Разомлевший после плотного обеда, змей Горыныч сонно приподнял голову. — Дежурство сдал. Буркнул Левый, приоткрыв и тут — же захлопывая глаза, вновь проваливаясь в сон.
Пост, надо говорить, пост. — Отозвался брательник триединого существа. И сурово закончил. — Пост принял. Впрочем, на этом его бдение окончилось. Клацнул челюстью, уронив голову рядом с храпящим соседом.
Нести дозорную службу Горыныч вызвался сам. Однажды попытавшийся размяться полетом над окрестными полями, дракон не сумел оторваться от городской площади, снес городскую колокольню. От повторной попытки горожане отговаривали уже всем миром.
Страж неба осмотрел себя с трех сторон, и тяжко вздохнул, признавая очевидное…
— Что-то я полнеть начал? Иль нет? — Поинтересовалась центральная голова у братьев.
— Да ну, скажешь тоже. — Оскорбился Грегори, с трудом ворочая шеей. Самую малость поправились, чего сразу.
Однако вскоре полнота, жрущего в три горла змея, приобрела катастрофические масштабы, и злые языки начали в полголоса сомневаться в половой ориентации мачо. Позиционирующий себя стопроцентным мужиком Горыныч обеспокоился.
Служба под флагом его королевского величества Ивана первого для его спутника стала истиной синекурой.
Король, с поистине потомственной мудростью рассудив, что легче прокормить одного дракона, ставшего пугалом для всех соседей и друзей маленького королевства, чем держать под ружьем приличную армию сделал выбор в пользу авиации. Сэкономленные средства пошли на благо всем горожанам Торговля на городской ярмарке, гарантированно безопасной от налетов окрестных шалопаев стала большим подспорьем для бюджета. Купцы, ремесленники, и прочие представители малого и среднего бизнеса, не говоря о простой публике, с удовольствием признали выгодным не мотаться по окрестным дорогам, а сидеть в теплых лавках и лабазах под грозной защитой.
Радовались и покупатели. Стараниями нового правителя был принят своеобразный кодекс торговли. Обман имел три степени тяжести, и считался нарушением только после третьего предупреждения. А до этого стороны вынуждены были обращаться в созданное королем ведомство, которое самым внимательным образом подсчитывало сумму потери от нечистоплотности торговца, вытряхивало четверть в доход его королевского величества, и строго предупреждало о недопустимости обмана впредь. Последнее предупреждение влекло полную конфискацию товара и выдворение жуковатого контрагента за ворота замка, посредством волшебной дудки, исполнявшей по такому поводу популярное произведение Шопена.
Время шло, Иван, не зная чем еще облагодетельствовать подданных, заскучал.
Создание общественных приемных удовлетворения не принесло. Граждане, словно по предварительному сговору дружно хаяли друг друга и все вместе ругали погоду.
Поскольку никаких фокусов с небесной канцелярией волшебная книга не согласилась исполнять под страхом кремации, Иван вынуждено признал сезон дождей национальной традицией, и жаловаться запретил.
Змей Горыныч неловко повернулся во сне и едва не снес хвостом навес, построенный для защиты от непогоды.
Руль и стабилизатор, оказавшись в большой грязной луже, быстро замерз.
Изнеженный Юлик, первым почуявший дискомфорт, цапнул за ухо среднего брата. — Слышь, Маркуша, скажи, а мы служим в береговых или на это, на море…
Сухопутные силы…ПВО. — Отрапортовал Григорий, вклиниваясь в разговор.
— Так простите, какого, тогда нам за вредность не доплачивают? — Поставил вопрос ребром меркантильный родственник.
— А чего? Должны? — Вскинулся простоватый Григорий. — Я тоже считаю, должны, а за что?
— Как за что? — Кокетливо скосил плошкообразные глаза Юлик. — За сырость. У меня, может, уже скоро жабры расти начнут.
Марк зевнул: Ша, водоплавающие… Чего орать-то. Разобраться нужно. Или нет? Голова представила, что придется вставать, и тащиться в замок, где устроил себе резиденцию Ивана Первого.
— Маркуша, ты как хочешь, а у меня скоро инфлюэнция будет. — Разорялся Юлиан.
У нас от твоих замашек не только инфлюенция будет… — Сердито попрекнул непонятно в чем гламурного родственника грубый Григорий.
Все-же ты хам. — Отозвался обиженный сосед.
— А ну цыц, у меня. — Предупредил разгорающуюся склоку Марк.
— Да, и, правда, — он вздрогнул и попытался заглянуть за спину. — Сыро чего-то.
Высунул морду из-под навеса, разинул клыкастую пасть, и, прополоскав горло, сплюнул. — Знатно хлещет, на урожай…
Какой урожай, ты чего? — Поддержал брательника Гриня. — Утоп весь урожай, свиньям. — На полях мужики карпов разводить собираются.
Та-ак? — Озадачился предводитель. — Чего-то я не понял… Это выходит, что? Потоп? Он опасливо оглянулся. А мы с этой службой и эвакуироваться не сможем. Разожрались, так, что и не взлететь.
— Руби концы, полундра, — Взревел шебутной Григорий, и со всей дури хавкнул по уходящему в воду хвосту.
Змей подскочил от боли на три сажени вверх, и, пронзив навес всеми тремя головами, взвился в небо, завернул мертвую петлю, и устремился на бреющем прямо на возвышающийся впереди замок… — Право бери — Заорал в панике Юлий.
— Какой, нахрен, вправо, там сарай, левее надо, — вторил ему Григорий.
Марк, которому пробитая крыша, висящая словно жабо, мешала больше чем другим, сжал зубы и, ругнув законы природы, начал забирать вверх, норовя перескочить внезапное препятствие.
Однако аппетит сыграл злую шутку, и, недотянув совсем чуть-чуть, Горыныч со всего хода влетел в широкие окна королевской опочивальни.
Замок вздрогнул, но устоял, а неудачливый воздухоплаватель замер, всеми шестью глазами озирая открывшуюся картину.
На широких полатях, задумчиво подперев голову ладонью, сидел его королевское высочество король Иван 1.
— Да хожу я, хожу, вздрогнул Ваня и открыл глаза, перед ним стояла доска с шахматами, а возле нее расположился свернутый в рулончик ковер-самолет.
— А ребята, привет. — Слабо приветствовал Иван братьев, патрулируете?
— Ну, так, это, — сглотнул Марк. — Небо на замке… Только, тут…
Юлик растянул пасть в льстивой улыбке и поинтересовался, какой счет? Ну и как игра…, какой счет?
— Да, — отмахнулся скучающий монарх, — чего с него взять, половик он и есть половик. Два-два пока. Но я его уже почти сделал.
Григорий выплюнул кусок кирпича, и разминаю ушибленную челюсть, недипломатично спросил. — А когда дождь кончится, вашество.
Иван отвлекся от позиции. — Какой дождь?
— Так ить, вторую неделю льет, без продыху. — Доложил Марк. — Урожай потоп, купцы на подходе завязли… Беда прямо.
— Да? — Изумился Иван, а я тут отвлекся, а чего народ молчит? Раз такая беда.
— А чего им орать. — Влезла в разговор волшебная книга. Ежели вы, ваше, блин, высочество, от большого ума их за казенный счет и кормите и поите…. Они уже половину запасов с самобранки пожрали. Чего будущему поколению оставим. Все ресурсов растранжирим.
Вона как? — Иван потянулся. — Став королем, Ваня слегка раздобрел, пообтерся, но живости характера не растерял. — Так, слушай задачу. С погодой нужно что-то решать.
Вот сам и решай.. — Отрезала книга. Я себе не враг. В эти дела не полезу.
Да слышал я… — Иван начал припоминать. — Так что с тех пор так и льет? — Изумился он. — То-то думаю, мне спится то как, решил, что это специально такое сопровождение устроили, для успокоения.
— Ты Ваня, прости, я, конечно, понимаю, что… — Неразборчиво пробормотал Марк, чувствуя, что держащий его навес начал трещать и разваливаться. — Мы тебя на минутку оставим, так что…
Горыныч с грохотом сорвался вниз, не успев закончить фразу.
Григорию, который в очередной раз не успел увернуться, снова врезался в угол и грубо прокомментировав особенности дворцовой архитектуры, исчез последним.
Иван выпрямился и пружинисто потянулся. — Так понимаю, пора этот вопрос разъяснить. — Решительно заявил монарх. — Во вверенном мне королевстве бардак, а я тут в шашки, понимаешь…
Ковер, попытался вякнуть про шахматы, но благоразумно промолчал.
— Ванюша, а может ну его. — Сообразил опытный фолиант. — Вмешательство вооруженного всей силой магии Ивана, могло дорого обойтись не только его вотчине, но и всему сто десятому королевству. Последние слова книги прозвучали уже из глубины походного мешка, куда Иван сноровисто скидывал артефакты.
Прицепив меч, и уже на ходу обув сапоги скороходы, он жестом приказал ковру готовится к вылету.
Ковер развернулся, и с печальным вздохом приготовился принять все испытания судьбы.
Вылет прошел почти без происшествий. Выручила пробитая Григорием арка. Иван удивленно обернулся. Надо-же, неужели, наконец, научился, вспомнил он предыдущие попытки, и направил летательное средство к сидящему на брусчатке двора Змею.
— Горыныч. Считаю, что раз народ оказал нам высокое доверие, мы должны его оправдать. — Заявил монарх, заложив руку за обшлаг королевской, пошитой из горностаев душегрейки.
— Эй, воевода. — Кликнул Иван выглядывающего из своего окна подданного. Остаешься на хозяйстве. — Я убываю в служебную командировку, по вопросу погодных условий.
— Ась? — Не разобрал со сна распорядитель. — Кого убиваешь? Ваше Высочество? Энтого? — Кивнул подхалимистый боярин на удивленного змея. Давно пора, обожрал уже всех, аспид, и церкву порушил, а еще про вашего величества матерно говорил. Не смею повторить, но что-то с родственниками…
Ах, ты ж скотина. — Взвыл разочарованный людской двуличностью Горыныч. — А ведь еще вчера в дружбе клялся. Иуда.
Змей засопел и прицельно плюнул в провокатора сгустком едкого дыма. Не попал, и расстроено вздохнул. — А я говорит ваш брат, я человек. Голенище с усами…
Иван, занятый поиском подходящей формулировки для написания декрета, отвлекся: Чего сказал? Какое с усами?
— Ты уже совсем… От безделья… Он же с бородой. Ладно, после разберемся. Нужно составить план, и в путь.
Вопрос первый. — Где этой погодой заведуют. Вопрос второй, кто? Назидательно перечислил поднаторевший в речах самодержец. — Поскольку нам так сказать доверено, мы это и должны. Того, чтобы всем и значит навечно, несмотря на отдельные промахи и всяческое, там… Короче, Ура.
Горыныч, потеряв нить рассуждений, укоризненно покосился на оратора. — Может и впрямь… Несмотря ни на что, и ну его это… Мы с этим… Рукамиводителем в такое загребем, самим потом… — Осторожно пробормотал Григорий.
— Ага. Мы ладно, но ведь этот… и один может умотать, и скатерка с ним… — Парировал рачительный Юлик. И чего потом, без соли будем кушать?
Марк, не дожидаясь ответа открывшего пасть Григория, подвел итог. — Лететь надо. Вопрос куда? Какие будут предложения.
Юлиан почесал ноздрю: Ну, это. К солнцу?
— Ты совсем, что-ли? Икар, блин понимаешь…
Уставился на сморозившего глупость собрата Григорий: Мы ж сгорим, нахрен.
— Так мы ночью полетим. — Не растерялся сообразительный брательник.
— А, ну тогда конечно… — Успокоился Левофланговый.
— Ой, идиоты. — Простонал Марк. — Так, заткнулись оба. Марк думать будет.
— Эх, чертополоха бы сейчас, да подумать… — Мечтательно протянул Гриня. Пару, бы самокруточек. Аккурат на все мысли…
— Есть… — Обрадовано хлопнул себя по затылку Марк. Однако Юлий не успевший убрать свою голову, и получив неслабый удар, взвизгнул. Да ты что? Какое там есть, коли мы и так еле-еле от земли оторвались. Пешком что-ли идти?
Идьет… — Протянул Марк. — В фигуральном смысле есть. — То есть, в смысле Эврика…
А, ежели в фигуральном, ну тогда конечно… — Успокоился Григорий. — А в принципе, может и правда, подкрепиться перед дальней дорогой?
Стоящий рядом Иван, которого внутренний монолог Горыныча начал раздражать, слегка кашлянул. — Вы пока и не мечтайте. Как говорится, бензин наш, идеи ваши. — Пока идей не будет, о кормежке можете не заикаться.
Так я и говорю. — Отрапортовал Марк. — Дело это не простое. Политическое надо думать.
— Чего? — Озадаченно сдвинул корону на затылок Иван. — Какое?
— Ну, может это я погорячился, но уж точно, по внешнему ведомству.
— Слушай, ты изъясняйся понятнее. — Не выдержал самодержец.
— Так куда ж понятнее. — Выдохнул Горыныч. Кощей это знак подает. Мол, ежели все, что схитил вназад не вернешь, залью, мол…
— Да ты что… — Округлил глаза Иван. — То-то я думаю. Дождь какой-то…, не настоящий. Все вроде правильно, а дождь. Иван понюхал мокрую ладонь и брезгливо поморщился. — И чего теперь делать?
— Чего делать? — Синхронно повторили головы.
— Чего делать, чего делать… — Эхом отозвался Марк.
— Это я спрашиваю, чего делать. — Настойчиво уточнил Иван.
— Так, лететь надо. — Влез Григорий. — К солнцу…
Марк ошарашено глянул на переклинившего напарника.
— Лететь нужно к рубежам нашего нового королевства. И там, на месте решать вопрос преодоления границы…
— Решено. Летим к рубежам. — Заключил Иван. — Ну, с богом. Веди, касатик. — Кивнул он Дракону, предлагая выти на старт.
Горыныч охнул, скрипнул зубами, и тяжело, словно груженый боезапасом бомбардировщик побежал по двору.
— Не, не взлетит… — Убежденно прокомментировал воевода, опасливо выглядывая из окна.
— Горыныч? — Принял близко к сердцу Иван. — Спорим. На щелобан, взлетит как миленький… _ Гоша, давай… — Заорал он, и, пришпорив ковер, рванул следом. Поравнялся с задыхающимся от бега драконом. — Геша, не подведи, выручай. Я заложился, мне проиграть нельзя, престиж…
Горыныч хрипло сипя, выдохнул. — Вашу, престижа королевского высочества…
— Но, но. Ты это, без выражений. — Но, видя, что взлет и впрямь оказывается под большим вопросом, он выхватил волшебный меч, и коротко приказал. — Дай-ка ему чуток для форсажу, не сильно, так, чтобы проснулся.
Застоявшийся клинок радостно взвизгнул и метнулся к филейной части, бегущего дракона. Всего секунда отделяла начало работы волшебного допинга и миг, когда змей взвился в небо.
— Ура. — Крикнул Иван, заложил крутой вираж, и влепил смачную саечку зазевавшемуся воеводе.
— В расчете. — Донесся жизнерадостный крик уносящегося в небеса шебутного монарха.