Что без тебя Москва? Что Петербург? …Соединенье чуждых сердцу рук. Обледененье пропасти листа и мира, где зияет     пустота. Незаполнима бременем стихов, досужих дел, бессмыслицей звонков. Незаполнима – даже синевой над блекнущей Невой     или Москвой. Незаполнима – лепетом подруг, которые в мой дом приходят вдруг, и даже неизменной теплотой двух глаз,     горящих в комнате пустой, как сотни лун,     задумчивого пса (душа его открыта и чиста). И я – любя и пса,     и старый дом, моих подруг взволнованную праздность, и двух столиц отчаянную разность – себя в себе     ищу теперь         с трудом, взъерошенную память теребя. Но я незаполнима без тебя.

Слышишь шаги, милый, ты слышишь шаги?! Это прошлое, двери открыв, в сердце моё вживляет старый мотив. Это тот, кого не смогла долюбить, входит в тебя, управляет твоими руками. Это он гладит мне волосы, веки мои призакрыв лёгким движением пальцев. Это он курит в ночи, сидит на окне, смотрит на звёзды. «Поздно! – вымолвишь мне. – Поздно!» Но, знаешь, ещё в самом детстве мне кто-то сказал, что всё-всё оправдает любовь. Нет ни дорог, ни сроков ни чьих-то близких. Есть только это – дыхание губ и в губы, слияние тел с прозрачностью тишины. А после неё нет ни вчера, ни завтра. Кому мы все там нужны? Есть только миг, миг блаженства от скорой встречи. И, может, не он, а ты вошёл в мою дверь одиннадцать лет назад, чтоб так, неожиданно, снова сюда вернуться.

А ранним утром вырвалась разгадка из тёплых рук твоих, из нежных губ. И я, в тебя глядевшая украдкой, нашла того, кто был мне раньше люб. С тобой, как будто с прошлым, повстречалась. Какая бездна – эти десять лет. И вспомнила, как с нежностью прощалась с другим в такой же розовый рассвет. Глаза в глаза.     В глазах всё то же, те же полуночные чёртики дрожат. И горизонт всё тем же цветом брезжит, как брезжил десять с лишним лет назад. А ты ещё так долго удивлялся: как приключилось – как посмело быть, что ты со мной     вчера лишь повстречался, а будто смог понять и полюбить. По бликам солнца он сегодня ходит, мой самый первый, самый нежный друг. Но в бликах тех меня он не находит – и наше время не вернётся вдруг. Тебе – спасибо!.. Ночь – напоминанье… Ты вновь зажёг такой далёкий свет!.. И ничего, что просятся рыданья, что у свиданья будущего нет. Забудешь всё,     как только попрощаюсь с тобой – как с ним, с ним – будто бы с тобой. Я с белым солнцем, с облаком общаюсь и с чайкой над распластанной Невой. Ему спасибо,     что себя не выдав, в тебе явился через прорву лет. И я уйду, не подавая вида, что сил уйти и не было, и нет. Живи себе спокойно и прекрасно… Луна в рассвет скатилась калачом… Меня жалеть не нужно и напрасно, да и любовь здесь вовсе ни при чём.

Бывает: идёшь – и не видишь пути. И света в дороге уже не найти. Мир кажется ложным… И горек рассвет в мраке пустых и непрожитых лет. Но счастье случается сразу!.. Вразмах!.. В нём гаснет вчера лишь испытанный страх! А это в руке притаилась рука… А это к щеке прикоснулась щека… То белое небо плывёт над Невой. То лучик в окно просочился живой. То время мгновением вогнуто вспять… И силы мгновенья уже не отнять… И вот начинается новый разбег с невольно разомкнутых губ или век – в страну, где как в детстве светло и легко. Мне страшно, мой родный, что ты далеко.

Позволь мне теперь тебя выдумать. (Звук прежних имён не зови!) Чтоб я в твоём сердце увидела остаток ничейной любви. Я знаю, что всё разворовано, всё роздано в сердце твоём, но в радости часа бессонного мы точно по небу плывём, по венам, по скатам, по вечности… И гулко горят фонари. Хочу я твоей человечности. Мне нужность и нежность дари. Позволь мне скорей тебя выдумать. (Совместный наш вечер не част.) Позволь мне скорей себя выломать, чтоб стать самой светлой сейчас. И пусть всё исчезнет неведомо, как только наступит рассвет. Мной высшее счастье изведано: то счастье – чего с нами нет. И пусть всё потом позабудется, не в этом большая беда, а в том, что вдруг чудо не сбудется уже никогда, никогда. И пусть это чудо обманное, но чудо – криви не криви. Из вен твоих в утро туманное я вырву кусочек любви.

Я сохраню и вспомню десять дней любви моей и совести моей, без всякого стремительного счастья. Любовь жила, не ведая участья, и затемнялась царствием теней родных и близких.     Я тебя ждала, как будто тело в полночь два крыла… И радовалось без стесненья тело, что так легко взлететь оно сумело. День первый помню: ты пришёл один, пусть много рядом прочих, лишних было голов, имён, отчаяний и спин. И солнце в небе ясное светило. А в день второй – к руке взошла рука. И над землёй поплыли облака. И явственно сплелись рука с рукой, соединившись с миром и тоской. А день десятый?.. Что о нём сказать? Бечёвкой календарь перевязать, земному вдруг не дав календарю перечеркнуть, что я тебя люблю. Люблю – как воздух, песню.     как рассвет… Пускай тебя со мною рядом нет, пускай ты связан бытом и женой и каждый раз встречаешься со мной в надежде братство тайное разбить и не любить отныне – не любить. Пускай и я,     в потоке дел несясь, совсем иной     открыла в жизни путь: к счастливой жизни изживая страсть, чтоб и возможность счастья зачеркнуть. Но в унисон – назло календарю – восстало наше общее люблю .