Утром, как и обещал Рэм, они были в Вейсе. Наученные горьким опытом Крисборо, жители спешно покидали город, стремясь, пока есть время, убраться с пути орды. Большинство гостиниц и постоялых дворов были уже закрыты — их содержатели по роду службы являются, практически, самыми осведомленными в городе людьми. Вот они и разбежались первыми. Поэтому Рэм, не мудрствуя лукаво, прихватил обоих Драммондов с собой в казармы Вейса, куда первым делом лежал его путь.

В отличие от бело-известнякового Крисборо, Вейс был построен на пару веков позже из красного кирпича. Его готическая архитектура выглядела несколько мрачно.

Джек был в Вейсе впервые. Он с интересом оглядел каменный военный двор, плац, окруженный трехэтажными постройками с узкими окнами-бойницами. В казармах — этой естественной крепости в крепости — можно было долго отражать даже многократно превосходящего по численности противника. Видя, как поспешно эвакуируется город, Джек с горечью подумал, что непомерная гордыня Драммондов стала причиной неоправданных жертв. Старейшины не сообщили об отходе гарнизона даже ему, не последнему из клана, и своим примером внушили мирному населению неоправданное доверие. Горожане Вейса, очевидно, готовы были поступить не столь доблестно, но куда более разумно.

Молоденький кадет принял их лошадей. Рэм сказал ему пару слов о Ройче. Тут их окликнули, и все трое обернулись на голос.

— Кто из вас — Конахан?

Рэм торопливо подошел к высокому офицеру. По знакам отличия Джек понял, что встречать их вышел сам командир гарнизона.

— Так мы остаемся или все-таки уходим?

— Уходите. Решено не распылять силы на мелкое сопротивление.

Сбор назначен в долине Рамо, там и состоится главное сражение. Гарнизон Крисборо уже на пути туда. Вижу, — добавил Рэм, — население эвакуируется.

— Да, я настоятельно рекомендовал муниципалитету сделать это.

— Вы сможете вывезти арсенал?

— Не весь. Придется оставить большие запасы пороха и пушки.

Кое-что мы, разумеется, прихватим, но не сверх наших сил.

— Ладно, я позабочусь об остальном.

Командир взглянул на него с нескрываемым острым любопытством.

— Вам нужна помощь? Я мог бы оставить нескольких людей…

Рэм Конахан сделал отрицательный жест.

— Ни в коем случае. Я справлюсь один. На Рамо-Вэлли вам понадобится каждый человек.

Офицер оглянулся на его спутников.

— Эти люди помогут вам? Но один из них — совсем ребенок.

— Это только попутчики. Возможно, они захотят добраться до Рамо-Вэлли вместе с вашим гарнизоном. Собственно, так для них гораздо безопаснее.

— Я предложу. И все же… Конахан, почему штабист выполняет задание, на какие идут только боевики? Не слишком ли расточителен герцог?

Рэм хмыкнул.

— Плох тот штабист, кто в случае необходимости не может быть боевиком. Я одиночка, полковник. Только и всего.

— Я знаю, — серьезно сказал полковник. — Я слышал вашу историю и приношу вам свое сочуствие.

— Благодарю. Полковник, для беспокойства оснований нет: я знаю, что и как должен делать. В Крисборо все прошло отлично.

— Крисборо вы прекрасно знали, Конахан. Я приготовил для вас схемы, где указаны все узловые точки. Все подготовлено — арсенал, продуктовые склады, здания гордского управления. Говорите, что вам нужно, вы все получите.

— Отдых и горячий обед для меня и моих спутников. Прошу обратить внимание на моего коня — он нужен мне в наилучшей форме. Возможно, от Ройча будет зависеть больше, чем от меня.

Они вернулись к Джеку и Марии.

— Полковник предлагает вам ехать с гарнизоном, — сказал Рэм. — Подумай, Драммонд.

При звуке этого имени полковник вздрогнул и удивленно покосился на Конахана, но у того не было ни желания, ни времени объяснять, почему Джек до сих пор не валяется в ближайшей канаве с перерезанным горлом. Джек уже открыл было рот, чтобы согласиться, как вдруг в разговор вмешался подросток:

— А ты останешься до прихода орды? Нет, мне кажется, мы должны уехать вместе, даже если это влечет за собой некоторый риск.

— Благородные слова, юноша, — одобрил полковник, — но риск будет вовсе не некоторый.

— Я обязан Рэму Конахану жизнью и… много чем еще… Если я оставлю его в опасности, меня до конца жизни будет мучить совесть.

Рэм ехидно глянул на Джека, будто говоря — что же ты не применишь сейчас семейную власть. Однако Джек среагировал неожиданным образом.

— Мики прав, Конахан. Бессмысленного риска мы не ищем, но если есть где-нибудь за городом укромное местечко, где мы могли бы тебя подождать — мы это сделаем.

Рэм усмехнулся, его глаза потеплели.

— Ей-богу, мне даже хочется, чтобы вы меня дождались.

— Адъютант отведет вас в столовую, господа, — сказал полковник, — Конахан, пойдемте, я передам вам подробные карты.

Подкрепляясь в столовой, Джек был задумчив.

— Похоже, я догадался, что затевает Конахан, — сказал он Марии. — И если моя догадка верна, он здорово рискует.

— И что же это?

— Может быть, я и ошибаюсь. Тебе лучше пока не знать, ты будешь волноваться.

— Будто теперь я не волнуюсь!

— Потом, потом. Может, я боюсь его сглазить.

Грохоча шпорами, в столовую ворвался Рэм.

— Вы мне поесть чего-нибудь оставили? Вот… — он бросил на стол пачку карт. — Смотри, Драммонд, будете ждать меня здесь. Видишь, тут крестик. Полковник сказал, здесь в кустах — укромная пещерка, бывший дозорный пост. Поедете туда и будете ждать ночи штурма. Там начнется большой фейерверк. Подождете до следующего вечера, а дольше — не стоит. Если не появлюсь — дорога вам известна, мчитесь со всех ног на запад. Вопросы есть?

— Один. Рэм, это очень опасно?

Невозможно было бы представить себе более беззаботную физиономию, чем изобразил Рэм.

— Дело не для маленьких девочек… и не для маленьких мальчиков, если уж на то пошло.

Он уже поднимался, когда Джек поймал его за рукав.

— Тебе и в самом деле не нужна моя помощь?

— Нужна, — серьезно отозвался Рэм. — Вот в этом деле, — и он указал на Марию. — Если она доедет до Койры, я буду тебе безумно благодарен.

* * *

Пещера была именно там, где указывала карта. Вход в нее заботливо прикрывался кустарником, и Джек прикинул, что, если бы не карта, он никогда не нашел бы ее. Места там было достаточно для поста из пяти человек, а в широкое устье вполне мог войти и Ройч. В глубине таился сложенный из камней примитивный очаг. Тут же хранился запас сухого топлива.

— Можем разжечь костер, — констатировал Джек. — Дыма почти не будет. Хочешь?

Мария покачала головой.

— Обождем. Если Рэм вернется раненый, нам понадобится огонь.

Я лучше немного посплю.

— Тогда я покараулю, — Джек устроился у входа в пещеру.

Весь день до вечера мимо них шли войска вперемежку с телегами мирных жителей, покидавших Вейс. То же продолжалось всю последующую ночь и до полудня следующего дня. Затем поток беженцев иссяк, и наступило затишье. А потом до их тайного убежища докатился уже знакомый Джеку по Крисборо гул — к стенам Вейса, как огромное цунами, прихлынула орда.

Джек обернулся к Марии.

— Теперь будем ждать. Если через сутки он не появится — дай бог ему легкой смерти.

Стемнело. Несколько раз до их слуха доносились нестройные вопли тайсов.

— Грабят, — сказал Джек. Оба были очень напряжены, а потому больше молчали. Мария нервно постукивала пальцами по стене.

— Либо он чего-то ждет… Либо у него ничего не вышло.

Он не успел договорить, как над Вейсом вдруг встал огненный столб. Слабо, но ощутимо вздрогнула под их ногами земля, с уходивших вверх сводчатых стен пещеры сошел легкий оползень из мелких камешков. И тут же слух их резанул иноязычный вопль ужаса и злобы, потонувший в грохоте следующего взрыва. Джек, схватив Марию за руку, вытащил ее из пещеры, боясь, что свод может обвалиться. А взрывы следовали один за другим, взметая к небесам тонны грунта, превращая булыжник в песок и щебень, а Вейс — в пылающий ад. Мария, всхлипнув, уткнулась носом в плечо брата, а Джек Драммонд глядел туда в упоении ужаса и восторга.

— Вот ведь паршивый сукин сын! — воскликнул он восхищенным голосом. — Что творит!

— Что он делает, Джек?

— Видишь ли, малышка, захватывая город, даже самая варварская армия понимает, что в первую очередь ей надо овладеть арсеналом, продуктовыми и фуражными складами. На продолжительном переходе это совершенно необходимо: без фуража армия кочевников может просто рассыпаться. Рэм взрывает все это добро.

— Господи… господи… — шептала Мария. — Господи, убереги его.

* * *

У продуктовых складов Вейса шла суета — под радостные возгласы захватчики грузили на фуры мешки с мукой, бочки с маслом, копченые и вяленые туши скота. Снизу, из винных погребов, доносились веселые крики. Склады были полны мельтешащими низенькими людьми. Их было много, как тараканов на неопрятной кухне. Могучим первым взрывом, вдребезги разнесшим арсенал и тех, кто там уже хозяйничал, их швырнуло на землю, но они еще ничего не поняли. Над городом взметнулось зарево, все побежали, ища кого-нибудь, кто мог бы отдать приказ. Из-за поворота, высекая из булыжной мостовой множество искр, вылетел вороной конь, показавшийся в отсветах пожарища гигантским. Его всадник был воплощенным пламенем. Его волосы в огненных бликах напоминали расплавленное золото, в правой руке он сжимал факел. Краешек его плаща пылал. Неуловимым движением он подпалил бодро затрещавший в сухом воздухе, торчащий из практически незаметного в щелястой кладке отверстия, фитиль, стоптал тех, кто не успел убраться с его дороги, и исчез за поворотом. Исполинский взрыв, казалось, приподнял здание склада и с размаху швырнул его наземь, погребая под обломками толпы маленьких степняков. Поджигатель хохотал, несясь дальше по своему причудливо запутанному маршруту от одного фитиля до другого и отмечая свой путь встающими до самого неба огненными колоннами. Определенно, в эту ночь небесам было жарко. Вейс превратился для бестолково мечущихся захватчиков в огненную западню. По улицам хлынули масло и спирт, растекаясь по городу смертоносными пламенными реками. Рассыпая снопы искр, рушились горящие дома.

Вылетев, сломя голову, за ворота, Рэм Конахан оборвал пылающий рукав, стряхнул с волос и гривы Ройча искры, бросил на город, на жуткое, грозное дело рук своих отчаянно веселый взгляд и промчался мимо стойбища орды, молясь без слов лишь о том, чтобы ни одна пущенная вслед стрела не задела благородного Ройча. Через час бешеной скачки он спрыгнул наземь и, затаив дыхание, прислушался. Ничего, кроме нетерпеливо переступающего с ноги на ногу коня да бешеного биения собственной крови в висках. Погони не было. Он сел и засмеялся. Потом замолчал. Нервное возбуждение начало оставлять его, он почувствовал первые признаки реакции — мелкую дрожь в плечах и ногах. Появилась сильная боль от незамеченных прежде ожогов.

— Ну, Ройч, чертяка, вытащил, — сказал он, потрепав жеребца.

— Поехали-ка теперь потихоньку. Поищем водички, ты попьешь, а я умоюсь. Нас, глядишь, заждались, а?

Ройч пошевелил ушами, согласно покивал, подошел к хозяину и подставил ему левый бок.

— Знаешь, старый мерин, — сказал ему Рэм, — сдается мне, ты дешево мне обошелся.

* * *

— Эй вы там, в пещере!

Джек и Мария выскочили на этот искрящийся смехом голос. Уже рассветало. Спотыкающийся на каждом шагу Рэм поднимался в гору, волоча за собой за поводья едва передвигающего ноги Ройча.

— Боже! — воскликнула Мария, но голос перехватило, и с губ сорвался только чуть слышный шепот.

Рэм ввалился в пещеру.

— Вода есть?

Джек сунул ему фляжку.

— Ф-фу! — Рэм откинулся спиной на стену. — А покрепче ты ничего не заначил? Ей-богу, я заслужил.

Джек развел руками.

— Рэм, ты как из печки, — вздохнула девушка.

— Честное слово, я умывался.

— У тебя волосы опалены, Конахан, и рукав сгорел.

— Ой! Не трогайте, больно…

— Джек, разжигай огонь, — распорядилась Мария.

— Нет, только не огонь… Мне сегодня уже было жарко.

— Ты хорошо сделал свое дело, Рэм. Сейчас я собираюсь хорошо сделать свое. Сиди, пожалуйста, и не дергайся.

— А поесть мне дадут?

— Дадут, уймись.

— Мария, утоли мое любопытство… Откуда у тебя перевязочный материал?

Мария ловко бинтовала его обожженое плечо.

— На всякий случай я сохранила нижнюю юбку. Мало ли… Вот и пригодилась.

Рэм изловчился, поймал ее руку и поцеловал.

— Мария, ты прекрасна, как звезда, добра, как ангел, и умна, как… Ну, в общем, как никто в вашей семье. Единственное, что никак тебе не подходит — это фамилия. Ну да это дело поправимое.

— Отойди от него, Мария, — попросил Джек. — Он, похоже, пьян.

Через две минуты Рэм уже крепко и беспробудно спал. Ройч в отведенном ему закутке обнюхивал тайских лошадок.

* * *

В разбитой на скорую руку юрте невысокий полный человек принимал доклады начальников своих интендантских отрядов. Пятнадцать лет назад, когда он еще не был ханом, жизнь его была интереснее, живот — меньше, а женщины гарема — более пылки. Зато теперь у него была власть. Он считал себя культурным человеком. Он умел сдерживать приступы гнева, во время которых его советники, помнившие еще его отца, сжимались от страха, понимая, что быстро останется ни с кем, если будет казнить направо и налево. Но сейчас был такой момент, что выдержка давалась ему с большим трудом. Глаза его от бешенства стали почти невидимы на полном лице.

— То же, что и в Крисборо! Опять ни крошки еды, ни соломинки фуража, ни крупинки гремучего порошка! Сколько людей мы потеряли?

— Не менее десяти сотен, мой хан, — прошептал докладчик.

— Они выжигают наш путь! И безмерно плохо не то, что они это делают — я сам поступал бы так же, а то, что это им удается. Все города заминированы, и их взрывают тогда, когда мы входим в них. Одна и та же тактика, одна и та же рука. Что мы будем есть через неделю? Оторванные взрывом конечности наших убитых? Если у них есть те, кто взрывает города, почему у нас не найдется никого, чтобы предупредить эти диверсии? Схватили ли вы хоть кого-нибудь?

— Люди видели высокого рыжего человека, облаченного в пламя, верхом на адском жеребце. Они говорят, схватить его невозможно.

— Что за чушь? Если он человек, его можно убить!

— Да, если он — человек, о великий хан.

— Кем же еще он может быть, служа нашим врагам?

Допрашиваемый сотник встал на колени и коснулся бритой головой узорчатого ковра, на котором восседал хан.

— Люди говорят, сам бог огня Роласан ликует на развалинах городов.

Почти незаметным движением хан погладил свою жидкую бородку.

— Почему наш бог помогает неверным?

— Лукав бог Роласан, о великий хан. Он коварен и вероломен. Люди стреляли в него — стрелы проходили насквозь, не причиняя вреда ни ему, ни коню. Это бог, о великий хан.

— Ну что ж. Если он бог, мы не сможем повредить ему, и больше, чем сейчас, он на нас не разгневается. А если он все-таки человек? — хан обвел замерших в трепете приближенных тем взглядом, который, как он знал, мог вызвать у слабонервных разрыв сердца.

— Я хочу этого коня, — сказал он веско. — Невредимым. И этого… бога. Живым. Если он не бог, то дыба придумана для таких, как он. Тот, кто приволокет его на аркане, станет из простых — сотником, из сотников — тысячником. Его женщины будут носить золото в волосах.

Движением руки он отпустил людей.

— Это не бог, — усмехнулся он им вслед. — Не думаю, чтобы наш беспечный бог руководствовался стратегическими соображениями. Нет… На этого бога работает много людей. Это большая работа — заминировать город. Это не бог… Это всего лишь храбрец. И если мы хотим идти дальше, он должен умереть. Моя армия должна есть.