По первоначальному плану наступления, главный удар 7-я Армия наносила на выборгском направлении. Однако сопротивление финнов на западе и в центральной части перешейка оказалось сильнее, чем ожидало командование 7-й Армии. Связано это было с большей глубиной позиции прикрытия и активными действиями частей прикрытия на выборгском направлении. На востоке Карельского перешейка от границы до основной финской оборонительной линии — всего около 25 километров, и силы прикрытия были недостаточными.
На выборгском направлении финский план предусматривал отход до рубежа реки Ваммелъйоки (Черная).
Захваченный финнами Т-37.
Подразделения 3-го отдельного пехотного батальона и 1-го егерского батальона окопались на крутом и высоком северном берегу реки и взорвали мост через реку на Приморском шоссе. Советские части подошли к реке 1 декабря 1939 года, сразу после занятия города Терийоки (ныне — Зеленогорск). Наступала здесь 70-я стрелковая дивизия полковника Прохорова. Река Ваммелъоки достаточно неглубокая, и стрелковые роты батальона капитана Угрюмова быстро преодолели реку вброд по грудь в ледяной воде и завязали бой. Но танки Т-26 реку преодолеть не смогли из-за крутизны берегов — на северный берег сумели переправиться только пять танков-амфибий Т-38 взвода лейтенанта Комарова из состава 361-го отдельного танкового батальона 70-й стрелковой дивизии. Вечером финны перешли в контратаку с целью сбросить передовой батальон обратно в реку. Бой шел всю ночь. Финны подбили четыре Т-38 и, по донесениям в вышестоящие штабы, уничтожили две советских стрелковых роты и сумели отбросить советские части за реку.
По советским данным, финскую контратаку удалось отбить с большим трудом.
В бою был тяжело ранен лейтенант М. И. Комаров, командир 3-го взвода 2-й роты 361-го отдельного танкового батальона. Его танк был в числе подбитых и был позже обыскан финнами. По найденным документам, во взводе Комарова было пять танков Т-38 с заводскими номерами 9173, 9477, 9241,9214 и 8891.
Лейтенант Чернышев:
Вдруг в зареве огня появилась фигура человека, идущего шатающейся походкой со стороны моста. К нему подбегают двое бойцов, берут под руки и бережно ведут. Это командир взвода танков-амфибий лейтенант Комаров. В его танк попал снаряд и осколками нанес Комарову шестнадцать ран…
Несмотря на то что финнам удалось стабилизировать положение у реки, во второй половине дня 2 декабря им поступил приказ на отход. Связано это было с паническими слухами о советском десанте в тылу финских войск на берег Финского залива. Пока штабы разобрались, было уже поздно — выгодные позиции на реке Ваммелъоки оказалось невозможно вернуть. 70-я стрелковая дивизия и другие советские части продолжили наступление на Выборг.
Быстрое продвижение частей 50-го стрелкового корпуса на кякисалмском направлении побудило Мерецкова перенести направление главного удара на перешейке. Новый удар предстояло нанести на направлении Рауту — Кивиниеми — Кякисалми вдоль нынешнего Приозерского шоссе и по западному берегу Ладожского озера у реки Тайпалеен-йоки (ныне — река Бурная).
В этой связи на восток Карельского перешейка были переброшены дополнительные силы. Уже 3 декабря 1939 года Мерецков отдал приказ о создании группы прорыва, получившей название Правая группа. Командующим Правой группой был назначен комкор В. Д. Грендаль, который в первые дни кампании был инспектором артиллерии на Карельском перешейке. В Правую группу выделялись 150-я стрелковая дивизия комбрига С. А. Князькова и 49-я стрелковая дивизия комбрига П. И. Воробьева, а также 19-й стрелковый полк из 142-й стрелковой дивизии 50-го корпуса.
Боевой приказ № 11 Ленинградского военного округа от 5 декабря 1939 года ставил задачу частям 50-го стрелкового корпуса и Правой группы — 6 декабря форсировать озеро Сувантоярви у Кивиниеми и Тайпалеен-йоки у мыса Коуккуниеми. 142-я и 90-я стрелковые дивизии должны были затем продолжить наступление от Кивиниеми на Ряйсяля и далее на железную дорогу Кирву — Хиитола, а части Правой группы должны были незамедлительно переправить на северный берег обе стрелковые дивизии группы и продолжить наступление во фланг и тыл финской обороны.
С картины художника Львова «Танк „Киров“ переходит белофинскую границу».
В затылок за стрелковыми частями шла 35-я легкотанковая бригада полковника Кашуба и 39-я легкотанковая бригада полковника Лелюшенко. За ними в ожидании прорыва сосредотачивался 10-й танковый корпус в составе трех легкотанковых бригад. Его задачей было войти в прорыв там, где наметится успех.
Уже в самом начале войны стало ясно, что всех ее трудностей не представлял никто. Пересеченная местность, разрушенные мосты, мины и завалы — все это оказалось на редкость неприятным сюрпризом для Красной Армии. Более того, краткий световой день, недостаточно тщательная организация связи часто приводили к ошибочному обстрелу своих же танков и стрелков.
2 декабря 1939 года по ошибке произошел бой между танками 339-го танкового батальона 90-й стрелковой дивизии и 105-го танкового батальона 35-й легкотанковой бригады. В результате было потеряно три танка, убит один средний и два младших командира, двое младших командиров были ранены.
Вечером того же дня при штурме поселка Кирка-Кивеннапа (Первомайское) произошла перестрелка между танками 90-го и 95-го танковых батальонов. По приказу комбрига Борзилова батальоны в сумерках атаковали поселок с юга и северо-востока. В темноте они открыли огонь друг по другу, так как посчитали, что вспышки выстрелов орудий — это финский огонь из амбразур ДОТ. В результате четыре танка вышли из строя.
Комиссар 20-й бригады полковой комиссар Кулик:
Мой танк попал в сферу жесточайшего артиллерийского и пулеметного обстрела. Водитель танка тов. Сапожников доложил, что заметил пушку в стороне от отдельного домика. Артиллерист Федоров открыл по ней огонь. После третьего выстрела эта пушка замолчала, но по нас стреляла уже другая. Произошел эпизод, который особенно врезался в память. Затвор нашей пушки произвольно открылся.
Я и Федоров сначала не поняли в чем дело. Затем стало ясно: снаряд противника разбил откат пушки, и она вышла из строя. Вслед за этим замолчала и эта финская пушка. Ее уничтожил один из экипажей роты старшего лейтенанта Ошмарина.
Шум боя на нашем участке постепенно стихал. Зато он вовсю разгорался на левом фланге. Это капитан Ушаков со своими танками наносил удар слева.
Кирка-Кивеннапа была взята. Части противника: пехотный полк, остатки самокатного батальона и отряда шюцкоровцев не выдержали мощного одновременного удара двух танковых батальонов. После ожесточенной схватки финны бежали и отсюда, оставив нам свои огневые точки, оружие, различное военное имущество и множество убитых и раненых.
Кирка-Кивеннапа — сильный узел сопротивления белофиннов. Он по существу был захвачен одними танками и при этом в ночном бою.
Этот бой характерен некоторыми особенностями. Ночной покров ставил примерно в одинаковые условия наши танки и белофинские долговременные огневые точки. Как те, так и другие не могли вести прицельного огня. Однако финны имели преимущество: ведь они действовали на своей территории, которую хорошо знали и где заранее пристреляли все подступы к укреплениям. Но все же даже по пристрелянным подступам не дашь ночью хорошего прицельного огня. Ночь хорошо маскировала танки от артиллерийского огня противника. Танкисты действовали с хода, решительно и внезапно.
Следователи НКВД установили, что никаких ДОТ у финнов в поселке Кирка-Кивеннапа не было, а танки в сумятице ночного боя стреляли друг в друга.
Финнам тоже приходилось учиться на ходу, менять тактику и организацию своих частей. 6 декабря 1939 года Карельская армия приказала раздать противотанковые средства не только передовым частям, но и штабам, тыловым частям. В тот же день II Армейскому корпусу на перешейке было приказано доложить о формировании специальных противотанковых отделений.
На шоссе от границы на Кякисалми (Приозерск) финские силы прикрытия начали применение противотанковых пушек из засад. Из-за отсутствия взаимодействия между танками и стрелками финны беспрепятственно расстреливали передовые танковые взводы и отходили на новые позиции. Южнее Пирхоланмяки финны расстреляли в упор четыре Т-26 из 112-го отдельного батальона 35-й легкотанковой бригады и безнаказанно ушли. Уже к 4 декабря батальон из первоначального состава в 47 танков потерял 14 машин. Восемь танков было расстреляно из засад финскими противотанковыми пушками, а остальные подорвались на минах и вышли из строя в силу других причин. Советские стрелковые части с танками вперед не шли, а выжидали, пока вперед пройдут танки, попадут в засаду, затем финны снимут заслон и отступят.
Из-за нервозной обстановки первых дней войны имели место случаи обстрела своих частей и в тылу. Поздно вечером 4 декабря перестрелка вспыхнула в поселке Райвола (Рощино). В поселке располагался 90-й танковый батальон 20-й танковой бригады. Через поселок проходила колонна советских частей. В темноте в колонне прозвучал случайный выстрел из винтовки, после чего танкисты открыли по колонне огонь из пулеметов. Из колонны ответили. В результате перестрелки были убиты лейтенант А. П. Хохлов, командир роты 90-го танкового батальона, и техник-интендант Некрасов.
Колонна огнеметных ХТ-130 на Карельском перешейке.
Дотошные следователи НКВД установили, что командир танковой роты лейтенант Хохлов был случайно убит в суматохе командиром 90-го танкового батальона капитаном Яновым. Выскочив из дома с наганом в руке, Янов крикнул приближающемуся Хохлову «Стой! Кто идет?» и, не получив ответа, застрелил своего подчиненного. Несмотря на показания двух свидетелей, Янов свою вину отрицал и утверждал, что Хохлова убил «финский бандит».
О том, что Янов застрелил Хохлова по ошибке, говорили между собой танкисты и в его батальоне.
Несмотря на ошибки и несогласованность действий, части Красной Армии учились воевать на ходу. После первой недели войны передовые советские части вошли в соприкосновение с основной линией финской обороны. Она вошла в мировую историю как линия Маннергейма.
Сразу же начался первый штурм линии Маннергейма — с марша, без должной подготовки. Результатом стали неудача и тяжелые потери. В этих боях танкистам и пехоте пришлось вынести на себе основную тяжесть боев.
По иронии судьбы первыми идти на штурм линии Маннергейма пришлось самым слабым танкам Красной Армии — танкам-амфибиям Т-37 и Т-38 из 339-го танкового батальона 90-й стрелковой дивизии.
Согласно измененному плану наступления 7-й Армии, 6 декабря в район Кивиниеми были направлены дополнительные части — 90-я стрелковая дивизия и 24-й корпусной артиллерийский полк. Начальник штаба 50-го стрелкового корпуса отдал приказ о переброске дивизии в три часа утра 6 декабря. Согласно этому приказу, 90-я стрелковая дивизия должна была сосредоточиться в Кивиниеми к рассвету 7 декабря 1939 года. Частям дивизии необходимо было повернуть на восток и пройти маршем около 15–20 километров.
Танкисты 20-й танковой бригады на своей боевой машине.
Около семи утра штаб 90-й стрелковой дивизии получил личное приказание начальника штаба 50-го стрелкового корпуса быть в готовности к переправе к 11.00. Порядок переправы был следующим: первым идет 461-й стрелковый полк 142-й стрелковой дивизии, затем 35-я легкотанковая бригада и затем 90-я стрелковая дивизия. Поданным начальника штаба корпуса, южный берег протоки был уже очищен от финнов и занят 461-м стрелковым полком.
К этому моменту в район Ояла прибыли штаб 90-й дивизии и 173-й стрелковый полк. На подходе был 286-й полк. Артиллерия дивизии сильно отстала из-за пробок.
В район Кивиниеми лично прибыл командарм-7 Яковлев, командование 50-го стрелкового корпуса, начальник инженерной службы фронта Хренов. Среди сопровождавших высокое начальство военных корреспондентов был и поэт Александр Твардовский.
На деле выяснилось, что деревня Кивиниеми на южном берегу и Суворовский шанец все еще заняты небольшими группами финнов. Для того чтобы исправить конфуз, командир 142-й стрелковой дивизии лично повел в атаку свой 461-й полк, но финны тоже решили не сдавать позиции без боя. Только к 12.00 финны отступили за протоку и взорвали мосты. Подразделения 461-го полка вышли на берег протоки. Они первыми вошли в соприкосновение с основной линией финской обороны. И в этот момент финны обрушили на полк огонь всего, что было в наличии, — артиллерии, минометов, пулеметов. До этого 461-й полк привык иметь дело только с небольшими финскими отрядами прикрытия силой до роты. Финский огонь ошеломил бойцов и командиров полка. Не выдержав неожиданного и интенсивного обстрела, подразделения 461-го стрелкового полка начали беспорядочный отход от берега протоки.
К 14.00 комбриг Зайцев, командир 90-й стрелковой дивизии, видя отход 461-го полка, приказал второму батальону 286-го полка занять район крепости. Несмотря на все усилия, собрать и привести в порядок разбежавшиеся подразделения 461-го полка не удалось, хотя в этом принимал участие и штаб 7-й Армии. Стало ясно, что для приведения полка в порядок потребуется длительное время. Времени же у командарма-7 Яковлева было очень мало — 6 декабря Правая группа начала форсирование Тайпалеен-йоки.
Результатом неразберихи у Кивиниеми стало решение командарма-7 бросить на форсирование части 90-й стрелковой дивизии немедленно, с марша. Приказ был отдан устно. Времени на подготовку форсирования водной преграды оставалось — до прибытия 5-го понтонного батальона, приданного 142-й стрелковой дивизии (понтоны все еще пробивались к Кивиниеми через пробку на шоссе). Комбриг Зайцев и его штаб успели только провести рекогносцировку места переправы и отдать предварительные приказания. Не было времени на разведку, подтягивание артиллерии, организацию взаимодействия родов войск.
Любой, кто посещал бывший поселок Кивиниеми, нынешний поселок Лосево, и видел знаменитые Лосевские пороги, задаст резонный вопрос — как могло командование дивизии решиться форсировать Лосевские пороги на понтонах? Почему при рекогносцировке берега штаб 90-й дивизии сразу не отказался от переправы по причине ее физической невозможности? По схемам переправы, составленным после войны капитаном Залесским из штаба 90-й дивизии, становится ясно, что и место начала переправы, и место рекогносцировки было значительно западнее порогов. Погрузка на понтоны происходила в районе между Ояла (Варшко) и Кивиниеми (Лосево), в месте, где Вуокса все еще представляет собой озеро и не сужается до бурной протоки. В отчете о переправе записано: «скорость течения незначительная, незаметна». Очевидно, командование 90-й стрелковой дивизии решило, что если переправляться на достаточном удалении от порогов, то понтоны и танки-амфибии на пороги течением не унесет. Еще западнее порогов, по льду, комбриг переправляться не решился, так как не было времени провести ледовую разведку.
Комбриг Зайцев принял следующее решение на переправу: в первом эшелоне переправляется первый батальон 173-го стрелкового полка в сопровождении роты плавающих танков Т-37 или Т-38 (в документах типы этих танков постоянно путаются) из 339-го танкового батальона дивизии. Огневую поддержку переправе должны были оказать батареи полковой и противотанковой артиллерии полка, а также танки Т-26 из того же 339-го танкового батальона. Все огневые средства были выдвинуты на берег в район погрузки на понтоны. При захвате плацдарма батальон должен был закрепиться и дать сигнал ракетами. После этого должна была начаться переправа основных сил полка и дивизии.
Захваченный финнами Т-37.
Артиллерия дивизии, а также артиллерия усиления 50-го стрелкового корпуса была все еще на марше. На утро 7 декабря на позициях стоял только один дивизион 269-го гаубично-артиллерийского полка 142-й дивизии и два дивизиона 149-го гаубично-артиллерийского полка. В полдень на огневые позиции въехал один дивизион 96-го артиллерийского полка. Остальная артиллерия была еще на марше, причем везла с собой она только половину боекомплекта. Никакой артиллерийской разведки проведено не было. Об эффективной артподготовке никакой речи идти не могло.
Единственными разведданными о противнике в Кивиниеми были карты из «Альбома укреплений Карельского перешейка», составленного на основе агентурных данных в 1937 году. Командиры 461-го полка о группировке финнов ничего сказать не могли. Из-за утреннего боя с финнами на южном берегу порогов и из-за задержки понтонов погрузка началась только во второй половине дня. В 15.30 на берег в район переправы вышел первый батальон 173-го стрелкового полка, на прямую наводку встали 6 орудий полковой артиллерии и 12 «сорокапяток». Туда же подъехали 5 Т-26 для ведения огня с места и 12 Т-38 и Т-37. В это же время в район переправы подъехала голова колонны 5-го понтонного батальона и сразу же начала спускать понтоны на воду. В районе 16.00, в наступающих сумерках, были готовы первые три понтона. На них погрузились два стрелковых взвода первой роты и один пулеметный взвод. Из двенадцати Т-38 восемь были готовы к спуску на воду. Крошечные танки-амфибии сразу столкнулись с трудностями. Один танк запутался в проволоке, четыре село днищем на камни, и только три танка сошли в воду реки Вуокси сопровождать понтоны. Уже полностью стемнело. Маленький отряд 173-го стрелкового полка уходил в неизвестность.
Как только понтоны и танки достигли середины протоки, течение огромной силы подхватило их и понесло к подорванным мостам. В тот же момент финны осветили протоку прожекторами и открыли убийственный пулеметный огонь по понтонам и по месту погрузки. Одновременно открыли огонь финские минометы и артиллерия. Сигнала ракетами от отряда не последовало. В кромешной темноте, под обстрелом, к погрузке приступили три взвода 2-й роты полка. Взводы были отправлены на северный берег с тем же результатом, что и первая волна.
Ночью с северного берега реки по взорванному мосту пробрался командир взвода, который рассказал о судьбе отряда. По его словам, течение было столь мощным, что подхватило понтоны и понесло к взорванным мостам. Его понтон сумел достичь противоположного берега, но потери от огня были очень тяжелыми. Командир роты пропал. Комвзвода предложил перебросить 4-ю роту через протоку по взорванному мосту. Эта попытка была предпринята, но финны обнаружили роту и открыли по ней сильный пулеметный огонь. Рота вернулась на южный берег, погрузилась на последние три понтона и также отправилась в темноту.
Утром на южный берег выбрались три экипажа Т-38 и еще несколько бойцов. Среди них был и командир первой роты, отправившийся на противоположный берег с первыми тремя понтонами. Только тогда стала ясна вся картина неудачи.
Прошитые пулеметными очередями понтоны начали тонуть, их понесло течением на пороги и выбросило на южный берег. Из девяти понтонов, которые были посланы на северный берег, достигли цели только четыре, причем большинство бойцов на понтонах были ранены и убиты еще до того, как понтоны причалили к берегу. Тем не менее они сумели зацепиться за берег и пробиться в деревню, где засели в подвалах. Связи с ними не было. Сигнал ракетами командир первой роты дать не смог, так как случайно утопил ракеты при переправе.
Один из танков перевернулся на середине протоки и затонул, наскочив на камень, два оставшихся добрались до противоположного берега, но выйти на него не смогли из-за крупных валунов и толстой кромки льда. Впоследствии их тоже отнесло течением и они затонули.
Утром 8 декабря переправа была прекращена. Около 30 советских бойцов сумели продержаться в подвалах на северном берегу еще несколько суток, отбив несколько финских контратак. Только 14 декабря последние из них сдались в плен.