"Виллис" миновал ворота и, набирая скорость, поехал по территории базы к видневшимся за летным полем ангарам. Рядом с ними стояло несколько одноэтажных домиков, возле одного из которых шофер остановил машину.
- Добро пожаловать на авиабазу "Мюрок"! - сказал сидевший на заднем сидении военный с погонами генерал-майора своему спутнику, одетому в коричневый шерстяной костюм. - А это ее командующий бригадный генерал Майкл Брукс. Генерал, оставляю вам представителя нашего президента Николаса Коулмана. Покажите ему все, что у него вызовет интерес.
Последние слова были сказаны встретившему их офицеру. Этот офицер был невысокого роста, широкоплечий, с ежиком поседевших волос и некрасивым, волевым лицом.
- Добрый день, сэр! - поздоровался он с гражданским. - Прошу вас пройти со мной. Это совсем рядом, и нам не понадобится машина.
"Виллис" уехал, а командующий базой вместе со своим гостем направился к ангарам.
- Мне сообщили, что президента интересуют новые виды оружия, - сказал генерал. - На базе сейчас почти ничего нет, но образцы вы увидите.
- Не понял! - удивился гость. - Если нет оружия, зачем меня привезли на эту базу?
- Оружие есть, но его пока мало, - пояснил Брукс. - К весне база должна быть полностью загружена, а до начала военных действий мы успеем все перегнать через Канаду в Норвегию.
- А на других базах? - разочарованно спросил Коулман. - Неужели и там такая же картина? Ведь президента уверяли...
- Я не могу вам с точностью утверждать, что так везде, - терпеливо сказал генерал, - но у наших соседей картина примерно такая же. Заводы работают на полную мощность, и техника начала поступать, но нужного количества до весны не будет.
- Показывайте, - вздохнул гость. - Куда идем?
- В этот ангар, - сказал Генерал. - Подождите, сейчас я наберу код.
- А почему здесь ничего не охраняется? - спросил Коулман.
- Сейчас включу свет... - сказал Брукс. - У нас хорошо охраняется сама база и ведется наблюдение за летным полем, а караулы стоят у всех значимых объектов. Ангары сейчас пустуют, только в этот свезли все необходимое для демонстрации.
Он щелкнул выключателем, и ангар залил свет двух десятков светильников, расположенных под потолком и на стенах.
- Какой он громадный! - восхищенно сказал Коулман, подходя к действительно очень большому самолету.
Размах его крыльев был метров тридцать, фюзеляж казался немного короче, а кабина находилась на высоте около шести метров.
- Летающая крепость! - гордо сказал генерал. - Этот красавец может обрушить на противника восемь тонн бомб с высоты больше шести миль! Причем новый прицел обеспечит попадание бомб точно в цель! И летает он на одной заправке с полной боевой нагрузкой около двух тысяч миль! На нем больше десятка крупнокалиберных пулеметов, так что даже на небольших высотах он отобьется от двух-трех истребителей, хотя прикрывать истребителями, конечно, будем.
- Надеюсь, это не все? - спросил Коулман.
- Естественно, - усмехнулся Брукс. - Идите сюда.
Они обошли самолет и увидели бомбы, лежавшие на специальных подставках.
- Самолет - это только средство доставки, - сказал генерал. - А вот это наши сюрпризы. Это кассетная бомба, состоящая из пятидесяти относительно небольших бомб. На нужной высоте заряд взрывчатки разрывает тонкий корпус и разбрасывает бомбы по большой площади. Мы используем противопехотные и зажигательные бомбы. Эта еще не самая большая. А вот эта - это наша гордость!
- Сколько же она весит? - пораженно спросил Коулман, дотрагиваясь рукой до огромной бомбы.
- Десять тысяч фунтов! - сказал генерал. - В ней тысяча бомб, каждая из которых имеет в качестве поражающих элементов триста стальных шариков! Когда с неба обрушится стальной дождь, площадь поражения составит треть квадратной мили! Если учесть, что пехотинцы воюют без брони, одной такой бомбой можно нанести колоссальный урон. Ну и в городах будет действовать неплохо. Убойная сила шаров невелика, но раны очень тяжелые, а когда их много...
- Отличная идея! - сказал Коулман, - но жаль, что вам нужно так много времени на подготовку.
- Не нам одним, - пожал плечами генерал. - Этой птичке, для того чтобы сесть или взлететь, нужна очень хорошая полоса бетона длиной почти в милю. Для нескольких сотен самолетов придется строить хотя бы пять-шесть аэродромов. Если в Норвегии есть хоть один такой, то только в столице. И быстро их не построишь. Да и флоту, насколько я знаю, еще нужно время. Поспешное выступление может привести к таким потерям, после которых мы не скоро оправимся. Вряд ли это понравится избирателям. Вы меня понимаете? Армия не меньше президента заинтересована в том, чтобы начать. И не из-за провальной избирательной компании, а по другим причинам.
- Вы откровенны, - заметил Коулман.
- Не вижу смысла играть с вами в прятки, - сказал Брукс. - Нам всем нужна победоносная война, но если президент решит ее начать этим летом, выборы он, может быть, отсрочит, но он эти выборы не выиграет, а мы не выиграем войну. Постарайтесь это до него донести.
Гость уехал, а час спустя генералы встретились у тех же домиков. База преобразилась: на летном поле стояли полтора десятка самолетов, ездили заправщики и бегали люди.
- И к чему были эти смотрины? - спросил Брукс. - Неужели не нашлось никого, кто объяснил бы ему с цифрами в руках, что это авантюра?
- Он проиграет выборы и прекрасно это знает, - ответил генерал-майор Стив Харрис. - А война была бы прекрасным средством задержаться в президентском кресле. А если бы она при этом была еще победоносной... На него надавили, но, видимо, недостаточно. Я думаю, что сейчас обрабатывают все его окружение. Он не идиот и сделает все, что от него требуется. Лучше проигранные выборы, чем пуля в голове.
- Показывай невесту! - весело сказал Владимир Андреевич, разрывая объятия. - Кто из них?
- Ёсико! - позвал Олег. - Подойди к моему отцу. Вторая - это служанка.
Одна из двух японок поспешно приблизилась и низко поклонилась.
- Приветствую моего императора! - довольно чисто по-русски сказала она.
- Красавица! - сказал Владимир Андреевич зарумянившейся девушке. - А ты еще не хотел ехать.
- Дайте и мне посмотреть, - сказала Елена Николаевна. - Да, очень славная, только худая. Куда дел свиту?
- Я их распустил, - ответил Олег. - Они целый месяц не были дома, а здесь мне пока не нужны. У тебя своих женщин толпа.
- Пошли, родная! - сказала императрица принцессе. - Сейчас я распоряжусь, и тебя отведут в твои покои и приставят тех, кто о тебе позаботятся. Служанку тоже забирай. Твои вещи сейчас доставят.
Женщины ушли, и Олег остался наедине с отцом.
- Договор я подписал, - сказал он. - Наш экземпляр у секретаря. Мы еще много чего обсуждали, потом об этом поговорим.
- Как тебе невеста? - спросил отец, пытливо взглянув сыну в глаза. - Нравится?
- Она не может не нравиться, - ответил Олег. - Я, кажется, в нее влюбился. Только меня беспокоит, что у них принцессы такие слабые, что не все доживает до старости. Она, пока ехали сюда, умудрилась простудиться, хоть закутывали и кормили только горячим. И мой врач сказал, что такие женщины роды переносят через одну.
- И с чем связана такая слабость? - с недоумением спросил отец.
- Он считает, что с недостатком движения и с наследственностью. В семьях императоров Японии традиционно была высокая детская смертность.
- А покрепче найти не могли? - недовольно спросил Владимир Андреевич. - Дали самую дохлую?
- Отец! - возмутился Олег. - Я ее выбрал сам!
- Ладно, что-нибудь придумаем, - сказал Владимир Андреевич. - Есть у меня по этому поводу мысли. Но сначала ее нужно крестить, потом вас поженим, а все остальное подождет.
С крещением тянуть не стали и провели его на следующий день в Благовещенском соборе. Принцессу Ёсико нарекли Еленой Владимировной. В тот же день прибыли из поездки в Санкт-Петербург брат Андрей и его жена Александра Августовна. Братья увиделись после долгой разлуки и познакомили друг друга со своими избранницами. Александра уже чисто говорила по-русски, а Ёсико-Елена пока этим похвастаться не могла, но уже понимала большую часть разговора. Встреча произошла в комнатах, которые занимала невеста. Оставив женщин общаться в большой гостиной, братья вышли в малую.
- Красивая, - с ноткой зависти сказал Андрей, - Но слишком бледная. И в бедрах узкая, они там все такие?
- Я ей бедра не мерил, - ответил Олег, - а бледность уберем. Отец сказал, что у него по этому поводу есть мысль, но и я кое-что придумал.
- Я смотрю, ты к ней неравнодушен, - заметил брат, - а как же Вера?
- Что ты хочешь от меня услышать? - спросил Олег. - Какой смысл в любви, если она не принесет ничего, кроме неприятностей и страданий?
- А в ней вообще есть смысл? - усмехнулся Андрей.
- В моей к Елене есть! - ответил Олег. - Мы сделаем друг друга счастливыми и оставим после себя детей. Если в жизни и есть какой-то смысл, то он в этом! Я Алексея считаю своим другом, хоть он и обошелся со мной немного по-свински. И любовь к его жене я из себя вытравил, хотя она по-прежнему волнует, как женщина. Но влечение мужчины к красивой и сильной женщине это еще не любовь. Если бы не было моей невесты, я бы продолжал страдать, теперь я думаю только о ней.
- Хорошо, если так, - сказал Андрей. - Ты что-то говорил насчет мысли?
- Вера говорила, что была очень дохлая, - улыбнулся Олег. - Муж ее заставил заниматься борьбой, а потом она приохотилась сама. И мой врач говорил, что большинство болезней проистекает из-за недостатка движений. Вроде это нарушает обмен. Старики, говорит, потому и болеют, что мало двигаются. А кого гоняют, тот до ста лет проживет без болезней!
- С ума сошел? - спросил Андрей. - Я не знаю, какой была Вера, но сейчас она мне напоминает дикую кошку. Такая же маленькая, но сильная, гибкая и всегда готова показать когти. А твоя Елена развалится на части, да и не позволит тебе отец ее этим занять. Об этом узнают и будут болтать.
- А что в этом позорного? - спросил Олег. - Необычное занятие для женщины? Так она у меня сама необычная. А с отцом я поговорю, только уже после свадьбы.
- Когда венчание?
- Примерно через неделю, - ответил Олег. - Отец еще точно не решил.
- Куда теперь? - спросил я Шувалова.
- Вы о чем? - не понял Петр Павлович.
Он приехал во дворец несколько минут назад и сразу же направился к нам. Мой вопрос последовал после обмена приветствиями.
- Ну как же, - сказал я. - Вы к нам приезжаете только для того, чтобы сдернуть с одного места и перевезти куда-нибудь в другое.
- А вы так сильно держитесь за свой дворец? - спросил он.
- Какой он мой! - ответил я. - Надо будет поговорить с тетей, чтобы она его продала казне. Это уже не дворец, а научный центр. А насчет того, что держусь... До того как вы убрали тех, кто занимался радиолокацией, мне было бы жалко уезжать, а теперь уже нет. Там были друзья, да и от меня была реальная польза, а с новым пополнением дружба как-то не складывается, да и нет среди них женщин. А темы такие, что толку от меня мало. Все, что я по ним знал, уже давно выложил.
- А зачем вам женщины? Мало жены? - пошутил Шувалов.
- Уехала ее подруга, - объяснил я. - Да и большинство тех, кого она учила борьбе, тоже сейчас в Питере. Занять себя нечем, поэтому у нас опять хандра.
- Слышал об этих ее занятиях, - кивнул он. - И как результаты?
- Кто как занимался, - ответил я. - Большинство за четыре месяца уже кое-чего достигли. Если не бросят, толк будет. А почему вас это интересует?
- Есть одна мысль, - хмыкнул он. - Три дня назад женился великий князь...
- Изящный ход с японцами, - сказал я. - Аплодирую. Я думал, что с ними придется воевать.
- Я тоже так думал, - сказал Шувалов. - В той большой бочке меда, которую мы привезли из Японии, оказалась ложка дегтя - здоровье принцессы.
- И чем она больна? - спросил я. - Или это секрет?
- Ее после свадьбы обследовали и никаких болезней не нашли. Но излишне субтильное сложение и слабость... Врачи полагают, что в нашем климате она будет часто болеть, и могут быть сложности с родами.
- У наших дворянок такие сложности через одну, - сказал я. - Многих после второго или третьего ребенка прекращают рожать, а то и вовсе отдают богу душу. А крестьянки рожают по десятку и без всяких проблем. Все от лени и безделья. Видели бы вы мою Веру, пока я за нее не взялся!
- А за великую княгиню возьметесь? - спросил он, вогнав меня в ступор.
- Вы долго думали, прежде чем такое сказать? - отойдя от удивления, спросил я.
- Вообще-то, это не моя идея, - сообщил с интересом наблюдавший за мной Шувалов. - Эта мысль почему-то пришла в головы великого князя и императора. Врачи императорской семьи выразили сомнение...
- Это понятно, - кивнул я. - Покажите мне врача, который в такой ситуации возьмет на себя смелость что-то советовать. Я бы на их месте тоже сомневался. Скажу вам больше, я и на своем месте сильно сомневаюсь! Я свою жену вытягивал в спорт насильно, причем был совершенно уверен, что у нее нет никаких болезней, кроме лени. А с вашей княгиней я ни в чем не уверен! Насколько я помню, императорская семья в Японии никогда особым здоровьем не отличалась. И медицина сейчас... так себе. Просмотрят какую-нибудь гадость, а мы окажемся крайними.
- Не замечал раньше за вами трусости, - покачал он головой.
- Боятся все! - ответил я ему. - Страх у человека - это нормальное чувство, которое помогает ему выжить. Превозмогать страх нужно тогда, когда он мешает - в этом и заключается мужество. А когда страх разумный, бороться с ним - это глупость.
- Ладно, может быть, вы и правы, - согласился он. - В любом случае вы это будете решать не со мной. Принято решение вернуть вас в ближний круг императора. Придворных должностей вас никто не лишал, а комнаты остались за вашей семьей, так что нужно только собрать вещи и переехать. Когда вам это удобно сделать?
- Вещи мы соберем хоть сегодня, - сказал я. - А переезжать лучше завтра в первой половине дня. Я здесь хоть и не надрываюсь на работе, но кое-какие дела есть, и их нужно закончить.
- Значит, завтра в одиннадцать будут машины и охрана, - сказал он, поднимаясь с кресла. - Когда выпустите следующую книгу? Сами говорите, что нет работы, а за три месяца не написали ни одной книги.
- На днях отправим рукопись в редакцию, - ответил я, тоже встав, чтобы его проводить. - Книги не пирожки, а мы вам не булочники. Как получается, так и пишем.
Когда я рассказал о нашем разговоре жене, она растерялась.
- Я не против того, чтобы отсюда уехать и вернуться к родителям, но заниматься с этой японкой? Я занималась с теми, кто смотрел мне в рот и делал все, что я говорила. По-другому в этой борьбе просто нельзя. А как ее заставить что-то делать? И потом почему обязательно борьба? Если она, как ты говоришь, дохлая, достаточно обычных упражнений. Их все равно нужно делать, прежде чем переходить к занятиям.
- Посмотрим, - сказал я. - Нужно послушать, что нам скажут, поговорить с врачами и познакомиться с женой Олега. Может быть, все решиться как-нибудь иначе. Мне самому не хочется с этим связываться. Никогда бы не подумал, что такое может прийти в голову императору. Нам с тобой нужно забрать все нужные вещи и проститься с ребятами. Твои ученики будут расстроены.
- Их всего трое, - ответила Вера. - Необходимый минимум они получили и при желании смогут заниматься без меня. А вещи я сегодня соберу, тебе этим заниматься не нужно.
Я в этот же день обошел лаборатории, оповестил всех о нашем отъезде и ответил на некоторые из возникших вопросов. По-хорошему, надо было собраться и посидеть за столом с теми, с кем у нас завязались приятельские отношения, но проводить такие посиделки не тянуло. Вера высказалась точно так же.
- Были бы здесь друзья - другое дело, а собираться из-за одного твоего Головина я не хочу. О чем можно втроем говорить весь вечер без водки?
День закончился, а на следующий за нами приехали сразу после завтрака.
- Если вы еще не готовы, велели подождать, - сказал мне командовавший охраной штабс-капитан.
- Давно готовы, - успокоил я его. - Прикажите солдатам забрать вещи.
Провожать нас, бросив работу, вышли все ученые и инженеры. Я помахал им рукой из окна "Медведя" и почему-то подумал, что сюда уже не вернусь. Наверное, Вера подумала о том же, потому что всхлипнула и прижалась ко мне. Нервы у жены в последнее время слегка растрепались. Неустроенность из-за этих переездов с места на место и страх бесплодия действовали на нее не лучшим образом.
До окраин Москвы ехали минут десять и в два раза дольше добирались до дворца. На воротах стаяли знакомые офицеры, которых о нашем приезде предупредили заранее, поэтому никакой проверки документов не было. За все время отсутствия родители к нам выбирались всего два раза, а потом только звонили по телефону, поэтому встреча получилась очень теплой. Сестра пока жила здесь, но скоро оканчивала гимназию и собиралась замуж.
Долго мне общаться с родными не дали: зазвенел телефон, и взявший трубку отец позвал меня к аппарату. Звонил сам император.
- Я в кабинете, - сказал он и положил трубку.
Интересно, нельзя было это сказать отцу? Я сообщил родным, что меня вызывают, и поспешил в императорский кабинет. В охране стояли императорские гренадеры, которые меня не знали, но из дверей выглянул секретарь и велел пропустить.
- Проходите в кабинет, князь, вас ждут, - сказал он мне и сел на свое место в приемной.
В кабинете собралась вся мужская часть императорского семейства. Сам Владимир Андреевич сидел за своим столом, а его сыновья заняли стулья, которыми пользовались те из посетителей, кому это позволяли их положение или хозяин кабинета. Я их приветствовал как положено, начиная с императора. Получилось довольно долго, но меня не прервали.
- Закончили? - спросил Владимир Андреевич. - Тогда перейдем к делу. Петр Павлович должен был вам передать, в чем у нас нужда.
- А почему именно я? - спросил я. - И почему обязательно борьба? У вас есть куча врачей, под руководством и наблюдением которых княгиня может заниматься спортивной гимнастикой. Это и легче, и безопаснее, и не вызовет лишних разговоров.
- Я, между прочим, предлагал то же самое, - вставил Андрей.
- А почему вы сами не ограничились гимнастикой? - спросил император.
- Гимнастика развивает мышцы и связки, - ответил я. - Регулярные занятия делают женщину здоровой и сильной. А если заниматься долго и много, намного проще переносятся роды. Я не ограничился физическими упражнениями потому, что моя жена ленилась, и ей было неинтересно нагружать тело пустой работой. Кроме того, борьба закаляет характер и дает возможность испытать себя в схватке, что редко выпадает женщине. Развивается координация движений, увеличивается скорость реакции и появляется уверенность в собственных силах. Вашим женам такое, наверное, не понадобиться, а моей, да еще при той жизни, которую мы вели, это было не лишним. Мне и сейчас гораздо спокойнее, потому что она может за себя постоять. У Веры оказался талант к борьбе, другим, чтобы добиться ее мастерства, требуется намного больше времени.
- Я тебя все-таки попрошу, - сказал Олег, перейдя со мной на "ты" при отце и брате, заставив их переглянуться. - Я говорил с Еленой, она согласна. Неужели не поможешь?
- Вы не понимаете, о чем просите, - ответил я. - Заняться гимнастикой согласен, могу даже заняться индийской йогой, а заниматься борьбой - увольте!
- Жаль, - сказал Олег. - Я думал, что ты мне все-таки друг.
Его слова меня разозлили и заставили плюнуть на этикет.
- Да, друг! - сердито сказал я. - Но я не смогу заниматься с твоей женой так, как занимался со своей. Дворянки не привычны к труду и к каким-то усилиям, а здесь придется изо дня в день нагружать себя все больше и больше! Конечно, потом она скажет спасибо, но до ее спасибо еще нужно дожить! А до этого ее нужно заставлять заниматься. И нужен постоянный врачебный контроль. У моей жены отец размером с медведя, и никто в их семье серьезно не болел, а японского императора можно перешибить соплей, да и вообще...
Я замолчал, решив, что и так сказал больше, чем следовало.
- Значит, так! - сказал Владимир Андреевич. - В двенадцать покажете великой княгине все, на что способны. Заодно Веру Николаевну осмотрит мой врач. А потом решим.
- Готовься к демонстрации! - сказал я Вере, когда злой вернулся к семье. - Через час будем давать представление для японки. Только не вздумай меня так же приголубить, как при просмотре императором. Ей такое может понравиться, а мне - нет. Надо было вчера отрепетировать для них танец.
Я немного ошибся: смотрела нас не одна великая княжна, а все императорское семейство, да еще два врача в придачу, так что мы смогли увидеть не только Елену Владимировну, но и Александру Августовну. Японка мне понравилась, хотя я их видел более красивых, правда, на фотографиях, а немка могла работать моделью, если бы была красивее лицом. Фигура у нее была замечательная. Все были одеты без лишней роскоши, но все равно мы в своих кимоно на их фоне смотрелись бомжами. Роль татами выполнял большой персидский ковер, а зрители сели с двух сторон на стоявшие у стен стулья. Перед схваткой император лично представил нас своим невесткам. Дрались мы пару минут, на большее меня не хватило. Вера, как обычно, превратилась в пропеллер, в котором роль мелькающих лопастей выполняли ее руки и ноги. Я за ней постоянно не успевал, пропуская удар за ударом. Было больно, но она старалась не доводить удары до конца, поэтому я продержался так долго.
- Хватит! - разорвав дистанцию, сказал я. - Я надеюсь, что все оценили?
- Тебе понравилось? - спросил Олег у жены.
- Княгиня страшный воин! - вздрогнув, ответила Елена, медленно подбирая слова. - Она может убивать сильных мужчин. У нас таких женщин-ниндзя называют куноити. В переводе это означает "несущие смерть цветы". Они были в древности, сейчас таких мастеров нет. Я готова у нее учиться, но, боюсь, что у меня так не получится. Чтобы так научиться, нужно начинать учебу еще ребенком.
- А меня можете научить? - спросила немка. - Наверное, это здорово - так владеть своим телом. Свободного времени все равно много.
- Я буду учить хоть всю семью, - покорно согласился я. - Не понравится - бросите.
- Учить будет ваша жена, - сказал император. - Сейчас ее осмотрят врачи.
Вера вместе с эскулапами ушла в соседнюю комнату, где они пробыли минут десять, после чего вышли. Врач императора - Борис Карлович Гаевский - подошел к Владимиру Андреевичу и отчитался о медосмотре.
- Удивительно сильная и гибкая женщина, - сказал он о Вере. - За всю мою практику я таких видел всего дважды. Сильных женщин много среди крестьянок, но все они имеют совсем другое строение и весят гораздо больше княгини. Я не против занятий, но при условии, что кто-то из нас будет рядом.
- Так и сделаем, - решил император, не поинтересовавшийся желанием моей жены учить его невесток. - Княгиня, скажете, что вам нужно для занятий и, когда все сделают, можете начинать. А вы, князь, получили свой чин камергера против правил, поэтому мы это немного поправим. Оформим вас в дополнении к камергеру действительным статским советником по ведомству министерства иностранных дел, а службу будете проходить у меня. Сегодня займитесь оформлением, а с завтрашнего дня будьте в моем кабинете к десяти.
- Как ты взлетел! - с удивлением сказал отец, когда я ему рассказал о своем назначении. - Еще нет и двадцати, а уже имеешь право на чин генерал-майора. А Вера что такая грустная?
- Она не грустная, а задумчивая, - засмеялся я. - Никогда не думал, когда начинал учить ее кун-фу, что она сама когда-нибудь будет учить тому же самому великую княгиню и будущую императрицу. Когда-нибудь будет рассказывать внукам, что с нее в семьях высшего дворянства вошло в моду обучать девиц драке. Я, скажет, возила носом по ковру саму императрицу!
- А ведь действительно, - очнулась от раздумий жена. - Это ты во всем виноват! Побить тебя, что ли?
- Если ты это сделаешь, побегу к сыновьям императора, - в шутку пригрозил я. - Продемонстрирую синяки и скажу, кто их посадил. Думаю, они после этого быстро передумают учить бою своих жен, а ты так и останешься обычной статс-дамой.
- Так ты не шутил? - дошло до отца. - Как же так? Ведь это же совсем не дамское дело...
- Я сначала тоже обалдел, - кивнул я. - Совсем так же, как ты сейчас. А потом подумал: почему бы и нет? В моей второй реальности принцессы и не таким занимались, только было это лет на тридцать-сорок позже.
- Все равно как-то это неправильно, - вздохнул отец. - Есть привычный круг занятий для девиц их положения, и о ваших занятиях будут говорить с неодобрением.
- Пускай, - равнодушно сказал я. - Для тех, кто с неодобрением отзывается об императоре и его решениях, существует ваш департамент, вот вы ими и будете заниматься, а Вера только выполняет свои придворные обязанности.
- Странное время, - задумчиво сказал отец. - Сколько всего случилось в империи и во всем мире! А ведь все началось с тебя!
- Династию сменили бы и без меня, - возразил я. - И к созданию франко-германской империи я не имею отношения. Ну посоветовал кое-что императору, но до этого додумались бы и без моих советов. И к появлению японской принцессы я непричастен, я думал, что мы с ними будем воевать. Я, отец, своим появлением много чего здесь поменяю, но будет это года через три-четыре, раньше просто не получится.
Этот разговор состоялся вечером, когда задержавшийся на службе отец пришел домой, а до этого я обежал несколько учреждений, включая и родное теперь для меня министерство иностранных дел, и оформил кучу бумаг. Осталось только заказать мундир, но это было не к спеху: можно было ходить в камергерском или просто в цивильной одежде.
На следующий день я, как и было предписано, направился к императорскому кабинету минут за десять до назначенного срока. Вера осталась дома, потому что ее занятия были назначены на более позднее время. Наша судьба изменилась в очередной раз, и теперь предстояло оценить, к худу или к добру эти перемены.