Угрюмо последнее пристанище, угрюмо, но гостеприимно. Оно всегда радо видеть новые лица в своей колыбели, ей плевать на то, кто пожаловал на погост, нищий бродяга или всемогущий король. Оно не делает между ними различий, и всем предоставляет одинаковые условия проживания, уж этого у него не отнять. Жизнь и смерть – дуры грязные, ходят за руки держатся, кончилась жизнь, смерть о тебе позаботится...

Кладбище. Для тел уютная гостиница ярко поливалась мелким дождём.

Вокруг гроба, только что перенесённого из катафалка, собрались люди, в основном сослуживцы, прощающиеся с покойным. Рядом с умершим были его жена с дочерью и сыном. Все плакали. Меньшиков стоял возле них без эмоций, глядя в открытое бледное лицо покойника.

– Вася, Вася... – прошептал одноклассник, и в ответ ему недовольно каркнула ворона, сидящая на старом, мокром кресте.

«Кто же такой этот судья? Что ему надо от меня? Этот гад заранее всё знал! Выходит, он же всё и подстроил! Не понятно ещё и другое, причём тут Вася?»

Опять зловеще каркнула ворона. В этот момент с опозданием объявился Кабанов, он кивнул Меньшикову из толпы, заросшей зонтами напротив.

Евгений снова уставился в одну точку: на мраморный чёрный крест с фотографией усопшего.

«Зачем Вася пошёл в то место? Что же он там делал? Каким образом, этот псих судья связан с ним? А главное, как теперь быть мне?»

Меньшиков улыбнулся краем губ, сдерживая эмоции, ему вспомнился эпизод из прошлого. В школе ему постоянно говорили одноклассники: «Завязывай дружить со свиньёй и кабаном».

«Как теперь быть мне? Когда тот, покупатель проституток, куда-то исчез, а, очнувшись поздней ночью, оказалось, что я не один. Бродячая кошка с перерезанным горлом составляла мне компанию, а ведь на её месте мог быть я...» – купался Евгений в собственных мыслях, отстранённым взглядом смотря на закончившиеся похороны.

К Меньшикову подошёл Кабанов.

– Здорово, Жека, – пожал он руку журналиста. – Отбегал Васёк, отбегал! – констатировал Илья с некоторой грустью. – Хоть мент был, а всё равно жалко его...

– У каждого своя дорога, – ответил Меньшиков, закуривая. – А ты молодец, здорово всё устроил, государство бы на такие похороны не потратилось бы.

– Да что там, для друга не жалко, – отмахнулся Илья.

Моросило. Меньшиков подходил к своему жёлтому «Мерседесу» желая поскорей уехать, как его окликнула вдова.

– Мой Вася незадолго до смерти предупредил меня, чтоб в случае какой-нибудь беды эта вещь попала к тебе, – она незаметно передала Евгению горчичного цвета запечатанный конверт. Журналист спрятал его в карман чёрного плаща, ещё раз высказав соболезнования. Оставшись один в машине, он включил «ДДТ», прикурил сигарету и распечатал конверт.

Гибкие линии дождя, извиваясь, стекали вниз, облизывая ветровое стекло «Мерседеса». Тяжёлое небо не собиралось упаковывать свои чемоданы ближайшее время.

В конверте находился вырезанный кусочек карты пензенской области, где несколько стрелок указывали направление в сторону села Золотарёвка и неизвестно почему вырванная страница из Библии с подчёркнутой цитатой: Но ангел господень ночью отворил двери темницы.

«Так... Понятно, что ничего непонятно... – задумался мужчина. – Вася, конечно, знал моё детское увлечение разгадывать всякие загадки с ребусами, но это уж слишком. Что он этим хотел сказать? Куда ведут стрелки? Очевидно в лес. Лес, он есть лес, чего там такого необычного? – рассуждал про себя репортёр. – Если только в этом лесу каких-нибудь чудес не творится, то лезть в него не стоит... Но всё-таки Вася явно хотел, чтобы я туда отправился! Ехать, не ехать, ехать, не ехать?... – судорожно гадал Евгений, потом достал из кармана пяти рублёвую монету. – Сейчас посмотрим, орёл – еду, решка – нет!» – он ловко подкинул пятак в воздух, тот, повертевшись, упал на ладонь решкой.

– Чёрт! Ну не судьба, – заявил вслух Меньшиков, завёл мотор и поехал домой.

Дверь ему отворила его прекрасная спутница. Донгмэй была легко одета в мужскую белую рубашку, один только вид соблазнительных ножек заставлял волноваться.

– Тебе идут мои вещи, – улыбнулся Меньшиков, обняв её. Она, оказавшись в нежных объятиях, легко запрыгнула на него, обвив ногами, одарив сладким поцелуем. Евгений не прекращая целоваться, прошёл с ней до первого дивана...

Электрический свет покрывал всю комнату, ласково касаясь изгиба обнажённой спины китаянки, она, лёжа на животе, учила свои лекции. А её мужчина прикрытый одним синим полотенцем на талии, сев за рабочий стол, разложил перед собой приобретённые вещи: карту с маленькой страницей. Может быть, в другой ситуации Евгений неотрывно любовался бы роскошными формами азиатки и гладил густые смоляные локоны на аккуратной головке, лёжа рядом, но теперь ему не давали покоя подчёркнутые неровной линией таинственные слова на вырванном листе из деяний святых апостолов: «Но ангел господень ночью отворил двери темницы».

– Чертовщина какая-то... – пронеслась мысль в голове репортёра.

«Ангел... почему? – ему сразу вспомнился знакомый ангел. – Темница... причём она здесь? С какого боку начать отгадывать эту загадку? Возможно, всё станет ясно, если я соединю воедино обе подсказки?! – Меньшиков устало отёр рукой лицо... – Понятно что надо сделать. Завтра как только улажу все дела в библиотеке, не буду терять время. Сразу отправлюсь на эту маленькую экскурсию».

Ласковое прикосновение женской руки отрезвило Евгения, он даже вздрогнул от неожиданности.

– Что-то случилось, дорогой? Ты так напряжён сегодня? – обеспокоилась китаянка, заботливо на него смотря. Меньшиков расцеловал её ладошку.

– Просто обстоятельства такие, детка. Не обращай внимания, это пройдёт.

– Хочешь, я приготовлю тебе особенный чай, успокаивающий? – улыбнулась девушка.

– Давай, – согласился Евгений, и Донгмэй ушла на кухню.

Журналист взяв в руки мягкий карандаш, принялся неосознанно водить им по большому блокнотному листу. Получился тяжёлый образ неизвестного человека, держащего весы правосудия на вытянутой руке.

– Неужели судья такой? – сам себя спросил художник, всматриваясь во властные каменные черты лица с давящими глазами. Он снова не заметил, как прекрасная китаянка вернулась, поставив перед ним поднос с чайничком и пиалами.

– Что за жуткий портрет? – удивилась она, взяв блокнот.

– Какой человек, такой и портрет, детка, – ответил задумчиво мужчина.

– Пожалуйста, спрячь его, он похож на демона, – попросила Донгмэй.

– Не думай о нём, милая, – сказал Евгений, порвав рисунок в клочья. – Давай забудем обо всём на свете? Давай жить лишь этими минутами и не вспоминать о всяких неприятностях.