109 год 4 эры. 28 день сезона последнего теплого ветра.

Ноари низко хрипел и скалился, слабо ворочаясь на пропитанном оранжевой кровью плаще Леронца. Взмыленный Ортисс перекрыл вход в уединенную расщелину и накрыл импровизированную операционную расправленным крылом. Костяные латы Синита, измазанные оранжевыми разводами, лежали в стороне, Леронц распарывал подлатник на рассеченном мускулистом животе. Пока эликсир из алой карлицы утягивал Синита в забытье, тоннельник решил размяться на ранах Нар'дринской девушки по имени Эллин. Солдат усилено пыталась не нервничать при виде загнутых игл и скальпелей, которые сверкали перед окровавленным лицом.

— Я, конечно, очень тебе благодарна! Но мы можем воспользоваться клеем из костей ходоков? — дрожащим голоском спросила девушка, уставившись на Нуаркха влажными разноцветными глазами.

— Напомни, кто врезал мне в разгар ожесточенного сражения? — ответил Нуаркх, небрежно вытирая сукровицу влажным лоскутом рубахи.

— Я уже извинилась! Я была не в себе! — оправдалась девушка, морщась от боли.

— Мне нужно приноровиться к инструментам, прежде чем я примусь за синита, — ехидно ухмыльнувшись, настоял тоннельник. Посмаковав напряженную тишину, он добавил, — к тому же, склянки с клеем остались на гончей.

— Только сделай это быстро, — подавленно пробормотала девушка, с опаской наблюдая, как тоннельник роется в пожитках синита. Нар'дринка неприязненно поморщилась, когда Нуаркху извлек очередной подозрительный футляр. К ее облегчению, внутри оказалась тонкая курительная трубка.

— Я не притронусь к этой гадости, — не слишком активно запротестовала девушка и отмахнулась от трубки, которую Нуаркх проворно заполнил ароматной темно-синей сомкой.

— Будешь дергаться, останется отвратительный шрам. Впрочем, как хочешь, — пожав плечами, рассудил тоннельник, обернул тряпкой шипастую ладонь и стиснул скулы девушки.

— Ладно, ладно! Только один раз! — неразборчиво воскликнула девушка, с трудом проталкивая звуки сквозь сдавленные губы.

— У всех бывает первый раз, — прощелкал Нуаркх, запалил трубку и протянул Эллин. После неосторожно глубокой затяжки, лицо девушки мгновенно потемнело, а вены на шее вздулись. Под разноцветными глазами выступили слезы, легкие зашлись кашлем. Раны на лице снова открылись и брызнули черно-голубой кровью на песок и тоннельника. Миловидное личико скорчилось от боли, но потом голубой дым забрался в легкие. Ирисы Эллин заблестели, а на губах расцвела легкая улыбка.

— Не налегай. Ты еще должна мне ассистировать, — прощелкал Нуаркх, вырвал трубку из зубов девушки и твердой рукой начал накладывать швы на дергающееся лицо.

* * *

— Эллин! Кровь хлещет! — Леронц громко окликнул полукровку, стараясь перекричать рокот бомб, которыми Саантирский флот перемалывал останки Каэт'Анара. Кровь Ноари была полупрозрачной и липкой, словно сладкий сок. Ее огненно-оранжевый цвет был под стать глазам и раскаленному мареву, который дрожал над ущельями.

— Ах… да… да, — отозвалась Эллин и прижгла открывшуюся рану, а после мотнула головой, надеясь отогнать назойливый рокот и разыгравшуюся мигрень.

— Половина органов уникальная. Тут не протолкнешься, — пожаловался Нуаркх, по локоть провалившись в выпуклый живот Ноари.

— Вроде нащупал… — победным тоном заключил тоннельник и аккуратно извлек обломок когтя.

— Как тебе теперь живется? — внезапно обратился он к Эллин и снова принялся орудовать сверкающими инструментами, закрепленными на фалангах хирургической перчатки.

— Эм… лицо болит? Не понимаю о чем ты, — прищурившись, отозвалась девушка.

— А я прекрасно понимаю, — усмехнулся Леронц и пихнул локтем Нуаркха, грязно-желтый глаз которого коварно сверкнул поверх маски-переводчика.

— Эллин — имя Надоблачных Аллодов? — аккуратно заговорил тоннельник.

— Аркефальское, — кратко уточнил Леронц и глубоко затянулся изящной фиолетово-кремовой трубкой, которая покачивалась между зубами.

— Верно, моя бабушка оттуда. Мне досталось ее имя, — растерянно ответила девушка, но потом ее разноцветные глаза подозрительно сузились, — ты хочешь высмеять мое положение среди пепельных?

— Почему все такого низкого мнения обо мне? — притворно удивился тоннельник и развел руки, до нижних локтей покрытые оранжевой кровью.

— Понятия не имею, — Леронц сухо засмеялся. Но ухмылка быстро покинула его лицо, бледный нахмурился и всмотрелся в длинный разрез на отечном животе Синита, — мне кажется этот… орган рассечен.

— Урб его знает. Зашьем, и Ноари начнет под себя ходить, — ответил Нуаркх, задумчиво рассматривая странное пурпурное образование, похожее на мясистый резной лист, — хотя края, вроде, рванные, давай залатаем.

— Так как теперь обращаются с полукровками в Нар'дрине? — повторил вопрос тоннельник, впившись иглой в необычный орган, — может у меня есть совет?

— К чему строить секрет из очевидного?! — огрызнулась девушка, — на меня не смотрят косо только те, кто многое со мной прошел! Даже во владениях родного клана я слышу разговоры за спиной!

— Тогда у меня есть еще один вопрос, — продолжил допытываться тоннельник, накладывая очередной небрежный шов, — что ты там забыла?

— Я всем обязана Нар'дрину! — удивленно воскликнула девушка, а после потупила взор и неуверенно добавила, — у меня есть мораль и клятвы…

— Боюсь, эта костяшка не примет подобный аргумент, — веселым тоном отозвался Леронц. Голубые глаза с задорным прищуром смотрели на Нар'дринку сквозь клубы ароматного дыма.

— Верно, не приму. Но не потому, что считаю клятвы и мораль глупостями. Напротив, мораль, наряду с набором табу, — основы любого общества. Пускай сам Десница или Нар'дринская знать никогда не будут руководствоваться честью, но для народа мораль полезна. Я не считаю слабоумными или трусами тех, кого устраивает такой ход вещей, — Нуаркх философски вскинул руку в лоснящейся от крови перчатке, — но я не понимаю, с какой стати ты решила, что все это имеет к тебе отношение?

В ответ на непонимающий взгляд Нуаркх указал пальцем на открывшееся кровотечение, напомнив Эллин о ранах Ноари. Когда с этим было покончено, тоннельник снова заговорил.

— Представь, что на твоем месте оказался бы ортодоксальный синит, — монотонно затянул Нуаркх, — он бы принял Саантирскую мораль, посчитал бы ее уместной? Нет, он решил бы, что пепельные лишился ума, раз хотят войны с теми, кто готов снабжать их водой и едой. Есть у меня и другой пример. Скажем, ты окажешься в племени тоннельников и осознаешь, что оно построено на том, что вы назвали бы инцестом. Ты смогла бы жить по правилам моих сородичей? Видишь, мораль не абсолютна.

— Я ведь родилась и выросла в Нар'дрине! — запротестовала девушка.

— Но даже Змей там более желанный гость, чем ты, — пояснил Нуаркх, пристально наблюдая за реакцией девушки, — какой вес имеют клятвы этому городу, раз Нар'дрин не будет держать слова? Раз спокойствие, ради которого ты сегодня проливала разноцветную кровь, будет принадлежать не тебе?

— Я не могу все бросить. Годами я строила свое будущее, рисковала жизнью ради продвижения по службе. В Нар'дрине остались друзья, клан, — тихо и печально ответила девушка.

— Твоя карьера закончиться, когда тебя обвинят в каком-нибудь предательстве, чтобы прикрыть зад высокопоставленного «пепельного». А друзей и клан ты ставишь под удар одним своим обществом, — подталкивал Эллин Нуаркх.

— Костяшка, не пугай девочку, — вмешался Леронц.

— Пугаю? Необходимостью и неизбежностью бегства? Наверно, больше Хинаринцев перемен бояться только Аргийцы! — язвительно подытожил Нуаркх, последний раз осмотрел внутренности Ноари и начал накладывать частые швы на морщинистую кожу, — зашиваю. Леронц, подержи.

— Не могу не признать, в твоих словах есть доля истины, — согласился наемник, сверкнув рядами желтоватых зубов, и аккуратно расправил пятнистую шкуру Синита, помогая тоннельнику оставить не слишком уродливый шрам.

— Я слишком долго откладывала это решение. Каждый день ситуация в городе становится все мрачнее, — голос девушки был под стать обстановке в Нар'дрине, а подбородок устало опустился на грудь.

— Но куда мне бежать? Над облаками я такой же изгой, как и под ними, — не поднимая глаз, продолжила она.

— Свет не ограничен Хинарином, Эл, — ободряющим тоном напомнил Леронц.

— Я никогда не была дальше Западного Бастиона, а ты предлагаешь мне отправиться на Перекресток? Столько ужасов слышала об этом месте, — нервно пробормотала она, обхватив руками дрожащие плечи.

— Большая часть правда. Место весьма… колоритное. И все же Перекресток прекрасно подходит для отбросов вроде тебя и меня, — успокоил Нуаркх, не отрывая взгляда от постепенно закрывающегося разреза.

— Тебе не обязательно останавливаться на Перекрестке. Что ты думаешь об Арге? Часть океанов подконтрольна Синитам. На их территории конфликт Верха и Низа будет ощущаться гораздо менее остро. Арг — удивительно красивое место, от громадного силуэта Пустоликого Создателя захватывает дух, — добавил Леронц, а затем хмыкнул и немного нахмурился. Задумавшись, он начал почесывать заросший щетиной подбородок и непроизвольно оставил на нем несколько мазков липкой оранжевой крови.

— Хотя… погоди, погоди у меня есть идея получше, — решился наемник и обратился к девушке уверенным, бодрым голосом, — как ты смотришь на то, чтобы присоединиться к нам? Пускай тебе недостает умения во владении оружием, но это поправимо настойкой из мраколесного светоча и упорными тренировками.

— Ты серьезно? — переспросила Нар'дринка, хлопая своими ясными, крупными глазами.

— Вполне. Ты ведь даже не представляешь, как тебе сегодня повезло, правда? На борту дирижабля ты сражалась бок о бок с двумя из пяти самых уважаемых Наемников в Саантирском бастионе. Третьего из них ты только что помогла вырвать из лап Карлика, — перечислил Леронц, загибая пальцы, — все они видели твою самоотверженность, и, думаю, рекомендуют твою кандидатуру. Конечно, поначалу будешь на самом дне нашей негласной иерархии, но это уже что-то — та опора, которой тебе не хватает. Более того, наши бастионы есть во многих уголках Четырех Миров, и в каждом тебе с готовностью предоставят еду и кров.

— О, Нар! Это очень неожиданно. Мне нужно все обдумать… — голос девушки звучал неуверенно, но куда жизнерадостнее.

— Не затягивай с ответом. Кризис уже разгорается, — предостерег Леронц и, видя посветлевшее лицо Эллин, довольно усмехнулся.

— Что же, теперь по пути в Бастион кишки из него не вывалятся, — вклинился Нуаркх, расходуя последнюю порцию противовоспалительной мази на бугристый шов. С каждым новым взглядом Нуаркх все меньше понимал об устройстве тела Ноари, а потому воздержался от более точных прогнозов.

Перья Ортисса, закрывавшие наемников от палящего солнца, задрожали от резкого порыва ветра. Увесистый камень сорвался с высоких скал и приземлился на череп Нуаркха, прибивая тоннельника к земле.

— Прости, костяшка, случайно вышло, — ядовитым, изможденным голосом бросил вниз Накрисс, старавшийся удержаться на острого пика. Взгромоздившись на вершину, он впился когтями в гранит и устало свесил израненные крылья. Агатовые глаза, обрамленные глубокими синяками, морщились от порывов раскаленного ветра, который трепал спутанные платиновые локоны. Насыщенно-голубая кровь сочилась из носа ткача, смешиваясь с крупными каплями пота.

— Исполин мертв? Как Гаор и Мракоцвет? — прокричал Леронц, задирая голову и жмурясь от застывшего в зените солнца.

— Наемники живы, а карликова тварь сдохла и неплохо развлекла меня бурной агонией, — прохрипел Накрисс, а потом поник, массируя нахмуренные брови и гудящие виски.

— Я видел, ты пытался спасти Анафель, — заговорил Леронц и натянул печальную улыбку. Осунувшееся лицо Накрисса напряглось.

— Должен был утащить ее! Может, смогли бы ее вразумить! — прорычал он, до дрожи стискивая кулак.

— Ловчие прикончили бы нас без твоей помощи, — напомнил Леронц.

— Мне приятно наблюдать, как вы поддерживаете друг друга, но вынужден спросить, — вмешался Нуаркх, насмешливо прищурившись.

— Мы закончили с Исполином? Не хочу пропустить начало бунта, или что Хинаринская чернь делает, когда у нее кончатся хаки на сомку? — добавил тоннельник, когда в него впились раздраженные агатовые глаза. Леронц не отреагировал на колкость, и молча присоединился к вопросу. Накрисс шумно выдохнул и нехотя просипел:

— Ловчие прячутся от Саантирских бомб в недрах Каэт'Анара. Я почти ничего не вижу сквозь толщу скал, но они явно собираются на площади Железного Озера и на их стороне рой.

— Нар'дринцы позволили Исполину стать матерью-отцом? — присвистывая от смеха, уточнил Нуаркх.

— Синие идиоты не смогли вовремя преодолеть гордыню, — брезгливо поджав губы, просипел Накрисс, — теперь зародыш нового исполина засел на площади, к которой ведет всего пара улиц.

— Саррин Рикиоти ведь не позволит нам приличной передышки? — массируя затекшую шею, поинтересовался сгорбившийся Леронц.

— Истеричка хочет загнать нас в Каэт'Анар после полудня, когда я и Гаор закончим разведывать ущелья, — сквозь зубы процедил крылатый Лим'нейвен, — плацдарм для наступления подготовят, как только закончат громить ущелья. Наши вещи и верховых животных туда доставит первая Гончая.

— Не думал, что Десница позволяет казначеям так крепко держать каменные задницы первых воинов Саантира, — удивленно присвистнув, признался Нуаркх, а после взвалил массивную лапу Ноари на плечо. Прежде, чем ноги тоннельника подогнулись, Леронц поддержал гиганта с другой стороны, а Эллин уперлась в широкую спину.

— Жаль, не могу помочь, — сочувствующим тоном окликнул наемников Накрисс, а после выткал из скалистого пика незатейливое ложе, на котором вольготно растянулся.

— Ох… надо было оставить половину органов снаружи, — прохрипел посиневший Леронц, обтянутый вздувшимися венами. Ортисс опустился на живот и подполз ближе к истоку расщелины, а потом помог опустить Синита на седло.

— Ворочать Ноари действительно обременительно, — признался Леронц, проворно закрепляя лихорадочного Лим'нейвен. После он хрустнул перегруженной спиной, широко улыбнулся и оглянулся на Накрисса, — хорошо, что я могу вознаградить себя горячим ужином в бастионе и сном на мягкой постели.

— Заткнись и улетай, — огрызнулся крылатый Наемник.

* * *

С раннего утра Когти таскали Накрисса и Гаора над оцепленным ущельем. Лим'Нейвен безуспешно выискивали следы других зародышей под толщей сине-черных скал, изрытых опаленными кратерами. За несколько часов запах обуглившейся плоти въелся в их кожу, а густой черный дым остался на ней слоем сажи. Когда пурпурное светило доползло до зенита, ткачи сошли на землю неподалеку от величественной арки, ведущей к печально известной площади Железного Озера. Неисчислимые песчаные бури стерли острые черты лика Нара, сторожившего проход, мародеры столетия назад выцарапали последние драгоценные камни из его глаз. Черные и белые кости Хинаринцев, павших в сражении за Каэт'Анар, давно обратились песком, который завывающий ветер гонял по ущельям. Спустя столько лет предместья вновь гремели голосами, скрежетом лат и утробным ржанием ходоков.

Подходы к арке заслонили стальные баррикады, ощетинившиеся ложами аркбаллист. Позади них взрывали землю каменные саламандры «Кулаков Нар'дрина». Закованные в чешую и массивные латы, всадники сгорали от жары и нетерпенья, готовясь с облегчением ощутить могильный холод вымершего города. Во времена пятой войны боевые кличи «Кулаков» вызывали не меньший ужас, чем рев Аркефальских Хоаксов, многие «бледные» бросали оружие, когда видели оскалившийся лик Нара на их забралах. Внушительным видом шести дюжин головорезов Нар'дрин надеялся отвлечь внимание от того, что остальные силы, за исключением горстки добровольцев с «Нар'Караада», несли Рубиновые Саантирские цвета. Позади стены из каменной кожи и Нар'дринской стали ожидали Саантирские стрелки, пряча встревоженные лица под длинными полами стальных шлемов и проверяя затворы массивных осадных аркбаллист. В тени ущелий дожидались всадники на Ходоках, на их плечах дремали изящные алебарды, а с плеч свисали изящные многозарядные арбалеты. На их спины ниспадали рубиновые лоскуты, тянущиеся из-под вытянутых шлемов, которые подражали мордам безразличных ездовых зверей. Тела Ходоков оплетала пепельная сталь, выпячивая особенности странных силуэтов и близкое родство «пепельными». Строение доспехов на кистях, локтях и плечах было почти идентично устройству лат всадников.

Нар'Катиры последовали за пепельными даже в руины Каэт'Анара. В броне они выглядели почти сюрреалистично. Железные пластинки взбирались по тощим лапам, которые неспешно ступали под длинными пологами изукрашенных рубиновых попон. Мясистые влажные отростки на горбатых спинах прикрывали плетеные купола. Необычайно длинные шлемы заканчивались загнутыми клювами, стараясь компенсировать отсутствие зубов, а деревянные аркбаллисты, взгроможденные на спины, компенсировали кротость и безобидность Подарков Нара.

* * *

— Походные пайки действительно омерзительны. Я убежден, что добиться такого вкуса невозможно без особых усилий, — раздраженно прощелкал Нуаркх, неохотно отправляя в рот прогорклые, чрезмерно острые комочки сгущенной скретской крови. Вместе с Леронцем и Накриссом он вольготно опирался на мягкий, покачивающийся бок Ортисса и наблюдал за, как «пепельные» готовятся наступать.

— Солдат должен быть озлоблен, разве ты не знал? Даже Небесных Всадников кормили также. Одна из причин, по которой я ушел, — иронично ответил Леронц, брезгливо откладывая почти нетронутое блюдо.

— Так сколько мы проторчим в этом раскаленном каньоне? — поинтересовался он у Накрисса, промывая рот крепленым афритом.

— Я надеюсь уже сегодня вернуться в наш особняк, а затем смыть вонь пепельных и их стряпни, — брезгливо поморщившись, ответил Накрисс, — мы с Гаором пришли к выводу, что Исполин намеренно привлек к себе внимание. Зародыш, засевший в Каэт'Анаре делает тоже самое.

— Учитывая коварство этой твари, я ожидал чего-то подобного, — согласился Леронц и задумчиво кивнул, — и чем это обернется для нас?

— Зародыши, наверняка, отделились от Исполина до того, как мы вступили с ним в бой… — поучительным тоном продолжил Лим'нейвен.

— Это объясняет то, почему вы нашли только одного, — вклинился Нуаркх и добавил после пары секунд раздумий, — выходит, Исполин намеренно обратил в ловчих племя Зверерожденных, которые прекрасно знают тайные тропы Каэт'Анара?

— В точку, Нуаркх! Он дождался, пока Нар'дрин окончательно расклеиться и набрал жир, питаясь живностью, которая прячется от жары в руинах, — подхватил Леронц.

— Затем он отвлек внимание Городов-Государств и приказал обращённым Зверерожденным незаметно провести зародышей через ослабшее оцепление. Только один остался, чтобы еще сильнее задержать нас, — закончил фразу Нуаркх.

— Именно к такому заключению мы и пришли, потому что… — резко вмешался Накрисс, но Леронц снова перехватил инициативу, стоило Лим'нейвен прерваться на короткий вздох.

— Исполин, судя по размерам, был чрезвычайно древний, и наверняка скоро отправился бы к Карлику и без нашей помощи! А еще он понимал, что в военное время не выживет с такой огромной свитой! — протараторил Леронц, широко улыбаясь.

— Да пошли вы! — раздосадовано буркнул Лим'нейвен, наблюдая за ухмыляющимися лицами собеседников, и раздраженно сложил руки на груди, — подумать страшно, костяшка, я чуть было не перестал считать тебя конченым отморозком.

— Ты голос свой слышал, мудрец? Как тут было устоять? — зступился Леронц. Троица погрузилась в тишину, которую нарушали только натужное кряхтенье пепельных и умиротворенное сопенье Ортисса.

— Надеюсь, нам не придется гоняться за Зародышами по Сердцу Пустынь, — вновь зазвучавший голос Леронца был мрачным, а взгляд его непроизвольно нащупал выброшенный походный паек и налился брезгливостью.

— Вроде, мы обязаны принять контракт Десницы только в случае непосредственной угрозы Саантиру, — ответил Накрисс, задумчиво почесывая заросший перьями подбородок.

— Надеюсь, ты прав.

— И я надеюсь. У меня нет желания более терпеть прихоти этой каменной истерички. — брезгливо дернув плечами, признал Накрисс.

— Погоди! Я думал, тебе нравиться компания беззащитных, бесхребетных женщин. Иначе, зачем ты уделяешь этому так много внимания в книгах? — неожиданно вклинился Нуаркх. Леронц поймал наигранно удивленный желтый глаз и согнулся от подступившего хохота.

— Как ты узнал? — рробормотал Накрисс и закатил глаза.

— Почему ты удивляешься моей догадке, когда пишешь книжки про идеализированную и еще более напыщенную версию самого себя? Карлик! Даже имя Крылатого Ксанриса — анаграмма от «Накрисс»! — ответил тоннельник, выпуская язвительный свистящий смех.

— Это я ему рассказал. Я не… мог удержаться от соблазна увидеть твое… посиневшее лицо, — выдавил крупно трясущийся Леронц. Затем он удушил новую порцию смешков, сочувствующе положил ладонь на плечо уязвленного друга и добавил серьезным тоном, — это тебе за то, что вынуждал меня вычитывать эти опусы.

— Я доверял тебе, Лер! — выпалил Накрисс, грубо пихнув Леронца в плечо, которое задрожало с новой силой.

— Не будь с ним строг. Одного крылатого наглеца в сверкающих латах уже не просто вытерпеть, — подхватил Нуаркх, Леронц внезапно вынырнул из густого пуха Ортисса и с благодарностью в слезящемся взгляде пожал тоннельнику предплечье.

— Да пошли вы! — куда категоричнее повторился Накрисс и раздраженно отвернулся. В этот момент к Ортиссу подбежала Эллин. Девушка застала часть диалога, а потому улыбалась и смущенно избегала уязвленного взгляда Накрисс. Рана на ее лице была щедро замазана бледной мазью из пота ходоков и, вместе с желтым глазом, пряталась под лентой запылившихся бинтов.

— Саррин Гаор и Каменная Страж хотят обсудить стратегию, — сообщила девушка, а после перевела на Нуаркха единственный глаз и добавила, — Гаор просил тебя захватить копье. Наверно, ты понимаешь, что он имел в виду.

— Змей скоро будет заправлять всем Саантиром, — заметил тоннельник, неспешно поднимаясь с колен и отряхивая штаны.

— Эллин, можно тебя на пару слов? — окликнул Нар'дринку Леронц, неуклюже вздергивая себя на ноги, а затем бросил в спины удаляющимся товарищам, — я догоню.

— В этом нет большой необходимости. Среди подземных руин Ортиссу будет тесно, а без него ты простой калека, — отозвался уязвленный Лим'нейвен, — держитесь недалеко от входа. Я сообщу, если появиться другие распоряжения.

— Эл, если он будет уверять, что единственный путь в наемники — через его постель, не верь, — бросил через плечо Нуаркх, приветливая улыбка Нар'дринки мгновенно сменилась неуверенно поджатыми губами.

— Это точно упростит процесс! — широко ухмыляясь, подхватил Леронц и подмигнул напрягшейся девушке, — расслабься, у нас больше ценятся навыки в обращении с оружием.

— Эл, последние дни были не слишком удачны для всех нас. Мне нестерпимо хочется что-нибудь с этим сделать, — признался Леронц и потянулся к изящным ножнам, украшенным гравюрами и завивающимися пурпурными бликами, — возьми Анафель, она поможет тебе.

— Ортисс не даст меня в обиду, и от Ловчих я буду держаться подальше, — добавил он, когда Эллин попыталась отстранить протянутый клинок.

— Очень красивая… — прошептала девушка и положила ладонь на кремовый эфес, заключенный в спираль тонкой цепочки. Металлические звенья пробудились и пролили жемчужное мерцание на дернувшиеся пальцы.

— Она всегда была красавицей, — приглушенно отозвался Леронц, затем наемник прочистил горло и бодро добавил, — у нас есть пара часов, чтобы поупражняться с клинком. Она довольно своенравна.

— Спасибо… — пробормотала девушка дрогнувшим голосом.

— Только постарайся ее не потерять, ладно? Если Ловчие получат Анафель, моя доброта, в который раз, обернется головной болью.

* * *

Офицеры наблюдали за мрачными вратами Каэт'Анара с просторного балкона разоренного особняка. Сквозь щербатый парапет свет проливался на низкий гранитный стол, выщербленный временем и помеченный когтями. Холодное мерцание Слез, смешиваясь с полуденным пурпуром, застыло на начищенных нагрудниках и планах площади Железного Озера. Рубиновые и красные мелки отмечали на желтоватом пергаменте план атаки. Солдаты, стоящие по периметру опустошённого зала, подозрительно осмотрели Нуаркха и запечатанное копье за его спиной.

— Пропустите его, — неохотно распорядилась Рикиоти, сгорбившаяся над свитками в компании Гаора, силуэт которого расплывался в горячем полумраке.

— Удивлен, что вы хотите обсудить стратегию. Мне казалось, казначеи приказали вам забрасывать ловчих трупами наемников, пока те не умрут от обжорства, — звонко прощелкал тоннельник, отстранив солдат и войдя в зал совещаний. Железный лязг раскатился по комнате, когда солдаты обернулись к вошедшему и принялись сверлить наглеца раздраженными взглядами.

— Саррин Гаор, копье должен нести мои солдаты. Они, в отличие от тоннельника, многократно демонстрировали необходимые выдержку и мастерство, — устало заключила Рикиоти, оборвав напряженную паузу.

— Боюсь, оружие Синагара принадлежит мне, Сарран, — опередил Нуаркх змея, а затем выдержал короткую паузы и язвительно добавил, — ваши люди пока продемонстрировали лишь талант к умиранию.

Эхо ропота Саантирцев раскатилось по комнате, отражаясь от голых, обветренных стен. Гигантский капитан «Кулаков Нар'Дрина», державший шлем с пышной тканевой гривой, широко ухмыльнулся и обвел взглядом насупленные лица рубиновых.

— Сарран Страж, тоннельные скитальцы с младенчества сжимают в руке копье. К тому же Нуаркх точно способен сопротивляться зову оружия, — вклинился Гаор, затмевая ропот рокотом своего мощного баса.

— О каком плане идет речь? Ты что хочешь доверить мою жизнь костяшке? — внезапно в комнату ворвался мелодичный голос Накрисса, парившего снаружи.

— Зародыша защищает рой, а мы сильно ослабнем рядом с ним и не сможем поддерживать купол, — сообщил Гаор, не отрывая взгляда от планов, — кто-то, неспособный к искусству, должен подобраться к зародышу без нашей защиты. Рой состоит из относительно мелких существ. Близость к напитанному копью Синагара их прикончит или, по крайней мере, дезориентирует.

— Неужели я удостоен чести лично принести Пяти Копьям триумф? — прощелкал Нуаркх, нарочито поклонился и неторопливо направился к столу.

— Тобой не жалко пожертвовать! — отозвался Накрисс и брезгливо скривил губы.

— «Кулаки» проложат путь к зародышу, — перешел к делу капитан Нар'дринцев, ведя пальцем вдоль синей линии на плане.

— Необходимо снарядить ваших солдат и их саламандр оберегами, иначе напитанное Теплом копье проникнет им в головы, — предупредил Гаор.

— Нет ничего, с чем может справиться костяшка, но не могут справиться мои люди. Тем более, в головах большинства из них копье найдет лишь сплошную кость, — браво прогремел огромный солдат и зашелся хрипловатым смехом.

— Ваши солдаты должны отдать все силы сражению с ловчими, а не борьбе с наваждениями, — твердо отрезала Рикиоти.

— Сделаем, как скажете Сарран Страж, но не лишайте нас права на безобидную браваду. Продолжим обсуждения? Не хочу заставлять ловчих ждать, — ответил капитан, ухмыляясь еще шире.

— Накрисс тебе видно? — осведомился Гаор, поднимая карту. Накрисс утвердительно кивнул, несмотря на густой полумрак и две дюжины метров, которые разделяли Лим'нейвен, — итак, «Кулаки» войдут под арку первыми…

* * *

Высокую арку, ведущую в застойный, густой мрак Каэт'Анара, подводили останки проломленных врат. Солнечные лучи боялись касаться монолитных стен, голых после эр разграбления и мародерства. Широкую улицу обрамляли развороченные остовы зданий, которые тянулись друг к другу обвалившимися переходами и порвавшимися цепями из голубых и серых колец. Даже тени сгнивших полотен давно обратились в пыль. Только переломанные кости, дремавшие в опаленных кратерах, напоминали о жизни, когда-то процветавший под сводами Черно-Синего города, и вторжении Лаанара Золотого, который ее оборвал.

Яркая белоснежная искра возникла над ладонью Накрисса, и взмыла под своды пещеры, зиждущиеся на могучих колоннах. Свет жирно заблестел на слизи, оставленной прошедшей армией ловчих, и подвел провалы разгромленной дороги, которая вновь загремела под сотней лап и латаных сапогов. Пепельные углублялись в некрополь неохотно, до рези в глазах изучая узкие подворотни и тающие во мраке перекрестки. Только «Кулаки», окружавшие Гаора и Мракоцвета, прятали за опущенными забралами бравые улыбки и прибавляли к лязгу железа скандирование боевых кличей.

Накрисс расслабленно плыл над каменным стражем. Эллин, которую не слишком тепло приняло Нар'дринское подкрепление, ехала в тени платиновых крыльев. Изящная пика покоилась на крупе ее Ходока, а левое бедро купались в мягком жемчужном свечении Анафель. Девушка смутилась, когда поймала на груди взгляд тоннельника:

— Что-то не так? — спросила она, непроизвольно прикрываясь поводьями.

— Расслабься, для меня твое тело, в лучшем случае, запас мяса. У тебя там охладительный жезл? — спросил Нуаркх, видевший опустошенную слезу под сталью чешуи. Кристалл вбирал Тепло и представлялся симбионту непроницаемо черным пятном.

— Да, чтобы бороться с жарой, — напряглась девушка.

— Когда слеза лопнет, ты останешься без обожаемых жировых мешков, и это еще лучший вариант. Тепло может завить ребра или сплавить грудную клетку с доспехом, — медленно перечислял Нуаркх, приближая прищуренный грязно-желтый глаз к забинтованному лицу девушки.

— Я знаю, что это опасно. Но наш интендант подыскал мне новый подлатник со специальным карманом, — поспешила неуверенно оправдаться полукровка.

— Эл, я понимаю, что тебе приходиться несладко среди всей этой ненависти. Но манера бросаться с объятьями на любого, кто показывает сострадание, прикончит тебя. Вероятно, довольно скоро, — прощелкал Нуаркх, пристально наблюдая за тем, как на лице девушке проявляется обида и страх.

— Не бывает специальных карманов. Это кусок рукава, — подтвердил Накрисс и расплылся в насмешливой ухмылке. Затем он опустился рядом с Нар'дринкой, подмигнул и добавил более интимным голосом, — вытащи эту дрянь, будет очень жаль, если что-нибудь случиться с этими чудесными… жировыми мешками.

— Кажется, на нем уже начинают появляться трещинки. Ребра определенно вонзятся тебе в легкие, — продолжил Нуаркх, внимательно всматриваясь в грудь девушки.

— О, Нар! О чем вы! Интендант не мог так меня подставить, — воскликнула сгорбившаяся Эллин и плотно обхватила плечи. Подливало масло и то, что Саантирские всадники, немного обвыкшиеся с гнетущей атмосферой Каэт'Анара, нашли выходку интенданта забавной и осклабились. Кто-то выкрикнул: «Чего ты ожидала, полукровка?!».

— Меня удивляет только то, что он не пожалел оторванный рукав, — процедил Нуаркх, язвительность в его взгляде уступила месту мрачной убежденности. Нар'дринка, наконец, поддалась и вцепилась в застежки доспеха. Сумбурные движения вынудили ее потерять равновесие, и девушка чуть было не соскользнула с седла.

— Не дергайся так, с ходока свалишься, — дрожа от смеха, окликнул ее Накрисс, придерживая рукой за плечо. Неуклюжие движения вызвали у всадников взрыв хохота. Однако холодный взгляд Накрисса, который дотягивался всаднице до плеча, вынудил их испуганно притихнуть.

— Не переживай, я все сделаю, — галантно пообещал Лим'нейвен и прислонил ладонь к груди девушки. Не скрывая подтекста, он действовал так уверенно и быстро, что Эллин не успела его отстранить. Уже через секунду жезл покоился в когтистой латной рукавице, — а ты боялась.

— Впереди ловчие! Около пяти-шести сотен! — пророкотал Гаор. Солдаты мгновенно потеряли интерес к Эллин и повернули головы в направлении, которое указал змей. Там их взгляды наткнулись на танцы тусклых пурпурных искр, которые с каждым шагом становились ярче. Даже в стройных рядах Нар'дринцев зашелестел встревоженный шепот.

— Разверните аркбаллисты в зданиях перед площадью! Всадники вас прикроют! — отдала приказы Рикиоти, повернувшись к не слишком обрадовавшимся пепельным.

— Ловчие затаились в домах, будьте осторожны! — предупредил Гаор, из толпы арбалетчиков посыпались тихие речи крайне грубой и непристойной формы.

— Выжгите их бомбами! — дополнила Рикиоти.

— Чтобы вы не мазали, я освещу цели! — сказал Накрисс. Искра, парившая над ним, вспыхнула с новой силой и бросилась к границе Железного Озера.

— Саррин Гаор, приступайте к маневру! — распорядилась каменная страж и бросила раздраженный взгляд на тоннельника, который подмигнул ей и поравнялся со змеем.

— Накрисс, я возьму двух Мракозверей? — попросил Гаор, но его голос не предполагал отказа, и массивные хищники сорвались с места, не дожидаясь ответа.

— Я, в отличие от тебя, справлюсь и без их клыков! — начал бахвалиться Лим'нейвен, а затем обратил взор на Эллин и спросил, — а ты, Эл? Рискнешь отправиться со Змеем?

— Я не… — девушка запнулась, а после решительно кивнула и пришпорила Ходока.

— Не отставай, — согласился Гаор и потерял к полукровке интерес. Сверкающие шеренги Кулаков слаженно изогнулись и нырнули на соседнюю улицу.

— Время пришло? — глубоко вздохнул Нуаркх, когда Саантирцы остались позади. Сгорая от нетерпения и тревоги, тоннельник уложил копье на круп насторожившегося ходока и осторожно отворил замок на массивном коробе из черного железа, которой запечатывало наконечник. Лезвие влажно заблестело в ярком свете Накрисса. Обереги спасали окружающих от тошнотворных кошмаров, но не позволяли закрыть глаза на жестокость и угрозу, которые сочились из пор сточенных зубов. Мракоцвет поморщился, а Эллин непроизвольно отпрянула. Нуаркх не сдержал нервного свиста, когда разум попытались утопить волны накатившей жестокости. Копье завибрировало, лезвие засочилось слюной и, по собственной воле, потянулось к взмокшей шее ходока. Четвероногий партнер, прежде демонстративно не проявлявший к тоннельнику интерес, повернул оскалившуюся пасть и предостерегающе зарычал. В следующее мгновенье широко раскрытые глаза ходока приковало чудовищное лезвие, и зверь начал неспокойно топтаться на месте, пытаясь вырвать поводья. Нуаркх не сдержал хищной улыбки и приложил непокрытую ладонь к шее непокорного животного, зверь прекратил вырываться и крупно задрожал. Даже удары острых пяток не смогли вывести его из оцепенения. Страх Нуаркх начал тлеть в пламени ярости вместе с омерзительными наваждениями, которые мерещились на краю поля зрения. Когти затряслись, желая впиться в плоть застывшего ходока. Тоннельник глубоко вздохнул и тряхнул головой, возвращая контроль над телом и мыслями. Стоило влиянию копья отступить, как пугающие миражи вновь возникли в тенях Каэт'Анара.

— Торговец утверждал, что Ходок воспитан в лучших военных традициях Саантира. До того, как он остолбенел от страха, я в это не верил, — просипел Нуаркх и обвел Нар'дринцев ухмыляющимся взглядом. Из-за глухих забрал Кулаков прогремел дружный хохот, отмеченный металлическим лязгом.

— Забирайся мне на спину, — безразлично пророкотал Змей. Накрисс, пристально следивший за развернувшейся сценой, громко рассмеялся и поинтересовался:

— Седло на тебя налезет? У нас как раз одно освободилось?

— Копье может решить ход сражения. Мы не может пренебрегать его силой, — Холодно ответил Гаор, — сможешь удержаться, союзник?

— У меня есть опыт в объезде Змей, правда я был немного не в себе.

* * *

Прежде чем рискованный план начал осуществляться, Накрисс и Рикиоти должны были приковать к себе внимание основных сил зародыша. По приказу каменного стража небольшие масляные бомбы залетели в здания, возвышавшиеся на берегу площади Железного Озера. Окна, которые секунду назад зияли мраком пустых глазниц, извергли потоки бушующего пламени. Проемы расширились, плавясь и утрачивая идеальные прямоугольные очертания. Быстро испепелив плоть и обуглив голые стены, огонь поглотил сам себя. Арбалетчики, гремя стальной чешуей, ринулись под прикрытие бело-голубого гранита, взвалили ложа взведенных орудий на подоконники. Напряженная тишина растворила все разговоры, оставила только сопение встревоженных животных и скрип кожаных перчаток на древках алебард. Шорох Нар'Охай, покидавшего ножны, заструился среди застывшей армии. Накрисс вытянул руку вперед, вторая искра света сорвалась навстречу ожидающей орде. Свет пролился на крупные изуродованные фигуры, втиснутые в искореженные лапы, и чудовищные силуэты гигантов.

— Огонь! — прокричала Рикиоти, Искусство Накрисса подхватило приказ и рокочущей волной разнесло по руинам. Тишину, веками таившуюся в мертвых подворотнях, смели металлические голоса аркбаллист, многократно усиленные изголодавшимся эхо. Свита Зародыша исчезла за взметнувшимися столбами пыли и раздробленного гранита, только чтобы мгновенно прорваться сквозь завесу, мерцая мириадами пурпурных искр. Вал роя вздыбился за спинами наступающих тварей и захлестнул пепельных.

Кулаки зашлись лихими гортанными воплями, когда их ожидание подошло к концу. Гранит гулко застонал под лапами массивных саламандр, когда они ринулись вперед. Гаора отвел назад непомерный клеймор и сорвался вслед за ними, и Нуаркх с трудом удержался на широкой спине. Щупальца Лим'нейвен перестали беспорядочно колыхаться, и потянулись вверх. Проникая сквозь плоть тоннельника, они сложились в защитный купол. Когда роя обрушилась на незримую крону, Змей громко захрипел, но не сбавил темпа стремительного наступления. Грузные наземные Ловчие заполонили подступы к площади, покинув остовы древних руин. Существа воздели лес массивных пик, но аркбаллисты на спинах Нар'Катиров ожили и перемешали измененную плоть с расколотым гранитом. Ядра ловчих разрывались и окрашивали клубы пыли насыщенно-пурпурными вспышками. Гаора вырвался вперед и оказался на острие атаки. В горле змея родился утробный рокот, мускулы на плечах заставили заскрежетать сталь изукрашенных доспехов, а рука занесла гигантский клеймор. Лезвие обратило оставшиеся пики в облака щепок и с хрустом рассекло широкие грудные клетки. Прощальные вспышки лопнувших ядер окружили Гаор. Нижние половины ловчих, не успевшие свалиться на землю, перемололи разгоряченные Кулаки.

Вырвавшись из облака пурпурных искр и костяной муки, всадники помчались к храму, который возвышался в центре площади Железного Озера. Гиганты, окруженные грузными четвероногими тварями, бросились наперерез. Первый был скроен по подобию непомерного зверорожденного, а второй напоминал Нар'Катира с тошнотворно огромным количеством лап. На их плечах и спинах копошились мелкие ловчие. Многих аркбаллисты пригвоздили к мускулам носителей, но одна из тварей, переживших ливень Саантирской стали, кинулась на Нуаркха. Изголодавшееся копье Синагара ринулось к груди твари, выворачиваясь из рук тоннельника. Пористый наконечник, сочившийся вязкой слюной, утонул в жертве, не чувствуя сопротивления влажной плоти и перекрученных костей. Пронзенное тело скользнуло по ребристому древку и врезалось в шипы на панцире тоннельника. Края ужасной раны на глазах расползались и бурно вскипели. Костяное лезвие вспороло ядро, вихри пурпурного мерцания окружили незримые щупальца, которые погрузились в бурлящую плоть. Нуаркх почувствовал, как Тепло, вырванное из растерзанного ловчего, заструилось вверх по предплечью. Тоннельник взмахнул копьем, останки твари легли на землю жирной вытянутой кляксой и обломками размякших костей.

Гигант, несший жертву копья, попытался смести Гаора массивным, узловатым предплечьем. Змей прижался к полу и проскользнул под несущейся лапой, Нуаркх припал к холке Лим'нейвен и воздел копье, оставив на конечности ужасную, пенящуюся рану. Вскрытая лапа продолжила нестись по смертоносной дуге, разбрызгивая парящую скверну, и настигла всадников, которые не успели броситься прочь. Переломанные тела саламандр и Нар'дринцев сплелись, подлетели в воздух, а затем со скрежетом и мокрым чавканьем рухнули на холодный гранит. Змей, не поднимая головы, резко развернул корпус и вонзил стальные когти в пол. Подгоняя себя мощным хвостом, Змей закружился и снес заднюю лапу гиганта ударом взывавшего клеймор. Тварь попыталась устоять на трех гротескно толстых лапах, но обезображенное копьем предплечье лопнуло под весом обрюзгшей туши. Ловчий поскользнулся на собственных останках, обращенных в едкую пузырящуюся жижу, и с грохотом обрушился на холодных гранит.

Между тем мракозвери Ноари впились в лапы неимоверно тощего гиганта, который появился вслед за первыми двумя. Скользкая розоватая кожа, укрывавшая дистрофичное тело, разлеталась в клочья, когда Синские хищники карабкались вверх по узловатым лапам. Вытянутая зубастая голова ощерилась и бросилась одному из них наперерез. Мракозверь вовремя распознал угрозу и прыгнул навстречу разверстанной, зловонной пасти. Он впился в десны и морду ловчего, не позволяя острым клыкам сомкнуться. Гигант отчаянно мотнул головой и потянулся передней лапой к пасти, но мракозверь забросить себя на тощую шею и ринулся к тали. Второй мракозверь к тому времени уже выгрыз из поясницы внушительный кусок скользкого мяса, наполненного осколками костей. Прежде чем морда ловчего вновь броситься на охотников Сина, их могучие челюсти перегрызли его хребет. Задние лапы твари взрыли гранит в безуспешной попытке не разъехаться, а спина сложилась пополам.

Последней непосредственной угрозой было непропорционально высокое существо, бесчисленные лапы которого напоминали ветхий полог. На острые шипы, которыми заканчивались конечности, он ловко нанизывал всадников. Воющих жертв разгрызали жвала, беспорядочно нагромождённых на передней части безголового туловища. В руке Нуаркха возникла крупная бомба, которую он швырнул в огромную тварь. Кипенно-белый огонь проглотило половину горбатого тела. Гигант не обратил внимания на лопнувшие от жара пластины или плоть, обернувшуюся рдеющими углями, но яркая вспышка позволила Мракоцвету и Кулакам подобраться достаточно близко. Размазывая мелких врагов, тяжелые всадники врезались в лес тонких лап. Подлетели осколки раздробленных конечностей, оставшиеся лапы начали прогибаться и трескаться. Не прошло пары секунд, а массивная туша свалилась в груды собственных обломков.

Пики оставшихся ловчих глубоко ранили нескольких саламандр, но не смогли преградить путь к часовне Нара, где последний Десница Каэт'Анара принял смерь от копья Лаанара Золотого. Аркбаллисты Нар'Катиров обрушили град ревущих болтов на ловчих, которые закрыли уродливыми туловищами главный вход. Через минуту переломанные конечности тварей тряслись в глубоких кратерах, Подарки Нара заняли подступы к воротам. Пики Нар'дринцев оградили их от накатывающего моря ловчих и гигантов, которые были в нем островами.

— Внутри клинок из черного железа, — предупредил загнанный Урбский змей, которого тянули к земле рой и близость зародыша. Арахкет помог гиганту выпрямиться, а Мракозвери принялись ласково виться вокруг подгибающихся лап. Гаор повис на перекрестье клеймора и отстранил пеструю свиту, указывая хвостом на храм.

Нуаркх поднялся к высокой двустворчатой двери, лавируя между гранитными глыбами и развороченными останками. Эллин неохотно последовала за ним, стараясь не смотреть вниз и борясь с дурнотой. Половина врат, ожидавших на постаменте из разгромленных ступеней, блестела светлой Нар'дринской сталью, а вторая темнела Саантирским пеплом. Дуальное изображение Нара пересекало оба полотна. Клинком в белой руке Создатель пронзал небеса, а черной сеял богатство среди подданных. Копье Нуаркха вонзилось в остроконечный венец и начало медленно спускаться вниз, рассекая надвое бесстрастный лик. От внимательного ока тоннельника не скрылось сожаление, с которым Эллин наблюдает над уродованием реликвии.

— Почему ты относишься с таким уважением к Создателю, который тебя ненавидит? — спросил Нуаркх, указывая движением головы на руку Нара, которая потрошила облака.

— Храм Черной Крови извращает его мотивы! Старается оправдать ими свою жадность! — огрызнулась Эллин, направляя обнаженную Анафель на расширяющийся проем.

— Неужели. Тогда почему они с братом создали Мир, который так настойчиво подталкивает их детей к конфликту? Они даже обозначили стороны через цвет вашей кожи.

— Прекрати! Проблема в Хинаринцах и только в них! — запротестовала девушка раздраженным голосом.

— Но ведь Создатели сотворили вас такими, — настаивал Нуаркх, но ощутимый толчок Мракоцвета предотвратил последующие выпады, — конечно, пускай дойдет своим умом.

Вскоре последний засов превратился в бурлящую грязь, Мракоцвет прикрыл Эллин обсидиановой глыбой щита и распахнул дверь ударом разветвленных ног. Бомбы Нуаркха нырнули во мрак распечатанного храма, который освещали лишь тусклые проблески пурпурного цвета. Искры запаленных фитилей взмыли к потолку, вместо того чтобы покатиться по полу. Огненные бутоны расцвели под высоким куполом, и разум не сразу осознал, что явилось из разорванных теней. За завесой ниспадающей пыли, пронзенной языками разбушевавшегося пламени, возникло переплетение тошнотворных форм, в котором он отказался распознавать полчище ловчих. В следующее мгновенье твари резко обернули безглазые морды и единой волной бросились на вошедших. Над морем безобразных существ возвышался зародыш. Его костлявые плечи, обтянутые морщинистой шкурой, прогибались под весом вытянутого черепа, которую венчал пучок щупалец. Лепестки раскрытой пасти оканчивались костяными клювами и были выстланы кожистыми клыками. Из чернеющего провала огромной глотки торчал хвост разрастающегося облака роя, который отбросил бомбы. Клубок ребер упирался в пустеющее пузо, бурлящее от вьющихся внутри существ. С таза молодого исполина свисали лоскуты лопнувшей кожи, из-под которых торчала целая юбка тонких костяных лап. Нуаркх сгреб остолбеневшую от ужаса Эллин, прежде чем рой хлынул ей в лицо и грудь. Арахкет тоже нырнул под защиту устрашающего копья, мракозвери сдавили тоннельника разгоряченными телами. Копье Синагара вонзило щупальца в крошечных тварей и разложило их примитивные разумы. Тучные существа беспорядочно взвились вокруг оружия Синагара, сминая друг друга, а затем врезались в пол у ног Нуаркха, где скоротечная агония знаменовала их кончину.

Краем глаза Тоннельник разглядел движение за роящейся пеленой. Опаленные твари спустились с потолка и хлынули в открывшуюся дверь. Отталкиваясь щупальцами и мощными лапами от верхнего края проема, они проталкивали себя под купол Гаора. Бурлящие животы нескольких из них не избежали выпадов тоннельников, вспоротые твари кубарем скатились по крутой лестнице. Из разверстанных ран и разинутых пастей вырвались клочки роя, которые мгновенно бросились на Гаора. Накатившая волна не опрокинула огромного Змея. Сквозь вихрь, поглотивший мощное тело, было видно, как вмятины покрывают доспехи, а подлатник разлетается на мелкие клочки. Лапа Гаора стиснула три крупные Слезы, которые начали стремительно меркнуть. Черные латы Витиеватый бронзовый узор, покрывавший мрачные доспехи, налился раскаленным свечением, глаза засверкали в тени смятого забрала. Испепеляющий жар хлынул из пор Змея, тела тварей бурно вспыхнули и обратились росчерками пепла. Вместе с клочком роя горели и остатки сил Гаора. Купол резко сжался, его стены пошли неспокойными волнами. Многие Нар'дринцы оказались без защиты, рой смел их вместе с саламандрами. Крики несчастных быстро стихали, но их изломанные тела еще долго кружились в воздухе.

— У нас нет времени на страх! — прокричал Нуаркх, вывел Эллин из ступора хлесткой пощечиной и насильно потянул за собой. Мракоцвет отбросил давящую толпу ловчих ударом щита и смел размашистым ударом. Полосы аквамаринного света вырвались из обсидиановой темницы лезвия и впились в рассеченные тела ловчих, обугливая края чудовищных ран. Ненасытные мракозвери набирали силу с каждой новой жертвой, на которой сомкнулись их клыкастые пасти. Поверх вздыбленных холок разило копье Нуаркха, которое растворяло каждый клинок, пытавшийся встать на пути. Чем больше ядер впитывало копье, тем бурнее разрастались оставленные им раны, а рой отступал все дальше. Нуаркх становился быстрее с каждым телом, свалившимся у его ног, костяной панцирь вибрировал на вздувшихся мускулах. Когда очередной прилив ловчих разбился об обсидиановый бастион Мракоцвета, хранитель сжал костяное древко копья Синагара и, подобно Нуаркху, впустил в себя необузданное Тепло. Эллин с опаской реагировала на близость омерзительного оружия, но стилет Карлика, тянувшийся к горлу, заставил девушку перебороть себя и последовать примеру тоннельников. Благодаря Теплу умертвлённых ловчих, группа стремительно продвигалась к зародышу, превращая его свиту в груды костей и пенящуюся слизь.

Постепенно копье Синагара набрало силу, позволило наемникам отлипнуть друг от друга и дало мракозверям пространство. Один из них нырнул в приближающуюся толпу ловчих, испуская утробный рев, но спустя несколько секунд треск разгрызаемых костей обернулись отчаянным низким воплем, а затем резко оборвался. Из-за сгорбленных спин собратьев вынырнул тощий ловчий с Нар'Охай, который парил от горячей крови зверя. Древний клинок был тонкой заточенной жилой с грубой рукоятью из бедра Нар'Катира. Костяной панцирь, гремевший на вытянутом теле, отдаленно напоминал старинные доспехи с другого края пепельных пустынь и не стеснял пугающе быстрые движения. Последний мракозверь оскалился, непроницаемая шерсть вздыбилась на огромном теле, а глаза яростно вспыхнули. Жажда отмщения швырнула хищника на убийцу. Ловчий не отступил, но прильнул к полу и ринулся вперед. Прочерчивая мрачную дугу, зазубренный клинок впился в плоть зверя, и начисто срубил когтистые лапы. Искалеченное животное покатилось по песку, оставляя массивным телом кровавый росчерк. Рой облепил культи его задних лап и начал отрывать от земли, в которую мракозверь отчаянно вгрызся зубами.

Эллин, стоявшая спиной к Нуаркху, бросила испуганный взгляд на обращенного Стража и отвлеклась от толпы напирающих ловчих. Мига хватило, чтобы когтистая тварь миновал жемчужное лезвие и глубоко впился в плечо. Нуаркх не дал узловатым лапам вскрыть горло раненой девушки, пронзив череп твари костяным наконечником, но копье не успело ринуться вниз и отразить восходящий удар обращенного Стража. Черное лезвие, утопая в снопах искр, вскрыло стальную чешую Эллин и рассекло ее бедро. Вынырнув из ноги девушки, клинок продолжил нестись по мрачной дуге и вспорол ногу Нуаркха, затем Страж отскочил назад, ускользая от контратаки замедлившегося тоннельника. Нуаркх удержался от падения, но Эллин обрушилась на колено. Черно-голубая кровь обильно струилась по подогнувшейся ноге. Дрожащей рукой Нар'дринка воздела мерцающий клинок, но эфес вывернулся из немеющих пальцев, когда массивный ловчий обрушил на Анафель костяной ятаган. Выругавшись, Нуаркх развернулся и наотмашь ударил тварей, давивших Эллин. Копье Синагара не заметило трофейные клинки, которыми прикрылись беспомощные ловчие, и расчленил их ядра. Тварей, которые вовремя отпрянули, достал меч Мракоцвета, извергающий плети разящего света. Обсидиановая глыба щита опустилась рядом с Эллин, прикрывая ее от опасности. Клинок Хранителя запустил в рану раскаленные щупальца и остановил кровотечение, несмотря на протестующий вопль бледной.

Древний Страж использовал уязвимость Эллин, чтобы вновь ринуться на тоннельника. Нуаркха переполняло Тепло, его мускулы сокращались с неестественной силой и скоростью, грязно-желтый глаз заметно мерцал в полутьме кошмарного зала. Тоннельник убрал ядро с пути клинка и пожертвовал плечом. Костяные пластины не мгновенно треснули под натиском черного железа, и лезвие скользнуло в расширяющуюся трещину. Пренебрегая жгучей болью, тоннельник не отогнал противника ответным выпадом, но ринулся ему навстречу. Нар'Охай с хрустом вырвался из спинных пластин, а стертый костяной эфес уперся в пронзенное плечо. Древний Страж попытался вырвать оружие и отступить, но ладонь Нуаркха стиснула его запястье, обращая в осколки костяную броню. В следующую секунду тоннельник ехидно ухмыльнулся и разгромил бедренную кость противника. Свободная рука ловчего, ощетинившаяся выставленными когтями, ринулась к горлу Нуаркха и оставила на нем глубокую рваную рану. Не обращая внимания на новую порцию боли, тоннельник стиснул кисть древнего стража и перемолол кости в пыль. Дернув изувеченную длань, тоннельник развернул противника спиной и надавил ногой между лопаток. Колени Нуаркха резко выпрямились, прогремела какофония сухого треска и звон обрывающихся связок, лишенного рук ловчего отшвырнуло на пол. Копье рвануло к переплетенной грудной клетке поверженного врага, но Нуаркх одернул оружие. В который раз ему пришлось отмахиваться от кровожадных наваждений и манящего желания избавиться от страха. Собравшись с мыслями, тоннельник расколол бедро ловчего ногой и забрал древний Нар'Охай.

Пока Нуаркх четвертовал обращенного Стража, Арахкет прикрывал Эллин от исполинского зародыша, окруженного остатками свиты. Наемник уже гулял по стилету Карлика, когда оружие Синагара вернулось к истреблению ловчих. Массивный меч Хранителя пока оставлял в воздухе сверкающие росчерки и бросал расчлененные тела к его ногам, но костяной панцирь не мог вечно держать удар. Гигантский зародыш чувствовал, как копье Синагара гасит разумы его свиты, и видел, что Тепло стремительно покидает Хранителя через трещины в синем панцире. Боясь оказаться зажатым с двух сторон, тварь ринулась на раненного Мракоцвета. У хранителя еще были силы убраться с пути огромного чудовища, но серьга Синтры пронзительно звенела на эфесе клинка, а Эллин дрожала в черно-синей луже у его ног. Хранитель сгорбился и кинулся навстречу зародышу. Обсидиановая глыба щита обрушилась на массивную челюсть твари, и она оступилась, пронесшись мимо беззащитной Нар'дринки. Хранитель почувствовал, как непомерное давление раздробило плечо, кромка щита гулко опустилась. Арахкет продолжил наступать, волоча обсидиановый бастион. Размашистым ударом он настиг многочисленные колени Зародыша и обрушил тварь на землю. Падая, Исполин утопил клюв в неприкрытой шее Арахкета. Тварь не успела освободить пасть из безобразной раны, но широкое обсидиановое лезвие по эфес вошло в его горло и несколько раз провернулось. Мозолистые кулаки зародыша начали крошить панцирь на широкой груди Хранителя, но Арахкет продержался долго, и копье Синагара погрузилось в коренастую шею Зародыша. Заточенные маляры вынырнули из-под бурлящей плоти, и Мракоцвет свалился на колени с тяжелым черепом, торчащим из развороченной ключицы.

Обезглавленный зародыш медленно отползал на четвереньках, но рой был ему более неподвластен. Сквозь отворенные врата в храм ворвался рокочущий рев Гаора, вихри мерцающих искр и хлопья тлеющей плоти. По монолитному граниту побежали трещины и ударные волны, купол пролился дождем осколков. Трехпалая лапа Нуаркха вцепилась грудную клетку последнего ловчего, и швырнула массивную тварь в стену. Лопнувшее ядро извергло пурпурные всполохи через дыры в смятых ребрах, и замершее существо медленно сползло на пол. Стряхивая скользкую шкуру с когтей, Нуаркх подошел к Мракоцвету и вставил эфес копья в его крупно дрожащую ладонь, но Арахкет не стиснул немеющие пальцы. Кукла Хранителя стремительно тускнела, а Тепло и кровь хлестали из пронзенного сердца. Нуаркх грузно свалился на хромую ногу и приложил палец к заштопанному веку, изображая древний солдатский салют. Затем тоннельник принялся небрежно пихать Эллин костяным древком, пока девушка не ухватилась за него. Почти мгновенно дрожь отпустила ее мускулы, Нар'дринка перестала судорожно хватать ртом воздух и оторвалась от земли.

Нуаркх удовлетворенно кивнул, развернулся к недобитому зародышу и изо всех сил врезался плечом в его обрюзгший бок. Тоннельник почувствовал, как костяной кокон под дряблой кожей с хрустом проламывается. Исполин обрушиваться и проехал несколько метров по замаранному полу. Поверженная тварь попыталась достать тоннельника массивными лапами, но копье обратило их тающими культями, а потом впилось в огромное ядро. Нуаркх попытался отскочить, но тощие ноги исполина оплели его щиколотки. От тугого потока Тепла, захлеставшего из раны, тоннельник заслонился копьем. Незримые щупальца копья жадно оплели тугую струю и попытались затолкать ее в наконечник, но даже у жажды чудовищного оружия были пределы. Вибрирующий свет вырвался из щелей между позвонками эфеса, а многочисленные аномалии исказили пространство вокруг переполненного копья. Чувства Нуаркха завопили от накатившего хаоса, а правое предплечье сковала нестерпимая боль. Пальцы вывернулись из суставов, закрутились в спирали и устремились в разные стороны, разрывая руку вплоть до первого локтя. Кровь, выступившая на безобразных ранах, мгновенно вскипела, а панцирь задымился и обуглился. Тоннельник сдался перед навалившимися страданиями и полностью утратил контроль. Эллис отсекла терзаемую конечность жемчужным клинком и отбросила Нуаркха на землю, но боль отказалась исчезать. Кукла, которую невозможно повредить простым оружием, была изувечена и беспорядочно сучила оборванными нитями.

Не меньше пары минут Нуаркх корчился на полу, извиваясь и стесывая жвала о шершавый гранит. Эллис придавливала грудь тоннельника, не давая ему поранить самого себя. Когда судороги немного утихли, она воткнул в его ротовую щель запаленную трубку. Нуаркх предпочитал сомке обыкновенное пойло, но перспектива немного заглушить боль была слишком заманчива. После глубокой затяжки зрение тоннельника начало прояснилось, и он даже смог сесть.

— Как тебе жизнь наемника? — Еле слышно поинтересовался Нуаркх, не поднимая головы и делая частые вынужденные паузы между сериями щелчков.

— Я… я будто в бреду и не могу очнуться. Скажи, что это кончилось… — голос девушки дрожал. Сквозь растрепанные волосы и сползшую повязку блестели влажные от слез глаза.

— Не драматизируй. Через пару дней и дюжину бутылок сидра будешь в норме, — вяло отмахнулся Нуаркх.

— Обо мне такого, правда, не скажешь, — добавил он, осматривая культю, аккуратно срезанную Анафель. В этот момент в дверях возникла огромная фигура Гаора.

— Отвлеки Хинаринку, спрячу ловчего в шлеме, — проговорил Змей на родном языке, сломанная челюсть была способна лишь на громкий шелест. Морда Змея стала нагромождением набухших гематом, а губы и ноздри тонули в вязкой черно-зеленой крови. Не спуская глаз с распластанного тела Мракоцвета, он подобрал обсидиановый клинок и бережно щелкнул по драгоценной серьге.

— Что он говорит!? Они снова приближаются!? — нервно спросила Эллин, непрестанно озиралась и сжимая крупно дрожащие плечи.

— Просто поторапливает нас, — соврал Нуаркх и подозвал девушку мановением руки. — помоги подняться! Быстро!

Властный крик заставил девушку вздрогнуть и покорно поднять Нуаркха. Тоннельник поскользнулся и задел рану на ее ноге. Пока девушку боролась с болью, Гаор бесшумно скользнул к четвертованному стражу. Кокон из песка поглотил дергающееся тело и нырнул в открытое забрало искореженного шлема. Нуаркх небрежно извинился, и изможденная троица направилась к выходу из храма. Мракоцвет свисал со спины хрипящего змея, а Эррис сгибалась под весом обсидианового клинка и глубокого шока.

Многие ловчие бросили оружие и безропотно приняли смерть, других Кулаки отбросили к краю площади, где тварей испепеляла ярость Накрисса. Предместья одинокого храма выстилали мертвецы и те, кто скоро к ним присоединится. У подножья лестницы стыла туша Нар'Катира, которого доспехи не уберегли от лап гигантского слуги. Из-под поверженного животного торчали придавленные тела, замершие среди вытянутых брызг крови. Искусство Гаора обратило огромную тварь, учинившую расправу над подарком, в кучи дымящихся останков. От устрашающих последствий сражения у Эллин заслезились глаза. Смрад опаленной плоти забрался девушке в ноздри и вызвал приступ тошноты, сложивший ее пополам. Затуманенный взор Нуаркха застилали струи дыма и дергали гулкие удары сердца, поэтому он не разглядел вовремя голую Хинаринскую руку, темневшую под грудой тел.

— Кто-то стянул доспехи с трупа! — прощелкал он, но безногий ловчий, затаившийся под брюхом Нар'Катира, уже сжимал в руке бомбу. Гаор, отягощенный усталостью и неисчислимыми ранами, не смог действовать с привычной скоростью. Снаряд разорвался близко, придавил троицу к земле и заставил змея потерять концентрацию. В следующее мгновенье метательный нож Нуаркха положил конец коварству ловчего, а шлем Гаора с громким дребезгом свалился на пол. Хозяин черного меча, сверкавший пурпурным ядром, выкатился из раскрывшейся стальной пасти и уставился на похитителей.

— О, Нар! Зачем ты оставил тварь в живых! — выкрикнула девушка, бегая испуганным взглядом между ловчим и Змеем. Затем она прикрыла дрожащие губы руками и уставилась на тоннельника. — Я видела, как ты его пощадил!

— Эл, успокойся и послушай. Ловчего необходимо доставить «бледным», нельзя оставлять Саантиру такое преимущество. Мы хотим… — медленно проговорил Нуаркх и по привычке потянулся к девушке кровоточащим обрубком. Эллин начала пятиться ускоряющимся шагом, мотая головой. Нуаркх поспешил за ней, примирительно вскинув руки.

— Нет, прошу! Я не хочу ничего знать, и никому не расскажу! Просто отпустите! — взмолилась она, из красивых, жалостливых глаз покатились крупные слезы.

— Эл… успокойся. Мы делаем это на благо множества бледных. Ты видела, что твориться в Нар'дрине, — негромко прощелкал Нуаркх.

— Никому не скажу! Клянусь! — повторяла девушка, запинаясь и всхлипывая.

— Эллин, мы не угрожаем тебе, наемники на твоей стороне. Ты просто напугана и можешь наделать ошибок, о которых потом будешь сожалеть, — не оставлял попыток Нуаркх.

— Разве пепельные не показали, какими коварными и жестокими они могут быть? Представь, что они сотворят, когда ловчие окажутся в их руках, — прощелкал тоннельник, приблизившись к замершей девушке. Эллин перестала скрывать лицо, оторвала взгляд от пола и робко заглянула в грязно-желтое око.

— Хорошо… хорошо. Я могу в это поверить, честно, — залепетала она, широко улыбаясь и часто кивая головой.

— Слишком напугана, чтобы слушать, — устало заключил Нуаркх, не отворачиваясь от Эллин, которая продолжала растягивать разбитые губы в улыбке, — можешь незаметно пронести ее сквозь пепельных.

— Нет, я полностью истощен, — покачал головой змей.

— Тогда мы сделали все, что могли, — пожав плечами Нуаркх. В следующее мгновенье на спину девушки кинулась гора костей, которой Гаор постарался придать формы ловчего. Костяное лезвие покончило с Эллин прежде, чем красивые, наполненные ужасом глаза разглядели приближение Карлика.

* * *

— Не было выбора?! Не скармливайте мне этот Фа'Хаат! — голос Леронца был негромким, но не скрывал гнева. Одноногий всадник вплотную подошел к израненной морде Гаора и ткнул Змея эфесом жемчужного клинка, на котором мрачнели разводы черно-голубой крови.

— Она доверяла вам, рисковала жизнью, — процедил всадник, убирая растрепанные пряди с налитого синевой лица.

— Почему ты так завелся, Лер? Положил на нее глаз? — медленно прощелкал Нуаркх и язвительно улыбнулся, когда бледный фыркнул и отвел глаза. Тоннельник почти падал и грузно наваливался на запечатанное копье.

— Я понимаю, друг. Мне тоже жаль, что женщина с такими… достоинствами погибла из-за мерзкого ловчего, — подхватил Накрисс и пихнул Леронца в плечо. Самодовольная, мечтательная улыбка застыла на лице крылатого Лим'Нейвен.

— Ты прикончил рудокопа, не моргнув глазом? — продолжил тоннельник, — на него тебе плевать, ведь он не симпатичная молодая девушка, верно?

— Он попытался вскрыть мне череп! Как эти случаи вообще можно сравнивать?! — распалился Леронц и оттолкнул тоннельника. Накрисс мог подхватить обессиленного Нуаркха, но предпочел усмехнуться и ничего не предпринимать.

— Эл хотела поставить под удар всю вашу шайку. Ты бы гордился своей моралью, наблюдая, как твоих друзей зажаривают на Нар'Кренти? — ядовито прыснул Нуаркх, растянувшись на раскаленном песке.

— Тоннельник прав. Она отказывалась слушать, я не мог позволить ей уйти, — вмешался утомленный Гаора, его дрожащие лапы подогнулись и он сел рядом с телом Мракоцвета.

— Зачем я трачу силы на разговоры с вами? В вас троих не наберётся совести на одного достойного Хинаринца. Да, Накрисс, тебя я тоже посчитал, — ответил Леронц, ткнув в широкую грудь крылатого Лим'нейвен, и принялся массировать виски.

— Верно, Леронц, не трать на нас время. Мы не достойны внимания столь возвышенного существа, — посмеиваясь, отмахнулся Нуаркх и принялся с трудом подниматься на колени. — Лучше заткнись, а потом отвези меня и ловчего в бастион, иначе смерть Эл потеряет смысл.

— Песок тебе в глотку, Нуаркх! В ней и так нет никакого смысла, — гневно отозвался Леронц, но затем испустил печальный выдох и продолжил спокойным голосом, — хорошо… вылетаю немедленно. Накрисс, забрось подонка на седло.

— Мы направимся обратно в бастион, как только закончим с препаратами, — прошипел Гаор, наблюдая, как Накрисс небрежно скидывает беспомощного тоннельника на седло.

— Приятно осознавать, что вы никогда не упускаете потенциальную прибыль, — брезгливо скривившись, бросил Леронц.