Глава 1

Разбудил его яркий солнечный свет. Открыл глаза, повернул голову, и только тут сообразил, что лежит в кровати гостиничного номера.

Стукнула дверь, и в комнате появилась Маша. Укоризненно качнула головой, торопливо задернула плотную штору, и осторожно коснулась прохладной ладошкой лба Андрея.

— Ты как? — Вопрос прозвучал настолько по голливудски, что Андрей не удержался и хмыкнул.

— I'm o'key. — Он даже чуть выпятил челюсть, прорычав такой-же стандартный ответ, но не удержался и закончил. — Блин, а что это со мной было?

— Не знаю… — Маша поправила подушку. — Ты вдруг словно уснул. Я думала без сознания… потом присмотрелась, а глазные яблоки двигаются… и дышишь ровно. Кое-как на кровать уложила, ну и… вот. Всю ночь спал, как младенец, впрочем и пол дня прихватить сумел. Я даже испугалась, а вдруг ты не проснешься.

Ну проснулся ведь. — Андрей потянулся, и сел в кровати. — И голодный как волк…

Сейчас, сейчас. — Вскочила со стула Маша. — Я из буфета как раз кофе и булочки принесла.

Андрей направился умываться, а Маша принялась накрывать на стол одновременно думая о странностях, которые произошли с ней за эти несколько дней.

С каждым часом Андрей открывался перед ней все в новых качествах. Только что казалось — он и вправду военный, а через миг оказалось — артист. Довольно известный певец и к тому же, как злословила пресса, — голубой.

Но хватило всего нескольких его случайных взглядов на встречных девиц, чтобы понять — нормальный парень, с совершенно нормальными реакциями.

И тут Маша внезапно заметила, что ее новый знакомый уже вернулся и теперь смотрит на нее со странной улыбкой.

— Что? — она осторожно коснулась рукой волос.

— Ты прочему с деньгами не сбежала, горе мое?

— С какими деньгами?.. — Маша взглянула на лежащий у порога пакет: — Ах, ты про эти? Так… они если честно и не мои.

Он помолчал собираясь с мыслями, и озвучил давно решенное. — Я ведь не соврал тебе тогда, при встрече. Не певец вовсе я, а потерявший память бродяга, которого продюсеры одного небезызвестного певца выдали этого артиста.

Там, в Архаре я на перрон к приходу Московского поезда случайно оказался. Собирался уже обратно, в больницу, на обед возвращаться, тут меня милиционер вокзальный и окликнул. — Андрей не вдаваясь в детали изложил историю своего превращения в знаменитого певца и уже вовсе коротко рассказал про события последних дней. — Оказывается Андрей этот, Питерский, был должен громадную сумму денег и… и, как я понимаю, просто сбежал. А продюсеры решили подставить вместо него похожего человека. Сначала попытались подстроить самоубийство, что-бы списать все долги на покойника, а когда не вышло, уже здесь в Москве, в психушку упрятали. Пока я в больнице валялся все, принадлежащее этому Андрею Питерскому имущество, продали и тоже сбежали. Вернее, я так думаю, что они сбежали. В прессе-то написано, дескать, разбились, только… очень уж все складно у них получилось. Ты меня встретила, когда я как раз после встречи с кредитором шел. Тот еще бандит, если одним словом, но это другая история… и деньги свои он намерен выбить. Из кого угодно.

— Слушай… А ты меня что, опять разыгрываешь? — Недоверчиво нахмурила брови Маша. — Прямо триллер какой-то. В жизни так не бывает.

— Не бывает, так не бывает. — Согласился Андрей, и закончил. — Поэтому вот что, забирай свои тридцать тысяч, и возвращайся обратно, а про историю эту забудь и все.

— Ну, могу понять, что ты память потерял… С известной долей вероятности, можно даже предположить, что они тебя случайно встретили. Сообразили, что похож, и с собой взяли. Предположим. — Словно и не расслышав его последних слов, произнесла Маша, и ехидно спросила. — А как же с концертом твоим получилось? Ты говорил, что на ура прошло все. Даже диск во время выступления записать умудрились. Это ты как объяснишь?

— Слух у меня вообще-то хороший, — нерешительно произнес Андрей: — А знаешь, я тогда как в тумане был. Даже и не помню что пел, откуда те песни на память пришли. И про гитару тоже думал. Это, к слову, еще одна загадка. Хотя… знаешь, я думаю, что это сработал эффект громкого имени. Народ собирался знаменитого певца слушать, вот и проскочило.

— А давай мы тоже послушаем, чего ты там пел? — загорелась девчонка. — У тебя же ноутбук с собой. Подключиться можно, — Маша кивнула на его сумку.

— Послушать можно, не проблема. Только зачем? — удивился Андрей. — Зачем тебе это?

— Тебе жалко? — Маша вытянула из-под кровати сумку. — Я ее, кстати, бросить хотела, но не стала. Хотя и тяжело было. Имею право.

— Ладно, ладно, имеешь, — то, что девчонка понемногу вновь ожила, примирило его с необходимостью слушать свои дилетантские песнопения.

Однако поиски нового диска Андрея Питерского на пиратских сайтах затянулись. Маша, сердито шмыгая носом, перебрала с десяток разных словосочетаний в ключах поиска, сменила всезнающий Яндекс на еще более продвинутый Гугл, но так ничего и не отыскала. Редкие ссылки, возникающие в сети, как правило оказывались "битыми" или вели в никуда.

— А может, нам попробовать?.. — Маша оторвалась от экрана и осеклась. Ее напарник мирно спал, уткнувшись в подушку.

Она осторожно подхватила тонкий компьютер и отправилась на кухню. Заварила себе растворимого кофе и продолжила поиски. Удача улыбнулась, когда уже собралась прервать бесполезные блуждания по сети.

Несколько отвратительных по качеству записей с мобильного телефона, как видно, сделанных на том самом импровизированном концерте, прослушала несколько раз.

— А ведь и правда. Это совсем не похоже на Андрея Питерского? — Подумала она слушая в простые, но отчего-то берущие за душу песни.

И вовсе не любительское исполнение. Вполне себе на уровне. И играет он здорово. Невольно Маша поймала себя на мысли, что вполголоса напевает песню, спетую Андреем.

— Хм… А ведь это настоящие хиты. С первого раза запомнились, и вообще…

— Эй… Слушай, а где он? — Маша вернулась в комнату и осторожно толкнула спящего.

— Кто?

— Диск где?

— Какой диск? А, ты про это. Да кто его знает, где, — Андрей вновь закрыл глаза и пробормотал, почти в полусне: — Он про студию что-то говорил. Андрюша дескать, всегда на Эсмеральде записывался. Может, там…

Поняв, что никакой информации выжать из сонного Андрея более не выйдет, Маша отправилась обратно в свой номер и тоже легла.

И хотя заснуть не смогла, но зато сумела распланировать свои дальнейшие шаги.

Составив план, вернулась в соседний номер, и осторожно вытащила из пакета с деньгами пачку долларов.

Выйдя из гостиницы направилась в Салон красоты. Под громкой вывеской скрывалась обычная парикмахерская на три кресла, возле одного из которых зевала девица с окрашенными в ядовито-платиновый цвет волосами.

— Прическу сделайте, пожалуйста, — попросила Маша. Однако, несмотря на непрезентабельный вид и манеры, справилась с делом похмельная парикмахерша вполне успешно, почти вернув Маше ее настоящую прическу.

— Я ва-а-бще не знаю, зачем вы так себе на голове устроили, — с удовлетворением глянув на плоды своего труда, вновь зевнула мастер, — так ведь куда лучше.

Объяснять причины, побудившие ее надругаться над своей головой, Маша не стала. Быстро расплатилась и покинула душноватое и слегка попахивающее перегаром помещение.

Вторым пунктом программы стал бутик, торгующий брендовым товаром.

То, что все эти Гуччи и Прада изготовлены руками китайских или, в лучшем случае, вьетнамских мастериц, было очевидно. Но нитки, тем не менее, не торчали, фасоны вполне совпадали с заявленными на сезон оригиналами, да и вообще, точь-в-точь такой же товар мог оказаться и в самом что ни на есть лучшем, фирменном магазине всемирно известных марок.

Строгий брючный костюм и белая блузка преобразили. Картину завершили туфли на довольно высоком, на самой грани соответствия имиджу, каблуке и кожаная сумка, в которую она, наконец, упрятала свою дерматиновую, к тому же простреленную, торбу.

— Ну вот… — осмотрев себя в зеркале и придя к выводу, что вполне соответствует выбранному образу, Маша покинула лавку довольных удачно начатым днем торговцев.

Следующий ее шаг мог оказаться непонятен только на первый взгляд.

Она поймала такси и назвала водителю адрес, который прочитала на одной из визиток, найденных в сейфе сбежавшего, а может быть, и не сбежавшего Каца.

Когда она вернулась обратно в номер, Андрей уже не спал. Увидев вошедшую в номер элегантную даму, он охнул и попытался натянуть на себя одеяло.

— Ох, ничего себе. Какая ты… — Только и сумел произнести он, когда наконец узнал в невероятно этой красавице свою помощницу. — И… — он оборвал себя, заставив отвлечься от изучения приятных форм девушки, и потянулся за лежащими на стуле вещами.

— Расслабьтесь, господин Питерский. — Усмехнулась Маша краешком губ, я сейчас нам поесть закажу, а вы пока одевайтесь. Она прошла в номер и положила на стол заметно потончавшую стопку купюр. — Это остаток. Авансовый отчет я чуть позже составлю.

Не прошло и минуты, как Маша вернулась с накрытым салфеткой подносом.

— Кушать подано, господин артист. — Предложила она, ставя тарелки на стол.

Андрей опустился на стул и, словно невзначай, коснулся коленом ее бедра.

— Что с тобой!? — в голосе девушки проскользнуло легкое удивление.

— Я, это, случайно… — смутился Андрей и едва не покраснел, отчего-то почувствовав себя нашкодившим пацаном.

— Слушай. Давай сразу договоримся, — Маша опустилась на стул с другой стороны обеденного стола. — Я еще потому с тобой осталась, что ты ко мне приставать не стал. Не заставляй разочаровываться.

— Да что такого-то? — искренне удивился Андрей.

— Ничего. И лучше тебе деталей не знать. — Отрезала она.

Андрей невольно поежился. Голос Маши вполне мог соперничать со звуком стальной пилы.

— Ну извини… — стараясь уйти от скользкой темы, ухватил вилку и с азартом принялся за обед.

— Вкусно… — в два счета расправившись с порцией, он вытер с тарелки остатки соуса корочкой хлеба. — Странно, такое чувство, что сто лет ничего не ел.

Маша вновь покосилась на него: — Странный ты какой сегодня. Не знобит?

— Да нормально все. Просто проголодался.

— Раньше ты, по-моему, даже не замечал, что ешь, — в раздумье произнесла она. — И приставать не пытался. Вообще на киборга больше похож был. А сегодня, смотрю, улыбаешься.

— Да ладно тебе придумывать, что я раньше — не улыбался, что ли?

— Улыбался, но… как сказать, ты сейчас как-то человечнее выглядишь. Не могу объяснить…

— Ну и не стоит голову забивать, — Андрей сладко потянулся, — эх… покурить бы?

— Что?

— Покурить, говорю, после обеда, милое дело, — он поднялся, хлопнул себя по карманам.

— Хм… так я что, выходит, и не курил все это время? — обалдело уставился он на Машу. — Да… Это серьезно. Ну, тогда и не стоит. Перетерпим. Всегда хотел бросить. Я ведь с пятнадцати лет курил. Не поверишь, как отец с матерью разбились, так сам себе хозяин стал, воспитывать некому было…

— Нет, ты все же пойди, приляг, — с опаской произнесла девчонка.

— Да ладно, сколько можно валяться, — он осторожно прошелся по кухне. — Голова и не болит почти.

— Слушай, а я ведь, пока ты спал в Росконцерт ездила и еще в три места, — решила отвлечься от обсуждения происходящих с Андреем странностей Маша.

— И что?

— Ничем они порадовать не могут, — передразнила она чей-то скучный голос. — Все гастроли уже расписаны. Советуют договариваться самим. Только… мне еще сказали, что это тоже почти нереально.

— Что нереально? — Андрей, развернув стул, уселся на нем верхом, сложил руки на спинку и внимательно уставился на Машу.

— Это в каждом городе нужно с конкретным агентством договариваться. Рекламу

Он прищурился, незряче уставился на крашенную светлой краской стену.

И вдруг пропел сильным, удивительно глубоким баритоном: — А напоследок я… скажу…

Выпрямился, неуловимым вдохом набрал воздуха в грудь и повторил рефрен, уводя мелодию едва не на все три октавы, удержал на грани…

Маша охнула: — Так ты, ведь и правда, певец.

— А что, по мне не видно? — он встал, выпрямился. Замер, припоминая слова, а затем пропел куплет Ахмадулинского романса от начала и до конца.

— Ну как? — он весело рассмеялся, глядя на ее округлившиеся глаза.

— Здорово! Это как… ну, в общем, класс! Супер! — едва смогла отыскать Маша слова восхищения. — Тебе надо на сце… Ой, ну в смысле, я и не думала, что у тебя такой классный голос. В телевизоре ты всегда ерунду какую-то пел. И выл страшно.

— Да не я это пел. Я ж тебе уже говорил, попросили… подменить, — он сбился, махнул рукой. — Ладно, проехали. Давай, лучше, о деле.

Порылся в кармане халата, вынул смятую визитку, потыкал пальцем в кнопки телефона.

— Здравствуй, Григорий, Андрей это, — произнес он, дождавшись ответа. — Не отвлек? Да, все нормально, ничего он мне не отшиб. Ладно.

Он выслушал длинную тираду шоумена по поводу произведенного им фурора, и попытался вклиниться в монолог: — Погоди, с этим потом. Я ведь не боксер, чего мне на этом ринге делать. Ты лучше скажи, как мне тур гастрольный по быстрому организовать. Менеджер мой сам знаешь, того… А Мария еще не в курсе… Ну понятно… Да, там была, но ничего они ей не сказали. Нет мол… . Не хотят. А сам я пока это со всеми сговорюсь, год пройдет. Маша с ног сбилась… Ты вроде как помочь обещал? Выручишь? Сколько? Десять? Не круто? Десять-то. А и ладно, согласен. Значит… позвонишь? Хорошо… — Андрей замолчал, слушая рокочущий в трубке голос. Имиджмейкер? Ну хорошо, давай своего мейкера. Повторил несколько цифр. — Запомнил. Позвоню.

— Ну и что он сказал? — осторожно спросила Маша, когда Андрей выключил телефон.

— Десять процентов слупил, паршивец, — Хмыкнул Андрей, занося в память телефона продиктованный Григорием номер. — Но, если он нам тур пробьет, то, считай, вдвойне обернется. Потому, как самим нам это куда дороже обойдется. Он еще телефон какого-то специалиста дал. Распространением дисков занимается. Суслов фамилия. Ну что ж, посмотрим какой такой Суслов.

— Да ты что… — Маша даже задохнулась от удивления. — Тот самый? Мне про него в Росконцерте сказали, что на него все завязано…

— Ну, я не знаю, может и он, — не поддержал ее восторга Андрей. — Хотя, мало-ли в Бразилии донов Педро. А впрочем, какая разница? Сделает — хорошо.

А вот то, что гитары в доме нету, это плохо, — огорченно пробормотал он. — Что за дом без гитары? Непорядок. Завтра, с утра, едем покупать инструмент. И вот еще… Я конечно не специалист во всех этих музыкальных делах, но что-то мне подсказывает, диск этот дело третье.

— Как это?

— Дело в том, что Андрюша, певец этот, которого я замещаю, похоже на самом излете своей славы находится. И новый диск его покупать мало кто станет. Я конечно о своих художествах объективно судить не могу, но те песни, которые он исполнял, могу одним словом назвать — фуфло. Да и вообще, без раскрутки, так мыслю, сейчас вряд-ли можно продать. Интернет всю коммерцию на корню погубил. Разве что на концерте, или, если конечно понравится людям, после гастролей… А вот песенки у меня в голове крутятся. Попробую пока хоть слова записать.

Машин уход Андрей даже не заметил. Он сидел за столом и лихорадочно записывал что-то в найденой в гостиничном шкафу тетради.

Разбудил Машу густой баритон, доносящийся сквозь хлипкую стену.

Она торопливо оделась и кинулась в соседний номер.

— Утро красит нежным светом стены древнего Кремля… — звучал из приоткрытой двери ванной комнаты веселый мотив.

— Да не ори ты так поспать, — крикнула Маша. — Люди спят еще… Нас ведь выселят.

— Что? — Андрей, который, благодаря намыленным густой пеной щекам, крепко походил на импортного Санта-Клауса, заглянул в комнату: — А… так вы еще спите? Тогда мы идем… — передразнил он рефрен идиотской рекламы какого-то моющего средства. — Быстро вставай, пора на работу. Поедем инструмент покупать. Только быстрее надо, пока я все не позабыл. — Он кивнул на лежащую возле стола стопку исписанных листков. Тексты-то записал, а вот музыку… Я ж нот не знаю.

Однако быстро не вышло. И дело оказалось вовсе не в Маше. При близком рассмотрении выяснилось, что одежда Андрея, пришла в полную негодность.

Каждый, кто хоть раз пытался отстирать засохшие пятна крови, без сомнения согласится с тем, что занятие это долгое, нудное и, практически, бесполезное.

Андрей не стал даже пробовать. Собрав барахло, запихал его в пластиковый пакет и задумчиво посмотрел на Машу.

— Ну и чего такого? — перехватила его взгляд верная помощница. — Сейчас схожу. Ты только размеры скажи.

— Сорок восемь, третий рост. Только единственная просьба: не нужно ничего этакого. Простые джинсы, куртку, можно тоже джинсовую, ну и майку, черную.

— Я уж как ни будь сама разберусь… — Маша, которой уже не терпелось приступить к любимому развлечению всех без исключения женщин, деловито пересчитала наличность.

— Надеюсь, тысячи хватит? — раздумчиво произнесла она, укладывая купюры в сумочку. — Остальные не беру. Там ровным счетом сорок восемь триста. Семьсот я уже потратила.

— Да ты что, с ума сошла? Тысячу долларов на барахло тратить. — Андрей кисло поморщился. — Может, я как-нибудь сам, а? На рынке, он же тут рядом, хорошие турецкие джинсы за восемьсот рублей вполне можно сторговать. Футболку за триста, да и остальное тоже… В две тысячи уложимся запросто, причем, рублей.

— Это ты раньше мог на рынке одеваться. Представляю, что люди скажут. А какие заголоввки в желтой прессе будут? Песня: — Андрей Питерский одевается на Черкизовском рынке, — скептически хмыкнула Маша, выслушав его совет. — Назвался груздем, изволь уже соответствовать. Опять же, если размер немного не угадаю, можно поменять будет. А на рынке тебе кто менять станет? Нет, я, пожалуй, еще пятьсот возьму, на всякий случай. Надо будет еще аксессуары подобрать…

Поняв, что дальнейший спор приведет только к росту суммы, Андрей горестно вздохнул.

Вернулась Маша через четыре часа, когда истомившийся от бездельного ожидания Андрей уже начал тихо звереть.

— Вот! — с плохо скрываемой гордостью выложила она на стол несколько довольно объемных пакетов с логотипами известных торговых марок. — Почти уложилась… только нужно будет еще три сотни в Кавалли завезти, и все. Они тебя, оказывается, знают и согласились дать в долг.

— Спасибо тебе, все здорово, — заметив, что девчонке доставляет истинное наслаждение эта суета и возможность хоть чем-то помочь ему, Андрей сумел сдержать раздражение. — Сейчас оденусь и вперед. Я, пока ты ездила, кое-какие наметки сделал… Заскочим в музыкальный магазин, потом к этому, Суслову.

— Послушай, а тебе точно ничто не угрожает? — крикнула Маша в приоткрытую дверь кухни. — Все же кредитор этот, Руслан, он судя по всему настоящий бандит…

— Да не мой это долг. — С досадой отозвался Андрей, натягивая жесткие, с огромным количеством бирок и этикеток, однако неимоверно истертые в самых неожиданных местах джинсы.

А вот тонкий, мягкий джемпер Андрею понравился. Черная ангорка приятно облегала плечи, не сковывала движений и в то же время дарила странное чувство защищенности.

— Ну как? — не выдержав искушения, заглянула в комнату Маша. — Вау… — вырвалось у нее явно подхваченное где-то в модных бутиках словечко. — Мачо! Берегись, девки…

Андрей, занятый доставанием из большого плотного пакета объемного, но невероятно мягкого свертка, пахнущего кожей, только пожал плечами: — Подумаешь.

Развернул сверток, оказавшийся коротким прямого кроя кожаным плащом, и даже сам невольно цокнул языком: — Приятная вещица.

Странное дело, все, и даже черные туфли на тонкой подошве, оказалось совершенно впору. Андрей поправил лацканы пижонского плаща, провел пальцами по отросшему ежику светлых волос.

— Ну все, готово.

— Погоди, — Маша вынула из кармана коробочку. — Вот еще.

Андрей раскрыл темный футляр и вынул тонкие, с мягким кожаным ремешком, часы.

— Картье? — прочитал он золотистую надпись на циферблате. — Неужели настоящие? Ведь дорогие, наверное.

— Не-а. Бесплатно дали. — Чуть смутилась Маша. — Тебе только нужно будет к ним в офис потом заехать, рекламный договор подписать. А потом, когда ни будь при случае перед репортерами их засветить. Им реклама нужна.

"Если бы не знал, что девочка приехала откуда-то из… Сибири, то запросто мог-бы решить, что она настоящий продюсер. Кстати, надо спросить у нее откуда она приехала. — Подумал он, раскладывая по карманам документы и мелочь.

Хотя он и не подал виду, однако Машины слова про бандитствующего кредитора его немного озадачили.

— Но что толку бояться, если не можешь ничего изменить? — Рассудил он после недолгого размышления. — Будем надеяться, что ему сейчас не до меня. Ну а если нет… тогда мне плохо придется.

— Мы мирные люди, но наш бронепоезд… — негромко пропел Андрей и распахнул дверь, пропуская вперед Машу.

Салон музыкальных инструментов, известный любому, мало-мальски знакомому с миром музыки человеку, встретил кондиционированной прохладой и обилием разнообразных, что называется на любой вкус, музыкальных инструментов. Стояли громадные ударные установки. Стройные ряды синтезаторов соседствовали с витринами, на которых блестели медью духовые инструменты.

— А что мы здесь будем брать? — обилие непонятных вещей явно ввергло Машу в легкую панику.

— Гитару, — отозвался Андрей, обводя взглядом просторный зал в поисках нужного отдела.

— Здравствуйте! Чем могу помочь? — менеджер в строгой белой рубашке, но с вызывающе блескучим, и явно фальшивым, камнем в ухе, подкрался совершенно незаметно.

— Добрый день, — составить представление о продавце Андрей успел за несколько секунд: паренек успел пообтереться в столице, в душе презирает всю эту тусовочную попсу, считает себя крупным специалистом и…

— Нужна гитара. Хорошая, — отрезал Андрей, смирившись с тем, что придется выслушать.

— Гитары вот здесь, — оскалился в искусственной улыбке, более похожей на гримасу, приказчик. — Гитар много, разных. Вам какую? Вы, вообще, в каком направлении играете?

— Играю, играю… на ударных, и, в основном, в бубен, — невнятно пробурчал Андрей, повернувшись в указанном направлении. Говоря откровенно, он чувствовал себя ничуть не увереннее своей спутницы, однако решил довериться интуиции.

— Отличный выбор. Вам электруху, акустику? — зачастил прыщавый рокер, предвкушая неслабое развлечение.

— В какую цену "палку" хотите выбрать? Есть отличная Яма, всего пятнадцать рублисов. Только вчера пришли…

— Молодой человек, — Андрею надоело слушать трепливого советчика. — Давай так. Я осмотрюсь, а потом вы мне ответите на вопросы. Хорошо?

— Да, да, конечно… просто у нас огромный выбор, и начинающие просто теряются. А мы, специалисты, можем грамотно подсказать…

— Уважаемый специалист, если вас не затруднит, помолчите, — вмешалась Маша, которой тоже не слишком понравилась болтовня менеджера Сергея, как значилось на кривовато висящем бейджике.

— Пожалуйста, — торговец умолк и обвел широким жестом ряды с гитарами.

Выбор, и вправду, производил впечатление.

Андрей медленно прошелся мимо стоящих на специальных подставках инструментов, всматриваясь в блестящие, полированные поверхности.

Овейшен, Ямаха, Гибсон, Крафтер… Звучные названия не говорили Андрею абсолютно ничего.

— Ну, должно же как-то отозваться… — уже с беспокойством подумал он, медленно проходя по рядам. И тут его взгляд замер на выведенной полукругом надписи: "Фендер… Ага! Что-то такое есть".

Он всмотрелся в изящные изгибы белоснежного инструмента.

— Вот из этих и будем выбирать, — решительно отрезал он, поманив продавца.

Приняв слова Андрея за разрешение говорить, торговец зачастил:

— Отличная фирма. Производится в Америке на фабрике Корона в Калифорнии. Какая именно линейка вас интересует? Вам для работы, или так, в коллекцию?

Андрей внутренне взвыл от невозможности въехать по носу нахальному сопляку.

— Вот из этих… — он ткнул на стоящую с краю гитару.

— Ага, уже яснее, — с явным облегчением протараторил продавец Сергей. — Однако учтите, вы выбрали самый брендовый товар. Цены на эти гитары весьма высоки.

— Ладно, разберемся, — буркнул Андрей.

— Слушай, а может, и правда, потом, ну зачем тебе гитара?.. — уловив его растерянность, попыталась выручить Маша. — После, может?

— Ну как хотите, — во взгляде продавца мелькнуло явное презрение. — Пригласите с собой кого-нибудь, кто разбирается, а еще лучше… умеет играть. Вы ведь, как я понимаю, от музыки весьма далеки?

— Да что это за Вашу Машу… — не выдержал Андрей. — Вот эту покажи! — он ткнул пальцем в первую попавшуюся гитару.

— Неплохая, — кисло поморщился продавец, но в этой ценовой группе я бы вам предложил…

— Эту! — Андрей уже едва сдерживался.

Он взял из рук паренька довольно тяжелый инструмент, провел ладонью по грифу.

— Вам подключить, или вы ее так, посмотреть только?

— Подключи, — все еще раздраженно пробурчал покупатель.

Продавец вставил разъем гитары в гнездо похожего на большой чемодан, с одним динамиком во всю лицевую панель, усилителя, стоящего на полу, поправил тумблеры громкости, тембра.

— Пожалуйста. Только аккуратно, — по всему было видно, что он тоже не в восторге от дерганого покупателя.

Андрей присел на краешек стула, пробежался пальцами по ладам и, вовсе не думая, что и как он будет делать в следующий момент, заиграл сложную, со стремительными переходами, джазовую мелодию.

Физиономия продавца выразила целую гамму чувств. От легкого удивления до самого настоящего изумления.

Окончив играть, Андрей встал, протянул инструмент торговцу.

— Берете?

— Нет, — отрезал Андрей с некоторым даже удивлением, хотя и ожидал чего-то подобного. Теперь он четко знал, что ему нужно.

— Стратокоастер покажите, — ткнул он пальцем в гитару, стоящую третьей по ряду.

— Вы правы… — менеджер уважительно склонил голову. — Стратокоастер — это супер…

— Супер то супер… — задумчиво протянул Андрей, покрутив в руках инструмент.

— А что вам не нравится? — попытался изобразить оскорбленную невинность торговец. — Отличная гитара. Родной, Американской, сборки. Потому и цена, сами понимаете, не рубль. Этого модельного года.

— Новая, значит? — хмыкнул Андрей, ткнул пальцем в голову грифа: — А в каком году янкесы на Фендер де люкс серийный номер с лицевой стороны на оборотную перенесли?

При этих словах взгляд продавца невольно вильнул в сторону.

— Правильно, в девяносто шестом, — продолжил Андрей. — Да и логотип этот еще в начале девяностых мексиканцам отдали. Короче, если судить по цвету лого, это должна быть мексиканская "палка". Только вот незадача. Даже они на ретейнер фольгу не ставят. Нормальный, литой делают.

Андрей перевернул гитару и глянул на обратную сторону грифа: — Ну, что сказать. Колки без маркировки. Да и пятка — некплейт, если по ученому, должна иметь отверстие под ключ и, уж безусловно, крепиться без каких-то прокладок.

Он вернул гитару потерявшемуся от смущения продавцу и брезгливо вытер пальцы платком. Глянул на ценник и едва не присвистнул: — И за это фуфло вы пять штук зеленью ломите. Не стыдно?

— Да… Я недавно, в общем. Мне сказали… — ответить на совершенно справедливые упреки было нечем, поэтому торговец предпочел изобразить простачка.

Андрей, уже не слушая оправданий, прошел мимо гитарного строя и вдруг замер.

Осторожно снял с подставки довольно невзрачную на фоне ее блестящих подружек гитару.

Осмотрел гриф, провел ладонью по желтоватому лаку, придавшему инструменту несколько винтажный вид, щелкнул тумблером.

— А вот этот аппарат мне нравится, — пробормотал привередливый покупатель. -

— Включите эту красавицу, — попросил он продавца, осторожно тронув колки.

Сергей чуть воспрянул духом, подключил инструмент к усилителю, вновь замер, не рискуя больше лезть с советами.

Исполнитель извлек из инструмента первый аккорд — разницу в звучании смогла уловить даже Маша.

Андрей запел глубоким бархатным баритоном, аккомпанируя себе сложными переборами.

Прекратил тренькать на синтезаторе волосатый, с благообразной седоватой бородкой, мужичок в проклепанной кожаной куртке. Подошла ближе, делая вид, что чрезвычайно занята выбором пузатой валторны, девчонка с индейской раскраской.

Андрей допел последний куплет Синатровского хита. И резко, без перехода, врезал по струнам.

— … Show Must Go On! — и словно бессмертный голос великого Фредди метнулся по тесному павильончику. Звякнула, опасно завибрировав от слаженного дуэта улетающего в фальцет альта и сильного гитарного драйва, оконное стекло.

— Ох… — запоздало сообразив, что наверняка нарушил десяток установленных в салоне правил, Андрей прижал струны.

— Беру, — отрезал он, не выпуская из рук белоснежную красавицу. — Чехол под нее и… — тут он озадачено оглянулся. — Еще комбик бы мне.

— Извините, — пожилой рокер, успевший переместиться от своего клавишного отдела в гитарный, осторожно коснулся кожаного рукава Андрюхиного плаща. — Вы в каком коллективе работаете? Я вроде все составы ведущих групп помню, а вот ваш голос, странно, и не признал.

— Да… — Андрей, чуть смущенный всеобщим вниманием, оглянулся на Машу. — Я как бы сам по себе. Да вы, может, слышали, Андрей Питерский.

— Как? — вмешался в разговор продавец, занятый оформлением чека. — Да не может быть. Знаю я этого… — Сергей закашлялся и скомкал окончание фразы. — Он лошара, попсу голимую гонит… Ни слуха, ни голоса. Чмо вобщем. Кто его вообще на сцену выпустил.

— Ну… Не все так просто, — еще больше смутился Андрей. — Есть такое понятие, как, э… спонсорский контракт. Он обязан исполнять то, что скажут. В общем, как бы вам ни было неприятно, я и есть Питерский.

— Да, да, он это точно… — вписалась в беседу девчонка с ирокезом, и ткнула в Агндрея паьцем с ядовито черым маникюром. — Вчера в телеке видела. Шоу " Бой за корону.".. Он там Макру таких… ввалил, — тут подрастающая смена, совершенно не стесняясь, выдала крайне емкое, но столь же неприличное определение результата схватки. — Не, в натуре, клево…

Девочка, а ничего, что мы здесь находимся… — Со значением глянула Маша на соплячку.

Девчонка покосилась на строгий Машин наряд, шмыгнула носом: — А можно у него, это… Автограф.

Андрей пожал плечами и расписался на каком-то листке, оказавшимся проспектом салона.

— Не, поете вы, конечно, стремно, зато машетесь — отпад. — Прокоментировала поклонница свою просьбу. И добавила. — Девки ох… , — Вывразив свой восторг дитя улицы попыталась спросить еще что-то, но тут вмешался продавец:

— Вот, я все подключил. Дороговато, конечно, но это Ваш инструмент. А если вам комбик нужен, то к нам на комиссию вчера Ламповый Фендер Хотрод принесли. Без балды, классный усилитель. Хотя и Мексиканский, но хороший. И по божеской цене — всего сорок пять тысяч. Ну да что я вам рассказываю, — похоже продавец признал в Анрюхе специалиста. — Три канала, оконечник на шестых лампах.

Андрей, для которого цена гитары стала легким шоком, украдкой бросил взгляд на Машу.

— Ну что вы, прямо… — искренне расстроился продавец. — Ну хотите я вам на свою скидку возьму? В сорок две обойдется.

— Берите, молодой человек, берите, — Седобородый покачал затянутой в конский хвост шевелюрой. — Сам бы взял, но сейчас не по карману. А вещь стоящая.

— Да я то понимаю. Только вот как мой менеджер к этому отнесется?

— Если не дурак, одобрит, — мужчина кивнул на упакованную гитару. — Так думаю, что не для попсовой фанеры такой аппарат берете. А хорошей гитаре хороший комбоусилитель, однозначно, нужен. И вообще, не мое, конечно, дело, но какого пса вы в эту помойку влезли. Я попсу имею в виду. С такими данными, вас любой коллектив с руками оторвет. А то, что вы сейчас исполняете, — гадость неимоверная. Можно нормального продюсера найти, а не голубятника какого старого.

— Да не мучайся. Купи ты этот свой комбикорм, если так нужен, — выручила Андрея Маша и вынула из сумочки стопку купюр. — Только у нас доллары. Поменять забыла.

— Тут обменник рядом, — поспешил продавец, обрадованный крупной покупкой. — Можете поменять.

— Я мигом, — бросила Маша и двинулась к выходу.

 

Глава 2

Накатывать на Андрея начало еще в салоне, но всерьез прихватило, когда опустился на сиденье ожидающего их авто. Откинулся на спинку, из последних сил попытался успокаивающе улыбнуться обеспокоенной Маше и провалился в мутную бездну.

Острый, продирающий до мозгов, запах ударил в нос, заставил задергаться. И тут же, словно подняли занавес, прозвучал громкий, участливый голос: — Просыпайтесь, просыпайтесь… Не ленитесь. Теперь уже пора…

Голос зудел в ушах, не давал вернуться обратно в заросшую густой травой ложбинку, миновать которую Андрей почти уже успел.

Он раскрыл глаза. Медленно, словно ищущий настройку бинокль поймал резкость, всмотрелся в склонившееся над ним лицо.

— Замечательно, — лысоватая, с большим, как их еще называют, сократовским, лбом, голова отодвинулась. Человек в белоснежном, отглаженном на совесть халате, блеснул стеклами позолоченных очков, произнес глубоким, хорошо поставленным голосом, явно опережая готовый сорваться с языка Андрея вопрос: — Вы находитесь в палате интенсивной терапии частной клиники, куда вас поместил господин Фролов. У вас случился приступ. Вы помните?

Андрей кивнул головой, чуть повернул голову, стараясь рассмотреть окружающий его интерьер. — Ничего особого. Безликая светлая комната, минимум предметов и почти полное отсутствие блестящих приборов и других медицинских приспособлений.

— Как ваше самочувствие? — привычно поинтересовался врач, прижав пальцем запястье Андрюхиной руки.

— Нормально… вроде, — неуверенно произнес тот. — А долго я тут?

— Вы поступили вчера, — отозвался доктор.

Он отпустил руку пациента, поправил очки: — Меня зовут Олег Константинович. Фамилия моя Пробуджанский.

— Понимаете, для успешного лечения я вынужден был настоять на этом, — профессор потер ладонями, словно споласкивая их под струей воды. — Мои коллеги из Сербского потому и не смогли докопаться до причин вашего недомогания, что… А впрочем, я знаком с вашим лечащим врачом. Конечно, амнезия ее конек, но она слишком уж зацикливается на физико-механических факторах… Тогда как причина может лежать в области психиатрии.

Андрей негодующе фыркнул, сообразив, на что намекает холеный эскулап,

Врач оборвал себя, улыбнулся понимающей и чуть снисходительной улыбкой.

— Я вижу, вы хотите что-то сказать. Наверное, вас пугает возможность огласки? Уверяю вас. Никакой информации для журналистов из этих стен не просочится. Мы, в отличие от некоторых наших коллег, относимся к понятию врачебная тайна с полной серьезностью и ответственностью. От этого, в конце концов, зависит не только успешная работа нашей клиники, но и наше благосостояние. Так же как и благосостояние публичных людей, которые обращаются к нам.

— При чем тут огласка. Вот только сумасшедшего из меня делать не надо. — Сердито буркнул Андрей, которому перед угрозой психушки стало глубоко наплевать на всех папараци мира вместе взятых. — Я просто теряю сознание. Иногда.

— Ну, батенька… Не иногда, а ежедневно. К тому-же добавьте изменения в психотипе. Я признаюсь, не являюсь вашим поклонником, уж простите, но несколько раз видел по телевизору. И выступления, и ваши интервью. Так вот с моей, профессиональной точки зрения, произошедшие с вами перемены как нельзя лучше вписываются в клинические признаки… Тут врач слегка закашлялся. — Называть недуг, дабы не расстраивать вас окончательно не стану, однако, можете попробовать на досуге поискать сами в специальных справочниках, или в интернете. Раздвоение сознания, слабость, фрагментарность мышления, кратковременные обмороки, прочие симптомы…

— И что же мне делать? — Слова доктора, произнесенные безапелляционным тоном, невольно заставили его начать сомневаться в собственной нормальности.

— Вам? Да ровным счетом ничего. Лежите, отдыхайте. А мы займемся всесторонним обследованием вашего мозга. По результатам и будет поставлен диагноз.

— И сколько времени это займет?

— Месяц, два… как пойдет.

Андрей тяжело вздохнул, представив, что вынужден будет провести в этом пусть и комфортной, но больничной палате, и сумрачно покивал головой, принимая новый удар судьбы с поистине стоической покорностью.

Андрей сидел в своем номере, задумчиво бренчал на гитаре, и с тоской поглядывал на творящееся за окном погодное безобразие.

Погожие весенние деньки неожиданно сменились стылой, почти зимней промозглой слякотью. Небо, ставшее вдруг похожим на серое армейское одеяло, почти легло на крыши домов, а из рваных облаков лил нудный и мерзкий дождь.

Обследование в элитной клинике завершилось по сути не начавшись. Андрей вежливо поблагодарил врача за потраченное время, а вскоре после его ухода просто сбежал из клиники.

Нельзя сказать, что Андрей не верил опасениям врача вовсе. Эскулап, один день нахождения в лапах которого стоит три месячных зарплаты квалифицированного рабочего, обязан был разбираться в своем деле хотя бы из простого человеческого приличия. Вот только какой тогда смысл в точном знании грозящего ему. В том, что он будет точно знать, что в один прекрасный момент просто соскочит с катушек.

И хорошо еще, что ему хватило ума не сообщать новость Маше, засыпавшей беглеца вопросами. Кое — как сумев отговориться зряшностью потерянного времени, Андрей в свою очередь поинтересовался успехами на организаторском поприще.

Терпеливо выслушав ее сбивчивый рассказ о произошедших за эти два дня событиях, о каких-то соглашениях и договорах, Андрей с облегчением дождался, когда она оставит его одного и только тогда задумался о нарисованных эскулапом перспективах.

И вновь нужно сказать, что никакой особой депрессии, после этих раздумий у него не возникло. Скорее появилась легкая меланхолия и некоторая философская отстраненность.

— Странный ты какой-то стал. — Сумела уловить произошедшую с ним перемену Маша. — Может случилось что?

— Ерунда. — Отмахнулся Андрей изобразив улыбку. — Накачали какой-то гадостью в профилактических целях, всего и дел. А вообще, все нормально. Фельдшер жить позволил.

— Ну, смотри… — Недоверчиво протянула девчонка, но лезть с расспросами не стала. Впрочем, дел ей хватило и без того. Везде, куда бы ни обращалась Маша с гастрольной заявкой, ее внимательно слушали, кивали, одаривали цветисто приторными комплиментами, поили кофе, и клятвенно обещали помочь. Подыскать просвет, согласовать сроки, втиснуть в график, и не более…

— Представь, никто в лицо и слова против не говорит. — Жаловалась Маша Андрею, после очередного, не слишком удачного, визита в весьма ответственный кабинет. — Улыбается, комплименты говорит, а сам в блокноте только для виду каракули рисует и все. Я заметила. А еще в ресторан приглашал. Олень мартовский.

— Жаргон у тебя, смотрю, специфический появился. — Улыбнулся Андрей. — Скоро совсем на настоящую бизнес леди походить станешь. Только почему олень-то? Может кот? Так вроде говорят.

— Да при чем тут коты-олени… — Обижено насупилась Маша. — Я тебе о серьезном, а ты тоже… хиханьки.

— А может они денег хотят? Ты не узнавала?

— Да намекала уже… Не берут. Глаза как- то странно отводят. Хотя может это и к лучшему. У нас и денег то всего ничего осталось Тысяч двадцать пять от силы.

— Ни фига себе. — Андрей даже удивился. — Извини, я ни в коем случае не в претензии. Знаю, ты лишнего не потратишь. Просто интересно, куда разошлись.

— Пять на клинику. — заторопилась девчонка, старательно загибая пальцы. — Почти четыре за гитару и этот… усилитель… пришлось отдать, три за обследование…

— Ну почему всегда так… — Вырвалось у расстроенной Маши, — хочется просто нормально жить, без всех этих Фролов, Бугров, Худых, Рваных… — штопанных.

Обычной, человеческой жизнью. — Ходить в театры, в музеи, слушать нормальную музыку, смотреть нормальные фильмы, а вместо этого везде одно и то-же. Терки, разборки, рамсы, понятия… В телевизоре, в книгах, да вот и в жизни тоже. Ну почему?!

Андрей посмотрел на девушку, заметил готовую сорваться с ресниц слезинку. — Похоже она и вправду говорит то, что думает.

— Маша, ты права. Так и должно быть, и поверь, миллионы людей живут именно так. Но что поделать если нам с тобой выпало родиться здесь и сейчас. Невозможно жить в таком обществе и не зависеть от него. — Он запнулся, и даже закашлялся. Произносить этакие пассажи для него было явно не свойственно.

— Но почему? Почему мы должны… Ведь такая жизнь скотинит и нас самих. Мы становимся похожими на н их. Живем по их законам, восхищаемся подонками и мразью. Ах Япончик, ах… Тайванчик. Даже слова такие придумали Вор в законе. Вор он и есть вор. А послушаешь, когда говорят про такого — ну прямо Герой России. Как же так, ну почему? — Она смотрела на него глазами, полными слез, с какой-то непонятной надеждой, словно ждала, что вот сейчас он вдруг даст ей все ответы. А потом начала рассказывать то, что так хотела забыть.

Небольшой сибирский городок, в котором она жила вместе с родителями, и городом то назвать по московским меркам было трудно. Да что там по московским. Даже по Сибирским понятиям — ерунда городишко. Три двора и баня. Но Маше, которая за свою не такую уж и долгую жизнь не успела повидать много всяких так называемых населенных пунктов, однако он казался вполне даже приличным.

Гудел по утрам, собирая народ на работу, Керамзитовый завод, ходили по уютным улочкам автобусы и трамваи, торговали красочным китайским барахлом коммерсанты, в кинотеатрах крутили новые фильмы.

Перестройка поставила крест на армейской карьере ее отца, успевшего дослужиться до полковника. Еще в коробке с бумагами лежал красивый орден в виде пятиконечной звезды и пяток медалей.

Ну а в довесок к этим побрякушкам, как любил называть награды бравый полковник, имелось два проникающих ранения, осколок и комната в служебной квартире на самой окраине Белогорска, которую вроде бы обещали передать в пользование уходящему на пенсию офицеру…

И жить бы семье моложавого отставника в старом клоповнике до скончания века, если бы не приглашение старого отцовского товарища, выбившегося благодаря своей хватке в большие генералы, а после, волей случая, ставшего ни много ни мало губернатором громадного сибирского края.

К работе на новом месте генерал подошел, как и полагается настоящему командиру. Он начал подбирать на ключевые посты в правительстве, да и на профильных предприятиях края, бывших сослуживцев, которые на деле доказали свою компетентность, а главное, на которых он мог рассчитывать.

Генерал предложил стать машинному отцу его правой рукой в Ачинске. Не чиновником, от которых ничего, по большому счету, не зависит, а директором большого завода, снабжавшего сырьем Белогорский, не менее громадный, алюминиевый комбинат.

Ясное дело, назначить своего протеже на этот пост приказом, как это генерал привык делать во время службы, он не мог. Завод, успешно подгреб под себя какой-то мутный выходец из Средней Азии. Имея крепкую поддержку в Москве, он вовсе не собирался отдавать бразды правления без боя. Но генерал провел блистательную операцию, способную украсить любой учебник по войсковой тактике, и заставил ушлого предпринимателя выбросить белый флаг.

Вместе с должностью отец получил и немалые материальные блага. Квартиру, дачу. Купил почти новую, здоровую как БМП, японскую машину — джип, и вообще — ожил.

Дочке, не чаявший души в ребенке отец тоже подарил машину. Маленькую, но симпатичную.

Появление всех этих благ Маша восприняла с каким-то двойственным чувством. Вначале оно было даже не вполне осязаемо, но cо временем приобрело четкие очертания. Опасность… Сперва неявная, но с каждым днем все более реальная. Отец начал ездить на работу с охраной. Телохранителей приставили и к родным. Потом отец строго настрого запретил ей ездить одной куда бы то ни было. Начал поговаривать о поездке за границу. — Сначала вы с мамой, потом я… — вырвалось у него незадолго до того, как все и случилось.

А первым камнем, с которого началось стремительное падение лавины несчастий на их семью, стала внезапная гибель отцовского товарища.

Губернатор погиб в вертолетной катастрофе. Причем погиб из всего экипажа винтокрылой машины он один. А на следующий день отец не вернулся с работы. Потом прозвучал телефонный звонок. Мать выслушала говорящего с мертвым лицом, собралась и уехала.

Тело ее отыскали через месяц. В ста километрах от города. Выловили обезображенный течением труп из воды. НО это потом. А в те, самые страшные, первые дни, Маша, у которой от ужаса и непонимания голова шла кругом, сидела дома и с тоской смотрела на молчащий телефон.

На второй день, не выдержав неизвестности и одиночества, вышла на улицу, решив поехать в милицию.

Ловкость, с которой ее сунули в медленно ползущую мимо машину, не дала девчонке ни одного шанса позвать на помощь. Миг, и вот она уже лежит на полу в салоне, воняющем какой-то автомобильной отдушкой.

Троица здоровых парней с тупыми, гладкими рожами, один из которых показался ей чем-то знакомым, отвезла ее в лес, посадили в чулане небольшого домика, скорее всего, это было жилище какого-то местного лесника или егеря.

Что было потом, она старалась забыть. Грязь, похоть, боль, и вновь садистские издевательства. Невозможно было поверить, что это могли творить люди. Однако они не только терзали ее тело, но и снимали все это на видео.

Мучения прекратились на третий день. Ее вымыли, замазали ссадины йодом, дали возможность постирать одежду и отвезли назад. Вытолкнули из машины почти в том месте, где и схватили.

Едва живая, с подгибающимися ногами, заледеневшим лицом, она поднялась в свою квартиру и попыталась открыть замок.

Дверь открыл отец. Даже в том состоянии, в котором она находилась, ее поразило, насколько он изменился. Лицо стало серым, а волосы, еще недавно совершенно темные — абсолютно поседели.

Отец завел в дом, уложил на постель, вызвал врача.

Он не спрашивал, что с ней случилось, но по каким-то неуловимым признакам Маша поняла, что он знает все. И снятое живодерами видео предназначалось именно для него.

В милицию отец обращаться не стал. Когда Маша поправилась, и они похоронили маму, он собрал все вещи и увез ее в Белогорск. Поселились на съемной квартире. Отец куда-то уходил, возвращался поздно ночью. Иногда, предупредив ее, пропадал на сутки, а то и двое.

Одновременно подал документы на загранпаспорт. Так уж вышло, что бывшему военному, облаченному некими секретными сведениями, никак не хотели его выдавать. Однако сейчас, заплатив кому-то большие деньги, отец сумел добиться положительного решения…

Отношения между ними почти не изменились. Маша просто молчала. Она выполняла все просьбы, но… молча. Видела, как мучает этим отца, но переломить себя не могла. Даже в день похорон не проронила ни слова.

С каждым днем отец становился все более мрачным. Он сильно похудел, почти перестал есть, курил по две пачки сигарет в день, а через месяц отец исчез. Просто исчез. Не пришел вечером и не позвонил. Не появился и на следующий день, и через три…

"Бедная девочка. Она ведь еще совсем девчонка… Потерять родителей, попасть под конвейер… И при этом остаться такой… "- Теперь он и сам почувствовал, что к горлу подкатил непонятный комок.

— Вряд-ли кто-то способен это объяснить. — Осторожно начал он, пытаясь отыскать нужные слова. — Вспомнил вот, на мой взгляд, довольно паскудный анекдот, в нем весь смысл сводится к фразе: Есть, мол, такое слово — Родина. А если без шуток, то я, правда, не знаю. Может быть и есть способ сохранить в себе человека, даже в самых жутких условиях. Однако сложно представить, скажем, забойщика скота, читающего французских поэтов, разве что Бодлера… И то, вряд-ли. Один шанс из миллиона, что человек, осознавший красоту Джоконды, сможет воткнуть кусок арматуры в тело ребенка…

— Расскажи мне о себе еще что ни будь. — Вдруг попросила она. — Обо мне ты ведь почти все знаешь, а я о тебе ничего.

— Я же ведь рассказывал. — Попытался увильнуть Андрей.

— Нет, я имела в виду именно про себя. Неужели совсем-совсем ничего не помнишь?

— Хорошо. Слушай. — Андрей на секунду задумался, собираясь придумать какую-нибудь простенькую историю, но осекся.

А знаешь, вот ты спросила, а я вдруг вспомнил…

Он сжал зубы, пытаясь отогнать это вовсе не своевременное воспоминание, но неожиданно, сам того не желая, вдруг произнес:

— Ты знаешь, в детстве у меня была кошка. Рыжая с белыми пятнами. А еще у нее торчал наружу кончик розового языка. Казалось, что она все время дразнится. Она у нас уже взрослой появилась, Старые хозяева, они в пятнадцатой квартире жили, куда-то уезжали, ее выбросили. Она в подъезде жила.

Андрей говорил, и ему казалось, что рассказывает это не он нынешний, а тот самый вихрастый мальчишка, который долго, до икоты, до сорванного горла, уговаривал мать оставить блохастую, грязную и постоянно норовящую выскочить в подъезд, что бы усесться под своей бывшей дверью, кошку.

— Она прожила у нас долго. Я любил дразнить ее, дергая за длинную пушистую шерсть на кончике хвоста. Она страшно шипела, и даже пыталась укусить меня за палец, но я знал, что она не укусит. Только чуть-чуть сожмет зубами. Точно так-же она сжимала мой палец, когда ей делали первую операцию. У кошек к старости часто возникает онкология. Ей сделали две операции. Но в шестнадцать лет, а для кошек это уже глубокая старость, это редко помогает…

— Что с тобой. — Андрей отвлекся от воспоминаний, и заметил, что по щекам у Маши текут слезы. — Ну что ты… Это же просто кошка.

— Да… — Маша всхлипнула. — А зачем ты так… рассказываешь.

Андрей пожал плечами. — Бывают в жизни минуты, особенно, когда приходит пора подводить итоги, и тогда вдруг вспоминается что-то такое, о чем уже давно забыл…

— Она умерла когда я был в школе. Я помню, что в тот день, утром подошел к ней, и погладил худое, почти невесомое тельце. И вот тогда кошка посмотрела на меня громадными зелеными глазами, поймала беззубой пастью мой палец и чуть сжала его, словно просила не уходить…

— Андрей, хватит!!! — Разревелась уже в голос Маша.

— Ладно, ладно. — Он встал, щелкнул выключателем, зажигая свет. — Это от того, что мы в с тобой в темноте сидим. Вечер уже…

Маша вытерла мокрый нос, и смущенно отвернулась, пряча покрасневшие глаза. — А ты знаешь, вот я, когда мексиканские сериалы смотрю, тоже всегда плачу. Странно, казалось-бы, какое мне дело до всех этих Гомесов.

— Не поверишь, нашу с тобой историю, тоже кто-то может назвать мексиканским сериалом, душещипательной драмой с извилистым сюжетом и непредсказуемым финалом.

— Вот бы тому знатоку вместо меня с теми сволочами оказаться. — Маша сузила глаза. — Сериал, понимаешь.

— Ладно, ладно, хватит, забудь. — Попытался успокоить Андрей девчонку. — Сериал, так сериал, что с того, если даже он и окончится скоро, это наше кино…

— А вот почему ты со мной прости за выражение связалась, мне честно говоря, не совсем понятно. Не могу я ответа найти. Может влюбилась? Так нет. Ты сама сказала, что мужиков, после всего, что с тобой случилось, видеть не можешь. Денег хотела заработать, так были же у тебя деньги. Полста тысяч кусок немалый. И я ведь тебе их отдавал. Спокойно могла к себе или куда захотела, уехать. Квартиру купить в глубинке на них вполне можно. Даже на жизнь немного осталось-бы. А ты вот со мной сидишь, истории дурацкие слушаешь. Неужели не понимаешь, что опасно возле меня находиться? — Он испытующе глянул на Машу. Та стояла низко наклонив голову и выводила пальцем узоры на пыльной полировке стола.

— Молчит. — Сокрушенно констатировал дознаватель. — Ну как хочешь. Только имей в виду, надолго со мной связывать свои планы не стоит.

— Это почему? — Пробормотала она, не отрывая взгляд от разрисованной столешницы.

— Да потому что помереть могу, или еще чего, похуже. — Рубанул Андрей с плеча. — Мало-ли. Вот случится еще один такой приступ и… привет, как говорится, предкам или чечены про долг вспомнят.

— Ничего с тобой не случится. — Упрямо выдохнула Маша. — А здоровье у тебя нормальное. Иначе из клиники так быстро бы не выпустили.

— О-ох… Как еще с тобой говорить. — Он махнул рукой, решив бросить бесполезную затею? — Так не скажешь?

— С тобой не страшно. Я ведь все эти дни, до того, как с тобой встретилась все время в страхе жила. До дрожи в коленях. А сейчас вдруг, как отрезало.

— Хм, что-ж, это хоть какое-то объяснение. — Он потер кончик носа, — а чего боялась-то? Они ведь у вас все забрали. Зачем ты им?

Маша потеребила кончик волос, и едва слышно произнесла: — За день до того, как исчезнуть, отец мне одну вещь отдал.

— И что?

— Диск компьютерный. Сказал, что это… мне. А еще сказал, что виноват, прощения просил.

— Ну и что с того? Отдал и отдал. Ты хоть смотрела, что на нем, может он тебе какое послание там написал.

— Не знаю. — Маша зябко поежилась. — Я его так и не посмотрела. Потому-что на следующий день после того, как отца нашли… ко мне пришли какие-то люди, из милиции. Хотя по виду настоящие урки. Спрашивать стали. Что от папы осталось. Все в доме перевернули. Искали. А уходили когда пригрозили, что если обманула, то плохо будет.

— Снова здорово… — От такой новости Андрей даже опустился обратно на продавленную подушку дивана. — А выбросить диск этот, у тебя значит, ума не хватило?

Маша, точь в точь, как за минуту до этого, уперлась взглядом в поверхность стола..

— Ты опять? Ну сколько же можно? Неужели не учит жизнь ничему? Никого ты этим не воскресишь, и не исправишь уже ничего. Только себе неприятностей новых заработаешь. А то и вовсе жизнь потеряешь.

— Я испугалась. Все бросила и сюда сбежала. Думала, в большом городе они меня не найдут.

— Не было забот… — От такого поворота событий Андрей даже забыл про свои проблемы. — Ну-ка покажи. — Решительно распорядился он.

Покрутил в пальцах блестящий кругляшок и потянулся к стоящему на столе компьютеру.

— Ты думаешь стоит? — Нерешительно глянула Маша на прозрачную коробочку.

— А фиг его знает, если честно. Вот что, давай глянем хоть, что там вообще. Может, и нет ничего интересного, а мы тут огород городим.

Он решительно вставил диск в окошко дисковода. Привод хрюкнул, тихонько зажурчал.

Прошло с десяток секунд и на экране Андрюхиного ноутбука возникло содержимое таинственного компакта.

— Папки какие-то. — Недоуменно пробормотал Андрей, открывая одно из хранилищ информации. Ты в этом разбираешься? — спросил он у заглядывающей через его плечо девчонки.

— Не очень… — Призналась та, и ткнула наманикюренным пальчиком в экран. — А это папкин ГОК… ну в смысле комбинат, в котором он директором был.

— Ага. — Андрей навел курсор на папку с коротким названием. — Посмотрим, что там?

Однако и в этом разделе обнаружились лишь длинные перечни многоциферных счетов, находящихся, во всемирно известных банках, расположенных по ту и эту строну Атлантики.

— И зачем тебе вся эта бухгалтерия? — задал Андрей риторический вопрос поскучневшей Маше после непродолжительного изучения документов. — Да, теперь мы с тобой знаем, что Горно-обогатительный комбинат города Вачинска получил ни много ни мало… — Андрей пересчитал количество нолей в сумме перевода, — ага, семь миллиардов, восемьдесят четыре миллиона рублей от… от неизвестно кого.

— Ха, обалдеть. Так и написано: отправитель неизвестен. А послана эта денежка из Белогорского РКЦ Центробанка России. — Маш, чего такое РКЦ, ты знаешь? Вот и я нет. Ну да ладно…

А вот ушла эта сумма уже на следующий день в адрес какой-то импортной Транс Комодити… чего-то. В оплату за троллинг.

— Андрей всмотрелся- Ага, не за троллинг, а за толлинг. Ну да хрен редьки не слаще. Короче, из тех семи — три ушло этому Комоду, а остальные на… Белогорский алюминиевый завод. И тоже в оплату. Чего — уж вовсе не читаемо. — Да нам и не нужно. — Андрей хотел уже было закрыть папку с документами, но передумал. — А вот это интересно. Смотри. Он навел курсор на перечень платежей, осуществленных на счет в солидный Московский банк, реклама которого не сходила с экранов телевизора. — Один на семь миллионов, с мелочью, второй на пять, третий на восемь, и таких десять штук. Общей суммой — Пятьдесят восемь миллионов полновесных российских рублей. Или… тут прямо так и написано, — Два миллиона восемьдесят три тысячи американских доллара по курсу Центробанка на день зачисления…

— Ну и что? — без особого интереса отозвалась Маша. — Там вон этих миллионов десятки.

— А дело все в том, что эти два миллиона с хвостиком… — Тут Андрей попытался взять интригующую паузу, но не выдержал, и закончил. — лежат они на счете, открытом на твое имя.

— Чего?

— Того. — Даже обиделся Андрей на такую реакцию слушательницы. — У вас в Урюпинске все такие тугодумы? Кто у нас Мария Андреевна При- гожи-на? Ты? Вот и смотри. — Номер, БИК какой-то, сумма. Графа — владелец счета.

— Действительно, моя фамилия. — Маша отвела взгляд от экрана. — Да их, наверное сняли уже.

— Кто снял? — В голосе Андрея прозвучало откровенное ехидство. — Ты?

Маша затрясла головой, отрицая саму возможность такого предположения.

— А кроме тебя некому. — Торжествующе заключил Говоров. — Или ты доверенность кому-то давала?

— Да не давала я никаких доверенностей.

— Что и требовалось доказать! Вы мадам, владелица двух миллионов долларов. Простите, двух миллионов и… и ста тысяч долларов. За год, я думаю уже до сотни проценты с суммы, точно набежали.

— Наверное он подозревал, что все этим кончится. — Без какой либо радости в голосе произнесла новоявленная миллионерша. — И что мне сейчас делать? — С опаской глянула она на Андрея.

— Ну… это уж как вам будет угодно. Можете их и дальше на счету держать, что впрочем по нынешним неспокойным временам не слишком разумно. А то вот еще можно их куда ни будь вложить. В МММ какой. Они рады будут.

— Ты опять смеешься.

— Ну а чего ты вопросы дурацкие задаешь. — Снимешь, в сумку положишь, и все. Хоть за границу езжай. Только их от таможни куда-то спрятать нужно будет. В мешок там, или в чулок. Хотя, нет, чулка не хватит.

Андрею надоело развлекаться над огорошенной известием девчонкой: — А если серьезно, то нужно просто перевести эти деньги в солидный европейский банк, и потихоньку валить самой. Купишь маленький домик где ни будь в Швеции, или в Австрии. Там, говорят владельцам недвижимости вид на жительство дают. И живи себе, как и хотела. Без всех этих терок, разборок… В театры ходи, в музеи… Да мало-ли. Замуж выходить правда торопиться я бы тебе не советовал. Мало-ли.

Но, как это у них называется, бойфренда обязательно заведи.

Он глянул на Машу и внезапно осекся.

— Знаешь, а я ведь на него плохо думала… — С трудом выговорила она. — За то, что меня вот так? В общем, я ведь считала, что он так долго деньги этому, Боксеру не отдавал из-за жадности. И ведь он даже перед смертью не сказал, что их мне отдал…

— Я думаю, что он просто не предусмотрел, с какими отморозками имеет дело. Наверное, ему и в голову не могло прийти, что они тебя… увезут. А потом… представь, как он мог сказать, что твои мучения и смерть матери оценил в два миллиона.

— Не нужно мне этих денег. — Отрезала Маша, захлопывая крышку ноутбука. — Пропади они.

— Аппарат мне не ломай. — Андрей подвинул к себе компьютер, пощелкал мышкой, удовлетворенно прислушался к тихому шелесту работающего винта, и ткнул кнопку извлечения диска. — Держи свое сокровище. И не вздумай выбрасывать.

— Слушай… А давай мы эти два миллиона в какой ни будь фонд отдадим. — Отыскала, как ей показалось, она самое приемлемое решение.

— Ага… то-то я в каждой газете читаю: то одного чиновника, то другого за хищение под суд отдали. Украдут и не поморщатся. Хотя… тебе решать. Хочешь, отдай.

— А вот еще вариант. Можно на эти деньги… — Маша мстительно сощурилась, — можно на эти деньги киллера нанять, что бы он Боксера поганого и дружков его поганых застрелил.

— Можно. — Отозвался Андрей, занятый своими мыслями. — Только это уже без меня. Я этих бандитствующих тварей, говоря политкорректно, тоже очень не одобряю, только есть у меня сильное подозрение, что… кинут тебя исполнители. Для них так поступить куда проще выйдет. Авторитета грохнуть, пусть он и не московского разлива, это знаешь, не за хлебушком сходить. А у тебя деньги выманить — пара пустяков.

— Ты знаешь, я уже спать хочу. Давай завтра со всем этими миллионами твоими разберемся… — Ляпнул Андрей. — Придумаешь еще, как их с шиком потратить.

— Моими?! — Неожиданно вспыхнула Маша. — Они маму убили, а я на эти деньги шиковать буду?!

Она схватила коробочку, лихорадочно, едва не ломая ногти раскрыла ее и хрустнула диском. Брызнули, разлетаясь в стороны обломки зеркально серебристого пластика.

— Вот!

— М-да. Недолго музыка играла… — Меланхолично пробормотал Андрей. — Зачем все то? Могла бы хоть тысяч сорок на жизнь снять, а потом бы и кокнула, если тебе так захотелось.

— А раньше сказать не мог? — Рявкнула девчонка. — Вот и сиди теперь…

— Да мне-то что. — Андрей вновь зевнул, прикрыв рот ладонью. — Твои деньги… были. Ты теперь и сиди.

— Вот и буду!

— Вот и сиди.

— Стоп. — Отрезал он. — Признаю и капитулирую. Последнее слово остается за тобой. Два лимона они любое слово перевесят. Успокойся. Давай уже и правда, спать ложиться. А то соседи на нас администратору телегу напишут.

Маша не ответила. Встала и прошла к выходу из номера.

— Сам сиди. А я и не волновалась. — Донеслось из-за неплотно прикрытой двери.

Андрей улыбнулся, дернув уголком губ, поднялся, прошел к окну, отодвинул штору. Взглянул на светящиеся огоньки окон соседнего дома, посмотрел на скупо освещенный двор, плотно, одна к одной, заставленный разномастными авто.

— Надо-же, повезет кому-то. С такой женой налево гулять себе дороже выйдет. Не дай Господь прихватит. Сперва всю обойму всадит, потом только объяснит, что не прав был.

— И вновь, подчиняясь неизвестно какому повороту подсознания, вспомнил свою старую, рыжую, с белыми пятнами, кошку.

Он поднял голову вверх, к темному беззвездному, затянутому черными облаками небу. — Ничего, Муська, если есть у вас там кошачий Рай, тебе там наверное хорошо. А вот у меня еще все впереди. И знаешь, если честно, страшновато как-то.

 

Глава 6

На следующее утро после столь богатого на события дня они, не сговариваясь, старались даже и не вспоминать о произошедших накануне событиях.

Давно запланированная поездка к кудеснику рекламы едва не сорвалась из-за забивших столичные улицы машин. Ехать на такси, Андрей, глянув на стоящие в мертвой пробке машины, категорически отказался.

— Полдня проторчим. — Ткнул он пальцем в истошно гудящую и мигающую толпу разномастных автомобилей, и решительно направился в направлении станции метро.

— Ты же звезда, тебя в метро на сувениры растащат. — Перепугалась Маша.

— Да кому я нужен. Тем более что никто в таком виде и не узнает. — Андрюша обычно в лосинах, и волчьей шубе выгребал. Да еще с макияжем.

И как вскоре показали события, угадал Андрей на все сто. Всего за сорок минут они сумели доехать до нужного адреса абсолютно неузнанными. Никто не косился на Андрея, и тем более не тыкал пальцем. Ну, едет себе в вагоне дорого и стильно одетый паренек со своей подружкой, кому какое что…

Офис легендарного имиджмейкера Андрея не вдохновил. Обычная, не слишком просторная комната. Одна из сотен прочих, разместившихся в высотном здании Медиацентра. Куча глянцевых журналов на заляпанном кофе столе, тихо журчащий кулером компьютер в углу, и толстенький, вальяжно развалившийся в мягком кресле перед громадным экраном монитора мужчина, помятостью лица крепко смахивающий на профессионально пьющего сантехника. От представителя пролетарской гильдии господина Суслова отличал разве что благородный коньячный выхлоп, да тонированные очки в роскошной позолоченной оправе.

— Здравствуйте. — Произнесла Маша.

Андрей, который чувствовал себя в дорогом наряде неловко, старался следовать под прикрытием своей деловой спутницы, и только кивнул.

— Привет, чувак. — Небрежно отозвался из своего кресла толстячок, не отрывая взгляда от монитора на котором мелькали красочные пятна, сопровождающие непонятное музыкальное шоу явно иностранного производства. — Если ко мне, то падайте, куда найдете, вещи можно повесить на крючок. Осваивайтесь, я скоро освобожусь.

Андрей принял у спутницы плащ, повесил на вешалку свою кожанку, и отодвинул пластиковый стул, предлагая Маше присесть.

Как оказалось, его поступки не остались без внимания хозяина. Тот сожалеющее хмыкнул, остановил изображение на экране, и уставился на гостей.

— М-м-м… — Промычал он после некоторой паузы. — От кого, чего надо?

Ошеломленная таким приемом Маша растеряно покосилась на Андрея.

— Григорий прислал. — Ответил тот, ободряюще подмигнув своей спутнице. — Меня Андреем зову, а как вас, надеюсь, сами скажете.

— Оп-па… Давненько у меня таких ходоков не было. — Суслов моргнул рыжеватыми ресницами, почесал реденькие, цвета прелой соломы волосики, едва прикрывающие веснушчатую лысину. — Это про кого же он мне звонил… И ведь не помню. Нет, звонил точно, только вот… Ну ладно. Раз вы такие манерные, фиг с ним, придется отвлечься. — Он ловко толкнулся ногами в стойку стола, и развернул сидение к посетителям.

— Зовут меня Валентином, отчество не называю, все равно не запомните, да и не по возрасту. А вот то, что вы имя мое не знаете, наводит на размышления. Погоди, погоди… — Суслов сдернул очки, и прикусил дужку зубами, отчего речь его стала совсем невнятной.

— Нет, не могу вспомнить. Вроде и видел, а где, не помню. Гадать не стану. Кто ты, мужчина. Обзовись, как у них говорят.

— Так я уже сказал. Андрей… Питерский. Посоветовали обратиться к вам. Проконсультироваться.

— Консультируются, мил человек у адвоката, а я образ создаю. Так сказать леплю имидж… Погоди, как сказал, Питерский? — Суслов вновь нацепил свои пижонские очки, уставился на гостя.

Разглядывал долго. Наконец сдвинул окуляры на лоб, пробормотал в явном недоумении. — Ну, похож, конечно, только… не он. Халтура. Какой ты Андрюша.

— А что вас, собственно не устраивает? — вступила в беседу Маша, — вам паспорт показать?

— Ваш? — отыграл реплику Суслов. — А зачем? И кто эта прелестница. Только не говорите, что это ваша новая пассия. Если мне память не изменяет…

— Мария Александровна — мой продюсер. — Андрею вовсе не хотелось услышать, что изречет грубоватый имиджмейкер по поводу "его" пристрастий.

— Ага… Это бывает. — Суслов вновь бросил взгляд на Машу. — Не пассия, точно. Ладно. Вернемся значить к нашим баранам. — Паспорт ваш мне без надобности, поскольку вспомнил, что Гриша именно про вас и говорил. Я даже пару мулек заготовить успел, так сказать, в целях реанимации, но такого фордебобеля, не ожидал.

— Сменили, значится образ. Оригинально. И что ж нам теперь с вами делать? Даже и не представляю. — Суслов чуть сдвинул свой колесный трон, в направлении Андрея. — А может, того, вернем все, фигурально выражаясь взад? Ну, в смысле образа. Из него, правда, уже все насухо выжали, но кое-как, на молочишко, наскрести бы смогли.

— Нет. Не выйдет. — Андрей упер ладони в колени, собираясь подняться, чтобы не затягивать бесполезную встречу. — Дело в том, что… после того, как я память потерял, совсем другим человеком себя чувствую. И никакими силами себя эти розы-грозы на концерте петь сумею.

— Ой… ой, ой. Подумаешь. — Отчего-то оскорбился Суслов. — Да когда вы, простите уж за прямоту, со сцены живьем петь изволили? Уж мне-то не надо. Слышал я ваше, кхе-кхе, соло. О каком исполнении вживую тут можно говорить. Уж, не обессудьте, господин певец. На правду обижаться грех.

— А не много вы на себя берете? — возмутилась Маша, которая слушала вальяжный монолог с всевозрастающим раздражением. — Да у него диапазон минимум три октавы.

— Чего? — от такой наглости Суслов даже поперхнулся. — Три? Ага… тогда Влад Сташевский — Карузо.

— За Сташевского не скажу, а вот Андрея…

— Да ладно, Проехали. Ну, соврал паренек. Бывает.

— Насчет Сташевского я тоже не знаю. — Хмуро буркнул Андрей. Он криво одними губами, усмехнулся, кивнул Маше: Пойдем, чего зря время терять. Тут одни понты. Не было советчика, да и это не… помощник.

— Эй, ты это куда? — Окликнул Суслов Андрея, который уже успел снять с крючка свой плащ. — Ну ладно, хотите — пусть будет голос. Не три, конечно, пусть хоть полторы, с копейками, и не без косячков. Как говорится, привет от Фроси. Да ради бога.

— Какой еще Фроси? — сердито буркнула Маша.

— Бурлаковой. — Отмахнулся от нее Суслов.

— А если голосишко имеется, чего-ж ты тогда сам не пел? — Спросил он у топчущегося возле порога Андрея. — Погоди, погоди, тебя-же Кацман с Михалычем раскручивали? Ага, ну тогда понятно. О покойниках плохо не говорят, но эти ребята могли и не такое придумать. — Вот, значит, какой они фортель выкинули?

— Слушайте, а кроме пустого трепа вы что-нибудь можете? — съязвила Маша, которую крепко задел пренебрежительный тон креативщика.

— Я много чего могу, но я не волшебник. — Суслов, который так и не дождался от Андрея ответа, вскочил с кресла и сделал круг по кабинету.

— Дохлый номер, парень. Ничего у тебя не выйдет. Думаешь, масть сменил, и готово. Ни черта у вас ребята не выйдет. Ты Андрюша свой потенциал уже выбрал. Финита. И вообще, кто ни будь из вас такое понятие, как целевая аудитория слышал? Этим дебилам малолетним, для которых ты ногами дрыгал, новый твой имидж точно не вкатит. И голос твой, если и есть, им до лампочки. Но только и тех, кто раньше от твоего имени плевался, на свой концерт ты им тоже не заманишь. Они тебя до сих пор готовы в перьях вывалять. А продюсеры твои может и вправду не так глупо поступили. А и то верно, зачем дергунку голос? Только мешать будет.

— Погоди. — Андрей раздумал уходить, вернулся к столу. — Какая аудитория? Причем тут продюсеры?

— Молодой человек, вы уж определитесь. А то вы как та мартышка, никак не решитесь: умная, или красивая. Или вы Андрюша, и тогда я с вами общаюсь соответственно или Андрей Сергеевич. А то вас не поймешь. Серьезный вроде человек, а вопросы задаете дурацкие.

— Послушайте, Суслов, наверное, специалист вы не из последних, но… с о слухом у вас, смотрю, плоховато. Я ведь сказал, память у меня еще не совсем вернулась. Повторять я больше не стану. Многие вещи, которые для меня прежнего были прописными истинами, теперь темный лес.

— Так ты не придуривался, что-ли? — Искреннее удивился хозяин кабинета. Он взъерошил остатки соломенной шевелюры. — Ну, извини тогда. Я ведь чего подумал… Это-же и вправду азбука. С чего кормится артист? Правильно, с концертов. Диски сейчас никому на хрен не нужны. Копирасты конечно дергаются, икру мечут, только без толку. Интернет не победят. Остается только одно — чес. Все. И рынок этот поделен четко. Возьми, к примеру, шансон. По-первости кто над ними только не прикалывался. А вот оно как вышло. По факту попса и затратнее выходит, и возрастные рамки исполнительские куда уже, и мороки с имиджем на порядок больше. А пиарщики, которые на попсовиках кормятся, кучеряво жить привыкли. Журналюги разные. Это в начале века им было достаточно жениться, развестись, "человека — коня" с "русалкой" поженить, и готово, сборы вверх поперли. А сейчас даже суррогатное материнство не помогает. Хотя, если честно, то… западло это. Простите, девушка, вам эти стариковские комплексы и понятия, конечно смешными могут показаться. Но согласитесь, если даже порнуха домашняя, в сети выложенная — не помогает, суды, склоки мордобои, тем более. Не идет на концерты народ. Агония это.

— Погодите, а как-же талант? — Не выдержал Андрей. — А вот представьте, если бы Высоцкий был жив, или там… Герман, им тоже пришлось бы всякую грязь про себя сочинять?

— А вы, молодой человек, никак себя с Высоцким сравниваете? — Суслов не сумел сдержать ехидную усмешку. — Великий артист это не только голос. У Баскакова голос, какой-никакой, есть, и что. Как все… в одной помойке. Секрет таланта еще никто не открыл. Как и секрет хита.

— И что мы имеем с гуся? — Подвел итог размышлениям Суслов. — Аудитории нет, репертуара тоже, денег на повторную раскрутку тебе не дадут. Своих, насколько я знаю тоже. Вы в последнее время заработать не могли. И вообще: Что у вас там с чеченом вышло не мое дело, и знать не хочу. Только… после его смерти тебе ни один банк денег не даст. И вообще, многовато вокруг тебя покойников. Не-не… чужих секретов и даром не надо. — Взмахнул он руками, заметив, что Андрей пытается вставить свое слово. — Я констатирую. И вот что мы имеем на выходе? Имя, его только потерять за день можно, а вот создать куда труднее. Это как репутация…

Суслов глянул на гостя, предлагая ему самому сделать нужный вывод.

— Как это нет песен. — Вклинилась Маша. — Он недавно на концерте новые исполнил. И хорошие.

— Что значит новые? — Суслов укоризненно покосился на выскочку. — Аранжированные, сведенные, раскрученные, в конце концов? Нет? Так мало-ли кто чего себе под нос бурчит. Я, может, тоже по утрам в ванной пою. Но…

— Ладно, не стоит воду толочь. — Андрею надоело слушать этот плач Ярославны в бенефисном исполнении.

— Да не горячись ты. — Внезапно успокоился Суслов. — Задачка, прямо скажу. Но тем интереснее… Нет, если-б не голос, и то, что ты наработаный образ так резко поменял, я бы и напрягаться не стал. Кстати, о деньгах мы ведь так и не поговорили. Я ведь, если не знал, или запамятовал, беру круто. Но по результату.

— Да вы сначала хоть что-нибудь сделайте… — Вновь влезла Маша.

Слушай, откуда ты себе такую… язву откопал. С таким характером хорошо миллионершей быть, а не помощницей у третьеразрядного певчишки подвизаться.

— Да она к слову, и есть миллионерша. — Усмехнулся Андрей и с интересом глянул на сидящую рядом с ним девушку. — А, может, мы тебя в певицы определим? — А чего, самое то…

Андрей, которому идея, внезапно пришедшая в голову, с каждым мгновением нравилась все больше, повернулся к Суслову. — Вот скажи, чисто гипотетически, есть у нее шансы?

— Все то-же, только в профиль. — Без особого энтузиазма отозвался тот. — Деньги — деньгами. Если даже предположить, что они у вас есть, это еще не все. Нужен продюсер, композитор, аранжировщик, да… голос, в конце концов, какой-никакой. Артистические способности… Слушайте, чего вы мне голову морочите?

— Нет, действительно, Андрей, ты вообще о чем? Какая еще миллионерша? — В голосе Маши прозвучало удивление.

— Ну а что тут такого? Мне это дело, откровенно скажу не по сердцу. Да и есть еще одна причина. — Рассказывать о неутешительном прогнозе, данном ему врачом элитной клиники, Андрею не хотелось. — Давай так сделаем: — Мы с тобой все после обсудим. Тогда и решение принимать будешь. А пока помолчи, я со специалистом просто саму возможность такого варианта обговорю.

Маша подозрительно прищурилась, сжала губы, но сдержала готовые сорваться с языка слова.

— Короче. Если найдутся деньги, и отыщется хотя-бы парочка дельных мелодий, образ, конечно, создать можно. Но, если по накатанной колее, через Фабрику или к Алке не поклон… Долго и без гарантии. Вот если бы попробовать, хоть каким-то краем на остатках твоей популярности сыграть… Тогда может и вышло. Но это все так, чисто умозрительно. Базар, как говорится в пользу бедных. — Суслов потерял интерес к странной парочке, и рассеяно кивнув, переполз к компьютеру.

Едва они вышли из кабинета, как Маша, которой молчание далось весьма нелегко, ухватила спутника за рукав плаща. — И что это за?..

— Не сейчас. — Андрей, голова которого была занята проработкой вариантов, аккуратно вытянул из крепко сжатых пальцев тонкую кожу. — Приедем в гостиницу, там все и расскажу.

Нельзя сказать, что у него был четкий план. Просто мелькнула в голове череда неясных образов. Однако к тому моменту, когда они добрались до номера, все части разноцветной мозаики теперь сложились в четкую картину.

— Все. Если опять начнешь тянуть, я за себя не отвечаю. — Маша сдернула куртку, бросила ее на спинку кресла. — Колись. И, не дай тебе господь соврать…

— Правду хочешь, слушай. — Андрей опустился на мягкую подушку. — Первое это то, что мне сказал врач. Никакого будущего у певца Питерского нет. Да и не то что у певца. У меня нет. Как там по ученому я не запомнил, но времени на все про все он мне отпустил пару месяцев.

— Маша наморщила лоб: — Что з-значит отвел? А потом? Помрешь, что-ли?

— Считай, что да. Не суть. Главное, меня сегодняшнего не будет. И вообще, это, знаешь, не твое дело, что со мной случится. Не о том сейчас разговор.

— Так, так, так… Но, погоди, если это болезнь, то ведь ее вылечить можно. Почему же ты из клиники уехал?

— Уехал и уехал. Не обсуждается. — Отрезал Андрей. — Ты меня не сбивай. Вопросы есть — спрашивай.

— А что ты про какие-то деньги сказал?

— То и сказал. Я информацию с диска перед тем, как тебе отдать, на компьютер скинул. Порыв твой мне в общем понятен. Но… ты сама посуди, отец ведь эти деньги не для себя сохранял. Для тебя. И не его вина, что не учел, с какими отморозками дело имеет.

— Он мог их отдать. Тогда бы и ничего не было. И мама жива была, и…

— Еще раз говорю. — Спокойно, словно разговаривая с ребенком, повторил Андрей. — Не нам его судить. Он свою вину смертью уже искупил. Но… как там все вышло, мы не знаем. Прости, не стоит, наверное мне своими лапами лезть, но так думаю, что она в милицию пошла, или в комитет. Запаниковали… Не знаю. Тем не менее, когда все случилось, ему обратной дороги не было. Нам сейчас не понять. Может он слово генералу дал, что эти акции сохранит.

— И все равно… грязные это деньги, кровь на них. — Неуверенно произнесла Маша. — Как я смогу…

— Мне отдай. — Андрей невесело усмехнулся. — Можешь не сомневаться — не украду.

— Погоди. — Вскинулась Маша. — Ладно, сохранил, и сохранил, ладно. Бери. Но с одним условием. Ты их на лечение потратишь. Не знаю, что у тебя, но…

— Нет. — Ответ прозвучал коротко, но в голосе Андрея прозвучала такая уверенность, что Маша поняла: переубедить не выйдет.

— Но почему? Почему ты лечиться не хочешь?

Андрей поднялся из кресла, прошелся по номеру, jстановился перед зеркалом. Всмотрелся в свое отражение.

— Потому и не хочу, что смысла не вижу. Как тебе объяснить. Нет меня уже. И не было. Человек — это не только кости и… прочая органика. Прежде всего человек это его память. Родные, детство, память о тех мелочах, которым в свое время не придавал значения. Даже печаль о том, что прошло и не вернуть это тоже человек. Вот ты хоть в памяти можешь к матери с отцом вернуться. Вспомнить. А у меня даже такой возможности нет. Пусто в душе. И желаний никаких. Понимаешь. А край через месяц и то, что сейчас есть, исчезнет. А что потом, сидеть в психушке тихим идиотом? Нет уж. Бог даст, не разом я с катушек съеду. Успею… Ну, да не про то сейчас. — Андрей махнул рукой, словно отсекая несвоевременную мысль.

— Ну а зачем тогда тебе нужно, чтобы я… на сцену пошла. — Не сумела отыскать нужных слов, чтобы попытаться переубедить его Маша.

— В песнях дело. Показалось мне, что не просто так они. Пусть хоть что-то после меня останется.

— Так сам бы и спел. У тебя ведь и голос, и все такое…

— И что? — Андрей скривился в брезгливой гримасе. — Чтобы осталась память о том, что третьеразрядный певчишка, тем более… ну… этот, в общем, понятно, вдруг, перед тем, как исчезнуть вдруг с десяток приличных песено спел. А его прошлое куда деть? Суслов этот правильно сказал. Доброе имя только потерять в один день можно, а вот исправить и жизни не хватит. Как бы там я после не рвал себя, все равно отыщется кто-то, кто брезгливо пальцем ткнет. — А… этот, который… Не выйдет. А вот если ты, человек посторонний эти песни споешь, дело друге.

— Да… ну как ты не понимаешь, не умею я… — Маша всплеснула ладонями. — И голоса ведь поди нету, и ничего.

— Кто сказал? А у тех, которые сейчас на эстраде — есть? Попробуй. А и нету — тоже не беда, сейчас все что угодно компьютером вытянуть можно.

— Ой, ну не получится у меня. Этому ведь учиться надо, талант, способности.

— Стоп. — Андрей вернулся к столу. — Попробовать трудно? А если уж совсем не выйдет. Ладно. Ничего не теряем. Я вот прямо сегодня музыку к словам вот этим подберу, запишу начерно, а завтра к Петровичу. Волосатика того, седобородого, из магазина помнишь? Так вот он мне визитку дал. Я прочитал, что он и аранжировку делает. Песню как бы оформляет. Аккорды там…

Молчала Маша долго. Наконец выдохнула, словно решившись прыгнуть с высокого обрыва в воду: — Попробую. Но только с одним условием. — Ты пойдешь к врачу и на лечение потратишь столько, сколько потребуется.

— Договорились. — Андрей постарался что бы в голосе прозвучала твердая уверенность. — В тот день, когда ты выйдешь на сцену с моими песнями я ложусь в клинику.

— Погоди, а зачем ждать-то…

— Не ждать, а помогать. Я тебе помогу. Будем считать мы местами поменяемся. Теперь твое дело петь, а мое дело — организовать.

— Да погоди ты с этим… я ведь еще даже не пробовала.

Андрей хлопнул в ладоши. — За чем дело стало? Инструмент есть, я помогу. Давай. — И не дожидаясь ответа, принялся распаковывать коробку с усилителем. Слабые попытки возразить пресек на корню: — Назвалась, назвалась, нечего теперь отлынивать. И слушать не хочу.

Подключил гитару к черному коробу, с сомнением покачал головой, глядя на хлипкую гостиничную розетку.

— Легонько тронул струны, проверяя звучание, убавил громкость, и вопросительно взглянул на Машу.

— Нет, я не смогу. — Она прижала ладони к щекам.

— Я начну, потихоньку подтягивай. — Не отставал Андрей. — Простенькое для начала, и чтобы на слуху. — Он взял несколько аккордов: — Раз, два, три… Поехали!

— Вместе весело шагать

По просторам по просторам по просторам

И конечно припевать лучше хором,

Лучше хором, лучше хором

Смешной детский напев прозвучал так весело и задорно, что Маша невольно улыбнулась и начала едва слышно подпевать.

Андрей хмыкнул, исполнил небольшой проигрыш, и неожиданно хлопнул напарницу ладонью пониже спины.

— Сдурел? — Звонко ойкнула Маша.

— Во-от, ведь можешь громко, так и пой. — Рассмеялся Андрей и затянул следующий куплет.

Однако чем дольше продолжалось пение импровизированного дуэта, тем больше мрачнело лицо Андрея. Голос у Маши, как оказалось, имелся, и достаточно громкий, но к великому сожалению, на редкость противный. Усугублялось это обстоятельство практически полным отсутствием певческого слуха. Не попадала в ноты она даже в таких случаях, когда сфальшивить, казалось труднее, чем спеть верно.

Андрей старательно перебирал струны, прилагая неимоверные усилия, чтобы на лице не отразилось жестокое разочарование, однако Маша все таки сумела заметить его состояние и оборвала музицирвание сама.

— Что, сильно плохо?

Андрей лишь тяжко вздохнул.

— Говорила ведь. — Похоже такой исход ее не слишком и расстроил.

— Ничего страшного, позанимаешься у вокалиста, поработаешь со связками… — Забормотал Андрей, чувствуя, как фальшиво звучит его голос. — В конце концов, компьютером вытянем…

Мучения его прервала трель сотового телефона.

— Суслов на проводе. — Схохмил абонент в ответ на стандартное алло Андрея.

— Ну не Андропов, и то хорошо. — Андрей сделал паузу, предоставив собеседнику самому сообщить о цели звонка.

— Чего звоню-то. — Не стал тянуть тот. — Подумал тут. И знаешь, к какому выводу пришел? Интересная может работа организоваться. Врать не стану, деньги мне нужны, но ведь хочется, чтобы дело было по кайфу. Телок олигарховских раскручивать во как достало. Тупые они. А в твоем случае… , как оказалось, есть. Изюминка. Ну что будем работать? Или ты опять какую ни будь фигню нести начнешь?

Рассказывай, чего кругами ходить. — Вздохнул Андрей, и поманил ее к себе, жестами давая понять, что звонит их давешний собеседник. Поднял палец, призывая к вниманию, и включил громкую связь.

— Ничего, если тебя моя помощница услышит, — на всякий случай предупредил он Суслова

— Да ради бога. — Фыркнул тот. — Вы же в паре работаете.

— И в чем суть? — Поинтересовался Андрей, выключая усилитель.

— А я все чаще замечаю… Что меня как будто кто-то… подменил. — Неожиданно пропел в трубку Суслов, неловко копируя Табаковский баритончик.

— Ну, для ванны сойдет. — Не удержался Андрей, — но при чем тут идея?

— Не понял? — Хохотнул Суслов, но тут-же отбросил шутливый тон. — А в том дело, что перемены, которые с тобой произошли для вашей раскрутки обыграть можно. Слушай. Можно запустить в прессу утку, что ты это не ты. А что, вполне. История выйдет, пальчики оближешь. Шрек, со своей шмарой костлявой, обзавидуется… В общем, смотри: Факт потери памяти задокументирован? Да. Непохожесть в наличии. В наличии. Голос какой-никакой… — прорезался? Тоже имеем. И вот представь. Мы… , ну или независимый журналист, это детали, сообщает всем, что… Никакой памяти Андрюша Питерский не терял. А на самом деле он… просто исчез. Эмигрировал, в степях заблудился, в пучину морскую, скажем, сгинул… Неважно. Главное нету его. И вот парочка этих, о покойных плохо не говорят, но делопутов, озабоченная поисками замены встречает где-то, на просторах нашей родины, человека, как две капли похожего на исчезнувшего Андрея, то есть тебя. А вот ты как раз память и потерял. Представь- человек ниоткуда. Я читал такие случаи бывают. Поэтому публика схавает. Им главное что- главное загадка. Тайна. Но это потом… Сейчас про твоих продюсеров. И вот… увидев двойника, они, запудрив ему, в смысле, тебе мозги сходством, выдают тебя за Андрея. Усек интригу? Заметь, как все в масть складывается? Продюсеры твои по известным причинам, опровергнуть историю не сумеют, а ты поскольку не помнишь ничего только загадочно улыбаешься, светишь мордой и молчишь. Но… теперь все твои способности получают хоть и косвенное, но подтверждение. — Суслов перевел дух, и продолжил, уже чуть спокойнее. — Я твое шоу мордобойное в интернете отыскал. Сильно. Макар давно просился, но такой плюхи он явно не ожидал. Если вы эту шнягу не срепетировали, то ты красавец.

— Слушай, ну хоть ты мне про эту несчастную съемку не напоминай. Говорю-же…

— Да понял, понял, они тебя несчастного принудили… заставили. На что ради славы не пойдешь. — Усмехнулся Суслов. — Не ты первый, не ты последний. Все знают, что да как в нашем паскудном бизнесе делается. Не комплексуй. Ну модно сейчас певцам в лазуревый оттенок краситься, чего теперь переживать. — Творец имиджа вновь вернулся к своим рассуждениям. — Так о чем я? Ага… Вот. Ты, значит молчишь, как рыба об лед, а мы потихонечку начинаем подогревать интригу. Песенки твои, пусть и паскудно записаные, они и правда, годные. Их по уму если прописать, вполне себе шлягерок мог бы выйти. Кстати, чье это, как с правами, ты их проплатил? Предъявы от копирастов не прилетит?

— Да мои это песни… — Отмахнулся Андрей, у которого рассказ шоумена вызвал весьма сложные чувства.

— Нормально… Вторым шагом стоит заказать шоу. Махалов, падла, берет, правда крепко, но… оно того стоит. Пусть говорят… , пусть говорят… Вот и помоют они тебе косточки, ничего. Психичку можно будет позвать, которая тебя в склифе лечила, ну… кого там, еще. Жоржика твоего, можно еще из массовки человечка с колхозной мордой подобрать. Типа абориген, который тебя в степях первым встретил… Обогрел, приютил. Пока тебя Кацман не отыскал. Фигня, что не было. Это-же шоу…

— А вот когда интерес разогреем, не плохо было бы к тому времени концертную программу сверстать. Пусть не на таком уровне, как те, первые, но рядом. Тоже конечно, в копеечку влетит, но отобьем, стопудово отобьем, не будь я Суслов. Тур по России под это дело тебе обеспечен. Это я гарантирую. Они ведь тоже свою выгоду понимают. Одно дело Питерский, а другое… мистер Икс, который… Вот с этим, кстати, еще надо поработать. Биографию тебе написать, такую, чтобы и журналюги с ходу пробить не смогли, и чтоб народ схавал. А можно вообще… под репертуар… Если понадобится, подберем с пяток фуфлологов. На голову трахнутых, но с представительной мордой, и они на голубом глазу, с научными обоснованиями, а они это умеют, будут доказывать ыяснят, что ты, вообще, хер знает что. Ну не инопланетянин, это уже перебор, а… да хоть предок снежного человека. — Похоже, что от азарта и волнения Суслов позабыв, что телефон Андрея включен на громкую связь, излагал свои, возникающие идеи, не заботясь о подборе слов. — А еще лучше какой ни будь секретный спецназер, типа… на фронтах раненый, или например, в какой ни будь ихней шараге из тебя супермена готовили, а ты сбежал… Память потерял, после опытов, а умения, те что эти круглоголовые в тебя вкачали, сохранил. Да миллион вариантов. И один другого вкуснее. Круче, чем яйца. Потому и Макара на раз сделал. И теперь они тебя, блин, ищут, расстраиваются. Боятся, что начнешь, как тот Ремба, всех крошить — резать.

Выдав этакое, Суслов, похоже даже и сам потерял на мгновение дар речи и, и судя по бульканью в трубке, приложился к стакану с чем-то жидким.

— Чего молчишь? — Выдохнул он после недолгой паузы. — Или не нравится? Да ты что, старик? Сдурел? Это же бомба. Мы с этой фишкой столько капусты нарубим. Стадионы соберем. Главное, грамотный пиар, и дело в шляпе.

— Ну чего молчишь? — повторил он уже с некоторой тревогой. — Если ты сейчас прикидываешь, как меня бортануть, то зря. Я честно скажу, дело знаю. Лучше меня тебе вывеску никто не заделает. Журналюги у меня с ладошки клюют. Да и на телевидении все схвачено. Не дури, изгадите идею, потом сами жалеть будете.

— Да я не про то… — Задумчиво отозвался Андрей, не зная, что и сказать.

— А я за! — Маша выдернула трубку из Андрюхиной ладони. — Здорово! Договор составить можно хоть завтра. И в бой.

— Есть у меня один человечек. У… зверь. Статью за ночь накропает. Потом парочку интервью у "очевидцев"… — Понятливо отозвался Суслов.

— Нет, нет… больше ни слова. Работа со средствами массовой информации на вас. Мы не при делах. И если власти впрягутся — Андрей ничего подтверждать не станет.

— Молодец девочка, влет рубишь. — Одобрительно крякнул Суслов. — Никаких комментариев. Тянуть паузу до последнего. Все по Станиславскому. За ментов даже и не беспокойтесь. Я уже думал. Фигня. Если даже начнется шум. Может кто-то даже заяву напишет. И что? Юриста подтянем, он им в околотке популярно растолкует. Спрашивать не запрещено. Главное никто ведь ничего не утверждает. Никто. А вопросы и предположения к делу не пришьешь. Да ерунда это. Им больше делать нечего? А по деньгам… Я смету составлю реальную, понимаю, что вы на мели, заламывать не стану. В принципе я только аванс могу налом взять, остальное процентиком с прибыли рассчитаетесь.

— Ага, и свои харчи. — Съехидничала Маша. — Деньги есть. И на процент даже и не рассчитывайте. Аванс вам, и по затратам. Что там нужно: статью, парочку интервью, шоу на телевидении, очевидца, остальное по результату…

— И еще… я думаю, как только начнется рекламная компания, нам нужно общение сократить, а еще лучше, полностью прекратить. На крайний случай способ связи обговорить, и все. Иначе вычислят. Его ведь под увеличительным стеклом будут рассматривать. И…

— Стоп. — Андрей отобрал телефон у Маши, и произнес в трубку. — А если… если это все вдруг правдой окажется?

— Что, правдой? — Обалдело переспросил Суслов. — Андрей, ау… ты чего, совсем? Это ведь я, только что, придумал.

— Ну да, ну да… — Вынуждено согласился Андрей. — И все равно, как-то мне это…

— Твое дело творчество. Вот этим и занимайся. Кто там у тебя текстовик не знаю, но… вставляет. Ты с ним еще поработай. Аранжировочку потом сделаем. Сведем. Клип, если захотите, снимем. Пока раскрутка идет, программу обкатаешь. На радио заслать можно. А потом — Вуаля…

— Мы все поняли. — Вклинилась в поток сознания Суслова Маша. Все завтра. Вы пока над деталями поработайте, завтра подъедем с утра, все обсудим, согласуем… До свидания.

— И что это за мина? — Она отключила трубку и выжидающе уставилась на Андрея.

— Да… как-то странно все. Он ведь в главном то почти на сто процентов угадал. Невероятно.

— А потому и угадал, что правда. — Парировала Маша. — Ну а как ты хотел? Такие перемены не скрыть. А Суслов, по всему видно, в своем деле дока. У нас в части особист на него похож был. Простецкий такой, а сам верхним нюхом все чуял…

— Маша, я самое главное не сказал. — Произнес Андрей выслушав ее историю про жизнь и нравы захолустного гарнизона. — Я твои деньги тратить на эту ерунду не хочу. Ну как тебе объяснить… Они слишком дорогой ценой достались. Нет, не то сказал. Они… нельзя их на суету тратить.

— Знаешь, я вчера всю ночь не спала. — Машин голос остался спокойным и ровным. Деньги это просто деньги. И… даже если бы их не было, папка все равно сделал именно так, как сделал. Он дал слово своему товарищу. И… Не знаю, конечно он не желал, чтобы со мной и с мамой такое произошло. Нет конечно. Однако, он ведь офицер, и на несколько шагов вперед привык думать. Мне кажется, что он еще когда его генерал к себе позвал, о чем то таком догадывался. Он всегда на работу, как на… Ну я конечно не знаю, как на войну уходят, но по мне так именно на войну уходил. И словно прощался.

— А что до денег. Давай договоримся. Ты у меня их занял. Заработаешь-отдашь. Но мы с этой суетой про главное и забыли. — Вскинулась она. — А как-же диагноз твой? Планы понастроили. А вдруг…

— Тогда ты мимо денег. — Улыбнулся Андрей. — Если честно… меня необходимость себя за другого выдавать больше всего убивала. А я вообще думаю, что не подставных людей нужно искать, а настоящих. Я тебе расскажу кого. В Архаре первое дело- сержант… еще главврач местный. Они еще запрос посылали. Пусть журналист заплатит, они ему копию сделают. Да меня там многие видели. Вот…

— Так ты что, на самом деле хочешь правду открыть? — Охнула Маша.

— А зачем же тогда? Мне эти сборы с концертов постольку поскольку. А вот если песни мои останутся- это здорово. Мне вообще кажется, что я их просто вспоминаю. Так явственно, и слова и мелодия. С первого раза, и без помарок почти. Сам понимаю, классные песни, настоящие. Не может такого быть. Даже у Пушкина и то, вон сколько помарок, исправлений…

Новый поворот событий заставил Андрея, не откладывая дела в долгий ящик, приняться за песни. Перебрав стопку листков с неровно исписанными строчками, он отобрал всего с десяток. Отправил Машу по магазинам, настроил гитару и подключил компьютер, закрыл глаза, замер на мгновение замер, беззвучно повторив про себя словно бы слышанные когда-то давно строки, и коснулся струн.

Момента, когда начал наплывать предательский туман, не заметил. Очнулся от того, что кто-то сильно, с нешуточным остервенением, бьет его по щекам.

Все, все. — Он замотал головой, пытаясь увернуться от ударов, и только тогда сообразил, что лежит на полу, неловко подвернув ногу, а по морде его не щадя рук, лупцует Маша.

Приподнялся, с трудом разлепил пересохшие губы, и коснулся щеки: — Ты это… ты ведь мне могла нос сломать.

— И сломаю… сломаю. Паразит, сволочь. Я ж тебя уже полчаса пытаюсь в чувство привести. А ты… Тут голос изменил Маше и она громко, навзрыд заплакала.

— Ну что ты, хватит… — Андрей хотел было погладить ее вздрагивающее плечо, но не решился, а только поправил сбившийся ворот. — Ладно тебе. Подумаешь тоже. Оклемался ведь. Он глянул на безмятежно зеленую заставку компьютерного экрана. — Вон, смотри, даже семь песен записать успел. Интересно. Ничего не помню…

Да… — С искренней, по детски безутешной обидой проговорила Маша. — Песни ему… А то, что у меня уже пальцы опухли… Ему наплевать. Она вскочила и выскочила из номера, напоследок хлопнув дверью так, что висящая в коридоре табличка с правилами соскочила с крючка.

— Хм, и чего это она? — Андрей осторожно коснулся носа, надо-же метр с кепкой, а приварила, что твой Макар…

 

Глава 7

Дело свое Суслов знал крепко. И потому уже на следующий день в газете, когда-то бывшей весьма уважаемой и серьезной, а ныне балансирующей на тонкой грани с желтой прессой, появилась большая статья с интригующим заголовком.

"Куда исчез певец?" Спрашивал обладающий бойким пером и скандальной популярностью, автор. А следом, на трех колонках давал развернутый ответ на свой довольно риторический вопрос. Венчали ворох намеков и предположений парочка фотографий, на которых был изображен якобы один и тот же певец. Причем если на одной был снять эпатажный шоумен в шелковых лосинах и боевой раскраске вокзальной путаны, то с другого фото в объектив смотрел серьезный, неброско, но элегантно одетый молодой человек с задумчивыми глазами.

Где пронырливые папарацци умудрились подловить Андрея, вспомнить он так и не сумел, однако прочтение статейки оставило после себя несколько двойственное чувство. С одной стороны материал явно захватывал. События последних дней, поданные в удачной последовательности, и яркие сравнения поведения и привычек того прежнего Андрея с Андреем нынешним заставляли читателя удивленно задуматься и невольно согласиться с основным посылом опуса: Чего и как непонятно, однако, что-то тут не так… Дело ясное, что дело темное.

Появлению статьи предшествовало несколько событий. Первым из которых стал визит Маши в офис известного банка. Причем вопреки ее опасению никаких сложностей не возникло. Ей вовсе не пришлось никому ничего доказывать, объяснять, и ожидать. Оформление блестящей золотом банковской карточки в скромном фирменном конверте заняло не более часа.

А еще через пару минут, вставив ее в приемник банкомата, Маша с некоторым смятением убедилась в наличии на счете неприлично большой суммы.

В офисе Суслова компаньоны задержались еще меньше времени, чем в банке. Недолгое обсуждение и торг завершился подписанием договора оказания господином Сусловым неких услуг, обтекаемо названых в тексте маркетинговыми, за которые Маша, обязалась выплатить исполнителю двести восемьдесят тысяч полновесных российских рублей. Отсчитав десять рыжих купюр в качестве аванса, она добавила еще столько же для оплаты накладных расходов.

На этом общение высоких договаривающихся сторон и завершилось.

Сказать, что звонку Андрея седоволосый музыкант удивился, значит не сказать ничего. Подвыпивший рокер ни в какую не хотел вспоминать случайную встречу в салоне музыкальных инструментов, однако после того, как ему была озвучена причина звонка, легко согласился на встречу.

— Бутыль захватить не забудь. — Предупредил он заскучавшего Андрея и продиктовал адрес своей студии.

Ехать к музыканту Маша отказалась категорически и наотрез. — Знаю я, чем эти посиделки заканчиваются. Слушать пьяный треп не хочу. — С поистине женской прозорливостью вздохнула она. — Ты главное договорись с ним о деле, а потом уж и наливай. И помни, тебя в любой момент вырубить может. Ох вот если — бы не встреча, я бы с тобой поехала. Но тут отменить не выйдет.

— Да не пью я… — Начал оправдаться Андрей, и с удивлением сообразил, что прозвучало это уже вовсе по-семейному.

"Надо-же, а ведь она за меня по настоящему переживала. — Вспомнилась вдруг ему вчерашняя сцена. — И сейчас вот… От удивления он даже забыл поинтересоваться, что за встречу и главное с кем, спланировала Маша без его ведома.

Нужно сказать, что Андрей и вправду слегка опасался, что ему придется отбиваться от назойливых предложений разгульного музыканта составить ему компанию, однако когда он вошел в комнату, заставленную множеством самых разнообразных аппаратов и инструментов, возникла проблема совсем иного рода.

Не смотря на обилие дорогостоящей техники, дверь в студию оказалась не заперта. А сам Петрович мирно спал на продавленном диване. Андрей осмотрел следы потребления спиртного, смахнул со стола остатки немудреной закуски, и без особой надежды тронул спящего за рукав. — Вставайте, граф.

— А, кто? — Рокер вскинул голову, взмахнув растрепанной пегой гривой, и уставился на гостя.

— Звонил, с час назад. Вы обещали мои песни посмотреть. Хочу аранжировку заказать.

— Ага, припоминаю… — Петрович собрал волосы в конский хвост, ловко затянул его обычной аптекарской резинкой и с силой потер лицо ладонями, приходя в себя. — Точно, был разговор. Принес?

— Да. — Андрей вынул из кармана плоскую бутылку коньяка, и протянул музыканту.

— Да не это. — Поморщился тот. — Записи, говорю, принес?

Андрей вынул флэшку, положил на стол, и потянулся убрать бутылку.

— Пузырь оставь. Потом выпью. — Остановил его хозяин музыкальной пещеры. — На работе не пью, а после святое дело. — Он ловко смахнул в горсть карту памяти. — Все твоё, говоришь? И рыба и музыка?

— Тут… тут такое дело. — Андрей расстегнул плащ, и опустился на стул. — У меня такое чувство, что я их просто вспомнил. Вот так разом, без поправок и вариантов. Все семь за полчаса записал.

А… Ну это бывает. — Кисло улыбнулся видавший виды артист. — Как сказал классик: Все уже украдено до нас… Сейчас, разберемся. Может и правда слышал когда-нибудь. Забыть успел уже где, и когда, а вот всплывает, и кажется, что свое. Со мной такое было. Один раз, на кочерге накатило. Блюз офигенной красоты. Я за инструмент, бутылку даже разлил. Записал, а утром послушал, и… прослезился. Как я мог классика не узнать? В общем, бывает.

Петрович вставил флешку в разъем, глянул на Андрея в ожидании запуска программы. — А кто ты? Я тебя что-то и не припомню.

Начинать рассказ про потерю памяти, и нести прочую, набившую оскомину, дичь о смене имиджа Андрею не хотелось до крайности. Поэтому он лишь махнул рукой. — Да не знаете вы меня. Я так, начинающий…

— Понятно. — Сказанного визитером оказалось Петровичу вполне достаточно. Он только поднял вверх указательный палец со стертой от гитарных струн подушечкой. — Таксу мою знаешь? Триста баксов за номер. А еще, если желаешь, я тебе всего за тысячу рубликов оригинальность вещицы пробью. И зараз узнаешь, у кого невзначай слямзил. — Тут музыкант хитро усмехнулся. — Н у, или не невзначай. Да ты не смурней. Мне без разницы.

— Договорились. — Андрей, которого и вправду беспокоила легкость, с которой были написаны все музыкальные композиции, был готов заплатить за уверенность и больше.

Петрович задумчиво уставился на плакат затянутой в черную кожу певицы, держащей в руках бас гитару, и повернул рычажок на пульте, прибавив звука.

Голос, усиленный классной аппаратурой ворвался в маленькую комнату. Сначала Андрей даже и не узнал его сразу. Только когда вступил гитарный аккомпанемент, сообразил, что это поет он сам.

Замер, впервые слушая свой голос, словно со стороны, покосился на музыканта, ожидая его реакции.

Тот сидел молча. Только прикрыл глаза и чуть покачивался в такт рвущейся из динамиков мелодии.

Песня кончилась, зазвучал гитарный перебор, которым Андрей предварил запись второй композиции.

— Стоп. — Петрович выключил воспроизведение, и повернулся всем телом к Андрею. — Значит сам? — поинтересовался он со странной интонацией.

Чувствуя себя попавшим на сковородку карасем, Андрей лишь тихонько кивнул.

— Кому ты лепишь, мальчик. Так написать… мастером с трех больших букв быть надо. И мелодию со словами срастить. Текст, врать не стану, не слышал, а вот музыка вертится в голове, правда вспомнить не могу. Из великих кто-то. Англичанин, кажется.

— Сейчас я свою штуку заработаю. — Буркнул Петрович сквозь зубы, колдуя над клавиатурой. — Не могет быть, чтоб такой забойный соляк на сэмплы не растащили. А у меня наверное их самое большое собрание в стране. Программка хитрая. На раз выловит…

Он закончил манипуляции и с вожделением уставился на мелькающие в мониторе цифры.

Наконец обработка закончилась. Программа выдала на экран короткую надпись.

— Опа… Как это? Что значит соответствия не обнаружено? — Петрович вцепился ладонью в шевелюру, напрягая умственные усилия. — Ладно… попробуем иначе. В сети-то наверняка отыщется. — Он повторил операцию запуска. Теперь ждать пришлось куда дольше. И вновь поиск завершился все той же лаконичной фразой.

— Ох… ни… я себе. — Только и сумел произнести Петрович. Он вновь включил запись первой песни, и напечатал три строки первого куплета. — Не мытьем, так катанием. — Антиплагиатор тебя на чистую воду выведет.

Однако, когда на мониторе в третий раз возникла прежнее сообщение, Петрович лишь хлопнул ресницами и потянулся к бутылке с коньяком. Отхлебнув глоток, вытер губы тыльной стороной ладони, а затем глянул на Андрея с искренним изумлением.

— Не бывает такого. — Только и смог вымолвить ошарашенный музыкант.

Повторив процедуру прочистки мозгов, он включил запись следующей песни.

Дальше слушал уже не прерываясь.

Наконец закончилась последняя, седьмая песня.

— А мне кажется неплохо. Мне нравится. Особенно пятая вещица. — Нарушил затянувшееся молчание Андрей.

— О… еть. Ему нравится. — Взорвался Петрович. — Ты понимаешь, что так не бывает. Столько забоя в одном диске нельзя… Неправильно это. Да у битлов, в лучшие годы и то через раз шлягеры шли. А тут… И он еще говорит, неплохо.

— Может еще попробовать? — Реакция профессионала слегка озадачила Андрея. — На этот, на плагиат проверить.

— Хрен-ли пробовать? — даже рассердился Петрович. — Я, что первый год замужем. Не мог я такие вещи мимо пропустить. Будь они даже на западе писаны. Даже если предположить, что ты тексты перевел… Хотя, как тут переведешь. Они под эту музыку написаны, родные они. И видно, что вылизывали их… Как корова теленка вылизывает. Досуха. Ни прибавить, ни убавить.

— Ты кстати, в ВАК их отправил? — поинтересовался Петрович, немного успокоившись.

— Куда?

— Ну авторство застолбил?

— Да я думал до ума довести сперва. — Виновато пролепетал Андрей.

— Сдурел? — А если бы я их в сеть скину? Или сп… ть решу.

Андрей пожал плечами:- Тогда придется по новой…

Глаза Петрович стали круглыми. Он хлопнул губами, давя готовое сорваться ругательство.

— Значит так. Слова напечатай, нотами — хотя бы мелодию, и заказным письмом, с уведомлением. Если что у тебя хоть какая-то зацепка для подтверждения будет. А потом и приходи.

— Хорошо, я отправлю. — Представив, что ему придется вновь тащиться через весь город, Андрей загрустил. — Потом. Вы флешку возьмите, я у себя в компьютере запись оставил.

— Нет, я с этими русскими сопьюсь. — Петрович вновь потянулся к бутылке. — Ты хоть понимаешь, что это крутые бабки? Как можно… А, ладно, тебе жить. Оставляй. Обещаю, не сопру. Хотя, если честно… подмывает.

И тут дверь в комнатку распахнулась и на пороге возник новый персонаж.

— Невысокий, с заметным брюшком мужчина. Лицо его показалось Андрею до невозможности знакомым. Улыбка сумасшедшего кролика и пижонская в стиле Сальвадора Дали борода-эспаньолка с загнутыми вверх усиками.

— О, Кузьма, здорово! — вскинулся Петрович. — Ты не представляешь, чего сейчас было… Я сейчас…

— Кха-кха. — Андрей закашлялся, и укоризненно посмотрел на словоохотливого

музыканта.

— Чего я не представляю. — Сварливо пробурчал гость, неодобрительно глядя на бутылку. — Нажрался, и останавливаться вижу, не собираешься. А у нас концерт вечером. Ты как себе это видишь? Сдурел? Ну я от Ляпы такого мог ожидать, он без тормозов вообще, но ты-то чего?

Спокуха Кузя. Я норму знаю. — Петрович ловко закрутил пробку и сунул бутыль в стол. — К вечеру отойду. Да я почти просох, тут просто повод возник… А отработать я в любом виде смогу. Тридцать лет как никак. И все одно и то-же, задолбало. Видали-дали, в рот — поворот… — Теперь уже в голосе Петровича прозвучала издевка. — А может прав Ляпа, и разбегаться пора. Сколько можно старье пилить? Тошнит уже.

— А ты сам сядь и напиши. — Взвился руководитель. — Болтать все мастера. А если б не Бройлер, с чего-б ты сейчас Хенеси жрал? С каких шишей?

— Конину мне молодой человек принес. — Отмахнулся Петрович. — Вот, кстати, познакомьтесь… Это наш бессменный и бессмертный солист, а по совместительству знаменитый кулинар… Сергей Кузьмаев. — Шутливо представил своего партнера Петрович, — а это… молодой, никому не известный, но чудовищно талантливый композитор и музыкант… Кстати, как тебя?..

— Допился, блин. — Покачал головой Кузьмаев, и нехотя, словно по принуждению, будто бы только заметив Андрея, кивнул ему головой. — К то у нас Андрюшу Питерского не знает, особенно теперь. Молодой, да, но вот с остальным я бы не торопился.

— Кто Питерский? — Петрович прищурился и уставился на Андрея. — А… точно, то-то я думаю, где его видел. Вспомнил. Ты гитару брал… Совсем вылетело. Так это ты значит? Вот ни хрена себе поворот?

— Здравствуйте, Сергей Иванович, очень приятно познакомиться. Я ваши песни еще пацаном слушал. — Опасаясь, что подвыпивший Петрович вновь затеет разговор про его злополучные песни, поспешил вступить в разговор Андрей.

— Еще один. — Кузьма потяну носом. — Тоже пьяный, что-ли. Мы ж с тобой в том году на сборном концерте в соседних гримерках были… Ты у меня тогда еще фен спи… Ну, в смысле позаимствовал, и не отдал.

Тут руководитель легендарной группы хлопнул себя по лысеющему затылку: — Ах, да я и забыл. У тебя — же с памятью того… Точно. Сегодня в сплетнике статью читал. Поздравляю. Даже плохая реклама-реклама. Много отдал?

Изображать удивление Андрей постеснялся, поэтому лишь индифферентно пожал плечами. Но на всякий случай поторопился перевести беседу в другую плоскость. — Сергей Иванович, я вот все спросить хотел… а почему вы вашу Чайку не поете? И Зимние туманы? Да и на радио их что-то не слышно. Они ведь ничуть не хуже Разворота. Да тот диск вообще, на мой вкус, у вас самый классный. Нет, другие песни тоже отличные, но…

— Какие, на хрен, туманы? Андрюша, тебе чего кокса паленого продали? Ты это смотри, с такой головой, если еще дурь подкачает, совсем кранты. — Музыкант переложил из одной руки в другую футляр с концертной гитарой. — Ладно, Петрович, тут у вас, смотрю, та еще сходка. Я сейчас на Шабаловку заскочу, и к восьми в Олимпийский. Смотри не проспи.

— Погодите… как не ваша? — Андрей, чувствуя себя круглым идиотом, пропел несколько строк из легендарного шлягера, которым прославила себя группа.

Собравшийся уходить Кузьма остановился: — Чего, чего, из какого диска?

— Ну как же" Музыка с Эбби Роад" — называется. Вы его там, в Британии, записали. В девяносто втором. Его, я слышал, даже сам Ленон похвалил.

— Кого похвалил? — Петрович вытаращился на Андрея. — Сдурел, парень? Его ведь восьмидесятом… убили.

Андрей, решив, что легенда российского рока решил приколоться, весело рассмеялся. — Скажете тоже, это Пол от передоза в восьмидесятом скончался.

— Стоп, стоп. — Кузьма закрыл дверь и щелкнул застежками кофра с гитарой.

— Ты наиграть этот самый туман сможешь. — просил он вынув инструмент.

— Ну… я конечно. — Андрей взял гитару за гриф. — Мы ее еще в школе на дискотеке до дыр… Он несколько раз притопнул ногой, отбивая ритм, и ударил по струнам.

— Стремительная, берущая за живое мелодия зазвучала в студии. Певец спел первый куплет и остановился.

— И чего? — в голосе Кузьмы прозвучало искреннее огорчение. Чего встал? Дальше чего?

— Сергей Иванович, ну чего вы смеетесь? — я понимаю, что вашу песню лучше вас никто не споет, но я ведь и не говорю…

— Болтать хватит. — Рявкнул Кузьма, подавая Петровичу странные знаки.

— Балалайку вруби. — Видя, что тот не может взять в толк его намеков, уже в открытую приказал он.

— Давай, только с самого начала. — Распорядился Кузьма. — И потом по порядку, все что на том диске есть…

Андрей пожал плечами, ухватил инструмент поудобнее, и запел знакомую до боли песню. Закончив Туманы, перешел к Чайке, потом последовал черед Одинокого странника.

— Там еще Гусарский рэгтайм был, но вы сами сколько раз говорили, что он вам не очень. Там мелодия в основном… — Оговорился исполнитель, прекратив играть. — Я пропущу?

— Все, я сказал. — Не терпящим возражений тоном распорядился слушатель. — Пропустит он…

Андрей вытер вспотевший лоб и откашлялся: А зачем вам это? Не объясните?

— Зачем? — Сергей прищурился, перехватил отчаянный взгляд Петровича и согласно кивнул. — Ладно, давай серьезно. Не знаю, где и откуда у тебя это… Двадцатку зеленью даю. Сейчас, без всяких расписок, без налогов.

— За что?

— За права на это. — Коротко отозвался Кузьма, кивнув на магнитофон.

— Знаешь, Сергей… Иванович. — Андрей, поняв, что над ним тупо издеваются, разозлился. — Ты конечно музыкант великий. Классик, можно сказать, живой. Но… я ведь и классику могу за такое в лоб закатать. Ты что думаешь если я против тебя — бездарь, то можно здесь хиханьки устраивать.

— Так. Петрович, флэшку мою отдал, и я знать вас не знаю. А эту запись можете себе в… засунуть. Живо, сказал! Ты меня на ринге видел, знаешь, что могу. Поэтому быстро! Развлекаться они будут. Козлы.

— Стой, стой! Погоди ты. Петрович вскочил со своего места, загородил телом стойку с аппаратами. — Ну чего ты всполошился. Мало, что-ли? Так и скажи, я из своих еще пятерку добавлю. Больше, честно — нету.

— Все! Достали! — Андрей легко, словно мешающий пройти стул, отодвинул косящего под Сальвадора бородатого музыканта. — Хрен с вами, обойдусь.

Дверью хлопнул от всей души. Едва не сорвав ее с петель.

Отойти от оскорбления за время дороги так и не сумел. Поэтому в гостиничный номер ворвался бурча про себя не слишком парламентские выражения по поводу престарелых идиотов.

— Что? — всполошилась Маша, увидев в каком состоянии находится ее напарник. — Не взял? Что с тобой.

— Да пошли они все, козлы. — Сердито рыкнул Андрей, срывая с себя плащ. — Я к нему по людски… Сергей Иванович, вы классик, мы пацанами… А эта тварь сначала заставил меня все песни с его диска перепеть, а потом говорит — двадцатку дам… За свой же диск. Скотина.

Это он так, наверное, хотел наглядно показать, чего мое исполнение против оригинала стоит.

— Ну плохо, и сам понимаю, так скажи просто, чего издеваться.

— И, главное, еще говорит: не Пол умер, а Джон. Это, типа я совсем серый. И даже этого не знаю…

— Какой альбом, какой Пол, что за Джон? Ты можешь толком объяснить. Сядь успокойся. Воды выпей. — Маша протянула Андрею стакан.

И действительно, выпитая залпом газировка немного помогла. Андрей прислушался к себе и вдруг весело рассмеялся: А с другой стороны, чего я завелся? Ну подкололи. Они же меня за Андрюшу держат. А какой спрос с такого… артиста. Не удивительно, что он мог Маккартни с Ленноном перепутать.

— Так что там с Битлами вышло? — Поинтересовалась Маша.

— Я ему говорю, что Леннон ему рецензию на диск дал. Ну это же все знают. А он мне… Ты что, сдурел, мол. Леннона в восьмидесятом убили…

— И что? — Не поняла Маша. — Ну убили, что с того. Дело прошлое.

— Да кто его убил? — Вспылил Андрей, — это Пол от передоза…

— Нет, извини, но ты спутал. Именно Джона. В Нью-Йорке. Застрелил какой-то маньяк. Чапмен вроде или Чепмэн, не помню.

— И ты туда-же? — Уже не зная, что и думать обижено стиснул зубы Андрей. Может у Кузи и альбома под названием "Музыка с Эбби Роад" нету?

— Знаешь, про альбом не скажу, я Кузму не очень люблю, а про Леннона можешь хоть в интернете посмотреть. Просто набери фамилию, и глянь даты его жизни.

— А и гляну. — Андрей дернул к себе ноутбук и торопливо набил в поисковике фразу: Джон Леннон.

Статья в Википедии, посвященная певцу начиналась с нужной информации, и заставила онеметь.

"Джон Леннон. Один из основателей и участник группы "The Beatles". После распада The Beatles начал сольную карьеру, но в 1980 году был убит. — Прочитал Андрей несколько раз, и спросил? не обращаясь ни к кому конкретно: — А кто тогда в Крыльях пел? Это же он с Йоко группу создал "Wings"

Заметив, что Маша смотрит на него с каким-то странным выражением лица, Андрей вспыхнул: Ты что думаешь, у меня крыша поехала? Хорошо. Давай иначе сделаем. Вот, смотри, набираю: Вечный двигатель, дискография.

Андрей открыл официальный сайт группы, всмотрелся в длинный перечень разнесенных по годам дисков.

— Так, ага, вот восемьдесят седьмой — "В добрый путь". Все верно, теперь смотрим дальше. " Мосты и горы"? Правильно — восемьдесят восьмой. Потом " Марафон", "Пять лет спустя", сольник Кузин, и… вот он девяносто второй.

— Стоп! Какой еще "Президент земли"? Эбби Роад в этом году выпустили. Я же помню. "Чайка", Туман, Регги"… — Андрей глянул на Машу почти умоляющим взглядом. — Хоть ты скажи? Неужели Чайку не слышала?

Последнее, что увидел Андрей в тот день, пока не ушел в привычное уже беспамятство были печальные глаза Маши.

 

Глава 8

Разбудило Андрея слабое, едва слышное пиликание. Он открыл глаза, потянулся, и с удивлением обнаружил, что лежит в больничной палате. Что, что, а уж безлико унылую обстановку, и непередаваемый, но весьма специфичную атмосферу этих заведений он успел запомнить. Но поразил его даже не сам факт пробуждения в очередном "доме скорби", а невероятный, какой-то нереальный порядок, чистота помещения и всех окружающих его предметов. Куда же это меня занесло. — Слабо удивился Андрей, и повернул голову в сторону, откуда доносился непонятный звук. Оказалось, издавал его странный, усыпанный миниатюрными разноцветными лампочками и множеством кнопок прибор.

— Замуровали, демоны. — Усмехнулся пациент, а затем осторожно шевельнул рукой, от которой тянулся к непонятному агрегату длинный жгут тонких проводов и трубок.

И тут дверь, едва заметная на фоне кремовых панелей, медленно поползла в сторону, а на пороге появился лысоватый человек в белоснежном халате.

— Гутен морген, — произнес человек, оскалившись в белозубой улыбке. — Мое имя Генрих Шмидт. Я ваш лечащий врач. Возможно, мой русский будет не совсем хорош, не стесняйтесь, переспрашивайте.

Прежде всего, позвольте сообщать вам, что вы имеете находиться в Швейцарии, в специализированной клинике. Мы пытаемся помогать вам в борьбе с вашим… недугом.

— Вполне прилично вы говорите по-русски. — Отозвался Андрей, и озадачено потер лоб. — В Швейцарии? Однако… А как это я сюда, к вам попал? Я имею ввиду…

— Ваш администратор имела предварительный договор с наше представительство в Москва. Она заключила договор, оплатила ваш нахождение на обследование. И как только у вас случился очередной приступ, она обратиться к нам. К сожалению, ваше состояние оказался весьма сложным, и мы принимал решений, как это говорят, мы вынужден бил принять срочные меры. Поверьте, наша клиник имеет быть одна из самых лучших в Европе. Мы сделаем все, что в наших силах.

— По крайней мере, понятно. — Криво улыбнулся Андрей, сообразив, что имела ввиду Маша, сказав о запланированной ею встрече. — А, скажите, мне что предстоит лежать в этой палате? Она конечно…

— Конечно нет. — Не дал закончить фразу врач. — Это помещение интенсивной терапии. Здесь пациенты находиться только во время реабилитация. Сейчас моя помощница принесет вам одежду и проводит в вашу палату. Там быть все соответствующий удобства.

— Так значит, я могу встать? — Андрей попытался приподняться с кровати.

— Одну минуточку. — Эскулап сделал предостерегающий жест. — Вы слишком много времени провел лежа и… без движений. В целях вашей безопасности лучше будет, если вы будет сидеть в специальной каталке. Извините, таковы правила. Мы заботимся о наших пациентах, и стараемся принять все меры предосторожности. Вы слишком долго спал.

— Что значит долго? — Андрей удивленно покрутил головой. — День, два?

— Вы находилcя в бессознательном состоянии всего два дня, однако, исследовав состояние ваш мозг мы решил погружать вас в искусственный сон. И кроме того, мы смогли провести большую часть исследований не тревожа вас.

— Так все-же сколько? — уже с нетерпением переспросил Андрей.

— Всего пять дней. — Врач моргнул бесцветными ресницами. — Поверьте, все наши действия были предварительно согласованы с госпожой… Приго-жи-ной. Она санкционировал их все, и если у вас есть некие претензии, то…

— Да я так, без претензий. И понимаю, что вы наверняка обставились со всех сторон. Мне просто как-то странно, что пришлось выступить в роли бессловесной куклы. — Даже и не обиделся на этакое самоуправство Андрей. — Тогда скажите, была-ли хоть какая-то польза от всех этих… э манипуляций.

— Несомненно. Однако, полный отчет о проведенных процедурах, и рекомендации по лечению вам сообщит ведущий специалист нашей клиники, профессор Гольдшмидт. Он примет вас потом, как это — чуть поздно. А пока… медицинская сестра поможет вам одеться и отвезет в вашу палату. Прошу извинить, мне нужно идти. До свидания.

— Порядочки тут. — Только и смог посетовать Андрей, глядя на закрывшуюся дверь.

— Приход медсестры ждать не заставил. Всего через пару минут в палате появилась миловидная женщина средних лет с профессионально участливым лицом. Она вкатила внутрь блестящую хромом каталку и подала Андрею отглаженный, пахнущий душистым кондиционером, халат.

— Господин желает одеть сам? — Произнесла она, и вежливо отвернулась. Причем и эти слова были сказаны на довольно сносном русском языке.

— Нет, нет, я сам. — Торопливо успокоил Андрей помощницу, расстегивая тугие пуговицы.

Ехать на каталке по коридору ему было крайне неловко. Однако справедливо решив, что не стоит лезть в чужой монастырь со своим уставом, решил потерпеть. Благо, что поездка завершилась весьма скоро.

Сестра остановила каталку возле дверей, покрытых искусно имитирующим красное дерево пластиком.

— Ваш номер, герр… — Медсестра распахнула дверь и вкатила каталку внутрь просторной комнаты. Андрей с интересом оглядел помещение, которое на первый взгляд ничем не отличалось от номера высококлассной гостиницы. Диван, кресло, громадная панель телевизора в углу, холодильник. Чуть левее он заметил еще одну дверь, ведущую, как вскоре выяснилось, в ванную комнату.

— Располагайтесь. — Предложила медичка, и двинулась к выходу. — Если желаете, можно заказывать завтрак. — Она указала на трубку телефона. Номера сервисных служб указаны на табличке. Всего доброго.

Андрей осторожно встал с кресла и моментально убедился в том, что доктор оказался прав, советуя не спешить. Голова противно закружилась, и потому пациент элитной клиники поспешил усесться в большое, удобное кресло, обтянутое кожей. — Роскошно… — Констатировал Андрей. Покрутился, устраиваясь удобнее, и поднял с маленькой полочки пульт от телевизора.

Не смотря на многодневный пост голода он чувствовал, и поэтому решил отложить обед на более позднее время. Нажал на кнопку, и уставился в красочную картинку, возникшую перед ним на экране.

Бездумно тыкать в кнопки переключения каналов надоело быстро. Иноязычные новости, сменялись чередующимися видами разнообразных красот природы, и не менее разнообразными музыкальными клипами, поэтому когда на экране промелькнул знакомый логотип первого канала, Андрей среагировал вовсе не сразу, а уже когда успел перескочить на следующий.

Вернулся, и прибавил звук: — Новости российской экономики заинтересовали мало. Чуть больше внимания вызвал блок новостей криминальных. Впрочем, невероятно гигантские, сказочные суммы откатов и взяток, на которых спалился очередной правительственный чиновник, воспринял несколько умозрительно.

"Ну, задержали с поличным, и что? Проходили уже. Два года следствия, и потом: За десять миллионов пять лет условно. Ну, в самом крутом случае, дадут пару лет. А после те самые два года, что он в ожидании суда на подписке сидел, в срок и зачтут"… — Андрей невнимательно прослушал скороговорку, изобилующую канцелярскими оборотами, которой сыпала похожая на мумию от количества косметики на лице представительница МВД щеголяющая в полковничьих погонах. Новости окончились, замелькала навязчивая реклама какого-то моющее-чистящего средства, Андрей болезненно поморщился, и собрался было вновь начать блуждание по каналам, но тут его внимание привлекла красочная заставка очередной передачи.

— Мы собрались в этом зале, для того, что бы отыскать истину. — Голос знаменитого шоумена прозвучал на фоне несмолкаемых аплодисментов сидящей в зале публики.

— Опять кому-то кости мыть будет… — Хмыкнул Андрей, но вдруг невольно вздрогнул, увидев на громадном экране знакомое лицо. — Ух ты, а это еще что? — Он прибавил звук, и замер.

Вот уже третью неделю вся московская музыкальная общественность не может отыскать ответа. Что случилось со знаменитым певцом… Помочь разобраться с этим помогут люди, которых мы специально пригласили на эту передачу. Знакомые, близкие певца, его коллеги, и… Тут ведущий сделал эффектную паузу, повернулся к залу, и закончил уже вовсе интригующим возгласом. И я уверен. Сегодня мы несомненно раскроем все тайны. Оставайтесь с нами… После короткой рекламы…

"Тьфу. — Ругнулся Андрей, которому иезуитский метод продвижения товара на первом уже набил оскомину. — Хотя… Это я удачно попал. Похоже, пока я тут в Швейцариях прохлаждаюсь, Маша и Суслов работают. А это и есть обещанное им шоу. Нужно посмотреть.

Однако рекламный блок заканчиваться не желал. Слушать о преимуществах повседневных прокладок над чем-то еще Андрею оказалось невмоготу, поэтому он, не долго думая, перескочил на другой канал, решив скоротать время анимэшным мультиком.

Отвлек стук в дверь.

— Позволите? — Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула медицинская сестра. — Профессор готов вас принять. Она подошла к каталке. Данке шон…

Андрей сожалеющее покосился в сторону телевизора. — А нельзя?.. Ну да, ну да, я все понимаю. Хорошо. — Он вздохнул и опустился на сидение. — Я готов.

— Добрый день. — Мужчина в светлом джемпере, выбрался из-за стола, и подал Андрею крепкую ладонь.

— Здравствуйте. — Андрей неловко приподнялся на каталке, пожимая протянутую руку. — Вы извините, что я сижу…

— Если не хотите сидеть, можете выбраться из этого катафалка. — Шутка профессора прозвучала настолько по русски, что Андрей не удержался. — Простите, а у вас в клинике все говорят на русском?

— Что вы… конечно нет. Просто мы стараемся максимально облегчить нашим пациентам условия и подбираем соответствующих специалистов. — Профессор улыбнулся. — А что до меняЮ то мой родной язык-русский. Я сам из поволжских немцев, эмигрировал с родителями в начале девяностых, поэтому… Мне даже приятно вспомнить язык.

— Я вовсе не ожидал, что профессор столь крупной клиники настолько молод. — Андрей выбрался из неудобного кресла и присел на краешек стула. — Но… не буду отнимать вашего времени пустой болтовней.

— Молодость это единственный недостаток, который, безусловно проходит со временем. — Отозвался тот расхожей истиной, и пододвинул к себе стопку распечатанных на принтере листов.

— Прежде всего, хочу вас успокоить. Никаких серьезных отклонений, тем более угрожающих жизни мы не обнаружили. Вы практически идеально здоровы. — Профессор сделал мгновенную паузу и уточнил. — Имеется в виду та сфера медицинской науки, которую я представляю.

— А как же?.. Врач в московской клинике сказал, что возможна угроза… — Андрей не смог произнести малоприятный диагноз, и выразительно покрутил пальцем у виска.

— Кхм… Я не хочу огульно обвинять кого-либо, но… поверьте, врач, если он конечно настоящий специалист, никогда не станет делать вывод по результатам столь короткого исследования. Такие предположения… А впрочем, будь вы обычным европейцем, я бы мог долго разъяснять, что должен проделать специалист, что бы взять на себя такую ответственность, но вам, как бывшему соотечественнику, разбирающемуся в российской действительности куда лучше, скажу просто. Скорее всего вы столкнулись с не слишком разборчивым в выборе способов повышения своего финансового благосостояния человеком.

— То есть он хотел развести меня на длительное обследование?

— Не исключено. — Осторожно отозвался профессор. — Впрочем сейчас этот факт не имеет большого значения.

— Но чем тогда объяснить мои припадки?

Профессор перелистал бумаги. — Пока что мы констатируем только то, что имеем. Если вы захотите продолжить обследование, то мы конечно же сможем провести исследование в полном объеме. Но… на основании сделанных нами исследований, у меня есть одна версия, которая кажется мне весьма продуктивной. Я внимательно просмотрел все бумаги, которые прибыли с вами из Москвы. И прежде всего те, которые касались нахождения вас в клинике имени Сербского. Видите-ли, я заметил, что вам в течение всего нахождения в клинике, были прописан препарат, говоря простым языком активизирующий обменные процессы в мозгу. Не стану скрывать, препарат этот является хотя и устаревшим, но вполне эффективным средством, вот только применять его следует с строго учетом индивидуальной переносимости. В некоторых, весьма редких случаях, он может вызвать и побочные эффекты. В том числе и потерю сознания. У вас именно такой случай.

— От блин! — Андрей долбанул себя ладонью по лбу так, что профессор вздрогнул. — А ведь я, как раз и принимал этот препарат. Ежедневно, и примерно за полчаса-час до припадка. Врач сказала, что это нужно делать регулярно, и что это средство просто стимулирует обменные процессы. И может помочь вспомнить… Так неужели причина в нем?

— Стопроцентную гарантию я вам смогу дать только после исследования. — Профессор усмехнулся. — Впрочем, не буду уподобляться моему Московскому коллеге. Проверка будет заключаться в отказе от этого препарата. Если припадки исчезнут, то причина в нем. Однако стоимость нахождения в нашей клинике весьма высока даже по европейским ценам. Не стану советовать, подумайте и решите. Ваше нахождение здесь, оплачено еще на сутки.

— … Дело в том, что главная проблема у меня не столько с потерей сознания, сколько со странностями в памяти. — Андрей помялся. — Я вдруг вспомнил такие детали, которые отличаются от реального положения дел. Не вовсе, в частностях, но…

— Да, конечно… Я собирался обсудить и это. — Профессор вынул еще один листок. — Что-ж, конечно… , однако вынужден признать- пока что я не могу дать вам внятного ответа на эту загадку. Увы. С этим нужно разбираться. Есть несколько способов…

— Звонок лежащего на столе телефона помещал Андрею узнать, что имел в виду доктор.

— Я. — Отозвался профессор, внимательно выслушал говорящего, ответил чеканной фразой на немецком, и виновато развел ладонями. — Простите. Срочный вызов. Я должен присутствовать на операции. Давайте закончим наш разговор позднее. Если вы чувствуете себя нормально, можете не пользоваться каталкой, я распоряжусь, ее заберут. Вы помните, где находится ваш номер? Прекрасно. Когда я освобожусь, я сам зайду к вам.

Как видно вопрос, которым специалиста выдернули из его роскошного кабинета, был и вправду важен, поскольку он даже не стал дожидаться, когда Андрей выйдет. Профессор охлопал себя по карманам и выскочил в коридор, на ходу кивнув пациенту в качестве прощания.

"Аврал похоже… " — Рассудил Андрей неторопливо шагая по направлению к своему номеру. — А вот с таблетками теми… Похоже, что он прав. Единственное, что я делал из всех предписанных этой Калинкиной процедур, так это жрал пилюли. Регулярно и без пропусков. Неужели и вправду?

Он вернулся в свою комнату, опустился на мягкое кресло, и вспомнил про шоу.

— Да вряд-ли… окончилось, поди? — Огорченно подумал Андрей, но, тем не менее, потянулся к оставленному на поручне пульту.

Повезло, передача еще не завершилась. Махалов как раз закончил задавать вопросы какому-то плюгавому мужичку, и резво, двигаясь, словно на пружинах, выскочил на невысокий подиум.

— Мы выслушали тех, кто общался с так называемым Андреем Питерским в последние дни до его внезапного исчезновения. Однако теперь наше расследование подходит к своей кульминации. И я… тут Ваня взял классически МХАТовскую паузу, но не выдержал. — Приглашаю на сцену самого Андрея Питерского! А так-же его финансового директора Семена Яковлевича Кацмана! Да, да… вы не ослышались. Как выяснилось… господин Кацман вовсе не погиб. Несчастье произошло с менеджером певца. Машина, которой управлял Вячеслав Михайлович попала в аварию. Но поскольку он вез с собой документы господина Кацмана, полиция пришла к выводу, что тот был вместе с ним. Но это не главное. А главное — Через мгновение мы сможем узнать, от самого певца. Встречайте! Андрей Питерский!

В динамиках зазвучала мелодия какого-то старенького Андрюшиного хита, и на подиум выскочил сам певец. Всклокоченные, обесцвеченные до платиновой белизны волосы, ножки затянутые в вытертые джинсята. Большая, сверкающая фальшивым бриллиантовым блеском, серьга в ухе.

Певец исполнил совершенно невероятное, почти балетное па, поклонился публике, а затем опустился в гостевое кресло. В отличие от дерганого исполнителя Кацман, вышел размеренной, энергичной походкой делового, сосредоточенного человека.

— Здравствуйте, Андрей! — Расплылся в улыбке ведущий, и быстро, не забывая старательно скалиться в камеру, произнес: Расскажите, расскажите нам. Что вы думаете по поводу всего, что было сказано здесь, и по поводу всех тех публикаций…

— Здравствуй, Ваня. — Улыбнулся Андрюша ведущему, крепче ухватил поданный микрофон. — Дичь… Дичайшая дичь. Я в шоке! Понимаешь, я в шоке. Все так… Какой-то аферист, какая-то сволочь, украла мой паспорт… Сейф в моем офисе вскрыт, похищены деньги, документы…

— Но где же были Вы, сами, Андрей? — сумел, вставить ведущий, глядя на орущую дурниной звезду с плохо скрываемым отвращением.

— Работал! — Питерский откинулся в кресле, приложил запястье, украшенное коралловым браслетом ко лбу. — Я понял, пою не то. Не то. Скучно, плоско. Бросил все. Уехал в Комарово. На дачу к одному моему близкому знакомому. Работал! Ни дня без строчки! И смею сказать… не зря. Вышел, на мой взгляд неплохой диск. Несколько в ином ключе, но… Это написано кровью. Я сердце рвал, и кровью…

— Хорошо, хорошо. — Торопливо оборвал несущего дичь исполнителя ведущий. — Мы еще поговорим о вашем творчестве. Тем более, что оно и вправду того заслуживает. Давайте вернемся к теме нашего шоу.

— Но как вышло, что… этот самозванец сумел обмануть врачей в клинике. Ведь это с их подачи… И, кстати, ведь это господин Кацман…

— Что Кацман? — Семен Яковлевич выхватил и Андрюшиной лапки микрофон. — Откуда я знал?.. Ты исчез, и ни слова. Мы в панике. И вдруг, бежит ко мне Вячеслав. Кричит, мол: наш Андрей там, на перроне. Я смотрю, точно. Похож, и говорит, что потерял память, но ведь как две капли, похож. И что я должен был делать? Я естественно доставил в клинику. Там ведь специалисты, их обязанность, разобраться. А они дали заключение. Вот! И вообще — это больше Вячеслав Михайлович с ним… Не хочу на покойного тень… , но это ведь он того, второго, привел. Может, они в сговоре были? Я знаю?

— Можно вопрос? — Представительный мужчина, сидящий в первом ряду, повинуясь кивку ведущего, поднес микрофон ко рту. — Ну хорошо… с этим пока ясно. А что это за история с телевизионным шоу, где некая… девушка сделала ставку на победу Андрея. Что это за история? Ведущий торжественно взмахнул рукой: — На этот вопрос ответит представитель Управления Внутренних Дел. Слово предоставляется полковнику Никите Пряхину.

Из кресла выбрался невысокий человек в сером, измятом костюме. Опасливо покосился на держащую микрофон, девицу, и отрывисто, словно зачитывая некий текст, отрапортовал. В настоящий момент этим делом занимаются наши специалисты. Выводы пока делать рано, однако могу сообщить, что в афере принимала участие некая гражданка Пригожина Мария Александровна. Которая задержана за попытку организации покушения на одного известного предпринимателя, фамилию которого я пока, в интересах следствия, не могу сообщить. Не исключено, что мы имеем дело с шайкой преступников. С данной гражданкой сейчас ведутся следственные действия… И мы считаем, что скоро сможем получить от нее информацию о таинственном двойнике, который пока не обнаружен. Я не удивлюсь, что… она просто убила своего подельника, чтобы не делиться с ним. Возможно, они провернули не одну такую мошенническую операцию. Речь идет об очень крупной сумме денежных средств. Очень большой. И таким образом ей может грозить не только обвинение в попытке организации покушения, но и в убийстве. — С важностью произнеся заученный текст, полковник вытер лысину громадным клетчатым платком, и опустился на место.

— Я в шоке! — Вновь взвыл со своего насеста Андрюша, желая привлечь внимание к своей персоне.

— Суки! — Вырвалось у сидящего перед телевизором Андрея. — Твари поганые. Что-ж вы творите? Машка, ну зачем тебе этот треклятый Боксер сдался? Говорил ведь!

Тем временем шоу продолжалось.

— Да, история поистине загадочная! — Подвел итог ведущий. — А сейчас, как мы и обещали, ваш выход Андрей. Вы сказали нам, что готовили новый альбом. Может быть, вы исполните хоть одну песню?

— Я… даже не знаю. — С готовностью вскочил Питерский, — это так неожиданно. Они ведь еще не совсем готовы… Аранжировку их я заказывал Вадиму Петровичу Гусману. Готовый материал он мне передал только позавчера. Но я попробую… — Певец выпрыгнул на подиум. — Огромное спасибо ему за аранжировку, и вообще, спасибо всей группе Вечный двигатель за… за…

— Да, мы все очень любим творчество нашей знаменитой группы! — Включился в представление ведущий, видя, что косноязычного исполнителя заклинило. — За их неумирающий талант, за их песни. За работоспособность. Кстати… хочется искренне поздравить участников группы Вечный двигатель с окончанием работы над их новым проектом. Без сомнения, это второе рождение нашей легенды… Их новый альбом Чайка стал просто бомбой! И я с удовольствием сообщаю, что буквально через пару дней у нас запланировано шоу с участием бессменного солиста группы Сергея Кузьмаев. Не пропустите! А сейчас в эфире новая песня Андрея Питерского " Дожди". А мы прощаемся с вами. До новых встреч. С вами был Иван Махалин.

Первые такты до боли знакомой Андрею мелодии прозвучали над притихшей студией. Андрюша, не успевший попасть в слова, рванул к губам микрофон.

— Твою… — С горечью выругался Андрей, и что было сил вдавил кнопку, выключая ненавистный ящик. — Вот и все. Недолго музыка играла…

Рывком поднялся, приблизился к окну и невидящим взглядом уставился в стекло. В голове метался только один вопрос: Что делать?

— А впрочем, ну что они ей могут предъявить. — Вдруг сообразил он. — Организацию покушения? Вряд-ли, скорее попытку. Конечно статья, но если нанять грамотного адвоката… Мошенничество на шоу не доказуемо. А мое убийство и вообще ерунда. Нужно как можно скорее возвращаться. Плохо если они отыскали у нее все деньги. Тогда об адвокате можно забыть. Есть правда еще песни. Доказать мое авторство я сумею. А если повезет, то в обмен на них можно заставить этого дергунка отказаться от претензий и даже оплатить юриста.

— Приняв решение, даже успокоился. Теперь все зависело от того сумеет ли он вернуться в Россию раньше, чем милицейские выяснят куда он делся.

— И правда, а почему они еще не арестовали меня? — Удивился Андрей. — Неужели совсем мышей не ловят? Он вернулся к столу, просмотрел листок с номерами.

— I listen to you. — Отозвалась администратор.

— Ай эм пациент фром Раша… Отозвался Андрей. Май фамилии из Пирогов.

— Sorry? In the list of patients there is no one with that name. In what room you are?

Э… — Андрей глянул на лежащую перед ним карточку. — Tу… хандрид энд твенти уан.

— Mr Ivanov?

— Чего? — Андрей озадачено глянул на телефон.

— Here it's written that this number is assigned to Mr. Ivanov from Russia. — Администраторша подумала, и повторила на ломаном русском. — Там есть господин Иванофф из Раша. Андреас Иваноф.

— Ничего не понимаю. — Андрей почесал в затылке, и произнес уже по-русски. — И вообще, где мои документы. И вещи? У меня были вещи?

— Your documents are in a safe room. Take advantage of your guest card. — Карта, сейф. — Повторила женщина.

— Ага… понятно. — Выдохнул Андрей. — Сенька ю.

Небольшой сейф обнаружил в шкафу. Сунул в прорезь карточку и с облегчением услышал негромкий щелчок.

Первым делом перелистал загранпаспорт, выданный на имя Иванова Андрея Сергеевича. Всмотрелся в собственную фотографию, и вновь потянулся к многострадальной голове. — По всему выходило, что он и есть этот самый Иванов. Но как…

Вытащил на свет остальное содержимое стальной коробки: В глаза бросился бумажник из дорогой кожи, в котором обнаружилась довольно толстая пачка евро и пара банковских карт. Отложив деньги, взял в руки тонкий телефон. Коснулся экрана, и увидел высветившуюся на дисплее надпись. "Вам сообщение".

Разобраться с навороченной трубкой сумел не сразу, в конце концов отыскал папку с входящими.

— Извини. Так будет лучше для всех. — Паспорт чистый. На карте пятьсот тысяч. Извини, больше не могу, нужны самой. Назад не возвращайся. Маша.

Приписку обнаружил в самом низу экрана. Казалось, что написавший сообщение долго держал палец на знаке пробел.

— Спасибо, и прощай. А все таки жаль…

Текст обрывался.

— Машка, ну почему ты решила, что знаешь как лучше? — У Андрея запершило в горле. Он сжал зубы и мотнул головой. — Ладно, деньги есть, а значит, еще повоюем.

Он вновь заглянул в шкаф и вытянул наружу свою, аккуратно уложенную в стопку одежду.

— Вижу, что вы приняли решение. — Прозвучал от дверей голос профессора. — Извините, дверь была приоткрыта.

— Да, обстоятельства изменились. Мне нужно срочно вернуться в Россию.

— Я понимаю. — Похоже доктор почти не удивился. — Жаль, конечно, что мы несмогли поговорить о странностях, которые вы вспомнили.

— А это сейчас вовсе не важно. Главное… главное, чтоб костюмчик сидел. — Отозвался Андрей, натягивая кожан. — Вы не подскажите, как я могу вызвать такси. Мне нужно в аэропорт.

— Вы можете заказать его по телефону. Но, если желаете, то можете воспользоваться самолетом нашей клиники. В приемлемой ценовой группе могу порекомендовать

— Bombardier Learjet, салон на 6 пассажиров, стоимость порядка Двадцати тысяч евро. Ну если учесть скидку, и прочие нюансы, то вполне сможете уложиться в восемнадцать. Время в пути три часа.

— Я уж как ни будь… — Решительно отказался Андрей.

— Как хотите. — Бывший соотечественник повернулся к выходу. — Вы знаете, я имел удовольствие пообщаться с вашей помощницей. Она прекрасная девушка. Не мое дело… но я бы на вашем месте воспользовался моим советом. Я… знаете, ностальгия, немного слежу за тем, что происходит на моей бывшей Родине. И я видел одну программу, которая шла на главном канале вашего телевидения. Нет, нет, не говорите ничего. Это не мое дело. Я просто врач. Тем более, что наш самолет находится В Сент-Морице, неподалеку, да и таможенные правила для клиентов клиники куда проще… Кстати, вот… эти газеты приходят к нам практически в одно время с остальными читателями в России. Комсомольская правда. Там на третьей странице есть очень интересная статья. Профессор подал газету. Посмотрите, если будет желание.

— Хорошо. Я согласен. — Андрей уже понял, что имел в виду профессор. Паспорт, конечно настоящий, и выдан на чужое имя. Это, конечно хорошо, однако фотография-то в нем его, Андрея…

Оформление формальностей заняло куда меньше времени, чем он опасался. Недолгая поездка в салоне комфортабельного лимузина. Довольно формальный досмотр, и уже через пару часов он уже устраивался в невероятно уютном кресле небольшого самолетика. Наконец дверь самолета закрылась, пилот пожелал пассажиру приятного полета, и самолет бодро покатился по бетонке.

Занятый размышлениями о своих дальнейших действиях Андрей даже не заметил как взлетели. Самолет набрал высоту и выровнял полет. Ровный гул двигателя навевал сон. И тут Андрей вспомнил про свежую прессу. Больно уж значительно глянул на него бывший Волжанин, когда отдавал ее.

Развернув пахнущую краской газету, Андрей пробежал взглядом заголовки: "Совещание в Кремле, новые инициативы депутатов, подготовка к отопительному сезону", не то…

Он перевернул лист и замер. Прочитал набранный большими буквами заголовок. "Кому помешал певец?

… Покушение на известного российского певца Андрея Питерского произошло неподалеку от здания телецентра в Останкино, когда он и его финансовый директор выходил после участия в телевизионном шоу.

Неизвестный расстрелял машину певца из автомата калашникова. Всего в машину было выпущено около тридцати пуль. От полученных ранений певец скончался на месте. Его менеджер в тяжелом состоянии доставлен в госпиталь. Сейчас господин Кацман находится в палате реанимации.

Следствие располагает приметами нападавших, по сообщению представителя следственного комитета стрелявший — мужчина кавказского типа, вел огонь из автомобиля ВАЗ 2107. Задержать преступника по горячим следам не удалось… Ведется следствие.

— Вот тебе и здравствуйте. — Не то чтобы Андрей почувствовал острую боль утраты. Странное оказалось чувство. Осознание какой-то безысходности. Показалось вдруг, что это именно в него выпустил весь магазин, нанятый за тысячу баксов чеченец.

Самолет неожиданно вздрогнул, и начал быстро заваливаться на крыло.

— Alarm, Alarm! — Донесся из динамика встревоженный голос. И тут все завертелось. Крутанулся, меняясь с полом потолок, ударила по голове вылетевшая из зажимов спасательная маска, вдавила в кресло чудовищная перегрузка…

" Уважаемые пассажиры, наш самолет, выполняющий рейс по маршруту Цюрих-Москва, готовится произвести посадку в аэропорту Шереметьево. Просьба привести кресла в вертикальное положение и пристегнуть ремни". — Небольшая пауза и вновь прозвучал голос, старательно, но не очень уверенно произнесшей формализованный текст на английском.

Андрей нажал клавишу, и улыбнулся идущей по салону, стюардессе. — Ну как, будем считать, долетели?

— Ой, Андрей Сергеевич, постучите. — Девочка склонилась над ним, поправляя ремень. — Мне ваши песни так нравятся… А вы скоро обратно, в Швейцарию? Может, угадаете, и опять вместе полетим?

— Вряд-ли… — Андрей и вправду стукнул себя согнутым пальцем по голове. — Фершал жить позволил. Теперь, если только на Гастроли. Только если в Куршавель выпишут. — Рассмеялся он. — Нет, в Куршавель не поеду. Ну их, этих толстосумов.

— Всего доброго. — Стюардесса пробежала по салону и скрылась за плотной занавеской.

Не прошло и получаса, как самолет коснулся колесами бетонной полосы, легонько вздрогнул, и покатился по полосе.

"Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Москва. Температура за бортом минус пятнадцать градусов Цельсия, время восемнадцать часов двадцать пять минут. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся еще раз увидеть вас на борту нашего самолета. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании. Сейчас вам будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки. — Проинформировал голос смешливой стюардессы, с которой, так уж повезло, Андрей летел и в Швейцарию. Сделать операцию на связки собирался давно. Мешали дела. Запись альбома, сведение, потом навалилось другое. Лето пролетело в постоянной суете. Машка, задумав большой тур по Черноморскому побережью, сумела организовать все кроме нормального транспорта. Поэтому Андрею с музыкантами пришлось арендовать громадный автобус-трейлер.

Подали трап, пассажиры выбрались из салона и торопливо двинулись по длинному, слегка вздрагивающему от порывов холодного декабрьского ветра коридору.

Машку увидел сразу. Она стояла возле пыльной пластиковой аэрофлотовской пальмы. Вскинул вверх руку, желая привлечь ее внимание, но не успел. Небольшая, но довольно хорошо организованная толпа нахлынула на него со всех сторон. — Пи-тер-ский! Андрей, Андрей! — Скандирование малолетних поклонниц, протянутые листки и ручки, попытка какой-то особенно настырной воздыхательницы оторвать кусок от его плаща…

Андрей, которого спокойное Швейцарское бытие заставило несколько подзабыть реалии родной стороны, попытался вырваться из толпы, и понял, что если сейчас никто не придет на помощь, то он рискует остаться без сумки и верхней одежды.

— Машка! — Крикнул он, — выручай.

— Чего-б ты без меня делал? — Проворчала Мария, отворила неприметную дверь, и тут-же, едва Андрей успел шмыгнуть в проем, захлопнула ее. — Ну, здравствуй! — Она обняла его, глянула в глаза, пытаясь угадать ответ. Ну как?

— Нормально. Поскрипим еще. — Весело отмахнулся Андрей, и коснулся губами ее волос. — А ты все такая-же…

Он целовал ее губы, и пытался прогнать странное чувство. Ему показалось вдруг, что все, привидевшееся ему во время, той, казавшейся простой, но внезапно пошедшей наперекосяк, операции, когда он лежал под аппаратом искусственного дыхания в Швейцарской клинике, случилось именно с ним в действительности.

— Что с тобой, — вдруг вскинулась Маша, — ты странный какой-то?

— Да… не обращай внимания, просто перелет был тяжелый. — Андрей тряхнул головой, отгоняя странное видение, и пошел вперед к служебному выходу из аэровокзала, крепко прижимая к себе Машу.