По окончании первого курс, по комсомольским путевкам, нас направили на уборку Целинного хлеба. Целина в те годы звучала у всех на устах. О Целинных землях снимались фильмы, слагались песни: «Едим мы друзья, в дальние края». Настроение у нас было приподнятое. В Тамбове нас ждал эшелон из товарных вагонов. Провожали торжественно с митингом. От нашего института выступал Вася Овчинников, успевший до поступления в ВУЗ, проработать в райкоме комсомола.

На дорогу нам выдали, за два месяца вперед, стипендию, суточные на время пути. На станциях были организованы пункты питания. В них по комсомольским путевкам отпускали, в то время дефицитные продукты питания: сахар, колбасу и пр. Обычно к обеду мы с Ваней Осиповым (староста группы) брали коляску полу копченной колбасы (600-700 г), булку хлеба и пол-литра водки. Так же поступали остальные сокурсники. После такого обеда у всех поднималось настроение. Появлялся аккордеон (Костя Ракутин), гитара (Володя Тарабукин). Начинался импровизированный концерт. В общем, ехали весело, молодые, здоровые девчата и ребята с хорошими надеждами на завтрашний день.

Из дорожных впечатлений запомнился переезд через р. Волга, по длиннющему мосту, около двух километров. Поезд шел медленно, и нам представилась возможность оценить и почувствовать мощь и величие этой реки. Конечным пунктом оказалась станция Мартук Актюбинской области. Нас уже ждали руководители района и хозяйств, где будем трудиться. Опять митинг, обещания внести свою лепту в освоение целинных земель и проклятия Израилю за нападение на Египет. Ночью на грузовиках нашу группу привезли в колхоз. разместили в местной школе. День ушел на обустройство, а на следующий вышли на работу. Меня назначили бригадиром. Сначала готовили ток для зерна. Площадку выравнивали, поливали водой и укрывали соломой, потом укатывали тяжелым катком. Отдельную площадку бетонировали. Жара + 35°С, мы в одних плавках таскаем носилки с раствором и заливаем площадку. Пять студентов пошли помощниками комбайнеров, остальные работали на току. Среди нас было два старшекурсника, которые раньше работали в этих местах и приехали подзаработать. Они ревниво относились к моему бригадирству, критиковали мои действия. К ним примкнули трое наших студентов, и это создавало некоторый диссонанс. Но в основном отряд работал дружно и слаженно. До массовой уборки ребята построили дом из самана для колхозного бригадира.

Такое количество хлеба, под открытым небом, я видел впервые. Многометровые бурты в несколько рядов занимали подготовленный нами ток. Зерно с полей мы пропускали через ОВП-20, затем грузили на машины и отправляли на элеватор. Работали в две смены, круглосуточно. В момент непогоды объявлялся аврал. Предстояла оправка буртов зерна, убрать с поверхности буртов неровности: ямки, западинки, чтобы в них не накапливалась дождевая влага. На хорошо сформированном бурте зерно промокало всего на несколько сантиметров. При солнечной погоде быстро просыхало.

Однажды вечером, после дождя, к нам пришли инструктор РК КПСС с председателем колхоза. Попросили всем отрядом выйти в ночь поработать на току: «Устроить ударник». Студенты согласились. Все направились работать на ток.

Очистили вороха зерна (ОВП-20) работали от электричества. В работе их приходилось передвигать по территории тока. Электрокабели были короткие, и приходилось отключать, потом снова подключать ОВП-20 на новом месте. Специальных электриков на току не было. Нам приходилось самим заниматься этими обязанностями. При подключении электромоторы иногда вращались в обратном направлении, приходилось менять фазы. Это был такой случай. Я попросил Костю Ракутина отключить на щитке рубильник, что бы переменить фазы. Посчитав, что линия обесточена, стал менять концы проводов. Взялся за два провода. Меня шибануло током, из меня вырвался какой-то утробное: «Ииооо». Я упал на спину, сумел отстраниться от проводов. Стоявшие рядом, девчата говорят: «Саша, как страшно».

Днем колхозный и прикомандированный из района автотранспорт работал на отвозке зерна на ток от комбайнов, а ночью этими же автомашинами отвозили зерно с тока на элеватор. Сопровождали машины на элеватор студенты. Мне несколько раз пришлось отвозить и сдавать зерно на элеватор, где круглые сутки работали сушилки, зернопульты перебрасывали зерно на другое место, чтобы оно не согревалось. Впечатление от увиденных гор зерна, шума работающих машин было завораживающее.

Побывав в США с делегацией Н. С. Хрущев, увидел, что американцы на уборке зерновых культур широко используют раздельный способ. У нас в стране использовалось прямое комбайнирование. Возвратившись из поездки, Н. С. Хрущев на Политбюро принял решение: уборку зерновых вести только раздельным способом. За неисполнение, вплоть до исключения из партии. В этот год на целинных землях из-за засухи, вырос низкорослый хлеб. Срезанные стебли на стерне не удерживались, проваливались на землю. Подобрать такой валок без потерь невозможно. Были большие потери, вместо 5-6 ц собирали по 3-4 ц/га. Вот к чему приводит шаблонное исполнение директив сверху. Прямое комбайнирование в этом случае было наиболее целесообразным.

Запомнились необычно красивые вечерние закаты. Небо и облака приобретают яркие краски от багровых до желтых к голубым. У нас на Орловщине такие закаты редкость. В колхозе, где мы трудились, был орошаемый участок. На нем выращивали арбузы, помидоры, картофель. Незадолго до нашего отъезда началась уборка арбузов. Поступающие с бахчи арбузы на склад, пришлось разгружать нам. С каждой машины наши грузчики брали по два самых хороших арбуза и несли в кабинет председателя колхоза, где мы жили. Из школы нам пришлось переехать, так как там начались занятия. Я, впервые ел арбуз вдоволь. Дежурный периодически выносил большую корзину арбузных корок, а мы бегали в туалет.

Настал день, когда приехал руководитель нашего студенческого отряда с сообщением: «Срок нашего пребывания закончился». У нас оставалось на току семенное зерно, не спрятанное на склад. Председатель был недоволен такой новостью, но возражать не стал. С нами колхоз произвел денежный и натуральный расчет. До начала занятий было около двух недель. Мы разъехались по домам. Я решил навестить маму. Она жила у Петра в г. Лебедине, Сумской области. Добрался до Харькова. На мне была армейская фуфайка. Она, вероятно, произвела впечатление вышедшего из заключения. Ко мне подходили подозрительные мужчины, спрашивали: «Есть облигации?». Их у меня не было.

В Харьковском юридическом институте учился мой друг детства Саша Корнюхин. Я решил его навестить. Нашел этот институт. Оказалось, что он уже закончил учебу и уехал работать в Одессу. Мне осталось купить родным подарки и поехать в Лебедин. На вокзале меня встретил Петр. Они жили в гарнизоне в двухквартирном домике. Квартира не большая, но уютная. Из пребывания в Лебедине запомнились прогулки с Петром к озеру. По преданию, А. И. Чайковский балет «Лебединое озеро» сочинил под навеянными красотами этого озера и окрестностей. Вокруг озера песок, на котором растут вековые сосны. Сосновый бор светлый и чистый, масса грибов. Они нас заинтересовали. Это были пластинчатые грибы диаметр шляпки 10-12 см, зеленой окраски. Встретившиеся женщины сказали, что это съедобные грибы, но местные жители их не собирают. Набрали целую корзину «зеленушек», так мы их окрестили. Дома их пожарили, а вечером продегустировали за бутылочкой до песен. Ночью мама, волнуясь за нас, подходила к кроватям и прислушивалась: «Дышим или нет?» Волнение ее было напрасным.

По возвращению в институт нас ждала печальная весть. Умерла наша однокурсница Рая Кирсанова. На целине ее укусил энцефалитный клещ. Она заболела. На совет поехать домой отвечала отказом: «Как я поеду. Скажут, с целины сбежала». Уехала вместе с нами, но уже тяжело больной. Я тяжело переживал ее смерть. Винил себя, что не настоял на ее своевременном отъезде. По ее просьбе похоронили ее на родине в Кировском районе. Меня, Люду Улыбышеву и Витю Осадчево группа командировала для участия в похоронах Раисы и отвезти венок. Поездом доехал до Тамбова, а потом на машине ОК ВЛКСМ до Кирсанова. У отца Раи я пытался выяснить: «Если бы Раю мы отправили раньше домой, спасли бы ее врачи?» Он ответил, что нет. Наверно, он просто, меня успокаивал. Так на печальной ноте закончилась наша поездка на Целину. Сейчас ходят разные толки. Зачем такие средства потратили на освоение целинных земель. Целесообразней было употребить их на развитие Нечерноземья. Здесь климатические условия благоприятные для сельского хозяйства, и в то время население из деревни еще не ушло. Вероятно, сторонники этого варианта близки к истине. Но освоение целинных земель позволило в короткий срок решить хлебную проблему. В магазинах в достатке появилось хлебобулочных и макаронных изделий. За ними не стало очередей.

По рассказам очевидцев, за годы реформ Целинные земли Казахстана, где мы убирали хлеб, работало много молодых энтузиастов, пришли в запустение. Построенные за годы освоения Целины совхозы, вся инфраструктура порушена. Хозяйства разорены. Все вернулось на 100 лет назад, к кочевому образу жизни, а жаль.

С третьего курса начались специальные предметы, многие из них я изучал в агрошколе. Осваивать их и сдавать экзамены стало легче, хотя работать приходилось много. Если на первых курсах много времени занимал английский язык, то на последних донимал экономический анализ и статистика. На лабораторных занятиях преподаватель только успевал объяснить ход работы. Саму работу приходилось выполнять внеурочное время. Когда я поступил на первый курс, сокурсникам я заявлял: «Мне нужен диплом о высшем образовании, агрономию я уже знаю, а когда я оканчивал институт, уже не говорил таких слов, так как многого не знал». С третьего курса стал получать повышенную стипендию (+25%), так все сдавал на отлично. Приезжая в Орел на каникулы, я наведывался в п. Стрелецкий, где когда-то учился в агрошколе. Хотелось встретиться с агрошкольским другом Колей Настепаниным и посетить места своей ранней юности. Из разговоров с Николаем выяснилось, что на базе бывшей агрошколы открывают опытную станцию. Возникла идея, после окончания института устроиться работать на эту станцию. На четвертом курсе студенты проходили шестимесячную производственную практику в хозяйствах. В очередной приезд я договорился о прохождении практики на опытной станции. Директор станции сделал запрос в наш институт на студентов-практикантов. Вместе со мной на производственную практику приехали: Леня Беркут, Гена Плохих, Петя Кузяков, Катя Метанина и Люся Силина. Нас распределили по отделам и лабораториям. Я с Геной Плохих проходил практику в отделе картофеля. Заведовал отделом Соколов Владимир Сергеевич. Сын священника, интеллигент старого поколения. Отечественную войну Соколов провел на фронте. Любил природу был охотником, увлекался живописью. С ним было интересно общаться. Он много знал и рассказывал о сибирских кедрах, о лебедях Воронежского заповедника и о многом другом. Человек удивительной скромности и порядочности. В моих глазах он остался образцом человечности. Вот под его руководством мне посчастливилось проходить производственную практику.

Перед отъездом на практику, нас предупредили, что в хозяйствах обязаны зачислить на штатные должности с оплатой. В этом случае нам стипендия не выплачивалась. Нас на станции зачислили на должности рабочих с окладом 36.00 руб. Наряду с работами по закладке и проведением наблюдений в опыте «Влияние доз и соотношение минеральных удобрений на урожай и качество картофеля», приходилось выполнять много разных работ. За нашей практикой наблюдал зам. директора по науке Н. Х. Трофимец, брал нас с собой, когда посещал полевые опыты. Такие совместные визиты давали нам студентам полезную информацию об исследованиях вообще и в конкретных лабораториях, в частности. Столовой на станции не было. Для молодых сотрудников, живущих в общежитии обеды готовила жена В. С. Соколова. нас практикантов они приняли в свою компанию. Жили сносно. Кроме зарплаты, нам присылали стипендию. Удалось в институт отправить справки, что нас на вакантные должности не зачислили. Подводя итог моей практики, можно сказать, что она для меня сложилась благополучно. По выходным дням я посещал маму, брата, сестер, друзей. Весело проводил свободное время.

В Плодоовощном институте им. И. В. Мичурина существовала традиция. Накануне пасхи в субботу проводить антирелигиозный вечер. Преподаватели в аргументированной форме доказывали материальность мироздания и несостоятельность религиозных верований. Профессор В. В. Некрасов демонстрировал химические «хитрости священнослужителей, которыми они вводили в заблуждение прихожан. На сцене с ассистентом демонстрировал «заживление ран», «появление священного огня», «плач иконы».

Мне захотелось провести такой вечер на опытной станции. Часть нужных реактивов я раздобыл в лабораториях, недостающие просил в письме прислать из Мичуринска профессора В. В. Некрасова. Через неделю Всеволод Владимирович прислал мне нужные реактивы и алгоритм проведения опытов.

Небольшая справка о В. В. Некрасове. Ленинградец, ведущий специалист по цементам. Репрессирован в конце тридцатых годов. Причина ареста мне неизвестна. Отбыв в заключении семь лет, приехал в г. Мичуринск. По суду жить в Москве и Ленинграде ему не разрешалось. Старожилы вспоминают: «Появился в институте в старых подшитых валенках». Стал заведовать кафедрой химии. Пользовался неподдельным авторитетом и любовью у студентов. Отличался доступностью и простотой в общении со студентами. Купил щитовой домик на окраине Мичуринска. Держал домработницу и породистого пса. Жена из Ленинграда уезжать не захотела. Иногда приезжала к нему погостить.

Получив нужные реактивы, я провел вечер «Чудеса без чудес». На следующий день мне пересказали слова заведующей лабораторией агрохимии К. А. Алпатовой: «Этот парень далеко пойдет». С октября начался пятый - последний курс. Занятия длились до нового года, а после сдавали гос. экзамены и готовили дипломные работы. Перед нами был выбор: сдавать пять предметов, или защищать диплом и сдавать только полит экономию. Я выбрал дипломную работу. Еще на третьем курсе провел обследование почв учхоза «Роща» на агрохимические свойства почвы и содержание микроэлементов (азот, фосфор, калий).

Дипломная писалась трудно. Не было опыта излагать мысли на бумаге, сказывалась усталость. Постоянно болела голова, плохо спал. Политэкономию я ответил не блестяще. Председатель ГЭК настаивал поставить мне четыре. В итоговой ведомости напротив моей фамилии все оценки были проставлены красными чернилами. Я подходил на получение «красного диплома». Члены комиссии уговаривали председателя поставить пять при условии, если я защищу диплом на отлично. Защита диплома прошла нормально. 31 марта было торжественное вручение дипломов. Я получил его первым. Получив диплом (31.03.62) с отличием, я отправился в Тамбов за назначением на работу. Мой приезд совпал с нахождением в управлении сельского хозяйства директора и парторга совхоза «Верхние Ламки». Они подбирали в совхоз главного агронома. В отделе кадров мне сказали, что в соседней комнате находится директора совхоза, с которым я могу встретиться. В беседе с руководителями совхоза выяснилось, что они просмотрели личные дела выпускников и остановили свой выбор на мне. Рассказали, что совхоз у них большой, только пашни 15 тыс. га. Главному агроному будет представлен отдельный дом и легковая машина. Вообще меня ожидают в совхозе хорошие перспективы. Я дал согласие на работу в совхозе.

Вернувшись в Мичуринск, через неделю мы с Ириной Нечаевой зарегистрировали брак. Был скромный свадебный вечер. На следующий день мы с молодой женой поехали в Орел знакомить ее с моими родственниками.