Весь день шел дождь. Ливень зарядил сразу после рассвета и не ослабевал до самого позднего вечера. Вайолет не помнила такого с тех пор, как в феврале случилась пурга. Вместе с остальными детьми она оказалась взаперти. Джуни подкидывала им одно дело за другим, пока у нее не кончились идеи. День они провели к комнате, придумывая новые карточные игры и пытаясь не обсуждать то, что занимало мысли каждого из них.

В середине ночи, примерно перед тем, как начался дождь, прогремел взрыв. Все до единого проснулись и бросились к окнам. В темноте около музейных зданий по другую сторону Аллеи они увидели вспышки и огонь. Вайолет знала, что там расположен еще один филиал. Может, художественная галерея? Или музей естествознания? Она не была уверена, что именно. Так или иначе, сейчас там полыхало пламя. Пожар бушевал два часа, а потом начался дождь. После чего, кто бы там ни дрался, они явно предпочли высохнуть, чем победить, и в Аллее вновь стало тихо.

Во дворе замка вооруженные взрослые следили за происходящим – на случай, если бой начнется снова. Это означало лишь одно: есть опасение, что чужое сражение может зацепить и их.

– Что нам делать? – спросила Шэлби.

У них был план побега. Джуни объяснила, что, если в замке начнутся неприятности, они должны будут добраться до ближайшего выхода и затем спрятаться в художественном музее в западной части сада. Она провела их по замку и показала все лестницы и двери. Каждый из детей знал, что делать, но тем не менее оставалось множество вопросов. Что, если плохие люди проникнут в замок как раз через ближайший выход? В этом случае им придется отправиться к другому. А что, если они не смогут пересечь сад?

На этом этапе Джуни вздохнула и покачала головой: – Знаю-знаю, все предусмотреть невозможно. Главное, запомните следующее: выбирайтесь как можно быстрее и обязательно найдите друг друга, оказавшись в безопасности.

Именно об этом они думали, наблюдая за вспышками по ту сторону Аллеи. Расстояние до них было от силы в два футбольных поля.

– Они близко? Нам надо бежать? – Саид вцепился в маленького плюшевого зверька, зебру из зоопарка. Вайолет очень нравилось, что он не стеснялся своей привязанности к игрушке, несмотря на то, что летом ему должно было исполниться одиннадцать.

– Я не знаю, – ответила девочка.

– Я тоже, – согласилась Амелия. Она на ночь надевала пластинку на зубы, так что сейчас ее речь было сложновато понимать. – Думаю, если наши люди начнут… ну, тоже стрелять, мы побежим.

– Ага, – поддержали Ной и Уилли.

Вайолет подумала, что такой вариант звучит логично.

Кто-то дернул ручку двери их комнаты. Все дети резко обернулись. На пороге стояла Джуни.

– Хм-м-м, – протянула она, – а я-то надеялась, что вы все благополучно проспите. Пожалуй, на это не было шансов.

Она вошла и прикрыла дверь за собой.

– Ладно, а ну-ка марш спать.

– Что там происходит? – спросил Уилли.

– Стреляют, – ответила женщина. – Все, что я знаю. Может, бандиты. Может, ОТГ. Может, ополчение, окопавшееся в Капитолии. А может, просто психи какие-то. Многие в городе слетели с катушек. Хотя, пожалуй, оно везде так. Иногда они начинают злиться друг на друга. – Говоря это, она переходила от ребенка к ребенку, поправляя каждому одеяло или спальный мешок, укладывая поудобнее и проводя ладонью по волосам. – Так все и есть, и нет смысла притворяться, что на самом деле по-другому. Но все уже закончилось, и нас гроза обошла стороной.

Она как раз подошла к Амелии, и девочка спросила:

– А что, если бы было по-другому?

– Помнишь план побега? – спросила Джуни, и Амелия кивнула. – Все помнят? – Она дождалась кивка от каждого. – Значит, вы знаете, что нужно делать. Но я не думаю, что кому-то из этих ненормальных есть до нас дело.

Саид подал голос:

– А Майк за обедом другое говорил.

Джуни вздохнула.

– Я его прибью когда-нибудь, – хмыкнула она и тут же добавила: – Не в прямом смысле. Вы же знаете, что такое преувеличение? Вот я сейчас преувеличиваю.

– Мы знаем, – подтвердил Саид.

– Мы много спорим о том, что надо делать дальше. А знаете почему? Потому что никто раньше не попадал в такую ситуацию. Мы все учимся на ходу. – Джуни присела на подстилку у ног Шэлби. – Мы с Майком часто не сходимся во взглядах. Это нормально. Но мы оба хотим лучшего для всех в замке. Особенно для вас, малыши. Не вы создали такой мир, но именно вам здесь жить.

– Это все взрослые, – пискнул Уилли.

Вайолет разделяла его чувства.

Джуни надолго замолчала. Вайолет прислушивалась к шуму дождя и думала о том, что еще может происходить там, в темноте, чего она не видит и не слышит.

Затем женщина опять заговорила:

– Знаете, вы хорошо справляетесь. Вы держитесь вместе. С вами все будет хорошо. Я слышала, что президент Мендес взял ситуацию под контроль. Вероятно, скоро опять соберут Конгресс. И тогда мы сможем опять стонать и жаловаться, какие же они там все глупые.

Она провела с детьми еще некоторое время, то и дело зевая, а потом поднялась на ноги:

– У вас все будет хорошо?

Дети ответили, что да. Точнее, ответили Вайолет, Амелия и Саид, поскольку остальные к тому моменту уже заснули.

– Вот и славно. Уже поздно. Точнее, рано. Мне тоже надо поспать. И вам советую.

Она ушла, а дети завернулись в одеяла и спальники и принялись слушать дождь и думать о том, когда вновь начнется стрельба.

Из-за всей этой истории они проснулись гораздо позже обычного, к тому же дождь так и не думал заканчиваться. Весь день пошел наперекосяк, как будто им уже пора было ложиться спать, хотя они только недавно встали. Поручения Джуни помогли на время ни о чем не думать, а на смену им опять пришли карточные игры. У Саида и Амелии хорошо получалось придумывать новые варианты, а Вайолет легко разбиралась в правилах и помогала их улучшать. Ной и Шэлби были заняты в основном жалобами, что никто не играет с ними в то, во что они хотят играть. Только Уилли и Айван держались в стороне. Они молчали и почти не принимали участия в происходящем. Судя по всему, их изрядно напугало то, что произошло ночью.

К концу дня дождевые бочки, обеспечивающие замок водой, переполнились. Джуни отправила детей наружу, чтобы они перелили сколько смогут в кувшины.

– Это последнее поручение, – пообещала она. – Если дождь так и не прекратится, бочки наполнятся снова и у нас будет отличный запас воды.

Снаружи большая группа взрослых уже опустошала бочки, переливая воду в ведра и кувшины. Дети заняли очередь. Было холодно и мокро. Вайолет радовало лишь то, что обошлось без грозы. Обычно ей нравился разгул стихии, но сейчас она думала о том, что раскаты грома слишком похожи на взрывы и выстрелы. Она возненавидела тот факт, что стрельба превратила прекрасный и удивительный гром в нечто пугающее, а затем принялась корить себя за эту ненависть. Родители всегда говорили, что ненависть – плохое чувство. Простой злости было уже достаточно. Злость была приемлемым чувством, по крайней мере, пока она не начинала выжигать тебя изнутри. Тогда она стала бы проблемой. Если рассказать взрослым о том, что тебя злит, они могут неправильно понять и начать объяснять, что ты якобы должен чувствовать на самом деле. О плохих чувствах дети говорили только друг с другом… по крайней мере, пока удавалось держать их под контролем. Вайолет до сих пор немного стыдилась того, что расплакалась на виду у всех после того, как они увидели желтый порошок.

Что же это все-таки было? Никто точно не знал, но все сошлись на том, что если агент Спецотряда сказал не ходить туда больше, это, скорее всего, что-то опасное.

Пришел ее черед наполнять кувшины. Она отнесла их в замок – в дальний конец того, что некогда было главной галереей первого этажа. На стенах до сих пор висело несколько картин. Один из взрослых – старый, седой и усатый мужчина по имени Рауль – расставлял кувшины рядами. Он забрал и ее ношу тоже.

– Тяжеловато для такой малышки, – заметил он. В его глазах мелькнули смешинки. Девочка знала, что он не хотел ее обидеть.

И все же Вайолет не любила, когда взрослые с ней так разговаривали. Как бы угрюма и задумчива она ни была, девочка все-таки закатила глаза.

– Я могу носить их безо всяких проблем, – заявила она и отправилась еще за двумя.

Она услышала, как Рауль усмехнулся ей в спину. Ничего страшного. Пусть веселится. Он и не представлял, на что может быть способна маленькая девочка.