12 апреля 2042 года за три дня до взрыва

— Я знаю, что многие мои распоряжения, сделанные за последний месяц, воспринимались вами с недоумением, — сказал Алексей собранным в кабинете министрам. — К сожалению, я не мог вам открыть мотивы своих действий. Сейчас без их знания вы просто не сможете выполнить то, что от вас требуется. Через три дня состоится конец света. Не стоит, Николай Игнатьевич, на меня так смотреть: я не свихнулся от долгой жизни. Через три дня произойдет извержение Йеллоустонского вулкана. Большая часть жителей США погибнет в первые несколько часов после начала катастрофы. Пострадают Канада и Мексика. В атмосферу будет выброшено много соединений серы и вулканической пыли. Во многих странах пройдут кислотные дожди, которые полностью или частично уничтожат животный и растительный мир. Но самое страшное — это пыль. Она на два года закроет от нас солнце и вызовет сильное похолодание. Почти по всей планете в течение двух десятков лет нельзя будет заниматься земледелием. Голод и холод уничтожат девяносто процентов населения. Вижу, что многие по–прежнему не верят и пытаются понять для чего я вам рассказываю эти ужастики. Да, мы не можем предсказывать извержения вулканов, да еще с точностью до часа, но я вам говорю не о предсказании. Я прибыл из будущего, в котором эта катастрофа уже произошла. Длинная жизнь дана мне для того, чтобы помочь к этому подготовиться, мы и готовились. Все последние семьдесят лет создавались резервные энергетические мощности, строились убежища и подземные производства продовольствия. И запасалось само продовольствие, как свое, так и приобретаемое за рубежом. Теперь мы сможем спасти все свое население и принять около ста миллионов беженцев из других стран. Вижу, что большинство из вас уже осознало серьезность положения. Сейчас я вкратце скажу о том, чем вам придется заниматься, а потом каждый из вас получит развернутую программу действий по вашим министерствам. Учтите, что с этого момента каждый ваш шаг будет взят под контроль. Все три дня вы будете заниматься только делами, а для отдыха вам отведены специальные помещения. Каждый наденет электронный браслет, контролирующий все переговоры по любым каналам связи. Кроме того, в моей приемной вас ждут люди, которые в течение этих трех дней станут вашей тенью. Мы не имеем права рисковать. Если кто‑то из вас случайно или намеренно допустит утечку этой информации, и ей поверят, последствия могут быть трагичными, начиная от паники с человеческими жертвами, и кончая массированными ядерными ударами. Если в Соединенных Штатах станет известно о том, что мы все знали и не предупредили, обрекая их на гибель, следует ожидать акта возмездия. У руководства США еще останется время задействовать свои ракетоносцы и тактическую авиацию на базах вблизи наших границ. Мы готовы к такому повороту событий, но все равно понесем потери. Всем все ясно? Тогда перейдем к тому, что нужно сделать. Сначала займемся министерством вооруженных сил. С сегодняшнего дня все виды войск переводятся в режим повышенной боевой готовности. В полную они будут приведены за десять часов до извержения.

— Сделаем, Алексей Николаевич, — сказал министр вооруженных сил маршал Брагин.

— Слушайте дальше, Александр Иванович, — продолжил Алексей. — Сразу же после катастрофы на всей территории Союза вводится военное положение. Обеспечением порядка по–прежнему будет заниматься министерство внутренних дел, но в случае осложнений привлечем и вас. Своих сил у них может не хватить, тем более что мы на них повесим и другие задачи. Главное, что вы должны выполнить, кроме своих обычных обязанностей — это надежно перекрыть сухопутные и морские границы и обеспечить контроль воздушного пространства. К нам бросятся искать помощь миллионы людей, и многим мы эту помощь окажем. Многим, но не всем. Поэтому на границах фильтрацию беженцев будут вести члены специальных комиссий. Этот вопрос буду курировать лично я. Кроме специальных пропускных пунктов, других мест проникновения через границу быть не должно. Поэтому уже завтра начинайте выдвигать к границам необходимые средства усиления в помощь пограничным войскам. Особый контроль за условиями их размещения и снабжения. Пока обходитесь своими силами, а через месяц в указанных вами местах начнут работать строители. Размещение планируйте на год, после этого войска уберем. Выживших вблизи наших границ останется немного, так что с их контролем справятся сами пограничники. Теперь дальше. Готовьте к перелету на Кубу все свои десантные экранолеты «Ковчег». Каждый из них способен нести тысячу десантников, поэтому штатских за один рейс перевезем не меньше ста тысяч, а если будет много детей, то и больше. По планам за месяц нужно будет эвакуировать воздухом два миллиона кубинцев. Болгарией и ГДР займемся позже и используем средний десантный транспорт. Понятно, что авиацию пошлем только при отсутствии сильных возмущений в атмосфере. Теперь что будет нужно от вас, Николай Павлович.

— Слушаю вас, Алексей Николаевич, — сказал Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Васильев.

— Атомные торпедные и многоцелевые лодки должны выйти в район перехвата американских ракетоносцев, находящихся к моменту катастрофы на базе в порту Нью–Лондон. Все, что поплывет в Австралию или Канаду, будем топить. Основные силы Черноморского флота направите в рейд к восточному побережью США в порты Нью–Йорк и Ньюпорт–Ньюс. Все живое в них должно быть уничтожено сернистым газом, поэтому противодействия мы не ожидаем. Ваша задача — найти и перегнать к побережью Кубы крупные суда, пригодные для перевозки большого числа пассажиров ну и вообще там осмотреться. Кубинцы будут спасать себя, а заодно перегонят к нашим берегам все отобранное. В последнюю очередь осмотрим боевые корабли. Если на них кто‑то выжил, попытаемся договориться, не получится — топим. У них там много тактического ядерного оружия, да и химия есть. Оставлять такое нельзя. Теперь ваша задача, Федор Иванович, — обратился Алексей к министру морского флота. — Суда, о которых мы с вами говорили, готовы?

— Да, их подготовили, — ответил Зеленский. — Каждому конвою в сопровождение выделены боевые корабли.

— Выйти раньше начала катастрофы они не смогут из‑за американцев, — продолжил Алексей. — Да и неясно, как извержение повлияет на погоду. Если не будет слишком сильных штормов или цунами, три миллиона кубинцев вы эвакуируете своими силами. Больше восьми миллионов мы их вообще брать не будем. Кубинцев поставят перед фактом, что забирать станем только молодежь, армию и специалистов, остальных пусть спасают сами, тем более что такая возможность у них будет. Теперь поговорим о Комитете государственной безопасности. Вас, Василий Петрович, фактически расформировывают. Оставим только часть центрального аппарата и тех, кто работал на заграницу. Остальных передадим в помощь МВД. В бумагах, которые вам передали, все подробно расписано. А вот о вашей работе, Дмитрий Сергеевич, поговорим подробней.

— Готов выполнить любой приказ, — сказал министр внутренних дел.

— Приказов вам будет много, — вздохнул Алексей. — И спросим за исполнение по всей строгости, имейте это в виду. На ваше министерство возлагается контроль за переселением людей и распределением пищевых ресурсов. Для обеспечения этой задачи в министерство передается Управление продовольственных резервов МЧС и, как я уже говорил, большая группа работников госбезопасности. Вы должны выполнить фильтрацию заключенных в тюрьмах и лагерях. Сразу же после начала извержения и введения военного положения все осужденные за тяжкие преступления должны быть расстреляны. Остальных разобьете на две группы. Легких закрепим за предприятиями, остальные отправятся на Дальний Восток. Освободившиеся конвойные войска будут приданы ОМОНу для оперативного использования. Для нас главное — обеспечить порядок и не допустить паники и насилия. Если упустим ситуацию, исправлять придется кровью. Также будете помогать Николаю Игнатьевичу, а в чем, я сейчас скажу. Группы подготовлены?

— Людей и технику подготовили, Алексей Николаевич, — ответил министр заготовок. — Задачу, понятное дело, ни до кого не доводили, мне она самому неизвестна.

— Вашим людям нужно будет взять под свой контроль все пищевые ресурсы села, в первую очередь это посевное зерно и скот. Сеять еще долго ничего не будем, а на будущее зерно отложено. Скот сейчас в стойлах, и кормов хватит на полгода, так что будем вести отбраковку и забой только для восполнения запасов мяса. На будущее оставим согласованное число животных для размещения в подготовленных помещениях. По мере высвобождения, людей из небольших хозяйств будем переводить в города, где их гораздо легче занять делом и обеспечить всем необходимым. Все ценное имущество они будут сдавать на склады. Выживут — получат обратно.

— Не все отдадут последнее, да еще после катастрофы, — сказал министр. — Некоторые побоятся, что о них потом просто забудут. Вам, конечно, верят…

— Может случиться и такое, — согласился Алексей. — Пусть объясняют, что мы никого не бросим на произвол судьбы, а на своих запасах они все равно двадцать лет не протянут. Электричество у них останется, так что не замерзнут, но распределять продовольствие по небольшим деревням мы не будем. В ваши группы будут включены сотрудники МВД. Только они вам даются для наведения порядка и пресечения паники. Применять силу для изъятия продовольствия запрещаю. Не захотят отдавать, и бог с ними. Пусть сидят в своих домах и едят своих коров сами. Как все подъедят, попросят помощи. Хочу заранее вас предупредить, а вы предупредите своих людей. Если где‑то жители села отдадут продовольствие и скотину, а о них потом забудут, таких забывчивых будем расстреливать. Я думаю, что в Российской Федерации у вас особых проблем не будет, а чтобы их не было и в союзных республиках, в центральные органы их власти отправляется большая часть работников аппарата КГБ. Любые проявления местничества и нарушение наших директив нужно наказывать по законам военного времени. Если понадобится, они привлекут армию. У вас все готово, Игорь Юрьевич?

— Все средства массовой информации готовы передать экстренную информацию, — ответил министр связи, — нужен только текст.

— За два часа до извержения прекратится работа во всех рабочих коллективах, кроме тех, где этого сделать нельзя, — сказал ему Алексей. — Временно будет заблокирована сотовая связь. Сразу после начала извержения всеми средствами массовой информации нужно довести до населения, что происходит, и как себя следует вести. Текст у вас есть в бумагах. Через три дня в действие вступит военное положение и вся власть сосредоточится в наших руках. Я очень надеюсь на то, что мы ни в ком из вас не ошиблись. По законам военного времени будем судить не только насильников, грабителей и прочую шваль. Если по вине кого‑то из вас неоправданно погибнут люди или понесем большие материальные потери, его тоже накажут без скидок на занимаемое положение. Я возьму на себя комиссии, которые будут решать, кому жить, а кому нет. Кубинцев будем сортировать перед отправлением. Если ошибемся, для отбраковки останется только Дальний Восток, а они там зимой долго не протянут. С болгарами и немцами придется деликатничать больше, а вот со всеми остальными не будем деликатничать совсем. Критерий только один — нужен человек или нет. Таких будет восемьдесят миллионов, и прием продлиться года три. После этого придут единицы. У нас для комиссий отобрано пять тысяч человек, но этого очень мало. Нужно по крайней мере в пять раз больше. Я вас попрошу, Александр Иванович, подобрать мне порядочных офицеров. Не прямо сейчас, а через пару недель. Я думаю, вам это будет нетрудно, а у них изучение инструкции много времени не займет. Основной поток беженцев пойдет к осени, когда все поймут, что тепла не будет. Все, товарищи, можете быть свободны. Вас, Николай Павлович, я попрошу ненадолго задержаться. Давайте отойдем в сторону. Вы подготовили подлодку?

— Завтра она уйдет на задание, — сказал адмирал. — Не беспокойтесь, Алексей Николаевич, всех ваших людей заберем, лишь бы они выбрались в условленное место.

— Обедать я еду домой, — сказал Самохин своему секретарю. — Распорядитесь насчет машины.

Бронированный электромобиль, весящий шесть тонн, домчал его до дома за десять минут. Лида уже работала в его Секретариате, но сегодня он ее от работы освободил.

— Ты в квартире одна? — спросил он жену.

— Ты освободил меня, а я освободила Лену, — ответила она. — Что у меня нет рук наложить тебе уже готовое?

— Тяжело мне, малыш! — сказал он, прижав к себе жену. — Еще ничего не сделано, а я уже на пределе. А вскоре придется убивать людей налево и направо, пусть и чужими руками. Когда‑то я убеждал Капицу, что иначе нельзя. Его совесть я тогда успокоил, кто бы теперь успокоил мою! Знаю, что не получится быть добрым, а внутри всего корежит! Будь проклят тот, кто позволил мне до этого дожить! Мое равнодушие обернется смертями сейчас, моя доброта будет отнимать жизни после. И я уже не могу уйти, подставив вместо себя кого‑нибудь другого.

— Не переживай так! — сказала Лида. — Подожди всего несколько дней. Я помню, как это было. Когда день превратится в ночь, а лето в зиму, и маленькие дети начнут спрашивать матерей, почему им дают так мало есть, на многое начинаешь смотреть иначе. И ты не убиваешь, ты просто отказываешь в помощи. Я тоже не рада тому, что дожила до взрыва. Знаешь, чего мне хотелось в последний год? Я ведь знаю, где мы жили.

— Хочешь увидеть мать? — догадался он.

— Очень! И боюсь, что приду, а у отца в доме совсем другая женщина. Он‑то должен был родиться, а вот их свадьба уже под вопросом. Слишком сильно все поменялось. Даже если там мать, то она не совсем такая, какой я ее знала. И ребенок у них, если он есть, это тоже не я. В каждой женщине скрыта маленькая девочка, которой хочется, когда ей плохо, прижаться к материнским коленям. У меня тоже есть такое желание, а может быть, даже возможность, но я не могу. Представь себе картину: вбегает первая леди Союза и бросается обнимать колени молодой женщины, заливая ее слезами. Она точно станет заикой.

— Поплачь на моей груди, — предложил Алексей, — а у родственников лучше не появляться: они совсем не те люди, которых ты любила и помнишь. А лучше пойдем пообедаем, и ты мне расскажешь, как это выглядело. Я ведь чувствовал, что тебе неприятно это вспоминать и никогда не расспрашивал.

— Пойдем, — согласилась Лида. — Я тоже с тобой поем. А выглядело… Когда сообщили, первый день ничего не менялось, а потом начали наползать тучи. Знаешь, какие бывают при сильных грозах? Только при грозе они хоть и черные, но все равно немного отсвечивают синим. А тогда было впечатление, как будто сидишь в кастрюле и кто‑то надвигает на нее крышку. Когда крышка легла на место, стало темно. Днем еще было видно, как в лунную ночь, а ночью наступала полная мгла. Немного светлеть начало через пять–шесть месяцев, а совсем посветлело только к концу второго года. Но все равно небо было серым. Холодно было все время. Апрель вообще прохладный месяц, а после взрыва уже через несколько дней начались морозы, сначала небольшие, потом такие, что даже в зимней одежде долго не побегаешь. Хорошо, что у нас в армии зимняя форма с электрообогревом, вот в ней было неплохо. Помню, среди беженцев было много обмороженных.

— Да, я читал, — сказал Алексей. — Что у нас, борщ? Скоро уже такого не поедим. Запасли мы столько, что питаться будем лучше, чем вы тогда, но свежего все равно почти ничего не будет. Продукции теплиц даже для детишек не хватит, будем подкармливать зеленью только два–три раза в неделю. Есть планы по их строительству, но это еще нескоро.

— Как ты думаешь, мы начнем когда‑нибудь стареть или это навсегда?

— Спроси что‑нибудь полегче, тогда отвечу.

— Поедешь еще сегодня на работу?

— Конечно, малыш. Сейчас доем и поеду. Работы много, просто захотелось тебя увидеть и немного поплакаться. Скоро придется много мотаться, даже видеться будем редко.

15 апреля 2042 года за полчаса до взрыва Куба, Гавана

— И вы не могли сказать об этом раньше? — спросил председатель Государственного Совета Кубы Эрнесто Гарсия Сароса. — Что можно сделать за оставшееся время?

— Я лишь выполняю распоряжение своего правительства, — пожал плечами посол СССР Валентин Балакшин. — И не так уж у вас мало времени. Еще с полчаса до извержения и часов пять, пока оно у вас не проявиться. Вы должны не хуже меня понимать, чем было вызвано молчание. Я сам получил этот пакет час назад, и все это время за мной наблюдали, чтобы я, не дай бог, не позвонил куда‑нибудь помимо вас. Вам‑то и нужно только срочно загнать большую часть населения под крыши и после начала объяснить, что творится, и что им окажут помощь. Во всем мире, кстати, такую помощь получат только два государства, вы — третье.

— Восемь миллионов — это чуть больше половины населения, а остальные?

— Вам построили реактор, для остальных его должно хватить. Утепляйте дома и собирайте продовольствие. А позже направите команды на восточное побережье Штатов. Там бесхозного продовольствия должно быть много. Если перевезете к себе и будете экономить, должно хватить. Может быть, и мы поделимся, но это не гарантируется. И учтите, что стариков мы брать не будем. В наших условиях они двадцать лет не протянут и зря отнимут жизни у тех, чьи места займут. К сожалению, мы должны это учитывать. Все подробности в бумагах. Первый воздушный транспорт, если позволит погода, прибудет уже завтра, корабли будут в ваших портах через неделю. По мере того как будем забирать людей, вам будет легче обеспечить оставшихся. Да, первыми же экранолетами вам доставят легкие скафандры, которые хорошо защищают от пыли и кислотных дождей. Не очень много, но для команд, которые будут заниматься продовольствием, вам должно хватить. Аппараты для очистки воды и контейнеры с теплой одеждой прибудут с кораблями. Пока идет эвакуация весь персонал посольства будет здесь, потом останутся только связисты. Я свое задание выполнил, а вам советую не терять время и не говорить о причинах до четырех часов. Если по вашей вине случится утечка, наши отношения будут скорректированы в зависимости от ее последствий.

15 апреля 2042 года за полчаса до взрыва США штат Вайоминг автострада I-25

— Послушай, Сергей, надо отъехать дальше! Мы только проехали Каспер, и до этого чертова вулкана всего двести километров! Давай доберемся хотя бы до Шайена! Там все и заснимешь. Не выберемся, на фиг! И так, наверное, получим втык. До Сан Антонио еще девять часов хода и это при условии, что не будет пробок, а они точно будут. Ты думаешь, нас будут ждать?

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — отмахнулся от своего спутника высокий, крепкий парень лет двадцати пяти, крепивший к кронштейну на крыше электромобиля видеокамеру. — Такого еще никто и никогда не снимал! Что там снимут со спутника! А отсюда мы уйдем. На двадцать пятой машин будет мало, а по десятой ехать всего пятьсот км. Для нашей птички это семечки, тем более с ее оборудованием. Достань лучше, Олег, на всякий случай из багажника маски и брось на задние сидения.

Тот, которого назвали Олегом, выругался и подошел к открытому багажнику. На пустой автотрассе со стороны Шайена показалась быстро приближающийся электромобиль. Он подъехал к ним и остановился рядом.

— Эй, парни! Что случилось? — спросила молоденькая рыжая девчонка, сидевшая в открытом «форде». — Помощь не нужна?

— А помогать будете вы, мисс? — засмеялся Олег. — Или миссис?

Было видно, что он шутит: девчонке исполнилось от силы шестнадцать и на миссис она никак не тянула. Несмотря на столь юный возраст, смотреть на нее было приятно. Скуластенькая с большими глазами и немного вздернутым носом она чем‑то напоминала белочку. Рыжие, коротко стриженные волосы усиливали сходство.

— Нет, я не замужем, — улыбнулась она. — А что вы здесь собрались снимать? Снимать нужно в Йеллоустоне. Говорят, там сейчас такие гейзеры! Я как раз еду туда. Если хотите, можно поехать вместе. Вы вроде ничего.

— Закончил! — сказал Сергей, спрыгнув с подножки. — Тебя как зовут, Бельчонок?

— Бельчонком меня зовет дядя, — засмеялась она. — Я Джейн, а вас как звать?

— Я Олег, а это Сергей, — ответил Олег, с которого слетела вся веселость. — Мы русские.

— Первый раз вижу русских! — она вышла из машины и подошла к парням. — Это советский электромобиль? Здоровый! Я дядю тоже просила купить одну из ваших моделей, но он купил «форд». Сказал, что покупать ваши машины не патриотично. Машина моя, просто он подарил. А я бы…

Сильный толчок бросил ее в сторону и, чтобы не упасть, девушка ухватилась за Сергея.

— Ой, что это? — сказала она, не разжимая рук.

— Мы ее возьмем с собой, — по–русски сказал напарнику Сергей.

— Сбрендил? — покрутил тот пальцем у виска. — Кто ее пустит в подлодку?

— Пустят, есть у меня такое право, — Сергей погладил испуганную девчонку по голове и перешел на английский. — Вы туда не поедете, мисс. Там сейчас проснется вулкан, а это смерть. Если хотите жить, оставайтесь с нами. На своей открытой машине вы далеко не уедете, отравитесь. Олег, возьми еще одну маску, закрывай багажник и отправляйся с нашим трофеем на задние сидения. Минут через пять начнется.

Олег усадил оторопевшую девушку и сел сам. Сергей немного поправил камеру и занял место водителя.

— Все пристегнитесь! — сказал он. — Джейн, ничего не бойся, мы плохого не сделаем.

— Отпустите меня! — рванулась пришедшая в себя девушка. — Я буду кричать!

— Посиди смирно всего пару минут, — сказал ей Олег. — Если после этого захочешь уйти, я тебя выпущу. Ну что за дурочка, тебя же никто руками не трогает!

Сначала не было ни звуков, ни сотрясения почвы. Просто где‑то на северо–западе из‑за горизонта в небо рванулся огненный столб. Он прожег облака и стал заметно шире и ярче. Не прошло и минуты, как сильный удар подкинул и едва не перевернул машину. Последовавшие за этим толчки снесли ее с шоссе на обочину. Мужчин удержали ремни, а Джейн успел схватить Олег.

— Шевелись! — заорал он Сергею. — К черту съемки, эта сволочь расширяется!

Огненный столб на глазах увеличивался вширь, изображение ходило ходуном и стало мутнеть. Сергей вывел дергающуюся от толчков машину на шоссе и погнал ее прочь от вулкана. Местами шоссе пересекали трещины, но пока еще они были узкие и не сильно мешали.

— Держи, — сквозь зубы сказал Сергей, бросив Олегу пульт управления камерой. — Разверни ее назад и постарайся удерживать!

— Быстрей не можешь? — крикнул Олег.

К гулу, который начался вместе с землетрясением, добавился грохот извержения, и чтобы быть услышанным, приходилось кричать во весь голос.

— Больше двухсот пока не могу, — тоже крикнул Сергей. — Один сильный толчок, и улетим с дороги. И трещин полно!

— Вот зараза! — заорал Олег. — Если выберемся, хрен я с тобой еще хоть раз куда‑нибудь пойду! Посмотри, что творится!

Во все стороны от столба с неба изливался огонь, а его основание вспучилось и начало приближаться буквально на глазах.

— Минуть через двадцать здесь все сгорит! — закричал Сергей. — Наддай, черт с ними, с трещинами — здесь точно сгорим. Что там по газу?

— Приборы пока газов не показывают! Скорость двести пятьдесят, больше не могу: дорога все время вихляет, и Шайен скоро.

Через десять минут Сергей уменьшил скорость вдвое и въехал в город. Несмотря на то что ширина автострады не уменьшилась, в отдельных местах проехать было трудно из‑за брошенных автомашин. Один раз даже пришлось сдавать задним ходом и ехать в объезд. Когда выехали за город, увидели, что столб шире не стал, пожалуй, наоборот уменьшился в размерах, но огненный вал, катившийся от его основания заметно приблизился. Шум уже не оглушал, и можно было не надрывать горло.

— Неужели лава сюда дойдет? — сказал Олег. — Это же четыре сотни километров!

— Что для него твои четыре сотни! — ответил Сергей. — Если даже не достанет лавой, сожжет газами. У нас корпус может держать только триста градусов, да и то недолго. Пристегни Джейн, нечего ее лапать, а я увеличу скорость. Дорога вроде стала лучше.

Еще сорок минут до самого Денвера они проигрывали гонку, и только тогда, когда выехали из города, вал огня позади замер и стал медленно удаляться.

— Едем быстрее лавы! — обрадовался Олег. — Кажется, ушли!

— Накаркал! — сквозь зубы сказал Сергей.

Их нагнала волна жара, накрыла и ушла вперед. На глазах желтели и вспыхивали деревья и кустарники, задымилось покрытие дороги.

— Триста пятьдесят! — прочитал показания датчиков Сергей. — Диоксида серы десять процентов. Включил охлаждение — какое‑то время продержимся. Хорошо, что не вспыхнул асфальт, видимо, еще не успел прогреться. Но дорога начала скользить.

— А я все думал, почему нет пепла, — сказал Олег, гляди на густо поваливший черный снег.

Видимость сразу упала.

— Ты бы лучше меньше думал, — ответил Сергей. — Хорошо, что дорога пошла прямая. Через час большой город, причем заваленный мертвецами и брошенными машинами. Вот там придется попариться.

— Что показывают приборы? — спросил Олег.

— Плохо. Температура за двести и полно ядовитых газов. А нам баллонов хватит часов на пять максимум. Как там Джейн?

— Еще не отошла от шока. Не скажешь, зачем ее взял?

— Она и внешне и по поведению повторяет мою сестру. Даже странно. Только разный цвет волос. Но она, наверное, красится.

— Как ты думаешь, выберемся?

— Если не завалит пеплом дорогу, то должны. Нам бы этот Сьюдад–Хуарес проскочить, а там до Сан Антонио всего пара часов езды. Но метет сильно, может быть, придется включать визор, а по приборам так не погонишь. Надеюсь, что у побережья газ сдует, а то нам масок надолго не хватит. Сволочь!

— Что там еще?

— Сдыхает климат–контроль. Но температура упала, растительность уже не горит. Заблокируй дверь со стороны Джейн, а то очухается и откроет. И будет нам тогда кирдык. Смотри, сколько уже машин на дороге! Мать!

Впереди на дороге был затор из десятка столкнувшихся машин. Пришлось тормозить и объезжать по обочине. Но это были только цветочки, ягодки начались, когда они въехали в город. Мало того, что мела настоящая метель из пепла, город горел и клубы дыма в отдельных местах заставляли ориентироваться только по экрану ультразвукового визора. Через мертвый город пробирались три часа. Охлаждение почти сдохло, но и температура снаружи упала до сотни градусов и в салоне пока было терпимо.

— Слава богу, выбрались! — сказал Сергей, когда прибор перестал показывать контуры домов. — Судя по навигатору, мы на десятой автостраде. И газа в воздухе стало гораздо меньше. Может быть, эта дрянь до Сан Антонио не дошла.

— Не дошла сейчас, может дойти потом, — Олег достал бутылку с водой и приложился к горлышку. — Хочешь?

— Нет, спасибо, попои девушку. Ты прав: вулкан будет извергаться не один день, поэтому я на месте выживших сбежал бы в Мексику или через океан. Наверное, те, кто поумней, так и сделают. Пьет она воду?

— Выпила.

— Джейн, ты как? — спросил Сергей. — Говорить можешь?

— Вы знали, что так будет! — с горечью сказала девушка. — Почему молчали? Хотели все забрать себе? Правильно про вас говорили! Я читала об этом вулкане, только не верила. И никто не хотел верить. У нас все погибли?

— Миллионов двадцать в южных штатах уцелеют, — ответил Сергей. — Потом будут искать спасения в разных странах. — Поможем только мы и Австралия.

— А Европа? — с недоверием спросила она. — Неужели Европа не поможет?

— Это только начало, — сказал ей Олег. — По всему миру от голода и морозов погибнут миллиарды людей. Просто вы были первыми. А европейцы к нам еще сами придут за помощью. Ты спросила, почему не сказали, и сама же ответила.

— Это когда? — не поняла Джейн.

— Когда сказала, что вам о нас правильно говорили. Американскому народу вдолбили в голову, что мы враги. Все ваше оружие готовилось в первую очередь против нас. Мы неоднократно протягивали вам руку, и по ней неизменно били. С какой стати вам помогать?

— А почему тогда помогли мне?

— Отдельные люди это не вся нация, — пояснил ей Сергей. — У нас будет немало американцев. А ты просто сильно похожа на мою сестру, вот и пожалел. Но насильно тебя никто спасать не будет. Приедем на побережье и, если захочешь, сможешь нас покинуть. Только не советую. В такие времена многие люди звереют, и ты одна без поддержки не выживешь. Олег, температура совсем упала, а газа меньше процента. В городе наверняка будут живые. Приготовь оружие.

— Зачем вам оружие? — спросила девушка.

— Затем, милая, что никакого закона и порядка в Сан Антонио не будет, — сказал ей Сергей. — Пепла падает гораздо меньше, но не видно не зги. Сейчас ночь, может быть, хоть что‑то увидим утром. Через полчаса баллоны опустеют, возьмите маски.

Когда дышать стало тяжело, надели маски и слегка приоткрыли одно из окон. Вместе с воздухом в окно задувало и пепел, но не слишком сильно.

— Фильтрующих свойств масок хватит только на десять часов, — сказал Сергей. — Пепла совсем мало, поэтому включу фары. Накопители, кстати, тоже садяться, но главное, что до города доехали, а до побережья рукой подать.

— А зачем вы снимали извержение и так собой рисковали? — спросила Джейн.

— Потому что дураки, — объяснил Олег. — Он дурак потому что загорелся снять то, что никто до него не снимал и уже никогда не снимет, а я дурак, потому что поддался на его уговоры. А тебе от нашей глупости одна выгода, она тебе спасла жизнь.

— А кто вы вообще, шпионы?

— Ну насмешила! — засмеялся Олег. — Где ты видела таких глупых шпионов? Хотя… — он задумался — что‑то общее есть.

— Ты его меньше слушай, — сказал Сергей. — Шпионы наносят вред, а наши действия никому не навредили. Мы с ним программисты. Америка нас кое в чем обогнала, а мы эти достижения позаимствовали. Не поняла? Ваши корпорации не включают свои локальные сети в государственную. Наши люди долго работали, пока нашли к ним подход. А потом приехали мы, взломали защиту и передали все нужное через спутники связи. Взлом хорошей защиты никогда не проходит бесследно, вскоре поднимается шум. Если бы мы вскрыли одну сеть, остальные эту лазейку перекрыли бы, а при массовом вскрытии сразу бы догадались, чьих рук дело. А это чревато крупными неприятностями. А когда эту работу проводят за день до извержения, даже если успеют что‑то раскопать, уже никто не отреагирует, и труд тысяч ученых и инженеров спасен для человечества!

— А под человечеством вы понимаете себя, — горько сказала она. — Я должна вас ненавидеть, но почему‑то не получается.

— Ничего, — пообещал ей Олег. — Ты меня еще полюбишь. На всякий случай запомни, что я холостой, а Сергей тебе уже брат!

— Замолчи, балабон! — прервал его напарник. — Въезжаем в город.