— Можно пагаварьит Сонья? Тр-ры мынута! Пр-рего, сеньорэ… — высокий молодой брюнет просительно сложил черные густые брови домиком и протянул обе руки в сторону Иосифа Сергеевича.

— Забудь про Соню! — рявкнул сонин отец. — Пшел вон!

Хозяин квартиры, в которую безуспешно пытался попасть молодой итальянец, стоял в дверях. Загородил ее всем своим огромным телом. И возраст был не помеха, если придется спустить молодого здорового парня с лестницы. Иосиф защищал свою глупую дочь. Этого итальяшки не будет в её жизни. Нагуляла, дура, по заграницам…

— Сонья… Пагаварьит… — лепетал парень, цепляясь за черный халат пожилого мужчины. — Савсем мальо пагаварьит, пр-рего…

На этом запас русских слов явно исчерпывался. Он залепетал что-то на своём языке, умоляюще заламывая руки.

Иосиф сплюнул и, крякнув, с сильно толкнул парня в грудь. Итальянец отлетел на середину огромной лестничной площадки и, потеряв равновесие, грохнулся на сверкающий мрамор.

— Забудь этот адрес, чудило! Пшел вон! Не понял?..

Иосиф Сергеевич вытащил из кармана халата мобильник, попищал кнопками:

— Охрана? Это кто? Леха? Это Крошин из пятнадцатой беспокоит. Тут ко мне какой-то идиот в квартиру ломится. Да… жду…

И угрожающе прошипел уже итальянцу:

— Подожди, сейчас тебе всё доходчиво объяснят, дружок.

Парень на полу только что-то грустно бормотал по-итальянски, сокрушенно мотая головой.

Через минуту на площадку влетел высокий охранник Леха в мятом черном костюме, но в белоснежной рубашке и при галстуке. Мигом оценив ситуацию, кинулся к поднимающемуся с пола черноволосому парню:

— Ты откуда здесь взялся, мать твою? — крикнул охранник и рывком поднял парня на ноги. — А ну пошли! Двигай костылями, морда!

Охранник потащил иностранца к лестнице. Парень пытался сопротивляться, бормоча сквозь зубы что-то про руссо дьяволо и бестиа кретино. Но железная рука охранника крепко вела к лестнице. Выпихивая с площадки неугодного визитера, Леха обернулся к Иосифу и бодро выдал:

— Иосиф Сергеич, вы не волнуйтесь, всё сделаю в лучшем виде!

А из-за его спины, с лестницы неслось:

— Толко мальо пагаварьит с Сонья… Сеньорэ… Менья завут Умбэр-р-рто! Сонья ми знает! Умбер-рто…

— Да шагай же ты, кретино! — Рявкнул охранник. — Мешаешь тут, морда, нормальным людям… Шагай давай! Пшел…

Иосиф дождался, пока на лестнице стихли жалобные крики молодого итальянца и рычание охраны. Плотнее запахнул халат.

— Не знаем мы никаких Умбэрто. И знать не хотим.

Да захлопнул за собой входную дверь.

* * *

— Ан Михална-а-а-а! Ан Михална-а-а! Мобильник! Ан Михална!

От здания Центра к воротам несся мальчишка лет десяти, держа высоко над головой противно пищащий аппарат. Меж сосен мелькали только белые коленки ребенка. Птицы с шумом разлетались в стороны — подальше от этого шума, крика и писка аппарата. Анна Михайловна оторвалась от напряженного разговора с водителем продуктового грузовика и устало повернулась к бегущему мальчику:

— Коль, ну что ты так горланишь?

— Вот! Пипикает… — выкрикнул, задыхаясь от бега и счастья, мальчик. Затормозил рядом с директором. — Кто-то… звонит… Вот!

Мобильный телефон Светлова завела совсем недавно, и пока не привыкла таскать за собой. Всё время где-то забывала. Так вот и бегали за ней воспитанники — приносили пищащую трубку.

— Спасибо, Коленька. — Директор мягко улыбнулась мальчику и взяла нервно дрожащий аппарат. — Светлова слушает… Да, Гена…

Мальчик устало рухнул в траву у ворот и старался отдышаться, пока директор с трудом вникала в скороговорку своего мужа.

— Светлов, стоп. Теперь помолчи и спокойно расскажи, в чем там дело. Да… Крошины… это поняла… Что? Что?!! О, боже ж ты мой…

Женщина прислонилась к каменным воротам и замерла, сжимая трубку.

— Да, Гена… Ты сейчас где… Хорошо, там и оставайся. А Эрик с няней? Бедный мальчик… Всё. Потом перезвони. — И отключила телефон.

Из кабины грузовика высунулся пожилой водитель и обеспокоено спросил:

— Анна Михайловна, всё в порядке?

Директор Центра глубоко вздохнула, собралась силами.

— Аркаша, езжайте. — устало махнуло в его сторону Светлова. — Всё нормально. Езжайте. И не забудьте в следующий раз эти накладные.

Она молча подняла за руку с земли воспитанника и повела к дому. Коля тоже молчал, ничего не понимая. Хлопал пушистыми ресницами. Шел рядом. Долго молчать не смог:

— Че там, а? Че случилось?

— Не «че», а «что». — Автоматически поправила Анна Михайловна. — А там, молодой человек, двое моих друзей попали в аварию. И теперь их нет на этом свете.

— Совсем нет? — спросил мальчик, пыля старыми кроссовками по тропинке.

— Совсем, Коль, совсем. — Тихо ответил женщина.

Еще чуть и не смогла бы справиться со слезами. Но нельзя при детях.

Чуть позже Анна закрылась в своем кабинете и позволила себе поплакать, тихонько покачиваясь на краешке старого гостевого дивана, обитого дерматином. Иосю и Алену Крошиных она знала уже много десятилетий. Всегда быстрый и деловой Крошин, громогласный и хозяйственный. Он шел по жизни крепкой поступью. Знал что ему надо и как это воплотить в жизнь. Аленушка же его была самым тихим и бессловесным существом. Всегда молчала и слушалась мужа беспрекословно. А как она пела… Как тихо и задушевно пела Аленушка… Просто сердце птицей улетало…

И Сонечка их выросла на глазах Светловой. Выросла из нескладной робкой девочки-пичужки, копии мамы, в красивую умную девушку. Теперь вот в Москве работает, хорошо получает… И внук их…

— О, Господи! Эрик! — воскликнула Анна и всплеснула руками. О внуке Крошиных совсем забыла.

Анна Михайловна вскочила с дивана, оправила футболку, линялые джинсы. Быстро метнулась в ванную комнатку при кабинете. Ополоснула заплаканное лицо, и выскочила из комнаты. От хлопка двери на стенах покачнулись пара картин в тяжелых рамах. Да звякнул стеклянными дверьми старый книжный шкаф.

* * *

Из-за пробки на Ярославском шоссе на работу Соня попала к одиннадцати. Взбешенная, влетела в свой кабинет, швырнула сумку и ключи на стол у клавиатуры. В кабинете всё было также как и вчера, когда она уходила домой около полуночи. Строгая коричневая офисная мебель, несколько стеклянных шкафов, забитых под завязку папками да пара невменяемых картин на стенах в тонких рамках. Собственно и все убранство — строго и аскетично. Главный в кабинете компьютер, обклеенный по самую макушку записками и заваленный разномастными бумагами со всех сторон.

Шипя сквозь зубы, Соня переобулась, и только тогда подняла трубку заходящегося в истерике телефона.

— Соня, где ты мотаешься? Почему мобильник не отвечает? — заревел в трубке начальник.

— Пробки, Александр. Не поверишь… А на мобиле деньги кончились. Кину …

Но шеф слушать не стал, перебил:

— Презентация готова?

— Сейчас узнаю, Саш. Три минутки…

— Быстро! — рявкнул в трубке шеф. — Мне уже в управление пора.

Соня чертыхнулась сквозь зубы и снова пустилась уверять начальство, что сейчас всё будет готово просто мгновенно. Тот, не дослушав, бросил трубку.

Только бы дизайнеры не подвели. Соня закусила губу и защелкала клавишами телефона.

— Алло… Костик? Здравствуй, Косточка. Что там с презентацией? Саша рвет и мечет… Ну, Костик! Ну, солнышко… Просто прямо сию минуту надо… Да я сама всё вычитаю, высылай. И распечатку в цвете занеси. Я тебя просто обожаю, малыш!

Не успела Соня положить трубку, как телефон вновь зашелся в истерике.

— Воду привезли? А что, секретарь не взяла трубку? Хм… Сейчас пропуск вам выпишут, ждите на проходной…

— Маша-а! — крикнула Соня, положив трубку. Их недр офиса кто-то нечленораздельно отозвался. — Маш, там воду привезли! Оформи пропуск и получи товар, пожалуйста. Не забудь пустые бутыли отдать…

— Да помню я, — проворчала небольшая секретарша с длинной черной косой, появляясь в кабинете. — Не помнишь куда я накладные…

— Не помню, — отрезала Соня. — Когда ты в своих бумагах разберешься, а?

Маша поджала губы, фыркнула под нос и выскользнула из комнаты, чуть не сбив с ног высокого грузного парня.

— Машка, спасибо конечно — по обеим ногам прошлась… — обиженно гуднул парень в не очень свежей белой футболке с какой-то выцветшей рожей на груди, да затертых черных джинсах. — Туфли теперь снова чистить…

— Сорьки, Кость… — донеслось из коридора. — А туфли тебе давно почистить надо. С год как…

— Костик! — вскрикнула Соня. — Ты просто чудо! Давай сюда…

Выхватила из рук дизайнера пачку распечаток. И деловито зашелестела, проверяя. Костик-дизайнер поправил очки, и застенчиво улыбнулся. Пока девушка копалась в принесенных листках, парень спросил:

— Не помнишь, на слайды какую-то анимацию навешивать надо было?

— Что? — не поняла Соня. — Эффекты что ли? Нет — ничего не надо.

— Уф. — облегченно выдохнул дизайнер. — Я как раз не успел эту фигню навесить. Я еще нужен, Сонечка?

— Нет-нет. Всё. Спасибо. — не отрывая взгляда от распечатки ответила Соня.

Костя потоптался нерешительно и выдавил:

— Ты, если что, обращайся, аха?

Соня подняла голову на стушевавшегося парня и улыбнулась.

— Спасибо, Косточка! Обожаю тебя! Мур-р-р! Чмоки-чмоки!

Дизайнер слегка покраснел и наконец-то испарился. Соня хмыкнула, дурашливо закатила глаза и вернулась к презентации.

Рявкнул телефон.

— Да, Саш! Всё готово. Сейчас закатаю на CD презентацию и принесу. Когда я тебя подводила? Ой, извини, вторая линия. Да-да! Бегу уже… Алло-о! Слушаю… Как еще пропуск не выписали?!

Соня зажала рукой микрофон трубки и крикнула:

— Маша! Там что с пропуском? Ты уснула что ли? Маш?!

— Да я что, торпеда что ли? — донеслось до Сони раздосадованное.

— Бы-стро! — И уже мягко, в трубку. — Простите нас… Сейчас всё будет… Девочки уже выписывают… Спасибо за ваше терпение…

Наконец-то стало тихо. Пока писался диск, Соня откинулась в кресле, помяла тонкими ухоженными пальцами лицо. Прошептала: «Еще одно тихое утро».

Тут же в кабинет влетела высокая фигура в безупречно стильном костюме. Начальник просто кипел:

— Соня! Сколько я могу ждать? Где эта презентация, будь она не ладна!

Соня выскочила из-за стола навстречу, одернув легкое короткое платье.

— Сашенька, держи… — Ласково мурлыкнула, протягивая шефу диск вместе с пачкой бумаг. А потом попыталась поцеловать начальника в гладковыбритую скулу. Тот отшатнулся и зашипел:

— Я сколько раз просил — не смей на работе ко мне прикасаться! Пятнадцать минут и мы выезжаем. По дороге прочтешь всё еще раз…

— Извини… — грустно вымолвила девушка и виновато опустила голову. Длинный густой хвост светлых волос котенком лег на тонкое плечо девушки.

Шеф быстро оглянулся на дверь и дотронулся до плеча Сони, неловко сказал:

— Не надувай губы… Ты все время мешаешь работу и личную жизнь. Потому и ругаюсь, Соня… Вроде уже обсуждали это, котенок? Ну? Не дуйся…

Услышав нечто отдаленно похожее на извинение, Соня счастливо улыбнулась, подняла большие карие глаза на начальника и прошептала:

— Извини, я буду хорошей!

Но шеф не дал долго расслабляться. Крупное лицо окаменело. Вернулось привычное раздраженное выражение. Александр повел бровью и скомандовал:

— Через пять минут жду в машине.

— Есть, мой генерал! — весело выдала Соня и шутливо козырнула начальнику.

Но Александр уже вышел, хлопнув дверью. А Соня заметалась по кабинету, собираясь в поездку. Личному помощнику нужно выглядеть на презентации подобающе.

В тот момент, когда Соня уже была готова выскочить из кабинета, телефон снова зазвонил:

— Да, слушаю. Здравствуйте. Кто? Светлова Анна Михайловна? К сожалению, я вас не помню. Директор детского Центра? Ах, Озерки?! Да-да… И что? Вы меня простите, но мне срочно надо бежа… Что?.. Что-о-о-о?!!

Соня замерла, тяжело облокотившись на стол, слушала грустный голос Анны Светловой в трубке, и явно не слышала её. Только часто-часто моргала, уставившись в пыльный бок монитора. С трудом переглотнула, и хрипло выдавила:

— Я вам перезвоню. — И аккуратно положила трубку на аппарат.

— И в этот кабинет одну бутыль…

В комнату ворвалась секретарша Маша, а за ней следом мужик в зеленой униформе вкатил тележку с несколькими пластиковыми прозрачными бутылями с водой.

— Вот ваш агрегат, ставьте здесь. — Командовала девушка.

Пока мужик кряхтя устраивал бутылку на кулер, Маша развернулась к Соне:

— Всё ок. Довольна теперь? Бумаги вот… — И вдруг заметила белое лицо начальницы. — Сонь, ты чего? Соня, тебе нехорошо?

Девушка мигом подскочила к Соне, запричитала:

— Сонечка, что с тобой, солнышко? Ну-ка сядем-ка давай… Давай-давай…

Соня Крошина непонимающе смотрела на девушку, но подчинилась и села в кресло.

— Вот умница… Где болит? Сейчас воды… — Секретарь метнулась к аппарату с чистой водой, только длинная коса мелькнула в воздухе. По дороге выпихнула мужика из кабинета и набрала воды.

— На вот, выпей. Сейчас но-шпы поищем… Что случилось, солнышко, а?

Соня тупо хлебнула ледяной воды, поперхнулась, закашлялась и расплакалась, выдавив сквозь слезы:

— Мои мама с папой… в аварию… не выжили… Машеньа-а-а… Не выжили! Машенька!! Как же так?!

Маша осторожно обняла Крошину за плечи…

На столе тоскливо запищал и завибрировал мобильник, стуча пластмассовыми ребрами по столешнице. Но на него никто не обратил внимания…

* * *

К концу второго часа дороги бесконечная болтовня Александра по мобильному телефону, шуршание колес по трассе и равномерное мелькание сосен за окном вогнали Соню в дремоту. Уставшая девушка сначала боролась со слипающимися веками, но потом плюнула. Странно, но закрыв глаза и оцепенев в уютном мерно покачивающемся «Ниссане», она не потеряла способность четко думать. Все заботы офиса, все проблемы и нервотрепки остались далеко позади, в Москве. Сейчас ее ждали похороны и сын.

Эрика Соня видела не часто. В те редкие наезды в Кудрино к родителям, пару раз в год, Соня привозила мальчику кучу игрушек. Сын был счастлив. Но как-то только она возвращалась в Москву — сын переставал для нее существовать. Первый год она еще скучала по нему, но компенсировала тоску по ребенку остервенелым погружением в работу. По крайней мере, мальчик был сыт, обут, одет. Профессиональные нянечки и так далее. За его судьбу можно было не беспокоиться. И Соня как-то привыкла. Вошла в рабочий ритм, строя карьеру.

А теперь мамы и папы не было. Теперь… столько хлопот сваливается на голову. Анна Михайловна из детского приюта… Хм… Центра для детей-сирот и детей, оставшихся без опеки родителей… Или как там? Ой, ладно… Анна Михайловна обещала помочь с похоронами. Да и друзья отца помогут… А вот Эрика куда деть? Забрать его в Москву просто нереально. Это же такой геморрой — детский сад, врачи, страховка, одежда, питание… На работе не задержаться… Скорее всего эту работу придется оставить.

Ох, как взорвется Саша, когда узнает про Эрика. Соня приоткрыла глаза и покосилась на шефа. Тот сосредоточенно гнал машину по трассе. Красивый солидный мужик. Хотя старше Сони лет на десять. Взгляд сосредоточен, брови сведены к переносице, широкие скулы. Вот только Умберто был на порядок лучше и как человек, и вообще…

Вот же… Подумала об Эрике и тут же всплыл в голове Умберто. Тьфу! Об этом итальянском парне Соня старалась совсем не думать. Не бередить старое. Но подлое подсознание моментально запустило проектор, веером разложив перед ней те несколько счастливых дней в Италии. Хм… Умберто…

* * *

Пять лет назад Соня каким-то чудом попала в Италию. Четыре с лишним часа в самолете и вот она шагает по земле Да Винчи, Караваджо и Микельанджело.

Первый город — Флоренция. Почему-то очень напомнила фильмы Феллини. Несмотря на толкотню туристов, вокруг плескалась удивительно домашняя атмосфера. Сониной группе показывали: вот это наши полицейские-карабинеры, а вот, посмотрите, это воры. Они идут с картонной коробкой и могут одеть ее вам на голову и обшарить карманы, пока вы барахтаетесь. Вы прикрикните на них, и они отойдут. Действительно, от небольшого вскрика ребятки отошли, улыбнувшись, и дружелюбно помахали нам вслед. Идиллия!

Потом замелькали в калейдоскопе Венеция, Ватикан, Рим, Сан-Марино. Бесконечные дегустации вин, уставшие гиды, гондольеры, башни, католические костелы… Была даже странная парочка гидов — Катя с Димой. Кажется в Пизе. Или в Тиволи. Не важно. Смотришь на них и понимаешь, как же они устали и лучше их никому не трогать. Димы в дальнейшем вообще не было видно. А Катенька с утра оживленно рассказывала обо всем на свете, обещала сводить в тысячу разных мест, но после обеда исчезала, забыв о своей группе.

На вторую неделю путешествия, когда Соня органически уже не могла воспринимать ничего нового, они добрались до Неаполя.

Августовская духота, усталость и битком набитый автобус делали свое дело — у Сони зародилась свежая идея плюнуть на всё и первым рейсом улететь в Россию. Останавливало только одно — папа столько денег и сил вложил в эту поездку.

Но бродить с группой не было никаких сил. Соня решила побыть одна. Идея провалилась — помыкавшись в одиночку по пыльным улицам города, вернулась в отель и заказала русскоговорящего гида прямо на месте.

Рядом шагал не особо красивый, тощий, но обаятельный парнишка-гид. Он о чем-то трещал и отчаянно жестикулировал, как заправский итальянец. Парень старался рассказать Соне всё и сразу.

Итак, Неаполь… Что про него известно россиянину — город-муравейник, карманные воры, уличная преступность, красота неаполитанского залива, расположенный неподалеку остров Капри, где пребывал товарищ Пешков. И Везувий, тот самый, что засыпал своим пеплом Помпеи.

Вспомнив гида Женьку, Соня коротко улыбнулась. Парнишка просто из кожи лез, стараясь угодить Соне. Стоило ей засмотреться на что-нибудь, как тут же девушка получала исчерпывающую справку.

В действительности, на Соню город производит сильнейшее впечатление. Нижний город — старый, именно в нем находятся основные достопримечательности. Это настоящий муравейник — узкие улочки, с бесчисленным количеством торговцев. По улицам носятся с безумной скоростью и автомашины, и мотоциклисты, беспрестанно сигналя.

Те самые узкие неаполитанские улочки, в которых чувствуешь себя чужим и беззащитным… Прилавки ломятся от фруктов и морепродуктов, исподлобья смотрят мрачные неаполитанцы и их собаки… Наверное, чтобы чувствовать себя здесь «в своей тарелке» надо родиться и жить в этих домах…

Другая особенность города — развешенное сушиться поперек узких улочек старого города белье. Сначала это несколько раздражало Крошину, казалось неопрятным. А потом поняла, что это просто местный колорит — «вода — мокрая, небо — голубое, на улицах — белье развешано». Все нормально — ты в Неаполе.

И закрутилась мозаика из фонтана Нептуна, цветочного газона-календаря, пиццы с моцареллой прямо на ходу. Прогулки от площади Гарибальди по широкой Корсо Умберто Примо. Шатание по заманчивым магазинчикам недалеко от площади Муниципалитета. Морской вокзал. Археологический музей. Везувий в дымке.

Да… Сумасшедший город.

Сейчас, Женька-гид, наверно далеко ушел в карьерном росте. Может, руководит своей турфирмой. Пусть так будет. Он славный парень. Да еще познакомил их с Умберто.

* * *

Жгучий итальянский парень налетел на Соню с Женей в тот миг, когда они разглядывали грузовичек, везущий пальмы. Оглушительно сигналящий автомобильчик проворно крутился в сплошном потоке машин и, помахивая пальмами, прокладывал себе дорогу с упорством парохода. Соня тут же запела тихонько: «Чунга-Чанга, лето круглый год…» и чуть не лишилась зубов.

— О! Сеньора! Я приношу свои глубочайшие извинения… — Молодой итальянец в новеньких джинсах и облегающей кремовой футболке, был сама вина. Он застыл перед потирающими ушибленные места Женькой и Соней. Умоляюще сложил ладони домиком перед губами.

По правде сказать, парень врезался в Женьку. Тот срикошетил в сторону Сони. В итоге гиду досталось с двух сторон, плюс — он лишился своих черных очков.

— Умебрто, дубина! — вдруг воскликнул Женя, наконец-то разглядев итальянца. — Каждый раз мы с тобой сталкиваемся неожиданно. Но не до такой же степени.

Парни радостно посмеялись и похлопали приветственно друг друга по плечам. А Соня не могла оторвать глаз от итальянца. В Италии, по большому счету, было на кого посмотреть. Иногда Соня забывала о всяких заунывных древних реликвиях — стояла и жадно изучала гуляющих неподалеку молодых итальянцев. Как дурочка.

Вот и сейчас замерла статуэткой. Почти не отреагировала, когда Женя представил её Умберто.

Дальше гуляли втроем. В какой-то момент Женька деликатно испарился с горизонта.

Умберто… Надо ли говорить, что русская девченка влюбилась в жгучего веселого итальянца просто без памяти. Всю свою нерастраченную любовь, пыл и преданность отдала простому парню из пригорода Неаполя.

* * *

— Соня! Тут поворот? Алло!

Крошина удивленно посмотрел на Александра, не понимая, где она и что от нее хочет шеф. Поморгала секунду, соображая.

— Да-да. Здесь повернуть. — Сказала Соня и помахала направо. Александр ожесточенно стал выкручивать баранку, сворачивая с трассы.

— Сколько времени из-за меня потерял, Саш. — пробормотала Соня. — Я бы могла и на своей спокойно добраться…

— Ты сейчас не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Ты мне еще нужна в конторе. — буркнул Александр, крепко держа руль и аккуратно ведя машину по радолбанному асфальту вертлявой дороге с клочками травы.

На ступеньках входа в Центр их уже ждали Светлова с Эриком. Вокруг мельтешили воспитанники. Мальчик держал за руку директора и хмуро разглядывал подъезжающий ко входу серебристую машину.

— Вон твоя мама приехала. — произнесла Анна Михайловна и грустно улыбнулась. — Пошли встречать, малыш.

Они стали спускаться навстречу вышедшим из машины Соне с начальником.

Эрик встретил маму настороженно, крепко вцепившись в руку Анны Михайловны. Когда Соня подняла малыша на руки и стала целовать, он хмуро отворачивался.

— Саша, это мой сын. — улыбаясь, показала мальчика Крошина.

Тот задрал брови, но ничего не сказал, мрачно разглядывая ребенка. В этот момент в его мозгу шел лихорадочный мыслительный процесс. Александр просчитывал разные варианты развития ситуации. То, что его личная помощница имела ребенка, стало для него неприятной новостью. Всё это катастрофически усложняло ситуацию. Надо всё выяснить. Но не сейчас. Позже. Сейчас, с этими похоронами, девчонка неадекватна. Да еще этот ребенок. Он хмуро размышлял весь остаток дня — когда ехали к дому Крошиных, потом на кладбище. Александр не проронил ни слова. Только наблюдал за помощницей с сыном.

На кладбище всё было пафосно и быстро. Соня не смогла сдержаться и расплакалась прямо при всех. Она смотрела на спокойные, умиротворенные лица родителей, на черные ленточки, лежащие у них на лбах. И просто не понимала — как такое может быть. Как получилось, что в один миг она осталась совсем одна на этом свете.

Несколько толстых мужиков в хороших костюмах выдали пустые и громоздкие речи. Соня почти никого не знала. Откуда вдруг у ее родителей взялось столько близких друзей? Но эта мысль скользнула ветерком, и осталось только глухая горечь. Она стояла между могилами родителей и беззвучно плакала. Отгоняла от себя тоску, отталкивала, но… Вот теперь чувство глубокого одиночества обнимало Соню за плечи, прижималось душно…

Погода же стояла просто издевательская. Летнее солнце собиралось укатиться за горизонт и, на прощание, заливало старое кладбище теплыми лучами. Весь мир вокруг был свежим, теплым и ласковым. А мама с папой скрываются в глубокой яме. И кладбищенские полупьяные мужики дружно машут лопатами, отрезая их от мира. Отбирая их у Сони. Навсегда. О, Господи!

Поздно вечером, когда закончились поминки, и масса женщин в черных платках сновало вокруг, убирая столы, Александр решил, что момент самый подходящий. Он отвел помощницу в сторону и спросил прямо:

— Куда сына собираешься девать?

Соня несколько секунд грустно разглядывала напряженное лицо начальника. Отвернулась. Окинула взглядом зал поселковой столовой, где прошли поминки. Вздохнула и почти прошептала:

— С собой заберу.

— Как заберу?! — ахнул Александр. — А других родственников нет? Ты потащишь мальчика в Москву? И как? А кто работать будет? Слышишь? Ты как себе это представляешь?

— Мне его тут бросить? На улице? — крикнула вдруг Соня, развернувшись к начальнику. — Мне некуда девать мальчика. Или я забираю его в Москву или тут останусь. С ним.

Люди в зале стали оглядываться.

— Тиха-а. — прошипел шеф. — Ну, спасибо, дорогая. У нас такое время, столько проблем. Половина сотрудников в отпусках. А ты решила тут остаться? Бросить всё? Меня? Это вместо «спасибо»? За то, что столько времени с тобой нянчился, натаскивал? Да ты сгниешь в этой дыре. — очень логично закончил свою тираду Александр.

— Не знаю я что делать, Саша. — сказала Соня, разглядывая потертый кафель у ног. — Я не могу бросить ребенка на посторонних людей. У него никого нет, кроме меня.

— А меня значит можно бросить? — совсем по-детски удивился Александр.

— Если мне придется выбирать между маленьким мальчиком и тобой, здоровым преуспевающим мужчиной, то… Саш, что делать?

Шеф всплескивает руками.

— Знаешь что? В таком случае нам придется расстаться. Решай сама. Ты девочка взрослая.

— Саша. — тихо сказала Соня. — Я совсем запуталась. Дай мне время всё обдумать, пожалуйста.

— Хорошо. Три дня. — прорычал Александр. Развернулся и вышел на улицу.

И никого на свете не осталось, кто мог бы помочь Соне. Хотя бы советом. Она прислонилась к стене, и затянулась тонкой сигаретой.

На следующий день Соня проснулась в квартире своих родителей от грохота телевизора.

— Тинки-Винки, Дипси, ЛяЛя, По-о-о-о-о-о! — кто-то орал дурным клоунским голоском в зале.

Накинув на себя халат, Крошина побежала в зал. Ничего страшного не случилось — на подушках около огромного телевизора восседал Эрик и с благоговением взирал на четыре разноцветные куклы. Страхолюдные клоуны прыгали между холмиками, срисованных с заставки Windows в компьютере.

— О, Господи, что это? Зачем так громко? — воскликнула Соня.

Эрик никак не отреагировал на появление мамы. Он был полностью в мире цветных ростовых кукол, которым кто-то с больной фантазией в животы вставил по телевизору.

— Доброе утро, Сонечка. Это телепузики. — донеслось из угла комнаты.

Соня оглянулась на голос. На большом потертом кожаном диване сидела худенькая бабулька со стервозным лицом. В данный момент она приветливо улыбалась поверх очков. От этой гримасы бабулька выглядела еще на порядок страшнее. Это Евгения Александровна — няня Эрика. На неё частенько оставляли внука Крошины-старшие.

— Доброе утро. А нельзя ли сделать тише?

В этот момент какая-то оранжевая кукла на экране истерично завопила «О! Пузи-блинчики! Ляля любит пузи-блинчики!».

— Что? — воскликнула няня, пытаясь перекричать куклу.

Соня только покачал головой. Подошла к сыну. Взяла из его рук ДУ и уменьшила громкость.

— Привет, малыш. — сказала. Потом наклонилась и неловко чмокнула ребенка в макушку. — Пойдем сегодня гулять? По магазинам там, игрушки может купить какие.

Малыш глянул на маму. Похлопал глазами, но всё его внимание было в телевизоре. Он беспомощно переводил взгляд с мамы на телевизор.

— Ладно. — сказала Соня. Решила оставить ребенка в покое. — Досмотри этих… как их… и потом поговорим.

Когда вышла из комнаты, то за спиной телевизор взревел с прежней мощностью: «А ты знаешь как сделать пузи-сливки?». Соня схватилась за виски и побрела в ванную.

Поход по магазинам оказался сущим мучением. Во всем Кудрино было только несколько магазинчиков, где можно было купить что-то для ребенка. Эрик не хотел никаких игрушек и только тихо бродил за мамой. Да иногда спрашивал, где ба и деда.

— Эрик! Ба с дедой уехали в гости к своим друзьям. Далеко, за границу. Приедут не скоро.

— Нескоро — это когда? — спросил мальчик.

— Это нескоро. — Соня вздохнула. — Но мы их подождем. Правда? — Соня изо всех сил старалась наладить мосты с ребенком, но…

— Аха. — Сказал мальчик и остановился.

— Ну, чего ты встал?

— Жду ба с дедой. — Тихо ответил Эрик.

— Давай ждать не здесь. Будем ждать дома, ладно?

Когда этот разговор в разных вариациях повторился раз двадцать, Соня чуть не взорвалась.

— Сегодня они точно не приедут, Эрик! Не останавливайся! Хочешь этого мутированного слоника? Смотри, какой фиолетовый и лохматый.

— А завтра приедут?

Мальчик еле переставлял ноги, спотыкался. Соне приходилось его просто тащить за собой по улицам. Полуденное солнце припекало нещадно. Соня стала уставать от этих разговоров, от этого солнца. Потом Эрик неожиданно заявил, что сейчас описается. Соня Крошина заметалась по тротуару, выискивая место, где можно пристроить ребенка. Это не Москва, где на каждом углу в центре кабинки.

Пока искала, Эрик уже описался и расплакался. В какой-то миг Соня поймала себя на желании отвесить вредному мальчишке затрещину. Но он стоял рядом с ней такой тощий, в мокрых черных шортиках. Стоял и натирал кулачками мокрые глаза. Бейсболка с Микки-Маусом сбилась набок. На правой сандалетке расстегнулся ремешок.

Соня выхватила мобильник и стала набирать домашний телефон. Хоть бы Евгения Александровна была еще у них.

Повезло. Няня спокойно выслушала град вопросов Сони и ответила:

— Я положила запасное белье вам в сумку.

— Ох, точно. Я просто забыла. Спасибо вам!

Через минут мальчик был переодет во все сухое. Соне казалось, что все вокруг смотрят на неё и усмехаются — какая она глупая мать. Ребенок описался прямо посреди улицы..

— Всё, Эрик! Больше никакой фанты.

— Хорошо. — Тускло кивнул ребенок. И повторил за мамой. — Никакой фанты. А ба с дедой скоро приедут?

— Нескоро. — В тысячный раз устало ответила Соня и потащила сына подальше от осуждающих взглядов. Хотя, на самом деле, никому не было никакого дела до мамаши с четырехлетним ребенком в белой бейсболке.

Дома же Соня с радостью сдала Эрика няне, и до позднего вечера моталась по всяким официальным делам насчет наследства, квартиры и прочая, прочая. Тут она была в своей стихии. Её везде узнавали, никаких проволочек не было.

Уже затемно Соня подошла к трехэтажному особняку, где теперь была ее квартира, доставшаяся в наследство от родителей.

Полусонный охранник кивнул ей. Молодая женщина прошла к лифту, и поднялась на третий этаж. Перед дверью квартиры остановилась. За ней её ждал сын. А может, совсем и не ждал. Зашла тихонько.

Навстречу вышла няня:

— Эрик уже спит. Я еще нужна?

— Спасибо, Евгения Александровна. Можете идти домой. Спокойной ночи.

— Спокойной. Если что — звоните. Я тут недалеко живу.

Бабулька шустро оделась и ушла.

Соня бродила по квартире из комнаты в комнату, трогала знакомые ей с детства предметы. За каждым из них лежало масса историй, воспоминаний. Как грустных и стылых, так и веселых да ярких.

Сейчас же её волновал один вопрос. Четырех лет от роду. Все больше и больше походящий на своего отца — итальянца.

* * *

В Неаполе Соне осталось побыть всего пару дней. Она с ужасом представляла себе, что оставить здесь Умберто, своего любимого парня, своего первого мужчину.

По узким улочкам ранним утром Соня пришла на площадь Муниципалитета. Тут ей надо было дождаться Умберто. Сегодня у них запланировано путешествие в Кастель дель Ово («Замок Яйца»).

Но прошел час, а Умберто не появлялся. Мобильник отключен. Сначала Соня не напрягалась. Бывает. Этот оболтус получит по шее за потерянный день. Ей не так много осталось.

Вечером не выдержала — позвонила гиду Женьке, чтобы тот разузнал об Умберто подробности. Женька долго искал общих знакомых и в конце-концов выяснил, что Умберто срочно надо было уехать из города. Он сорвался ночью, никого не предупредив.

Соня положила трубку телефона и рухнула на кровать лицом вниз. Слез не было. Она не сомневалась, что Умберто исчез из-за неё. Но зачем так подло сбегать? Почему не сказать всё честно? Ну, надоела. Ну, скажи: «Пока, прости, не получилось…». Подло как…

На следующий день Соня просидела в номере гостиницы у телефона. В надежде, что Умберто одумается и позвонить. Просто позвонит. Слезы пришли только в самолете, словно вырывали из груди вшитый намертво канат. Молодая глупая Сонечка никак не могла поверить, что больше не увидит Умберто в этой жизни никогда.

Только не знала Соня, что в тот самый миг, когда её самолет набирал высоту, по гостинице метался Умберто. Рычащий от ярости парень кидался на персонал, параллельно звонил гиду Женьке. Он готов был рвать и метать. Но исправить ничего не мог — Соня вернулась в Россию. И ни её адреса, ни телефона в России у него нет.

Нет возможности ничего объяснить, поправить… И снова из-за братца. Ливио в очередной раз влип в какую-то глупейшую историю на другом конце Италии. Надо было вытаскивать родственничка. А то идиоту грозила тюрьма…

* * *

Как же это было подло. Как же она была глупа. Папа прав, что не дал ей самой воспитывать Эрика. Что она могла в свои двадцать три? Только делать какие-то глупости. Беременность была тяжелейшая. Соня не выходила из больнички. Сколько она тогда проплакала. Так безумно скучала по итальянцу. По прикосновению его рук. Его дыханию и щекотанию длинных ресниц на губах. Господи, какая глупость. Она то любила своего будущего ребенка. Частицу Умберто. Воспоминание о тех нескольких солнечных днях в Италии. То ненавидела существо, зародившееся в ней. По той же самой причине. Плакал и плакала. Несколько раз хотел пойти на аборт. Благо каждый мимо ее палаты, где Соня лежала на сохранении, проходило много безмозглых девчонок в абортарий.

Но в последний момент спохватывалась — это ее ребенок. В чем он виноват? Папаня покрутил романчик и поскакал дальше — любить, покорять, целовать… А ее малыш не должен платить своей жизнью за ее глупость, доверчивость… Как же она плакала. И только мама была рядом. Плакала вместе с ней, держала за руку, целовала зареванное дочкино лицо. И апрель, расцветающий за окном, был для нее черным. Особенно в день родов. Эрик родился на пару недель раньше. Маленький, хрупкий бледно-розовый комочек. Он был очень тихим. Так — попискивал нетребовательно. Словно понимал, что не все ему рады в этом мире.

Новоиспеченные бабушка с дедушкой просто растаяли, когда увидели Эрика. А Соня тряслась от страха, держа ребенка в руках. Боялась повредить ему что-то — все было такое микроскопическое — пальчики, носик-пуговка, парочка черных бусинок под еле различимыми бровями.

От нервов и прочих осложнений молока у Сони не было. Ребенок сразу был искусственником. Как только Соня и мальчик немного окрепли после родов, папа решил, что нечего ей терять время. За сыном есть кому присмотреть. Дочка возвращается в Москву доучиваться.

И Соня с радостью исчезла от этих ванночек, хлопчатобумажных пеленок и бутылочек с продезинфицированными коричневыми сосками. От ночного писка малыша. Слава Богу, бабушка всё взяла на себя, и возилась с внуком без устали, днем и ночью.

А Соня умотала в столицу и впервые приехала домой, когда Эрику был почти годик. За время, проведенное без ребенка, Соня закончила институт. Перед тем как искать работу, она поехала домой. Малыш был ей совершенно чужим, хотя… Когда брала малыша на руки, то почему-то хотелось плакать. Всё в квартире усеяно игрушками. И может быть в тот самый момент мама мальчика почувствовала какую-то отстраненность от своей семьи. Всё вокруг было подчинено только растущему мальчику. Соня даже заревновала слегка.

Малыш самозабвенно нарезал круги по полу, играя в свои неведомые игры. Рычал, фыкал и смеялся. А Соня ждала только одного, когда она уедет отсюда. Из дома, где она совершенно уже была не нужна.

В дальнейшие годы у нее с трудом получалось ездить домой. Только когда папа жестко говорил, что она должна наведать маму. Эрик рос очень быстро и скоро ее встречал дома тихий тонкий черноволосый мальчик, безумно похожий на полузабытого итальянца Умберто.

Вороша это всё в памяти, Соня вошла в детскую. Эрик спал в небольшой кроватке с мультяшным бельем. Одеяло откинуто в сторону. Белая пижама задралась на животе. Волосы слиплись от пота. Он посапывал мирно, подсунув под щеку обе ладошки. Соня тихонько подошла к кроватке и аккуратно уселась на краешке. Погладила ребенка по щеке. Одернула пижамку. Что же ей делать? Отказаться от Москвы не было никаких сил, но Эрик… Прощай карьера, прощай Александр?

Самое странное, как раз потеря Александра сильно её не беспокоила. Он был привычным, никаких страстей в их жизни не было никогда. Есть и есть. А не будет, так что же? С ним много было проблем, пока они не пришли какому-то консенсусу. Привыкли. Он командовал, позволял любить себя. Она любила и подчинялась.

Но лишиться всех московских, уже ставших привычными, благ? Осесть в этом Кудрино. Это было бы непростительно глупо. Соня тускло размышляла, поглаживая плечо ребенка.

Эрика можно пока оставить в Центре. Он там всех знает. А Анна Михайловна присмотрит за мальчиком. Это же не детдом. Это просто большое семейный центр. Там малышей не обижают. Всё чисто, хорошо и по-человечески…

Может быть Светлова согласиться. Вот Эрик чуть подрастет, так и можно будет забрать. Но почему-то от этих размышлений становилось совсем тошно на душе. Словно делала какую-то пакость. Прими хоть раз в жизни самостоятельное решение, дорогая, говорила себе Соня.

Ладно. Подумаю об этом завтра. Крошина убрела в свою комнату и постаралась уснуть. Но не тут-то было. Сон где-то потерялся. Она ворочалась на влажных простынях. Голова была забита всякой ерундой. Сон не шел. Только под утро удалось немного задремать.

Утром пришла няня Эрика. Приготовила всем завтрак, подняла Эрика. Под аккомпанимент дурных воплей телепузиков, из своей комнаты появилась измученная Соня. Тут же побрела на кухную, зажав разболевшиеся виски ладонями. Няня гремела посудой у плиты. Соню ждали кофе и пара тостов.

Сегодня надо было принять решение — попробовать оставить сына в Центре, забрать его с собой. Или самой тут остаться.

— Просто безумное количество вариантов. — пробурчала себе под нос Соня, прихлебывая раскаленный кофе.

— Что? — тут же отозвалась Евгения Александровна. Выключила кран у мойки и повернулась к хозяйке. — Еще кофе?

— Я сама с собой, ЕвгеньСанна, сама с собой. Не обращайте внимания.

Сегодня надо принять решение.

— Евгения Александровна, как закончите, соберите Эрика, пожалуйста. Мы сегодня поедем в Центр. Навестим Светлову.

Няна повернулась к Соне. Долго смотрела на девушку поверх очков. Но ничего не сказала, только коротко вздохнула, да вернулась к посуде.

— Хорошо, Сонечка.

* * *

Детский Центр в Озерках встретил такси с Соней и Эриком гомоном и воплями разновозрастной ребятни. Эрика тут же подхватили на руки старшие девочки и утащили куда-то в сторону игровой площадки. Соня аккуратно двинулась между мельтешащей малышней к кабинету директора.

— Я не вижу никаких проблем, Сонечка. — сказала Анна Михайловна. — Мальчик здесь бывал часто и с ребятами дружит. Девочки обожают с ним возиться. Я прекрасно понимаю ваши проблемы. Давайте попробуем их решить таким способом. Денег с вас я больших не возьму — не бойтесь…

Они уже сидели в кабинете директора. Соня на краешке гостевого дивана, а Светлова за своим столом. Со стен на них смотрели мрачные лица известных педагогов.

— Скорее всего, это временно, АнМихална. — выдавила Соня. — Поеду в Москву, разберусь там с текущими делами и тогда спокойно решу как дальше поступить. Сейчас столько свалилось, что я просто очень запуталась что, куда и как.

Соня говорила и не верила сама себе. Эти текущие дела — сплошной поток. Их никогда не распутать, как бы она не старалась. Но ей просто необходима была какая-то передышка от сложившейся ситуации, что бы всё осмыслить. Это была правда.

— Отправляетесь в Москву и пока ни о чем не беспокойтесь, Соня Иосифовна. Мы за мальчиком приглядим. Он здесь дома.

Разговор с директором закончился, но впереди Крошину ждал самый трудный разговор — с сыном.

Эрик отреагировал спокойно. Можно сказать даже совсем никак — Соня был для него малознакомым человеком. Скороговоркой пробормотав ребенку слова извинения, мама неловко его обняла, поцеловала в макушку, и села в такси — надо было заехать домой за вещами ребенка.

Няня мальчика встретила Крошину у дверей. Пожилая женщина мрачно смотрела на Соню, но ничего не сказала. Молча помогла собрать вещи ребенка, его любимые кассеты, игрушки. Также молча оделась и ушла. Только дверью довольно громко хлопнула на прощание.

Весь оставшийся вечер Соня провела в стенах Центра, занимались оформлением бумаг. Ближе к ужину взяла Эрика и погуляла с ним по небольшому парку на территории. Эрик явно скучал в маминой компании, все время оглядывался на детскую площадку, а Соня рассказывала ему о Москве, о своей работе. В какой-то момент ей показалось, что это она сама себе доказывает, насколько важно всё то, что она делает в Москве. Настолько важно, что Эрику пока надо побыть тут.

Через полтора часа Соня сидела в московской электричке.

* * *

Офис встретил Соню привычным шумом, мельканием сотрудников. Она постаралась быстро прошмыгнуть в свой кабинет, но ей не позволили. Почти каждый счел своим долгом подойти к личному помощнику шефа и выразить свои соболезнования по поводу родителей. Все были так приторно участливы, так искусственно грустны, так… Когда Соня добралась до своей норы, то заметила на столе, на самом видно месте, конверт. В нем лежали деньги, собранные сотрудниками.

Крошина тихо разделась, села на свое рабочее месте и обхватила голову ладонями. Именно в этот самый миг она полностью ощутила, что теперь Сонечка Крошина совсем одна на этом свете.

И чем бы она дальше не занималась, ей придется все решать одной. Некому пожаловаться, не с кем поделиться радостями и горестями. Все эти годы своей самостоятельной жизни она ощущала за плечами крепчайший тыл. Знала, что при самой плохой раскладке, она всегда может обратиться за помощью к своему отцу. Он поможет. Он вытащит, выручит, разрешит все проблемы. А мама выслушает, приголубит, пожалеет…

Соня смотрела пустым взглядом в разгорающийся экран монитора. А теперь? Зачем что-то делать? Зачем куда-то стремиться? Она не настолько сильная, чтобы биться в этой жизни в одиночку. Она слабая. За что так, Господи?

На автопилоте проверила почту. Так и есть — пришло около сотни писем от партнеров, заказчиков, или просто рекламные рассылки. Разгребать всю эту кучу не было никаких сил.

— Петр тебя вчера нормально довез?

Соня вскинула голову. В дверях кабинета как всегда без стука появился Александр.

— Привет, Саша. Да — все отлично. Встретил прямо на перроне. Спасибо за водителя.

Александр внимательно изучал Соню. Черное платье, золотистые волосы убраны в тугой хвост. Легкий макияж. Совсем на него не смотрит, что-то внимательно изучая в мониторе.

Наверно впервые директор крупной компании не знал, что ему говорить дальше. Он чуть помялся, прошел к столу помощницы и устроился в мягком кресле для посетителей.

— Я без тебя как без рук, Сонечка. — выдавил Александр, изучая отрешенное лицо помощницы. — Рад, что ты вернулась. Соскучился.

Соня дернула бровью и впервые посмотрела на любимого мужчину. Интересное заявление.

— Я тут. Давай работать. Надо сделать столько всего.

— Да. — вскочил с кресла Александр. — Работы море. Ты пока вникай. Я там переслал тебе несколько любопытных предложений. Вечером надо будет обсудить всё детально. Маша принесет тебе информацию о заказчиках.

И быстро ретировался из кабинета. Почти сбежал, стараясь не расплескать зарождающего спокойствия в душе. Соня на месте и теперь все будет хорошо. За последние несколько дней он в полной мере ощутил на своей спине тот объем работ, что тащила на себе помощница. Теперь Сонька на коне и все будет ол-райт.

А помощница минуту грустно смотрела на закрытую дверь. Вздохнула и погрузилась в работу. За последние несколько дней, она словно побывала на другой планете. Возвращаться в реальность было сложно, больно и не очень-то хотелось. Но…

Она еще раз вздохнула, хлебнула холодного зеленого чая. И закрутилось, завертелось каруселью. Орал телефон. В почтовый ящик из интернета нескончаемым потоком сыпались письма. Все как всегда.

Погружение в работу дало возможность отключиться от насущных проблем. От далекого Кудрина и детского центра в пригородном поселке Озерки. Об этом она подумает позже.

Вечером Александр хотел сводить Соню в ресторан, но она отказалась. Просидела за своим компьютером до глубокой ночи. Домой возвращаться не было никаких сил. Ближе к полуночи подняла себя из-за компа, заставила поехать домой. Завтра будет несколько сложных встреч и надо выспаться. Хотя бы чуточку. Давай, Сонь, ноги в руки и домой. Давай, девочка…

Последующие дни были не менее суматошными. Соня крутилась на субсветовой скорости, и все больше и больше переставала ощущать себя. Да — это ее жизнь, это ее проблемы. Может быть, она справится. И папе с мамой на том свете будет не стыдно за свою дочку. Она больше их так не опозорит, как когда-то опозорила на весь город внебрачным ребенком. Может быть справится.

Первое время, около недели, Александр был с ней внимателен и заботлив. Не требовал многого. Но постепенно жизнь возвращалась в свою колею. Девять дней со дня гибели родителей Соня встретила дома. Помянула. Голова забита проблемами следующего дня, но внутри, на глубине, чертовски холодно.

Может быть, со стороны и кажется, что все нормально, но внутри словно вырвана половина сердца. Словно включен автопилот. Ты работаешь, крутишься, но сама где-то далеко. Безучастно смотришь на происходящее. И дни, проблемы и люди пролетают мимо.

Крошина всё больше уходила в себя. Много вспоминала. День, когда Соня осталась одна. Существовали какие-то внешние события, работа. Но время замедляется и становится густым и вязким. Оно похоже на болото, которое затягивается тебя и не дает выбраться.

Тело куда-то движется, но внутренние часы уже давно тормозят. Холодно и темно в душе, как на километровой глубине. Иногда, как фантастические морские рыбы, проплывают воспоминания. Можно поймать их, чтобы рассмотреть. Но они ускользают, оставляя за собой зыбкий след.

Чаще всего вспоминались грустные глаза Эрика. И Соня цеплялась за этот взгляд, тянулась к нему.

На сорок дней решила съездить в Кудрино. Сама не поняла как она пришла к этому решению. За неделю до этого срока поймала себя на мысли, что просто необходимо поехать. Это было первое яркое желание за прошедший месяц с лишним. Соня даже удивилась слегка. Что ей там делать? Надоедать Эрику, совсем чужому мальчику? Подумала так об Эрике, и что-то царапнуло ее. Что-то внутри не согласилось с этой мыслью. В любом случае она же мать как-никак. Просто заглянет в Озерки, привезет подарок сыну и не станет больше его отвлекать. Да. Так и поступим.

Раза два за прошедшее время Соня звонила в десткий Центр. Просто хотелось кому-то позвонить. Подруг у нее не было. Александру звонить тошно. И так целыми днями созваниваются. Начнутся опять бесконечные рабочие вопросы. Потому звонила в Озерки. Последний раз даже удалось поговорить с сыном. Хотя назвать это разговором сложно — как дела, никто не обижает, что тебе привезти, не болеешь. Да и все. И в ответ односложные — хорошо, никто, ничего, не-а.

А теперь вот просто болезненно захотелось к сыну. Как только Крошина это поняла, то жизнь начала наполняться ожиданием.

Она крутилась, ругалась по телефону, решала проблемы и ждала. Просто с большой буквы — Ждала. Очень хотелось увидеть Эрика. Ее серьезного малыша. Ее мальчика.

В последний вечер перед отъездом зашла в кабинет к шефу.

— Александр, я вечером уезжаю в Кудрино. Сорок дней.

Начальник, не отрывая голову от ноутбука, пробурчал:

— А это никак нельзя перенести? Завтра у нас…

— Саша, сорок дней. — четко выговорила Соня. — Куда перенести?

Тот наконец понял о чем речь, уставился на помощницу.

— Хо-ро-шо. — проговорил медленно. — Один день у тебя есть. Только не задерживайся.

Соня подошла к Александру, наклонилась к нему и чмокнула в висок:

— Спасибо, родной.

— Ты что? — отшатнулся шеф. — Не забывайся! Держи себя в руках. Всё… Одна нога здесь — другая там. Удачи! — и вернулся к компьютеру.

Выходя из кабинета, помощница незаметно усмехнулась.

* * *

Сонина машина серебряной каплей неслась по трассе. А сама она уже давно была всей душой в Кудрино. Что там будет делать — понимала смутно. Только одно Соня знала, что очень хочет увидеть сына. Ей совсем не хотелось оставаться одной. Только бы не одной.

Машина летела по раскаленному шоссе, неся в себе холодную пустоту Сониной души. И надежду. Огромную такую надежду, что может быть всё как-то уладиться. На повороте в сторону родного городка, с неба рухнул дождь. Заколотило по капоту, залило стекло. Соня судорожно вцепилась в руль. Сбросила скорость. Дурацкая виляющая дорога в Кудрино словно не пускала её. Как бы не так. Да расшибиться мне в лепешку, шептала себе под нос девушка. И машина послушно несла хозяйку вперед, сквозь водяную пелену.

В городе Крошина просто заставила себя заехать на квартиру родителей. Подавила желание сразу рвануть в пригород, в Озерки, к Эрику.

Осторожно поставила машину на стоянку перед домом. Зонта конечно у нее не было — пришлось вытряхнуть из большого пакета коробку с игрушечным роботом и использовать пластиковый мешок вместо зонта. Схватила сумочку и выскочила под дождь, да понеслась к подъезду. Вмиг продрогла и промокла в своем тонком летнем платье. Уже на ступеньках под козырьком подъезда развернулась к своей машине, нервно поставила её на сигнализацию. В фойе влетела дрожа от холода. Спина мокрая, ноги тоже. Да что же за напасть такая?

В комнате консьержки сидел какой-то паренек лет двадцати. В форме частной охранной фирмы.

— Вы к кому? — вежливо спросил юный охранник, встал и двинулся навстречу.

— Крошина я, из пятнадцатой. — ответила Соня. И побежала к лифту.

— Извините, но предъявите документы. Я вас не помню. — выдавил сурово парень, преграждая дорогу Крошиной.

— Еще бы вы меня помнили, вы тут недавно? А я тут больше месяца не была дома.

Соня начала копаться в сумочке. Зубы выстукивали морзянку. В просторном фойе откуда-то сквозило. Не обнаружив паспорта, чертыхнулась:

— Я забыла паспорт в машине.

Парень усмехнулся и веско выдал:

— Тогда вам придется вернуться в машину за документами.

— Туда? — спросила Соня, вытаращив глаза на парня-охранника. — Там же кошмар что творится!

Юнец снова усмехнулся и кивнул:

— Туда-туда. Правила. Уж простите.

— Да я и так уже вся мокрая. Молодой человек, что за издевательства?

Охранник улыбнулся краешками губ. Ничего не сказал.

— Вот же! — сплюнула Соня. Развернулась и выбежала на улицу.

Штормовой ветер мигом прилепил к телу девушки холодное мокрое платье. Вода с пакета, что девушка держала над головой, плескалась за шиворот.

Когда она вернулась в фойе, и чуть не швырнула в лицо охраннику паспорт.

— Теперь можете идти, Соня Иосифовна. — сказал хам-охранник и, усмехаясь, вернул документ.

Когда Соня, кипя от возмущения, вошла в лифт, то услышала за спиной тихое:

— А тебе идет облегающее, Сонечка…

Крошина, звеня от ярости, влетела в квартиру. Швырнула ключи, сумочку и пакет к дверям. Квартира была в идеальном порядке — Евгения Александровна присматривала за ней. Но Соня этого не заметила и первым делом направилась к телефону.

— Сергей Семеныч? Здравствуйте! Это Соня Крошина. Да-да… И я рада вас слышать. Да всё более-менее нормально… Знаете, я только что познакомилась с вашим новым сотрудником… На входе… — И хозяйка пятнадцатой квартиры кратко изложила суть претензии.

Сергей Семенович обещал поговорить с сотрудником. Положив трубку, Соня испытала яркий приступ злорадства. Как именно Сергей Семенович общается с подчиненными — она знала. Она надеялась, что пацан лишиться работы. Хамло прыщавое!

И только потом Соня огляделась. Всё было в квартире как всегда. Все чисто. Словно перед праздником каким-то. Мама всегда наводила блеск перед праздниками. В квартиру боязно было заходить. Ну что вздыхать-то теперь? Осталось высушить волосы феном, переодеться во что-нибудь сухое и в Озерки.

Когда Крошина выходила из лифта, комната охраны была закрыта и там стояла гробовая тишина. Вот и не высовывайся, подумала девушка. Звонко процокала каблуками к выходу. На крыльце стоял охранник и хмуро курил. Заметив Соню, весь съежился и промямлил:

— Я хотел бы извиниться перед вам, Соня Иосифовна. За свое глупое поведение. Этого больше не повторится.

Соня оглядела с ног до головы испуганного парня, фыркнула. Через несколько минут ее машина неслась в пригород, к Эрику.

* * *

— Ой, дорогая моя, а Эрик пошел гулять с няней. Они к пруду пошли, на пристань. Видите как к вечеру славно стало. Дышать можно. После дождя. Вот и гуляют. — улыбнувшись, сказала Анна Михайловна.

Соня нашла директора в небольшом актовом зале центра. Точнее Крошину туда притащила целая стайка девчушек. Взяли за руки — по кучке на каждую руку, и повели, радостно гомоня.

Анна Михайловна Светлова с улыбкой встретила Соню. Остановила репетицию. Дети тут же рассыпались по залу. А Светлова подошла к гостье.

— Няня Эрика частенько приезжает сюда. Привозит гостинцев, гуляет с ним. Бывает, отпускаю его домой с ней на выходные. Просто как родная за ним присматривает. Своих-то нет внуков, вот и… — проговорила Анна Михайловна и задумалась.

— А как мне к озеру попасть? — нетерпеливо спросила Соня.

— А вот сейчас девочки и проводят. — улыбнулась директриса. Повернулась к воспитанницам. — Девочки, помогите Соне Иосифовне добраться до пристани.

Тут же на Крошину налетела стайка в бантиках и косичках, повисла гроздьями на руках и потащила из усадьбы на улицу.

Девочки вели молодую женщину по тропинке в сторону от центра. Задавали кучу прямолинейных вопросов:

— А вы Эрика заберете? А вы надолго? А вы замужем? А правда, что у Эрика дома телевизор есть как шкаф? А у вас есть самолет? А машин у вас сколько? А как стать такой же красивой?

— Девочки-девочки! — рассмеялась Соня. — Не все сразу. Мы, кажется, пришли. Дальше я сама, ладно?

И в самом деле — между деревьями стала проглядывать водная гладь и деревянные постройки на берегу.

Девочки понимающе закивали и унеслись обратно к центру.

Чем ближе Соня подходила к пристани, тем страшнее ей становилось. Сердце истерично колотилось в груди. Она шла все медленнее и медленнее. Когда вышла на берег, то совсем остановилась в нерешительности. Тут же разглядела Евгению Александровну и Эрика. Малыш сидел на краю крохотной пристани и каким-то прутом хлестал по воде. Рядом застыла няня. Они о чем-то разговаривали. Пару раз сын звонко рассмеялся.

Соня тихонько двинулась к ним. Когда ступила на доски пристани, те заскрипели. Эрик с няней тут же обернулись.

— Мам?! — воскликнул Эрик и вскочил на ноги. Он удивленно переводил взгляд с няни на маму и обратно. Потом пошел к Соне, застенчиво улыбаясь. Няня же обошлась коротким приветственным кивком.

— Здравствуйте. — сказала Соня. И присела на корточки, навстречу малышу.

Эрик подошел. Она взяла малыша за плечи, притянула к себе и мягко поцеловала в щечку.

— Ты скучал без меня, малыш? Я тебе там подарок привезла.

Сын недоверчиво смотрел на Соню. Потому коротко мотнул черной короткой челочкой и спросил:

— А какой? — спросил мальчик, и глазки заблестели.

— А это ты узнаешь, как вернемся к моей машине. — загадочно улыбнувшись, ответила мама. И уже к няне. — ЕвгеньСанна, еще погуляете или пойдем обратно?

Няня только пожала плечами.

— Ну, тогда возвращаемся. Эрик, согласен?

— Аха! — только и выдохнул малыш, крепко взяв маму за руку.

Коробку с роботом Эрик распотрошил сразу в машине. По дороге домой. Соня забрала малыша из центра. Не просто на вечер, а вообще забрала. Гори всё огнем, подумала. Что будет дальше — совсем не понимала. Как-нибудь разберемся.

Сомнения терзали её всю дорогу. Но стоило ей посмотреть на улыбающуюся довольную мордаху сына, сомнения становились глупыми и мелкими.

* * *

Евгения Александровна приготовила семейству Крошиных знатный ужин. Все наелись до отвала. Пока сын возился на ковре с аляпистым роботом, Соня расспрашивала его о детском центре.

— Там есть паровоз! — вдруг выдал сын.

— Что, малыш? Паровоз? Какой?

— И дорога. — добавил ребенок. — Железная. На всю комнату. Ба-а-альшущая! Во-от такая. — и сын широко развел руки. — У него там вагончики, один с углем. Там есть станция. Маленькая такая. И паровозик чух-чух. Ту-ту!!!

Мальчик закружил по комнате, изображая паровоз — пыхтел, тутукал.

Соня с няней даже рассмеялись. А Евгения Александровна пояснила:

— Директор центра, Анна Михайловна, давно мечтала об игрушечной железной дороге. С детства, как она говорит. Но девочкам таких подарков не дарят. Вот выросла. Как-то заметила в «Детском мире». Но эта игрушка таких денег стоит, что ой-ой-ой. Ну, её муж, Геннадий и решил подарить жене эту игрушку. Странная семейка. — улыбнулась няня. — Позанимал денег у друзей. И купил-таки. Для этой железной дороги в центре целая комната отведена. Первое время ей только взрослые мужики и занимались — сам Гена, тесть его, еще взрослые ребята. Что-то улучшали, достраивали. Спорили до посинения. Как малые дети, право слово. А красиво у них получилось. Просто маленькая такая страна на полу. И паровозик бегает по рельсам. Вот детворе-то радость. Немудрено, что Эрику понравилось. Он видите, Соня Иосифовна, как со всякой техникой любит возиться.

— Ты такой же хочешь? — спросила мама.

— Да! — выкрикнул мальчик и продолжал. — Ту-ту! Чух-х-х-х! Чух!

А перед сном Эрик попросил няню почитать сказку. Сам подбежал к книжному шкафу и вытащил оттуда потрепанный томик. Притащил его Евгении Александровне. Та покачал головой, посмотрела поверх очков на Соню:

— А может мама хочет тебе почитать, а? А мне еще на кухне столько работы, малыш.

Мальчик кивнул и потащил книгу Соне. Та испуганно взяла книгу, глянула на няню:

— А что читать?

Но Эрик деловито полистал страницы:

— Вот эту! Про вертолетика и гусей.

— Про вертолетика, так про вертолетика. — Согласилась Соня. — Пойдем в спальню. Где твоя пижама?

Малыш шустро переоделся в цветастую пижамку. Не без помощи мамы, конечно. Прыгнул в свою кроватку, натянул простыню по самый нос и ожидающе уставился на маму.

Та села у изголовья кровати, на оранжевую банкетку. Прислонилась к стене.

— Значит так. Жил был на свете маленький вертолетик и его хозяин — девятилетний Алешка.

Эрик завозился, устраиваясь поудобнее. Повернулся набок, лицом к маме, подсунул под подушку кулачки.

— Дружили Алешка и вертолетик давно. Еще с зимы, когда Алешка нашел замерзшего вертолетика в старом сарае.

Вот бредятина-то, усмехнулась про себя Соня. Но делать нечего — надо продолжать.

«Не всегда у вертолетика и Алешки получалось гулять вместе. Бывало, Алешу садили за уроки. А вертолетик не знал, чем же ему заняться. Кружил по Алешкиному двору наперегонки с голубями. Или просто сидел где-нибудь на ветках старого дуба, что рос посреди двора. Тихонько распевал песенки.

Вот и сегодня был такой день, когда заняться было ну совсем нечем. Вертолетик посидел на Алешкином балконе. Покачался на бельевых веревках, посвистел знакомым воробьям. Но его прогнала Алешкина мама. Чтобы не отвлекал сына.

И в этот миг решил вертолетик слетать в дальние-дальние страны. Ну, или хотя бы на озеро, что за лесом. Там живут волшебные гуси. Если попросить их, то они сделают вертолетика большим, настоящим. А то Алешка растет, а вертолетик нет. Сказано — сделано.

Оглянулся маленький вертолетик на Алешкин балкон. Помотал прощально лопастями. Проверил бачок с горючим — хватит ли на дорогу. Питался же вертолетик исключительно абрикосовым компотом. Этот компот просто замечательно умела готовить Алешкина мама. Конечно, он мог летать и на вишневом, и на яблочном компоте. Но абрикосовый был вкуснее, и хватало его вертолетику намного дольше.

С утра бачок был заправлен и на дорогу хватит. «Поехали!» — сказал себе вертолетик, и взмыл в небо над Алешкиным двором. Четыре девятиэтажки двора остались далеко внизу. Вертолетик даже задохнулся от восторга. Никогда он еще не залетал на такую высоту.

Тут надо быть осторожнее, а то ка-ак грохнешься вниз, и лопастей не соберешь. Но все равно отлично, что решился на такой полет. И гордый самим собой, вертолетик полетел в сторону леса».

Соня оторвалась от сказки и посмотрела на сына. Тот лежал тихо, с закрытыми глазами. Как только мама замолчала, Эрик сразу распахнул глаза:

— А дальше? Читай!

— Читаю-читаю. — ответила с улыбкой Крошина. Размяла затекающие плечи, и вернулась к тексту.

«А лес оказался не так близко, как сначала казалось вертолетику. Он летел и летел, а лес все не приближался. Когда сидел на Алешкином балконе, на пятнадцатом этаже — лес был на горизонте. А сейчас он все еще оставался там же. Вертолетик пролетел уже несколько речек Пролетел большой стадион, трассы со снующими туда-сюда машинами. Один раз за ним увязалась любопытная ворона. Но ей быстро надоело, и ворона вернулась. Пролетел большое-большое поле. А лес все также оставался на горизонте. «Что такое?» — думал вертолетик. «Наверно лес от меня убегает? Я же с ним совсем не знаком! Чем я мог его обидеть? Вот только долечу и спрошу». И вертолетик увеличил скорость. Летел он уже часа два. Стал уставать.

И тут лес наконец-то приблизился. «Ага!» — обрадовался вертолетик. «Я лечу все-таки быстрее, чем ты убегаешь. Хоть я и маленький. Но если очень стараться, то можно и лес догнать!». И вертолетик радостно, с новыми силами рванул к лесу…»

В спальню тихонько постучали. Соня оторвалась от книги. Дверь еле слышно отворилась и заглянула Евгения Александровна. Окинула взглядом комнату и прошептала:

— К поминкам я почти всё приготовила. Пойду домой. С утра завтра забегу в магазин и все доделаю.

— Спасибо вам, ЕвгеньСанна. Идите, конечно. Спокойной ночи!

Няня кивнула и закрыла за собой дверь.

Эрик завозился в кровати и сонно спросил:

— Чиво замолчала? Дальше читай.

— Хорошо, малыш. Давай дальше читать. — Согласилась Соня. Зевнула и вернулась к сказке:

«Лес оказался не таким уж и страшным. Сначала вертолетик боялся, что там на него кто-то нападет. Он летел высоко над деревьями. Чтобы никто снизу его не достал. Вертолетик уже думал, а не повернуть ли ему обратно. Алешка, скорее всего, доделал свои уроки. И его мама сварила целую кастрюлю абрикосового компота. В том момент, когда вертолетик совсем уже решил повернуть назад, между соснами заблестела вода. «Озеро!» — закричал вертолетик. «Озеро с волшебными гусями!» И полетел дальше.

Озеро оказалось очень большим и красивым. У дальнего берега плавали гуси. Не долго долго думая, наш маленький вертолетик направился к ним. У самого берега начал снижаться и через минутку плюхнулся на гальку у воды.

Недалеко на воде покачивалась большая гусыня с целой стайкой маленьких гусят. Гусыня не обратила на вертолетик никакого внимания, но гусята заметили его и поплыли к берегу, чтобы рассмотреть поближе — что это такое село на берег.

— Здравствуйте! — вежливо начал вертолетик. — Можно с вами поговорить?

Гусята подплыли поближе, а один, самый смелый, вышел на берег. Пошлепал по камешкам в сторону вертолетика. Остановился рядом и наклонил голову, чтобы разглядеть вертолетика:

— Привет! Ты кто? Вроде таких птичек у нас не водится. С крыльями на голове.

— Я не птичка. — сказал вертолетик и вздохнул. — Я вертолетик.

— А-а-а! — протянул гусенок. Но было видно, что он ничего не понял. Птенец почесал клювом крыло и спросил: — А чего тебе надо?

— Я ищу волшебных гусей! Это вы?

— Ха! — крякнул гусенок. — Конечно мы! Самые настоящие крутые волшебные гуси.

Услышав такие слова, его братья и сестры, что побоялись выйти на берег, весело закрякали:

— Не слушай ты его! Он любит приврать! Мы простые гуси! А волшебных тут не водится.

Несколько гусят вышли на берег вслед за братом. Окружили вертолетика со всех сторон. Стали разглядывать.

— А откуда ты такой взялся? А как тебя зовут? А у тебя есть мама с папой?

— Я из города. Прилетел. — грустно сказал вертолетик. Он так надеялся встретить на дальнем озере волшебных гусей. А теперь узнал, что их здесь нет. И значит ему не стать большим, не вырасти вместе с Алешкой. — Меня зовут вертолетик. И родителей у меня нет. Только самый-самый лучший друг Алешка.

Вертолетик вздохнул, вспомнив Алешку и абрикосовый компот его мамы.

— Только он сейчас занят. Делает уроки.

— О! — загомонили гусята. — Он тоже учится? А какие уроки он делает? Учиться взлетать с воды? Искать червячков? Нырять? Учиться прятаться от плохих зверей?

Вертолетик рассмеялся:

— Нет, что вы! У него совсем другие уроки. В тетрадке рисует значки всякие. Буквы. И картинки рисует. И стихи разучивает.

Самый смелый гусенок, который первым заговорил с вертолетиком, вздохнул:

— А я никогда не был в городе. Возьми меня с собой!..»

На этом самом месте Соня наверно задремала. Потому что, когда открыла глаза, было уже около полночи. Сын мирно сопел в кроватке. Книжка со сказкой валялась на полу. А спина ныла от неудобной позы.

Соня тихо встала., поправила одеяло сына и беззвучно вышла из спальни.

Надо бы позвонить Александру. Он как раз сейчас возвращается домой. Встреч у него на сегодня не запланировано. А в рестораны без Сони он не ходит. Надо позвонить. Она очень боялась этого разговора. Просто до нервной дрожи. Но выхода не было.

Саша взял трубку не сразу.

— Алло, слушаю!

— Добрый вечер, Саша. Это Соня.

— Ага, привет! Как там глухая провинция? Дождь у вас был? У нас тут льет…

— Саш! Я сына забрала из детского центра. Совсем забрала. Плохо это, когда ребенок при живой матери в детском доме. Не по-человечески это. Вот. — Скороговоркой выдала Соня то, о чем боялась сказать.

— Тьфу ты пропасть! — выругался Александр. Помолчал. — Ты понимаешь, что ты делаешь? Ну, что за бред? Какая из тебя мать? Ты сама еще ребенок. Вот стоило тебя отпустить на пару часов, и уже наворотила глупостей. Завтра же возвращаешь сына в центр и мигом в Москву. И без разговоров! Нашлась мне тут мамаша.

— Саша! — возмущенно воскликнула Соня. — Этого не будет! Ты меня хорошо услышал? Я забрала ребенка из центра!

— Та-а-а-ак. — Протянул шеф. — ты хочешь скандала? Будет тебе скандал! Или ты завтра вечером уже на работе. Или считай себя уволенной. К чертям собачьим мне помощница с ребенком! Я всё сказал! Разговор окончен!

И дал отбой.

— Вот же сволочь! — в сердцах воскликнула Соня. Бросила пищащую трубку на телефонный аппарат, и пошла на кухню. Там нервно закурила, глядя в ночное окно. — Вот сволочь! Командует тут, хамло!

Не успела она докурить, как телефон зазвонил вновь.

— Короче, не будем ломать копья, Соня Иосифовна. — раздался в трубке голос Александра. — Даю тебе пару недель отпуска. Как раз попробуешь сама, что такое малолетний ребенок на шее, а там разберемся. Мамаша, блин! — фыркнул Александр в трубку.

— Спасибо большое, дорогой мой начальник. — ядовито выдавила Соня.

— Большое пожалуйста, Соня Иосифовна. — услышала Крошина в ответ. И Александр отключился.

* * *

Поминки прошли нормально. Всё было очень скромно и друзей родителей собралось немного.

Отпуск так отпуск, думала Соня. Давай, получи от свободных дней максимум удовольствия. Да и Эрик рядом. А если что — всегда можно попросить помощи у няни и Анны Михайловны.

На душе стало спокойно. И даже утренние вопли монстров с телевизорами в животе Соню больше не раздражали. Москва стала отодвигаться куда-то на задний план. В прошлое. И, собственно, Соню это устраивало. И в Кудрино люди живут. У нее большая квартира, сын. Надо ли ей эта Москва? Денег после ухода родителей осталось предостаточно. Можно даже совсем не работать пока что. А там будет видно.

Профессиональные офис-менеджеры везде нужны. Соня понимала, что долго без работы не высидит — слишком деятельный она для этого человек. Привыкла крутиться. Вот только чуточку отдохнет, с сыном подружиться и… И провались этот Александр с его конторой, с его напыщенной Москвой и суетой. С этими вечными пробками на каждом углу. И в Кудрино люди живут. И в Кудрино есть чем заняться.

Так уговаривала себя Соня. И забытое состояние покоя и счастья стало возвращаться.

Несколько раз съездили в Озерки, в Центр. Эрик соскучился по друзьям. А Соня, пока малыш носился по территории или ползал на животе в комнате с железной дорогой, довольно мило болтали с Анной Михайловной. Устраивались чаще на веранде второго этажа. Там у них было несколько столиков, самовар. Красота просто. Чашка чая, печенюшки, и хорошая беседа. Соня наслаждалась такой жизнью. Это так разительно отличалось от привычного ритма жизни в Москве, что просто диву давалась. Она впитывала каждую минуту, каждое мгновение. Она с сыном, она дома, она с новыми друзьями.

Вечерами читала сказку про вертолетика. Тот уже возвращался в своей город. В компании с гусенком. Правда, это не понравилось стае гусей. Те понеслись в погоню. Надавали по шапке вертолетику. Точнее по лопастям. Потому что без спроса родителей уводить с собой птенцов очень плохо. Такая мораль. Пока суть, да дело, у странного говорящего вертолета кончилось горючее — абрикосовый компот. И он застрял в лесу, общаясь с разным лесным народцем.

Какой-то странный ремикс на Карлсона с его малышом, подумалось как-то Соне.

Но Эрик сие творение просто обожал. Странная сказочка была очаровательным снотворным для Эрика. Да и для Сони тоже. Чаще она отключалась даже быстрее ребенка. И мальчик тормошил заклевавшую носом маму, требуя продолжения.

Как и всякая идиллия, такое ничегонеделанье долго продолжаться не могло — шеф не дал о себе забыть. Где-то через неделю позвонил:

— Ну, что, мамаша? Не надоело еще с пеленками возиться?

— И я тоже рада тебя слышать, Саша. — хмыкнула в ответ Соня. — Пока не надоело.

— Тут такое дело, Соня. — С места в карьер начал начальник. — Мне нужно в Германию смотаться. У тебя же есть контакты в турагентстве? Пробей мне там билет, визу и всё что требуется. А то тут Машка совсем ничего не успевает делать. Давай-давай, а то там совсем заплесневеешь. Что и куда — скинул тебе на электронный ящик. Это срочно. В вашей деревне интернет-то есть?

— Хм. Да откуда же я знаю? Не такая уж у нас и деревня, к слову. Ладно. Посмотрим, что можно сделать.

На самом деле ситуация была серьезная. Для Александра. Встреча в Германии была выгодна со многих сторон. На переговоры надо было появиться как можно быстрее. Встреча была крупного клиента и двух подрядчиков — фирмы Александра и его конкурентов. Эдакий тендер. Александр еле держал себя в руках, пытаясь не забыть никаких мелочей перед поездкой. Организацию поездки поручил своей секретарше, а та просто замечательно всё завалила. Разнервничалась и разревелась. Дура! Взгрев девчонку, штрафанув ее, как следует, Александр понял, что без Сони тут не обойтись. Сроки летели. Если не справиться Соня, то летит в дыру отличный контракт.

Соне же справиться не составляло труда. Только сначала надо было добраться до интернета. Няня в этом не поможет. Да и нет её сейчас — ушли с Эриком в парк аттракционов. Приехал недавно в город бродячий московский парк развлечений.

Позвонить бы Светловой, но как-то неприлично дергать директора детского центра по каждому поводу. О! Охранники внизу молодые — должны знать.

Соня быстро привела себя в порядок и спустилась на первый этаж. Хм! Какая неожиданность. Вот ты мне и поможешь. В охранке сидел и клевал носом старый знакомый Сони — прыщавый экс-хам. Хорошо, что его не уволили — он то Соне и поможет.

— Молодой человек! — девушка подошла к окошку в комнату охраны и постучала по черному пластиковому подоконнику.

Парень вздрогнул и поднял глаза на Соню. Узнал. Тут же подобрался и превратился в само внимание.

— Здравствуйте, Соня Иосифовна! Чем могу помочь?

— Где у нас в Кудрино интернет-кафе?

Парень похлопал глазами.

— Эт-та… — протянул, задумавшись. — На центральной площади есть парочка. В один, «Тиммер», лучше не ходите — там шпана собирается всякая, в игры по сети играют. А второе, в почтамте, самое нормальное. Только дорогое.

— Спасибо, молодой человек. — благодарно улыбнулась парню Соня.

— Меня Егор зовут. — тут же отозвался охранник и несмело улыбнулся. — Обращайтесь если что. Ой! Подождите, но наш дом подключен к интернету. У вас нет компьютера? Вы оставьте заявку и завтра вам протянут кабель. Полчасика и все.

— До завтра еще дожить надо, Егорушка. — грустно протянула Соня. — Но заявку напишу.

Охранник начал копаться на полках большого серого шкафа со стеклянными дверками.

— Вот. Пожалуйста. — И положил толстую амбарную книгу на подоконник перед Крошиной.

А на почтамте, и правда, оказалось работающее интернет-кафе. Хотя, слишком громкое название — компьютеры раздолбанные, пыльные. Стекла мониторов поцарапаны. Грызут они их что ли?

Соня вошла в комнату с опаской — как-то здесь было странно после московских подобных точек. Вспомнила веселую толкотню и море приличных компов на Манежке в интрнет-кафе Охотного ряда. В подземном. Здесь же, в душном зале, вдоль обшарпанных стен стояло с десяток компьютеров. За несколькими сидела пара-тройка девушек. Что-то набирали одним пальчиком.

— Кофе хотите? — спросил лохматый мальчик лет пятнадцати, видимо местный администратор.

Соня помотала головой. Дегустировать местный кофе желания не было никакого.

— Только у вас есть пятнадцать минут, — грустно сказал админ, отсчитывая сдачу Соне, — У нас потом начнутся занятия компьютерной школы.

Соня внутренне поморщилась, но парню улыбнулась:

— Хорошо. Пятнадцати минут вполне достаточно.

Соня аккуратно села за компьютер, запустила интернет. И привычно застрекотала по клавиатуре, добираясь до своего почтового ящика. Девушки-соседки как по команде оглянулись на Соню, задрав брови.

Интернет в этом кафе был страшно медленный. Соня намучилась, пока добилась каких-то вменяемых результатов. При этом ее раздражала залипающая клавиатура, грязная мышь и мерцающий экран компа. В какой-то миг она чертыхнулась и встала из-за компа. Надо попробовать сходить в другое кафе — тут просто невозможно работать.

На прощание админ улыбнулся Соне:

— Спасибо, что посетили нас. Приходите еще.

— Обязательно. Завтра же! — фыркнула Крошина и выскочила на улицу.

Покрутив головой, заметила среди прохожих парочку мальчишек расхристанного вида.

— Ребята, а где здесь кафе «Тиммер» с интернетом?

— А вон там! — почти синхронно махнули руками пацаны в сторону подворотни древней «сталинки». — Справа.

— Спасибо, парни!

Вход в опасную, как говорил охранник Егор, кафешку увидела сразу. На фоне серой стены ярко раскрашенная граффити железная дверь просто била кувалдой по глазам.

В тот момент, когда Соня решила зайти, дверь распахнулась и из темного прокуренного нутра вывалилась партия полупьяной молодежи. С матюками и ржанием подростки понеслись куда-то вдаль. А вот Соня что-то засомневалась — идти ли внутрь? До письма Александра так и не добралась. Заявку на интернет выполнят только завтра. Да и компьютера дома нет. Что делаем? Интересно, а в детском центре как с сетью? Ой, вряд ли.

Так и не понимая, что же ей делать, Соня вернулась домой.

В фойе подъезда её окликнул охранник:

— Соня Иосифовна! Извините, пожалуйста. Мне сказали, что в вашу квартиру давно интернет проведен.

— Это точно, Егорушка? Ты меня обрадовал!

— Конечно, точно, — почему-то смутился охранник, — Еще год назад, судя по записи.

В комнату отца Соня вошла не сразу. Почему-то замялась на пороге. Пару раз глубоко вздохнула и осторожно толкнула дверь.

Кабинет обставлен подстать отцу — аскетично. Это был мир отца-начальника, отца-руководителя. Один огромный книжный шкаф во всю стену. Книгами набит под завязку — без просветов. У окна тяжелый стол с письменным прибором, телефоном, и стопкой серых папок на углу. Из-за стола торчит спинка пафосного кожаного кресла. Под ногами чистый блестящий паркет. Несколько жестких кресел по углам кабинета, да стеклянный журнальный столик. Этот хай-тековский уродец глуповато прислонился к боку старшего собрата. Несколько фужеров и пепельница — вот и всё, что было на его столешнице. Безыскусно и безвкусно. Рабочий кабинет простого советского чиновника.

Соне сразу захотелось вежливо спросить: «Можно войти?». Но вместо этого медленно прошла к отцовскому столу. Аккуратно устроилась в кресле. В верхнем центральном ящике стола обнаружился новенький ноутбук. Девушка выудила красавца наружу.

Слава Богу, нужные провода сплелись змейками под окном. Через минуту кряхтения и акробатических трюков в пыльной щели между столом и батареей, ноутбук тихонько загудел.

Экран пару раз моргнул и высветил: «Введите пароль пользователя».

— Да что ты, папочка? — спросила с горькой усмешкой Соня. — Ты даже знал что-то о компьютерной защите? А пароль сам придумал или системщик дал? Ладно, что там может быть…

Соня сначала проверила как пароли имена всех близких, их даты рождения, дату свадьбы родителей. Нет, нет и нет. Ввела любимое папино число «13». Да!

Девушка хмыкнула. Это предсказуемо.

Интернет не работал. Этого следовало ожидать — его никто не оплачивал за прошедшие месяцы. Кто б знал?

По настройкам сети выяснила кто предоставлял папе услуги интернета. Пришлось взяться за телефон. Ну и дальше всё было скучно, обыденно. Через часок сеть заработала. На столе, рядом с ноутбуком уже стояла огромная чашка с кофе, пара бутербродов на салфетке. А на экране письмо Александра.

Как всегда без всяких церемоний, типа «Здраствуй» или «Пока» — просто сжатая информация о поездке.

Светка из туроператора долго не отвечала. Потом трубку взяли. Некий юношеский голос поинтересовался с хрипотцой:

— Чем могу помочь? Вы позвонили в агентство…

— Я могу услышать Светлану?

— Как вас представить? — чуть не зевая спросил юноша.

Соня чуть не съязвила насчет «представить её голой в ванне». Но прикусила язык и представилась. Труба умолкла, заиграла мерзопакостная музычка ожидания.

— Соня Иосифовная? — вдруг рявкнула труба.

Крошина даже отшатнулась от телефона.

— Соня Иосифовна! Это Евгений! Я у вас гидом был в Неаполе, в Италии. Помните меня?

Соня шевельнула бровями. Забудешь такого, как же. Соня улыбнулась. Перед глазами мелькнула круглая веселая физиономия двадцатилетнего юноши.

— Конечно, помню. Глеб, как вы? Вы теперь в офисе сидите?

— Ой, и не говорите. Я теперь тут типа начальник. Весь в бумажках. Просто ужас какой-то. Очень рад вас слышать. А Светочку пригласить не могу — уволилась она от нас. Перекупили её. Я могу чем-то вам помочь? Всё что хотите для вас!

— Женечка, а поможете ли вы мне с организацией поездки моего шефа в Германию.

И Соня изложила суть. Голос Евгения тут же стал деловым, собранным:

— Мы можем предложить даже несколько вариантов. Есть эконом, есть подороже.

Парень стал с огромной скоростью перечислять варианты. Когда остановились на приемлемом, то Женя снова стал веселым мальчишкой-гидом:

— Кстати, Соня Иосифовна, а Умберто вас нашел? Помните, я знакомил вас с одним смешным итальянцем? Ой, это цирк был с конями. Конечно, ваш адрес мы не давали. Это запрещено. Но город он ваш знал. Прилетел в Россию, прискакал в наш офис…

Улыбавшаяся до этого Соня тут же окаменела и переспросила сквозь сжатые губы:

— Кто? Умберто? Он прилетал в Москву?

— Угум-с! И даже в ваш город точно отправился. Просто волосы на себе рвал. Так хотел вас разыскать. Как же он просил ваш адрес! Аж жалко было беднягу. Я думал, он у нас тут офис разнесет по бревнышкам. Но правила есть правила.

— Нет, Жень. Этот итальянец, как его там… Умберто… меня не нашел. Мне пора бежать, Женечка. Спасибо за помощь! Пока! — скороговоркой выпалила девушка и швырнула трубку на аппарат.

Умберто был в Кудрино… Конечно, как бы он её нашел? Кто же иностранцу скажет адрес. Хотя Крошины в городе довольно известная семья, но всё же…

— Умберто… Ты искал меня, мальчик мой. Ты искал меня. Черт… — зашептала Соня и тихо всхлипнула. — Ты искал меня.

Вернувшиеся с прогулки, сын с няней застали Соню на кухне. Она понурая сидела за столом. Рядом стояла початая бутылка хорошего коньяка, несколько пустых салатниц.

— С вами всё хорошо? — обеспокоено спросила Анна Михайловна.

— Ты жаболела? — испуганно спросил сын и захлопал ресницами.

— Всё хорошо. — тяжело вымолвила Соня и взъерошила волосы Эрика — Всё просто хорошо. ЕвгеньСанна, я пойду полежу. Я тут насвинячила немного.

— Да не волнуйтесь, Сонечка. Конечно, идите, полежите. Мы тут управимся. — сказала няня. — Давай, малыш, приберемся тут и что-нибудь приготовим покушать. Мама у нас приболела, сегодня мы будем тихо себя вести, хорошо?

— Угу! — Согласно кивнул малыш, не отрывая глаз от мамы. — Ма, мы будем тихо-тихо как мышки. Ты полежи. Там у баушки было валидола многа. Тебе принести?

Соня улыбнулась сыну:

— Солнышко моё заботливое. Нет. Валидол мне пока не нужен. Спасибо! Я немножко полежу, и всё будет хорошо.

Уже свернувшись калачиком в своей постели, Соня слышала, как Эрик что-то говорил няне громким шепотом. Старался не шуметь. Грустно улыбаясь в подушку, Соня заснула.

* * *

А в это самое время в офисе Александра от напряжения просто потрескивал воздух. Чиркни спичкой и всё взорвется.

Не смотря на лето, конкуренты развили просто адскую деятельность. Один за одним клиенты перебирались в другие фирмы. Александр просто места себе не находил. Встречи чередовались встречами. Без помощи Сони вести переговоры становилось всё тяжелее и тяжелее. Клиент просто нюхом чуял панику Александра и вежливо отказывался от услуг Сашиной фирмы.

Как же ему в этот миг не хватало Сониного плеча. Её очарования, спокойствия. Сотрудники старались вести себя тише воды, ниже травы. Но это их не спасало — Александр срывался на любого подвернувшегося ему под руку сотрудника. Больше всего доставалось секретарше Марии. Девчонка почти все время сидела с красными глазами.

В какой-то миг Александр даже подумал, что она может уволиться. Постарался сдерживать себя. Получалось не ахти как. Вот и сейчас откуда-то образовался довольно выгодный заказчик. Немец. Контракт мог получиться просто огромный.

Маша запуталась в бумагах. Сидела над факсом, роняя на пластик крупные капли. Несколько раз раздраженно хлопнув по её столу ладонью, начальник скрылся в кабинете. Правильно, что позвонил Соне. Она должна справиться.

— Только без паники. — успокаивал себя Александр. — Соня всё сделает. Чертова девчонка, как же здесь её не хватает!

Александр, глубоко дыша, открыл профильный журнал, и чуть не расплескал кофе — вторую страницу глянцевого номера занимала огромная реклама его главного конкурента Сереги Башловского.

— Ах ты ж, гаденыш! — выдохнул Александр, с ненавистью разглядывая стильный рекламный блок конкурирующей конторы. От рекламы веяло надежностью, дружелюбием и умиротворенностью. Этой фирме просто хотелось доверять. Минимум текста, выверенные фразы. Лаконично, солидно и с легким налетом самоиронии.

Директор медленно поднял голову к стене, к прикрепленному листку с распечаткой рекламы его собственной фирмы. Пышногрудая красотка в окружении ярко-красных звездочек просто задыхалась среди огромного количества мелкого текста с прайсом фирмы.

— Маша! — заорал директор. — Константина ко мне! Срочно!

— Хорошо! — пискнула из-за двери секретарь.

Буквально через секунду в дверь поскреблись.

— Зайдите! — мрачно скомандовал Александр.

— Звали? — в кабинет осторожно протиснулся старший дизайнер Костя. Выцветшая футболка с идиотской рожей на животе. Драные джинсы, пыльные туфли.

— Господи, когда ж ты нормально одеваться будешь? — вздохнул Александр. — Я тебе что, мало плачу?

Константин суетливо поправил очечки на крупном носу и набрал воздуха в грудь.

— Да ладно! — не дал высказаться дизайнеру Александр. Махнул рукой на кресло у стола. — Садись, давай. Знаю я ваше творческое племя. Вот смотри.

Александр пододвинул ближе к дизайнеру раскрытый журнал с рекламой конкурента и распечатку со своей.

— Которая лучше?

Костя пожевал губами:

— Но вы же сами просили повышенную сексуальность рекламы и основные позиции прайса…

— Ты мне просто скажи — какая лучше? — угрожающе переспросил директор, прожигая взглядом дизайнера.

— Конечно, у Башловского. — выдохнул дизайнер, понимая, что тонет.

— Так какого хрена?! За что я тебе и твоим сотрудникам плачу деньги, а?! Какого хрена вы у меня тут делаете?!

Дизайнер набычился, сжал губы:

— Это просто разный концептуальный подход к подаче материала. Кто вам сказал, что стильная и изысканная реклама продает лучше? Мы даем информационный блок с основными крючками для клиента. Александр, мой отдел предлагал вам разные эскизы рекламного модуля. Вы сами остановились на… этой… этом.

— Ты понимаешь, что после моей рекламы хочется набрать баб-с и в баню, а после вот Башловской — делать бизнес?

— Но на Башловского работает европейский офис BBDO, а нас всего четыре человека. — вяло защищался старший дизайнер. — И вы сами просили набрать сотрудников из студен…

— Так. — поднял руку Александр, прерывая Костю. — Завтра же мне пять новых проектов по рекламе. В двенадцать часов.

— Пять? — спросил дизайнер, задирая брови. — Мы успеем только три.

— Пять! Разных по концепции и с разными слоганами. И вы тут хоть ночуйте! Всё — свободен! И… это… смени хотя бы футболку, дизайнер, бл…

Костя пулей вылетел из кабинета, фыркая себе под нос.

— Всё-таки выплываешь, Серега? — мрачно спросил у журнальной полосы Александр. — Не додавил я тебя, Башловский. Не додавил…

Ранее Александр и Сергей Башловский учились вместе в институте, вместе начинали свой маленький бизнес с небольшим складом в Подмосковье. Вместе строили первый офис. А вот дальше их дороги разошлись. В какой-то миг Александру стало тесно в компании Сергея. И партнер был скушан за здорово живешь.

— Саш? Это ошибка? Я что-то не догоняю, Саш? — спрашивал тогда Серега, сидя вот в этом же гостевом кресле с другой стороны стола.

Александр тогда наклонился в сторону Сереги и спокойно произнес:

— Всё ты догоняешь, дружище. Дружба дружбой, но это большой бизнес, Серый! Ты утонул. Прими этот как мужик. Меньше будешь челюстью щелкать.

Серега тогда вскочил и прошептал:

— Ах, ты ж мразь, Санек. Сыграл на моём доверии, да? Я-то думал, что уж свой, родной человечек, на горло не наступит. Я ошибся.

— И это была не первая твоя ошибка, Сань. Вещи твои собраны. Освободи кабинет сегодня, о’кей?

— Угу-у-у-у. — протянул Башловский. — Понимаю. Это рынок, детка. Хорошо, Саш! Совесть не грызет?

— Я справлюсь, — ласково ответил Александр.

«Уход» партнера сильно отразился на бизнесе, но и дал большую маневренность в принятии решений. Вслед за Серегой ушла часть команды. Но Александр быстро набрал новую. Развернулся. Потом нашел Соню. И фирма расправила плечи. Всё было радужно до последнего времени, пока этой дурочке не вздумалось поиграть в мамаши.

А тут еще и Башловский стало поднимать голову. Да так, что аж зубы сводило.

— Не додавил я тебя, Серега. — сказал Александр, и швырнул журнал с проклятой рекламой в мусорное ведро. Плеснул в кофе каплю коньяка и залпом выпил.

В дверь засунула нос секретарь:

— Там курьер из турагентства. С документами.

— О! Отлично! Хотя бы одна хорошая новость на сегодня. Зови сюда! — воскликнул Александр и радостно потер ладони друг о друга. Криво улыбаясь, добавил в воздух: Молодец, Сонечка. Ох, и женюсь я на тебе, стервочка моя, ох…

Замолчал. Жениться? Надо бы обдумать это серьезнее. Но размышления будущего жениха прервал вошедший курьер.

* * *

— Не знаю, девочка моя, правильно ли ты решила поступить. — задумчиво произнесла Анна Михайловна Светлова. Сделал глоточек ароматного чая, и медленно поставила чашечку на блюдце. — Вот совсем не знаю, хоть убей меня. Лететь в Италию, искать отца Эрика. Что ты ему скажешь? Он скорее всего давно женат. Куча детишек. Хороший бизнес на побережье. Что там он делает?

— Автосалон у него. Мне знакомый из турагентства рассказал. Они давно знакомы. Нет — не женат. Это я выяснила в первую очередь.

Светлова вдруг перевесилась через перила веранды, где они сидели с Соней Крошиной, и зычно крикнула:

— Света! Отдай скакалку сейчас же! Ты зачем Василька обижаешь? Да-да. Вот сходи сама в игровую и возьми себе! Ну! Кому я говорю?

С детской площадки раздался обиженный писк воспитанницы.

— Светочка, не серди меня. Давай-давай! — Светлова шутливо погрозила кулаком и обернулась к Соне: Ты, конечно, можешь слетать. Но, всё может закончиться очень глупо, родная. Когда летишь?

— Уже завтра самолет из Домодедово. До Неаполя. Там остановлюсь в отеле и съезжу в автосалон Умберто. Это где-то в десяти километрах от города, у туристического комплекса «Варко Д’оро».

Светлова вздохнула:

— Ох, какие названия! Просто песня. Неаполь, Варко Д’оро, песчаные пляжи, сосновые боры. А знаешь, Сонечка, может и правильно. — Анна Михайловна улыбнулась. — Лучше съездить, чем потом всю жизнь жалеть. Он же искал тебя? Искал. А как узнает, что мальчик у него растет. М-м! Эти итальянцы сыновей боготворят. А не удастся найти общий язык, так хоть отдохнешь на неаполитанском пляже. Хотя, если серьезно, то всё это очень глупо.

Эрик, узнав о том, что мама опять уезжает, сразу сник. Весь вечер не прикасался к игрушкам. Даже сказку о вертолётике слушал вполуха. Засыпая, обнял Соню и жарко прошептал на ухо:

— Ма, а ты вернешься ко мне?

Соня прижала малыша к себе, поцеловала в лобик:

— Конечно, вернусь. Даже ничего себе не придумывай. Я теперь никуда от тебя не денусь, солнышко. Всегда-всегда буду с тобой.

Мальчик шмыгнул носом в плечо мамы и прошептал грустно:

— Баба с дедой тоже говорили, что всегда-всегда будут со мной. А взяли и уехали без меня. Ты их встретишь? Скажи бабе, что я хорошо-хорошо себя веду и очень её жду.

В отличии от сына, Соня так сразу заснуть не смогла — ворочалась, крутилась в постели. Подушка давно была горячей влажной. Огромный рой вопросов тайфуном крутился в голове. Зачем ей эта поездка? Что она даст Соне и её сыну? Зачем ей этот полузабытый Умберто? Надо ли ехать? Встретятся и что потом?

Утром, в такси, невыспавшаяся, измученная молода женщина всё так же мучительно мусолила в голове одно и тоже. Совершенно не понимая, какого черта её несет в Европу.

— Глупая дурочка. — шептала себе под нос Соня. — Глупая влюбленная дурочка.

Но чем больше она вспоминала свою давнюю поездку в Неаполь, глаза Умберто, его нежные руки…

— Я придумала его себе. — шептала Соня. — Просто придумала. Он уже наверно потолстел, копается в машинах, весь в масле, пропах бензином. Вечерами шляется по барам и напивается в компании мужиков. Нет уже того молодого горячего парня, каким я помню Умберто. Нету! Дурочка. Куда тебя несет?

Женя из турагентства, кстати, совсем не был удивлен её звонком:

— Соня Иосифовна! Да легко помогу. Это, конечно, не в наших правилах. Надеюсь, убивать вы Умберто не будете? Ха-ха!

— Посмотрю по обстановке, Жень, — грустно отшутилась в ответ Соня.

— Я сейчас кину всю инфу вам на электронный ящик. Но телефона не дам — нет его у меня. Вот адрес автосалона есть. Слетать хотите? Я могу с большими скидками оформить полет. Для вас лично …

Полет с большими скидками. Интересно, а бывают скидки на полет к любимому человеку?

Даже в самолете ей не удалось отключиться. Почти два часа полета она как-то неуклюже дремала. Но вопросы так и роились мухами на границе сна.

Соня слабо помнила как добралась до гостиницы. За окном такси мелькала полыхающая вечерними огнями столица коморры и мацареллы. Слава богу, не видно городской грязи. Продавцы, туристы всех оттенков кожи — всё мимо, мимо. Соня ничего этого не замечала. Даже огромные толпы попрошаек, которые стучались в окошки машины на перекрестках.

Как только добралась до своего номера и рухнула в постель, то Соню тут и выключили. Видимо, заряд кончился.

Вскочила рано утром от непривычного уличного шума — машин, фуникулеров, поездов и морских вокзалов. Неополитанский залив сверкал водной спиной в лучах восходящем солнце.

Да и комната в гостинице «Санта Люсия» у Сони вся была такая солнечная — мебель и обивка диванчиков в веселеньких оранжевых тонах. Только старенький телевизор на тумбочке у окна черный.

На пыльной улице Виа Партенопе мигом поймала такси. Чтобы не мучаться с полузабытым итальянским, раскрыла карту Неаполя с пригородами перед шофером. Ткнула пальцем в нужное место. Шофер улыбнулся, часто закивал головой и назвал сумму.

У ворот автомастерской Соня замерла как вкопанная. Огромный чистейший цех. Несколько иномарок висят под потолком, пара десятков сверкает стеклами по углам. И никого нет. Точнее кто-то копошился у длинных железных шкафов, заваленных железяками, яркими коробками. Высокий итальянец в грязно-желтом комбинезоне стоял спиной ко входу и раздраженно копался в этой свалке, громыхая железом и шипя себе что-то под нос..

Соня помялась немного и шагнула в его сторону и вежливо обратилась к широкой спине. Голос предательски дрожжал.

— Простите, не подскажете, как мне увидеть хозяина мастерской? Умберто. Эй, месье!

Мужчина вздрогнул и медленно повернулся.

— Умберто? — спросила Соня и задохнулась.

Парень задумчиво изучал женщину в воротах и медленно вытирал руки какой-то фланелькой.

— Значит, всё-таки приехала? — глухо спросил Умберто.

Он почти не изменился — такой же красавец. Только ссутулился немного. Словно стал даже ниже ростом. А глаза. Глаза у него теперь какие-то тусклые. Голос с тех пор, как они виделись в последний раз, приобрел хрипотцу:

— Чашечку кофе? — сказал Умберто.

— Можно и чашечку, — смущенно пискнула Соня, теребя в руках сумочку.

Умбертно плавно развернулся и зашагал в дальний угол гаража, к огромной стеклянной двери. Крошина закусила губу и двинулась следом.

Кабинет хозяина мастерской ничем не отличался от тысячи средних офисов. В любой части мира. С одной стороны окна выходили в гараж, с другой во внутренний дворик-сад.

Соня пристроилась на краешек пластикового стула у стола Умберто. Тот тяжело в упор разглядывал молодую женщину.

— И зачем приехала? — хрипло спросил итальянец.

Соня захлопала глазами. Зачем она приехала? И, правда, зачем? Ситуация всё больше походила на какой-то бред. А она, дурочка, размечталась, что как в женских романах… Она бросится на грудь своего любимого, и… Крошина выдавила:

— А зачем ты приезжал в Россию? Зачем меня искал?

— В Россию? Я? — удивленно протянул Умберто. — А! — вдруг спохватился мужчина. — Точно, приезжал. Припоминаю.

У Сони появилось ощущение, что над головой зависла иномарка из гаража и сейчас рухнет ей прямо на дурную голову. Получила, дура?!

Соня резко встала и твердо произнесла:

— Мне лучше пойти. Рада был увидеться.

— А кофе? — спросил удивленный Умбертно. — Подожди хоть кофе.

— У меня мало времени, — промямлила женщина, не поднимая глаз на хозяина мастерской.

Итальянец резко встал. Крошина заметила у него наметившееся брюшко. Умберто прошагал к двери, щелкнул замком и опустил жалюзи. Обернулся к гостье.

— Ты пролетела столько, чтобы увидеть меня и уже убегаешь? Это глупо, курочка!

«Курочка? Что за такое?» — мысленно изумилась Соня.

— Ты прилетела из медвежьей России, так как соскучилась по настоящему итальянскому мужику. Так чего же теперь убегаешь, а, крошка? Давай уж поздороваемся по-настоящему. А? — произнес Умберто и криво усмехнулся. В этом время его руки ловко расстегивали пуговицы спецодежды на груди.

— Умберто, ты что? — пораженно протянула Соня, вставая из кресла. — Умберто, глупая шутка…

— Ты думаешь, я шучу? — спросил мужчина, надвигаясь на женщину, — Иди ко мне, белая киска, пошутим вместе.

— Прекрати сейчас же! — испуганно крикнула Крошина и отскочила к окошку. Но Умберто резво настиг её и навалился всем своим массивным телом. Холодное стекло окна обожгло голые лопатки Сони.

— Ты что!?! Прекра… А!

— Тихо-тихо, курочка! Сейчас мы с тобой пошутим… — Жарко дышал ей в шею Умберто.

Запах грязного тела, вперемешку с машинным маслом, ударил женщине по ноздрям.

— Ты что творишь, гад!? — Заорала Соня и въехала коленом Умберто ниже пояса.

— Ах ты ж… — Захрипел итальянец и зажав пах, хлопнулся на колени.

— Придурок! — крикнула Соня и понеслась к двери.

Щелкнул замок под дрожащими пальцами. Она на свободе. Чуть не ломая каблуки, побежала к выходу. Несколько парней-рабочих отпрыгнули в сторону с её дороги. Что-то кричали ей вслед ошарашено. Не замечая людей вокруг, женщина вылетела на дорогу.

— Гад! Сволочь! Урод! Подонок! — сдавленно ругалась Соня, вытирая слезы и судорожно дыша. Остановила такси с каким-то улыбчивым толстым японцем за рулем.

— Гранд-отель Санта-Люсия. Это на улице…

— Я знаю улиса, синьора… — вежливо остановил её шофер и улыбнулся.

Соня только кивнула и сжалась в комок на заднем сиденье машины. Закрыла ладонями лицо.

* * *

Получилось или нет, Александр узнает завтра утром. Но, судя по светлым мордам немцев, у фирмы Александра есть хороший шанс. На встрече в Берлине Александр был сама учтивость, ум и обаяние. Он вспоминал, как вела подобные встречи Соня, и просто старался воспроизвести её поведение. Каждая фраза сначала проходила мысленную обработку «по Соне» — как бы она это сказала, как бы подала мысль.

Конкуренты пылали энтузиазмом, много говорили немцам, заваливали слайдами, распечатками и результатами исследований.

Александр же, напротив, был сух, краток и улыбчиво-задумчив. Презентация у него была небольшая, но очень изящная. Костина команда работала над ней сутки, не вставая из-за компов. Александр даже не проверял, что и как они рисуют. Просто сказал, что бы они выложились на все сто, и сделали так, как считают нужным. Парни расстарались.

А получится или нет отхватить этот заказ, Александр узнает только завтра. Решил не ломать себе голову, а отключиться от работы. Всё равно сейчас уже ничего изменить нельзя.

Поехал в свой любимый кабачок и… хорошо «погудел». Утром выставил из своей квартиры двух ласковых девочек, с которыми познакомился в кабаке, поорал под контрастным душем и рванул на работу.

В почтовом ящике лежало письмо от клиентов из Берлина. Александр, не открывая сообщения, встал из-за стола. Несколько раз пересек кабинет по диагонали. Похлопал ладонью по плоскости рабочего стола. Потом медленно сел в любимое глубокое кресло. Подтянул к себе карандашницу, и до скальпельной остроты заточил несколько карандашей.

В дверь кто-то поскребся и тут же получил резкое «Занят!».

Всё — больше оттягивать не было сил.

Александр открыл письмо. Несколько раз перечитал краткое сообщение. Потянулся к мобильнику. Но тот сам ожил и зажужжал в руке, затренькал надоедливым «Черным бумером». Звонила Соня:

— Саш, привет, я тут в аэропорту зависла. Ты Петю с машиной не пришлешь за мной?

— И куда мы летали? — удивленно поинтересовался Александр.

— В Италию. Потом расскажу подробности. Ну, как там с Петей?

— Выезжает, — коротко ответил начальник. И добавил ласково, — Лягушка-путешественница ты моя.

Трубка замолчала. Саша еще раз перечитал сообщение от немцев. Широко улыбнулся и быстрым шагом ринулся на улицу.

* * *

Усталость стала Сониной подругой. Своя, живая, убаюкивающее теплая, родная. Все звуки аэропорта еле пробивались сквозь вату в ушах. Устала. Безумно устала.

Было совершенно безразлично — где она. Соня ждала приезда шофера и бродила по залам, не замечая окружающей её суеты, криков, плача детей. Не чувствовала толчков в толпе, чемоданов на визжащих колесиках, что несколько раз врезались в неё. Не слышала извинений.

Усталость. Соня плакал всю дорогу в Москву. Перепугала стюардесс. И еле от них отделалась. Что за напасть такая — второй раз возвращается Крошина из Италии, и снова вся в слезах. Проклятая Италия….

А теперь только ватная усталость вокруг и внутри. И не думалось ни о чем. В этой пустоте по-своему уютно. Тихо. Только мобильный телефон…

Мобильник? Соня похлопала глазами и полезла в сумочку. Вытащила надрывающийся телефончик.

— Да, Саша, слушаю…

— Ну, и где ты, красавица? Я уже у главного входа. Топай сюда. Вещей много?

— Ты сам приехал? — спросила, немного удивившись, Крошина. — Вещей? Чемоданчик… Ох, я его еще не получила.

Соня судорожно закопалась в сумочке, выискивая квиток на чемодан.

— Давай-ка иди сюда, к машине, я сам притащу твой чемодан. — скомандовал начальник.

Александр стоял у машины, сжимая в руках огромный букет роз.

— Это тебе. Держи цветы, садись в машину и наслаждайся. А я побегу вызволять твой чемодан.

Соня даже не заметил, как уже сидела на переднем сиденье, а Александр исчез в дверях аэропорта, помахивая мятым квиточком.

Через несколько минут они неслись по трассе в сторону Москвы.

— Знаешь, что я придумал… Алё, Соня! Знаешь, что… Ты меня слышишь или где?

Соня медленно оторвала взгляд от цветов. Те благоухающей горой лежали у неё на коленях. Последние минуты она в задумчивости теребила цветы — мяла нежные листики, отковыривала со стеблей колючки.

— Извини, — прошептала Соня, — Что ты говоришь? Я вся внимание.

— Да уж, — усмехнулся начальник, — вижу. Часовые пояса на тебя так влияют? Знаешь, что я придумал. А не выйти ли тебе за меня замуж?

Соня издала какой-то невнятный горловой звук и рассмеялась.

Александр тут же надулся как ребенок и произнес обиженно:

— Это твой ответ?

С трудом сдерживая какой-то нехороший смех, Соня замахала руками:

— Что ты! Что ты! Извини… Сейчас отвечу…

* * *

В мастерскую возвращаться не было никакого желания. Выходные, проведенные на пляже, недалеко от Неаполя, еще не отпускали Умберто. А бой! Какой это был бой. Боксерский ринг на пляже, недалеко от развалин Помпеи. Потрясающая техника Паскуале Перна — пятикратного чемпиона Италии. Море народу.

Умбертно жмурился от удовольствия, вспоминая бой. Жаль, что Паскуале снова не получил звание чемпиона Европы. Жаль. Но бой!

В мастерскую возвращаться совсем не хотелось. Там последние дни обитает брат. Принесла его нелегкая! Вспомнив о брате, Умберто нахмурился и крепче ухватился за руль своего старого «Опеля». Старого, но работающего как часики.

— Да, старичек, — обратился Умберто к машине. — Надеюсь, Ливио, скоро нас оставит в покое. Как думаешь?

Машина грустно молчала, неся хозяина к дому.

— Вот и я не знаю. Только надеюсь. — пробормотал Умберто и взлохматил челку темных волос.

У ворот мастерской маячил молодой помощник Умберто — Мастино. Так прозвали его рабочие в мастерской. На самом деле девятнадцатилетний Франческо и правда смахивал на коротконогого пса мастино наполетано — такой же грузный, большой, в складках и с добрыми глазами под густыми бровями.

— Слава богам, вы приехали! — воскликнул юноша, подпрыгивая от нетерпения. — Тут на днях приезжала какая-то русская. Поговорила с Ливио в вашем кабинете и убежала так быстро, словно за ней гналась стая волков. А Ливио…

— Стоп-стоп! Дружище, дай я хотя бы выпью чашку кофе, а потом ты мне расскажешь все новости и сплетни о похождениях моего братца. Пока же ничего не хочу слышать о Ливио…

Умберто зашел в полумрак гаража. Рабочие заулыбались, завидев хозяина. Стали на перебой здороваться. Умберто перекинулся парой фраз с ними. Поинтересовался здоровьем жены пожилого Мариони. Повосторгался успехам детей вместе с их тощим отцом Доницетти. Автомеханик Ярно снова скоро будет папой, а полненькая Клементина…

Честно говоря, за такими милыми разговорами Умберто мог провести сколь угодно долгое время. Только бы не идти в кабинет и снова расплетать узел проблем. Проблем, что с одуряющей скоростью заплетает его брат Ливио.

Вот и братец не заставил себя долго ждать. Образовался в дверях мастерской, лучезарно улыбаясь. Рабочие тут же побежали по своим делам. Умберто коротко кивнул брату и скрылся в своем кабинете. За ним следом юркнул Мастино. Парень подождал, пока хозяин устроится в кресле за рабочим столом, и затараторил:

— Эта русская приехала на днях так рано-рано. В мастерской еще никого, ни души. Я, значит, подхожу как раз. А она с Ливио…

— Боги, мальчик, — поднял руки Умберто, — не так быстро. Что за русская? Что у не за поломка была. Какая машина? Надеюсь, не русская?

— Да нет, — улыбнулся помощник, — она совсем без машины была. На такси приехала. Я, когда подходил, как раз это такси заметил. Такое Еще думаю, кого это к нам…

— Мас-ти-но! — отчеканил Умберто и покачал голову. — А без лишних деталей никак?

— Ок, сеньор. Простите. — Помощник почесал макушку. — Я уже захожу, как они с Ливио в вашем кабинете скрываются. Я еще подумал, что сложно обсуждать ремонт без машины. Да еще в кабинете. Значит, думаю, ага. Не о машинах разговор будет. Потом Ливио жалюзи опустил. Я думаю, ну ничего себе… Прям в вашем кабинете…

Тут парень засмущался и покраснел. Промычал что-то нечленораздельное, замялся. Наконец, выдавил из себя:

— Во-о-от! И тут она ка-а-ак выскочила из кабинета, ка-а-ак понеслась на улицу! И ругается про себя по-русски. Мы тогда все сразу поняли, что, ага, русская! — Парень вновь обрел почву и затараторил на прежней скорости, сверкая глазами. — Я в кабинет заглянул, а ваш брат на полу валяется. Думаю, ну всё! Убили! Надо вызывать полицию.

Умберто даже задрал брови, услышав такое. Хорошие тут дела в его отсутствие происходят. И опять этот Ливио.

— Но, я зря волновался, вашего брата не убили…

— Какая жалость, — вдруг вырвалось со смешком у хозяина автомастерской.

Мастино резко замолчал, похлопал длинными ресницами и тихо произнес:

— Нельзя так шутить, сеньор. Не гневите бога… Это же ваш брат.

— Хорошо-хорошо. Не буду. Продолжай.

Помощник качнул головой неодобрительно и тут же вернулся к рассказу:

— Ага. Это женщина умчалась. Брат ваш на полу. Я подскочил. Предложил вызвать полицию. Он как зарычит: «Пошел вон, толстый!». Ну, как всегда. Значит, думаю, жить будет. Оказывается, это женщина съездила ему коленом прямо… ниже ремня. — Франческо не удержался и разулыбался.

Умберто тоже не смог сдержать улыбки.

— Вот и всё, — выдохнул довольный помощник. — Правда, Ливио потом целый день на всех кидался. Чуть до слез Клементину не довел. А эта русская больше не возвращалась. А жаль! Такая красавица, беленькая такая, стройная… Йоу!

— Йоу, — передразнил помощника Умберто. — Это всё? Какие еще новости?

— Да больше никаких. Отчеты по заказам в этой папке. — сказал помощник.

На стол перед хозяином легла тонкая кожаная папка.

— И вот еще. Забыл. Любопытно, что эта русская сильно похожа вон на ту, с фотки. — сказал мастино и ткнул в пожелтевший полароидный снимок, приклеенный к боку монитора.

— Вот на эту девушку? — переспросил Умберто и дотронулся до старой карточки.

— Ага. Как две капли воды. — Подтвердил Мастино.

Когда помощник вышел, Умберто отклеил от монитора фотографию со смеющейся Соней. Задумчиво посмотрел в окошко. Постучал краем снимка по столу, подтащил к себе тяжелый телефон и решительно нажал пару кнопок:

— Ливио, зайди-ка ко мне. Быстро!

Брат появился минут через десять. В тот самый миг, когда Умберто уже стал закипать и потянулся снова к телефону.

— Чего стряслось, грозный начальник? — лениво спросил брат, разваливаясь в кресле у стола.

— Ты знаешь эту сеньору? — спросил Умберто и положил перед братом снимок с Соней.

— А как же! — брат рассмеялся. — ты как напьешься, то только про неё и ноешь. Ты какой-то с приветом, братец. Столько вокруг смачных девочек, а он по какой-то дочке тайги сопли на кулак мотает. Вот сдалась она тебе!

— Заткнись. — Мрачно прервал разглагольствования брата Умберто. — Это она приезжала на днях к нам в мастерскую?

— Да откуда я знаю? — всплеснул руками Ливио. — Тут куча народу шляется. Клиентов, туристов этих…

Умберто выскочил из-за стола и за шиворот вытащил из кресла брата.

— Я еще раз повторяю — Она была здесь?

— Вот псих! — затрепыхался в крепких руках брата Ливио. — Отпусти! Совсем с катушек съехал с этой русской дурой.

Бесконечные пьянки и ночные кутежи сделали свое дело — Ливио был на порядок хилее своего брата.

— Отпусти, идиот!

Но Умберто легко приподнял брата на полом и пару раз встряхнул в полном молчании.

— Дьявол! Да! Да! Приезжала! Всё, отпусти! — заорал Ливио. — Люди смотрят.

И правда, в окна, выходящие в гараж, пораженно уставились несколько рабочих мастерской.

Умберто швырнул брата обратно в кресло. Потом вернулся за стол и медленно опустился в кресло.

— Я тебя когда-нибудь убью, придурок, — стонал Ливио, стараясь справиться с дыханием. — Вот как есть убью ночью. Ты даже пискнуть не успеешь.

— Рассказывай, — прорычал Умберто. — Всё рассказывай.

— Ну, приезжала она на днях. Тебя искала.

Лицо Умберто тут же размякло и он переспросил жалобно:

— Правда?

— Правда-правда, — уверенно сообщил брат. — Именно твоя сибирская крошка и заявилась собственной персоной. Приняла меня за тебя. Ну, я и не стал переубеждать. Ради смеха. Люблю, когда нас с тобой путают. Хоть какая-то польза от того, что мы близнецы.

— И? — чуть не завопил Умберто. — Не отвлекайся!

— И всё. Потом поняла, что ошиблась и уехала. — Скомкано закончил брат и начал пялиться на свои грязные ногти.

Умберто пожевал губами, произнес:

— Я слышал другую версию.

— Это вранье, — очень спокойно вымолвил Ливио. Но глаз на брата не поднял. — Ты ж знаешь, что твой жирный помощник еще тот враль. Всё. Она уехала.

— Ли-ви-о, — медленно и с угрозой протянул Умберто.

— Ну… — неловко выдавил брат, — Я еще чуток хотел поиграть с ней. А то бабенка столько летела сюда. Так скучала по итальянскому мужику. Зачем разочаровывать? Короче, потискал её чуток. А она коленом мне… Огненная курочка. Я понял, что ты в ней нашел.

Услышав такое, Умберто снова вышел из-за стола, подошел к брату. Тот словно почувствовал что-то и попытался вскочить на ноги. Но, не успел. После хорошего удара в челюсть, Ливио свалился на пол и затих за креслом.

«День уже заканчивался. Сонное солнышко спряталось за крыши домов. А вертолетика всё не было. Алешка очень испугался за своего друга. Вытащил на балкон табуретку. Уселся на него и принялся ждать друга. Но вот уже совсем стемнело, а вертолетика всё нет и нет.

— Мама! — закричал Алешка. — Пошли искать вертолетик. Он потерялся. Совсем потерялся. Уже темно, а его нет.

Мама тоже вышла на балкон. Оглядела двор, ближайшие дома с загорающимися окошками.

— И правда, пропал куда-то. Не порядок, — сказала мама. — Пошли искать этого бродягу с крыльями… Спасатели, вперед!..»

— Они его найдут, мам, не переживай. — сказал Эрик, завозившись под одеялом.

Соня улыбнулась сыну:

— Конечно, найдут. Читаем дальше?

Мальчик радостно кивнул.

«Мама с Алешкой набрали целый бидон компота и вышли на улицу. Сначала обратились к дворовым воробьям, что чирикали на вишне:

— Вы не видели наш вертолетик?

Воробьи долго совещались, позвали еще сородичей. Пока не прилетел какой-то смешной лохматый воробышек и не ответил важно:

— А он в Дальний лес полетел.

Мама всплеснула руками и воскликнула:

— В дальний лес? Зачем ему в дальний лес?

Но воробьи этого не знали.

Алешка взял маму за руку и повел к дворнику дяде Коле.

— Давай попросим дядю Колю нас довезти до леса.

Мама согласилась. А дядя Коля не согласился. Он возился в своем гараже и был почему-то мрачный:

— Нечего вам ночью в лесу делать. Где вы там будете искать вертолетик? С фонариком ходить? А если какие лесные звери нападут на вас?

— Ну, дядя Коля! Ну, пожалуйста. А в Дальнем лесу уже давно никаких страшных зверей не водится.

Дворник покачал головой. И решил помочь маме и Алешке. Вывел из гаража свой старенький автомобильчик, усадил в него Алешку с мамой. И поехали они в сторону Далекого леса.

У самого леса машину пришлось оставить. Солнце совсем спряталось за горизонт. Стало темно и страшно. Дядя Коля решил пойти с Алешкой и его мамой. Взяли они каждый по фонарику, и двинулись в чащу. Мама даже стала немножко сомневаться, а правда ли что в этом лесу совсем нет страшных лесных зверей. Мама очень крепко взялась за руку Алешки.

— Не бойся, мама, — сказал Алешка. — Если что, я отгоню страшных зверей вот этой большой корягой.

Дядя Коля пообещал помочь Алешке.

Они долго ходили по лесу, далеко зашли. Уже совсем ночь настала. Сквозь верхушки деревьев просвечивали звездочки и белая Луна.

Дворник дядя Коля, Алешка и его мама светили вокруг себя фонариками и громко-громко звали вертолетик.

Но он не отзывался. Все устали. Мама предложила вернуться домой. А вдруг, вертолетик уже вернулся сам?

Алешка был не согласен. А дядя Коля наоборот. И когда Алешка собрался уже совсем заплакать, потому что взрослые не хотят его слушать, к их ногам на траву приземлилась большая черная ворона.

— Здрасте! — поздоровался вежливо Алешка.

— Пр-р-р-ривет! — ответил ворона. — А у вас не абр-р-рикосового компота? Фры!

— Есть, но мы несем его для нашего друга. — Грустно сказала мама. — Извини! Он без него не может.

— Жаль! — каркнула ворона и собралась улететь. — Полечу дальше искать. Нашли, понимаешь, искателя. Фры! Я не коршун, что бы ночью компот искать. Да еще абрикосовый. Вот же птицы пошли! Фры! Без компота никак. Куда катится мир-р-р-р?

— Странная у вас птичка. — Удивился дядя Боря. — Только компотом и питается?

— Да, только им и питается, — кивнула ворона. — Она вся такая странная. У неё даже крылья на голове растут.

— Ой! — сказал Алешка.

— Ой! — сказала мама.

И даже дворник дядя Коля сказал:

— Ой!

— Проводите нас, пожалуйста, к этой птичке, — попросила мама. — Думаю, что мы знаем эту странную птичку. Именно её мы ищем по лесу с фонариками.

— Фры! — каркнула ворона и хлопнула крыльями.

— Вы так смешно каркаете, — сказал Алеша.

— Это я не каркаю. Это я фыркаю. — Захихикала ворона. — Идите за мной.

И ворона тяжело взлетела.

Алеша с мамой и дворник дядя Коля двинулись следом за птицей. Они не могли быстро идти по ночному лесу. Потому ворона почти не летела, а перелетала с ветки на ветку, с дерева на дерево и ждала, когда люди подойдут ближе.

Долго ли шли или коротко, но наконец-то Алешка, его мама и дядя Коля вышли на небольшую полянку, ярко освещенную полной белой луной.

— Ура! — закричал Алешка, когда заметил спящего у сосны вертолетика.

— Ну, слава богу. — Воскликнула мама и открыла бидон с абрикосовым компотом.

Дядя Коля ничего не сказал. Он сел на поваленное дерево и стал отдыхать.

Из кустов вышли два больших гуся с мрачным видом.

— Вы кто такие? — спросил один, с черными крыльями.

— Мы друзья вертолетика. — успокоила гусей мама.

— Да! — подтвердил радостный вертолетик. — Это мои друзья. Видите, они компот принесли. Это Алеша, это его мама. А вот там сидит самый лучший дворник дядя Коля.

— Это я их привела! Фры! — донеслось с верхушки дерева.

Гуси обрадовались, захлопали крыльями:

— Отлично, что мы попросили поискать компот фыркающую ворону. А теперь нам пора на наше озеро, к своим птенцам. До свиданья!

И гуси улетели. А фыркающая ворона вывела из леса вертолетика с друзьями. Пока шли к машине, вертолетик рассказ, что с ним произошло за этот день. Как он попал на озеро, подружился с самым смелым утенком. Как они полетели с утенком в город, но родители утенка рассердились. Догнали новых друзей и хотели отшлепать вертолетик. Но самый смелый утенок не дал родителям этого сделать.

Потом вертолетик познакомился с тремя бурундуками и плачущей белочкой. А потом настал вечер, горючее кончилось и пара гусей остались охранять вертолетик ночью. Только попросили фыркающую ворону найти хоть немного компота.

— Мне просто хотелось попасть к волшебным гусям и стать большим настоящим вертолетом. — вздохнул вертолетик, когда закончил свой рассказ.

Все уже ехали в машине к городу.

— Я знаю, Алешка, ты скажешь, что вы и такого меня любите. Что и такой маленький я вполне себе ничего. И зачем мне становиться большим вертолетом…

И вертолетик вздохнул, устраиваясь поудобнее на заднем сидении машины.

— Да, это так. — Кивнула на переднем сиденье мама. — Но ты молодец, что стремишься вырасти. Это правильно. Надо всегда стремиться к чему-то новому, развиваться. Мы что-нибудь придумаем все вместе.

— Правда? — обрадовался вертолетик. — Хорошо!

А Алешка ничего не сказал. Он уже устало спал, обняв вертолётик за теплый железный бочек…»

Эрик тоже спал, сладко сопя в подушку. Сказка закончилась. Соня тихонько положила книжку на прикроватную тумбочку, чмокнула сына в лоб и на цыпочках вышла из комнаты.

Надо всегда стремиться к чем-то новому и развиваться? Надо-то оно надо, только не всегда это получается.

Соня задержалась ненадолго у окна, разглядывая кружащиеся снежинки свете придорожного фонаря. И зачем она согласилась на эту свадьбу?

Торжество запланировали на конец ноября. Никакой радости предстоящая свадьба у Крошиной не вызывала. Единственно, что грело её, что не будет она больше одна решать все свои проблемы. Рядом будет спокойный и уверенный в себе Александр. Тыл. С ним можно спокойно жить. И об Эрике он позаботится. Обещал.

Соня плотнее закуталась в белый мамин пуховый платок и пошла на кухню, чтобы выпить перед сном чашечку зеленого горьковатого чая.

Зайдя на кухню в который уже раз поразилась — какая же она маленькая. Да — их московская квартира масштабами не поражала. Особенно после родительского многоквартирного «ипподрома» в Кудрино.

Но Александр настоял на переезде Крошиной с сыном сюда. Обещал, что это временно. После свадьбы они купят что-нибудь посерьезнее.

После получения немецкого заказа, фирма Александра просто задышала свободнее. Сам Сашка стал на порядок ласковее и добрее. Нескольким ведущим сотрудникам поднял зарплаты. Просто золото, а не человек.

Но Соню это не очень трогало. Внутри поселилась какая-то тоска, обида… И что-то еще нераспознаваемое. Ей было все равно — свадьба так свадьба, квартира так квартира.

Крошина сидела на крошечной кухоньке московской квартиры, пила зеленый чай и зябко куталась в мамин оренбургский платок. Ей и правда было всё равно.

Жаль, что няня Эрика отказалась ехать с ними. Теперь придется долго и муторно подбирать новую няню.

— Молодую! — сказал Сашка. — Юркую и способную. А то эти баушки, божьи одуванчики, за растущим мальчишкой не уследят. За будущим военным. К слову, в Москве несколько детских военных училищ.

Соня тогда с трудом перевела разговор на другую тему. Но понимала, что упорный Александр еще не раз к ней вернется. Что-то не нравилось Соне видеть своего сына суворовцем или нахимовцем…

Пока же всё было хорошо. Утром Эрика отвозили в хороший элитный садик. Хорошее заведение на «Октябрьском поле». На группу из пяти детей — шесть педагогов, английский, компьютеры, бассейн. Даже два — один сухой, из пластиковых шариков.

Соня разулыбалась, вспомнив, как в первый день Эрик перепугался, словно заяц. Ни в какую не хотел выходить из машины. Соня его чуть не на руках донесла до дверей садика.

А в следующие дни сам вылетал из машины и несся к дверям. Мальчик не был замкнутым — всё-таки огромное количество друзей в Детском центре научили Эрика быстро сходиться с ровесниками.

Ну, хоть с садиком всё хорошо. Вечером сына забирала нянечка и сидела с ним до прихода Крошиной.

Странно, но последнее время большого желания задерживаться на работе у молодой женщины не возникало. Где-то после восьми вечера её так и тянуло домой, к Эрику.

Наверно в своём сыне Соня и нашла то спокойствие, что покинуло Соню. После поездки в Италию. Она забыла о своей обиде, занимаясь с сыном, читая ему глупые сказки. Рисуя и строя роботов из конструкторов. Вот только отучить бы его от этих жутких телепузиков.

Ранним ноябрьским утром Соня вышла из своего подъезда и двинулась к «ракушке» с машиной. Эрик, укутанный в теплую крутку, сладко досыпал на руках. Ничего, в машине проснется. Женщина осторожно шагала от подъезда по первому снегу. В этой крутке Эрик был как огромный мяч и оказалось, что под ноги смотреть сложно.

Еле добрались с сыном до машины, и когда открыла заднюю дверцу…

— Сонья! — кто-то негромко окликнул Крошину из-за спины.

Она вздрогнула. Этот голос ни с чьим нельзя было перепутать. Аккуратно усадила сонного ребенка на сиденье автомашины и медленно обернулась.

У дороги, зябко кутаясь в кожаный плащ, торчал Умберто собственной персоной. Мужчина жалобно улыбался.

— Только подойди ко мне, сволочь, — прошипела Соня на итальянском. — Я тут же вызову милицию.

Умберто поднял руки раскрытыми ладонями к Соне и успокаивающе покивал:

— Конечно, Сонья, конечно. Позволь мне только сказать пару слов.

— Ну! — сказал Крошина, и демонстративно посмотрела на наручные часики.

— Ты встретилась в мастерской не со мной, Сонья! Это был Ливио…

— Стоп! — скомандовала Соня. — Вот только не надо мне сказочек про злого и страшного брата-близнеца. Я в детстве пересмотрела тонны индийских фильмов. Еще будут какие-нибудь версии?

— Больше не будет, — сокрушенно покачал головой Умберто. — Больше никаких. Ливио, на самом деле, не такой уж плохой. Только он… неудачник и слишком много времени потратил на выпивку и игровые автоматы. Вот…

Итальянец выудил из нагрудного кармана старенькую фотокарточку и протянул Соне.

— Вот, — снова повторил он.

Соня взяла фото и внимательно изучила снимок. Два радостных подростка корчили морды прямо в объектив. Два абсолютно одинаковых счастливых подростка. С такими знакомыми чертами Умберто.

Женщина вернула фото и испытующе посмотрела на итальянца.

— Ну, и что мы будем делать дальше? — спросила женщина, отряхивая от снежинок осеннее пальтишко.

— Может, сначала где-нибудь выпьем кофе, и поболтаем? — тихо спросил Умберто и нерешительно улыбнулся.

— Может быть. — Произнесла Соня. — Только сначала отвезем твоего сына в садик.

И улыбнулась, разглядывая ошарашено хлопающего глазами Умберто.