1

Яркое августовское солнце освещало одинокую бензоколонку. На ней очень редко останавливались машины. Да и ездили они по этой дороге нечасто.

Фрэнк, как всегда, дремал, сидя на стуле и прислонившись к одному из заправочных автоматов. Сегодняшний день не предвещал никаких особенных событий. Как обычно, в десять часов он открыл бензоколонку, сел на свой старый, грязный от дорожной пыли стул и принялся уныло взирать на дорогу. Ближе к полудню солнце разморило его, и он впал в состояние легкой дремоты. К обеду ни одной машины так и не показалось.

И какому только идиоту пришло в голову построить здесь автозаправку?! — ежедневно думал Фрэнк. Жизнь ему уже давно наскучила, и он уже ничего не ждал от нее.

Уже начинало темнеть, а на дороге так никто и не появился. Фрэнк собрался закрываться, когда вдалеке послышался шум автомобиля. Фрэнк прислушался. Действительно, машина! Еще через несколько мгновений на горизонте мелькнули фары, а спустя несколько минут машина уже подъезжала к его бензоколонке.

Машина остановилась, и из нее вышла красивая шатенка с изумрудно-зелеными глазами.

— Добрый вечер, — улыбнувшись, поздоровалась она с Фрэнком.

— Добрый, — растерянно отозвался он, потрясенный ее красотой.

— Я, знаете ли, заблудилась, вы не подскажете, как мне добраться до Кендалхилла?

— Могу лишь сказать, что вы на правильном пути, до Кендалхилла еще миль сто пятьдесят. Езжайте по этой дороге и никуда не сворачивайте. Через несколько часов будете на месте. — Фрэнк помялся и добавил: — Позвольте задать вам один вопрос?

— Да, конечно.

— Скажите, что такая красивая женщина, как вы, делает в наших краях? Как вас вообще занесло сюда? Здесь нечасто встретишь незнакомого человека, а уж тем более красивую девушку.

— Неужели? А я слышала, что туристы в восторге от здешних мест.

— От здешних мест — да, но только не от этой дороги. Параллельно этому шоссе проходит еще одно, вот по нему они и ездят. Но вы не ответили на мой вопрос…

— Ах да, простите. Я еду в школу преподавать.

— Нежели для вас не нашлось школы поближе к центру?

— Нет, конечно, школа нашлась бы, однако… Ладно, долго рассказывать. Я, пожалуй, поеду, а то через полчаса окончательно стемнеет. Мне надо торопиться.

— Вам залить бензина?

— Да, пожалуйста.

— Полный бак?

— Да, благодарю вас.

После того, как Фрэнк выполнил свою работу, незнакомка поблагодарила его, села в машину, а через несколько минут вдали затих шум мотора.

После отъезда девушки Фрэнк быстро закрыл бензоколонку и отправился домой с сильным желанием напиться. Только если обычно он пил с тоски, то сегодня он собирался таким образом отметить радостное и взволновавшее его событие: приезд незнакомки. Он не мог забыть ее роскошные волосы и изумительно яркие глаза.

Ее светлость леди Стефания, дочь герцога Ярдли, пэра Англии, сидела за рулем маленькой, чрезвычайно удобной машины. Дорога петляла среди холмов Ирландии. Однообразный пейзаж, состоящий, казалось, из одних лишь чахлых деревьев, быстро наскучил Стефани. Природа казалась унылой и безучастной. Стефани находилась в дороге уже несколько часов. Первые часы, пока она ехала по шоссе, она была в прекрасном расположении духа, но, когда она свернула на узкие горные дороги, ее настроение резко изменилось.

Вокруг все вдруг словно потемнело и стало даже немного страшно. Стефани казалось, что она в пути уже несколько дней и дороге этой нет конца. Она могла понять, что туристы находят в этих местах, но сам туризм как способ отдыха казался Стефани неразумной тратой времени.

Стефани, например, хотелось одного — добраться до пункта назначения. Она представляла, как приедет в Кендалхилл, и все будет в порядке. «Все будет в порядке» — эти слова она повторяла, словно молитву.

Небо становилось все темнее. Тучи и тьма сгущались. Возникало ощущение грядущего Апокалипсиса. Проблесковые маячки на дороге были едва различимы, Стефани ехала практически вслепую, все глубже погружаясь во мрак ночи.

Она внимательно смотрела на дорогу, в надежде увидеть хоть одну машину. Но дорога была абсолютно пуста.

С каждой минутой Стефани становилось все страшнее, ей казалась, что дорога эта бесконечна и ведет в никуда. Вдоль обочины громоздились высокие корявые деревья, которые с каждой минутой все больше наливались цветом ночи. Они отбрасывали причудливые тени от света фар ее машины, отчего казались Стефани чудовищами.

Стефани уже хотела повернуть назад, в Килкенни, но вовремя осознала, что заехала очень далеко и Кендалхилл гораздо ближе, а потому приняла решение не возвращаться. Стефани взяла себя в руки и устремила взгляд на дорогу, стараясь успокоиться и убедить себя, что едет по правильному пути. Сейчас больше всего ее пугало одиночество, не у кого было даже спросить дорогу. А если что-то случится, кого просить о помощи?

— Черт возьми, — бормотала она себе под нос, — почему я одна? Почему не догадалась взять кого-нибудь с собой?

Стефани посмотрела на часы. Они показывали одиннадцать вечера, а дороге все не было конца.

Хорошо хоть, что машина, которую она одолжила у своей подруги Рейчел Берроуз, легка в управлении. Будь Стефани сейчас за рулем родительского «роллс-ройса», ей бы пришлось куда сложнее. Но сейчас управлять даже этим маленьким «фордом-зефиром» было непросто — руки дрожали, из-за этого машина иногда виляла.

Стефани остановила машину, решив лишний раз взглянуть на карту, но поняла, что это уже бесполезно. Вокруг была сплошная тьма и ни одного указателя, ни одного намека на то, где она находится. Стефани вновь завела машину и поехала дальше.

Она чувствовала себя одинокой и беззащитной, как никогда. В подобную ситуацию она попала впервые. Ведь раньше она всегда находилась под опекой родных и близких.

— Боже, надеюсь, что это в первый и в последний раз в моей жизни, — пробормотала Стефани.

Ей казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим, далеким и чужим. Стефани пыталась понять, как же так случилось, что она сейчас абсолютно одна едет по какой-то забытой Богом местности. С грустной улыбкой она вспомнила, что всегда мечтала о независимости. Она всегда хотела все решать за себя сама, хотела работать, но ее социальный статус не допускал этого. Стефани была дочерью одного из самых богатых и знатных людей Англии, что диктовало ей конкретный образ поведения и занятий. Ей казалось это клеймом на всю жизнь, она всегда мечтала от него избавиться, но не знала как. Сейчас же Стефани решила, что она заблуждалась, ибо больше всего в данную минуту ей хотелось вернуться домой и ни о чем не думать.

В какой-то момент ей показалось, что она никогда и никуда не приедет. Стефани сочла за лучшее подумать о чем-нибудь другом, чтобы отвлечься. Почему-то она вспомнила двух своих младших сестер, о которых пресса в погоне за сенсацией постоянно писала разные мерзости, и на душе у Стефани стало гадко.

— Но почему они никогда не хотят заглянуть внутрь, а гонятся лишь за дешевой, пошлой сенсацией? — Она говорила вслух, чтобы отогнать страх. — Ведь они даже не догадываются, какую боль причиняют людям, вешая на них всевозможные ярлыки, от которых впоследствии сложно избавиться! Если бы только эти жалкие писаки узнали, где я сейчас нахожусь, то непременно написали какую-нибудь ложь. Представляю заголовки в бульварных газетенках, ну, например: «Леди Стефани погибла в горах» или «Леди Стефани бросила все ради любовника». А потом все помчатся искать место трагедии, чтобы сфотографировать искореженную машину и мои бренные останки. Им же плевать, что почувствуют мои близкие. В конце концов, я живой человек, такой же, как и они, а может, даже лучше.

Стефани пыталась гнать эти мысли прочь, но все было тщетно, она постоянно возвращалась к ним. Перед ее глазами мелькал то образ отца, то матери, и так до бесконечности.

Неожиданно Стефани почувствовала, что едет уже не по асфальту, а по земле. Дорога закончилась, это был тупик. Стефани огляделась — пейзаж был прежним, сплошь монстроподобные деревья. Стефани охватило отчаяние, но делать было нечего, и она развернулась и поехала обратно.

Машина неспешно катила по дороге, по обеим сторонам которой простирался все тот же знакомый уже Стефани и глубоко ненавистный пейзаж. Вдруг послышался какой-то глухой стук. Стефани поняла, что что-то задела.

— Господи, что там?! — вскрикнула она и вдавила педаль газа, но тут же резко затормозила, решив вернуться и посмотреть, не сбила ли она какое-нибудь несчастное животное.

Стефани вышла из машины и побрела назад по дороге.

— Боже мой, что же я натворила… что я наделала… — приговаривала Стефани.

Ожидая самого страшного, Стефани шла очень медленно и вглядывалась в темноту в надежде что-нибудь увидеть. Но тьма обволакивала все вокруг, не позволяя разглядеть ни малейшей детали.

— Рейчел, почему ты сейчас не со мной? — едва не плача, причитала Стефани. — Одна я всего этого не переживу.

Тут она вспомнила, что в левом кармане ее куртки лежит коробок спичек. Оставалось только надеяться, что они не отсырели. Сейчас самый маленький и тусклый огонек казался спасительным.

Стефани достала коробок из кармана, извлекла из него одну спичку и аккуратно зажгла. Стефани медленно водила ею в темном пространстве, в надежде увидеть хоть что-нибудь. Дунул ветер, и спичка моментально погасла.

— Черт! — выругалась Стефани.

Она извлекла еще одну спичку, но и та вскоре погасла. Затем последовала третья, четвертая, пятая. С отчаянием поняв, что так она ничего не разглядит, Стефани вернулась к машине, открыла бардачок и вынула из него журнал, который купила перед отлетом из Лондона. Вырвав несколько страниц, она подожгла их. Ветер оказался бессилен перед этим импровизированным факелом, и пространство наконец озарилось небольшим сиянием. Стефани внимательно осматривала все, что находилось в радиусе пяти ярдов. Неожиданно из темноты выступил слегка помятый столб, на котором висела табличка. Приблизившись, Стефани увидела почтовый ящик. На нем жирными буквами было выведено: «О'Тул».

— О'Тул! — с облегчением воскликнула Стефани, — так, значит, я фактически на месте!

Директор школы, у которого Стефани по приезде должна была взять ключ от коттеджа, носил фамилию О'Тул. Осмотревшись, Стефани не увидела ничего. А где же дома? — мелькнула мысль.

Стефани снова впала в отчаяние. Все, о чем она мечтала, мгновенно кануло в небытие. Вера в то, что все в конце концов будет хорошо, окончательно покинула ее. Стефани еще раз осмотрелась вокруг, в надежде увидеть хоть какой-нибудь призрачный огонек, но вокруг по-прежнему было темно.

Подумав, что страниц из журнала хватит еще на один или два факела, она решила идти дальше, все еще надеясь найти хоть одну живую душу. Стефани зажгла спичку, подожгла очередные несколько страниц и пошла вдоль шоссе.

В спешке Стефани забыла закрыть машину, но, вспомнив об этом, решила не возвращаться. Она уходила все дальше от машины, и в конце концов перед ней вырос высокий забор. Неожиданно за спиной Стефани услышала недовольный мужской голос:

— Какого черта! Что здесь происходит?

Вскрикнув от испуга, Стефани выронила пылающие страницы журнала. Они упали на траву, которая моментально загорелась, и огонь стал медленно захватывать все большее пространство.

Трава была иссушенной, подул ветер, и огонь стал расползаться быстрее.

— Эй, что вы делаете?! — закричал мужчина.

Стефани видела только силуэт незнакомца — мужчина был высок и широкоплеч.

— Какого дьявола?!. — продолжал возмущаться он.

— Извините, — неуверенно произнесла Стефани, удалясь от огня, — я не хотела. Вы испугали меня. Я не знала, что трава сухая, иначе я была бы осторожнее.

Тем временем огонь уже подбирался к засохшим деревьям. Еще чуть-чуть, и вокруг все вспыхнет.

— Бегите к дому, — решительно приказал незнакомец. — Там, возле него, есть пожарный колокол. Нужно предупредить всех.

— Хорошо. — Стефани бросилась было бежать, но вспомнила, что не знает, где находится дом. — А где же дом?! — в отчаянии прокричала она.

— Где дом? — удивленно переспросил мужчина, но, справившись с недоумением, указал направо и прокричал: — Там! Туда! Бегите туда!

Стефани развернулась и менее чем в ста ярдах увидела тусклый огонек. Она немедленно бросилась к нему. Добежав до дома, Стефани почти сразу заметила пожарный колокол и что есть силы стала бить в него, оглашая округу криками:

— Пожар! Пожар! Пожар!

Спустя четверть часа пожар был потушен.

Поняв, что самое страшное наконец-то закончилось, Стефани прислонилась к стволу дерева и закрыла лицо дрожащими руками. Ей нужно было несколько минут, чтобы прийти в себя.

— Мисс, вы в порядке? — спросил ее кто-то из мужчин, тушивших пожар.

Стефани подняла голову. В этот самый момент выглянула луна, и Стефани увидела перед собой трех мужчин, бесцеремонно разглядывающих ее. Все они были одеты в рубашки с короткими рукавами и в джинсы. Самый высокий из них, тот самый, который испугал Стефани своим неожиданным появлением из темноты, спросил:

— Позвольте узнать, кто вы? И почему, черт возьми, вы хотели спалить мою ферму?

— Что вы, я ничего такого не хотела. Просто вы меня страшно напугали.

— То есть вы хотите сказать, что это моя вина?! — возмутился он и недобро усмехнулся.

Смутившись, Стефани начала оправдываться:

— Я не говорю, что вы виноваты. Просто я очень сильно испугалась, услышав за спиной ваш голос. Я просто пыталась найти нужный мне дом.

— С горящим факелом в руках?

— Да нет же! Просто я заблудилась, оставила машину на шоссе и пошла в сторону от дороги, чтобы найти жилье и узнать, где сейчас нахожусь.

— Как же вы умудрились заблудиться? — усмехнувшись, спросил один из мужчин.

Стефани промолчала.

— Кто вы? — требовательно спросил тот, который обвинил ее в поджоге. — Я вроде бы знаю своих врагов, но вас вижу в первый раз. Зачем вы хотели спалить мой дом?

— Да нет же! — нервно воскликнула Стефани. По ее тону можно было понять, что настойчивые обвинения в преднамеренном поджоге явно стали ее раздражать. — Я не знаю, есть у вас враги или нет. Мне нет до этого никакого дела. Я даже не знаю, кто вы такие. Я ищу мистера О'Тула. Мистера Гарри О'Тула, — уточнила Стефани.

— Ну что ж, он перед вами, — мрачно произнес высокий.

Волна облегчения и радости затопила сердце Стефани. Она готова была броситься на шею неприветливому мистеру О'Тулу. Наконец-то всем ее страданиям пришел конец! Она едва не плакала от счастья.

— Вы… вы мистер О'Тул? — одновременно радостно и недоверчиво спросила Стефани. — Вы директор школы Кендалхилла?

— Да, это я.

Столь счастливой Стефани никогда себя не чувствовала. За свою недолгую жизнь она успела узнать многое из того, что не дано простым смертным, а является лишь прерогативой знатных особ. Многие ей завидовали, но счастье, которое Стефани испытала сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что она чувствовала раньше. Она радовалась, что нашла-таки в этой пустынной местности человека, к тому же нужного ей человека. И это простое обстоятельство заставляло ее сердце петь.

Широко улыбаясь, Стефани протянула О'Тулу руку.

— Здравствуйте. Меня зовут Стефани Роджерс, я ваш новый учитель.

— Простите, Стефани?..

— Роджерс, — повторила она, — моя фамилия Роджерс. Я приехала преподавать в местной школе.

Гарри подошел поближе к Стефани и пристально посмотрел на нее. Однако тусклый лунный свет не позволил ему рассмотреть черты ее лица.

— Видите ли, я ничего не имею против вас, но учителя, которого мы наняли, зовут Рейчел Берроуз, и она должна вот-вот приехать.

— Она не приедет, — уверенно и безапелляционно заявила Стефани, — а я уже здесь и стою перед вами.

Ну и денек сегодня! — подумал Гарри. Сначала в мой забор врезалась чья-то машина, потом пожар, едва не спаливший мою ферму, и, наконец, известие, что ожидаемый нами учитель не приедет!..

Он тяжело вздохнул, всем своим видом давая Стефани понять, что ему сейчас не до нее и что он безумно хочет спать. События сегодняшней ночи казались Гарри нереальными. Это какое-то наваждение, кошмар, мистификация, думал он.

— И что же вы хотите этим сказать? — осведомился Гарри. — Что означает ваше заявление о том, что мисс Рейчел Берроуз не приедет?

— У Рейчел изменились планы, и мы решили, что вместо нее поеду я.

— Кто это «мы»?! — раздраженно спросил Гарри.

— Как кто? Рейчел и я.

— Ну нет! Нет, — Гарри покачал головой, — так нельзя. «Мы решили»! Кто же так поступает?! Мы заключили с мисс Берроуз договор на целый семестр. А она запросто присылает вместо себя другого человека, никого предварительно не предупредив. «Мы решили»… Объясните же мне, что происходит.

Стефани собралась с мыслями и уверенным, твердым голосом произнесла:

— Все очень просто: Рейчел не смогла приехать, и я займу ее место.

— Но я же говорю вам, что это невозможно. — Всем своим видом Гарри давал понять, что устал от бестолковости Стефани. — Вы не можете.

— Босс, — обратился к Гарри один из рядом стоящих мужчин, — может, лучше решим эту проблему с утра? Сейчас уже за полночь. Ты посмотри на нее, она же с ног валится.

Гарри обернулся. В темноте он видел только очертания фигур своих братьев, которые вот уже год помогали ему на ферме. Предложение исходило от Патрика. Джон, без сомнения, согласен с ним. Что ж, может, они и правы.

Затем Гарри снова обратил свой взгляд к Стефани. Ему она совсем не показалась усталой. Она весьма крепко стояла на ногах и с интересом смотрела на него.

— Хорошо, — наконец промолвил он со вздохом, — Джон, загони ее машину на территорию фермы. Мисс Роджерс, отдайте, пожалуйста, ключи от машины Джону, он позаботится о ней.

Гарри почти обрадовался, когда Стефани беспрекословно отдала ключи Джону, который тут же побежал к шоссе. Вскоре послышался шум мотора, а затем показалась и сама машина. Джон ловко подогнал ее вплотную к дому. Он всегда старался быть максимально внимательным к людям и сделать для них все, что в его силах.

Гарри же с раздражением продолжал думать о том, что Рейчел Берроуз не смогла приехать. Ведь она обещала — и даже подписала контракт. Неужели документ для нее ничего не значит? Разве так относятся к официальным бумагам? Стефани Роджерс почему-то не понравилась Гарри с первого же взгляда. Ему было категорически не по душе, что она собирается работать у них. Он постарается сделать все, чтобы этого не произошло. Тут же Гарри подумал о том, что работа ему давно осточертела и что он не хочет больше быть директором захолустной школы. У него детей не было, и поэтому Гарри казалось, он не может их понять и хорошо позаботиться о них. Зачем мне все это? — уныло вопрошал Гарри.

Жители Кендалхилла поочередно занимали пост директора школы, и в этом году настал черед Гарри.

— Патрик, отведи леди в дом, — распорядился он.

— Мисс, как только Джон запаркует машину, я принесу вам ваши вещи, — сказал отзывчивый Патрик.

— Спасибо, но в этом нет никакой необходимости, — вежливо отказалась Стефани, — я сама могу позаботиться о своих вещах. Я попрошу вас только об одном: покажите мне, где мой коттедж, а вещи я отнесу сама.

— Но ведь вы очень устали… — попробовал возразить Патрик.

— Со мной все в порядке, спасибо.

Гарри напряженно слушал их диалог. Препирательства всегда раздражали его, а сейчас особенно — сейчас ему хотелось лишь одного: спать.

— Ваш коттедж еще не готов, мисс, — не без злорадства сообщил Гарри.

— Как не готов? — дрожащим голосом недоуменно переспросила Стефани. — Что вы этим хотите сказать?

Ее уверенность испарилась, теперь в глазах Стефани плескалась паника.

— Просто мы не ожидали вас, точнее мисс Берроуз, раньше следующей недели. В коттедже, предназначенном ей, то есть вам, никто не живет уже более двух лет. Так что, сами понимаете, в каком он запустении. Сплошной беспорядок и разруха. Предстоит большая уборка. У меня в доме есть комната для гостей, так что эту ночь вам придется провести там.

У Стефани вырвался возглас отчаяния. По дороге в Кендалхилл она представляла, как по приезде ляжет в теплую свежую постель, которая заранее будет приготовлена для нее, и заснет сладким сном. В реальности все оказалось иначе.

Видя, как изменилось выражение лица Стефани, Патрик попытался успокоить ее:

— Не волнуйтесь, мисс. Завтра мы приведем ваш коттедж в порядок и уже к вечеру вы сможете переехать туда.

Стефани безмолвствовала. Новость не просто расстроила ее, а повергла в шок. Она не смогла сдержать слезы.

— Пойдемте в дом, — предложил Патрик.

Он взял Стефани за руку, и они молча направились к дому. Вслед за ними шел Гарри. Он не знал, что ему теперь делать и как поступить. Гарри прекрасно понимал, что выставлять девушку на улицу нельзя, но в то же время он не хотел ее видеть в своем доме.

Патрик провел Стефани в гостиную и усадил на диван.

— Располагайтесь, — он приветливо улыбнулся, — не стесняйтесь. Можете чувствовать себя, как дома.

С этими словами Патрик вышел из комнаты.

В прихожей он увидел Гарри и Джона. Гарри был явно подавлен, Джон же светился от счастья — как и Патрик.

Гарри прекрасно понимал, почему братья выглядят такими довольными. Девушка явно понравилась им с первого взгляда. Они предвкушали приятный вечер в ее обществе.

Стефани и впрямь была хороша собой. Ее зеленые глаза были похожи на два больших изумруда. Ее шея и губы, должно быть, сводили мужчин с ума. Она была одета в простые джинсы и свитер, но они сидели на ее великолепной фигуре как костюм от знаменитого кутюрье.

Войдя в гостиную, Гарри по достоинству оценил внешние данные Стефани. Великолепна. Просто бесподобна, подумал он.

Но красота гостьи была не способна разрешить проблемы Гарри и поднять его отвратительное настроение.

Стефани осмотрелась вокруг. Мебель темного дерева. По стенам были развешаны охотничьи трофеи — шкуры и головы убитых животных, а также ружья и ножи. Первое ощущение Стефани было жутким, но уже через пять минут она с удивлением обнаружила, что комната кажется ей очень даже удобной и комфортной.

Она промокнула платочком слезы, достала из сумочки маленькое зеркальце, тушь, помаду и подкрасила ресницы и губы.

Едва Стефани привела себя в порядок, как дверь открылась и в гостиную вошли трое мужчин. К удивлению Стефани, Патрик и Джон оказались близнецами. У обоих были темные глаза и густые черные волосы. Братья смотрели на Стефани так, словно находились в трансе — глаза их не моргали, на лицах застыли одинаковые улыбки.

Стефани в ответ так же широко улыбнулась, ее позабавило их трогательное замешательство. Однако улыбка сбежала с ее лица, когда Стефани обратила взгляд на Гарри. Он был по-прежнему весьма мрачен и явно недоволен ее присутствием в доме. Стефани хотелось спрятаться от его пристального взгляда — точно так смотрел злодей из недавно виденного ею фильма на жену, которую собирался убить.

Гарри был высок и широк в плечах. Закатанные до локтя рукава рубашки открывали крепкие, мускулистые руки. Его темно-карие глаза, прямой нос, подбородок и чувственные губы были идеальной формы. И прическа безукоризненная — волосок к волоску.

Всем своим видом Гарри давал понять Стефани, что не позволит ей надолго задержаться здесь. И действительно, Гарри был бескомпромиссным человеком, всегда делающим все так, как он считал правильным и нужным.

Гарри буравил Стефани взглядом, потом наконец не выдержал и сказал:

— Мисс Роджерс, надеюсь, вы понимаете, что здесь вам не место, но это мы обсудим утром. А сейчас Джон проводит вас в комнату, где вы переночуете.

Патрик и Джон оторвали глаза от Стефани и удивленно переглянулись. Они явно были не согласны с братом.

— Патрик принесет вам ваши вещи, — продолжал Гарри. Он бросил изучающий взгляд на близнецов и добавил: — Комната закрывается на ключ, так что можете ни о чем не беспокоиться. Чувствуйте себя свободно.

— Хорошо, — безразлично произнесла Стефани, она чувствовала себя как выжатый лимон.

— Джон, проводи мисс Роджерс, — скомандовал Гарри.

Стефани поднялась с дивана и направилась к двери. Выйдя из комнаты, Стефани шепотом спросила у своего провожатого:

— Он всегда такой или только со мной?

— Всегда.

— Как же вы с ним со скуки не умерли? — язвительно спросила Стефани.

— На самом деле Гарри очень хороший человек, просто он любит, чтобы все было разложено по полочкам. Если сказали, что приедет такая-то учительница, то должна приехать именно она, а не другая. Все должно быть по правилам. Такой уж он человек. Его поздно менять, он законченный формалист.

— А вы уверены?

— В чем? — не понял Джон.

— Что его уже не изменить?

— Да. На моей памяти никаких серьезных изменений с Гарри не произошло.

— Что ж, посмотрим.

Джон удивленно взглянул на Стефани.

— Что вы хотите этим сказать?

— Нет, ничего. Это я так…

Тем временем Гарри и Патрик осматривали машину Стефани. Повреждения оказались минимальными — всего лишь несколько царапин и небольшая вмятина на бампере.

— Слушай, Гарри, почему ты с ней так неприветлив? — спросил Патрик. — Я не говорю, что ты должен принять ее как родную. Но все-таки можно было быть и поприветливее.

— Знаешь, я сам решу, как мне себя вести с ней.

— Ладно, просто нехорошо получилось, — примирительно сказал Патрик и вошел в дом.

Гарри мрачно взглянул на небо и последовал за братом.

Поблагодарив Джона, Стефани вошла в комнату и закрыла за собой дверь. На ее лице застыло выражение недоумения и отчаяния. Такого приема она не ожидала. Учителя здесь были на вес золота, поэтому Стефани полагала, что ее встретят как родную. На деле же оказалось иначе — ее появление вызвало гнев и недовольство Гарри О'Тула. Для Стефани это было внове — до сих пор она знала только любовь и ласку, родители оберегали ее, как могли, от стрессов и потрясений.

Стефани решила, что утром у нее будет время продумать линию поведения. Сейчас ничего дельного в голову все равно не придет — от усталости у Стефани слипались глаза.

— Что мне делать, если завтра меня выставят за дверь, как собаку? — бормотала Стефани себе под нос. — Какой же это будет позор и унижение! Надо что-то срочно придумать.

Она осмотрела комнату. Возле кровати, застеленной темно-синим покрывалом, стоял маленький столик, стилизованный под китайский, на котором едва умещалась старая лампа. Маленький коврик возле кровати Стефани расценила как попытку хозяина разнообразить скудную обстановку. Именно хозяина — женской руки в доме явно не хватало.

Впрочем, обстановка была безразлична Стефани. Главное, чтобы комната была чистой, остальное неважно. А эта комната была прямо-таки стерильной.

Стефани быстро разделась и забралась под одеяло. Она думала, что после всех треволнений сегодняшнего дня уснет как убитая, да не тут-то было: перед ее мысленным взором стоял Гарри О'Тул, а в ушах назойливо звучало: «Вам здесь не место. Мы не вас ждали».

Ничего, завтра я изменю его мнение обо мне. Он еще пожалеет о том, что наговорил мне сегодня! — пообещала себе Стефани.

Она заснула с улыбкой на устах.

 

2

Утром Стефани разбудил бесцеремонный стук в дверь и громкий мужской голос:

— Завтрак через пятнадцать минут!

Испуганная Стефани открыла глаза и осмотрелась. Она не сразу поняла, где находится — вокруг все было чужое, незнакомое и ничем не напоминало ее апартаменты.

Постепенно Стефани вспомнила события минувшей ночи и осознала, что находится в Ирландии, в деревне Кендалхилл, куда сбежала от наскучивших ей до смерти правил поведения, приличествующих ее статусу, и надоевших семейных обязанностей.

Сегодня комната показалось Стефани не столь мрачной, как накануне, и в скромности меблировки она усмотрела даже некий шарм и своеобразную изысканность.

Сквозь занавески проникало жгущее августовское солнце, день обещал быть жарким и душным. Стефани взглянула на часы и подсчитала, что спала менее шести часов, из-за чего чувствовала себя разбитой. Но, вспомнив о том, что сегодня должна приступить к исполнению обязанностей учителя — если, конечно, Гарри не станет чинить препятствий, — Стефани почувствовала себя гораздо лучше.

Остается убедить Гарри в том, что она достойна учить местных детей.

Стефани встала с кровати и подошла к окну. Открывавшийся из него вид она нашла прекрасным и даже поэтичным. Заснеженные вершины виднеющихся на горизонте гор привели Стефани в восхищение.

Это было так не похоже на то, что она видела накануне ночью! Мрачные монстроподобные деревья оказались при свете дня живописными соснами. Хорошо бы, если и Гарри изменил свое отношение к ней в лучшую сторону.

Стефани стала продумывать стратегию своего поведения. Мать как-то сказала ей: «Иногда, чтобы не упасть в глазах своего собеседника, лучше промолчать».

Однако Стефани полагала, что подобная философия чужда Гарри.

Как он сказал? Через пятнадцать минут? Стефани посмотрела на часы и поняла, что потеряла уже три минуты из отпущенных ей пятнадцати.

Она побежала в ванную.

Завтрак обычно готовил Гарри, так как был лучшим поваром из них троих. Разнообразием он братьев не баловал: утром, как правило, подавалась яичница с беконом и черный кофе. За столом они обсуждали план работ на день.

Сегодня утром Патрик и Джон были вынуждены убирать коттедж, предназначавшийся Стефани, но это вовсе не означало, что Гарри смирился с тем, что Стефани останется.

Не успели Патрик и Джон занять свои места за столом, как из комнаты, которая была отведена на эту ночь Стефани, послышался какой-то шум.

Близнецы дружно вскочили.

— Вы двое, куда собрались?! — строго окликнул их Гарри.

Братья виновато улыбнулись и с видимой неохотой снова уселись.

Прошло десять минут, но Стефани так и не спустилась.

— Идите поторопите ее, — распорядился Гарри. — Скажите, что у нее есть еще три минуты. Больше мы ее ждать не будем.

Патрика и Джона словно ветром сдуло.

Стефани вздрогнула, когда дверь ее спальни без стука распахнулась и в комнату вошли двое мужчин. Они широко улыбались и довольно глупо кланялись. Стефани не сразу узнала Патрика и Джона, но и после того, как вспомнила, кто они такие, не почувствовала облегчения. Что им нужно?! Почему они не постучались?! А вдруг они хотят меня изнасиловать?.. — замелькали мысли.

Близнецы продолжали широко улыбаться.

— Доброе утро, мисс Роджерс, — первым поприветствовал Стефани Джон.

— Как вам спалось? Надеюсь, вы выспались, — вторил ему Патрик.

Он толкнул брата локтем в бок, намекая, что их присутствие смущает девушку. Джон в ответ наступил ему на ногу.

— Спасибо, мне спалось хорошо, — пробормотала Стефани, удивленно глядя на двух, как ей казалось, не вполне нормальных братьев.

— Ребята, дайте мисс спокойно собраться и спуститься к нам! — послышался снизу крик Гарри.

Через несколько минут Стефани стояла на пороге кухни и молча смотрела на Гарри. Она попыталась улыбнуться ему, но его лицо осталось суровым, и тогда она переключилась на более отзывчивых близнецов.

Гарри исподтишка с интересом разглядывал Стефани. Она уже его не раздражала. Его собственное вчерашнее поведение и хамское обращение с ней сейчас казались ему временным помутнением сознания. Он любовался ее красотой, заигравшей утром новыми красками. Солнечные лучи отражались от ее блестящих волос, и казалось, что над головой Стефани сияет нимб.

Гарри подумал, что Стефани, должно быть, смелая и добрая — хотя бы потому, что она с уважением относится к Патрику и Джону, и это притом, что последние двое ведут себя как полные идиоты. Также он отметил и ее поистине ангельское терпение, так как она продолжала улыбаться близнецам.

Патрик и Джон откровенно пялились на Стефани, и Гарри, кашлянув, бросил на них устрашающий взгляд. Увидев выражение лица старшего брата, оба испуганно в один голос промолвили:

— Да-да, конечно, Гарри.

Патрик отвел взгляд в сторону, а Джон стал тупо пялиться в потолок. Если бы они только знали, как в данный момент раздражали Гарри! Внутри у него все кипело, но он старался не показывать этого.

Гарри пригласил всех сесть за стол. Стефани молча заняла стул, на который указал Гарри, он в свою очередь тоже сел, и только Патрик и Джон продолжали стоять как вкопанные и рассматривать Стефани. Она почувствовала себя жирафом в зоопарке, на которого маленькие дети постоянно показывают пальцем и говорят: «Смотри, мама, жираф».

— Вы, двое, сядьте, наконец! — придушенным от ярости голосом приказал Гарри.

Близнецы уселись за стол.

— Патрик, налей, пожалуйста, мисс кофе, — попросил Гарри.

Поручение тут же было не без удовольствия выполнено. Гарри разложил по тарелкам яичницу, прочел молитву и приступил к трапезе. Стефани молча выковыривала из яичницы кусочки бекона и аккуратно отправляла их в рот. Патрик и Джон забыли о еде и завороженно наблюдали за Стефани.

Она старалась не обращать на них внимания, но постепенно пристальный интерес близнецов надоел ей и стал раздражать.

Гарри же с грустью смотрел на братьев и размышлял о том, что иногда мужчины ведут себя с женщинами как болваны. Стефани нужно как можно скорее уехать, подумал он, иначе эти два оболтуса не дадут ей спокойно работать. Она всегда будет чувствовать на себе их взгляды. А все же Рейчел Берроуз, которая так и не приехала, далеко не так привлекательна, с какой-то непонятной печалью констатировал Гарри.

Тем не менее он намеревался отправить Стефани восвояси сразу же после завтрака, так как на это время у Патрика и Джона намечен ряд важных дел и они не будут путаться под ногами и пялиться на нее.

Гарри допил кофе и посмотрел на Стефани. Она показалась ему просто неотразимой. От нее исходило какое-то тепло и сияние. Ее взгляд просто завораживал. Осознав, в какую сторону идут его мысли, Гарри хотел отвести глаза, но в этот момент Стефани пристально посмотрела на него. Гарри готов был умереть на месте — столь обворожительными и прекрасными показались ему глаза Стефани. За эти глаза отдал бы все на свете.

Между ними словно сверкнула молния, они оба поняли это и постарались отогнать подобные мысли прочь.

Контролируй себя! — приказал себе Гарри и постарался заглушить чувства, которые все упорнее пытались вырваться наружу. Он уже готов был сказать Стефани какой-нибудь комплимент, но что-то останавливало его.

— Мисс Роджерс, мы, конечно, рады видеть вас у себя в доме, — спокойно и размеренно начал Гарри, — но вы не тот человек, которого мы ожидали. Как вы уже знаете, мы надеялись увидеть мисс Берроуз, но почему-то приехали вы.

— Мисс Берроуз не смогла приехать, — перебила его Стефани.

— Но почему? Что все это значит?! — опять начиная сердиться, крайне возмущенным тоном спросил Гарри.

— Вчера вечером я пыталась вам все объяснить, но вы почему-то не захотели слушать меня.

— Ну извините. Объясните сейчас.

— Мы с Рейчел старые подруги, учились вместе. По дороге сюда она заехала в мой особ… в мою квартиру и сказала, что подписала с вами контракт, но обстоятельства изменились и она не сможет приехать. Рейчел собиралась вам позвонить и извиниться, что невольно подвела вас, но я вызвалась поехать вместо нее. И вот я здесь.

Гарри задумался, не зная, что на это ответить, а самое главное — как поступить. Когда он наконец заговорил, его голос звучал твердо и размеренно:

— Она подписала контракт. Когда человек подписывает контракт, он обязан его выполнять. Что же будет, если все начнут наплевательски относиться к своим обязательствам?

Сейчас Стефани видела перед собой того Гарри, о котором ей накануне рассказывал Джон: педантичного и правильного зануду.

— Вы совершенно правы, — ответила она, пряча улыбку. — Ничего хорошего из этого выйти не может. Но тут индивидуальная ситуация, и давайте не будем делать из мухи слона. Рейчел очень переживала из-за того, что не смогла поехать. Просто так сложились обстоятельства.

Стефани встала и вышла из кухни. Вслед за ней из-за стола встали Патрик и Джон — с явным намерением сопровождать ее. На этот раз терпение Гарри иссякло, и он закричал:

— Вы, двое, пожалуйста, доедайте свой завтрак и идите займитесь наконец делом! Вы всем действуете на нервы!

Близнецы, потупившись, сели на свои места и яростно заработали вилками.

— Мисс Роджерс, — прокричал Гарри, — а что же такое случилось у мисс Берроуз, что она не смогла приехать?!

Стефани пришлось вернуться в кухню. Она не ожидала столь пристрастного допроса. Сейчас, когда Гарри стоял во весь рост — огромный, крепкий, как скала, Стефани поняла, что совсем не просто будет убедить его оставить ее здесь.

Он жестом пригласил Стефани сесть и сел напротив.

Вопрос, заданный Гарри, был ей весьма неприятен. Стефани не любила, когда лезут в чужую частную жизнь. С ней это происходило постоянно, каждый день. Все хотели знать, что она ест, чем занимается с такого-то часа по такой-то, с кем спит и так далее. Поэтому она решила проигнорировать вопрос Гарри, сделать вид, будто не слышала его.

Кроме того, Рейчел была ее очень близкой подругой, и распространяться о ее личной жизни Стефани не собиралась.

Но, встретившись с твердым взглядом Гарри, она поняла, что рано или поздно ей все равно придется сказать правду о Рейчел. Гарри, словно не замечая нежелания Стефани говорить, повторил вопрос:

— Так что же случилось у мисс Берроуз?

Стефани не знала, куда деваться, под пронзительным взглядом Гарри ей хотелось провалиться сквозь землю. Она посмотрела на Патрика и Джона, затем вновь на Гарри и тихо, будто не слышала вопроса, спросила:

— Что вы сказали? Ах да, вы насчет Рейчел. Понимаете… она встретила одного человека.

— Человека? Какого человека? Вы имеете в виду мужчину?

— Нет, не просто мужчину, а спутника души.

— Спутника души? Что это еще за ерунда?

— По крайней мере, Рейчел так выразилась. Это была любовь с первого взгляда, так что она не смогла оставить его. — Стефани развела руками.

Она не верила, что городит эту чушь. Стефани не терпела лжи, но сейчас у нее не было выбора.

— Я понимаю, что из моих уст это звучит весьма глупо, но это все, что я могу сказать в оправдания Рейчел, — добавила она.

— То есть вы хотите сказать, что мисс Берроуз наплевала на контракт, потому что повстречала какого-то там спутника души, с котором не смогла расстаться? Это просто смешно! Так же никто не поступает, ведь контракт…

— Я понимаю, что это звучит слишком романтично, — перебила его Стефани, — но она ничего не могла поделать со своими чувствами. Ну представьте себя на ее месте, разве вы не поступили бы точно так же?

— Если бы я был связан контрактом, то прежде всего выполнил бы данные мною обязательства, а потом уже занимался личной жизнью, — безапелляционно заявил Гарри.

— Да что я тут перед вами оправдываюсь, у меня же есть письмо от Рейчел! — Стефани встала из-за стола. — Сейчас я вам его принесу.

— Сядьте! — почти угрожающе произнес Гарри.

Стефани повиновалось.

Джон вопросительно смотрел на старшего брата, в его глазах читался вопрос: почему ты так противишься тому, чтобы мисс Роджерс осталась работать здесь? В итоге Джон не выдержал и выпалил:

— Гарри, а какая, собственно, разница, кто будет учить детей? Насколько я понимаю, Стефани — хороший педагог.

— Действительно, — согласился с ним Патрик, — мисс Роджерс ведь наверняка прекрасный, высококвалифицированный специалист.

Гарри грозно поднял брови и посмотрел на братьев, всем своим видом давая им понять, чтобы они не вмешивались. Стефани с немалым интересом наблюдала за троицей.

— Почему бы вам не приступить к работе? — наконец произнес Гарри. — Мне нужно поговорить с мисс Роджерс наедине.

Патрик и Джон сейчас были похожи на двух несчастных собак, которые забежали в дом, а их оттуда гонят, потому что их место на улице.

Близнецы молча встали из-за стола; каждый вымыл свою тарелку, затем они направились к выходу. Уже в дверях Джон обернулся и серьезно, без улыбки, попросил:

— Гарри, не наделай глупостей.

— Что мне не нравится больше всего, так это бездарная система управления, — начал Гарри. — Анархия в чистом виде. У меня постоянно возникает ощущение, что мною манипулируют. Даже эти двое имеют на меня влияние. Уровень преподавания падает, но всем наплевать, лишь бы в нашей заводи все было тихо и спокойно. А плохое образование — это ничего, как-нибудь само рассосется.

— Да, я вас понимаю, — поддакнула Стефани.

А что ей еще оставалось сказать? Как еще могла она отреагировать на эту неожиданную маленькую исповедь? Признаться, что приехала сюда, потому что хотела как можно дальше убежать от дома? Вряд ли Гарри понял бы ее. Все же они очень разные люди, с разными проблемами, но самое главное, думала Стефани, они принадлежат разным социальным классам.

Она, конечно, могла бы сказать ему, что ее дом находится в тысяче миль отсюда, что в нем около двухсот комнат, что это один из наиболее красивых замков во всей Европе. Но, разумеется, Стефани не стала ничего такого говорить. Скорее всего Гарри это безразлично. Как, собственно, и ей.

— Итак, мисс Роджерс, надеюсь, вы понимаете, что вам придется уехать? — спросил Гарри.

— Нет… То есть… Я прекрасно понимаю ваше возмущение тем фактом, что вами постоянно пытаются манипулировать, — не без ехидства ответила Стефани, глядя Гарри в глаза, — но, поверьте, я весьма квалифицированный педагог. У меня есть диплом, который соответствует международным нормам, и я имею опыт работы с детьми. Так что я уверена в том, что справлюсь.

Гарри облокотился о стол, потрепал свои волосы и наконец произнес:

— Нет, так не пойдет. Я не имею права вас нанять.

— Занятия в школе начинаются через две недели. Ну где вы за это время сумеете найти преподавателя? — пыталась втолковать ему Стефани. — Я уже здесь, и у меня уйма времени. Я очень хочу получить эту работу, так что позвольте мне остаться.

Стефани умоляюще смотрела на Гарри. Ей уже было наплевать на то, что с ней так некрасиво поступают, буквально выставляя за дверь. Она напрочь забыла о самолюбии.

— Почему вы очень хотите получить эту работу? — поинтересовался Гарри.

Стефани не знала, что ответить. Она стала рыться в закоулках своей памяти, пытаясь восстановить цепочку событий, которые послужили причиной ее приезда сюда.

— Почему? — повторил Гарри.

— Почему? — переспросила Стефани.

— Да, да! Почему вам до зарезу нужна эта работа, раз вы столь квалифицированный специалист, по вашим словам? Почему бы вам не найти место попрестижнее? Кроме того, это ведь временная работа, всего один семестр.

Почему… Потому, что за последние четыре месяца в доме Стефани произошел ряд событий, которые и вынудили ее бежать.

Отец Стефани решил, что ей пришла пора выйти замуж. Новость стала для Стефани настоящим шоком, она даже слегла с диагнозом «нервное переутомление». Кроме того, перед ней был пример старшей сестры Анны, которая оказалась очень несчастной в браке. Повторять ее путь Стефани не собиралась.

Стефани любила отца, и он любил ее, но при этом не брал в расчет или просто не хотел замечать личные интересы дочери.

— Вы забыли о моем вопросе? — осведомился Гарри, потеряв терпение.

— Да, конечно, я могла бы работать в каком-то престижном месте, но я не люблю стандартных поступков. Наша жизнь и без того слишком шаблонна. Да и квалифицированный педагог, думаю, вам здесь не помешает, не правда ли?

Гарри изумленно смотрел на Стефани. Да эта девица, кажется, вздумала морочить ему голову!

— Что вы подразумеваете под «стандартными поступками»? — спросил Гарри.

Стефани поняла, что не так-то просто будет заговорить его и обвести вокруг пальца.

— Я хочу работать именно здесь, — начала объяснять она, — потому что мне нужен опыт. Обыкновенный педагогический опыт, без всякого столичного снобизма. Педагогика — мое призвание, я учитель по специальности и хочу работать именно педагогом. — Стефани встала из-за стола. — Сейчас я вам принесу письмо от Рейчел, а также сертификат о моем образовании и рекомендательные письма. Вы сами во всем сможете убедиться.

Стефани на этот раз беспрепятственно покинула кухню. Гарри проводил ее мрачным взглядом. Он по-прежнему не доверял ей, ему казалось, что Стефани чего-то не договаривает.

Спустя несколько минут она вернулась и протянула Гарри несколько бумаг и конверт.

— Вот письмо от Рейчел, которое все объясняет. Она извиняется, что подвела вас, а также в подробной форме информирует вас о моей персоне, — торопливо сказала Стефани.

— Я умею читать, — перебил ее Гарри и смерил мрачным взглядом.

Стефани села за стол, решив еще немного подкрепиться. Она налила себе кофе, намазала джемом несколько тостов. Даже остывшая яичница не осталась без ее внимания. В том, что касалось еды, Стефани всегда была весьма требовательна, но яичница показалась ей превосходной — то ли из-за голода, то ли на самом деле была великолепно приготовлена. Неужели это дело рук Гарри? — подумала Стефани.

Гарри тем временем внимательно читал письмо от Рейчел. Выражение его лица то и дело менялось: то оно выражало недовольство, то на нем появлялась улыбка. Прочитав письмо, он отложил его в сторону и приступил к изучению сертификата об образовании. Стефани наблюдала за ним с удвоенным интересом. Наконец Гарри положил сертификат на письмо.

— Вот видите, я то, что вам надо! — тут же сказала Стефани. Она взяла сертификат и указала Гарри на дату: — В ближайшие семь лет он действителен.

— Ну и что? — равнодушно спросил Гарри. — В нем говорится о том, что вы специализируетесь на весьма узкой проблеме обучения чтению детей с отклонениями в развитии. — Гарри язвительно улыбнулся и спросил: — А вы имеете опыт мытья посуды?

Стефани не сразу поняла, что он имеет в виду. Она окинула кухню беспомощным взглядом и увидела гору немытой посуды, оставшейся, по-видимому, со вчерашнего дня.

— Да, конечно, — поспешно заверила она.

Естественно, Стефани ни разу в жизни не мыла посуду, но сейчас ей нужно было остаться здесь, поэтому она позволила себе эту маленькую ложь.

— А как вам моя характеристика? — спросила она.

— Хорошая, — лаконично ответил Гарри, вставая из-за стола. — Мне нужно посоветоваться с коллегами.

В глазах Стефани затеплилась надежда. Выражение ее лица резко изменилось, глаза загорелись.

— То есть вы хотите сказать, что у меня есть шанс остаться здесь?

— Я просто сказал, что мне нужно посоветоваться с коллегами, — буркнул Гарри.

Но Стефани ничуть не обиделась на его весьма нелюбезный тон и улыбнулась.

— Хорошо. Хорошо. Ну тогда идите.

— Я, собственно, это и собираюсь сделать, — проворчал Гарри. — Буду у себя в офисе.

Прежде чем Гарри ушел, Стефани успела выкрикнуть:

— А чем мне мыть посуду?!

— Все перед вами, — сказал он, указывая на раковину.

Гарри отошел в сторонку и, посмеиваясь, стал ждать, какие действия предпримет Стефани.

— Не вижу ничего смешного, — с обидой проворчала Стефани, метнув на Гарри неприязненный взгляд.

Почему он так ко мне относится? — с досадой подумала она. И в самом деле, она ведь не сделала ему ничего плохого, если не считать ночное вторжение и небольшой пожар. Но, казалось бы, любой мужчина должен был бы порадоваться появлению в его доме привлекательной девушки, Гарри же упорно выказывал недовольство.

После того, как Гарри ушел, Стефани взяла тряпку и принялась за уборку. Она удивлялась, почему ей не безразлично отношение к ней Гарри. Почему она стремится понравиться ему? Ведь раньше она не подпускала к себе подобного рода людей. А сейчас ей почему-то хотелось понравиться этому мрачному типу, и не просто понравиться, а угодить. Стефани не понимала, что с ней происходит. Мысли о том, что она просто-напросто влюбилась в Гарри, Стефани не допускала, однако прекрасно осознавала, что какое-то непонятное, новое чувство зародилось в ней, чувство, которое она никогда прежде не испытывала.

Закончив орудовать тряпкой, Стефани подошла к раковине и, посмотрев на гору посуды, вздохнула. Однако делать нечего, ей необходимо зарекомендовать себя как можно лучше, чтобы остаться здесь. И Стефани решительно открутила краны.

— Гарри, мне кажется, ты слишком раздуваешь проблему, — тихим, успокаивающим голосом говорила Гвен Сандерс.

— Ты действительно так считаешь?! — продолжал кипятиться Гарри, навалившись всем телом на парту. — Но мы же подписали контракт с совершенно другим человеком! И вот приезжает эта дамочка и заявляет, что принятые нами обязательства ничего не значат! Только представь, что случится, если все так будут поступать!

— Ну а что ты предлагаешь?

— Отправить ее и пригласить другого учителя. И, главное, подписать с ним контракт по всем правилам.

— Ну скажи мне, где ты за неделю найдешь хорошего учителя? У них у всех уже давно заключены контракты с другими учебными заведениями. Да и зачем, собственно, искать кого-то другого, когда в нашем распоряжении прекрасный специалист, по крайней мере, так говорится в ее бумагах. Так что давай не будем изобретать велосипед и примем ее на работу.

Гарри ничего не оставалось, как согласиться.

— Да, наверное, ты права, это единственный выход, — неохотно признал он.

Гарри хотел еще что-то сказать, но почувствовал на себе взгляд Гвен, которая ждала, когда он уйдет, чтобы она смогла заняться своим годовалым малышом. Гвен являлась самым опытным преподавателем местной школы. Она была не замужем, но ребенок у нее был.

— Ну, что еще? — спросила она.

— Нет, ничего. Извини, что задержал. Тебе нужно возвращаться к малышу.

Тут послышался плач ребенка.

— Кажется, он зовет тебя, — добавил Гарри.

— Капризный, просто жуть. Ни на минуту нельзя оставить одного, сразу же срывается на плач.

— Ладно, я пойду.

— Если хочешь, я какое-то время смогу присматривать за новенькой. Если нас не будет удовлетворять ее уровень преподавания, тогда мы ее уволим. А сейчас нам ничего другого не остается.

Гарри был ей благодарен за эти слова.

— Ты совершенно права, Гвен. Нам не нужны некомпетентные педагоги, — с облегчением сказал он.

С этими словами Гарри вышел. Он был единственным человеком в школе, который сомневался в компетенции Стефани. Но, чтобы его успокоить, Гвен пообещала ему присмотреть за ней.

Гарри снял телефонную трубку и с какой-то непонятной грустью посмотрел через окно на школьные стены. Он наконец признался сам себе в том, что волновала его не компетентность Стефани и не то, что она будет преподавать в школе без предварительно подписанного договора.

Его тревожил и волновал сам факт ее присутствия — то, как она смотрит на него, как разговаривает с ним. Все это казалось Гарри странным, непонятным. Одно лишь было очевидным: он никогда не встречал прежде таких женщин, как Стефани. В этом у Гарри не было никаких сомнений.

Стефани возникла из темноты, ниоткуда, и за несколько часов успела отуманить сознание Гарри. Он боялся ее, поэтому вынужден был прикрываться маской грубияна и циника. Это была простая тактика обороны. Гарри готов был бежать от Стефани за тридевять земель, но не мог — что-то все же останавливало его.

 

3

— Я переговорил с другими педагогами. Можете радоваться — место ваше, — снисходительно сообщил Гарри.

Стефани оторвалась от мытья посуды, которую за время томительного ожидания успела перемыть раз шесть. Она обернулась и вопросительно посмотрела на Гарри. Она даже не знака, как ей реагировать.

А Гарри тем временем с интересом наблюдал за ее поведением, ожидая, что она ответит. Но Стефани продолжала молчать. Выглядела она довольно нелепо, по крайней мере, так показалось бы ее близким, если бы они увидели ее в данный момент — в фартуке и с руками в мыльной пене. А прислуга бы просто попадала в обморок, так неестественно, не похоже на себя выглядела Стефани.

— Вы серьезно? — наконец спросила она.

— Совершенно. Никаких шуток, — холодно подтвердил Гарри.

— Спасибо, огромное вам спасибо! Это просто замечательно! Я так счастлива! — в восторге тараторила Стефани.

Она подошла к Гарри с намерением поблагодарить его. Стефани взяла его за руку, которая в ту же секунду стала мыльной. Несказанно обрадовавшись известию о своем назначении, Стефани забыла вытереть руки. Увидев, что она наделала, Стефани виновато посмотрела на Гарри и стала извиняться:

— Господи, простите меня!

Гарри же, не обращая на случившееся никакого внимания, вытер руки о джинсы. То же самое проделала и Стефани.

— Итак, позвольте продолжить, мисс Роджерс. Степень вашего сертификата и характеристики, данные вам, нас вполне устраивают. Однако, по правде говоря, в ваших документах есть ряд довольно нелепых пунктов, и слышать от вас, что вы хотите работать именно здесь, так же весьма нелепо. Есть там и не совсем понятные места и положения.

Сердце Стефани забилось быстрее.

— Правда? — неожиданно для себя спросила она.

— Что — правда?

— То, что мой сертификат об образовании вас полностью устраивает?

— Да. Как мы поняли, вы из Англии? — спросил Гарри и пристально посмотрел на Стефани.

Сейчас он казался ей будто сошедшим с одного из полотен художника эпохи Возрождения. Стефани мучительно пыталась вспомнить, кого именно он ей напоминает. Но память отказывалась подсказать ответ. И все же в облике Гарри, в его взгляде было что-то до боли знакомое.

— Не так ли? — вновь спросил Гарри.

— Что?

— Я спрашивал вас: вы из Европы?

— Ах это… Да, я англичанка… У нас семейный бизнес.

— А какого рода бизнес, если не секрет?

Стефани неловко улыбнулась. «Семейный бизнес»… Вновь нахлынули воспоминания о событиях последних месяцев, и Стефани стало очень грустно. Отец днями и ночами пропадал в Палате пэров, сестры ездили по светским раутам и создавали видимость общественной деятельности. Газеты выдавали одну статью за другой обо всех членах семьи герцога.

А Стефани сидела дома и наблюдала за всем происходящим со стороны. Бесконечные разговоры и сплетни о наследнике престола повергали ее в уныние. У ворот замка постоянно толпились папарацци в надежде на очередную сенсацию. Стефани ежедневно видела эту картину из окна своей спальни. Ей казалось, что все летит вверх тормашками, что мир рушится, а люди окончательно сошли с ума.

— Стефани? — обратился к ней Гарри.

Она очнулась.

— Общественные связи, — осторожно сказала она, — государственная работа.

— При чем тут бизнес? — удивился Гарри.

— Вся наша жизнь — один сплошной бизнес, — философски изрекла Стефани.

— С этим трудно поспорить.

— Меня семейные дела никогда не интересовали, и я выбрала профессию учителя. Всегда хотелось приносить людям пользу, а не только заботиться о собственных интересах.

В ее словах не было практически ни капли правды, за исключением заявления о желании приносить людям пользу.

Когда отец Стефани узнал о том, что она собирается на несколько месяцев за границу, он сильно расстроился и они повздорили. Да и все остальные члены семьи отвернулись от нее, так и не попытавшись понять. Герцог Ярдли никак не мог взять в толк, почему Стефани стремится убежать от роскоши. Он не понимал, что для Стефани ее социальный статус был всего лишь бутафорией, декорацией, на фоне которой она должна была ежедневно представать, фальшиво улыбаясь всем подряд.

Узнав о решении дочери покинуть дом, отец попытался быстро выдать ее замуж, но у него ничего не вышло. Стефани твердо стояла на своем и не собиралась сдаваться.

Гарри открыл рот, собираясь, вероятно, что-то сказать, но Стефани опередила его:

— Раз вы решили, что я могу остаться, почему бы вам не показать мне сейчас школу? Будем считать, что это мой первый рабочий день. Как вы на это смотрите?

Стефани затаила дыхание в ожидании ответа. Гарри молчал, не зная, как реагировать на столь решительное заявление Стефани.

— Хорошо, — наконец согласился он и добавил: — Вы можете перегнать свою машину на стоянку для преподавателей.

Стефани глубоко вздохнула и с какой-то непонятной радостью в голосе произнесла:

— Как это здорово: у учителей — своя стоянка! Есть в этом что-то старомодное, не правда ли, Гарри?

Гарри пожал плечами.

— Не знаю, почему вы называете это старомодным, ведь стоянка для преподавателей — элементарное удобство. Были времена, когда к учителям относились, как к святым. То, что происходит сейчас, просто несравнимо, например, с античностью или с восточной традицией передачи учения. Тогда учитель был всем, истиной в первой инстанции, почти Богом. А современные дети не только не относятся к учителю с должным почтением, но и норовят подчас навязать ему собственное мнение.

Речь Гарри приятно поразила Стефани. Она и не подозревала, что он философ. И вот он оказался весьма умен, показал себя интересным собеседником. Стефани с неподдельным интересом смотрела на него, ожидая продолжения.

— Совсем не похоже на те времена, не правда ли? — спросил Гарри.

— Да, сейчас все иначе. Все совсем по-другому.

Стефани не хотелось говорить самой. Сейчас она прежде всего хотела слушать Гарри. Она поймала себя на мысли, что он нравится ей. Но Гарри не произнес больше ни слова и просто смотрел на Стефани.

Она была уже готова рассказать ему историю своей жизни, только бы прервать это мучительное молчание, но все-таки сумела удержаться.

Гарри же в свою очередь наслаждался созерцанием Стефани. Ему не хотелось ничего говорить, хотя вроде бы ситуация предусматривала диалог и Стефани ждала от него каких-то слов.

— Сейчас я возьму свои вещи, и мы поедем, — наконец произнесла Стефани и ушла в свою комнату.

Через несколько минут они уже стояли возле ее машины, которая немного пострадала минувшей ночью. Однако повреждения были столь незначительными, что их могли бы заметить разве что очевидцы вчерашних событий. Просто похожий скорее всего не обратил бы на машину никакого внимания, разве что отметил бы, что машина не из дешевых.

Но это здесь, в Кендалхилле. Если бы подобное приключилось со Стефани дома, все было бы иначе. На следующий же день первые полосы газеты пестрели бы громкими заголовками о ночном происшествии и подробно смаковали его подробности, придумывая недостающее на свой вкус.

Они сели каждый в свою машину. Впереди ехал Гарри на стареньком грузовичке, за ним чинно катил слегка поцарапанный, но несомненно дорогой «форд-зефир» последней модели.

Стефани не предполагала, что дорога окажется неблизкой, ей казалось, что школа должна находиться в радиусе мили от дома Гарри. На деле все оказалось иначе. Дорога бесконечно петляла и никак не желала заканчиваться. Вокруг все еще было зелено, но все же красота лета уже успела поблекнуть, листья готовились опасть, а некоторые деревья навсегда засохнуть. Медленно наступала осень.

Стефани узнала дорогу, по которой ехала накануне ночью, и ей вновь стало жутковато. Она старалась больше не вспоминать свои вчерашние страхи и изо всех сил гнала воспоминания о них прочь.

Наконец они свернули с шоссе на маленькую узенькую дорожку без признаков асфальта. Затем машины пробирались сквозь лесные заросли, пока не очутились на небольшом открытом поле, в центре которого находилось маленькое симпатичное здание школы.

Вокруг располагались коттеджи, а также площадка для игры в футбол. Естественно, Стефани знала, что такое футбол и как в него играют, но на этом ее познания об этой игре оканчивались. В ее кругу культивировался большой теннис, в этой игре Стефани успела стать практически профессионалом.

Глаза Стефани ярко блестели, она была приятно удивлена увиденным. Было видно, что недавно здание школы ремонтировалось. Чистенькое, ухоженное, оно выглядело весьма симпатичным.

Она остановила машину и вышла. Гарри уже ждал ее у входа в школу. Стефани подбежала к двери и резко дернула за ручку — столь велико было ее желание поскорее увидеть интерьер.

Гарри наблюдал за ней с легкой улыбкой, как за ребенком, и с каждой минутой Стефани нравилась ему все больше и больше, но он старался не думать об этом.

— У вас есть ключи? — спросила Стефани, обнаружив, что дверь заперта.

— Конечно, есть, — Гарри добродушно улыбнулся, — ведь я глава школьного совета. Может, лучше сначала осмотрите свой коттедж?

— Это подождет. Сначала я хочу увидеть школу.

Гарри достал из кармана связку ключей и открыл дверь, после чего отошел в сторону, пропустив Стефани вперед. Она вошла в здание и в очередной раз поразилась.

— Боже, да у вас все оборудовано по последнему слову! Я этого никак не ожидала. Новые столы, стулья, доски — откуда все это? Я и не подозревала, что в такой глуши заботятся о школьном оборудовании.

Гарри приятно было слышать похвалу, но в то же время замечание Стефани слегка задело его.

— А что вы ожидали увидеть? — обиженно спросил он. — Первобытную пещеру с каменными плитами и камнями?

Почувствовав, что сказала что-то не то, Стефани покраснела от смущения. Затем она поняла, что на самом деле Гарри просто дразнит ее, и примиряющим тоном сказала:

— Не обижайтесь. Вы даже не догадываетесь, как мне здесь нравится.

— Помимо классов и кабинетов у нас также имеется комната отдыха для учителей. Ну а дети, естественно, предпочитают резвиться на улице.

Стефани смотрела на него почти с нежностью. Гарри не на шутку испугался этого ее взгляда — он боялся, что влюбится в Стефани. Он чувствовал, как с каждой минутой в нем разгорается огонь, и, если он не хочет сгореть в нем без остатка, следует держаться подальше от Стефани.

— В таких условиях и работать приятно, — сказала Стефани.

Они вошли в кабинет, где Стефани увидела горы бумаг, тетрадей и книг. Все говорило о приближении учебного семестра.

— Кстати, я как-то помогала виноделу мистеру Бевинсу в инвентаризации его товаров, — неожиданно для Гарри и прежде всего для себя сказала вдруг Стефани.

Она смущенно осмотрела кабинет, стараясь отвести взгляд от Гарри, который пытался понять, при чем здесь какой-то мистер Бевинс.

Стефани поняла, что должна быть осмотрительнее, иначе невзначай может выдать себя, обнаружить свое происхождение. С каждой минутой ей нравилось здесь все больше и больше, и она не хотела расставаться со всем этим.

— Винодел? — переспросил вдруг Гарри.

— Что?

— Вы работали у винодела?

— Да, но это было достаточно давно…

Стефани проклинала себя за слетевшие с языка слова, которые уже породили у Гарри массу ненужных вопросов, вопросов, на которые ей совсем не хотелось отвечать.

— А кто такой этот Бевинс?

— Просто хороший человек. А вы в детстве ходили в эту школу? — спросила Стефани, пытаясь сменить тему разговора.

Гарри ее уловка явно не понравилась, он хотел выяснить побольше подробностей о прежней жизни Стефани, но вынужден был повиноваться. Гарри отдавал себе отчет в том, что Стефани ему очень симпатична и что чувство это усиливается с каждой минутой.

— Да, в детстве я посещал эту школу какое-то время. Но потом ее закрыли по причине аварийного состояния здания, и нас перевели в другую школу. Это очень далеко, чтобы добраться до нее, нужно было потратить немало усилий. Обычно дети ездили туда на лошадях, а те, у кого не было лошадей, вынуждены были ходить пешком. У моего отца… — Гарри умолк.

Сам он как раз добирался до школы пешком. Гарри неприятно было вспоминать об этом, так как у его отца не было лишней лошади, из-за чего он часто пропускал школьные занятия.

Стефани посмотрела в его потемневшие глаза. Она все прекрасно поняла и без слов. И, главное, как сильно ее детство отличалось от детства Гарри!

— Так что же у вашего отца? — спросила все же Стефани и тут же пожалела об этом, поняв, что лезет не в свои дела.

— Да нет, ничего. Я, наверное, утомил вас своей пустой болтовней.

— Нет, что вы. Ваш рассказ чрезвычайно интересен. Здесь все так интересно и необычно.

— Думаю, городскому жителю здешние места кажутся чем-то вроде другой планеты.

— Да, вы правы, что-то вроде того.

— Город — это одна жизнь, а деревня — совсем другая, — вздохнув, констатировал Гарри.

— А теперь, Гарри, покажите мне, пожалуйста, мой дом. Я готова приступить к работе сразу, как только устроюсь, — деловито сказала Стефани.

Гарри с облегчением вздохнул, поняв, что Стефани больше не будет задавать ему вопросов. Весьма милосердно с ее стороны. Гарри в такой ситуации повел бы себя иначе — настаивал бы на ответе, задавал прямые вопросы — и, соответственно, не мог в полной мере оценить благородства Стефани.

Стефани конечно же хотела подробнее расспросить Гарри о его жизни, но, поняв, что ее вопросы причиняют ему боль, сумела остановиться. Да и с чего он должен изливать ей душу, ведь они познакомились совсем недавно и были просто коллегами, а их отношения в будущем должны оставаться чисто деловыми.

Стефани, предположив, что ее разместят в одном из близлежащих коттеджей, хотела взять из багажника свой чемодан, но Гарри жестом остановил ее. Он снова сел в машину, и Стефани пришлось последовать его примеру. Они снова принялись петлять по дороге и наконец остановились возле симпатичного маленького домика неподалеку от дома Гарри.

Гарри повернул ключ и открыл дверь. Перед глазами Стефани предстала небольшая комната, обстановка которой состояла из кровати, старого, довольно обшарпанного стола, его ровесника шкафа и нескольких стульев.

— Обычно матери наших учеников убирают и готовят комнаты к приезду учителей, — оправдываясь, произнес Гарри, — но, так как вы приехали раньше, извините, комната еще не готова.

— Все в порядке, — заверила Стефани. — Я сама с удовольствием приведу все здесь в порядок.

Несмотря на невзрачность и скудость обстановки, комната понравилась Стефани. В ней не было ничего лишнего, все стояло на своих местах, что создавало уют. Оставалось лишь навести порядок.

Улыбаясь, Стефани прошла в кухню, где обнаружила небольшой обеденный стол и два стула, аккуратно придвинутых к нему. Ванная также была небольшой, но очень удобной. В этом доме было лишь самое необходимое — ничего лишнего, никакой роскоши.

Этому помещению было далеко до апартаментов, к которым с детства привыкла Стефани, но все же ей все здесь нравилось, для нее это было чем-то новым, почти экзотическим.

Гарри с интересом наблюдал за реакцией Стефани. Ее восторг порядком удивил его. Если человек безмерно рад такому простому дому, он, должно быть, провел детство в каких-нибудь трущобах, рассудил Гарри. Но по виду Стефани, по ее манере держаться, по тому, как она строит фразы, не скажешь, что она вышла из самых низов. Так что ее восхищение очень и очень странно.

— Этот коттедж пустует уже несколько лет, — сказал Гарри. — Раньше здесь жила одна из наших преподавательниц, но, выйдя замуж, она переехала жить к своему супругу. — Гарри еще раз осмотрел комнату и развел руками. — Конечно, не дворец, но жить можно.

— Да, не дворец, — с легкой улыбкой согласилась Стефани.

Она вспомнила родительский дом, где насчитывалось более двухсот роскошно отделанных комнат, каждая из которых была обставлена антикварной мебелью. Дворец обслуживала многочисленная прислуга.

— Да, определенно не дворец, — уверенно подытожила Стефани.

Теперь Гарри стало казаться, что она всю жизнь прожила во дворце. Но тогда как она оказалась в такой глуши?

— Это единственный свободный коттедж. Мой дом больше и удобнее. Он, конечно, далековато от школы, но все же ближе, чем ваш, да и на машине можно доехать довольно быстро. Я бы пригласил вас к себе, но Патрик и Джон не дадут вам жить спокойно. Они от сегодняшнего завтрака будут отходить еще целую неделю.

Гарри и Стефани одновременно засмеялись.

— Я и не думала их соблазнять, — сквозь смех проговорила Стефани.

— Этого и не нужно делать. В этих краях мужчины волочатся за каждой юбкой. А если женщина еще и красива… Да, Стефани, если вы все-таки хотите получить эту работу, вам надо основательно приготовиться. Все же вы еще окончательно не утверждены.

Стефани захотелось убить Гарри за чрезмерную любовь к порядку и правилам. Уже всем давно было понятно, что она принята, и только один Гарри продолжал сомневаться.

— Когда ваше жилище будет приведено в порядок, я пока сказать вам не могу. Но я надеюсь, вы как-нибудь перетерпите.

— Вы перестанете, наконец, занудствовать?! — не выдержала Стефани. — Разве я сказала, что меня что-то не устраивает? Все в порядке, все просто замечательно.

Чтобы доказать Гарри, что дом ей очень нравится, Стефани подошла в кровати и с размаху села на нее.

— Все замечательно! — прокричала она. — Жизнь прекрасна и удивительна! И дом прекрасный, только нуждается в небольшой уборке.

Гарри удивило ее поведение. Оказывается, она еще и взбалмошная, подумал он. Только этого не хватало! Уж не знаю, каких еще сюрпризов ждать от нее.

— Гарри, я не нуждаюсь в вашей помощи. Я все уберу сама, — уже совершенно спокойно сказала она.

— Да я вам, кажется, ее и не предлагал, — съязвил Гарри.

— Меня удивляет одна вещь… — вздохнув, проронила Стефани и умолкла.

— И что же это за вещь? — иронично осведомился Гарри.

— А то, что у вас нет своих детей, и, соответственно, вы не умеете с ними обращаться. И при этом вы являетесь главой местной школы. Как такое могло произойти?

— Ну, то, что я встал во главе школы — простая случайность. Рано или поздно все здесь занимают этот пост.

— Это как же так?

— Просто у нас очень маленькая община, квалифицированных специалистов мало, и поэтому каждый год мы вынуждены меняться должностями. В этом есть и свой плюс.

— Какой же?

— Работа не приедается и не надоедает. Каждый год что-то новенькое. В прошлом году я занимался водоснабжением, а с этого года им занимается Дейв Крамер, а я в свою очередь занял его место.

— Но как же вы можете хорошо выполнять свои обязанности, если не любите эту работу?

— Я люблю всякую работу, когда она есть.

В комнате наступило молчание.

— Вы можете оставить мне ключи от коттеджа, дальше я разберусь во всем сама. Спасибо за экскурсию, — улыбаясь, поблагодарила Стефани.

Гарри молча смотрел на нее, явно не собираясь уходить.

— Я в состоянии сама позаботиться о себе, — сказала Стефани, словно подталкивая его уйти.

— Ну хорошо. — Гарри будто очнулся. — Только прежде чем уйти, мне нужно подключить газовый нагреватель, а также ввернуть пробки. Без этого вы не сможете обойтись.

— Спасибо.

— Да, чуть не забыл. Продукты мы покупаем обычно в городе, если хотите, составьте список, и я пошлю в город Патрика и Джона. Они готовы на все ради вас.

— Огромное вам спасибо, я сама позабочусь об этом. Мне все равно придется ехать за чистящими средствами, в коттедже надо основательно прибраться.

— Ну, тогда до скорого. — Гарри направился к выходу. — Счастливо оставаться!

С этими словами он удалился.

Он чувствовал себя идиотом. Зачем он сказал Стефани, что она могла бы жить в его доме, если бы не Патрик и Джон? Она, вероятно, решила, что я хотел соблазнить ее, подумал Гарри. Стефани нравилась ему, но он почему-то делал все наоборот: вместо того, чтобы быть вежливым и приветливым, постоянно язвил, вместо того, чтобы сразу же принять ее на работу, тем более что другого выхода у него не было, нудно разглагольствовал о контракте и обязательствах. Сейчас Гарри сожалел о своем поведении, но в то же время не был уверен в том, что при следующей встрече со Стефани поведет себя иначе.

Гарри достал из багажника машины нужные инструменты и обошел дом. Подключение газа и электричества заняло у него не больше десяти минут. Гарри хотел зайти в дом, чтобы убедиться, исправны ли газовая колонка и электроприборы, но передумал, опасаясь, что Стефани может неправильно понять его.

Вообще, я должен подальше держаться от нее, сказал себе Гарри, иначе ничего хорошего меня не ждет. Да, она симпатичная, и даже, наверное, нравится мне, но мы совершенно разные люди. Она — городская штучка, я — типичный деревенщина, что у нас может быть общего?

Гарри сел в машину и поехал домой.

 

4

— Как это понимать?! — вопил из-за двери Гарри.

Стефани открыла ему дверь. Гарри выглядел взбешенным и недовольным. Он окинул взглядом комнату, которая сильно преобразилась за те несколько часов, что он отсутствовал. Нигде ни пылинки. Часть вещей и кое-какая мебель отсутствовали.

— Стефани, в чем дело? Куда все подевалось? — недоумевал Гарри.

— Все на… в кухне, в буфете. А часть мебели я…

Голос Стефани задрожал, когда она поняла, что снова сделала что-то не то.

— Я пойду посмотрю, — буркнул Гарри и направился в кухню.

Но у самой двери он остановился, обернулся и пристально посмотрел на Стефани, которая смущенно теребила в руках салфетку.

Гарри подумал, что долго так продолжаться не может: либо она уедет, либо согласится подчиняться ему полностью и безоговорочно. Стефани, словно поняв, о чем Гарри думает, быстро сказала:

— Я не хотела ничего плохого. Извините, просто многие вещи были мне не нужны, а местным жителям, наверное, пригодятся. Поэтому я отдала часть мебели, она все равно была лишней. Простите, я не предполагала, что вы так остро отреагируете.

Внутри у Гарри все кипело, он готов был взорваться. Что за благотворительность?! Откуда только у нее эти барские замашки?! — думал он.

— Ну просто замечательно! Какое благородство! А вы не подумали, что я материально ответственное лицо, что за пропажу имущества спрашивать будут с меня?!

— Извините, я подумала, что могу распоряжаться здесь всем, как сочту нужным. Простите, я не знала…

— Ну, раз вы такая щедрая, может, и мне что-нибудь перепадет? — вдруг успокоившись, добродушно спросил Гарри.

— Да берите хоть все! — Стефани рассмеялась, поняв, что гроза миновала.

Она не сомневалась, что постепенно они с Гарри найдут общий язык. Еще вчера за подобное самоуправство он бы долго орал на нее, а сегодня довольно быстро простил, хотя был явно недоволен.

— Все-таки я зайду в кухню и посмотрю, что вы там натворили.

— Гарри…

— Что еще?

— Будьте осторожнее, там такой кавардак, все кости можно переломать.

Гарри хмыкнул и прошел в кухню. Стефани последовала за ним. В кухне действительно царил ужасающий беспорядок. Небо и земля по сравнению с чистой, свежевымытой комнатой. Стефани подошла к одному из буфетов и открыла дверцу.

— Часть вещей я убрала сюда.

Стефани заглянула внутрь. Из темноты буфета неожиданно блеснули несколько пар глаз, Стефани вскрикнула и быстро захлопнула дверцу.

— Что такое? — взволнованно спросил Гарри.

— Там внутри какие-то твари.

— Отойдите подальше, я сейчас посмотрю.

— Пожалуйста, будьте осторожны. Они страшные.

Гарри медленно приоткрыл дверцу буфета, заглянул внутрь и быстро закрыл ее.

— Да, знакомые персонажи.

— Кто это?

— Это дикие, весьма опасные твари, которые почему-то облюбовали наши края. Питаются падалью и мертвечиной, поэтому от них всегда несет каким-нибудь дерьмом.

Слово «дерьмо» резануло слух Стефани. В среде, в которой она выросла, таких слов не употребляли.

— Как они называются?

— Не знаю. Мы изловили одну и отправили как образец в Дублин. Вместо ответа получили целую гору вопросов. Где вы такое нашли? Как часто вы их видите? И так далее. Даже приезжали ученые из университета. Но и они не сказали ничего определенного.

Стефани с нескрываемым интересом слушала Гарри.

— Вот это да! — удивленно хлопая ресницами, воскликнула она. — Что мы теперь будем делать?

— Отойдите в сторону. Сейчас мы будем их изгонять.

Стефани отошла подальше от буфета. Гарри широко открыл дверцы и что есть силы ударил по стенке буфета, из которого тут же вылетели три белки, бросились к открытому окну и были таковы. Стефани проводила их изумленным взглядом.

— Но ведь это же белки… — недоумевая, пробормотала она. — Они питаются орехами, а вовсе не падалью. Вы обманули меня!

— Извините, я не хотел испугать вас. Просто глупо пошутил.

— А я испугалась. Действительно глупая шутка.

— Простите меня. Неужели вы сразу не поняли, что это белки, когда открыли дверцу буфета?

— Но там было темно… Ладно, забыли. Но как они попали в дом? Окно-то я открыла полчаса назад…

Гарри пошарил в буфете и извлек оттуда несколько орехов.

— Главное не как, а зачем, — сказал он. — Таким маленьким зверькам попасть в дом легче легкого, в доме полно щелей и лазеек. Кстати, в моих словах была доля правды, — продолжал Гарри. — Здесь действительно водится одна тварь, и чем-то она похожа на белку. Все, как я тебе рассказывал. Она тоже иногда проникает в дома, в те места, где особенно грязно. Так что будьте осторожнее. Эти твари действительно опасны.

— Вы опять разыгрываете меня. Я вам не верю.

— Нет, сейчас я говорю чистую правду. Вы можете увидеть их на любой навозной куче. Хотите пойти посмотреть?

— На навозную кучу?

— И на нее в том числе.

— Ну уж нет. Поверю вам на слово.

— Я, кстати, привез специальную жидкость, которой они боятся до смерти. Когда вы все уберете здесь, нужно будет обработать ею стены. А пока лишний раз в кухню старайтесь не заходить. Не исключено, что они где-то здесь.

— Какие страсти! — фыркнула Стефани.

— Я абсолютно серьезен.

— Хорошо, я все поняла.

Наступила долгая пауза. Гарри смотрел в глаза Стефани, в которых все еще читался страх.

— Ну, как вы? Отошли немножко? Извините, если напугал. Знаете, жить здесь весьма непросто, не каждый сможет. Условия далеки от комфорта.

— То есть вы намекаете, что я не приспособлена к проживанию здесь, что я слишком слаба для этих мест! — занервничала Стефани.

— Я этого не говорил. Я просто спросил, как вы себя чувствуете.

— Вы не думайте, что я трусиха, просто не люблю сюрпризов.

— Например, вам бы не понравилось, если бы среди ночи к вам нагрянули нежданные гости и подожгли ваш двор? — иронично уточнил Гарри.

Стефани моментально забыла о страшных тварях, которыми он только что напугал ее до дрожи. Она приготовилась в очередной раз защищаться от словесных нападок Гарри по поводу оригинальных обстоятельств их знакомства, но, когда увидела в его глазах смешинки, быстро успокоилась и улыбнулась.

— Да, что-то вроде этого.

Гарри тоже улыбнулся ей. Между ними словно пробежала искра. Однако уже в следующее мгновение настроение Гарри изменилось.

— Ну ладно, раз вы отказываетесь от экскурсии, тогда я пойду. — Он перешел на деловой тон. — После загляну посмотреть, как идет уборка.

После ухода Гарри Стефани пребывала в легкой растерянности. С одной стороны, ей было приятно ощутить себя частью маленькой общины Кендалхилла, с другой, Стефани все же чувствовала себя не в своей тарелке. Таких людей, как Гарри, она никогда прежде не встречала. Именно поэтому ей было с ним вдвойне интересно. Пикантность ситуации придавало то, что он понятия не имел, кто она и откуда.

Стефани хотелось прежде всего показать себя хорошим профессионалом, а заодно доказать себе, что она сумеет легко приспособиться к здешней жизни, точно так же, как местные жители. Стефани была напрочь лишена снобизма и высокомерия, присущих остальным членам ее семьи. Ей оставалось только надеяться, что в Кендалхилле если и читают газеты, то исключительно местные, — это позволит ей сохранить инкогнито.

Однако пора было возвращаться к уборке. Стефани взялась за нее с удвоенной энергией. Она без сожаления выбросила все ненужное, затем тщательно вымыла стены и пол.

Закончив с кухней, Стефани вернулась в комнату, где сделала несколько перестановок. Конечно же стены нуждались в покраске, но об этом обещал позаботиться Гарри. Решив, что сделала все от нее зависящее, Стефани приступила к составлению списка необходимых покупок. Разумеется, финансовое положение позволяло Стефани тратить деньги без оглядки, она вполне могла вызвать рабочих и на месте этого коттеджа построить новый. Однако Стефани решила ограничиться покупкой лишь самого необходимого из нежелания выделяться на фоне других педагогов и местных жителей. Ей казалось, что для того, чтобы стать среди них своей, нужно жить точно так же, как они.

Конечно, Стефани хотелось поразить их — но лишь своим профессионализмом, доброжелательным и легким характером — не прибегая ни к чему из того, чем кичится ее семья.

Пока Стефани составляла список, за окном послышался какой-то шум. Она оторвалась от своего занятия и, взглянув в окно, увидела небольшой кортеж, остановившийся у ее коттеджа. Из машин горохом посыпались дети и взрослые.

— Гарри, Гвен сказала, что у нас новая учительница! — прокричала потрясающе крупная женщина. — Неужели ты поселил ее в это убожество? Я не верю своим глазам! Мы намерены убраться в ее доме.

— Она все уже сделала сама, — отбивался Гарри от громогласной толстухи.

— Мы заезжали к тебе домой, в надежде застать вас там, но вы к тому времени уже успели уехать! — продолжала кричать женщина, хотя стояла в нескольких шагах от Гарри. — Кстати, а что случилось с твоим почтовым ящиком?

— Да так, небольшая неприятность. Пустяки.

— Что, у тебя был пожар? — продолжала допытываться мучительница.

Гарри не собирался рассказывать кому-либо о событиях минувшей ночи. Ему не хотелось, чтобы о новой учительнице говорили как об особе со странностями. Он посмотрел на дом и в окне заметил Стефани. На ее лице застыло виноватое выражение, всем своим видом она словно благодарила Гарри за то, что он не раскрыл их тайну. Гарри ответил ей холодным, ничего не выражающим взглядом.

Стефани решила поприветствовать приехавших людей и заодно познакомиться с ними.

Женщина с ярко-рыжими волосами представилась как Кэрол Снеллгроув. Кэрол сообщила, что у нее двое детей, которые одновременно являются и ее учениками. Младший сын Кэрол Энди, скромный, симпатичный мальчишка, с первого взгляда понравился Стефани.

— Он у меня очень скромный, — подтвердила Кэрол мысли Стефани, — но зато всем интересуется.

— Что тебе больше всего интересно? — спросила у мальчика Стефани.

— Мне нравится история, — тихо ответил Энди.

Стефани потрепала его по голове.

— А какой период тебе больше нравится?

— Меня интересует проблема террора в нашей стране.

Услышав, что говорит ее сын, Кэрол обвела всех горделивым взглядом.

— Стефани, давайте я вас познакомлю с другими нашими коллегами, — предложила Кэрол.

Учительница, которую звали Стелла Крамер, тепло приветствовала Стефани и представила ей своих дочерей, будущих учениц Стефани.

Когда церемония знакомства закончилась, самая старшая из преподавательниц, Кэти Фритц, прищурившись, поинтересовалась:

— Что же занесло вас в наши края?

Стефани не успела ответить, так как Гарри подал знак, понятный, очевидно, всем, кроме Стефани, и приехавшие, вынув из машин какие-то инструменты и материалы, направились в коттедж. Стефани отказывалась понимать происходящее.

Уже через десять минут вся мебель была вынесена на улицу, и женщины стали разводить краску.

— Но зачем краска? — робко поинтересовалась Стефани.

— Как зачем? Стены красить будем, — ответила Кэрол, — вон они какие страшные, пора бы и обновить.

— Но можно просто… — попробовала воспротивиться Стефани, однако ее уже никто не слушал.

Работа шла споро и весело. Стефани ничего не оставалось, как присоединиться. Через несколько минут она уже чувствовала себя полноправным членом преподавательского коллектива. Женщины бодро обсуждали, почему не смогла приехать Рейчел. Домыслы громоздились один на другой — Рейчел выходит замуж, уже вышла и ждет ребенка, ее квалификация оставляет желать лучшего, побоялась приехать в глушь… и так далее, и тому подобное.

Гарри не участвовал в обсуждении, он сосредоточенно заделывал дыры, чтобы в дом не смогли проникнуть грызуны. Стефани подошла к нему и поблагодарила за все.

— Не благодарите. У нас принято помогать друг другу. Одна вы бы и за месяц не управились со всем этим.

— Еще раз спасибо.

Гарри теперь ее ближайший сосед, и Стефани знала, что будет видеть его чаще других. Она поймала себя на мысли, что даже рада этому обстоятельству, так как Гарри ей нравится. Но ей хотелось, чтобы они встречались не только по делу. Но думать об этом Стефани почему-то было стыдно.

Вообще, само понятие «сосед» было для Стефани чем-то новым. Дом, в котором она выросла, не предполагал никаких соседей. Это было огромное поместье, огороженное со всех сторон высоким забором и тщательно охраняемое. Никто не мог запросто прийти и постучать в дверь.

А сейчас у Стефани появилась возможность в случае необходимости зайти вечером к соседу и попросить сахару или еще чего-нибудь. Для нее это было такой же экзотикой, какой для местных жителей стал бы ее дворец, о существовании которого они, к счастью, ничего не знали и даже не догадывались.

Жители Кендалхилла оказались очень приятными и отзывчивыми людьми. Мир менялся на глазах, чему Стефани была несказанно рада.

Через два часа малярные работы были закончены. Осталось только расставить мебель и подождать, пока высохнет краска. После этого в коттедж можно было смело заселяться. Стефани горячо поблагодарила всех своих добровольных помощников, и через несколько минут дом опустел. Она распаковала чемодан, затем взяла со стола список необходимых вещей и собралась в город.

Стефани была счастлива, что приехала сюда. Она уже успела забыть о ночном происшествии, и сейчас ей казалось, что жизнь начинается заново, что она с чистого листа собирается писать свою биографию, которая отныне будет связана с Ирландией, родиной ее матери.

 

5

Стефани услышала, как около ее дома остановилась машина. Она выглянула в окно. Из машины вышли двое крепких мужчин и направились к ее дому. Стефани узнала Патрика и Джона.

Она прожила в своем новом доме всего три дня, но за это время близнецы успели навестить ее четыре раза. В каждый свой визит они с опаской и ревностью смотрели друг на друга. Каждому казалось, что Стефани благосклоннее к другому, не к нему. В принципе они были милыми ребятами, Стефани хорошо относилось к ним, и их частые визиты пока не успели ее утомить.

Стефани вышла навстречу гостям и пригласила их войти. Хорошие манеры не позволили Стефани выставить близнецов за дверь, хотя она имела на это все основания, поскольку работала над своим учебным планом.

— Добрый вечер, мисс Роджерс, — поприветствовал ее Джон. Он снял с головы шляпу, приложил ее к сердцу и продолжил: — Я, собственно, хотел узнать, не нужно ли вам чего?

— Я тоже хотел, — вмешался Патрик, пятерней зачесывая назад свои черные волосы.

Стефани с улыбкой смотрела на них. Патрик и Джон, как всегда, неподражаемы.

— Может, вам все-таки что-нибудь нужно? Все, что захотите, — прервал молчание Джон.

Стефани сделала вид, будто задумалась.

— Нет, спасибо. Все в порядке.

Братья приуныли. Они поняли, что придется уйти, а им так хотелось подольше побыть со Стефани, полюбоваться ею.

Стефани по натуре была весьма мягким человеком, и ей непросто было выставить кого-то за дверь. Это было бы невежливо, да и неловко. Поэтому Стефани предложила Патрику и Джону выпить чаю, однако близнецы молча продолжали смотреть на нее, как истуканы. Поняв, что ситуация безнадежна, Стефани решила вернуться к работе над учебным планом. Она очень внимательно относилась к тому, что о ней говорят, и хотела понравиться новым коллегам.

Братья продолжали ждать неизвестно чего, Стефани тем временем строчила, чувствуя на себе их пристальные взгляды. Так не могло долго продолжаться, присутствие близнецов медленно, но верно выводило ее из себя. Поняв, что работать в подобной обстановке не может, Стефани обратилась к ним:

— Ну что же вы все молчите, рассказали бы что-нибудь. Вы ведь конюхи. Мне кажется, это очень интересная профессия. Ну расскажите мне о своей работе, сколько же можно молчать!

Патрик и Джон переглянулись и начали говорить, перебивая друг друга.

Гарри почти закончил чистить денник, в котором стояла его любимая Грейс. Услышав, как во дворе заработал двигатель автомобиля, он насторожился. Куда это они собрались? — подумал Гарри. Уже третий день подряд после обеда Патрик и Джон куда-то уезжали. Гарри предполагал, что они ездят к Стефани, но сегодня решил проверить догадку. Он быстро оседлал Грейс и поскакал вдогонку.

Чтобы очутиться у коттеджа Стефани первым, Гарри решил ехать напрямик через рощу. Гарри остановился на опушке, предпочитая наблюдать за домом из укрытия и не обнаруживать себя.

Стефани сидела на скамье и разбирала какие-то бумаги. Возле нее на земле сидели Джон и Патрик. Они, как всегда, ничего не делали, а просто любовались Стефани. В эту минуту она была похожа на принцессу в окружении верных вассалов.

Гарри не на шутку разозлился. После приезда Стефани все на ферме пошло вверх дном. Патрик и Джон забыли о своих обязанностях и погрузились в сомнамбулическое состояние. Все указания, которые им давал Гарри, они забывали выполнять. А на его требования не беспокоить мисс Роджерс просто не реагировали.

— Подумайте, какая идиллия… — пробормотал Гарри.

Его терпению явно приходил конец. Он знал, что Стефани очень занята, так как ежедневно получал от родителей учеников предложения о помощи новой учительнице. Они сетовали, что ей, должно быть, нелегко освоиться на новом месте, и готовы были помочь ей. Гарри узнал также, что она отличный педагог, элегантно одевается и по манерам настоящая леди. Все это говорило о том, что Стефани всем нравится и глубоко симпатична. Мне она тоже симпатична, подумал Гарри, она похожа на ангела.

Стефани действительно очень нравилась ему, и он хотел создать ей комфортные условия для работы, однако Патрик и Джон нарушали все его планы. Гарри признался себе, что мысли о ней постоянно отвлекают его. Ему даже стало казаться, что он начинает походить на Джона и Патрика и готов, как и они, начать надоедать Стефани визитами, ездить к ней для того только, чтобы иметь возможность смотреть на нее. Отбросив эти мысли в сторону, он решительно направил лошадь к дому Стефани.

Джон как раз рассказывал Стефани историю о том, как житель одной из соседних деревень дрался с волком. Все трое были так увлечены повествованием, что даже не заметили появления Гарри.

— Так вот вы где, работнички! — сурово произнес Гарри. — Я, кажется, просил вас не надоедать мисс Роджерс.

— Гарри, но мы…

— Что — вы?

Своим появлением Гарри изрядно смутил и даже напугал близнецов. Они быстро вскочили на ноги и виновато уставились на старшего брата.

— Что же вы никак не оставите в покое мисс Роджерс? — наседал на них Гарри.

— Да мы вовсе ей не надоедаем, — стал оправдываться Патрик, — просто мы приехали узнать, не нужно ли мисс чего-нибудь.

— Очень мило! А зачем же вы тогда морочите ей голову глупыми историями?

— У нас с Патриком и Джоном просто дружеская беседа, мистер О'Тул, — вступилась за близнецов Стефани.

Гарри смерил ее испепеляющим взглядом. Еще три дня назад она звала и его по имени! А сейчас вдруг ни с того ни с сего — официальное «мистер О'Тул». Гарри терялся в догадках, из-за чего впал в немилость.

— Ребята, а не пора ли вам заняться наконец делом? — риторически спросил Гарри. — Джон, у твоей лошади, кстати, подкова отвалилась. Ты в курсе?

— Конечно, в курсе.

— Ну так займись ею.

— Гарри, я подковал ее еще утром!

Гарри растерялся, но уже в следующий момент нашелся.

— Ну сделал бы еще что-нибудь! Работы невпроворот. Сами не работаете, так хоть не мешайте другим.

Заметив во взглядах братьев враждебность, Стефани поспешила сменить тему:

— Всегда хотела узнать: лошадям больно, когда их подковывают?

— А кто их знает. Да вроде не должно быть… А может, и больно, — равнодушно произнес Джон.

— Кстати, с Джильдой, кажется, что-то не в порядке, — сообщил Гарри.

— А кто такая Джильда? — заинтересовалась Стефани.

— Пони. Она как-то странно ведет себя в последнее время.

Гарри сверкнул глазами на Джона, словно желая уничтожить его взглядом.

— Но с ней же все будет в порядке, правда? — спросила Стефани с неожиданной дрожью в голосе.

Гарри был приятно удивлен. Он и не догадывался, что у этой красивой девушки такая тонкая душа. Человек, который любит животных, не может быть плохим. Неужели ее и впрямь волнует эта лошадь, которую она никогда прежде не видела и скорее всего не увидит? — думал Гарри. Господи, какое же у нее доброе сердце!

— Хорошо, я сейчас займусь Джильдой, — наконец произнес Джон. — Я не хочу, чтобы малютка лишний раз страдала.

Стефани посмотрела на Джона, как на Бога, от которого зависит жизнь любой земной твари. Гарри с удивлением обнаружил, что это ему неприятно, а в следующее мгновение услышал собственный сочащийся желчью голос:

— Давно пора, а то все лоботрясничаете целыми днями.

Джон встал и направился к машине. Патрик же с места не сдвинулся.

— Патрик, пойдем, — окликнул его Джон.

— Не могу-у… — притворно простонал Патрик, — я, кажется, ногу отсидел.

— Хватит строить из себя идиота! — едва сдерживаясь, прорычал Гарри. — Немедленно вставай и прекрати кривляться! И чтобы к моему возвращению были дома! Нам предстоит серьезный разговор.

Патрик взметнулся с земли вспугнутой птицей.

Сев в машину, близнецы напоследок еще раз посмотрели на Стефани и уехали.

Стефани и Гарри остались вдвоем. Гарри продолжал кипеть. Он готов был убить Джона и Патрика. Но это было всего лишь минутное раздражение, на самом деле он очень любил их. Их отец рано умер, Джон и Патрик остались одни, и Гарри, давно живший отдельно, вынужден был взять их к себе. С тех пор они стали помогать Гарри по хозяйству.

Проводив удаляющуюся машину, Гарри бросил пристальный взгляд на Стефани. Она не переставала восхищать его. Ее зеленые глаза и пышные каштановые волосы казались Гарри божественными. Во всем ее облике ему чудилось что-то ангельское, неземное.

Стефани не менее пристально смотрела на него. Ну и взгляд у нее, подумал Гарри, она словно месяц голодала.

Повисшая пауза явно начинала тяготить обоих. Гарри собрался было сказать Стефани, что будет держать Патрика и Джона подальше от нее, как неожиданно его лошадь встала на дыбы.

— Ой! — вскрикнула Стефани.

— Спокойно! Тихо! — командовал Гарри лошади.

Но животное не успокаивалось, продолжая метаться из стороны в сторону. Стефани не на шутку испугалась, она боялась, что сейчас лошадь затопчет их обоих. Она хотела помочь Гарри, но не знала как.

Через несколько минут лошадь наконец угомонилась. Гарри отдышался, затем лихо вскочил в седло и со словами:

— Ну я поеду, пока она тут все не снесла, — поскакал прочь.

 

6

— Стефани, тебя к телефону!

— А где здесь телефон? — растерянно спросила Стефани.

— В учительской. Поторопись, звонок явно междугородный.

Стефани быстрым шагом направилась в учительскую.

— Алло? — произнесла она в трубку.

— Ваша светлость, как дела? — осведомился задорный женский голос.

— Хлоя, — укоризненно прошипела Стефани, — я, кажется, просила не называть меня так. Здесь я просто Стефани Роджерс.

— Извини, я забыла.

— Пожалуйста, больше не забывай. И помни, что сейчас ты — это я. Если отец узнает, нам обеим не поздоровится.

Хлоя была на несколько лет старше Стефани. Они дружили с детства.

— Ваша светлость, да не переживайте вы так, — иронично пропела Хлоя, — ну подумаешь, один раз соврали.

— Ты находишь это смешным? — грозно поинтересовалась Стефани.

— Конечно, — не задумываясь, ответила подруга. — Мы так ловко одурачили твоих родителей.

— Это сейчас кажется, что ловко. А что будет, если они все узнают?

— Да не трусь ты. Как они узнают? Голоса у нас с тобой один в один.

— А они звонят?

— Каждый день. Что ты? Как ты? Когда планируешь вернуться обратно?

— А что, если они захотят приехать проведать меня и обнаружат тебя?

— Зачем им приезжать? Они ведь говорят с тобой, то есть со мной, каждый день, знают, что ты жива, что с тобой все в порядке.

— Да, наверное, ты права, зря я паникую. А как они, кстати?

— Как всегда. Сплошные заботы.

— Ну, не будем о грустном. Рассказывай, как ты там.

— По-разному. В первые дни мне жутко нравилось. Престижный швейцарский курорт, о котором можно только мечтать. Но, знаешь, с каждым днем приедается все больше и больше. Ты не представляешь, в котором часу они здесь встают! Ты не поверишь — в пять! И так каждый день. Проснулся, позавтракал и покатил с горы. Все спуски я уже изъездила вдоль и поперек, даже самые опасные. В общем, с каждым днем становится все скучнее и скучнее.

— Ладно, я не поверю, чтобы там было скучно. Займись еще чем-нибудь.

— Чем? Лепить снежную бабу?

Стефани рассмеялась.

— Ну хотя бы.

— Ты еще местных жителей не видела.

— Почему же, видела. А что такое?

— Сноб на снобе. Ну, отдыхающие — понятно, им сам Бог велел, они и приехали-то в Швейцарию на знаменитостей поглазеть, но местные по снобизму перебивают всех. Все мечтаю найти себе товарища по несчастью, но пока никак. Один плюс — за это время похудела на три с половиной килограмма. Стефани, я надеюсь, что ты меня просто не узнаешь. Ладно, что мы все обо мне. Как ты?

— У меня все в порядке. — Стефани, собираясь описать свои приключения в подробностях, хотела сесть, но, когда обернулась, увидела перед собой Гарри, который внимательно смотрел на нее. — Извини, мне пора, — быстро проговорила Стефани и повесила трубку.

Она не знала, как долго находился Гарри в комнате, пока она разговаривала с Хлоей. Стефани очень надеялась, что он только что вошел.

— Извини, что я долго занимала телефон, — начала оправдываться Стефани, но Гарри не дал ей договорить.

— Все в порядке, можешь разговаривать сколько угодно, только за свой счет.

— Просто мне позвонила подруга, мы давно не виделись… сам понимаешь…

— Да, все в порядке. Я, собственно, зашел спросить, не продолжают ли тебе докучать двое наших с тобой общих знакомых.

Убедив себя, что Гарри ничего не слышал, Стефани успокоилась.

— Нет, они мне не докучают. Кстати, почему ты так всегда строг с ними? Они замечательные ребята, только немного… назойливы.

— Немного — это мягко сказано. Они надоедливы до безумия. И как ты только не выгнала их до сих пор!

— Я уже успела привыкнуть к ним. Да, чуть не забыла, ко мне постоянно забираются белки.

— Ты уверена, что это белки, а не те твари, о которых я тебе говорил?

— Ты же шутил.

— Сколько раз тебе говорить: я не шутил. Они на самом деле весьма опасны.

— Ну тогда я не знаю, может, это и не белки. Я же не видела их.

— А как ты от них избавляешься?

— Как ты мне показывал. Колочу по буфету по десять раз в день, он, наверное, скоро развалится.

— Я смотрю, ты и у белок весьма популярна, а не только у людей.

— Это потому что я новый здесь человек.

— Да, конечно. Но я еще ни разу не видел, чтобы у нас так хорошо кого-нибудь принимали и были столь солидарны в своих суждениях о человеке.

Стефани приятно было слышать это. Она немного кокетливо развела руками и смущенно улыбнулась.

— Ладно, мне пора, — спохватился Гарри. — С Патриком и Джоном я поговорил, они обещали больше тебя не беспокоить. Так что работай спокойно.

С этими словами он удалился.

У Стефани возникло нестерпимое желание окликнуть его и попросить еще какое-то время побыть с ней, но она сдержала себя, не найдя достойного предлога. К тому же ей хотелось обдумать разговор с Хлоей и прикинуть, как поступить в том случае, если ее семья узнает, что они поменялись с Хлоей местами и что сейчас Стефани вместо Швейцарии находится в Ирландии. И еще Стефани сожалела, что не успела рассказать Хлое о своей жизни здесь, о местных жителях, о Патрике с Джоном. О Гарри…

Гарри. При мысли о нем Стефани охватывало какое-то новое, необычное чувство. Но она старалась не поддаваться ему, поскольку всегда боялась сильных эмоций. Но в то же время ей, как и любой девушке, хотелось быть любимой, хотелось, чтобы ею восхищались и заботились о ней. Мужчина, не родители. Единственным интересующим ее мужчиной в Кендалхилле был Гарри. Но Стефани еще не успела как следует узнать его и потому остерегалась думать о нем подобным образом.

 

7

Наконец наступил первый день учебного семестра. Все утро Стефани наставляла себя: не делай им никаких поблажек. Не покажись слишком мягкой, иначе они сядут тебе на шею. Также она не забывала слова одной из своих коллег, которая сказала, напутствуя ее: «Главное, не улыбайся, будто сегодня Рождество».

Для первого своего дня в школе Стефани решила одеться нарядно, но строго, неброско. Она остановила выбор на ярко-голубой блузке и строгом костюме темно-синего цвета, который привезла из Рима, когда в последний раз была там.

Стефани бил легкий озноб. Сегодня ее первый рабочий день, и она очень волновалась, но старалась держать себя в руках. И вот час пробил: Стефани вошла в класс, дружелюбно улыбаясь детям.

Двенадцать пар глаз с интересом разглядывали новую учительницу. Те ученики, что помладше, явно благоговели перед Стефани, в то время как дети постарше испытующе поглядывали на нее. Они наверняка решили дать новой учительнице испытательный срок, и если она не оправдает их надежд, то получит адекватный ответ, который будет заключаться в плохом поведении и попытках сорвать урок.

Первым, на кого Стефани обратила внимание, был Энди Снеллгроув, который сидел на первой парте и внимательно, почти не мигая, смотрел на Стефани, словно ожидая чего-то.

Стефани мысленно сделала глубокий вдох и поприветствовала своих учеников. Затем она представилась и произнесла небольшую речь о том, чем они будут заниматься в этом семестре. Неожиданно со своего места поднялся Энди.

— Что такое, Энди? — насторожилась Стефани.

— А что будет, если мы не согласимся со школьными правилами? — спросил он, предварительно обведя взглядом класс и удостоверившись, что все его слушают.

Стефани замешкалась, потом уверенно ответила:

— Есть правила безусловные, а есть условные. Хорошее поведение в классе и хорошие манеры — вот главное школьное правило, которое вы должны выполнять.

— А что насчет домашних заданий? Я живу слишком далеко отсюда, и по возвращении домой у меня не остается времени на их выполнение. Я сильно устаю.

Тут Стефани вспомнила, что рассказал ей Гарри о своем детстве: он скорее всего находился в точно такой же ситуации. Оказывается, ничего не изменилось!

— Мы будем стараться все успеть в классе, Энди. А если не получится, тогда вы будете оставаться еще на полчаса-час после уроков и мы будем доделывать то, что не успели днем, хорошо? Полагаю, если вы задержитесь в школе на лишние полчаса, ничего страшного не случится.

— А как же мои обязанности по дому? Когда я их буду выполнять? — спросил Энди.

Стефани оказалась в затруднительном положении. На поверку оказалось, что она так и не познакомилась как следует с местной жизнью, и это порождало много проблем, которые ей предстояло решить.

— В таком случае я поговорю с вашими родителями, с каждым отдельно. Будем решать эту проблему в индивидуальном порядке.

Энди молча посмотрел на Стефани, и глаза его были полны недетской печали. Затем он занял свое место со словами:

— Ладно, забыли про это.

Стефани поняла, что ее ответ не удовлетворил Энди. Ей показалось, что она сказала что-то не то, но что конкретно — не понимала. Она почему-то подумала, что успела нажить себе врага в лице Энди.

Остаток дня Стефани пребывала в весьма мрачном настроении. Кроме того, она сильно утомилась, так как дети требовали к себе очень много внимания.

У Стефани не шел из головы вопрос Энди. Она поняла, что, если не уладит эту проблему, покою ей не будет. В конце урока она посмотрела на него, укладывающего в сумку учебники и тетради, и дала себе слово, что до конца занятий поговорит с ним. Но этого так и не произошло из-за плотности расписания. У Стефани не было лишней минуты даже на то, чтобы выпить кофе.

Наконец занятия закончились. Школа быстро опустела, родители усадили детей по машинам и разъехались по домам. Стефани осталась одна в пустом классе. Она без сил опустилась на стул и тяжело вздохнула. Вот и прошел ее первый день в школе. Она, разумеется, предполагала, что будет непросто, но на деле все оказалось гораздо сложнее. Стефани понимала, что это только цветочки, но трудности не пугали ее. Она впервые в жизни занималась тем, чем хотела.

В этот день Гарри не собирался в школу, но в конце концов решил заехать и узнать, как прошел первый день занятий. Прежде всего его интересовала Стефани. Он представлял примерно такую картину: из школы выбегает толпа зареванных детей и бросается к своим родителям со словами, что это самая ужасная учительница, которую они только видели в своей недолгой жизни, и что они больше не пойдут в школу, потому что им страшно. Гарри прекрасно понимал, что утрирует, идя на поводу своей буйной фантазии. Просто подобные мысли веселили его.

Подъехав к школе, Гарри никого не обнаружил — двор был пуст, стояла гробовая тишина. Он ловко спрыгнул с лошади и направился к зданию школы. Войдя в класс, он увидел картину, которая его сильно удивила. Едва живая Стефани, облаченная в костюм, пожалуй, странноватый для этих мест, сидела на стуле и бессмысленно смотрела в окно. Вот тебе и первый день, ехидно подумал Гарри.

Он хотел уйти, решив не беспокоить Стефани, но она заметила его. Она смотрела на Гарри усталыми глазами, явно не собираясь ничего говорить. Сейчас она сравнивала свою прежнюю беззаботную жизнь с теперешней и уже не могла уверенно ответить, какая из них ей больше по вкусу.

И все же Стефани признавалась себе, что вся ее прежняя праздность не дала ей ничего, а один прожитый ею сегодня день стоил всей жизни во дворце среди сонма слуг. Да, она была измотана до предела, но игра стоила свеч.

Гарри молча смотрел на Стефани. Такой — измученной и опустошенной — он ее еще не видел. Сейчас она не интересовала его как женщина, он прежде всего видел в ней учителя. И он хотел от Стефани одного: чтобы она добросовестно выполняла свою работу. Ничего больше, убеждал себя Гарри, ничего больше.

Однако внутренний голос говорил ему совсем другое.

Первая учебная неделя подходила к концу, и с каждым днем Стефани чувствовала себя все более уставшей. Когда она была сторонним наблюдателем, работа учителя казалась ей не слишком сложной и более увлекательной, на деле же оказалось иначе. Дети требовали много внимания, и это отнимало почти все силы Стефани! Ей казалось, что она должна разорваться на части: одновременно нужно было уследить за всеми, одного успокоить, другому объяснить, и так далее. Ни минуты роздыху, все время в напряжении! Но другие как-то справляются?

Стефани собиралась поговорить с Гвен Сандерс и спросить у нее совета, но так и не решилась. С одной стороны, она боялась, что потревожит Гвен, с другой, что Гвен расскажет обо всем Гарри, который сочтет, что Стефани не справляется с работой. Стефани не видела Гарри уже несколько дней. Странным он оказался директором школы — ничего не преподавал, а занимался лишь разрешением возникающих по ходу работы школы проблем. Гарри скорее походил на управляющего, чем на школьного директора.

Наконец Стефани нашла компромиссный вариант: если ей понадобится совет, она не будет обращаться к местным учителям, а позвонит своим знакомым и спросит совета у них.

Стефани собиралась покинуть класс, как неожиданно услышала шорох. Сначала она предположила, что в помещение проникла очередная белка, но, когда шорох послышался снова, Стефани убедилась, что это не белка. Звуки исходили из парты Энди. Стефани припомнила, что всю вторую половину дня Энди вел себя как-то странно и даже таинственно.

Она подошла к парте и с опаской приподняла крышку. Изнутри сверкнула пара глаз. Стефани пригляделась и поняла, что это змея.

Она вскрикнула и отскочила.

— Чертов мальчишка, — гневно пробормотала она, — ну я тебе покажу!

А змея тем временем вылезла из убежища и поползла по классу. Стефани поняла, что должна поймать рептилию до того, как дети вернутся в класс, иначе все перепугаются. Все, кроме Энди.

У Стефани не было опыта обращения со змеями, поэтому ей пришлось действовать интуитивно. Она схватила первое, что ей попалось под руку, — это оказалась указка. Стефани чувствовала, как внутри все дрожит. Она хотела позвать кого-нибудь на помощь, но вспомнила, что все ушли на ланч. Ей пришлось действовать самостоятельно. Стефани пыталась успокоиться, говоря себе, что эта змея не может быть ядовитой, иначе как же Энди мог держать ее в руках. Тренинг не помогал, Стефани всегда ненавидела змей, они казались ей омерзительными.

— Кто их знает, этих местных, — бормотала она, — может, им и змеи нипочем…

Стефани проявила чудеса ловкости, и ей удалось, поддев змею указкой, забросить ее обратно в парту. Затем Стефани поспешно протащила парту через весь класс к двери и с силой вытолкнула на школьный двор.

Содержимое вылетело наружу и рассыпалось по земле. Выбравшись на свободу, змея неспешно поползла прочь. Стефани проводила ее взглядом и, обернувшись на цокот копыт, увидела приближающегося Гарри. Остановив лошадь, Гарри спешился и быстрыми шагами направился к Стефани.

— Что, черт возьми, происходит?! — негодовал он, оглядывая лежащую на боку парту и вывалившиеся из нее на землю предметы. — Что о тебе подумают дети?!

Стефани посмотрела на Гарри глазами, полными страдания и отчаяния.

— Не волнуйся, подобное не войдет у меня в привычку, — начала она оправдываться. — Никто, кроме тебя, этого не видел и больше не увидит. — Внезапно Стефани поняла, что если сейчас же не изменит тему разговора, то Гарри своими упреками сживет ее со свету. — А почему ты за мной следишь?! — набросилась она на Гарри. — Я никогда не думала, что обязанности директора школы заключаются в том, чтобы шпионить за преподавателями!

Выпалив эту гневную тираду, Стефани требовательно уставилась на Гарри, который был просто ошарашен ее отповедью. Теперь пришла его очередь оправдываться.

— Я приехал сюда по делам, — неуверенно начал Гарри. — Ну а что, собственно, ты мне прикажешь делать, если я вижу, как новая учительница выбрасывает во двор парту? Мне что, молча пройти мимо? Может, объяснишь, что произошло?

Стефани потупилась и сообщила:

— В этой парте я обнаружила змею.

— Змею? — удивленно переспросил Гарри. — Но как она туда попала?

— Думаю, кто-то из детей подложил ее туда. Я надеюсь, ты не собираешься раздувать эту проблему до уровня вселенской катастрофы. Как видишь, я сама со всем справилась.

— Да, я вижу. Странно, что ты не подожгла школу, — фыркнул Гарри.

Стефани вспыхнула.

— Тебе бы только надо мной поиздеваться!

— И все-таки я хотел бы знать, чья это парта.

Стефани замотала головой.

— Этого я тебе не могу сказать.

— Что, педагогические принципы? — язвительно осведомился Гарри.

Стефани не ожидала столь ироничного отношения к учебным делам от директора школы, по крайней мере, сейчас ей так казалось. Но она не совсем понимала, в чей адрес была колкость. Что Гарри имел в виду? Как бы там ни было, Стефани решила не вступать в пререкания.

— Просто это наша сугубо внутренняя проблема, и мы в состоянии сами разобраться с ней, без вмешательства директора, — сухо, официально, отрапортовала она.

— Пойми меня, — увещевал ее Гарри, — просто я не хочу, чтобы эти маленькие оболтусы в первый же месяц растерзали тебя. Я просто с ним поговорю.

— Нет, — твердо ответила Стефани.

После звонкого «нет» наступило мучительное молчание.

— Это был Энди Снеллгроув, не так ли? — внезапно бросил Гарри.

Стефани растерялась и невольно выдала себя, в свою очередь спросив:

— Откуда ты знаешь?

— Просто мальчишка любит змей. Для него обычное дело притаскивать этих тварей в школу. Вот такие нынче у детей странные развлечения. — Гарри развел руками.

— Странно это как-то, — Стефани поёжилась, — любить змей.

— О вкусах не спорят, тем более о детских.

Гарри потащил парту обратно в класс.

— Где мне ее поставить?

— Где она стояла раньше. — Стефани указала на место Энди.

Гарри аккуратно поставил парту и удовлетворенно объявил:

— Ну вот, все в порядке.

— Спасибо тебе.

— Я смотрю, тебе пока не удается справиться с этим мальчишкой.

— Да уж, крепкий орешек.

— Я постараюсь с ним поговорить. И вообще, советую тебе…

— Мне не нужны твои советы в отношении Энди, — заупрямилась Стефани. — И вообще, не кажется ли тебе, что в обязанности главы школы не входит советовать учителям, как им общаться с учениками? Это наше сугубо внутреннее дело.

Гарри явно не ожидал такого напора со стороны Стефани. С одной стороны, ему было очень неприятно, что Стефани указывает ему на превышение полномочий, с другой же — ему явно понравилось, как самоотверженно Стефани заступается за своих учеников. Но Гарри не собирался сдаваться и стоял на своем.

— Мне все равно придется поговорить с ним и с его родителями. Проблема в том, что его мать не хочет видеть у себя дома змей, а держать их в школе мы позволить не можем. Нужно найти какой-то компромисс.

— Нужно купить ребенку специальный аквариум для змей, — сердито пояснила Стефани. — Только так, мне кажется, можно решить эту проблему.

— Легко сказать — «купить». Но, даже если купить, это вряд ли что-то изменит. Энди скорее всего все равно будет таскать их в класс. Ох уж мне этот упрямый детский характер! — Гарри улыбнулся. — А ведь когда-то я сам был таким.

— Нужно купить Энди специальный аквариум, — упрямо повторила Стефани.

— Не уверен, что следует поощрять подобные увлечения.

— Но если ребенку нравится…

— Детям много чего нравится, одному то, другому это. Мы не в силах угнаться за всем, — сухо произнес Гарри.

Стефани смерила его холодным, высокомерным взглядом.

— Ну хорошо, — сдался Гарри, — я подумаю над твоим предложением, может, это действительно выход.

Гарри как-то странно посмотрел на Стефани, отчего она немедленно смутилась и покраснела.

— Что такое? — спросил он.

— Нет, ничего. Просто ты сейчас так посмотрел на меня, будто…

— Нет, это ты посмотрела на меня, — перебил ее Гарри, — будто королева на вассала.

Стефани бросило в жар.

— Что ты хочешь… этим сказать? — неуверенно произнесла она.

Гарри заметил смущение Стефани, но не понял, в чем, собственно, дело.

— Извини, я не хотел вогнать тебя в краску. Я просто констатировал, что твой взгляд был так суров и холоден, как у какой-нибудь королевы.

Это замечание явно не понравилось Стефани. Она не хотела, чтобы Гарри догадался о ее происхождении, а уж тем более чтобы о ней судили по ее семье.

— Может, ты хочешь дать еще какой-нибудь совет? — холодно осведомилась Стефани.

Гарри никак не мог взять в толк, что же в его словах рассердило Стефани, и решил сменить тему разговора.

— Миленький костюм, — улыбаясь, сказал он, — ты в нем просто неподражаема. Но… не обижайся, для наших мест это слишком. Джинсы как-то больше соответствуют нашей школе. Не находишь?

— Просто я хочу выглядеть как можно строже и…

— И неприступнее? — подсказал Гарри.

Он всего лишь хотел польстить Стефани, но она восприняла его замечание как упрек и перешла в наступление:

— Но, Гарри, это же очень важно — одеваться по-деловому! Это создает у окружающих правильное впечатление и мнение о тебе. Ты даешь людям понять, что знаешь себе цену. Разве ты, когда встречаешься с коллегами, не одеваешься, как подобает школьному директору?

Гарри не смог сдержать улыбку.

— Здесь, кроме джинсов, футболок и рубашек, никто ничего не носит, даже мои коллеги и я, соответственно, тоже. Нам просто некогда модничать. Представь меня в вечернем костюме. Да меня на смех поднимут! Вот я уже вижу себя во фраке скачущим на лошади. Кстати, можно будет попробовать ради шутки.

Стефани поняла, что все ее муки по поводу того, как следует одеваться учителю, были напрасны. В этих местах не принято подчеркивать одеждой свой статус, здесь это оказалось совсем не нужным и даже лишним. Если уж мужчина заметил, как я оделась, и так реагирует, с отчаянием думала Стефани, глядя на едва сдерживающего смех Гарри, то что же думают обо мне женщины?

В семье Стефани к выбору одежды подходили очень ответственно. В среде, в которой она выросла, встречали всегда по одежке. Одежда подчеркивала общественное положение, социальный статус, а что у человека внутри, никого не интересовало.

Стефани стало грустно. Она поняла вдруг, как нелепо выглядит в своем шикарном строгом костюме в бедной ирландской провинции. Наверное, я кажусь Гарри смешной, подумала Стефани. Но какое он, собственно, имеет право указывать мне, что носить?! Эта мысль ободрила ее.

— Нет, — подчеркнуто спокойно произнесла Стефани.

— Что — «нет»? — удивился Гарри столь внезапному переходу.

— «Нет» — значит, позволь мне разобраться с Энди самой. Я полагаю, что я сама в силах решить эту проблему.

— Хорошо, — согласился Гарри, не ожидавший возвращения к этой теме.

— Да, и еще. Поверь мне, я знаю, как мне лучше одеваться.

— Извини, если сказал что-то не то. — Гарри направился к выходу, но остановился и обернулся. — Чуть не забыл…

Он явно смущался и медлил. Такое поведение было совсем не в стиле Гарри.

— Что? — спросила Стефани, подняв брови.

— Стефани, пойми меня правильно… Патрик и Джон… я запретил им мешать тебе, но они скучают и постоянно спрашивают о тебе…

— Вот как?

— Да, я уже с ними не справляюсь. В общем… — нерешительно тянул Гарри.

— Да?

— Я приглашаю тебя на ужин.

— Ты и в самом деле позвал ее на ужин? — спросил Патрик, уставившись на Гарри.

— Ты правда сделал это? — переспросил Джон, у которого на лице было такое выражение, будто он только что увидел живого Санта-Клауса.

— Именно так, — подтвердил Гарри.

Когда Гарри принял на себя заботу о Патрике и Джоне, он даже не догадывался, сколько проблем с ними может возникнуть. И вот пожалуйста! Стоило появиться Стефани, как близнецы словно с цепи сорвались.

Гарри пригласил Стефани на вторник, а сегодня была только пятница, так что у них еще уйма времени, чтобы основательно приготовиться к ее приходу. Но Джону и Патрику Гарри только сегодня сообщил о приглашении. Он просто боялся, что если они узнают о визите Стефани за неделю, то совсем забросят работу и сведут его с ума, носясь по дому и наводя лоск.

Патрик и Джон переглянулись, их глаза сияли.

— Но почему? — неожиданно спросил Джон, — почему ты не разрешаешь нам общаться с ней чаще?

— Да, — встрял Патрик, — а вдруг ей понадобилась наша помощь, а нас не оказалось рядом?

Гарри слышал это уже в сотый раз. Он вынужден был без конца повторять братьям, что Стефани не нуждается в их помощи. Эти разговоры уже порядком надоели ему.

— Ей и так много помогают, — твердо сказал он.

На самом же деле он понятия не имел, кто помогает Стефани, в чем и помогает ли вообще. Гарри даже не был уверен в том, что Стефани действительно не нуждается в помощи. Она не производила впечатления беспомощной женщины, во всяком случае, ему так казалось. Вообще, Гарри не так уж много знал о ней, за исключением разве что ее нарядов, которые постоянно обсуждались местными жительницами.

— У Стефани много соседей, — тем не менее продолжал Гарри, — и ей, наверное, интересно общаться и с другими людьми. А вы мало того что живете рядом, еще и наведываетесь к ней каждый день. Так и надоесть недолго. Перестаньте изводить Стефани своими визитами, ваша задача — помочь ей поскорее здесь адаптироваться, а для этого вовсе не обязательно мозолить ей глаза.

Близнецы уставились на Гарри.

— И, чтобы гостье у нас понравилось, вы должны приложить какие-то усилия.

— Это означает, что мы должны что-то приготовить? — спросил Джон.

— Ну уж нет. — Гарри содрогнулся, представив стряпню братьев. — Готовить буду я.

— Но ты ведь только умеешь готовить яйца и бекон, и она, кажется, уже ела их в твоем исполнении.

— Хорошо, тогда я приготовлю стейк, — сказал Гарри, одновременно пытаясь вспомнить, что он еще умеет готовить, — а ты, Патрик, испечешь картошку. По-моему, это все умеют делать.

— И ты? — хитро спросил Патрик.

— Конечно. Только я займусь мясом. А вам вполне по силам приготовить салат и испечь картошку. Салат надо будет как-нибудь красиво сервировать. Вот уже и вырисовывается скромный стол.

Патрик недовольно скривился.

— Ты, наверное, шутишь? Я понятия не имею, как можно красиво украсить салат. Это дело женских рук, а не мужских. Зачем ты пригласил ее? Вдруг ей у нас не понравится? Мы же не умеем толком готовить. Не мужское это дело. Мы должны землю пахать, а женщины готовить.

— Ну, это, предположим, спорное утверждение. А обо всех тонкостях сервировки можешь расспросить кого-нибудь из наших дам.

Патрик ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть.

— Я пойду приму душ и переоденусь, — сообщил Гарри и исчез за дверью.

Патрик и Джон переглянулись. Они поняли, что от женской работы им никуда не деться и придется сперва узнать, как делаются все эти вещи, а затем тщательно подготовиться к приходу Стефани. Они сели в пикап и направились к тетушке Сью, которая славилась среди местных жителей своими кулинарными способностями.

Дом опустел. Гарри остался один. Он не торопясь принял душ, надел свежие джинсы и рубашку и стал обдумывать грядущий ужин.

Во-первых, он обнаружил, что вся его одежда никуда не годится. Он заглянул в гардероб и не нашел там ничего подходящего. Все футболки порядком истрепались. Не лучшим образом выглядели и рубашки, которые были к тому же трачены молью. Единственные чистые джинсы он надел только что.

Прежде Гарри никогда не задумывался о том, как выглядит. Но сейчас был особый случай, ему не хотелось ударить в грязь лицом перед Стефани. Наоборот, нужно было постараться произвести на нее хорошее впечатление. И вот выяснилось, что вся его одежда никуда не годится, и, наверное, даже придется отказаться от любимых джинсов и найти что-нибудь поприличнее.

Когда Гарри говорил Стефани, что все поголовно ходят здесь в джинсах и в футболках, он был не совсем прав. Естественно, всем, кроме разве что самого Гарри, хотелось бы носить красивые вещи, но носить их было негде — в Кендалхилле не было никаких развлечений. Не будешь же надевать вечернее платье или смокинг для работы на ферме и по дому! Максимум раз в месяц местные жители семьями выезжали в город, и это было единственное событие, ради которого стоило наряжаться. Да и обновки можно было купить только в городе, но не все могли себе это позволить так часто, как хотелось бы.

Сам же Гарри городу предпочитал деревню и в город старался ездить как можно реже, лишь в случае крайней необходимости. И, если кто-то считал его деревенщиной, ему было решительно все равно. Ему нравилось жить в деревне, он готов был целиком посвящать себя ей.

Гарри так и не смог найти себе жену. Все местные женщины были уже замужем, а городские его не интересовали — вряд ли они согласились бы жить в деревне. Да и вообще, он, наверное, не слишком любил женщин. Они раздражали его своей привычкой долго ходить по магазинам, долго приводить себя в порядок, и тому подобным. Гарри решил, что одиночество — наилучший для него вариант.

Стоя среди вороха одежды и выбирая, что надеть, Гарри почувствовал себя идиотом. Ситуация раздражала его, но делать было нечего — нельзя же предстать перед Стефани в рванье. Перерыв свои вещи еще раз, он неожиданно обнаружил совершенно новые джинсы, которые купил несколько лет назад и сразу же забыл о них.

— Вот их-то я и надену! — удовлетворенно воскликнул Гарри.

Теперь оставалось найти приличную рубашку. Гарри решил пока отложить поиски. В крайнем случае всегда можно съездить в город и купить что-нибудь подходящее.

Сейчас предстояло обдумать второй вопрос — как принимать гостью. Следовало тщательно продумать меню и общую атмосферу вечера. Вдруг Гарри осознал, что никогда прежде не приглашал женщину на ужин. Гарри не представлял, как себя с ней вести. Он почувствовал отчаяние и на мгновение даже пожалел, что пригласил Стефани. Он вспомнил вопрос Джона: «Зачем ты ее пригласил?»

И, действительно, зачем? — спросил Гарри сам себя и понял, что не может внятно ответить на этот вопрос. Это получилось случайно: он вошел в класс, Стефани была одна и выглядела усталой и измученной. Он знал, что Стефани, как и любому новичку, тяжело входить в контакт с учениками и с коллегами. Потом оказалось, что ее напугала змея, которую в класс притащил Энди Снеллгроув. Потом он не совсем лестно и довольно бестактно отозвался о ее наряде. В результате Гарри просто стало жалко ее, он представил, как одиноко она, должно быть, чувствует себя здесь, и решил пригласить ее на ужин.

Но это была лишь часть правды. На самом деле Стефани нравилась ему, и Гарри уже давно хотел пригласить ее в гости, но никак не мог решиться, так как был весьма неопытен в делах подобного рода. Но он все же решился. Стефани нравилась ему прежде всего своей непохожестью на местных женщин.

Создавалось впечатление, что она с другой планеты — тонкая, легкая, в то время как практически все местные жительницы были краснолицыми полными матронами, отягощенными грузом вечных забот. Они пекли хлеб, кормили свиней и даже занимались таким неженским делом, как забой скота. На их фоне Стефани казалась маленьким нежным цветком, который вот-вот сорвет и унесет ветром.

Интересно, а как поведет себя Стефани, если на ее глазах будут резать овцу? — подумал Гарри. А если ей пришлось бы делать это самой? Пройти, так сказать, обряд посвящения? Но все это были лишь праздные фантазии.

Гарри уже не сожалел, что согласился взять Стефани на работу. Прошла целая учебная неделя, а он еще не слышал о Стефани ни одного негативного отзыва. Однако Гарри склонен был относить это насчет того, что родители учеников всегда очень заняты и им нет дела до Стефани из-за нехватки времени. Скорее всего так и было.

В какой-то момент Гарри снова охватили сомнения, правильно ли он сделал, что пригласил Стефани в гости, и что она подумает о нем. Но менять что-либо было поздно.

 

8

И вот в назначенный день Стефани стояла на пороге дома Гарри. С момента своего ночного вторжения ей больше не довелось бывать здесь. Стефани было приятно видеть знакомые места, а ведь знакомых ей мест здесь еще так мало. Все, что она до этого видела, была лишь дорога от дома до школы и больше ничего.

Сейчас она уже могла думать о событиях той ночи, не краснея, с иронией. Как же, наверное, глупо я тогда выглядела, думала Стефани.

Она обратила внимание на почтовый ящик, который нечаянно задела тогда машиной. Его так и не починили. Легкое чувство вины вновь пробудилось в ней. Стефани даже собралась предложить Гарри помощь в починке, но сразу же отказалась от этой идеи, сочтя, что такими делами должны заниматься мужчины.

Она оправила юбку, проверила, в порядке ли блузка. Руки ее дрожали, Стефани никогда прежде не нервничала так, даже в тот день, когда она должна была быть представлена ее величеству королеве. Это чувство, как и многие другие, родившиеся здесь, было для нее новым и потому особенно острым. Стефани отдавала себе отчет в том, что этот вечер для нее очень важен. Для нее это был не просто ужин в компании друзей, Стефани казалось, что сегодняшний вечер станет особенным.

Кроме того, встреча была просто необходимой Стефани. Гарри был, по сути, самым близким ей человеком в этих краях. Она хотела бы с ним о многом поговорить, и прежде всего о том, как местные жители относятся к ней. До сих пор Стефани не представилось случая поговорить с Гарри об этом.

Стефани постоянно чувствовала на себе пристальные взгляды, на нее смотрели и ее воспринимали, как диковинную птицу. Она тщилась чувствовать себя частью местной общины, однако пока у нее не очень хорошо получалось. Для местных жителей она оставалась чужой. Обо всем этом Стефани и хотела поговорить с Гарри, спросить у него совета.

Итак, Стефани стояла перед дверью, не решаясь постучаться. Она вздрогнула, услышав рев Гарри:

— Если вы сейчас же не вымоете окно, я проломлю вам головы!

Гарри явно был не в духе, и это не понравилось Стефани.

— Может, мне лучше прийти в другой раз? — пробормотала она.

А Гарри между тем продолжал кричать на братьев. С одной стороны, Стефани боялась гнева Гарри, но, с другой, ей было приятно, что Гарри беспокоится о том, чтобы как можно лучше принять ее.

Генеральная уборка в мою честь! А это приятно! — подумала Стефани. У нее поднялось настроение, и она решительно постучала в дверь.

В доме сразу же послышались шум и беготня. Дверь наконец открылась, и на пороге возник Джон, руки и лоб которого были в пене. За спиной брата стоял Патрик, измазанный чем-то черным. Они походили на двух домашних псов, которые, услышав приближающиеся шаги хозяйки, бросаются ей навстречу.

Запыхавшиеся близнецы с полминуты широко раскрытыми глазами смотрели на Стефани, потом принялись приветствовать ее неуверенными поклонами.

Внезапно на пороге возник Гарри и отодвинул Патрика и Джона в сторону.

— Не обращай на них внимания. Природа всегда отдыхает на детях, — сказал Гарри небрежно.

— Ну зачем ты так с ними?

— Сначала приведите себя в порядок, а потом уж встречайте гостей, — распорядился Гарри.

Братья молниеносно исчезли, чтобы уже через две минуты снова лучезарно улыбаться Стефани.

— Почему бы вам не пройти в дом? — светским тоном пригласил Патрик. — Могу я взять ваш плащ?

— Зачем ты это сказал? — спросил Джон, ревниво посмотрев на брата. — Я собирался сказать то же самое. Я тоже знаю, что мужчина всегда должен ухаживать за женщиной и принимать у нее одежду.

— Вы что, не видите, у мисс Роджерс нет плаща? — грубовато пресек их препирательства Гарри. — На улице теплынь! Какого черта она должна надевать плащ?!

— Ой, а я как-то и не заметил… — Патрик застенчиво улыбнулся.

Стефани не выдержала и громко рассмеялась. Ей еще не случалось встречать таких странных и трогательно смешных людей.

— Очень вкусно пахнет. Что вы готовите? — отсмеявшись, спросила она, взглянув на Гарри.

— Это печеный картофель, — тут же сообщил Джон. — Это я приготовил. Мой личный рецепт.

Гарри в очередной раз смерил Джона укоризненным взглядом.

— Для печеной картошки не нужен рецепт. Ты просто берешь и печешь ее.

Джон обиженно посмотрел на него.

— Ладно, неважно, — сжалился над ним Гарри.

— А я приготовил салат, — вдруг встрял Патрик.

Стефани молча смотрела на Гарри, недоумевая, как он умудряется с ними справляться и как он может так долго терпеть их глупые выходки.

Но Патрика было не остановить. Он был ничем не хуже своего брата и намеревался доказать это.

— Я даже приготовил для него специальный соус, о котором вычитал в книге! — гордо добавил он.

— Ну да? И кто же прочел тебе эту книгу? — издевательски осведомился Джон.

— Эй, ты ведешь себя как придурок, — не остался в долгу Патрик.

Да, приятный вечерок мне предстоит, подумала Стефани, пряча улыбку.

— Вы, оба, заткнитесь! — не выдержал Гарри. — Сколько можно?!

Но Патрик и Джон словно не слышали его. Они уже были готовы наброситься друг на друга с кулаками.

— Если вы не угомонитесь, я соберу всю еду, и мы вдвоем со Стефани поедем ужинать к ней домой и там съедим все без вас.

Гарри уговаривал их, как детей. Но близнецы и не думали прекращать свару, они были готовы разорвать друг друга на части. Кулак Патрика уже готов был опуститься на голову Джона, и Гарри рванулся к ним, чтобы остановить драку. Он протянул руку, пытаясь схватить Патрика за запястье, но не рассчитал и локтем задел Стефани.

— Ой! — вскрикнула Стефани, почувствовал такую сильную боль, что потемнело в глазах.

— Боже, что я наделал… — испуганно прошептал Гарри и бросился к своей случайной жертве. — Стефани, прости меня.

Боль быстро прошла, но левая часть лица онемела.

— Со мной все в порядке, — тихо сказала Стефани, прижимая руку к пострадавшему глазу.

— Ты ударил ее! — громко, с негодованием воскликнул Джон. — Ты ударил женщину!

— Господи, Гарри, — подхватил Патрик, — зачем ты ударил Стефани?!

— Ради Бога, заткнитесь! Я не нарочно. Вас стал разнимать и случайно угодил локтем в глаз Стефани. Патрик, открой дверь. Свежий воздух не помешает.

Стефани попыталась открыть пострадавший глаз, но у нее не получилось, острая боль вновь пронзила все лицо. Здоровый глаз тоже видел нечетко, в каком-то тумане. Комната и ее обитатели плыли в серой дымке.

Гарри быстро подхватил Стефани на руки, отнес в комнату и положил на кровать. Затем схватил со стола лампу и направил ее в лицо Стефани, чтобы удостовериться, что она не так уж сильно пострадала.

— Ну что? Я выгляжу ужасно? — слабым голосом спросила Стефани.

— Да вообще-то ничего хорошего, — виновато констатировал Гарри, — слишком сильным был удар. Прости, я не хотел задеть тебя, просто ты подвернулась под руку. Это случайность.

— Не извиняйся, я все понимаю.

Стефани посмотрела на Гарри, который выглядел сейчас провинившимся ребенком. Это было очень мило.

— Мне жаль, но, похоже, у тебя будет синяк, — извиняющимся тоном сказал Гарри.

— Нет! — взмолилась Стефани. — Нет, мне нельзя!

— А кому можно? — резонно спросил Гарри.

Стефани в ужасе представила, как газеты, узнав о случившемся, запестрят броскими заголовками: «Дочь герцога Ярдли с бланшем под глазом», «Синяки под глазами сейчас в моде»… А что подумают о ней люди, увидев ее в таком виде?

Но, осознав, что находится далеко от дома, Стефани сразу же успокоилась. Если Хлоя не проговорится, то никто никогда и не узнает, где она находится. Итак, оставалась только одна проблема — как быть с учениками. Уж кто-кто, а дети не преминут воспользоваться случаем и будут насмехаться. Один Энди чего стоит, это он только на первый взгляд кажется милым и застенчивым.

— Синяк должен пройти в ближайшие два дня, — попытался успокоить ее Гарри.

Стефани это тоже не устраивало, ведь у нее завтра урок. Вот если бы синяк прошел сегодня…

— Я сейчас принесу что-нибудь холодное. Нужно срочно приложить к глазу, чтобы не стало хуже.

Гарри направился к двери, где топтались Патрик и Джон.

— Ребята, не мешайте мне. Займитесь лучше ужином, — сурово распорядился Гарри. — Ведь ужин не отменяется.

Поняв, что сейчас Гарри лучше не перечить, близнецы отправились в кухню заканчивать приготовления к ужину, который с каждой минутой терял свою торжественность.

— Гарри, — позвала Стефани.

— Что? — спросил он, заглядывая в комнату.

— Принеси мне, пожалуйста, зеркало.

— А… Ты уверена, что хочешь видеть себя сейчас? — попытался отговорить ее Гарри.

— Не уверена. Но все же принеси его, Гарри, будь так добр, — проявила настойчивость Стефани. — Я должна увидеть свое лицо, как бы оно ни выглядело.

Пока Гарри ходил за зеркалом, Стефани попыталась представить, как она теперь выглядит. Зрелище, должно быть, не из приятных. Она всегда тщательно следила за собой, заботилась о своем внешнем виде, расстраивалась из-за каждого прыщика, а тут такое! И с этим ужасным синяком ничего нельзя сделать.

Слезы потекли из ее глаз ручьем. Стефани так сильно устала за эту неделю, что хотела просто отдохнуть, провести время в компании приятных ей людей, но на деле все обернулось иначе. Теперь еще нужно будет заботиться о пострадавшем глазе.

Хорошо хоть, один глаз, а не оба сразу, попыталась успокоить себя Стефани.

Через несколько минут вернулся Гарри, неся небольшое зеркало. Он протянул его Стефани, встал возле нее в ожидании ее реакции. К его удивлению, Стефани довольно спокойно произнесла:

— Со мной было что-то подобное несколько лет назад, когда я скрывалась от папарацци. Один из моих телохранителей случайно задел меня, и после этого мне пришлось недели две сидеть дома и никуда не выходить.

Договорив, Стефани похолодела. Она поняла, что наговорила много лишнего.

— Папарацци? — ничего не понимая, переспросил Гарри. — Телохранители? Что за чушь?

Стефани кусала губы, ругая свой длинный язык на все корки.

— Это было… давно… я как-нибудь, — промямлила она.

В итоге ничего вразумительно она так и не произнесла. Сейчас она не могла рассказать Гарри правду, если вообще когда-нибудь собиралась ее рассказывать.

Гарри же всем своим видом давал Стефани понять, что ждет от нее внятного ответа. Но Стефани молчала, потупив взгляд. В итоге Гарри ничего не оставалось, как прервать слишком затянувшуюся паузу:

— Скоро тебе придется ответить на ряд вопросов.

Стефани прекрасно знала, что это будут за вопросы, и поэтому здорово испугалась. Она была не готова говорить правду. С одной стороны, она не хотела лгать, а с другой, не могла рассказать Гарри всю правду о себе и о своей семье. Любая ложь всегда жестоко терзала душу Стефани. Она до сих пор переживала из-за того, что не открыла своему отцу правды. Но, сделай Стефани это, сейчас бы ее здесь не было. Она сидела бы под замком, и за ней ежеминутно бы следили несколько охранников.

— Мне кажется, обо мне ты знаешь все, что тебе полагается знать, — сказала Стефани, избегая взгляда Гарри, и ее лицо залилось краской.

— Посмотрим, — пробормотал он.

Стефани судорожно придумывала, как бы ей сменить тему, но в это время в комнату вошел Джон с подносом, на котором лежал кусок сырого мяса.

— Вот, Гарри, я принес то, что ты просил.

Увидев Стефани, он чуть не выронил поднос.

—..! — не удержался Джон.

— Следи за своими выражениями, — немедленно сделал ему замечание Гарри.

Но Джон больше не мог себя сдерживать.

— Как вы это собираетесь объяснить детям? — обратился он к Стефани. — Неужели скажете им, что это Гарри ударил вас? Какой позор, Гарри!

— Джон, заткнись!

— Может, вам лучше сказать, что вы споткнулись и ударились о какой-нибудь камень? — продолжал сердобольный Джон. — Тогда никто не узнает, что это был Гарри. Просто, если все узнают, что это был он, то, сами понимаете, какой это позор для главы школы. Ведь все безоговорочно уважают его и…

— Ты заткнешься наконец? — прорычал Гарри.

Джон понял, что ему действительно лучше замолчать, иначе у Стефани появится друг по несчастью.

Он отдал Гарри поднос и попятился к выходу со словами:

— Да-да, конечно, просто я…

Продолжая бормотать, Джон исчез за дверью.

Стефани рассмеялась. Монолог Джона страшно развеселил ее. Гарри же невесело улыбнулся и присел рядом со Стефани.

— А это еще зачем? — удивленно спросила Стефани, показывая на кусок мяса.

— Нужно приложить к глазу. Быстрее пройдет.

— От мяса?

— Да.

— Ты шутишь. Я не собираюсь прикладывать эту гадость к своему лицу.

— Это еще почему?

— Оно же все в крови, — неприязненно глядя на мясо, проронила Стефани.

— Ну и что? Зато синяк гораздо быстрее пройдет. Отец научил меня этому средству еще в детстве. Наверное, это выглядит странно, но, поверь мне, от этого действительно есть реальная польза.

— А кем был твой отец? — спросила Стефани.

— Сейчас это неважно.

— Ах вот как! Ты, значит, имеешь право задавать мне вопросы насчет моей семьи, а я тебе нет! — язвительно заметила Стефани.

Гарри не нашелся, что ответить.

— Закрой глаза, — сказал он, беря мясо, — сейчас ты почувствуешь приятный холодок.

Тоненькие струйки крови стекали по ее лицу, но Стефани, как ни странно, не было так уж противно. Она с удивлением чувствовала, как с каждой минутой холод распространяется все дальше и дальше — от глаз по всему лицу и далее.

— Надо признаться, это довольно приятно, — тихо сказала Стефани, — но что-то я сомневаюсь, что это поможет. Все равно синяк будет заметен.

— Ты волнуешься насчет своих учеников? — спросил Гарри, осторожно вытирая с лица Стефани потеки крови.

Сейчас Гарри был нежен и внимателен с ней, как никогда.

— Да, немного, — с нарочитым спокойствием согласилась Стефани.

— Главное, не слушай Джона. Просто скажи ребятам, что это был несчастный случай. У нас здесь каждый день что-нибудь случается. Так что твой ответ должен их вполне удовлетворить.

— А что, если они начнут издеваться надо мной?

— Постарайся не обращать внимания, и они перестанут, когда поймут, что их стрелы не достигают цели.

— Да, думаю, ты прав, — медленно проговорила Стефани и посмотрелась еще раз в зеркало. — Я выгляжу просто ужасно, — с грустью констатировала она.

— Не думай об этом, даже в таком виде ты прекрасна.

Стефани удивленно посмотрела на Гарри. Из ее глаз выкатилось несколько слезинок.

— Ты всегда плачешь, когда тебе говорят комплименты? — шутливо спросил Гарри, втайне любуясь трогательным видом плачущей Стефани.

Он нежно провел рукой по ее лицу, стирая следы слез. Затем его ладонь скользнула по ее подбородку и замерла.

— Спасибо, — Стефани всхлипнула, — обо мне никто никогда так не заботился.

— Всегда пожалуйста.

Гарри попросил ее широко открыть глаз, чтобы он смог посмотреть, все ли с ним в порядке.

— Ты же не медик. Что ты там увидишь? — спросила Стефани.

— Не волнуйся. Я имел дело с такими травмами не раз. Так что можешь мне полностью доверять.

Гарри аккуратно водил пальцами вокруг глаза, кое-где легонько надавливая. В какой-то момент Стефани издала приглушенный стон.

— Больно? — спросил Гарри.

Стефани утвердительно кивнула, хотя на самом деле ей вовсе не было больно. Просто она вдруг увидела склоненное к ней лицо Гарри и поняла, как он нравится ей.

Она вспомнила своего отца, который постоянно навязывал ей женихов, говоря, что это «правильный человек», «он подходит тебе», «он тебе ровня». Сколь же бесчувственны люди в нашей семье, подумала Стефани. Вот мой отец не желает понимать, что женщине нужен не «правильный» муж, а любящий и заботливый.

Гарри был полной противоположностью навязываемым женихам — смелый, умный, заботливый.

— Стефани, — нежно сказал Гарри, — о чем ты думаешь?

— О том, что ты за человек, — еле слышно прошептала она.

— Зачем тебе нужно это знать?

— Не знаю, но нужно.

— И что же я за человек?

— Прежде всего, ты очень сложный человек.

— Не могу отрицать этого.

— Потом, ты порядочный.

— Надеюсь, что да.

Стефани замолчала. В комнате повисла тишина.

— Может быть, еще что-нибудь? — с улыбкой спросил Гарри.

— Думаю, тебе нравиться жить здесь. И ни за что на свете ты не променяешь эту жизнь на что-нибудь другое.

Гарри кивнул.

— Абсолютно верно. Это смысл моей жизни.

Стефани не имела понятия, откуда у нее возникают все эти слова и мысли, но продолжала:

— И именно поэтому ты не женат. Ты когда-нибудь мечтал о большой семье, чтобы в доме всегда было полно народу, чтобы, когда ты возвращаешься с работы, навстречу тебе выбегали бы дети и бросались тебе на шею? Неужели ты об этом никогда не думал?

— Ну почему же? Думал. Просто как-то не сложилось.

— А я знаю, что такое жить в большом доме с огромным количеством народа.

— И как же?

Стефани уже готова была во всем признаться, но вовремя остановила себя.

— У меня частный случай, — буркнула она. — Он не показатель. Как-нибудь потом расскажу, — добавила она, не заметив, что рука Гарри уже нежно скользит по ее руке.

— Неужели тебе не одиноко здесь после города? — спросил он.

Стефани ослепила Гарри блеском своих изумрудных глаз.

— Нет, мне некогда скучать. Я все время занята. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Здесь очень тихо и спокойно, и мне это очень нравится. В кои-то веки можно спокойно подумать о жизни.

— Если тебе будет скучно, я могу прислать Патрика и Джона, — сострил Гарри, — они всегда рады.

— Нет уж, спасибо.

А рука Гарри между тем уже осторожно поглаживала плечо Стефани. Она затаила дыхание, боясь спугнуть Гарри.

На лице Гарри сияла лучезарная улыбка, он чувствовал себя шестнадцатилетним мальчишкой, который никак не может решиться признаться девушке в любви. Если это, конечно, была любовь.

— Извини, если глупо пошутил.

— Все в порядке.

— У меня так всегда: хочу человеку сказать что-нибудь приятное, так обязательно ляпну что-то не то. Извини, что так мало могу сделать для тебя.

— А разве ты должен что-то для меня делать?

— Конечно, должен. Как у главы школы у меня есть обязанности.

— Какие, позволь поинтересоваться?

— Я должен заботиться о тебе, как, собственно, и о других учителях.

— Как глава школы?

Ответа не последовало. Стефани посмотрела Гарри в глаза и вдруг подумала, что понятия не имеет, сколько ему лет. Сейчас ей казалось, что ему слегка за тридцать, но, возможно, Гарри выглядит моложе своих лет. Гарри, конечно, не скрывал своего возраста, просто ни для кого это не имело значения.

Слово «обязанности» резало Стефани слух. Она не хотела, чтобы о ней заботились по обязанности. Но она многого не понимала. Стефани понятия не имела, что такое руководящий ответственный пост в маленькой деревушке, сколько сил отнимает эта работа.

— Работа отнимает много сил, — пояснил Гарри, заметив, что Стефани что-то не понравилось в его словах. — Ведь глава школы — это только формальное название. У меня еще множество других обязанностей. Так что извини, если по инерции сказал что-то не так.

— Да, конечно, — быстро произнесла Стефани, — я все вижу. Я никогда не думала…

— Не думала о чем? — через мгновение спросил Гарри.

— Как непросто здесь со всем управляться. Это своего рода маленькое королевство.

— При чем здесь королевство? У нас же не самоуправление. Правительство, чиновники — вот кто должен позаботиться о нас. Иначе через несколько десятков лет все здесь перемрем.

— Неужели они о вас не заботятся? Я не знала.

— Когда нам выделяются какие-нибудь дотации, они никогда не сообщают об этом. Просто забывают.

— Неужели забывают?

— А как еще это можно объяснить? А потом мы узнаем об этом через полгода от наших соседей.

— Как же так? Правительство не может так поступать с вами.

Гарри улыбнулся и издал циничный смешок.

— Неужели не может? Их интересует только повышение налогов, и все. Как раз об этом мы всегда узнаем первыми.

Стефани ничего не оставалось, как с пониманием и сочувствием кивать.

— Извини, я забыл, кажется, твоя семья как-то связана с государственными учреждениями. Не так ли? — спросил Гарри.

Дрожь пробежала по телу Стефани. Надо было придумать себе семью попроще! — в отчаянии подумала она себя. Одна ложь тянула за собой другую.

— Совершенно верно, — подтвердила Стефани.

— А конкретно?

— Я, к сожалению, не могу тебе этого сказать.

Стефани надеялась, что вопросов на эту тему больше не последует, но ответ явно не удовлетворил Гарри.

Она, конечно, могла бы сейчас сказать, что ее родители рядовые государственные служащие, но Стефани не хотела больше лгать, вранья и так уже было предостаточно. Также Стефани понимала, что если Гарри узнает правду, а это рано или поздно случится, то их отношениям придет конец. Он просто больше не захочет общаться с ней.

— Это что, секрет? — спросил Гарри.

— Да нет, — протянула Стефани, — не совсем. Просто мои родители весьма известные люди.

— Весьма известные секретные агенты? — попытался пошутить Гарри. — А может, они сыщики, вроде Эркюля Пуаро? Или…

— Все совсем не так, — перебила Стефани, мило улыбнувшись.

Она чувствовала себя загнанной в угол зверюшкой. Если со стороны Гарри последует очередной вопрос, она не найдется, что на него ответить.

К ее счастью, Гарри не собирался больше докучать ей расспросами.

— Ладно. Я вижу, ты не хочешь говорить о своей семье, — сказал он. — Должно быть, у тебя на это есть серьезные причины.

— Нет. Просто я не понимаю, какое отношение моя семья имеет к работе.

Гарри бросил на Стефани быстрый взгляд.

— А ты никогда не думала, что можешь интересовать меня не только как коллега, но и как женщина?

Стефани с волнением ощутила, как сильные руки Гарри обнимают ее. Он приблизил губы к губам Стефани и замер. Гарри сам не знал, почему медлит. Объяснением могло быть только то, что он весьма неопытен в общении с женщиной. Он вдруг подумал, что, если сейчас поцелует Стефани, она отвергнет его.

В ожидании поцелуя Стефани закрыла глаза. Несколько мгновений ничего не происходило, она лишь слышала тяжелое дыхание Гарри. Ну почему же он не целует меня?! — в отчаянии подумала она.

Медлить более было нельзя, и губы Гарри коснулись ее губ. Их дыхания слились в одно…

Вдруг из соседней комнаты послышался голос Патрика:

— Эй, Гарри!

Это «эй, Гарри!» прозвучало как гром среди ясного неба. Стефани и Гарри отпрянули друг от друга, тяжело дыша. Еще мгновение — и они слились бы в неистовом поцелуе. Но этому не суждено было сбыться.

Патрик вошел в комнату и увидел Гарри, сидящего на полу возле Стефани. К счастью, он не догадался, что произошло между ними только что.

— Гарри, мне кажется, тебе лучше самому посмотреть за мясом. Я не знаю, что с ним делать. Джон на всякий случай пожарил кусок два раза.

— Иду, — отозвался Гарри, и тон у него был таким, как будто его пригласили взойти на эшафот. — Стефани, я сейчас принесу лед. Эффект, конечно, будет не таким, как от мяса, но все-таки.

— Принеси мне ведро льда, чтобы я могла всю голову в него засунуть. Она просто раскалывается, — прошептала Стефани вслед Гарри.

Оставшись одна, Стефани принялась размышлять над тем, что сейчас произошло между ней и Гарри. Вопросы и догадки роились в голове Стефани. Особенно мучили ее два вопроса — стоило ли ей пускаться в авантюру с учительством, и нравится ли она Гарри.

Стефани убеждала себя, что не нравится ему, что он всего лишь ее начальник и между ними ничего не может и не должно быть. Кроме того, мы из совершенно разных миров, у нас нет будущего, говорила себе Стефани. Моей единственной целью здесь является работа, а все остальное должно быть немедленно отметено.

И все же она не была уверена в том, что приехала сюда именно за этим. Стефани хотелось большего. Она искала свободы, независимости. А может, мне просто нужно было найти себе дело по душе? — размышляла Стефани. Что ж, похоже, я нашла его. Мне очень нравится учить детей, я бы хотела заниматься этим всю жизнь. Если бы еще не мешали мысли о Гарри… Вот если бы он был дряхлым уродцем с желтыми от никотина зубами, никаких проблем бы не было, и я сейчас спокойно занималась бы своим делом.

Но Гарри был молод, красив, мужественен и умен.

Стефани вспомнила его бесконечные вопросы насчет ее происхождения и вновь почувствовала себя неуютно. Она не хотела лгать Гарри, но и правду сказать пока тоже не могла.

Пока не могла.

— Вот, — сказал Гарри, протягивая Патрику большой пакет со льдом, — отнеси его Стефани.

Патрик, польщенный высоким доверием, бросил полный превосходства взгляд на Джона, который явно обиделся на Гарри за несправедливость.

— О, с большим удовольствием, — торжествующе сказал Патрик.

— Эй, — Джон обрел наконец дар речи, — а почему он?! Я могу это сделать не хуже.

— Что сделать?! — взорвался Гарри. — Отнести лед?! Конечно, можешь. Это может сделать даже трехлетний ребенок!

Гарри злился на Патрика, который вошел в комнату в самую неподходящую минуту, когда он вот-вот должен был поцеловать Стефани.

— Вы мне надоели. Слушайте меня внимательно. — Гарри набрал в грудь воздуху и медленно выдохнул. — С тех пор, как приехала Стефани, вы себя ведете, как два идиота. Вы думаете, что заслужите своей назойливостью ее расположение? К тому же из-за вас у нее синяк под глазом.

— Неправда, это полностью твоя вина! — запротестовал Джон.

— Допустим, — сказал Гарри, бросив колючий взгляд на Джона. — Так вот, вы должны прекратить борьбу за нее между собой и без моего разрешения близко к ней не приближаться.

— Или? — с вызовом спросил Патрик.

— Или вы покинете мой дом, — твердо произнес Гарри.

Не веря тому, что они слышат, близнецы переглянулись.

— Ты хочешь сказать, что выгонишь нас? — спросил Джон.

— Именно это я имею в виду.

— А как же твое обещание заботиться о нас?

— Мне кажется, вы уже достаточно взрослые и можете позаботиться о себе сами.

Конечно, Гарри никогда бы не выгнал Патрика и Джона. Он просто хотел их посильнее напугать, чтобы те наконец отстали от Стефани. И его угроза подействовала.

 

9

Стефани проснулась среди ночи, не проспав и четырех часов. Она вспомнила вчерашний вечер, который окончился тихо и спокойно. За ужином Гарри галантно ухаживал за ней, Патрик и Джон были на удивление тихими. Стефани просто не узнавала их. За вечер произошел только один маленький инцидент, когда Патрик предложил Стефани хлеб, за что Джон ткнул его кулаком в бок. Но, посмотрев на Гарри, близнецы быстро остыли и уткнулись в свои тарелки. Стефани не понимала, что происходит. После ужина Гарри проводил ее домой и стразу же ушел.

Мысли о Гарри не оставляли Стефани. Ей никак не удавалось вновь заснуть, она лежала, глядя в потолок. Перед глазами Стефани стоял образ Гарри, такой знакомый и такой далекий. Она вспоминала их разговоры, его взгляды и улыбки. Ей было одновременно хорошо и грустно. Она мысленно еще раз вернулась к вчерашнему ужину и отметила, что мясо было приготовлено просто превосходно. Больше всего Стефани нравилось в местной кухне то, что она была очень простой и сытной. Никаких омаров и лобстеров, которых она не могла уже видеть. Гарри оказался неплохим кулинаром, хотя в его личном меню насчитывалось всего несколько блюд. Но зато он умел их отменно готовить.

Гарри оказался весьма галантным и обходительным, если, конечно, не считать синяк под глазом, хотя в этом вина не только его.

Стефани вспомнила, что накануне Гарри едва ее не поцеловал. Она представила, как это могло бы быть, как его чувственные губы впиваются в ее, а щеку колет его пробивающаяся щетина. Стефани в мыслях наслаждалась воображаемым поцелуем, который ей виделся то страстным, то робким и невинным, то молниеносным, то длящимся целую вечность.

В то же время Стефани боялась близости с Гарри. Ведь он был главой школы, и она полагала, что многие учителя осудят ее за роман с директором. Более того, даже если между ними что-то и будет, они не смогут быть вместе, потому что через несколько месяцев Стефани должна вернуться домой. А если бы они захотели, например, пожениться, семья Стефани все равно не позволила бы ей этого, а газетчики просто заклевали бы Гарри.

Она не хотела возвращаться еще и потому, что понимала: сразу же по ее возвращении начнутся споры с отцом о замужестве. Отец в очередной раз будет предлагать ей в мужья уверенных в себе и обеспеченных мужчин, которые происходят либо из аристократических семей, либо являются очень богатыми бизнесменами, для которых женитьба на дочери пэра Англии очень престижна и открывает дорогу в парламент. Их не будут интересовать ни душа Стефани, ни ее мысли и чаяния, потому что их ничто не интересует, кроме денег и престижа.

Стефани помнила о судьбе своих старших сестер, которые, будучи еще очень юными, почти девочками, повиновались воле отца и вышли за угодных ему богачей. Ни одна из них не была счастлива в браке. Стефани не хотела повторять их путь, она даже не могла представить себя стоящей возле алтаря с одним из подобранных отцом мужчин. Куда приятнее было представить себя в церкви вместе с Гарри, но Стефани не хотела думать об этом, потому что не знала, что он чувствует к ней. А мне очень важно знать, что он ко мне чувствует, подумала Стефани.

И все же фантазии о возможной свадьбе с Гарри овладели ею. Стефани представила маленькую церковь, себя, стоящую перед ней в белом платье и смотрящую вдаль в ожидании Гарри, который вот-вот должен появиться. И через мгновение верхом на коне, облаченный во фрак, показывается Гарри. Он стремительно скачет к церкви, ловко спрыгивает с коня, берет Стефани под руку и ведет к алтарю…

Но это были всего лишь фантазии. Стефани не знала, любит ли ее Гарри. А если не любит сейчас, то, возможно, полюбит позже? Ответов на эти вопросы у Стефани не было. Стефани даже не знала, любит ли она Гарри.

Что-то не о том я думаю, опомнилась Стефани. Мне скоро в школу, а у меня синяк под глазом.

И все же мысли о Гарри не оставляли ее.

Теперь она думала о том, как бы они жили, если бы все-таки поженились. Стефани хотела настоящей жизни, а не искусственной. Она давно поняла, что не любит светское общество, которое ее сестры обожали. Они старались не пропустить ни одного раута, им льстило, что о них много пишут и говорят. Стефани же нравилось здесь, среди деревьев и полей, ей претила пышная роскошь дворцов. Во дворцах тоже был простор, только другой по своей природе. Здесь правила бал стихия природы, а там — толпа народу.

Стефани готова была расплакаться от безысходности. Перед ней стояла масса вопросов, на которые не было ответов. Никогда прежде Стефани не чувствовала себя такой растерянной и одинокой.

Она представила, как скоро вернется на родину и все начнется сначала, как будто и не было тех месяцев, которые она прожила в Ирландии. Будет вечно недовольный ею отец, щебечущие пустышки-сестренки, маленький плакса-братец, ежедневные беседы о необходимости замужества — будет все, кроме Гарри.

Стефани почувствовала острую необходимость в разговоре с отцом и решила сегодня же поехать в Килкенни на почту.

Едва дождавшись окончания занятий, Стефани наскоро перекусила и поехала в город. Заказав разговор с Лондоном, Стефани прошла в кабинку и в нетерпении схватила трубку.

— Алло! — Стефани почти кричала, будучи почему-то уверенной, что связь непременно должна быть плохой.

— Стефани? — Казалось, голос отца доносится из соседней комнаты.

Стефани вздрогнула от неожиданности и удивления.

— Папа, — неуверенно проговорила она.

Стефани словно услышала себя со стороны и поняла, что срочно нужно сменить тон, иначе отец заподозрит неладное.

— Что с тобой такое?! — громогласно зазвучало в трубке. — Чем ты занимаешься в Швейцарии, что у тебя такой уставший голос? Ты что, работаешь там на рудниках? — грубовато пошутил отец.

Стефани, словно во сне, спокойно произнесла:

— Нет, папа, что ты! Дети ведут себя хорошо и не доставляют никаких хлопот.

Господи, что я говорю?! — испугалась Стефани. Надо быть осторожнее, иначе… Однако отец уже насторожился.

— Дети? Стефани, о чем ты, черт возьми, говоришь?!

— Так, не обращай внимания, — быстро сказала Стефани, — просто… Просто я сегодня слишком долго лежала на солнце. Я имела в виду детей отдыхающих — они иногда бывают слишком шумными.

— Солнечные ванны — это хорошо, — успокоившись, умиротворенно заключил отец, — тебе нужно больше отдыхать. Но сейчас твой голос звучит так, будто ты больна. Ты что, простудилась? Или, может, у тебя солнечный удар?

— Нет, папа, со мной все в порядке. Я же говорю тебе, я просто перегрелась. И я не хочу все время отдыхать. Нужно и работать.

— Ничего подобного, моя дочь не должна работать.

Стефани поняла, что, если сейчас срочно не сменит тему, отец забросает ее вопросами о здоровье. Единственной возможностью сменить тему было спросить отца о семье, ему наверняка понравится ее заинтересованность. И Стефани не преминула этим воспользоваться.

— Папа, а как все? Как маленький Луи, ему нравится школа?

В этом году Луи пошел в первый класс, и Стефани действительно было интересно, как он поживает, тем более что теперь у нее самой были ученики, которым ей хотелось понравиться.

— Все в порядке, — заверил отец. — Луи оказался первым хулиганом в классе. Так что учителям с ним приходится непросто.

Маленького Луи отдали в школу, решив, что репетиторов ему наймут лишь в том случае, если окажется, что обычного образования недостаточно. Это было весьма нехарактерно для их семьи — как правило, детям нанимали лучших педагогов страны и они получали частное образование. Однако Анна — сестра Стефани и мать Луи — решила, что ребенку не повредит общение со сверстниками.

— Луи очень нравится в школе, — с горечью констатировал герцог Ярдли, — ему нравится общаться и играть с другими ребятами. Сама понимаешь, там совсем другая атмосфера, чем во дворце.

Стефани рассмеялась.

— А у Каролины новое увлечение, — добавил отец, — владелец бара.

Стефани была потрясена. Новый приятель Каролины — бармен? Да как отец допустил такое?! Наверняка он был вне себя от бешенства, а сейчас просто скрывает свое расстройство. Неужели они поссорились?! — пронеслось в голове у Стефани. Но этого просто не может быть, Каролина всегда была его любимицей. Если бы отец запретил ей встречаться с этим барменом, она бы непременно послушалась!

— Ты представляешь, что теперь будут говорить о нашей семье? Очередной позор для нас. — Герцог Ярдли вздохнул.

Ну вот, началось, подумала Стефани. А чего, собственно, от него еще ждать? Эти вечные разговоры о чести семьи!..

— Я хотел бы знать, как долго ты еще собираешься пробыть в Швейцарии. Мы все по тебе очень скучаем.

— Мне кажется, мы с тобой договорились. И ты обещал не торопить меня, — недовольно напомнила Стефани.

— Да, конечно, — неуверенно сказал отец, — я просто спросил, когда ты собираешься возвращаться. Вот и все.

Глубоко вздохнув, Стефани ответила:

— Через три месяца.

— Что?! Через три месяца?! Господи, Стефани, ты собираешься проторчать в Швейцарии целых три месяца?! Что там будешь делать?!

— Ну, я найду, чем заняться. Мне помнится, ты сам говорил, что я могу провести это время, как сочту нужным.

— Да, но три месяца? Это целая вечность. Ты уже и так отсутствуешь три недели.

— Папа, — резко сказала Стефани, — я целый год только тем и занималась, что заботилась о маленьким Луи, в то время как Анна и Каролина вели светскую жизнь. Тебе не кажется, что я заслужила этот отдых?

— Да, но…

— Когда вы все занимались своими делами, я сидела взаперти и все свое время посвящала тому, что вам было сделать недосуг. Я устала, я чуть не сошла с ума. И вот, стоит мне поехать отдохнуть, не проходит и месяца, как ты просишь меня вернуться поскорее. Папа, не кажется ли тебе, что я заслуживаю большей свободы?

Наступила пауза. Через несколько секунд, показавшихся Стефани вечностью, отец снисходительно произнес:

— Хорошо. Ты можешь делать, что хочешь, но…

— Что — но?

— Ты же и пяти минут не прожила, чтобы за тобой не присматривали. А тут уехала сразу на три месяца.

Стефани представляла, какое сейчас у отца недовольное лицо и как он качает головой, давая всем своим видом понять, что он недоволен.

— Папа, не волнуйся. Все будет хорошо. Я буду дома раньше, чем ты успеешь соскучиться.

— Хорошо. Все-таки меня немного успокаивает тот факт, что ты не одна, что с тобой Хлоя. Когда ты с ней, я спокоен. Я не хотел бы прочесть в газетах, что ты познакомилась с каким-нибудь пекарем и тайно вышла за него замуж.

Попрощавшись с отцом и повесив трубку, Стефани впала в глубокую задумчивость.

— Пекарь? Почему пекарь?.. — бормотала она, осторожно ощупывая пострадавший глаз. — Кому я такая нужна, кто на меня польстится?

Она посмотрела на свое отражение в зеркальной стенке телефонной кабинки. Синева почти не спала. Стефани в очередной раз внимательно исследовала синяк и скривилась. Энди Снеллгроув наверняка уже сочинил потрясающую историю о том, как она подралась и получила этот синяк. Разумеется, передаваемая из уст в уста, история быстро обрастет ворохом вымышленных подробностей.

Стефани стало совсем грустно. Мало того, что она лгала отцу, так еще этот синяк!

 

10

Гарри расчесывал гриву Грейс, когда услышал за спиной радостный голос:

— Привет, Гарри!

Он обернулся и увидел Рона Флетчли, горделиво восседающего на вороном жеребце. Рон был одет как заправский ковбой, на голове настоящий, выписанный из Америки, черный «стетсон».

— Привет, Рон, — отозвался Гарри. — Тебе почти удалось меня напугать.

— Ну что ты. Я вовсе не преследовал такой цели.

Рон спрыгнул на землю, и мужчины обменялись рукопожатием.

— Ну, как ты? — поинтересовался Рон.

— Как всегда — куча дел. Сам как?

— Спасибо, твоими молитвами.

Внезапно Гарри посмотрел на Рона другими глазами — глазами соперника. До сих пор Гарри не приходило в голову, что кто-то, кроме него, может добиться расположения Стефани. Рон своим появлением напомнил ему о такой возможности. Пока Стефани могла сравнивать Гарри только с Патриком и Джоном, на фоне которых он представал в весьма выигрышном свете. А ведь когда-нибудь она познакомится с Роном и с другими местными мужчинами, молнией пронеслась в голове Гарри мысль, и один из них может даже понравиться ей.

Гарри окинул Рона придирчивым взглядом.

Рон и Гарри были давними друзьями. Рон являлся главой соседней деревни, и они часто ездили друг к другу спросить совета или просто поговорить. Но сейчас Гарри явно не был настроен на дружескую беседу.

— Что занесло тебя в наши края? — спросил он не слишком приветливо.

— Да так, слышал много интересного. — Рон хитро улыбнулся. — Говорят, у вас новый преподаватель?

— Да, действительно. Но в этом, уверяю тебя, нет ничего интересного. Обыкновенный учитель, один из многих.

— Одна из многих! — многозначительно поправил Рон. — Я слышал, она хороша собой.

— Да, но сейчас… знаешь…

— Что?

— Да нет, так, ничего. Пустяки.

— Кстати, в последний раз я брал у тебя нож, так вот возвращаю, — сказал Рон, протягивая Гарри нож.

Гарри кивнул, принял нож и воткнул его в дерево.

— Как твое хозяйство? — поинтересовался Рон.

— Как обычно.

— Непросто тебе приходится с этими двумя недоумками.

— Ты это про кого?

— О Джоне и Патрике конечно же, о ком еще? Я никогда не понимал, зачем ты их вообще держишь здесь?

Этого не понимали многие, и Гарри, пожав плечами, ограничился обычной отговоркой:

— Это мой долг.

— Ты мог бы поместить их в частную лечебницу, где за ними присматривали бы, как за родными. Необязательно было брать их в свой дом. Зачем же идти на такие жертвы?

— Может, они и отстают в умственном развитии, но самую малость, и, кроме того, они хорошие работники, — вступился за братьев Гарри.

— Они хорошие работники только тогда, когда ты смотришь за ними в оба. А стоит тебе только отвернуться, как начинается самодеятельность.

Гарри не мог этого отрицать, так как на деле все обстояло именно так. Гарри подумал, что Рону от него что-то нужно — но что? Замечания Рона по поводу Патрика и Джона начинали его раздражать. Никому не нравится, когда лезут в его дела. Это не нравилось и Гарри, поэтому он неопределенно ответил:

— Все гораздо сложнее, чем ты думаешь, уверяю тебя. Давай больше не будем об этом.

— Нет, ну объясни мне, почему ты должен тащить на себе этот крест? — продолжал недоумевать Рон.

— Рон, давай закроем эту тему. — Гарри уже едва сдерживался. — Я вообще не понимаю, почему тебя это так интересует. Занимайся-ка лучше своими делами.

— Извини, если что-то не так, я не хотел обидеть тебя. Просто поинтересовался.

Наступило молчание. Разговор явно не клеился.

— Как поживает Ронни? — спросил Гарри.

— Спасибо, хорошо. Уже думает о том, кем ему стать.

— Ну и кем же?

— Все больше говорит о медицинской школе.

Ронни был сыном Рона. Его звали так же, как и отца — Ронан, но, чтобы их различать, старшего Флетчли называли Роном, а младшего — Ронни. Рон один растил сына, так как жена его, едва родив, сбежала с каким-то коммивояжером. Так что Рону приходилось крутиться как белке в колесе — с одной стороны, он выполнял обязанности главы деревенской общины, с другой, в одиночку воспитывал сына.

Повисла очередная пауза, которая в этот раз была прервана уже Роном.

— Так ты не считаешь, что новая учительница — просто милашка? — поинтересовался он. — Все так думают.

— Что за дурацкое слово — «милашка»?! — огрызнулся Гарри.

Рон пожал плечами.

— Слово как слово. Просто мне так ее описывали.

— Кто?

— Да неважно. Ты лучше подробно расскажи мне о ней. Какая она, мисс Роджерс? — нетерпеливо проговорил Рон.

Гарри постарался подавить ревность, которую всколыхнул в нем вопрос Рона, и сухо ответил:

— Она квалифицированный специалист. По крайней мере, так ее характеризует Гвен.

— Ну и?..

— Она прекрасно справляется со своими обязанностями. Дети ее очень любят. Ну вот, наверное, и все, что я пока могу сообщить тебе о мисс Роджерс.

— Ну, удивил! Да я еще неделю назад знал гораздо больше! Ты расскажи, как она тебе… как женщина?

— А зачем тебе? — прикинулся дурачком Гарри. — Ты что, собираешься за ней приударить?

— А почему бы и нет? Как ты знаешь, я мужчина одинокий. Да и Ронни нужна мать.

На это Гарри нечего было возразить. Ревность росла в нем с каждой минутой. Такое с ним было впервые, раньше он никогда никого не ревновал столь яростно. После появления в его жизни Стефани что-то все-таки изменилось в нем.

— Как думаешь, есть у меня шансы? — спросил Рон.

— Не знаю, — буркнул Гарри. — Я еще не успел понять, что она за человек. Но, думаю, скорее нет, чем да.

— Это почему же?

— Стефани довольно сдержанна и не склонна к откровениям. С ней очень непросто общаться, кроме того, как мне кажется, она чего-то не договаривает.

— Это тебе, наверное, только кажется, Гарри. Я все-таки попробую.

— Поступай как знаешь, — с деланным безразличием отозвался Гарри.

— А где она сейчас?

— Либо в школе, либо дома. Ищи!

Рон легко вскочил в седло и поскакал к дому Стефани. Гарри остался наедине со своими мыслями.

Господи, что же со мной такое происходит? — спрашивал себя Гарри. Почему мне так больно думать о том, что Стефани может быть интересна другому мужчине? Откуда взялась эта ревность? Неужели я влюбился? Нет, этого не может быть!

Но одно обстоятельство вселяло в Гарри робкую надежду: он прекрасно знал, что Стефани сейчас выглядит не лучшим образом, поскольку сам приложил к этому руку — в прямом смысле слова. Гарри полагал, что с подбитым глазом Стефани вряд ли произведет на Рона благоприятное впечатление.

Но опасения все же оставались, поэтому Гарри оседлал Грейс и вслед за Роном поскакал к дому Стефани. У Гарри даже был предлог для визита — ведь сегодня он еще не справлялся о самочувствии Стефани.

 

11

Стефани громко смеялась.

Она сидела с почти незнакомым ей человеком по имени Рон на крыльце своего дома. Они пили лимонад, и Стефани казалось, что она знает его почти всю жизнь. Рон говорил:

— Я хотел бы вас попросить присмотреть за Гарри.

— За Гарри? Но он же не ребенок, — улыбаясь, попыталась возразить Стефани.

— Все мужчины, в сущности, дети. И им нужна женская опека. В случае с Гарри надежда только на вас.

— Ну хорошо. Я постараюсь.

Стефани сделала глоток лимонада из высокого бокала, который затем аккуратно поставила на ступеньку рядом с собой. Сегодня было очень жарко. Стефани была одета в шорты и в легкий топ, идеально сидевшие на ее восхитительной фигуре.

Они обсуждали проблему государственного образования. Стефани прекрасно разбиралась в вопросе высшего образования, о сельских же школах она не знала почти ничего. Тем не менее разговор был явно интересен и Рону, и Стефани, так как каждый мог открыть для себя много нового.

Рон то и дело бросал на Стефани пристальные, заинтересованные взгляды.

— А что вы думаете о Гарри, вы ведь его давно знаете? — спросила Стефани.

— Видите ли, он представляется мне неоднозначной фигурой. Знаете, Стефани, по-моему, он излишне обязателен и зачастую перегибает палку, но, наверное, главе школы другим быть и нельзя. Что бы вокруг него ни происходило, Гарри считает себя ответственным за это и поэтому всегда стремится принять самое живое участие. И это, как мне кажется, не всегда у него получается. Ну не может один человек везде успеть.

— Расскажите о нем еще что-нибудь, — попросила Стефани.

— Попробую. Главное и самое лучшее, что есть в Гарри, — это его отношение к людям. Он всегда помнит обо всех, хочет, чтобы люди были ближе друг к другу.

— Как Патрик и Джон? — иронично поинтересовалась Стефани.

Стефани спросила это просто так. Ей хотелось узнать мнение Рона о братьях.

— Нет, Патрик и Джон — исключение, — ответил Рон. — Особый случай. Гарри не очень-то любит говорить об этом.

Рон однозначно нравился Стефани. Он был высоким и крепким, но не таким высоким и крепким, как Гарри. Было в Роне какое-то особое обаяние, только в чем оно, собственно, заключалось, Стефани так и не смогла определить. Его голубые глаза и черная широкополая шляпа, которую Рон никогда не снимал, приковывали внимание любой женщины. При всей своей привлекательности Рон был очень прост и мил в общении. Больше всего Стефани нравилось в нем то, что он не задавал ей вопросов о ее прошлом.

Рону Стефани тоже понравилась с первого взгляда, даже несмотря на синяк.

— Расскажите мне про вашего сына, — попросила Стефани.

— Что же вам рассказать?

— Сколько ему лет? Где он живет? Чем занимается?

— Сейчас он у матери, с которой мы давно уже разведены.

— Простите…

— Все в порядке. Это давняя история. Здесь у многих такая судьба. Двадцать лет назад почти половина детей выросла в неполной семье.

— А почему так?

— По разным причинам. Но в основном из-за того, что многие захотели переехать в город, и в семьях стали возникать постоянные споры, которые обычно заканчивались разводом. В итоге один из супругов уезжал в город, как и хотел, а другой оставался в деревне.

— Как, наверное, непросто расти ребенку только с одним родителем, — с грустью предположила Стефани.

— Да, здесь все зависит от того, кто воспитывает ребенка. У Гарри весьма характерная ситуация.

Стефани не поверила своим ушам. У Гарри? Но у него же нет никакого ребенка! — подумала она.

— Что вы имеете в виду?

Рон удивленно посмотрел на Стефани. Он был уверен, что Гарри успел рассказать ей свою печальную историю.

— Его мать покинула эти места, когда Гарри было десять лет. Она просто не смогла дольше выносить местную жизнь и решила переехать жить в город. Она хотела взять Гарри с собой, но отец не позволил. При разводе они заключили соглашение о том, что Гарри будет приезжать к ней на выходные и на каникулы. Для того времени это решение было очень прогрессивным и, надо признать, всех здесь сильно удивило.

А чего же хотел сам Гарри? — подумала Стефани. Она представила маленького заплаканного и горестно вздыхающего мальчика, и ей стало очень грустно.

— Для Гарри это стало серьезным испытанием, — продолжал Рон. — Ему было нелегко разрываться между двумя родителями, каждый из которых определенно хотел, чтобы сын занял его сторону. Он вынужден был постоянно лавировать, и в итоге вырос настоящим дипломатом, способным уладить любой конфликт. — Рон помолчал, а потом вдруг иронично добавил: — Не правда ли, забавный парень?

У Стефани была еще масса вопросов о Гарри, но Рон своим насмешливым замечанием сбил ее с мысли.

— Ну вот! Стоит помянуть дьявола, как он уже тут! — проворчал Рон, взглянув на дорогу.

Стефани устремила взгляд в ту же сторону. К ним быстро приближался всадник, это был Гарри. Через минуту он уже стоял возле них.

— А, Рон! — произнес Гарри без особой радости в голосе. — Я не думал, что ты все еще здесь.

— Да вот заехал познакомиться… и мы со Стефани разговорились. Я скоро собираюсь ехать.

Гарри после этих слов потерял к Рону всякий интерес и обратил свое внимание на Стефани.

— Я, собственно, заехал узнать, как твой глаз. Все в порядке? — спросил Гарри.

Машинально Стефани закрыла рукой глаз. Она совсем забыла о синяке! Сидела тут с Роном, вела светскую беседу, улыбалась — с таким-то лицом! А Рон, как настоящий джентльмен, сделал вид, что ничего не замечает. Стефани стало неловко. Чтобы не показывать своего смущения, она со смехом сообщила:

— Я даже дала детям тему для сочинения: «Как мисс Роджерс получила синяк под глазом». Надеюсь, это поможет мне сблизиться с ними быстрее.

— Мне больше всего хотелось бы прочесть историю Энди. Думаю, она будет самой захватывающей, сродни детективу, — сказал Рон, вставая. — Спасибо за теплый прием и за лимонад. Было очень приятно познакомиться. Надеюсь, что видимся с вами не в последний раз.

Рон уехал. Стефани выжидающе посмотрела на Гарри.

— Хочешь лимонада? — спросила она.

Когда она предлагала то же самое Рону, ей это казалось совершенно естественным. Сейчас же она чувствовала себя не в своей тарелке.

— Спасибо, — сказал Гарри, привязывая лошадь.

Он сел на место Рона, в то время как Стефани принесла ему стакан с лимонадом.

Стефани была несказанно рада визиту Гарри. Ей было приятно, что Гарри приехал к ней, чтобы справиться о ее самочувствии.

— Извини, здесь только одно кресло, — сказала она, усаживаясь на ступеньку.

— Это ты меня извини, я должен был позаботиться об этом заранее, — возразил Гарри. — Надо будет привезти сюда еще несколько кресел.

Стефани улыбнулась ему и протянула бокал с лимонадом.

— Это вовсе не обязательно. Обычно я здесь одна. Одного кресла вполне достаточно.

— И все же завтра я привезу тебе еще кресло.

— Спасибо за заботу.

Они обменялись взглядами. Гарри был явно недоволен визитом Рона, но изо всех сил старался этого не показывать.

— На самом деле, многие чувствуют себя здесь одиноко, — начал Гарри. — Обстановка располагает, да и люди здесь особые.

— Кто угодно может чувствовать себя здесь одиноким, но только не ты. Не так ли?

Гарри пристально посмотрел на Стефани.

— Да, ведь это моя стихия, моя родина.

— Это огромное счастье, когда человек знает, где его родина, — пробормотала Стефани. — Некоторым до конца жизни не удается определиться.

— Слишком грустно звучит. Что-то личное?

— Знаешь, — словно не слыша Гарри, дрожащим голосом произнесла Стефани, — моя мать умерла, когда мне было пятнадцать.

Гарри ей сочувствовал, но не мог понять, почему вдруг Стефани упомянула об умершей матери, ведь они говорили совсем о другом.

— Извини, — осторожно сказал он. — Моя мать хотя и жива, но уже давно живет в городе, и я очень редко ее вижу. Она терпеть не может нашу деревню, говорит, она ей осточертела.

Гарри словно оправдывался за то, что его мать жива. Но что он мог еще сказать? Гарри показалось, что Стефани готова рассказать ему о своей жизни до приезда в Кендалхилл, и он начал осторожно подталкивать ее к этому.

— Я никогда не осуждал свою мать, просто деревенская жизнь не для нее. Ей было бы здесь худо. — Гарри помолчал и спросил: — А что насчет тебя? Что ты считаешь своей родиной? Где ты себя чувствуешь как дома?

Стефани будто не слышала вопроса Гарри. То, что он сказал, повергло ее в глубокую задумчивость. Отчасти она завидовала Гарри, ведь есть такое место, которое он считает своей родиной, своим домом. Стефани хотелось сказать то же и о себе, потому что она чувствовала себя в Кендалхилле как нигде хорошо. Ей нравились тишина и покой этих мест, интересная работа, нравились и местные жители, которые были так не похожи на светских львов и львиц, с которыми ей приходилось до сих пор общаться.

Сердце Стефани заныло при мысли, что через несколько месяцев ей придется покинуть эти места и вернуться в семью, а ей этого так не хотелось! Стефани еще не понимала, почему привязалась к этим местам, но какие-то причины, очевидно, все же существовали. Только какие?

Стефани обреченно вздохнула, понимая, что по возвращении ей не удастся избежать выполнения многих обязанностей, которые были ей неинтересны, а зачастую и неприятны. Мысли о семье все никак не шли из головы. Здесь, в Кендалхилле, Стефани поняла, что все, чем она и ее близкие так гордились, оказалось пустым кривлянием. И это продолжается уже сотни лет. Конечно, члены аристократической фамилии должны вести себя не так, как простые смертные, но не постоянно же? Бывают моменты, когда необходимо почувствовать себя обыкновенным человеком, без титулов и званий. Сейчас был именно такой момент.

Сейчас Стефани как никогда была уверена в том, что любит Гарри и что скорее всего хочет остаться здесь не из-за тишины и покоя, а только из-за него. До этого момента она целыми днями думала о Гарри и о своем отношении к нему. И вот наконец Стефани убедилась, что любит Гарри и хочет прожить с ним всю жизнь.

Оставался только один вопрос — любит ли он ее?

Стефани взяла бокал и сделала маленький глоток лимонада.

— Стефани, — пытаясь вернуть ее к реальности, сказал Гарри, — что случилось? Что-то не так?

Но Стефани по-прежнему не реагировала. Она была словно во сне. Гарри заглянул ей в глаза, но Стефани будто не видела его. Гарри тронул ее за руку, и снова Стефани осталась безучастной.

— Что случилось, Стефани? — настойчиво повторил встревоженный Гарри. — Ты сейчас выглядишь так, словно только что увидела призрак.

Губы Стефани были крепко сжаты, глаза смотрели в одну точку. Она не хотела сейчас ничего говорить, потому что еще не была готова к тому, чтобы рассказать Гарри все.

Гарри не понимал, что происходит, почему Стефани вдруг ушла в себя. Он сел к ней вплотную и обнял ее.

— Извини, если мои слова тебя как-то расстроили. Я не хотел.

— Нет, все в порядке. Ты ни в чем не виноват, — тихо сказала Стефани. — Я думала о том, что, как и ты, хочу быть частью этого мира. Мне безумно нравится здесь.

Гарри видел, как в глазах Стефани зажегся огонек. Но этот огонек был лишь искрой на фоне полного отчаяния, которое выражал весь вид Стефани.

— Неужели ты и вправду думаешь, что это твое? — спросил Гарри, отстраняясь от Стефани.

Стефани покачала головой, и ее глаза наполнились слезами.

— Но у меня нет полной свободы, чтобы окончательно признаться в этом своим родным, — с горечью произнесла Стефани.

— Что ты имеешь в виду? Мы в свободной стране. Ты можешь ехать, куда тебе вздумается, жить, где захочется. Я не вижу в этом никакой проблемы.

— Просто некоторые из нас свободнее, чем другие. — Губы Стефани дрожали.

— Стефани, но я не понимаю… — начал было Гарри, но, увидев слезы в глазах Стефани, решил прекратить этот разговор.

Он наклонился к Стефани, чтобы вытереть с ее лица слезы. Стефани почувствовала, как внутри нее что-то надламывается. Ей показалось, что скоро они уже не смогут сдерживать себя. Она хотела раскрепощения чувств, но боялась сказать об этом Гарри.

Будучи больше не в силах гнать от себя эти мысли, Стефани обвила руками шею Гарри, приблизила к его лицу свое лицо и прильнула к его губам поцелуем.

Гарри был застигнут врасплох, поэтому в первые секунды не ответил на ее поцелуй. Но через несколько мгновений инициатива перешла к нему. Он страстно впился в губы Стефани, нежно покусывая их. Стефани все это казалось нереальным, но в то же время таким прекрасным! Но запас воздуха в легких иссяк, и они с сожалением отстранились друг от друга.

— Стефани, — судорожно переведя дыхание, прошептал Гарри, — ты сводишь меня с ума с той самой ночи, когда появилась здесь. Я постоянно думаю о тебе.

— Неправда, — улыбаясь, возразила Стефани. — А как же пожар, который я устроила? Ты даже хотел тогда выставить меня за дверь.

— Да, я был идиотом, — самокритично признал Гарри. — Я ничего о тебе не знаю, но не могу заставить себя не думать о тебе.

— А зачем себя заставлять? Не надо, — шутливо, стараясь скрыть охватившее ее волнение, сказала Стефани.

— Я постоянно задаю тебе уйму вопросов, но не получаю ответов на них.

— А все потому, что ты человек, который не любит сюрпризов. Ты хочешь знать все обо всех. Ты любишь, когда все разложено по полочкам.

Стефани встала и пересела в кресло — подальше от Гарри.

— Неправда, я не такой, — спокойно возразил он и пристально посмотрел на Стефани, ожидая объяснений.

Стефани поняла, что медлить дольше нельзя и сейчас ей придется рассказать правду о себе и о своей семье.

Как отреагирует Гарри? Вариантов всего два: либо все останется, как прежде, либо все вконец будет разрушено.

— Гарри, ты когда-нибудь слышал о герцоге Ярдли? — спросила Стефани.

 

12

Гарри изумленно смотрел на Стефани и вскрикивал:

— Дочь герцога! Ты дочь герцога?!

Он не мог поверить, что это не шутка. Учительница, принятая им на работу, оказалась дочерью герцога!

— Извини, но раньше я не решалась тебе об этом сказать, — оправдывалась Стефани.

Гарри словно онемел. Да и было отчего! Сейчас он был уже не рад тому, что услышал от Стефани о ней самой и о ее семье. Правда, которую он стремился узнать о ней, оказалась шокирующей и обескураживающей. Да, Гарри был удовлетворен, но при этом не знал, как ему вести себя дальше. Внутри него начало расти какое-то странное, неприятное чувство. Он подумал вдруг, что его все это время обманывали и водили за нос.

Стефани молча смотрела на Гарри, пытаясь понять, о чем он сейчас думает. Она боялась, что он возненавидит ее.

И я позволил сделать из себя идиота! — думал Гарри. То-то она так странно вела себя все это время. «Я хочу быть частью вас!», и все такое. Какой же я дурак…

— Почему же ты мне не сказала об этом раньше, как только приехала сюда?! — вслух возмутился Гарри.

Он встал и стал расхаживать из стороны в сторону. Он боялся смотреть Стефани в глаза. Теперь он понимал, что Стефани тщательно скрывала от него все эти недели. Не мог он понять только одного — зачем она это делала.

Собравшись с мыслями, Гарри пристально посмотрел на Стефани и повторил свой вопрос:

— Так почему же ты молчала все это время?

— Я ничего не скрывала намеренно, — невнятно и неуверенно сказала Стефани. — И потом, учитывая обстоятельства нашей первой встречи… Я просто не решалась рассказать тебе обо всем.

Стефани тоже встала и отошла от Гарри на небольшое расстояние. Они смотрели друг на друга и понимали, что отдаляются. Полчаса назад их губы сливались в упоительном поцелуе, а теперь они вели себя как чужие.

Гарри возлагал всю вину на Стефани, считая, что она поступила нечестно, не сказав сразу правду о себе. В то же время он сердился на себя за свой гнев, так как считал, что это недостойно мужчины. А ему не хотелось выглядеть недостойно в глазах Стефани.

Стефани же лишний раз убедилась в том, что Гарри действительно не любит сюрпризов.

В воздухе повисло томительное молчание. Поняв, что в ближайшие минуты Гарри вряд ли придумает, что сказать, Стефани решила взять инициативу на себя.

— Понимаешь, Гарри, есть еще ряд причин, по которым я не хотела никому рассказывать, кто я, — уже совершенно спокойно произнесла она.

— Какие же?

— Я хочу, чтобы некоторые люди не знали, кто я.

— Какие люди? — ничего не понимая, машинально спросил Гарри.

— Журналисты. Для них это был бы лакомый кусочек: дочь герцога в глуши, в деревенской школе, среди нескольких десятков детишек.

— Откуда здесь журналисты?

— О, ты даже не представляешь, какие у них связи и знакомства! — Стефани горько усмехнулась. — Если надо, они сенсацию из-под земли достанут.

— Мне казалось, что членам аристократических семей нравится светиться на обложках газет и журналов. Представь, как красиво и трогательно звучит: дочь герцога учит бедных, несчастных детей, полностью изолированных от цивилизации.

Иронический тон Гарри причинял Стефани боль. Она понимала, что еще чуть-чуть, и их отношениям может прийти конец. Но она решила не давать слабины и ни в коем случае не сдаваться.

— Если ты действительно так думаешь, — уверенным, безапелляционным тоном произнесла Стефани, — это означает лишь одно.

— И что же?

— А то, что за время нашего с тобой знакомства ты так ничего и не понял обо мне. Ты совершенно не знаешь меня.

— Да, ты чертовски права. Как оказалось, я действительно ничего не знаю о тебе! — раздраженно бросил Гарри, запрыгивая в седло.

Сейчас он выглядел нелепо в своем упрямстве. Стефани хотела было попытаться его остановить и попросить остаться, но поняла, что он все равно не послушает ее и поступит по-своему.

— Спасибо за лимонад и за откровенность.

Гарри стегнул лошадь, и та взяла с места в карьер.

— Дурак! — не в силах больше сдерживаться, прокричала Стефани ему вслед. — Идиот! Ты так ничего и не понял!

Она вошла в коттедж и с силой захлопнула за собой дверь.

Какое-то время Стефани ходила кругами по комнате, устав, села на кровать. Она, конечно, предполагала, что ее исповедь обескуражит Гарри, но что он отреагирует столь бурно, Стефани не ожидала. Обиднее всего было то, что Стефани никогда не лгала Гарри, просто многого не договаривала, а Гарри почему-то посчитал, что она обманывала его. Он повел себя так, словно был оскорблен до глубины души. Интересно, как бы он поступил на моем месте? — думала Стефани. Уж наверняка бы не стал раскрывать все карты при первой же встрече.

Стефани тоже чувствовала себя оскорбленной, она подумала, что ошибалась в Гарри. На деле он оказался совсем не таким человеком, каким она рисовала его себе. Виновницей возникшего между ними непонимания Стефани считала прежде всего себя. До сих пор она слишком мало общалась с мужчинами и не знала их психологии. Может быть, она как-то не так вела себя?

И это было правдой: сколько бы романов пресса ни приписывала Стефани, она всегда жила очень изолированно — в отличие от своих сестер. У Стефани просто не было возможности общаться с мужчинами. Кроме того, этому всячески препятствовал и ее отец, предпочитавший обеспеченное будущее для своей младшей дочери, он не посвящал Стефани в свои планы относительно ее судьбы.

Даже когда Стефани училась в колледже, она вела весьма замкнутый образ жизни. Невзирая на это, ей постоянно приписывали сотни романов и рассуждали о том, что она позорит род Ярдли, а вместе с ним и всю страну.

Расскажи она Гарри все неделей раньше, возможно, его реакция была бы другой. Но сейчас было уже поздно думать об этом.

Стефани понимала, что где-то допустила ошибку, только точно не знала где.

Возможно, вообще не стоило устраивать весь этот фарс? — думала Стефани. Может, лучше было рассказать отцу все как есть и куда я собираюсь? И пусть бы это вызвало очередной всплеск эмоций, но, по крайней мере, совесть моя была бы сейчас чиста и мне не пришлось бы вводить Гарри в заблуждение. Хотя я не понимаю, на что он рассчитывал. Что я в первый же день сообщила бы ему: я леди Стефани, дочь герцога Ярдли, и буду у вас преподавать? Он же счел бы меня сумасшедшей и не пустил на порог. Но что толку в этих мыслях, когда все уже произошло так, как произошло?

Возникший конфликт с Гарри терзал душу Стефани. Она не знала, как ей быть дальше, что делать, и решила тщательно продумать линию своего поведения.

Конечно же на днях ей придется серьезно поговорить с Гарри. Стефани решила, что сделает все, чтобы искупить свою вину. Прежде всего она будет неизменно учтива и вежлива — до разумных, естественно, пределов — как бы неприветлив и груб ни был Гарри. Она будет работать так хорошо, как это только возможно, постарается ближе сойтись с детьми и докажет Гарри, что она самый лучший в стране педагог.

 

13

— Мисс Роджерс, с вами все в порядке? — спросила маленькая Бекки Крамер, всматриваясь в уставшее лицо Стефани. — А почему вы сегодня не в том красивом платье, в котором были на прошлой неделе? — добавила она, разочарованно разглядывая сегодняшний наряд Стефани, состоявший из джинсов и майки.

Стефани посмотрела в большие голубые глаза девочки. Надо же, она повергла в уныние не только Гарри, но и маленьких жителей деревни, которые, как оказалось, не менее пристально наблюдали за ней! Нечаянная мысль о Гарри причинила Стефани боль. Но события вчерашнего дня так и не шли у нее из головы, как она ни старалась прогнать их прочь.

— Понимаешь, Бекки, сегодня у нас будет урок устного счета, — сказала Стефани. — И на помощь здесь нам придет игра в футбол. А вы, я надеюсь, понимаете, что в платье в футбол я играть не могу.

На самом деле ни в платье, ни в джинсах Стефани не умела играть в футбол. Ей пришлось потратить целую ночь, чтобы изучить технику и правила игры. В пятницу она взяла в библиотеке книгу, посвященную этой игре, и всю ночь читала ее. Теперь Стефани была уверена, что сможет справиться.

— Вы хотите сказать, что урок устного счета будет совмещен с игрой в футбол? — недоуменно переспросил Энди Снеллгроув. — Это будет весело.

— Да, будет именно такой урок.

— Но вы же не умеете играть в футбол.

— Энди, дай мне шанс. Может, на деле все обстоит не так, как ты думаешь, и я не такой уж плохой игрок.

Энди этот ответ вполне устроил.

Обстановка в классе была сегодня как никогда наэлектризованной, все с нетерпением ожидали обещанного урока. Дети обожают игры в отличие от уроков в душном классе. Стефани знала это и решила совместить приятное с полезным, надеясь тем самым заинтересовать их и вызвать у них симпатию.

Дети с интересом слушали рассказ Стефани о правилах счета, в который вкраплялись примеры из футбола. Стефани чувствовала, что в ее объяснениях кое-где есть натяжки, но дети слушали заинтересованно.

Спустя час все направились на футбольную площадку. Не прошло и нескольких минут, как дети обнаружили, что учительница «плавает» в том, что касается правил игры. Но им все равно было интересно, хотя некоторые вовсе не собирались мириться с этим.

— Нет, мисс Роджерс! Вы же не имеете права бить по мячу, если он вышел в аут!

Но Стефани, увлекшись игрой, делала все по-своему, как получалось. Недовольство детей между тем росло. Галдя и перебивая друг друга, ученики делали замечания учительнице и объясняли ей, как правильно бить пенальти. Теряясь в огромном потоке информации, Стефани повторяла ошибки.

Особенно язвителен был Энди Снеллгроув, который находил тысячи причин сделать Стефани замечание. Все упрекали Стефани в медлительности. Действительно, через пять минут игры Стефани уже выбилась из сил и еле-еле бегала по полю. Но все же она оказалась не без способностей, и через полчаса игры у Стефани стало многое получаться.

Когда же Стефани окончательно выдохлась, ее поставили на место вратаря одной из команд, что и решило участь этой команды. Стефани пропускала мяч за мячом и ничего не могла с этим поделать. Она уже начинала сожалеть, что затеяла эту авантюру. И как мне такое только пришло в голову? — тоскливо думала Стефани. Рассказала бы им лучше все в классе. А вместо этого стою в воротах и позорюсь.

Пока Стефани казнила себя, в сетку ворот влетали очередные мячи.

— Мне кажется, ты понятия не имеешь, как играть в эту игру, — услышала Стефани за своей спиной.

Она оглянулась и увидела за воротами Гарри, который с интересом наблюдал за ней и даже улыбался. Стефани смутилась, не зная, как себя вести. Она прекрасно понимала, что в душе Гарри смеется над ней. И он абсолютно прав, так как никакой другой реакции подобная сцена вызвать не могла.

— Мяч нужно ловить, а не пропускать, — изрек Гарри.

— Когда мне будет нужно узнать твое мнение, я обязательно обращусь к тебе, — высокомерно бросила Стефани.

— Почему ты не хочешь, чтобы я тебе показал, как надо играть? — спросил Гарри.

— Потому что в том, чтобы стоять на воротах, нет ничего сложного. Просто я еще не привыкла.

— Ты слишком пассивна, Стефани. Нужно следить за мячом, а не провожать его взглядом.

— Спасибо, я все-таки постараюсь справиться как-нибудь сама.

— Мистер О'Тул! — крикнул Энди. — Не хотите ли присоединиться к нам? Вы могли бы все подробно объяснить мисс Роджерс. Спасайте, счет просто разгромный!

Гарри внимательно посмотрел на Стефани. Ее лицо было красным, по нему струился пот.

— Энди, я только учусь, — жестом останавливая собравшегося было подойти Гарри, сказала Стефани. — Со мной все в порядке. Уже скоро я научусь хорошо играть.

— И все-таки, может, тебе помочь? — еще раз предложил Гарри.

— Нет, — твердо ответила Стефани. — Гарри, это урок, а не общественное мероприятие, в котором может принять участие каждый желающий.

Стефани знала, что права, но все же почувствовала, что последние ее слова прозвучали слишком жестко. Она испуганно посмотрела на Гарри — не обидела ли его.

— Соглашайтесь, мисс Роджерс, — продолжали уговаривать ее дети, — иначе мы проиграем.

— Нам действительно нужна помощь, а вы пока не умеете играть. Мы не хотим из-за вас проигрывать, — словно оправдываясь, сказал один из мальчиков.

— Ну так что? — с улыбкой спросил Гарри.

Стефани вздохнула.

— Хорошо. Вставай в ворота.

Гарри занял ее место, дети радостно завопили, и игра продолжилась. Теперь команда, за которую играла Стефани, стала постепенно отыгрываться, но преимущество соперника было слишком велико.

Стефани сидела на траве и молча наблюдала за игрой. Ей было очень обидно, ведь футбол был ее инициативой, а ее отстранили от игры.

Когда игра переместилась к другим воротам, Гарри подошел к Стефани.

— Что ты тут делаешь? — спросила она. — Мне казалось, у тебя масса дел.

Гарри молча смотрел на нее.

— Так почему ты здесь? — повторила свой вопрос Стефани.

— Не забывай — я глава школы. И я должен следить за всем, что происходит здесь, — спокойно ответил Гарри.

— За мной не нужно следить. У меня все в порядке!

— Все, кроме футбола, — улыбаясь, уточнил Гарри.

Стефани решила промолчать, чтобы не давать повода для лишних насмешек.

— Приношу свои извинения за то, что бесцеремонно вмешался в игру.

Стефани пристально посмотрела на него.

— Извинения?

Стефани думала, что Гарри после ее признания, кто она и откуда, не заговорит с ней в ближайшую неделю — и вот спустя день он просит прощения! Стефани была озадачена поведением Гарри: он вел себя так, словно ничего не случилось и они не повздорили накануне. Когда он предлагал ей помощь в игре, она полагала, что он над ней издевается, хотя, как выяснилось, он был совершенно искренен.

— Вчера мы оба перегнули палку. Так что я хочу принести свои извинения. Прости, что вспылил, — спокойно сказал Гарри.

— Да, конечно, — неуверенно пробормотала Стефани.

Она все никак не могла поверить, что он больше не сердится на нее.

— Почему ты так отреагировал? — спросила Стефани.

Гарри смотрел на нее нежным, любящим взглядом. Только сейчас Стефани окончательно поняла, что он не держит на нее зла. Стефани тут же его простила.

— Я чувствовал себя идиотом, — тихо сказал Гарри. — А когда из мужчины делают идиота, он может повести себя как угодно, что, собственно, со мной и произошло. И потом, я так был ошарашен, что просто не знал, как себя вести. Я сделал первое, что пришло в голову. Извини, если вел себя глупо.

Стефани почувствовала свою силу и решила вести себя как можно сдержаннее и безразличнее. Она поняла, что Гарри сдался и сейчас находится в полной ее власти.

— Да, глупо, — сухо выговорила она.

— Ты сейчас выглядишь и говоришь, как учительница, — иронично заметил Гарри.

Стефани покачала головой.

— Просто тот, кто совершает глупости, должен отвечать за них. Тем более если это происходит на людях.

— Но мы были с тобой вдвоем.

— Да, но ведь кто-нибудь мог оказаться поблизости.

— Где, у тебя дома? Я понял, — сказал Гарри, — ты по-прежнему боишься журналистов, того, что тебя заснимут в невыгодной ситуации. Например, здесь, в деревне. С тобой, наверное, это часто случалось?

— Да, — с горечью призналась Стефани. — И ты даже не представляешь, как часто. Я здесь уже месяц, но мне все время кажется, что в любой момент могут появиться фотографы.

Гарри посмотрел на нее сочувственно.

— Ну так что же? Я прощен? — спросил он.

Прежде чем он успел услышать ответ, послышался крик Энди:

— Мистер О'Тул, вы собираетесь болтать или играть в футбол?!

— Минуту!

— Мы опять пропустили мяч!

— Я же сказал: минуту. Я просто жду ответа мисс Роджерс.

— И что же вы ожидаете от нее услышать?! — прокричал Энди.

Игра на момент остановилась, и все с интересом уставились на Гарри и Стефани.

— Мисс Роджерс, вас все ждут! Скоро урок заканчивается, а нам нужно успеть отыграться! — вновь прокричал Энди.

Гарри засмеялся, а затем обратил свой взгляд к Стефани.

— Вот видишь, игра не продолжится, пока ты не простишь меня. От того, простишь ты меня или нет, зависит теперь не только моя судьба, но и настроение этих детей. Взгляни, как умоляюще они смотрят на тебя.

— Хорошо, я принимаю твои извинения, но только с тем условием, что наша команда победит.

Гарри с облегчением посмотрел на Стефани.

— Я принимаю твои условия.

Приняв вызов, Гарри встал в ворота. Игра продолжилась. Гарри оказался превосходным вратарем — каким бы сложным ни был мяч, он все равно брал его. Дети играли очень хорошо, и Гарри приходилось нелегко, но он старался изо всех сил. В итоге до конца матча он не пропустил ни одного мяча.

После того, как игра закончилась, дети гурьбой пошли в школу, оживленно обсуждая матч. Мнение было единодушным: сегодняшний день удался, побольше бы таких веселых и интересных уроков.

Гарри и Стефани вошли в учительскую, где никого не было.

— Как я понял, — сказал Гарри, — у тебя вообще нет опыта преподавания, ведь наша школа — твое первое место работы.

— Совершенно верно, — подтвердила Стефани. — А на что ты, собственно, намекаешь?

Гарри улыбнулся.

— Мне просто кажется, что тебе нужно заполнить некоторые пробелы в своем образовании.

— Какие же именно?

— Ты когда-нибудь целовалась с ирландцем?

— Только с тобой.

— Точно? Ни с кем больше?

— Ну конечно. Что же я, по-твоему…

— Точно?

— Ты что, издеваешься? — недовольно спросила Стефани. — Тебе что, не понравилось, как я целуюсь?

— Нет, — Гарри провел языком по внезапно пересохшим губам, — все было хорошо для новичка.

— Для новичка?! — возмущенно переспросила Стефани. — Ты не представляешь, как горячо я целовалась с Рональдом Климпетом в нашем саду! Ах, какой это был страстный поцелуй!

— Ну конечно. — Гарри хитро улыбнулся. — Ты все это говоришь, чтобы меня подразнить.

— Вовсе нет.

— Ну и насколько горяч был поцелуй?

Стефани сверкнула глазами.

— Весьма. Мы сидели на скамейке в нашем саду, ели шоколад и целовались. Нам тогда было по шесть лет. Такое никогда не забывается.

Гарри подошел к Стефани поближе и склонился над ней, обволакивая взглядом темных глаз.

— Хочешь, я подарю тебе поцелуй, который ты никогда не забудешь?

Стефани не успела ничего сказать, как его губы слились с ее. Одной рукой Гарри обвил шею Стефани, а другой талию. Он нежно целовал ее, слегка покусывая губы. Стефани задыхалась от возбуждения. Она хотела сейчас же заняться с ним любовью, но остатки здравого смысла подсказывали ей, что в школе этого делать не стоит — ведь учебный день в разгаре и в учительскую в любую минуту могли войти.

Через минуту они отстранились друг от друга.

— Ты сводишь меня с ума, — задыхаясь от возбуждения, пробормотал Гарри. — С того момента, как я увидел тебя, твой образ всегда стоит перед глазами.

Стефани улыбнулась.

— Кстати, заметь, с момента нашей первой встречи я больше не устроила ни одного пожара. Не правда ли, это похвально? — игриво спросила Стефани.

— Ну, об этом я больше не беспокоюсь.

— Я бы на твоем месте…

Но Гарри не дал ей договорить:

— Не говори ничего, — сказал он, вновь целуя Стефани, — просто позволь мне целовать тебя. Со мной такое впервые в жизни. Я могу думать только о тебе.

Нежные прикосновения губ Гарри сводили Стефани с ума.

— Кстати, а что насчет сочинения на тему твоего синяка?

— Завтра должны сдавать. Дети постарше должны принести сочинение на двух страницах, а младшим я задала нарисовать рисунок.

— Думаю, рисунки будут очень смешными. Представляю, как они тебя изобразят!

— Да уж. Разве они упустят такую возможность?

Оба замолчали и посмотрели друг на друга. Сейчас обоим было как никогда хорошо и слова были просто не нужны.

— Когда ты мне сказала, кто ты и откуда, я повел себя, как осел, потому что понял, что мы с тобой из разных социальных слоев. Я испугался, что это может погубить наши отношения. Никогда не думал, что вопрос о социальном положении может меня так сильно взволновать, — добавил Гарри.

Он осыпал поцелуями ее руки, шею и лицо. Стефани чувствовала себя совершенно счастливой, как, впрочем, и Гарри, но при этом оба боялись произнести заветное слово — «люблю».

— Ты не голодна? — вдруг спросил Гарри.

Стефани улыбнулась.

— А ты что, хочешь есть?

— Нет, я тебя спрашиваю, не хочешь ли ты поесть?

— Думаю, что да.

— Предлагаю поехать в город и там пообедать. Как раз, пока мы доедем, будет уже время обеда.

— Сегодня что, какой-то праздник? — спросила Стефани.

Гарри улыбнулся и кивнул.

— Мне кажется, совершенно определенный.

— И какой же?

— Наш с тобой второй поцелуй.

— Ты собираешься каждый наш поцелуй отмечать обедом в городе?

— Нет. Но сегодня обязательно. Только как я объясню все Патрику и Джону, ведь они по уши влюблены в тебя… Боюсь, они очень расстроятся.

Стефани непонимающе посмотрела на него.

— Они влюблены в меня?

— Только не делай вид, что это для тебя сюрприз. Зачем же они постоянно таскались к тебе? Из чистого любопытства?

— Это же ужасно, — простонала Стефани. — Им будет очень больно. И все это из-за того, что я единственная в Кендалхилле незамужняя женщина.

— Нет, не единственная. Есть еще Бетти Хитц, но ей только десять лет и мужчины ее пока не интересуют.

Стефани никак не отреагировала на шутку Гарри. Ей было жалко близнецов, и она думала в данный момент о них.

— Ну так что же, соглашаешься на обед? Мне бы, кстати, на твоем месте польстило, что одинокий затворник, никогда не выбирающийся в город, пригласил меня на обед. Ты особенная. Понимаешь?

В голове Стефани промелькнула сотня причин, по которым она не должна была соглашаться на этот обед. Все-таки Гарри директор школы, а она обыкновенная учительница. Но такой шанс нельзя было упускать, и Стефани согласилась.

— Хорошо, поедем. Но учти, что к завтрашним урокам мне нужно подготовить уйму материалов. А вообще-то я с удовольствием, спасибо за приглашение.

Уезжая в Килкенни, Стефани и Гарри надеялись, что их никто не заметит и их отношения останутся в тайне. Однако на следующее же утро к Стефани подошла Бекки Крамер и с хитрым выражением на лице уставилась на нее. Стефани сразу не поняла, в чем дело.

— Вы собираетесь замуж за мистера О'Тула, — утвердительно сказала она.

Стефани это заявление обескуражило. Она никак не предполагала, что о ее отношениях с Гарри узнают так скоро.

— Так что же, вы собираетесь за него замуж? — настойчиво спрашивала девочка.

— С чего ты взяла? — спросила Стефани.

— Вас вчера видели вместе в городе. А раз уж мистер О'Тул выехал в город, наверняка произошло что-то очень важное. Он сделал вам предложение?

— Да, кстати, если вы действительно собираетесь за него замуж, вам непременно нужно научиться ездить верхом, — вмешался в разговор Энди Снеллгроув. — Мистер О'Тул ездит на машине только в особых случаях. Так что, если вы выйдете за него замуж, вам придется тоже ездить на лошади.

Стефани растерялась, она не ожидала, что ученики примут столь живое участие в ее личной жизни. Класс выжидающе смотрел на Стефани. Но Стефани не знала, как следует вести себя в данной ситуации, и сочла за лучшее начать урок.

Она о чем-то рассказывала детям, давала им задания, но все это время у нее из головы не шел вчерашний обед с Гарри. Они провели чудесный вечер. Гарри рассказывал Стефани о своей жизни, а она ему — о своей. Стефани очень понравился и ресторан — маленький, уютный, без особого шика, но с очень вкусной едой. Гарри рекомендовал Стефани отведать ирландское рагу, которое оказалось бесподобным.

Впервые в жизни, выходя в общество, Стефани чувствовала абсолютное спокойствие, не боялась быть застигнутой фоторепортерами. В ресторане почти не было посетителей и царил уютный полумрак, так что вряд ли ее могли узнать.

Слушая Гарри, Стефани думала о том, что своей вечной занятостью он напоминает ей отца, у которого тоже редко выдавалась свободная минута. Также она отметила, что все в деревне его любили, и для жителей Кендалхилла он являлся безоговорочным авторитетом.

Урок подходил к концу, и Стефани не терпелось вновь увидеть Гарри. Она вздохнула с облегчением, услышав звонок.

Стефани села в кресло с намерением немного отдохнуть, когда в класс вбежала одна из ее коллег и сообщила, что ей звонят. Стефани пошла в учительскую.

— В какой дыре ты, черт возьми, преподаешь?! — раздался в трубке негодующий голос Хлои. — Я звоню уже второй день, и никто не подходит. Я звонила вчера после обеда — тишина. Сегодня рано с утра…

— Вчера ты звонила слишком поздно, когда занятия уже закончились, а сегодня слишком рано, когда они еще не начались. Не забывай о разнице во времени, — спокойно ответила Стефани.

— Ладно, проехали.

— А что, собственно, случилось? — наконец догадалась спросить Стефани.

— Репортеры как-то пронюхали, что ты здесь, то есть что должна быть здесь.

— Где — здесь? — испугалась Стефани.

— В Швейцарии.

— Не может быть… — простонала Стефани. — Ведь мы были очень осторожны.

— Увы, но они как-то пронюхали.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я видела их собственными глазами. Они везде ходят, расспрашивают.

Стефани изменилась в лице.

— Нет, Хлоя, этого просто не может быть! Ты, наверное, спутала их с туристами, которые спрашивали о чем-то своем.

— Здесь нечего искать и не о чем спрашивать. Все прекрасно информированы. К тому же я узнала одного типа, который в прошлом году раздул скандал вокруг наследника судостроительного магната. Помнишь? Теперь он светило журналистики. Он всегда носит с собой маленькую сумку, в которую вмонтирована камера. Помнишь его мерзкое рябое лицо?

— Конечно, помню. Скандал был громкий.

— Так вот, он здесь не один.

— А он тебя видел? — взволнованно спросила Стефани.

— Боюсь, что да, — пробормотала Хлоя. — Когда я возвращалась после утренней прогулки в гостиницу, я его заметила в холле. К тому же один из администраторов указал ему на меня.

Стефани в отчаянии ударила кулаком по столу.

— И что же ты сделала?

— Я сразу же спряталась за искусственную пальму, которая стояла в холле. Но ее ствол оказался недостаточно толстым и…

— Так что? Он в итоге увидел тебя?

Хлоя вздохнула.

— Да. Хотя я и натянула шапочку на самые глаза и отвернулась, ему все равно удалось меня сфотографировать.

— Натягивающей шапку на глаза и отворачивающейся к стене?! — прорычала Стефани.

— Да, боюсь, что именно в этой глупой ситуации он меня и запечатлел.

— Какой ужас!.. — Стефани едва не плакала.

— Да уж, ничего хорошего. Мы с тобой, конечно, немного похожи, но не настолько, чтобы этот проныра не заметил подмены.

Наступило молчание. Обе обдумывали, что же им делать дальше.

— Стефани, — наконец сказала Хлоя, — мне кажется, пора прекратить спектакль. Лучше остановиться, пока твой отец не узнал, что мы осмелились водить его за нос.

— Что ты говоришь! — возмутилась Стефани. — У меня только-только все стало получаться! В пятницу в школе будет пикник, приглашены родители детей, учителя…

Конечно, Стефани понимала, что Хлоя права, уехать сейчас было бы, пожалуй, самым правильным решением. Но Стефани не могла. Ей понравилось жить в деревне, ей нравилась ее работа, и резко обрубить концы она просто не могла.

Но главная причина, почему она не хотела уезжать, крылась в Гарри. Стефани полюбила его, в чем призналась себе только накануне, после их совместного обеда. Расставания с ним она просто не переживет.

— Так что же мы будем делать? — озабоченно спросила Хлоя. — Если эти фотографии опубликуют, нам не поздоровится. И прежде всего тебе. Опять начнут писать разные гадости про твою семью. Стефани, очнись! Ты меня слышишь?

— Что? — вновь включившись в разговор, спросила Стефани.

— Что мы будем делать? — терпеливо повторила Хлоя.

Стефани ненадолго задумалась.

— Для начала перестань появляться в обществе.

— Может, мне прикинуться больной? — проявила находчивость Хлоя. — Почему мне это раньше в голову не пришло?! Буду лежать в постели. Мне будут приносить еду, свежие газеты… Отдохну, наконец. По-моему, неплохая идея, ты не находишь?

Хлоя слегка успокоилась, Стефани же по-прежнему сильно нервничала. Она поняла, что загоняет себя в тупик, что единственно верным решением сейчас будет уехать.

Но она не хотела, не хотела оставлять школу и Гарри, и все же Стефани понимала, что скорее всего ей придется немедленно покинуть Ирландию и вернуться домой.

Попрощавшись с Хлоей, Стефани решила позвонить отцу, чтобы выяснить, не заподозрил ли он чего. В ее распоряжении было не так уж много времени, так как сегодня она пригласила Гарри на обед. Стефани планировала запечь курицу с молодым картофелем. До его визита оставалось два часа, так что ей следовало поторопиться.

Мысли о разговоре с Хлоей не шли у Стефани из головы. Она не знала, рассказывать Гарри о случившемся или нет. В конце концов она решила ничего ему не говорить, хотя Стефани было страшно — вдруг папарацци найдут ее и здесь?

Если Хлоя сделает вид, что заболела, и запрется у себя в номере, может быть, репортеры оставят ее в покое и займутся кем-нибудь другим, пыталась успокоить себя Стефани. Хотя вряд ли. Надо срочно что-то придумывать. Ладно, об этом позабочусь позже, сейчас нужно съездить на почту и позвонить отцу.

Через час Стефани уже говорила с отцом:

— Папа, я очень рада слышать тебя.

— Родная моя, я тоже счастлив слышать твой голос!

— Как поживаешь, папа? Что у нас нового?

— Все в порядке, как обычно. Как тебе отдыхается в Швейцарии?

— Прекрасно, папа, спасибо.

Отец помолчал. Стефани похолодела, решив, что он уже видел в газетах снимки Хлои.

— Дочь, — серьезным тоном произнес отец, — мне кажется, пришло время тебе вернуться домой. Ты слишком долго отсутствуешь.

— Папа, опять ты за свое! — взмолилась Стефани. — Мы же договорились, что я приеду не раньше чем через два месяца.

— Да, но тебе уже давно пора подумать о замужестве. Ты должна понимать, что от этого зависит не только твоя судьба, но и благополучие всего нашего рода. Кстати, есть очень достойный человек…

— Папа, прошу тебя! Спасибо тебе за заботу, но я вполне могу сама устроить свою жизнь.

— Ты устроишь! — рассердился отец. — Ты даже не помолвлена, в твоем возрасте это неприлично.

— Папа, позволь мне все-таки самой распоряжаться своей жизнью. Я в состоянии без посторонней помощи найти себе мужа.

— Так вот почему ты скрываешься от меня в Швейцарии… — Отец от негодования перешел на леденящий шепот. — Ты совершенно не желаешь слушать меня, так же, как и твои сестры.

Стефани похолодела, вместо «в Швейцарии» ей послышалось «в Ирландии», но она быстро овладела собой, решив, что ей показалось.

— Папа, ты меня не слушаешь, и ты…

— Ты моя дочь, — перебил он, — и я должен заботиться о тебе.

— Да, но не надо давить на меня.

Стефани надеялась, что отец успокоится и перестанет настаивать на ее возвращении, но он словно не слышал ее.

— Ты должна вернуться домой, — продолжал твердить отец. — У тебя здесь масса обязанностей.

Стефани едва не плакала. Она не хотела причинять боль отцу, но и не могла сейчас вернуться домой. Впервые в жизни она ощутила, что такое полная свобода, и ни за что не хотела расставаться с этим восхитительным чувством.

— Папа, — твердо сказала Стефани, — у меня есть и другие обязанности — обязанности перед собой.

— Но ты нужна здесь. Или ты хочешь сказать, что для тебя существует что-то более важное, чем твоя семья? Если даже ты так будешь говорить, я все равно не поверю.

Понимая, что продолжать разговор бессмысленно, Стефани стала прощаться:

— Папа, мне пора идти. У меня есть одно важное дело…

— Что?! — возмутился отец. — Какое еще дело? У тебя что, появился мужчина? Что-то я не припомню, чтобы ты прежде куда-то так спешила.

Отец ждал объяснений, но Стефани молчала.

— Что там у вас, черт возьми, происходит?! — воскликнул он. — Я хочу поговорить с Хлоей! Пусть она мне все объяснит!

— До свидания, папа, — сказала Стефани. — Я обещаю позвонить тебе через несколько дней.

По дороге домой Стефани перебирала в памяти свой разговор с отцом. С одной стороны, она радовалась, что он еще ничего не знает об их с Хлоей авантюре, с другой, ей было грустно, потому что они в очередной раз повздорили.

Стефани быстро почистила картошку, уложила ее вокруг курицы на противень и, поставив в духовку, пошла переодеваться.

Гарри должен был появиться с минуты на минуту. Нетерпение увидеть его было столь велико, что Стефани вышла на крыльцо и стала смотреть на дорогу, откуда должен был появиться Гарри.

Стефани размышляла о том, что, с одной стороны, она любит свою семью и не хочет расстраивать отца. Но, с другой, Гарри стал ей очень дорог. Любовь впервые пришла к Стефани — раньше она всю себя отдавала своей семье, не получая взамен почти ничего, даже благодарности. Гарри же заботился о ней, интересовался ее жизнью, работой. Стефани не знала, любит ли он ее, но радовалась и тому, что хотя бы нравится ему. Ей было приятно, что Гарри наплевать на ее титул, общественное положение и деньги. Остаться в Кендалхилле, среди простых и открытых людей, Стефани было гораздо приятнее, чем возвращаться домой.

Жизнь в деревне позволила Стефани почувствовать то, чего она не чувствовала, живя во дворце, — она ощутила себя личностью. Однако принять решение остаться в Ирландии Стефани мешали мысли об отце, которого она очень любила и всегда боялась лишний раз расстроить.

— Привет! — радостно воскликнул Гарри, спрыгивая на землю и привязывая Грейс к столбу у дома.

Стефани, не в силах сразу избавиться от своих грустных мыслей, в ответ просто кивнула. Гарри сразу же почувствовал, что что-то произошло. Такой подавленной он Стефани еще не видел.

— В чем дело, Стефани? — спросил Гарри встревоженно. — Что-то случилось?

— Мир вокруг меня рушится… — Стефани посмотрела в темные, сейчас казавшиеся бездонными глаза Гарри, в которых надеялась найти понимание. — Ты когда-нибудь чувствовал себя так?

— Иногда, — неуверенно сказал Гарри. — Только, думаю, у нас разное восприятие. У нас разные с тобой миры. Для меня — это деревенская община, а для тебя…

— Да, знаю, — перебила его Стефани, — а для меня моя семья.

Стефани хотела сказать, что и Гарри уже успел стать частью ее мира, но промолчала.

Твой мир не такой, как мой. Чужой мир, подумал Гарри, но не произнес это вслух. Оба и так прекрасно понимали это.

По выражению лица Стефани Гарри догадался, что она ему не расскажет о том, что тревожит ее. Он нежно поцеловал ее и весело произнес:

— Я дико хочу есть.

Стефани улыбнулась и поманила его за собой в дом.

 

14

Пикник, о котором Стефани говорила Хлое, удался на славу. День был солнечный, теплый, чему все радовались. Взрослые готовили мясо на углях, дети играли в разные игры.

Стефани забыла обо всех своих проблемах и веселилась от души. Накануне она позвонила Хлое, которая успокоила ее, сказав, что никакие снимки так и не появились в прессе. Стефани чувствовала себя счастливой и надеялась, что репортеры оставили ее наконец в покое.

Патрик и Джон были среди поваров, чем очень гордились. Он колдовали над жаровней и угощали всех желающих мясом с дымком и собственноручно приготовленным салатом из свежих овощей.

Стефани заметила, что близнецы не общаются с Гарри и даже не смотрят в его сторону. Улучив минуту, Джон отвел Стефани в сторонку и тихо сказал:

— Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Только помни, если у вас ничего не получится — я свободен и всегда к твоим услугам.

Через пять минут эти же слова ей повторил Патрик.

В глазах обоих братьев Стефани заметила печаль и разочарование. Они действительно оба были влюблены в нее, и новость о том, что у Стефани роман с Гарри, повергла их в уныние.

Когда стало смеркаться, дети затеяли игру в футбол, а взрослые вели неспешные беседы на террасе летнего домика, освещенной фонарями. Кто-то слишком сильно ударил по мячу, и тот улетел в кусты, обрамляющие поляну. Энди бросился за мячом, но, вернувшись, не продолжил игру, а подошел прямиком к Гарри.

— Мистер О'Тул, там какой-то чужак.

— Как его сюда занесло? — удивился кто-то.

Стефани ощутила нарастающую тревогу. Несколько мужчин бросились к кустам, но первым их достиг Гарри.

Через несколько минут Гарри за шиворот втащил на террасу мужчину, который отчаянно отбивался и ругал Гарри на чем свет стоит.

Стефани побледнела, узнав в мужчине хорошо известного ей журналиста.

— Что вы себе позволяете?! Я гражданин другого государства! Я вам еще покажу! — гневно восклицал мужчина.

— Если ты не хочешь, чтобы я сломал тебе челюсть, заткнись, — грубо велел Гарри.

Гарри был зол и очень рассержен, таким Стефани видела его впервые. Гарри не знал, чего ему больше хочется — ударить проныру по физиономии или разбить его роскошную фотокамеру, но присутствие детей обязывало его к сдержанности. Когда Гарри посмотрел на Стефани и увидел выражение ее лица — брезгливое и испуганное одновременно, он сразу же все понял.

Папарацци сумел вывернуться из рук Гарри, но его схватил Рон Флетчли.

— Кто этот парень? — спросил кто-то.

— Вот и я хочу знать, кто он такой, — грозно произнес Гарри.

Папарацци молчал, и Рону пришлось основательно встряхнуть его.

— Ну что, будешь в молчанку играть?

Пленник понял, что легко не отделается.

— Что вы себе позволяете?! — почти крича, с пафосом начал он. — Я знаю свои конституционные права! Я ничего не нарушал! Мы все свободные люди, и журналисты в том числе. Я требую, чтобы вы немедленно отпустили меня!

— Требовать будешь в другом месте, — хмыкнул Рон.

— Ты лучше скажи, какого черта тебе здесь нужно, пока я не переломал тебе ноги, — пригрозил Гарри.

— Вы не имеете права, я буду жаловаться! — Обведя взглядом обступивших его людей, он громко заявил: — Я здесь, чтобы сделать фотографии дочери герцога. Это моя работа, и мне за нее хорошо платят. — Он неприятно осклабился. — Вы даже не представляете, сколько мне заплатят за эти фотографии. А какой заголовок: «Дочь герцога преподает в деревенской школе»! Неужели вам будет это неприятно? — обратился он к Стефани.

— Дочь герцога… — с изумлением произнесла одна из женщин. — Парень, да ты рехнулся! Какая дочь герцога?

— Ты что, полагаешь, среди нас есть люди с голубой кровью? — насмешливо поддержала ее вторая. — Ты и впрямь сумасшедший.

Гарри пристально посмотрел на Стефани, взглядом требуя от нее немедленно признаться в том, что она дочь герцога. Он конечно же хотел ее защитить, но уже было поздно.

Ну вот и все. Я пропала, обреченно подумала Стефани. И опять во всем виноват этот мерзкий журналист! Нигде мне нет от них покою. Только моя жизнь стала налаживаться, как вмиг все разрушил один-единственный человек.

— Я… — тихо произнесла Стефани. — Я дочь герцога.

Взгляды всех присутствующих обратились к Стефани. Люди смотрели на нее и словно не понимали, что она только что произнесла. Стефани повторила:

— Да, я дочь герцога Ярдли. А этого папарацци зовут Майкл Фишер, он тратит все свое бесценное время на охоту за членами нашей семьи. Не так ли, мистер Фишер?

— Неужели вы им ничего не рассказали?! — взвизгнул журналист в полнейшем восторге. — Ах, какой материал! Дочь герцога инкогнито учит бедных ирландских детишек! Да я…

— Заткнись, — наступив ему на ногу, велел Гарри. — Ты нарушил границы частного владения. Вот что тебя сейчас должно волновать.

Собравшиеся переглядывались и перешептывались.

— По-моему, вам пора отсюда убраться, — сказал Рон, подталкивая журналиста к ступеням террасы. — Вы, верно, оставили свою машину на дороге. Я вам покажу дорогу обратно.

— Хорошо. — Фишер больше не сопротивлялся. — Только отдайте мне мою камеру.

— Пожалуйста. — Гарри бросил ему фотоаппарат, предварительно вынув из него пленку.

— Вы за это ответите! Я подам в суд! — петушился Фишер.

— Давай иди, — сказал Рон. — Я провожу тебя до шоссе. И учти, если ты по дороге вздумаешь сбежать, помни, что я еду сзади, а в кобуре у меня револьвер, так что… Если что-то будет не так — пеняй на себя.

Прежде чем уйти, Майкл Фишер повернулся к Стефани и громко произнес:

— Вы только не думайте, ваша светлость, что я один знаю, где вы находитесь. Через несколько дней здесь будут сотни журналистов, с которыми вы уже не посмеете обойтись, как со мной. Скоро весь мир узнает правду о вас. Это сенсация! Вы только представьте, какие будут заголовки: «Дочь герцога — деревенская учительница», «Дочь герцога…»…

Рон резко вывернул ему руку так, что от боли Фишер не смог больше ничего сказать.

Когда Рон и Фишер скрылись из поля зрения, все окружили Гарри, продолжая при этом внимательно смотреть на стоявшую с потерянным видом Стефани. Гарри подошел к Стефани и, обняв ее за плечи, крепко прижал к себе. Стефани вся дрожала и готова была вот-вот расплакаться.

— Гарри, — спросил кто-то, — и ты все время знал, кто такая Стефани?

— Да. — Гарри с состраданием посмотрел на Стефани. — Я не предполагал, что даже здесь они смогут ее найти. Я не хотел, чтобы об этом знал кто-то еще, кроме нас со Стефани.

— Простите меня, — обратилась к своим новым друзьям Стефани. — Я не могла вам всего рассказать, так как боялась, что кто-нибудь случайно обмолвится в городе обо мне и через несколько часов здесь будут журналисты. Я всегда хотела преподавать, но мой отец поначалу препятствовал этому. Когда я все же начала преподавать в одной из школ Лондона, папарацци постоянно дежурили возле ее стен, не давая покою ни мне, ни детям. Дети очень нервничали, и через несколько дней мне пришлось покинуть ту школу.

— А что, миледи, по-вашему, наши дети не испугаются чужих людей с фотоаппаратами? — грубо спросила одна из матерей.

Стефани развела руками.

— Поймите, я не разглашала своего происхождения только потому, что не хотела, чтобы журналисты нашли меня. Я хотела тихо и спокойно работать здесь, среди вас. — Голос Стефани становился все менее уверенным. — Фишер находит меня всегда и везде. Даже Кендалхилл не стал исключением, — с грустью констатировала Стефани. — Простите меня.

Все молчали и смотрели на Гарри, ожидая от него решения, так как именно он был директором школы. Но Гарри не торопился. Он понимал, что, если сейчас скажет, будто беспокоиться не о чем, это будет неправдой. В конце концов он принял решение собрать всех учителей и провести совещание по поводу случившегося. Гарри казалось, что он нашел выход из сложившейся ситуации, но не был в этом окончательно уверен.

Скорее всего они попросят Стефани уехать, но Гарри решил сделать упор на то, что они подписали с ней контракт и не могут разорвать его из-за происхождения Стефани.

Гарри обвел взглядом обеспокоенных односельчан. Им предстояло решить очень непростую проблему. С одной стороны, Стефани всем нравилась, но, с другой, она была не до конца честна с ними. Люди не знали, как им поступить, и пребывали в растерянности.

Стефани очень боялась, что ее попросят немедленно уехать. Но никто не мог решиться на это. Взрослым Стефани нравилась, дети боготворили ее. Стефани собралась было уйти в свой коттедж, но Гарри остановил ее, снова крепко прижав к себе.

— Такие неприятности с вами часто происходят? — сочувственно спросила одна из женщин.

— Часто. — Стефани вздохнула. — Куда бы кто-нибудь из нашей семьи не поехал, его везде преследуют журналисты. Они стали частью нашей жизни.

— И как же вы избавляетесь от них?

— Хитростью. Но очень часто они оказываются хитрее нас.

— Как это и произошло сегодня, — вступил в разговор Гарри.

Было видно, что первый шок у людей прошел, и они вновь стали относиться к Стефани как прежде.

— Наша деревня очень маленькая. И, если кто-то здесь появится, мы в момент узнаем это, — сказала одна из женщин.

Стефани не понимала, к чему это было сказано.

— Да, мы вмиг разоблачим его, — поддакнул Энди. — Поверьте, у меня глаз — алмаз.

Женщина вопросительно посмотрела на Гарри.

— Гарри, ну что же ты молчишь? Не хочешь ли ты сказать, что мисс Роджерс должна уехать? — Женщина обратилась к остальным: — Что же вы все будто языки проглотили? Мы не можем выгнать Стефани. Пускай она не сказала нам всей правды — у нее были на это причины. Главное то, что она отменный учитель, который сейчас нам необходим.

Дети загалдели, умоляя своих родителей позволить мисс Роджерс остаться, они не понимали, почему она должна уехать. Взрослые не реагировали на упрашивания детей и продолжали молчать.

Стефани высвободилась из объятий Гарри и тихо сказала:

— Я не могу вас подвергать опасности.

— Для нас никакой опасности не существует. Для вас это опасно, а для нас — нет, — сказал кто-то.

— Зря вы так думаете. Если хотя бы десяток журналистов узнает о моем местонахождении, вы даже не представляете, что здесь начнется, Ваша жизнь превратится в сущий ад. Вы не будете знать ни минуты покою.

— Мне кажется, — сказала Кэти Фритц, — членам школьного совета следует немедленно провести совещание и решить, что делать дальше. Я предлагаю пройти в здание школы.

Пятеро членов школьного совета удалились в здание школы, а остальные разбились на группки и принялись вполголоса обсуждать сложившуюся ситуацию.

Патрик и Джон вернулись к своей жаровне. Стефани подошла к ним, отметив, что близнецы сегодня как никогда спокойны.

— Ну как вы, в порядке? — спросила она.

— Ну… мы… — промямлил Джон, — мы в порядке. Только удивлены, что одному из нас ты предпочла Гарри.

— Да, — вступил Патрик, — ведь он стар для тебя.

Стефани удивленно посмотрела на братьев.

— Ему всего лишь тридцать один, — спокойно сказала она.

— Да, — Патрик вздохнул, — не так уж это много. Просто обидно, что дочь герцога достается другому.

Стефани рассмеялась.

— Не переживай. Будет и на твоей улице праздник.

— А может, у тебя есть сестры? — с надеждой спросил Джон. — Возможно, им тоже нравятся ирландские мужчины.

Стефани тронула его наивность. Сколько же всякой ерунды у них в головах! — подумала она.

— Ребята, с вашей стороны очень мило предлагать руку и сердце моим сестрам, но, боюсь, они вам не подойдут. Обе старше меня, одной вообще столько же лет, сколько и Гарри. Так что, думаю, они слишком стары для вас.

— Ну это ничего! — воодушевился Джон. — Мы любим женщин, которые старше нас. У них есть чему поучиться. Так что можешь не волноваться за нас.

Все рассмеялись.

— Джон, — послышался голос Гарри, — тебе не кажется…

— Ой, Гарри извини, если я сказал что-то не то, — залепетал Джон.

— Наверное, нам лучше уйти, — добавил Патрик, подталкивая брата.

— Ты правильно меня понял, — сухо произнес Гарри.

Гарри подошел к Стефани и взял ее под руку.

— Мы хотим, чтобы ты осталась.

— Это просто невероятно! Я не верю своим ушам! — обрадовалась Стефани. — Но ты уверен, что это не доставит вам лишних проблем?

— Не волнуйся, мы позаботимся об этом. Если кто-то будет тебя беспокоить, его в момент вышвырнут из деревни.

Стефани порывисто обняла Гарри и повисла у него на шее. Если бы на них не смотрели несколько десятков пар глаз, то она даже решилась бы его поцеловать.

 

15

Счастье Стефани продлилось лишь несколько дней.

В среду во время перемены в класс вбежала одна из девочек. Она была чрезвычайно возбуждена.

— Мисс Роджерс, там кто-то прячется возле женского туалета! — взволнованно произнесла девочка.

— Тебе, наверное, показалось, — попыталась успокоить ее Стефани.

— Нет, там какой-то незнакомец.

Стефани не на шутку встревожилась, так как догадывалась, кем может оказаться этот незнакомец. Она послала девочку за Гарри, а сама направилась к туалету.

Не успела Стефани открыть дверь в туалет, как из-за угла выскочил человек и засверкали фотовспышки. Стефани закрыла лицо руками и закричала:

— Прекратите! Вы находитесь в частном владении! Убирайтесь отсюда!

Однако фотограф не слушал ее и продолжал фотографировать.

— Убирайтесь сейчас же! — кричала Стефани. — Или я…

— Или что? — ехидно осведомился репортер. — Кого вы позовете, ваша светлость? Здесь никого нет.

В углу Стефани заметила оставленную уборщицей швабру и тут же схватила ее. Швабра оказалась довольно увесистой.

— Если вы не уберетесь, я вас ударю, — грозно пообещала она.

— Вы не сделаете этого. Представьте, какие могут появиться заголовки: «Дочь герцога избила журналиста в туалете» или…

Он не успел договорить, как почувствовал сильный удар в спину. Боль пронзила его тело, но он нашел силы, чтобы встать с пола и выбежать на улицу. Через минуту послышался рев мотора, а еще через мгновение на дороге поднялся столб пыли. Машина быстро удалялась в сторону города.

Спасителем Стефани оказался не кто иной, как Гарри. Он обнял Стефани и попытался ее успокоить.

— Он больше не вернется. Я ему хорошо заехал. Это должно его остановить.

Стефани разрыдалась.

— Ты не понимаешь, — всхлипывала она, ~ если этот не вернется, то приедет другой, а за ним еще, и еще, и так до бесконечности. Здесь никогда не будет покою.

— О чем ты говоришь?

— Они пугают детей. Сегодня — это одна девочка, завтра — несколько… Они никогда не сдадутся и будут постоянно докучать нам. Пойми, они же не люди, они роботы, которым за грязную работу прилично платят. Они никогда не оставят меня в покое, это точно.

Лицо Гарри налилось краской. Он взял Стефани за плечи и встряхнул.

— Стефани, прекрати! Прекрати истерику. Я тебе сказал: все будет в порядке.

— Я тоже так думала, — сквозь слезы произнесла Стефани. — Но я ошиблась, и ты тоже ошибаешься. Ничего не будет в порядке, пока я здесь. Я вас всех подвергаю ненужному риску.

— Нет, — твердо сказал Гарри.

— Да! — закричала Стефани. — Видишь, я тебя отвлекаю от работы, сама не могу работать, и все потому, что боюсь этих мелких людишек. Всем нужен покой.

— Все в порядке. Ты никого ни от чего не отвлекаешь и никому не мешаешь. Успокойся наконец, — твердо сказал Гарри.

— Господи, сколько же это будет продолжаться? Я устала, я больше не могу, — нервно говорила Стефани.

Она спрашивала себя, что же ей делать дальше, но ответа на этот вопрос не знала. Стефани понимала, что единственный выход сейчас — это уехать; от этого спокойнее будет всем — и ей, и жителям Кендалхилла. Но она любила Гарри и не могла расстаться с ним.

— Ты только представь, сколько еще раз дети будут пугаться, если я продолжу работать у вас. — Стефани смотрела на Гарри заплаканными глазами, ее губы дрожали. Но она взяла себя в руки и продолжила: — Я должна уехать. Это будет самым лучшим решением, если не единственно верным. Я думала, что найду здесь покой, но этого так и не случилось. Видно, такая уж у меня судьба.

Гарри бросил на нее почти умоляющий взгляд.

— Ты что, действительно собираешься уехать? Вот так просто взять все и бросить? А как же твой контракт? Ученики?

Стефани было больно слышать эти слова, и ей ничего не оставалось, как сказать:

— Я буду вынуждена разорвать контракт. Прости меня. Но я так больше не могу. А главное, вам не будет покою. — Помолчав, Стефани нерешительно спросила: — А почему бы тебе не поехать со мной?

— Я не могу, Стефани. Я не могу даже на неделю уехать из деревни. У меня здесь столько работы, я не могу позволить себе отпуск!.. — взволнованно проговорил Гарри.

— Я не отпуск имела в виду, — разочарованная его непониманием, пояснила Стефани. — Я хотела сказать — навсегда.

Гарри опешил.

— Я не могу, — неуверенно сказал он.

Стефани кивнула. Слезы струились по ее щекам. Она так долго ждала любви — и вот не прошло и нескольких недель, как это светлое чувство превращалось в прах.

— Да, конечно же ты не можешь, — горестно сказала Стефани. — Для тебя не существует другой жизни, кроме здешней. Ты не сможешь жить в четырех стенах в окружении слуг и телохранителей. Но, если бы ты только знал, сколь прекрасен наш дом! И все равно, этот дом — тюрьма. Мы даже не всегда можем открывать окна.

— Да, конечно же я не могу, — сказал Гарри. — Это моя родина. Это мой дом.

— Вот именно. И мы оба знаем это. Мы просто дурили друг другу головы.

Стефани заметила, что глаза Гарри подозрительно блестят.

— Мне нужно обо всем сказать детям. А ты, пожалуйста, сообщи членам школьного совета о моем отъезде. Скажи им, что я прошу прощения за все.

 

16

— Ну, наконец-то ты вернулась! — радовался герцог Ярдли, обнимая Стефани. — Это твое первое верное решение за последние несколько месяцев.

Простившись со всеми в Кендалхилле, Стефани улетела в Швейцарию, где встретилась с Хлоей, а затем они вместе вернулись в Лондон.

Отец и дочь сидели в большой гостиной и пили чай. Несмотря на то что расставание с Ирландией камнем легло на сердце Стефани, она была счастлива. За месяц с небольшим Стефани успела сильно соскучиться по родине и близким, которых очень любила.

— Папа, я очень рада, что наконец дома. Мне хочется немедленно всех увидеть. Я страшно соскучилась. Что у вас нового?

Отец стал ей рассказывать о событиях последнего месяца, а Стефани тем временем вспоминала Гарри. Он пришел проводить ее и даже хотел ехать с ней в Дублин, но Стефани отказалась. Расставание было тяжелым для обоих, но виду они старались не подавать, чтобы не причинить друг другу лишней боли. Они попрощались на крыльце бывшего коттеджа Стефани, обменявшись сухими дружескими поцелуями.

Она вспомнила их последний разговор, когда предложила Гарри поехать вместе в Англию, а он отказался. В тот момент Стефани прекрасно понимала, что он откажется. Она не знала, зачем вообще предложила это Гарри.

— Выглядишь неплохо, — сказал отец, разглядывая Стефани. — Но Хлоя кажется более отдохнувшей. И вообще я не понимаю, почему вы выбрали Швейцарию. По-моему, скучное место. Но, главное, что ты дома. Без тебя накопилась столько дел! И я хочу, чтобы с завтрашнего дня ты приступила к выполнению своих обычных обязанностей.

— Хорошо, папа, — покорно произнесла Стефани.

— На завтра запланировано заседание благотворительного фонда. Намечается интересное мероприятие, которое будет финансировать один из самых богатых бизнесменов страны. Кстати, он очень хочет познакомиться с тобой.

Стефани сразу же поняла, что отца не интересует никакое мероприятие, просто он в очередной раз сватает ей жениха и с каждым днем делает это все настойчивее.

— Я прошу быть с ним повнимательнее. Он очень нужен нам, — добавил герцог Ярдли.

— Папа, я с удовольствием встречусь с ним, но никогда не выйду за него замуж и ни за кого из тех, которых ты подыщешь для меня.

— Что?! — переспросил отец, не ожидавший от дочери столь твердого отпора. — Что ты хочешь этим сказать?

Стефани глубоко вздохнула.

— Папа, я не была ни в какой Швейцарии. Хлоя поехала одна. А я отправилась в Ирландию, где преподавала в одной из деревенских школ. И мне там было очень хорошо. Мне все очень понравилось: дети, природа, местные жители. Я бы, наверное, и осталась там, если бы не папарацци, которые нашли меня и в этой глуши.

— Стефани…

— Папа, пожалуйста, не перебивай меня. Я поняла, что педагогика — мое призвание. Это — мое. И я собираюсь заняться проектом о совершенствовании образования в сельских школах у нас, в Англии. Я надеюсь на твою поддержку в этом деле. — Стефани прервала свою речь на несколько секунд. — И я не выйду замуж ни за одного мужчину, которого ты мне найдешь. Я буду принимать участие в светских мероприятиях и обедах, но только тогда, когда у меня будет свободное время.

Герцог Ярдли был поражен услышанным и долго молчал.

— Я теперь послушайте вы меня, юная леди, — резко начал он. — Вы зря думаете, что всецело можете распоряжаться своей жизнью. Вы член семьи Ярдли, у вас существует целый ряд обязанностей перед страной.

— Папа, я очень горжусь своим происхождением, — перебила отца Стефани. — Но пойми: я училась не ради того, чтобы быть эмблемой, знаком рода; я хочу работать, и я буду. — Стефани перевела дыхание и добавила: — И еще. В Ирландии я встретила мужчину, которого успела полюбить, и он полюбил меня. Но мы не можем быть вместе, потому что его жизнь там, а моя — здесь. Тем не менее я люблю его, и мне никто другой не нужен.

Отец молча смотрел на дочь. Казалось, он лишился дара речи. Стефани виновато улыбнулась ему.

Затянувшееся молчание прервал дворецкий, который доложил, что в столовой сервирован обед и за столом собрались остальные члены семьи.

За обедом Стефани подробно рассказала о своем пребывании в Ирландии и о Гарри, которому отвела центральное место в своем повествовании. Все слушали ее с огромным интересом, и только отец весь вечер просидел с кислым лицом.

Прошло две недели с тех пор, как Стефани покинула Кендалхилл, а Гарри ни разу ей не позвонил. Стефани решила, что их отношениям пришел конец.

Стефани вернулась домой после одного из заседаний по проблеме образования в сельских школах и собиралась сразу зайти к отцу, чтобы обсудить с ним возникшую у нее идею.

Быстрыми шагами Стефани вошла в холл и хотела было свернуть в коридор, который вел к отцовскому кабинету, как заметила сидящего в кресле мужчину. Ей показалось, что это Гарри, но Стефани сказала себе, что это всего лишь игра воображения.

Мужчина встал и направился к ней. Стефани замерла. Это действительно был Гарри! Вместо джинсов и рубашки на нем был отутюженный костюм, элегантная сорочка и модный галстук. Сейчас он походил на преуспевающего бизнесмена, а не на деревенского жителя.

Стефани не верила своим глазам.

— Здравствуй, — тихо произнесла она.

— Привет, — сказал Гарри.

Они по-дружески обнялись.

— Как ты здесь очутился? — спросила Стефани. — Как тебя только пропустили во дворец?

— Твоя подруга Хлоя похлопотала за меня перед дворецким. Он сжалился надо мной и пропустил.

— Что ты тут делаешь? — спросила Стефани.

— После того, как ты уехала, все на меня словно с цепи сорвались, сочтя, что это я выслал тебя. Теперь они мне покою не дадут.

— Не может быть, — с трудом скрывая радость, ехидно сказала Стефани.

— Они никак не хотят поверить в то, что ты сама уехала, особенно дети. Они отказываются ходить в школу, а одна мамаша пообещала напустить на меня пчелиный рой, если я не верну тебя обратно.

Стефани удивленно посмотрела на Гарри.

— И ты приехал сюда, чтобы сообщить мне, что тебе грозят расправой?!

— Нет. Я здесь, чтобы принять твое предложение, — таинственно произнес Гарри.

— Предложение? Какое предложение?

— Ты приглашала меня поехать с тобой, не так ли?

— Ну-у… да, — смущенно признала Стефани. — Я очень хотела, чтобы ты был рядом со мной.

— Это звучит как предложение руки и сердца. Только не говори мне, что твое предложение не осталось в силе.

— Но ведь все проблемы так и остались неразрешенными. Как нам поступить? Ведь у тебя свои обязанности, у меня — свои. И…

— Я забыл тебе сказать главное, — перебил ее Гарри. — Я люблю тебя.

Стефани не верила своим ушам. Она не знала, что сказать, краска сбежала с ее лица.

— Но почему же ты мне не звонил? — зачем-то спросила Стефани.

— Прости меня. Я был идиотом.

— Но я все равно не вижу выхода, Гарри. У нас с тобой нет будущего.

— А мне кажется, есть. Только ты кое-что забыла мне сказать.

— Что же?

— Что любишь меня, — неуверенно произнес Гарри.

— Да, конечно люблю! Но мы с тобой такие разные…

— Пусть разные. Главное, что мы любим друг друга.

— Да, любим. Но что же дальше?

Он отвел ее к креслу, усадил, и сам устроился в соседнем. Взяв лицо Стефани в ладони, Гарри осыпал его легкими нежными поцелуями.

— У меня было много времени, чтобы все обдумать, — начал Гарри, неохотно отстранившись. — Я понял, что слишком устал от той жизни. Да и с того времени, как ты уехала, все ополчились на меня, и это не минутное настроение. Я вернусь только в том случае, если ты поедешь со мной. А если нет, то я останусь с тобой.

— Что, даже Патрик и Джон против тебя?

— За эти две недели они ни разу не заговорили со мной, игнорировали все мои указания. Конечно, было приятно пожить несколько недель в полной тишине и отдохнуть от них, но так долго продолжаться не могло.

— О чем же ты думал в часы одиночества?

— О том, почему мы не можем быть с тобой вместе.

— И каково же твое заключение?

— Я понял, что сглупил, когда отказался от твоего предложения. Ведь счастье плыло мне прямо в руки. А после того, как все перестали со мной общаться, я окончательно осознал, что засиделся в деревне. Ведь за всю жизнь я дальше Килкенни не ездил. Ну, это неважно. — На секунду Гарри замолчал и, переведя дыхание, продолжил: — Главное, я понял, что не могу без тебя, что окончательно и бесповоротно влюбился. И я готов пожертвовать всем ради тебя.

— Не надо идти на такие жертвы ради меня.

— Надо, — твердо возразил Гарри. — Я люблю тебя. Я готов на все ради тебя. Твои обязанности гораздо важнее, чем мои. Ты все-таки дочь герцога, а я — обыкновенный деревенский житель. Я должен жертвовать.

— Нет…

— Да. Я хочу жениться на тебе и быть всегда рядом.

— Я тоже этого очень хочу! — горячо заверила Стефани. — Но как мы сообщим об этом отцу? А потом, только представь, что будут писать о нас газеты…

— Ты не думай об этом. В итоге твоему отцу некуда будет деваться и он вынужден будет согласиться. А на журналистов пора прекратить обращать внимание. И теперь у тебя есть я. Я буду защищать тебя. Я люблю тебя. Мы со всем справимся.

Стефани улыбнулась.

— Ты лучше десятка наших телохранителей.

Она хотела еще что-то сказать, но Гарри закрыл ей рот долгим поцелуем. Когда он отстранился, Стефани уже уверенно сказала:

— Да, мы обязательно со всем справимся. Но ты даже не догадываешься, что такое быть женатым на дочери герцога.

— А что? — испуганно спросил Гарри.

— Да так, это я шучу.

Гарри облегченно рассмеялся и осыпал ее лицо поцелуями.