— Алексей, ставьте свои чемоданы в прихожую, — сказал Виктор. — Раздевайтесь, Лидочка, и проходите в комнату. Плохо, что уже конец рабочего дня, но сейчас попробуем созвониться с вашим будущим начальником. Обычно он задерживается на работе допоздна.

Алексей помог снять верхнюю одежду жене и Елене и разделся сам. Уже снявший шубу Виктор уселся на большой кожаный диван и пододвинул к себе телефонный аппарат, стоявший рядом на небольшом, низком столике, после чего перелистал блокнот и быстро нашел нужный номер.

— Николай? Это Виктор говорит. Узнал? Хорошо, что ты на месте. Да, только что приехали. Послушай, я звоню не просто так. Тебе работники нужны? Да, нашел ценного кадра. Служил в ВДВ, старший сержант, окончил десятилетку и умен настолько, что лично я бы ему сразу дал майора. Но вы жмоты, поэтому он согласен на меньшее. Парень — кровь с молоком! Да в поезде и познакомились. Тут одна проблема. Он приехал в город с женой и пока нигде не остановился. Ну, не хочешь, как хочешь. Я его тогда предложу Зайцеву. Ему на завод был нужен заместитель начальника охраны. А кто тебе такое говорил? Конечно, решай. Но сегодня ты их у себя устрой. Если этим займусь я, ты его больше не увидишь. Мой адрес еще не забыл? Спасибо — это хорошо, но мало! Это уже лучше. И Катерину свою обязательно захватишь, а то моя по ней соскучилась. Ладно, я им скажу, чтобы ждали внизу.

Он положил трубку на рычаг и посмотрел на Алексея.

— Все понял?

— Спускаться и ждать во дворе? — спросил тот. — Машина?

— Я бы тебе не майора, подполковника дал, — вздохнул Виктор. — Сейчас приедет дежурная машина, и вас отвезут в общежитие для семейных сотрудников. Завтра утром за тобой зайдут и отведут куда надо. А там уже будут решать, нужен ты им такой умный или нет. Понял? Если решат, что не нужен, из общежития выселят. У них там всего две комнаты свободны, поэтому абы кому не дадут. Думаю, что у вас все будет хорошо, но если нет, заходи. В охрану на любом предприятии устрою без проблем. Зарплата у них не меньше, а работа гораздо спокойнее, и почти на каждом заводе есть места в общежитии.

— Товарищ директор! — в кабинет к Капице заглянул новый секретарь. — Звонили с КПП. Приехал Капустин с двумя сопровождающими. У всех документы на полный допуск. Сейчас им выписывают пропуска.

— Хорошо, Виктор, — поморщился Петр Леонидович. — Как появятся, пусть заходят.

Он не долечился и чувствовал себя паршиво, а тут еще принесло этих. Капустина он недолюбливал и ничего хорошего от его визитов не ждал, особенно сейчас после отъезда Самохиных. Гости заявились через полчаса.

— Здравствуйте, Петр Леонидович! — поздоровался Капустин, заходя в кабинет в сопровождении одного из своих спутников. — Познакомьтесь с Игорем Львовичем Кожиным. Это новый директор объекта. Здесь уже нет надобности в присутствии ученого вашего уровня, поэтому вам предлагается вернуться в Москву. Возьмите этот конверт — посмотрите на досуге. Здесь вам предложены несколько мест работы. В зависимости от того, что вы выберете, вам предоставят квартиру ближе к месту работы.

— А мой прежний институт? — спросил Капица. — Его в вашем перечне нет?

— Там уже другое руководство, — ответил Капустин. — Люди давно и нормально работают. Если хотите, можем вам в нем создать отдельную лабораторию. Прежде чем что-то решать, лучше прочесть все, что вам предлагают. Вы себя что, неважно чувствуете?

— Да, сильно простыл и десять дней провалялся дома. Надо бы поваляться еще, но уже невтерпеж. Как быстро я смогу уехать?

— Передадите дела и можете уезжать. Только раньше передайте свое решение. Надо будет еще подготовить квартиру и помочь вам переехать. Я вам оставляю Игоря Львовича, а сам бы хотел встретиться с Самохиным. Не скажете, где он сейчас?

— А он уволился и уехал вместе с женой, — ответил Капица, с интересом ожидая реакцию Капустина.

— Как уволился? — не понял тот. — Он не мог сам ни уволиться, ни уехать!

— Приехал подполковник из министерства и привез приказ, — пояснил Капица. — Все есть в кадрах. И настоял, чтобы быстро оформили. После этого Самохины собрались и уехали. Мебель свою, кстати, оставили. Вот новый директор может занять их квартиру. Она не меньше моей, а мебель, пожалуй, будет получше.

— Так вот почему у вас новый секретарь! — зло сказал Капустин. — Как мне узнать фамилию этого подполковника?

— Пройдите в бюро пропусков, — посоветовал Капица. — Там вам, Яков Федорович, должны сказать. У нас гости бывают редко, а этот был несколько дней назад, так что найдут сразу.

— А вас, Игорь Львович, я сейчас сведу с главным инженером, — сказал Капица новому директору, когда Капустин быстрым шагом вышел из его кабинета. — Я почти не занимался вопросами эксплуатации, а он у нас в курсе всех дел. Пока я еще здесь, займите бывший кабинет Самохина. Он был у меня одним из замов. И советую вам посмотреть и занять его квартиру. Там не только мебель, там вообще все оставлено. Они взяли с собой только одежду, так что вселяйтесь и живите. Никто вам никаких претензий предъявлять не станет.

— Говоришь, служил в ВДВ? — спросил полковник, разглядывая стоявшего возле стола парня. — И где конкретно?

— Разведка, — лаконично ответил Алексей.

— И чему тебя там научили?

— Прежде всего — дисциплине, — позволил себе улыбнуться Алексей. — А вообще, многому. Думаю, что в боевом отношении у вас для меня противников немного.

— А если сейчас мои ребята повозят тебя носом по матам? — насмешливо сказал полковник.

— Это вряд ли, товарищ полковник, — ответил Алексей. — Я был в полку одним из лучших.

— Проверим, — сказал полковник, берясь за телефон. — Громов? Вот что, Николай, кто у тебя сейчас свободен из ребят? Мне нужно два-три человека проверить одного новичка. Утверждает, понимаешь, что он твоих ребят одной левой… А? Хорошо, мы сейчас спустимся.

Он положил трубку на рычаг и поднялся из-за стола.

— Пошли, нас ждут в зале. Учти, парни не любят хвастунов. Бить не будут, но, как я и обещал, носом по матам повозят.

— А если у них ничего не выйдет? — спросил Алексей.

— Тогда мы с тобой будем разговаривать дальше.

Разговор продолжился через полчаса в том же кабинете, только, кроме них двоих, в нем еще присутствовал молодой майор, который, очевидно, и был Громовым.

— Ладно, то что не наглец и правильно себя оценил, это я понял, — сказал полковник, садясь за свой стол. — Как стреляешь?

— Снайпер, — ответил Алексей. — Профессионально могу водить все виды транспорта, только нет документов. Так что могу у вас работать шофером.

— Это хорошо, что у тебя все нормально с юмором, — одобрительно кивнул полковник. — Только пока придержи его при себе. Что скажешь, Николай? Использовать его на обычной работе — это расточительство, отдать тебе, так у тебя одни офицерские должности, а я ему выше старшины ничего дать не могу.

— Ну так и дайте старшину, — посоветовал Громов. — И определите в ППС. Мы их имеем право привлекать к работе, вот и привлечем. Тебя как зовут? Алексей? Можешь позаниматься с нашими офицерами? У тебя интересный стиль боя, никогда такого раньше не встречал.

— Могу, конечно, — согласился Алексей. — Только у них самих должно быть желание, иначе ничего не выйдет.

— Пришлось немного продемонстрировать свои таланты, — говорил он жене двумя часами позже. — Почувствовал, что еще немного, и мне укажут на дверь. Потребность в кадрах у них была, но не такая, чтобы из-за нее отдавать нам одну из двух свободных комнат. Тем более не офицеру, а всего лишь старшине. А в заводскую охрану мне почему-то идти неохота. Как тебе комната?

— Жить можно. Хотя после нашей последней квартиры…

— Это понятно, — согласился Алексей. — Метраж небольшой, но мебель есть и проход между ней тоже имеется. Сегодня сдвинем кровати, и я передвину стол к окну. Да, замок я обязательно поменяю. Коменданту об этом говорить необязательно, но нам здесь посторонние не нужны. Я еще свободен, пока в кадрах будут проверять документы, поэтому прикинь, что нам нужно, и я постараюсь все купить. Еще ни с кем из соседей не познакомилась? Ну ничего, в общежитиях это быстро. Так, дверь нужно уплотнять. В коридоре курит какая-то сволочь, а нам тянет дым. Летом куда ни шло, а сейчас не слишком-то проветришь.

— А если попросить не курить? — спросила Лида. — Или здесь можно?

— По идее, нельзя, — задумчиво сказал муж. — Я это, конечно, уточню у коменданта. Только понимаешь, малыш, правила это одно, а их исполнение — совсем другое. А большинству курильщиков на твои неудобства… в общем им все равно, лишь бы им было удобно. Такие понимают только силу, а ее в моем положении применять чревато. Здесь почти все офицеры, а я всего-навсего старшина. Рукоприкладство к старшему по званию. И неважно, что не на службе, а в быту. Даже если не привлекут, врага себе наживешь. А здесь таких должно быть много. И самое главное, что они все свои, а я пока чужак. Это не значит, что я буду подставлять лицо под плевки, но и сам нарываться на неприятности не стану. Тебя это, кстати, не касается. Если прицепится какая-нибудь сволочь, можешь использовать все, чему я учил. И уж тут я смогу действовать, наплевав на звания.

Дверь приоткрылась и к ним в комнату заглянул мужчина лет сорока в гражданских штанах, майке и с дымящейся папиросой во рту.

— Новенькие? — спросил он, выпустив в комнату клуб дыма.

Лида, ничего не говоря, подошла к двери и резко выбросила руку, впечатав ему кулак в горло.

— Открой, пожалуйста, форточку, — попросила она мужа, прикрывая дверь. — Слушай, а он не встает. Я его не могла…

— Хороший удар! — оценил Алексей. — Только бить надо было в челюсть и немного быстрей, а еще лучше — не драться вообще. У тебя получилось только потому что он такого не ожидал. Надо бы с тобой опять заняться, да негде. Да не бойся ты, живой он. Слышишь, матерится?

— Что засунул, по тому и получил, — ответила Лида. — Мне и так было неудобно бить из-за его роста. А об его челюсть я бы ободрала себе костяшки.

Минут пять они проветривали комнату, потом из-за холода форточку пришлось закрыть. Вскоре к их двери кто-то подошел и требовательно постучал. На стук вышел Алексей.

— Чем обязан? — спросил он коменданта — невысокого полного мужчину с пышными усами, одетого в галифе и китель без знаков различия.

— Откройте дверь! — потребовал тот.

— Не могу! — развел руками Алексей. — У вас в коридоре так накурено, хоть топор вешай. И это зимой. Я еще не читал правила, но почти уверен, что ими это запрещено. Мало того, еще всякие хамы без спроса лезут в нашу комнату с папиросами в зубах. Если вы пришли по поводу того, что моя жена одного такого выкинула из комнаты, то она в своем праве, а он пусть благодарит судьбу за то, что она ему не выбила зубы, и делает выводы.

— А что сделали вы?

— А я его пальцем не тронул, — улыбнулся Алексей. — Просто не успел. Но жене сделал внушение. В следующий раз она будет бить по-другому.

— Вам надо отсюда уходить, — сказал ему комендант. — Это не шутки. Майору Лыкову, скорее всего, придется обратиться к врачу. А насчет курения я при всем желании ничего сделать не смогу. Здесь курят почти все, в том числе и женщины. Как ваша жена думает готовить на кухне, если там все курят во время готовки? Будет драться с женами офицеров? Так они ее саму отлупят. А о сегодняшнем случае я обязан доложить.

— Все слышала? — спросил Алексей, вернувшись в комнату. — Против лома нет приема, а мы с тобой здесь свои порядки не наведем. Нужно срочно искать комнату или начинать курить. Завтра попробую чего-нибудь найти. И готовкой пока заниматься не будешь. Здесь недалеко есть столовая, походим туда. Еще драк с женщинами нам не хватало!

С утра заняться поисками жилья не получилось: за ним прислали дежурную машину.

— Как это понимать, старшина? — спросил полковник. — Устраиваем драки и калечим сотрудников, которые намного старше вас по званию? Нам в кадрах такие не нужны! Никакая полезность не заменит дисциплины. Что можете сказать?

— Хочу сказать, что мое заявление к вам было ошибкой, — спокойно ответил Алексей. — Хотел максимально реализовать свои способности на пользу обществу, да видно зря. Считайте, что я забрал свое заявление назад. И общежитие мы вам освободим. Если не будете меня задерживать, постараюсь это сделать уже сегодня.

— Из-за чего случилась драка?

— Я не знал, что все общежитие курит, иначе никогда бы туда не вселился, — начал объяснять Алексей. — Мы с женой не курим и этой гадости не переносим, а там в коридорах и на кухне нечем дышать. И толком из-за холода не проветришь. А пострадавший майор без стука влез к нам в комнату с папиросой и все задымил. У меня жена еще молодая и не всегда может сдержаться. Я бы это хамло просто выпер, тем более что формы на нем не было, а она не удержалась и врезала. Комендант мне потом сказал, что он не в силах с этим бороться и мне не советует. Совет был один — убираться оттуда в какое-нибудь другое место, что я и собрался делать с утра. Теперь нужно искать жилье. Деньги у меня есть, остается найти.

— Если все так и было, мы ее к ответственности привлекать не станем, — сказал полковник. — Но предупредите, что проявляем снисхождение в первый и в последний раз. Чтобы рук больше не распускала. А с поисками комнаты поможем. Только у вас ведь на ее оплату уйдет половина жалования. На что собираетесь жить?

— Жена отличный художник. Она не только умеет бить морды, она еще неплохо их рисует. Если не будет хватать денег, заработает. Я вам сейчас не нужен, товарищ полковник?

— Куда торопишься? Сказал же, что квартиру найдем.

— Дома жена волнуется, — пояснил Алексей. — И она голодная. Продуктов мы еще не покупали, хотели с утра сходить в столовую, но не успели, а сама она не пойдет.

— Голодная жена это страшно, — согласился полковник. — Особенно такая, как твоя. Можешь идти. Машины не даю, доберешься сам. Здесь всего три остановки троллейбусом.

Лида действительно проголодалась и сильно переживала за мужа. Решив заглушить голод водой, она вышла из комнаты и прошла на кухню, в которой были две раковины для мытья посуды. На одном из трех составленных в ряд столов стояла электроплитка, на которой жарила что-то мясное пожилая невысокая женщина.

Лида поздоровалась и, стараясь не обращать внимания на запах, от которого рот сразу наполнился слюной, подошла к мойкам. Посуды никакой не было, поэтому она открыла кран и принялась пить так.

— Ты что делаешь, шальная? — женщина, отставив свою сковородку, оттащила Лиду от воды. — Пьешь ледяную воду! Совсем ума нет?

— Сильно захотелось пить, — объяснила смутившаяся девушка. — А мы только вчера въехали и не успели разжиться посудой. Да и плитки, я смотрю, у всех здесь свои.

— Конечно, свои, — кивнула женщина. — А попросить было нельзя? Или после вчерашнего не хочешь ни к кому обращаться? За что ты, кстати, приголубила нашего майора? Неужели приставал? Раньше за ним такого не водилось. Хотя ты очень славная.

— Да нет, не поэтому, — ответила Лида и рассказала, как было дело.

— Только из-за папиросы? — не поверила ее собеседница. — Ну и глупо! Здесь многие курят, а нравы… тоже простые. Не хочешь, чтобы к тебе заходили без приглашения, просто запирай дверь. Здесь все так делают. А ты сразу драться. Он, между прочим, почти не мог говорить. Но жену разбираться не пустил, никому ничего объяснять не стал и, уверена, что не жаловался. А вот комендант наверняка доложил. Получается, что ты нарушила закон и нанесла побои человеку, который тебя и пальцем не тронул. Да еще работнику милиции. Знаешь, что за такое бывает? Вот я и говорю, что дура! И никто здесь тебя не поймет, все осудят, даже некурящие. Я сама не курю и никакой радости от табачной вони не испытываю, но рук не распускаю.

— И долго вы здесь живете?

— Третий год и, я надеюсь, последний. В следующем мужу обещали квартиру. Вот и терпим. Это, милая, общежитие, здесь не все под тебя, а ты под остальных должна подстраиваться. А не можешь — уходи.

— Мы думаем уйти и снять комнату, — пояснила Лида.

— И чем вы за нее будете расплачиваться? Звание-то у мужа какое?

— Обещали старшину. А деньги заработаем.

— Детский сад, — вздохнула женщина. — Мой — майор, и то нам снимать комнату накладно. Заработаем! Не так они просто зарабатываются! Что ты все глотаешь слюну, голодная?

— Хотели с утра пойти в столовую, а мужа срочно вызвали.

— Горе луковое! Пойдем, угощу тебя хоть чаем с печением, пока твоего мужа чихвостят за вчерашние художества.

Женщина взяла свою сковородку с котлетами и пошла к выходу из кухни. Жила она через две комнаты от Самохиных.

— Садись за стол, — пригласила она Лиду. — А я сейчас схожу на кухню поставлю чайник. Что уставилась на папиросы? Не мои это, муж курит.

— Здравствуйте, Алексей Александрович! — поздоровался Капустин.

— Здравствуй, Яков Федорович, — сказал Кузнецов. — Нормально съездили? Есть результаты?

— Директора заменил, а по вашему распоряжению ничего сделать не смог. Извините, Алексей Александрович, но Федотов в пожарном порядке отозвал Самохина в министерство. Ему тут же оформили увольнение и вывезли с женой в Кунгур на машине директора. О спешке свидетельствует еще то, что он даже не стал ждать, пока оформят расчет и оставил в квартире не только очень качественную и дорогую мебель, но вообще все. С собой они забрали только несколько чемоданов с одеждой.

— Вы Петру Васильевичу не звонили?

— Министра я тревожить не стал, послал своего человека в их кадры. Алексея уволили на основании его собственного заявления.

— Они что, всех так увольняют?

— Формально он имел право уволиться, — пожал плечами Капустин. — Я хотел поговорить с подполковником Ярцевым, которого посылали с проверкой, но он сейчас в длительной командировке.

— Плохо! — сказал Кузнецов. — Вне всякого сомнения Самохины были людьми Берии. Пока он был жив, они не хотели идти вам навстречу, справедливо полагая, что давить на них никто не позволит. Стоило ему умереть, и они тут же срываются с места, бросая все нажитое. И, похоже, госбезопасность им в этом помогает.

— Мы не тронули руководство министерства после смерти Лаврентия Павловича, — со значением сказал Капустин.

— Полагаете, он им оставил приказ на случай своей смерти? Очень похоже. Но это только лишний раз подчеркивает их важность. Товарищ Сталин их явно высоко ценил и передал Берии. А вот Берия с нами почему-то делиться не захотел.

— Может быть, просто не успел? — предположил Капустин. — У товарища Сталина было время. Кстати, есть один человек, который может пролить свет на причины пребывания этой семьи в Кунцево. Полковник Старостин тогда был порученцем Сталина и по свидетельству охраны много занимался Самохиными и близко сошелся с Алексеем.

— Поговорите с ним, Яков Федорович, — сказал Кузнецов. — Как коммунист он должен помочь. Если начнет ссылаться на секретность, задействуем министерство. Что у нас по самому Алексею?

— Все его идеи нашли экспериментальное подтверждение, но от большинства пока мало пользы.

— Почему? — спросил Кузнецов. — Есть причины?

— Причина одна, — ответил Капустин, взглянув в глаза Генеральному секретарю. — По мнению физиков, мы до их практического применения просто пока не доросли.

— А майор ГБ, значит, дорос? Все эти книги, которые дали такой толчок энергетике, его?

— Я думаю, да. Он работал вместе с Гольдбергом, когда проводилось их предварительное изучение, а потом долго консультировал ученых.

— И это при том, что он сам внешне совсем мальчишка.

— Я считаю, что в его случае внимания на внешность обращать не стоит, — сказал Капустин. — Я с ним несколько раз разговаривал и могу утверждать, что он гораздо старше, чем выглядит. То же касается и его жены. На вид Лидии всего лет шестнадцать, ну пусть семнадцать, но на должности секретаря показала себя превосходно. Она за Капицу делала почти все, что не касалось науки. И по разговору она тоже гораздо старше.

— Кроме этого полковника у нас ничего нет?

— Есть еще одна ниточка, — нерешительно сказал Капустин. — Не знаю только, стоит ли за нее тянуть. Охрана Кунцево показала, что первый раз Самохин туда приехал вместе с сыном Сталина. И за несколько дней до этого Василий Сталин посетил отца. Если учесть, что в то время он к нему ездил не каждый месяц, это наводит на мысль, что на Сталина Алексей вышел через него.

— Очень логичный ход, — одобрил Кузнецов. — А почему не хотите трогать Василия?

— Он после смерти отца немного не в себе, — пояснил Капустин. — Его даже на время отстранили от командования. Полагаю, лучше вначале поработать со Старостиным, а Василия Сталина оставить на тот случай, если полковник нам не сможет помочь.

— А с дочерью Сталина не говорили? Она часто бывала у отца.

— Я бы ее, Алексей Александрович, не хотел привлекать.

— Какие причины?

— Она очень сдружилась с Самохиными, и, по словам одного из телохранителей, влюбилась в Алексея. Вряд ли она знает то, что нам нужно, а если что-то и знает, не скажет.

— Действуйте, Яков Федорович, — сказал Кузнецов. — Этот Алексей через Василия выходит на Сталина с чем-то очень важным, причем это не могли быть научные книги. С ними Алексея направили бы в Академию Наук или, скорее всего, в ведомство Абакумова. Да и Василий Сталин не мог никого привезти в Кунцево без разрешения отца. Значит, Сталина чем-то заинтересовали, да так, что он этих Самохиных несколько месяцев держал у себя. Зачем? У нас Алексей консультировал ученых, похоже, на даче он тоже давал консультации. Может быть, и там были свои книги? Если так, Сталин наверняка передал их Берии, как и все остальное. Значит, нужно поискать еще и в этом направлении. Но этим я сам озадачу Федотова.

Этот разговор имел продолжение на следующий день.

— По вашему лицу могу предположить, что с полковником у вас ничего не получилось, — после обмена приветствиями сказал Кузнецов. — Ничего не знает или не стал говорить?

— Второе. Ему, видите ли, приказал молчать сам Сталин! Заявил, что считает Самохина другом и уверен, что никакого вреда государству он не причинит. Все, что мог, он уже передал руководству страны, а если уволился и уехал, значит, были основания. И вообще, если ему доверял товарищ Сталин…

— Новый подход имеет и недостатки, — заметил Кузнецов. — Года три назад ответ был бы другим. Сделаем так. Я договорился с Федотовым, что вас допустят к бумагам, которые были в кабинете Берии и его домашнем сейфе. Если ничего в них не найдете, возьмемся за Василия Сталина. Ну а полковника оставим на крайний случай. Раз не захотел открыть добром, придется его уламывать с помощью министра.

— Здравствуйте, Ангелина Васильевна! — поздоровался Алексей с хозяйкой дома.

Когда он уходил на службу, она спала, поэтому они сегодня еще не виделись.

— Здравствуй, Леша, — ответила она. — Что-то ты сегодня рано вернулся.

— Отпустили на время, — пояснил он. — Сегодня придется задержаться на службе. Лида дома?

— Сидит в вашей комнате и рисует. Вы бы на нее подействовали, Леша. Нельзя так мало есть и так много работать! Она у вас такая худая и бледная, что прямо хочется плакать!

— Я подействую, — пообещал он, стягивая сапоги.

Они уже три недели жили в этом доме, и он был доволен всем, за исключением удаленности от места работы и чрезмерно заботливой хозяйки, которая взялась опекать его жену. Одинокая шестидесятилетняя Ангелина Васильевна буквально влюбилась в свою постоялицу. Будучи сама довольно полной женщиной, она считала худобу одним из смертных грехов, а стройность Лиды в ее глазах от худобы ничем не отличалась. Выяснив, что девушка любит сдобу, Ангелина начала чуть ли не каждый день печь пирожки и угощать ими жену. На него такая забота не распространялась.

— Ты стала гораздо быстрее работать, — сказал Алексей, заставив жену вздрогнуть. — Рисуешь пару недель, а портрет почти готов.

— Ты бы хоть кашлянул, что ли, — недовольно сказала она. — Подкрался и напугал. Что так рано-то?

— Отпустили на тебя посмотреть, — пошутил он. — Кое-кто заболел, поэтому сегодня придется дежурить. Позже обещали прислать машину. Пирожок можно сжевать?

— Не перебивай аппетит. Сейчас закончу и тебя накормлю. А пирожки возьмешь на дежурство. А то зайдет Ангелина и будет меня потом пилить, чего это я тебя угощаю ее пирожками! А портрет мне еще столько же рисовать.

— Не надумала его еще продавать?

— А что ты так колотишься? У нас мало денег?

— Нет, тут другое, — сказал Алексей, взяв все-таки с тарелки пахнущий ванилью пирожок и садясь так, чтобы его не застала врасплох хозяйка. — Во-первых, надо легализовать наши доходы, а во-вторых, я не хочу, чтобы ты днями напролет смотрела на свою несостоявшуюся любовь. И если мы его продадим местным чекистам, твою работу увидят многие, а не только мы с Ангелиной.

— Посмотрим еще что получиться, — неопределенно сказала Лида. — И захотят ли они его брать и вешать на всеобщее обозрение. Для них лучше нарисовать Железного Феликса. Ты Громаковым звонил?

— Позвонил, но Елена Николаевна сказала, что они никак не могут выбрать время. А я думаю, что баба с возу — кобыле легче. Не хотят, и не надо. Людям предлагают за так нарисовать портреты, а они кочевряжатся. Тебе же лучше. Когда-нибудь за твои работы будут драться лучшие музеи мира!

— То-то потомки Капицы обогатятся, — засмеялась Лида. — И у Светланы остались два портрета. Она твой выклянчила, и портрет отца наверняка забрала с дачи. Как потеплеет, надо будет нарисовать Успенский собор или хотя бы какой-нибудь вид покрасивее, а то все творчество — почти одни портреты. Ладно, Берия подождет, а ты сейчас умрешь от голода. Иди мыть руки, а я согрею обед.

Днем печь топилась постоянно, поэтому разогреть борщ было делом нескольких минут. Лида сидела рядом с мужем и с удовольствием смотрела за тем, как он ест.

— Что ты на меня так уставилась? Ни почавкать, ни облизать тарелку, — пошутил он.

— Леш, послушай, — сказала ему Лида. — Ты не думал над тем, чтобы как-то сделать копии книг и подбросить их кому-нибудь из правительства? Один раз ведь уже печатал, почему бы не повторить?

— А почему тебя это так беспокоит? — спросил Алексей. — Что ты еще надумала?

— Я подумала, что если у них будут эти книги, может быть, у меня все-таки будет ребенок?

— Я подумаю, — пообещал он. — В любом случае я с этим спешить не буду. Наберись терпения, года два-три точно пройдет.

— Ну что полковник? — спросил Кузнецов.

— После моего рассказа о разговоре с Василием Сталиным, он перестал упираться и добавил к тому, что нам известно, много интересных подробностей, — довольно сказал Капустин. — Подтвердил, что Самохины действительно пришли из будущего и сумели это доказать. И самое главное — это то, что книга была не одна. Он точно не помнит, но их было то ли пять, то ли шесть. Самохин их принес в виде пластинок, на которые наклеивалось много кадров крошечной фотопленки. Их можно было читать с помощью специального устройства или сделать фотографии страниц. Алексей распечатал только одну книгу и то не полностью. Потом для Сталина их кто-то печатал. Берия, когда приезжал на дачу, все их прочитал. Больше, насколько он знает, Сталин их никому не давал. А Самохин на даче писал расшифровку непонятных слов, а потом отвечал на вопросы Сталина.

— Как расшифровку? — не понял Кузнецов.

— Мне сначала тоже было непонятно, — кивнул Капустин. — Но Старостин объяснил. В будущем появятся новые слова, а некоторые из известных сейчас приобретут другие значения. А книги писались для современников, поэтому мы без объяснений не все поймем.

— И Сталин их после этого отпустил!

— Значит, поверил! — сказал Капустин. — Они предложили помощь сами, ничего не попросив взамен. И ценность Самохина в научной программе неоспорима. Он ведь еще и Курчатова консультировал. Водородная бомба уже почти готова, а без его помощи еще с год провозились бы.

— А как они доказали Сталину, откуда пришли?

— В книгах было очень много фотографий. Кроме того, у Самохиных был прибор связи из будущего и какое-то оружие. При сеансе связи можно было видеть собеседника, но не так, как на экране телевизора, а просто в воздухе возникали цветные и объемные изображения.

— Что-нибудь еще узнали?

— Он добавил, что Самохина великолепно рисует. Ей позировал Сталин, и так остался доволен работой, что подарил именное оружие.

— И где же этот портрет?

— После смерти отца забрала Светлана. Еще раньше она выпросила у Лиды портрет Алексея. Я ее посетил и посмотрел обе работы. Выполнено талантливо. Алексей на портрете как живой, а Сталина я не узнал.

— Неужели так непохож?

— Нет, здесь другое. Посмотрите фотокопии. К сожалению, фотографии черно-белые. Светлана над этими портретами трясется, даже показывать поначалу не хотела. А у меня есть на них виды. Я предлагаю прославить Лидию Самохину. И сделать это с помощью портрета Сталина. Таким человечным его еще никто не изображал, и люди это оценят. А она не сможет сидеть без дела, все равно не удержится и будет рисовать. Пусть у них с собой много денег, но им и многое нужно, в том числе и где-то жить. И плохо жить они не захотят. Она сама единственная дочь одного из очень богатых людей будущего. А Самохин по профессии военный. Много наработает человек, который умеет стрелять и сворачивать шеи? В армию он не пойдет — это его сильно свяжет. Может быть, устроится в милицию, да и то вряд ли. А на картинах можно неплохо заработать, причем совершенно легально. А если она еще будет продолжать по привычке ставить на картины свой автограф…

— То найти ее будет делом времени, — закончил за него Кузнецов. — Эти пластины с негативами были большие?

— Нет, примерно вот таких размеров. И они очень тонкие. Все книги умещались в пачке толщиной сантиметра полтора.

— Если бы я ушел в прошлое, я бы постарался подстраховаться, — сказал Кузнецов. — Мало ли что могло случиться с одним комплектом этих пленок! Их надо найти, Яков Федорович, и как можно быстрее!