— А что Берия? — спросила Лида. — Он же один из главных организаторов репрессий. Неужели ты хочешь его использовать?

— Пока я его хочу использовать как пример того, что политических деятелей нельзя рассматривать только с точки зрения человеческой морали. А потом, может быть, попробую использовать против Хрущева. Но это только в том случае, если не выгорит основной план.

— Когда только успеваешь, — покачала головой жена. — Еще только прибыли, а у тебя уже готовы планы. Ладно, не буду перебивать. Так что там по Берии?

— После смерти Сталина Берия, наряду с Хрущёвым и Маленковым стал одним из главных претендентов на лидерство в стране. Его первого и вывели из игры. В том прошлом, которое нам известно, все организовали Булганин и Хрущев. Потом, как водится, на него навешали всех собак.

— При чем собаки? — не поняла Лида. — Ты можешь выражаться проще?

— Если проще, ему припомнили все его грехи и приписали кучу чужих. Берия после этого стал чуть ли не символом зла.

— Если вспомнить все, что за ним числится…

— А теперь посмотри на все это немного иначе, — перебил ее Алексей. — Да, он мерзавец, и никто этого не отрицает. Только при Сталине система выстроена так, что, кроме него самого, самостоятельных игроков быть не может. Есть только воля вождя и его установки, которые становятся линией партии. Все окружение Сталина выполняло то, что он желал, различия могли быть только в мере энтузиазма. Если кто-то начинал действовать излишне самостоятельно, таких предупреждали, а потом вычищали, невзирая на чины и прошлые заслуги. Не был самостоятельным игроком и Лаврентий Павлович. Его самостоятельность проявилась только после смерти Сталина. Именно по его инициативе были освобождены более миллиона заключенных, и отпущено еще четыреста тысяч, находящихся под следствием. Он так же выступил с инициативой значительного расширения полномочий государственных органов за счет партийных. Предложение не прошло из-за Хрущева. И раньше у него не все было однозначно плохо. С его приходом на пост наркома внутренних дел масштабы репрессий резко сократились, а по амнистии освободили триста тысяч человек, хотя аресты все равно продолжались. Берия в кратчайший срок прекратил беззаконие и террор, царившие в НКВД (включая внешнюю разведку) и в армии, включая и военную разведку. Под руководством Берия была создана мощная агентурная сеть советской внешней разведки в Европе и других странах. И он немало сделал для создания ядерного оружия.

— Все равно мерзавец! — упрямо сказала Лида. — Все, что ты мне цитируешь, я читала, но неужели среди руководства нет ни одного порядочного человека?

— Маленков не устраивает?

— Я о нем ничего хорошего вспомнить не могу.

— К смерти Сталина Маленков твёрдо занял позиции второго человека в партии и государстве, а после нее стал председателем Совета министров СССР. На первом же закрытом заседании Президиума ЦК он заявил о необходимости перейти к коллективному руководству страной, а в мае пятьдесят третьего года по его инициативе было принято постановление правительства, вдвое уменьшавшее зарплату партийным чиновникам и ликвидировавшее дополнительные вознаграждения, не подлежащие учету. Этим и воспользовался Хрущев, отменивший коллективное руководство ЦК и вернувший прежние зарплаты и «конверты». Да еще и компенсировал партийным чиновникам все потери.

— Все хотят хорошо жить, — вздохнула Лида. — Что еще?

— Много чего. В августе того же пятьдесят третьего года на сессии Верховного Совета Маленков выступил с предложением в два раза снизить сельхозналог, списать недоимки прошлых лет, а также изменить принцип налогообложения жителей села. Он первым выдвинул тезис мирного сосуществования двух систем, выступал за развитие лёгкой и пищевой промышленности, за борьбу с привилегиями и бюрократизмом партийного и государственного аппарата, отмечая «полное пренебрежение нуждами народа», «взяточничество и разложение морального облика коммуниста».

— И чем все закончилось? Если честно, я это в книге пропустила.

— Через пару лет его сняли с должности председателя Совета Министров, а еще через два года после неудачной попытки отстранения Хрущева совсем убрали из власти, а заодно и из партии.

— И здесь Хрущев, — Лида поднялась с курток. — Извини, устала сидеть. Может быть, лучше договорим пока доберемся до дороги? Кто у тебя еще?

— Только Молотов, но он еще хуже. И его, кстати, тоже выжил Хрущев.

— Так на кого из них ты хочешь делать ставку? — спросила Лида. — Я пока не поняла.

— А ни на кого, — Алексей тоже встал и подхватил вещи. — Ладно, пошли. Сколько успею — доскажу, об остальном можно будет поговорить потом. «Ленинградское дело» помнишь?

— Читала, но там только второстепенные лица, поэтому я запомнила плохо.

— А кто вычищал этих второстепенных, не помнишь? Тогда я тебе напомню — это в первую очередь Маленков с Хрущевым. И не такими уж они были второстепенными. Из всех фигурантов «Ленинградского дела» меня интересуют двое. Это Вознесенский, который, возглавляя Госплан и занимал ключевой пост в руководстве советской экономикой, и Кузнецов — секретарь ЦК и начальник Управления кадров ЦК. Он так же ведал работой органов юстиции, МВД, МГБ. Оба относятся к группе руководителей, в которую входили молодые работники, хорошо проявившие себя в годы Отечественной войны и с энтузиазмом работавшие над решением экономических, хозяйственных и организационных вопросов. Своих наследников Сталин видел именно в них. Так он говорил, что в качестве своего преемника по партийной линии хотел бы видеть Кузнецова, а по государственной линии — Вознесенского. В эту же группу входил и Косыгин.

— А почему же он тогда допустил, чтобы с ними разделались? Что-то это не вяжется с образом Сталина. Он инициаторов «Ленинградского дела» должен был в узел завязать.

— Ну вот и дошли! — Алексей подошел к шоссе и положил на траву свой тюк. — Голосовать у нас будешь ты, а я подскажу, когда нужно будет поднять руку. Пока голосуем, можно поговорить. Понимаешь, с этими работниками разделались, воспользовавшись смертью Жданова, который их на съедение не отдал бы. А Сталину преподнесли сведения, сфабрикованные Маленковым и Хрущевым. Это было за три года до его смерти. Скорее всего, он уже себя плохо чувствовал, от всего устал и не стал разбираться. Это дело, кстати, было единственным, которое вели не следователи МГБ, а члены партийной комиссии. Приговор вынесли ночью и уже через час расстреляли. Как тебе такое?

— Видимо, все-таки боялись, что вождь может вмешаться, — сказала Лида. — Смотри, машина! Тормознем?

— Пропускаем, — решил Алексей. — Это сто десятый ЗИС, нам он не по чину.

— Ну и ладно, — согласилась жена. — Тогда закончим с твоими кандидатурами. Я правильно поняла, что ты хочешь не допустить «Ленинградского дела» и сделать ставку на Кузнецова с Вознесенским?

— Ты у меня умница и все понимаешь с полуслова, — польстил ей Алексей. — Жданов болен, и с этим ничего не поделаешь. А вот с Хрущевым поделать можно и нужно. Слишком много вреда от этой сволочи. Я когда о нем все узнал, сразу поменял отношение к Брежневу.

— Если для тебя запасным вариантом является натравить на него Берию, что же тогда входит в основной?

— Мы на него, малыш, натравим самого Сталина. До смерти вождя еще пять лет, и не такой он сейчас дохлый. Если узнает про все будущие художества Никиты, книгу о нем можно будет выбрасывать за ненадобностью.

— А он поверит? — с сомнением спросила Лида. — Судя по тому, что я о нем читала, личность очень недоверчивая. И как ты к нему попадешь? У него вроде была какая-то дача?

— Ну, какая-то — это для нее слишком слабое определение, — засмеялся Алексей. — Есть у него дача в Кунцево, где он постоянно живет. Но соваться туда даже такому, как я, это верное самоубийство. Сотня бойцов, офицеры МГБ, патрули с собаками и защищенный периметр. И у моего самомнения есть границы. И не стал бы я так собой рисковать. Нет, у меня есть вариант получше. Я хочу сделать фотографии книги с биографией Хрущева и передать их Сталину с помощью его младшего сына. Всю книгу с микрофишей на фото переносить не буду, достаточно половины. И снабжу эти фотографии своими комментариями.

— А станет он тебе помогать?

— Потом договорим, голосуй скорее! — поторопил жену Алексей. — «Эмка» едет.

Лида подняла руку, и возле них, скрипнув тормозами, остановилась неказистая легковушка.

— Забирайтесь на задние сидения, — сказал Самохиным приоткрывший дверцу лейтенант. — Быстрее, товарищи, не копайтесь!

Алексей открыл заднюю дверцу, помог забраться жене, передал ей тюк и сел сам.

— Спасибо, товарищ майор, — поблагодарил он офицера, сидевшего на месте водителя.

— Благодарите свою даму за красоту и нашего Олега, который ее оценил, — хмыкнул тот. — Ради вас я бы не остановился.

— Спасибо, солнышко! — демонстративно обратился к жене Алексей.

— И как же это солнышко зовут? — повернулся к ним улыбающийся лейтенант. — Не обращайте внимание на сказанное нашим майором. В душе он очень добр, только редко это проявляет.

— Болтун, — прокомментировал его слова майор. — Отдыхаете, или как?

— Капитан милиции, — сказал Алексей. — Сейчас в отпуске. Мы, вообще-то, не москвичи, а сейчас едем от моих стариков. Специально отвез жену попробовать деревенской жизни. Ее зовут Лидия, а я Алексей.

— Зотов, — представился фамилией майор. — Вам куда надо?

— Подбросьте в любое место, где поблизости есть станция метро, — попросил Алексей. — Хотя можем добраться любым видом транспорта, лишь бы довезли до города.

— Меня, как и вашего мужа, зовут Алексеем, — обратился к Лиде лейтенант. — Как вам деревенская жизнь?

— Если приехать на несколько дней, как я, то просто здорово, — ответила она. — А жить… Слишком много работы, и все делается вручную. Все с утра до вечера трудятся, как заведенные, без скидки на возраст. Из-за своего хозяйства работают без выходных и отпусков. Кто живет с детьми, тем немного легче.

— Да, работать приходится, — сказал майор. — Здесь еще повезло, что в войну уцелели дома. До метро мы вас не довезем, но высадим так, что сами доберетесь трамваем.

Первым делом, после того как военные их высадили и умчались, Алексей повез жену обживать снятую жилплощадь. Хозяева были на работе, поэтому дверь он открыл своим ключом.

— Выдали всего один, — сказал он о ключе. — Пока не будем разделяться, а потом закажем еще один.

— Я думала, наша комната будет отдельно, — растеряно сказала Лида. — А в нее ходить через комнату хозяев. Они же здесь спят?

— Не бери в голову, — успокоил ее муж. — Нам здесь все равно долго не жить. Да и хозяева вполне нормальные люди. Им нужны деньги, поэтому готовы мириться с временными неудобствами. Запомни, если будут интересоваться соседи, мы не квартиранты, а приехавшие погостить родственники. Сейчас оставляем эти куртки, приводишь себя в порядок, и едем делать документы. Потом пообедаем и направимся за покупками. Поэтому думай, что нам будет нужно.

— Сейчас я могу думать только о тебе! — сказала жена, глядя ему в глаза. — Ты мне что обещал? А обещания надо выполнять! А то уйдем и освободимся только к вечеру, когда уже будем не одни. Или тебе это не нужно?

Он подхватил Лиду на руки и унес в свою комнату на выделенную им полуторную кровать. Часом позже они закрыли квартиру и направились пешком к ближайшей станции метро.

— Идти минут двадцать, — предупредил Алексей. — Даже больше. Но транспортом добираться неудобно, а по пути есть хорошая столовая, сразу и пообедаем. Не знаю, как ты, а я сильно проголодался.

После не слишком вкусного, но сытного обеда, минут сорок добирались до квартиры, где Лиду сфотографировали и сказали, что паспорт нужно будет забрать во второй половине завтрашнего дня. Потом часа три ходили по самым разным магазинам, покупая необходимое и заодно знакомясь с городом.

— Я Москву совсем не узнаю, — призналась жена. — У нас часть старых зданий сохранилась, но рядом столько всего понастроено, что вид совсем другой.

— Я эту часть города тоже почти не знаю, — сказал Алексей. — Мы жили совсем в другом районе, да и работа далеко отсюда. И в мое время новостроек тоже было много. Все купили? Тогда давай возвращаться на такси. Надоели мне эти хождения. Денег у нас, кстати, осталось негусто, поэтому скоро нужно будет продавать что-нибудь из украшений. Ты их много взяла?

— Порядочно. И мелких камней нет. Где такси, а то я уже устала.

— Нужно пройти еще квартал. Заодно купим в гастрономе чего-нибудь на ужин. Смотри, какие собрались тучи, а у нас с тобой нет ни зонтов, ни плащей.

Они все-таки немного не успели: когда такси въехало во двор, дождь уже поливал вовсю.

— Что же вы так без плащей-то? — причитала хозяйка — полная женщина лет пятидесяти.

— Да, взяли бы хоть у нас зонт, — поддержал ее муж. — Быстренько переодевайтесь. Есть хоть во что?

— Ничего страшного, Виктор, — сказал Алексей. — Халат мы ей купили, а на голову сейчас намотаем полотенце. Лето — не простудится. Да и у меня уже есть, во что переодеться. Забыли мы про зонты, да и дождь натянуло очень быстро. Слышите гром? Нет, чай пока не надо, мы позже сами поставим.

Они переоделись, положили половину купленного в шкаф, а все, что было сверху и промокло, развесили по комнате сушиться.

— Отстань от меня с этим полотенцем! — отмахнулась от мужа Лида. — Не стану я ничего себе на голову накручивать. Волосы сами высохнут, и мороки с ними будет меньше. Давай лучше ляжем на кровать и закончим утренний разговор. Хозяева не мешают, а делать все равно нечего.

— Я тебе уже почти все рассказал. Ладно, забирайся к стенке, а я лягу с краю. Тебе неясно, с какой стати мне будет помогать сын Сталина?

— Я бы на его месте указала тебе на дверь.

— Тебе просто непонятна вся ценность той информации, которая у нас есть. Вот возьмем сына Сталина. В нашей книге о Хрущеве о нем нет ни слова, но я читал в свое время о детях Сталина и многое запомнил. В двадцать шесть лет он уже генерал-лейтенант авиации, а в этом году его назначают командующим ВВС Московского военного округа. Вскоре умирает отец, и Василия отправляют на понижение. Фактически для него это конец карьеры, поэтому он на это направление наплевал. В том же году его увольняют в запас без права ношения военной формы. Сын Сталина обращается в китайское посольство с заявлением, что его отца отравили, и просит о выезде в Пекин. Вскоре его арестовывают и обвиняют во всех смертных грехах. Следователи старались два с половиной года, и в результате Василий признал все, даже самые нелепые обвинения. В тюрьме он просидел восемь лет и стал инвалидом. Как ты думаешь, будет он благодарен тем, кто попытается предотвратить такое будущее?

— Во все это еще нужно поверить! — скептически заметила Лида.

— Поверит, — заверил ее Алексей. — Во-первых, он прекрасно знает систему. Во-вторых, дадим почитать часть книги. И не надо улыбаться. Это для нас с тобой в написанном в ней нет ничего особенного, а для его современников это почти сплошь конфиденциальная, а то и секретная информация. Еще текст по тому, что уже произошло, могло бы составить ведомство Берии, на то, чтобы описать будущее, у них не хватит фантазии. И это только о тексте, а там на каждой странице еще по паре фотографий. А для пущей убедительности свяжемся по коммуникатору. Я думаю, объемное изображение твоей головы над моей рукой будет убедительным аргументом. У них сейчас даже нормального телевидения нет.

— Ну хорошо, — согласилась Лида. — Он тебе поверил, схватил в охапку твою книгу и помчался к отцу. И Сталин это съест?

— Еще как! — кивнул муж. — Он умнее сына и гораздо больше знает, а когда поймет, что у него только часть книги, захочет узнать еще больше.

— Только не говори, что к ним пойдешь! — Лида схватила его за руку. — Там палач на палаче, и никто не будет придерживаться никаких договоров! И ты для них ценен только до тех пор, пока не отдал им все! Затянул меня в чужой мир и хочешь бросить?

— Успокойся, ты мне своими ногтями всю руку расцарапала. Выслушай внимательно. Моя ценность не ограничивается микрофишами. Я знаю о будущем гораздо больше, причем при всем желании быстро эти знания из меня не вытянешь. Конечно, история страны во многом пойдет по-другому, а это скажется и на многом за ее границами. Но многое все равно сохранит свою ценность. И Сталин, каким бы его не изображали, ценил полезных людей, а я могу стать очень полезным.

— Он, может быть, и оценит, да и то не факт! Сколько ему еще осталось жить, не забыл? Всего пять лет! А потом начнутся разборки, в которых тебя просто уберут!

— Для того и нужно идти, чтобы разборки начались не через пять лет, а сейчас! И с теми, с кем нужно разбираться! Тогда через пять лет никаких разборок не будет. А за это время я постараюсь стать своим. Если я просто отдам книги и исчезну, Хрущева уберут, и не его одного. А если сейчас расчистить политбюро и часть ЦК, Берия усидит и долго сохранит влияние, а может быть, заберется на самый верх. И не факт, что при этом уцелеют те же Кузнецов и Вознесенский! Но тебя я с собой не потащу. Устрою в безопасном месте и снабжу деньгами лет на двадцать. Не будет Хрущева, не будет и его денежной реформы. А ты станешь одной из лучших художниц Союза. Я тебя люблю, но это сделать нужно, иначе вообще все лишается смысла. Ну сделают раньше эти реакторы и электромобили, толку-то!

— Какой же ты дурак! Да плевать мне на мир и на деньги! Я ушла за тобой, бросив миллиарды! Вечно вы мужчины рветесь переделывать мир, а о нас не думаете! Зачем все, если не будет тебя? Если пойдешь к этому живодеру, требуй больше! Пусть дают квартиру в центре, генеральский чин и машину с охраной! И квартира должна быть просторной, чтобы ее хватило, когда у нас появятся дети! И скажи, что я хочу нарисовать его портрет.

— Лида!

— Что, Лида? Высшие силы привели нас сюда вдвоем, значит, и делать все будем вместе! Получится — прекрасно! А если нет, все равно все в конечном итоге накроется медным тазом. И о чем тогда жалеть? Где живет сыночек Иосифа?

— Понятие не имею, — пожал плечами муж. — Будем решать задачи по очереди. Сначала займусь фотографиями, а уже потом начну искать подходы к Василию. Среди московских чинуш о нем многие должны знать, как-нибудь найдем.

— А какие сложности с фотографиями?

— Сложности есть. Во-первых, желательно делать фотографии на профессиональном оборудовании, на котором можно получить качественное увеличение в тридцать раз. Во-вторых, это большое количество снимков. Мне нужно распечатать хотя бы первые двести страниц, а лучше, если их будет больше. И, в-третьих, работу я должен делать сам. Нельзя, чтобы фотограф это читал. У нас нет ничего, кроме устройства для чтения, поэтому придется с кем-то договариваться. А для начала я завтра обменяю на деньги еще пару твоих украшений.

С обменом ничего не вышло.

— Квартира закрыта, а на звонки никто не отвечает, — хмуро сказал Алексей. — Я там немного потряс соседей, так один из них сообщил, что видел, как хозяин уехал куда-то на такси с несколькими чемоданами. Не иначе его напугало мое оружие. Надо было его парню просто врезать по голове. С иглой и ядом получился перебор. Ваш мир подействовал на меня не лучшим образом, раньше я бы такой промашки не допустил. Ладно, завтра возьму несколько монет и съезжу на Тишинский рынок. Я случайно наскочил на филателистов и спросил их насчет нумизматов, так посоветовали зайти туда. Плохо, что у нас только золотые монеты.

— Сам же говорил, что они наиболее ценные.

— Я рассчитывал на свое время, — возразил Алексей. — А здесь бегать с золотом по рынку… Ладно, завтра будет видно. А фотоателье я нашел и даже с мастером договорился. Правда, оговорил свое присутствие при работе, но не сказал, что его к ней не допущу. А то еще примет за шпиона и побежит докладывать. Заломил изрядную цену и, наверное, после моего ухода крутил пальцем у виска.

— Так ты его…

— Кольну иголкой и свяжу, чтобы не мешал. А сделаю работу, расплачусь и исчезну. Если не дурак, шуметь не станет. Но сначала деньги, а то после этих фотографий остатка нам хватит максимум на месяц, а потом хоть занимайся грабежом.

Утром они сходили в столовую, после чего Алексей проводил жену до дома, поцеловал и побежал за деньгами. Вернулся он часам к четырем, когда Лида уже вся извелась.

— Не ругайся! — сказал он, увидев ее лицо. — Все оказалось намного сложнее. Поначалу эти коллекционеры от меня вообще шарахались, как от чумного, а один даже побежал куда-то докладывать. Пришлось делать ноги и ждать, пока они не начнут расходиться. У них у всех на виду одна медь, а чем-нибудь ценным обмениваются только между собой. В общем повезло с одним, который решил рискнуть, да и то покупателем был не он. Наверняка на мне здорово нажились. За три редких монеты пять тысяч это почти даром, но, главное, что теперь есть канал для восполнения денег. Ты есть хочешь?

— А ты как думаешь? Сам же запретил без тебя уходить из квартиры!

— Давай руку, пойдем в столовую шиковать! Пообедаем, а заодно и поужинаем. Так что начинай развязывать пояс.

— Пошли быстрее, а то я сейчас захлебнусь слюной. Как связалась с тобой, вечно хожу голодная!

— Зато будешь стройная, пока я тебе не испорчу фигуру!

— Быстрей бы уж! — прижалась она к нему. — Столько уже времени мы вместе, и ничего.

— У меня по этому поводу есть гипотеза! — сказал Алексей. — Шевели быстрее ногами, а то не буду рассказывать. Валентин пошутил что-то насчет высшей силы, да и ты совсем недавно ляпнула что-то такое.

— Почему ляпнула? — обиделась Лида.

— Потому что я не верю в бога, — пояснил он. — Кому-то безусловно нужно было изменить историю, и возможности его человеческими не назовешь. Но это еще совсем не значит, что я должен крестить лоб. Так вот, я думаю, что, пока я не выполню необходимого, никакой беременности у тебя не будет.

— Хочешь сказать, что она тебе помешает работать, поэтому…

— Если кто-то легко перебрасывает людей во времени, ему ничего не стоит устроить нам безопасную любовь. Мне недавно помогли офицеры, причем сам я на их месте, пожалуй, так бы не поступил. То ли действительно повезло нарваться на очень порядочных людей, то ли их к этому мягко подтолкнули.

— А почему тогда он сам не подтолкнет кого нужно без твоей помощи? А еще лучше — это дать пинка под зад, чтобы шея отвалилась!

— Потому что есть разница подтолкнуть к добру хорошего человека, или мерзавца. И одним пинком ты не ограничишься. Да и слишком многих придется пинать. Наверное, человеческим обществом должны заниматься сами люди. Вот представь, что твой бог начнет вмешиваться в наши дела на каждом шагу. И что из этого получится? Я бы в таком мире жить не захотел.

— Ладно, посмотрим, что получится у тебя. Уже пришли. Обещал кормить, так корми!

Сегодня качество готовки почему-то было хуже обычного, поэтому в столовой они долго не засиделись.

— Во сколько завтра пойдешь в ателье? — спросила Лида на обратном пути. — Не хочешь, чтобы я помогла?

— Пожалуй, не стоит, — отказался Алексей. — Я насчет себя с трудом договорился. Пойду, как и договаривались, к закрытию, а домой вернусь очень поздно. Не самое безопасное занятие — мотаться по Москве ночью, тем более с красивой женщиной. Так что ты меня не жди, а ложись спать. А хозяев сегодня предупредим.

— Ну хорошо, завтра ты все напечатаешь. А дальше что? Как будем искать Василия?

— У меня есть одна мысль, — сказал Алексей. — Его сестре дали квартиру в правительственном «Доме На набережной». Может быть, и Василий там же обитает? Плохо, что у нас совсем нет нужных знакомств. Ладно, не морочь себе голову, что-нибудь придумаю.

Утром он проснулся первым и долго лежал, глядя на спокойное, умиротворенное лицо жены. Впервые пришла мысль отдать все материалы и уехать с ней подальше от Москвы, от всей этой паучьей суеты. Он был готов рисковать своей жизнью, ставить на кон жизнь любимой женщины его готовности не хватало. Устраниться мешала возникшая откуда-то уверенность в том, что его вчерашние слова о зачатии это не плод воображения, а самая доподлинная реальность. Прожить жизнь пустоцветом он не хотел, да и Лида будет несчастной.

— Что ты на меня так смотришь? — спросила жена. — Я тебе не святая Богородица. На меня не смотреть, меня любить нужно. Сейчас уйдут хозяева, и я тебя долго не отпущу. А пока расскажи, чем думаешь заниматься весь день. Ателье ведь закрывается вечером?

— Сходим позавтракать, потом я сбагрю тебя домой, а сам пойду в ресторан.

— А почему не со мной?

— Вдвоем не получится, — покачал он головой. — Мне нужно быстро познакомиться с жаждущим общения клиентом, довести его до кондиции и разговорить. Можно было бы послать тебя. С многих точек зрения это более выигрышный вариант, но он должен закончиться койкой, а я к таким жертвам пока еще не готов.

— А тебе выпитое не повредит в ателье?

— Солнышко, я буду не столько пить, сколько спаивать. Не беспокойся, все будет нормально. Слышишь, заперли входную дверь. Я тебе точно был для чего-то нужен, или ты только дразнилась?

Весь день Лида не находила себе места от беспокойства. Это просто свинство вот так ее изводить! Сам занят делом, а она за него волнуйся! Все купленные книги и те немногие, которые стояли на хозяйской книжной полке, были прочитаны, а слушать радио муж отсоветовал.

— Мы не знаем, на сколько хватит заряда батарей, — сказал он ей. — А коммуникаторы еще понадобятся. Включи лучше приемник хозяев, они не возражают.

А что можно слушать по этому убожеству? Один треск, хрипы и завывания! Хорошо хоть обещал позвонить перед походом в ателье, а то она бы до ночи с ума сошла от беспокойства! Тихая трель вызова пришла в четыре часа дня.

— Можешь говорить? — раздался тихий голос мужа. — У меня все хорошо закончилось, поэтому иду делать фотографии. Там я вообще проблем не ожидаю, поэтому ложись и отдыхай.

Легко сказать, попробуй заснуть, когда муж шляется по уголовно наказуемым делам. И то, что муж элитный боец, успокаивает мало. Она все же попробовала, но только проворочалась в кровати три часа до его прихода. Дверь в комнату хозяев была заперта, поэтому звука от замка она не услышала.

— Ну и зачем себя так изводить? — спросил Алексей, держа на руках бросившуюся к нему жену. — Я же говорил, что все будет в порядке. Фотографии сделал и о Василии все узнал. О нем здесь, оказывается, многие знают. Популярная личность. Так что осталось изучить его распорядок дня, и можно наносить визит. Правда, есть одна тонкость: я вспомнил, что за ним присматривали органы безопасности. Вряд ли это делалось постоянно, но влипнуть можем. Наверное, сделаем так. Понаблюдаем за домом пару дней, чтобы определить, когда он приходит и с кем. Утром он наверняка едет на службу, поэтому для разговоров просто не будет условий. А ему еще нужно часа два на знакомство с текстом. Так что остается только вечер. Если он приезжает поздно, придется идти к нему в квартиру, а в дом просто так не пройдешь. А если его разговоры пишут… Лучший вариант — это перехватить его одного возле дома. И сделать это нужно тебе.

— Что, бабник? — спросила Лида. — Конечно, сделаю, лишь бы никто не помешал.

— Ладно, — Алексей поцеловал жену в губы и опустил на пол. — Уже поздно, давай ложиться спать.

— Ну да! — тихо засмеялась Лида. — Довел, понимаешь, жену до истерики, а теперь укладывает спать. Нет уж, дорогой, меня нужно сначала успокоить. Ты хорошо закрыл дверь? Вот и начинай успокаивать, а о хозяевах можешь не думать: я буду кричать тихо. Если ненароком разбужу, они поймут, сами не так давно были молодыми.

Утром проснулись поздно, когда хозяева уже ушли на работу, причем первой на этот раз встала Лида.

— Хорошо я тебя вчера заездила! — сказала она мужу. — Как ни проснусь, ты уже не спишь и смотришь на меня так, что у меня, кроме желания, в голове ничего не остается. А сегодня продрых, и даже утренняя возня хозяев не разбудила. Ну и я смогла на тебя спящего вволю полюбоваться. Встаем или…

— Встаем, а «или» будет как-нибудь потом. А проспал я не из-за тебя. Хоть немного, но водку я вчера пил. Ты должна была унюхать. Вот она мне и нагнала сонливость, да и легли мы поздно. Сейчас поедим и нужно в темпе пробежаться по магазинам кое-что купить, в том числе зонты. А потом пойдем знакомиться с домом и его обитателями.

— Дай хоть посмотреть на то, что у тебя получилось, — попросила Лида, завязывая пояс халата. — Где фото?

— Вот, смотри. Распечатал три сотни страниц. Качество очень приличное.

— А что сделал с бедным фотографом?

— Уколол и связал. Потом, когда он стал приходить в сознание, объяснил, чтобы сидел тихо и не орал, если не хочет получить по кумполу. Товарищ оказался понятливый, и к крайним мерам прибегать не пришлось. Когда закончил работу, даже не стал его колоть второй раз, развязал, оставил деньги и ушел. Понятное дело, что на всякий случай вытер везде пальчики и обрезал провод телефона. Очень сомневаюсь, что он куда-нибудь побежит. Он сам пошел на нарушение, оставшись в фотолаборатории после работы с посторонним, да и денег я ему оставил больше, чем все стоило по прейскуранту. Потрясется немного от страха и постарается забыть.

Они привели себя в порядок, сходили в столовую и пошли пешком к станции метро. Покупки сделали за какой-то час, сложили все в сумку и, не возвращаясь домой, отправились на разведку. По территории определились очень быстро. Все, кого привозили автомобили, покидали их в сотне шагов от дома и оставшееся расстояние шли пешком. Поэтому, если Василий приедет один, перехватить его будет нетрудно.

— Я передумал, — сказал жене Алексей. — Сейчас возвращаемся домой, оставляем вещи и берем спрятанные фотографии. Обедаем и едем сюда. Если он приедет не один, мы его пропускаем. В противном случае ты его перехватываешь и передаешь мне. А дальше уже будем действовать в зависимости от его готовности с нами общаться. Если он нас пошлет, займемся Галиной.

Он приехал один, махнул на прощание рукой водителю и целеустремленно зашагал к подъезду.

— Извините, Василий Иосифович, вас можно на несколько минут? — перегородила ему дорогу Лидия.

— Только на несколько минут? — улыбнулся молодой парень в генеральской форме. — Может быть, я могу вам уделить больше времени?

— Это было бы неплохо, — кивнул ему Алексей, который подошел и стал рядом с женой. — Вы можете сейчас уйти, можете попытаться нас задержать, но я бы вам этого не советовал: речь идет о вашей жизни. Мы вам поможем ее сохранить, а вы нам взамен окажете только одну услугу. Если вы посчитаете это для себя неприемлемым, скажете, и мы уйдем. Но сначала вам будет нужно ознакомиться с документами. На это потребуется время. И нам бы не хотелось это делать в ваших комнатах. Не из страха перед вами, а из-за того, что ваши комнаты могут прослушиваться. Что вы нам скажете?