меня» и выпуска дисков «Путь звезды», «Не делайте мне больно, господа» Пугачева ушла в творческий отпуск. Занималась режиссурой (концертная программа А. Укупника), как дизайнер создала не одну коллекцию обуви марки «Alla Pugachova». Но публика не верила, что певица может расстаться с песней, и Алла Борисовна вернулась на сцену. Она по-прежнему умеет подобрать песни, характерные для нашего времени («Мадам Брошкина», «Девочка секонд-хенд») и для всех возрастных категорий («Белый снег», «В Петербурге сегодня дожди»).

По колоссальной силе воздействия на зрителя ярче Пугачевой нет никого на российской эстраде. Ее друг со времен учебы в музыкальном училище М. Шифутинский как-то сказал: «Есть два вида популярных людей: люди просто популярные и люди не только популярные, но и любимые. Алла Пугачева – любимая. Она прошла с музыкой через всю жизнь, создавала такие песни, которые, услышав однажды, уже невозможно забыть. Ее песни, если они звучат по радио или телевидению, никогда никто не выключит: они сразу западают в душу, притягивают как магнит». Именно за эти поразительные качества и за приумножение добра на Земле Пугачева награждена орденами «За заслуги перед Отечеством» (Россия, 1999 г.) и Николая Чудотворца (Украина, 2000 г.). Обладательница уникальной коллекции званий, призов и наград признана «Живой легендой» (премия «Овация», 1994 г.) и певицей века (читателями «МК», 1999 г.), поскольку сумела создать свою эпоху эстрадного песенного искусства. Антология из 210 песен Пугачевой («Коллекция», 1996 г.) с трудом поместилась на 13 лазерных дисках (около 70 песен из-за низкого качества старых записей не были включены), и ее творчество по-прежнему никого не оставляет равнодушным. Алла Борисовна умеет достучаться до сердец.

 

Хьюстон Уитни

Полное имя – Уитни Элизабет Хьюстон (род. в 1963 г.)

Известная американская певица, исполнительница в стиле ритм-энд-блюз. Обладательница шести премий «Грэмми» и премии BET Awords. Снялась в фильмах «Телохранитель» (1992 г.),

«В ожидании выдоха» (1995 г.), «Жена священника» (1996 г.).

Иногда Бог дает человеку все необходимое для счастья и удачной карьеры: незаурядный талант, привлекательную внешность, поддержку знаменитых родственников. Некоторые счастливы тем, что имеют. Но есть и другие люди, которым словно бы не по душе легкий путь к вершинам. Они живут и работают в бешеном напряжении, с надрывом, с ощущением, что каждый миг жизни – последний. А когда срываются, их спасает только сила воли. Этих людей сравнивают с птицей Фениксом, сжигающей себя и возрождающейся из пепла. К таким странным натурам относится и звезда ритм-энд-блюза Уитни Хьюстон.

Детство Уитни, родившейся 9 августа 1963 г. в Ист-Оран-же (штат Нью-Джерси), можно назвать безоблачным. Ее семья была хорошо известна в музыкальных кругах. Мать, Снеси Дринкард, работала вокалисткой с Элвисом Пресли, Лу Роилсом, Чакой Ханом и Аретой Фрэнклин; а тетка, Дайана Уорвик, до сих пор считается королевой блюза и выпускает диски. Так что у девочки и ее братьев Гари и Спайки (сейчас музыканты Big G и Spikey) была одна дорога – на сцену.

Петь Уитни начала еще совсем малышкой, в детском хоре баптистской церкви Ньюпорта, где ее мать преподавала вокал, а к 11 годам стала солировать и исполняла псалмы так проникновенно, что у прихожан из глаз катились слезы. (Певица и сейчас подчеркивает свою принадлежность к баптистам и жалеет, что ее исключили из хора из-за невозможности присутствовать на всех репетициях и службах). Кроме этого, Сисси Дринкард постоянно брала девочку на свои концерты, и Уитни мечтала работать «на подпевках», как и мать. Но родные уже тогда понимали, что ей суждено стать знаменитой. Свою карьеру она начала моделью на подиуме и фотомоделью для журналов «Seventeen» и «Glamour», демонстрируя подростковую моду, но, несмотря на прекрасные внешние данные и связи, особого успеха там не достигла.

Когда Уитни исполнилось пятнадцать, в ее жизнь ворвалась первая боль: отец и мать заявили о своем разводе. Семья распалась. Девушка была потрясена известием, что ее родителей, которых она считала образцом супружеской четы, удерживали вместе только взаимоуважение и любовь к детям, и у каждого из них были романы на стороне. Именно тогда Уитни и решила для себя: «К черту! Ни за что не выйду замуж за человека, про которого нечего будет сказать, кроме того, что он спокойный и рассудительный». Этими словами она словно предопределила свою дальнейшую судьбу.

Спустя несколько недель после своего совершеннолетия Уитни самостоятельно подписала контракт с известным менеджером Джином Харви, под руководством которого начала усиленно заниматься разработкой голоса, танцами и актерским мастерством. Одновременно она училась в Нью-йоркской консерватории. Ее усилия не остались незамеченными: на начинающую певицу обратил пристальное внимание президент концерна «Ариста Рекорде» Клайв Девис. Среди многих достоинств этого человека следует выделить терпеливость и неспешность в достижении цели. Он сам подбирал для безызвестной дебютантки композиторов, раскручивал невиданную по финансовому размаху рекламную кампанию. Ставки на афроамериканку Уитни были высоки, ведь тогда музыкальный Олимп занимали в основном белые исполнители. Первый сингл Хьюстон, увидевший свет в 1985 г., стал неожиданным прорывом в поп-музыке: он продержался 14 недель на вершине хит-парада и был продан тиражом свыше 13 млн экземпляров. «You Give Good Love» превзошел по популярности хиты «Битлз» и «Би Джиз» и стал самым продаваемым в США альбомом.

К Уитни Хьюстон пришел успех. В мгновение ока она стала признанной поп-дивой. А вскоре еще больше укрепила свое положение, выпустив в 1987 г. пластинку «Whitney» («Уитни»), благодаря которой заняла первое место в чарте альбомов, до этого принадлежавшее лишь мужчинам. Через несколько лет вышел альбом «Гт Your Baby Tonight» («Я твоя этой ночью»), ставший платиновым. Он был более танцевальным и технически совершенным, чем предыдущие. Певица постоянно находилась среди номинанток престижной музыкальной премии «Грэмми». На данный момент она является обладательницей шести таких статуэток.

После выпуска дебютного сингла Уитни пять лет провела в постоянных разъездах с концертами, но это не мешало ей иметь бойфрендов и при этом не давать повода для сплетен. Вездесущие папарацци не могли преподнести читателям ни единой скандальной подробности из личной жизни звезды: ее романы с Рендаллом Канингемом, Джерманом Джексоном и Эдди Мерфи (с которым певица даже была помолвлена) считались верхом приличия, а сами избранники слыли весьма уважаемыми и воспитанными людьми среди разномастной музыкальной богемы. Любой бы на месте Хьюстон жил да радовался. А Уитни – тосковала, ее тяготил этот размеренный ритм. Она помнила, чем закончились внешне безупречные отношения родителей, и боялась повторения этой истории, но уже в своей жизни.

В 1992 г. певица получила приглашение сыграть роль Рэйчел Мэррон в фильме «The Bodyguard» («Телохранитель»). Хьюстон, привыкшая к реву толпы и репортерам, боялась сниматься и аргументировала свой отказ тем, что ей не нравится героиня: «капризная, глупая примадонна» – и, что она никогда не играла. Кевин Костнер, продюсер и исполнитель главной мужской роли, приложил все свое умение, чтобы убедить Уитни: «Я не потерплю, чтобы моя партнерша играла плохо. Поэтому не волнуйся, ты будешь играть хорошо». Певица сдалась, ведь названные причины являлись лишь отговорками. Истина была проста: Уитни ни на миг не хотела расставаться со своим женихом, 24-летним танцовщиком и рэпером Бобби Брауном. Но тот поддержал актерское будущее Хьюстон.

Фильм получил ошеломляющий успех, кассовые сборы составили более 400 млн долларов. А главный саундтрек «I Will Always Love You» («Я буду любить тебя вечно») в исполнении Уитни Хьюстон, диапазон голоса которой в этой песне достиг пяти октав, получил место самого продаваемого сингла в истории шоу-бизнеса Соединенных Штатов (33 млн экз.). Вот теперь, когда певица достигла всех возможных высот, Бобби начал вымещать обиду за то, что жена («свадьба десятилетия» состоялась 18 июля 1992 г.) намного удачливее, богаче и популярнее его, за не вовремя заданный вопрос или не понравившийся ответ дражайшей половины. А она, в своей искренней любви и христианском смирении, безропотно сносила все: и оскорбления, и измены, и побои – никак не хотела поверить, что Брауном движет простая зависть.

Надо сказать, что Уитни Хьюстон выходила замуж не «за кота в мешке». Она знала и о психической неуравновешенности Бобби, и о его «послужном списке»: наркозависимость, пристрастие к спиртному, частые аресты за хулиганство, трое внебрачных детей от разных женщин… Знала и не слушала увещевания друзей и семьи. Только повторяла, смеясь: «Бобби хорош уже тем, что у него не может обнаружиться тайных пороков». И даже гордилась мужем: «Я нашла себе хорошего мужчину. За ним – как за каменной стеной. Скажите ему что-нибудь поперек, и у вас будут проблемы». И, наверное, самым главным аргументом в его пользу была явная гарантия беспокойной жизни.

Но очень быстро «беспокойная жизнь» певицы превратилась в ад. Не спасло даже рождение дочери, Бобби Кристины. Приступы гнева у Брауна учащались, и Уитни вынуждена была практически полностью оставить карьеру, чтобы находиться рядом с мужем. Но тот все чаще стал оказываться в полицейском участке, а журналисты печатали все новые и новые статьи, «украшенные» снимками избитой певицы. И Хьюстон не выдержала. На одном из концертов в 1994 г. у нее полностью пропал голос: врачи установили только одну причину – нервный стресс. Позже это повторялось неоднократно, и ее выручали профессиональные бэк-вокалисты. Постоянные срывы привели к нескольким выкидышам. А жуткий шрам на лице, оставленный Бобби, певица маскирует по сей день. Но она прощала ему все: ведь именно это и есть настоящая сумасшедшая любовь, о которой так мечталось. Как в русской пословице: «Бьет – значит, любит».

Пять лет прошли в нескончаемых ссорах и примирениях, и за это время Уитни Хьюстон не выпустила не одного альбома. Но потом произошло неожиданное для всех событие: Хьюстон заявила мужу, что между ними все кончено. Она словно бы опомнилась и сказала себе: «Стоп!». Сила воли не подвела певицу. Уже в 1998 г., спустя год после разрыва, вышел ее новый сольный альбом и саундтрек к мультфильму «Принц Египта» «When You Believe» («Когда ты веришь»), записанный вместе с Мэрайей Кери. Уитни восстановила отличную физическую форму, выглядела лучше, чем прежде. Исчезли даже мучившие ее проблемы с голосом. Пресса говорила о воскрешении Хьюстон, музыкальные критики в один голос утверждали, что она снова превзошла саму себя. Жизнь певицы постепенно налаживалась.

Но Бобби Браун скучал по своей богатой и знаменитой жене. Он постарался «завязать» с прошлым, стал приглашать Уитни на свидания, дарить цветы и был просто шелковым, как во время их первых встреч. Хьюстон опять поверила в перспективу счастливой супружеской жизни, вернулась к Брауну. И начались отказы от концертов, съемок, поездок – она выплачивала огромные неустойки, лишь бы быть рядом с любимым мужчиной. А тот, завоевав сердце певицы во второй раз, быстро вернул все на круги своя. Уитни снова оказалась «под огнем»: только еще более жестким, агрессивным, болезненным.

2000 г. принес Хьюстон не только запись нового альбома «Just Whitney» («Только Уитни»), но и новые неприятности. Не выдержав семейного ада, певица «подсела» на наркотики. Сначала ее задержали на Гавайях: она везла с собой 15 г марихуаны (судебные обвинения были сняты совсем недавно). Потом начала употреблять кокаин. Уитни стремительно падала в пропасть. Ее боялись приглашать на выступления, знаменитые пять октав превратились в две. Пение стало проблемой, и ее снова «вытягивал» бэк-вокал. Финансовая империя Уитни Хьюстон была в плачевном состоянии.

Певица понимала, что происходит, и сумела взять себя в руки. Избавилась от наркотической зависимости, управление компанией передала отцу, опытному менеджеру. Ее выручило желание жить и страх за будущее дочери. Но многие связывают ее моральный подъем с записью версии гимна США «The Star Spangled Banner». Деньги от продажи сингла Уитни перечислила в помощь полицейским и пожарным Нью-Йорка, снова подчеркнув свою социальную сознательность (еще в 1989 г. она основала Детский фонд Уитни Хьюстон, собирающий средства для бездомных и больных раком детей). Также она подписала ошеломляющий контракт с «Ариста Рекорде» на сумму 100 млн долларов.

Новый альбом под названием «Ну чего ты уставился», спродюсированный Брауном (от которого Уитни все-таки не ушла), разошелся минимальным тиражом – всего один миллион экземпляров. К тому же ее отец, Джон Хьюстон, пытается отсудить у нее крупную сумму денег за оказанную ей моральную поддержку и материальные услуги его фирмы. Но Уитни не сдает своих позиций: в июне 2001 г. она получила премию BET Awords (развлекательного канала темнокожих) за то, что единственная из афроамериканцев достигла таких высот в музыкальном бизнесе.

«А сейчас я хочу поблагодарить короля рэпа, мистера Бобби Брауна. Только ты настоящий, все остальные копии. Бобби Браун, я люблю тебя, дорогой. Ты мое сердце» – прозвучали слова певицы на церемонии награждения. Взлеты и падения нисколько не изменили Уитни Хьюстон. Она по-прежнему любит мужа. И все так же верит в то, что все будет хорошо. Ведь жизнь любого человека состоит из чередующихся черных и белых полос.