– Здравия желаю, товарищ полковник, – вытянулись мы перед Комарницким.

– Здорово, полковник! – обнялся с Ковалем Барин.

– Здорово, уголовник, – намекнул он на нашу «посадку под следствие» перед их убытием и сгреб меня в объятия.

– Как же я рад вас видеть, хлопчики! – сиял Барин. – Выжили! Молодцы! И в званиях растете! Ну, ведите, показывайте свое непутевое хозяйство.

Мы двинули по направлению к зданию. «Закатовцы» и «Уральцы», попадавшиеся на нашем пути, улыбались во все зубы, приветствуя Барина. А «Северяне», увидав полкана, испуганно замирали, отдавали честь и старались исчезнуть.

Перед тем как войти в здание, я оглянулся на своих мародёров. Возле Миколы уже стояли два морпеховских прапорщика, отвечающих у Барина за снабжение, и вели с моим хохлом торг. Зяма и Марся руководили разгрузкой ящиков с контрабандой, внимательно следя за тем, чтобы морпехи не сгрузили лишнего. А в машине с вискарем сидел Мамелюк, не допуская проникновение в оную любопытных морпехов. Видимо, он договорился с нашими барыгами и теперь отрабатывал «место в кузове».

Расписали Барину диспозицию. Тут же был вызван главный связнюк морпехов, потом дернули медика, и на закусь – снайпера и артиллериста. В такой суете и прошел весь день. Бойцы передавали дела, делились ценной информацией и свежими сплетнями. Ближе к вечеру пошел проверять грузовики моих барыг.

– Сын мой, как насчет исповедоваться? – раздалось справа. Уже зная, что я увижу, повернул голову. Навалившись на стену и куря, стоял Алексий.

– О! Батюшка! – воскликнул я. – Пойдем, пойдем, исповедуемся. А Булатка где?

– Там, – неопределенно махнул рукой Алексий. За два метра до капеллана я понял, что он уже в дрова. От него яростно тянуло свежаком. Вдруг Алексий отлип от стены и дал деру. Мое недоумение быстро прошло, так как со стороны штаба проследовал наш Сергий и скрылся за углом, куда и мызнул Алексий.

– Попался, червоточина морская, – раздалось из-за угла (видимо, Алексий был настигнут). Чем закончатся разборки, я ждать не стал и направился к грузовикам. Возле них с самым счастливым видом сидел Микола.

– Ну что, спекулянт, как товарно-денежные отношения?

– Какие денежные? – вздохнул Микола. – Голимый бартер…

– Ладно, не скули. Все выкинули?

– Не выкинули, а удачно обменяли!

– Микола, а на кой болт морпехам стволы?

– Мне без разницы. Но ты не забывай, у них есть выход в море. А там… – хохол мечтательно закатил глаза.

– Тебе в авиацию нужно было идти, – намекнул я на географию полетов, а, следовательно, на возможные рынки сбыта.

– Нет, – сразу «вернулся на землю» Микола, – там лимит по грузоподъемности. А на кораблях… Фуру можно спрятать. Вместе с тягачом.

– Ладно, контрабандист, давай приступим к процедуре досмотра.

За двадцать минут я осмотрел ящики, удивляясь хозяйственности нашего хохла. Столько полезных и дорогостоящих вещей, абсолютно не сочетающихся друг с другом, собранных в одном месте, я еще не видел. Как и ожидалось, стволов не было. Микола позвал Марсю, и тот начал заколачивать крышки ящиков.

– Так, гадский прапор, а теперь пошли КАМАЗ осмотрим.

– На кой? – удивился хохол.

– Среди снарядов столько интересного можно запихать…

– Какие снаряды, Сашко? Ты с Луны свалился? – Микола смотрел на меня, как на умственно отсталого.

– Микола, – Марся высунулся из кузова. – Санек же не в курсе. Он же с Барином целый день провел.

– Точно, – согласился он. – Сашко, так мы, это, толкнули самоходку. Вместе с боеприпасом.

– Кому? – удивился я.

– Морпехам.

– А им она кой черт?

– По британцам палить, – пояснил Микола. – Зяма их пушкарям похвастался, так они в нее зубами вцепились. Сразу к себе и перегнали. И боеприпас за десять минут из КАМАЗа перетаскали. Он пустой стоит.

Я не поверил и пошел проверять. Кузов действительно был пуст. Вернулся к грузовикам.

– Микола, – шепотом поинтересовался я. – А за самоходку что получили?

– Три «Тигра», – ответил он и показал рукой в сторону. У забора стояли три новых броневика со свежеокрашенными дверями. Покраской мои торгаши уничтожили следы морпеховской маркировки.

– А за стволы?

Микола, не говоря ни слова, жестами показал пересчет денег. Значит, за оружие он срубил наличкой. Видимо, морпехи реально взяли его на продажу. Пораженный находчивостью и пронырливостью своих торгашей, двинулся к штабу.

А у штаба разворачивалась пьеса под названием «житие не святых». В главных ролях: отец Сергий, Алексий и Булатка. Главным критиком и комментатором выступал Зяма, зрителями были и наши бойцы, и громко орущие морпехи. В общем, там шла банальная драка. Ну, не совсем банальная, так как дерущихся попов я еще не видел, но драка.

– А у нас начинает четвертый раунд! – оповестил присутствующих Зяма. – И от морпехов на ринг выходит… нет, уже не выходит, а ложится отец Алексий, встречайте!!!

Я протиснулся сквозь толпу зрителей. На «ринге» закатав рукава стоял отец Сергий. Напротив него, с разбитым лицом, в состоянии грогги сидел Булатка. Рядом с Булаткой лежал Алексий. Он силился встать, но зеленый змий и телесные повреждения, полученные им ранее, не позволяли ему твердо стоять на ногах. Они же ему и сидеть не позволяли. Судя по всему, мулла вписался в разборки между попами, которые в итоге переросли в драку. Наш батюшка, в отличие от морпеховских священников, почти не пил и имел приличную рукопашную подготовку, поэтому морпеховские попы, несмотря на численный перевес, проигрывали по всем фронтам. Наконец, Алексий нашел в себе силы, рывком вскочил на ноги и, пока сила земного притяжения не завладела им снова, кинулся на Сергия. Сергий сделал шаг в сторону, пропуская Алексия, и когда он, естественно, пролетел мимо, хорошим пинком придал Алексию ускорения. Алексий влетел в зрителей. Те не дали ему упасть, развернули и вытолкнули его обратно на ринг. На ринге он сходу получил прямой в челюсть и прилег уже по-настоящему.

– Пьяных с поля! – распорядился Борька. Кто-то из офицеров морпехов схватил Алексия за ноги и волоком утащил с ринга. – А у нас остался последний представитель земноводных, – вел свой репортаж Зяма. – Булатка, на тебя смотрит все прогрессивное человечество!

Булатка встал. Судя по разбитому носу и заплывшему глазу, он уже неоднократно получил от Сергия. Я собрался прекратить этот балаган, но меня кто-то подергал за правый рукав. Рядом со мной стоял один из морпеховских иерархов – Кравченко Остап Кондратьевич и показывал рукой на второй этаж полицейского участка. Я приподнял голову. Из окна второго этажа, из партера, так сказать, за поповской дракой наблюдал Барин. Такого умиротворения и счастья на его лице я еще не видел. Он погрозил мне кулаком, не позволяя остановить драку. Я кивнул головой и вопросительно посмотрел на Кравченко.

– И какого хрена?

– Саша, наши попы совсем страх потеряли, – перекрикивая ор болельщиков, сообщил мне он. – Их давно пора проучить. А лучшего кандидата, чем ваш Сергий, не найти. Поэтому пусть он их отхреначит посильнее…

– Убью! – взвыл Булатка и кинулся на Сергия. А тот встретил его хуком справа, а потом коленом пробил в печень. Вскрикнув, Булатка упал.

– Ай, молодец! – похвалил Кравченко Сергия. – Сразу видно – человек прошел школу Коваля.

– Со счетом два – ноль победу одержал отец Сергий, выступающий за сборную Барона!!! – радостно оповестил Зяма.

– Если кто-нибудь когда-нибудь наедет на этого попа, – прогрохотал сверху Барин, перекрывая голосом всех орущих, – порву на британский флаг лично! Спасибо, святой отец, уважил!

– Не за что, – ответил Сергий и осенил себя крестным знамением.

На этом день и завершился.

Утром нашел на рации британского офицера Мишку, сообщил о нашем убытии, а также предупредил, что на наше место пришли морпехи. Мишка был расстроен нашим убытием и испуган прибытием морпехов. Наших морпехов боялись гораздо больше, чем наших же десантников. Пожелал Мишке выжить в этой войне и дал бесплатный совет, что если морпехи пойдут в атаку – не валять дурака и сразу сдаваться…

Потом было торжественное построение. На флагшток водрузили знамя бригады Комарницкого, предварительно сняв «Советскую гинекологию». С легкой подачи Зямы, эта долбанная почтовая марка стала официальным флагом нашего соединения. Даже высокое штабное начальство не задавало глупых вопросов. Эта же марка красовалась на всех транспортных средствах наших групп. Даже на машину Петровича кто-то осмелился наклеить этот «герб».

Распрощавшись с графством Нортумберленд, мы, весело позванивая вискарем, убыли к нашему любимому Барону.