— Виктор Олегович, вы можете сегодня приехать минут на десять раньше? — спросила Ольга. — Есть неотложный разговор. И говорить желательно лично, а не по телефону.

— Дети нам не помешают? — донесся из мобильника голос Виктора.

— В их присутствии я не смогу говорить обо всем, но объяснить, в чем дело, смогу. Можно отложить этот разговор, если вам неважно, по какой причине сегодня нужно приехать за нами в Алейск вместо автобуса и немножко поработать для меня таксистом.

— Мы будем раньше. Больше ничего не хочешь сказать? Тогда я пошел собираться.

— Приедет? — спросил зашедший в комнату отец.

— Ни минуты в этом не сомневалась, — ответила Ольга. — Папа, наплюй на работу и никуда сегодня не езди. Сможешь покормить Хитреца вместо меня? Вот и хорошо. И мне крутиться не нужно, и тебе за ним поухаживать будет полезно. Да не волнуйся ты так! Я Нору рассказала свой план, так он в нем не нашел ни одного изъяна.

— Нор, конечно, большой авторитет, — вздохнул отец. — А ты у нас сила российского масштаба, но не волноваться за тебя я не могу. Тем более что с Нором ты посоветовалась, а со мной не хочешь. Станешь матерью, тогда меня поймешь.

— Ты у меня золотой отец! — Ольга встала на цыпочки и поцеловала Егора в колючую щеку. — Но в магии ничего не смыслишь. Побрейся, тогда поцелую еще раз, когда приеду. Побежала собираться.

— Не рано мы вышли? — спросил Нор, когда они с сумками в руках направились к калитке. — Дождя нет, но ветер холодный.

— И это говорит сын князя! — насмешливо сказала Ольга. — Слушай, если я стану твоей женой, я у вас буду считаться княгиней?

— Я о тебе беспокоюсь, балда! — ответил он, пропуская подругу в калитку. — А княгиней ты не будешь, потому что я уже не князь. У нас титул теряют вместе с имением.

— Да? Жаль, у нас все титулы, кроме королевских, давались пожизненно. Раз ты здесь, а не там, значит, по нашим законам все равно остаешься князем. Смотри, Виктор несется. Интересно, он вообще умеет ездить тихо?

При виде ребят Виктор сбросил скорость и остановил машину в нескольких шагах от них.

— Привет! — сказал он, приоткрыв дверцу. — Ждете приглашения?

— Здравствуйте! — поздоровалась Ольга, первая забираясь в салон. — Здесь тепло.

— Климат-контроль, — сказал Виктор. — Рассказывай, что еще случилось.

— Отца увольняют. Причина во мне. В нашем классе учится один придурок, который приходится сыном директору мясокомбината. Это по местным масштабам крупная шишка. Кроме того, он порядочный мерзавец и близко к сердцу принимает все неприятности сына. Должно быть, он надавил на отцова директора. Во всяком случае, это наиболее вероятная причина. До нашего договора я сама хотела отсюда уехать, но сейчас это сделать, значит, подвести вас. Да и не хочется прогибаться под всякое дерьмо.

— Вы могли бы жить у нас, — предложил Виктор.

— Нет! — отрезала Ольга. — И потому что меня это не устраивает, и потому что нас в покое все равно не оставят.

— И что же ты хочешь предпринять? — озадаченно спросил он.

— У меня уже есть небольшой опыт борьбы с наездами, — усмехнулась Ольга. — Я не рвалась его расширять, но мне не оставили выбора. Тем хуже для них. Если не хочешь прогибаться под врага, остается лишь три выхода: бежать, уничтожить тех, кто мешает жить, или прогнуть их под себя. Меня устраивает последнее.

— А хватит сил? — спросил он. — Ты все хорошо продумала? Если получилось один раз, это еще не значит, что будет везти и дальше. Этот директор свой мясокомбинат за полцены не продаст и из-за тебя отсюда не уедет.

— Сил хватит, — без тени неуверенности ответила она. — Их даже в избытке. Не помешало бы добавить знаний, но обойдусь и теми, какие есть. Все взвешено и продумано. Если не доверяете мне, можете справиться у Нора.

— Все должно получиться, — сказал Нор в ответ на вопросительный взгляд Виктора.

— И что же от меня требуется?

— Пока только транспорт, — пояснила Ольга. — Я привязана к дому автобусом, а нашего друга в это вмешивать не хочу. Сегодня мне нужно нанести визит папиному директору. Не бойтесь, жизни он не лишится. Во всяком случае, на сегодня такое не запланировано. Если вы не станете помогать, я в любом случае выполню все, что задумала. Только тогда мы расторгаем наш договор и возвращаем ваш аванс. Мы его, слава богу, еще не успели потратить.

— Этого могла бы и не говорить, — проворчал он. — Никаких денег я от вас назад не приму. Вы во сколько заканчиваете учиться?

— В половине четвертого.

— Вот к этому времени я и подъеду. Сейчас к автобусу? Или мне отвезти вас самому?

— Давайте к автобусу, — сказал Нор. — Зачем вам ездить без необходимости? Прекрасно доедем и на автобусе.

— Отец переживает? — спросил Виктор, трогая машину.

— А вы как думали? — вздохнула Ольга. — И из-за работы, и из-за меня. Можете его навестить. Только по двору может бегать дикий кабан. Вас он не тронет: хоть он дикий, но ручной.

— Съезжу обязательно, — улыбнулся он. — На такое чудо, как дикий ручной кабан стоит посмотреть. Ваша остановка. Не спешите, постою, пока не появится автобус. Ольга, здесь всегда в это время так холодно?

— По-разному, — ответила она. — Бывает еще холоднее. Но, вообще-то, еще должно потеплеть. Обычно после первых холодов дней на десять возвращается тепло, а потом его уже не будет до весны. Автобус едет, мы побежали.

— Ты почему мне не говорил о том, что у вас творится в классе? — набросилась Людмила на брата, пока шли к остановке.

— А тебе все надо знать? — сказал Олег. — Я сам этому не придал большого значения. Все, потом поговорим, забирайся в автобус.

Нор и Ольга сели рядом с Верой с Сергеем.

— Привет, — поздоровалась Вера. — Вы в курсе, что Ольховская съездила Бортникову по морде?

— Первый раз слышу, — ответила Ольга. — Ну и как он это перенес? Свидетелей было много?

— Нет, — сказала Вера. — Она сделала умнее тебя. Хоть ее отец и не последний человек в городе, но она хорошо знает нашего Вовочку и его папашу, поэтому постаралась его приголубить без свидетелей. Но их все равно видели. Так что Бортников временно одинок и озабочен поисками дамы сердца. Он ведь Ольховской не только портфель носил, они далеко зашли. А тут такой облом! Разве что временно удовлетворится Кречетовой. Хоть и дура, но все в нужных местах есть. Он ведь до Ленки подкатывал ко мне, но Сергей ему сразу сказал, что открутит башку.

— И откручу, — подтвердил Сергей. — Пусть только попробует подкатить повторно. Дерьмо.

— Сегодня у нас первый раз в этом году география, — сказала Вера. — Только ее будет вести не Малашенко, а Таганцева. Знаешь, как ее у нас называют те, у кого она преподавала? Мымра или Стерва. Говорят, что ей подходит и то, и другое. Единственная из учителей, которая занижает оценки и даже не пробует это как-то замазать. Не понравишься ей, и до конца года будешь хватать по ее предмету одни тройки. Она в нашей школе третий год работает, а до этого была во второй. Говорят, что ее оттуда вытурили и, похоже, не врут. С какой бы стати ей переходить в нашу школу, когда у нее квартира рядом со второй, а до нас пилить двадцать минут? И, по слухам, она хорошо знакома с Бортниковыми. Понятно, к чему разговор?

— Уволили хорошую знакомую Бортникова? — с сомнением сказала Ольга. — Слабо верится.

— Ну и зря! — сказала Вера. — Бортников у нас не царь и не бог, и, помимо него, хватает влиятельных людей. И не со всеми из них он дружен. У них хватает своих заморочек. Так что запросто могла своим самодурством оттоптать кому-нибудь ноги. Но по твоим она сможет топтаться безнаказанно.

— Ну это мы еще посмотрим, — разозлилась Ольга. — Но за предупреждение спасибо.

Автобус подъехал к школе, и все неторопливо пошли на выход. Сегодня приехали раньше обычного, поэтому можно было не спешить.

— Что думаешь делать, если Вера сказала правду? — спросил Нор.

— Развлекаться, — мрачно сказала девушка. — Она будет издеваться надо мной, а я — над ней. Еще посмотрим, у кого это получится лучше. А когда доберусь до старшего Бортникова, мне эта географичка вообще будет пофиг. Эх, дали бы мне хотя бы полгода!

Они зашли в школу, посетили гардероб и направились в свой класс.

— Хорошо, что у вас не кабинетная система, — сказал нагнавший их Олег. — Почти все занятия в одном классе и не нужно мотаться по этажам.

— Это только первые дни, — пояснила Ольга. — Еще побегаем по кабинетам. Физика, Химия и Биология у нас почти всегда в них. Была даже комната пения с пианино, но его раздолбали, так что теперь поем в классе. Всем привет!

— И мне? — спросил стоявший у доски Бортников.

— А чем ты хуже других? — делано удивилась Ольга. — Я тебе, Вовочка, если хочешь знать, так благодарна!

— Это из-за чего? — подозрительно спросил он. — Я тебе вроде ничего хорошего не делал.

— Это ты только так думаешь, — подойдя к нему вплотную и понижая голос, сказала она. — Как я мечтала отсюда уехать в Москву! А отец упирался. А теперь благодаря такой сволочи, как ты, моя мечта исполнится!

— Так тебя и ждут в Москве, — зло сказал он. — Размечталась!

— Дурак ты, Вовочка, — припечатала Ольга. — Ты знаешь, какие люди приезжают к нам на охоту? Впрочем, откуда тебе знать! Твой папочка им и в подметки не годится. И с некоторыми отец сошелся достаточно близко. И в Москву его приглашали, обещая и работу, и квартиру. Не веришь? Ну и не верь!

— Ну и зачем весь этот розыгрыш? — спросил Нор, когда она села за свой стол.

— Ему можно испортить мое настроение, а мне ему нет? — сказала подруга. — Посмотри, как он злиться. Замыслил подлость, а его за нее благодарят. Ничего, я ему еще загоню под шкуру немало колючек. Он здесь над многими издевался, так что это будет только справедливо.

Первые два урока прошли обычно, третьим была география.

— Я ваша новая учительница, — представилась пожилая полная женщина с неприятным взглядом глубоко посаженных глаз. — Ольга Алексеевна Таганцева. В этом году мы с вами будем изучать…

— И без предупреждения Веры видно, что дрянь, — мысленно прокомментировала учительницу Ольга. — Я и раньше могла неплохо оценивать человека по глазам, а сейчас это стало делать гораздо легче.

— Ни любви, ни уважения к нам у нее нет, — согласился Нор. — Неприятная женщина. У таких часто нет мужей. Вряд ли она к кому-нибудь прицепится на первом же занятии.

— На первой парте! — сверля взглядом Нора с Ольгой, сказала Таганцева. — Вы сюда пришли, чтобы получать знания, а не смотреть в потолок!

— Помолчи, — мысленно сказала Ольга. — Смотри.

Несуществующий ни для кого, кроме Таганцевой, комар с противным жужжанием покружился у нее над головой и уселся на лоб. Она хотела его смахнуть правой рукой, но Ольга чуть-чуть подправила ее действия, и учительница хлопнула себя по лбу левой рукой, в которой была зажата указка. Класс в недоумении замер. Таганцева потерла место "укуса", подобрала с пола выпавшую указку и продолжила урок. Больше до звонка она никого не трогала.

— Не вспомнит, — ответила Ольга на вопрос Нора. — Когда немножко меняешь те действия, которые люди хотели совершить сами, они об этом через три дня уже не вспомнят, особенно если это не привело к каким-то серьезным последствиям. Только это нельзя делать часто. Если она себя на каждом уроке начнет лупить указкой по лбу…

На большой перемене подстерегли возле учительской Болдина и убедились, что его ушиб прошел, и их вмешательства не требуется. Здесь же столкнулись с Людмилой.

— Не скажете, чем сегодня думаете заниматься после школы? — спросила она Ольгу.

— Замучило любопытство? — сказала та. — Лучше тебе об этом не знать. Все, о чем сегодня говорилось, это не для твоих ушей. Тебе достаточно знать, что ничего криминального не будет, иначе твой отец не стал бы нам помогать. Слушай, это ты так надушилась, или от кого-то другого пахнет?

— Что, так сильно чувствуется? — смутилась Люда. — Вроде брызнула совсем чуть-чуть.

— Она меня натолкнула на мысль, — задумчиво сказала Ольга, когда они перед самым звонком шли в класс. — Ты сливался с Машкой?

— Полностью — нет, а слух и зрение пробовал. Слух у нее обалденный и зрение хорошее, только цвета видит плохо.

— А обоняние?

— Не пробовал, — покачал головой Нор. — Мне учитель говорил, что человеку в нем не разобраться. Или настолько сложно разбираться, что нет смысла использовать. А что ты придумала?

— Я подключалась к носу Уголька, — начала объяснять Ольга. — Беда не в слишком сильных запахах и не в том, что с ними так уж сложно разобраться, а в том, что, в отличие от зрения, запахи мы воспринимаем совсем по-другому. Получается вроде разговора на чужом языке. Выучить можно, но кто же станет учить, если потом почти не будешь использовать? Звонок, договорим на литературе.

— Так что ты придумала, чтобы это обойти? — спросил Нор, когда начался урок.

— Я думаю, что нужно использовать не чужой нос, а свой собственный, — пояснила Ольга. — Если усилить его чувствительность…

— Уже пробовали, — перебил ее Нор. — И с носом, и со зрением. Кроме слуха, ни с чем не получается.

— В ваших книгах о многом не пишут, — возразила девушка. — И почему ты думаешь, что если это у кого-нибудь получится, он сразу же всем об этом доложит? Наоборот постарается держать в тайне. Тот, кто растрезвонил про слух, наверное, потом долго об этом жалел. Обострение органов чувств дает уйму преимуществ. Зачем этим с кем-то делиться? А если кто-то из корифеев сказал, что не получится, многие маги и пробовать не станут.

— Может быть, — задумался Нор. — Говорили, что у воров было что-то вроде сумеречного зрения. Только магией оно достигалось или каким-то зельем, я не знаю. А с обонянием, наверное, никто особо не занимался. Попробуй пожить среди людей с чувствительным носом. У нас в поселениях изрядно смердело. Хочешь попробовать?

— Да, только после всех разборок, сейчас просто не до того. Мне бы с моим кабаном разобраться.

— Ковалева! — сказала учительница. — Лучше всех знаешь материал? Иди к доске.

— Хорошо с нашей памятью, — сказала Ольга, вернувшись после ответа. — Фактически ничего специально не учишь и получаешь пятерки.

— У тебя не только память изменилась, — сказал Нор. — Я на это в свое время тоже не сразу обратил внимание. — Вряд ли ты раньше могла бы вести с кем-нибудь разговор и одновременно слушать и понимать объяснения учителя. А я еще дома для интереса попробовал одновременно слушать радио, разговаривать с твоим отцом и читать учебник. С трудом, но получилось. Интересно, как новые способности могут сказаться на игре в шахматы? Пока трепались, и урок закончился.

Два оставшихся урока тоже пролетели очень быстро.

— Вы что копаетесь? — подогнала Ольгу Вера. — Вечно из-за вас задерживается отправление автобуса! Шевелитесь быстрее!

— Мы с вами обратно не поедем, — сказал ей Нор. — Передай, пожалуйста шоферу, чтобы нас не ждали.

Когда они вчетвером вышли за калитку в ограде школы, автобуса уже не было, а на тротуаре их поджидал Виктор.

— Машина на стоянке в сотне метров отсюда, — сказал он. — Куда нужно ехать?

— Вот по этому адресу, — Ольга достала из кармана плаща бумагу с адресом. — Найдете?

— Знакомая улица, — ответил он. — Должен найти. Город небольшой, а я несколько дней специально по нему колесил, чтобы хоть немного узнать. Пошли быстрее, а то опять начался дождь. Да, Оля, познакомился я с вашим кабанчиком. Мокрого пятна на штанах нет, но я был к нему близок. Эта зараза пряталась за свинарником, а потом подкралась сзади и толкнула меня рылом. У него, видите ли, было игривое настроение, а я чуть не стал заикой.

— Это из-за свиньи, что ли? — не поверил Олег.

— Увидишь сам, — сказал отец. — Только поосторожней с ним. Он хоть и ручной, но весит в два раза больше взрослого мужчины, а клыкам тигр позавидует. И глаза хитрющие, как у твоего деда, когда тот собрался мухлевать в карты. Они его Хитрецом и назвали. Он сам по себе страшный, а я еще испугался от неожиданности. Он мне так поддал под зад, что чуть не забросил на крыльцо.

— Это он от скуки, — засмеялась Ольга. — Я ему скажу, чтобы больше так не шутил.

— Это хорошо, что у тебя веселое настроение, — одобрительно сказал Виктор. — Хуже нет, когда перед ответственным делом у человека мандраж.

— А мне-то чего мандражировать? — удивилась Ольга. — Пугать буду я, а не меня. Ваша автостоянка. Нам здесь подождать?

— Да, подойдите к бордюру, — сказал Виктор. — Сейчас выеду.

Он забрал машину, подождал, пока все сели на свои места и через десять минут остановил "найт" возле нужного двора.

— Заезжать во двор не буду, — предупредил он Ольгу. — Слишком приметная машина. Тебе помощь нужна?

— Вообще-то, нет, — ответила она, выбираясь из салона. — Но Нор на всякий случай побудет во дворе. Всем остальным там делать нечего. Постараюсь уложиться в двадцать минут.

Они вдвоем вошли в большой двор, образованный четырьмя пятиэтажными домами, и быстро нашли нужный подъезд.

— Теперь приготовлюсь, — сказала Ольга, завязывая лицо платком и надевая сверху капюшон. — Если потом что-то и вспомнят, мне это не навредит. Погуляй немного, а я подожду пока кто-нибудь откроет двери.

Долго ждать не пришлось. Через пару минут раздалась короткая трель домофона, и входную дверь в подъезд открыл какой-то мужчина, который не обратил внимания на зашедшую девушку с замотанным тканью лицом. Ольга поднялась на второй этаж, настроилась на нужный образ и позвонила в двадцать шестую квартиру.

— Кто? — послышался из-за двери мужской голос.

— Это я, Федор Гаврилович, — отозвалась Ольга. — Полозов.

— Олег Николаевич? — удивился Первухин, открывая дверь. — Чем обязан?

— А впустить в квартиру? — сказал мэр. — Или у вас сегодня неприемный день?

— Проходите, пожалуйста! — посторонился Первухин. — Вот, обуйте тапочки… Что же это вы в такую погоду без зонта или плаща?

— Меня привезли к подъезду, — сказал мэр. — Где мы можем поговорить?

— Проходите в гостиную, — решил Первухин. — А я, с вашего позволения, заменю халат на что-нибудь более презентабельное.

Он вышел в спальню, где быстро сменил махровый халат на брюки и рубашку.

— Федя! — распахнула дверь жена. — Что это за блядь в нашей гостиной?

Выскочивший в гостиную Федор Гаврилович застыл, приоткрыв рот: на диване, закинув ногу за ногу, сидела смазливая девица лет семнадцати. Задравшаяся символическая юбка не скрывала трусики, глубокое декольте блузки выставляло напоказ немаленькую грудь, а на лице было столько макияжа, что хватило бы разрисовать трех таких же… блядей. Внешний вид и вызывающая поза девушки не оставляли никаких сомнений в ее моральном облике.

— А где мэр? — выдавил он из себя.

— Какой? — хриплым голосом спросила девица. — Этот?

Теперь в изумлении застыла и жена: вместо шлюхи на диване сидел весело улыбающийся Полозов.

— Вы чем-то недовольны? — спросил мэр. — Хотели мэра, вы его получили. Или вам мало мэра? Нужен президент?

Теперь на диване сидел Путин.

— Сядьте! — строго сказал он, и Первухин, нащупав позади себя кресло, сел.

Виктория по-прежнему осталась стоять, таращась на наваждение.

— Ладно, — сказала сменившая Путина старуха. — Вижу, что по-хорошему с вами нельзя. Ну что же, будем по-плохому! Ты директор лесхоза? Отвечать, когда я спрашиваю!

— Я, — выдавил из себя Первухин.

— А теперь отвечай, почему увольняешь Ковалева!

— А почему я перед вами должен отчитываться? — сказал директор, осмелевший когда разговор зашел о работе.

— Потому что вы оба находитесь на волосок от смерти! — прошипела старуха, и ее лицо начало жутко меняться.

Нос вытянулся и загнулся книзу, лицо еще больше сморщилось и пошло бородавками, а глаза ввалились и засветились жуткими красными огоньками. Седые космы зашевелились, как живые, и на Первухиных пахнуло такой жутью, что они не заорали только потому, что от страха лишились голоса.

— С кого мне начать? — сама себя скрипучим голосом спросила карга. — Пожалуй, с женщины, она будет малость почище.

В ее лапах — назвать это руками не поворачивался язык — появился здоровенный нож, и жена Федора Гавриловича не выдержала и потеряла сознание.

— Ну раз она в отключке, начну с тебя, — решила ведьма. — Нагадил, теперь ответишь!

— Я еще не подписал приказ! — взвыл Первухин. — Все еще можно отменить!

— Кто тебя на это толкнул? — спросила Ольга, поморщившись от запаха мочи. — Отвечай или вырежу сердце!

— Бортников! — поспешно сказал Первухин. — Он попросил, а я не стал отказывать. Кто же знал…

— Отработаешь! — сказала Ольга. — Ковалева повысь, а Бортникова, если к тебе обратится, пошлешь…

Она придвинулась к отшатнувшемуся мужчине, обдав его вонью гнилых зубов, и подробно объяснила, куда послать директора мясокомбината.

— Все понял? — спросила она, отметив, что ее жертва начала потихоньку отходить от страха. — А чтобы не юлил и выполнил все по моему слову, оставлю над вами своего демона!

Ковер над диваном пошел пузырем, превратившимся в жуткую рожу с пылающими зелеными глазами. Бортников не выдержал и обмяк в кресле, потеряв сознание. Немного подлечив ему сердце, чтобы все не кончилось инфарктом, она встала и покинула квартиру.

— Что-то ты долго, — недовольно сказал поджидавший у подъезда Нор. — Хорошо, что хоть сообщала, чем занимаешься, а то бы я волновался. Не перемрут?

— Не должны, — сказала Ольга, снимая с лица платок. — Жена отрубилась раньше, а он чуть было не пришел в себя. Пришлось все закончить демоном. Я его, правда, не показывала со всеми подробностями, как тебе, но ему и упрощенного варианта хватило с головой. Побежали быстрее в машину, а то ты совсем замерз!

Они пробежались до машины, напугав Фроловых.

— Все в порядке, — поспешила их успокоить Ольга. — А бежим из-за Нора. Я-то сидела в тепле, а он на улице замерз.

— Чем все закончилось? — спросил Виктор.

— А ничего еще не закончилось, — улыбнулась Ольга. — Все еще только начинается. Если в понедельник Первухин не повысит отца, я буду очень удивлена и разочарована. А мое разочарование выйдет ему боком. Пугать его страшилками я больше не стану. Раньше понедельника Бортников ему вряд ли будет звонить, а когда позвонит, должен узнать о себе немало интересного. Вот и посмотрим, что он предпримет. А мне нужно будет в воскресенье встретиться с Замятиным. Я никогда не интересовалась, какой расклад сил в городской верхушке, а Сергей это должен знать.

— Стоит ли так обострять ситуацию? — спросил Виктор. — Ты добилась своего, и не факт, что конфликт будет развиваться дальше. В конце концов, это всего лишь заморочки сына.

— Мне надо было развести в разные стороны Бортникова с Первухиным, а не просто его дразнить, — пояснила Ольга. — И ничего не закончится само собой. Если судить о том, что в городе говорят о директоре мясокомбината, у него болезненное самолюбие и преувеличенное представление о собственной персоне. Такие на полпути не останавливаются. Началось с сына, но теперь задели уже его самого. Уж вы-то таких типов должны знать. Если бы за нами стояла сила, он, может быть, и отступил бы. А он никакой силы не видит, поэтому наша непотопляемость заденет его еще больше.

— А покончить со всем этим одним ударом ты не хочешь, — сделал вывод Виктор. — Ну что же, это делает тебе честь.

— Я к этому еще не готова, — сказала Ольга. — Слишком незначительный предлог, чтобы переходить к крайним мерам. Если меня вынудят, я пущу в ход все, чем владею, но мне этого не хочется. Давайте уже ехать, а то начало темнеть. А я сейчас позвоню отцу, чтобы не волновался.

— Плохо, что младшее поколение Фроловых присутствует при моих разговорах с Виктором, — сказала Ольга, когда их высадили у лесничества. — Не обратил внимание, как на меня смотрела Люда?

— Он лучше нас знает своих детей, — пожал плечами Нор. — Можно предложить в следующий раз на время поездки оставить их в кафе, а потом забрать. Я заметил, что в разговоре со мной ты была более категоричной, а в машине смягчила свою позицию. Это из-за них?

— Не только. Я не хочу, чтобы Виктор меня испугался. Он неплохо научился разбираться в людях и оценил всех нас. Пока он мне доверяет, и я хочу, чтобы так было и впредь. Если я начну налево и направо убивать людей и ими играть, он испугается. Для расчетливой стервы с магическим даром он сам очевидная цель. Сейчас я спасла ему жизнь и, возможно, сделаю это в будущем еще не один раз. Он видит, что я умна, не испорчена и понимаю, что сотрудничеством с ним получу гораздо больше того, что могу из него выжать, просто взяв под контроль. Вот такого мнения он и должен обо мне оставаться. А это что за чудо? Хитрец!

Почти незаметный в вечерних сумерках кабан подбежал к Ольге и, радостно хрюкнув, чувствительно толкнул ее рылом, словно говоря: "У тебя совесть есть, хозяйка? Сама где-то развлекаешься, а меня здесь бросила одного".

— Это вы? — посветил фонарем с крыльца отец. — Хватит тебе с ним обниматься, он этого не заслужил. Ты его для чего брала? Я думал, что мы его кормим, а ты над ним ставишь свои опыты. А теперь, оказывается, его еще нужно развлекать! А когда этого не делаешь, он себе находит развлечения сам. Виктор тебе ничего не рассказывал?

— Это когда он его напугал, толкнув к крыльцу?

— Значит, не рассказывал. Ладно, если захочет, расскажет. Идите в дом, ужин я вам уже разогрел. Когда поедите, расскажете о своих похождениях. Уроков на завтра много?

— Всего ничего, — ответила Ольга. — На полчаса работы. Успеем еще сделать.

Они побросали сумки, помыли руки и с удовольствием поели грибы, жаренные вместе с картошкой и луком.

— Недалеко от дома насобирал опят, — пояснил Егор в ответ на вопросительный взгляд дочери. — Немного, но на одну жарку хватило. Наелись? Тогда рассказывайте, а потом займетесь уроками. Я весь день отдыхал, поэтому уберу сам.

Ольга с подробностями рассказала о своем визите к Первухиным.

— Зря, — поморщившись, сказал он, когда услышал о переданном директору наказе обматерить Бортникова. — Нужно пригасить конфликт, а ты его разжигаешь. И неудачно вышло, что Вика оказалась дома. Она хорошая женщина, а отгребла твои плюхи вместе с мужем.

— Мне кажется, что ты не прав, — возразила Ольга. — Я сегодня уже устала и не хочу тебе ничего доказывать. Да и нет у меня доказательств, только уверенность в том, что эта сволота нас в покое не оставит. С ними все равно придется разбираться, а я в эти разборки не хочу вмешивать ни Фролова, ни Замятина. А своих колес нет. Ладно, посмотрим, что из всего этого получится, может быть, я все-таки ошибаюсь.

Готовить домашнее задание пошли в "кабинет".

— Они хоть летают или уже разучились? — спросила Ольга друга, кивнув на гнездо, которое вороны себе соорудили из выделенных тряпок. — Я уже и не помню, когда их видела на улице.

— Раз не гадят здесь, значит, это делают на улице, — сказал Нор. — Ну их, давай быстрее переделаем все дела. И эти пришли, теперь вся компания в сборе.

В приоткрытую дверь на задних лапах зашел Уголек, за которым заскочила Машка, сразу же запрыгнувшая Нору на плечо.

— Не дай бог, действительно придется уезжать, — вздохнула Ольга. — Куда тогда будем девать свой зверинец?

— Этих возьмем с собой, — сказал Нор. — Они занимают мало места. Вот Хитрецу придется плохо. Его теперь постоянно будет тянуть к человеческому жилью. Убьют на фиг.

— Ты просто не знаешь, о чем говоришь, — возразила девушка. — Мало того что мы свалимся нашим старикам втроем как снег на голову, еще привезем эту мелочь. Нам с тобой нужно учиться, а городская квартира это не лесничество. Ладно, ерунда это все.

Четверг, пятница и суббота прошли спокойно. Занятия в школе шли своей чередой, а звонков из лесхоза не было. В воскресенье, как и намечали, отправились за орехами. Сначала набрали четыре мешка лещины, нагрузили все это на Ухаря и отвезли домой. Потом было два похода за кедровыми шишками и уже к вечеру сходили в дубовую рощу, откуда привезли шесть мешков желудей.

— У меня отваливаются и руки, и ноги, — пожаловалась Ольга. — И поясница болит. Как будто ничего магически не усиливала.

— Зато теперь есть чем угостить друзей, — сказал довольный отец. — И для себя орехов запасли на зиму столько, что не сгрызем. Ваша белка вам поставит памятник из скорлупы, да и для кабана желуди — лучший корм. Сегодня позвоню Сергею, приглашу его к нам на завтрашний день. Угостим орехами, а заодно ты решишь все свои дела. Да, твой кабан у нас уже три дня. Будешь закреплять внушение?

— Обязательно, — сказала Ольга. — Сейчас и сделаю, а потом только ужинать и отдыхать.

— А как твое изучение болезней?

— Это очень долго, папа. В теле десяток самых важных органов, и в каждом от пяти до двадцати магических зон. Мне нужно опробовать их все по одной. Причем каждую надо сначала активировать, а потом — давить. И на следующий день отмечать все изменения в тканях. Я думаю управиться месяцев за пять. Тогда уже можно будет без большого риска лечить людей. Посмотрел на изменения в тканях и сразу знаешь, на какую зону и как воздействовать. А Хитрецу благодарное человечество, может быть, когда-нибудь поставит памятник.