Вступление

— А ты здорово изменился. — Маша на мгновение прижалась к Андрею, ткнулась прохладными губами в щеку. — Странно, всего чуть-чуть больше месяца не виделись, а кажется совсем стал чужим.

— Ничего, теперь до самой осени из города ни ногой. Чувствую, нужно сесть в студии. Столько новых вещей в голове крутится. Да ладно, это потом, после. Ты-то как? — Слушай, а у нас тут такое… — Даже всплеснула ладонями Маша, вспомнив последние новости. — Появился твой очередной двойник. Начал везде кричать, что он и есть на самом деле ты… . — тут Маша невольно понизила голос, — а по ухваткам если, так он скорее на голубого похож. Смешно. Да ты не расстраивайся. Это ерунда какая-то. У него даже голос непохож, да и вообще… очередной сумасшедший.

— Хм. Двойник? Ничего, и с этим разберемся. — Андрей огорченно покачал головой, — и с голубыми и с розовыми. Бог с ними с придурками. А что пресса?

— Нормальная пресса. — Поняв, что новость не слишком его расстроила, она облегченно выдохнула. — Вон кстати, на углу киоск, я там " Комсомолку" свежую видела. К посадке спешила, не взяла, а там в анонсах вроде твоя фамилия мелькнула.

— Не моя, а наша. Третий год замужем, а ты все твое-мое…

— Ладно, наша, наша. Пойдем.

Андрей сунул газету в карман и подхватил чемодан.

— Еще немного и мы дома. — Выдохнул он, притормозив перед автоматическими дверями на выходе из здания аэровокзала, повернулся к Маше. — Ну, показывай, госпожа менеджер, где ты машину оставила. Вечно ведь норовишь припарковать так, что и не выбраться…

Хлопок, раздавшийся на фоне привокзального гвалта, ни он, ни стоящие рядом пассажиры не расслышали. Только вдруг лопнуло, рассыпаясь на миллионы осколков громадное стекло витрины. Андрей охнул, шарахнулся в сторону от искристого водопада ударившего в лицо, и только тут увидел, как его спутница начала медленно заваливаться в сторону, опускаться на усыпанную блестящим крошевом бетонку.

— Маша, Маша! — Андрей дернулся, пытаясь сдержать ее падение, но вдруг почувствовал удар. Сильный, тупой. Словно кто-то невидимый изо всей мочи долбанул тяжелым стальным молотом в плечо. И еще раз, и снова, но уже в грудь и в бок. В голове противно пискнуло, поплыл в глазах сиреневый мутный туман.

 

Глава 1

Очнулся от едкого, проникающего в мозг запаха нашатыря. Дернулся, норовя избавиться от противного запаха, но не сумел. Показалось вдруг, что тело перестало его слушаться, просто исчезло.

— Эй… кто ни будь. — Позвал Андрей усилено моргая ресницами, чтобы прогнать невольные слезы, и наконец разглядел склонившееся к нему усатое лицо.

— Оч-чень хорошо. — Обладатель пижонских, пшеничного цвета усиков, отодвинул одуряюще вонючий клочок ваты, и расплылся в жизнерадостной улыбке. — Я всегда говорил. Наша медицина, ети ее, лучшая медицина. Ожил.

— Кх. кхы. кха… — Андрей попытался произнести хоть слово, но вместо этого выдавил только неразборчивый кашель.

— А ну, молчать. Молчи, сказал. — Мигом построжел усач. — Нельзя. У тебя только вчера три пули из организма вынули. Нельзя говорить. Тихо!

Андрей замер, стараясь восстановить в памяти произошедшее.

— Ма-ша… — Выдавил он непослушными губами и не удержался от мучительного, раздирающего легкие, кашля.

— Нет… не стоило его будить. — Словно в раздумье произнес человек, и склонился к Андрею. — Вы находитесь в больнице… Я ваш лечащий врач. Вы перенесли три операции, сейчас находитесь в палате интенсив…

— Что с ней? — Что-то в этом многословном ответе не понравилась Андрею. — С Машей что?

Доктор сделал незаметное движение, и Андрей почувствовал легкий укол в руку.

— Сейчас вы заснете, все остальное потом… — Голос донесся уже словно сквозь вату. Показалось, что откуда-то сверху упала громадная, невесомое, но невероятно плотное, одеяло, укрывшее его от всего мира. А уже через мгновение он уже спал. Однако сознание никуда не исчезло. Вернее не исчезло понимание утраты. Даже в этом, искусственном сне он чувствовал в душе боль от осознания того, что произошло.

Однако новое пробуждение застало в врасплох. Голоса, яркий свет, слепящий глаза, бряканье мелких металлических предметов.

— Пульс… Давление?

— Пациент проснулся. — Женский встревоженный голос прозвучал совсем рядом с ухом. — Давление растет, пульс…

— Реаниматор, мать твою, вы что, сдурели, я в полости… — Отозвался мужской, куда менее спокойный, чем прежде голос.

— Да мы и так все делаем. Не помогает. Он уходит…

Голоса начали затихать, поплыли куда-то вниз, пока не пропали вовсе.

Тишина, белоснежная пустыня, синее, обжигающее глаза сияние… И тут Андрей увидел Машу. В длинном, каком-то бесформенном, таящем по краям балахоне, скрывающем фигуру, он шла к нему по этой пустоте.

— Машка! — Андрей что было сил рванулся к ней, и почувствовал, что словно оторвалась удерживающие его нити.

— Стой! — Голос ее прозвучал словно раскат грома. — Не подходи. Тебе не надо.

— Это я Андрей, ты что? — он растеряно замер. — Куда ты?

— Тебе пока не время. Я уже не вернусь, а ты можешь. Не спеши…

Эй… эй… — Голос лез в уши, не давал сосредоточится. — Андрей раскрыл глаза и огорченно скривился, вновь увидев над собой усатую физиономию.

— Ну напугал… — С искренним облегчением выдохнул врач, вглядываясь в лицо пациента. — А я думал уже все, привет… Нам бы за такое всю душу вымотали. Ну слава богу, обошлось.

Андрей закрыл глаза, пытаясь вернуться обратно в белое облако, к незаконченной беседе с любимой, но голос врача бесцеремонно выдернул его обратно. — Все сказал. Проснулись, глазками захлопали, дышим ровно. Говорить можете?

Поняв, что врач не отстанет, Андрей уже окончательно пришел в себя. — Могу. — Хрипло произнес он. А что?..

— Повторяю… Не волноваться. Дышать можно, и слушать. — Судя по истошному скрипу, доктор опустился на стул возле кровати. — Была операция, были осложнения, но все обошлось. Теперь состояние стабильное. Стабильно тяжелое. Но… жить будете. Понятно?

Андрей едва заметно кивнул, перевел взгляд на свое, замотанное бинтами тело, попытался открыть рот, чтобы поинтересоваться деталями, но подчиняясь строгому жесту врача сдержал любопытство.

— Значит так. — Врач бросил взгляд на циферблат прибора, стоящего чуть в стороне. — Сейчас с вами поговорит представитель следственного комитета. Он тут уже с утра все полы истоптал, рвется, ну а после уже на процедуры.

Врач хрустнул крахмальным халатом, поднялся и двинулся к выходу из палаты.

В дверях остановился, пропуская внутрь толстенького, довольно измятого жизнью мужичка в накинутом на плечи халате. — Ну я же вам говорил: халат надеть, что вы прямо…

— Да, да… человек торопливо изобразил попытку натянуть тесный ему предмет больничного гардероба и сделал шаг по направлению к кровати, на которой лежал пациент.

— Здравствуйте. Старший оперативный уполномоченный Иванов Сергей Степанович. — Представился посетитель, занимая жалобно заскрипевший под его весом стул. — Мне поручено проведение следственных действий по факту покушения на господина Пирогова. В миру Андрея Питерского.

Странный какой? Чего это он обо мне в третьем лице. — Удивился Андрей и едва слышно, и уже зная ответ, спросил. — Скажите она жива?

Толстяк, словно и не слыша вопроса, повертел в пальцах бордовую корочку удостоверения. — Если хотите, можете посмотреть мои документы. Нет? Ну тогда я коротенько… Стандартные вопросы не задаю, после сам заполню, я понимаю, вам не о того… Вы знаете, кто мог организовать покушение. Были угрозы, письма, звонки, требования. Что угодно. Есть какие-то подозрения.

— Только один вопрос. Она погибла? — Андрей сумел перебороть приступ отчаяния, и спросил почти спокойно.

— Хорошо, я отвечу, но надеюсь, что и вы в свою очередь будете откровенны. — С торжественно важным видом отозвался опер, и вдруг поперхнулся. — А вы собственно кого имеете в виду?

— Маша.

— Ах это… — Иванов пожал плечами. — Я и сам собирался вернуться к этому вопросу чуть позднее, к вашим взаимоотношениям с вашей подельницей, но раз вы настаиваете…

— Стоп, что значит взаимоотношениям? Мария моя жена! — От возмущения Андрей даже потерял способность связной речи. — Вы что пьяны?

— Послушайте, господин… как вас там… — Оперативник глянул в листок. — Что вы мне тут… Ну жена она вам, ладно, я разве против, при чем тут покушение на Андрея Пирогова. Мария Пригожина содержится под стражей в связи с попыткой организации заказного убийства на… , впрочем имя жертвы тайна следствия.

Но тут глаза оперативника странно блеснули. — Так она что, причастна и к этому покушению? Тогда в ваших интересах…

Андрей осторожно поднял свободную от бинтов руку, провел по лбу, смахнув капли внезапно выступившего пота. Дикие на первый взгляд слова представителя власти показались ему отчего-то понятны.

— Как арестована? Неужели пока я был в Цюрихе она все-же решила?.. Да ну, ерунда, я бы заметил там, в аэропорту. И как тогда объяснить эти выстрелы? — Подумал он, чувствуя, что начинает потихоньку сходить с ума.

— Вы знаете, я плохо себя чувствую. — Попытался Андрей отыграть назад. — Может быть стоит перенести разговор на другое время.

— Разговор можно, допрос нет. — Отрезал опер, теряя остатки благостного добродушия. — Чего ты мне тут горбатого лепишь? Опять амнезию решил включить? Не выйдет. О твоих делишках мы еще поговорим. Сейчас для меня главное — выйти на стрелка и заказчика. Быстро колись, кто наезжал на тебя пока ты исполнял роль Питерского? Чечен?

— Я не знаю. — Андрей, у которого в голове был полный кавардак, решил, что главное не показать заметить свое непонимание, постарался что бы прозвучали его слова совершенно искренне. — Правда, не знаю. Мне никто не угрожал…

— А как же долги, Договора? — Похоже, что ничего другого Иванов услышать и не надеялся.

— Да нет у меня долгов. — Совершенно искренне отозвался Андрей. — И конкурентов… нет, ну почти нет. Хотя… недоброжелатели, конечно имеются, но у кого их нет.

И тут он озадачено нахмурил брови, пытаясь сообразить, отчего вдруг нахлынуло непонятно беспокойство. — А что такое?

— Долгов нет, угроз не было. Так и запишем. — Оперативник не сдержал кривой ухмылки.

— Не хочется начинать сотрудничество с неясностей. — Иванов вынул из потрепанной папки листок. — Мне хочется верить, что вы заинтересованы в скорейшем обнаружении преступника. И потому глупо говорить о важности сотрудничества… Тогда как вы с первых минут общения начинаете… , кхм… уклоняться. И при чем тут ваши недоброжелатели. Меня интересуют враги Андрея Питерского. Вот тут у меня копия кредитного договора, по которому Андрей должен крупную сумму. А еще у меня есть точные сведения, что вы, в период своей аферы имели с этим бизнесменом встречу. Неужели вы станет отрицать очевидное? Имеются записи камер видео наблюдения из дома этого бизнесмена… , и свидетельские показания.

— Пойми, дурак. — Иванов подвинул стул чуть ближе. — Мы этого злодея давно пасем. И нам на его фоне, твои мелкие шалости вообще, ерунда. Давай так. Ты на него показания, а мы заведенное на тебя дело закрываем.

Ситуация складывалась настолько идиотская, что Андрей решил просто доиграть мизансцену, и разбираться во всей этой ерунде, уже потом, в спокойной обстановке.

— Неужели вы станете отрицать, что совершили мошеннические действия, выдав себя за другого человека. Воспользовались внешним сходством, выдали себя за певца Андрея Питерского, присвоили его денежные средства, эт сетера…

— А отчего вы считаете, что я не он… ну мошенник. И за что арестовали Машу.

— Почему? — Иванов устало вздохнул, — да потому, что… вы может быть этого не знали, Настоящий Андрей Питерский, он же Пирогов, именно сейчас, по желанию его близких друзей, подвергнут кремации. Убили его. Ты понял.

— Хорошо хоть меня не обвиняете. — Андрей отчего-то не удивился новости.

— А мы проверяли. — Оперативник дернул щекой. — Вы в тот момент находились на высоте пяти тысяч метров. На борту частного самолета. Стоит признать, вы сумели распорядиться украденными у Андрея деньгами с толком. Даже паспорт настоящий смогли купить. Пойди все по вашему плану, и мы могли ловить вас до второго пришествия. Но в планы вмешался случай. Самолет попал в аварию, и совершил аварийную посадку. И вдвойне повезло, что ваша… вернее физиономия покойного певца слишком хорошо известна, конечно в пределах нашей многострадальной родины.

— Короче, мне надоело. Да или нет. — Отчеканил Иванов, сменив тактику. — Или мне автозак вызвать?

— Вы ведете протокол? — Теперь Андрею не терпелось как можно быстрее закончить странную беседу-допрос. — Вот и запишите: Допрашиваемый официально заявил, что является Андреем Пироговым. И готов пройти все необходимые экспертизы и процедуры, включая детектор лжи и гадалок.

— Хм. Смешной. — Оперативник задумчиво покрутил в пальцах ручку. — Я ведь могу. Написать. Только в том случае, если ты добавишь к этому чистосердечный рассказ о всем, совершенном тобой за последний месяц. И в офисе, и на студии. Только учти, до детектора дело даже не дойдет. Обычный и не слишком сложный тест проверки ДНК и все. Считай статью ты себе сам подписал. Так что, пишем?

— Пишите! — Сердито сжал губы Андрей. — Только тыкать не надо. Я с вами, как мне кажется…

— Ну… вольному воля. — Иванов испытующе глянул на лежащего, поднял бровь, но не отыскав никаких подводных камней в предложенном, склонился над листком протокола.

Собрав подписанные документы в свою затрапезную папочку, дознаватель поднялся, глянул на часы.

— Будь моя воля, мы с вами, гражданин хороший, сейчас отправились бы в одно веселое место, где вы смогли бы подумать над вашим положением куда в более скромных условиях, но увы… придется отложить. — Иванов усмехнулся, сыграл голосом, передразнив неведомо кого. — В таком состоянии транспортировать категорически не рекомендуется… И закончил уже своим обычным баритнчиком. — А по мне… так вполне. Под хорошим конвоем и сам бы добежал. Ну да ладно, спешить нам некуда. Следствие штука долгая. Успеем еще… поэтому не прощаюсь. Выздоравливай.

И хотя интонации эти Андрею весьма не понравились, он решил не забивать голову гипотетическими проблемами.

Гость удалился. Андрей прислушался к организму, и осторожно, опасаясь потревожить раны, приподнялся с кровати.

"Чудеса. — Только и смог удивиться он, не почувствовав ни малейшего неудобства. Словно и не было никаких операций.

Так может и правда не было? — Он наморщил лоб, с силой потер лицо ладонями, пытаясь припомнить все детали недавнего покушения. — Да как не было? Как пуля в плечо ударила помню, и как Маша упала тоже. Что-ж я совсем, что-ли? Едва только дверь открылась, как тут-же стекло и ухнуло. — И тут Андрей растеряно охнул. — Погоди, погоди. А как-же… она меня могла встречать, если она арестована? Точно… я ж сам в газете читал. Аккурат перед тем как самолет падать начла? Стоп. Что значит падать. Он приземлился. Стюардесса еще… Потом девчонки в зоне прилета. А газету я вообще только в купил. Так, так, так… тогда скажите, а что же я в самолете читал? Правильно… комсомолку. Доктор мне ее в карман сунул. Сказал, что… Ох, ну ни… — Вот тут Андрею стало не хорошо. Он вспомнил все. Вспомнил своего, раскрашенного, словно вокзальная проститутка, двойника, открывавшего рот под звучание его фонограммы, и участливое лицо психиатра, намекнувшего о возможных неприятностях, ожидающих Андрея на Родине, Вспомнил вынимающий душу вой сирены в салоне снижающегося самолета.

— Ла-а-дно… с этим понятно. — Андрей загнул палец. — Предположим, что Маша отправила меня в клинику, а сама решила нанять стрелка, что-бы рассчитаться с Боксером. — Это раз. Шоу на первом канале тоже объяснимо. Мы его сами проплачивали. То, что настоящий Андрюша на нем объявился можно считать совпадением, а можно грамотным ходом. Тем более, что как выяснилось и Кацман ни с какого обрыва не падал…

"Странное дело. — Хмыкнул Андрей. — Детали помню, а вот общая картина как-то не вырисовывается. Прежде всего неясно, кто же я такой. Если рассуждать логически, и отталкиваться от всех прошлых воспоминаний- я это я. Андрей Пирогов. Не последней, к слову сказать, величины исполнитель на российском эстрадном пространстве. И в Кремлевский дворец на праздники без напоминаний зовут, и народ на концерты заманивать не приходится. Нет, ну с Пугачевой мою популярность конечно не сравнить, но и журналисток принародно, как некоторым, материть, чтобы о себе напомнить, нужды нету'".

Озарение, иначе это чувство было и не назвать, возникло когда Андрей в очередной раз попытался срастить все сохранившиеся в памяти отрывочные воспоминания о событиях недавнего прошлого.

— Не может быть. — Недоверчиво выдохнул он, однако не стал отбрасывать невероятную догадку, а попытался рассмотреть произошедшее с ним под новым углом.

— Если предположить, что меня каким-то, невероятным образом занесло в другую, назовем ее пока условно, параллельную реальность, а моего двойника здесь отправило туда, то становится понятна и некоторая нестыковка в событиях, и отсутствие воспоминаний, и даже эти, мягко говоря различия в склонностях. Как ни дико это предположить, но… другого объяснения нет. Хотя… все это конечно из области фантазий и домыслов.

Погоди, погоди. Единственное, что может дать хоть какое-то подтверждение, это нечто материальное. И тут он вспомнил о газете. — Есть! — Андрей даже подпрыгнул на жестком больничном матрасе. — Бинго. — От избытка чувств он что было сил хлопнул в ладоши и засмеялся. Обрадовало его вовсе не дикая выдумка, грозящая воплотиться в реальность, а тот факт, что его Маша, пусть и в этом, слегка сдвинутом мире, но все-таки жива. Пусть в тюрьме, под следствием, но не в морге.

Ерунда. Прорвемся. — Андрей закрутил головой в поисках какой-нибудь одежды, но тут дверь в палату отворилась, и в проеме возникла хмурая личность, одетая в белый халат. Стоило признать, что больничная униформа смотрелась на мордовороте куда менее адекватно, чем камуфляж. Вот в той спецодежде громила выглядел бы более естественно.

Человек настороженно обвел взглядом помещение, остановился на пациенте скромной палаты, и наконец разлепил губы. — Лежать тихо, из камеры не выходить, порядок не нарушать.

Оп-па! — Все еще находясь под впечатлением от неожиданного открытия усмехнулся Андрей. — Никак охрана? Или вы, сударь находитесь здесь в качестве конвоя.

— В каком надо, в таком и нахожусь. — Отрезал соглядатая задумчиво потирая приличных размеров кулак, поросший рыжими жесткими волосами. А ты прыгунец, если не угомонишься, пропишешься здесь вовсе надолго. Усек? Тихо сиди, сказал.

— Да, да… все. Понял. — Андрей состроил соответствующую мину, сполз под одеяло.

Хамоватый надзиратель удовлетворенно оскалился. — То-то.

"Интересное кино. — Озадачено пробормотал Андрей, когда дверь закрылась. — Ах, Иванов, щучий сын. Выходит, подстраховался. А с другой стороны… Подписку он у меня не отбирал. А что до топтуна… так мало-ли кто здесь шастает. Может — маньяк? Вполне. С такой-то рожей.

Успокоив себя таким образом, Андрей задумался о своих дальнейших шагах. — Первое дело нужно отыскать свои вещи. И только потом… А, ладно, потом видно будет.

— Нет ну неужели это правда? — Вновь удивился он. — Выходит, если там я один, а здесь совсем другой, то и события развиваются несколько по-иному. Ну да, в главном, конечно все сходится, а в деталях, как говорится возможны варианты.

— Если взглянуть отстранено, без эмоций, то что-ж это тогда получается: Если здесь Андрюша Питерский, так сказать, ласты склеил, а я там под раздачу попал, то отчего же тогда один из нас не умер? И Маша… тоже. Нет, конечно здорово, что это мне такая фишка выпала, но все-таки, почему? Там нас с ней одной очередью положили, а здесь только этого, прости господи, петушка?

И тут Андрей охнул. — По всему выходило, что сейчас как раз и пришла ее очередь. Вполне возможно, что причиной задержки стал и сам, когда выдернул ту здешнюю Машу из-под колес мчащегося КАМАЗа. Может именно поэтому и возникла путаница, которая стала причиной всего. Или может быть…

— Да хрен его знает, что может быть. — Зло выдохнул Андрей. — Главное, что сейчас она может в любую минуту погибнуть, а я тут разлеживаюсь.

— Нет ну ты, сука, никак не уймешься. — Ввалился в палату вертухай в штатском. — Я тебя предупреждал?? Вот теперь не обижайся. Привяжу.

— А кто это у нас такой? — Андрей осторожно шевельнул рукой, дожидаясь, когда надзиратель приблизится почти вплотную.

— Х-хы… — хекнул здоровяк, выпуская воздух, и медленно сполз на пол. Андрей выпустил из пальцев ручку большого эмалированного горшка, который использовал вместо ударного инструмента.

— Скажи спасибо, что пустой был. — Назидательно произнес он, и принялся укладывать тяжелое тело на койку.

Окончив медицинские процедуры, Андрей накинул белый халат, и осторожно приоткрыл дверь палаты. Недолгая прогулка по пустынному коридору завершилась возле кабинета на дверях которого висела табличка ординаторская.

— Надо-же, везет мне. — Удовлетворенно выдохнул Андрей, увидев, что кроме усатого врача, дремлющего в глубоком кресле никого нет.

— Здравствуйте, доктор. — Вежливо произнес пациент, и прикрыл дверь, входя в помещение. В принципе появление в ординаторской больного нельзя было считать чем-то из ряда вон выходящим. Единственное, что показалось проснувшемуся эскулапу не правильным в поведении странного гостя, это зажатый в его руке пистолет, который пациент тут-же направил на врача.

— Извините, доктор, ни чего личного, просто так уж вышло, что мне срочно необходимо покинуть ваше заведение, а уговаривать и убеждать времени нет совершенно. Будьте любезны, попросите кого-нибудь принести мои вещи. Они ведь у меня были?

— Д-да… конечно. — Врач, который всего час назад имел содержательную беседу с представителем органов правопорядка, настоятельно рекомендовавшим тому, подписать требование о переводе беспокойного пациента в тюремный лазарет, потянулся к трубке телефона.

— Зря вы… — только и произнес доктор, отдав нужные распоряжения. — Бегать от властей дело хлопотное, а вы в таком состоянии, что… просто отсрочите неизбежное максимум на день, а в итоге получите еще и за это… — Он кивнул на оружие. Лучше прислушайтесь к моему совету, отдайте пистолет. Вы не здоровы. У вас три перелома, сотрясение мозга…

— На день? — Андрей криво усмехнулся, не слушая увещеваний. — Так мне больше и не нужно. Дня хватит. А что до переломов… переломы у меня уже того, прошли. Вот, смотрите. Он торопливо размотал бинты, удерживающие гипсовую накладку.

— Как это? — Пожалуй этот фокус стал для специалиста травматолога куда большим сюрпризом, чем ствол. — Я ж… сам. Вы еще две недели должны лежать.

— Ну вот заживает на мне хорошо. — Андрей запнул гипсовую скорлупу под диван и уселся рядом с доктором. — Видите, не нужны мне ваши процедуры и все такое. Согласитесь, зачем здорового человека в больнице держать. Казенные деньги тратить.

В ординаторскую вошла хмурая санитарка, и не обращая никакого внимания на сидящих рядышком доктора и пациента, вывалила на застеленный клеенкой диван ворох одежды.

— Что за срочность такая? Пообедать не дают. — Буркнула кастелянша, опуская на стол пакет. — Документы, кошелек там… барахло еще, телефон.

— Спасибо Матрена Егоровна. — Кисло улыбнулся врач, поморщился от упертого в бок ствола. — Вы свободны.

— Еще бы не свободна. — Своенравная медсестра грохнула дверью и покинула кабинет.

— Ну вот и все. — Андрей торопливо натянул свою измятую, довольно грязную, пахнущую какой-то плесенью одежду, перелистал корочку паспорта, заглянул в бумажник.

— Деньги нужно по описи… — Попытался вставить слово доктор, видя, что пациент собирается направиться к выходу.

— Опись, протокол… отпечатки пальцев. — Хохотнул Андрей.

"Похоже с горшком этим я немного переборщил. — Мимоходом огорчился подумал Андрей, шагая по лестнице в направлении выхода из больницы.

Собственно, он даже и не представлял, что делать дальше. Как спасти Машу от неминуемой гибели, не зная, что ей предопределено, и как распорядится судьба или случай. Знал только одно — помочь ей находясь в больничной палате или в тюремной камере, шансов вообще никаких.

— Если не с чего зайти… — Угрюмо усмехнулся Андрей, стоя возле обочины. Заметив неспешно едущее такси, поднял руку.

— Вам куда? — Высунул водитель голову в приоткрытую дверку.

— М-м-м… — Андрей опустился на согретый солнцем винил сидения. — Поехали прямо, а я пока отзвонюсь, решу.

Привычный ко всяким пассажирам, немолодой таксист дернул рычаг переключения передач. — Хозяин барин, по мне так хоть весь день по кругу катайся. Плати только.

Занятый поиском нужного телефона в перечне адресов, Андрей не ответил.

Да. — Отозвался в трубке хриплый голос. Похоже, что абонент спал.

— Здравствуйте. — Произнес Андрей. — Питерский звонит. Помните такого?

Теперь тишина в трубке повисла надолго.

— Кто? — C некоторой опаской произнес человек. — Какой Питерский?

— Какой? Владимир Петрович, да вы совсем память пропили? — Андрей вздохнул. — Тот, который с вами договор на обработку песен заключил. Неужели не помните.

— Т-так… ты-ж самозванец. — Наконец сумел выдавить Петрович. — Мне Кацман все в деталях рассказал… C ним еще и Андрей. Который настоящий, приезжал.

— Вот оно как? А приятель ваш, который новый диск выпустил, тоже меня уже не помнит? Или эти песни ему тоже тот Андрюша подарил? Самозванец я, или нет… это еще доказать надо. А вот вы господа хорошие, на старости лет воровством занялись.

— Мы… мы ему заплатить обещали. — Наконец выдавил собеседник. — только он… это, помер.

— Да при чем тут покойный. — Андрей чуть снизил голос. — Это ведь со мной вы договаривались, а не с ним. Ну ладно, не будем толочь воду в ступе. Я сейчас в редакцию одной веселой газетенки еду, с исходниками. Ага… Так что ждите выхода свежей прессы. Потом, раз уж вы ток шоу настолько любите, и на Шабаловку заскочу, об интервью договорюсь. Ну а в суд это уж на сладкое…

— Слушай, может не стоит. — Похоже музыкант уже сообразил, что имеет все шансы вляпаться в некрасивую историю. — Приезжайте на студию, а я Кузьме отзвонюсь. Давайте все полюбовно решим? Миром. Мы же платить не отказываемся.

Андрей отключил телефон и продиктовал водителю адрес.

— Так вы, значится и есть, этот… который вместо Питерского целый месяц всех за нос водил. — С интересом глянул на Андрея шофер. — Молодец, парень.

— Неужели и вы за всей этой музыкальной помойкой следите? — удивился Андрей осведомленности таксиста.

— Да не… — Даже смутился тот. — У меня дочка, на попсе повернутая. Вот и рассказала. А потом и в новостях про это было. И песни там… Не ну правда. О покойниках плохо нельзя, но истины ради, певец он, конечно фуфловый был, но последние то песенки, вроде ничего. Может и выправился бы. Жаль только, что убили. — Довольно несвязно пояснил водитель.

— А кто убил, в смысле, за что? — в свою очередь поинтересовался Андрей.

— Да кто его разберет. — Водитель глянул в зеркало заднего вида, щелкнул ручкой указателя поворота, — там, ты правильно сказал, помойка та еще. Вроде как деньги он у кого-то занял, да не отдал. Я точно не знаю. Так, слышал краем уха. — Водитель

А что… он мог. — Андрей вспомнил слова дознавателя. — Руслан мужчина серьезный. Только вот с Машей-то ему делить вовсе нечего. Скорей можно неприятностей от неведомого Боксера ждать. Хотя… тоже не факт. Какое ему дело до сумасшедшей девчонки, тем более ее уже в камеру заперли.

Так может я и вовсе зря всполошился? Может и нет никакой угрозы?

Задумавшись он перестал следить за дорогой, и очнулся только когда машина остановилась у знакомого ангара. Рассчитался с таксистом, и двинулся внутрь.

— Петрович встретил его настороженным молчанием. Поднялся, не зная, как вести себя с непонятным гостем.

— Здравствуй. — Андрей прошел в заставленную аппаратами комнату. — А Кузьма где?

— Едет. — Хмуро отозвался хозяин. — Только он… , он сам хотел с тобой поговорить.

— Ага, ну понятно, платить оно всегда неприятно. Тем более, когда уже вроде и не нужно.

 

Глава 2

— Да это Кузьма все, — смутился музыкант. — Он говорит, что в своих старых записях где-то похожие темы откопал.

— Еще-бы не откопал, когда я спел. — Хмыкнул Андрей, изобразив презрительное недоверие. — Так-то и я могу… а вот Мурку слабо?

— Чего? — удивился Петрович.

— Совсем серый, цитату из классики не узнаешь. Ладно. Дождемся твоего памятливого, разберемся. — Вообще-то Андрей вполне допускал, что у этого, здешнего Кузьмина эти песни наверняка могли, вернее даже обязаны были вызвать чувство узнавания, и потому вовсе не удивился его сомнениям.

Кузьма появился минут через пять. Собранный, и явно намеренный отстаивать свое внутреннее убеждение, он взял с места в карьер. Вкратце суть его выступления можно было свести к краткой фразе: "Идите в сад… и никаких денег".

— Ты парень вообще — никто. Шарамыжник. Одного попытался развести — не вышло, теперь к нам, сюда пришел. Так здесь дураков нет. — Отрезал он.

— Ладно, Серега, не кипятись. — В душе Андрей и сам признавал шаткость своих притязаний. Да он собственно и не собирался требовать с музыканта никаких денег. Замысел был в другом: Попросить помощи. Идея была, конечно наивная, но могла и сработать. В том, его мире Кузьма, насколько помнил АндрейБыл вхож в высокие кабинеты, и вполне мог посодействовать в вызволении Маши. Но при таком раскладе просить было бессмысленно.

— Твое-значит твое. — Криво усмехнулся Андрей. — Только зря ты так. Насколько я помню, кухонные твои дела уже давно никто не смотрит, а нового ты уже ничего написать не смог. Владей, как говорится, на здоровье.

— Давай, давай, топай. — Расплылся в ехидной улыбке певец. — Тут не подают…

Андрей не ответил, обернулся к двери, но тут его отвлек проигрыш бессмертного битловского хита, закачаный Андреем в мелодии телефона.

Он нажал кнопку телефона. — Кто говорит? Ах Суслов.

— Встретиться хочешь? Ну давай, встретимся. Через час. Договорились. — Да понял я, понял. Подъеду. А ты мне пока вот что скажи, приятель. Сколько может стоить неизвестная, и ни разу не исполнявшаяся песня ранних Битлов? Какая?.. А лучшая. Миллионы? Ну тогда нам с тобой будет о чем поговорить. Не прощаюсь.

— Так вот, друг Кузьма. Ты, конечно музыкант хороший… когда-то был. И песенки у тебя не плохие были. Но хамить даже хорошим музыкантам не стоит. — Назидательно произнес Андрей. — А с меня ты, если-б не жадность, мог куда больше пользы поиметь. Но теперь уже не выйдет.

Вышел из комнаты, не слушая сбивчивых голосов. Теперь в голове у Андрея возник новый план.

Добираться до Медиацентра по забитым пробками улицам ничуть не менее плотным, чем в той, в его Москве, пришлось полтора часа.

— Заждался… — Суслов вскочил из своего королевского кресла и как ни в чем ни бывало, протянул вошедшему в кабинет Андрею чуть потную ладонь. Присаживайся, снимай свой плащ, сейчас кофе налью. А то может коньячку?

— Погоди. — Решив определиться с самого начала, Андрей не стал снимать верхней одежды. — Прежде всего скажи, как ты относишься ко всей этой шумихе. Ну к моей, якобы афере. Говорю якобы, потому как я себя виноватым нив чем ни считаю. Кацман все замутил, а…

— Понял, понял. — Суслов поднял ладони. — Давай так. Что там у вас было-не моего ума дело. Я договор с твоей девочкой заключал, и пока его никто не разрывал. Поэтому все остается в силе. Тур по России я тебе уже практически пробил. Над авторством последних песен вот только нужно поработать. Кацман их, насколько я знаю, в ВАК еще не возил, поэтому никто-ничего не докажет. Его они или там не его, теперь можно годами судиться.

— Значит, споемся. — Усмехнулся Андрей, снимая плащ. — Песни, о которых идет речь мои, и я за каждую ответить могу. Тут в другом проблема. И пока я ее не решу, никаких концертов и прочего баблоделания не будет.

— Что за вопрос? — Насторожился Суслов.

— Машу арестовали. Слышал? Якобы за попытку организации заказного убийства. — Андрей внимательно посмотрел на собеседника.

— Сложновато… — Суслов почесал нос толстым пальцем. Хотя… Лимон это серьезно. Слушай, а как твое настоящее имя?

— Моя фамилия Пирогов. Звать Андреем. — Отозвался Андрей серьезно. — Я и прокурорскому сказал, что на любую проверку готов.

— Что за прокурорский? — Вновь поскучнел Суслов.

— Следственный комитет меня на мошенничество крутит. Приходил в больницу один. Подписку правда не взял, но сторожа оставил.

— Как же ты… оттуда ушел? — теперь Суслов уже вообще ничего не понимал.

— Ему вдруг нехорошо стало. Соглядатаю. Ну я его врачам на руки сдал, а сам уехал. Мне ведь этого никто не запрещал.

Не заскучаешь с тобой. — Выдохнул Суслов. — Ладно, сейчас я в одно место звякну. Адвокат знатный, но и за услуги берет не слабо. У тебя хоть какие-то деньги есть?

Андрей задумался, припоминая Машину записку. — Не много, тысяч тридцать кажется, Евро я имею в виду.

— Кхы. — Поперхнулся Суслов. — И это не много? Нет, ты точно не аббат Фариа? Погоди, я себе коньячку плесну, а то с тобой свихнуться можно.

Продюсер вынул из шкафа пузатую бутылку, вопросительно глянул на Андрея. — Ну как знаешь, а я соточку замахну.

Андрей нахмурился. — Знаешь, давай пока ерундой голову забивать не будем. И без того дел хватит. Ты лучше про Машу скажи, реально?

— Ну… так понимаю про все деньги ты пошутил. — Отодвинул пустой бокал Суслов. — Но отдать им что-то все равно придется. И адвокату. Тридцать. Тридцати пока хватит. Сейчас позвоню, поговорю. Только ты погуляй пока. Без обид, но…

Андрей вышел в коридор, приготовившись терпеливо дождаться окончания переговоров.

— Эй… ты. Андрей, или как тебя там. — Услышал он громкий голос.

По коридору шагал Алексей Макаров, актер, красавец и предмет тайных воздыханий многих.

— Привет. — Занятый своими мыслями Андрей даже не обратил внимания на странные нотки в голосе звезды экрана. — Ты что-то хотел?

— Ага… Хотел. — Словно и не заметил протянутой ему руки артист. — Лихо ты развел всех. И меня в том числе. Тут я ничего сказать не могу. И левой работаешь классно, но если бы я знал, что… подстава. Только долг платежом красен… — Макар не закончил, сделал короткий шаг вперед, сократив дистанцию и сжал громадную ладонь в кулак.

— Эй. Заходи. — Андрей повернул голову на прозвучавший из-за приоткрытой двери голос Суслова, и тут в глазах у него вспыхнуло бесчисленное множество ярких, ослепительных искр, и он без чувств рухнул на потертый линолеум.

"Ох, ни фига себе приварил". — Андрей помотал головой, гудящей словно колокол, стер рукавом текущую из разбитого носа кровь, и с трудом поднялся на ноги. — Чего это он с цепи сорвался?

Но в следующий момент все мысли о странном поведении киноактера отступили на второй, если не на третий план.

Не видя ничего вокруг прошел по недлинному коридору, отворил дверь, и вышел на улицу. Прошел по сухой, подмерзшей траве в глубину парка. Остановился возле большого, в два обхвата ствола. Ткнулся лбом в холодную, гладкую поверхность, обхватил голову ладонями, пытаясь понять что с ним творится. И тут навалилось вовсе уж странное состояние. Тело его словно исчезло. Пропала из глаз уныло привычная картинка запущенного парка, меняясь новой, куда более странной. Сумрачное огромное помещение, двухярусные кровати, тяжелый запах немытых тел, а в уши ворвался, пронзительный рокот звонка, и тут же, почти сразу, прозвучал истошный голос: Барак! Подъем!

 

Глава 3

Нестройный скрип коек, тихий матерок просыпающихся, яркий, обжигающий свет круглых шаров-светильников под сводчатым потолком…

— Второй отряд! На улицу. Строиться, — голос бугра, подгоняющего неторопливо натягивающих аккуратно уложенную на табуретки одежду зеков.

Андрей потянулся к потертой, с блеклой лагерной биркой на левой груди, робе и поймал взгляд стоящего в проходе между двухъярусными кроватями старшины отряда.

— Эй, Троцкий, а тебя что, не касается? — отыскав повод зацепить Андрея, здоровый пермяк прищурил бледные, реденькие ресницы. — Из-за таких, как ты, опять видака лишат. Шмыгом, сказал!

— Слышь, командир, не наезжай. — Андрей кивнул на неспешно одевающихся соседей. — Половина еще не вышла.

— Ты, сука, базлай меньше, — старшина зацепился за возможность поддеть зека. — Мутный ты, Троцкий… потому как гнобил нашего брата… и потому первым должен в строй лететь. Мухой…

— Да пошел-ты… — понимая, что бугор не угомонится, пока не отыщет повод, рубанул Говоров.

— Ну-ну… за язык не тянули. Сам сказал, — даже расцвел от удовольствия Кабан, прозваный так именно за свои поросячьи ресницы и круглые, словно залитые жирком, щеки. — У нас за базар отвечать принято. После отбоя будем тебя порядку учить.

То, что сам он марать руки о непослушного зека не станет, Андрей отлично знал по рассказам других, попавших в немилость сидельцев.

Бить, и бить крепко, будут пятеро активистов, добросовестно отрабатывая обещанное кумом УДО.

Толпа зеков высыпала на сырой от утренней росы плац, построилась в шеренгу и замерла серой, безликой массой.

Проверка, уборка территории, завтрак, развод на работу. Все как всегда. Однако для Андрея этот, двести семьдесят четвертый, день отбытия его нескончаемо-длинного срока предстоял стать не совсем обычным. И вовсе не потому, что вечером, после того, как угомонится уставшая за день мужицкая каста, затихнут в своем углу "правильные зеки", ему предстояло получить свою долю кровавых ссадин и гематом. Об этом Андрей, занятый повседневными делами, почти и не думал. Недолгое пребывание "по ту сторону свободы" успело приучить к философскому отношению к таким мелочам. Занимал его мысли неожиданный вызов к начальнику отряда. Старлей, несмотря на невеликое, по армейским меркам, звание, был для простых зеков кем-то вроде небожителя и снисходил до общения с серой массой лишь в исключительных случаях. Поэтому он был крепко удивлен, когда вечером, едва только их бригада, пройдя шмон после возвращения с рабочей зоны, вернулась в барак. На входе его и остановил дежурный, который передал приказ срочно явиться пред светлые очи старшего лейтенанта Антонова.

— Спаси нас больше всех печалей… — пробормотал Андрей, поправляя черную кепку. Смахнул пыль с видавших виды сапог и решительно постучал в обитую коричневым дерматином дверь.

— Заключенный Говоров по вашему приказанию… — громко отрапортовал Андрей, сорвав с головы кепку и вытянувшись по стойке смирно. Лейтенант был молодой, но слегка повернутый на строевой дисциплине. Он мог легко не заметить какой-то мелкий проступок, касающийся выполнения распорядка дня, но запросто мог лишить ларька на неделю за неряшливый вид.

Офицер, сидящий за столом, поднял голову, скользнул взглядом по строевой выправке вошедшего и, явно удовлетворенный увиденным, кивнул головой, предлагая пройти ближе.

Андрей сделал два четких шага. Вновь замер. Конечно, никакого разговора о том, чтобы опуститься на стоящий рядом стул, речи быть не могло.

— Садись, Говоров, — произнес вдруг лейтенант, чем вызвал в душе Андрея целую бурю эмоций. — Данное предложение вполне могло стать прелюдией к очередной попытке лагерной администрации склонить его к сотрудничеству. А поскольку ответом на это должен был стать вежливый, но категоричный отказ Андрея, который, решив для себя этот вопрос раз и навсегда, вовсе не собирался менять позицию, то окончиться день должен быть опять-таки весьма предсказуемо. В мало пригодных для жизни условиях помещения камерного типа, именуемого в простонародье карцером.

— Да ети его… — ругнулся про себя Андрей, опускаясь на краешек стула. — Только-только после очередной отсидки кашель прошел, и вот опять. Задолбали.

Безучастно глянул на неровный частокол верхушек сосен, виднеющихся за окошком, перевел взгляд на засиженный мухами плакат, с которого на убогий интерьер кабинета смотрел улыбающийся гарант конституции.

— Наверное, любопытно, зачем вызвал? — прервал недолгое молчание старший лейтенант.

— Так точно, — вскочил Андрей. Он уже давно понял, что лучшим способом не быть втянутым в скользкий разговор будет изобразить из себя туповатого, и беспрекословно соблюдающего правила, заключенного.

— Сядь, и не ори так. В ушах звенит, — поморщился офицер. — Значит, интересно тебе… А вот и мне интересно. Интересно, зачем твое личное дело в управу затребовали?

— Может, ты жалобу в Верховный суд писал? Или куда вы там… все пишете? В Гаагу, что ли… Нет?

— Никак нет, — Андрей вновь попытался вскочить, но решил не перебарщивать с ролью Швейка. Летеха мог заподозрить скрытую издевку и осерчать всерьез.

— Не подавал… — пробормотал в раздумье Антонов. — Да я знаю, что не подавал. Тогда зачем им тебя в край этапировать понадобилось? Да еще с такой срочностью.

Андрей терпеливо молчал. Теперь, после всех испытаний и злоключений, выпавших на его долю, вряд ли нашлось бы в мире какое-то известие, способное заставить его почувствовать хоть мизерную надежду на восстановление справедливости.

— Я так понимаю, клещами из тебя придется слова тянуть, — в голосе начальника прозвучало раздражение. — Ну, тогда я сам попробую домыслить.

— Статья у тебя — не дай Господи, и срок — не позавидуешь. Другой бы совсем духом упал. Зачуханился, или к уголовному контингенту в шестерки, или вон в шныри, в активисты, то есть, подался, а ты не-е-ет… Аккуратен, подтянут. Выбрит всегда. За собой следишь. И портянками от тебя на версту не несет. И на сотрудничество не идешь. С чего бы? — офицер поднял голову и впервые, наверное, за всю беседу взглянул на Андрея. А вот с чего: Так себя держат, когда крепко на что-то надеются. Или на пересуд, который им "по вновь открывшимся" срок скостит, или даже на побег хотя бы. Но тебе ни то ни другое даже и не светит. Со льдины на рывок не уходят. Без помощников с зоны сдернуть еще никому не удавалось.

— Ну и зачем вы это мне говорите? — не удержался от вопроса Андрей.

— Говорю я это уже не тебе, себе говорю. Тебя, считай, нет уже. Шефы твои верно рассудили, когда тебя на это дело подписали. Еще бы. Разведчику в любом незнакомом месте сориентироваться куда проще. Осмотреться и наблюдать, и разведывать.

— Да чего разведывать-то? — недоуменно переспросил Говоров.

— Не знаю уж чего они на нас накопать хотят, СБшники хреновы. Только вот у них это выйдет! — Старлей сложил кукиш и упер его куда-то в сторону. — Наряды им, видишь ли, подавай. Дело, понимаешь, завели.

— Да вы что… За кого вы меня принимаете? — вот теперь Андрей и вправду обалдел. Он даже и подумать не мог, что его естественное желание чувствовать себя человеком будет истолковано столь превратно.

— За того, кем ты стал, когда с ними сотрудничать согласился, — отрезал Антонов. — Одна у тебя возможность до завтра дожить. — Сдать мне всех тех, кто на зоне, кроме тебя на СК работает.

А вот к такому повороту Андрей был не готов. Он, конечно, слышал краем уха, что у Хозяина зоны возникли какие-то неприятности, но это было столь далеко от той унылой повседневщины простого зека, что было даже нелепо задумываться. Однако, как теперь выяснилось, подельники, и сами, наверняка, имевшие во всех маклях начальства некий финансовый интерес, от страха перед грядущим расследованием совсем потеряли голову и видят угрозу во всем непонятном.

— Не знаю я ни о каком СК. И ни о каком следствии ничего не знаю, — угрюмо произнес Андрей, чувствуя, что слова его звучат до неприличия фальшиво. — Гражданин начальник, я обычный заключенный. Ну откуда мне…

— То-то и оно… Откуда, — по-волчьи оскалился старлей. — Думали — умнее всех? И никто не догадается? Да вот не вышло! Я за тобой давно наблюдаю. Не проведешь.

— Я вам даю честное слово офицера! Никто меня не вербовал. И никаких данных я не собираю, — от понимания, что никто не даст теперь за его жизнь и ломаного гроша, у Андрея застучала в висках кровь, похолодело в животе.

— Неужели еще не понял, что тебе до утра не дожить? — похоже, что старший лейтенант даже удивился. — Выбора у меня нету…

"Куда ни кинь — всюду клин, — согласился в душе со словами перетрусившего коррупционера Андрей. — Меня удавить — пара пустяков. А при таком раскладе они меня, по-любому, в расход спишут. На всякий случай. Может, и нет у них никакой уверенности в моей, якобы, виновности. Ну и что? Подозрение имеется — этого достаточно. Как сказал отец народов — нет человека, и проблемы нету. Удавят, как пить дать. Или весло в бок сунут. Да мало ли какой способ выберет неведомый исполнитель".

Тут Андрей едва не хлопнул себя по лбу: "Что значит — неизвестный? Очень даже… Активисты пензенского хряка и уделают. С удовольствием, причем. И ни одна собака выяснять не будет что да как. Помер Егор, и хрен с ним".

"А может придумать чего? — мелькнула краем сознания подловатая мысль. — Назначить кого-нибудь паровозом? Пока его, как меня, колоть будут, авось соскочить сумею. Стоп. А как же Край? Если меня туда затребовали, у хозяина выбора нету. Или отправить, или… или справку выслать. Мол, помер внезапно… от острого несварения желудка".

"Значит… значит, нужно до завтрашнего дня продержаться. Только как? В карцер попадать нельзя. Там они меня сразу прикончат. И в барак возвращаться нельзя. Чуть дольше повозятся, но живым из кладовой тоже не выйду. Никуда мне от них не деться. На крайний случай попытку к бегству инсценируют. Кто им помешает?"

Решение созрело мгновенно: "Нужно убедить этого дуролома, что убийство мое никакой пользы ему не принесет, а станет лишь отягчающим фактором… в будущем, потому что… А хрен его знает, почему… Думай… От этого жизнь зависит. Найди слова, чтобы убедить".

— Ну так что, говорить будем? — поинтересовался старлей, которому надоело ждать, когда зек, наконец, решится открыть рот. — Что успел нарыть? Или может не успел еще… ? Тогда все можно исправить. И живым останешься. На этап… в нормальную зону пойдешь. И грев будет. Слово даю.

Андрей не сумел сдержать грустную усмешку: "Еще бы… Его слову офицера вертухай ни на грош не поверил, а самому предлагает… "

И вдруг вертухай исчез. Исчезла и скупо освещенная лампой комната. А перед мысленным взглядом Андрея с пугающей, прямо таки неестественной ясностью возникла новая картинка. А впрочем, если разобраться, никакая даже не картина, а самая настоящая реальность.

Теперь он лежал в госпитальной палате. Над головой извилистая сеть мелких трещин, пыльный плафон, полосы серой извести… И голос рядом.

Андрей повернул замотанную бинтами голову, вслушиваясь в монотонно звучащую речь сидящего возле его кровати человека. Острые скулы, залысины. Очки в темной черепаховой, как ее еще называют, оправе. Зеленая форменная рубашка и уставной галстук, подпирающий плохо пробритый кадык, который ходит вверх и вниз при каждом новом слове, одетого в белый халат офицера.

— Таким образом, на основании собранных доказательств, а также показаний свидетеля, рядового Сметанина, вы обвиняетесь в совершении преступлений, по статьям УК РФ номер… до окончания следствия вам избрана мера пресечения — заключение под стражу в качестве подозреваемого. По заключению врачей госпиталя, состояние вашего здоровья позволяет осуществлять транспортировку, поэтому сейчас вас отправят в больницу следственного изолятора. А после вы будете переведены в камеру предварительного заключения. Вам понятна суть обвинения?

— Я вам уже говорил, — Андрей поморщился от необходимости напрягать голос. — Рядовой обознался. Автомат находился в руках у лейтенанта Бакушева. Момент выстрела я не видел. Только слышал. А потом начался обстрел. Меня контузило, завалило землей.

Офицер нетерпеливо дернул щекой и захлопнул папку с лежащими внутри нее листками: — Выяснение деталей как раз и входит в компетенцию следствия. Моя же обязанность — ознакомить вас с постановлением.

Он поднялся, поправил халат: — А если без протокола, лейтенант. Понимаю… видел фотографии и читал показания. Чего уж там говорить. Ну не выдержал ты. Испугался. Бывает. Подпиши чистосердечное, попроси, чтобы рассматривали в особом порядке. Глядишь, по минимуму и получишь.

Майор натянул на лысоватую голову пижонскую, с огромной тульей, фуражку: — Хотя… статьи, конечно, стоит признать, тяжелые. Убийство, да еще измена… Тянули тебя за язык с этим исламом… Ладно, тебе жить. Думай сам. А пока готовься. Сейчас вызову санитаров, перегрузят…

И опять неясный туман на мгновение закутавший все вокруг. А когда он рассеялся Андрей понял, что неведомая сила вновь сыграла с его рассудком.

— Курсант Говоров, выйти из строя, — прозвучало над плацем.

Андрей хлопнул стоящего впереди него Вовку Сидорова по новенькому погону и, чеканя шаг, подошел к генералу.

— Товарищ генерал-лейтенант… — чуть хриплым от волнения голосом произнес Андрей стандартную фразу представления по случаю получения заветных лейтенантских звездочек, принял из рук начальника училища бордово-красные корочки диплома, пожал не по возрасту крепкую ладонь отца-командира, крутанулся через левое плечо.

Знакомые лица одетых в наглаженную офицерскую форму однокурсников показались странно чужими.

— Встать в строй, — скомандовал генерал и потянулся за новым дипломом, лежащим на застеленном кумачом столе среди множества прочих.

— … Поздравляю, товарищ лейтенант… — не разжимая губ, пробормотал стоящий рядом с Андреем его приятель, Саня Бакушев, когда Андрей вернулся на свое место в строю.

— Взаимно, — отозвался Андрей едва слышно. Закрыл глаза, давая им отдохнуть от солнечного света, а когда вновь открыл, то понял, что все исчезло. И просторный, залитый ярким июльским солнышком, плац родного училища, и вихрастый затылок впереди стоящего. Мгновенная пауза, и в уши ворвался длинный, истошный крик.

Андрей задрал голову, глядя в далекое, расчерченное неровными полосами решетки, небо.

— На обедню собирает… — Санькин голос донесся откуда-то из темноты.

— Намаз… — безучастно поправил Андрей невидимого соседа, осторожно, на ощупь провел ноющей рукой по мокрой земляной стене, собирая с нее едва ощутимую влагу.

— Да похрен… — в Санькином голосе прозвучала странная нотка. — Ты извини, Андрюха, но я соглашусь. Пусть намаз, пусть аллах, зато хоть попить дадут. Седьмые сутки в этой яме сидим. Сдохнем, ведь.

— Сам решай, — Андрей облизал пальцы, стряхнул с губ хрусткие песчинки. — Только имей в виду. Не кончится этим.

— Так и так подохнем. Вон, как Вовка вчера.

Товарищ глухо стукнул чем-то по земляной стене, забормотал, запричитал в исступлении: — Ну почему, почему это именно с нами произошло? Даже дня послужить не успели… Глупо как… А я Валюхе жениться обещал, как в отпуск приеду… Я не хочу как Вовка, не хочу.

Голос перешел в заунывный бубнеж, по бессмысленности не уступающий завыванию, доносящемуся сверху.

— Хватит! — Андрей собрал в кулак волю, слабеющую от этих страшных своей монотонностью звуков. — Успокойся.

— Ты много знаешь, — вдруг сорвался на визг сосед по яме. — Тоже, херувим нашелся… Ну и дохни тогда… Дохни. А я жить… — он не закончил, получив от Андрея крепкую затрещину.

И хотя бил тот наугад, попал удачно. Александр хлюпнул и затих. А сам Андрюха прикрыл глаза, уперев затылок в холодную поверхность стены и, помимо своей воли, в который уже раз за эти семь дней вернулся к началу.

Раздолбанный, с зашитыми фанерой окнами, ПАЗик, в котором они ехали, угодил в засаду на самом подъезде к Ущелью. Чеченцы дождались, когда БТР, сопровождающий автобус, везущий молодое пополнение, выехал на заданную точку, подорвали заряд, заблокировав дорогу. Расстреляв десантников, не успевших даже организовать оборону, перевели огонь на водителя автобуса, а затем стремительным рывком вылетели из придорожных зарослей, не особо и сторожась запертых в душной коробке людей.

Похоже, они были отлично осведомлены о том, кто в нем едет. Поскольку личный состав пополнения, состоящий из двух десятков бойцов первого года службы и трех молодых лейтенантов, окончивших Ростовские курсы, оружия при себе не имел.

Говоря откровенно, Андрей вовсе не был уверен, смог бы он оказать сколько-нибудь эффективное сопротивление, имей он даже в кобуре табельный ПМ. Уж больно неожиданно и быстро все произошло.

Бородатые, в добротных НАТОвских комбинезонах, бандиты окружили автобус, наставив оружие на окна. Треснула короткая очередь, прозвучал гортанный голос, приказавший выходить по одному.

Не успев начаться, служба закончилась.

Молодые офицеры оказались такими же беззащитными, как их восемнадцатилетние подчиненные.

Дальнейшее Андрей помнил плохо… Едва он выбрался из автобуса, кто-то из затянутых в пятнистый камуфляж абреков ударил его по голове, свалил на землю и принялся методично пинать, норовя угодить побольнее.

Избиение окончилось быстро. Немного попортив фасад, пленникам связали руки и заставили подняться. А потом погнали вперед.

Бежали, шли, потом снова бежали почти весь день. И только на закате их провели в какой-то поселок. Даже не завязав глаза. Загнали в яму и "забыли" на целую неделю.

Раз в пару дней кто-то выливал сверху кастрюлю со смутно похожим на еду варевом. Поэтому, чтобы не собирать куски разваренной брюквы и картошки, наловчились ловить пайку в загодя приготовленную фуражку.

Вовка умер на третий день. Ему не повезло еще в автобусе. Шальная пуля задела руку. Хотя и не сильно — по касательной, однако оказать первую помощь смогли только в яме. Попала ли инфекция с простреленного бушлата, или подцепил заразу здесь, но рука неестественно быстро распухла, рана начала дико вонять. Подскочила температура. А на четвертую ночь лейтенант умер.

Только к обеду, когда оставшиеся в живых пленники уже сорвали от криков голоса, сверху сбросили веревку и подняли тело. С тех пор кормить стали чаще, но в основном соленой пищей. А вот воды не давали. Чуть выручил небольшой дождик, прошедший на шестую ночь, однако уже через день жажда навалилась с новой силой.

Андрей шевельнулся, вытягивая занемевшую от неудобной позы ногу, и словно, в который уже раз, провалился куда-то. В глаза ударил яркий свет. Возможно, он и не был ярким. Просто зрачки, привыкшие за семь прошедших дней к почти полной темноте, не сумели адаптироваться к свету сразу.

"Ретроспектива… " — пришло на ум Андрею слышанное им где-то слово. Теперь он начал понимать, что происходящее с ним уже когда-то случилось. — А это просто сон… — неслышно пробормотал он, убеждая себя в нереальности происходящего.

Он стоял посреди поляны, окруженной со всех сторон густыми зарослями. Рядом, невероятно грязный, похожий на дикого зверя, покачивался на слабых ногах его сослуживец. В последний день Александр крепко сдал. Началась истерика. И остановить ее не могли даже крепкие оплеухи.

В стороне от них, возле десятка бородатых людей, вооруженных автоматами, стояли и несколько их солдат. Правда, сказать, что это именно те новобранцы, которые ехали в одном с ними автобусе, Андрей бы не смог. Грязные, в разодранных камуфляжах, без ремней и пилоток. А впрочем, вполне похоже, что внешне они мало чем отличаются от него самого.

Толпа звероватых мужчин расступилась, а на поляну вышел…

Андрей попытался вспомнить, откуда ему показалось знакомым это лицо… Светлые, сталистого какого-то цвета глаза, рыжая в красноту бородка, и большая лохматая папаха с широкой зеленой лентой по краю.

Тем временем командир, а что он здесь старший, было ясно по той молчаливой почтительности, с которой расступились прочие бандиты, внимательно рассмотрел стоящих перед ним пленников. На солдат глянул мельком, а вот офицерам внимания уделил куда больше.

Командир заговорил, когда пауза уже стала невыносимой. Фразы строил совершенно правильно, и без малейшего акцента.

— Мне нет нужды спрашивать вас кто вы такие. Я просмотрел ваши документы. Это хорошо, что вы еще не успели испачкать рук в крови моих братьев. Но вы ехали, чтобы убивать нас. Поэтому не надейтесь, что я буду более снисходителен к вам.

— Эти… — тут бородач кивнул на понуро стоящих солдат. — Они мне не нужны вовсе. Никто не заплатит за них выкуп. Они пушечное мясо. А вот вы другое дело. Вы разведчики. И хотя у вас нет боевого опыта, я знаю, что вас хорошо учили. И не ваша вина… — тут полевой командир прервал свою речь и коротко кивнул одному из своих подчиненных. Стоящий возле солдат приземистый мужичок в таком же, как у прочих бандитов камуфляже, но который, в отличие от прочих, имел совершенно славянскую внешность, выхватил из ножен клинок и коротко взмахнул длинным ножом.

Один из солдат вдруг всхлипнул и рухнул на землю, заливая траву кровью.

— Вот так… — удовлетворенно произнес старший. — А ведь он тоже был из ваших. Танкист. Старший лейтенант. Но он стал нам братом…

— Ну? — при этих словах главарь ткнул пальцем в Александра: — Вот ты готов стать одним из нас?

— Я хочу принять ислам, — хрипло, поминутно пытаясь сглотнуть пересохшим ртом, отозвался тот. И быстро, явно повторяя заранее подготовленную фразу, трижды повторил заученные слова.

Командир бандгруппы усмехнулся, повернул голову, став вдруг неуловимо похож на волка, изображенного на его шевроне: — Хорошо, что ты сделал верный выбор, но этого вовсе недостаточно. Я знаю вас. Кто так легко отказывается от собственной веры, тот запросто может предать и новую. Но раз ты решил, то докажи на деле. Я дам тебе автомат. И ты убьешь нашего общего врага. Ведь ты хочешь быть одним из нас?

Горец протянул руку за спину и сжал цевье вложенного кем-то из его подчиненных автомата. Быстро выщелкнул магазин, передернул ствол, поймал патрон и также ловко вставил его обратно в патронник.

— Вот. Держи. Но не думай, что ты можешь меня обмануть. Тебя застрелят, если ты повернешь ствол хоть на десять сантиметров в сторону. А теперь, давай, исполни свое обещание. А ты ведь дал его, приняв нашу веру.

Двое бандитов выдернули из толпы молодых солдат одного. Белобрысый, в разодранной до самого низа гимнастерке, с залитыми чем-то бурым штанами, с одним большим коричнево-бурым кровоподтеком вместо лица, пацан неловко поскользнулся и покатился по траве. Он встал на колени и, явно не понимая, что от него хотят, закрутился волчком, пытаясь сообразить, куда бы спрятаться.

— Ну! — страшно рявкнул главарь. Непонятно как он успел выдернуть из кобуры пистолет и наставил его на держащего в руках автомат офицера.

Андрей, который вовсе не был провидцем, однако совершенно отчетливо понял, что сейчас произойдет, а самое главное, он с ужасом представил, что еще через несколько минут подобный выбор предстоит сделать и ему, зажмурил глаза. Мысли метались, не в силах остановиться. И тут справа от него хлопнул выстрел. От того места, где находился солдат, послышался слабый хрип, сипение, и вдруг все стихло.

Повисшую над поляной тишину, разорвал тошнотворный вой мины. А следом рвануло. Удар по ушным перепонкам тугим воздухом. Грохот, летящие камни и куски земли, новый воющий аккорд, и опять грохот. А потом взрывы начали звучать почти без перерыва, сливаясь в немыслимую, адскую какофонию.

Андрея подбросило в воздух. Уже на лету закрутило и осыпало твердыми, впивающимися в тело, камнями. Падение, град земли сверху, новый заряд камнепада. И наконец, рухнул в спасительное беспамятство.

— … Руководствуясь статьями Уголовного Кодекса Российской Федерации, назначить гражданину Говорову Андрею Анатольевичу наказание в виде лишения свободы сроком в 17 лет с отбыванием в колонии строгого режима… — монотонный голос судьи.

Невероятно, но Андрей словно вновь пережил чувства, охватившие его в момент оглашения приговора. Страшное, беспросветное отчаяние, которое захлестнуло его в тот момент.

Следствие оказалось быстрым. А главным доказательством его вины стал сбивчивый рассказ одного из солдат. Единственного из двух десятков новобранцев, чудом выжившего после классической мясорубки, которую устроили федералы, по наводке случайно обнаруживших запрятанный в горах лагерь боевиков вертолетчиков. Три залпа "Града" фактически сровняли участок леса, где затаились бандиты полевого командира Ачкоева.

Проводящая зачистку группа десантников обнаружила в живых только Степанова, да почти засыпанного землей и находящегося в глубоком забытьи Андрея. Как ни странно, однако среди мертвых не отыскали ни краснобородого, ни Александра.

Особист, который вел первичный опрос спасенных, выслушал рассказ солдата о показательном расстреле его сослуживца весьма внимательно. Но, как понял Андрей из предоставленных ему для ознакомления документов следствия, почти не давил. Слегка надоумил, не больше. А дальше все пошло по накатанной колее. И вовсе уж никого не интересовало, как так случилось, что просидевший неделю в полной темноте, к тому же нещадно избитый и смертельно напуганный, солдат сумел доподлинно запомнить приметы Андрея, который, как и все они, был с ног до головы перемазан грязной землей, и выглядел практически неотличимо от своего сослуживца, державшего автомат. Однако сумел. А вот каким образом, это осталось тайной следствия.

Наверное, так уж легли звезды в гороскопе непутевой Андрюхиной судьбы. А может быть, кому-то из армейских дознавателей срочно понадобился показательный пример качества своей неприметной, но столь необходимой для Родины службы.

Скользнула краем сознания залитая светом полоса запретки, вонзились в кожу острые шипы ржавой колючки, а потом замелькали едва различимые в лунном свете кусты и ветки, хлещущие по лицу бегущего.

Бежать в темноте опасно. А бежать по густому лесу вдвойне. Достаточно напороться на торчащий сук, или угодить ногой в неприметную ямку, и можно считать сумасшедшую гонку оконченной.

Спас Андрея неведомый ангел хранитель, или просто так уж сошлись в ту безумную ночь звезды, но его не настигла ни одна из многочисленных опасностей, подстерегающих беглеца в ночной чаще. Бежал долго. Временами тревожно оглядывался, крутил головой, пытаясь выбрать наиболее безопасное направление, падал, вновь поднимался и снова бежал. Остановился только, когда понял, что не в силах больше сделать ни одного движения. Перевел дыхание, стер рукавом телогрейки обильный пот и попытался осмыслить свое положение.

Но сколько ни старался, ни одной конструктивной мысли в голову так и не пришло. Да оно и понятно. — Сорваться вот так, без подготовки, без плана, без каких-то продуктов, было равносильно самоубийству. И хотя там, в лагере, его ждал ничуть не лучший исход, сейчас он запоздало пожалел о своём спонтанном поступке.

Однако выбора уже не было. "Что-ж, будем бежать. Или пока не настигнет погоня, или пока не кончатся силы".

Бежал, потом шел, снова бежал, повторяя настырный рефрен Утренней зарядки Высоцкого. Лишь изредка оборачивался, замирал, с некоторым даже удивлением вслушиваясь в ничем не нарушаемую тишину… Густые заросли, скрытые темнотой, издавали негромкий шелест. Ухнул где-то в кроне невидимого дерева случайный филин. Прошелестело возле ноги что-то мелкое, испуганно метнувшееся прочь, залепила лицо густая, противно-цепкая сеть паутины.

Андрей замедлил движение, всмотрелся в окружающее его пространство. Похоже, что за суматошным бегом не заметил, как подкрался рассвет. Проявились неясные тени, где-то далеко вверху, на сером небе, возникла светлая полоска.

"Сейчас все бы отдал за глоток хоть какой-то воды", — с трудом проглотив комок, стоящий в пересохшем горле, подумал беглец и невольно охнул, различив среди негромкого шороха листьев характерное журчание воды. Двинулся на звук, и уже через несколько десятков секунд блаженно окунул горящее от пота, разъедающего случайные царапины, лицо в ледяную влагу. Родник, бьющий из каменистого склона, превратившись в небольшой ручеек, весело бежал между осклизлых, поросших мхом камней.

Смахнул с отросшей за прошедшие сутки щетины капли и откинулся на траву. Несколько минут настоящего бездумного блаженства сменились новыми заботами.

Он раскрыл глаза, всмотрелся в растущие на берегу кусты. Пока еще вовсе без каких-то идей, скорее с некоторой даже тоской. Иллюзий, если они и могли возникнуть, наступившее утро не оставило. Его поимка была лишь делом времени. Так стоило ли мучить свое тело бессмысленным бегом. Не лучше ли попросту остаться здесь и дождаться группы захвата, которая уже наверняка идет по его следу.

Глаза различили среди зеленых зарослей нечто чужеродное дикой, нетронутой природе. Андрей встал на колени, напряг зрение и даже охнул от удивления. Прямо перед ним, слегка припорошенный осевшей за ночь росой, стоял большой рюкзак. Добротный, пошитый из темно-зеленой, а сейчас светло-серой брезентухи, с многочисленными карманами и плотно набитым клапаном, закрывающим его сверху. Рюкзак казался возникшим из иного измерения. Но куда больше поразил Андрея аккуратно прислоненный к необъятному мешку карабин. Оружие стояло так, словно кто-то лишь минуту назад поставил его, бережно продев ствол в толстую простеганную лямку, а сам отлучился буквально на миг.

— Эй! — негромко крикнул Андрей, озираясь. Ему и впрямь показалось, что он задремал и пропустил появление неведомого гостя. Увы. Никого.

Недолго думая, перепрыгнул по торчащим из воды камням на противоположный берег ручья. Коснулся рукой лакированного приклада, в душе опасаясь, что мираж может растаять от этого прикосновения. Пальцы сжались на влажном от росы дереве.

Отличный, изготовленный на знаменитом Тульском заводе, карабин был один в один скопирован со своего армейского прототипа.

Проверил наличие патронов в магазине. Убедившись в их полном комплекте, озадаченно щелкнул флажком предохранителя и поудобнее устроил оружие на плече.

"Если сейчас появится его хозяин, он вряд ли будет рад такому вольному обращению со своим имуществом", — резонно заключил беглец, одновременно осторожно распутывая тугой узел, стягивающий горловину рюкзака.

Беглый осмотр показал, что владелец подготовился к походу на совесть. — Теплые носки, запасной комплект белья, маленькая, в две ладони, керосинка, набор мелочей, без которых в лесу выжить крайне затруднительно, аккуратно перемотанные в плотный целлофан спички с несоразмерно длинной, беловатой головкой. Большая, успевшая прокоптиться, алюминиевая кружка. Но больше всего обрадовали лежащие рядком банки с тушенкой.

"Одна, две, три… пять… " — наскоро пересчитал свое богатство Андрей, не забывая в то же время озираться по сторонам. Теперь встреча с забывчивым охотником была для него вдвойне нежелательна.

"Ну… а кто тебе виноват", — не слишком и мучаясь в раздумьях, заключил Андрей, забрасывая неподъемный сидор за спину. Медленно поднялся, повесил оружие на шею и шагнул в холодную воду.

Найденный в кармашке рюкзака пакет с перцем Андрей тщательно рассыпал на месте своей неожиданной находки и теперь надеялся, что вода поможет сбить собак со следа., Успел пройти всего несколько метров вниз по течению и едва не ухнул в неглубокий, но быстрый поток. Прямо перед ним, в естественном углублении, оставленном крутым, обвалившимся бережком, лежал человек. Казалось, что он изо всех сил старался забиться в эту расселину. И это ему почти удалось. Наружу торчал лишь край плотной прорезиненной куртки, да виднелись странно вывернутые ноги в измазанных глиной джинсах, заправленных в высокие, с толстой рифленой подошвой, ботинки.

На этот раз Андрей не стал даже пытаться окликнуть лежащего. Он просто учуял легкий запашок, исходящий от находки.

Внимательно осмотрев изрытую, словно распаханную траву вокруг непонятного места, он выбрался на каменистый берег и настороженно сдернул с груди оружие. Минута, может, чуть меньше, прошла в напряженном изучении окрестностей. Ничего. Тихий стрекот проснувшихся кузнечиков, легкое журчание бегущей воды, и только.

Наконец Андрей решился, опустил рюкзак на выдранную с корнем осинку и медленно приблизился к мертвому.

Вытягивать закоченевшее тело из укрытия было неприятно, однако, когда он все же сумел выволочь жесткую, словно бревно, находку, то рванулся в сторону и, забыв о возможной опасности, согнулся над ручьем. Когда спазмы стихли, обмыл лицо, прополоскал рот водой и заставил себя вернуться к осмотру. Причиной, заставившей взбунтоваться желудок, оказался вид, в котором находилось найденное тело.

Говоря откровенно, туловище мужчины, если не считать неестественно потемневших кистей рук, было вполне нормальным, а вот голова… Вернее то, что должно было быть головой, оказалось до невозможности изуродовано. Кожа, начиная с затылка, оказалась сорвана. Словно снятая умелым скорняком, она висела скомканным кульком, удерживаясь лишь тонкой полоской на подбородке. Кровь на обнажившихся мышцах лица успела засохнуть, поэтому выглядело оно, словно страшная языческая маска. Из расколотого на темени черепа выпирало нечто уже вовсе тошнотворное.

Рассматривать повреждения Андрей не имел никакого желания. Впрочем, увиденного было вполне достаточно, чтобы сделать естественный вывод. Бедолага, решивший отдохнуть в тени прохладного ручейка, на свою беду схлестнулся с медведем. Скорее, просто попал под горячую лапу. Вершковые когти раскроили голову и содрали скальп с одного удара. Как видимо, зверь был сыт, поэтому и не стал продолжать расправу. Просто, словно запасливая хозяйка, при копал добычу, в расчете вернуться к дошедшему до нужной кондиции деликатесу чуть позднее.

"Странно, с чего бы он кинулся? — без особой, впрочем, заинтересованности удивился Андрей такому поведению зверя. — А впрочем, выходит, такая уж судьба… "

Однако решение нужно было принимать немедленно. Да оно созрело почти сразу, как только страшная находка была опознана. Не воспользоваться такой удачей было просто грешно. Другой вопрос, что заставить себя исполнить задуманное он сумел не сразу. Но как говорится в старой пословице — "Глаза боятся — руки делают". Глотнув для храбрости из найденной в рюкзаке фляжки, Андрей принялся за работу. Снять с негнущегося тела одежду, а главное, нарядить его в лагерную робу и телогрейку, удалось не без труда. Но когда наконец закончил, то не без некоторой мистической дрожи увидел, что перед ним лежит настоящий лагерный доходяга с его, Андрюхиным номером на груди. Последнее, что не без внутреннего отвращения сделал, это срезал отвратный комок задубевшей кожи.

Большой охотничий нож, обнаруженным им на поясе покойного, легко отсек полосу, удерживающую бывшее лицо и скальп неизвестного охотника.

"Вот и все", — подумал Андрей, натягивая мокрую одежду. Как он ни убеждал себя в неразумности подобного шага, но примерить снятые с трупа вещи, не прополоскав их предварительно в воде, заставить себя не смог.

Впрочем, выручили запасной свитер и пара носков, найденные в рюкзаке.

Повезло, ботинки оказались почти впору.

Андрей натянул на плечи чужую куртку, потянулся к рюкзаку, и тут его обостренный слух уловил в прибрежных кустах легкое шевеление.

Мгновенно меняя тактику, рванул с плеча ствол и навел его на подозрительное место.

Легкий рык, раздавшийся из зарослей, как нельзя лучше подтвердил основательность беспокойства. это вернулся хозяин леса, решивший как видно проверить, кто покушается на его добычу.

"Стрелять не хочется", — с горечью подумал Андрей, понимая, что звук выстрела в корне поломает всю с таким трудом созданную картину.

Однако становиться новой жертвой сумасшедшего зверя тоже не хотелось. Поэтому он медленно поднял ствол и положил палец на спуск. Теперь стоило только зверю сделать неосторожное движение, как он готов был выпустить в цель все десять пуль.

И тут кустики дрогнули, раздвинулись, и наружу выглянула мордочка медвежонка. Блестящие бусинки почти черных глаз с интересом уставились на стоящего возле откоса Андрея.

Медведица, скрытая за ветвями, негромко рыкнула. Андрею послышалось даже в ее голосе некое сварливое материнское предупреждение.

Но на медвежонка оно подействовало куда качественнее, чем окрик иной человеческой мамаши на свое чадо. Мордочка тут же исчезла.

"Ага… Понятно, — теперь Андрей, и впрямь, начал догадываться о причине столь наглого поведения обычно старающегося не нападать на человека зверя. — Скорее всего, охотник показался медведице угрозой жизни ее детеныша. А поскольку был без оружия, то и сам стал легкой добычей. А вот нападать на вооруженного та явно не спешила".

"Вот и скажи после этого, что они не имеют мозгов?" — мимолетно удивился Андрей. Он осторожно перехватил карабин в одну руку. А второй медленно потянул на себя мешок. Странное дело, но сейчас, когда организм прямо-таки трясло от адреналина, умудрился забросить его на плечо без труда. Кое-как поправив лямки, начал медленно, не сводя ствола с тревожно шевелящихся кустов, отступать к воде. Шагать по скользким камням, устилающим дно ручья, оказалось не просто. Но все же сумел преодолеть и эту преграду. Выбрался на противоположный берег и начал отступать в глубину леса.

Но когда страшное место почти скрылось из глаз, успел заметить, что на каменистую проплешину, где лежало тело его нечаянного спасителя, вышел громадный, с висящей клочьями бурой шерстью, зверюга.

Даже отсюда, с расстояния в добрую сотню метров, было видно, насколько здоров был медведь.

Хищник остановился, медленно повернул лобастую башку, словно провожая его взглядом близко посаженных глаз-бусинок, а потом легко, словно сухую хворостину ухватил тело за торчащую из завала руку и попятился обратно в чащу, под укрытие густых зарослей.

Андрей выдохнул, щелкнул предохранителем и торопливо зашагал прочь от места жуткой находки.

Теперь, когда на запястье у него висел добротный туристический компас, шел уже не наугад, а в выбранном направлении.

Андрей успел отойти от места жуткой находки на пару километров и теперь спускался к тихо журчащему в распадке ручейку.

Неясная тень мелькнула в зарослях молодого кедровника, который он почти миновал когда до воды оставалось всего с десяток метров.

Еще даже не успев осознать степень угрозы, Андрей рванул с плеча карабин, и только тогда увидел, что из густой зелени на него движется что-то огромное, темно-лохматое.

— Шла следом! — Сообразил он пытаясь поймать концом ствола надвигающуюся с невероятной скоростью бурую массу, и спустил курок. Тряхнуло неслабой отдачей, окутало сизым облачком сгоревшего пороха, обожгло острой болью плечо сжимающей оружие руки. Громадная, ревущая тень накрыла, смяла, ударила когтистой лапой…

 

Глава 5

Эй, Хмурый, ты чего, Хмурый? Поплыл падла? — Хриплый скрипучий голос прозвучал возле самого уха. Пахнуло отвратным, прогорклым запахом чего-то непередаваемо затхлого.

— Щас я, пожди. Не рыпайся. — Продолжил голос. Сейчас я лампу запалю. Но ежели ханку пролил, сука!..

Послышались непонятные шорохи, задушенный смачный матерок, и в темноте появился едва заметный, колеблющийся огонек. Секунда, другая, и свет усилился, вырвав из сумрака неясные очертания протянутых над самой головой труб, осветил корявую поверхность стены, и самого обладателя задушенного баса.

Пересилив себя навел резкость и охнул.

Прямо на него, едва различимая в колеблющемся огоньке горящей лампы смотрела чья-то рожа. Длинные, всклокоченные, стоящие торчком волосы, заплывшие, едва различимые на одутловатом, заросшем щетиной лице.

— Брысь! — Дернул рукой Андрей, спасаясь от видения, и сообразил, что ладонь его сжимает пол-литровую, заляпанную банку с плещущейся в ней темной, омерзительно воняющей жидкостью.

— Не… не разлил! — С искренним восторгом проорал владелец невыразимого лица, и ловко, с невероятным проворством вырвал корявой пятерней липкий сосуд.

— Хорош давай я сам добью. — Человек запрокинул косматую голову, влил содержимое банки в широко раскрытый, беззубый рот, передернулся.

— Я где, ты кто? — Не сумел отыскать лучшего вопроса Андрей, ошарашено разглядывая свои, ставшие отчего-то дряблыми и выглядящие так, словно их окатили крутым кипятком, пальцы с черными, неровно обломанными ногтями, более похожие сейчас на коричневые, перетянутые нитками сосиски.

— Где, где… в звезде! — Дико, словно услышав превосходную шутку, заржал сидящий напротив человек. Дернулся, запустил руку под растянутый свитер, и яростно зачесал живот. — Жрут, твари.

— Крепко тебя, Хмурый шибануло. — Прервав почесушки, как ни в чем, ни бывало, закончил бродяга. — Но молодец, школа, тару не бросил.

— Нет, правда, меня что-то… — Андрей не закончил, и вдруг с пугающей ясностью понял все. Он крутанул ставшей неестественно короткой шеей, пытаясь разглядеть свое тело, коснулся пальцами головы.

— Гы-гы-гы… — Вновь закатился мужичок. — хрен потерял, Хмурый? Так он спереди! Там ищи.

"Выходит не врал полковник? Выходит все правда? И… — Андрей мазнул воняющей гарью и плесенью ладонью по глазам, стирая невольно выступившие слезы. — Я… бомж. Самый настоящий, опустившийся, в пропахшем мочой и грязью рванье. Отброс, бродяга! Жрущий из грязной банки очиститель для окон. Все вышло именно так, как и представлял.

Он вспомнил, как всего несколько мгновений назад пытался представить что-то вызывающее наибольшую неприязнь. Именно таких, опустившихся, потерявших человеческий облик отбросов он ненавидел больше всего. Брезгливо отворачивался, увидев случайно, и старательно обходил встретив на улице.

— Господи, какая вонь. — Не выдержал Андрей, старательно вытирая руки о полы засаленной куртки.

— Чего ты гонишь? Шикарная хата. Нормальный коллектор. Тепло, сухо, и Шушар почти нет. В натуре, Хмурый, ты как не родной… Синька ему не лезет, коллектор не нравится. Ну вали тогда в эту, как ее в Асторию, бля… Там тебе и коньяк с виской, и хрен с холодцом дадут. Спасибо скажи, чо этот нашли. Забыл, как в том месяце на Плешке чухались? Я чуть не сдох. Крысы суки, что твой крокодил, да еще фашисты эти…

— Слушай, я что-то совсем ничего не помню. — Выдохнул Андрей, переводя дух. — Слушай, чем так воняет. Дышать нельзя.

— Не… ты точно рамсы попутал. — Мужичок приблизил лицо к Андрею. — Хотя, у меня тоже было. Когда метилом траванулся. Ага, начисто все вышибло. Неделю никого не узнавал… Но сейчас-то с чего? Нормальная синька. — Он потянулся к сломанному ящику и вынул наружу почти полный пластиковый флакон. — Давай, по пять капель… Для поправки… Я Фею сварганю, враз оздоровишь. — Приятель вновь пошурудил в импровизированном шкафчике, извлек жестяную банку, потряс, и добавил пенящееся пиво к содержимому флакона. — Давай! Погнали. — Протянул доброхот пойло Андрею.

— Нет, нет, я пас. — От вида бурой жидкости тому стало вовсе нехорошо. — Ты это… сам, если хочешь.

— Хмурый? Я с тебя худею. — Восхитился собутыльник. — Вот это товарищ. Это я понимаю, настоящая Чегавара. Кореш, ты почаще тогда это… тебе в компании цены не будет.

Вылакав почти четверть содержимого посудины, бродяга передернулся всем телом, ткнулся носом в рукав своего замызганного бушлата, и зашелся в истошном, перхающем кашле. — Эх… гля, кабы денег тьма… — Прохрипел он, немного отдышавшись.

— Так чего-ты сказал? Чем воняет? А я ниче, принюхался вроде. Так это Паша, сука худая. Мы ж его вместе с тобой туда сховали. Под стекловату, третьего дня отмучался. Полгода хекал. Я уж думал всех, падла, заразит. Не… обошлось вроде.

Андрей с силой сжал глаза, откинул голову назад и ткнулся затылком в осклизлый бетон колодца. — Господи, неужели это все со мной… Профессор, сволочь!.. — От переполняющего его отчаяния он даже застонал, и выдохнул уже вслух. — Сволочь!

— А я тоже говорю, сволочь. — Согласился сидящий напротив. — И сам не живет, и другим мешает…

— Слушай, а тебя как звать? — Поборов секундный приступ отчаяния, вернулся к действительности Андрей. — Только не надо, опять про… синьку. Ты просто скажи, и все. Я, может, остальное сам вспомню.

— Саньком меня, звать. Сорок годков уж как. — Отозвался сосед ничуть не удивленный вопросом. — Только ты так ни хрена не вспомнишь. Ты поди и не знал, что меня так звать. Меня все Блинком кличут. Морда круглая, вот и прозвали. С зоны еще погоняло. Да я и тебя тоже только по кликухе знаю. Надо-же, полгода вместе как хороводимся, а все Хмурый и Хмурый, а имя… — Удивился Санек, и поинтересовался. — Серега, что-ли?

— Андрей я.

— Хы, а чего тогда Хмурый?

— Не знаю. — Андрей невольно покосился в скупо освещенный угол колодца, где заметил большую, бесформенную кучу. — А чего здесь-то?..

— А куда, на улицу вытащишь, мусора найдут, шмон устроят. Попалят нашу малину. Заварят все, потом опять по подъездам мыкаться. — Отозвался Блинок. — Слова давались ему с некоторым трудом, как видно подействовал дикий коктейль. — Атак… пару неделек потерпим, а то может и быстрее, шушары пожрут… Не, ну можно, конечно хлоркой засыпать, так еще хуже будет. Да и где ее, ту хлорку найти. Тут керосина и то не могу достать. @вошки задолбали. — Сосед ожесточенно зачесал в паху. Светка-помойка, тварь, подарила. Ты то как, не жрут?

Андрей невольно коснулся рваных, потерявших свой истиный цвет джинсов, и передернулся от кольнувшей в крестец боли. — Ох, что-то у меня спина…

Санька зашелся в неистовом, жизнерадостном хохоте, разбрызгивая слюну беззубым ртом. — Ха-ха-ха, ну сказал… Не спина, жопа. Тебя ж тот фашик в жопу прогаром засадил. Неделю с кровью дристал. — Блинок хлопнул себя по голове. — Тьфу, я ж забыл, что у тебя память отшибло. — Ну ты вспомни… как эти сволочи на Плешке нас прихватили. Ох, люто… думал и вовсе забьют, твари малолетние.

— Что за фашики такие? Националисты, что-ли? — Поинтересовался Андрей, осторожно ощупывая больное место. — А чего они?

— Ну так… нациа… листы эти долбаные. — Согласно кивнул Саня. — Пе… расы они, больше никто. Лбы здоровые, да еще с цепями, с дубинками своими. Развлекаются они.

— Понятно… — Андрей устроился поудобнее, коснулся ладонью своего ица. — Мне кажется, или оно и вправду опухло? У тебя зеркала нет?

— Офуел? — Даже не засмеялся Санек. — А щетку зубную не хочешь? Откуда тут зеркало. А морда у тебя нормальная. Ну, разве немного распухла. Так от нашей жизни у любого разбарабанит. Синька, она, тварь, на почки крепко давит… А так, если, то твой полтинник он весь на роже прописан. Хрен-ли хотел.

— Как полтинник? — Охнул Андрей. — Мне-же тридцати еще нет?

— Да что ты говоришь? А с чего мы тогда в том месяце твой юбилей квасили? Не дуркуй, Хмурый. Ладно с памятью у тебя нелады. Понимаю, но… соображалка-то должна быть. — Какой тридцатник? Ты-ж еле ползаешь? Как мыслю, с пол года тебе, не больше, осталось. Зиму точно не пережить. Да я и сам, то вон, кровью харкаю. Павлентий, наверное все-таки… А, чего уж тут, все там будем. Доля наша такая. — Санька вновь вынул плошку. — Ты как? Ну смотри, тогда я добью. А завтра мы нормального бухла купим. Я ж медяху оттопыил. Вон смотри. Эо она с верху только черненая, а внутри медь. — Он с трудом поднял кусок непонятной железки. — Ламель это… или камель, хрен его разберет. Там мужики будку курочили, я и присмотрел. Жаль сегодня Ашот металку уже закрыл. Он медяху по соточке за кило берет. А тут все три будет. Живем. Поутряне сдадим, здоровье поправить чем будет. Потому как в нашем деле… утро с бодуна… последнее дело… — Последние слова Санька произнес уже в полусне. Закрыл опухше веки, и плавно, словно в замедленной съемке откинулся на ворох неопрятного тряпья, лежащего за спиной. А уже через несколько секунд послышалось тяжелое, хриплое дыхание спящего, прерываемое частым, надрывным прерывистым кашлем.

Андрей посмотрел на спящего, перевел взгляд на страшную кучу в углу, зябко поежился, и сжал зубы, представив, что ему придется спать здесь, в этом вонючем, затхлом аду.

Выходит, соврал полковник, про возраст-то… — Подумалось вдруг Андрею. Странно, никакого зла к укравшему у него два десятка лет жизни Андрей не испытывал, легкую досаду, не больше. Куда сильнее озадачило его слабое шуршание, донесшееся со стороны уходящих в непроглядную темноту труб.

— Крысы? — Андрей вдруг представил громадных, виденных им в какой-то желтой газетенке монстров размером с матерого бультерьера. Он подхватил с пола довольно увесистый кусок медной шины, и приготовился достойно встретить неожиданного противника. Однако когда в темноте блеснуло пятно света, размером с плошку, решимость начала слабеть.

Представив, какого размера должен быть зверь, имеющий такие глаза, Андрей почувствовал нечто похожее на панику. Он тряхнул за плечо спящего в тщетной попытке разбудить мертвецки пьяного соседа, но поняв бессмысленность подобных действий, принялся лихорадочно озираться в поисках выхода.

Тем временем шорох усилился, и внезапно из небольшого проема вырвался, осветив тесную каморку, луч фонаря, а следом появился и хозяин.

Эй, Хмурый, ты чего это. — Спросил вдруг женский голос. Фонарик погас, и Андрей сумел разглядеть нового гостя. Вернее гостью. Женщина непонятного возраста, опустилась на импровизированный стул, и стянула бесформенный берет.

— Накатил уже, — мимоходом глянула она в сторону сопящего Блинка. — А ты чего сидишь, дрын греешь? Неужто меня ждал?

Странное дело однако в голосе незнакомки послышались явно игривые нотки.

Никого я не ждал. — Чувствуя, что вновь придется плести чушь про потерянную память, хмуро буркнул Андрей. — Сижу вот.

Да, точно снег пойдет. Это в сентябре-то… Рановато. Хмурый и трезвый. Это-ж парадокс. — Не успокоилась тетка.

Андрей всмотрелся в лицо собеседницы. — Ну да, тетка и тетка. Потертая, растерявшая малейшие остатки былой красоты, с пегими, торчащими словно пакля волосиками, с обветренными, темным от солнечных лучей и грязи лицом, она распахнула драповое, вышедшее из моды лет тридцать пальто с когда-то норковым воротником, и устало оперлась спиной о стенку. — Шестьдесят восемь сегодня. — Непонятно похвасталась она, разматывая длинный сиреневый шарф. — Прикинь, жрут. Как ни в себя. Замаялась сетки таскать. Правда мне Нинка всего за пятьдесят заплатила. Начала выеживаться, то горлышко, то фуерлышко… Да еще Мишка Байкер полторы сотни отобрал. Крыша, блин, трухлявая. Где он падла был, когда семеновские приходили? На тачке своей вонючей свалил, только его и видели. Одно и умеет понты кидать…

Мне Семеныч так и сказал, ты, Машка, хрен с такой коммерцией на зиму запасешься. Передохните по холодам. И ведь прав он выходит…

— Погоди, погоди… — Андрей всмотрелся в лицо сидящей напротив женщины. — Тебя, что, Машей звать? А как фамилия, не Пригожина случаем.

— Уёжина… — Не зло рассмеялась соседка. — Сдурел? Или Блинок тебя опять Фейкой угощал? Ой, смотри. Потравитесь. Придется мне вас рядом с Пашкой, царствие ему, селить. Селиванова моя фамилия, а по мужу Куликова была. Да ты вроде как-то спрашивал. Чего опять?

Да так, просто… — Разочарованно отозвался Андрей, который не сумел отыскать ни малейшего сходства в этом затюканом существе с его Машей. — Показалось…

А ты крестись, когда… Я вот страсть как мертвяков боюсь, а помолюсь, и вроде ничего, не так страшно. Павка он ведь мужик неплохой был. Не злой. Один раз, только мне морду и набил, так это ведь по пьянке было, вроде как и не считается. — Истово перекрестилась Мария. — Ох, Андрюша, я сколько раз гово…

— Ты что знаешь, как меня зовут? — Удивился Андрей.

— Ну а что такого-то? — Мария хмыкнула. — Мы ж общим хозяйством живем. Неужто имени не спрошу. — Я клички эти вообще терпеть если по честному, не могу. А ты мужик хороший. Хворый, правда, и невезучий. Да мы все тут с везением не в ладах. У всех своя беда судьбинушка. Тебе бы вот синьки поменьше пить, может и протянул-бы зиму-то.

— Не буду. — Искренне рассмеялся Андрей. — Вот чего-чего, а это я могу твердо обещать.

— Да, ладно, все вы обещаете… — Только отмахнулась Мария. — А как вожжа под хвост попадет, про все забываете. Да мне и без разницы. Пей, коли душа просит. Жалко только тебя, сдохнешь ведь.

— Спасибо! — Андрей вновь растянул губы в улыбке, и скривился, почувствовав, как впился в щеку острый обломок коренного зуба. Провел пальцем сначала по верхней, потом по нижней челюсти, проверяя, и с огорчением убедился, что из положенных человеку трех десятков зубов в наличии у него имеется от силы треть, а то и меньше. Да и те находились не в лучшем состоянии.

— Вот я и говорю… — Наставительно произнесла Мария, но закончить не успела. — Откуда-то сверху на импровизированный стол упал небольшой пакет, из которого тут-же поползли струйки вонючего едкого дыма.

— Ах ты… — Забыв обо всем вскинулась с ящика Маша, и принялась что есть силы лупить по странному предмету зажатым в руке платком. Однако все попытки затушить источник нещадно чадящего дыма, не увенчались успехом. Дым в несколько секунд затянул каморку.

Чувствуя, что уже не в силах выносить удушье, Андрей вскочил на ноги, и кинулся к спящему. — Вставай, эй, вставай. — От волнения он совсем забыл как звать спящего соседа, и пытался растормошить пьяного.

— Брось, Андрей, брось! Не поднять его. Да и по проходу не протащим. Тесно… Бежать надо. — Прокричала Маша сквозь удушливый кашель. — С неожиданной силой рванула Андрея за руку в сторону труб. — Бежим, сдохнем!

Поняв, что не в силах помочь лежащему в забытьи человеку, Андрей кинулся вслед за торопливо пробирающейся между переплетения скользких от сырости труб прочь.

Идти оказалось и вправду непросто. — И не только потому, что ел глаза ползущий из колодца дым, расстояние между трубами не превышало нескольких десятков сантиметров. С огромным трудом, едва не оборвав молнию, миновав очередную узкость, Андрей вынуждено признал правоту Марии. Протащить здесь бесчувственное тело немаленьких габаритов было просто невозможно.

Наконец хитросплетения труб окончились и беглецы оказались в круглом, уходящем вверх колодце.

Маша скинула пальто, ухватилась руками за торчащую из стены на высоте груди перекладину. — Толкай, падла. — Рявкнула она, пытаясь подтянуться к следующей скобе.

Преодолев некоторую неловкость Андрей начал помогать спутнице. Дождавшись, когда она начала подниматься по длинной лестнице, Андрей подтянулся и махнул ногой собираясь упереться в ступеньку. Однако вместо импровизированной склепки вышло нечто непотребное. Ладони разжались и он со всего маху хлопнулся в большую вонючую лужу.

— Вашу мамашу… — Непотребно, однако от всей души выругался Андрей, однако сообразил, что рассиживаться сейчас вовсе не время с трудом вскарабкался на ступени и медленно, охая от боли в пострадавшей част тела, пополз на верх.

Не прошло и десяти секунд, как Андрей, чихая и кашляя выбрался из колодца. Откатился в сторону и замер на влажном от ночной сырости асфальте, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух.

— Хальт! Нихт шизн! Швайне! — Прозвучал над головой Андрея дрожащий от возбуждения ломкий тенорок.

— Подъем, сука! — Проорал еще один, голос явно принадлежащий подростку. — Вставай ублюдок.

А в следующее мгновении в бок Андрея ударили чем то твердым.

— Ох. — Не ожидавший подобного он, скорчился, инстинктивно прикрыв коленями живот, и тут-же получил новый удар. Теперь уже в спину.

— Крутанулся, стараясь сообразить откуда ждать следующий, но вышло это движение настолько неловко, что над головой у Корчащегося на асфальте бродяги раздался дружный смех.

— Хорош, Ганс. Чего бутсы драть. Ты чего бомжару просто запинать решил, подумаешь, велика заслуга. Мы из этого таракана вечный огонь замастырим. По павшим в боях с Иванами бойцами великго рейха! Даже два… Пусть посветят. Магда, бензин. Там, на багажнике у Гюнтера полная канистра. — Распорядился голос.

"Один два, три… — Попытался определить Андрей количество истязателей Андрей, воспользовавшись неожиданной передышкой. — Минимум четверо, и девка. Всего пятеро, и наверняка с оружием. А впрочем, без разницы, такой толпой они меня и голыми руками уделают. А ведь это им не впервой. — Подумал вдруг он. — Не зря же Блин что-то такое говорил. Нет, не осилить мне их. В таком виде, тем более. Неужто и впрямь сожгут? — Он крутанул головой, и уперся взглядом в глаза Марии. Она лежала совсем рядом. Из разбитой головы, заливая темной в ночном сумраке волосы текла тонкая струйка крови.

Прощай, Хмурый. — Вдруг нежно, совсем как та, его Машка, улыбнулась незнакомая женщина. — Может и хорошо, что так, сразу. Заодно и согреемся.

И тут Андрей явственно понял, что он должен, просто обязан встать. Умирать вот так… не сделав даже попытки спасти…

Раз, два, три, четыре, пять… — Принялся считать он, собираясь с силами. — " На счет десять ногой в колено стоящему ближе всех, на а там уж как повезет".

То, что случилось в следующий момент вызвало у девицы, единственной оставшейся в живых из всей пятерки великовозрастных ублюдков такой с дикий тресс, что прибывшие на место неожиданной трагедии милиционеры вынуждены были надолго отложить допрос свидетельницы.

Отправив усердно закатывающую глаза малолетку в больницу, патрульные занялись осмотром места происшествия.

Вот это и называется, нашла коса на камень. — Негромко произнес один из патрульных, накрывая бритую под ноль голову тряпкой.

К тому и шло. — Согласился с напарником второй милиционер, разглядывая наряженное в куцую черную куртку безголовое тело. — Долго эти уроды куролесили. Санитары, бля… Два десятка бомжей за последние три месяца. Верное дело они это. На баках видишь, сколько крестов. Да и шнурки у всех белые. Сто к одному эти…

Сержант поднялся на ноги, отряхнул испачканные ладони. — Ну с этим понятно. А вот остальных-то чем положили? Ни ножевых, ни огнестрела. А кости у всех переломаны. Такое впечатление, что их танк переехал.

— Стой, стой, не могу, давай отдохнем. — Взмолилась Мария…

Остановился, перевел дух, и с огорчением признал озвученную Санькой новость.

Полста, никак не меньше, а ежели по ощущениям, то и все шесть десятков будет.

В груди гулко хрипело, тело сотрясала легкая дрожь, по щекам тек пот. Андрей обернулся к спутнице.

Та чувствовала себя ничуть не лучше. Растрепанные, измазанные в крови волосы, бесформенная, вытянутая кофта разодрана, красное от бега лицо.

— Ты… ты как это? — Едва смогла выговорить Мария, задыхаясь от бега. — Ты ведь их…

— Выхода не было. Иначе они… — Андрей вновь закашлялся, сплюнул. — Никто их не заставлял. Сами. И все об этом. Забыли.

— Забыли. — С готовностью согласилась Мария. — Только куда теперь? Может немного обождать, и обратно?

— Нельзя назад. — Отрезал Андрей. — Саньку мы уже не поможем, а милиция там еще долго пастись будет, следы искать. Стукачей своих из контингента подтянут. Нас на два счета вычислят. Уходить нужно. А главное… Он с отвращением потрогал свою ставшую каменной от подсыхающей грязи рванину. — Идем, а по дороге решим, как быть дальше.

Он озадачено оглянулся, пытаясь сообразить, куда, в какой район столичного мегаполиса занесло его по воле собственного воображения. Увы. Похожие друг на друга словно близнецы дома с темными окнами, приткнувшиеся возле обочины легковушки, оставленные на ночь хозяевами, заросли вездесущих тополей. Обычный спальный район, каких в Москве с добрый десяток.

— Где мы, — решил он не забивать себе голову загадками.

— Что? — спутница отозвалась не сразу. Оглянулась, словно впервые, и развела руками. — Не знаю. Так бежала, что из головы все вывалилось. Наверное…

— Да ладно, не суть. — Андрей медленно повернул голову, решая, в каком направлении продолжить путь и решительно двинулся в правую сторону. С таким же успехом мог повернуть и в обратную сторону, однако ему отчего-то показалось, что идти нужно именно туда.

Пару кварталов шли молча. Андрей, которому было не до пустых разговоров, мучительно размышлял как быть дальше. Без денег, без дома, без документов, и даже без прошлого… Слишком много без. Ясно только одно: жить той жизнью, которую выбрал его двойник, он не сможет. Нужно что-то менять. Попытаться. Только вот каким образом вырваться из замкнутого круга, в котором оказался, ответа он пока не имел.

— Стоп. — Неожиданно остановился ночной пешеход. Идущая рядом спутница, удивленно уставилась на Андрея.

Не затрудняя себя объяснением причин столь неожиданной остановки, медленно выдохнул, и нерешительно повернулся к зеркальной витрине. Всмотрелся в свое отражение.

Увы, действительность превзошла самые худшие ожидания. В неясном свете мертвенно бледного фонаря из пыльного стекла на Андрея смотрел настоящий старик. С реденькими, торчащими вокруг обширной, в пол головы лысины, волосами, с измятым, словно выжатым в громадной центрифуге серо-коричневым лицом, и дряблой, морщинистой шеей. Разглядеть остальное мешала невероятно грязная, с чужого плеча, болоньевая куртка, из под которой видны были пятнистые, модные в самом начале перестройки джинсы напоминающие формой армейские галифе, джинсы. Венчали наряд растоптанные до последнего предела, рваные кроссовки. Скрепленные жесткой проволокой.

— Тьфу! — В растройстве сплюнул Андрей, давя готовое вырваться ругательство. — Паноптикум! Настоящее пугало. Да что-ж это такое… Ну неужели нельзя было хоть немного получше, дурак. Одно слово дурак…

Он выдохнул, вновь всмотрелся в лицо, ища хоть какое-то сходство со своим настоящим обликом, но только еще сильнее расстроился, увидев, что под глазом у его нового образа красуется громадный, растекшийся почти на половину щеки синяк.

— Чума на оба ваших дома. — Ни с того ни с сего пробормотал он крылатую цитату великого классика. — И как, скажите с такой мордой начинать новую жизнь?

Он повернулся к стоящей в стороне Марии. — Ну что, как ни трудно признать, а поломала меня жизнь изрядно. И все-таки…

— Отпусти меня, Хмурый. — Неожиданно произнесла спутница глядя на него с настоящим ужасом. — Христом богом прошу! Я никому не скажу. Отпусти только…

— Да ты чего, Мария? — Удивился Андрей. — Что с тобой?

— Не ты это. Другой. Боюсь я. Прошу тебя, отпусти! — Женщина сделала короткий шаг назад. — Я в колодец вернусь. Саньку похороню. И никому…

— Послушай, Мария! Я и правда немного… — Андрей чуть помялся, — немного изменился. Но это ничего. Я тебя не обижу. И нормально все будет. Обещаю. Денег найду, рванину эту снимем. Работу отыщем. А там может и документы выправим. Я клянусь, Маша!

— Прости, Андрей, но… Вот этого я и не хочу. Не смогу я уже. — Мария закусила губу едва не плача. — Боюсь я. Верю, что сможешь, но… Потом все опять развалится. Еще больнее будет на дно падать. Было у меня так. Меня один мужчина замуж взял. Только- только бомжевать начинала… , тогда еще не все сгорело. Жить вместе стали. У него работа была, квартира хорошая… Целый год прожили. Потом он… пить стал. Сильно. А однажды… В общем не стало его. Квартиру его родственники отсудили, вот и пришлось мне обратно, на вокзал идти. По-новой все… — Мария оборвала невнятный рассказ, закрыла лицо ладонями, и вдруг кинулась прочь едва не падая на неровном асфальте.

— Маша! Куда, ты?! Никаких вдруг не будет… — Андрей в отчаянии долбанул кулаком по капоту стоящей у обочины иномарки, и двинулся прочь от места неожиданного объяснения. В голове у него крутились какие-то слова, которые он хотел сказать, объяснить ей, убедить.

— Тем временем внутри машины что-то вякнуло, а потом взвыла включившаяся сигнализация.

От невыносимого воя, заломило уши, однако занятый собственными переживаниями Андрей даже не прибавил шага.

— Эй, стой, пристрелю, падла! — грозный окрик прозвучал со стороны ближайшего дома.

— Да пошел ты, — отмахнулся Андрей, глянув на мечущегося по балкону второго этажа человека. Однако, разглядев зажатый в руке у возмущенного автовладельца пистолет, остановился. В голову расстроенного последними событиями Андрея пришла интересная мысль. Он неторопливо вернулся назад, к все еще голосящей машине, примерился и аккуратно, но сильно врезал ногой по дверце.

— Стреляй, придурок! — Крикнул вандал, поворачиваясь к взбешенному таким варварством мужичку. — Не промахнись только.

Человек поднял ствол, но замер, сбитый с толку неправильным поведением хулигана, который стоял всего в нескольких десятках метров, на хорошо освещенном пятачке и вовсе не подавал признаков страха, и не делал никаких попыток к бегству.

— Ну я тебе… — Взвыл человек, а затем рванулся в темноту комнаты.

— Ох, ну не дурак-ли. — Искренне огорчился Андрей, поняв, что его наивная попытка сбежать из столь неласкового мира сорвалась. По крайней мере пока.

— Ладно, с паршивой овцы, хоть шерсти клок. — Пробормотал он, и спокойно опустился на капот истошно вопящей иномарки. — Посмотрим, что он скажет.

Хозяин машины вылетел из подъезда размахивая стволом, словно натуральный ковбой Мальборо. Невысокий, одетый в растянутые трико и майку, в тапочках на босу ногу, выглядел невысокий толстячок настолько комично, что Андрей не сумел сдержать улыбку.

— Так, растак, через этак. Стой! — Еще на бегу заорал человек, и наставил ствол на спокойно ожидающего продолжения Андрея.

— Да стою, стою я. Ты аварийку выключи. Людей перебудишь, они тебе потом кирпич на капот сбросят.

— Ты сука кровью умоешься! Я тебя… — Мужчина выжал курок с такой силой, словно спускал выстрел гранатомета.

— Андрей зажмурился, ожидая чего угодно, однако в следующий миг, когда разжал веки, понял, что ничего не произошло. Все так-же орала сигнализация машины, да бестолково тыкал стволом ее хозяин.

— Наберут дураков, мучайся с ними. — Поняв, что стрелок просто не сообразил снять оружие с предохранителя, вздохнул Андрей.

Неторопливо поднялся с блестящего лаком сидения, и в два шага приблизился к мстителю.

Движение руки странного бродяги владелец стрелкового оружия не увидел. Просто мелькнуло что-то перед глазами, и крутанулась, едва не вывихнув из сустава палец, рукоятка Макарова.

— Газовый, или резинка. — Деловито поинтересовался Андрей, сдвинув пальцем флажок. — Ну, быстро!

— Травматик… — Очумело таращась на ствол направленный ему в лоб проблеял мужчина. — Эй, ты чего, чего?

— Чего, чего… — Передразнил Андрей. — Уметь надо с оружием обращаться. Если уж купил… Ладно, это все лирика. А теперь слушай сюда. Да выключи ты эту верещалку, достала. И так голова раскалывается.

Мужчина порылся в карманах, не в силах отвести взгляд от оружия, и виновато хлопнул глазами. — Дома забыл.

— Ну крикни, что-ли, тогда. Пусть вырубят. Есть кто в доме, жена там, кто-нибудь? — повысил голос Андрей и угрожающе дернул стволом.

— Н-нет никого. Она на дачу уехала, один я. — Мужчина болезненно поморщился.

Заметив, что на спортивных штанах появилось темное пятно, Андрей укоризненно покачал головой. — Ну что-ж ты так. Меня стрелять собрался, а сам, понимаешь, в штаны. Не хорошо. Он на мгновение замолчал, обдумывая ситуацию.

— Ладно, пошли тогда. — Распорядился он, уперев ствол пистолета в живот незадачливого автовладельца.

— Куда? — клацнул зубами мужчина.

— Домой. Тебе переодеться надо, да и сигнализацию вырубить уже минут пять как пора. Или ты в мокрых штанах хочешь тут на асфальте лежать? — Легкой угрозы, прозвучавшей в голосе страшного бродяги, хватило с избытком. Мужчина покорно прошаркал сваливающимися тапочками к подъездной двери.

Оказавшись возле входной двери Андрей положил грязную ладонь на плечо хозяина. — Будешь себя вести хорошо, я уйду. Понял? Ничего с тобой не случится. Останешься жив и здоров, хотя и в мокрых штанах. А если начнешь шуметь, получится плохо. Это, конечно не огнестрел, но с полуметров тебе и резинка мозги на стенку выплеснет. А я не промахнусь. Ну как, договорились?

Мужчина замотал головой рискуя сломать шею.

— Отлично, пошли.

— Оказавшись в обычной, довольно просторной квартире, обставленной безликой мебелью, Андрей повернул барашек замка, и озадачено почесал висок стволом пистолета. Все случилось настолько быстро, что он и сам не успел сообразить, для чего вломился в жилище, запугав мирного обывателя до полусмерти.

— Ну что-ж, как сказал полковник, снявши голову по волосам не плачут. — Решился он, и задал, на первый взгляд, совершенно дурацкий вопрос. — Туалет совмещенный?

— Что? А нет, раздельный. — Оказавшись в родных стенах, хозяин начал понемногу приходить в себя. — Ты что, сдурел, бомжара, это-ж статья. Да я…

— Сейчас пойдешь в туалет, и будешь сидеть там. Тихо сидеть, как мышка. А чтобы в голову ерунда всякая не лезла, я тебя там закрою. Орать, звать на помощь, не советую. После сигнализации, на которую, к слову, кроме тебя идиота, никто даже и не среагировал, крики твои… всем вообще до лампочки. А вот я тогда свою угрозу обязательно исполню. Ну как все понял?

Затолкав хозяина в тесный санузел, Андрей повернул защелку, а для надежности подпер дверь стоящей в углу шваброй.

— Не вылезет. — Рассудил начинающий грабитель, осмотрев плоды своих рук. Да он, пожалуй, и не рискнет.

Закончив с мерами предосторожности, прошел дальше по коридору, и приоткрыл дверь в ванную комнату. К его невыразимой радости из крана потекла горячая вода. Андрей опустил пистолет на пол, скинул опостылевшую рванину и с наслаждением залез в ванну. Включив душ на полный напор, принялся ожесточенно тереть себя мочалкой, стараясь не смотреть на свое новое тело, покрытое всевозможными болячками, шрамами, синяками и непонятными пятнами. Мылся до одурения. Закончив оттирать грязь, вытянул из стоящего на полочке стакана бритву и густо намылил голову пеной. Для того чтобы сбрить остатки пегих волос пришлось обратиться к помощи зеркала. Под конец Андрей гладко выскоблил подбородок и щеки.

Насухо вытерев покрасневшую от варварской процедуры кожу, натянул висящий на крючке махровый халат, подхватил забрызганный водой пистолет и осторожно, ожидая любой неожиданности, вышел из наполненной паром ванной комнаты. Однако к его некоторому удивлению в доме стояла полная тишина.

Эй, гражданин, вставайте… — Рявкнул Андрей, заглянув в соседнее с ванной помещение. Дремлющий на опущенной крышке унитаза мужчина вздрогнул, и невольно вскинул руки.

Несколько мгновений он молча смотрел на Андрея, потом наморщил лоб, и перевел взгляд за спину стоящего в дверях незнакомца.

— А где этот монстр? — Поинтересовался хозяин, а вы кто, сосед? Он наверное оставил открытой входную дверь. Сволочь! Тварь. Ограбил! — Мужчина вскочил с унитаза и рванулся на выход.

— Одну минуту. — Андрей вновь поднял ствол. — Никуда этот монстр не делся. Он это я. Тьфу. То есть я — это я. Понимаете?

— Ничего не понимаю? Вы что ко мне в дом ворвались для того, чтобы помыться. — Уставился мужичок на Андрея. — Но как… вы совершенно не похожи на бомжа?

— Да? А на кого я похож?

— На кого? — хозяин помотал головой от нереальности происходящего. — На генерала… ну фильм Бег, видели. Там один артист такой, он еще генерала играл, как его… Ну был там один, ему еще сон снился. Клу… Нет, фамилию помню, но вот лицо… один в один этот генерал..

— Хлудов? — Андрей покосился на висящее в простенке зеркало, взглянул на свои впалые щеки, лысый шар головы, глубоко запавшие глаза. Отметил пронзительный, суровый взгляд глубоко запавших глаз. — Хм надо-же, и правда. Похож.

— А вас как звать? — Поинтересовался он у нерешительно переступающего ногами хозяина.

— Петр… Петр Геннадьевич. — Отозвался тот в совершеннейшем недоумении. — А… что вы хотите?

А меня Андреем. Не волнуйтесь, я сейчас уйду. Мне просто… мне действительно нужно было привести себя в порядок. Вам не понять, но это и вправду жизненно важно. Вы уж простите.

Петр Геннадьевич опасливо покосился на пистолет. — Я могу пройти?

Андрей спрятал пистолет в карман, развернулся, собираясь направиться к двери, но озадачено взглянул на халат. — Слушайте, последняя просьба. У вас никакой старой одежды нет? Брюки, там свитер какой, ну хоть что ни будь. Не идти же мне в халате.

— Старой. — Переспросил хозяин квартиры, и тоже уставился на халат, явно узнав свою вещь. — Ну… я не знаю. И вдруг хлопнул себя по лбу. — У меня сын в армию ушел служить. Уже год. Недавно письмо написал, что на двадцать килограмм правился, и на пять сантиметров вырос. Я его старое все в мешок сложил, хотел на дачу свезти. Может подойдет?

— Вот это и называется Шведский синдром. — Невесело подумал Андрей наблюдая с каким азартом мужчина развязывает огромный пластиковый пакет.

Вот… Он у меня до службы всякой ерундой увлекался. Хави металл какой-то. И барахло… спаси господь. Сейчас пишет… даже и думать не думает.

— И где служит? — Поинтересовался Андрей рассматривая короткую кожаную куртку косуху, испещренную множеством металлических клепок, и кожаные же штаны.

— В десанте! — С гордостью произнес мужчина. — В ВДВ.

— Ну там из него настоящего мужика воспитают. — Одобрительно кивнул Андрей, с сомнением приложив к плечам футболку с красочной надписью "Металлика".

Я тоже в первый год на десять кило поправился. Есть хотел дико. Потом ничего привык. — Произнес он, совершенно не думая.

— А вы тоже в десанте… — Петр Геннадьевич даже бросил разбирать вещи. — Ну а как там… не сильно тяжело?

— Да нормально там… — Андрей вздохнул- Тяжеловато конечно порой, но зато всю остальную жизнь эти годы с благодарностью вспоминать будет.

— Вот и я Зойке своей так говорю. А она тяжело, тяжело… — хозяин вспомнил про дело, и достал из бездонного пакета пару почти новых остроносых сапог со скошенными, ковбойскими каблуками.

Посмотрите, может налезут?

— Да я не в том положении, чтобы выбирать. Спасибо! — Смущенно пробормотал Андрей. Неловко натягивая тугие штаны прямо на голое тело. Закончив одеваться, взглянул в зеркало, и едва не заржал в голос. — Терминатор, бля… тряпочный. Не смотря на то, что одежда оказалась почти впору, сидела она на сутулой фигуре как на ряженом.

— Да… не тот стиль. Молодежный. — Со вздохом согласился Петр Геннадьевич. — Ну вы ж сами сказали, что…

— Все нормально, спасибо! — Андрей натянул на плечи пижонскую куртку. — Вы мои вещи потом выбросите? Ладно? Я бы сам их забрал, но куда их сейчас тащить? Мне до утра еще где-то перекантоваться. А в таком виде, без документов, да еще с мешком, меня первый патруль милицейский тормознет.

— Так вам что, вообще идти некуда? — Хозяин глянул на висящие на стене часы. — Да часа только.

— Некуда. — Невесело подтвердил Андрей. — Так уж вышло…

— Слушай… Андрей. А давай мы с тобой выпьем. — Хозяин поманил незваного гостя на кухню. — Я вижу ты мужик нормальный. А мне после такого стресса надо. Я честно скажу, оружия в руках никогда не держал. А тут… такое.

Ну ты, Петр Геннадьевич совсем, — невольно улыбнулся Андрей. — Я ж тебе только что пистолетом грозил, а ты меня угощаешь. С чего?

Подумаешь… — Отмахнулся тот. — Я тебя вообще едва не застрелил. И вообще, брось ты этого Геннадьича, зови Петром. Ты ж старше меня.

Я? А ну да, действительно старше. — Андрей вновь хмыкнул. — Теперь старше. А что… раз так, давай по чуть-чуть. Только мне бы поесть чего.

— Да запросто. — Петр двинулся на кухню. — Жена перед отъездом на все выходные наготовила. Полно харчей. Он включил свет, и принялся доставать из громадного белоснежного холодильника тарелки и пакеты…

— Вот ты… говоришь с оружием обращаться… — Они успели выпить всего пару стопок холодной водки, а хозяин явно поплыл. — А вот я тебе так скажу. Я когда на тебя ствол наставил, я ведь все понял. — Петр хитро прищурился и погрозил гостю пальцем. _ Ты Андрей выстрела ждал. Точно тебе говорю, ты не боялся. Ты хотел, что-бы я тебя застрелил. Потому… — Он сбился, потянул руку к запотевшей литровой бутылке. — Ну, за нас…

— Нет, Петя, мне хвати. — Решительно отказался Андрей. — Нельзя мне. Он стукнул себя по о затянутой в черную кожу груди. — Здоровье.

— Все… все. Понял. — Петр плеснул себе полный стакан. — А я выпью. Стресс надо снять. Ты ешь, ешь… я, если что еще достану. У меня Зинка знаешь какая мастерица готовить…

— Ага, вкусно. — Согласился Андрей, вынимая из большой миски новую котлету. — Машка такие готовила… — Произнес он, и осекся.

— Жена? — Поинтересовался Петр, закусывая выпитое соленым огурчиком. — А где она?

— Далеко. Можно сказать, в другом мире. И… Ладно, проехали.

— Ты извини, я это… — Смутился Петр, решив, что ненароком напомнил о грустном.

— Ничего… — Андрей повертел в руке вилку. — Я и сам не знаю, то ли жива то-ли как. Ничего не знаю. — Он сжал губы. — Слушай, я у тебя в коридоре вроде гитару видел. — Вспомнил он. Возле мешка в чехле стояла.

— Витька до службы баловался. Так, одним пальцем… Ничего путного. Ни слуха, ни голоса. Выбросить хотел, да все руки е доходят. Валяется, только место…

— Можно я попробую. — Нерешительно попросил Андрей, в голове у которого возникла неясная идея.

_-Да пожалуйста. — Расплылся в улыбке хозяин. — Сыграй, а? Спой чего. А то у Витьки все его музыка, такая херня… Рамштей какая-то.

— Рамштайн, это да. Это на любителя. — Отозвался из коридора Андрей, вынимая на свет гитару. Простая шестиструнная акустика оказалась довольно звучной.

Суровые песни этот еврей поет. — Пошутил он, возвращаясь в кухню.

— Устроился на стуле, положил гитару на колено, и медленно, нерешительно провел пальцами по струнам. Толстые, распухшие пальцы с трудом встали в нужную комбинацию, однако промучившись несколько минут, сумел выстроить несколько простеньких аккордов.

— Слышь, Андрюха, спой, а? Ты ж сразу вижу, мастер. Любимую… Фильм был… Щит и меч, помнишь? Там Любшин снимался. Вот песня про березку в поле… — Похоже хозяина вконец развезло.

Андрей кивнул, осторожно перебрал струны вспоминая мелодию, и наконец заиграл вступление. Первые слова знаменитой, берущей за душу песни пропел почти шепотом страшно опасаясь услышать совсем уже немузыкальные звуки. Увы, голос оказался совсем не тот, что был у него когда-то. Плохонький голос. Хриплый, почти без верхов, с каким-то придушенным тембром, но все-же голос.

Понемногу распелся. Второй куплет исполнил уже громче, внимательно проверяя звучание, а припев исполнил совсем без опаски.

Странно, хотя настоящего певческого голоса у него не оказалось, звучал это т негромкий, чуть хрипловатый напев звучал на удивление душевно, пронзительно.

"Наверняка все дело в песне. — Решил Андрей, закончив петь. — Хорошая песня, сердечная.

Он отложил гитару, и глянул на Петра.

— Сволочь ты, Андрей! — С непонятным вздохом пробормотал тот, смущенно пряча глаза. Мазнул ладонью по глазам, и плеснул себе в стопку. — Ты… ты… Вот сердце зашлось, понимаешь? Ты это, ты себе гитару возьми. Понял? Я ее все равно выкину, а ты можешь…

Он вновь выпил, и ткнулся носом в лежащее на столе полотенцем. — Ты извини… я посплю чуток, — пробормотал хозяин уже в полудреме. Немного…

Андрей укоризненно покачал головой, отставил инструмент в сторону, и осторожно приподнял спящего за плечо. — Пошли, пошли, ляжешь… Поспи немного.

Андрей уложил Петра на постель, и вернулся в кухню.

— Пол пятого. — Зевнул нечаянный гость. — Может и мне вздремнуть? Кто знает, когда еще придется в нормальных условиях,

Андрей стянул жесткий кожан, и примостился на маленьком диванчике, стоящем в кухне. Ничего, нам и такое пойдет. — Пробормотал он, засыпая. — Утром будет видно…

 

Глава 6

Ушел не прощаясь. Тихонько прикрыл дверь, щелкнувшую замком, и неторопливо спустился по вытертым ступеням подъезда в утренний сумрак.

Одиноко шагающий по пустынной улице человек, этакий престарелый рокер с клетчатым чехлом для гитары за спиной вовсе не вызвал у редких, торопящихся на первый автобус, горожан никакого интереса. Мало-ли по какой нужде топает стильно прикинутый, бритый на лысо мужичок. Возможно с работы, а может, наоборот, с затянувшейся на всю ночь гулянки. Кто его разберет в нынешнее суматошное время, когда смешались все мыслимые и немыслимые понятия. Путаны, и обычные проститутки, таксисты, официанты, бармены, и опять-таки, музыканты. У них-то рабочий день начинается далеко заполночь, а заканчивается когда все остальные только начинают собираться на "любимую" работу.

Андрей вновь тормознулся возле витрины, глянул на свое, так сильно изменившееся, непривычное глазу, отражение, хмыкнул. — Конечно, бритье и ванна слегка пригасили общую бомжеватость, но все равно, стоило только внимательно присмотреться к суховатой, чуть сгорбившейся фигуре, к измятому, потрепанному лицу раннего пешехода, и у внимательного наблюдателя непременно должно было возникнуть некое подозрение. Ну а уж Московские милиционеры внимательностью и способностью анализировать вовсе не обижены.

Андрей выпрямился, расправил плечи, приподнял подбородок, движения его стали более собранными. Напоминать себе о необходимости держать форму приходилось постоянно. Сказывалась память тела матерого бродяги. Спина то и дело пыталась сгорбиться, шаги стать короче. Да и взгляд, порой независимо от воли хозяина, нет-нет да и норовил метнуться в направлении мусорных ящиков, или наоборот, вильнуть в сторону при виде неторопливо едущего по дороге милицейского УАЗика.

— Не видишь! — Уже в который раз приказал себе Андрей. — Запомни, ментов не видишь в упор. Они тебе не интересны. И никакого дела. Им нет никакого резона тебя цеплять. Только тогда ты может быть сумеешь обмануть звериный нюх опытного ППСника. Если убедишь себя в собственной состоятельности и законопослушности.

— Руки в карманы! — Мысленно рявкнул Андрей. — Такие клешни за один раз не отмыть. По ним тебя первый же встречный мент опознает. Не горбись! Шагай тверже.

Занятый самовоспитанием даже не заметил, как отмахал три квартала. Остановился на остановке, и с грустью сообразил, что денег на билет вовсе нет. Пожалел мимоходом, что не позаимствовал хотя бы пары сотен из вазочки стоявшей на столе в комнате спящего Петра, но вовремя одернул себя. Приличные люди должны знать меру. Конечно выходка со стволом была верхом безрассудства, и окажись хозяин старенького авто чуть более храбрым, могла окончиться куда более плачевно.

Нормальный, в принципе, мужик. — Вспомнил Андрей ночные посиделки. — А вот способен-ли я сам посадить за стол вломившегося в дом человека? Ответить не сумел, да не особенно и старался. Поблема была в другом. Как доехать, если в кармане нет ни гроша. А топать через всю Москву до самого ВВЦ удовольствие сомнительное. Попробовать? Мол, потерял, забыл, в следующий раз… Увы, не прокатит. С такой рожей, да в моем прикиде… Не поверят.

Он огорченно крутанулся на каблуках, чувствуя полное бессилие перед пустячной на первый взгляд проблемой.

— Ну не бутылки же собирать? Тут наверняка свои тонкости. Как в передаче. Что, где, когда? Что принимают, Где, и главное — работает-ли приемка в субботу.

Лежащая в грязи, свернутая вчетверо бумажка даже не привлекла внимания. Так, мазнул мимоходом глазами, занятый своими раздумьями, и только через десяток секунд сообразил, что прямо перед ним, колышется от порывов свежего ветерка синяя пятидесятирублевая купюра.

Андрей крутанул головой, сделал короткий шаг, и непонятно почему, делая вид, будто уронил что-то на землю, подхватил в горсть заветную бумажку.

— Штирлиц, ети его. — Смутился Андрей, но, тем не менее, не стал торопиться. Неприметно огляделся, убедившись в отсутствии посторонних глаз, и только потом развернул мокрую банкноту.

Мелочь, которую в свое время он не всегда считал за деньги, сейчас она была ему куда дороже всех тех десятков тысяч евро или долларов, которые он шутя зарабатывал за одно выступление.

— … Жизнь-то налаживается. — Невольно вспомнил он старенький анекдот, усаживаясь в мягкое кресло подошедшего автобуса. — А что тепло, маршрут идет до самого места, и успею как раз вовремя. — Чувствуя приятное тепло от печки, обхватил футляр с гитарой покрепче, и незаметно придремал.

Андрей шел по дорожкам парка, и старательно вспоминал виденную им когда-то картинку. В той, прежней своей жизни, где он бы успешным певцом. Попав как-то в выходной день в парк ВВЦ, он искренне удивился громадному количеству доморощенных певцов, музыкантов и прочих скоморохов, оккупировавших обочины вдоль прогулочных мест. И что самое главное, запомнились лежащие перед исполнителями, футляры, шляпы, а то и просто картонные коробки, в которые гуляющие изредка бросали мелочь, а изредка и бумажные купюры. Конечно, заработок самодеятельных артистов ни шел ни в какое сравнение с выручкой всевозможных кафешек и забегаловок, разбросанных по громадной территории парка, однако… Это были настоящие, живые деньги, заработать которые у Андрея нынешнего иным способом не было ни малейшей возможности.

Идея поехать на выставку возникла у него среди ночи. Андрей вспомнил, насколько фальшиво и беспомощно смотрелось большинство из певших там менестрелей, и решил, что даже его нынешний полуголос, вкупе с отличным слухом и кое какими способностями к музицированию помогут ему выглядеть ничуть не хуже прочих " артистов"

А что, исполню что-нибудь. Ну… хоть что-то ведь должны будут дать. Много и не надо. Ну сто-двести рублей, а там уж будет видно. На крайний случай, если уж вовсе ничего, то хоть восстановлю навыки игры, потренируюсь. — Успокоив себя Андрей перешел к выбору места.

Еще на подходе к Мекке любителей легкого заработка он заметил с десяток молодых ребят, держащих в руках футляры с инструментами. Гитары, скрипки, саксофоны, и даже громадную, которую тащили сразу два паренька виолончель. Кое- кто из них тоже бросил цепкий взгляд на Андрея, вернее на его наряд и ношу, мгновенно признав в нем конкурента. Однако дальше этого дело не пошло.

"А вот место я буду выбрать сам. — Решил Андрей, заметив, что основная масса музыкантов торопится на главную аллею.

"Хрен ли я там не видел. Мамаши с детьми, карусели… Сдается, что у этой части горожан к музицирующему, и просто попрошайничающему люду отношение, будет довольно прохладное. Однако углубляться в тихие, с массивными лавочками, аллеи, на которых так любят сидеть парочки влюбленных и компании молодежи, активно уничтожающей принесенное с собой пиво тоже не прельщало. — Эти тоже не мой контингент. Рамштайн для них может быть еще и подошел, но этого я даже при огромном желании исполнить не в силах.

Идти нужно туда, где люди едят, и что самое главное пьют. Давно замечено, что выпивающий и закусывающий народ куда более легко расстается с деньгами. Поэтому Андрей двинулся по направлению к выстроившимся в длинные колонны павильонам. Две- три точки общепита забраковал сходу. В одном не было сидячих мест, что было безусловным минусом, в другом не продавали спиртное, а совсем рядом с третьим висел на столбе пока еще молчащий громкоговоритель.

Зато четвертый, укрытый разлапистой елью, кабачок, показался стопроцентной удачей. Столы и стулья находились не только под громадным навесом, но и на просторной веранде, огороженной лишь деревянными перилами. А вот вторым плюсом была уходящая далеко в заросли асфальтовая дорожка, возле которой виднелась стрелка с выведенным на ней словом туалет-50метров.

— Все верно, если выпито много, то естественно должно быть и подобное место. И что-то подсказывает, что тропа к нему, говоря словами великого поэта, не зарастет. Оценив выбранное место со всех возможных, вплоть до наличия путей эвакуации, в случае появления не слишком дружелюбно настроенных стражей порядка, и прочих форс-мажорных обстоятельств.

— С удовлетворением отметив отсутствие в обозримом пространстве конкурентов, Андрей отыскал в окрестных зарослях пластиковый ящик, и приспособил его в качестве сидения. Конечно, для начала работы было еще рано, однако теперь, когда он разместился на выбранных позициях, можно было без помех, не опасаясь издевательского смеха и возможного фиаско обновить в памяти аккорды и мелодии.

Уселся на импровизированном стуле, настроил инструмент, и принялся негромко наигрывать приходящие на память мелодии. Понемногу пальцы перестали путаться в ладах, рука, отбивающая ритм, нашла нужный такт.

— Ломать голову над репертуаром особо не стал. Выбор свой остановил на шансоне и городском романсе.

"Исполнять для подвыпивших мужиков и их подруг Аве Марию будет явным перебором. — Люди хотят отдохнуть, оно им это надо, слушать за Баха". -Подумал Андрей с долей легкого цинизма

— Привычно, как делал это сотни, а то и тысячи раз в прошлой жизни, покрутил губами, высовывая язык, потом исполнил простейшие, но весьма эффективные распевочные упражнения, помяукал, как, шутя, называла эти комические экзерсисы Маша, и попробовал спеть что-нибудь из серьезного репертуара.

"Увы… Не то, совсем не то. — Вынужденно признал исполнитель свое довольно посредственное качество звучания. Вздохнул, примиряя себя с новой реальностью, и вновь взялся за инструмент. — Не везет мне в смерти… Повезет в любви. — Философская песенка из старого фильма пришлась весьма к месту и прозвучала куда лучше, чем первая. — Что-ж, раз так, то лучше и честнее будет признать свою нынешний уровень, и не замахиваться на что-то более сложное. Порылся в памяти, отыскивая похожие. Но в голове зазвучал вдруг чеканный темп Дня Победы.

— Да и фиг, с ним, что не формат, — отмахнулся начинающий бард от доводов рассудка о неформате. — Для души ведь. "Обставившись" такими рассуждениями на случай возможного фиаско, откашлялся, встал, глубоко вздохнул, расправив диафрагму, и пропел первые слова великой песни.

— День победы, как он был от нас далек… — Прозвучало посреди пустого утреннего парка, однако как ни странно, лысый старик в несуразном кожаном наряде, вовсе не выглядел смешно, или нелепо, спасала мелодия и глуховатый, но идеально попадающий в ноты, голос.

— Андрей прислушался к тембру звучащего голоса, и с удовлетворением кивнул головой. — А что, вполне. Что-то такое есть. Не объяснить, но… Решено. — Отложив гитару, опустился на ящик, решая, что выбрать еще.

— Эй… дед, ты смотрю уже работать начал, не рано? — Прозвучал из-за спины молодой, звонкий голос.

— От неожиданности Андрей вздрогнул, но удержался от резких выражений, и обернулся. Перед ним стояла молодая девушка. Огненно-рыжая копна волос, лицо, усеянное веснушками, затертые, обтягивающие миниатюрную фигурку джинсята, и коротенькая куртка. Понятно стало и то, каким образом нечаянной свидетельнице его проб удалось подобраться незамеченной. Девчонка появилась из густых зарослей шиповника, растущих вдоль аллеи.

— Да я… . это. — Вдруг смутился Андрей. — Попробовать решил.

— Хм, ну попробуй. — Милостиво разрешила зрительница, обвела внимательным взглядом его наряд, непонятно ухмыльнулась. — Только смотри, как бы Таран тебе за это инструмент на голову не одел.

— Не понял. Что за Таран, и почему он может со мной таким образом обойтись?

— Тараном хозяина этой кафешки зовут. — Обстоятельно, ничуть не удивившись вопросу, ответила девчонка, продолжая довольно бесцеремонно разглядывать Андрея. — Не любит он, когда рядом кто-то из наших пасется. Гоняет. Все, кто в теме здесь уже давно не становятся, хотя место вкусное. Боятся. Его потому Тараном прозвали, что здоровый. — Закончив осмотр девчонка покрутила на пальце торчащую прядь рыжей шевелюры. — Тебя как звать? Вроде раньше тут не встречала. Странный… Немного на бомжару похож, но явно не бомж. И косуха у тебя путевая. Не в тему тебе, правда, но вещь… А я Кэт. Меня здесь все знают. Мы на майн стрит лабаем. — Вывалив кучу вопросов, конкурентка наконец замолчала.

— Прогонит, уйду. — Пожал плечами Андрей. — А что до жабо из гитары, то это вряд-ли. Ну не зверь же он. Авось обойдется…

— Как хочешь. — Потеряв интерес к смешному старику рыжеволосая пигалица прощально взмахнула тонкой ладошкой, и нырнула обратно в заросли кустарника.

— "То… Таранами пугают, дескать, подлые… — Пробормотал Андрей хрипловатым речитативом цитату, и невольно вспомнил еще одну Володину песню.

— Для публики не пойдет… да и негоже. Лучше его никто уже спеть не сумеет. — Отказался от этой идеи Андрей после некоторого раздумья. Однако не удержался и вновь потянул к себе гитару. Несложный мотив простые, на первый взгляд слова, но песня эта как никакая другая отвечала его нынешнему состоянию.

Первый куплет пел стараясь не сорваться в откровенную пародию. Исполнил спокойно, раздумчиво, словно стараясь постигнуть скрытый, глубинный смысл текста, и только когда довел партию до середины песни, почувствовал, что пора, нужно. И только тогда позволил своим не слишком сильным связкам сорваться в Володин надрывный крик.

Уйду, я устал от ран…

— Но тот, который во мне сидит… решает идти на таран.

А дальше уже совсем быстро, рвано, едва поспевая менять аккорды распухшими пальцами. Дошел до конца, до самой высокой финальной ноты, умудрившись не вылететь из мелодии, не задохнуться.

Отдышался, проглотил комок пересохшим горлом, и прислонил гитару к ящику.

И тут стеклянная дверь кафешки распахнулась. На пороге появился громадный, едва поместивший метровые плечи в проем бородач. Хозяин питейного заведения внимательно поглядел на уличного певца, устроившегося в десятке метров от здания, потом хмыкнул, и скрылся в темноте помещения.

"Ничего, себе, и правда, Таран. — Покрутил головой Андрей, признавая верность данного громадному мужику прозвища. — Однако не гонит, вроде. Он сунул ладонь руку в карман подаренной ему крутки, он обнаружил там большие темные очки. — А поскольку успевшее подняться над горизонтом светило уперло свои лучи аккурат в глаза уличному менестрелю, то матово черные очки оказались весьма кстати.

Первые отдыхающие, появились минут через тридцать, когда Андрей успел уже отобрать и опробовать с десяток наиболее подходящих на его взгляд для заработка песен, и присел отдохнуть.

— Вижу, не погнали еще? — Знакомый голос отвлек от ленивых раздумий.

— Да выходил тут один, здоровый как танк. Недобро так глянул, но ничего, промолчал.

— А чего тогда не работаешь? — Девчонка закончила отряхивать от сухих травинок и старой листвы джинсу, поправила ставшую невероятным образом еще более растрепанной псевдо прическу.

— Так рано еще, наверное? — Отозвался Андрей, даже не повернув головы. — Никого нет, почти.

— А тут не угадаешь. — С вовсе не девичьей рассудительностью отозвалась Кэт, выбираясь на дорожку.

— Вау, — взвыла она, увидев украшающие нос Андрея очки. — Круто! Ты на этого стал похож, ну. этот. Люди в черном, который.

— На негра, что-ли? — Рассмеялся Андрей.

— Сам ты негр, на второго, — девчонка наморщила конопатый нос. — Томми, ети его, Ли какой-то Джонес, точно!

— Ну и ладно. Похож, и похож, — Андрей поднял гитару. — А сама чего не работаешь? Ты вообще как? Играешь на чем, или солистка.

— Ага, на флейте. — Фыркнула Кэт. — Аскаю я. Кстати, тебе Аскер нужен? А то я с Максом разругалась, достал урод. То ему не так, это не этак. Сам ни хрена не умеет, а гонору, что у Перис Хилтон. За двадцать процентов согласна.

— Как сказала, аскать? Это чего?

— Ну, это по-английски. Значит деньги собирать. Народ окучивать. _ Кэт подхватила с асфальта пустой футляр, сделала небольшой круг по дорожке. Тряхнула золотистой гривой, прокричала задорно и весело. — Поможем артисту! Господа, не проходите мимо! Нам приятен любой ваш вклад!

— Ну и так далее. — Окончила она уже совершенно обычным голосом.

— А если я петь не умею. Может и не дадут ничего. Без денег тогда останешься.

— Можно подумать они умеют. — Кэт вновь крутанула рыжими волосами. — От аскера тоже много зависит. А с меня папики, что постарше, знаешь как торчат. Педофилы старые. Однажды один такой раз даже штуку кинул. В общем, не сомневайся, со мной не пропадешь!

— Попробовать сначала надо. — Нерешительно произнес Андрей.

— Не, сначала договор, потом все остальное. — Отрезала Кэт. — Проходили.

— Ох, да ладно, ладно, отвяжись, только. — Андрею, которому не терпелось начать свою новую музыкальную карьеру, надоело пустое препирательство. — Договорились.

— Вау! Заметано. Тридцать процентов, и я ваша навек. Вперед! — Новая помощница вновь подхватила футляр, но тут-же положила обратно. — Так, ты стой здесь, я лучше коробку принесу. С этим баулом я весь народ распугаю.

— Глянув в след бегущей девчонке, Андрей озадачено сообразил, что вместо обещанных двадцати, ненароком согласился отдать ей почти третью часть возможных доходов.

"Растет смена. — Усмехнулся он, но тут-же выбросил из головы все постороннее, подумав, подумав, что стоит попробовать использовать случайно возникший образ стареющего рокера для пользы дела. Перебрал в памяти хиты гремевших в семидесятых рок-музыкантов, и остановился на культовой вещи знаменитых Орлов. Вспомнить знакомые каждому из гитаристов аккорды, было вовсе не трудно. И вот уже на укрытой листвой дорожке зазвучали аккорды культовой для рокеров всех времен и народов композиции:

Однако ни троекратное исполнение хита, ни активное, на грани приставаний обращение Кэт к проходящим мимо людям никакого материального воплощения не получило.

— Увы, не тот формат. — Огорченно признал Андрей, устало вытирая пот. Натруженное горло саднило так, словно выкурил не менее десятка сигарет кряду.

— Эй, а кто работать? — Сердито буркнула напарница, вернувшись из очередного рейда по дорожке. — До обеда всего час, а мы еще.

— Я ж тебе говорил, — Развел руками Андрей, чувствуя как душу начала наполнять противная неуверенность.

— Арбайтен! Все будет путем! — Рявкнула девчонка, и кинулась в бой.

" И правда, чего я сразу скис? — Приободрился исполнитель. Он откашлялся, выбирая новую тему, но запел вовсе не то, что собирался, а свою старую, почти забытую им уже песенку.

— В городе слякоть, хлюпают лужи, Стылый, мартовский дождь.

Слова легко легли на несложный гитарный перебор. Показалось вдруг, что он вовсе и не исчезал никуда. Что все, случившееся с ним, сон. Плохой, ненужный, но только лишь сон.

Песня окончилась, но попавший в свою стихию Андрей тут же перешел к следующей. Намертво засевшие в голове мелодии, вызубренные за десятки, а то и сотни концертов слова, интонации рождались почти без участия мозга, на автомате. Досаждали лишь связки. Голос начал поскрипывать, то и дело норовил сорваться в хрип, садился. Однако даже такого хватило почти на три следующих песни из своего репертуара.

— Стоп. — Выдохнул Андрей, с трудом закончив последний куплет. — Перерыв.

— Ага! А говоришь, без денег. Рублей триста уже. — Подскочила к нему помощница, весело тряхнула коробкой. — Ты дед, молодец. Нормально. Только что-то я этих песен раньше не слышала. Хотя, я это старье вообще не слушаю. Но пипл хавает. Даже смотрю, тащатся, кто постарше. Давай, дед, руби дальше! Пока масть прет.

— Слушай, подруга, меня вообще, Андреем звать. — Прохрипел он. — Можно даже без отчества. И постарайся без этого дурацкого сленга.

— Дед Андрей, да ты, смотрю, сдулся? — Огорчилась Кэт. — Только начал, а уже засипел…

— Мне бы воды глотнуть, может пройдет. — Андрея крепко кольнуло сочетание его имени со стариковским статусом.

— Одни расходы от тебя. — Пробурчала напарница, однако выцепила из небольшой кучки монет, лежащих в коробке, несколько пятирублевых. — Сиди, сейчас куплю.

Вернулась из кафе она куда не с такой резвостью, скорее даже наоборот, шла медленно и задумчиво.

— Держи, дед Андрей, свою воду. — Кэт выдержала вполне заметную паузу. — Там тебя этот, Таран, зовет.

— Не знаю! — Опередив готовый вырваться у Андрея вопрос, рявкнула озадаченная помощница. — Сказал, пусть зайдет, и все.

— Наверное погнать решил. — Словно размышляя вслух, закончила она, — только почему тогда просто не вышел. Не знаю!

— Зовет, так зовет. — Андрей поднялся, отхлебнул минералки, протянул бутылку с водой девчонке. — Пошли тогда.

— Я то с чего?

— Ну так ведь мы вместе работаем. Пошли, пошли. Не бойся.

— Я и не боюсь. — Вскинулась Кэт. — Вот еще, буду я всяких бояться. Не таких видали. Подумаешь.

Оказавшись в сумрачном небольшом зале на десяток столиков, Андрей оглянулся, перевел взгляд на маленькую эстраду, и неторопливо направился к стоящему возле стойки хозяину. Теперь, вблизи громадные размеры и рост которого казались и вовсе исполинскими.

— Здравствуйте. — Андрей вежливо поприветствовал здоровяка, и вопросительно замолчал.

— Добрый день. — Отозвался тот густым басом, протягивая похожую размерами на совковую лопату ладонь. — Петром меня звать.

— Андрей. — В свою очередь представился гость, готовый противостоять нешуточному испытанию. Однако, вопреки ожиданиям, хвастать силой хозяин не стал. Тряхнул протянутую ладонь и все.

— Присядем? — Петр кивнул на ближайший столик.

— Слышал я, вы тут рядом поете. — Произнес он, когда гости уселись. — Обычно я таких гоняю. Не люблю самодеятельности. — Хозяин прищурился, склонил голову к плечу, словно в раздумье, помолчал.

— Чего не спрашиваешь, зачем позвал? — Первым нарушил он затянувшуюся паузу.

Андрей пожал плечами. — Захочешь, скажешь, нет и спрашивать смысла нет.

Петр дернул уголком спрятавшегося в короткой, но густой бородке рта. — Логично. Тогда ладно, сам, хотя особо болтать не мастак.

— Понравилось. — Он кивнул за укрытое кисейной шторой окно. — Как поешь понравилось. Хочу предложить у меня попеть. Сегодня. За работу две штуки. Что люди дадут- твое. Согласен?

— Согласны! За три. — Быстро вступила в беседу Кэт. — Плюс обед ужин, и такси, если закончим поздно.

— Петр вопросительно приподнял бровь, перевел взгляд на Андрея.

Смущенный азартным напором своей помощницы Андрей кашлянул. — А что петь?

— Ну… вообще. — Петр, которому как видно слова и вправду давались не просто, изобразил ладонью нечто похожее на круг. — Чтоб понравилось. У меня день рождения сегодня. Товарищи придут. Я с ними служил.

— Только вот что касательно суммы, и такси. Ты, девочка, не слишком-ли много хочешь?

— Одну минуту. — Не слишком вежливо оборвал его Андрей, сообразив, что невоздержанная на язык напарница может ответить на эти слова Петра.

— Во первых поздравляю. Во вторых — Мы согласны. Две, так две. Договорились.

— Значит по рукам. — Петр на удивление легко для своего веса поднялся со стула.

— А про обед ты девочка могла бы и не говорить. Сам уж как ни будь сообразил. — Бросил он уже отойдя на пару шагов. — Место вон на эстраде выбери. Обед вам сейчас принесут. Я распоряжусь. Потом можете отдохнуть. Да хоть здесь, в зале. До шести. Мы ведь сегодня не работаем. — Хозяин как-то странно глянул на куртку, обтягивающую плечи Андрея, перевел взгляд на футляр с гитарой, и вышел.

— Просили тебя?! Три штуки могли заработать. — Укоризненно буркнула Кэт когда они остались одни.

— Давай пока не будем шкуру делить. — Отрезал Андрей. — У меня вот горло с непривычки что-то скребет. Как бы вовсе не опозориться. Будет тогда заработок. А так нас хоть покормят…

Беседу прервало появление официантки. Толстая, в несвежем белом халате женщина опустила на столик поднос с полными тарелками и парой стаканов, Посуду потом в мойку поставьте. — Пробурчала тетка, хмуро покосилась на сидящих, добавила. — И не свинячьте. Мне за вами убирать некогда, и так дел невпроворот.

— Чего это она, будто с цепи сорвалась. Такое впечатление, что мы у нее ложки сперли, серебряные? — Мимоходом удивился Андрей, пододвигая тарелку с ароматным борщом. — А, впрочем, ладно. Нам с ней детей не крестить. Может, и вправду, запарка.

— Ага… Она у Тарана и на буфете, и на раздаче. — Отозвалась Кэт с набитым ртом. — На меня злится. За ту воду.

Андрей задержал ложку, вопросительно глянул на увлеченно жующую соседку.

— Ну воду тебе надо было, забыл? Неужели я за такую ерунду буду тридцатку платить?

Неужто сперла? — Обалдело охнул Андрей.

— Не сперла, а взяла без спросу. — Словно и не заметив его возмущения, объяснила Кэт. — Можно подумать, сам никогда не заимствовал. Ага, я и поверила.

Знаешь, я конечно не голубых кровей, но… — Закончить отповедь не успел. Дверь в служебную половину вновь отворилась, и на пороге появился хозяин.

— Я тут чего подумал. — Произнес он с некоторой заминкой. — Наряд твой, он для уличного то певца может и ничего, но… Короче, куртку свою если не трудно, когда работать будешь, сними. А чтобы поприличнее выглядел, я тут пиджачишко тебе отыскал. Размер вроде подходящий. Буржуй какой-то на прошлой неделе у меня отжигал, вот и оставил.

— Да мне и не с руки как-то чужое одевать. — Попытался отказаться Андрей, но вспомнив, каким образом стал владельцем нынешнего гардероба, смутился, и молча взял из рук у Петра почти новый, явно дорогой пиджак.

— Ого… чистая шерсть. — Ткнула Кэт пальцем в пристроченную к внутреннему карману бирку с изображением трех стилизованных клубков.

Ладно, все больше я вас не потревожу. — Петр покосился на недоеденный обед. — Вы на Нину Григорьевну не обижайтесь. Не в духе она сегодня. Даже меня по матушке отчитала. Представляю, как она вас могла припечатать.

Здоровяк помолчал и вдруг добавил, — сын у нее под следствием, вчера на свидание ездила, потому и не в духе.

— Натворил чего? — Поинтересовался Андрей только ради того, чтобы поддержать разговор с работодателем.

— Да там и не понять. — Скривился Петр. — Сашка ее едва только лейтенанта после училища получил, а его сразу в командировку, на Кавказ, отправили. И чего-то там не так вышло… Их эти, боевики — бандиты в плен взяли. По версии следствия он своих сослуживцев расстреливать. Тех, кто отказался, самих в расход обещали пустить. Ну вот и выходит, что не устоял Санек, даже свидетели, говорят, есть.

— Врут! Все они брешут. — Раздался из-за перегородки сиплый голос. — Не мог мой Сашка, не мог! А этим, им все равно кого засудить. Лишь-бы галочку поставить. А вам Петр Андреевич грех сплетни таскать. Не баба ведь!

Петр невольно охнул, и опасливо покосился на переборку. — Да я ничего такого. Я вот тоже не верю, что мог Сашка… — Нарочито громко произнес он, и словно бы вспомнив о чем-то, торопливо вышел из зала.

— А я вот тебе говорю… — Дверь в подсобку распахнулась, выпустив наружу растрепанную, с красными опухшими глазами, официантку. Однако увидев, что оппонент успел покинуть поле боя, женщина дернула уголком губ, выдавив горькую усмешку.

— Сбежал? Ну и правильно, что сбежал. — Произнесла она стараясь не смотреть на сидящих за столом Андрея и его спутницу. — Могла в горячке ему всякого наговорить, потом самой стыдно было-б. Петр он так мужик неплохой, и платит честно, и помочь никогда не откажет. Нежадный…

Она т ее обостренного горем внимания похоже не укрылось то обалделое выражение лица, с которым Андрей воспринял новое совпадение. — А ты-то чего так смотришь? Осуждаешь? Осуждать все мастера. Не разобрав, не выяснив…

— Да я не в том смысле. Я… — Андрей сбился, беспомощно замолчал.

— Теть Нина, да мы то при чем. — Вступилась Кэт, и добавила, меняя тему разговора, — Ага… скажете тоже, нежадный. Из-за штуки удавится.

— Зря ты так, девка. — Официантка глянула на входную дверь, и чуть понизила голос. — Его тоже понять можно. Одно, другое, налоги, проверки. А самое главное… С женой у него нелады. — Нина Григорьевна вздохнула, вновь оглянулась. — Начистоту если, то сволочь она, больше никто! Мужа с ребенком бросила, с любовником сбежала. Сама бы если только, и пес с ней, так она ведь его в долги загнала, бизнес порушила, и сбежала. У Петра раньше ресторан был, в самом центре, большущий. Министры и депутаты с ним за руку здоровались. Я у него раньше работала, — похоже официантка и сама была вовсе не прочь посплетничать. — Супруга его все деньги в руках держала. Финансы, то есть. Ну а когда решила от мужа в Европы бежать, все на свои счета и перевела. Мало того, кредитов под недвижимость набрала. А как вскрылось, вышло, что Петр Андреевич уйму денег банкам задолжал. Ресторан продал, дом, машину… Только проценты их бешеные растут и растут. Сейчас, правда полегче стало. Кое-как концы с концами сводит. Ох, не мое это дело. Мое дело посудное. — Услышав чьи то шаги Нина Михайловна оборвала монолог, сноровисто составила на поднос пустые тарелки, и скрылась в своем закутке.

— Богатые тоже плачут, — Словно отвечая каким-то своим, невысказанным мыслям, усмехнулась Кэт.

Девчонка встала из-за стола, потянулась, глянула на висящие в простенке часы. — До вечера далеко. Погуляю. — Уведомила она Андрея, и шмыгнула в двери, оставив его в пустом помещении одного.

"Интересно тасуется колода. — Лениво подумалось разомлевшему от сытного обеда исполнителю. — И что характерно — карты все время ложатся одни и те-же. Там меня в измене обвинили, здесь тоже какого-то паренька. И на деньги развод в наличии. Меня менеджеры, хозяина этого заведения- жена. Неспроста это, ох неспроста. Знать бы еще, что у моего нынешнего воплощения за душой. Ведь прожил-то я здесь куда дольше, чем в настоящей моей реальности. Не всю жизнь, поди бомжом существовал. — Андрей зевнул, и прикрыл глаза, решив не умножать сущностей.

Однако придремать не вышло. Едва он успел прикрыть глаза, как входная дверь вновь отворилась, и в полутемный, мгновенно ставший тесным, зальчик ввалилось несколько здоровых, одетых в одинаковые, кожаные куртки парней.

Посетители мгновенно разбрелись по разным концам зала, по хозяйски задвигали стульями.

— Петр где? — Довольно невежливо поинтересовался у Андрея один из вошедших, оглядев зал.

— Да я как это… хозяин нанял. — Не зная стоит-ли посвящать невежливого почемучку с рожей выпускника институты физкультуры, в тонкости своих отношений с хозяином заведения.

— Ага… работаешь? Ну тогда ты первый. — Парень сжал немаленький кулак, шагнул к сидящему. — С тебя, значит, и начнем. — Здоровяк прищурил и без того узенькие глазки, явно прикидывая в какое место Андреевого организма обрушить десницу.

Застигнутый столь стремительным развитием событий, Андрей, не успел даже подняться со своего места, и приготовился к самому худшему.

— Эй, и кто тут меня ищет? — Петр протиснулся в дверь, перекрыв на мгновение свет с улицы. Голос хозяина заведения подействовал на незваных гостей и их предводителя словно поток холодной воды. Они на мгновение замерли, синхронно повернув голову к своему предводителю, словно стая ожидающих команды гончих собак.

— Тебе Хасан привет передает. — Оставив в покое Андрея, тот вернулся в полосу света, угрюмо уставился на Петра с недвусмысленной угрозой.

— Ты, голубь сизый, мне значит, от уважаемого Хасана, этот привет в клюве принес? — Безмятежно поинтересовался Петр.

— Чего быкуешь? — Судя по всему почтальона последняя фраза хозяина показалось гонцу несколько двусмысленной.

— Хасан последний раз спрашивает. Платить будешь? — перешел к делу гонец.

— Я свое решение не меняю. Так ему и передай. — Петр шевельнул бровью, словно предлагая оппоненту высказать свое возмущение малопочтенным обращением.

Парламентер сжал зубы, шагнул вперед: Злобно, по блатному оскалился. Однако теперь, на фоне неподвижно стоящего перед ним Петра выглядел гость не столь уж грозно. Скорее комично. Больно уж велика была разница в габаритах.

— Ладно, поговорили и будет. — Хозяин посторонился, открыв дорогу солнечному свету. — Заведение закрыто, посторонних прошу очистить помещение.

— Ну смотри, тебе жить. — Главарь несостоявшихся погромщиков пытаясь сделать хорошую мину при плохой игре, кивнул подельникам, и двинулся прочь.

— Иди, иди, здесь тебе не нальют. — Отмахнулся Петр, терпеливо ожидая пока кампания покинет зал.

— Вот так и живем. — Совершенно спокойно сказал он, проходя столу, за которым сидел Андрей. — А ты едва за чужие грехи не огреб. И ведь даже не дернулся. Неужели думал, что обойдется?

— Наелся, разомлел, вот и сморило. Даже не сообразил сразу. — Отозвался Андрей, смущенно улыбаясь, и катнул по гладкой поверхности стола забытую официанткой вилку. Он вовсе не собирался посвящать случайного знакомого в мгновенно сложившийся у него план, в котором этому копеечному предмету общепитовской сервировки отводилась весьма важная роль.

— Я ж музыкант, мне все ваши дела непонятны.

— Ну да, ну да… Все верно. Только вот беда то в том, что эти о твоем таланте не знают. И бьют они не по понятиям, а по голове. — Ворчливо пробурчал Петр. — Кабы чуть опоздал я, верное дело пришлось бы другого певца искать.

— Ну обошлось, и обошлось. — Андрею хотя и надоело изображать героя картины "Дети, бегущие от грозы", не поддался на легкую провокацию, и не стал махать кулаками после драки.

— Странный ты. — Произнес хозяин после недолгого молчания. — И ботаником, который может не понимать, чего от таких долболомов ожидать, не назовешь. По всему мужик жизнью тертый. И крепко тертый. А ты вообще кто, по жизни? — Словно бы мимоходом поинтересовался он, внимательно глянув на Андрея.

— Бомж. — Коротко отозвался тот.

— Ну да, ну да. Как там у классиков жанра? — Михаил Самуэлевич. Человек без паспорта. Великий слепой, гусекрад…

— Гусей я в жизни, как и спичек, не крал. — Ответно усмехнулся Андрей, вспомнив другую культовую книгу.

— Вот-вот. И я про тоже. Не похож ты, дядя на Бомжика. Все в масть, и лицо и зубы, руки и те в цвет. А вот не похож и все. Надлома в тебе нету. — Петр внезапно приблизился к Андрею. — Загадка?

— Так что с того? Похож, не похож. Или тебе, господин хороший вера не позволяет с такими людьми дело иметь? — Андрей, которому вдруг крепко показалось, что план с вилкой все таки придется воплощать в жизнь, едва заметно шевельнулся, сместил центр тяжести, готовый в любое мгновенье уйти от возможной угрозы, крутанувшись на спину вместе со стулом.

— Да отчего… Конечно. Будь, кем хочешь. Твое право. — Хозяин чуть снизил накал, тоже откинулся на спинку. — Извини, замотался я. Ты, папаша, на меня не сердись.

— Хм, а тебе, самому, который годик нынче исполнился? — Хитро глянул Андрей, которого слегка задело такое обращение.

— Мне-то? — Петр помедлил, словно припоминая, — Сорок стукнуло. Как говориться: Не чокаясь. И перехватил эстафету. — Так кто?

— Певцом был, но это в другой жизни. — Андрей вовсе не побоялся быть понятым превратно. — А кроме… Честно скажу, не помню. Головой видно где-то крепко приложило. Все забыл, напрочь. Только про певца и помню.

— Ох, темнишь. — Петр почесал бороду. — Для настоящего певца у тебя, прости, голос подкачал немного. Хотя… Всяко бывает. Ладно, замнем пока. Нам с ребятами и такой сойдет.

— А чего эти дикобразы хотели? Если не секрет. — Андрею надоело выступать в роли допрашиваемого, и он решил прекратить беседу таким образом. С какой стати ресторатору вдруг откровенничать с уличным музыкантом.

Однако собеседника провокационный вопрос казалось вовсе не смутил.

— Дикобразы? А что, верно подметил. Колючие ребятки, хотя пузом по земле ползают. — Петр хмыкнул, уперся громадными ладонями в колени, словно собираясь встать, но вдруг ослабил нажим, и вновь откинулся на сидение. — Да какой там секрет. Хозяин этих иглобрюхих, в криминальной Москве человек не последний. Он, кроме десятка других объектов, и ВВЦ контролирует. Я вообще не уверен, что он лично о моем существовании знает. Скорей это кто-то из бригадиров команду отдал. А имя Босса сопляк давешний, сто к одному, для большей важности назвал. Перебьются. Я и раньше никому… ну почти никому, — поправился Петр, — не платил. И этим не стану. Вот сегодня с парой старых приятелей поговорю, и отстанут.

Он обвел взглядом довольно убогую обстановку придорожной кафешки, невесело усмехнулся каким-то своим мыслям.

— А этот наезд, случайно к долгам вашей супруги отношения не имеет? — Вконец обнаглел Андрей. — Она там, в Европе, а вы здесь, не обидно?

— Да ну, вряд-ли… эти из-за долга. У тех людей до меня похоже просто руки не доходят. Они предупреждать не будут. Поздно уже. Вот вспомнят и просто в асфальт закатают, и все дела. Тебе ли не знать. — Отозвался Петр, словно сказал о чем-то малозначащем, и вдруг добавил. — А жена вовсе ведь не сбежала. Умерла она. Неужели не знал?

— Откуда? — Смутился Андрей, которому показалось вдруг, что собеседник явно намекает. И поспешил сменить направление беседы. — Что, большой долг?

— Кому как. — Петр прищурился, словно ему в глаз попала соринка, — Тридцать миллионов.

— Рублей? — Не унимался Андрей, с интересом ожидая, когда все же у его благодетеля кончится терпение.

— Слава богу, хотя-бы не долларов. — Невесело хмыкнул Петр.

— По курсу это… выходит, — Андрей пошевелил губами. — Лимон всего, хотя и зеленью. Действительно, не так уж и много.

— Ты чего, какой лимон? — Озадачился хозяин харчевни. — Пять не хочешь? Я сегодня сам курс слышал — Шесть с копейками за вечнозеленого енота? На десять копеек от вчерашнего.

— Андрей озадачено почесал стриженую под ноль голову. — А… , число сегодня какое? Ну и год-месяц заодно, если не трудно.

— Ого, да ты, смотрю и правда, человек счастливый, если можешь себе такое позволить. — Рассмеялся Петр, — у меня так не получается. Каждый день просыпаюсь, и помню, что долг на три процента вырос.

— Так какое? Что вам трудно? — Андрей уже начал что-то соображать, но боялся поверить.

— Да пожалуйста. Пятое августа сегодня, Одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Доволен?

— Ага… — Андрей прикусил губу. — Выходит, минус три и плюс двадцать? Вот это номер.

— Чего ты считаешь, какие еще плюс-минус. Ты вообще как, в порядке? — Петр озабочено всмотрелся в сидящего напротив него музыканта.

— Все в полном порядке. Даже я бы сказал, в полнейшем. — От полноты чувств Андрей глупо ухмыльнулся, и процитировал классика кинематографа. — Выходит я тут, а там у меня татары Казань взяли…

— Э…

— Ничего, ничего. — Успокоил Андрей, и попытался увести разговор в другую сторону. — Я вот все про вечер думаю. А ну как не понравится гостям?

— Мне нравится, а это главное. — Отрезал хозяин и успокоил. — Да не дергайся ты. Парни все моего возраста, с понятием.

"А ведь он со мной не просто так болтал. — Озадачился Андрей, когда хозяин кафешки наконец ушел. — Непонятно, правда, что хотел выяснить, но вот рубль за сто, неспроста.

Однако заковыристая загадка так и осталась нерешенной. Тишина, удобное кресло и сытный обед сделали свое дело. Андрей придремал. Да так крепко, что проснулся только когда официантка начала расставлять посуду и двигать столы.

— Вставай, Утесов, скоро гости приедут. — Оповестила она Андрея, гремя тарелками. А минут через десять появилась и Кэт. Впрочем, какую роль девчонка отвела себе в вечернем выступлении, Андрей так и не понял.

— Ну не гнать-же. — Благодушно подумал он, настраивая гитару.

Пиджак с барского плеча, выданный Петром оказался вполне по росту, движений не стеснял, да и смотрелся в новой униформе музыкант вполне соответственно запланированному мероприятию. Андрей перетащил стул на маленькую эстраду, подключил микрофон для гитары и голоса к небольшому, но довольно мощному усилителю, проверил звучание, погоняв для этого малолетнюю помощницу по всему залу, и приготовился к работе. Никакого смущения или страха не было и в помине. Минутная слабость исчезла, а оказавшись на сцене Андрей и вовсе почувствовал себя в своей стихии. Закончив приготовления, положил инструмент, и спустился в зал. Теперь предстояло только дождаться прибытия гостей, отработать свою программу, а после уже думать, как жить дальше. Прикинув, что в запасе у него еще есть как минимум час свободного времени, Андрей выбрался на веранду, и неторопливо двинулся в указывающем направлении стрелки в поисках затаившегося среди густых зарослей заведения. Он успел прошагать метров пятьдесят, когда из-за поворота вдруг появился хозяин кафешки. Увидев музыканта Петр остановился, странно сгорбился, улыбнулся криво и совсем невесело.

— Ну что, Музыкант, ты никак за мной? — Произнес он, не отрывая взгляда от Андрея. — Так понимаю решил не ждать?

— Извини, не понял, о чем ты?

— Да ладно, хватит придуриваться. Узнал я тебя. — Петр пошевелил сильными пальцами, словно пытаясь отыскать невидимые поручни. — Сразу узнал. Удивился только, что ты меня там, в зале не кончил. Бычки помешали?

— Андрей недоуменно оглянулся, решив, что тот хозяин говорит с кем-то другим, но на дорожке никого больше не было.

— Петр, я понимаю, у тебя сейчас ситуация такая, ты в каждом готов злодея увидеть, но… честное слово даю, не понимаю, о чем ты. Если не трудно, поясни по порядку. Отчего ты вдруг решил, что я тебя должен убить, и что значит узнал?

Таран укоризненно дернул щекой. — А зачем еще ко мне самого Андрея Питерского отправят? Неужели и вправду песнями развлекать… Хотя, признаю, поешь ты здорово, но ведь стреляешь куда лучше. Хозяева твои все верно рассчитали. Ты нищего музыканта идеально сыграл. Одно слово Артист! Только не учли вы, что у меня товарищи не только среди армейских. ОРБшник знакомый как-то фото твое показывал. Еще-бы, легендарная личность. Хотя и душегуб. Один восьмерых Ростовских положил. А после и самого их босса достал. Как тот ни обставлялся, а все-же достал. И про Мальдивы, где ты Прохора в расход вывел, и про Дальневосточные твои подвиги. Семь лет в розыске, Интерпол с ФБРовцами, и ни хрена…

— Погоди, погоди… — Андрей, до которого начало доходить сказанное, озадаченно потер затылок. — Ты что, меня за киллера принял?

— Нет, @ля, за артиста. — Рассердился Петр. — Стреляй уже, чего тянешь? С семи метров не промахнешься. Только вот никак в толк не возьму, где ты волын взял. Я ведь проверил. Даже пиджак тебе специально другой подсунул. Точно не было. Вот и подумал, что только в гитару ты можешь ствол запихать.

— Я уже поклялся, что не собирался тебя убивать! Повторять не стану. — Ответно повысил голос Андрей. Крутанулся вокруг себя, развел полы пиджачка в стороны. — Нет у меня оружия, нет. Чем я тебя застрелю? Пальцем?

— Хм… И то верно. В рукопашке, хотя ты и спец, но для меня не противник? — удивился Таран. — В траву спрятал?

— Ох, ну что ты все заладил? Нет у меня ничего. Кэт в зале, коньяк с колой потягивает, а я вот до сортира решил, пока гостей нет, прогуляться.

— Не мог я ошибиться! Ты это. Я твое лицо отлично запомнил. И шрам на виске, и лысину. — Никак не хотел поверить в очевидное Петр. — Все совпадает.

— Стоять! — Ударил по ушам звонкий голос. — Стой, не шевелись, стреляю!

Андрей медленно обернулся. Метрах в десяти от него, прямо за спиной на блестящем в лучах заходящего солнца асфальте стояла Кэт. В руках у нее был большой пистолет.

— Руки! — Дернула оружием девчонка, целясь в Андрея. — Только дернись, завалю!

И без паузы, но уже чуть с меньшим накалом добавила. — Папка, в сторону. Уходи в сторону! Я его вычислила!

От удивления Андрей даже не сообразил воспользоваться невольной подсказкой.

"Пока они стоят на одной линии, стрелять она не станет". — Отстраненно подумал он, но даже не шелохнулся.

— Так вы родственники. — Обернулся Андрей к Петру.

Однако тот не ответил. Лицо бывшего вояки стало похожим на маску.

— Дочку не трожь. — Медленно, с трудом разлепив губы, пробормотал тот, не делая никакой попытки уйти с линии огня. — Не убивай ее. Меня стреляй, пальцем не шевельну. Ее отпусти только. Одна она у меня осталась…

— Да вы сбесились оба? — Андрей покосился на пляшущий в руках девчонки ствол. — Она того и гляди сама в меня сейчас всю обойму выпустит. Но если хочешь, попробуй. Объясни ей хоть ты, что я безоружен.

— Маша, дочка, опусти ствол. Тогда он тебя не тронет. Уходи! — Крикнул Петр.

— Ага, сейчас! — Огрызнулась рыжеволосая фурия. — Пусть только попробует!..

— Послушай! Я прошу, уходи! Ты не успеешь! Он профессионал. Пойми! Если ты не уберешь оружие, он убьет и тебя! Прошу тебя, милая! — В голосе его прозвучало настоящее отчаяние. Мне уже не помочь. Не этот, так другой. Они не успокоятся…

— Как ты сказал? Маша? — Андрей дернулся, забыв даже о наведенном на него оружии. — Маша?

Грохнуло. Гулко, коротко, словно кто-то провел по спицам невидимого железного забора огромным ломом. А в следующий момент в груди у Андрея взорвалась боль. Он задохнулся, медленно опустился на ставшую вдруг необычайно яркой и зеленой траву, потянул ставшую вдруг слабой и невесомой ладонь. — Так это ты Маша?

— Повторил он озарившее его узнавание. — "А ведь и правда, Маша… "

Чувствуя, как пульсирует, вытекает кровь из разорванного тела, обернулся к Петру, крикнул, вложив в крик остатки сил. — Срочно, купи баксы! На все деньги купи. Займи! Продай, что сможешь, у кого хочешь, но купи. Запомни. До семнадцатого! Семнадцатого будет поздно! И тяни до среды, до двадцатого. Скинешь все разом по тридцатке. — Андрей задохнулся, попытался сплюнуть выступившую на губах кровавую пену. — Долг отдать хватит. Запомни! Маше скажи, пусть ствол отдаст. Потом, если что, мне в руку оружие сунь. Разбираться не будут, там все в клочья. Решат, что сам…

Андрей повернул голову в сторону, где стояла бледная словно мел девчонка. — А ты молодец, Машка, хорошо стреляешь. Кучно… Отца береги, он теперь у тебя один остался. А я вот все уже… Хотя… , может еще и встретимся, только не здесь. Прощай…

Небо завертелось, кроны деревьев вдруг накренились, поплыли в сторону, а в следующее мгновение исчезло все.