Как только я оказался на берегу, сразу проснулся Полоз.

– Ну что, охотник, включай вторую космическую скорость и бегом!

– Ты видишь след?

– Вижу. Слабенький, но вижу.

– И куда мне?

– Строго на запад. Бегом!

– А одержимость включать не будешь?

– Ты рехнулся?! Если тебя в одержимость перевести, за тобой вся местная нечисть ломанется! По старинке! Ножками!!!

И я побежал. Радовало только то, что бежал налегке: «Взломщик» с одним патроном, два ножа, пистолет бесшумный, он же ПС. Мне все пытались всучить ПСС, но не нравится он мне. Довершал мой арсенал проверенный «Вал». Упаковка энергетических батончиков, произведенных Ильдаром. Волк (Ильдаров захребетник) предложил какой-то термоядерный рецепт, и теперь все группы ходили в рейды исключительно с ними. Двух батончиков хватало на сутки, плюсом они «запирали» прямую кишку лучше желатиновых конфет. В том смысле, что гадить «по-большому» не хотелось до пяти дней.

За спиной рюкзак, в котором 30 килограмм патронов, поверх рюкзака сложенный «Взломщик». «Вал» в руки и марафон начался. То, что кругом темнота, мне только на руку. Я и без одержимости видел в темноте. Видеть и правильно слышать в темноте научили на первом месяце обучения в «Валгалле».

Как только расцвело, справа от меня приблизительно в километре раздались одиночные выстрелы. Стреляли из одного Калаша и двух натовских стволов. Предположительно, SA-80. Я замер, анализируя шумы. Закричала женщина, еще раз хлопнул Калаш, крик оборвался. Я сверился с картой. Где-то справа, как раз в районе «шума», стояла небольшая деревенька.

– Проверять не пойдем? – поинтересовался Полоз.

– У меня иная цель.

– А если это по наши души?

– Сомневаюсь. Преследователи так не шумят.

В этот момент из-за дерева появилась маленькая фигурка человека. Я вскинул «Вал», сквозь прицел увидел, что это девочка лет девяти, нажал на спусковой крючок, но не попал. В последний момент Полоз дернул мою левую руку вверх, и пуля ушла в небо.

– Какого хрена?! – я снова навел автомат на ребенка.

– Ты офонарел! – возразил мне Полоз и снова «задрал» ствол вверх.

– Змей, ты совсем нюх потерял?! Она меня засветит!

– А то, что это ребенок!

– Откуда такой гуманизм?! – спросил я, прикидывая варианты быстрой ликвидации свидетеля. Да, вот такой я урод и сволочь. Да, я готов завалить ребенка. Пока мы были на нашей территории, таких свидетелей мы отпускали. Более того, детишки, поняв, что перед ними свои, спешили нам помочь. А после перехода границы, все по инструкции: свидетелей быть не должно. Пока я просчитывал варианты, девочка подала голос:

– Помоги нам, Великий Змей!!! – произнесла она на плохом английском, и опустилась на колени. Я застыл. Голос у ребенка не соответствовал его внешности. Так говорят старушки за шестьдесят. Глубоко за шестьдесят. – Помоги нам, – повторила она. – И мы укажем тебе кратчайший путь!

– Хвостатый, она с тобой, – на всякий случай пояснил я.

– Я понял, – хмыкнул Полоз и обратился к «ребенку»: – Покажи свое истинное лщо!

Фигура ребенка расплылась, а когда «резкость» восстановилась, перед нами стояла старушка лет семидесяти. Судя по позе и рукам, старушка отчаянно боялась.

– Что тебе нужно, ведьма! – рядом со мной возник Полоз.

– Помоги нам, Великий Змей, – повторила они и снова опустилась на колени.

– Ты – дух-хранитель местной деревни!

– Да, Великий Змей.

– Кто на нее напал!

– Вы знаете их как ИРА.

– В деревне живут протестанты? – поинтересовался я.

– Да, Одержимый, – кивнула старуха.

– Сколько их?

– Я не знаю. Я не успела их сосчитать. Я почувствовала Великого Змея и решила его призвать.

– Полоз, а ты меня демаскируешь…

– Заткнись. Что ты готова нам дать за помощь!

– Я укажу вам короткий путь до человека, что прошел тут недавно.

– С чего ты взяала, что нам нужен этот человек! – спросил Полоз.

– Вы идете по его следу, а Одержимый Тобой – убийца.

– А если ты нас обманешь!

– Мне нет смысла вас обманывать, – вздохнула ведьма. – К тому же, тот, за кем вы охотитесь – католик.

– Хорошо, ведьма, мы поможем твоей деревне. Но если ты нас обманешь, я вернусь…

– Не нужно мне угрожать, Великий Змей. Я готова умереть от страха, только общаясь с тобой. Я представляю, что Одержимый Тобою может сделать с моими потомками. Я клянусь, что отплачу вам, указав короткий путь.

– Вот и договорились!

– Стоять-бояться! – запротестовал я. – Полоз, а она нам надо?!

– Нас просят о помощи.

– Да мне плевать с высокой горки на ее просьбы. Ну, завалят отморозки из ИРА несколько протестантов, мне-то что? Меньше народу – больше кислороду. Тем более убивать бесплатно я не подписывался.

Полоз повернул ко мне голову и уставился не меня осуждающе.

– К совести твой я взывать не буду. Тебе ее еще на первом курсе удалили. Поэтому обратимся к твоей хитрости. Вот эта бабка, – он кивнул головой в сторону ведьмы, – готова нам помочь. Мы сократим наш путь, – он задумался, – я полагаю, на сутки. Поэтому снарягу оставь тут, бабушка присмотрит. Ножи в руки и вперед убивать!

– Чей-та ножами?! Сейчас к «Валу» прицел присобачу и перестреляю всех!

– А гильзы ты собирать будешь, или бабушку попросим?

– Ох, свалилась ты на нашу голову, – обратился я к бабке. – За вещами пригляди.

– Пригляжу, – кивнула та.

До деревни добрались за пятнадцать минут. Забравшись на дерево, я в бинокль изучал диспозицию: деревня на двенадцать домов, часовня, некое административное здание, возле которого группа лиц человек на шестьдесят-семьдесят. При том, четыре человека, судя по снаряжению, и есть отморозки из ИРА. Читал я про них справку нашего информационного центра: толпа идиотов с мутными целями. Валят всех: и своих, и чужих. При этом не стесняются заниматься мародерством. Судя по всему, ребятки за этим сюда и пришли. Так, что у нас еще… Дорога к хутору одна. На въезде пара караульных.

– Полоз, снайперов нет?

– Нет. Двое на въезде. Четверо на площади, десять шарят по домам.

– А машины их где?

– Машин нет. Пешим порядком прибыли.

– Я так мыслю, местных нужно сберечь?

– Естественно.

– Тебе оно на кой, все это?!

– Сань, местами ты редкостный тормоз! Я первый раз на этой земле. Мне нужны союзники! Эта бабка не только поможет нам с перемещением, она всем своим расскажет о нашем подвиге. Так что при встрече с местной нечистью, нас не будут убивать сразу, а для начала поговорят.

– Политик, твою мать!

– Политик, политик. С чего начнешь?

– Для начала, освободим местных…

Через десять минут я зашел со стороны административного здания. Прислушался. Где-то в поселке шумели мародеры, среди местных тихо поскуливали женщины. Я припомнил, где стояли бойцы ИРА, и разбил одно из окон с задней стороны. На площади раздалась команда, но вместо немедленного ее выполнения кто-то заспорил. Минуту бойцы препирались, в конце концов, один из них пошел проверять. Он шел и ругался. А еще он вонял табаком и потом. И вот он повернул за угол. На одутловатой морде возникло непередаваемое удивление. А потом… он собрался бежать! Не крикнуть своим, не взять в руки оружие, а слинять. Я сгреб его за шиворот и приставил нож к горлу:

– Не дыши, – велел я на английском, а потом уточнил: – Ты же меня понимаешь?

– Да, – прошипел он.

– Сколько ваших осталось на площади?

– Трое.

Судя по голосу, товарищ пребывал на грани обморока.

– Командир где?

– Дома обыскивает.

– Хорошо. Наморщи мозг и скажи: кто из твоих подельников дальше всех стоит от нас? Ты понял, о чем я говорю?

– Да. Дальше всех стоит Ахерн.

– Кто? – не понял я.

– Ахерн, – промямлил пленник.

– Ну, зови своего Ахерна, – чуть улыбнулся я.

Одутловатый прокашлялся и крикнул:

– Ахерн!

Тишина.

– Еще раз, – велел я.

– Ахерн!!

На этот раз отозвались.

– Позови его сюда. Но учти, я понимаю по-ирландски.

– Ахерн, иди сюда, – перевел мне Полоз слова пленного.

– Чего я там не видел? – донеслось в площади.

– Иди, иди, – настаивал одутловатый.

– Ну, если ты меня просто так дернул… – проорал Ахерн. Ну, и имена у ирландцев…

– Умница, – похвалил я одутловатого, рубанул его по шее и осторожно, чтобы не шуметь, уложил и стены.

– И какого хрена тебе нужно? – перевел мне Полоз слова следующей жертвы, появившейся из-за угла. Та же беспечность, что и у первого: Калаш висит на пузе, настроение самое распрекрасное, гражданин курит и пованивает вискарем.

Он повернул за угол, получил несовместимую с жизнью травму в виде перелома гортани и был уложен рядом с первым. Через две минуты, когда душа Ахерна отделилась от тела, я привел в чувство первого. Нажал над бровями на две точки, и он начал ворочаться. Еще через минуту он затравленно смотрел на меня, периодически бросая взгляд на мертвого Ахерна.

– Продолжаем разговор. Зови двух оставшихся. Крикнешь им только то, что я велю. Понял?

Пленник энергично закивал.

– Ты крикнешь: парни, идите сюда, вы тоже должны это видеть. Понял?!

Очередное энергичное кивание.

– Прокашляйся и начинай.

Одутловатый крикнул.

– Что там у вас? – перевел Полоз заинтересованный ответ подельников пленного.

– Посмотрите сами, – шепчу я.

– Сами посмотрите, – кричит пленный.

– Они идут тем же путем, – сообщил Полоз, и я снова бью пленного по шее. Подхожу к углу. Слышу, как топают два будущих покойника. Топают с убийственной беспечностью. Курят и воняют. Приятно иметь дело с непрофессионалами. Приятно, но скучновато. И вот, они повернули за угол. Один за другим. Бросок к первому, прижимаюсь к нему, как к родному, и ножом наношу удар в горло замыкающему, если так можно сказать про колонну из двух человек. Замыкающий еще не начал оседать, а я обратным движением рассекаю горло первому. Оба лежат и дергаются. Даже не хрипят, что радует. Пока два джентльмена конвульсируют, разоружаю одутловатого и связываю его руки за спиной. Потом беру Калаш жертвы номер два. Хорошую машинку придумал Михаил Тимофеевич, за что низкий ему поклон. После войны, даст Бог, большой венок принесу к его памятнику. Даже раздолбайское отношение к автомату со стороны покойного владельца не смогло испортить аппарат. Вытащил все магазины к Калашу и пошел «будить» пленного номер «раз».

Тем же способом привожу в себя одутловатого.

– Сейчас мы идем и сообщаем местным, что они свободны.

– А что будет со мной?! – пролепетал тот, не отрывая взгляда от окровавленных подельников.

– Сделаешь все как надо, отпущу, – обещаю я.

– Ай, ай, ай! Как нехорошо обманывать пленных! – смеется Полоз.

Я натянул балаклаву на свое лицо, поднял пленного, и, прикрываясь им как щитом, направился на площадь. Как и ожидалось, конвоиры кончились. Сидящие местные, увидев нашу сладкую парочку, испуганно затихли.

– Я прошу прощения, что говорю на английском, вашего языка я не знаю, – обратился я к местным, – но хочу вам сообщить, что вы свободны. Пока компаньоны данного субъекта не вернулись, предлагаю всем вам сбежать в лес.

Меня поняли. Через двадцать секунд местных сдуло.

– А дальше что? – робко поинтересовался пленник.

– А дальше – самое интересное! – усмехнулся я и произвел пару выстрелов в воздух. После чего уложил одутловатого на землю и улегся за ним, как за бруствером.

– Только не дергайся! – предупредил я. Товарищи ирландские «патриоты» отреагировали ожидаемо: услышав выстрелы – осмотрелись, обнаружили отсутствие пленных и одного вяло дергающегося подельника, лежащего на земле. Не обнаружили остальных корешей и источник опасности и, как стадо баранов, ломанулись в сторону площади. Из десяти бегущих только трое прижимались к заборам и домам. Остальные перли, как носороги. По носорогам я и высадил первый магазин. Выставил над одутловатым ствол и выстрелил. Стрелял по ногам. Попал, но не по всем. Пользуясь тем, что народ прилег (кто с перебитыми ногами, кто для сохранности своей шкурки), бешеным ужиком уполз за здание, где меня ждали три жмура и… как оказалось, два аборигена мужского пола, уже ободравшие покойников.

– Ты кто? – мне в грудь уперся ствол, едва я поднял на ноги. Спросили на английском. Делаю пол-оборота вправо, уходя с линии огня, правой рукой отвожу ствол от себя, левой ногой выбиваю магазин из автомата, потом ногой в затвор. Как только патрон покинул патронник, делаю шаг к любопытному аборигену, одновременно выворачивая автомат из его рук, несильно бью прикладом в лоб, смещаюсь и пинаю по яйцам второму.

А на площади уже стрельба и крики. Судя по всему, стреляют в «моего» одутловатого. А он молчит. Видимо, попали.

– Вы почему не в лесу, полудурки? – интересуюсь у лежащих аборигенов. Молчат. Поймавший прикладом еще «плывет», а гражданин, словивший по «размножению», собрав в ладони все, что у него осталось после моего пинка, лежит и стонет.

– Если хотите жить – лежите тут и не дергайтесь.

Я же, вытащив из разгрузок покойных две гранаты, со всей дури метнул их через крышу в сторону бойцов ИРА. Обе гранаты метнул влево для того, чтобы выжившие метнулись вправо под мой огонь. Как только услышал предупреждающий крик, в котором прозвучало что-то похожее на слово «граната», высунулся из-за угла и снял двух человек, бегущих именно вправо, и одного сидящего среди подранков. Естественно, меня заметили и начали стрелять. Било два ствола. Вытаскиваю из разгрузок покойных еще две гранаты, на этот раз срываю чеку у обеих и кидаю в место расположение стрелков. Высунув только один ствол, стреляю в их сторону, дабы они не ломанулись со своих мест. Взрывы и вопли. Оббегаю здание с другой стороны и смотрю. Картина: «Приходи, кума, любоваться». Ходячих нет. Сидячих тоже не наблюдается. Масса лежачих и стонущих. Перевел Калаш на одиночный. Первый выстрел (контрольный) в одутловатого. С его стороны никакой реакции. Со стороны его подельников тоже. Стреляю в ближайшего бойца, лежащего на боку. Тоже никакой реакции, но от левого забора в меня начинают стрелять. Прячусь за угол.

– Полоз, меня никто не обходит?

– Расслабился, воин, – ухмыляется он.

– Ты меня на эту мокруху подписал, так что давай, работай!

– Я же помочь хочу.

– Я бы и без помощи местной ведьмы добежал. Бешеной собаке – сто верст не крюк. Так что на счет обходных маневров противника?

– Все, кто бежал в нашу сторону, лежат на дороге и пытаются понять – что им делать.

– А командир их чего?

– Погиб он смертью храбрых, – смеется Полоз. – Сначала пулю в башку поймал, потом граната рядом рванула. Вот его бандюки и призадумались.

– А два сторожа на входе в деревню?

– Сторожат, но очень напуганы.

– Среди тех, кто на дороге, все ранены?

– Кто живой – все!

– Очень хорошо. Если начнется движуха – сообщи. А я пойду с местными храбрецами пообщаюсь.

Храбрецы уже оклемались и снова вооружились. Увидав меня, встали на ноги, но оружие в мою сторону не направляли.

– Привет, защитникам отечества!

– Привет, – пробормотал пожилой дядька, получивший по яйцам.

– А ты, невоспитанный юнец, тыкающий в незнакомых спасителей автоматами, чего не здороваешься?

Абориген, поймавший в лоб прикладом, действительно был юн. Не больше 20 лет. И очень похож на пожилого.

– Привет, – пробурчал он.

– Вы родственники? – уточнил я у пожилого.

– Это мой сын, – пояснил он. А потом уточнил: – Младший.

– Понял. Вы почему с остальными не ушли?

– Люди Трехпалого убили моего старшего, – пояснил пожилой. – Мы остались, чтобы отомстить.

– Трехпалый – это вожак данной банды?

– Да, – удивленно протянул собеседник. – А ты не знаешь, с кем воюешь?

– Мне до фонаря. Меня попросили вас освободить. Я выполняю просьбу.

– Кто попросил?! – подал голос молодой.

– Малышка Бетти, – подсказал Полоз.

– Малышка Бетти.

Пожилой отшатнулся от меня и начал креститься. Его сынулька тоже перекрестился, но подпрыгивать не стал.

– Ты – из Посвященных? – спросил он.

– Саша, – можно сказать «взвыл» Полоз, – ответь положительно! И раскручивай его на разговор!!!

– Да, – кивнул я. – Шел мимо, тут стрельба, и Малышка Бетти из-за дерева появилась. Пришлось сделать крюк, чтобы вам помочь.

– У тебя странный акцент, – не унимался молодой. – Из какого ты клана?

– Я – одиночка, – ответил я первое, что пришло на ум. Какие у них тут кланы – я понятия не имел.

– Изгой?!! – теперь отшатнулся и младший.

– Ага, – вздохнул я.

– А какую плату предложила тебе Бетти?! – с ужасом спросил старший и потянулся за стволом.

– Я ищу чужака. Он прошел в ваших краях сутки назад. Она сократит мой путь.

Аборигены выдохнули.

«— Интересно, какая еще могла быть плата при заключении контракта с Изгоем? Чьи-то жизни?

– Скорее всего, – поддакнул Полоз.

– Ты аналогии с другими народами нашел?

– Есть пара схожих моментов, но это позже. Я рекомендую вам уделить внимание нападающим.

– Понял».

– Так, господа мстители, если с ценой вопроса разобрались, предлагаю заняться вашими бандитами. Тут два варианта: либо вы сидите тут и не отсвечиваете, и я сам доделываю работу, либо вы мне помогаете. Но хочу сказать, что Трехпалый уже мертв. Ваша месть состоялась.

– Мы поможем тебе! – опережая отца, выпалил молодой. – Скажи только, чем?

– На дороге метрах в сорока от этого здания лежит группа лиц с ранениями разной степени тяжести. А на окраине вашей деревни находятся два сторожа без ранений. Ваша задача обезоружить всех раненых, а я займусь сторожами. Запомните: ни при каких обстоятельствах не стреляйте в ту сторону. Запомнили?!

– Да, – кивнули они.

– Минут пять посидите тихо. Мне нужна тишина.

Через три минуты я уже рассматривал позицию сторожей. Боевики, встревоженные стрельбой, лежали на земле, направив оба ствола в сторону деревни. О наблюдении за окрестностями речи уже не шло. В деревне защелкали одиночные выстрелы. «Сторожа» встрепенулись и прильнули к прицелам.

– Нужно брать живыми, – сообщил Полоз.

– На кой? – удивился я.

– Ведьма просит.

– Слушай, Змеюка, а плясок с бубном она не хочет?

– Не зуди, Сашок. Тебе сложно взять двух недоумков?

– Мне время жалко.

– Все, не прибедняйся, – отрезал Полоз. – Пеленай их и веди в деревню.

Я выматерился и в лучших традициях Бармалея пошел в обход.

Высокая трава и складки местности позволили подобраться к сторожам на дистанцию в пять метров. Все их внимание было приковано к редкой стрельбе в поселке и крикам, периодически оттуда раздающимся. Дождался очередных выстрелов, сделал рывок и встал над бандитами.

– Оружие на землю.

Оба испуганно обернулись. И если левый начал разворачивать в мою сторону ствол, то правый громко (выражаясь медицинским языком) испустил газы. Пнул левому в голову, а правому – в живот.

– Сесть, – велел правому. – Спиной к напарнику.

Я усадил храброго, но находящегося в отключке, левого спиной к трусливому правому. После чего, вытащив шнурки из обоих ботинок храброго левого, привязал левую руку одного к правой руке другого. Потом повторил процедуру с другими руками.

Когда храбрый левый очнулся, поставил им задачу:

– Сейчас аккуратно встаем на ноги и также аккуратно топаем в поселок. Посмотрим, чего местные сотворили с вашими корешами.

– Ты кто? – прошамкал храбрый левый.

– Изгой из Посвященных, – ответил я.

Храбрый левый испуганно сглотнул, а трусливый правый опять испортил воздух.

– Заткнулись и двигаемся.

Дистанцию в сорок метров мы преодолели за шесть минут, четыре раза упав. А на площади уже шли народные гуляния. Судя по телам, лежащим отдельно, часть бойцов ИРА аборигены незатейливо грохнули. Остальных они подтащили к административному зданию, за которым я и прятался.

Помимо двух отважных помощников на площади была куча народу. Видимо, местные убежали не так далеко, раз так быстро смогли вернуться. Увидав наш ансамбль, общественность затихла. В абсолютной тишине мы проследовали до двух храбрых аборигенов.

– Принимайте пополнение, – сообщил я им и передал старшему оба автомата, изъятых у сторожей. Потом подумал и отдал Калаш, с которым ушел на охоту. – Хочу предупредить: правый гражданин очень пуглив и постоянно портит воздух.

Шутка не прошла, народ испуганно молчал.

«— Полоз, твою мать, дальше что делать?

– Прощайся и топай к рюкзаку. Только топай по дороге, а не огородами, как пришел.

– Это часть ритуала?

– Нет, – хмыкнул он. – За нами два хвоста! Хочу к ним присмотреться…

– Чего?! Где?!

– В лесу. Притом, они не связаны друг с другом. Если первого я вычислил еще на берегу, то второго срисовала местная ведьма. Он неосторожно приблизился к ней.

– И кто нас пасет?

– Разберемся. Прощайся и уматывай».

Скупо распрощавшись с затихшими аборигенами, я гордо удалился. Возле моего барахла нас ждала местная ведьма.

– Я помог твоим родичам, Бетти, – сообщил я ведьме.

– Благодарю тебя, Одержимый, – поклонилась она.

– Наш уговор в силе?

– Конечно!

– У меня вопрос, Бетти. Что за человека ты видела?

– Это не человек, – огорошила она меня.

– Демон?

– И не демон. Я не знаю, как его описать. Я никогда с таким не встречалась.

– То есть он не ирландец?

– И не англичанин, – тараторила ведьма. – Он с большой земли.

– Какие ощущения у тебя были, ведьма? – Полоз «высунулся из меня».

Ведьма вздрогнула, но справилась с испугом, подумала и резюмировала.

– От него очень сильно пахнет войной и смертью. Сильнее чем от Одержимого Тобой. Еще пахнет силой. Могучей силой. И сила эта очень схожа с той, что висит на твой шее, Одержимый. Будто у того океан, а у тебя маленькая капля.

Я ущупал свою шею и, естественно, ничего не обнаружил. И жетоны, и крест я оставил на базе.

– Полоз, ты что-нибудь понял?

– Пока ничего. Бетти, – обратился он к ведьме, – где вход в твой тоннель?

– Еде скажешь, Великий Змей. Можешь зайти прямо тут.

– Хорошо. Бетти, мы сейчас немного поохотимся, как только закончим, так тоннель и откроешь.

– Да, Великий Змей, – кивнула та и растворилась.

– Поохотимся?! – спросил я у Полоза.

– Ага, – зло процедил он.