109 год 4 эры. 28 день сезона последнего теплого ветра.

Всего одна ночь оставалась до того, как гончая отправиться в черно-белые ущелья, чтобы превратить Каэт'Анар в гробницу Каньонного Исполина и отомстить за отнятые жизни. Испепеляющее солнце дремало за зубчатыми хребтами темно-пепельных скал, а пасмурное небо изредка озарялось всполохами беззвучных молний. Пустыня, раскинувшаяся вокруг Саантира, безмятежно нежилась в предрассветной прохладе, а Восточный Бастион бурно кипел деятельностью. Гончие грозно урчали на причалах, пока их осматривали команды техников. Солдаты выслушивали брифинги, а Наемники Пяти Копий шумно простились с Синтрой и разбрелись на небольшие группки. Гаор и Мракоцвет отправились в оружейную Бастиона, чтобы без спешки проверить снаряжение и пополнить запасы.

— Арахкет, возьми башенный щит. Не хочу, чтобы тебе пришлось прикрывать меня грудью, — пророкотал на родном языке Гаор, заполняя средними слезами Урба ленту из железных коробков.

— Жаль портить эмоциональный момент… — прощелкал Нуаркх и приблизился к гигантам, рядом с которыми казался хрупким и тщедушным, — Но мне надо поговорить об Исполине.

— Ты не обязан идти с нами. Мы быстро доставим тебя к телу, когда все будет кончено, — кратко отозвался Змей и начал поливать тонкой струйкой смазки, разложенный на полу латный доспех. Арахкет вовсе не принял участие в разговоре и начал придирчиво осматривать огромный щит, выточенный из монолитной обсидиановой глыбы.

— Пропустить охоту на эту тварь? Ты верно шутишь. Проклятье, оставленное Урбом, никуда не делось! — отмахнулся тоннельник.

— Понимаю, — Признался Змей, — переходи к делу, у нас еще много работы.

— Этот экземпляр уникален. Ты видел, как ведут себя ловчие? — тихо поделился Нуаркх, скрывая слова от ушей пепельных, которые стояли у входа в оружейную, — они бесстрашны и неразумно самоотверженны, но далеко не бездумны. Ловчие помнили как пользоваться оружием и преподнесли немало неприятных сюрпризов.

— Эта тварь необычна. Но я все равно не понимаю, к чему ты клонишь. — Согласился Змей и продолжил загонять капельки смазки в сочленения лат, помогая Искусству неторопливыми движениями раскрытой ладони.

— Некоторые ловчие выглядели древними, но могли мыслить и сохраняли воспоминания. На Перекрестке есть престарелый Лим'нейвен, который очень боится встретиться с Карликом и неплохо заплатит за… живой экземпляр.

— Ты считаешь, что Исполин открыл секрет вечной жизни? Даже разумность отдельных ловчих еще под большим вопросом, — повернувшись, наконец, к собеседнику, переспросил Змей, а затем достал из огромного баула темно-серую латную перчатку, украшенную спиральным медным орнаментом.

— В этом я не уверен, но изучить его работу необходимо, — развел руками тоннельник.

— Представь, какие перспективы это открывает? Те, кто вам дорог, перестанут быть такими хрупкими, величайшие умы станут бессмертными и разгадают, наконец, Урбский шифр, — прощелкал Нуаркх. Арахкет вздрогнул и мрачно уставился в пол.

— Зачем его разгадывать? — ответил Гаор, нетерпеливо дергая кончиком хвоста, и коснулся взглядом Мракоцвета, который бережно извлек из кармана серьгу Синтры.

— Не знаю, — тоннельник нахмурился и размял тыльную сторону шеи, — надеюсь, он может что-то изменить, избавит нас от проклятья. Ты не устал, что Урб навязывает тебе образ жизни? Заставляет бросаться на каждый клинок?

— Шифру позволил появиться сам Урб, разгадка не даст нам свободы, — покачал головой змей и вернулся к уходу за доспехами.

— Откуда тебе знать? — Нуаркх вызывающе скрестил руки.

— Попытка выкрасть ловчего поставит наемников под угрозу. Рикиоти дала нам понять, что у Храма Черной Крови свои планы на тела, — не оборачиваясь, бросил Гаор.

— Ты хочешь, чтобы такое знание оказалось исключительно в руках Саантира? Думаешь, у этого будут хорошие последствия? — еле различимо проговорил Нуаркх.

— Если твои рассуждения верны, то Саантир получит хорошо скоординированных солдат, которые не бояться боли и сражаются, пока не пронзят их ядро. Возможно, Галафей снова втопчут в пыль. Но мне, как и тебе, до этого дела нет. К тому же, Наемники всегда придерживались нейтралитета в подобных вопросах, — спокойно ответил змей.

— Безучастно наблюдать как Саантир получает столь мощное оружие, значит соблюдать нейтралитет? Разве нейтралитет — это не баланс? Ты предлагаешь предательство.

— Нейтралитет — это когда меня и моих согильдейцев не сжигают на главной площади за подозрение в измене, — отрезал Змей. В голосе не было и намека на эмоции, но Нуаркх распознал зреющее раздражение по менее плавным движениям хвоста.

— Твои уловки не тронули меня, слишком много «если». К сожалению, подобное решение я не могу принять один. Позови Накрисса и Леронца в лагерь, я, тем временем, разыщу Ноари, — закончил разговор Змей, отложил броню и направился к выходу из оружейной.

* * *

— Выходит ты потерял интерес к забытой гробнице клана Хан Хенат? — поинтересовался Леронц, не отрываясь от манипуляций со скрежещущим временным протезом.

— Карта уже привела меня к сокровищу, — ответил Нуаркх, расправляясь с остывшими остатками погребального пира. Раны тоннельника заживали быстро, но заставляли испытывать постоянный голод, — к тому же выкрасть это существо из Саантира будет куда интереснее, чем ковыряться в разграбленных руинах.

— Давайте перейдем к делу. Нам еще нужно отдохнуть, — пророкотал Гаор и прервал шепот разговоров, которыми заполнились руины.

— Во-первых, я не горю желанием помогать костлявому отморозку, несмотря на то, что он Союзник, — высказался Накрисс и презрительно ткнул пальцем в тоннельника, — во-вторых, я бы втоптал в грязь все, что осталось от Исполина, будь то в моих силах. К сожалению, даже я на это не способен и Саантир точно сгребет останки. Представлять армию ловчих, подконтрольную кровожадным кланам, мне даже неприятней, чем делить крышу с Нуаркхом.

— Соглашусь с Накриссом, но не в плане нелюбви к костяшке, хотя он и подонок каких поискать. Не хочу, чтобы Галафей и Аркефаль снова обратились в дымящиеся руины, — принял слово Леронц и осторожно похлопал тоннельника по шипастому плечу.

— Я сам собирался поднять вопрос спасения ловчих, хотя передел власти на Хинарине меня мало волнует, — заговорил Ноари, окруженный стаей мракозверей, которые растворялись в полумраке пещеры.

— Видимо, настояния Отца-Матери дают о себе знать, но я не могу оставить уникальных существ во власти Храма Черной Крови. Все мы знаем, что там с ними произойдет. Ренмаер, с другой стороны, уважает жизнь и сможет предоставить ловчим защиту, — высказался огромный Синит.

— Мы даже не будем обсуждать перспективу спасения сразу нескольких из них. Если нас поймают, то под угрозой окажется весь Саантирский бастион, — отрезал Змей и протестующе взмахнул рукой.

— Должны спасти хотя бы одного. Думаю, на такой риск мы обязаны пойти, — частично согласился Синит.

— Калрингер ведь бледный, верно? По нему не поймешь, — уточнил Накрисс.

— Когда-то был, — Нуаркх вздрогнул от пары коротких смешков, — будь уверен, он поделится с Галафеем секретом ловчих. Благосостояние Торговой Компании Хинарина — основа его богатства, а основа Торговой Компании — паритет Верха и Низа.

— Признаю, твари нас обманули, заманили в засаду и даже смогли создать летающих ловчих. Но исполины никогда не были абсолютно безмозглыми. Вдруг разработка стратегии заняла у них четыре сотни лет? — вновь взял слово Накрисс.

— Через купол Гончей они не пробились, их главным преимуществом было огромное количество, — добавил Гаор и Нуаркх был вынужден согласиться.

— Я с вами не согласен, они меняли стратегию на ходу. Далеко не все люди способны так быстро соображать, — покачал головой Ноари.

— Мы ведь обсуждаем бессмертие и опасность солдат-ловчих? Какое нам тогда дело до поведения целого исполина? Вдруг по отдельности они тупее хакетов? — вклинился Леронц и улыбнулся в ответ на одобрительные кивки.

— Понаблюдаем за ловчими. Если покажут, что чему-то научились, и не потеряют разум после уничтожения центральных ядер, то вытащим одного из них, — рассудил Гаор авторитетным, раскатистым голосом.

— Но если не выполниться хотя бы одно из условий, то ограничимся исключительно препаратами тел и не будем сильно рисковать, — добавил он немного погодя и посмотрел на лица остальных Наемников, ожидая проявление согласия.

— Как сказала Рикиоти, Храм Черной Крови уже проявил интерес к исполину. Думаю, без риска нам удастся добыть разве что пару фляг ядерной жидкости и обрывки аксонов, — предостерег Нуаркх.

— Параноик! Загоним ловчего в пещеру, и ты его выпотрошишь. Солдаты не смогут перебороть отвращение и изучить то, что ты отрезал, — отозвался Леронц.

— К тому же, они гузно сизокрылки не отличат от своего отражения, — подхватил Накрисс и бледные позволили себе несколько сухих смешков.

— Лучше, чем ничего. Если в останках действительно есть что-нибудь интересное, то Калрингер это найдет. Причем быстрее Храма Черной Крови, — пожав плечами, согласился Нуаркх.

— Я тоже согласен, — кивнул Ноари, поправляя блестящие кончики усов, — если ловчие потеряют разум, значит, Десница Раббаар не получит солдат, а наследие исполина будет безвозвратно утрачено.

— К вопросу о возможных солдатах десницы. Храм Черной Крови действительно сможет убедить паству в этичности превращения Хинаринцев в Ловчих? — осторожно поинтересовался Леронц.

— Скажут что-нибудь про способ попрать Карлика за все устроенные им козни. Они всегда находят способ истолковать каноны в пользу своих интересов, — отмахнулся Нуаркх.

— Тогда решено? — убедился Леронц хрипловатым, утомленным голосом. Дождавшись от собравшихся утвердительных кивков, он добавил, — мы с Ортиссом будем ждать команды. Если, конечно, переживем бой.

* * *

Гончая под названием «Нар'Караад» — неспешно плыла над извилистым ущельем на встречу с рассветом. Пурпур обволакивал стальную защитную сеть, танцевал на грозных аркбаллистах и чешуе пепельных солдат. Ортисс плавно скользил впереди, мерно взмахивая двумя парами крыльев. Рана на подтянутом животе зверя обратилась безобразным бугристым шрамом и почти не напоминала о себе. Место Синтры на холке пернатого гиганта занимал Леронц, Ноари вновь занял место стрелка и пристально исследовал аркбаллисту, щелкая затворами и дергая тугую тетиву. Накрисс, кружась, пронесся над палубой и сделал несколько петель вокруг Ортисса, держась подальше от щупалец Ноари.

— Чувствуешь, как вши роятся под одеждой? — прогремел крылатый Лим'нейвен, надменно ухмыляясь.

— Мы с Ортиссом успели немного приноровиться друг к другу, — отозвался Леронц, жмурясь от солнца и возвращая улыбку, — оказалось, его пух чист от паразитов, а еще я узнал его любимую еду…

— Кривокорни, — подхватил Ноари, и всадники дружно захохотали.

— Ты проболтался!? — процедил посиневший Накрисс и раздраженно дернул крыльями. После Лим'нейвен разочарованно покачал головой и оскорбленно предостерег Леронца, — будьте осторожнее, крылья еще болят, могу не успеть спасти твою бледную задницу.

— Саррин Галард! Левый борт! — вмешался твердый голос Рикиоти, многократно усиленный Гаором. Громада змея возвышалась на носу гончей, отбрасывая густую тень на каменного стража и огромную палубу. Подле гиганта возвышался Арахкет. Среди пальцев его здоровой руки танцевала золотая серьга Синтры, украшавшая эфес обсидианового меча.

— Леронц! Я прощаю тебя и спасу от участи сторожить подветренную сторону! Похоже половина пепельных обделались! — брезгливо морщась, прокричал Накрисс и неохотно обогнул корабль.

— Молчать! Мне плевать, что ты Наемник, отправишься в… — гневно проорал Нар'дринский страж Даарок, курсирующий между серо-синими и воодушевлявший их пафосными призывами. Стоило отзвучать зычному крику стража, как сияние рассветного солнце оставило палубу и уступило место полумраку. Приближающийся рой был неравномерен. Дюжины плотных скоплений приближались к Гончей со всех сторон. Каменные стражи воздели сигнальные флаги и серией замысловатых взмахов приказали прощупать тяжелыми болтами каждое из скоплений.

— И все-таки они учатся, — ухмыльнулся Нуаркх, разминая шею и снимая чехол с широкого лезвия мрачной Саантирской алебарды.

Накрисс окружил себя куполом и нырнул в загибающуюся волну роя. Агатовые глаза Лим'нейвен разглядели огромный крылатый силуэт в одном из сгустков. Накрисс выставил изящную пику, вошел в стремительный штопор и обрушился на уплотнение роя. Ураган, взвывший вокруг ткача, разметал мелких тварей и обнажил стаю крылатых ловчих, которые сплелись в грозный шестикрылых силуэт. Пика прошила одну тварь, но остальные ринулись прочь, и исчезли в других сгустках, которые непрестанно сливались и перемешивались.

— Похоже, казначейство не скоро вернет восточную дорогу, — прощелкал Нуаркх, оглядываясь на помрачневшего Саантирского стража, которая напряженно наблюдала за тем, как сверкающие всполохи исчезают в сгустках роя.

Леронцу не удавалось уловить вызывающе-алое оперение снарядов, срывавшихся с аркбаллисты Ноари. В сгустках роя возникали проплешины, заполненные перемолотыми костями и кровавой взвесью. Арбалет Синтры подпевал стальной громаде и истреблял выживших ловчих. Только когда тетива аркбаллисты с низким металлическим звоном швырнула последний снаряд второй бобины, очередной сгусток лопнул, извергая пурпурные всполохи. Огромный крылатый силуэт, извиваясь и оглушающе вопя, обрушился вниз. Но даже огневой мощи наемников и Гончей было недостаточно, чтобы совладать с натиском Исполина. Огромная лапа, сплетенная уплотнениями роя, стиснула купол, возведенный Гаором. Большая часть сгустков бесследно рассеялась, заскользив по границе сферы. Из некоторых хлынули стаи небольших слуг, которые мгновенно облепили купол, только два скопления извергли массивных гигантов. Один из них напоминал непомерный клубок наспех скроенных крылатых ловчих.

— Поднимите Гончую! — прогремел Гаор и ринулся к борту, который готовился протаранить гигант, — оно несет бомбы!

Флаг Рикиоти взметнулся вверх и «Нар'Караад», натужно скрипя, поползла вверх. В лапе Гаора лопнула россыпь огромных Слез Урба. Массивный силуэт исчез во вспышке Тепла, но слепящий многоцветный туман быстро хлынул под латы и чешуйчатую кожу. Медные глаза змея докрасна накалились, волна зрительных искажений пробежала по клинку непомерного клеймора. Чудовищный клинок вспорол воздух с низким рокотом, который заставил трепетать кости. Купол напротив змея лопнул, разбрызгивая искры и капли расплавленной стали. Верхние крылья гигантского ловчего сорвало с аморфной туши, а потом развеяло крупными хлопьями пепла и смердящим дымом. Исполинская тварь грузно рухнула вниз. Удар развернул Гаора, протащил по палубе и врезал в затрещавший борт. Змей жадно проглотил воздух и грузно поднял тушу с пола. Черный Лед не утратил контроль и сжал купол, позволяя Накриссу перехватить второго крылатого гиганта. Гаор оказался одним из немногих кто устоял, когда взрыв выбил пыль из каждой щели корабля и усеял дно осколками бело-голубых скал.

Накрисс и порыв ветра, несущийся за ним, обрушились на лысый загривок, унизанный редким платиновым оперением. Изломанный силуэт, заключенный в скомканные латы и наполовину исчезнувший в туше ловчего, лопнул под стальными сапогами Накрисса, а исполинская тварь пронзительно взывала и отлетела вниз. Прежде чем Лим'нейвен вновь нырнул, гигант перевернулся и расправил четыре обглоданных остова крыльев с натянутыми перепонками. Из бугристой плоти еще торчали клочки пуха и роскошные перья. Шкура впалого живота пузырилась на железных сферах бомб. Острая морда пугала гранями обнаженного черепа, но в ней еще угадывались черты прекрасного зверя.

— Анафель! Что ты творишь?! — завопил Лим'нейвен и раскинул в стороны руки, преграждая путь к Гончей. Облезлая массивная туша зависла в воздухе, когти исчезли во вспоротых подушках. На грани агатовых глаз Накрисса легли пурпурные блики взгляда Хоакса, из приоткрытой пасти гиганта вылетела жалобная прерывистая трель. Руки Лим'нейвен слабо задрожали, а к горлу подступил ком, когда голос Анафель вновь начал набирать силу и обратился угрожающим ревом.

— Нет! Никуда я не уйду! Проваливай сама! Улетай! — прогремел в ответ Накрисс. Анафель прижала остатки ушей и отпрянула назад, но потом мотнула головой, отчаянно захрипела и бросилась вперед. Накрисс заскрипел зубами и кинулся навстречу, в последний момент он увернулся от когтей и оказался за спиной Анафель. Глазницы раздавленного Канкойна смотрели на Лим'нейвен, когда он отсекал остовы прекрасных крыльев. Накрисс провожал взглядом падающего Хоакса, бережно сжимая в руке огромное платиновое перо, и зажмурился, когда Анафель исчезла в клубах белого пламени.

* * *

Гаор оставил огромную брешь в защитном куполе, и вскоре она превратилась в сердце вихря из тощих ловчих. Конуса жара, сорвавшийся с пики Мракоцвета, поглотил перепонки на их крыльях, словно сигарную бумагу. Опаленные тела прикипели к стальной сети и покатились по палубе, оставляя за собой пепельные хлопья, пробоина исчезла за клубами смердящей гари. Стоило Слезе в пике Хранителя исчерпать запас Тепла, как из дыма хлынул поток молчаливых тварей, ощетинившихся сталью и клыками. Они обрушились на хинаринцев, разбили строй и смели стрелков. Гаор схватил за холку Мракозверя, который кружил вокруг него, подтянул замершего зверя к лицу и пророкотал, перекрывая какофонию сражения:

— Прикрой брешь!

— Нужна поддержка аркбаллист! — вырвалось многочисленных пастей на массивном теле мракозверя. Синских Таурагли было почти не разобрать в нагромождении лая и воя.

— Минуту! — невозмутимым голосом ответил Змей и оглянулся на Рикиоти, вокруг которой уже собрались отчаянные Саантирцы.

— Дольше и не продержимся! — прохрипел зверь, с грохотом падая на пол. В следующее мгновенье сквозь пелену роя пробился оглушительный рев Хоакса, а на палубу упала тень четырех крыльев. Когти, клюв и два чудовищных арбалета начали слажено истреблять ловчих, чем значительно ослабили поток тварей, хлещущих из бреши, и дали обороняющимся шанс.

* * *

Двое Нар'дринцев помогли Нуаркху подняться с колен. Тоннельник отшвырнул оторванную лапу ловчего и огляделся. Растерзанный Нар'дринский страж распластался на полу, натиск ловчих разбросал синих по кораблю. Младшие офицеры собирали выживших и пытались выстоять под накатывающими тварями. Нуаркх пожал плечами и решил прорваться к Хранителю, который играючи сметал крылатых существ ударами обсидианового клинка, и Рикиоти, окруженной отборными Саантирскими смельчаками. Только полудюжина искаженных, крылатых Хинаринцев, Синитов и Зверерожденных стояла между тоннельником и относительной безопасностью.

Ловчие выстроились полукругом и слаженно ринулись вперед, намереваясь заключить противников в кольцо. Нуаркх резко отпрыгнул из капкана заворачивающегося фронта, заведя обнаженную угольно-черную алебарду за спину. Всем телом он показал, что намерен совершить колющий выпад и даже дернул предплечьем. Крайний ловчий прочитал это движение, трофейный Нар'дринский ятаган поднялся на защиту обглоданного черепа. Тоннельник резко отдернул руку, подался вперед и переломил колено уродца. Крылатый ловчий было ветхой оболочкой из скользкой кожи, натянутой на каркас полых костей. Удар развернул его и обрушил грудью в палубу. Тварь мгновенно начала подниматься, но тоннельник утопил лезвие тяжелой алебарды в ее спине. Железный сердечник слегка задрожал, когда черное железо разгромило холодную плоть и встретило ядро. Деревянный эфес задымился, а на лезвии возникли бесформенные, раскаленные кляксы. Добивающий удар на мгновенье сделал Нуаркх уязвимым и очередной ловчий не упустил шанса. Его туша была раздута, сквозь натянутую кожу просвечивали черные сети вен и очертания тщедушного силуэта, тонущие в пурпурном мареве. Пики, в которые срастались костяшки твари, скользнули по панцирю Нуаркха. Тоннельник перехватил алебарду одной рукой, метнулся вперед и заломил тучную лапу. Кожа соприкоснулась с хитиновыми шипами и звонко лопнула, облако зловонного газа вырвалось наружу. Грязно-желтый глаз Нуаркха засаднил и непроизвольно скрылся за прозрачной мембраной, легкие тоннельника вспыхнули болью. На помощь пузырю пришел измененный синит, который впился в торс тоннельника четырьмя лапами. Зазубренные когти проскользнули в узкие щели брони и вскрыли мускульные мешки. Не позволяя боли взять контроль и борясь с удушающим кашлем, Нуаркх сгруппировался и не дал когтям проникнуть глубже пары сантиметров. Используя массивную алебарду как противовес, тоннельник метнул зловонного ловчего в искалеченного синита, и они оба обрушились на палубу. Осколки когтей, застрявшие в резко сократившихся мускулах тоннельника, обернулись источниками умопомрачительной боли, но не помешали казнить вертикальным ударом. В этот момент Нуаркх узнал, что удушающий газ легко воспламеняется.

Взрывная волна отбросила тоннельника и протащила несколько метров. Отчаянно глотая воздух между приступами кашля, Нуаркх начал тушить бутоны пламени, которые расцвели на одежде. Не давая времени подняться, из-за дымовой завесы вырвался крылатый, перекроенный зверерожденный и начать молотить Нуаркха увесистыми кулаками. Предплечья тоннельника не смогли остановить все удары, и вскоре крохи воздуха, которые ему удалось загнать в горящие легкие, были выбиты наружу. Вытянутая морда ловчего разверзлась тремя подвижными лепестками и вцепилась в лицо Нуаркха. Когда тварь поняла, что зазубренные жвала тоннельника могут не только выстукивать нескончаемые колкости, нижняя половина ее морды уже обернулась бахромой из кожаных лохмотьев. Ловчий отпрянул, но не перестал давить на грудь Нуаркха и не дал вздохнуть. Тоннельник дотянулся до поясного ножа и полоснул по лапам противника, которые стиснули горло. Существо не обратило внимания на глубокие раны, и пульсирующий взор тоннельника начала заволакивать черно-зеленная пелена…

Темнота поглотила Нуаркха, но вскоре в ней сверкнуло широкое лезвие Нар'дринского скимитара. Расширяющийся серповидный клинок поймал фиолетовый блик, который вырвался из пронзенной туши ловчего. Грудь тоннельника освободилась и смогла судорожно вздохнуть, не обращая внимания на жар, от которого тлели легкие. Зрение скачками прояснялось с каждой порцией воздуха, несущей зловоние опаленной плоти и оставлявшей железный привкус крови. Вскоре Нуаркх разглядел двух Нар'дринцев, с которыми очутился ранее. Солдат, протянувший руку в грубой кожаной перчатке, судя по невысокому росту и узким плечам, был девушкой. Второй синий, возвышавшийся позади, явно был мужчиной и носил яркий офицерский пояс.

Невысокое, костлявое создание с непропорционально длинными лапами и дырявым полотном кожи, закрывавшим нижнюю половину морды, бросилось на спину младшего офицера. Нуаркх с присвистом захрипел, указывая на нового врага, но предупреждение вышло запоздалым. Проворно ухватившись тощей кистью за забрало голубоватого шлема, ловчий запрокинул голову Нар'дринца и вогнал короткий меч под чешую бармицы. Не успел солдат упасть на колени и попытаться остановить кровь, низвергавшуюся на грудь, убийца уже бросился на девушку. Скорость и внезапность атаки не оставили бы ей шансов, но хрупкий силуэт ловчего перехватила громада мракозверя. Увлажнившаяся пасть Синского чудовища оскалилась, перед тем как сомкнуться на пояснице длиннорукого убийцы. Крупные черные капли брызнули из ужасной раны, приземлились на шлем Нар'дринки и замарали обсидиановые окуляры. Поглощенное ядро разорвалось в пасти мракозверя, озаряя подвижные челюсти и рядов острых клыков. Хлынувшего Тепло утянуло в глотку, многочисленные глаза зверя вспыхнули из-под густой шерсти, словно россыпь раскаленных углей. Синитское чудовище низко заурчало и ринулось терзать тварей, которые еще остались у аркбаллист.

Вязкая кровь оставила непроницаемые разводы на личине шлема Нар'дринки. Дрожащими пальцами она потянуться к замкам, которые скрывались под пологом бармицы. В этот момент из хаоса, который до сих пор бушевал по палубе, вынырнул ловчий и наотмашь врезал ей по голове увесистой дубиной, в которую исполин превратил руку. Второй ударом должен был проломить череп Нар'дринки, но его предотвратил кинжал, вонзившийся в костлявую грудь. Содрогаясь от кашля, Нуаркх вздернул себя на колени и потянулся к проломленному шлему, который стиснул череп контуженной девушки. Когти тоннельника расправились с застежками, и из-под перепачканной стальной маски показалось приятное, но очень потрепанное, личико. Аккуратный вздернутый нос и правильные скулы были припорошены белыми крапинками веснушек. Светло-пепельная кожа с голубоватым Фенрикским отливом выдавала далекое родство с обитателями Надоблачных аллодов. Из-под растрёпанной рыжевато-бурой челки на тоннельника рассеяно уставилась пара разноцветных глаз. Один был красно-янтарным, а второй удивлял насыщенным сине-зеленым ирисом. Взлохмаченные пряди на левом виске стремительно пропитывались черно-голубой кровью и прилипали к черепу.

— Поднимайся, кто-то должен прикрывать мне спину! — Монотонным голосом воззвал Нуаркх, грубо притягивая девушку за щеки. Нар'дринка непонимающе моргнула пару раз, но потом растерянное лицо начало морщится от боли и рука ухватилась за рану. Опершись на предплечье Нуаркха, она поморщилась от прикосновения шипов и тяжело поднялась. После солдат нашарила глазами сжавшееся тело товарища, оскалилась и принялась топтать сапогом голову ловчего, который забрал его жизнь.

— Опомнись, а не то закончишь как он! — окликнул девушку тоннельник и толкнул в плечо. Разноцветные глаза раздраженно впились в костяную маску, а затем испуганно раскрылись и уставились поверх его плеча. Перехватив Алебарду за конец древка, Нуаркх резко развернулся и подрубил ноги бросившемуся ловчему. Нар'дринка пронзила тварь прежде чем, она отлипла от пропитавшейся кровью палубы. Широкое голубоватое лезвие впилось в ядро и начало наливаться багрянцем от жара, который охватил скимитар. Девушка вскрикнула от боли и выпустила эфес, когда чаша гарды прожгла перчатку на сбитых костяшках.

Выкроив пару мгновений чтобы оглядеться, Нуаркх увидел вспученных крылатых существ, которые вспорхнули под купол и ощетинились сотнями игл. Тоннельник свалил Нар'дринку грубым пинком, схватил труп ее товарища и укрылся вместе с ней за поднятым над головой мертвецом. Вспученные уродцы с грохотом разорвались, орошая палубу дождем острейших шипов. Судя по влажному звуку и металлическому лязгу, иглы глубоко впивались в блестящую Нар'дринскую чешую. Когда костяной ливень иссяк, тоннельник небрежно метнул мертвеца в первого попавшегося ловчего. Закованное в сталь тело придавило врага, и Нуаркх добил его единым ударом.

— Он был моим другом! Как ты смеешь — Раздраженный, женский крик донесся из-за спины. Обернувшись, Нуаркх увидел кулак, летящий в челюсть. Силы в ударе разъяренной Нар'дринки оказалось ощутимо меньше чем в атаках Синтры. Нуаркх даже не сдвинулся с места, только сунул в лицо девушки кисть, сложенную в неприличном жесте. Этого, а также боли в разбитых костяшках, хватило, чтобы сбить спесь и вынудить Нар'дринку заткнуться. Окончательную точку в перепалке поставил резкий порыв ветра, который растрепал волосы на ее голове и вынудил поскользнуться на скользкой от крови палубе. Затем пара ловчих, кубарем прокатилась между тоннельником и Нар'дринкой. Зрелище показалась Нуаркху довольно комичным, но прежде чем ухмыльнуться он не дал тварям подняться и по очереди пригвоздил их к доскам из набухшего Галафейского дерева. Следы, оставленные телами на мокром полу, привели взгляд Нуаркха к громадным фигурам Гаора и Мракоцвета. Измотанные гиганты откидывали полчища тварей, которые пытались заткнуть вновь запевшие аркбаллисты. Лапы Лим'нейвен подгибались под напором усталости и веса купола, который окутывал огромный «Нар'караад».

— Поможем Змею! Поспеши и не останавливайся! — бросил Нуаркх через плечо и ринулся к наемнику, лавируя между иглами, которые усеивали путь. Спустя несколько шагов, голые стопы тоннельника ощутили усиливающиеся вибрации. Оглянувшись, он увидел крупного ловчего, слепленного из взрослого Зверорожденного и его ребенка. Молотя костяшками четырех передних лап, существо неслось на тоннельника и подгоняло себя взмахами кожистых крыльев. Нуаркх согнулся, выставил алебарду и кинулся навстречу твари. Две оскалившихся пасти обдали зловонием гниющих внутренностей, две пары когтей попытались ухватиться за нырнувшую алебарду. Широкое изогнутое лезвие миновало растопыренные лапы и впилось в широкое плечо, но упустило шанс вспороть ядро. Древко затрещало и отчаянно попыталось вырваться из рук, когда на него обрушились веса разогнавшихся тел. Сердце Нуаркха охватил раскат боли, когда оно сократилось на пределе силы и впрыснуло кровь в набухшие мускулы. Доски из краснолиста заскрежетали под шипастой подошвой стоп, которые оставили на них борозды и крошечные завитки стружки. Урб преуспел в разведении и тренировке своих скретов. Нуаркх оказался сильнее, сделал шаг вперед, опрокинул тварь на спину и с хрустом загнал алебарду в обе грудные клетки. Разорвавшееся ядро выплеснуло жар и слабо исказило притяжение. На луже крови, в которой замер ловчий, волны застыли и выстроились в витиеватый узор.

Нар'дринка, между тем, последовала приказу Нуаркха и, не останавливаясь, понеслась на помощь Гаору. Достигнув цели, она стиснула в захвате горло ловчего, и оторвала его от измочаленного плеча неповоротливого Мракоцвета. Солдат раз за разом нанизывала спину твари на тонкий клинок ножа в попытке добраться до его ядра. Удача не улыбнулась девушке, и лезвие лишь вспарывало бесчувственную плоть. Пронзительно заверещав, ловчий впился когтями в скулу и бровь девушки, а затем рванул вниз. Кровь обильно заструилась из глубоких ран, заливая очаровательные веснушки. Ловчий вывернулся из ослабевшей хватки, оттолкнулся лапами от живота Нар'дринки и взмыл в воздух, только чтобы спикировать на ее грудь. Вместе они свалились на пол. Шипы, которые унизывали палубу, болезненно впились девушке в спину, но не пронзили брони. Крича от боли и страха и сплевывая соленую кровь, Нар'дринка закрылась предплечьем от нескольких ударов. В следующее мгновенье она взяла себя в руки, нашарила взглядом щель, из которой ритмично выплескивался пурпурный свет, и утопила в ней кинжал. Выгнувшись дугой, ловчий осыпал девушку градом беспорядочных ударов, а потом затих и скатился с груди.

Нар'дринка оторвала спину от палубы, сгорбилась и прижала ладонь к изувеченному лицу. Она сразу начала искать силы, чтобы подняться и содрать со спины Мракоцвета еще одного слугу, но огромная, размытая тень опередила ее. Верхняя половина ловчего исчезла в разверзшейся пасти массивного мракозверя и была с жадным хрустом перемолота. В тот же момент когтистая лапа Хранителя нащупала предплечье последнего ловчего и выломила ее из сустава. Словно невесомую куклу, Мракоцвет швырнул тварь на пол перед собой и пригвоздил массивным обсидиановым клинком.

* * *

Прошло не меньше дюжины секунд, а очередной ловчий так и не впился в тело Нуаркха. Грязно-желтый глаз осмотрелся, но неестественные силуэты не приближались из-за спины. Вместо этого Нуаркх увидел Гаора, который по колено утопал в растерзанных ловчих. Непомерный клеймор вывернулся из перенапряженной кисти и утонул в треснувших досках. Каменная страж Рикиоти сидела, опираясь на борт дирижабля, глотала ртом воздух и влажно хрипела. Обнаженный Нар'Охай лежал на коленях и капающей кровью выводил на палубе свой силуэт. Мракоцвет без лишней суеты подбирал мертвецов, словно ребенок разбросанные игрушки. Не делая различий между ловчими и солдатами, он закрывал ими прореху в куполе. «Старинная Урбская хитрость» — подумал Нуаркх и ностальгически ухмыльнулся. От воспоминаний его отвлек Саантирский солдат, который медленно прошел мимо, обхватив дрожащие плечи. Поскользнувшись на раскиданных угольно-черных внутренностях сородичей, он даже не попытался восстановить равновесие, а просто рухнул на влажные доски и свернуться в позу новорожденного. Рой отступил и перестал маскировать всхлипывания и мольбы, которые покидали уста раненых.

Внезапно послышался пронзительный металлический скрежет и треск древесины. Бурая лапы Хоакса вцепилась в защитную сеть и подтянули израненную, взмыленную тушу крылатого гиганта. В воздухе вспыхнули разноцветные искры, Гаор загнанно захрипел и поторопился к противоположному концу палубы.

— Вы не слишком торопились! — пробормотал Леронц, мокрой тряпкой свешиваясь с холки зверя, — Ноари досталось! Кто-нибудь поможет его подлатать, чтобы он дотянул до бастиона?

— Он не перенесет смерти Исполина, если останется на корабле. Оттащите его подальше, — предупредил Гаор.

— Начал переживать, что зря потратился на новый хирургический набор, — прощелкал Нуаркх и направился к двери купола, устало взвалив алебарду на плечо.

— Ты идешь с нами, — добавил тоннельник, утягивая Нар'дринскую девушку, которая потерянно бродила по палубе и не отрывала ладони от порезанного лица.

— Без третьей пары рук не обойтись, — пояснил он, когда девушка начала упираться и протестовать, не вполне понимая, что происходит, — заодно заштопаем твое прелестное личико, не стоит доверять подобное никчемным Дочерям Нара.

— Тогда для этой штуки места не осталось, — заключил Леронц, указываю на стальную громаду аркбаллисты, которую все еще сжимали лапы лихорадочного Ноари.

— Скинь ее мне, я разделаюсь с роем, — донесся снизу могучий голос Накрисса, источавший гнев и скорбь. Леронц уделил другу короткий понимающий взгляд, а потом набрал воздуха и ухватился за аркбаллисту.

— Не теряй головы, не подлетай слишком близко! — громоподобно предостерег Гаор, когда внушительно оружие Ноари сорвалось вниз, и крылатый силуэт нырнул наперерез.

— Я не полезу на это чудовище! — испуганно запротестовала Нар'дринка, которая, наконец, пришла в себя и испуганно застыла в метре от исполинской мохнатой головы.

— Ты не слышал этого, дружище! — отозвался Леронц, зажал ладонями уши Хоакса и, посмеиваясь, оглянулся на Нуаркха, который открывал дверь купола.

— В этом необходимости, — успокоил девушку тоннельник, а потом резко схватил и вытолкнул за борт. Когтистая лапа бережно подхватила Нар'дринку прежде, чем она начала испуганно вопить.

* * *

Накрисс несся под пеленой плотных грозовых облаков, вспарывая тучи взмахами могучих крыльев. Когтистые латные перчатки скрипели на иссеченном костяном эфесе могучей аркбаллисты. Незамысловатые ритуальные письмена взбирались по стальному ложу и ловили янтарное сияние Слезы, заключенной внутри. Рой бежал от Лим'нейвен, надеясь успеть заслонить тушу исполина.

— Жалкая потуга! — пророкотал Накрисс, сминая плетение мира и вытягиваясь в мерцающий платиновый штрих. Пейзаж обратился намокшим акварельным полотном. Только непомерное древо из нитей Тепла, листвой которого был рой, оставалось четким и стремительно приближалось. Обогнав спешащий вал крылатых тварей, Накрисс завис над стелящейся незримой кроной и прильнул к шершавому прикладу. Исполин, раскинувшийся внизу, единой живой массой тек по извилистым ущельям и источал раскаты пурпурного мерцания. Шкура, усеянная копошащимися когтистыми лапами, жадно поглощало Тепло, оставляя воздух холодным и застойным. Плетение мира трепетало вокруг аморфной туши. Даже касаясь небес кончиками крыльев, Накрисс ощущал тошноту и нарастающую слабость.

— Жалкая потуга! — утробно прогремела насмешка, догнав Лим'нейвен.

— Именно, — прохрипел Накрисс, вдавил спусковой крючок и щедро влил мощь в сорвавшийся арбалетный болт. Раскаленная полоса, мгновенно соединила небо и пучок развевающихся щупалец, управлявших роем. Спустя мгновенье рдеющий след растворился, раздался оглушительный хлопок, а по незримым нитям тепла раскатился спазм. Рой содрогнулся, рваные прорехи возникли в его толще, крошечные твари начали сталкиваться и, слипаясь во влажные комья, сыпаться вниз. Не обращая внимания на дурноту, Накрисс наблюдал, как рокочущий вал развеивается, словно сигарный дым. Презрительно сплюнув на беззащитного, раненного исполина, ткач развернулся и устремился прочь. Преодолев за секунды несколько километров, он плавно опустился на вершину загнутого пика и откупорил флягу превосходного крепленого африта. Изысканный букет обогатит сцену смерти исполина, которую твари принесут бомбы «Нар'Караада».

* * *

«Нар'Караад», откашливая клубы черного дыма, пропускал под бортом ветвистые русла ущелий, которые заполняла туша исполина. Под копошащейся оболочкой струились бурные потоки Тепла, и пульсировали огромные ядра, соединявшие разумы ловчих. Гаор грузно опирался на борт и вонзенный в палубу клеймор. Мракоцвет находился рядом, положив когтистую лапу на плечо измотанного Лим'нейвен. Рикиоти и солдат, собравшимся в тени громадного змея, близости Исполина не лишала сил и не пыталась вывернуть наизнанку, но состояние могущественного, но состояние Гаора вызывало у них тревогу.

— Начнем, — сказал Гаор и вцепился когтями в борт.

— Если вы готовы, — кивнула Рикиоти, воздела рубиновое полотно, а после обрушила вниз. На крутых боках гончей отворились железные люки, внушительные запасы бомб хлынули вниз. Катастрофические процессы, которые принес взрыв, было невозможно осмыслить.

Ядра исполина разорвались, и непомерные запасы Тепла вырвались наружу. Воздух задрожал от жара и добела раскалился. Сферический фронт ударной волны раскатился по каньону, обращая склоны в пыль. Бело-голубые обломки взвились вверх, а после накалились и спеклись в спирали из мутного вулканического стекла. Нити, которые вынуждали свет следовать привычным руслом, не выдержали напора и лопнули. Палуба и облака замигали белоснежным, пепельным и золотым цветами. Солнечные лучи отклонились, образовывая парящие осколки зеркал. В них отразились небеса, гончая и причудливые пейзажи других Миров. Сгустки непроницаемой тьмы возникли в местах разрыва плетения, утягивая в ничто остатки разбитого роя. Все Лим'нейвен, вплоть до вельмож Десницы и мифического дядюшки Ио, почувствовали катастрофу. Гаор впился в шлем и оглушительно взвыл. Вопль исказился и обратился пронзительным писком, который придавил пепельных к палубе. Черно-зеленая кровь, прыснувшая из ноздрей ткача, завилась вихрями, прежде чем пролиться на палубу. Солдаты отделались беспощадной мигренью, головокружением и приступами тошноты.

«Нар'Караад» тоже не ушел невредимым. Пламя, окрасившись ядовито-зеленым, разорвало сопла на мелкие осколки. Летучий газ, заполнявший шар, собрался в области с непомерным давлением. Кожаный мешок облепил их, а затем разорвался. «Нар'Караад» был вынужден совершить резкую и далеко не мягкую посадку, еле дотянув до гребня ущелья.