Когда их остановили люди в полушубках и меховых шапках с козырьками, Мартин решил, что это конец. Сейчас их пристрелят из висящих за плечами автоматов, а жену… Оказалось, что это просто польские пограничники, которые не пропускали никакой транспорт.

— Выметайтесь! — грубо по-английски сказал один из них. — Здесь недалеко, дойдете и без колес. Русские обойдутся и без вашей тачки, а за проход нужно платить!

К ехавшей за ними машине тоже подошли и забрали, правда, без хамства: в ней сидели белые. На машинах приезжали меньше половины, остальные шли пешком. Смотря на них из окна автомобиля, Мартин приходил в ужас от одной только мысли, что и им тоже пришлось бы идти своим ходом через Бельгию, обе Германии и Польшу в холод и ветер. В Бельгии их хоть пускали переночевать в пустые сейчас школы и поили горячим чаем, а в Восточной Германии слегка подкармливали, но поляки не давали ничего и не позволяли у себя задерживаться даже ненадолго. Ходили слухи, что всех, кому русские отказали в приеме, они просто убивали. Возможно, это было гуманно, так как сил на обратную дорогу у этих людей не осталось. И куда идти? Он всю дорогу гнал от себя мысль, что и их тоже… Чувствительный удар прикладом в спину прогнал мысли и заставил торопиться. Он подхватил одной рукой Сьюзен, а в другую взял тяжелый саквояж, а Элизабет одела рюкзак и забрала сумку с остатками провизии. Джастин и Дарси, которым принадлежала машина, тоже поспешно нагрузились вещами, и обе семьи влились в бредущую по заснеженной дороге колонну людей. Идти пришлось два часа. За это время Мартин дважды видел, как идущие впереди люди падали навзничь и уже больше не пытались подняться. Их или обходили, или оттаскивали в сторону и освобождали от теплой одежды и вещей. Никто на такое не реагировал, все были на пределе и жили только одной мыслью: дойти до конца, а не лежать вот так у обочины дороги мертвыми и обобранными. Когда толпа впереди начала редеть, увидели два десятка автобусов, в которые солдаты, похожие по виду на польских пограничников, направляли людей. В том, что это не поляки, он убедился, когда они подняли упавшего в снег мужчину и отнесли его в один из автобусов. Вместо отъезжающих, наполненных людьми автобусов подъезжали уже пустые. Подгонять беженцев садиться в автобусы не требовалось, они сами бежали к машинам на остатках сил. Пограничники лишь распределяли людей по автобусам и следили, чтобы не было давки. До места, где решалась их судьба, доехали минут за пятнадцать. Их подвезли к одному из нескольких десятков зданий и запустили внутрь. Прежде всего заставили сдать все вещи.

— Внимание! — прозвучал говоривший по-английски голос. — Сейчас сдаете свои вещи и получаете временные чипы. Если вас примут, ваши вещи доставят по месту жительства, если нет, вам их вернут. Прошу всех действовать быстро и соблюдать очередность. Если с вами есть маленькие дети, возьмите их на руки. Если кто-то себя очень плохо чувствует и не сможет пройти тестирование, пусть свернет в третий проход, ему окажут помощь. Перед прохождением тестирования прочитайте выданные вам памятки.

Они прошли в помещение, где отдали все, кроме сумки с продуктами, которую отказались брать.

— Берем только багаж! — торопливо сказал Мартину принимавший вещи парень. — Держите чип, при тестировании вставите его в терминал. Вот вам памятка. Следующий!

Мартин взял на руки Сьюзен и вместе с вцепившейся в его руку Элизабет прошел в большой зал, заставленный столами. Часть из них была занята людьми, остальные были свободны.

— Не задерживайте других! — сказал им один из встречающих. — Садитесь за свободные терминалы, читайте памятки и начинайте работать.

Они сели за соседние столы и прочитали короткое и предельно ясно составленное руководство. Сьюзен Мартин посадил себе на колени, потому что повсюду чуть ли не бегом моталось множество людей. Малышку запросто могли сбить. Вставив чипы в считыватели, они приступили к тестированию. Мартин управился быстрее, а жена едва уложилась в отпущенное время.

— Смотри, что у меня на экране, — растерянно сказала она мужу. — Семье Бейкер пройти в кабину номер восемнадцать. Это что значит? Приняли нас или нет?

— Наверное, там и узнаем. Вставай, вон у них на стенах указатели. Восемнадцатая это туда.

Перед дверью с нужным номером стояли десятка три мужчин, поэтому своей очереди пришлось ждать больше часа. Когда зашли, увидели небольшую комнату и сидевшего за столом мужчину в военной форме. Стулья для посетителей были, но им садиться не предложили.

— Ваши чипы! — сказал офицер. — Быстрее, пожалуйста. Так, Мартин и Элизабет Бейкер. К вам один вопрос. По тестам детей у вас нет, но в чип включена пятилетняя Сьюзен Бейкер. Кто она вам?

— Это дочь брата, господин офицер, — ответил Мартин. — Мы гостили у него, когда все началось. Это в Алпайне, небольшом таком городе в Техасе.

— Что случилось с родителями? Они живы?

— Я думаю, что нет, — ответил Мартин. — После того как сильно тряхнуло и обвалилась часть дома, мы поймали на комм передачу об извержении. Не сразу, а только через полчаса. Брат отдал мне вторую машину и велел забирать в доме все ценности и продовольствие, а сам поехал в Форт Стоктон за женой. Это около шестидесяти миль. Она там гостила у подруги, а связаться по комму почему-то не удалось. Дочь он отдал нам и сказал, чтобы ехали в Мексику и там их дожидались.

— Понятно, — офицер что-то быстро занес в чипы. — Девочку удочерите, оформите опеку или отдадите государству?

— Если вы нас примете, она останется с нами, — ответил Мартин. — А что там с удочерением?

— Каждая женщина, имеющая хотя бы одного ребенка, следующие десять лет должна предохраняться от зачатия, — сказал офицер. — Если удочерите, это будет касаться и вашей жены. При опеке она сохраняет право на рождение своего ребенка.

— Тогда опека! — сказал Мартин. — Так нас приняли?

— Если бы не приняли, с вами никто бы не разговаривал. Держите свои чипы и идите на посадку. На стенах указатели, так что найдете. Быстрее, пожалуйста!

К выходу на отправление подошли тогда, когда собравшихся там уже увели в автобус, поэтому пришлось немного подождать, пока наберется следующая группа. Ехали минут десять, после чего автобус подкатил к большому летательному аппарату овальной формы, стоявшему на дороге, которая с этого места становилась в два раза шире. Мартин уже летал на экранопланах, но таких больших никогда раньше не видел. Их провели на верхнюю палубу, где уже сидели человек двести. Прибыли еще три автобуса, после чего посадку закончили, и они наконец взлетели. Короткий разбег, при котором всех мягко вдавило в спинки сидений, и огромная машина с большой скоростью заскользила на высоте нескольких метров над дорогой, оставляя за собой шлейф поднятого в воздух снега.

— Прослушайте информацию, — прозвучал в салоне мужской голос. — Через десять минут вы будете размещены в приемном Центре города Кобрин. Первым делом вас всех накормят, а потом распределят на временное жилье. В Центре вы будете находиться десять дней. За это время выучите русский язык в объеме, достаточном для общения в быту, изучите наши правила жизни и определитесь с работой. После этого вас будут распределять на постоянное место жительства. Просьба выполнять все распоряжения сотрудников центра и не нарушать правила, с которыми вас ознакомят. Сегодня же доставят ваши вещи.

Вскоре их транспорт снизился и уже не летел над дорогой, а катился по ней на шасси, гася скорость реверсом двигателей. Остановились совсем рядом с площадкой, на которой их ждали пять автобусов. Город был совсем недалеко, но его надежно скрывали от глаз пелена падавшего снега и полумрак пасмурного дня. Ехать пришлось совсем недалеко, а после приезда в Центр, представлявший собой городской микрорайон, всех развели по двум столовым, предварительно спросив, есть ли те, кто ничего не ели больше трех дней. Тех, кто отозвался, кормили отдельно.

— Прослушайте информацию, — сообщили по громкоговорящей связи. — Сейчас вас всех расселят, а через час доставят ваши вещи. К каждому зайдет работник Центра, которому вы можете сказать, каких предметов быта или одежды вам не хватает. Сегодня же наши медики всех обследуют. Остаток дня будете отдыхать. Ужин здесь же, и о его времени вас предупредят. С завтрашнего дня все, начиная с семилетнего возраста, начнут изучение языка, а с взрослыми дополнительно займутся изучением правил, которым будет подчиняться ваша жизнь. Дети будут проходить обучение в своих группах, а для самых маленьких есть детский сад-ясли. На каждом этаже имеется дежурный администратор, к которому можно обратиться с любым вопросом. Позже с каждым из вас побеседуют по вопросу будущей работы. Постоянно вы будете жить и работать с людьми, по большей части незнающими английский язык, поэтому просьба отнестись к учебе со всей серьезностью. От знания языка будет зависеть ваша полезность, а значит, и отношение к вам окружающих вас людей. Конечно, за десять дней вы получите только самый необходимый минимум, но не усвоив его, не сможете дальше заниматься самостоятельно. Спасибо за внимание.

— Вкусно покормили, — сказала Элизабет, вытирая Сьюзен рот салфеткой. — Быстрее бы поселили, а то она сейчас заснет. Если честно, я как во сне и до сих пор не могу поверить в то, что все уже закончилось.

В Центре семейным давали одну большую комнату, одиночек в такую селили по четыре человека.

— Когда отсюда уедете, получите двухкомнатную квартиру, — сказал им работник Центра, распределявший комнаты. — Туалет у вас есть свой, а душевые общие. На чей чип регистрировался багаж? Давайте его мне, с багажом вам его и вернут. Подумайте, чего из необходимых вещей у вас нет. Перед медосмотром я к вам зайду, тогда скажете.

Он ушел, и Бейкеры первый раз за последние четыре месяца почувствовали, что у них есть то, что с небольшой натяжкой можно было назвать домом. Сьюзен уложили на одну из трех кроватей, и она тут же заснула.

— Может быть и ты отдохнешь? — спросил Мартин сидевшую на кровати жену и увидел, что она плачет. — Родная, не надо плакать, все уже позади!

— Какие вы все-таки мужчины толстокожие! — негромко всхлипывая, ответила Элизабет. — Для нас все кончилось хорошо, а для твоего брата или моих сестер? У нас с тобой в этом мире теперь никого не осталось, кроме этой девочки! Впереди жизнь среди незнакомых и совсем чужих людей, которых у нас всегда, сколько я себя помню, представляли врагами! И когда еще вернутся тепло и солнечный свет! Миллиарды людей погибнут, жизнь остальных изменится, а Америки никогда больше не будет! Дай мне тихонько поплакать, я не разбужу Сьюзен. Я ведь за все четыре месяца так ни разу и не заплакала, держалась изо всех сил. А сейчас сдерживаться не хочу. И не надо меня жалеть, мне просто нужно выплакаться.

С утра отвели племянницу в садик и отправились на занятия. Первые дни занимались только языком, потом им начали дополнительно объяснять сущность общественного строя и основы законодательства. На пятый день их навестил работник Центра, назвавшийся Сергеем, с которым состоялся разговор о будущей работе.

— Ваша специальность у нас никогда не будет востребована, — сказал он Мартину. — А у вашей жены ее нет вообще. Вот перечень работ, где вам придется проходить обучение. А здесь работа, которая его не требует. Но это в основном для женщин. Цифры напротив профессий — это примерная сумма месячного вознаграждения. Сейчас деньги не используются, и вы все получаете бесплатно. Но деньги на ваши счета все равно будут начисляться. Когда мы вернемся к нормальной экономике, они вам пригодятся. Первым лучше выбрать вам, Мартин, поскольку вы наверняка будете зарабатывать больше жены. А ее выбор неизбежно сузится той работой, которую она сможет получить по месту жительства.

— А чем занимаются с этой специальностью? — спросил Мартин. — Я смотрю, оклады достаточно большие.

— Водители этих землеройных агрегатов работают на строительстве подземных производств, в первую очередь это выращивание грибов.

— Тогда я бы хотел ее изучать, — выбрал Мартин.

— Я бы пока не хотела учиться, — сказала Сьюзен. — Выберите мне чего-нибудь сами в том месте, куда нас пошлют.

— Сами выберете, когда будете на месте, — сказал ей Сергей. — Но я бы вам рекомендовал уборку грибов или работу в одной из столовых. Можно еще в ясли, но там все равно нужно учиться, да и язык для этой работы вы еще знаете плохо. Я внесу вас в базу, а завтра скажу, куда вас распределили.

— Вы можете сказать, сколько моих соотечественников принято? — спросил Мартин. — Или это секрет?

— Что в этом может быть секретного? — удивился Сергей. — Точных цифр я не знаю, но примерно шесть миллионов человек. Это по польской границе, но американцы к нам прибывают и морем, хоть и в гораздо меньшем числе. Мы рассчитывали на двадцать миллионов, но, скорее всего, не наберем больше десяти. Пока каждый день через два пункта на границе проходят триста тысяч беженцев.

Десять дней прошли очень быстро и ничем особенно не отличались один от другого. Сегодня с ними провели последний урок и вручили каждому самоучитель для самостоятельных занятий.

— Я вам советую дома между собой как можно больше говорить на русском, — сказал на прощание их учитель. — Это вам здорово поможет. И учтите, что язык — это душа любого народа. Вы никогда не поймете нас и сами не станете своими, если не будете его знать в совершенстве.

Их отправили в Куйбышев. Вместе с ними туда же из Центра летели около двухсот человек. В Центре Бейкеры все свободное время проводили в своей комнате, поэтому ни с кем из его обитателей близко не сошлись и попутчиков не знали. Когда прилетели в аэропорт, их встретил работник службы трудоустройства эмигрантов, посадил в два автобуса и развез по месту жительства, передав их другим.

— Я ваш куратор, — представился Бейкерам мужчина лет пятидесяти. — Пойдемте, я вас заселю, а потом поговорим об остальном. Английский я знаю, но не слишком хорошо, поэтому буду его использовать только в случае, когда вам не хватит знания русского.

Квартира, в которой были две комнаты, кухня и совмещенный санузел, после всего пережитого показалась сказкой, хотя по меркам их прежней жизни условия были весьма скромными. В комнатах имелось все необходимое для жизни.

— Скромно, — сказал куратор. — Но жить можно. Строилось специально для эмигрантов, и построить нужно было как можно больше, поэтому только две комнаты и вся сантехника в одном месте. Ничего, останетесь жить у нас, со временем будет жилье получше.

— Спасибо, — поблагодарил Мартин, который понял только половину слов, но смысл сказанного уловил. — Нам и здесь будет хорошо.

— Теперь слушайте дальше, — продолжил куратор. — Холодильник на кухне стоит, хотя толку от него сейчас… Остальную технику вам привезут, когда закажете. Вот список всего имеющегося, а вот номер коммуникатора, по которому нужно делать заказ. Постельное белье получите у Марии. Она у нас здесь всем заведует, а где сидит, я вам покажу. У нее же, если нужно, разживетесь посудой. Можно брать продовольственные пайки и готовить дома, но большинство предпочитает столовые. Кормят вкусно и не слишком однообразно, и никакой мороки с готовкой. Столовая в этом же здании, так что никуда выходить не нужно. То же касается детского сада. Место для вашей девочки в нем забронировано. Вам дается три дня на отдых и ознакомление, а потом наступят трудовые будни. Ваш Учебный Центр, Мартин, находиться довольно далеко, но вы в него легко попадете на метро. Станция от нас недалеко. Там же учится один из ваших соседей. Это бывший американский военный из двести пятнадцатой квартиры. Очень неплохой парень, советую подружиться. Он, кстати, тоже семейный. С месяц назад взял в жены одну из наших японок. А ваши грибные плантации, Элизабет, совсем рядом. Закончили их всего месяц назад и еще не запустили на полную мощность. А вход в сквере в трех кварталах отсюда. Они, собственно, под сквером и располагаются в несколько этажей.

— В городе? — удивился Мартин.

— А почему нет? — сказал куратор. — Какая разница, если все равно строят под землей? Главное, чтобы рядом не было высотных зданий. А в остальном всем удобно.

Он поводил их по дому, показав где находятся садик и столовая. Заодно познакомились с Марией, которая оказалась ровесницей Элизабет, и взяли у нее постельное белье.

— Давайте я вам все-таки подберу и посуду, — сказала Мария. — А вечером за ней подойдете. Если меня не будет здесь, зайдите в двести пятидесятую квартиру, я там живу. А если хотите, приходите в гости, и захватите с собой этого замечательного ребенка. Она у вас на куклу похожа!

Ее поблагодарили, простились с куратором и пошли к себе. Открыв дверь одним из двух выданных ключей, они включили свет и тщательно осмотрели свое жилище. Мартин открыл прейскурант с двумя десятками бытовых приборов и тут же позвонил и заказал телевизор, ионизатор и универсальный утюг.

— Холодильник с плитой есть, — сказал он. — А стирать все будем сдавать в прачечную. Послушай, Бет, я решил не брать машину для мытья посуды. Ультразвук, конечно, удобней ладони, но все равно выбрали столовую. А больше здесь ничего интересного нет.

— Мартин! — она обняла мужа и уткнулась ему в грудь лицом. — Ты не захотел удочерять Сьюзен. Хочешь, чтобы у нас был свой малыш?

— Обязательно! — сказал он и поцеловал ее в макушку. — Только не сейчас, а немного позже. Нам нужно сначала стать здесь своими. А пока пусть будут таблетки.

Вечером, уже после ужина к ним в дверь постучали. Когда открыли, в комнату зашли здоровенный парень и маленькая изящная девушка, больше похожая на девчонку. Очевидно, это была та самая пара, о которой им говорил куратор.

— Узнал, что появились земляки и решил навестить! — широко улыбаясь, сказал парень. — Ник Сандерс, а это моя жена Кимико. Она не знает английский, а вы, наверное, еще плохо говорите по-русски, поэтому я для нее поработаю переводчиком.

Мартин представил свою семью и пригласил гостей сесть на одну из кроватей.

— Дивана, к сожалению, нет, кресел — тоже, а стулья заняла Сью. Она строит в детской домик для кукол. А ты хорошо знаешь русский? Давно здесь?

— Садись, Кими, — Ник усадил жену на кровать и сел рядом. — Я в Союзе уже два месяца. Наш адмирал сдал русским весь седьмой флот, кроме одного корабля, на котором уплыл цвет американской нации. А мы привели корабли во Владивосток, провели консервацию всех систем и отправились поездом через всю страну в один из Центров. Потом, как и все, учили язык и были распределены кто куда. Мне повезло попасть сюда.

— А почему повезло? — полюбопытствовала Элизабет. — Чем здесь лучше?

— Повезло потому что здесь была Кими! — засмеялся Ник, обнял жену и быстро пересказал ей по-русски, о чем говорили.

— Я не понял насчет уплывшего корабля, — сказал Мартин. — Какой еще цвет нации на нем уплыл?

— Голубой, — хмыкнул Ник. — Придурки поплыли в Австралию, как будто они там кому-то нужны!

— А вот нас не взяли, — сказала Элизабет. — Англичане вообще не брали американцев, тем более темнокожих. А на боевые корабли забрали почти одних военных.

— Вы этому должны радоваться, Бет! — убежденно сказал Ник. — Там такое будет, что я не удивлюсь, если из них вообще никто не выживет! Придурки! Навязали себя силой людям, у которых своих детей нечем кормить! А австралийцы терпеть не могут тех, кто на них давит. Забыли, от какого корня пошла их нация? Было бы у них еще время подготовиться, тогда куда ни шло. Если отбросят демократию и засучат рукава, вполне могут выжить. Если не все, то многие. А ради англичан никто надрывать пуп не будет. Вечно они на своих кораблях не просидят, а обычного оружия и у австралийцев хватает. Я думаю, что всех полезных они оставят, а весь балласт, в число которого попадет большинство приезжих, отправят или на корм рыбам, или на каторжные работы. Но эти работы только отсрочка, итог для них будет один — рыбы. Или отдадут на прокорм своим аборигенам. Смотрел я как-то, какую они жрут гадость, англичане наверняка вкуснее.

— Очень даже может быть, — задумался Мартин. — Мы с женой точно бы попали в разряд балласта, специальности никакой. Я имею в виду нет той, которые будут востребованы.

— Вы шутите, Ник, а мы по пути сюда чего только не насмотрелись! — сказала Элизабет. — Повезло, что нас подвезла одна семья. У них была машина, но не осталось продуктов, а у нас все наоборот. Вот и договорились. А в пути вдоль дороги лежали замерзшие тела. Так вот, у некоторых были отрублены ноги! Так что этот запрет люди уже преступили. А как здесь оказалась Кимико?

— А вы разве не знаете? — удивился Ник. — Здесь в СССР очень хорошо подготовились к катастрофе. Еще бы, когда этим занимались Вечные!

— Подожди, — наморщил лоб Мартин. — Алекс? Писали что-то о дьяволе… У него ведь еще была жена?

— Была и есть, — сказал Ник. — Плюньте вы, Мартин, в рожи тем, кто это писал! Правда, вряд ли вы кого-нибудь из них уже увидите в живых! Я всю жизнь свято верил во все, что мне говорили! Как же я был слеп! Могу вас уверить, что люди здесь ничуть не хуже американцев, а многие так гораздо лучше! А о руководстве я вообще не говорю. Их идеологию поначалу трудно переварить, но если вы сами не занимаетесь бизнесом, то вас она не затронет никаким боком. Вы точно так же работаете и получаете деньги. И живете не хуже, чем жили бы в Штатах. Правда, сейчас всех прижали, но это и понятно. Нужно выжить самим и помочь другим. Когда все закончится, пройдет очень немного времени, и они окрепнут еще больше. Это я по привычке говорю «они», говорить нужно «мы»! Это государство будет безусловно доминировать в мире, причем никто не станет давить оставшихся, они придут сами. Понимаете, что он сделал?

— Кто он, Ник?

— Бог, конечно, кто же еще? Вспомните, каким был мир. Все развитые страны разделились на две группировки и копили горы оружия, а остальные со страхом за ними наблюдали. Перенаселенность рождала голод и нищету, а оружие грозило поставить на жизни человечества жирную точку! И мы бы не договорились. Слишком Союз мешал тем, кто правил большей частью мира. И пришло очищение! Нашу страну стерли с лица Земли, а их спасли Вечные. Сейчас никто не сомневается, что они знали, когда все случиться, и сто лет к этому готовились. Теперь в Союз отовсюду забирают не только детей, как это делали раньше, но и взрослых. А для такого нужно иметь просто чудовищные запасы продовольствия!

— Мы слышали о норвежских детях, — сказала Элизабет. — Кажется, что-то говорили и о японцах.

— Японских детей было восемь миллионов, — сказал Ник. — И еще девушки, которые присматривали за малышами. А было еще семь миллионов детей из Бразилии.

— И все маленькие? — спросил Мартин. — Куда столько малышей? Что они с ними делают?

— Всех раздают по русским семьям. Понимаете замысел? Через десять лет это будут такие же русские, как и их приемные родители.

— Мне это трудно принять, Ник, — покачал головой Мартин. — Какое же это очищение, когда погибло столько замечательных людей. Наши родные…

— А если иначе было нельзя? — спросил Ник. — Я тоже пострадал. — Мать наверняка погибла и еще родственники по линии отца. Я думаю, что не бог устроил это извержение, оно произошло естественным путем. Но он помог им и оставил без помощи нас. Наверное, были основания? Вам еще не привезли телевизор?

— Обещали завтра с утра, — ответил Мартин. — А что?

— Есть у меня интересная запись. Завтра после учебы принесу, чтобы посмотрели. В Союзе не только готовились спасти людей, они еще устроили под землей зоопарк на десятки тысяч зверей и прочей живности и запаслись их спермой. Полностью потерь в природе не восполнят, но хоть частично. И назвали все это «Ковчегом Алекса». Это была его идея, и он сам над этим зверинцем работал. Так вот, незадолго до моего появления он вместе с женой приехал проверить, что получилось. С ними ходил директор, который удалил весь персонал из отделения, где были хищники. А потом кто-то любопытный просмотрел записи регистраторов, перед тем как их стереть. Он обалдел, а потом скинул все на мобильную память и показал друзьям. Те скопировали и тоже кому-то показали и пошло-поехало. В том, что касается распространения сплетен и слухов, народ здесь ничем не отличается от американцев.

— И что же там было? — не удержалась любопытная Элизабет.

— Хищные звери облизывали им руки, а обезьяны сами приносили малышей. И точно известно, что все эти животные завезены недавно, и Алекс просто не мог их видеть. Они совершенно дикие, и персонал их обслуживает с соблюдением всех мер предосторожности.

— А не подбросили ли эти записи случайно? — с сомнением сказал Мартин. — С помощью компьютеров можно сфабриковать все, что хочешь.

— Есть такая версия, — согласился Ник. — Только очень сомнительная. Понимаешь, они ведь здесь атеисты. Не все, но большинство. И вся их идеология отвергает наличие бога. И потом, Алекса и его жену знали многие люди двух поколений. И все отмечали их скромность и желание остаться в тени. Он не хотел возглавлять правительство, просто не смог отказаться.

— Я бы на его месте тоже сейчас не захотел править! — передернул плечами Мартин.

— Вот! — сказал Ник. — Ты понял. И станет такой человек распускать слухи о своей божественности? Ты представь, какой он на себя взвалил крест! Сто лет трудиться без отдыха! Он им ведь не только молодость дал, еще запретил иметь детей. Пока все не выполнят…

— Ты ему поверил? — спросила Элизабет, когда Сандерсы попрощались и ушли. — Я на мгновение представила, каково это вот так сто лет… Знаешь, вдруг стало так жутко! Если это все правда, мне их жаль, особенно его жену. Хотя лучше бы ему было все рассказать. Сколько бы людей спас!

— И многие бы ему поверили? — с сомнением сказал Мартин. — Вот ты бы поверила, что там предсказал какой-то русский, спутавшийся с дьяволом? У нас наверняка сказали бы, что, по мнению вулканологов, извержения как минимум в ближайшие тридцать лет не ожидается, а его заявление это стремление вызвать панику и нанести вред США. Я бы точно никуда не уехал, и брат тоже. Меня удивило, с какой горячностью его защищает Ник! Это же профессиональный военный, да еще пострадавший от этой катастрофы. Я понимаю, что Алекс в ней не виноват, но все равно у меня к нему скорее неприязненное отношение, хотя мы живы только из-за него. По сути, он спас сотни миллионов человек. Было ли когда-нибудь такое? А все равно нет у меня к нему ни любви, ни благодарности. К его стране есть, но не к нему. Может быть, я завидую, может не могу простить смерть близких — не знаю. Мне трудно разобраться в своих чувствах. Наверное, еще просто прошло слишком мало времени.

— Мартин, а ты в бога веришь? По-настоящему?

— Трудно сказать, Бет, — ответил он. — Моя семья была очень религиозная, но вся эта религиозность закончилась со смертью родителей отца. Уже он в церковь ходил очень редко, а дома никогда не молился. Пожалуй, я верю, что может существовать высшая сила, но я ее уже не связываю с церковью и с тем, чему она учит. Но ведь у нас среди молодых мало кто верил. Почти всех крестили родители, но крест на шее это еще не вера.

— А я все время молилась, — призналась она. — Очень не хотелось умирать. Ведь жизнь еще только началась, и мы с тобой никого не оставили после себя! Я себе сказала, что если спасемся, то я точно поверю! Интересно, здесь церкви есть?

— Наверное, есть, — сказал муж. — Они не одобряют веру, но верить не препятствуют. Завтра узнаешь у Марии.

— Чем будем заниматься завтра?

— Я постараюсь больше времени уделить языку. Слышала, как болтал Ник? Пока не сможем говорить свободно, своими не станем. Даже общаться толком ни с кем не сможем или смотреть передачи. Телевизор завтра привезут, а толку от него… И Сьюзен нужно понемногу учить. Она сейчас все впитывает в себя, как губка. Поиграй с ней в новые слова, она их запомнит быстрее тебя. Малышка скучает по сверстникам, она и в садике сейчас будет сама по себе, и дома таскает своих кукол под перевернутыми стульями. А ведь здесь наверняка есть дети подходящего возраста. Но мы с другими семьями, помимо семьи Ника или Марии, общаться не можем, разве что попадется кто-то еще, знающий английский. А мне еще через три дня идти на учебу. Поэтому первым делом язык.

Вечером позанимались русским, потом уложили Сьюзен в кровать, дождались, пока она заснет и занялись друг другом. За четыре месяца они были близки всего пару раз и сейчас наверстывали упущенное. Утром сходили в столовую и после завтрака засели за занятия. Когда Элизабет надоело зубрить слова, она сходила в детскую, вытащила из-под стульев племянницу и начала учить ее.

— Ты в садике с кем-нибудь подружилась? — спросила она девочку.

— Ну их! — сказала та. — Никто ни одного правильного слова не знает! А няня все показывает пальцами, как глухая. Зачем вы меня туда водите? С куклами интересней.

— У детей свои слова, которых ты не знаешь, поэтому тебе с ними неинтересно, а им — с тобой. И сейчас мы их будем учить. Мы сами с Мартином сейчас этим занимаемся. И тебя научим, а ты потом научишь своих кукол. А то мы все здесь будем как немые. Ты у нас умная и все быстро запомнишь. Ведь так? А то скоро привезут телевизор, а ты и в мультиках ничего не поймешь.

Телевизор привезли через пару часов. Мастер повесил экран на стену и подключил питание и сигнальный кабель. Английский он знал с пятого на десятое, но объясниться смог.

— Сейчас работает всего пять программ, — сказал он Бейкерам. — Первая общесоюзная, образовательная, детский канал, культура и правительственный канал.

— А остальные заказы? — спросил Мартин.

— Это уже доставят другие, — ответил мастер. — Центр заказов один, но разную продукцию развозят разные отделения. Ушки вам оставлять?

— Какие ушки? — не понял Мартин.

— Так называют радионаушники, — пояснил мастер. — Выключите в телевизоре звук и смотрите передачи, не мешая другим. Их только раз в месяц нужно включать на подзарядку. Есть и детские. Вот, подбирайте нужные размеры.

Он ушел, а Сьюзен сразу же стала канючить, чтобы ее допустили к телевизору. Чтобы не мешала, ей включили детский канал и надели наушники. Как раз шли мультфильмы. Она мало что поняла в передаче, но, когда выключили телевизор, загорелась учить слова. К приходу Ника с Кимико взрослые выучили по полсотни слов и позанимались грамматикой, а вот Сьюзен запомнила их целую сотню и теперь пересказывала своим куклам. Кимико, увидев малышку, сразу же переключилась на нее, оставив мужа общаться с хозяевами.

— Она сильно скучает по детям, — пояснил Ник. — Те, с которыми она возилась раньше, были ей как родные. Но их всех отдали в семьи. Она тоже хотела взять, но я отсоветовал. Пусть лучше будет свой. Я принес запись, давайте посмотрим.

Он включил телевизор, вставил мобильную память в разъем и произвел нужные манипуляции.

— Записи идут в том порядке, в каком они были сделаны, — пояснил он. — Первыми у нас волки.

Все три сюжета просмотрели молча.

— Мне почему-то кажется, что это настоящая запись, — сказал Мартин. — Но если так, животные в них что-то почувствовали, хотя и не все. Крупные хищники, кроме волков, вообще никак не отреагировали, а слоненок так и вовсе отнесся без всякого уважения.

— Что ты хочешь от малыша? — возразил Ник. — Волчата с лисятами тоже требовали игры и ласки. А вот взрослые…

— Да, я бы этому волку рук в пасть не совал, — сказал Мартин. — С ними рядом был директор? У него чуть не случился сердечный приступ. А эта обезьяна… Для любой самки маленький детеныш предмет любви и заботы. И вот так сунуть его человеку и уйти спать… Она явно знала, что в этой женщине нет зла. Кто она? О ее муже у нас писали много всякого, а о ней что-то было, но я уже не помню.

— Она прекрасная художница, — сказал Ник. — В основном портретист, но рисовала море и пейзажи. Всего больше сотни полотен и почти все выставлены в Третьяковской галерее. Когда-нибудь обязательно съездим посмотреть, а пока приходится довольствоваться фотокопиями. Придете к нам, я покажу книгу о ее творчестве, там они все есть. Но сейчас она уже не рисует: устала от этой работы за сотню лет. Работает в аппарате правительства и помогает мужу.

— Глупости у нас писали о ее муже! — сказала Элизабет. — Давайте вернем запись назад. Дай пульт, Ник, я сама. Вот! А теперь выделим кадр и увеличим. Смотрите на ее лицо!

— Необыкновенно красивая женщина, — сказал Ник. — И глаза… В них хочется смотреть и смотреть, даже на экране.

— Она святая! — сказала Элизабет. — В глазах любовь и доброта! Я ведь взяла кадр, где она смотрит на мужа. Скажите, может такая женщина сто лет любить человека, в котором есть зло?