Утром все-таки пришлось прибегнуть к колбасе с хлебом. Единственным, чем я смог разнообразить стол, были свежие огурцы.
- Я постараюсь пораньше освободиться и сходить в продуктовый магазин, - сказал я женщинам. - Светлана говорила, что с кухаркой не должно быть проблем, вот я у нее и узнаю, почему мы завтракаем колбасой. Заодно куплю продукты взамен съеденных. Но если быстро освободиться не получится, тогда я позвоню, и идти в магазин придется вам.
Я вышел за пятнадцать минут до начала работы и по дороге в нужное мне здание встретился и поздоровался с двумя десятками спешащих туда же мужчин и тремя женщинами. За столом для вахтера никто не сидел, а обе двери в гимназию были заперты на висячие замки. Я поднялся по лестнице на третий этаж, нашел дверь с номером одиннадцать и постучал.
- Войдите! - услышал я ослабленный дверью голос и вошел.
Это был не кабинет, а, скорее, рабочая комната инженера. У стены стоял громоздкий кульман, повернутый так, чтобы свет от окна падал на доску. Еще в ней были два письменных стола, сейф на тумбочке, несколько стульев и школьная доска с мелками, закрепленная на одной из стен. Сам Фролов сидел за одним из столов с авторучкой в руках. При моем появлении он слегка привстал, наметив поклон.
- Вам должны были обо мне говорить, - сказал он, жестом руки предлагая мне сесть. - Кто вы, я тоже знаю, так что будем считать, что мы с вами знакомы. Хотелось бы знать, нужно мне упоминать ваш титул, или без этого можно обойтись?
- Если вас нужно называть по имени-отчеству, то и меня извольте называть так же, - с улыбкой ответил я, - а если Владимиром, то и мне будет достаточно Алексея. Если не подружимся, князем я для вас стану, когда выберусь из этого лагеря.
- Годится! - улыбнулся он. - Мне о вас, Алексей, рассказали удивительные вещи. Поверить в такое трудно, я и не поверил. С другой стороны, вы мне кажетесь умным юношей и должны понимать, что ваши обещания ничего не стоит проверить.
- Давайте проверять, - согласился я. - Только учтите, что я знаю слишком много, и запись этих знаний займет несколько месяцев. Понятно, что их ценность для вас будет разная. Вы их рассчитываете использовать сейчас?
- Это было бы неплохо, - кивнул Владимир, - но и потом никакие знания не будут лишними. У нас слишком много врагов, и техническое превосходство поможет уравнять шансы.
- На потом у меня будет много, - вздохнул я, - а вот на быстрое использование мало что наберется. В технике все взаимосвязано, поэтому перескакивать через этапы не выйдет. Через год вы сможете получить в лучшем случае только опытные образцы, а еще нужно запустить производство и обучить тех, кто будет этим пользоваться.
- Мы с вами говорим ни о чем, - сказал он. - Вы пока только обещаете.
- Давайте сделаем так, - предложил я. - Я за два-три дня коротко изложу то, что знаю, а вы ознакомитесь с записями и скажете, что вас интересует в первую очередь. По этим вопросам могу сразу дать развернутые объяснения, а потом буду все подробно расписывать по темам.
- Годится, - сказал он. - Только зачем писать? И вам больше работы и другим будет труднее разбираться. Вы где хотите работать, здесь или у себя дома?
- А можно? - спросил я. - Я имею в виду работу на дому.
- А почему нельзя? - удивился он. - Вам для работы ничего особенно не нужно, по крайней мере пока. У нас кое-кто из ученых так и работает, а сюда приходит только тогда, когда нужно пообщаться с коллегами или воспользоваться оборудованием лабораторий.
- А общаться по телефону запрещено? - спросил я.
- Прямого запрета нет, потому что линии не выходят за пределы нашего городка, - ответил Владимир. - Я понял, что вас больше устраивает дом. Значит, через час-два к вам отвезут печатную машинку...
- А может, обойдемся ручкой? - спросил я. - Я себе все пальцы отобью. И треск...
- Ерунда! - отмел он мои возражения. - Машинка электрическая и почти не шумит, а нажатие на клавиши очень мягкое. Немного поработаете и забудете о своей авторучке. Что, никогда не использовали?
- У нас был совсем другой способ печати, - ответил я, - а механической машинкой печатал очень давно и недолго. Но если вы ее так расхваливаете, не откажусь.
- Сейф вам не нужен, - продолжил Владимир. - Все отпечатанные материалы будете в конце рабочего дня относить сюда. Идти здесь всего ничего, так что добежите в любую погоду. Возьмите папку, чтобы было удобней носить. На ее внутренней стороне я записал номер своего телефона. Всегда звоните перед выходом, чтобы потом не ждать под дверьми. Давайте запишу еще свой домашний номер, можете звонить и на него. Сейчас я вас пока ни с кем знакомить не буду. Сначала оценим вашу полезность и определим, с кем вы будете работать. Идите, Алексей, буду с нетерпением ждать результатов вашей работы.
Я попрощался и ушел. Хотелось пообщаться и попытаться узнать ответы на возникшие у меня вопросы, но если прямо говорят, что я вру, какие могут быть разговоры? Первым на моем пути попался галантерейный магазин. Его хозяйкой была невысокая пожилая дама, которая обрадовалась мне, как родному. Мне пришлось выслушать о ее родственниках и о том, что она не стеснена в средствах, а магазин держит не для прибыли, а для души.
- У всех все есть, князь, - жаловалась она мне, - а на нитках и мыле оборота не сделаешь. Да и бог с ним, с оборотом, так ведь почти не заходят!
- У меня есть нужда в ваших услугах, - обрадовал я ее. - Дорогая, Ольга Николаевна, у вас можно заказать гантели?
- А зачем заказывать, когда можно просто купить? - не поняла она. - Вон они стоят. Или вам эти не подходят? Их кто-то заказал лет пять назад, а брать не стал. Я уже и не припомню, кто это был. Вам нужно только это железо?
Я у нее купил все, что собирался, и выпросил сумку, чтобы сложить хозяйственные мелочи. Из-за груза не стал заходить в продуктовый магазин, отложив это на потом. Дома ждал приятный сюрприз. Оказывается, как только я ушел, пришла подобранная Светланой служанка. Убирать и делать другую работу по дому она не нанималась, только готовить. Но здесь были две прачки, которым можно было отдать в стирку белье, а уборку комнат мы могли делать сами. Я отдал кухарке мясорубку и все остальное, оставив себе только гантели. От помощи в покупке продуктов она отказалась, сказав, что без труда справится сама. Девушка она была крепкой, поэтому я ей свою помощь больше не предлагал.
- Почему так рано? - встретила меня вопросом жена.
- Пришел проверить шкафы, - неудачно пошутил я.
Неудачно, потому что шутки она не поняла, а когда я объяснил, что имел в виду, обиделась. Впрочем, обида была быстро забыта, когда она узнала, что я теперь надомник и почти все время буду рядом с ней.
Вскоре к дому подъехал форд, из которого выгрузили здоровенный агрегат. Он оказался обещанной мне печатной машинкой. К ней прилагалась толстая пачка плотной бумаги и запасная красящая лента. Я ее опробовал и был приятно удивлен действительно тихой работе и мягкому нажатию клавиш. Теперь только осталось научиться печатать. Помогла прекрасная память, поэтому уже в тот же день я, практически не глядя, быстро набирал текст, правда, пока только одним пальцем. Весь следующий день я просидел за машинкой, отвлекаясь только для того, чтобы уделить внимание еде, жене и гантелям. Слава богу, питание опять стало вкусным и разнообразным, и мне не нужно было им заниматься. Отец чувствовал себя значительно лучше и на четвертый день после приезда уже ел сам, осторожно действуя правой рукой. Ольга помаялась два дня, а потом узнала, что у соседей через три дома живут сестры-двойняшки ее возраста и зачастила к ним в гости.
- Знаешь, что я узнала? - говорила она мне после одного из таких визитов. - Девушки сказали, что старшеклассников иногда вывозят из лагеря. Их в прошлом году несколько раз возили на отдых к лесной реке и еще три раза в Тюмень в театр и в кино, так что и я смогу увидеть хоть что-то, кроме этого забора. У них совсем небольшой класс, но в нем вместе с девушками учатся парни!
Мама тоже с кем-то познакомилась, но пока из-за отца из дома отлучалась редко, а к нам тоже никого не приглашала. Женщины совместными усилиями украсили дом милыми безделушками и статуэтками, которые мама умудрилась вывезти из квартиры, и в нем стало гораздо уютнее.
Свою работу я, как и обещал, окончил на третий день. Кое-что пока придержал, в том числе и атомное оружие, но все равно отданного получилось много. Как мне и советовал Фролов, я ему позвонил, убедился, что он у себя, и отнес бумаги.
- Завтра сидите дома, - предупредил он. - С вашим творчеством будут знакомиться и, если будет нужно, вызовут.
Наверное, знакомиться начали в тот же день, потому что на следующий позвонили еще до девяти. Когда я подошел, Владимир познакомил меня с низеньким и полным мужчиной лет пятидесяти с большой лысиной и торчащими ушами, оказавшимся инженером Марком Валерьевичем Аверьяновым. Выглядел он комично, невольно вызвав у меня улыбку. Я ее постарался скрыть, но он заметил.
- Можете улыбаться, - сказал он мне. - Я уже привык к такой реакции. Садитесь, Алексей Сергеевич, поговорим. В ваших листах изложены поразительные вещи! Если вы это не выдумали, ваши знания могут перевернуть всю нашу жизнь! Я пока посмотрел далеко не все, но глаза в первую очередь уцепились за описание твердотельных усилительных приборов, которыми можно будет заменить лампы. Вы печатали очень сжато и не описали принципа действия. Можете это сделать сейчас?
- Конечно, - ответил я. - Но где-то нужно будет писать. Доска не подойдет?
- Лучше мы сядем за стол, а вы возьмете бумагу, - сказал Марк.
Мы сели за один из двух столов, и я с час объяснял принцип действия биполярного транзистора, особенности транзисторов, изготовленных по разным технологиям, и способы их применения, рисуя все необходимое на бумаге.
- Я все понял, - сказал Марк, когда я закончил. - Есть неясности по технологиям изготовления, но и вам они известны только в общих чертах. Ничего, привлечем химиков. Вы сказали все, что знаете?
- Шутите, Марк? - улыбнулся я. - Если я что знаю очень хорошо, так это полупроводники и их применение. Чтобы рассказать все, мне придется месяц болтать без перерыва. Другое дело, что большая часть моих знаний вам пока не нужна, вы их просто не сможете использовать.
- Значит, начинайте печатать ту часть, которую, по вашему мнению, можно использовать, - сказал Владимир, отношение которого резко изменилось после моих объяснений. - Сколько времени может понадобиться для изготовления ваших транзисторов?
- Я затрудняюсь с ответом, - сказал я. - Если будут нужные чистые материалы, то первые образцы можно сделать через полгода, но чтобы начать серийное производство, нужно создать много оборудования, иначе будем гнать сплошной брак. Если ограничиться германием, то уложимся в два-три года. На кремний уйдет больше времени, но я бы начал с него.
- Не пойдет, - с сожалением сказал Владимир. - Столько времени у нас нет. Но вы все равно начинайте работать. У нас многие сейчас не загружены, вот мы их к этой работе и подключим.
- Думаете, все случится раньше? - спросил я у обоих.
- Скорее всего, - ответил Владимир. - Перед нами не отчитываются, но поставлена задача - закончить все необходимое до весны.
Я с ними простился и ушел домой мучить свой палец. Искусство печати двумя руками еще только предстояло освоить, но пока устраивал и палец, потому что я работал по памяти и много времени тратил на иллюстрации, поэтому большая скорость печати не требовалась. Перед тем как приступить к работе, я зашел к отцу. Он уже не лежал, а сидел в кровати и читал газету.
- Что скажешь? - спросил он, оторвавшись от чтения. - По-прежнему не доверяют?
- Недоверия нет, - ответил я. - Отец, они считают, что скоро все начнется.
- Очень может быть, - сказал он. - Общество уже созрело, а если они подготовились, то не вижу смысла тянуть время. Наоборот, потом будет труднее. А для нас это хорошо тем, что не придется здесь долго сидеть. Это у тебя много работы, а остальным будет скучно. Они все-таки привыкли к совсем другой жизни.
- Ваше величество, прибыл глава третьего делопроизводства департамента полиции граф Апраксин! - доложил адъютант.
- Передайте, чтобы вошел, - сказал чем-то недовольный император. - Остальные вызванные не прибыли?
- Ожидает только глава Дворцовой канцелярии барон Вейсман фон Вейсенштейн!
- Скажи ему, чтобы подошел позже, - приказал император. - Мне пока не до канцелярии.
Адъютант скрылся за дверью, и почти тотчас же в кабинет вошел одетый в мундир тайного советника высокий, подтянутый мужчина лет шестидесяти, который остановился, не доходя десяти шагов до стола.
- Подойдите ближе! - приказал император. - Я хочу знать, что вы мне можете сказать по последним покушениям! За десять дней три убийства, и все бывших иностранцев! Мало мне было этого Дюкре, из-за которого пришлось выслушивать нотации от французского посла, так теперь два этих англичанина! У меня вчера был разговор с графом Малмсбери, который настаивает на скорейшем выявлении и наказании виновных!
- Ваше величество, в случае с Дюкре мы нашли убийц, - сказал Апраксин, - а по остальным пока ничего не известно. Покушения произошли всего два дня назад и выполнены профессионально. Люди работают, но нужно время.
- И сколько вам его нужно? - еще больше рассердился император. - Сколько времени прошло с момента убийства главы вашего департамента? Вы сказали, что нашли убийц, но мне об этом почему-то ничего не известно!
- Мы их определили, - поправился Апраксин. - Сейчас их ищут.
- Я вами недоволен! - сказал император. - И не только вами, но и работой всей вашей службы! Раньше вы были опорой трона, а сейчас демонстрируете удивительную беспомощность. Не потому ли, что убитые были иностранцами? Смотрите, граф, мое терпение не безгранично! Если вам надоела ваша должность, можете мне об этом прямо сказать! Одним словом, даю вам на расследование десять дней. А сейчас можете идти!
Покинув императорский кабинет, Апраксин направился к выходу из Александровского дворца, где его поджидал бронированный "Медведь".
- Едем на Итальянскую к Шуваловым, - приказал он шоферу, открывшему начальству дверцу. - Проверься, как обычно.
Поездив по улицам и не обнаружив "хвоста", шофер высадил графа возле парадного входа дворца. Через несколько минут он уже входил в одну из гостиных, где его ожидал сорокалетний граф Иван Павлович Шувалов.
- Рад вас видеть, Петр Николаевич! - поздоровался хозяин. - Присаживайтесь и говорите, какая у вас нужда. К сожалению, вы ко мне без дела не приезжаете.
- Слишком много дел, Иван Павлович, - ответил Апраксин. - Вы правы, я к вам по делу. Пройдем в кабинет?
- Если недолго, то можно поговорить здесь, - сказал Шувалов. - Прослушивания здесь нет, а слуг я удалил.
- Можно и здесь, - согласился Апраксин. - Хочу спросить, вы долго намерены тянуть?
- Есть мнение начать этой зимой, - осторожно сказал Шувалов, - но есть возражающие. А в связи с чем ваш вопрос?
- Я не могу никак не реагировать на акции, которые устраивает ваш брат! - недовольно сказал Апраксин. - Боевому крылу не терпится себя проявить, а меня не сегодня-завтра уберут. Я понимаю, что это ненадолго, но если на мое место кого-нибудь посадят, нашим людям в департаменте будет сложнее оказывать вам поддержку.
- Я скажу Петру, - пообещал Шувалов. - Эти устранения не его инициатива, они были в планах Совета, но если за вас взялись всерьез...
- Только что имел счастье лицезреть Государя Императора, - сказал Апраксин. - Мне дали десять дней, а потом укажут на дверь. Еще одного француза могли простить, но эти англичане были лишними.
- Француз мешал лично вам, - возразил Шувалов, - а англичане мешали финансовой группе. Вы не думали что-нибудь сфабриковать? Например, повесить на Мещерских еще одно убийство? Устройте перестрелку и сожгите автомобиль с какими-нибудь телами.
- Это не так легко сделать, как вам кажется, - ответил Апраксин. - Все мои люди сидят на руководящих постах, а оперативники, как правило, ни во что не посвящены.
Они услышали приближающиеся шаги и замолчали. Открылась дверь, и в гостиную вошел Петр Павлович Шувалов, который возглавлял боевое крыло Братства. Он был на три года младше брата и заметно выше ростом.
- У нас гость! - воскликнул он, увидев Апраксина. - Рад вас видеть, граф! Вас еще из-за нас не выгнали?
- Выгонят через десять дней, - ответил Апраксин. - Только меня, в отличие от вас, это не радует.
- Вы серьезно? - спросил отбросивший шутливый тон Петр. - Плохо, если так. Мы ожидали шума, но поменьше. Не думали об операции прикрытия?
- Не с кем мне ее проводить, - сердито сказал Апраксин. - В этом мои возможности ограничены. По Дюкре работали вы, я вам только помог.
- Теперь мы вам поможем, - пообещал Петр. - На этот раз даже не понадобится ваше содействие.
- Что ты надумал? - спросил брат.
- Опять использовать Мещерских, - засмеялся Петр. - Купим в предместье небольшой дом, оформим продажу на те дни, когда мы их вывозили, а потом заселим. Пять подходящих тел найдем в морге, пожар устроить нетрудно, труднее будет сфабриковать улики, и подбросить их полиции, чтобы было достоверно и не вызвало вопросов. Ладно, справимся, не впервой.
- Как-то это выглядит несерьезно, - с сомнением сказал Апраксин. - Я бы не поверил.
- Вы профессионал, - возразил Петр. - И сомнения могут быть у ваших профессионалов, а ваша задача, чтобы они ни с кем своими сомнениями не делились. Они все заинтересованы в том, чтобы закрыть эти дела, потому что вашей отставкой могут не ограничиться.
О своей смерти я узнал в конце августа. Мы уже прижились в городке, познакомились с большей частью его жителей, а с некоторыми, можно сказать, подружились. По вечерам чуть ли не каждый день ходили в гости к соседям или приглашали их к себе. Отец выздоровел, но временами еще побаливало плечо. Он не сильно утруждал себя комментариями к законам, а больше проводил время с профессором Сухановым. Мама завела столько подруг, что вызвала удивление у всех, кроме моей жены, которая не знала ее прежней жизни. В столице у матери были только две приятельницы, да и к тем она ездила редко, а здесь ее трудно было застать дома. Ольга тоже обзавелась подругами и с нетерпением ждала начала занятий в гимназии. Исключением в семье стала Вера. Знакомых у нее было много, но она ни с кем из них не стремилась общаться, почти все время проводя со мной. Но я был занят работой и не мог уделять ей много времени, а у нее никаких дел не было. Даже уборку в доме теперь делала нанятая для этого женщина.
- Почему ты ни с кем не дружишь? - спросил я, обеспокоенный ее безразличным видом. - Нельзя же все время сидеть рядом со мной и слушать тарахтение машинки! Возьми хоть почитай книгу или газету.
- Не хочу я их читать, - отказалась она. - А свои газеты читай сам: нет в них ничего интересного.
Ее нежелание читать газеты оказалось благом. Если бы она тогда это прочла, не знаю, чем бы все кончилось. Первым сообщение прочитал отец и тут же позвал меня.
- Читай! - сказал он, протягивая мне сложенную в два раза газету. - Внизу справа.
- Ни хрена себе! - высказался я, прочитав короткую заметку о том, что на окраине столицы в частном доме при пожаре сгорела вся семья известного террориста князя Мещерского, который был виновен в убийстве иностранцев. - А почему иностранцы во множественном числе? Ты убил еще кого-то, кроме Дюкре?
- Кто-то в очередной раз нами прикрылся, - зло сказал он. - Судя по заметке, выполнено довольно топорно, но преподносится, как официальная версия. Так обычно бывает, когда все заинтересованы закрыть какое-нибудь дело. Нет, никто там никого не убивал, взяли бесхозные тела в одном из моргов, одели в приличную одежду и подожгли дом. Понятно, что позаботились о том, чтобы остались нужные улики, например, обгоревшее письмо.
- Слушай, а ведь родственники Веры теперь думают, что она погибла! - дошло до меня. - Организаторам нужно было горе родных, поэтому вряд ли их предупреждали, что это инсценировка. Значит, и наши письма никуда не отправили!
- Правильно, - кивнул он. - Нас подобное задевает не очень сильно, хотя для Катерины это удар, а для Веры - это трагедия. Представляешь, как переживают ее отец и брат? Сейчас-то им уже можно было бы все рассказать, но кому нужно этим заниматься!
- Ничего, займутся! - сказал я. - Я сегодня понесу отпечатанные листы и предупрежу, что это последняя порция, и больше ничего не будет. Если к нам такое отношение, то и я отнесусь точно так же. В ценности того, что я знаю, уже никто не сомневается, вот пусть и передадут выше, что я им свернул фигу, а мы посмотрим, чем все закончится. Вера в гости не ходит и газет не читает, поэтому надо только предупредить мать с сестрой, чтобы не проговорились. На нее и так эта изоляция влияет больше других, не хватало еще, чтобы она изводила себя из-за отца с братом.
Я быстро допечатал тему, собрал листы в папку и, захватив с собой газету, ушел к Фролову. Скандалов я ему закатывать не стал, просто дал почитать газету и все объяснил.
- Хреново, - сказал он, укладывая папку в сейф. - Значит, вы объявляете забастовку. Жаль, но я вас понимаю. Сегодня же обо всем передам руководству. Только учтите, Алексей, что дорога в оба конца займет дней восемь, да еще неизвестно, сколько времени будут решать в столице. Идите отдыхать, пока не придет ответ, да не мотайтесь так легко одетым, это вам не Питер.
Действительно уже в середине августа сильно похолодало, а сейчас по вечерам температура вряд ли поднималась выше десяти градусов, но идти было недалеко, и ветра не было, поэтому я легко оделся.
- Финита! - сказал я дома жене, закрывая машинку чехлом. - Мне дали десять дней отпуска для сведения мозоли на пальце. Не вижу на твоем лице радости, неужели так привыкла к ее стрекотанию, что уже без этого не можешь жить?
- Да рада я, рада, - улыбнулась она.
- И не думай, - сказал я. - Я не для того буду сводить мозоль с одного места, чтобы приобрести ее на другом. Поэтому помимо любви мы с тобой займемся спортом! Я тебя как следует погоняю: мигом слетит вся хандра! Мне нужно на ком-то отрабатывать приемы, вот я тебя и использую! Не захочешь ходить в синяках, будешь заниматься. Начну из тебя лепить боевую подругу, которая будет мужиков завязывать узлом. Наследственность у тебя хорошая, просто лентяйка. А еще выпишем сюда рояль или хотя бы пианино и прибор для записи грампластинок. Разучим несколько песен и запишем, а потом будем стричь деньги с продажи пластинок. Хорошая идея?
- Ты шутишь? - неуверенно спросила она.
- Какие шутки? - делано возмутился я. - Посмотри на себя в зеркало: на кого стала похожа! Я боялся за сестру, а надо было бояться за тебя! Целыми днями совершенно ничем не занимаешься, так же можно рехнуться или заболеть, а то и вовсе отдать богу душу. Нет, дорогая, мне вдовцом становиться рано. Если бы Лена была свободна, еще куда ни шло...
Шутливая потасовка закончилась в кровати.
- Первый пункт выполнили, - отдышавшись, сказал я. - С любовью закончили, теперь займемся борьбой. Вставай!
- Уйди, зверь! - начала она слабо отпихиваться. - Я больше ничего не хочу!
- А придется, - сказал я, поднимаясь с кровати и стаскивая с нее жену. - Надень на себя что-нибудь посвободнее, а то никто не поймет, чем мы занимаемся. А на будущее сошьем для тебя кимоно, да и для меня заодно. Не знаешь, что это? Грузчиков когда-нибудь видела? Вот они в кимоно и ходят. Такая одежда не мешает двигаться, только для тебя нужно будет выбрать ткань помягче, чтобы не натерла кожу.
- Вот когда сошьем, тогда и буду заниматься, - заявила она, забираясь обратно в кровать, - а сейчас не мешай отдыхать.
Я не стал ее ломать и дал поваляться в постели, а утром повел к женщине, которая многим шила одежду. Она сняла с нас мерки, взяла мои рисунки и пообещала, что сделает к завтрашнему утру. Вера на меня сердилась, но лучше пусть сердится, чем будет ко всему равнодушной. Вторым заходом мы пошли в галантерею.
- Выручайте, Светлана! - сказал я хозяйке. - Мне срочно нужно пианино. Сможете достать? За инструмент заплачу вперед.
- Я даже не знаю... - растерялась она. - Никто никогда таких заказов не делал... Я попробую, Алексей, но ничего обещать не могу.
Я отвел Веру домой и направился к Фролову.
- Я обо всем сообщил, - сказал он после того, как мы поздоровались. - Думаю...
- У меня есть просьба, - перебил я его. - Я сделал заказ на пианино, но Бельская не уверена, что сможет выполнить. От кого это зависит?
- От коменданта, - ответил Владимир. - Он должен выделить машину и грузчиков и дать разрешение на ввоз. Я ему позвоню. Есть что-нибудь еще?
- Представьте, есть, - ответил я. - Нужен аппарат для записи грампластинок и набор болванок.
- Хотите увековечить игру своей жены? - пошутил он.
- Хочу увековечить нас обоих, - серьезно сказал я. - Я ведь не жил одними формулами и знаю множество замечательных песен. Не все их здесь можно петь, но многие. Жена замечательно играет на рояле, а я неплохо - на гитаре. И голоса у нас тоже не хуже, чем у тех, кого здесь записывают. А потом под псевдонимами отдадите тиражировать пластинки в какую-нибудь компанию. Я на вас пашу бесплатно, сертификатом пока воспользоваться нельзя, а взятые с собой деньги скоро закончатся.
- Это я тоже передам, - кивнул Владимир. - Не думаю, что такой аппарат будет сложно достать.
- Я тоже так не думаю, - сказал я. - В мире моего старика была поговорка, что с кого много спрашивается, тому много и дается. У вас ко мне миллион вопросов, но мне не дали ничего, кроме убежища, да и то перед этим подставили, видимо, чтобы был более сговорчивый. Жить здесь можно и даже неплохо, но вам, мне или другому, у кого есть дело. А вот моя жена в такой жизни потерялась, и это может плохо кончиться, причем и для меня тоже, потому что я не представляю своей жизни без нее. Я не возражаю, если вы запишите эти слова и отправите своему начальству. Пусть хорошенько подумают, стоит ли отказывать в моей просьбе.
- Я передам, - пообещал он. - Сегодня же отправлю.
Ничего отправлять начальству не пришлось, потому что оно приехало к нам само. Примерно через два часа после моего ухода от Фролова он позвонил и попросил срочно прийти.