Крик тишины (сборник)

Исаг Инглаб

Данная книга – первая попытка проложить поэтический мост между Инглабом Исагом, перешагнувшим 60-ти летний рубеж, и требовательным русским читателем. Думаю, пёстрая поэтическая палитра автора придётся Вам по душе. Так что…с Богом!

* * *

Предисловие

Он влюблен в деревья и в стихи

Члена Союза писателей и Союза журналистов Азербайджана, преподавателя Гянджинского филиала Азербайджанского Института Учителей читатели республики знают также как ранимого поэта и любителя природы. Местная периодика и солидные литературные журналы «Улдуз» («Звезда»), «Азербайджан» с большим удовольствием помещают на своих страницах его произведения. «Мне есть что сказать», «Текущий от Луны родник», «Мир если превратится в рай», «Мир, обязанный надежде» – вот неполная поэтическая галерея книг Рзаева Инглаба Исаг оглы (Инглаба Исага).

Я, как и многие читатели, посредством поэзии познакомился с внутренним миром этого незаурядного поэта, примерного семьянина и пламенного патриота. Его приезд в Кахи – в моё родное село Гах-Гурджу – укрепил наши творческие и дружеские связи. Интерес к растительности нашего двора, особенно к деревьям, поразил меня. Мне показалось, что он их близнец – так чутко относится Инглаб Исаг к каждой травинке и каждой ветке… Именно чуткостью этой овеяна вся его поэзия. Стихи его не кричат, от них не веет патетичностью. В них отсутствует угодничество – они скромны и нежны, как их автор.

Все выше написанные человеческие и поэтические качества Инглаба Исага побудили меня взяться за перо, чтобы представить русскоязычному читателю эту книгу.

Я намеренно не анализирую его творчество, приводя отдельные цитаты, – это дело литературоведов и литературной критики…

О, Боже, рану мою завяжи

Сердце мое Словно нога босая – Хожу По колючкам, по камням. Боли, наполняясь в меня, Вносят жуть. Мало ли, много ли, Чтобы найти путь? Вижу сломанную ветку каждую… Вижу губу, что воды жаждует… Вижу землю-горемыку… О, Боже, рану мою завяжи, Молитве моей вними, Чего-нибудь скажи.

Словно слова

Словно слово, прижался к груди вечер. Среди звёзд не спящее место моё стихло. Там, где снам зажёг я свечи, Родился невинный, чистый стих мой.

«Аллах был в хорошем духе…»

Аллах был в хорошем духе, Он в лицо мне взглянул снова. Тащит зерно из меня Времени муравьиного слово.

Чуть свет

Глянь-ка, на тропинке этой Смолкли… тишина и свет. Миг сей – примиренья миг. Тишь внезапно взбудоражил, Луну на горе обидел даже Дерзкий петушиный крик.

Боль

Испил я боль, как мамы молоко, Сыты на мир взирающие очи. Находит горечь сердце так легко, Что к бедам быстро привыкает очень. Глаза у жизни маются в кручине, Я добровольно встретить вышел их. Пожил – чтобы мечты увидеть стан, Пожил – отца могилу увидал.

Капля дождя

На капле дождя помешан я. Глянь-ка, чего только за миг Не припомнит она. Из-за тучи – чужбины, домой вернувшись, Сверкает в спокойствии бутона.

Свеча

Плачет день мой плачевный, Содрогаясь над словом «свеча». Гляжу, и что же – Страстей, быстро обузданных, Житья-бытия нарост я!

Ребёнок в Египте

Ребёнок в Египте…. Прямо в лоб… От пули заглох Пал ниц, землю Обняв, Разлучить не могут никак Со смертью это дитя. Заперта на языке песня… Прижимаясь, Не вмещается в глаза глубизна… Замкнута цель пули одной, Увековечив для всех друзей Всем доставшимся Пыл революции шальной… Аплодируя смерти… Однако есть где-то Набравшие в рот воды.

Игра

У зимы, затеявшей игру, Зазря не станет нрав вертеться. Снежком обманет детвору, Перехитрив повторно детство. Но радости в глаза никак Не попадется осень, нет. И в гуще детской суеты Лишь одного младенца след.

Размышление

На тропу душистого цветка Первый снег послали небеса. А на телефонных проводах Плачут чужестранцы-голоса. Позабытые любови-страсти Окрашены в разлуки бледный цвет. В ребячьем сне, выведав о счастье, Стена проснулась старая в обед. А тени, прогоняющие свет, Всё же сдаются миг за мигом. Глаза на тропах чей-то ищут след… Плодят улыбок дефицит интриги.

После отца моего

Сейчас все тени мирозданья Массивною скалой стоят. И волны гибнут в час стенанья, Лишь морю наплевать на ад. Время часам златым подобно, Тайком у жизни миг крадёт. Гляжу на солнце исподлобья, Волны надежда я весь год. Немеркнущий небесный свет С моей сливается душой. Посаженных деревьев след И тень беседуют ещё. Так в чём повинен бренный мир, Утешит сердце ль моё? Печаль всё ближе каждый миг, Словно любви сумбур поёт.

Капли-воспоминания

Капли-воспоминания Крошат холодную стену. Скажи-ка, ведаешь ли ты Про голос, шёпот в тишину? Один не может быть никто В момент заката жития, На стрелках острия висят Угроза и боязнь моя. Взгляды близкие и дальние… На этой тропе свидания. И как ты вспомнила меня, Словно забытое фото давнее?

В этой пустоте немой

В этой пустоте немой Даже слёзы не помогут. Одинокую сосну Вспомнят ли леса и боги? Заводилами житья Тут не радость и не горе. Сам себя пугаюсь я, Сам ищу в себе просторы. Уж не те земля и небо – Кров, пространство потеряли. Я в пути, ведущем в небыль, Как найти свой миг печали? Меня никто и не припомнит В обличии таком теперь. Меня, словно чужого встретит Моя же тень… верь иль не верь.

«Недостаёт слогам дыханья…»

Недостаёт слогам дыханья, Молиться некому словам. Заполнил мамины глаза Землёю Бог… скажу я Вам. Чтоб рану завязать мою, Её не подоспели руки. Сон-мачеху увидев мой, Лишилась сна, отдавшись мукам. Так где ж ты, мамочка, ну где? Моим словам молитвой стань. Во мне – поэте – сироте Мир сына видеть перестал.

Этой ночью…

Тучи осведомлены О Страже моём одиночества. Они – дождинок-каплей сны. Этой ночью моё пророчество. Босоногая эта ночь… Дороги совсем не кончаются. Оторвавшись от неба, луна На ветке себе качается. Я капли в своих ладонях Увеличил, аж до морей. Сны-облака меня гонят Одного… проснуться б скорей.

Сужается в пустыне путь

Сужается в пустыне путь, Не спрашивай ничто, дрожа. Повис, качаясь в темноте, Жизни старехонький пиджак. Былое близкое и дальнее Боится очень этих мест. Из сказки оживает, В тебя когда всмотрюсь я здесь. К чему мне говорить обман, Правда поклонница моя. Полыни аромат-дурман В словах, что ветер несёт в края. Мои нахмурены слова, Улыбки для чужих, отнюдь. Шаги же пешие едва, Сужается в пустыне путь.

Всем

По боли – горечи узнал Здоровья запертую дверь. Из тысячи всего одну Я вам поведаю теперь. И знают разве, кто я есть, Вглядитесь, но… не издевайтесь. Посол Адама, Евы здесь – Моих вы слов и не чурайтесь. Походки загнанный мой конь Дорогу в жизнь не проторил. Шёл путь, чтобы открылась тайна, Дверь эту ключ мой не открыл. Да что ж мне делать, горемыке, Золой погашен мой очаг. Души настало холоданье, Живу… жду примиренья час.

Свет

Комнату заполонила мгла… Свечу дыханьем потушив. Лампу волшебную свою Все ищут в снах, в ночной тиши. На задремавшие картины Туман накинул странный цвет. Я меж ослепшими словами Опять протягиваю свет. Молчу… постукивает пульс – Он свет разыскивает, свет. Своим пером мы темноте Уж не сдались, поверьте, нет!

«Мои молитвы пробудились»

Мои молитвы пробудились, Вдруг слёзы просочились, мама Сбежал из погребенья сон, Так что ж опять случилось, мама? Там где соскучилась земля, На раму насыпаю соль. То боль я воскрешаю эту, То вешаю нещадно боль. Я из туманов глаз моих Прокладываю в небыль путь. Себя неистово лупя, Я отрекаюсь, просто жуть. У птиц сообщников не счесть Лишь на одно зерно в обед. А можно ль близко подойти К религии, к цепочке бед? Уж больно много узелков, Моё расчёсываешь горе. И мой ненастный зрея быт, Бранишь могилу с жуткой болью. Вдруг слёзы просочились мама, Так что ж опять случилось, мама?

«Ты не скучай в дороге без меня…»

Ты не скучай в дороге без меня… Длинна она, а жизнь-то коротка. Воспоминаниям зябко подо льдом, Опять их засыпают злом снега. И в счастье заплутавшие зачем Кому – то адресат укажут бед? С укором не гляди ты на меня, Храни надежду в Бога тыщу лет. Всё выпало из рук судьбы, Нещадно вдаль всё понеслось. Детишкам холодно, гляди, Очаг храни, забыв про зло.

На личике слеза

На личике твоём слеза Молчит… покамест обжигает. В четырёхкомнатном дому Цветочку места не хватает. Словно настенные часы, Ворчишь без устали теперь. Наглухо ставни заперты, И нелегко откроешь дверь. Дороги накрепко закрыл Твоей слезы печальный след. Нам развестись, не развестись, Мы точный знаем ли ответ?

В Ходжалы младенец…

В пелёнках пока витает в облаках… Страхом он В душу дьявола впился. Один из миллионов Он в плове дьявола причитанием разлился? Когда его улыбка раздаривала радость, На штык, он был на штык насаждён, Вина – Турком рождён… К маме взывая, Кровь младенца землю оросила. Что ж теперь дьяволу делать, Как же ему язык крови заткнуть, Язык человеческой воли заткнуть? Сегодня, завтра, грядущее… Родиться с правом жить Ещё лучше. Пускают ростки младенцы… Во плоти неувядшей земли Тихо сопя… Хмурится скорбь В Ходжалы годовщину. Опять Радости дьявола вопреки Младенцы рождаются. Спешите, Спешите, младенцы пускают ростки, Как Родины, Как земли, как солнца семена. Скажите-ка, Не запоздал ли в Ходжалы Посадки деревьев сезон?

Стих нашепчи

Опять пустынная война… В тоске я с головы до ног. Лист белый скверно очернив, Ты не злодействуй, видит бог. И так я вечно в мираже, Обманами по горло сыт. Всё тень ищу, да не найду, Изрыв пустынный алфавит. А как мне волшебство взломать, Не знаю я, какая мука? Твой путь на мой наткнулся след, Словно превратница – разлука. Вот свет полос сверкает пара… На горизонт глянь, слилися. Так не молчи, стих нашепчи, Уж скоро ночь…все скрылися.

«В эту пустыню без теней…»

В эту пустыню без теней Листочка даже не хватает. Ветра бушуют на коне – К восходу скачут и к закату. И тропы далеки сейчас, Дороги не взберутся в горы. Да капля важная из туч Не сдаст себя под рабство зною. Вот и надежды аппетит… Взрастят пшеницу небеса. От голодания пустыни След муравья лишится сна.

Письмо

Столичные этажные мои собратья… На поле городском что сеете, что жнёте? Каждый день в бегах… Я же, как не вмещаемое в строчку слово, на память прихожу. Часы настукивают ли вам тревогу арыков иссохших, Или как-нибудь бросаете в постель Душу, мои хорошие… Может, открываете Европу на пупке Баку. В селе и я Размышляю, как могу… На счётчике – воздух, земля, вода… Все города жаждут, Разрослась городская орда… У родника дефицит кувшинов, Оставив на дому семью свою, В Россию удрали Чабан Ахад и другие «мужчины»… Друзья, по перу собратья, Где же в словах наших иван-чая Аромат… Бабушки моей хлеба кунжутного след… О, душки-то вы мои, Озвучившие во мне тар, уд, Растрогали всерьез меня, К вам у меня просьба есть… Это письмо никому не нужно прочесть…

«Обратно лодка уплыла…»

Обратно лодка уплыла… Никто об этом не узнает. Без парусов воспоминанья, Дубася воду, проклинают. Обратно лодка уплыла… Разлуки грустные лиманы К сердечку моему прижались… Как увеличенные фото В моей душе висеть остались.

«Я в зале зрительном сейчас…»

Я в зале зрительном сейчас, На сцене свет… И темнота. Цепляет клювом тишину Стрелка часов: тик-так…тик-так. Кручине я с едою тал, Глаза покинула слеза. В одном ряду со смертью я Сижу…того не зная сам Здесь абсолютно все молчат. С тобою оба мы в гостях. Тут ликовать запрещено – Увы, и слёз тут не простят. Кого ж окликнуть мне теперь, Кому я нужен на поруки? Молитвы не помогут, верь, Не вознесутся к небу руки.

На распутье

Воздух, облака да люди… Одинокого дерева тень. Дыханием своим давно Разлука бьет меня, не шутит Устремились очи в путь, Будто бы зелёный свет. Кто бы ни был, он придёт, Уберёт из глаз моих Подол путей и смутный след. Света созвездия нарочно Так быстро гаснут на путях. Сейчас, однако, глас людской На птичий больно уж похож, Реальность жизни обретя. От скуки даже и часы Расширили времён влиянье – Дороги замерли на миг На расстоянии свиданья…

Прогнанные осенью тропинки

Зачем же сумерки ты ввёл В мой жизненный рассвет? За что благоприятный мир Старанья свёл на «нет»? Мерцающие светлячки Смирились с темнотой. На тени одинокой нашей Луч месяца простой. И возвратится ли назад Тебя забравшая весна? На прогнанную осенью тропе Журавли перья сбросили нам.

Не ты, не я

Я нынче только осознал Гнёт муки страшной без тебя, Мысль пребывания вдвоём Ещё не выгнал из себя. Зачем в эту любовь в слезах Мы недостаточно взглянули? Любимым быть я не хочу, Словно открытый остров в буре… Твоя улыбка со снисхожденьем Тебе же прибавляет муки. Степенно плещется волна… Волна кручины и разлуки. Давненько место нашей встречи У расставания в плену. Не ты не явишься на встречу, Не я туда не поверну.

Погода

Ты наставлениям своим, Видать, и места не находишь. То опускаешься к земле, То тут же к небесам восходишь Свои же облака – слова, Давай к дождям не приучай. Льёт печаль…да нет зонта. Я весь промок… меня прощай. На ровном месте сам себе Немало дел наворотил. Твои печали впопыхах…. Куда сбежал, их запустив? Ветра взбунтуются опять В стихах, написанных тобой. Погоде лучше не бывать… Сиди, не по тебе ведь бой.

В чёрном переплёте

Твою увидел книгу в чёрном переплёте, Себя, если сумеешь, сам же успокой ты. Твердит моё сердечко: Тоску на ключ закрой ты… Смеющего из слов поэта видишь? Устад, вас упрекнуть за завещанье, Зачем из бед вы гору возвели? У прожитой в кручине жизни, знаешь, Дни чёрные твои как снег белы. Что делать, срок твой нежится в тумане, Мы заложили жизнь ради грехов. Нам кровь и сердце песенки дурманят, Недостаёт нам дней твоих – стихов. Ужились если б горы и равнины, Прозрачен стал бы от беды Араз. Я долго спал, невежеством гонимый, Простит ли мне грехи Мамед Араз? Из слов твоих, то в чёрном переплёте… Увидел – нынче капает слеза. Узрел сейчас, как дед, вы слёзы льёте, Грех в переплёте, в старческих глазах? Твою увидел книгу в чёрном переплёте, Попробуй-ка, мне душу успокой ты.

Стих безымянный

Тишина, жёлтый дождь гадкий С итогом догадки…. Блуждает во мне неведомый деревьям моим, дочерям моим, а также супруге моей страх… Нападающие – страхи все в делах. Должен я сейчас воду деревьям подать. От зимней спячки проснуться они должны, Сахар ты мой, не всегда сладкими бывают сны. Нынче у дочерей моих дни рожденья – с новостью цветов. Дошла весть да самых красивых цветов, Так что утром этим… Магазины да рынки должен обшарить, Даже если колючки будут мне руки «жалить»… Нарву цветов букет… – С днём рождения вас! – скажу, В их сердцах зажигая свет. А делам и заказам жены нет конца… Кухню её с привкусом улыбки окутает аромат… Хорошо, не начнётся если С самим собою ставка виновато… Наконец-то вышли из страха мои деревья, дочери мои, супруга И я…. Замолчал пока…

«В листике последнем задыхается…»

В листике последнем задыхается солнца последний луч, На разлуке бесхозной быстро подпись ставит ветер. Между деревами, глянь ты на тень, ещё не вечер… Над пламенем этой любви нет сторожа-тишины. Цветы в глазах лишь расцветают… осень молчит, стыдится, В воспоминаниях далёких дыхание не учащается. В молебнах – взглядах жизнь любви длится, В колыбельной надежд младенца голос качается…

Как вино…

Устроившись в углу, у стойки бара Разит духами всех она. Ей пить бы ключевую воду, Она же от вина пьяна. Аж красота с очей спустилась, Растаяв в мрачной темноте. Она была невестой в доме – Теперь лишь гостья в суете. Слепой, что не нашёл дороги, Проходит ночь в чужих руках, Красотку эту как, вино, Пьёт эта ночь наверняка.

«Учуяв брешь в моей душе…»

Учуяв брешь в моей душе, Туда переселилась ты. Ни дня, ни часа не жила Ты в ней, сгубив мои мечты. Нет от моих терзаний, мук Лекарств лечебных у тебя. Но почему-то вдруг уйти И в мыслях нету у меня. Справляешься ты обо мне. Лишь у прохожих иногда. Живём под кровлею одной… Я сам не свой, о господа. На дальние пути надежд Я вышел прогуляться вновь. Однако, заплутав во тьме, Иду лишь на собачий зов.

Лунные строки

В виденьях заблудившаяся ночь… Звёздами ресничными Прикрыла очи. Свет месяца окутан сном, Как одеялом, между прочим. Качается, как колыбельная, в небе луна, У звёзд совсем другие торжества. Что ночь – молокосос ещё младенец, Кто казал луне, откуда знать? Ты над моею головой Стоишь одна всю жизнь. Отбрось повязку навсегда, Мне лик свой покажи. Ты одиночество хоть раз Оставишь в этот вечер. Устала, руки ты сейчас Мне положи на плечи.

Не стучись-ка в дверь мою ты, не стучись…

Не стучись-ка в дверь мою ты, не стучись… На стук проснётся сонная беда. Былое с окровавленной душой Окрасится в недуги навсегда… Жизнь – в завтра уходящая дорога… Судьба – мой спутник жизни на года. Взрастить мою любовь не помогла Прыснутая мне вослед вода. Не стучись-ка в дверь мою ты, не стучись… Обернувшись крепко в миражи, От своей я отстранился плоти. Аллах лишь точно знает обо мне, Аллах меня найдёт всему напротив Я облако из собственной слезы, Что крыльями машет целый век. Под ним промокнешь, сторонись грозы, Сойди с дороги, добрый человек. Не стучись-ка в дверь мою ты, не стучись… Эх…От толчеи невзгод Глянь, сбежал-то я куда? Одиночеству давно Дверь открыл я как всегда. Не стучись-ка в дверь мою ты, не стучись…

«Ношу я человеческое имя…»

Ношу я человеческое имя, Имею год, число и дату дня. Есть папа, мама, дерево моё, Ещё чего вдобавок у меня? Устав за мною всякий раз ползти, Тень всё же от меня отстала. И прислонившийся к терпенью, Я одинок…Меня застали. Уж больно сложно, вдруг поняв, Носить нам человека имя. Сложнее всё ж младенцем быть И, удержав границы века, Как одинокий волк прожить.

«Цвету моей шевелюры не похожи твои взгляды…»

Цвету моей шевелюры не похожи твои взгляды, На подъёме уставать не приходится пока. У неожиданной любви оказавшись в круговерти, Вновь я устремил свой взор к самым скромныь огонькам. Меж: ресниц твоих ещё тишь не изгнана моя, И тоске моей уже боль никто не причинит. Вечным пленником томлюсь на острове любви, Ради запаха фиалки цикл ночей моих не спит.

Кто же?

Ты в сердечке у меня, Вновь туман, да дождь парит… Ты молчишь, молчу и я, Ну а кто же говорит? У тоски в крови глаза, Тело, дух – одна гроза. В свежем пламени зазря Кто ж неистово горит?

Как мне быть?

Её каприз пути когда-то красил, Там старость ныне бродит, как мне быть? Меня она заворожила глазом… Теперь очки да ярость, как мне быть? Был в ней весенний аромат, дыхание, И рук её полёт разил меня. Но в одиночестве тропы холодной Удел её – туман на склоне дня. Ночь цвет её волос вплетала в косы, Но с осенью былое пронеслось. Как будто мир на девушке лишь этой Сорвал своё так беспощадно зло.

Любви лиманы

Пространство с парою теней… Молчание – лиман любви. В твои я косы нежно вплёл Разлуки мрачные свои. Моя надежда, словно чайка… Плавно плещется в воде. Глянь, море примыкает к нам, И всё же где, скажи, мы где? Света зёрнышки…да ночь… Лимана чуждого дыханье. В дремоту берег погружён Голос людской не спит веками. Опять кручина расцвела В следах неугомонных волн. И затерялся тот корабль, Да в дымке сигаретной смолк. Встало море между нами, Последний раз вздохнул с любовью. К тебе не дотянутся руки… Кручина – расстояние голубое.

«Домашним узником я стал…»

Домашним узником я стал Зачем на пять-шесть дней? Всю жизнь я в толчею вобрал, Чтоб не было мне скучно с ней. В четырёх стенах теперь, Бросил якорь мой корабль. Не внимает даже мне Грусть капризная хоть раз. Как февральское светило Лишь моё скучает тело. Нет надежд на телефон – До меня ему нет дела. Птицы мне стучат в окно, Беззаботливо снуют. Я о ранах позабыл – Птицы боль мою клюют…

В твоём я взгляде одинок

В твоём я взгляде одинок, Взглянув, пошла ты сквозь меня. Нет в этих небесах и туч, Дождём прошлась ты сквозь меня. Тишь смерть приносит лишь любви, Ты, взвыв, пошла через меня, Лицом к лицу ведь жизни наши, Изжив…ушла через меня.

Твоя холодная улыбка…

Твоя холодная улыбка, словно февральский первый снег, От состояния такого по коже пробежал мороз. Тебе неведомо, конечно, что не даёт покоя мне В глазах твоих тот безответный, меня терзающий вопрос. И первой перелётной птицей видения умчатся вдаль, И снова поиск проиграет моя мятежная душа. А шанс-бедняга не успеет нас познакомить, очень жаль, Я, раздосадованный, ругаю потерянный напрасно шанс. Какую пользу встреча эта обоим нам сулит сейчас, Меня внимательно послушай, не пряча милые глаза. Рождённые в кручине муки, что отзывались болью в нас, Вернуть на путь надежды светлой, увы, теперь уже нельзя.

От глаз своих…

От глаз своих, что всё в пути, Чего ты ждёшь, чего им надо? Ты траур не храни речам Моим, не сожалей о яде. Меня ты напрочь позабудь, Чтоб сам себя познать я мог. Я близок слишком ли к себе, Иль от себя совсем далёк? Зовёт тебя в уединенье Страх слёз твоих, очнись скорей. В очах бессонных, без сомненья, Сон сладких, славных дочерей. В скандале этом, этих склоках Терпи, но не теряй себя. Листья падают, кружатся, Молчи да не вздыхай, любя.

Жди…

В снах твоя надежда, если В лицо тебе смеяться будет… В глазах, томимых ожиданьем, Разлуки-горести разбудит. Ожидай, моя надежда, жди Если душевные догадки, Словно фиалки, расцветают, А в сновидениях тропинки В тумане прячутся и тают, Ожидай, моя надежда, жди. Выращивать бессильны слёзы Неполивную скорбь нигде. И месяц свет свой одинокий Запрячет в собственной беде, Ожидай, моя надежда, жди Даже дальние дороги Краткими покажутся. Устанут если жизнь и время, Эхом кто-то скажется, Ожидай, моя надежда, жди.

Опять осенние дожди…

Прошла любви осенняя пора, Вокруг туман, настала осень. Воспоминанья, будто бы игра, Достались дни, остались ночи. Я руку протянул к фиалке, И боль её пронзила сердце. Ищу на тропах бесполезно Дни – прятки…никуда не деться. Увы…но больше взгляды эти, Весною став, не расцветут. Опять осенние дожди На нас глядят – и там, и тут. Как полные кручиной облака Сквозь наши жизни всё минует. И эти капли – расставанья Пройдут, твои глаза целуя. Замолчат осенние дожди… Замолчат осенние дожди…

Ты подарила…

Ты подарила горе мне…. Сортов его цветов не счесть. В моей душе соединились Разлуки, что на свете есть. Увы, бесценен этот взгляд, Его не взвесишь на весах. Так сладостна твоя печаль, Что нет ей ровни в небесах. С такой судьбой и трон по мне, Меня бессилен свергнуть кто-то. Аллах, какой счастливец я, Мне повезло с везеньем – то-то. В противостоянье с жизнью этой Я не нашёл пути к любви. Ни день, ни ночь я не моргаю, Сбереженья стерегу свои.

Твои руки

В моих ладонях мирно дышат, Дышат твои руки. На расстроенных играя струнах, Их слышат твои руки. А голоса того мираж Былое нежно шепчет мне. В позолоте все надежды На лирической волне… И замерзшую разлуку Пальцы к жизни возвращают. Судна самые далёкие Лиман обратно посещают. Я остров – жаждую тепла, На солнце знойное серчаю. Меня твои покинувшие руки Огню как завещанье поручают.

Февральская снежинка

Одна февральская снежинка… Льдинкой станет в твоих волосах. В своём же взгляде я растаял… Вдруг неожиданно помру, Снег застрянет в твоих волосах.

Путь

В судьбе твоей отметина простая, Свеча я, полностью сгорев, растаю. Раздробились вечер с днём, летая, Не смог я ухватиться за рассвет. Был занят жизнью. В ней и растворился, Был в соре с нею, а затем мирился. Лишь пядь пути к тебе…поторопился, Всё шёл да шёл…но как не шёл, Достичь тебя не смог я – нет.

Ночь проходит

Сквозь наши жизни ночь проходит, Шёлковая занавесь качается. Тишь дыханья шум от нас уводит, Нежно к сновиденьям прикасаясь. Свет, от одиночества укрывшись, Свой шанс на ночь у тишины хватает. Опять шеренгами шагают тени, Своей чёрной головой мотая. И в этом одиночестве тоскливом Прозрачна тишь, тепла как никогда. Опять на месте встречи расставание Стоит как страж…на многие года…

Письмо из чужбины

Здесь такой же дождь идёт, Так же солнышко восходит, Лучи тут чуждая улыбка – Светило каждого изводит. Меня очаг тот не согреет, Здесь не поверят в мой дымок. Чинар приснился ночью этой. От тени я её далёк. Земля, везде земля одна, Чужбина встречу не взрастит. Отчизна – Божий дом она, Могилку мамы защитит.

«Комнату прогнавшая кончина…»

Комнату прогнавшая кончина… Ушёл её хозяин насовсем. И жизненное прервано дыхание Здесь у камней, у охладевших стен. Стоит, как исполин и победитель, Скорбь, выгнавшая в шею тишину, А свечеокие воспоминания В ослепшем одиночестве, в плену. И на закрытых плотно занавесках Отторгнутое утро от дорог. Комнату прогнавшая кончина…. Вослед шагам последним остаётся По лестницам разобранный порог.

Три яблока

Цветы, цветы пока что не завяли, Созрев, ещё в корзину не попали. Дитя наестся яблоком едва ли, Это дитя ждёт яблоки с небес. Он об игре, не зная, всё играет, О пламени и о воде не знает, Волков, овец, увы, не вспоминает, Это дитя ждёт яблоки с небес. Он строит дом…а взрослые ломают. Их в сны переселяет, он не маясь Концы с концом сводит, занимаясь, Это дитя ждёт яблоки с небес. Приходит сказки «жил да был» конец, Увы, на небе звёзд и яблок нет. Сопит давно Меликмамед во сне, Это дитя ждёт яблоки с небес.

Улетели, птицы улетели

Улетели, птицы улетели, Нет веток, чтобы им присесть. Провели дороги, подоспели, Нет близости и далей нету здесь. Эй, человек, что в ссоре сам с собою, Для примиренья повода ли нет? Тобой услышанное в мире этом, Неужто не услышит смертных свет? Тот голос до костей дошёл до наших, Дверь в небо заперта, всё на пределе. Состарит траур мир, но не покажет, Состарив траур в детской колыбели. Никак вам не осилить рок – фортуну, И внял ли он мольбам и голосам? Кому поручишь жизнь свою шальную? У Бога дел по горло в небесах.

Фиалок букет

Фиалок букет иссохший Брошен на склон промокший…. Поссорилась облаков куча В моих глазах, поверьте, У изголовья сердца… Лепестками растаяли тропинки Лепестками поссорилась тишина. От рук, от глаза Не насытившись, От вкуса любви сказа Не насытившись, Налетела на него Разлучница-зима. Теперь пиры не посещает, Свидания не освещает, нет. Всхлипывает себе в платок Иссохший фиалок букет…

«Мы радость просим для себя у мира…»

Мы радость просим для себя у мира, В ответ он нам печали раздаёт. Все шепчемся, на жизнь свою взирая, А шёпот все хохочет да орет. Свидания в конце или в начале, Дороги вперемешку и следы. Земли поверхность мирится с печалью, Нет примиренья под землей черты. Смешай свой скарб скорей с переселеньем, Скорбь на коне, но пеший ты пока. Легко ль объединиться с этим сердцем В заблудшем мире, что стучит в бока? Не разбивай камнями дом и окна, В себе на завтра совесть сохрани. Раб в небе ищет светлую надежду. Бог, на раба надеясь, шлёт огни….