Наш класс отпустили первым, поэтому очередь в библиотеку была небольшой и продвигалась на глазах. Библиотекарь быстро сверялась со списком и кивала очереднику на связанные стопки учебников для седьмого класса. Я получил свою связку, развязал шпагат и уложил все в портфель. Потом взял из малого отделения ручку с блокнотом и подошел к доске объявлений, возле которой уже толпились ученики нашего класса.
- Ну ты и выдал! - сказал стоявший здесь же Сашка. - Зинаида тебе эти слова еще припомнит, когда начнешь хватать тройки!
- А что в них такого хорошего, чтобы я их хватал? - я очень натурально изобразил удивление. - Или ты, Сашок против того, чтобы в классе появился еще один отличник?
Освободившиеся одноклассники, заинтересовавшись разговором, сдвинулись теснее.
- Это ты о себе? - не поверил услышанному Сашка. - Шутишь, да?
- Какие шутки? Просто надоело валять дурака. Трудно, что ли, учиться на одни пятерки? Да раз плюнуть!
- Ну и плюнь! - сказал он. - А мы все посмотрим! Давай поспорим, что в этом году тебе отличником не быть! На пять рублей!
- Вообще-то, мне деньги нужны, - сказал я ему. - Только на деньги я ни с кем и ни по какому поводу спорить не собираюсь. И не потому, что боюсь проиграть и нечем будет отдавать долг, просто паршивое это дело, спорить или играть на деньги. Давай поспорим на сто щелбанов, а ты сразу же, как только придешь домой, начинай готовить лоб.
- Сам свой готовь! - рассердился он. - Я с тобой и на тысячу щелбанов могу поспорить!
- На тысячу не буду, - отказался я. - На фига мне такое счастье? Ты окочуришься, а мне отвечать? Да я все пальцы о твой лоб отобью!
Все рассмеялись.
- На сто, так на сто! - он схватил мою руку. - Разбивайте!
К нам подошла Лена с полным портфелем учебников.
- Правду говорят, что ты пел девчонкам? - спросила она. - Когда вместе собирали грибы?
- Истинную, - ответил я. - Арию Фигаро. Не слышала? Только ее обычно поют на итальянском, а я им исполнил на русском. Примерно вот так! Мальчик резвый кудрявый, влюбленный Адонис женской лаской прельщенный, не довольно ль вертеться, кружиться, не пора ли мужчиною быть.
Спел я, по-моему, не намного хуже Муслима Магомаева, хотя бы потому, что, в отличие от него, мои слова поняли все. Только вместо аплодисментов в вестибюле нашей школы установилась гробовая тишина.
- Что, не понравилось? - спросил я смотревших на меня во все глаза друзей. - Это потому, что не было музыкального сопровождения. Ладно, пропустите к доске, а то сами не пишите и другим не даете.
- Я бы на твоем месте, Сашка, все-таки на всякий случай потренировал лоб, - сказал Сергей Кулаков. - Если биться каждый день лбом об стенку...
- Это хорошо, что вы такие веселые, - прервал общий смех вышедший из учительской директор. - Только вам здесь все нужно освобождать. Сейчас выйдет восьмой класс, а вы до сих пор не закончили!
После его слов те, кто еще не переписал расписание уроков, бросились это делать, остальные потянулись к выходу.
- Не поможешь донести портфель? - спросила у меня Лена.
- Подожди минуту, - сказал я ей и подошел к Сергею, с которым дружил: - Сергей, захвати мой портфель, я к тебе потом за ним забегу. А я помогу девчонкам.
- Я его и к тебе домой могу занести, - сказал он. - Мне это проще сделать, чем тебе к нам мотаться.
- Теперь я свободен, - сказал я Лене, рядом с которой уже стояла и Люся. - Давайте ваши портфели, для вас они действительно тяжеловаты. Саш, помог бы Свете, пока она не надорвалась.
Света Зимина - самая маленькая из девчонок нашего класса - благодарно мне улыбнулась и с готовностью протянула Широчину портфель. Так впятером мы и пошли вместе, поскольку и Сашка, и девчонки жили в двух соседних домах.
- Что с тобой случилось? - спросила меня Лена, когда мы вышли за калитку школьной ограды.
- Мне этот вопрос в последнее время задают все, - сказал я своей компании. - Мало того, скажу вам по секрету, что я его сам себе все время задаю! Наверное, виноват переломный возраст!
- Тебе нужно со сцены людей смешить, - сказала Света. - Вместо Мирова и Новицкого.
- Хорошо, что напомнила, - сказал я. - По пути расскажу вам несколько анекдотов. Правда, Люсе мое выступление прошлый раз не понравилось, но она у нас слишком серьезная девушка.
- Пусть затыкает уши, - посоветовал Сашка. - Руки ты ей освободил. Трави свои анекдоты, а то уже скоро дойдем.
Шли действительно недолго, но три анекдота я рассказать успел. Сашка ржал так, что едва не растерял портфели. Лена со Светой тоже смеялись от души. Я глянул на идущую слева Люсю и поразился: в глазах у девчонки стояли слезы. Кажется, я немного перестарался.
Когда дошли, Сашка со Светой свернули к своему дому, а мы пошли к следующему, где у крайнего подъезда я вручил Лене ее портфель.
- Держи, а я донесу Люсе ее портфель до подъезда.
- Спасибо! - поблагодарила Лена. - Ты сегодня чем думаешь заняться?
- Понравились анекдоты? - спросил я. - Увы, у меня сегодня масса дел. Может быть, к вечеру освобожусь, но ничего обещать не могу.
- Если хочешь, приходи в наш двор, - сказала она. - Пока хорошая погода погуляем по улицам. Люся тоже будет.
- Обещай за себя! - сказала Люся дрогнувшим голосом. - Давай сюда портфель, и я пойду, а вы болтайте!
- Пока, - сказал я одной девчонке и повернулся к другой: - Пошли, мы уже закончили. Я тебя обещал довести до подъезда, а обещания нужно выполнять.
В подъезде я не отдал ей портфель и пошел с ним на второй этаж, где она жила. Поставил свою ношу у порога квартиры и помешал девочке его поднять.
- Подожди минуту. Извини, что так пошутил. Не всегда и не все шутки бывают удачные. Чем именно я тебя так обидел, я не понял, но все равно извини.
- Ну и дурак! - она трясущейся рукой вставила ключ в замок, открыла квартиру и подхватила с пола портфель. - Иди к своей Ленке!
Перед моим носом с хлопком закрылась дверь. Я немного постоял, думая постучать или нет, и стал спускаться вниз. В подъезде я столкнулся с Леной.
- Чего это ты задержался? - спросила она, заглядывая на лестничную площадку второго этажа. - Что-то случилось?
- Ничего не случилось, - хмуро ответил я. - Только тебе сейчас не стоит ходить к Люсе. Пойдешь - поссоритесь.
- Из-за тебя, что ли? - догадалась она. - Очень надо! Слишком ты о себе высокого мнения!
- Мое дело - предупредить, - сказал я и прошел мимо нее к выходу из подъезда. - До завтра.
Настроение было испорчено, и опять из-за Люси. От кого не ожидал слез, да еще из-за меня, так это от нее! Она была не только самой умной, но и самой выдержанной из наших девочек. Не помню, чтобы она хоть раз с кем-то скандалила или даже просто повышала голос. В третьем классе, пожалуй, только она одна избежала дерганья за волосы. Все остальные девочки в той или иной мере подверглись этому виду ухаживания. Год назад, когда мы в начале лета посмотрели "Три мушкетера" и под впечатлением этого фильма стали играть в мушкетеров, Люсю единогласно окрестили королевой. Конечно, сама она не знала, ради кого мы обламываем друг о друга самодельные шпаги. А теперь... Получил, называется, полноценную жизнь. Девчонку, которая меня интересует, не интересую я, а та, которая не слишком интересна мне, льет из-за меня слезы. И, самое главное, я вроде бы взрослый человек не могу к этому относиться спокойно!
Сестра уже была дома и, переодевшись, помогала матери готовить обед. Редкое явление, достойное того, чтобы быть записанным в книгу рекордов Гиннесса, если она уже есть.
- Сергей принес твой портфель, - сказала мама с кухни. - Стоит в комнате. А ты, оказывается, дорос до того, что носишь девочкам портфели? Непонятно только, почему сразу двоим.
- Он решил наверстать упущенное! - фыркнула Танька, сама не зная, насколько права. - Нагрузили, как ишака! Удостоился хоть поцелуя в щечку?
- В щечку я буду целовать тебя, - буркнул я. - На день рождения.
Я ушел к себе и больше не слышал, о чем они говорили. В своей комнате первым делом переоделся в трико, а потом достал тетрадку. Чтобы успокоиться и лучше вспомнить семьдесят третий год, пришлось заняться медитацией. Как всегда, при первых же повторениях мантры волной накатило расслабление, безразличие сменило взвинченность, лень стало даже шевельнуть пальцем. Длилось это немного меньше обычного - минут десять, но мне хватило. Писал я все время, пока женщины возились на кухне, - больше часа. Событий было много, тем более что я писал не только о луноходе, Парижском соглашении по Вьетнаму или перевороте в Чили, но и о таких вроде бы малозначительных вещах, как выход на экраны фильма "Семнадцать мгновений весны". Закончив с августом, я спрятал тетрадь за одежный шкаф и стал думать, идти сегодня вечером гулять или нет. Конечно, принимать предложения Ленки после того, что она мне сказала - это только ронять себя в ее глазах. Но ведь на ней одной свет клином не сошелся? Наверное, ей будет полезно узнать, что я отклонил ее предложение и провел время в другой компании. Вечер будет теплым, а по друзьям соскучился не один я, поэтому гулять будут многие. Так ни до чего и не додумавшись, я решил перед обедом еще позаниматься. Тело притерпелось к нагрузкам, поэтому их уже можно было увеличивать быстрее.
Обедал я вместе с отцом. Когда поели, он следом за мной прошел в мою комнату.
- Держи! - отец положил на письменный стол громкоговоритель для карманных приемников и ферритовый стержень для антенны. - Транзистор для выходного каскада я тебе принесу, а выходной трансформатор намотают мои парни. Переделаешь свою "мыльницу" с наушника в нормальный приемник.
Я похолодел: эту "мыльницу" я выбросил из стола вместе с остальным хламом. И как об этом сказать отцу?
Радиотехникой я увлекся давно. Отец вечерами просиживал над своими самоделками, собранными на лампах на алюминиевых шасси навесным монтажом, а я сидел рядом, слушал доносившиеся из динамика завывания и его ругань и вдыхал запах канифоли. Когда на маленьком экране кинескопа первого отцовского телевизора замелькали первые смутные изображения, для нас с сестрой это было чудом. Помню, показывали балет Чайковского "Лебединое озеро" и мы широко открытыми глазами смотрели в негативном изображении танец маленьких лебедей. Отцу нужно было делать настройку, а мы его упрашивали не трогать телевизор. Нам и так было здорово! Когда я учился во втором классе, как-то раз в отсутствие отца включил паяльник, достал его радиодетали и кусок гетинакса с наклепанными на нем лепестками и начал на них паять все, что попадалось под руку. Спаяв солидное сооружение, я подумал (недолго) и, припаяв в две выбранные наугад точки провода, засунул из в розетку. Зрелище получилось завораживающее. Больше всего мне понравилось то, как сгорали большие зеленые сопротивления, обгорая по спирали и постреливая искорками. Большинство конденсаторов взорвалось, что тоже не оставило меня равнодушным. В этот день в Союзе родился еще один радиолюбитель. Позже отец немало со мной занимался и отдал мне читать подшивки журналов "Радио". Для школы я собрал действующую модель лампового радиоприемника, а для себя делал его из редких в то время транзисторов, которые отец приносил для меня с работы. Прежний я сейчас бы прыгал от радости и целовал отца, а теперешний смотрел на него и не знал, что сказать.
- Папа, - наконец, собравшись с духом, сказал я внимательно наблюдавшему за мной отцу. - Понимаешь, какое дело... Ты не сердись, но я, кажется, случайно выбросил приемник, когда чистил стол от хлама.
- Так "кажется" или выбросил?
- Выбросил, - опустив голову, признался я.
- Что с тобой происходит, не скажешь? - спросил отец. - Ты был так увлечен радиотехникой, а сейчас словно о ней забыл. Этот приемник ты делал целый месяц. Сколько было криков и слез!
- Так уж и слез! - возразил я. - Только один раз и было, когда сдох транзистор.
- Неважно, - сказал он. - Не заговаривай мне зубы. Ты выбросил результат месячного труда и не рвешь у себя на голове волосы. И динамик не доставил тебе радости. Напомнить, как ты упрашивал его достать? Не хочешь со мной поделиться?
- Я тебе скажу все, - пообещал я, - но не сейчас.
- Надеюсь, - сказал он. - Не хотелось бы лишиться твоего доверия.
Ну и как ему сказать, если при всех своих замечательных качествах он почти начисто был лишен фантазии, а у меня ее было на двоих! После того, как он облучился от радиолокационной станции, пришлось долго лечиться в военном госпитале. Головные боли ушли, но они возвращались, если он начинал много читать. Поэтому он ничего и не читал, кроме любимого "Кобзаря" Шевченко. И откуда тогда взяться фантазии? Какие доказательства я ему мог представить, кроме своих слов? Рассказать о развале СССР? Точно попаду к психиатрам. Для него я был еще слишком мал и авторитетом не являлся. Рассказать правду я ему мог, но не сейчас, а тогда, когда он сможет хоть частично поверить в рассказанное. Он ушел, а я сидел на кровати и вспоминал, как он незадолго до смерти плакал, держа мою руку в своих сморщенных, покрытых старческими пятнами руках и говорил, что я у него в жизни единственный друг. Голова у него уже соображала неважно, и он часто без всякой причины обижался на ухаживающих за ним внуков, подозревая их черт-те в чем. Как хотелось ему довериться, поделиться своими сомнениями, попросить помощи, но я чувствовал, что этого делать нельзя. Не то время и не те люди. И я еще не та фигура, чтобы серьезно воспринимать тот бред, который я бы на него вывалил. Я знал, чем смогу привлечь внимание серьезных людей к своим записям. Отец в их число, увы, не входил.
Решив пока об этом не думать, я вышел в большую комнату посмотреть, что передают по телевизору.
- Не делай его громко, - попросила мама. - Что-то сильно разболелась голова.
- Давай помассирую точки, - предложил я. - Наверное, полностью боль не уберу, но болеть будет меньше.
- Какие еще точки? - с подозрением спросила она.
- Особые, - ответил я. - На голове и на руках. Это китайская медицина, я про нее в журнале вычитал. Не бойся, больно не будет.
Одно время после института я сильно увлекался электропунктурой и точечным массажем и даже сделал для лечения пару приборов. Расположение точек я знал хорошо, на какие из них и как воздействовать при многих болезнях тоже помнил, поэтому за пять минут сделал все, что нужно.
- Действительно помогло! - удивилась мама. - Болит, но уже не так сильно. Надо будет посмотреть самой те журналы, которые ты читаешь. Я вижу, ты совсем не ешь конфеты, которые я купила. А я их потихоньку пробую. Смотри, спохватишься, когда их совсем не будет.
- Не хочу портить зубы, - сказал я. - Вот пойду в школу, принесу мел, тогда можно будет изредка есть сладости.
- Можно купить в аптеке хлористый кальций, - предложила мама. - Если ты так боишься за зубы. Он недорогой, мы тебе его когда-то давали.
- Сами пейте эту гадость! - меня передернуло. - А я лучше буду грызть мел. Неплохо еще толочь скорлупу яиц, но нужна ступка.
- У нас же есть керамическая ступка с пестиком, - сказала мама. - Что, забыл? Сам же в прошлом году толок в ней сахар в пудру. Давай я буду перед употреблением яиц хорошо их мыть, а ты потом истолчешь. А то в мелу все, что хочешь, может попасться. Ты сегодня вечером никуда не идешь? А то Таня уходит гулять, и твой Игорь тоже собирается в городок. Неужели опять весь вечер будешь отжиматься и стоять на голове? Все нужно делать в меру, тогда будет польза.
- Золотые слова, мамочка! - я чмокнул ее в щеку. - Непременно сегодня пойду гулять и перецелую всех девчонок. Зря, что ли, портфели таскал?
- Болтун ты, - сказала она. - Точно с тобой что-то случилось. То был такой скромник, что я не знала, что и делать, а сейчас разошелся. По крайней мере, на словах. Ты для чего сюда пришел, телевизор смотреть?
- Не буду я его сейчас смотреть, - ответил я. - Все равно еще рано для чего-нибудь интересного, а у тебя еще болит голова. Где газета?
- Лежит на трюмо, - сказала мама. - Только никуда не задевай, отец ее еще не смотрел.
В газете ничего стоящего внимания не было, поэтому я ее отложил и достал из-за шкафа тетрадь. С полчаса поработал нормально, потом принесло сестру.
- Что это ты пишешь? - поинтересовалась она, увидев меня за тетрадью с ручкой в руках.
- А тебе не все равно? - спросил я, досадуя на то, что задумался и не услышал ее шагов. - Любовные послания пишу, а вечером пойду разносить. Довольна?
- Да ладно! - примирительно сказала сестра. - Что хочешь, то и пиши. Я хотела спросить, ты точно будешь учиться игре на гитаре?
- Если купят, буду, - ответил я. - А что?
- Не слышала, чтобы в городке были репетиторы по этому инструменту, - сказала она. - Игре на пианино учат человек пять, а по гитаре, по-моему, никого нет.
- И не надо, - сказал я. - Самоучитель обойдется гораздо дешевле. А ты для чего спросила?
- Да так, - сказала Таня, повернулась и вышла из моей комнаты.
И к чему, спрашивается, весь этот разговор? Я на всякий случай убрал общую тетрадь в ящик стола и сходил на кухню попить воды. Мама прилегла на тахте и заснула, сестра была в своей комнате, поэтому я хорошо посидел над тетрадкой, закончив с семьдесят третьим годом. Едва я закрыл тетрадь, как с работы пришел отец, и проснулась мама.
- Если хочешь гулять, то поешь и иди сейчас, - сказала она мне. - Нечего мотаться по темноте.
Заварка осталась с обеда, поэтому я разогрел на плите чайник и попил горячего чая. Сразу после питья я никогда не ел, поэтому немного поболтал с родителями и пошел делать себе ужин. На белый батон намазал сливочного масла и сверху посыпал сахаром. Можно было поесть плотнее, но я не захотел. Оделся я так же, как и на торжественную линейку, только без красного галстука, и рубашку надел не белую, а с рисунком. Куда идти я заранее не решил. Можно было зайти к Сергею или Игорю, но я не стал этого делать. Несмотря на медитацию, слезы Люси и разговор с отцом подпортили настроение, и общаться с друзьями не хотелось. Впервые с моего появления в детстве пропало чувство радости, ожидания чего-то необычного. Ноги сами понесли меня к дыре в заборе, а потом через школьный пустырь к домам, где жили Сашка и девчонки. По обычно малолюдным улицам городка прогуливались небольшими группами и поодиночке ребята и девчонки от третьего класса и выше. Если гуляли и более молодые, я их не видел. Я свернул к дому Сашки и в его дворе увидел на лавочках компанию из самого Сашки, Валерки Дегтярева и Светки. Странная, надо сказать, компания. Наверное, Светка только что вышла, а ребята уже сидели на лавке. Мне они обрадовались.
- А я два твоих анекдота запомнил, - сказал мне Сашка. - Рассказал родителям, им понравилось.
Интересно, как быстро мои анекдоты станут достоянием всего Советского Союза?
- Спасибо! - сказала мне Света. - Если бы не ты, я с этим портфелем надорвалась бы. От Сашки помощи не дождешься.
- А вот я надорвался, - сказал Сашка, притворно скривив свое круглое лицо. - Нет, чтобы пожалеть и оказать внимание!
- Ты ведь провожал Ленку с Люськой? - спросила меня Света. - Не знаешь, что случилось?
- А в чем дело? - насторожился я.
- Они поссорились, - сообщила Света. - Столько лет дружат...
- При мне они не ссорились, - сказал я правду. - Помирятся, что им делить?
- А правду говорят, что ты умеешь играть на гитаре? - спросила Света.
- Я такого никому не говорил, - ответил я. - Я не Сашка, зачем мне врать? Вот на пианино запросто. Могу даже спеть, и не только арию Фигаро. Только где его здесь возьмешь?
- Я могу помочь, - обрадовала меня Света. - Родители допоздна ушли в гости, инструмент свободен, так что я тебя приглашаю.
- А нас? - спросил Валерка.
- Не слышал, что сказал Гена? - насмешливо сказала девчонка. - Он обещал спеть, а большая аудитория смущает неопытных певцов. Ну ничего, я распахну окна, и вам все будет слышно.
Черт бы побрал мой длинный язык. Я знал, что сильно нравлюсь Светке. Беда была в том, что она мне не нравилась. Чисто внешне, в остальном к ней, как и к остальным нашим девчонкам, никаких претензий не было. Поэтому меньше всего я хотел идти с ней в ее квартиру и там выпендриваться. Не нужно это было ни мне, ни ей. Но отступить без потери лица было нельзя. Завтра же Сашка ославит меня на всю школу.
- Только одну вещь, - поставил я условие. - Сыграю, и тут же на улицу.
- Хорошо, хорошо! - согласилась довольная Светка. - Только ты еще обещал спеть. Пойдем со мной.
Пришлось идти. Квартира Зиминых была на втором этаже первой от лестницы. Видимо, на улицу Светка выбежала ненадолго, потому что квартиру она не запирала. На улице еще не совсем стемнело, но в их коридоре после освещенной лестничной площадки не было видно ни зги. Она пропустила меня вперед, закрыла дверь и подтолкнула к выходу в комнату.
- Включи свет, - попросил я. - Как я тебе буду играть в темноте?
Она нехотя включила торшер и, подойдя к пианино, откинула крышку, а потом пошла открывать двери на балкон. Я взял стул, поставил его перед инструментом и уселся сам. Когда отзвучали последние аккорды, и я закончил тем, что одна дождинка все-таки не дождь, за спиной раздались всхлипывания и на мои плечи легли ладони Светки. Я вскочил как ошпаренный, едва не перевернув стул.
- Немедленно прекрати реветь! - сказал я ей. - Иначе ноги моей у вас больше не будет! Умывайся и выходи во двор, я там подожду с ребятами.
И, подхватив свои туфли, выскочил за дверь. Обулся я уже на коврике, после чего сбежал вниз по лестнице и вышел во двор. Приплыли! Возле двух скамеек собралась треть нашего класса и еще кто-то из старшеклассников. Видимо, они гуляли рядом, и мальчишки их просветили, что сейчас будет моя сольная ария. Лучше бы завтра болтал один Сашка, чем теперь будут болтать они все. Еще и родителям Светки могут передать, что их дочь в темной комнате охмурял одноклассник. Я ее родителей не знал, поэтому не мог предугадать их реакцию. Вряд ли майор Зимин пойдет разбираться с майором Ищенко, а вот ее мать, если ум в дефиците, может заявиться и устроить скандал. К сожалению, такое на моей памяти случалось не раз, хоть и не со мной. Так, еще лучше! Игорь тоже здесь, так что завтра же мать все узнает. И Ленка с Люськой здесь, только по разные стороны скамеек.
- А я думала, что ты соврал, когда говорил, что умеешь играть, - сказала Ира. - А что ты со Светкой сделал?
- Сейчас должна выйти, - буркнул я. - Нужно закрыть дверь, а она не может найти ключ. Расходимся, товарищи, концерт окончен!
- Хорошо играл, - сказала Ленка. - И песня отличная, никогда ее не слышала. А вот голос...
- Я над собой работаю, Леночка! - ехидно ответил я. - Через полгода ты меня не узнаешь.
- Я тебя и так не узнаю! - ответила она. - Пошли, девочки, больше ничего интересного не будет.
Шесть девчонок, в том числе и те, кто были из старших классов, ушли, но остальные уходить не спешили. Я обещал Светке ее дождаться, но понял, что пока под ее окнами стоит эта толпа, она не выйдет.
- Если появится Света, скажи, что мне было нужно уйти, - попросил я Валерку и вышел со двора, чувствуя спиной Люсин взгляд.
Старый дурак! Ведь знал, что этим все закончится. Начался этот день хреново и закончился не лучше. А еще критиковал Алису!
- Что ты такой невеселый? - спросила мама, добавив соль на рану.
- Завтра узнаешь у тети Нины, - ответил я. - Я пошел спать, а то утром рано вставать в школу.
Если бы не медитация, я бы долго вертелся в кровати, прежде чем заснуть, после нее выключился почти тотчас же.
Физкультуры во вторник не было, поэтому утром после медитации я совершил утреннюю пробежку, а потом еще выполнил силовые упражнения. После занятий с аппетитом позавтракал, сверился с расписанием и положил в портфель нужные учебники. Все остальное в него было сложено заранее. Оделся я за пару минут, бриться, слава богу, было не нужно, поэтому осталось последнее - завязать проклятый галстук.
- Мам, - подошел я к матери. - Не знаю почему, но у меня на галстуке получается не узел, а черт-те что. Покажи, как ты завязываешь!
- Давай я тебе сейчас завяжу, а напомню, как это делается, когда придешь со школы.
Кто бы возражал! Я надел куртку, схватил портфель и сумку со сменной обувью и припустил к дыре в заборе. На той стороне меня поджидал Сергей.
- Говорят, ты начал ухлестывать за Зиминой? - спросил он, когда мы поздоровались. - А как же Ленка? Или она - это уже прошлое?
- Для меня все они - это прошлое, - ответил я. - Кто тебя просветил, Игорь?
- Да, мы еще перед сном гуляли возле дома. Тебя сестра научила играть?
- Сам по самоучителю, - честно ответил я. - Только я одну песню нормально и заучил.
- Теперь о тебе долго будут болтать, - сказал он. - А Светка вчера так и не вышла, хотя ее специально долго ждали.
Мы зашли в вестибюль школы, переобулись и поставили свою обувь в гардероб. Кроме нашей технички и нескольких школьников младших классов здесь никого не было.
- Три минуты осталось! - сказал Сергей, глянув на большие настенные часы. - Ходу, сейчас Зинаида придет!
Звонок зазвенел, когда мы уже подбежали к дверям нашего класса, располагавшегося на втором этаже в самом конце коридора.