Сутки такого напряга идут в зачет за несколько. Тем более сутки без сна. К рассвету у Аранты не осталось ни сил, ни запала, ни чувства цели впереди, и она гнала вперед себя и спутников одним лишь исключительным усилием воли. Желанием оставить меж собой и Рэндаллом Баккара как можно большее расстояние в милях, прежде чем ее хватятся.

Серый, пахнущий пеплом рассвет застал их бредущими по пыльной пустынной дороге. Слева простирались крестьянские поля, отгороженные от дороги дренажной канавой и полосой колючего кустарника, чтоб не выветривалась земля и чтоб скотина не бродила свободно. Справа за стосаженной полосой, расчищенной специально, чтобы разбойники не подбирались вплотную к дороге, стояла стена леса.

Со стороны они выглядели не так чтобы особенно дико. Молодой офицер-дворянин, инвалид последней войны как ключевая фигура. При нем блондинистое создание, не то мальчишка, не то девушка, прикидывающаяся мальчиком. Очевидная легкая неприязнь, на каждом слове перерастающая в ленивые перепалки, и схожесть светлой масти заставляли предположить в ней сестру, не подружку. И сухопарая молчаливая прислуга, видимо, доставшаяся обоим еще от родителей, потому что офицер держался с нею даже с некоторым уважением.

Оказавшись за городскими воротами, неожиданно и гостеприимно открытыми настежь, Аранта первым делом разулась.

— Башмаки дорогие, — пояснила она. — Неизвестно, сколько времени нам идти. А такие, как я, берегут обувь пуще ног. Ноги бесплатно заживут.

— А может, наш славный кавалерист упер бы где-нибудь лошадей? — предположила Анелька. Приходилось привыкнуть, что ни одно обсуждение теперь не обходилось без ее реплики. — Ему и самому верхом привычнее.

— Лошадей не воруют! — возмутился Кеннет. — Нужно быть без души, чтобы украсть лошадь. За лошадь отдают последнее, снимают рубаху, продают сестер-девственниц.

— Эй! Это ты только что придумал!

— Нет, в самом деле. И весьма кстати. Решили бы разом две проблемы. И, положим, если бы я увел трех лошадей, ты поехала бы без седла? У Аранты не спрашиваю: ее любая лошадь как на руках понесет. А седла красть — извини. Не с одной рукой.

Благодаря удачному пассажу, этот раунд завершился в его пользу, и девица Грандиоза перевела разговор на другую тему.

— Куда мы все-таки идем? — в тысячный раз спросила она. Обычно Аранта отвечала, что после решит. Но сейчас она неожиданно созналась:

— Я всерьез размышляю о сельском хозяйстве.

Оба ее спутника при этих словах вросли в землю, как верстовые столбы.

— Домик, — сказал Кеннет. — Садик. О, я должен был сообразить, к чему идет…

— Это единственное, в чем я знаю толк, — попыталась оправдаться Аранта. — Кроме врачевания. А врачеванием не стоит заниматься, пока… ну, пока обо мне не позабудут.

— А до тех пор, — ядовито заметила Анелька, — ты предлагаешь мне полоть у тебя бобы? Браво! У всех депрессняк, но не до такой же степени!

— Да тебя подле меня никто не держит, — задумчиво ответила Аранта, и Грандиоза мигом заткнулась.

— Но, Аранта, — Кеннет выглядел обескураженным ничуть не меньше, — ты же не собираешься всю оставшуюся жизнь…

— Самое забавное, — ответила она по-прежнему задумчиво, — что это и впрямь способно занять жизнь. Каждый день, от восхода до заката. Там такие же страсти и трагедии: неурожай, заморозок, долгоносик, и оплетай-трава простирает свои ползучие интриги.

— Поедемте лучше все вместе в Счастливую Страну, — предложила Анелька. — Туда, откуда родом Венона Сариана. Там все по-другому. Там поди-ка и миледи Аранте не пришлось бы таиться. И я смогла бы выучиться на манекенщицу… или на консультанта в магазин модной одежды. Королева рассказывала: там вдоль моря длинные пляжи с черным песком и столики с зонтиками от солнца, а зима там такая, как у нас лето. Можно сидеть в шезлонгах и пить коктейль, и смотреть на море на закате.

Аранта втянула воздух сквозь зубы. Ради возможности насладиться одиночеством на берегу моря, отдохнуть душой, определиться, она могла пойти куда угодно, и даже снова прятаться, лгать, убивать…

— А оторванные руки там заново не выращивают? — поинтересовался Кеннет.

Могут новую сделать, — отчаянно сочиняла Грандиоза. — Такую, чтобы слушалась, как своя.

И этого хватило, чтобы Кеннет на некоторое время замолчал и задумался.

— А чем я там стану кормиться? — спросила Аранта. — Я ж тамошних ремесел не знаю.

— Там люди живут для счастья, а не потому, что угораздило родиться, а самоубийство — грех. Не ради одного выживания, как здесь.

— Там, поди, плюнуть некуда, — подал голос Кеннет, — чтобы не попасть в бездельника, который на черном пляже свои болячки лелеет. Все валяются на песке и глазеют на закат. Кто-нибудь может подтвердить эти россказни? Вы видели кого-нибудь, кто оттуда возвратился?

— Вот еще! Ищи дурака! Там же Счастливая Страна.

— Врет, — резюмировал Кеннет. — Явно врет, но слушать хочется.

«И верить, — мысленно добавила Аранта. — Хочется верить, что есть место, где может отдохнуть усталый душой. Земля, где сбудется хотя бы эта мечта».

— Я вру? — прищурилась на него Аннелиза Эмилия. — Если я вру, откуда взялась Венона Сариана Амнези? Вы не можете отрицать, что она не походила ни на кого из нас.

— Да с нами свяжешься, вообще на человека походить перестанешь! — Это Кеннет.

— И как туда добраться? В какую сторону идти?

— В порт! — Девица Грандиоза сурово сжала губы и устремила вдаль взгляд из-под белесых бровей. — Оттуда непременно должен отплывать корабль.

Ага. Белокрылая птица с оттиском тайны Веноны Сарианы. Кеннет кинул Аранте вопросительный взгляд, который та поймала, как мячик.

— Если не объявлена война, и корабли короля Амнези не высланы и не конфискованы, то может получиться, — нехотя признала она. — Мы же до недавнего времени активно импортировали их товары. Но этот порт, куда мы направляемся…

— …должен быть подальше от столицы! — с ликованием в голосе подхватила Грандиоза.

Кеннет пожал плечами с деланным безразличием.

— Да мне, в общем, без разницы, — сказал он. — А вот с дороги нам лучше бы убраться. Потому что, сдается мне, именно этой встречи мы всей душой хотели бы избежать.

Поверив ему на слово, женщины нырнули в кустарник и затаились в придорожной канаве. Кеннет последовал за ними и как только они приникли к земле, та предупредила их об опасности мощным гулом, какой бывает только от многих конских копыт.

Отряд, идущий галопом. Как это, оказывается, величественно и страшно.

В тех, кто скакал навстречу им к городским воротам, не было ничего человеческого, если считать человеками тех, кто мирно ходит по земле. Черные плащи, рвущиеся от плеч, как вороньи крылья, и шлемы, надвинутые на глаза и скрывающие лица. Копыта, ударяющие в землю, казались огромными, как колокола, и позади всадников все было затянуто пылью, как будто мир за их спинами валился в тартарары. К слову сказать, такие же отряды королевских птиц слетались в этот час в столицу по всем другим дорогам.

Когда осела пыль, путники выбрались из канавы и долго еще глядели вслед удаляющейся стае.

— Догадайтесь с одного раза, кого они посланы искать, — вполголоса предположил Кеннет.

— Догадайтесь также, насколько удачными были их поиски, — добавила Аранта.

— В любом случае, если ты, разумеется, не передумала, я предложил бы идти через лес.

— Это что же, — встряла неизменная Грандиоза, — спать на земле и питаться кореньями? Потому что охотник из тебя, честно говоря… едва ли ты натянешь лук, прошу прощения.

— Слезы по этому поводу уже пролиты, — ответил Кеннет.

— Я не передумала, — сказала Аранта. — Я закончила с этим городом. Ноги моей там не будет.

Они пересекли расчищенную полосу, Кеннет придержал перед ней ветку и с поклоном, который был наполовину серьезен, пропустил ее перед собой. Этот жест сам по себе провоцировал ее на королевскую величавость. А Грандиоза сама мимо него прошмыгнула.

Группа, посланная на поиски Красной Ведьмы по этому направлению, неподалеку от ворот встретила на дороге бритоголового великана, по-военному перетянутого портупеями.

— О! — воскликнул лейтенант, придерживая коня. Все остальные сделали то же самое. — Децибелл! Что ты тут делаешь так далеко от дома и от службы?

Королевский сержант насупил брови и загородил собою лошадь, которую вел в поводу. Рука его легла на меч.

— Мое!

— Твое-твое! — успокоил его офицер, с любопытством рассматривая поклажу, переброшенную через седло. Поклажа глухо бранилась сквозь натянутый на голову мешок и в беспомощном бешенстве колотила конский бок ногами, обутыми в востроносые туфли. Слава богу, битюг у Децибелла был флегматичный. Юбка на «поклаже» была черная. Шелковая, как отметил про себя лейтенант.

— Децибелл, — сказал он по-дружески, — а ты потом не пожалеешь?

Сержант набычился.

— Я знаю, что делаю, — прогудел он. — И если у вас есть приказ, отправлялись бы вы лучше его исполнять.

У сержанта Децибелла был домик в деревне, неподалеку от столицы. Разгул городских непотребств досюда не докатился. Мужчина он был видный, в подходящем возрасте, с достатком и в чести у короля, так что мамаши, прозорливо глядящие в будущее, водили созревших дочек мимо него, как говорится, их лучшей стороной. Немудрено, что его личная жизнь, стоило ей наконец свершиться, стала притчей во языках в каждом кабаке и у каждого колодца.

— Послушай, Децибелл, — говорили ему приятели за дужкой пива, — а ведь она тебя, наверное, бьет?

— Вы с ней, прямо слово, как пила в сучковатой березе. И звук тот же…

— Да и собою она не так чтобы было на что руки положить.

Децибелл, слушая это, только ухмылялся в пену.

— Ботва это, братья, — басил он добродушно. — Я старый солдат, а знаете, что нужно солдату?

Тут, как правило, его накрывало шквалом самого разного рода предположений, но он выстаивал, непоколебимый, как дуб. И когда мера их непристойности иссякала, говорил, смеясь:

— Моя Кариатиди отдает правильные приказы!

Так и катилась жизнь дальше своим чередом, по дорожкам, где причудливо переплеталось меж собой страшное и смешное. История не кончалась, потому что она не кончается никогда.

08.07.2001