87 год 4 эры. 3 день сезона парящего дыхания.

Нуаркх сидел в полутемной каюте, спиной к двери и лицом к деревянной стене. Он принадлежал к народу тоннельников с Урба и родился когда-то в касте Солдат. Судьба, уготовленная королевой-матерью, прослеживалась в каждой черте его внешнего вида. Жилистое тело покрывал прочный болотно-зеленый панцирь, усеянный зазубренными шипами. Даже ладони ощетинились загнутыми крюками, а длинные пальцы венчали когти. Выпрями он спину и зигзаги ног, то вытянулся бы на два с половиной метра. Две длинные руки, на каждой по паре локтей, лежали на подобранных коленях и лениво взбалтывали откупоренную бутылку сидра.

Вязкие капли обжигающего пойла текли по четырем зазубренным жвалам Нуаркха и исчезали в копне чувствительных отростков, которые напоминали короткую бороду. Длинные отростки украшали и скальп, становясь подобием неряшливой шевелюры, в которой позвякивали цветные колечки. На остром лице, прикрытом угловатой костяной маской, остался один выразительный грязно-желтый глаз. Он вспыхивал раскаленным диском, когда к нему прикасались заблудшие солнечные лучи. Второе веко было заштопано грубой кожаной нитью.

Под ногами скрипел и плавно покачивался пол, на стенах тускло мерцали осветительные кристаллы. За рядом круглых иллюминаторов клубился густой сизый туман, проносились комки мокрой земли и бушевали песчаные бури. С палубы доносились приглушенные крики команды, мачта потрескивала под напором непредсказуемого ветра Перекрестка Миров.

Нуаркха безразлично рассматривал царапины, обезобразившие аккуратные доски его комнаты, и методично вычищал мелкие щепки из-под когтей. Он пытался удержать в памяти детали ночного кошмара, от которого очнулся пару минут назад. Пугающие видения давно перестали удивлять. Снова были ножи, вонзающиеся в спину, и холодные глаза, пристально следившие из темноты. Сознание и сейчас рисовало угрозу за сгорбленной спиной, но Нуаркх не позволял себе оборачиваться и не развеивал неприятные наваждения. Он прислушивался к тревоге, зреющей внутри, будто надавливал на болезненную рану, и пытался привыкнуть к страху.

За последнюю дюжину лет эти странные практики не принесли никакого результата, напротив Проклятье Урба неуклонно усиливалось. В детстве панцирь Нуаркха был полупрозрачен и мягок, а Проклятье Урба лишь ненавязчиво напоминало об опасности и не позволяло надолго расслабляться. Постепенно тревога набирала силу и переставала уходить. Когда Нуаркху перевалило за сотню лет, Проклятье уже не помогало, но пыталось убить. Ощущение надвигающегося рока отпускало только, когда тоннельник стоял перед лицом реальной смертельной опасности. Нуаркх все чаще бросался в авантюры и все меньше отдыхал, панцирь покрыли неисчислимые борозды, черную кожу обезобразили бугристые шрамы. Как и все дети Урба Нуаркх не старел, но Проклятье еще никому не позволило прожить больше полутора веков.

За спиной послышались торопливые шаги, на этот раз настоящие. Мягкие башмаки сначала шоркали по коридору, но потом нерешительно замерли перед закрытой дверью. Нуаркх выдохнул и натянул на жвала маску-переводчик, инкрустированную голубым светоносным кристаллом.

— Не мнись, Лан, заходи, — измятая тряпичная маска преобразовала глухие щелчки в монотонную речь на общем языке. За стеной раздался удивленный вздох, невысокая девушка осторожно отворила дверь.

Лантрисс Калменхайм держала в одной руке блюдо с печеной сизокрылкой, а в другой бутыль терпкого Афритового сока. Внешность ее была заурядной, но не отталкивающей: не слишком изящные, широкие скулы, вздернутый нос с расширяющейся кверху переносицей и шестью ноздрями по бокам. Платиновые волосы лежали в растрепанной косе. Тонкие губы девушка нервно поджала, ее пышные щеки покрывал нездоровый румянец. В ореоле темных синяков бегали полностью сизые глаза. Невысокая, две ноги, две руки, не слишком стройная фигура и кожа с зарождающимися морщинками. Обычная Надоблачная Хинаринка, или просто «бледная».

— Я слышала, как ты царапаешь стену, зашла проведать, — прошептала девушка, замявшись на пороге.

— Уверена? Может дело в том, что через пару часов мы окажемся на Урбе — самом опасном из Четырех Миров? Тебе ведь просто страшно? — бросил Нуаркх через плечо и ехидно прищурился.

— Обязательно быть такой занозой? — воскликнула девушка, решительно подошла к сгорбленному тоннельнику, который сидя дотягивался ей до живота.

— А вообще ты прав. Огромные змеи-разбойники и пасть, которая пожирает мир… мурашки по коже, — тихо призналась девушка и поникла.

— Почему Калрингер позволил тебе отправиться в эту экспедицию? — обернулся Нуаркх и снисходительно улыбнулся выразительным глазом.

— Потому что я — один из лучших специалистов по культуре и истории Четырех миров, — с напускной самоуверенностью призналась девушка и протянула копченную птицу.

— Как тебе это поможет, когда Змеи начнут отгрызать ноги? — заискивающе спросил Нуаркх, а затем вонзил когти в жирный окорочок сизокрылки. Мощные трехпалые кисти перемалывали кости и выдирали куски пряного мяса. Девушка непроизвольно поежилась и отвела взгляд, — они нападут рано или поздно. Даже мой симбионт их не заметит, пока не станет слишком поздно.

— Прекрати! — отмахнулась Лан и топнула ногой. Нуаркх дернулся от короткого свистящего смешка и отправил измочаленный ломоть мяса в ротовую щель, — лучше расскажи мне, как успокоиться.

— Садись, покажу один трюк, — сжалился тоннельник. Девушка недоверчиво нахмурилась, но опустилась на пол рядом с шипастым гигантом. Нуаркх движением глаза указ на стену, а потом отвернулся и влил в блестящую от жира пасть щедрую порцию пойла.

— Я должна просто смотреть на стену? Так еще страшнее, кажется, кто-нибудь вот-вот подкрадется сзади, — поежилась девушка, непроизвольно оборачиваясь.

— В этом и смысл. Страх нельзя прогнать, но его можно изучить и преодолеть.

— Какой-то бред, — пожала плечами Лан, а затем прикоснулась подушечками коротких пальцев к истерзанным доскам, — ты так проводишь каждый день, ужасно.

— У всего есть плюсы, — бодро отозвался Нуаркх, — для тебя страх — нечто ужасное и немыслимое, то чего стоит избегать любой ценой. На деле, за страхом скрываются лучшие вещи в жизни. Принятие страха — дарит свободу.

— Кажется, ты сходишь с ума, — девушка пригубила афритовый сок и поморщилась от кислого вкуса, — Пасть Урба ведь не сможет уничтожить наш корабль? Паруса выдержат? Они же каменные!

— Парящий камень довольно хрупкий и обязательно треснет, если пасть подберется близко, — отозвался тоннельник, и девушка жалобно пискнула. Тоннельник разочарованно покачал головой, — прекрати хныкать, «Бродячий Галафеец» достаточно быстрый корабль он сможет уйти от Пасти. Кстати о ней, посмотри в окно.

Лантрисс резко поднялась и припала к ближайшему иллюминатору. На ее широко распахнутые глаза легли яркие пурпурно-зеленые блики. Девушка сглотнула ком в горле и слабо задрожала. Клубящийся туман Перекрестка Миров расступился, бледно-зеленое Урбское светило озарило каюту. Изумрудно-пурпурные облака обняли борта небесного корабля. Далеко внизу заблестели бескрайние равнины, усеянные обсидиановыми пиками. На острых блестящих гранях танцевали слепяще яркие краски. Мир Урб — был огромным кольцом, поэтому горизонт постепенно закручивался вверх и огибал солнце.

— Красиво… — призналась Лантрисс, наблюдая за чарующей панорамой.

— Отвлекая красотой хвоста, Урб оскаливает пасть. Скоро начнет трясти, — Нуаркх неохотно поднялся, отшвырнул пустую бутылку и сгреб взвизгнувшую Лантрисс. Тоннельник оттащил брыкающуюся девушку к двери и вцепился трехпалой кистью в косяк.

— О, Хин! У нас же еще была пара часов! — всхлипнула бледная, задыхаясь в мощных руках и путаясь в складках невзрачного платья. Затем ее глаза распахнулись, а изо рта вырвался сдавленный крик. Позади кормы «Бродячего Галафейца» бушевала Пасть Урба. Это была стена ревущего вихря, заслонившая горизонт и половину неба. Она неспешно шествовала по миру-кольцу, разгрызая обсидиановые пики и цветные облака. Пасть гнала перед собой каждое живое существо и разрушала старый мир, создавая позади новый пейзаж из осколков старого.

Огрызки скал пронзили паруса «Галафейца», грохот заглушил сигнал тревоги. Каюта задрожала, жалобно взвыли стены и половицы. Пыль посыпалась с потолка, посуда упала со стола и разбилась с тонким резонирующим звоном, который утонул в оглушительном гомоне. Сердце корабля низко заурчало, воздух нагрелся и завибрировал. Судно ускорилось, и рокочущая геенна осталась позади.

Ликующие вопли наемников донеслись с палубы, Нуаркх поддержал их свистящим смехом. Лантрисс почувствовала, как задрожали ноги. Ее взгляд налился темнотой, девушка жалобно пискнула и обмякла в хватке тоннельника.

* * *

Нуаркх осторожно поднял Лан на руки и, оттолкнув дверь ногой, вышел в коридор. Всюду царила суматоха, по трюму витал страх и запах холодного пота. Поврежденные лампы тускло мигали в тисках стальных канделябров. Через пробоины корпуса в недра «Бродячего Галафейца» пробивались столбы фиолетово-зеленого света и клубы обсидиановой крошки. Крупные осколки скал завязли в стенах и потолке.

Тоннельник поморщился, когда чувствительный слух начали терзать испуганные выкрики и сдавленные рыдания. Почти две трети команды были учеными и дипломатами. Многие из них уже пожалели, что решились на соблазнительную авантюру и отправились на Урб с первой же крупной экспедицией. Некоторые метались по судну в приступе паники, другие бесцельно шатались, зажимая раны и спотыкаясь о разбросанные вещи. Бравые наемники, облаченные в накидки с пятью скрещенными копьями, напротив были в приподнятом настроении. Не прерывая оживленные беседы, они успокаивали раненных и вели их в лазарет. Другие уже спешили на палубу с ремонтными наборами.

Нуаркх взобрался по крутой лестнице и вырвался из полумрака внутренних помещений. Палуба блестела от въевшейся обсидиановой крошки, всюду зияли пробоины. Паруса из тонких пластин парящего камня жалобно трещали на мощной центральной мачте. Каменные осколки выворачивались из зажимов и медленно плыли вверх чтобы накрыть судно ярко-желтым куполом. Сквозь медленно вращающиеся обломки проглядывался силуэт кольца-Урба, мрачневший на фоне колючих звезд. Десятилетия прошли с тех пор, как Нуаркха изгнали из племени и он был вынужден покинуть родной мир. Снова увидев позабытую панораму, тоннельник вспомнил о детстве и старых друзьях, которые уже давно растворились в желудках змеев.

— Как она? — Нуаркха из раздумий вырвал мелодичный голос Орека Каламита — офицера наемников и капитана «Бродячего Галафейца». Он был уроженцем мира под названием Син, но вырос среди народа Лантрисс, и пытался подогнать внешность под их стандарты. Поэтому темно-синяя пятнистая шерсть была тщательно выбрита, лезвие щадило лишь роскошные вибриссы, кустистые брови и пышные кисточки на острых ушах. Орек был невысок, примерно как Лантрисс, но почти вдвое шире. На мускулистом четырехруком теле трещал синий капитанский китель, под цвет огромным, выпученным глазам. Мозолистые кисти с ухоженными когтями укрывали тонкие перчатки из кремовой кожи. Массивный разветвленный хвост, заменявший ноги, был скрыт под светло-бежевой тканью.

— Это рана кажется довольно неприятной, — Орек пристально рассматривал предплечье Лантрисс, запачканное ее голубой кровью.

— Вырывалась и порезалась о мои руки. Ничего серьезного, разве что шрам останется, — небрежно отмахнулся Нуаркх, — Пасть сожрала кого-нибудь?

— Одного дипломата из бледных, не успели оттащить идиота от борта, — наемник пожал массивными плечами и широко улыбнулся. В разрезе тонких губ сверкнули ряды выбеленных клыков, — пару наших зацепило осколками. Не слишком гладкое начало, но мы не собираемся поворачивать назад.

— Зануду Филмафея чудом не сдуло? — с надеждой поинтересовался Нуаркх, неспешно подходя к парапету.

— Ха, эту гору не сдвинуть даже пасти, — Орек облокотился на резные перила, парой свободных рук он ловко забил курительную трубку. Клыки звонко клацнули на тонком мундштуке, расслабившееся лицо Орека исчезло за клубами ароматного голубого дыма, — когда нам ожидать первое нападение змеев?

— Мы пока слишком близко к Пасти, им не до нас. Атаки начнутся приблизительно через неделю, но бдительность на Урбе лучше никогда не опускать, — отозвался Нуаркх и небрежно усадил Лантрисс на порванный мешок, из которого струилось мелкое зерно.

— Разве ты не хотел отнести ее в лазарет? — удивился Орек, опуская взгляд на обмякшую девушку.

— Ничего с ней не случится. На Урбе даже заражение получить нельзя, — внимание Нуаркха уже приковала многоцветная панорама, проплывавшая далеко внизу. Легкий порыв ветра принес ненавязчивые аромат растений, которые буйствовали в разветвленных подземных пещерах.

— Давно тут не был? — поинтересовался Орек, пуская колечки густого дыма.

— Около восьмидесяти лет, — прикинул Нуаркх, рассматривая знакомые созвездия на болезненно-зеленом небе.

— Ого… не скучал по дому, здесь довольно красиво? — Орек хмыкнул и не дал Лантрисс свалиться на палубу, усеянную острыми осколками.

— Мой дом давно на Перекрестке Миров, — чувствительные глаза Нуаркха рассматривали красную осоку, припорошившую загнутые обсидиановые пики, — тем более панорамы Урба быстро приедаются. Бесконечные скалы и тоннели. Даже закатов и рассветов нет, светило будто приколочено к небу.

— Зато здесь некогда скучать, — усмехнулся наемник, и стер синюю кровь, сочившуюся из рассеченной губы.

87 год 4 эры. 47 день сезона парящего дыхания.

— Ты был прав. Уже тошнит от этих скал, — брезгливо процедил Орек, неохотно пережевывая ломоть жесткой солонины. Свет Урбского светила проникал в каюту через огромное окно и проливался на перевернутый силуэт наемника, который вцепился разветвленным хвостом в перекладины на потолке. Капитан потянулся, выпуская из подушечек отросшие когти, и сонно зевнул. За шесть недель путешествия, он покрылся густой темно-синей щетиной со светло-пепельными пятнами, а сюртук сменил на белую рубаху с пышными рукавами. В лоснящейся шерсти бледнели новые бугристые шрамы, костяшки покрывали свежие ссадины, а из-под распахнутого воротника выглядывали бинты.

— Бросай уже, — Нуаркх скучающе растянулся в массивном кресле, закинув ноги на полированный стол. Одно из его колен тихо поскрипывало в тисках стальной рамы, которая удерживала не до конца сросшееся колено.

Орек утер массивным предплечьем слезящиеся глаза, а затем швырнул метательный нож в мишень на двери. Тяжелое лезвие с громким треском вошло в широкую морду Змея, изображенную на толстой доске. Деревяшку мгновенно пересекли темные трещины, цель разлетелась градом крупных щепок.

— Здорово, и чем теперь заниматься? Нуаркх закрыл лицо ладонью. Затем он усмехнулся и коварно сверкнул глазом, — перекинемся в карты?

— С тобой будет играть только сумасшедший! — Орек махнул когтистой лапой, а затем резко обернулся к окну. Уши отлипли от головы и навострились, глаза стали еще больше, — что-то блестит на горизонте!

— Похоже, мы, наконец, добрались до Цикломера, — заключил Нуаркх, неохотно развернувшись. Впереди, среди бритвенно-острых пиков, мерцал холодно-голубой свет.

— Долетим через пару часов, если ветер не изменится, — взбодрился Орек, хищно ухмыльнулся и плавно спрыгнул на пол, — думаю, Урб готов признать поражение!

— Не после того, как ты произнес это вслух, — усмехнулся тоннельник.

— Как думаешь, что это за тайну обещают хозяйки Цикломера? — мечтательно задумался наемник, закинув руки за голову.

— Надеюсь, Прорицательницы открыли способ прогнать Проклятье Урба, — прощелкал Нуаркх, зажмуривая глаза.

— Нет никакого проклятья, Нуа. Все мы умираем, это естественно. Почему дети Урба должны быть исключением? — Орек ободряюще похлопал друга по плечу, стараясь не дотрагиваться до острых шипов.

— Для столь философских рассуждений мне нужно больше сидра, — Нуаркх неловко выбрался из кресла, нечаянно опрокинув пустую бутылку, и похромал к двери.

— Раз я стал первым капитаном, который довел небесный корабль до Цикломера, то тоже могу позволить пару рюмок, — отозвался Орек, не переставая широко улыбаться.

— Не зарывайся, раньше не было подходящих кораблей, — мрачно бросил Нуаркх, — скоро тут будут летать даже грузовые развалины.

— Неважно, именно наше имя останется в учебниках, — повеселевший наемник обогнал тоннельника и решил придержать для него дверь, но она резко распахнулась и врезалась синиту между глаз. Орек отшатнулся, Нуаркх подставил ногу, и наемник с грохотом обрушился на пол.

На пороге была Лантри, которая не обратила внимания на происходящее, и не даже подняла мокрых глаз. На ней путешествие по Урбу отразилось сильнее остальных. Девушка исхудала, невзрачное платье весело бесформенным мешком. Щеки натянулись на острых скулах, кожа покрылась раздражением от частых слез, под глазами налились мешки.

— Что сегодня? — поинтересовался Орек, вольготно вытянувшись на полу и массируя ушибленную переносицу.

— Моего коллегу только что добили раны, полученные вчера от Змеев, — просипела девушка и утерла посиневший нос, — я уговорила его полететь сюда.

— Какой это по счету труп на твоей совести? — Нуаркх скучающе сложил руки на груди.

— Как ты смеешь?! — Лантри стиснула кулаки и гневно топнула ножкой.

— Не переживай, с такими амбициями ты быстро перестанешь слушать совесть. К тому же, все двадцать трупов за семь недель, разве это не успех? — Нуаркх ехидно ухмыльнулся. Лантри поежилась, в заплаканных глазах сверкнули искры обиды и раздражения, — даже тебе не могло прийти в голову, что экспедиция на Урб подарит приключение в стиле романтизированных историй о Крылатом Ксанрисе. Архивы и тайны Цикломера — настоящее сокровище для любого историка. Ты не могла позволить Калрингеру послать кого-нибудь другого и даже вызвалась набрать научную группу, чтобы продемонстрировать лидерские качества…

— Такой ты меня видишь!? Прекращай мерять всех по себе! — бледная швырнула в Нуаркха мокрый платок и сложила пальцы в вульгарном жесте, — зачем я вообще пришла к тебе!?

— Понятия не имею, остальных съели змеи? — тоннельник выпустил свистящий смешок, Орек поднялся и задрожал от хохота.

— Ох, ох. Ну, ты и скотина! — наемник пихнул тоннельника в плечо, а затем положил могучую лапу на дрожащее плечико Лантри, — не обращай на него внимания. Пойдем, приведем тебя в порядок. Цикломер показался на горизонте, скоро ты будешь в безопасности.

* * *

Нуаркх преодолел крутую лестницу, вышел на палубу и нагнулся, чтобы помассировать горящее от боли колено. В этот момент он встретился взглядом с синитом по имени Филмафей — главой экспедиции. Тоннельник с трудом представлял, как потрепанные доски все еще выдерживают вес этого гиганта. Филмафей родился с даром Лим'нейвен и, подобно Создателям, мог творить невероятные вещи: изменять мир вокруг и собственное тело. Подчинив опасный талант, Филмафей стал вдвое выше и многократно тяжелее обычных собратьев. Его проницательные, вечно хмурые, глаза источали слепящее белое свечение, по скулам и насупленным бровям бежали кольца мерцающих рун. Буйная оранжевая шерсть никогда не знала прикосновения ножниц, кончики напомаженных вибрисов светились, подобно тлеющим лучинам.

Гигант стоял у края палубы. Он нависал над толпой встревоженных ученых и наемников. Последних обтягивали бинты и исполосовали свежие швы. На массивном плече Филмафея покоился стальной дорожный посох, напоминавший грозный боевой молот. На острых гранях навершия танцевали неестественно яркие блики.

— Где Лантрисс? — требовательно спросил Филмафей, обернувшись к Нуаркху, — мы не можем встретиться с хранителями Цикломера без главного специалиста по их культуре.

— Орек пытается привести ее в порядок, — отозвался Нуаркх, огромный Синит неудовлетворенно покачал головой. По толпе наемников прокатилась волна сухих смешков. В тот же момент из недр корабля быстрым шагом показалась Лантри и нервно взглянула в осклабившиеся лица головорезов. Из-за острого плеча девушки торчали свитки желтоватого пергамента. Следом показался Орек, его суровый вид быстро урезонил наемников и заставил отвести неуважительные взгляды.

«Бродячий Галафеец» изможденно рухнул на обсидиановый причал у подножья Цикломера — главного убежища тоннельников и хранилища многих тайн. Пасть поглощала убежище каждые полтора-два Хинаринских года, но тоннельники возводили его вновь и отмечали этим начало нового цикла на Урбе. Легендарный храм оказался примечательно высоким обсидиановым пиком, увенчанным сферой из мерцающих морозно-голубых кристаллов.

Оббитый сталью трап «Галафейца» врубился в камень причала и взметнул облако острых осколков.

— Ты же пойдешь со мной? — спросила девушка у Орека, теребя рукава своего неприметного одеяния.

— Ты уже большая, сама справишься. Мне надо руководить разгрузкой корабля, — наемник добродушно улыбнулся, но девушка поджала губы и обернулась к Нуаркху.

— А ты? — с надеждой пролепетала Лантри, позабыв все обиды.

— Кто здесь специалист по культурам Четырех Миров? Мне нельзя ступать под своды Цикломера, я — изгнанник, — отозвался Нуаркх и указал пальцем на клеймо, черневшее под неряшливым балахоном. Осунувшееся личико бледной исказила привычная смесь стыда и страха.

— О, Хин! — взмолилась она, когда из голубоватого полумрака Цикломера хлынула толпа тоннельников. Силуэт Солдата-Нуаркха издалека мог сойти за привычную фигуру хинаринца. Огромные Хранители были в полтора раза выше Солдат и гораздо массивнее. С любого расстояния они напоминали ожившие горы и заставляли сердца девушки выпрыгивать из груди. Тоннельники-рабочие были немного ниже и стройнее Нуаркха, но их торсы росли из грузных многолапых брюшек. Со знающими — то есть женщинами — Лантрисс и вовсе встретилась впервые, ведь их было в сто раз меньше чем мужчин, а путешествия в другие Миры гарантировали им бесплодие. Лантри читала множество книг о знаменитой Нирмфрит Треснувшей Слезе, которая воздвигла Башню Перекрестка и соединила с помощью нее Четыре Мира. Но никакие словесные описания или иллюстрации не смогли подготовить девушку к встрече с живой знающей. Они не сильно отличались от рабочих, но были выше на пару голов, а их брюшка венчали дуги хитиновых зажимов. Прорицательницы, с которыми будет вести переговоры Филмафей, были тоннельниками-Лим'нейвен и рождались только женщинами.

— Мы должны вести себя достойно, — строго отчитал испуганную Хинаринку Филмафей. По тесной толпе тоннельников пронеслась волна присвистывающих смешков.

— Если они все копии Нуаркха, я вскрою себе горло, — еле различимо пробормотал Филмафей и приветственно воздел все четыре руки. После огромный синит без лишней спешки спустился по трапу, и Лантрисс обреченно последовать за ним. Знающая, закованная в полированный пурпурный панцирь, плавно вышла навстречу. Неестественно высокий рост и ограненные агатовые глаза выдавали в ней Прорицательницу. По телу женщины вились замысловатые узоры, а пластины панциря обрамлял темный обсидиан. Острые скулы и влажные жвала прикрывала полупрозрачная вуаль маски-переводчика.

— Приветствую, Сарран Прорицательница. Я был рад откликнуться на ваше приглашение, — Филмафей склонил голову в учтивом кивке.

— Рада видеть вас Саррин Филмафей. Мы за многое благодарны вам и Архонту Калрингеру, жаль, что он не смог посетить нас, — ответила знающая монотонным голосом, который порождала маска. Затем она протянула синиту ухоженное предплечье, проявляя уважение к этикету чужого мира, — мое имя Натакхит.

— Архонт Калрингер не задумываясь посетил бы вас, если бы мог, — печально поведал Филмафей, пожимая трехпалую конечность.

— Титул Архонта — тяжелое бремя, мы разделяем его чувства, — поделилась прорицательница, бросая беглый взгляд на величественную громаду Цикломера.

— А вы, Сарран? Судя по свиткам пергамента, вы пришли, чтобы выслушать нашу тайну?

Лантри с трудом подавила желание юркнуть за широкую спину Филмафея.

— Лантрисс… Калменхайм. Архонт Калрингер доверил мне… я специалист по культурам и истории Четырех Миров… неплохой, — заикаясь, ответила бледная, а после сглотнула ком и неловко указала на перепуганных ученных, — мои коллеги: культурологи, знатоки естественных наук, теологи. Очень… компетентные.

— Мы покажем вам нечто более ценное, чем простые летописи, — загадочным тоном ответила прорицательница, мягкая улыбка тронула каменные глаза, — но прежде я хотела покончить с переговорами. Мы согласны на торговые посты вокруг Цикломера и других убежищ. Помощь в обороне от змеев всегда необходима, тем более посты помогут понять, сколько Слез вырывают из тоннелей Урба. Вас устраивает такое решение, Саррин Филмафей? Другого мы не вынесем.

— Вполне, Сарран Натакхит, мне тоже противны затянутые переговоры, — улыбнулся Филмафей. Дипломаты за его спиной недовольно зароптали. Огромный синит обернулся и суровым взглядом приказал им вернуться на борт.

— Тогда приступим к действительно важным дела, — Прорицательница, проводила дипломатов насмешливым взглядом, и указала ученым на высокие врата Цикломера.

* * *

Внутри Цикломер оказался просторным перекрученным тоннелем, который вился от широкого основания к срезанному пику. Тревогу Лантрисс постепенно сменил живой интерес. Взгляд распахнутых сизых глаз жадно прыгал между многочисленными проявлениями тоннельной культуры и завиткам настенных рисунков. Тоннельники были кочевым народом, поэтому полукруглые залы и извилистые переходы не украшала замысловатая мебель. Единственными исключениями оказались мастерски выделанные шкуры, стойки для своеобразной брони или инструментов, а также петли «кроватей», болтающиеся под высокими потолками.

Когда Лантрисс смогла преодолеть страх перед вытянутыми фигурами скитальцев, она начала пристально изучать каждого из них. Одеяния прохожих были гораздо элегантнее и опрятнее, чем считало большинство Хинаринцев. Длиннополые накидки из тонких шкур усеивали аккуратные прорези для многочисленных шипов. Одеяния дополняли высокие воротники-маски и длинные перчатки. Плечи рабочих прикрывали объемные плащи из пестрого влажного мха. Солдаты кутались в шкуры Урбских мимиков или Змеев. Одежду покрывали иероглифы, которые описывали статус и вкусы носителя. Панцири пестрели заплатками вросшего мха, утерянные конечности заменяли отталкивающие членистоногие паразиты. И, ровно как Нуаркх, многие воины прятали «глаз ткача» под заштопанным веком.

Пара рабочих и солдат отдыхали подле незавершенной настенной карты. Первый рабочий натянул шкуру на когтистые пальцы и задавал бодрый, звонкий ритм. Солдат дополнял бой витиеватой мелодией костяной флейты, а второй рабочий растянул жвалами высушенные жилы и выдергивал из них низкие, чистые ноты.

Внезапно узкий тоннель обернулся огромным, просторным залом.

— Неужели это… — восторженно воскликнула Лантрисс и подняла голову к куполу, который украшали инкрустации из мерцающих голубых кристаллов — Слез Урба — основы жизни этого мира.

— Летописи Цикломера, — подтвердила прорицательница, а после остановила руку Лантрисс, которая потянулась к пергаменту.

— У вас будет достаточно времени в этом зале, пасть Урба снова разрушит его только через половину Хинаринского года. Сейчас нас ждет куда более интересная загадка, — пообещала прорицательница, приглашая Лантрисс и ее коллег за собой.

— Что может быть интереснее летописей! Это же оригинал, а не обрывки пересказанные изгнанниками и торговцами слез! — запротестовала девушка, невольно замедляя шаг.

— Летописи повествуют о канувшем прошлом, а мы предлагаем поговорить о будущем, — небрежно ответила знающая, но неподдельный интерес Лантрисс вызвал у Лим'нейвен улыбку.

— Пасть еще далеко. Думаю, у нас есть время для небольшого урока истории. Не помешает освежить ваши знания перед тем, что предстоит, — сжалилась знающая. Воодушевление выплеснулось на лица историков, восторженные возгласы сорвались с их губ.

— Известная нам история начинается с глаз Урба. Чем раньше произошло событие, тем ближе оно к глазам, — объявила Лим'нейвен. Пурпурная искра сорвалась с протянутой ладони Прорицательницы и принялась виться вокруг детального изображения огромных круглых глаз. Сверкающий ирис, обрамлявший вертикальный разрез зрачка, был мастерски выложен слезами Урба, которые получили название именно благодаря этому каноничному изображению.

— Вначале не было Миров, а вещи не знали порядка, — искра скользнула к ровному участку стены, который покрывала сотня уникальных силуэтов.

— Эти существа боролись за право стать Создателями Четырех Миров. Среди них есть неконечный Урб, безликий Арг, тонконогий Син и, конечно, будущие творцы родного вам Хинарина — железный Нар и стокрылый Хин, — огонек по очереди топил знакомые фигуры в пурпурном мерцании, — но вы не найдете здесь сломанный меч — символ Красного Карлика, смерти и изменения.

— Разве это удивительно? Оорлинг-говоривший-с-Сином — шаман конца второй эры — говорил:… кора древа времени опала под сень мерцающих ветвей и стала семенем великого противостояния. От семени того родились Создатели и сплели миры в продолжения своих тел…

— А после вырвали жестокость из своих сердец, и обратилась она хромым Карликом с красными огнем вместо вырванных глаз, — закончила знающая, — позиция Оорлинга нам понятна. Синиты обожают превозносить Отца-Мать Сина даже больше, чем клеймить Карлика во всех бедах. И все же, среди крошечных силуэтов есть целый меч с эфесом, как у сломанного клинка Карлика.

— Что это, по-вашему, значит? — переспросила Лантрисс, пристально вглядываясь в изображение изящного меча.

— Среди Создателей только Урб не боится лично замарать клыки. Остальные предпочитают отделаться от грязной работы. Возможно, Карлика переломили и заставили нести бремя их убийств. «Вырвали глаза», как завуалированно выразился Оорлинг, — ответила знающая, пожав острыми плечами. Искра бросилась влево и начала виться вокруг крупных изображений выживших Создателей, среди них был и сломанный меч Красного Карлика. Изображения были богато украшены, в узорах прослеживались крошечные силуэты с предыдущего участка стены.

— Это объяснит, почему Карлик убил Нара в конце Второй Эры, — задумчиво предложила Лантрисс, не отрывая от гравюр завороженного взгляда.

— Возможно, но мы пока этого не знаем, — знающая настойчиво попросила всех следовать за ней. Миновав пару извилистых поворотов, процессия была вынуждена штурмовать крутую винтовую лестницу. Острые обсидиановые ступени привели их в просторную круглую комнату. В центре зала располагалось кольцо высокого стола. Неестественно гладкая поверхность была заставлена разнообразными приборами, засушенными препаратами и даже вялеными деликатесами со всех Миров. Приборы и замысловатые детали поднимались в небо, сливались друг с другом или плавно кружились в воздухе. Лантрисс не стала даже пытаться осознать, что здесь творилось. Филмафей, напротив, внимательно изучал загадочное действо.

Прорицательницы обернулись к вошедшим и склонили головы в вежливых кивках, но эксперименты прерывать не стали. Пурпурная Лим'нейвен вывела гостей из оцепенения звонким щелчком жвал и предложила приблизиться к массивной каменой колонне, которая занимала центральное место в зале. Видя непонимающие лица, прорицательница приложила руку к монолитной обсидиановой поверхности. Пурпурная искра сорвалась с вытянутой ладони и нырнула в толщу темно-зеленого стекла. Яркое мерцание разлилось по бороздам, выточенным в толще колоны, и проявило толстое кольцо, нарисованное фигурками обитателей разных Миров. Затем огонек проник глубже, подсвечивая следующий слой изображения. Кольцо резко провернулось, а звери заняли новые места. Так повторялось до тех пор, пока кольцо не сделало полный оборот.

— Сарран, что это? — завороженно спросила Лантрисс, коллеги нестройно вторили.

— Урб начал показывать нам этот шифр после того, как все известные Миры соединились с Перекрестком, — ответила прорицательница, — вам знакомы животные, которых изображают эти символы.

— Я узнаю многих из них. Часто повторяются изображения каньонных исполинов, а здесь изображены Аргийцы. Но от многих зверей остались лишь воспоминания и старинные летописи, — ответила девушка, пристально изучая изображение.

— Именно по этой причине мы позволили вам взглянуть. Загадку не решить без помощи остальных Миров. Мы заперты в этой скале, и Урб не позволяет открывать окна в другие земли, — призналась Прорицательница. Ее голос одновременно источал глубокую гордость и ощутимую печаль, — наших знаний хватило лишь на то, чтобы достигнуть намека на понимание. Здесь описано происхождение Лим'нейвен, то, как выйти за границы наших возможностей. Вы согласны нам помочь?

— Шутите? — широко улыбнулась Лантри.

* * *

Стражи Цикломера прочесывали трюмы и каюты «Бродячего Галафейца», пытаясь обнаружить следы затаившихся змеев и помогая наемникам отнести тяжело раненных к целительницам. Орек и Нуаркх неспешно прогуливались по кораблю, пристально наблюдая за развернувшейся суетой.

— Не обидно, что не попадешь в Цикломер после стольких передряг? — поинтересовался Орек у хромающего позади тоннельника.

— Перспектива просидеть пару недель на опустевшем корабле не кажется слишком привлекательной, — Нуаркх невесело усмехнулся и прильнул к горлу очередной бутылки.

— Не расстраивайся, вдруг мне разрешат выгуливать тебя вокруг корабля? — Орек широко улыбнулся и потрепал Нуаркха за жвало.

— Изгнанник не ступит на землю Цикломера, — брезгливо прощелкал Солдат в церемониальном плаще из рубинового мха.

— С дороги! — добавил он, и грубо пихнул Нуаркха. Хромой тоннельник споткнулся, и врезался спиной в стену. Второй Солдат, укрытый плащом из шкуры Змея, разочаровано покачал головой и неуверенно прощелкал извинения. Орек обернулся и бросил Нуаркху сочувственный взгляд, тоннельник ехидно ухмыльнулся и незаметно указал на дверь ближайшей кладовой.

— Вы двое, помогите вынести ящик с дарами из того трюма, у моего друга болит нога, — гневно прохрипел Орек, перекрывая коридор широким торсом.

— Мы не обязаны тебя слушаться, и на жалкого изгнанника нам плевать, — резко отозвался солдат в рубиновом плаще и безуспешно попытался сдвинуть Орека с пути.

— Успокойся, Хранитель велел нам помогать. Не забывай о гостеприимстве Цикломера, — строго напомнил второй солдат и потянул спесивого товарища в нужную кладовую. Нуаркх и Орек вошли следом. Через секунду за спиной наемника захлопнулась дверь.

— Что вы задумали? Выпустите нас, — потребовал рубиновый, но к нахмурившемуся Ореку приближаться не рискнул.

— Простите его, моего товарища часто заносит, но он — добросовестный солдат, — страж в шкуре Змея примирительно вскинул руки, но, вместе с тем, напружинил ноги и приготовился к драке.

— Мы просто хотим поговорить, — прощелкал Нуаркх, демонстративно убирая кисть от пояса с кинжалом и отбрасывая широкое копье.

— О чем говорить c изгнанником? О том, в какой момент лучше бежать с поля боя? Или как удобнее спать на посту? — рубиновый презрительно усмехнулся.

— Я не заметил стаю змеев, которая прокралась в лагерь по подземным тропам. Облажался, признаю, — Нуаркх пожал плечами, а потом сделал шаг вперед и пристально уставился на лица стражей Цикломера, — так сложно их заметить. Даже обыскав каждую комнату на этом корабле, вы не уверенны, что змеев здесь нет. Вдруг они укрылись за шкурами мимиков или растворились в темноте? Я вижу, как нервно вы рассматриваете каждый темный угол.

— Кстати, о дозоре. Как вам служба? — бодрее продолжил Нуаркх, видя смятение собеседников.

— Это честь для нас, изгнанник! Помнишь, что это такое? — рубиновый страж ткнул Нуаркха когтем в грудь.

— Будешь попрекать его честью, когда панцирь окрепнет, юнец, — огрызнулся Орек, но Нуаркх успокоил друга расслабленным жестом.

— Змеи никогда не решались атаковать Цикломер, ваше могущественное племя слишком большой кусок для их небольших стай. Когда вы их видели в последний раз? В прошлом цикле, позапрошлом? — солдат в шкуре Змея тяжело вздохнул и отвел взгляд, — невероятно, еще раньше? Так чем вы здесь занимаетесь? Проедаете подношения других племен? Наслаждаетесь видами?

— Неужели иллюзия значимости компенсирует вам мерзостность подобного существования? — Нуаркх ухмыльнулся, заговорил громче и уверенно сложил руки на груди, — вижу, вы часто думаете о другой жизни. Наш народ не просто так первым вошел на Перекресток Миров. Мы искали выхода из этой западни. Устали быть ручными скретами в колесе.

— Пока вы несли свой… почетный дозор, я помог той самой Нирмфрит Треснувшей Слезе воздвигнуть первую Башню в Сердце Перекрестка, помог соединить Миры. Я видел, как блестят Аргийские волны в лучах синего светила, путешествовал по затерянным городам Сина. Наблюдал, как Хинаринский закат напитывает пурпуром облака. Шестикрылые Хоаксы проносили меня над блистательным шпилями Галафея. Что в это время делали вы? Ждали, пока Проклятье Урба заставит броситься к Змею в пасть?

— События, о которых вы расспрашиваете путников, я был их частью, — Нуаркх приблизился к стражу в Змеиной шкуре и заглянул в налитые тоской глаза, — ты, хочешь сбежать из этого места?

— Перед тобой Орек Каламит, знакомое имя? Один из самых уважаемых наемников Пяти Копий, — указал Нуаркх за спину. Синит важно улыбнулся и расправил герб, рдеющий на груди, — одно его слово, и ты примеришь такую же накидку.

— Начнешь, конечно, с низа пищевой цепи, но страж Цикломера быстро проявит себя. Наши бастионы есть в каждом крупном городе Четырех Миров и даже на Перекрестке. Тебе будут рады в каждом, если станешь одним из нас, — подхватил Орек, улыбаясь еще шире.

— Славная судьба? Единственное, что мы попросим в замен, — верность нашим идеалам, — Орек, стянул накидку через голову и протянул ее стражу.

— А еще ударь этого подонка по морде, — добавил Нуаркх, указывая на рубинового.

— Что за бред вы несете… — воскликнул солдат в плаще из красного мха, но шипастых кулак второго стража свалил его с ног, — что ты творишь?!

— Не представляешь, как давно у меня кулак чесался, — признался будущий наемник.

— А ты будешь гнить у Цикломера, пока Урб не выест тебе разум, — процедил Нуаркх, наступив на грудь поверженному солдату, — проследишь, чтобы он никогда не стал одним из вас?

— Постараюсь, хотя вы все на одно лицо! — усмехнулся Орек, подмигнул стражу в змеиной шкуре и бросил ему заветную накидку.

— Вот и славно, а теперь вернемся к делам, — Нуаркх, не оборачиваясь, покинул трюм.

87 год 4 эры. 10 день сезона ледяных узоров.

Лантри кропотливо перенесла на бумагу каждый завиток со стен Цикломера, «Бродячий Галафеец» зализал раны и отправился в обратный путь. Наемники готовились к пиру в честь очередной победы и пополнения своих рядов. Нуаркх и Орек отправились в мрачные недра судна за бочонком сидра. Грязно-желтый глаз тоннельника быстро освоился в густой полутьме. Острый взгляд уловил подозрительное отсутствие движений и Нуаркх насторожено остановился, жестом советуя Ореку сделать то же самое.

Мысленно тоннельник приказал симбионту проснуться под вторым, зашитым веком. Крошечное существо, чье круглое брюшко заменяло родной глаз, раскрыл створки шероховатого панциря. Поморщившись от неприятного ощущения, тоннельник всмотрелся в нагромождение мерцающих нитей, которым обратился мрачный трюм. Спустя пару секунд он разобрался в замысловатой картинке и разглядел тело, обмякшее за стенами ближайшей каюты. Нуаркх потянулся за коротким обсидиановым копьем, и оно предательски заскрипело в креплении.

— Змеи! — громко протрещал тоннельник. Затишье мгновенно сменилось барабанным рокотом змеиной речи, доски затрещали под массивными тушами налетчиков. Нуаркх ринулся вниз, Орек последовал следом и выхватил широкие абордажные ножи. Не успела нога тоннельника спуститься с последней ступени, как полумрак сорвался с места. Огромный силуэт, намеченный лишь ореолом неестественно преломляющегося света, вмял тоннельника в стену. Из сдавленных легких вырвался болезненный скрип, вязкая кровь засочилась из треснувшего панциря. Лоснящийся черный хвост змея вырвался из-под маскировочного плаща и хлестнул Орека, а разверзнутая влажная пасть потянулась к ногам Нуаркха. Когтистые пальцы тоннельника вытащили изо рта змея мясистый черно-зеленый язык, мешая захлопнуть челюсти. Обсидиановое копье впилось в широкий череп налетчика и вынырнуло из слюнявой пасти.

— Филмафей, чтоб тебя! Сюда! — Прокричал Орек, отбрасывая конвульсирующий обрубленный хвост. После он проворно прыгнул на потолок, погружая когти в податливую отделочную древесину. Благодаря этому он избежал костяных клинков нового змея, а после обрушился на круп нападающего и утопил ножи в черно-рыжей чешуе горла. Существо начало биться и хрипеть, захлебываясь пузырящейся кровью. Орек, вцепившийся в шею гигантского змея, болтался в воздухе. Спина синита с треском врезалась в потолок и стены, а пышные манжеты жадно впитывали кровь. Постепенно конвульсии ослабли, и тварь обрушилась под весом мускулистого наемника.

Нуаркх резко ударил кулаком в грудь, пытаясь откашлять кровавые брызги, но очередной змей прервал неприятное занятие. Обсидиановые клинки изящной работы вырвались из-под пол плаща и с двух сторон бросились на тоннельника. Орек помог отразить нападение, и Нуаркх загнал шипастое колено в уязвимое место на шее нападавшего. Существо попыталось пророкотать проклятья на родном языке, но ругательства обратились в вопль, когда пальцы тоннельника впились в его безжизненные глаза.

Нуаркх насадил череп змея на копье и увидел как узкие коридоры, вьющиеся вокруг небольших кают, заполняются полудюжиной размытых силуэтов. Пугающе стремительные твари приближались, надеясь размазать двоих по лестнице и вырваться на палубу. Наемники Пяти Копий, судя по боевым кличам, спешили занять оборону в этом же узком проходе. Еще пара секунд и Нуаркх окажется между двумя стенами клинков.

Спаситель свалился сверху, окруженный щепками и слепящим светом. Филмафей не тревожил криками горло, за него рокотал боевой молот. Урб почти подавил в нем способности Лим'нейвен, но тело, усовершенствованное Искусством, забрать не мог. Удар массивного оружия подбросил ближайшего змея в воздух. Выгнувшаяся спина разбойника пробила доски стен, и существо осталось беспорядочно дергаться в паре метров над полом.

— Я за Лантри! — бросил Нуаркх через плечо.

— Спасай ее, я прикрою Филмафея! — отозвался Орек, вычищая из глаз едкую черно-зеленую кровь. Коротко кивнув друг другу, они бросились в разные стороны. Нуаркх двигался гораздо медленнее. Колено выло в стальных тисках, а ветвистая молния боли растекалась по трещинам панциря. Очередной поворот приближался издевательски медленно, шанс сохранить жизнь беззащитной Хинаринки становился все призрачнее. Наконец прямой угол поворота скользнул Нуаркху за спину, кишка нового коридора приветствовала тоннельника кровавой сценой. Змей, сбросивший маскировочный плащ из шкуры Урбского Мимика, терзал культуролога.

Прозрачная фасция Нуаркха покрылась мурашками, когда он осознал неуютно огромные габариты старого змея. Плоская морда была почти в полтора раза шире вопящего ученого. Разрез пасти бежал до затылка, островки кровавой пены срывались с тупых влажных зубов. Вытянутое тело, достигавшее в холке лица Нуаркха, защищали латы из панцирей тоннельников. Кости украшала витиеватая резьба и яркие платки. Четырехлапый гигант плавно развернулся, передние ноги упирались в землю локтями. Невероятно вытянутые предплечья доставали до выпяченной груди, когтистые кисти легли на эфесы обсидиановых клинков. Колючие бусины глаз поднялись на Нуаркха, недобитую жертву змей небрежно сплюнул на пол.

— Твои доспехи и мечи будут неплохо смотреться в моей коллекции, — прощелкал Нуаркх, выставляя копье.

— Твои нежные мускулы прекрасно подойдут для пряной похлебки! — кровожадно пророкотал змей на родном языке и вытянулся в грациозном прыжке. Доски треснули там, где приземлилось мощное тело, обсидиановые клинки вынырнули из облака взметнувшихся щепок. Нуаркх резко отпрыгнул и выхватил слезу Урба. Кристалл сиял голубым светом и нестерпимо опалял ладонь. Острый коготь Нуаркха пронзил одну из граней, поток высвободившейся энергии — Тепла хлынул наружу. Змей попытался отступить, но массивные плечи врезались в стены узкого коридора. Брошенная слеза разорвалась под его ногами. Плоть налетчика исчезла в ослепительной вспышке, чешуя лопнула вслед за доспехами. Тепло, из которого Создали выткали миры, редко оставляло простые ожоги. Обугленная плоть вытянулась острыми спиралями и вновь вонзилась в тело терзаемого существа.

— Карлик! Доспехи повредил! — выругался Нуаркх, бросая копье к горлу разбойника. Первый обсидиановый клинок отразил выпад тоннельника, второй впился ему в плечо. Удар широкого лба вколотил скитальца в пол. Пока Нуаркх пытался вывернуть лопатки из треснувших досок, змей перешел в наступление, но копье ужалило нападающего и вынудило отступить. Тяжелые раны разбойника орошали коридор брызгами вязкой крови. Он влажно захрипел и прижал локоть к изувеченному боку. С трудом отразив очередной коварный выпад, змей затрясся от гнева и боли, а потом резко развернулся и помчался прочь.

Нуаркх не жалел гудящее колено, но не смог помешать разбойнику добраться до каюты Лантрисс. Тонкая дверь не стала преградой для рокочущего гиганта. Бронзовые петли вынырнули из деревянных темниц, полотно разлетелось градом крупных осколков. В открывшемся дверном проеме Нуаркх успел заметить невысокий силуэт Хинаринки, которая пыталась защититься миниатюрным кинжалом. Боль пересилила кровожадность змея, он лишь отшвырнул девушку ударом черепа. Лантрисс распластало по стене, а после она медленно осела на пол.

Прежде чем хвост разбойника скользнул в каюту, Нуаркх пригвоздил его к полу. Узкая дверная рама помешала гиганту вовремя развернуться, и кинжал тоннельника вонзился в бочкообразную грудь. Грозный рев змея обратился булькающим хрипом, но Нуаркх потрошить конвульсирующее тело, пока шок и кровопотеря не подкосили лапы гиганта. После широкое обсидиановое копье впилось в могучую шею и отделило голову с неприятно длинным разрезом пасти.

Тяжело навалившись на расколотый дверной косяк, тоннельник заглянул в комнату и осмотрел Лантрисс с помощью симбионта. Поза Хинаринки казалась неестественной, но под мешковатым платьем и бледной кожей размеренно билась пара сердец, а тоненькие кости были целы.

— Как Калрингер мог посчитать ее кандидатуру достойной? — Покачав головой, процедил Нуаркх и согнулся от приступа болезненного кашля. Сквозь клекот, рвущийся из горящей груди, прорвались лихие крики наемников и приближающееся рычание змеев. Измотанно выдохнув, Нуаркх вырвал трофейный клинок из коченеющей лапы и развернулся к накатывающему рокоту сражения.

* * *

Очнувшись, Лантри обнаружила себя на полу. Девушка застонала и принялась медленно подниматься, наваливаясь на стену. Мысли лениво кружились в раскалывающейся голове, а солнечный свет резал глаза.

— Лантрисс… у тебя еще есть время, пока я его держу, — тихие щелчки сложились в знакомую речь тоннельных скитальцев. Девушка быстро осознала, что слабеющий голос принадлежал Нуаркху. Раненый тоннельник находился где-то в коридоре.

— Лан… поспеши…. ты еще можешь спастись, — жертвенность и благородство обычно были чужды Нуаркху, а голос доносился откуда-то снизу, будто тоннельник лежал на полу. Внезапное озарение пробежало по телу Лантрисс холодной волной.

— Что с тобой? — завопила девушка, но ответила ей лишь тишина. Ноги плохо слушались, голова кружилась, а к горлу подступала тошнота. Лантрисс принялась осторожно приближаться к зияющей темноте дверного проема, не решаясь отлипнуть от стены.

— Быстрее! Не медли! — отчаянный голос выдавил слезы из распахнутых глаз взвизгнувшей бледной, и вынудил Лантрисс броситься во мрак коридора. Стоило ей перепрыгнуть порог, как скользкая голова змея вынырнула из-за угла и несильно толкнула Лантрисс в грудь. Чудовище уставилось холодными, мутными глазами, с его зубов капала лениво пузырящаяся кровь. Бледная отпрянула, что-то массивное врезалось в лодыжку и опрокинуло девушку на пол. Оказавшись на земле, она прижала колени к груди и закрыла лицо руками. Лантрисс была уверена, мощные челюсти Змея вот-вот примутся разрывать ее на части.

— Хин, унеси меня отсюда! — Отчаянно взмолилась Хинаринка.

— Кричи… Змеи не любят громкие звуки, — отозвался слабый голос Нуаркха. Тонкий, пронзительный крик вырвался из груди Лантрисс. Визг, перекрывающий остальные звуки, прерывало только загнанное дыхание. Вскоре горло засаднило. Крик сменился хрипом, а следом — давящимся кашлем. Только тогда Лантрисс смогла расслышать знакомый пульсирующий свист. Когда она распознала в нем смех Нуаркха, в голове девушки распустился многоцветный бутон эмоций. Среди лепестков были злость, страх, обида и облегчение. Крупные слезы сорвались с распахнувшихся глаз и покатились по круглым щекам.

Голова Змея оказалась нанизанной на обух копья, широкое обсидиановое острие пронзало грудь чудовища. Споткнулась Лантрисс о замерший толстый хвост, покрытый холодной чешуей. Нуаркх сидел у огромной бездыханной туши, вольготно облокотившись на крутой бок. Он не глядя подкидывал трофейный обсидиановый клинок и не мог отсмеяться. Грязно-желтое око сочилось неприкрытой язвительностью.

— Почему даже в такой момент ты считаешь, что можешь издеваться надо мной? Тебе больше нечем заняться? Что с тобой не так? — крупно дрожащие губы Лантрисс с трудом укладывали нервозную речь в нормы общего языка.

— Понимаешь… — Нуаркх заговорил предельно неторопливо и четко, будто с капризным ребенком, — ты пролежала без сознания больше часа. Что я только не делал. Например, залатал твой разбитый затылок и рану на руке. Ты ведь о собственный нож порезалась, верно? Признайся, я не буду смеяться.

— Ты оставил меня на полу? — пробубнила девушка, уткнувшись распухшим лицом в разбитые коленки. Соленые слезы защипали растертые до синевы глаза и щеки. Закончив неразборчивую фразу, она бросила беглый взгляд на тонкую полоску крови, которая проявилась на аккуратной повязке.

— Каждая минута бездействия усиливает навязчивое чувство того, что Пасть приближается… тебе не понять. Всегда нужно что-то делать.

— Змеи появились, будто, из воздуха. Вероятно, зацепились за борт во время стоянки у Цикломера, а потом проделали дыры в корпусе. К сожалению, новых жертв избежать не удалось, — стоило подвижным жалам выбить нужный ритм, тоннельник пристально уставился на побледневшее лицо Лантри.

— Еще кто-то погиб? — сорванным голосом спросила девушка.

— Пока один. Хинаринец-наемник по имени Албер. Змей вскрыл его грудь. Стоны моего сородича ты обязательно услышишь, если прекратишь хныкать. Он отмучается через несколько часов, а ведь сегодня был первый день его новой жизни. Ореку снова досталось, но Филмафей быстро поставит синита на хвост. А ещё… — Нуаркх выдержал мучительно длинную паузу, — твоему коллеге Алрису отгрызли ногу.

— О, Хин! Зачем я потащила их за собой! — напряженные пальцы Лантрисс зарылись в растрепанные волосы, распахнутые глаза уставились в никуда. Чувство вины ощущалось физической болью.

— Успокойся и займись тайной Цикломера. Это твой шанс сделать миры лучше. Кто знает, на что способен Лим'нейвен, раскрывший истинный потенциал?

— Тебе какое дело? На разгадку шифра уйдут десятилетия. Даже если Лим'нейвен смогут избавлять детей Урба от проклятья, ты не дотянешь до того дня, — мрачно просипела Лантрисс и смахнула слезы с растертых щек.

— Лучше подохнуть с надеждой, чем безропотно дожидаться смерти, — отмахнулся Нуаркх.

— Мне это не под силу, прости, — Лантри уткнулась в содранные колени, — чтобы разгадать тайну нужно изучить опасных тварей со всех уголков Четырех Миров. Это новые экспедиции и новые смерти.

— Я не стану тебя уговаривать или подбадривать, — Нуаркх неловко взгромоздил себя на хромые ноги, — ты умна, даже талантлива, но не незаменима. Очень скоро за шифр примутся лучшие умы, а ученые и наемники начнут гибнуть в лесных дебрях или раскаленных пустынях. Можешь отвернуться и притвориться, что никто не умирает, пока ты не смотришь. А можешь присоединиться, ускорить работу и сохранить несколько жизней.