Дурова Надежда Андреевна

(род. в 1783 г. – ум. в 1866 г.)

Первая в России женщина-офицер, участница войны с Наполеоном в 1807 г. и в 1812–1814 гг., адъютант М. И. Кутузова. Автор мемуарных произведений «Записки кавалерист-девицы», романов и повестей.

В ночь с 17 на 18 сентября 1806 г. Надежда Дурова навсегда покидала родительский дом. Трудности не пугали молодую женщину. «Воинственный жар с неимоверною силою запылал в душе моей, – вспоминала она спустя много лет, – я твердо решила сделаться воином, быть сыном для отца своего и навсегда отделаться от пола своего…»

Будущая героиня 1812 г. появилась на свет 17 сентября 1783 г. в семье гусарского офицера Андрея Васильевича Дурова. Мать девочки страстно мечтала о сыне, и поэтому рождение дочери стало для нее большим разочарованием. Она с первого взгляда невзлюбила Надежду и почти не обращала на нее внимания, поручая заботу о младенце горничной или многочисленным кормилицам. Хрупкая девочка отличалась излишней крикливостью, и однажды обезумевшая мать выбросила ее в окно кареты на ходу. Ребенка, всего в крови, подняли гусары и отдали подоспевшему отцу. Позднее Дурова рассказывала в своих «Записках» о том, что отец поклялся никогда не отдавать ее во власть жены и решил сам заняться воспитанием маленькой Надежды. Но сделать это было непросто – полковые дела требовали постоянного внимания, поэтому Андрей Васильевич вверил дочь заботам пожилого гусара Астахова. Тот целыми днями развлекал свою подопечную, размахивая саблей, в конюшне сажал ее на лошадь, давал поиграть пистолетами. Каждый вечер девочка засыпала под музыку полкового оркестра.

Надя росла. Воспитание Астахова давало о себе знать – она обожала лошадей, блеск сабель и могла целыми днями маршировать по дому и командовать во все горло: «Эскадрон! Направо, заезжай! С места, марш-марш!» Подобное поведение веселило окружающих, а мать злилась, бранила Надежду и заставляла ее рукодельничать.

Спустя некоторое время все семейство обосновалось в Сарапуле Вятской губернии, куда Андрей Васильевич был назначен городничим. Для Нади наступили тяжелые времена – мать задалась целью отучить ее от гусарских замашек и превратить в настоящую светскую барышню. Она терроризировала ребенка, принуждала шить, вязать кружево, вышивать. Но Надя все равно находила возможность улизнуть в сад, где лазила по деревьям и прыгала через канавы.

В 12 лет отец подарил ей прекрасного черкесского жеребца Алкида. Надя всей душой привязалась к своему новому другу и втайне от матери угощала его сахаром, солью и выводила во двор. Целыми днями она плела ненавистные полосы кружева, а ночью через заднее крыльцо пробиралась в конюшню, выводила Алкида во двор и верхом выезжала к берегу Камы. Домой возвращалась под утро и, тихонько пробравшись к себе, засыпала, не в силах раздеться.

Шли годы, и Надя из непоседливой девочки с несносным характером превращалась в высокую стройную девушку – завидную невесту. Но отношения с родителями не складывались: мать все равно не любила старшую дочь. В ее присутствии Надя никогда не улыбалась и частенько думала о том, как бы отделаться от своей проклятой женской доли.

Поездка в Малороссию к бабушке стала для молодой девушки настоящим праздником. Избавившись от постоянного надзора и страха быть наказанной, она еще больше похорошела и почти забыла свои неженские увлечения. Здесь она встретила свою первую любовь – сына соседки-помещицы. Быть может, жизнь Надежды сложилась бы совсем по-другому, если бы молодые люди поженились, но этого не произошло. Будущая свекровь запретила сыну и думать о браке с бесприданницей.

Надежда вернулась в Сарапул и через некоторое время, чтобы освободиться от материнской власти, охотно вышла замуж за нелюбимого человека – местного чиновника Чернова. Однако семейная жизнь не сложилась – супруги постоянно ссорились. Не примирило их и рождение в 1803 г. сына Ивана. К великому неудовольствию матери, Надежда бросила мужа с ребенком и вернулась в родительский дом.

Размышляя над своей судьбой, молодая женщина пришла к окончательному выводу, что причина всех ее несчастий – принадлежность к женскому полу. Постепенно в ее голове складывался план – выдать себя за мужчину и поступить на военную службу в кавалерию. В это время назревала война с Наполеоном, и осуществление задуманного казалось Надежде не таким уж сложным.

В сентябре 1806 г. в Сарапул пришел отряд казаков. Отец Дуровой сдружился с офицерами, часто приглашал их на обеды и выезжал с ними на верховые прогулки. Надежда в этом не участвовала. С каждым днем она становилась все задумчивее. 15 сентября 1806 г. полк выступил в донские края. Через два дня, в ночь после своего дня рождения, Надежда обрезала локоны, переоделась в казачью форму с папахой и потихоньку вывела из конюшни Алкида.

Ее радости не было предела: «Итак, я на воле! – шептала она, наклоняясь к шее коня. – Свободна! Независима. Я взяла мне принадлежащее, мою свободу, свободу! Драгоценный дар неба, неотъемлемо принадлежащий каждому человеку!»

На рассвете Надежда была у села, где остановились казаки. Впервые представившись в мужском роде – Александром Васильевичем Соколовым, – она попросила разрешения полковника присоединиться к казачьему полку, чтобы дойти с ним до места размещения регулярных войск. Ловкий, стройный казак с прекрасной выправкой не вызвал у офицеров никаких подозрений. А придуманная Надеждой история о том, что «он» решил пойти на военную службу без ведома родителей и поэтому никаких документов при себе не имеет, показалась весьма правдоподобной. Полковник определил ей место в строю при первой сотне. Квартировать и обедать приказал при себе.

Поход длился более месяца. Надежда сама ухаживала за своим конем, водила его на водопой, потихоньку привыкала к повседневным тяготам солдатской жизни.

Достигнув Гродно, она завербовалась в Коннопольский уланский полк, который нуждался в пополнении. Пришлось ей учиться воевать по-улански, вертеть над головой тяжелую пику, маршировать, прыгать на лошади через нешуточные препятствия, действовать саблей. Но все невзгоды не останавливали Дурову: она привыкла и к уланскому мундиру, и к сабле. Сложнее было с тяжеленными сапогами, которые сковывали каждое движение.

В начале мая полк двинулся в Пруссию. Накануне первого крупного сражения в своей жизни Надежда задумалась о том, что будет с отцом, если ее убьют. Она написала домой письмо, в котором умоляла о прощении и просила «дать благословение и позволить идти путем, необходимым для счастья».

22 мая 1807 г. Дурова приняла первое боевое крещение. Уланы атаковали противника несколько раз, и она присоединялась к каждому эскадрону, идущему в бой. Грохот пушек и свист пролетающих ядер придавали ей силы и решимости. Увидев, что русского офицера окружили и вышибли из седла неприятельские драгуны, она поспешила ему на помощь. Ее свирепый вид устрашил врагов, которые поспешно ретировались. После этого Надежда помогла спасенному раненому офицеру добраться до обоза.

В июне 1807 г. она участвовала в кровопролитном сражении под Фридландом. И снова бросалась в самые опасные участки боя на своем верном Алкиде.

7 июля 1807 г. в Тильзите был заключен мирный договор, и Коннопольский полк вернулся в Россию. Солдатские будни были для Надежды во много раз тяжелее, чем участие в боевых действиях. Приходилось, тщательно скрывая свой пол, ночами стеречь фураж, стоять на часах, на перекличках отзываться громко, отрывисто. В это время случайно погиб любимый конь Алкид, что стало для Дуровой настоящей трагедией.

Между тем Андрей Васильевич, получив письмо дочери, подал прошение царю, в котором настоятельно просил разыскать беглянку и вернуть домой. Надежда была инкогнито со специальным курьером доставлена в Петербург. 31 декабря 1807 г. она предстала перед Александром I. Поначалу царь собирался наградить отважную женщину и отправить домой, но ее мужество и горячее желание защищать родную землю покорили императора и заставили изменить свое решение. Он разрешил ей остаться в армии и повелел именоваться по своему имени Александровым, что само по себе означало великую степень благоволения. А узнав о том, что Дурова спасла жизнь офицеру, он собственноручно наградил ее Георгиевским крестом. Она была произведена в корнеты и отправлена в Мариупольский гусарский полк, один из образцовых кавалерийских полков того времени.

Отечественную войну 1812 г. Дурова встретила в чине подпоручика, но вскоре за боевые заслуги была произведена в поручики – ее храбрость не знала границ.

Дурова ни разу не пожалела о своем выборе. «Я люблю воинское ремесло со дня моего рождения, – писала она в те дни, – я считаю звание воина благороднейшим из всех и единственным, в котором нельзя предполагать никаких пороков, потому что неустрашимость есть первое и необходимое качество воина; с неустрашимостью неразлучно величие души, и при соединении этих двух великих достоинств нет места порокам или низким страстям».

Надежда Дурова слыла столь отличным офицером, что была удостоена чести быть адъютантом М. И. Кутузова, пока не получила серьезную контузию в битве при Бородино.

Между тем в армии потихоньку стал распространяться слух о существовании женщины-офицера. Надежда писала: «Все говорят об этом, но никто ничего не знает; все считают возможным, но никто не верит; мне не один раз уже рассказывали собственную мою историю со всеми возможными искажениями: один описывал меня красавицею, другой уродом, третий старухою, четвертый давал мне гигантский рост и зверскую наружность. Судя по этим описаниям, я могла б быть уверенною, что никогда ничьи подозрения не остановятся на мне, если б не одно обстоятельство: мне полагалось носить усы, а их нет и, разумеется, не будет… Часто уже смеются мне, говоря: “А что, брат, когда мы дождемся твоих усов? Уж не лапландец ли ты?”».

В 1816 г. Дурова, будучи штаб-ротмистром и Георгиевским кавалером Александровым, вышла в отставку. Но с военными манерами она уже никогда не расставалась и не признавала женской одежды.

Несколько лет Надежда Андреевна прожила в Петербурге, потом гостила у родственников в Малороссии. С 1826 г. поселилась в Елабуге. Все это время она писала романы, повести и мемуары, в которых рассказывала о своих военных походах.

В 1836 г. Дурова отправилась в Петербург, чтобы издать «Записки кавалерист-девицы». Ее брат, который был знаком с Пушкиным, убедил Надежду показать свои сочинения великому писателю. «Записки» произвели на Александра Сергеевича большое впечатление, и он изъявил желание стать их издателем.

Выход в свет романа Дуровой «Кавалерист-девица. Происшествие в России» взбудоражил все общество. Каждый желал познакомиться с этой легендарной личностью. Все взахлеб читали ее произведения: вслед за первой книгой вышли в свет «Повести и рассказы» в четырех томах.

Однако постепенно интерес к Дуровой прошел. Она покинула Петербург и вернулась к себе в Елабугу. В городе ее называли «барин, его благородие Александр Александрович Александров».

Последние годы жизни Надежда Андреевна посвятила служению людям: она ходатайствовала перед властями за обездоленных и старалась помочь всем, кто нуждался в ее поддержке. Свой дом она превратила в приют для брошенных и увечных животных.

Скончалась Н. А. Дурова 2 апреля 1866 г. Хоронили ее с воинскими почестями. Перед гробом офицер местного гарнизона нес на бархатной подушке ее Георгиевский крест – первый и единственный раз со времени учреждения этого главного воинского ордена России им была награждена женщина.

Надежда Андреевна прожила долгую жизнь, полную незабываемых приключений и встреч. Будучи мужественным и волевым человеком, она вступила в поединок с самой природой и судьбой, чтобы обрести желанную свободу и стать достойной дочерью своего отечества.

 

Коллонтай Александра Михайловна

(род. в 1872 г. – ум. в 1952 г.)

Первая в мире женщина-дипломат в ранге чрезвычайного и полномочного посла. Журналист, публицист, революционный, партийный и государственный деятель.

Весной 1903 г. в одно из петербургских издательств вошла изящная, нарядно одетая дама и попросила дать ей прочитать гранки выходящей в свет книги «Жизнь финляндских рабочих». На титульном листе издания стояло имя «А. Коллонтай». Редактор, с удивлением взглянув на посетительницу, заявил: «Я хотел бы, чтобы гранки прочитал сам автор исследования». Опытный работник издательства не мог поверить, что книга на такую серьезную и скучную тему могла быть написана столь молодой и с виду несерьезной женщиной.

Александра родилась 19 марта 1872 г. в Петербурге в семье Михаила Домонтовича, принадлежавшего к старинному дворянскому роду. У генеральской дочери было все, что полагалось детям привилегированного сословия: своя комната в доме-особняке, няня-англичанка, приходящие учителя. Получив домашнее образование, Шурочка сдала экзамен на аттестат зрелости и получила право быть учительницей. Будущее у нее было вполне определенное: богатый и влиятельный муж, дети, балы при дворе и поездки за границу.

В 1891 г. Шура познакомилась с будущим офицером Владимиром Коллонтаем. Два года спустя, несмотря на отчаянное сопротивление всей семьи, она стала его женой. Через три года у Александры родился сын, и родители немного успокоились: Коллонтай оказался человеком порядочным, перспективным, к тому же в Шурочке души не чаял. Обычная женщина довольствовалась бы этим простым семейным счастьем – но только не Александра.

Роковую роль в ее судьбе сыграла большевичка Елена Стасова, которая убедила младшую подругу, что семья и тюрьма – суть одно и то же. Только вырвавшись из этой темницы, можно заняться настоящим делом. Под «настоящим делом» обе, естественно, понимали революционную деятельность. Постепенно Коллонтай пришла к выводу, что любовь к сыну – простой эгоизм, а любовь к мужу – ненужная роскошь.

В 1898 г., через пять лет после свадьбы она рассталась с Владимиром, оставив ему сына, а себе – его фамилию. «Мы разошлись не потому, что разлюбили друг друга, – писала Александра. – Меня увлекала волна нараставших в России революционных событий».

Летом Коллонтай уехала в Швейцарию, чтобы получить образование, но, заболев нервным расстройством, вынуждена была переехать в Италию. Здесь она писала статьи для газет и журналов, которые никто не печатал. Нервное расстройство прогрессировало, врачи рекомендовали вернуться домой. Приехав в Россию, Шура последний раз попыталась наладить семейную жизнь с Владимиром, который в это время тяжело болел. Но роль заботливой жены быстро ей наскучила.

Тогда Александра окончательно порвала с мужем и снова отправилась за границу. Там она писала пламенные статьи, выступала с речами на встречах единомышленников, занималась сбором средств на партийные нужды. Центральной темой ее политического интереса стал женский вопрос. Вернувшись в Россию, Коллонтай приняла деятельное участие в революционных событиях 1905 г. Она участвовала в демонстрациях рабочих, писала и распространяла подпольные листовки, выступала на митингах, работала в меньшевистском центре.

В середине декабря 1908 г. во время подготовки к работе Первого всероссийского съезда женщин-равноправок ее бурная антиправительственная деятельность наконец-то надоела властям. Александра вынуждена была бежать за границу и находиться там до марта 1917 г. Она читала лекции, писала книги и принимала участие в партийных конгрессах и конференциях. По приглашению американских социалистов дважды посетила Соединенные Штаты, где, «агитируя против войны», объехала более ста городов и поселков.

В 1915 г., вовремя сориентировавшись, Шура бросила меньшевиков и перешла в стан большевиков – к Ленину. Как признавалась Коллонтай позже, ей «был ближе большевизм, с его бескомпромиссностью и революционным настроением». Правильность выбора подтвердилась: как только она вернулась в Россию, ее сразу же избрали депутатом исполкома Петроградского Совета.

В Петрограде Александра занималась революционной агитацией балтийских моряков. Генеральская дочь призывала «братишек» к мировой революции и к свободной любви. Ее страстный призыв не остался без ответа: появления на кораблях «агитатора Саши» матросы всегда ждали с нетерпением. В этот период в ее лице ярко проявился тип жрицы теоретического разврата, которая исповедовала теорию «стакана воды» – мгновенного удовлетворения половых потребностей. По ее глубокому убеждению, в новом обществе, которое еще предстоит построить, институт семьи и брака отомрет, а женщина будет независима, эмансипирована и по-мужски свободна в выборе партнера.

Октябрьский переворот 1917 г. произошел при непосредственном участии Коллонтай. Ночь на 25 октября она провела в Смольном – штабе большевистского восстания. На следующий день было сформировано первое Советское правительство, куда пламенная революционерка вошла в качестве наркома государственного призрения, как тогда называлось учреждение, ведавшее соцобеспечением. В эти насыщенные событиями дни она познакомилась с Павлом Дыбенко, ставшим наркомом по морским делам. Именно этот человек сыграл решающую роль в победе большевиков: по его приказу десять тысяч матросов появились на улицах Петрограда, а крейсер «Аврора» и десять других кораблей вошли в Неву.

Это была странная пара: элегантная аристократка и богатырского вида крестьянский сын с грубыми чертами лица и манерами портового грузчика. Счастливое «единство и борьба противоположностей» продлились шесть лет, после чего Александра решила расстаться и с этим мужем.

После смерти И. Арманд, с осени 1919 г. Коллонтай получила высокий партийный пост – она возглавила женотдел ЦК партии и активно работала в комиссии по борьбе с проституцией при наркомате соцобеспечения. Там партийная феминистка призывала не только к социальному раскрепощению женщины, но и утверждала ее право на свободный выбор любви. Об этом она писала в своих популярных произведениях и в нашумевшей в те годы статье «Освободите крылатого Эроса». Если в 1917 г. она призывала революционных матросов к мировой революции и свободной любви, то шесть лет спустя бросила клич раскрепостить инстинкты и дать простор любовным наслаждениям.

Идеи половой вседозволенности находили поддержку у новой власти. Но как только большевики твердо стали на ноги, «крылатому Эросу» тут же подрезали крылья. По мнению партийных идеологов, строители нового общества не должны растрачивать свою энергию на сексуальные забавы. Все силы трудящихся направлялись отныне на строительство нового государства. А любить полагалось не женщин, а партию большевиков и ее вождей. Реформаторские идеи Александры увяли на корню, закончилась ее работа и на женском фронте. Ее перебросили на работу во внешнеполитическое ведомство.

Дипломатическая карьера Коллонтай началась 4 октября 1922 г., когда она отправилась торговым советником в Норвегию. В мае следующего года Александра Михайловна была назначена главой торгпредства, а затем и полномочным представителем СССР, после того как норвежское правительство признало Советский Союз. Переговоры, верительные грамоты, приемы, подписание договоров, визиты – новая жизнь увлекала мадам Коллонтай. Дело спорилось, у нее явно были способности дипломата.

Осенью 1926 г. Александра получила назначение полпреда и торгпреда СССР в Мексике, но тамошний климат оказался слишком тяжелым для ее здоровья, и через год она вернулась в Норвегию. После очередного разговора со Сталиным в апреле 1930 г. она стала посланником СССР в Швеции.

Шведы встретили ее настороженно: в 1914 г. королевским указом она была выслана из страны «на вечные времена» за антивоенную агитацию. Теперь пришлось отменять собственный указ, чтобы не раздувать международный скандал. Отказать во въезде послу Советской России в современных условиях было уже невозможно.

В Стокгольме при вручении верительных грамот Коллонтай обворожила семидесятилетнего шведского короля Густава V, а все газеты отметили броский туалет советского посла – русские кружева на бархатном платье. Муза Канивез, бывшая жена Ф. Раскольникова (друга и «соратника» Дыбенко по разгону Учредительного собрания и расстрелам рабочих демонстраций и флотских офицеров), так вспоминала о первой встрече с послом: «Передо мной стояла невысокая, уже немолодая, начинающая полнеть женщина, но какие живые и умные глаза!..»

Во время официального обеда Александра пожаловалась новой знакомой: «Во всем мире пишут о моих туалетах, жемчугах и бриллиантах и почему-то особенно о моих манто из шиншилл. Посмотрите, одно из них сейчас на мне». И Муза увидела «довольно поношенное котиковое манто, какое можно было принять за шиншиллу только при большом воображении…»

В Швеции Коллонтай работала до изнеможения: добилась подписания договора о возвращении СССР золотых запасов, помещенных правительством Керенского в шведские банки, участвовала в работе Лиги Наций, проводила переговоры и консультации с финским правительством о выходе Финляндии из войны. Постоянная напряженная работа не прошла бесследно – ее здоровье было окончательно подорвано.

Первый раз недуг сразил ее летом 1942 г., когда она работала, не зная отдыха ни днем ни ночью: это был самый тяжелый период для Советского Союза, воюющего с фашистской Германией. В середине августа, когда положение на фронте было критическим, Александра, как обычно, работала в своем кабинете. Когда вечером она подошла к лифту, чтобы подняться в свою комнату, ей стало плохо. Врачи констатировали левосторонний паралич. Тем не менее она оставалась на посту чрезвычайного и полномочного посла до марта 1945 г., когда за ней из Москвы прислали военный самолет и увезли на родину.

Последние семь лет Коллонтай жила в Москве. Некогда активная, неугомонная женщина была прикована к инвалидной коляске, но продолжала выполнять функции советника Министерства иностранных дел СССР. Нередко до поздней ночи можно было видеть свет в окнах ее квартиры на Калужской улице.

В марте 1952 г. Александра Михайловна готовилась к своему восьмидесятилетию. Не дожив десять дней до юбилея, она скончалась от инфаркта. Как заметил И. Эренбург, «ей посчастливилось умереть в своей постели», в отличие от подавляющего большинства ее друзей, с которыми она в молодости «делала революцию». Похоронена первая в мире женщина-посол на Новодевичьем кладбище в Москве рядом с Г. Чичериным и М. Литвиновым.

В одной из записных книжек последних лет, размышляя о пережитом, она писала: «Во мне было много контрастов, и жизнь моя соткана из периодов, резко отличных друг от друга… Я обладала и до сих пор обладаю талантом «жить». Много достигла, много боролась, много работала, но и умела радоваться самой жизни во всех ее проявлениях».

 

Рифеншталь Лени

Полное имя – Хелена Берта Амалия Рифеншталь (род. в 1902 г. – ум. в 2003 г.)

Выдающаяся немецкая танцовщица, актриса, кинорежиссер, кинооператор-новатор и фотограф. Культовый мастер документального жанра («Триумф воли», «Олимпия»). Автор фотоальбомов «Последние нубийцы», «Нубийцы Као», «Африка», «Коралловые сады». Осуждена Нюрнбергским трибуналом как проповедник «фашистской этики». Автор автобиографического фотоальбома и мемуаров «Пять жизней Лени Рифеншталь». Лауреат премий многих кинофестивалей.

Лени Рифеншталь перешагнула 100-летний рубеж. Но как бы долго ни продолжалась ее жизнь, два фильма переживут свою создательницу. В этом волшебная сила искусства. Только о ярком, всеми признанном творчестве Рифеншталь чаще всего говорят, что оно проклято. Одна из самых выдающихся и противоречивых женщин XX века ни о чем не сожалеет, вины за собой не признает, а может, просто не в состоянии отказаться от того, что создала. Она считает, что прожила пять жизней.

Жизнь первая началась 22 августа 1902 г. в польском городке Гданьске, входившем тогда в состав Российской империи, в семье состоятельного торговца сантехникой. Мать Лени, имея русские корни, приобщила дочь к русской литературе. (До сих пор любимым писателем Рифеншталь остается Ф.М. Достоевский, а любимой книгой – «Братья Карамазовы».) Вскоре отец перевез семью в Берлин. Страдая от его тирании, Лени всегда завидовала брату и мечтала быть мужчиной. Уже в детстве она решила, что «в будущей жизни никогда не выпустит руль из своих рук». Наперекор отцу и под тайным покровительством матери она поступила в русский балетный класс и училась у Евгении Эдуардовой.

«Я была танцовщицей и сердцем, и душой», – вспоминает Лени. Свою карьеру в балете она начала блестяще, участвуя в постановках Макса Рейнхарда. Ее программе рукоплескали Берлин, Мюнхен, Прага, Цюрих. Сольный номер «Вальс-каприз», поставленный самой Рифеншталь, пользовался бешеным успехом. Молодую балерину в танце привлекало человеческое тело, как художественное выразительное средство, как эталон красоты. Да и сама Лени была прекрасна: безупречный овал лица, большие выразительные глаза, пышные рыже-каштановые волосы, идеальная фигура. В числе ее первых поклонников был знаменитый писатель Э. М. Ремарк.

И тут жизнь поставила Лени первую подножку. Катаясь на лыжах, она сильно повредила колено, и о карьере балерины пришлось забыть. От безделья девушка пошла в кино и… влюбилась в так называемые «горные» фильмы, в которых бравые немецкие альпинисты на фоне романтических пиков и ущелий влюблялись и совершали героические поступки. Лени тут же отослала свои сценические фотографии режиссеру фильма.

Съемки у Арнольда Фанка были нелегким испытанием. Павильоны он не признавал. Красавице Лени приходилось по нескольку часов сидеть по шею в снегу, взбираться на ледники и скалы, как настоящей альпинистке. «Горы давали потрясающее чувство свободы. Помню, когда я забиралась на вершину, я испытывала ни с чем не сравнимое счастье». Рифеншталь снялась в семи фильмах режиссеров А. Фанка и Г. В. Пабста. Так, ленты «Священная гора», «Штурм над Монбланом» и «Белый ад Пиц Палю» сорвали кассу по всему миру, а Лени тут же была причислена к первым красавицам немецкого кинематографа и стала буквально культовой актрисой.

Но Рифеншталь всегда хотелось большего. Приобретя у Фанка хороший операторский опыт, она решила начать новую жизнь как самостоятельный оператор и кинорежиссер. В 1932 г. Лени сняла знаменитый «Голубой свет». В нем все впервые: ночные съемки через оранжевый фильтр, светящиеся таинственные контуры предметов, съемки в церкви во время службы, съемки на трудной горной натуре, полный отказ от павильона.

Картина имела бешеный успех. Чаплин и Фербенкс прислали Лени поздравительные телеграммы. Удача сама плыла ей в руки: снимай романтические сказки, внося новаторские элементы, и процветай. Но фильм имел «несчастье» понравиться Гитлеру, а он привлекал Рифеншталь, как харизматическая личность. Увидев его на одном из митингов, Лени написала ему восторженное письмо, и он предложил встретиться. Именно в ней фюрер почувствовал тот творческий потенциал, который способен был оживить его «гениальные» идеи. После того как Гитлер пришел к власти, министерство пропаганды Геббельса и партия финансировали все кинопроекты Рифеншталь.

Третья жизнь Лени началась с документального фильма о пятом съезде НСДАП в Нюрнберге (1933 г.). Затем последовал престижный заказ лично от Гитлера на фильм в честь 20-летия начала Первой мировой войны, 16-летия начала страданий Германии и 19 месяцев с начала возрождения Германии. Разве могла Рифеншталь отказаться от такого предложения? Конечно, могла. Так поступили многие немецкие артисты и режиссеры. Но им пришлось покинуть Германию. Лени тоже попыталась «увернуться», ссылаясь, что «не может отличить СС от СА». Но фюрер проявил настойчивость: «Это хорошо. Сделайте фильм как художник». Имея неограниченные средства и полную свободу творчества, Рифеншталь создала новое документальное кино. «Триумф воли» (1935 г.) стал «пропагандистской иконой» фашизма. Для Лени были созданы идеальные условия: в ее распоряжении находились 30 камер, 36 операторов с ассистентами и около 80 помощников. Впервые камера двигалась по рельсам, была закреплена на флагштоке, поднималась на дирижабле (высотные съемки). Монтаж занял пять месяцев. Всю эту работу Рифеншталь выполнила самостоятельно, проводя у пульта иногда до 20 часов в сутки.

Лени сотворила чудо. Зрители увидели зловещее великолепие: под величественную музыку Вагнера, без единого закадрового комментария, немецкая нация возрождалась к жизни. Германия, молодая, красивая, здоровая, была опять полна сил. Обычная хроника превратилась во впечатляющую поэму о национал-социалистах и их вожде, стала гимном «новому режиму», образцом фашистской пропаганды в наиболее совершенной форме. Лени, как и вся немецкая нация, была охвачена воодушевлением и создала для крысолова-фюрера «волшебную дудочку», увлекающую массы в «коричневую бездну». Картина произвела фурор в стране и за рубежом. «Даже Черчилль, – говорила Рифеншталь, – в 1935 г. сказал, что он завидует Германии, что у нее есть такой фюрер». Ходили слухи, что Лени получала такие же заказы от Сталина и Муссолини, и даже от Ватикана.

В 1938 г. Рифеншталь создала «Олимпию», в основу которой была положена спортивная Олимпиада, прошедшая в Берлине в 1936 г. Две части ленты – «Праздник народов» и «Праздник красоты» – полны неожиданных ракурсов, символов. По неисчерпаемому новаторству фильм превзошел даже «Триумф воли» и вновь попал в золотую коллекцию кинематографа. Техника и способы съемок, предложенные Лени в «Олимпии», стали классикой. Специалисты считают, что ни один фильм о спорте не достиг такого уровня. Это величественная ода красоте и мощи натренированного человеческого тела, силе и целеустремленности. Перед зрителями проплывали античные храмы, оживали прекрасные статуи, обнаженные белокожие красавцы и красавицы замирали в классических позах, бежали с факелами древних цирков, соревновались. По мнению фюрера, картину несколько подпортил чернокожий атлет Джесси Оуэнс. Но независимость в работе, предоставленная им Лени, позволила даже этот «неуместный штрих».

Рифеншталь отсняла 400 км пленки. Были запечатлены выступления всех спортсменов, каждый момент состязаний. До начала съемок она несколько месяцев обучала операторов, для каждого из них были подобраны или изготовлены на заказ камеры и объективы. Фильм снимали с воздушного шара, в воде и под водой; около площадки для прыгунов даже вырыли яму для оператора.

«Триумф воли» и «Олимпия» принесли своей создательнице массу престижных призов, в том числе награды венецианского и французского фестивалей, медаль на всемирной выставке в Париже. Эти два фильма вошли в десятку лучших фильмов мира, стали классикой кинематографа и вечным позором для Рифеншталь. Развязанная фашистской Германией Вторая мировая война перечеркнула третью жизнь Лени черной свастикой. Фанатик своей профессии, она стала проклятым художником, поставившим свое творчество на службу нацистам. Но тем не менее творческие находки личного фотографа и кинооператора фюрера оказались базовыми для дальнейшего развития документального жанра. По мощи режиссерского видения Рифеншталь сравнивают с С. Эйзенштейном, Вс. Пудовкиным, Ф. Лангом и Д. Вертовым. Ее по праву считают прародительницей современной рекламы и создательницей эстетики видеоклипа с его быстро сменяющимися кадрами, неожиданными планами и ракурсами, резкими склейками.

В самом начале войны Лени в качестве военного репортера единственный раз побывала на фронте. Жестокость немецких солдат в Польше привела ее в ужас, и она выговорила себе свободу у Гитлера от дальнейших партийных заданий, тем более что членом НСДП никогда не состояла. Рифеншталь спешно отправилась в Испанские Альпы, затем в Австрию и Чехословакию, где в течение нескольких лет продолжала снимать свой второй художественный фильм «Долина» по пьесе Анжело Гимере. 120 цыган из концлагерей были использованы ею в массовках. Лени говорит, что этим спасла им жизнь, но никто не принял ее оправданий. Всю войну Рифеншталь продолжала жить своим искусством, стараясь как можно реже находиться в Германии. «Ей всегда удавалось и удается до сих пор «ничего не знать» о том, о чем она знать не хочет», – написала о ней психоаналитик М. Митчерлих.

Но поверить в то, что Лени ни о чем не знала, практически невозможно. Ведь ее единственного брата Хайнца отправили на русский фронт, где он вскоре погиб, не столько за его антивоенные высказывания, сколько за отказ Лени продолжать сотрудничество с нацистами.

После победы над фашизмом Рифеншталь была арестована по обвинению в пособничестве. Три года она провела в лагерях для интернированных и, пережив тяжелейшую депрессию, два года – в психиатрической клинике. Суд снял с нее политические обвинения, но работать в кино она больше не смогла: ее осудили по законам искусства. Со стороны кинопроизводителей Лени был объявлен настоящий бойкот. В 1950-е гг. у нее было много проектов. С ней соглашались работать Анна Маньяни, Брижит Бардо, Жан Кокто, Жан Маре. Но ни одна из 15 ее работ не была доведена до конца. Фильм «Долина» был окончен лишь в 1954 г., но на экраны не вышел.

Все двери перед Рифеншталь оказались закрыты. До 1962 г. она жила вместе с матерью в Мюнхене в добровольном затворничестве. А затем, под впечатлением от романа Э. Хемингуэя «Зеленые холмы Африки», уехала в Судан. В 60 лет «непрощенная любовница нацизма» начала свою четвертую жизнь. В течение восьми месяцев она одна жила в диких племенах Нубии – масаки и као. Лени была их почетным гостем. Другие репортеры на территорию этих племен никогда не допускались. В результате в 70-х гг. Рифеншталь выпустила три фотоальбома, посвященных африканцам: «Последние нубийцы», «Нубийцы као» и «Африка». Эти великолепные работы, несмотря на их очевидную аполитичность, были встречены прохладно. Критики вновь усмотрели в них идеи нацизма, поскольку они «пропагандировали здоровую плоть, плоть без изъянов», без ущербности, а черный цвет тел ассоциировался с фашистской формой. Лени не признает таких обвинений: «Да, я снимаю красивые тела. Меня привлекают эстетические темы, а не отрицательные. Отрицательное, по-моему, вообще не может вдохновлять на творчество». Фильм Рифеншталь «Черный фрахт», поднимающий вопросы работорговли в современном мире, так и не увидел свет.

В 72 года Лени увлеклась подводным плаванием. Так началась ее пятая жизнь. Правда, чтобы получить лицензию аквалангиста, ей пришлось «слегка» уменьшить возраст – до 50 лет. Ей поверили, ведь ее сопровождал 32-летний любовник, оператор Хорст Кетнер – они до сих пор вместе. Фотоальбом Рифеншталь «Коралловые сады» (1974 г.) гениален, как и все, что она делала. В период с 1974 по 2000 г. Лени совершила более двух тысяч погружений, и результатом этого стал 45-минутный документальный фильм «Подводные впечатления». В нем рассказывается о жизни в глубинах Индийского океана. В прекрасных картинах подводного мира совершенно нет идеологии. Но теперь в свой адрес Рифенталь слышит, что «коричневую бездну» она заменила на «голубую».

Эта замечательная женщина уже отметила свой столетний юбилей. Она не сломлена неудачами, не понимает или делает вид, что не понимает, почему она, художник, осуждена общественным презрением так же, как и нацистские преступники. Каждое ее выступление с лекциями или на закрытых показах «Триумфа воли» вызывает бурю протестов. Этот фильм до настоящего времени запрещен в широком прокате. Журналистка Белла Езерская считает, что «конкретное зло, которое он причинил и еще может причинить, стократ превышает его научно-познавательную ценность, как бы высока она ни была. Попади «Триумф воли» в широкий прокат сейчас, он наверняка стал бы культовым фильмом для бритоголовых всех рас и наций». Творчество Рифеншталь – пример того, как чистое искусство может стать страшным идеологическим оружием, оболванивая массы.

О жизненном и творческом пути культового режиссера и оператора XX века в 1993 г. вышла трехчасовая документальная картина Роя Мюллера «Власть образов Лени Рифеншталь» («Прекрасная, ужасная жизнь Лени Рифеншталь»). С экрана вместо ожидаемого нацистского монстра зрителю улыбнулась лукавая, жизнерадостная старушка с горящими глазами, готовая поделиться своими воспоминаниями и советами мастерства. Когда Мюллер спустя много лет навел на нее камеру, она грустно пошутила: «Только не заставляйте меня кричать “Хайль Гитлер!”»

 

Терешкова Валентина Владимировна

(род. в 1937 г.)

Первая в мире советская женщина-космонавт и женщина-генерал.

Герой Советского Союза.

Идея женского космического полета возникла из политических соображений. Известно, что генерал Н. Каманин приступил к организации женской космической группы, познакомившись в Америке с летчицей Дж. Кобб из отряда астронавтов: нельзя было допустить, чтобы американка полетела в космос раньше нашей. В последние годы, когда космонавтика перестала быть областью закрытой для критики, в прессе неоднократно поднимался вопрос – а нужен ли был вообще полет женщины в космос?

Разумеется, он был нужен – в первую очередь для поддержания и развития мифа о преимуществах социализма. Сам С. П. Королев, выступая перед журналистами, результат полета поставил во главу угла: «Полет Терешковой – это прежде всего одно из самых ярких доказательств равноправия советских женщин, их большого мужества».

Первая женщина-космонавт родилась 6 марта 1937 г. в деревне Масленниково Тутаевского района Ярославской области в семье крестьян-колхозников. Отец Валентины погиб в финскую войну, и ее маме пришлось в одиночку воспитывать троих детей. На каждого из них она получала пособие – по 50 рублей, а буханка хлеба стоила тогда 200…

Вскоре семья переехала в Ярославль, где Валя пошла в школу и закончила семилетку, затем вечернюю школу рабочей молодежи. В конце июня 1954 г. она устроилась в сборочный цех Ярославского шинного завода, а в следующем году перешла на комбинат технических тканей «Красный Перекоп», где работала браслетчицей. В 1956 г. Валентина поступила в Ярославский заочный техникум легкой промышленности.

Кроме работы и учебы в техникуме девушка посещала местный аэроклуб, занималась парашютным спортом, совершила 163 прыжка с парашютом и стала перворазрядницей. На «Красном Перекопе» Терешкова вступила в комсомол, а в 1960 г. была избрана секретарем комсомольской организации комбината и успешно закончила техникум.

Мать не одобряла увлечение дочери парашютным спортом, считая, что это занятие для мальчишек. Несколько раз она запирала ее дома, не пускала на аэродром, но та все равно сбегала: «18 августа 1961 г., в День Воздушного флота ярославцы собрались на набережной. Пришли мама, брат с сестрой. По громкоговорителю объявили: прыгает Валентина Терешкова. Я приводнилась в Волгу. И вот, мокрая, подхожу к маме: “Ты видела, как я прыгала?” А она очень серьезно отвечает: “Разобьешься, домой не приходи!”»

Освобожденным секретарем комитета комсомола на комбинате «Красный Перекоп» Терешкова проработала до 1962 г., когда была зачислена в отряд советских космонавтов. Валентина прошла полный курс подготовки к полетам на кораблях типа «Восток». Соперниц по фортуне у нее оказалось четверо – Валентина Пономарева, Ирина Соловьева, Татьяна Кузнецова и Жанна Еркина. Окончательный выбор счастливицы сделал сам глава правительства Н. С. Хрущев. Говорят, стрелка весов склонилась в пользу Терешковой благодаря ее безупречному пролетарскому происхождению, но, возможно, были какие-то и другие аргументы, пока неизвестные, в одночасье превратившие ее в женщину-легенду.

16—19 июня 1963 г. Терешкова совершила свой исторический полет в космос на ракете «Восток-6», находясь на околоземной орбите вместе с кораблем «Восток-5», пилотируемым Валерием Быковским. Ее позывной «Чайка» 48 раз облетел вокруг планеты, а общая продолжительность полета составила 2 суток 22 часа 50 минут.

Она до сих пор остается единственной женщиной – командиром космического корабля. Светлана Савицкая, Елена Кондакова, да и американские женщины-астронавты летали только в составе экипажей. А Терешкова была одна. В том, чего ей это стоило, она и сейчас не признается: «Бог знает, что писали: и что меня тошнило, и что лежала влежку. Но ведь мое состояние во время полета зафиксировано приборами телеметрии, кроме того, все снималось на кинокамеру. И при желании все это можно просмотреть. Если бы мне было так плохо, как говорят, разве смогла бы я выполнить намеченную программу? По сделанным мною из космоса снимкам и наблюдениям в науке существует целое направление. Конечно, были огромные нагрузки, особенно во время приземления».

Первые корабли серии «Восток» напоминали их пилотам консервные банки. Гагарин, Титов, Попович не то чтобы встать в полете, но даже шевельнуть рукой не могли. Трудно представить себе трехдневное пребывание женщины на борту в таких условиях. Говорят, вернувшись на землю, Гагарин не смог вспомнить месяц, число, забыл имя конструктора Королева; всегда жизнерадостный и веселый, он в течение целой недели пребывал в жесточайшей меланхолии. По мнению специалиста по послеполетной адаптации космонавтов Виталия Воловича, женский организм оказался абсолютно неприспособленным к условиям полета в безвоздушных пространствах.

Эксперимент оказался явно преждевременным. Желание обогнать само время – этим пороком всегда страдали большевики – дорого обходилось человеку в советской стране. Если у мужчин-космонавтов кальций в организме восстанавливался за 10–12 дней, то Терешкова не могла встать на ноги около месяца. Всепроникающие космические лучи действовали на женщину иначе. Кости стали хрупкими, ломались от небольшой нагрузки, нередко возникали кровотечения. Тот же Волович утверждает, что Валентина всю жизнь живет под угрозой на ровном месте сломать ногу или истечь кровью от крохотной ранки.

Со своим первым мужем Андрияном Николаевым (космонавтом № 3) Терешкова познакомилась в Звездном городке еще до полетов. Но шоу из их романа государство решило организовать уже после того, как она стала народной героиней. «Космической свадьбой» руководил сам Хрущев. Дом приемов на Ленинских горах был полон высокопоставленных личностей, тосты, подарки и поздравления должны были вызвать восхищение всего мира, но мало кто знал, что настоятельный «совет» партии завести космической паре ребенка вызвал у молодых супругов панический ужас. Им было хорошо известно, что эксперимент с собаками-космонавтами закончился плачевно: щенки рождались слепыми, один даже – трехногим, все очень скоро погибли. Можно себе представить ту перспективу, которую воображала будущая мать, побывавшая в космосе.

По словам все того же Воловича, беременность Терешковой протекала очень тяжело. Практически весь период она пролежала в госпитале. Девочка Аленка родилась хотя и слабенькой, но нормальной и постоянно находилась под наблюдением врачей. Сегодня дочь Терешковой имеет собственную семью, а Валентина Владимировна стала бабушкой.

После своего полета Терешкова продолжала проходить подготовку в отряде космонавтов, но большую часть времени занималась общественными нагрузками. Ей пришлось совершить немало поездок по городам СССР, по многим странам мира. Одновременно с работой в Центре подготовки космонавтов и активной общественной деятельностью Валентина поступила в Военно-инженерную академию имени Н. Е. Жуковского, которую успешно закончила в 1969 г., получив специальность летчик-космонавт-инженер. Затем ее и Юрия Гагарина оставили в академии соискателями ученой степени, и спустя семь лет она защитила кандидатскую диссертацию.

С 1968 г. Валентина Владимировна работала в общественных организациях, исполняя обязанности председателя Комитета советских женщин и вице-президента Международной демократической федерации женщин. За это журналисты окрестили ее «первой «феминисткой» Советского Союза». Но сама Терешкова говорила: «Я не считаю себя феминисткой, хотя в Комитете нам приходилось бороться именно за права женщин. Мы получали до 200 тыс. писем в год и до 20 тыс. посетителей приходили на прием. Приезжали целыми семьями. Одна из женщин с 13 детьми пришла ко мне в кабинет. Сколько слез я видела, сколько боли… Однажды у меня на столе даже оставили новорожденного ребенка…»

С 1987 по 1992 г. она была председателем Президиума Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами, а затем руководила Российской ассоциацией международного сотрудничества. С 1994 г. Терешкова возглавляет Российский центр международного научного и культурного сотрудничества. Она делает все, чтобы осложнить жизнь своим будущим биографам – старательно скрывает свою личную жизнь, отказывается от встреч с журналистами, не пишет мемуаров, не выступает со скандальными разоблачениями.

Сегодня ей хочется, чтобы ее никогда не покидали близкие: «Моя мама, мой муж, брат. Эти потери для меня – незаживающая рана. С мужем, Юлием Георгиевичем Шапошниковым, мы прожили вместе почти 20 лет. Он был талантливый хирург, удивительный человек – честный, добрый. Сколько раз его поднимали среди ночи и вызывали на операцию, мчался в госпиталь по первому зову. Юлий всю свою жизнь посвятил борьбе за продление жизни других людей. На памятнике ему я написала: “Светя другим, сгораешь сам”».

Герой Советского Союза Валентина Терешкова награждена пятью орденами и десятками медалей. Она первая в мире женщина-космонавт и генерал-майор авиации, почетный гражданин многих иностранных и российских городов, ее именем назван кратер на Луне. В октябре 2000 г. она была удостоена звания «Женщина века», присужденного британской международной организацией «за вклад в освоение космического пространства и в экологические разработки».

 

Артамонт Лидия

Настоящее имя – Артамонова Лидия Германовна (род. в 1967 г.)

Единственная в мире русская торера (женщина-тореадор). Состоит в двух профессиональных синдикатах тореадоров – португальском и испанском. Выступает на аренах первой категории в Испании, Португалии и на юге Франции. В мире тореадоров не больше десяти, а среди наездниц Артамонова – единственная, кто в португальском стиле сражается с четырехлетним быком.

В чем отличие корриды испанской от корриды португальской, в нашей стране знают немногие. В Испании коррида

предполагает кровопролитие. Португальская же коррида – это спектакль, зрелище, где не бывает жертв. Она заканчивается тем, что люди кидаются на рога быку, пусть даже и защищенные резиновыми наконечниками. Их задача – остановить быка, и это очень опасное занятие, многие гибнут, поскольку разъяренное животное очень опасно.

Начало таким боям было положено еще во II в. до н. э. Например, на Крите игры с быками были связаны с обрядом плодородия, и главная роль в таких игрищах отводилась девушкам. Сражаться с быком женщинам запрещали только в XX в. В католической Испании женщины выходили на арену даже 200 лет назад. Знаменитая матадорша конца XVIII в. Пахуэлера сражалась на аренах Мадрида, а коррида 27 января 1839 г. вошла в историю как чисто женская: все участники – пикадоры, бандерильеро и матадор – были молодыми женщинами.

В мире профессиональных женщин-тореадоров всего 5–6, хотя учеников, конечно, больше. Просто у многих, как только начинается активная личная жизнь или брак, завершается «роман с корридой». Лидия Артамонт считает, что «многие девушки идут в корриду лишь из-за внешнего пафоса – арена, красивые костюмы, гарцевание на лошади… А как только дело доходит до настоящего боя, многие бросают это занятие. И еще у женщин реакция чуть замедленнее, чем у мужчин».

Единственная в мире русская женщина-тореадор родилась в 1967 г. в Москве в семье высокопоставленного сотрудника Внешторга Германа Александровича Артамонова. Ее дед со стороны матери, ближайший сподвижник Хрущева, в свое время был председателем Госплана СССР и послом в Швейцарии, а мать, Татьяна Иосифовна Кузьмина, работала врачом. Раннее детство Лидочка провела в Берне, затем жила в Париже, где отец был сотрудником советского торгпредства.

В 10-летнем возрасте Лида вернулась с родителями в Москву. Здесь же окончила среднюю школу и поступила на романо-германское отделение филфака МГУ. После первого курса университета вышла замуж. Ее супругом стал француз Жак-Мари Компуэн – коммерческий директор знаменитой коньячной фирмы «Камю» и, к слову, внебрачный сын Мишеля Камю – владельца этой всемирно известной компании. Жак-Мари был старше супруги на 12 лет. Они познакомились, когда Лидочка была еще ребенком. Компуэн часто посещал их дом в Москве и в Париже, поскольку был деловым партнером и другом Германа Артамонова.

Родители были против этого замужества: они предвидели возможные неприятные последствия бракосочетания их дочери с иностранцем. Дело в том, что времена были суровые, шел май 1985 г. – горбачевская перестройка только начиналась… В результате отца Лидии просто-напросто выгнали со службы.

Молодые перебрались в столицу Франции, в 1986 г. родилась дочь Франсуаз-Мари-Ирэн. Но счастливая семейная жизнь продолжалась не более полутора лет: «Я поняла, что мы совершенно разные люди. Брак наш был недолгим в отличие от бракоразводного процесса, который тянулся 4 года. Мы разводились так долго из-за дочери. Мой бывший муж – человек богатый, и алименты ему пришлось бы платить большие. Как только я отказалась от алиментов, он сразу же отказался от дочери, и нас развели».

Потом Лида окончила знаменитый лицей «Жансон дю Сай» и в 1996 г. – факультет социоэкономики Парижского католического университета, написав дипломную работу «Социальный фактор в корриде. Конфликт между пешей и конной корридой». В университете Артамонова постоянно воевала с преподавателями из-за пресловутых двойных стандартов католического мировоззрения. Здесь же она увлеклась «хорзболлом» – регби на лошадях, пока в один прекрасный день на юге Франции не увидела конную корриду: «Я поняла мгновенно: это то, что мне надо!»

Лидия ни с кем не советовалась, когда решила заняться конной корридой. Ее привела туда безграничная любовь к лошадям. «Ими я одержима с детства, – рассказывала Артамонова. – Наверное, это гены. Дело в том, что в моих жилах есть кабардинская и казацкая кровь». Ее первое знакомство с лошадью произошло в пятилетием возрасте – находясь с родителями в Швейцарии, Лидия стала ходить в пони клуб.

По окончании университета Лида отправилась в Португалию овладевать искусством верховой езды и мастерством проведения коррид (тавромахией). В этом ей помогла бабушка, в течение пяти лет оплачивая проживание и занятия в знаменитой Конной французской школе. Для этого ей пришлось распродать свою знаменитую коллекцию русской живописи XIX в. – около ста редких полотен Айвазовского, Шишкина, Репина, Саврасова, Левитана. Внучка не просила ее продавать все работы: «Просто поставила перед фактом: если деньги на учебу в Португалии не найдутся, буду вынуждена искать другие пути самореализации. Я любым способом добиваюсь своего. Любым. У меня такая тактика: идти напролом».

За десять лет, проведенных в корриде, Лидия около 600 раз выходила на поединок с грозным «торо браво» – бойцовским быком. Ей рукоплескали на лучших аренах Португалии, юга Франции, Испании – словом, там, где любят корриду и понимают в ней толк. Причем Артамонова одинаково ловко выступала как в классической португальской корриде (во время которой быка не убивают), так и в испанской, где бык должен быть повержен.

Конно-спортивный мир весьма специфичен. Лидия говорила, что «с тореадорами-конкурентами порой еще сложнее, чем с публикой. Та предельно предсказуема: приходит в восторг, когда выступаешь великолепно. Когда похуже, с трибун несется: «Отправляйся домой варить мужу суп!» Коллеги более изощренны. На выступлениях нельзя ни на минуту оставлять лошадей без присмотра. Запросто могут отравить. Коррида, помимо высокого искусства общения с лошадью, является крайне высокоприбыльным бизнесом. Весь рынок контролируется десятком человек. Преимущественно испанцами. Не найдешь общего языка – останешься без контракта».

Однажды Артамонова получила удар рогом в правую ногу. Рана была достаточно большой и глубокой: рог быка вошел на 12 см. «Ощущение было такое, – вспоминала Лидия, – будто я получила сильный ожог. Сразу же закружилась голова, но бой до конца я все-таки довела». На профессиональном языке это называется «крещение кровью». Не всякий мужчина преодолевает такое испытание: немало тех, кто после этого ломается и в результате навсегда покидает корриду. «Нет, тот случай абсолютно не выбил меня из седла, – смеялась Лидия. – По жизни я – фаталист!» Кроме того, ее фамилия по-французски созвучна со старинным гасконским родом Артамонтов, а имя означает «бой с быком», и лучшего предзнаменования (и рекламного имиджа) для выбранной профессии придумать сложно.

В рейтингах лучших тореро Артамонт стала неизменно занимать первые строчки, получая за каждый бой по 20 тыс. долларов… Вскоре Лидия купила на юге Франции в небольшом университетском городке Экс-ан-Прованс под Марселем дом и конюшню: «У меня десять лошадей, и каждая из них – произведение искусства. Это лошади знаменитой иберийской породы. Лишь они, не ведая страха, способны выходить на арену с быком». Страха, впрочем, не ведают не только эти сильные животные, но и их хозяйка: «Страх – это нерешительность. Любое же колебание на арене может быть фатально. Как только в душу тореро вселяется страх – это сигнал: пора уходить из корриды. Меня это чувство, слава Богу, пока не посещало».

Городок на Лазурном побережье – великолепное место для проведения ярких зрелищ, ценимых туристами. Площадь близлежащего земельного участка позволила Лидии построить там собственную арену диаметром 38 метров. На ее строительство ушло около двух лет и 200 тыс. долларов. В 1995 г. Артамонт начала проводить там бескровные конные корриды, поскольку местное законодательство не давало возможность организовывать корриду с каким-либо кровопролитием: «В моем спектакле, который я назвала «прованской корридой», действо считается завершенным по истечении 30 минут. В этом режиме тореадор должен продержаться на лошади, поминутно воюя с быком. Ну а высшим пилотажем, свидетельствующим о высоком мастерстве, считается умение «на ходу» дотронуться специальной палкой до лба быка».

Личная жизнь Лидии протекает очень бурно. Поклонников немало, но «служебные» романы практически невозможны из-за того, что «многое строится на подчинении, из-за сильной конкуренции среди тореадоров. И там нет разницы между полами. В то же время тореадоры, как и любые артисты, люди страстные. Они не могут без измен и любви, это для них как допинг. У некоторых из них может быть прекрасная семья с тремя детьми, но они обязательно будут любить кого-то еще на стороне».

Сейчас торера Артамонт предпочитает жить не во Франции, а в России. Лидия входит в число лучших матадоров мира и могла бы получать немалые деньги за выступления. Вместо этого она месит сапогами глину подмосковной деревни Протасове и обучает верховой езде всех, кто любит лошадей. Два года назад у нее украли коня и машину, а задуманная ею российская коррида дважды срывалась – в основном из-за нечестности партнеров. Воров Лидия нашла сама, а от идеи провести корриду в Москве отказываться не собирается.

Больше всего она не любит, когда к ее любимому делу относятся как к цирковому представлению: «Самое обидное для корриды – сказать, что это цирк. Цирк – это веселое зрелище. А коррида – это драма в трех действиях, где роли распределены заранее, но исход неизвестен. Это дуэль». Ну а португальская коррида – это еще и конный балет, танец, который управляемая человеком лошадь исполняет перед быком, прежде чем его победить.

Лидия говорит, что ни на минуту не может позволить себе расслабиться: «Вся моя жизнь состоит из огромного количества конфликтов, зачастую инициированных мною же. Всегда готова к бою… Один из моих учителей тореадоров любил повторять: «Победи или умри». Готовность расплатиться до конца за свои увлечения и есть, на мой взгляд, истинная компенсация за все причуды судьбы…»