— Я Алексей Самохин, консультант центра, в который войдет лаборатория, — представился Алексей, протянув руку для приветствия.

— Михаил Гольдберг, — высокий симпатичный мужчина лет сорока ответил крепким рукопожатием. — Сказали, что буду эту лабораторию возглавлять.

— А почему вы один? — спросил Алексей. — Обещали пятерых.

— Остальные должны приехать через несколько дней, а я здесь пока осмотрюсь. И насчет чего вы нас будете консультировать, Алексей? Мне вообще ничего неизвестно о тематике работ.

— Вот что, Михаил, — Алексей вернул вошедшему документы. — Возьмите ваше предписание и все остальное и раздевайтесь. Пойдем на кухню, напою вас горячим чаем. Если предпочитаете водку или коньяк, то вам не повезло: в этом доме спиртного не пьют. Позже подойдет жена и накормит вас обедом. Судя по дате отметки, вы приехали сегодня. Уже устроились?

— Да, — ответил Михаил, снимая пальто. — Дали место в общежитии. Через пару недель закончат отделочные работы в доме, где всем научным работникам лаборатории должны дать квартиры. Тогда заберу жену с сыном.

Они прошли на кухню, где Алексей налил в чашки кипяток и пододвинул заварочный чайник.

— Заварку добавляйте по вкусу. Я обычно много не лью, но здесь любят крепкий чай. Вот сахар. По поводу лаборатории… Понимаете, в чем дело… Вам обо мне что‑нибудь говорили?

— А как же! — сказал Михаил, который сделал себе чай и взял чашку в руки, грея ладони. — Предупредили, что у вас есть уникальная научная информация, степень важности которой нужно будет оценить. И добавили, что ни о чем другом, кроме науки, с вами разговаривать нельзя.

— Это перегиб, — засмеялся Алексей. — Для вас табу — это любая информация, связанная с прошлым моей семьи. На все остальные темы общаться не возбраняется. У нас могут быть странности, старайтесь просто не обращать на них внимания. О себе скажу только то, что старше, чем выгляжу, и работал в войсковой разведке. Сейчас для удобства работы перевели в МГБ, звание — майор. Жена у меня художник. Надеюсь, вы от таких особистов, как я, не шарахаетесь?

— От таких не шарахаюсь, — улыбнулся Михаил. — А образование у вас есть, или это тоже табу?

— Образование чисто военное, но и науки давали, хотя к вам в научные сотрудники не пойду. Давайте я немного расскажу о том, чем будем заниматься. Три дня назад в городок приезжал Берия и вместе с ним привезли все наши материалы. В исходном виде это были заснятые на фотопленку книги. Для нашего удобства их распечатали в нормальном формате. Всего пять книг и еще несколько отдельных статей. Каждый источник для удобства выполнен в пяти экземплярах. Все храниться в секретном бюро рядом с лабораторией. Пока лаборатория — это пять комнат со столами и стульями. Выделенная нам часть здания тщательно охраняется и попасть в нее можно только по специальным пропускам.

— Получается, что вся наша работа сведется к тому, чтобы сидеть и читать?

— Еще попробуйте понять прочитанное и оценить его важность. Нужно будет составить план работ по освоению рабочих тем. Туда уже включите необходимое оборудование и все остальное.

— Я уже могу узнать, что описано в этих книгах?

— Уже можете. В первую очередь это рабочая конструкция низкотемпературного термоядерного реактора для получения примерно пяти миллионов киловатт электроэнергии. Это там самое простое.

— А что же тогда сложное? — невозмутимо спросил Михаил.

— Все остальное предназначено для создания компактных устройств накопления электрической энергии огромной емкости. Это не конденсаторы и не химические источники тока, а что‑то совсем другое. При их изготовлении должны использоваться процессы, о которых пока никто ничего не знает. Их описанию и посвящены остальные книги и статьи.

— Я правильно понял, что вы сами их не знаете? — спросил Михаил. — Как же вы в таком случае будете нас консультировать?

— Я знаю многое другое, — объяснил он. — Не гарантирую, что смогу помочь, но попытаюсь.

— Но вы хоть сами читали эти книги?

— Читал только ту, в которой описан реактор, но мало что понял. Внешне все просто. Существует большая камера, в которой создается вакуум. С помощью системы электромагнитов образуется магнитное поле специальной формы, захватывающее и удерживающее в себе ионизированный дейтерий, плотность которого очень низка. Система электродов, создающая сильное электрическое поле, и очень мощный микроволновой излучатель нейтрализуют силы отталкивания атомов дейтерия, в результате чего идет синтез гелия с выделением тепла. Я не знаю, из‑за чего так раздули размеры установки, но это позволяет использовать прямое преобразование тепла в электрическую энергию за счет огромного числа полупроводниковых преобразователей с очень высоким КПД. Такой реактор после запуска требует минимального присмотра. Фактически нужно лишь подпитывать систему дейтерием и очень редко менять выгорающие ячейки преобразователей.

— Но за счет чего происходит эта нейтрализация вы не поняли, так?

— Я не физик. Почитаете, может быть, поймете вы. Мне сказали, что там нет ничего сложного для понимания. Кто сказал, можете не спрашивать, все равно не отвечу. Жена пришла, сейчас вас накормим.

— А сам этого сделать не мог? — спросила Лида, услышавшая из прихожей слова мужа. — Жена у соседей, а ты, вместо того чтобы накормить гостя, поишь его водой! Здравствуйте! Сейчас я все быстро сделаю.

— Не стоит вам беспокоиться, — попробовал отказаться Михаил. — У меня еще остались продукты с поезда.

— Так вы только приехали? Тогда тем более поедите! Вас как зовут? Очень приятно, Михаил, я Лида. Вы, случайно, не из тех физиков, которых мы ждем?

— Наверное, из тех. По крайней мере, я физик и буду работать с вашим мужем.

— Жена‑то у вас есть, физик? — спросила Лида, быстро разогревая вермишель по–флотски. — Берите ложку. Вот вам хлеб, а это соленые грибы.

— Есть жена, — ответил Михаил. — И сын есть. Только они сюда приедут не раньше, чем через месяц. Пока получу квартиру, пока ее обставлю…

— Месяц я потерплю. Нас, Михаил, поселили в самом лучшем месте городка. На этой улице в пяти домах живет все руководство комбината и города, но большинство из них или в возрасте, или такие… в общем, неважно. В нашем доме есть только одна девушка, с которой мне интересно общаться, да и та часто задерживается на работе и сильно устает. А у меня, кроме готовки, других дел нет, вот и маюсь от безделья. Я неплохой художник, но здесь и рисовать нечего, все вокруг засекречено! Скажите, у остальных тоже есть жены?

— Дай человеку покушать, — сказал жене Алексей.

— Да я уже поел, — сказал Михаил, отодвигая от себя пустую тарелку. — Спасибо, все было очень вкусно. Насчет жен могу сказать только о двоих, остальных просто не знаю. У одного жена лет под тридцать, а у другого — на десять лет старше. Благодарю за гостеприимство, но мне пора идти. Куда и когда мне подойти?

— Завтра ждите меня возле своего общежития в девять, — сказал ему Алексей. — Сходим оформить пропуск, а после покажу вам где лаборатория и отправляйтесь в столовую. Придете сами, когда позавтракаете.

— Ни черта не понял! — сердито сказал Олег Свечин. — Сколько уже можно их читать? Пять ссылок на термины, которые ты не смог объяснить! Консультант! И как это все связать?

— Ну и чем ты так недоволен? — осведомился Алексей. — Ну не знаю я этих терминов, но без меня вам было бы еще хуже! Как бы ты контролировал структуру термоэлементов с помощью лазера, если не знаешь, что это такое? А я вам эти лазеры преподнес на тарелочке. Хотите рубиновые? Вот вам чертежик, хотите газовые… Только полупроводниковые не помню. Зато теперь вы знаете и биполярные транзисторы, и полевые! Светодиоды тоже объяснил и не только их. Готовьте теперь карманы под премиальные!

— А я и не говорил, что от тебя нет толку, — пошел на попятную Олег. — Все это ценно, но к пониманию работы реактора не приблизило ни на шаг. Если и дальше будем плавать, придется все подтверждать экспериментально, а это годы! Маленькую модель не слепишь, а для большой все нужно готовить с нуля, ничего нет! Как изготовить излучатель, разобрались, электрические поля сделаем, хотя придется повозиться. А сколько времени уйдет на соленоиды? И с этими термоэлементами не все ясно. Каналы в кремнии… Как делать написано, но все нужно проверять!

— По–моему, ты неправильно понимаешь свою задачу, — спокойно сказал Алексей. — Тебе нужно только высказать свое мнение и расписать, кому и что делать, и в какой очередности. Здесь работа для десятков предприятий.

— Вот–вот, — ехидно сказал Иван Синицин. — Выскажешь мнение, заработают эти десятки предприятий, а на выходе получишь пшик! И мне это мнение никто не припомнит?

— Я, конечно, не физик, — возразил Алексей, — но и мне понятно, что для проверки не обязательно городить рабочую установку. Взять обычную вакуумную камеру, запустить в нее малость ионизированного дейтерия и без всяких магнитов обработать полями. Перед этим можно на всякий случай убраться подальше. Уж реакцию приборы должны показать. И термоэлемент можно сделать без контрольной аппаратуры. Ну угробите вы девять образцов из десяти, но вам‑то и нужен всего один! А в заключении так и напишите, что, поскольку в тексте даны ссылки на неизвестные науке эффекты, требуется экспериментальное подтверждение. И проводить его лучше там, где для этого есть условия. А потом можно построить и опытный реактор.

— Так и сделаем, — сказал оторвавшийся от книги Михаил. — Пусть принцип работы проверяют другие. Пока они сделают излучатель и все опробуют, пройдет минимум полгода. И лазерами есть кому заниматься без нас, и твоими транзисторами. А у нас вон еще сколько книг. Я только начал копать в принципе накопления и сразу встал. Много ссылок на другие работы. Они здесь есть, но все нужно изучать. И получится ли сейчас понять — это тоже вопрос. Но сделать сможем, не сейчас, так лет через пять. Маловато нас, и совсем нет экспериментальной базы, а за центр возьмутся только весной. В этих книгах техническая революция, а то и не одна, а революции делают партии, а не кружки. Так что заканчивайте базар и беритесь за чтение, вам за это платят деньги.

Прошло уже три недели, как вслед за Михаилом приехали остальные члены группы. Все с интересом стали читать книги и с не меньшим интересом выслушивали Алексея, когда ему было что сказать. Но пока полного понимания прочитанного не было ни у кого. Неделю назад физикам дали квартиры, и они на пару дней оторвались от работы, завозя в них с помощью солдат казенную мебель. Ездить за ней в Челябинск и тратить деньги никто не захотел. А вот за недостающими вещами съездили. Михаил связался с руководством и сообщил о готовности принять семьи, и вот уже два дня все с нетерпением ждали близких. В этом была причина нервозности ученых, раньше они к своим неудачам относились спокойней.

— Это вы базарите и мешаете заниматься другим, а я и так читаю, — сказал Сергей Остроумов, — хотя пора бы уже прерваться для обеда.

Зазвонил телефон, и Алексей взял трубку.

— Заканчивайте чтение и сдавайте книги, сказал он, кладя ее на рычаг. — Приехали ваши семьи. Я думаю, на сегодня закончим. Топайте разбирать родных.

— Что это ты сегодня так рано? — спросила Лида Алексея, когда он отряхнул с себя снег и зашел в прихожую.

— Специально пришел проверить одежный шкаф, — пошутил Алексей, но жена не поняла шутки.

— А зачем его проверять? — наморщив лоб, просила она.

— Темнота! — сказал Алексей. — Не знаешь, для чего женщине нужны шкафы!

И рассказал ей два анекдота про любовников.

— А если серьезно, приехали семьи моих физиков, поэтому они все бросили и разбежались. И правильно, толку от их чтения…

— Ничего не получается? — сочувственно спросила жена.

— Отделение не бросают штурмовать укрепрайон, — ответил он. — Такими силами мы сможем только обозначить проблему. Я думаю, руководство ставило именно эту задачу, но ученые ожидали большего и теперь бузят. Ничего, их жены сегодня ночью заставят поработать так, что завтра сил останется только на чтение.

— Ты подал хорошую мысль, — задумчиво сказала Лида. — Я ничем не хуже их, а тебе, в отличие от физиков, даже на чтение силы беречь не нужно.

— А я разве против? — он обнял жену и поцеловал в губы. — Можем даже…

Во входную дверь постучали.

— Кого‑то принесло, — Алексей отстранился от Лиды и пошел открывать.

— Обогреете путника? — спросил его стоявший на пороге Курчатов.

— Заходите, Игорь Васильевич, — Алексей посторонился, пропуская ученого в прихожую. — Здравствуйте. Куда дели охрану?

— Здравствуйте, — Курчатов разделся и прошел в комнату. — Лида, я не ошибся? Замечательно выглядите, завидую вашему мужу. Охрану, Алексей, я пока отпустил. Перед тем, как от вас уходить, я им позвоню. Возьмите это предписание и ознакомьтесь.

— Значит, разрешили, — сказал Алексей, прочитав подписанный лично Берией документ. — Чаем напоить или, может быть, поедите?

— Нет, спасибо, ничего не нужно, — отказался Курчатов. — Уже пообедал. Я видел ваших физиков, хотя пока ни с кем подробно не говорил. Я прилетел в Челябинск военным бортом, заодно прихватил и их семьи, так что им пока не до разговоров. Давайте поговорим с вами.

— Если не хотите чаю, садитесь на диван, — сказала Лида. — Мне уйти?

— Сиди, — сказал ей Алексей. — Раз Игорь Васильевич в курсе наших дел, не будем заниматься ерундой. Что бы вы хотели узнать? Только хочу предупредить заранее, что по атомному оружию я рассказал все, что помнил.

— О работе вашей лаборатории я подробно осведомлен из отчетов Гольдберга, — начал Курчатов. — Есть и отчеты Волкова, которые идут по линии вашего министерства. В последнее время от вас поступило много ценной информации, не связанной с изучаемыми источниками. Все это вспомнили вы. Но к тем вопросам, которыми я сейчас занимаюсь, ваши сведения прямого отношения не имеют.

— Я вам об этом и говорил, — пожал плечами Алексей. — Могу только рассказать о сильном радиоактивном загрязнении большой территории отходами комбината в следующем году и крупной аварии на нем же, которая должна произойти в пятьдесят седьмом. В следующем году у вас будут перегружены выпарные установки, и чьи‑то умные головы примут решение выливать высокорадиоактивные отходы прямо в реку Теча. Облучится уйма народа. Лаврентий Павлович советовал мне здесь порыбачить. Поймать ему, что ли, здешней рыбки и угостить? В пятьдесят седьмом из‑за выхода из строя системы охлаждения емкости с радиоактивными отходами, в ней произошел мощный взрыв. Радиоактивное облако поднялось на высоту двух километров. Оказались загаженными комбинат, большая часть городка и две сотни поселков. Сотни тысяч людей подверглись облучению. Не знаю, какие меры были приняты, чтобы такого не случалось впредь, но я бы ставил резервную систему охлаждения.

— Учтем, — сказал Курчатов. — Спасибо. Расскажите, как вообще развивалось ядерное оружие. Ведь были же, наверное, и ошибки.

— Сначала основное внимание уделяли мощности взрыва, — ответил Алексей. — Были даже заряды на десятки мегатонн. Потом от этого отказались. Доставить к цели такую дуру очень сложно и дорого, да и ненужно. Гораздо проще использовать несколько не очень сильных зарядов. Стратегическую авиацию сильно не развивали, сделав упор на межконтинентальные баллистические ракеты. Часть была на суше в шахтах, часть — на подводных лодках с атомной силовой установкой. Головные части ракет сделали разделяющимися. Такая головная часть несла несколько боеголовок, каждая из которых наводилась на свою цель. Чтобы затруднить перехват ядерных зарядов, применялись ложные боеголовки и покрытия, поглощающие радиоизлучение. Много было и тактического ядерного оружия. Давайте я, наверное, все это изложу на бумаге и передам обычным порядком, как и все остальное. Все равно вам эти сведения сейчас ничем не помогут.

— Жаль, что вам нельзя задать другие вопросы, — с сожалением сказал Курчатов, — а хочется!

— Могу еще кое‑что посоветовать, — подумав, сказал Алексей. — При случае передайте Берии. Это касается ядерных вопросов, так что и вам знать не помешает. В следующем году в Китае окончательно победят коммунисты, а через несколько лет мы с ними будем крепко дружить и окажем помощь в развитии атомной промышленности. Пройдет совсем немного времени, и от дружбы останутся одни воспоминания и растущие ядерные арсеналы Китая. И придет время, когда они будут пущены в ход.

— Это касается только ядерных технологий? — прищурившись, спросил Курчатов.

— Это касается всего и не только в Китае! — ответил Алексей. — Я представляю, что имелось в виду, когда Лаврентий Павлович запрещал мне с вами откровенничать во всем, что не касается науки. Думаю, что об этом сказать можно. За свою историю СССР кому только не помогал! На это были выброшены огромные средства, которым нашлось бы применение и внутри страны.

— Выброшены?

— Именно. Возьмем, к примеру, Польшу. Вы общались с поляками?

— Встречался, — осторожно сказал Курчатов. — По вашему тону я чувствую, что вы их не любите. Я не прав?

— Правы. Почему я их должен любить, если они сами никого не любят, кроме самих себя? Уже во времена социализма Польшу очистили от всех инородцев. Мы десятилетиями снабжали их за бесценок горючим, продавали по дешевке свою продукцию, пичкали кредитами и практически безвозмездно оказывали научно–техническую помощь. И что в итоге? Они далеко нас послали вместе с социализмом, вошли в НАТО и стали одними из наших самых последовательных врагов! При мне этого еще не было, но я смотрел потом. Мы простили африканцам и прочим друзьям долги чуть ли не на сто миллиардов долларов! Чего ради?

— Ну чего ты завелся? — сказала мужу Лида. — Это уже не наука, а политика. Захочешь, сам скажешь Берии. И получится это у тебя более аргументировано. А Игорю Васильевичу от этих знаний только лишняя головная боль и неприятности.

— Да, меня куда‑то не туда понесло, — сказал Алексей. — Не нужно вам никому ничего говорить, я скажу сам. А насчет Китая просто запомните на всякий случай.

— Ладно, если нельзя говорить о будущем, поговорим о настоящем, — сказал Курчатов. — Я понимаю, что, несмотря на ваши знания, вы не являетесь ученым, но хотел бы все‑таки узнать мнение по поводу дальнейшей работы группы.

— Изучать дальше реактор нет смысла, — ответил Алексей. — Ваши физики все выучили наизусть, но суть процесса нейтрализации сил отталкивания в атомах так и не поняли. В книге имеются ссылки на явления, которые в наших источниках не описаны. Мы сегодня как раз говорили на эту тему. Общее мнение такое, что нужно изготовить излучатель и в упрощенном виде воспроизвести описанную реакцию синтеза. Если все получится, надо строить сам реактор. И отдельно кому‑нибудь передать работы по преобразователю тепла в электрический ток. Здесь для этого нет никаких условий, а собранный научный коллектив может разве что провести предварительную оценку работ. И реактор я бы здесь не строил.

— Почему? — спросил Курчатов. — Место достаточно удобное. И режим легко обеспечить, и производственная база рядом.

— Прежде всего, потому что я не верю, что вы обойдетесь без аварий на комбинате. Я вам рассказал только о тех, о которых читал сам. А сколько их было всего? Вы устроили гонку с американцами и не щадите ни себя, ни других. Я понимаю всю важность вашей работы, но не хочу здесь жить и работать. Одно дело приехать пусть даже на полгода, совсем другое — жить несколько лет. Строить здесь центр, потом реактор… Ваша производственная база не справляется даже с нуждами комбината. Значит, сюда нужно везти тысячи рабочих и гробить им здоровье! Я думаю, что руководство просто не осознает, сколько всего нужно вложить, чтобы выйти на промышленное строительство реакторов. Они вместе с накопителями сделают нас первыми в мире, но пока государству это не потянуть. Вот наделаете вы своих бомб, восстановим экономику, тогда и возьмемся. А пока, как я и говорил, нужно делать подготовительную работу. Она много сил не потребует. А к весне нас всех отсюда нужно убрать.

— Я доложу руководству ваше мнение. Чем Гольдберг собирается занять людей?

— Мы подготовим все материалы по уже проделанной работе, после чего все займутся накопителями. Там много сложных моментов, которые только начали изучать.

— Я примерно так и думал, — кивнул Курчатов. — Задержусь на объекте на пару дней, так что еще увидимся. Спасибо за советы. С вашего позволения, я от вас позвоню.

— Не замечала за тобой склонности к болтовне, — заметила Лида, после ухода Курчатова. — Если Берия узнает, выйдешь из доверия. И твое желание отсюда уехать — для меня новость. Только обжились…

— Оно и для меня новость! — мрачно ответил муж. — Я поначалу думал осесть здесь лет на пять, пока не построим реактор. На полгода я бы сам взял казенную мебель с бирками. Понимаешь, малыш, он ведь не хочет, чтобы мы здесь жили. Уже с месяц во мне зреет желание все здесь бросить и уехать. А когда я пытаюсь понять причину, приходит страх.

— Но до пятьдесят седьмого года еще столько времени! С чем это может быть связано?

— Если бы я знал! Мы ведь уже сильно поменяли то будущее, которое помним. Уцелели одни люди, попали под нож совсем другие. Поменялась значительная часть руководства, а это скажется на судьбах миллионов людей. Уже начинает сказываться. И не факт, что все изменения будут в нужную сторону. Даже случайная ошибка может наделать бед. А здесь… Они ведь с самого начала сливали в водоемы всякую дрянь, только раньше она была со слабой радиацией. Думаешь, я сказал об аварии Курчатову, и сразу же станут строить новые выпаривающие аппараты и емкости для хранения отходов? Это очень сложные и дорогие устройства, и для их строительства нужно время. А времени нет: летом должны взорвать бомбу. И мало испытать одну или две, их производство нужно поставить на поток! А оружейный плутоний производят только здесь. И потом у Курчатова свое отношение к радиоактивности. Читал я, как они таскали руками плутоний. Я ему сказал, что пострадают сотни тысяч людей, а он принял к сведению! Появится Берия, я еще ему начну долбить.

— А может, этот, ну который нас сюда прислал, и от радиации прикроет? Вернул же он нам молодость.

— Как‑то не тянет проверять. Если бы нам не вредила радиация, вряд ли меня толкали бы в спину отсюда уезжать. Непонятно только, почему этого не сделать сразу.

— Ладно, Курчатову ты сказал, меня напугал, а Берии скажешь потом. Больше от тебя сейчас ничего не зависит, поэтому давай на время об этом забудем. Через две недели Новый год. Как будем отмечать?

— Возьму на комбинате счетчик Гейгера и выберу елку, которая излучает поменьше рентгенов. Правда, игрушек нет ни одной. Может быть, съездить в Челябинск?

— Я не елку имела в виду, — сказала Лида. — Пригласим кого‑нибудь, или опять просидим вдвоем?

— Квартира маленькая, многих сюда не пригласишь, — задумался Алексей. — Я бы пригласил Михаила с женой, но у них ребенок. И потом, я не знаю его планов. Может быть, он уже с кем‑то сговорился из ребят.

— Ты что, что‑то имеешь против детей? — вскинулась жена.

— Ну что ты, малыш! — успокоил он ее. — Ничего не имею, даже против чужих, особенно если они не шумят. Просто мальчишке еще нет семи лет и он быстро устанет и заснет. Ночь напролет мы за столом сидеть не будем, а оставить его у нас негде. И что, через весь городок в мороз тащить спящего ребенка на руках? Жили бы рядом, тогда дело другое.

— Тогда, может, нас кто‑нибудь пригласит?

— Вот этого я не знаю, — засмеялся Алексей. — Завтра поговорю на эту тему в лаборатории, у кого какие планы.

Через неделю в Саров приехал Берия. Первым делом он посетил директора КБ Зернова.

— Здравствуйте, Павел Михайлович! — сказал он, быстрым шагом зайдя в кабинет. — Чем обрадуете? Как изделие?

— Все идет по графику, — ответил Зернов. — Если бы нам разрешили его доработать, сделали бы на месяц раньше. И вес был бы наполовину меньше.

— Он решил не рисковать, — ответил Берия. — У американцев взорвалась, должна взорваться и у нас. А доработки введете уже во вторую. Ускорить никак нельзя?

— Может, и можно, — пожал плечами директор, — только без меня. Голова у меня на плечах только одна, как бы ее невзначай не оторвали за неудачу. Вы с какой целью приехали? От меня что‑то нужно?

— Побеседую с людьми и проверю ход работ, — ответил Берия, — в Москве отчитаюсь. Я узнал, что Курчатов уже два дня здесь. Он у себя?

— Минут двадцать назад звонил, что пошел во второй заводской корпус. Он бы не успел вернуться, поэтому ищите там. С вами пройти?

— Не нужно, не заблужусь, — отказался Берия.

Искать Курчатова не пришлось, он сам вышел из заводского корпуса вместе с главным конструктором Харитоном, когда Берия и сопровождавший его телохранитель были от него в полусотне шагов.

— На ловца и зверь бежит! — довольно улыбнулся Берия. — Здравствуйте, товарищи!

— Здравствуйте, Лаврентий Павлович, — одновременно с Харитоном поздоровался Курчатов. — Вам кто из нас нужен?

— Вы и нужны. А с Юлием Борисовичем мы поговорим позже. Давайте просто прогуляемся по территории. Мороз вроде несильный. Я хочу, чтобы вы рассказали о поездке в «Сороковку». Выудили что‑нибудь ценное из нашего пришельца?

— Выудил, — хмуро сказал Курчатов. — Дела на комбинате идут хреново, и на это меня натолкнул ваш Алексей, хотя он на нем ни разу не появлялся.

— В чем дело? — насторожился Берия, всю веселость которого как ветром сдуло.

— Он мне рассказал о двух известных ему авариях и сказал, что их было больше. Вторая, которая сопровождалась сильным взрывом и вызвала загрязнение двух сотен поселков и самой «Сороковки», меня пока не волнует, до нее еще ждать восемь лет. А вот первая случится уже в следующем году.

— И что это будет?

— Он сказал, что выйдут из строя выпарные аппараты, и мы начнем сливать все в реку напрямую. Пострадают сто тысяч человек, да и сама «Сороковка» загрязниться еще больше. Нам Алексей не верит и считает строительство там центра и реактора дурным делом.

— Что‑нибудь предприняли?

— Поехал к директору и потребовал собрать совещание главных специалистов. Как выяснилось, из‑за высокой нагрузки корпуса выпарных аппаратов слишком быстро разрушаются от коррозии. Никто не рассчитывал на такую концентрацию солей.

— А почему молчали?

— Объясняют тем, что до весны все равно ничего не получится сделать. Разгильдяйство, конечно. Наверняка так и рассчитывали, что мы дадим добро на слив в реку. Деваться‑то все равно некуда.

— А что можно реально сделать?

— Много чего. Котлованы в мороз рыть не будем, но завезти цемент нужных марок для бетонирования нужно. И корпуса новых аппаратов нужно заказывать прямо сейчас. Емкости из нержавейки под отходы можно будет варить на месте уже через пару месяцев. Я отдал все рекомендации Ванникову.

— Я с Борисом Львовичем сам на эту тему поговорю. А что там по реактору?

— До конца разобраться не могут, поэтому предлагают проверить по упрощенной технологии. Если пойдет реакция, значит, никаких сомнений нет, и можно строить опытный реактор. Там несколько задач, которые нужно распределить между исполнителями. Сами пока пытаются разобраться с накопителями. Я говорил с ребятами. Нет у них особых надежд во всем быстро разобраться, слишком уж там все сложно. Но говорят, что сделать можно, если не прямо сейчас, то в недалеком будущем.

— А что говорит Алексей?

— Он говорит, что в его книжках будущее страны, но нам это пока не по зубам. Нужно малость оклематься после войны и немного развязаться с атомным оружием. Слишком уж велики масштабы работ. Но исследования и подготовку к ним уже нужно вести и даже строить опытный образец, но только не в «Сороковке». И я с ним согласен. Производственные мощности комбината замкнуты на него самого. Фактически для разработчиков и строителей все нужно строить с нуля. Так почему там, а не в другом месте? Мне не понравилось, что когда разговор зашел о том, что им там остаться надолго, он стал сильно нервничать, хоть и старался это скрыть.

— Думаете он что‑то знает и не хочет говорить?

— Вряд ли, — подумав, ответил Курчатов. — Ему нет никакого смысла скрывать что‑то опасное, наоборот. Я бы сказал, что он что‑то чувствует. Что‑то такое, что вызывает беспокойство, но не поддается объяснению. Он хотел кое‑что передать мной для вас, но потом решил рассказать сам при случае. Но это не имеет отношение к комбинату.

— Что за информацию он предоставил по вашей части?

— Кое‑что по полупроводникам и оптическим генераторам. Некоторые идеи уже проскакивали в научных публикациях, но не смогли реализовать, а вот он дает описание технологий. Очень приблизительные, но можно доработать. Пока засекретили и консультируемся, кому передать. Перспективы огромные, но нужно время.

— Его информацию думаете использовать во втором изделии?

— Уже начали. Но Алексей только кое‑что уточнил и подтвердил наши собственные доработки. Информация по водородному оружию более ценная. Год–полтора он нам точно сэкономил.

— Последний вопрос. Игорь Васильевич, как вы смотрите на то, чтобы отдать проект генератора Капице? Вас мы не хотим снимать с атомной темы.

— Положительно смотрю. Хороший ученый, но мне с ним было трудно работать. Хорошая кандидатура, если опять не откажется. Тема‑то скользкая, можно и шею сломать.

— Ладно, — подвел итог Берия. — Сделаем все, чтобы «Сороковка» работала без аварий и сбоев. Кроме нее, плутоний нам не даст никто. Я по своей линии сделаю все возможное, а вас прошу проконтролировать руководство комбината. Не специально, а когда будете там по другим делам. А группу Гольдберга весной уберем. Пусть там зимуют вместе с Самохиными и читают книги, а я пока дам задание подобрать место для центра.