109 год 4 эры. 31 день сезона последнего теплого ветра.

Прохладный рассвет принес конец ночи огня и разрушений. Лучи пурпурного светила проклюнулись сквозь облака и застали Саантир изможденным, обескровленным, замершим в клубах парящего пепла и едкой черной гари. Пламя содрало яркие полотна со стен и шпилей, оставив город мрачным и монотонным. Когда Кантар растворился в рокочущих вспышках, зелоты скрылись в норах, и стража вернула контроль над городом. Саантирцы все смелее снимали импровизированные баррикады с дверей и окон, а затем спешили к роскошному дворцу Десницы, который возвышался на острие Саантирского каньона и нежился среди каскадов фонтанов. Перед фасадом, сверкающим золотой отделкой и вереницей рубиновых флагов, вскоре собралась внушительная толпа, которая заполнила исток Нар'Кренти. Стража выстроилась в два ряда, окружила собравшихся и избавила их от непредвиденных опасностей, а также необдуманных высказываний в сторону Саантирского правителя. Наемники Пяти Копий наблюдали за сборищем с парапетов бражного зала через расплывчатые воздушные линзу, вытканные Лим'нейвен. Среди пестрого сборища массивных громил, ловких плутов и впечатляюще крупных Ткачей гуляли приглушенные споры. Вдоль длинных столов вытянулась громадная туша червя Арга. За прошедшие недели лапы Лим'нейвен вытянулись и окрепли. Под влажными обмотками перекатывались мускулы предплечий, почти оформившиеся кисти блестели серпами выдвижных когтей. Конечности пока оставались гротескно короткими и коренастыми, но выдерживали неподъемную тушу. Грудная клетка и круп раздались вширь, на спине лежали тонкие остовы будущих крыльев, а круглой провал пасти спрятаться за бутоном подвижных костяных лепестков. Кожа существа огрубела, научилась удерживать влагу и уберегать носителя от постоянной угрозы обезвоживания.

По бокам отталкивающей морды червя сидели три сгорбленные фигуры. Первой был Нуаркх, который прилаживал к пульсирующей болью культе крюк из темной Саантирской стали. Напротив разместился Хенши, обнимая древний клинок и периодично моргая безжизненными глазами. Стальные протезы, торчавшие из-под приталенного бежевого одеяния, оплетали перчатки и ботфорты из просмоленной кожи. Бурая оболочка была туго набита корпией, но локти и колени все еще неестественно выпирали.

— Делай вдох раз в три-четыре секунды. — Напомнил Нуаркх древнему стражу.

— Боюсь, за столько лет я… Я совсем потерял привычку к подобным мелочам. — Хенши опомнился и оторвал взгляд от пола.

— Не переживай, по дороге к Перекрестку тебе почти не придется покидать каюту, и времени на тренировки еще достаточно. — Изможденным голосом подбодрил Леронц. На поникших плечах бледного висело светлое одеяние, несшее кровавые разводы и островки въевшегося пепла.

— На Перекрестке, уверяю, ты прекрасно вольешься в толпу. — Усмехнувшись, добавил тоннельник.

— Я был очень стар, когда стал частью Исполина. Совершенно не представляю, как жил до этого. Все убивают, спорят, скрываются. Как мне избегать одиночества? — Продолжил Хенши. Потрясение ужасами отгремевшей ночи не подкрепляла ни мимика, ни интонации.

— Внутри Исполина мы переставали быть кем попало. Исчезали зависть, эгоистичность и недоверие. Я делил с семьей мысли, не знал предательства и лжи. — Добавил Хенши, полностью уподобляясь статуе с подвижной челюстью.

— Поздравляю с возвращением в наш мир. Если род Исполина желает влиться в это чудное общество, то ему придется вспомнить, как противодействовать коварству и подковерным интригам. — Ехидно прощелкал тоннельник и похлопал Хенши по холодному, лязгающему плечу. Леронц переглянулся с одноглазым товарищем и печально улыбнулся.

— Не отчаивайся, в Четырех Мирах есть множество вещей, которые помогут заполнять пустоту, пока не вернешь семью. — В головах собеседников раздался стройных хор шелестящих Аргийских голосов. Голосовой аппарат Лим'нейвен находился в зачаточном состоянии и был способен лишь на громкий присвистывающий шелест. — Мы можем понять эту боль, нам знакома изоляция. Главное помни, какие перспективы она открывает. Разве не волнительно отправиться в другой мир, вместо того чтобы вечность караулить караванщиков и кочевников?

— В этих словах есть правда. — Согласился Хенши и механически кивнул.

— Прекращайте ворковать! — Грубо вклинился Накрисс, сильнее растягивая огромную линзу из уплотненного воздуха. — Знать, наконец, соизволила показаться! Сейчас узнаем, нужно ли уносить ноги из этого сумасшедшего города!

Из высоких двустворчатых врат чинно показалась процессия Перстов Десницы, разодетых в цвета могучих кланов и несших накидки с гербами шести ветвей власти. Был среди них и тучный глава городской стражи, облаченный в серо-желтые цвета Хан Ката. Персты полукругом обступили герб Десницы, мерцавший посреди просторной площадки, которая отделяла врата от широкой лестницы и каскадов величественных фонтанов. Узор в виде раскрытой длани недолго зиял пустотой. Над золотой ладонью сгустились тени, и проклюнулись холодные голубые искры. Постепенно огоньки стали яркими плодами на стальных ветвях стройного древа, которое вобрало клубящийся мрак. Массивное основание ствола оформилось роскошным троном, на мягких подушках восседал Кантар. Рубиновая накидка Десницы покрывала широкую грудь Лим'нейвен и плавно струилась по крутым ступеням. Толпа погрузилась в какофонию испуганных вздохов и одобрительных выкриков.

— Так и знал! — Выпалил Накрисс, наемники поддержали его потоком грязных оскорблений. — Почему Тени еще не пытают его в застенках Саантирских подземелий?

— Он убедил их, что проще устроить переворот, чем выведать у него секрет поглощение Лим'нейвен. — Флегматично подметил тоннельник, пробравшись к крылатому Лим'нейвен. — Старина Гаор может пояснить, как Кантару это удалось.

— Десница Раббаар был рожден в начале эры мира и активно противодействовал началу Восьмой Войны. Когда наступили тяжелые времена, он быстро потерял поддержку знати. Так кланы, построившие могущество на войне, были недовольны постоянными попытками сократить армию. — Спокойно отозвался Гаор, игнорируя очевидную колкость. Ради процветания бастиона Змей часто марал руки в политических вопросах Саантира. — Похоже, Дядюшка Ио тоже потерял доверие к Раббаару и решил заменить его более решительным, могущественным Десницей. Только вмешательство Теней объясняет успех Кантара, которого открыто презирали все могущественные кланы.

— Монарх, который хочет продолжения мира? Среди Хинаринцев он был обречен! — Подытожил раскатистый бас Ноари, который затягивался горячей и удушающе пахучей настойкой из Синских трав.

— Аф'хаасфати'фа'Хаат! Посмотрите на этих напыщенных ублюдков! Особенно меня раздражает обрюзгший, лицемер — Наакрат Хан Ката! Только вчера он лично обещал бледным безопасность! Каменного стража из его клана Кантар унизительно вколотили лицом в базарную площадь! — Выпалил Накрисс, теряя последнее самообладание. Затем он промолчал мгновенье и выплюнул новую порцию яда: — Где та гордость и честь, которой нас вечно попрекают!?

— Успокойтесь. Давайте выслушаем, что хочет сказать узурпатор. — Вмешался Гаор и призвал к тишине крылатого Лим'нейвен, а также нестройный хор сопереживающих наемников.

— Граждане Саантира! Сегодня вы проснулись в новом, могучем городе! Свободном от скверны! — Могучий голос Кантара раскатился по толпе, мгновенно подавляя роптания и переговоры. — Проснулись с властью, которой у вас не было вчера!

— Я вижу, многие не верят! Могу понять! Вы видите узурпатора, сумасшедшего! Считаете, мои слова пустыми! Я не собираюсь принуждать вас силой! Но намерен переубедить! — Уверенно пообещал Кантар и воспарил над троном. Ветви дерева раскрылись широким веером, уподобляясь невесомым развевающимся щупальцам. Лим'нейвен картинно потянулся к небу, будто вонзая когти в облака, и рванул вниз. Бугристую пелену небосвода озарила ветвистая молния, крупные капли хлынули на Саантир, который никогда не чувствовал освежающего прикосновения дождя. Кантар повременил с речью, позволив пепельным осознать перспективы, которые открывает его власть.

— К толпе обращается иллюзия. Кантар в катакомбах под восточными трущобами. — Заключил Гаор, созерцая пульсирующее веретено незримых щупалец, поглотившее несколько бедняцких кварталов. Неспокойные Саантирские небеса инкрустировала россыпь миниатюрных аэростатов. Они несли меньшие части истинного тела Кантара, которые стелились по мрачной пелене туч.

— Рад, что Яроокий не выступает под нашим балконом. — Признался Ноари и зажмурился, дав глазам передохнуть от сияния Тепла. — Отсюда чувствую давление его присутствия.

— На Сине это называют дождь! Даже бледные лишены подобной благодати! — Торжественно пророкотал Яроокий, когда пепельные бросились подставлять промасленные сумки и чаши под обильные капли. — Не утруждайтесь, друзья! Вода теперь не реже песка! И это только начало! Маленькая часть нашего могущества!

— А теперь! Время покарать тех, кто из гордыни и властолюбия мешали нам обрести власть! Мешали отчистить город от бледной скверны! А сами даже не могли дотянуться до небесных всадников, которые отправляли к Карлику наших близких! — Проскандировал Кантар и протянул длань к вратам дворца. Загремели тяжелые цепи, из полумрака выволокли дюжину понурых фигур, облаченных в невзрачные грязно-серые робы.

— На гербах Хан Канара его профиль выглядит куда внушительней. — Прощелкал тоннельник, вглядываясь в изможденное, морщинистое лицо свергнутого владыки. Несмотря на плачевное положение, Раббаар держал осанку и смело смотрел в лицо неизбежного рока, на котором гневно полыхали рубиновые глаза. Шагал он быстро, но торжественно, не позволяя солдатам дергать лязгающие кандалы. За бывшим Десницей брели высокопоставленные служители Храма Черной Крови и богатейшие казначеи, многим из которых не доставала выдержки Раббаара.

— Первым ярость испытает Раббаар Хан Канар! Все вы знаете его как слабого, бесхребетного правителя! Потому он уходит из жизни не как Десница, а как предатель! — Дрожащим от гнева голосом клеймил Кантар. Раббаар выдерживал оскорбления стойко, возвращая Яроокому презрительный взгляд. Когда его босые стопы оторвались от земли, Хан Канар смог скрыть испуг и сохранил достойный вид. — Дворец обливался влагой, когда ваши дети умирали от жажды! Что же, если Раббаар так жаден до воды, то пусть напьется всласть!

Пенящиеся воды каскадов взвились и бросились на свергнутого Десницу. Прежде чем пузырящийся кокон поглотил его, Хан Канар широко раскрыл золотые глаза и стиснул челюсти. Когда пена развеялась, и жидкость начала медленно вращаться в границах крупной сферы, Хан Канар держался стойко. Только когда легкие пепельного начали прожигать искры боли, ужас нашел путь в его ядро. Вынудил схватиться за сдавленное горло и отчаянно потянуться к воздуху. Отчаянные судороги Раббаара постепенно затихли, Карлик рассек его горло, и в сфере набухла клякса густой крови. Вода обрушилась на землю, раздавленное тело распласталось среди пенящихся брызг. Далеко не все радостно приветствовали жестокую расправу, многие отвернулись в ужасе или согнулись от рыданий, но выступить против Кантара не решился никто.

— Предатель был не один, его поддерживал Храм Черной Крови и Казначеи — ставленники Хинаринской Торговой Компании… — Продолжил экзекуцию Кантар, Накрисс резко погасил линзу и отвернулся от каскадов дворца.

— У нас нет времени на показательные казни! Необходимо подготовиться к отправлению выживших… — Строгим голосом начал он, но неожиданно замолк и внимательно обвел комнату агатовыми глазами. К тому времени как Лим'нейвен выхватили кинжалы, в центре бражного зала распустилось сверкающее древо, и возник массивный трон. Сгорбленная фигура гиганта была обнажена и по пояс утопала в камне монолитного трона. Лицо закрывала гладкая маска из черного железа, отмеченная парой безжизненных круглых глаз. По металлу скользили пятно раскаленного железа, а за взглядом Десницы следовала волна мягкого тепла. От пышной черной шевелюры осталось несколько седеющих прядей, а влажный череп оплетала паутина набухших вен. Воспаленные раны рассекали морщинистую кожу на бесформенные чешуйки, обрамленные грубыми наростами. Дряблая шея, покрытая испариной и кровоточащими трещинами, дергалась и норовила свалить голову на поникшее плечо. Узловатые кисти крупно дрожали и непроизвольно припадали к впалому животу. Раскидистое стальное древо, мерцавшее гроздьями крупных Слез, запустило иглы корней в острые ключицы и согнутую спину. Шрамы, оставленные недавней операцией, плохо заживали и держались на частых швах из красной Хинаринской нити. Рана, нанесенная Нар'Охай, проявилась в виде иссиня-черного отека, пересекавшего выпуклую грудь.

— Приветствую. Простите за отталкивающий вид. Устал вымучивать величие, тем более зыбкие иллюзии вас лишь оскорбят. — Вежливо начал Кантар. Как и тело, его голос был надломлен. — О… Нуаркх, рад тебя видеть. Не удивлен, впрочем, твоим присутствием.

— Здравствуй, Кантар. — Отозвался тоннельник и аккуратно пожал огромное предплечье. После Нуаркх прищурился, сложил руки на груди и с укором прощелкал. — Надеялся, тебе хватит ума поделиться открытием с Калрингером.

— Возможно, мне действительно стоило так поступить. — Опустив глаза, признался Кантар и Нуаркх не услышал в ответе лжи. — Может, Ренмаер распорядился бы силой лучше… благородней.

— Выходит Лантрисс была неправа? Создатели воевали за могущество, а не простор? — Поинтересовался Нуаркх, без опаски приближаясь к старому знакомому.

— Да. Она слишком полагалась на устаревшие догмы Калрингера и несовершенное Хинаринское мировоззрение. — Просипел Кантар, бережно массируя вздувшиеся вены на впалых висках.

— С твоего позволения, я передам ей слово в слово. — Добавил Нуаркх и ехидно ухмыльнулся.

— Перескажи потом ее реакцию, если не будешь пытаться меня прикончить. В любом случае перескажи. — Отозвался Кантар, пропуская слабую улыбку на влажные от крови губы.

— Оставим приятельские беседы и перейдем к делу. — Вмешался Гаор и вышел вперед. Кинжал, бесполезный против наваждения, вернулся в ножны.

— Гаор? Прости, что не явился лично. Приближаться ко мне смертельно опасно, и эта ветвистая дрянь нервно реагирует на движения. — Откашливая комки дрожащего света, признался Кантар и поскреб запущенным ногтем гноящийся шов. — И за все, что произошло вчера, я тоже должен просить прощения. Я приказывал использовать не смертельное оружие и не калечить ваших клиентов. К сожалению, мои проповеди привлекли больше кровожадных отбросов, чем я хочу признавать. Многие из них не смогли противиться низменным позывам.

— Надеюсь, вам не претит моя бледная рожа, Саррин Десница? — Огрызнулся Накрисс, стискивая обнаженный клинок. Роскошные платиновые перья темнели кровью зелотов.

— Я не испытываю ненависти к бледным, но толпа ждала от меня подобных слов.

— Толпа кровожадных ублюдков!

— Таких полно с обеих сторон. За прошедшие годы между нами скопилось слишком много обид. Я не надеялся, что ты примешь мои методы, Саррин Галард. Но попытайся понять мою цель.

— Не начинай с этим Аф'хаасфати про объединение верха и низа силой! Твоя пасть извергла уже достаточно бреда! — Вспылил Накрисс и подался вперед, но Гаор холодно преградил путь.

— В случае успеха, через сотни лет, когда зверства исчезнут под слоем песка и пыли, меня будут благодарить за принесенный мир. Хотите вы того или нет. Такое уже случалось, и случиться не раз. Но не думайте, что эта роль дается мне легко. — Успел прохрипеть Кантар перед новым приступом болезненного кашля.

— Кан, ты хочешь пожертвовать собой и изменить мир, я не могу быть благодарнее. — Прощелкал тоннельник, придерживая дергающееся плечо Яроокого. — Но ты уверен, что Хинарину нужен спаситель с подобной мотивацией?

— Я не Калрингер, у меня нет времени на твои игры. — Утерев окровавленные губы, просипел Лим'нейвен.

— У тебя ни на что нет времени, Кан. Посмотри на себя, ты разваливаешься на кусочки. Поэтому используешь не те возможности, которые должен, а те которые успеешь. Думаю, нет необходимости указывать конкретный пример. — Не отступил тоннельник и поскрежетал стальным крюком по цепи, торчавшей из спины Яроокого.

— У этого мира был шанс на объединение. Он упустил его уже восемь раз. Верить в то, что Хинаринцы вдруг станут лучше — большая ошибка. — Раздраженным голосом парировал Кантар.

— Верить в то, что поспешными действиями ты принесешь больше пользы, чем вреда, не меньшая ошибка. — Продолжил Нуаркх, несмотря на ощутимый зной, который источал разозленный Лим'нейвен. — Жаль, ты не можешь остановиться и признать это…

— Довольно! — Строго оборвал Гаор. Жестами и холодным взглядом он вынудил толпу отхлынуть. — Саррин Кантар, мы покинем бастион через две недели и не собираемся вмешиваться в вашу политику. Пять Копий — наемники, а не миротворцы.

— Этого я как раз не хочу. Саантирцам будет спокойней, если вы останетесь. — Проскрипел Кантар, оторвал подбородок от груди и развернулся к Гаору.

— Разве вчера вы не показали превосходство над нами? Более того, ваши люди забрали жизни нескольких наших братьев и нанимателей. — Вмешался Ноари. Ненависть к фанатикам проявилась лишь в грубоватом тоне.

— Некоторых вы покалечили и оставили без Тепла, словно лысых скретов! — Громко добавил Накрисс, мгновенно получив шумное одобрение младших согильдейцев.

— Я разделяю отвращение Накрисса, но не хочу больше ввязываться в конфликты, основанные на навязанной ненависти. Не стану оспаривать вашу власть, но и под нею жить не собираюсь. — Мелодичным, хрипловатым голосом продолжил Ноари, отпустив крылатому Лим'нейвен короткий одобрительный кивок.

— Догмы Гильдии требуют придерживаться позиции Ноари. Напоминаю, от наших поступков зависит благосостояние множества бастионов. — Взял слово Гаор, властно подавляя шумные и несдержанные возражения. — Если мы останемся, то вы неизбежно попытаетесь использовать безукоризненную репутацию Пяти Копий.

— Все же выслушаете мою просьбу. — Настойчиво попросил Кантар, и Наемник зашлись грубым смехом.

— Выходит, вы пришли не предлагать мир? — Наклонив голову, переспросил Гаор.

— Боюсь, что нет, но речь идет о выжимании сотен бледных. Я не испытываю ничего кроме сожаления и вины при виде их страданий. — Заверил наемников Кантар и вяло заворочался, безуспешно ища положение, в котором стальные иглы не сильно терзают его спину.

— О чем идет речь? — Согласился выслушать Гаор, несмотря на протесты наемников.

— Слухи о перевороте долетят до Фенкриса раньше Фаланги Десницы. Беженцев будут долго проверять на границе, многим из них нужна срочная помощь, которую здесь или на борту они не получат.

— Потому что вы пообещали обрушить Храм Черной Крови, вынудив большинство Детей Нара бежать или скрываться. — Процедил Ноари и еле заметно оскалил желтоватые клыки.

— Фаланга Десницы — ценное судно, я могу его доверить только вам или пепельным, в преданности которых уверен. — Продолжил Кантар, не обращая внимания на накаляющуюся обстановку.

— Они не разделяют моего сочувствия к бледным и не удержаться от истязаний беззащитных беженцев. Я убежден, бледные предпочтут вашу компанию, и готов щедро компенсировать хлопоты. — Закончил Кантар и удовлетворенно отметил растерянность, застывшую на лицах некоторых наемников.

— Это именно то предложение, которого мы хотели избежать. — Твердо ответил Гаор, обводя притихших согильдейцев взглядом.

— Речь идет о жизнях сотен и сотен, вы уверены? — Переспросил Яроокий.

— Давить нам на жалость низко и недальновидно, Саррин Кантар. — Резко отказался Гаор.

— Противно признавать, но мы вынуждены оставить беженцев в руках фанатиков и изуверов. — Через губу прыснул Ноари, опуская глаза.

— Если согласимся, то поможем принести горе целому Аллоду и потеряем доверие Галафея! Он что держит нас за полных идиотов?! — Выпалил Накрисс, скалясь и стискивая кулаки. — Почему мы еще не изгнали тебя из нашего бастиона?

— Часть ваших нанимателей бегут в Фенкрис, а оттуда на Перекресток? К примеру, Аргиец. Всадники на Хоаксах рыщут вокруг Саантира. Уверены, что справитесь без сопровождения? — Вкрадчиво продолжил Десница, внимательно изучая реакцию оппонентов.

— Сначала пытались нас обмануть или подкупить, а теперь угрожаете? Разговор окончен. — Холодно отрезал змей.

— Ты прекрасно понимаешь, ублюдок, что тебе не хватит сил противостоять бастионам всех Четырех миров и их Перекрестка! Посмотри на себя! Сгораешь изнутри, осыпаешься на пол! — Грозно прохрипел Накрисс.

— Не повторяй фатальной ошибки вождя Тингуалга, Кантар, и не мешай нам спокойно уйти. — Мрачно предостерег Ноари и осадил вспыльчивого наемника.

— Раз таков ваш выбор… — Неспешно протянул.

— Мы его не сменим. — Резко отозвался Ноари, заставляя Яроокого учтиво поклониться и, наконец, исчезнуть.

* * *

У Линфри Хан Ката были тяжелые дни. Крупные праздники всегда оборачивались переполненными палатами и буйными пьяницами. Но этой ночью ее тошнило от удушающего смрада крови и Аргийских дурманов. Подкашивающиеся ноги спотыкались о тела, заполнившие коридоры, исколотые пальцы онемели от наложения бесчисленных швов, а голова раскалывалась от непрекращающихся стонов. Бунт достиг апогея, зарево пожаров ворвалось в забитые палаты, легло рдеющими полосами на извивающиеся тела и скомканные, замаранные простыни. Пламя трепетало в остекленевших глазах изможденных детей Нара и обращало искрами бусинки пота. Для Линфри мир обратился вереницей черно-оранжевых красок, но ее кисти продолжали работать, подгоняемые крепкой Синской настойкой. Кровожадные призывы Кантара застали ее разум беззащитным, разожгли последними мыслям животную панику. Рокочущий бас, в такт которому осыпались потолки, вскоре слился в зловещий рокот из «прощания Аделиды». Разъяренный голос Ларканти, внезапно ворвавшийся в гремящий хаос, лишь принес неуютные воспоминания о вспышках его гнева. Пожары сменились клубящимся дымом, в храм ворвались головорезы, сливавшиеся с густыми предрассветными тенями. Детей Нара, которые могли сопротивляться опрокидывали ударами дубинок и кулаков. Бледных закалывали на ложах, старших храмовников выволакивали из келий. Линфри стянула плащ с крупной женщины, истощенной борьбой с лихорадкой, и влилась в поток верещащих раненых, которые бежали от слепой ярости опьянённых зелотов.

Не разбирая дороги, запинаясь о трупы и развалины, Линфри хромала по разоренным улицам. Рубиновые накидки солдат пылали на фоне бледных пепелищ, которые извергали и поглощали молчаливые сгорбленные фигуры. Эликсир из Синских грибов покидал девушку вместе с холодным, липким потом, оставляя слепящие вспышки в глазах. Поток стонущих беженцев затолкнул Линфри в гудящую толпу, где изможденную дочь Нара почти свалили грубые толчки и удары локтями. Холодно-голубое древо, обрамленное сверкающими каскадами фонтанов, притягивало остекленевшие глаза девушки, когда она спотыкаясь пересекала море Хинаринцев. Затем ровная земля начала подниматься вверх. Линфри опустилась на ступени и стиснула ноющую голову, в этот момент ее настиг пугающий рокот. Волна ужаса раскатилась по немеющему телу, девушка всхлипнула и принялась карабкаться вверх, хватаясь окровавленными руками за пыльные ступени. Она ползла в тени глубоких трещин, обрамленных железной паутиной. Сверху пролетали огромные пустынные змеи и сады из острой стали, небо вдруг пролилось холодными каплями воды и омыло саднящие щеки девушки. Линфри распахнула обветренные губы, хватая влагу и дергаясь от нервозных смешков. Мешковатые платья напитались сыростью и придавили девушку к стынущим ступеням. Хохоча тонким надломленным голоском, Линфри стиснула дрожащие плечи и поджала содранные колени к лицу. Вскоре озноб и изнеможением отняли помутненное сознание.

* * *

Линфри очнулась после полудня под навесом покинутой кожевенной мастерской. Мутная стена ливня отступила за городские стены, плащ просыхал на широких стальных рамах. Одеяние дочери Нара аккуратно лежало на земле, а тощее тело прикрывала радостно-желтая роба и пуховое одеяло. Поднявшись на подкашивающиеся ноги, Линфри задрожала от слабости и зуда, оставленного Синскими грибами, а затем тяжело навалилась на стену. Ее взгляд наткнулся на свежее послание, небрежно высеченное на яркой штукатурке: «Простите, что не можем сделать большего. Спасибо за службу, не покинут вас Создатели». Пробежав кончиками исколотых пальцев по серым царапинам, которые уберегли от палящего солнца капли влаги, девушка позволила печальной улыбке появиться на лице. Вскинув покрывало на плечо, Линфри осмотрелась и обнаружила себя у основания района ремесленников, окруженной причудливыми мастерскими. Прояснившийся разум начал осмысливать кошмар, живо пылающий в памяти. Ларканти, скорее всего, мертв, Саантир принадлежит его убийце, а обезумившие бунтовщики отправились за Лиорой и обратили в пепел ее дом. Девушка надавила на слезящиеся глаза, отгоняя пугающие образы бледной, покрытой ужасающими ранами и пузырящимися ожогами.

Отдышавшись, девушка уставилась на стопы, гудящие в стоптанных домашних тапочках, и осознала, что все утро пробиралась к бастиону наемников. Они знают судьбу Лиоры и уберегли западную часть города от разорения, Линфри удрученно пожала плечами и продолжила путь. Когда извилистые тропы района ремесленников начали сплетаться, готовясь нырнуть в отвесную скалу, девушка обнаружила бурлящую толпу беженцев, которые безуспешно накатывали на полукруг трехметровой стены. Монолитная преграда плавно продолжала выщербленную дорогу, неся неестественно вытянутые следы и трещины. За зубчатым гребнем скучали трое наемников Пяти Копий и возвышалась Урбская долгоножка, которая положила морду на шипастое плечо одноглазого хозяина. Безупречные попытки прорваться к стене сквозь неспокойное море грязных тел принесли Линфри лишь ссадины и болезненные ушибы.

Тоннельник из касты солдат почесал морду устрашающего питомца и неохотно выпрямился, опираясь на приклад осадного арбалета. Солнечные блики скользнули по медным инкрустациям его полированного панциря, ветер растрепал подол длинной маски-переводчика.

— Если не разойдетесь, я не смогу подстрелить следующего Зелота-самоубийцу! — Прогремел надменный голос тоннельника. Не дождавшись нужной реакции, он неспешно отложил арбалет и схватил за глотки трупы, обмякшие у его ног. Присвистнув от напряжения, наемник перевесил пару мертвецов через гребень, позволяя толпе полюбоваться на черные робы и стальные гроздья бомб, пересекавшие бездыханные груди. — Думали, я шучу?!

— Наемники патрулируют весь район! Не превращайтесь в легкую мишень! — Добавил тоннельник, когда спотыкающиеся беженцы отпрянули и испуганно завопили. Линфри собралась с силами и ринулась к стене. Замешкавшиеся пепельные не смогли ее снова остановить, но путь преградил арбалетный болт, который впился у ног и осыпал Линфри градом острых камней.

— Не слышала?! Проваливай! Пускаем только «бледных»! — Прокричал тоннельник, наводя оружие на лоб девушки.

— У меня есть это! — Воскликнула она, хватаясь за рассеченные скулы, и воздела амулет дочери Нара.

— Не показывай его каждому встречному головорезу и проблем не будет. — Огрызнулся тоннельник, многозначительно припадая к мушке. Линфри пригнулась и попятилась назад, тоннельник прыснул свистящим смехом. — Расслабься. Умелые руки нам нужны, подойди ближе.

— Без резких движений. Все еще можешь оказаться тенью. — Предупредил наемник, протягивая руку в стеганой перчатке и обнажая внушительный кинжал. Линфри вздрогнула и нерешительно потянулась вверх. Тоннельник резко подхватил взвизгнувшую девушку и небрежно закинул на гребень башни. Линфри неловко свалилась на четвереньки, изогнутый клинок прильнул к ее горлу. Костяная пластинка в глазу тоннельника плавно скрылась в глазнице, обнажая лоснящееся брюшко бледного симбионта, перетянутое паутиной узловатых вен.

— Прости за грубость, но с тенями шутить опасно. — Вмешался спокойный тон жилистого пепельного, который сидел в обнимку с изящным скимитаром и скучающе накручивал усы на узловатый палец.

— Ничего подозрительного не вижу. — Заключил тоннельник и неохотно убрал оружие. Подманив ярко-оранжевую долгоножку, он поделился со зверем жесткой солониной и указал ей Линфри. — Палатки раненых найдешь на первом уровне, на втором раздают еду. Тебе не помешает. Нирм тебя проводит, мелкая.

Внутрь отвесного утеса Линфри вошла, чувствуя, как глаза зверя колют ее лопатки из-за костяного забрала. Неторопливое цоканье тонконого гиганта преследовала девушку, пока она нервно кралась между яркими шатрами, которые раскинулись на узких проспектах скальных улиц. Массивная морда зверя обдавала девушку горячим дыханием и бережно подталкивала к центральным вратам бастиона, не позволяя свернуть или остановиться. Очередную странную стену, которая оберегала массивные двустворчатые двери бастиона, сторожила коренастая Синитка и иглошерст, жадно глодавший ледяную глыбу. Долгоножка плавно подошла к наемнице и позволила мозолистым лапам почесать под челюстными пластинами. Расправив мускулистые плечи и потянув разветвленный хвост, Силмва грузно облокотилась на бойницы.

— Дочь Нара? — Мелодично поинтересовалась наемница, и приветливо улыбнулась, когда Линфри протянула кулон. — Спасибо за помощь. Раненые в белых шатрах, а в синие приходи, когда не сможешь стоять. Пайки пока раздают уровнем выше, но через пару часов котел принесут сюда.

— Мне нужно попасть в бастион. — Твердо потребовала девушка, откашлявшись в кулак.

— Прости, пускаю только нанимателей и ближайших родственников, бастион уже трещит по швам. Не переживай, если поможешь ухаживать за беженцами, мы в долгу не останемся. Через неделю отправишься с пешим караваном до Фенкриса. — Проворковала Силмва успокаивающим тоном.

— Я Линфри Хан Ката, нанимала вас для защиты Лиоры Каланати. — Строгим голосом начала девушка, но ее голос быстро сорвался и задрожал. — Скажите, что уберегли ее, позвольте увидеться!

— Выходит тебя привела любовь? — Синитка улыбнулась, оскалив влажные клыки, и подмигнула крупным аквамариновым глазом. — Контракта с собой нет, как я понимаю?

— Посмотрите на меня! — Воскликнула девушка, распахивая воспаленные глаза, и потрепала перепачканные пеплом локоны. — Откуда у меня контракт? Я даже не уверена, что у меня остался дом! Спросите Гакрота, он подтвердит мои слова!

— Обязательно пошлю кого-нибудь за ним. — Пожав плечами, ответила Силмва, но потом разглядела отчаянье в раскосых глазках и поддалась. Ухватившись за шершавые зубцы, наемница внезапно оплела вскрикнувшую Линфри разветвленным хвостом. Перепуганная девушка начала беспомощно дергаться, но мелодичный голос Силмвы ее успокоил. — Просто поднимая тебя на стену. Увидишь, я не отмахиваюсь от твоей просьбы.

— Могу поделиться подушкой. — Пробормотала страж, поднимая крупную бирюзово-красную подушку с игривыми бордовыми кисточками.

— Пожалуйста, пропустите! Так не может продолжаться! — Потребовала Линфри, резко взмахнула руками и стиснула дрожащими кулаками сальные локоны. Ощетинившийся иглошерст мгновенно загородил хозяйку и низко зарычал. Пепельная налетела копчиком на монолитные зубцы и свалилась на содранные колени. Силмва переливчато рассмеялась, успокоила зверя звонким шлепком и услужливо протянула подушку.

— Послушай, ты должна быть благодарна, что я не открываю дверь для каждого встречного, разве нет? — Заговорила мягким тоном Синитка, аккуратно приглаживая шипы зверя. — Наши отношения с Ярооким слегка натянутые, не хочу пропустить в бастион потенциальную Тень. Если Лиора жива, вы скоро встретитесь.

Линфри подняла мрачные глаза, губы ее сморщились, а на дряблых мешках заблестели слезинки.

— Успокойся уже. — Устало отмахнулась Силмва и ловко спрыгнула со стены. Плавно скользнув к воротам, Наемница гулко постучалась мозолистым кулаком. Заскрипели массивные шестерни, пять копий с громким шорохом разъехались в стороны, позволяя створкам приоткрыться.

— Поднимись, пожалуйста, в палаты Аркцинтри и позови Гакрота. — Обратилась Силмва к бледному наемнику, который высунул скучающее лицо из узкой щели. Лениво кивнув, парень жадно затянулся свежим воздухом и снова исчез.

* * *

Врата оставались закрытыми в течение дюжины мучительных минут. Линфри нервно тряслась, обхватив саднящие колени, и мгновенно вскочила, когда из-за дверей показался Гакрот. Змей был один и грузно хромал на трех лапах, один его глаз исчез под набухшей гематомой, а на разбитых губах темнели свежие швы. Массивные латы из черного железа сменил просторный бордовый халат. Пышный воротник, обнимавший забинтованную шею, украшала вычурная серебряная брошь с охапкой сизых перьев.

— О, Нар! Что с ней?! — Воскликнула Лиора и ринулась к Гакроту, держась подальше от иглошерста и его ухмыльнувшейся хозяйки.

— Жива и не останется калекой. — Холодно ответил Гакрот. — Следуй за мной. Когда увидишь ее, не паникуй, раненным нужен покой.

— Раненным?! Что произошло?! — Взвизгнула Линфри и преградила изможденному змею путь.

— Не уберег ее от Яроокого, которые использовал Тепло Лиоры для машины дождя. — Прогремел змей, отстраняя взвинченную девушку. — Когда Кантар отступил, я освободил ее и притащил в бастион.

— Как ты мог это допустить?! — Зажимая слезящиеся глаза, выпалила девушка.

— Вчера я прикончил три дюжины человек, что выходит за рамки контракта. — Медленно прошипел змей, терпеливо дожидаясь окончания панической атаки.

— Прости… тяжелая ночь. — Сдавленно пробормотала девушка, глубоко вздыхая, и прильнула к плечу дернувшегося змея. Зарывшись лицом в нежный ворс, она бережно потрепала сизые перья.

— Нам всем нужен отдых, идем. — Тихо отозвался змей, плавно сдвигаясь с места, и отправился вглубь бастиона.

Бастион приветствовал девушку просторным залом и высокими стенами, закрытыми многочисленными трофеями. Сотни листовок с неприятными лицами, отмеченные рубиновыми печатями «пойман, оплачено», висели на гвоздях и стилетах. Чучела зверей, поплатившихся за агрессивность, встретили Линфри взглядами стеклянных глаз. Над стойкой из роскошного черно-кремового Синского дерева нависал исполинский череп, напоминавший голову ходока, изуродованную бесформенными наростами и полудюжиной челюстей. Яркими красками выделялись портреты наемников, застывшие в героических позах. На большинстве красовался Накрисс, выпятивший грудь и расправивший могучие платиновые крылья. Лишь одна картина мрачнела элегантным силуэтом Гаора. Лицо змея сохранило бесстрастность, но неестественно меткие штрихи запечатлели оттенок утомленности и раздражения в карикатурно грузной позе. Потрепанные беженцы сидели на полу, окруженные помпезными трофеями наемников и скудными пожитками, вырванными у пламени. У некоторых остались силы на раздражение, но большинство с трудом балансировали на грани паники.

— Нет, Саррин, на кораблях не найдется места для четырех взрослых. Мне действительно очень жаль. Учтиво, но твердо, ответил пожилой пепельный, вытянувшийся за стойкой в дальнем конце зала.

— Но они все, что у меня осталось! Кого из них я могу оставить!? — Брызжа слюной, проорал бледный, хлестнув смятым контрактам роскошное кипящее дерево.

— Пять Копий остаются в Саантире еще на месяц, корабли вернуться за вами. — Флегматично продолжил наемник, вытирая капельки слюны с пухлых скул.

— Ты просто хочешь выжать из меня Хаки за сопровождение через море пепельного песка!? Верно, пепельная мразь!? — Прогремел бледный, вытаращив посиневшие от ярости и обиды глаза. Дверь за стойкой приоткрылась, за ней в холодном свете слез дремали пыльные стопки пергамента и стеклянные витрины с гончими эликсирами. Из архива медленно показался грузный змей с уставшими, слезящимися глазами.

— Большая часть стоимости будет покрыта, если вы откажетесь от места на дирижабле. — Продолжил казначей, приветствуя смотрителя эликсиров коротким кивком. Вены набухли на висках беженца, а руки бросились к накрахмаленному воротнику казначея. В следующее мгновение лоснящийся хвост змея стиснул горло нанимателя, давя испуганный крик.

— Не позволяй себе лишнего. — Медленно проурчал утомленный смотритель, выдавливая из нанимателя булькающие хрипы.

— Ты хотела видеть Лиору. — Напомнил Гакрот засмотревшейся девушке и поманил ее взмахом хвоста, который красовался пышной бордово-серебряной кисточкой.

* * *

В палатах Аркцинтри Линфри услышала болезненно знакомые всхлипывания, приглушенные подушками, и суетливое шарканье дюжин утомленных медиков, но внешность прорицательницы стала для девушки пугающим открытием. Массивное чудовище, свернувшееся на пурпурном пуфике, разительно отличалось от утонченного образа, жившего в сознании Линфри. Бледная вскрикнула и налетела на Гакрота, который влажно закашлялся и ощутимо пошатнулся. Брюшко Аркцинтри спазмически задергалось, а смех зазвучал тонкоголосой флейтой.

— Хинаринские женщины такие трусихи! — Мелодично заговорила Аркцинтри, пока ее щупальца соединяли разорванные мускулы, охлаждали ожоги и вычищали воспаленные раны.

— Простите! — Смущенно выпалила Линфри, пряча глаза от обернувшихся костоправов. — Я столько слышала о ваших талантах, но представляла вас немного иначе!

— В отличие от некоторых гордецов я не люблю появляться на картинах. — Ответила Прорицательница, подмигивая поверх вычурной маски. — Пришла к Лиоре? Прелестная, отважная девушка.

— Где она?! — Встревоженно воскликнула пепельная, подбежала к пугающей Лим'нейвен.

— Успокойся и не кричи. — Мягко прощелкала Аркцинтри и Линфри почувствовала теплые щупальца, которые массируют ее напряженные ссутуленные плечи.

— Раненым нужен покой. И тебе тоже, Гакрот. Отправляйся в нору. — Добавила Прорицательница тихим, но властным тоном. Хромой змей не думал сопротивляться и растворился в отверстии, украшенном резной каймой.

— Койка Лиоры недалеко, только ступай тише. — Сообщила Лим'нейвен, плавно протягивая руку. Линфри почувствовала силу, которая мягко толкает в нужном направлении.

— Прошла мимо. Слева. — Сочувствующим тоном добавила Аркцинтри, и щупальца настойчиво развернули плечи пепельной.

— Я не узнаю… о, Нар… — Прошептала Линфри, борясь с подступившими рыданиями. Сквозь мутную пелену слез взгляд скользил по бугристым гематомам, обезобразившим симметричное лицо, и очаровательным изумрудным глазам, которые скрылись за распухшей переносицей. На опухших губах чернели швы, а тело сковала застывшая глина.

— Не переживай, пара дней и она придет в себя. Встанет на костыли через неделю. Хинаринцы такие хрупкие. — Ласково прошептала Лим'нейвен, табурет тихо зашуршал по кафелю и ткнулся в ноги Линфри. Сгорбившись на мягком сиденье, девушка спрятала лицо в ладони и почувствовала, как щеки саднят от соленых слез.

— Чувствую, как жжется черный кулон. Ты разбираешься в уходе за ранеными, а нам не хватает рук. — Прощелкала Лим'нейвен, не утруждая маску вопросительными интонациями.

— С радостью помогу, если мне найдется место на корабле. Вместе с ней. — Твердо попросила Линфри, нежно поглаживая горячие, отекшие скулы Лиоры.

— Хинаринцы любят торговаться? — Иронично присвистнув, ответила Аркцинтри и пристально уставилась на пепельную, которая старалась не отвести взгляд.

— Как тут отказать? Я переговорю с Накриссом. — Ответила Аркцинтри после напряженной паузы. Линфри облегченно выдохнула и неловко спрятала дрожащие руки. — Многие останутся с Гаором. Накриссу и Ноари, к сожалению, пригодиться твоя помощь.

— Почему вы так уверенны? — Тревожно спросила пепельная, касаясь Лиоры печальным взглядом.

— Кантар пригрозил нам Всадниками на Хоаксах. — Ответила Лим'нейвен и пригласила дочь Нара к столу с инструментами невероятно тонкой работы.

— Как Кантар может быть связан с всадникам!? — Удивленно переспросила Линфри, стискивая измятый подол. — Он ведь ненавидит бледных.

— Ох, такая наивная. — Небрежно отмахнулась Лим'нейвен и сомкнула расслабленные пальцы Линфри на превосходном скальпеле. — Лже-всадники принесли Яроокому поддержку недалеких пепельных, и убедили Саантирцев в беспомощности Десницы. Поверь, можно еще долго перечислять.

— О, Нар… все было предрешено. — Сокрушилась Линфри, а затем по ее коже пробежала волна холода и дрожи. — Вы что-нибудь знаете о Каменном Страже, который бросил вызов Кантару? Он мой брат.

— Знаю, что он проиграл. — Покачала головой Аркцинтри и устало потянулась на пышной лежанке. — До начала сражения раненым уже не хватало места, мы не находили времени глазеть в окна. Гаор был на площади вместе с Ноари и Накриссом. Тоннельник по имени Нуаркх пристально наблюдал за кровопролитием со стороны, но разговор с ним может оставить тебе неприятное послевкусие.

— Упомянешь Пасть Урба и услышишь ее вой. — Пробормотала Прорицательница и прислушалась к глухому стуку, которому аккомпанировал лязг стального протеза. Вскоре на винтовую лестницу резко опустилась когтистая лапа, сверкавшая Нар'дринской сталью из-под закатанной штанины. Леронц приноровился к увечью, но бурлящее негодование лишало его походку плавности.

— Почему из всех напыщенных идиотов, ты сейчас раздражаешь меня меньше остальных? — Бросил он через плечо и смахнул волнистые локоны с насупленного лица.

— Моему безразличию к судьбе беженцев есть оправдание. — Отозвался высокий тоннельник в пропыленном рубище и язвительно сверкнул грязно-желтым глазом.

— Ар-ри! Они хотят оставить бледных на растерзание зелотам! — Громко пожаловался одноногий бледный. Поймав недовольный взгляд хозяйки, он хлопнул себя по губам и перешел на шепот. — Прости. Прости. Даже Накрисс согласен.

— Чего ты хочешь от меня? Я поддерживаю их решение. — Прощелкала Прорицательница и улыбнулась Нуаркху, который подмигнул из-за спины взъерошенного бледного.

— Леронц до сих пор переживает из-за происшествия в руинах Каэт'Анара и не хочет признавать, что он не рыцарь в сверкающих латах, а бесчестный наемник. — Вклинился тоннельник, наваливаясь на плечо Леронца. — Ждет, что ты его утешишь.

— Заткнись, костяшка. — Огрызнулся Леронц, отмахиваясь от зудящего тоннельника. После он опустил глаза и признался: — Кого я обманываю, он прав. Эллис была приятной девушкой, доверила нам жизнь, а мы ее… не уберегли.

— Я понимаю, что невмешательство разумно, но меня уже воротит от правильных решений. Может мы что-нибудь упускаем? — Пылко продолжил Леронц, но запнулся когда увидел Линфри, которую знал по общему знакомству с Лиорой.

— Рад, что вы обе живы. Когда закончу плакаться принесу тебе обед. — Поздоровался Леронц. Линфри ответила улыбкой и благодарным кивком, но быстро спрятала глаза от тоннельника, который сверлил ее ехидным взглядом.

— Мы ничего не упускаем, Лер. — Умиротворенно ответила Аркцинтри и изящно взвилась с лежанки. Плавно покачивая огромным брюшком, она приблизилась к Леронцу. — Какая альтернатива? Подыграть его козням и попытаться захватить «Фалангу»? Он не позволит достаточному числу Наемников подняться на борт.

— Накрисс может осмотреть корабль, какая угроза скроется от его глаз? — Предложил бледный, активно жестикулируя.

— Даже Накрисс не уследит за пятью сотнями беженцев, половина из которых — Тени, замотанные в грязное тряпье. Мы не знаем на возможностей Кантара, не знаем какие подвохи высматривать. Еще вчера никто не поверил, что можно поглотить искусство другого Ткача.

— А как же… — С готовностью возразил Леронц, но рука Аркцинтри мягко легла на его плечо.

— Без «но», Лер. Мы отправимся с «Фалангой» и по горло замараемся в разрушениях, которые Кантар принесет Фенкриса. — Приобняв поникшего всадника, продолжила Лим'нейвен. Сгорбленный наемник дотягивался чуть выше тонкой талии и напоминал раздосадованного ребенка. — Так мы потеряем доверие Галафея, а вместе с ним и два бастиона. Оставшись без поддержки, мы перестанем быть для Яроокого серьезной угрозой, и он обрушит эту крепость.

— Не путай благородство с самонадеянностью. Кантар — не тот противник, на которого стоит бросаться необдуманно. Лучше и вовсе на него не бросаться. — Твердо добавила Лим'нейвен.

— Говоришь как Гаор. — Буркнул бледный, держась за запястье Прорицательницы.

— Существует лишь одна истина, Лер. Ты видишь ее не хуже меня. — Закончила Лим'нейвен, и Леронц неохотно кивнул.

— Твои страхи подтвердились. — Прошептал Нуаркх в острое ухо всадника. — Они все жестоки, руководствуются лишь выгодой и не оставляют места для подвига. Помнишь Каэт'Анар? Гаор не дрогнул.

— Оставь… — Беззлобно отозвался утомленный Леронц и пихнул напирающего тоннельника в костяную грудь. — Ар-ри, нужна помощь с чем-нибудь?

— Прекращай дуться и иди к Накриссу. — Покачав головой женщина. — И не забудьте оставить Линфри место на борту.

— Я передам Накриссу, что это звучало не как просьба. — Ухмыльнувшись, согласился Леронц и развернулся к лестнице. Нуаркх хотел отправиться за жертвой, но его остановил нерешительный голос пепельной.

— Я бы на твоем месте спросила Гаора. — Посоветовала Аркцинтри и сосредоточилась на работе незримыми щупальцами.

— Чем могу служить? — Резко обернувшись, прощелкал тоннельник и плавно скользнул к Линфри. — Видишь, я готов прийти на помощь, когда она нужна.

— Хотела узнать у… вас судьбу каменного стража, который выступил против Кантара Яроокого. — После длительной внутренней борьбы выдавила Линфри.

— Он потерпел поражение, но зачем тебе знать больше? Ты тоже Хан Ката? Похоже, я угадал. — Заключил Нуаркх, пристально вглядываясь в нервное лицо Линфри. — Дочь Нара. Жила и росла в храме, далеко от владений клана. Когда тебя начали выпускать погулять, Хан Ката уже стали почти чужими.

— Прошу, прекратите и ответьте. — Потребовала девушка и комично нахмурилась под обжигающим взором тоннельника.

— Со стражем тебя объединяет нечто большее… — Протянул Нуаркх, задумчиво постукивая ногтем по скуле. — Он активно участвует в сражениях, стало быть, еще молод. Между отцом и братом, я выбираю брата.

— Не говори. Знаю, что прав. — Ухмыльнулся Нуаркх, взглянув в распахнувшиеся янтарно-красные глаза.

— Страж жив. — Выдержав паузу, сжалился тоннельник. — Бежавшие Саантирские солдаты додумались забрать его.

— Слава Нару! — Выпалила девушка и утопила радостное личико во вспотевших ладошках.

— Думаешь? — Вкрадчиво поинтересовался Нуаркх и внимательно прищурился. — Создатель приготовил для твоего брата изощренную пытку, а ты славишь его имя.

— Саантирская стража давно на стороне Кантара. — Продолжил он, смакуя, как тревожные морщинки комкают улыбку — Просто не все из них об этом знали.

— Как вы можете такое говорить? Глава стражи — мой дядя! Он не мог… — Отчаянно запротестовала девушка. Нуаркх ухмыльнулся и отрицательно покачал когтистым пальцем.

— Я видел как этот жирный скрет, не стесняясь серо-желтых цветов, приклоняет подагрические колени перед Кантаром. — Ответил Нуаркх, размеренно цедя пугающие слова. — Видел, как он, хрипя от одышки, лобзает перстень на длани нового Десницы.

— Он поборол гордость ради блага клана. — Стиснув до хруста кулачки, прошипела Линфри.

— Не старайся, я не поверю. — Прощелкал Нуаркх и подался вперед, нависая над сгорбившейся девушкой. — Верная стража не допустила бы бунта, и Кантар стал Десницей, как только взошло солнце. Персты признали его мгновенно, без долгих споров и отчаянных сопротивлений. Сражение было представлением для недалекой толпы, а твоему брату даровали честь проиграть и продемонстрировать могущество Кантара.

— Против Яроокого были Десница Раббаар, а также главы Казначейства и Храма Черной Крови. — Продолжил тоннельник. — На них и обрушилась тщательно взращённая ярость тупой толпы.

— Ты, наверное, их ненавидишь? — Поинтересовался тоннельник, медленно нагибаясь и заглядывая в опущенное личико. — Дядю, бросившего стража на растерзание. Толпу, которая предала его ради пары капель. Но знаешь, что я нахожу особенно забавным?

— Ты хуже всех. — Насладившись предвкушением, ударил тоннельник. — Да. Выхлопотала место на дирижабле раньше, чем удосужилась узнать его судьбу, и даже не подумала помочь.

Слова стали для Линфри звонкой пощечиной. Девушка отшатнулась, прикрыв задрожавшие губы, и запнулась о табурет. Выпрямиться она не смогла и сгорбилась на мягком сиденье, борясь с болезненным откровеньем. Мысль о помощи Ларканти давно витала на границе ее разума, но была невероятна и не могла оформиться. Линфри безотчетно признала свою беспомощность, отмахиваясь ею от ответственности и внутренних терзаний. Острый взгляд тоннельника пригвоздил осознание предательства к сжавшимся сердцам. Они выпрыснули в вены ледяную воду, девушка задрожать от холода и самодовольного свистящего смеха. Судороги дергали Линфри, пока вьющиеся потоки тепла не обняли сжавшееся тело.

— Довольно, Нуаркх. — Вмешался твердый голос Аркцинтри, что поднялась со своего ложа и начала уверенно приближаться к тоннельнику. — Не все солдаты. Кто-то должен жить в мире, и дарить то, за что стоит бороться.

— Кто будет бороться за трусов и лицемеров? — Беззаботно разведя руки, отозвался Нуаркх и неспешно направился к лестнице.

— Что до тебя, Линфри. Советую слушаться свою покровительницу, может удаться выслужиться и получить двойной паек. — Добавил он, прежде чем скрыться.