До двенадцати лет Ирка Волкова жила так же, как жило большинство девчонок ее возраста в семьях со средним достатком. Родители вдвоем неплохо зарабатывали, жили дружно без ругани и ссор, и их единственный ребенок ни в чем не нуждался. Год назад отца сбил пьяный водитель, когда он пешком возвращался с работы. Отец умер в больнице, не приходя в сознание, и мир рухнул. Мать горевала сильно, но недолго. Уже через два месяца она подошла к дочери и, пряча глаза, сообщила ей, что решила выйти замуж.

— Пойми, родная, — говорила она Ире. — Мне тебя одной на свою зарплату не вытянуть. Да и тяжело в доме без мужчины. Много такой работы, которую мы с тобой сами сделать не сможем, да и вообще…

Ошарашенная неожиданным известием дочь молчала, и мать, не видя явного протеста с ее стороны, усилила нажим.

— Это замечательный человек и хозяин хороший. Работает слесарем в ЖЭКе и очень неплохо зарабатывает. Увидишь, он тебе понравится.

Поначалу веселый и внешне симпатичный отчим ей действительно понравился, хотя Ира и не одобряла такой скоропалительной свадьбы. И к ней он отнесся по-доброму, всячески демонстрируя свое расположение. Зарабатывал он в своем ЖЕКе не так уж и много, но семья без денег не сидела. Николай каждый день находил себе работу на стороне, умудряясь ее делать в рабочее время. А после в семье, отдавая выручку жене, он не упускал случая рассказать о том, как тяжело ему достаются деньги.

— Сам о себе не позаботишься, — говорил он, главным образом для Иры. — Никто о тебе заботиться не станет. Поэтому и приходится калымить, чтобы вы у меня ни в чем не нуждались.

Иной раз после таких левых работ он приходил слегка выпивший. Ире это не нравилось. Раньше в их семье никто не пил, и презрительное отношение отца к выпивохам передалось и ей.

— Не обращай внимания, родная, — говорила мать. — Это бывает нечасто, да и сколько он там пьет? Для такого мужика пара рюмок это пустяки.

Со временем такие случаи участились и, судя по состоянию отчима, дело двумя рюмками уже не ограничивалось. Он начал приносить водку домой.

— Магарыч! — пояснял Николай, ставя на кухонный стол четвертушку водки. — Предлагают от всего сердца, почему же не взять? Мы с тобой, мать, вечерком для аппетита пропустим, да и по мужскому делу одна только польза!

Поначалу мать отнекивалась, но потом начала составлять ему компанию, а на упрек дочери ответила.

— Понимаешь, дочка, мы то и пьем-то чуть, и ничего страшного в этом я не вижу. Ты хоть раз видела меня пьяной? Николай на работе очень устает, и ему необходимо расслабиться. Ты у меня уже почти взрослая и все должна понимать.

Постепенно четвертушки начали сменяться поллитровками, а мать, которая начала быстро спиваться, перестала оправдываться перед дочерью. Вечерами Ира старалась быстрее поужинать и скрыться в своей комнате. Мать с отчимом после распития очередной дозы уже не дожидались, пока девочка заснет, а выполняли свои супружеские обязанности в большой комнате, которая служила им спальней, еще засветло. Лето стояло жаркое, и дождей почти не было, поэтому девочка все чаще вечерами начала уходить из дома и возвращаться, когда взрослые уже спали.

Постепенно мать перестала готовить и вообще выполнять по дому хоть какую-нибудь работу. А потом ее вообще уволили из парикмахерской, после того, как она отхватила ножницами клиенту кусочек уха. Поднялся скандал, и матери не помогла даже «Красная Москва», которая не смогла полностью отбить запах перегара. Николай подсуетился и жену приняли уборщицей в его ЖЭК. И ей, и отчиму уже недостаточно стало вечерней дозы, и по утрам они отправлялись на работу, уже приложившись к бутылке. Закончилось все ожидаемо. Вначале за пьянку уволили мать, а через несколько дней и Николая. Первое время он еще пытался устроиться на работу или калымить, используя старые связи, но работник из него уже был никакой, поэтому скоро дома не осталось ни копейки, и в ход пошли вещи, которые взрослая часть семьи усиленно распродавала, чтобы обеспечить себя выпивкой и какой-никакой закуской. Теперь почти каждый раз после выпивки возникали пьяные ссоры, которые уже несколько раз заканчивались драками. Соседи пытались несколько раз воззвать к совести дебоширов и пару раз вызывали участкового, но с таким же успехом можно было разговаривать с мебелью. Ира с ужасом наблюдала, как из квартиры одна за другой исчезли все ее вещи, вся зимняя одежда и вообще все, что еще можно было продать. Когда, придя в очередной раз домой, она не обнаружила ни одной из своих любимых книг, девочка впервые за все время расплакалась навзрыд. Мать услышала ее плачь, зашла в комнату и принялась плакать вместе с ней, размазывая слезы по опухшему лицу и противно дыша на дочь перегаром. Точку во всем этом поставил бутерброд с колбасой, которым угостила Иру одна из сердобольных соседок. Девочка давно уже питалась только хлебом, на который мазала маргарин, и соседки, глядя на ее осунувшееся лицо, тяжело вздыхая, совали ей время от времени бутерброды, булочки и фрукты. Вот и сегодня Анна Петровна вручила ей завернутый в газету бутерброд, когда девочка возвращалась домой раньше обычного из-за начавшегося дождя. Подавив в себе желание съесть его тут же на лестнице, Ира зашла в прихожую, переобулась и пошла прямиком к себе. Отчим уже давно не заходил в ее присутствии в комнату, поэтому девочка села за письменный стол и, развернув бутерброд, начала его есть. Чего Николай забыл в ее комнате сегодня, она так и не поняла. Скорее всего, он просто уловил запах полукопченой колбасы. Ира успела один раз укусить бутерброд, когда покачивающийся отчим ввалился к ней, широко распахнув дверь.

— Родители сидят на одном хлебе, а эта неблагодарная тварь закрылась у себя и жрет мясо! — заорал он. — Дай сюда!

Иру всю скрутило от ненависти.

— На, подавись! — крикнула она, бросив ему в лицо остатки злосчастного бутерброда. — Сволочь! Это из-за тебя мама стала такой! Гад, алкоголик! Ненавижу!

В следующий момент от сильной затрещины она свалилась со стула и ударилась головой об одежный шкаф. От удара все тело как-то ослабло, а в ушах зашумело. В открытую дверь детской на шум заглянула мать. Увидев лежащую почти без сознания дочь, она закричала что-то неразборчивой и изо всех сил толкнула мужа. Пьяному Николаю этого оказалось достаточно, и он упал, видимо больно ударившись о стол.

— Ах ты, стерва! — заорал он на жену, с трудом поднимаясь на ноги. — Убью гадину!

Испугавшаяся и мигом немного протрезвевшая мать метнулась прочь от впавшего в пьяную ярость мужика. Тот бросился в погоню, которая завершилась на кухне. Уже немного пришедшая в себя Ира услышала грохот бьющейся посуды и сильный, полный боли мужской крик. Все завершил глухой удар упавшего на пол тела. Поднявшись на ноги и придерживаясь за стену рукой, девочка вышла в гостиную и увидела, как из кухни выскочила мать и, завывая от страха, бросилась вон из квартиры. Уже заранее зная, что увидит что-то страшное и непоправимое, девочка тем не менее дошла до кухни и заглянула в приоткрытую дверь. На засыпанном осколками еще не проданных тарелок полу лицом вниз лежал отчим, а из-под него вытекала, постепенно увеличиваясь в размерах, большая лужа крови, почти черная на свет при слабом кухонном освещении. Рядом валялся кухонный нож, больше похожий на кинжал, который отец сделал из напильника на своем заводе.

Видимо, Ира все-таки потеряла сознание, потому что следующим, что она увидела, был потолок гостиной. Она лежала на тахте, с которой кто-то сбросил на пол те тряпки, в которые превратилась постель матери и отчима. В комнате было полно людей, среди которых были и люди в милицейской форме. В углу, где раньше был телевизор, на табурете сидела обхватившая голову руками мать, которая тихо раскачивалась из стороны в сторону. Рядом с ней на планшетке что-то писал их участковый.

Уже давно унесли на носилках тело отчима, увели мать и ушел взявший у нее показания участковый. Следователь прокуратуры ее тоже расспросил о случившимся и все запротоколировал. Перед уходом старший лейтенант, руководивший осмотром места преступления, отпустил понятых и обратился к подошедшей Анне Петровне:

— Мы уже все здесь закончили. Вы не могли бы как-то организовать там уборку силами соседей? Я понимаю, что неприятно, но не девочке же такое убирать? Сейчас уже поздно, а завтра ей займутся те, кому следует.

— Я все уберу сама, — успокоила его женщина. — Я хотела у вас узнать, не смогу ли я взять Ирину к себе?

— Этот вопрос буду решать не я, — ответил офицер. — Но, если вы ей не приходитесь родственницей, то такое маловероятно.

Уже был двенадцатый час ночи, а у Ирины сна не было ни в одном глазу. Завтра ее отсюда заберут в детский дом, и у нее больше не будет своей семьи, даже такой ущербной, какая была до сих пор. Когда участковый уже уходил, он задал ей вопрос:

— У тебя остались близкие родственники?

— Живы родители отца, — ответила девочка. — Только им уже много лет, а после того, как мама вышла замуж вскоре после смерти отца, они с ней поругались и больше не поддерживают с нами отношения.

— Что, больше никого нет?

— Есть еще тетя, но у нее для меня нет условий. Мы уже с ней об этом говорили.

Тетка приезжала пару месяцев назад, когда мать еще была во вменяемом состоянии, но уже было видно, к чему все идет. Она тогда матерно поругалась с мамой, после чего пришла в комнату к племяннице и, прижав ее к себе, говорила, вытирая текущие из глаз слезы.

— Вот ведь дрянь, прости Господи! Всегда была такой бесхребетной. С кем поведется, от того и наберется. Уж не знаю, что твой отец в ней такого нашел! Кончится все это плохо, а для тебя, скорее всего, детским домом. Я бы тебя с радостью забрала к себе, но просто некуда. Ты же знаешь, как мы живем. Трое мальчишек и муж, и все в двух маленьких комнатах. Да и зарплата у моего Петра маловата, а я пока работать не могу. Ты уж крепись как-нибудь. Если будет совсем невмоготу, лучше сама сходи в милицию. Детский дом гораздо лучше того, что я у вас увидела. А ведь лучше не будет, Ира, будет только хуже! Ничего, пять лет это еще не вся жизнь. А там станешь самостоятельной, да и я, как младшие подрастут, пойду работать и смогу тебе материально помочь. А наше государство о детдомовских заботится: и работу предложат, и общежитие дадут. Ты девочка умная и красивая — не пропадешь!

Она знала, что Надежда говорит правду и действительно ее жалеет.

— Может быть, на ночь пойдешь к нам? — предложил участковый, оторвав ее от воспоминаний. — У меня дома есть, где переночевать.

— Спасибо, дядя Леша, — поблагодарила она. — Я сегодня и здесь переночую. Вы не беспокойтесь. Не скажите, что будет с мамой?

— Посадят однозначно, — вздохнул он. — Все квалифицируют как пьяную драку с превышением пределов необходимой обороны. Твои показания следствие приобщит к делу, так что, может быть, срок немного скостят.

Захотелось пить, и Ира отбросила махровую простыню, которой укрывалась летом, и прошла на кухню. Из всей посуды остался старый эмалированный чайник и пара алюминиевых кружек. В чайнике еще была кипяченая вода, которую девочка налила себе в кружку и присела на табурет, стараясь не наступать на то место, где раньше была лужа крови.

Высокий звенящий шум за спиной заставил ее испуганно вздрогнуть и обернуться. Прямо над тем местом, где раньше лежало тело, теперь отчетливо была видна радуга, свернутая в круг метров двух в диаметре. В самом центре этого цветного пятна что-то темнело. При взгляде на это разноцветное чудо у нее закружилась голова. Было такое впечатление, что она перегнулась через перила и смотрит в глубокую пропасть. Головокружение усиливалось еще и из-за того, что разноцветные круги, оказывается, вращались с большой скоростью. В центре пятна что-то шевельнулось, притянув к себе взгляд. Всмотревшись, девочка увидела крошечное изображение женщины, одетой в очень длинное темное платье. Внезапно изображение начало стремительно расти, пока не превратилась в настоящую старушку, а радужный круг за ее спиной сжался и исчез. Ира во все глаза смотрела на гостью. Лет ей точно было больше семидесяти: лицо с тонкими, некогда красивыми чертами было все испещрено морщинами, а густая грива волос, собранная сзади в обычный «конский хвост», была абсолютно седой. Одета она была в черное бархатное платье, подолом которого она за малым не мела пол, а на голове был небольшой берет из той же ткани. Никаких украшений на ней Ира не увидела, если не считать высокого стоячего воротника с кружевными вставками и, наверное, золотым шитьем.

— К тебе можно зайти? — услышала девочка старческий, но еще твердый голос.

Хотя губы гостьи были крепко сжаты, у Иры почему-то не возникло ни малейшего сомнения в том, что говорила именно она.

— Конечно, — ответила она. — А зачем вы спрашиваете, если уже все равно зашли?

— Так получилось, — на лице гостьи появился намек на улыбку. — Врата нельзя держать долго. Ответь на вопрос: здесь недавно пролилась кровь?

— Да, — ответила Ира. — Сегодня моя мать зарезала отчима. А почему у вас не открывается рот?

— Я не знаю вашего языка, а ты — моего. Пока мы можем разговаривать только так. Ты дворянка, девочка?

— Я не знаю, — откровенно ответила Ира. — Я похожа на папу, а Волковы — это дворянская фамилия. Только у нас уже пятьдесят лет никаких дворян нет. Отец мне по этому поводу ничего не говорил. Раньше за подобное родство можно было и пострадать. Сейчас за такое не наказывают, но все равно это не то, чем принято хвастать.

— Тонкие черты лица, большие глаза, лебединая шея, — гостья внимательно изучала девочку. — Стройная фигура и тонкая кость. В тебе, вне всякого сомнения, течет благородная кровь. Ответь мне девочка только на один вопрос: ты счастлива?

— Я так счастлива, что впору сдохнуть! — ответила Ира. — Мне в жизни уже настолько все безразлично, что я даже вас не боюсь, кем бы вы ни были. Вы ведь ведьма?

На этот раз гостья улыбнулась по-настоящему.

— Кем только меня не называли! — сказала она. — Называли и так. Только все это неправда. Я принадлежу к знатному роду и владею тайными знаниями. В остальном я обыкновенная женщина. И я не служу темным силам, хотя временами они служат мне. Главное в нашей жизни, девочка, это не средства, а та цель, для выполнения которой они привлекаются. Злом можно творить добро и наоборот. Но об этом можно поговорить потом, если ты примешь мое предложение.

— А что вы мне хотите предложить?

— Я предлагаю тебе перейти в мой мир и стать моей ученицей. Я сделаю тебя богатой и сильной. Ты больше не будешь следовать обстоятельствам, ты их будешь творить сама по своему разумению.

— Так вы из другого мира? Как же так можно путешествовать из мира в мир без космических кораблей?

— Мне непонятно, о каких кораблях ты говоришь, но мне вообще никакие корабли не нужны. Используя магию, я хожу сквозь пространства.

— Магия — это волшебство?

— То, что промелькнуло у тебя в голове, это не магия, а выдумки. Магия — это наука. И это сила, причем во всех мирах.

— А я смогу потом вернуться обратно?

— Когда я научу тебя прокладывать врата, и когда ты в ответ поможешь мне. Тогда, конечно, сможешь вернуться.

— Тогда я согласна. Только подождите минутку, я возьму с собой фотографию папы!

Ира бегом бросилась в свою комнату и, открыв ящик письменного стола, схватила лежавшую сверху черно-белую фотографию отца, выполненную на картонной тисненой фотобумаге. Через минуту она уже снова была на кухне. Желание уйти из этого мира, который ополчился на нее без всяких видимых причин, охватило девочку с такой силой, что ее в дрожь бросало при мысли, что гостья может уйти без нее. Но старушка по-прежнему ждала ее на кухне, с интересом рассматривая алюминиевые кружки.

— Интересный металл, — сказала она. — Они дорогие?

— У нас это один из самых дешевых металлов, — ответила девочка. — Но он очень легкий и не ржавеет. Если хотите, их можно забрать с собой.

— Возьмем! — решительно сказала гостья, забирая обе кружки. — Ты готова? Тогда не будем терять времени! Отойди подальше к двери, я буду открывать врата.

— А как мне вас называть? — спросила Ира, послушно делая два шага назад.

— Называй Райной. А теперь немного помолчи, мне нужно сосредоточиться.

Не было слышно, чтобы Райна чего-нибудь говорила, и руками она не размахивала, но посередине кухни возник слабо светящийся белесый вихрь, который постепенно рос и уплотнялся. Внезапно он весь раскрасился всеми цветами радуги, став копией того, из которого появилась гостья.

— Иди первая прямо в центр, — приказала она девочке голосом, в котором чувствовалось напряжение. — И поспеши — мне трудно держать врата долго.

Иру на мгновение охватил страх, и она невольно замешкалась, но потом, сделав над собой усилие, закрыла глаза и шагнула в радужный туман. В последний момент Райна, недовольная ее нерешительностью, подтолкнула девочку в спину, в результате чего та с ускорением выскочила из такого же вихря в каком-то большом полутемном помещении с высоким сводчатым потолком. Почти тотчас же за ней появилась и сама Райна, после чего врата закрылись, и стало еще темнее.

— Где мы? — оглядываясь по сторонам, с невольным испугом спросила девочка.

— Это единственная уцелевшая башня в этом замке, — прозвучал в голове ответ Райны. — Здесь я занимаюсь искусством. Слугам сюда вход запрещен.

— Так жить мы будем не здесь?

— Нет, конечно. Пойдем покажу замок и познакомлю со слугами. Правда, нормально с ними общаться у тебя не получится, пока не выучишь наш язык.

— А ваша магия не поможет мне его выучить? А то у меня с языками не очень. По английскому еле четверку поставили.

— Магия в учебе не помощник, тебе все придется учить самой. Ничего, память у тебя хорошая, а мы ее еще усилим кое-какими отварами. Только сначала мне нужно тебя изучить. Внешне мы очень похожи, но внутренне можем сильно отличаться. Мне нужно выяснить, что для тебя может оказаться вредным или смертельным. Это мы сделаем в лаборатории. Иди за мной.

Ира поспешила за Райной, которая, несмотря на преклонный возраст, очень быстро передвигалась, высоко поднимая ноги, чтобы не зацепиться за неровности на стыках каменных плит пола. Старуха подошла к одной из стен и открыла неприметную с вида дверь, через которую они вышли в коридор и по полого спускающейся лестнице перешли в небольшой зал, за которым анфиладой шло еще пять других, точно таких же. Везде было довольно грязно, ни мебели, ни предметов обстановки Ира не заметила.

— Это нежилая часть замка, — пояснила Райна, видимо, прочитав ее мысли. — У меня осталось слишком мало слуг, чтобы поддерживать порядок во всех уцелевших помещениях.

— А здесь есть и не уцелевшие? — спросила Ира. — Кто-то штурмовал ваш замок или было землетрясение?

— Меня это никогда не интересовало, — равнодушно ответила Райна. — Когда я больше полувека назад заняла этот замок, он уже тогда был таким. Скорее всего, его разрушили при штурме, земля здесь на моей памяти никогда сильно не тряслась. Пойдем быстрее. Это в твоем мире уже ночь, здесь у нас сейчас время обеда, а мне еще нужно разобраться с тобой, что тебе можно есть, а что нет. А я уже проголодалась.

— Кто бы знал, как проголодалась я! — подумала Ира и тут же услышала смешок старухи.

Похоже, что та читала все мысли девочки. Приятного в этом было мало.

— Выучишь язык, — сказала Райна. — И мне не нужно будет лезть в твои мысли. А пока терпи. Иначе мы не сможем общаться. А позже я научу тебя закрывать свои мысли ото всех. Я — ладно, но в нашем мире достаточно других мастеров, и многим из них знать подробности твоего происхождения не стоит.

Пройдя еще двумя коридорами, они вошли в небольшое темное помещение. Райна что-то сделала и комната осветилась сильным, слегка мерцающим светом. Свет исходил из большого прозрачного шара размером в футбольный мяч, подвешенного под потолком в середине комнаты.

— Радужные демоны, — уловив вопрос в мыслях Иры, ответила Райна. — Безобидны и полезны. Конечно, только в том случае, если умеешь с ними общаться. У вас такого нет?

— У нас вместо демонов электричество, — ответила Ира. — Тоже полезная вещь и безопасная, если не совать пальцев в розетку. Это и есть ваша лаборатория?

Посередине помещения стоял большой стол, заставленный лабораторной посудой и какими-то устройствами, смахивающими на гибрид мясорубки и самогонного аппарата. Отдельно у одной из стен возвышался стеллаж с какими-то ларцами и стопками книг. Больше ничего, кроме четырех стульев в лаборатории не было.

— Сейчас мы тебя посмотрим, — бормотала Райна, копаясь на столе в том месте, где отдельно были сложены стеклянные шары самых разных размеров. — Вот он где! Для анализа мне нужна капля твоей крови. Быстро подойди к столу и давай руку. Не бойся, больно не будет. Ну же!

Не слишком поверив заверениям о безболезненности предстоящей процедуры, Ира все же поспешила выполнить приказ. Умирать от пищи хотелось еще меньше, чем от голода. Старуха проворно схватила протянутую руку и тут же ее отпустила.

— Что, уже все? — удивилась девочка. — А где же кровь?

— Присмотрись внимательней к моей руке, — буркнула Райна. — И больше доверяй своей наставнице, то есть мне. Если я сказала, что будет не больно, то вовсе не для того, чтобы тебя успокоить. Нужно будет — будешь и боль терпеть.

Присмотревшись, девочка действительно увидела ярко-красную капельку, которая плыла в воздухе сантиметрах в пяти от морщинистой старушечьей ладони. Перенеся каплю крови таким образом к большому прозрачному шару, в котором вроде бы ничего не было, Райна ее стряхнула на его поверхность. Шар мгновенно приобрел розовый цвет и начал слабо светиться. В его глубине закопошился клубок каких-то почти прозрачных существ.

— Астральные паразиты, — непонятно сказала Райна, явно пытаясь объяснить Ире свои действия. — В крови разумных много силы, которой они и питаются. При этом они познают сущность пожираемых объектов. В нашем случае будет достаточно одной капли крови. А теперь помолчи, и даже думай поменьше — ты мне мешаешь сосредоточиться. Все, прочла. Слава богам, наша пища для тебя полностью подходит. И мои зелья должны на тебя действовать, может быть, лишь чуть-чуть иначе. Но все-таки мы различаемся, и различаемся сильно. Ты не сможешь зачать ребенка ни от одного мужчины нашего мира, хотя любовью сможешь заниматься так же, как и дома. А для зачатия тебе придется прогуляться в свой мир. Что это ты так покраснела? Чего здесь стесняться — самое обычное дело. В любой деревне всем девчонкам твоего возраста юбки уже не по одному разу задирали. У дворян с этим немного иначе — с девственностью расстаются на год позже. Как только готова рожать, так чаще всего сразу же и выдают замуж.

— Я еще не готова, — запротестовала вся красная как маков цвет девочка.

— Вполне готова, — осмотрев ее нижнюю часть тела, сделала вывод Райна. — Да что ты так волнуешься? Я тебя парням подкладывать не собираюсь. Мне наоборот нужно, чтобы ты от них держалась подальше, иначе какая учеба? Да и правильно делаешь, что не хочешь рано рожать, такие ранние к тридцати годам старухами ходят, да и сами роды не всегда удачны. Ладно, заболталась я совсем не о том, а в трапезной обед стынет. Пошли быстрее! По пути я тебе кое-что расскажу. Сначала давай определимся с тем, как тебя называть. У тебя в голове по этому поводу какая-то каша из разных названий. Как тебя чаще всего зовут?

— Ира или Ирина.

— Значит, будешь Риной, у нас такое имя есть, причем носят в основном дворянки. А как название рода?

— Фамилия по отцу Волкова.

— Это слишком длинно и неблагозвучно. Будешь ты у нас баронессой Риной Волк из Ливены. Это одно из соседних королевств. Там уже лет десять усобица, все режут друг друга, особенно много крови льется на западе. Вот и скажешь, если спросят, что бежала оттуда. Ни один нормальный человек не поедет проверять, а шансов натолкнуться на выходца с тех мест у тебя не будет: там все роды друг друга вырезали до последнего человека, а если кто и остался, сюда ему хода нет. С тобой решили. Теперь по моей челяди. У меня сейчас всего двое слуг. Кухарит и убирает мои комнаты Лая, а по остальному хозяйству остался только Гарт. Лет им примерно столько же, сколько и мне. Их родовые имена тебе без надобности, они их, наверное, уже и сами забыли.

— Так вы столько лет живете в этом замке только втроем?

— Лет двенадцать назад было еще три десятка слуг, но они презрели свой долг, обворовали

хозяйку и подались в бега. Далеко, правда, не убежали.

— А что вы с ними сделали?

— Натравила болотников, чтобы упокоили, а золото вернули. В трясине они гниют.

— Как же так, убивать людей за кражу?

— Я смотрю, у тебя в голове столько всяких глупостей, что устанешь чистить. Поэтому запомни сразу, что в нашем мире для слуг за предательство существует лишь одно наказание — смерть. А вот способы умерщвления у всех разные, мой еще далеко не самый страшный. Все, уже пришли. Это у нас трапезная.

Трапезная представляла собой помещение раза в три больше покинутой квартиры. Слабо освещенное, как и все здесь, с низким потолком, который в нескольких местах поддерживался каменными колоннами из плохо обработанного камня. По всей трапезной в беспорядке стояли столы из потемневшего почти до черноты дерева. Стулья были только за двумя столами, за одним из которых сидели двое. На этих столах были расставлены блюда, от которых доносились такие восхитительные запахи жареного мяса и свежего хлеба, что Ира чуть не захлебнулась слюной.

— Садись за мой стол и ешь, со слугами я тебя потом познакомлю. А то ты сейчас грохнешься в обморок.

Ира села на первый попавшийся стул, пододвинула к себе тарелку с уже остывшей кашей и наложила в нее же горячее мелко нарезанное мясо из большого блюда. Хлеб тоже был еще теплый и прямо таял во рту. Стараясь лучше пережевывать пищу и не сильно чавкать, девочка очень быстро очистила тарелку и осмотрелась вокруг более внимательно. На столах, помимо того, что она ела, лежали какие-то фрукты, мелко нарезанная, остро пахнущая зелень и стояли высокие кувшины из темного металла. Ни есть, ни пить она больше не могла, поэтому перевела взгляд со столов на слуг. Высокий, крепкий старик, которого Райна назвала Гартом, неторопливо ел кашу и овощи, почему-то не притрагиваясь к мясу. У него были резкие черты лица и белые, собранные сзади в «конский хвост» волосы. Лая была на голову ниже его и гораздо полней. Черты лица у нее были грубоватыми, а свои еще не до конца побелевшие волосы служанка просто отбросила назад, сколов гребнем. Она, в отличие от Гарта, больше налегала на мясо. Слуги, как и Ира, закончили есть раньше своей госпожи, но встали из-за стола только после нее. Райна сказала им несколько отрывистых слов, в которых девочка услышала свое новое имя, и показала рукой на свою ученицу, после чего слуги поклонились им обеим и занялись уборкой столов.

— Пойдем, я покажу тебе твои покои, — сказала Райна Ире. — Мои находятся рядом. Лая там уже все убрала и положила все, что нужно. Если будут вопросы пока обращайся только ко мне. Когда осмотришь свои покои, зайди в мои. Я должна буду тебе многое рассказать и объяснить и о себе, и о мире, который теперь будет твоим.