109 год 4 эры. 7 день сезона Парящего Дыхания.

Неторопливо и неотвратимо громада «Фаланги Нара» приближалась к Фенкрису, рассекая полуденное небо яркой вспышкой Саантирского рубинового цвета. Ларканти, по старой привычке, стоял на носу исполинского судна, вдыхая знакомый запах горящего масла и крашеной кожи. За неделю обстановка на корабле сильно переменилась ценой пары дюжин сломанных челюстей, носов и рук. Страх выдернул Зелотов из мира тщеславных фантазий и помог осознать свое низкое положение в пищевой цепи Саантирской военной машины. Солдаты с рубиновыми гербами больше не жались к широкой спине Хан Ката, а также получили возможность свободно передвигаться по многочисленным, забитым каютам и нести дисциплину в каждый темный уголок. Стоны бледных перестали сочиться сквозь доски пола и стен, они постепенно отошли от нескончаемых побоев и привыкли смотреть на Стража со странным боязливым уважением.

Заграждение из дюжины элегантных фрегатов не пропустило «Фалангу» в гудящие порты Фенкриса. Репутация Десницы-узурпатора неслась много быстрее его сильнейшего судна. Дирижабль причалить к крупному осколку, который тащил на янтарно-охряном горбу прекрасно укрепленный бастион. Массивная крепость росла из нагромождения податливых, плодородных холмов и встретила «Фалангу» коренастыми круглыми башнями, рядами грозных кулеврин, а также начищенными латами защитников и вытянутыми мазками янтарных флагов. Враждебный эскорт заключил «Фалангу» в кольцо и приковал к берегу множеством мостов. Первым на палубу вспорхнул капитан городской стражи. Тело его принадлежало скорее Ориекскому Хоаксу и вызвало волну испуганного шепота среди Саантирских солдат. Ткач шествовал на шести толстых лапах, оставляя зарубки серпами ониксовых когтей. Шишковатые темно-синие пальцы обтягивала звериная, растрескавшаяся кожа, но кисти сохранили Хинаринские очертания. Вытянутое туловище, достигавшее в холке полутора метров, закрывали изящные доспехи из голубоватой Нар'дринской стали. Подлатником были плотный пух и жесткие сизые перья. Лицо, венчавшее вытянутую пернатую шею, Искусство почти не перекроило. Широкую челюсть и переносицу припорошил светло-сизый пух, короткие перья на скальпе были аккуратно зачёсаны назад. Из-под кустистых бровей враждебно блестели янтарные глаза с тонкими вертикальными зрачками.

— Тоже изнываете от пергамента, Саррин? — Вежливо начал Хан Ката, подметив аккуратно подпиленные когти на правой передней лапе.

— Оставим шутки, Страж. — Холодным, низким голосом отрезал Лим'нейвен, пристально изучая Ларканти.

— Среди беженцев есть тяжелораненые? — Продолжил он, оглядывая толпу осунувшихся бледных.

— К сожалению, предостаточно. — Озабоченно нахмурившись, признался Ларканти и отошел в сторону, открывая Ткачу путь вглубь корабля. — Ваши люди найдут их на нижних палубах. Следующую пару часов Фаланга в вашем полном распоряжении.

Бледные в коротких янтарных плащах заполонили гордость Саантира, беженцы вылезли из мрачных кают, разнося густую вонь немытых тел и вызывая пораженные вздохи. Исхудавшие, облаченные в монотонно-серые робы, они брели бесформенным потоком, испуганно озираясь на зелотов. Позади бледные оставляли смятую траву, перемешанную с влажным черноземом, и обрывки ветхих одеяний. Капитан Стражи парил над толпой, провожая несчастных мрачным, сочувствующим взором, и выискивая потенциальные угрозы. Но внимательные глаза упустили трех Теней, которые несли в себе частички «Путеводного огня» — устройства, которое выплеснет поток Тепла уникальной, необычной формы. Ларканти возвышался на палубе и старательно не обращал внимания на удаляющиеся силуэты, бредущие среди изможденных беженцев. С каждым шагом шпионов, совесть настойчивее вопила о разрушениях, которые станут его бременем. Затем «Фаланга» развернулась и отправилась назад, оставив пустой причал и озадаченный гарнизон.

* * *

Фенкрис скрылся за океаном осколков, припорошенных одинокими фермами и постоялыми дворами. Тень бесшумно оказалась в каюте Хан Ката и плотно затворила дверь.

— Вы должны обеспечит победу на Фенкрисе, Саррин. Пора покинуть «Фалангу». — Приятным голосом прошептала девушка и протянула Реод'Ранк.

— Там будет предостаточно Каменных Стражей, они точно не разберутся? — Угрюмо отозвался Ларканти и жадно прильнул к бутылке с отвратительной крепленой настойкой.

— Вам не стоит налегать на огненную воду, Саррин. — Настойчиво попросила пепельная и ухватилась за дно неказистому, мутному сосуду.

— Ты же не хочешь, чтобы мои руки дрожали?! — Раздраженным голосом огрызнулся Страж. Тень не переменилась в лице и настойчиво продолжила отнимать пойло. Рука стража вздулась, рванула горлышко и наотмашь врезала бутылкой в челюсти Тени. Основательный стол, заставленный перепачканными пепельницами, отлетел в сторону. Шпион попыталась отскочить, но Ларканти стиснул ее острые скулы и впечатал затылком в стену. Тень неуклюже осела на колени, оставив на полосатых обоях черную кляксу.

— Теперь мы можем идти? — Холодным голосом переспросила убийца, сдерживая подступающий кашель и сохраняя бесстрастное, скучающее лицо.

— Да. — Просипел страж, подбирая Нар'Охай, и поспешно удалился из комнаты.

* * *

Высокая и статная иллюзия Кантара распустила мерцающие щупальца на вершине северного бастиона внешнего кольца. В холодном блеске Слез утопала военная знать и ближайшие союзники Десницы Саантира. Двенадцать каменных стражей с переливающимися Реод'Ранк полукругом выстроились у основания башни. Суровые, угловатые лица выражали уверенность и силу. К сожалению, их непоколебимость не передалась полтора тысячам солдат, которые выстроились на площади Бастиона.

— Спасибо что показались. После расправы над Хоаксами меня тошнит от одних помыслов о войне. — Признался Кантар Нилин и Родорвицу, удостоверившись, что неправильные уши неспособны уловить малодушных слов.

— Отступать поздно, Кан. — Отозвался Родорвиц уверенным тоном. Морщинки собрались в уголках неровных глаз и под тучными скулами, когда он подбодрил друга печальной улыбкой.

— Война была неизбежна, ты лишь придвинул ее. Твоя обязанность закончить ее как можно скорее. — Дополнила Нилин, которая нервно сложила руки на груди. — Бинты надо срывать резко.

— Не думаю, что ты понимаешь, о чем говоришь, но спасибо за поддержку. Я постараюсь. — Мягко ответила Иллюзия, пока Кантар изгонял из разума образы Хоаксов, которые исчезают за обрывками бурых перьев и голубыми брызгами.

— Приступим. — Взяв себя в руки, проговорила Иллюзия и обернулась к ожидающей толпе.

— Приветствую вас! — Пророкотал Десница. Могучий голос покатился по пустыне, сметая гребни темно-пепельных бархан и растворяя перешептывания. Следом на бастион легла напряженная тишина, и Кантар внимательно всмотрелся в лица, темневшие под открытыми забралами.

— Я чувствую страх и вину! Вижу по вашим лицам! — Мягко продолжил Десница, погружая солдат в напряженные раздумья.

— Но сегодня у нас нет права на эти чувства! Вы нужны Саантиру и его Кланам! — Взорвался Кантар, вызывая короткую вспышку испуганных вздохов.

— Верх давно ослаблял нас жаждой и голодом! Предыдущий Десница уговаривал вас терпеть, из страха, что поводок на его шее затянут еще сильнее! — Продолжил Яроокий, все больше распаляясь. При упоминании покойного Раббаара, лицо Кантара презрительно скривилось.

— Те времена сгинули вместе с жалким, высокородным предателем! Сегодня у нас достаточно воды, а скоро будет вдоволь пищи! Ибо Фенкрис подчинится Саантиру сегодня! — Объявил он, торжественно воздев руки, и дал солдатам минуту на недоумевающие возгласы.

— Через две недели прилавки восстановленного Базара будут ломиться от дешёвой, не прогнившей еды! Но вы должную проявить стойкость сегодня! — Проскандировал Кантар, когда солдаты обернули разумы вокруг открывающихся перспектив.

— Пространство — формальность! Набор правил, которые сотворили Создатели, чтобы мы могли существовать в непознаваемом Мире! Но у нас есть сила, чтобы выйти за пределы! — Просветил Десница и сосредоточенно зажмурился. На внутренней стороне век вспыхнула витиеватая структура, сплетенная из яркого мерцания. Тени зажгли «Путеводный огонь» ровно в обговоренный срок.

— Улицы Фенкриса не дальше… вытянутой руки… — Отчетливо проговорил Десница, сосредоточиваясь на пульсирующем видении. Мысленный взор продрался сквозь непомерно замысловатое плетение Хинарина. Мириады могучих щупалец вцепились в площадь столицы Фенкриса и потянули ее к Северному Бастиону Внешнего Кольца. Кантар обратился каплей чернил, которая распространилась в стороны и заполнила мрачные небеса Саантира незапятнанным пурпуром. Медные крыши многочисленных башен столицы отбросили яркие блики на потрясенные лица Саантирских солдат. Гранит и песок под их латными сапогами обратился в гладкую брусчатку. Обжигающе горячий воздух наполнился порывами освежающего ветерка, а после задрожал от рева Гончих, которые ворвались в разрастающуюся брешь и взмыли над застигнутым врасплох городом.

* * *

Ларканти дожидался в полутемном кабаке, затерянном на узких и извилистых улочках портового района. Лабиринт переулков, тупиков и зарешеченных окон переполняли Саантирцы и Нар'дринцы, которые бежали от власти узурпатора. Массивный пепельный, прятавший ожоги под влажным компрессом и низко надвинутым капюшоном, вызывал у прохожих только пренебрежение, неприязнь или желание поупражняться в злословии. Колченогий круглый стол Каменного Стража располагался у узкого окна и открывал вид на бурые кирпичи ветхих стен, исписанных фосфоресцирующей Синской краской. Рубиновые глаза Кантара здесь не встречались, но смысл призывов сочился слепой ненавистью к Хинаринцам с другой стороны неба. Ларканти не спеша осушал кружку сидра и тонул в клубах ароматного дыма. Последние минуты покоя он коротал праздным наблюдением за нескончаемым потоком понурых фигур, которые скользили за мутным стеклом и пригибались под растяжками с бельем. Его расслабленная поза привлекла внимание троих подвыпивших завсегдатаев.

— Что такой как ты здесь забыл? — Грубо поинтересовался тучный, курносый бледный с голубой сеткой венок, бегущей по скулам, и рухнул напротив Ларканти.

— Сам не знаю. Толи упиться, толи нет. Столько огромных кружек, а осушать их не тороплюсь. — Вызывающе уверенным тоном отозвался Ларканти, осматривая менее упитанных товарищей своего собеседника. Один из них был облачен в светло-бежевый подлатник с янтарным древом Фенкриса. Страж улыбнулся, нетронутые кружки пододвинулись к нежданным собеседникам. Бледные благодушно утерли синеватые носы и расселись на неказистые табуреты.

— Ты прости нашего Лорика, его брата недавно пепельные забили, вот он обиду и держит. — Оправдался невысокий, худой мужчина с зарождающейся лысиной и неопрятной, редкой бородкой ржавого цвета. — А по правде, зачем такому здоровяку скрываться под этими тряпками?

— Опалился во время Саантирских пожаров, дружище. Теперь бегу от войны. — Соврал Хан Ката, смакуя слова, которые слетали с растрескавшихся губ.

— С такими плечами, и не хочешь сражаться за свой дом? Где же твоя знаменитая честь, пепельный? — Язвительно поинтересовался бледный в солдатской форме.

— Думаешь, нацепил накидку и все знаешь? Городская стража, верно? Все заботы это стрясти пару хаков с торгашей и донести их до борделя. Когда начнется настоящее веселье, ты в штаны наделаешь. — Не моргая, ответил Ларканти низким голосом, заставляя стол натужно заскрипеть под весом широкого торса. Солдат заметно посинел от гнева, из-за высокого воротника показались узловатые вены. Худой добряк положил ладонь на стиснутый кулак и зашелся лающим хохотом вместе с обильно потеющим толстяком.

— Ох! Ох! Он у нас смельчак! Помню, его местная хозяйка две улицы подносом гнала! — Выдавил задыхающийся худой, улучив момент между приступами смеха.

— Пасть-то закрой, пока я тебе челюсть не свернул! — Грубо отозвался солдат, ударяя кулаком по столу и заставляя кружки подпрыгнуть. Ларканти чистосердечно засмеялся и протянул кружку худому, выражая почтение его добродушию. Когда кружки соприкоснулись пористая буро-красная глина разлетелась на мелкие черепки, а пенящиеся брызги золотистого пойла легли на столешницу и удивленные лица бледных. Ларканти не приложил усилия, но руку собутыльника отшвырнуло и почти вывернуло из плеча. На морщинистом лице бледного появились недоумение и боль. Ларканти осознал причину происходящего и опустил взгляд вниз. Реод'Ранк полыхал сквозь пелену бинтов, раскаленные угли глаз отражались на влажной поверхности стола.

— Выходит, время пришло… — Мрачно прохрипел Ларканти, срывая ткань с лица. При виде каменной кожи с витиеватыми ярко-рубиновыми узорами недоумение на лицах собеседников сменилось ужасом. Их разумы разорвали инстинкт замереть и желание броситься наутек.

— Бегите! Укройте семьи! — Поставленным голосом приказал Хан Ката, поднимаясь из-за стола и освобождая широкую грудь от слоев желтоватой корпии.

— Что…что ты творишь? — Завопил худосочный бледный, все еще стискивая ручку разбитой кружки, и неуклюже упал с табурета.

— Делайте, что говорю! Мирное население не тронут, я прослежу! — Продолжил Ларканти. Посетители оживленного заведения образовали вокруг него круг и вжимались в стены. Собутыльник с гербом Фенкриса на груди попытался сбежать, но Ларканти стиснул его запястье.

— Не тронут мирное население. А на тебе же лежит бремя защиты этого города. — Процедил оскалившийся Страж, переломить колено бледного ударом стопы и обрушить его лицо на столешницу, густо смердящую разлитым пойлом. Не успела туша свалиться на пол, Ларканти выхватил из ножен солдата потрепанный фальшион и пронзил взбесившиеся сердца бледного. Нар'Охай у затаившегося Стража не было, и посетителям он пригрозил трофейным широким клинком. Мирное время разбаловало Фенрикскую стражу. Щели и изгиб меча подводили бесформенные пятна ржавчины. Засаленный эфес, за который стражники хватаются для поддержания грозного вида, почернел от скопившейся грязи и треснул в ладони Стража. Полыхающего взгляда оказалось достаточно для разгона толпы, и Ларканти брезгливо выкинул кусок низкопробного Нар'дринского железа. Тяжело вздохнув, он покинул кабак. В извилистых проулках Хан Ката настиг сосредоточенный и медленный голос Кантара, сочившийся нестерпимым напряжением.

— Хан Ката… закончил разведку? — Прерывисто просипел Десница.

— Разумеется, Саррин. — Немедленно отозвался Ларканти и сбрасывая бурый шерстяной плащ во влажную грязь, изрытую глубокими следами: — Военные судна, способные отправиться за подкреплением, расположены на западных и западно-восточных причалах. Около двух дюжин. В первую очередь расправимся с ними. Понадобятся трое Стражей и пара гончих.

— Необходимо также перекрыть врата на севере и юге, оставив по три сотни солдат. Рекомендую укрепить оборону силами двух Стражей. — Продолжил Хан Ката, без спешки бредя по узкому переулку, смотря в спины удирающим горожанам.

— Сколько у нас времени, Ларк? Раздался сильный и немного скрипучий голос Стража Дилакада Хан Саве.

— Пограничные силы доберутся до северных врат за двадцать четыре — тридцать шесть минут. До южных за дюжину. — Не раздумывая, ответил Ларканти и зафиксировал взгляд на незаметном силуэте в плаще из шкуры мимика, который бесшумно выскользнул из темной кишки подворотни. Саантирская Тень торопливым шагом приблизился и протянула ножны Нар'Охай. Ларканти молча застегнул широкие ремни перевязи и, не оборачиваясь, пошел дальше.

— Хорошо… Хан Ката, Хан Саве… на вас бастион городской стражи. — Протянул Кантар, сдерживая клокочущий в груди кашель.

— Нужна поддержка трех Гончих. Две сотни пехотинцев понадобятся для охраны цитадели. Будьте осторожнее, там гнезда Хоаксов. — Четко перечислил Ларканти.

— Дворец… Аллод'Ан'Хаафа. Рубиновый флаг над… шпилями вселит страх… подавит волю к сопротивлению. — Меланхолично протянул Кантар.

— С вашей силой, Десница, три Стража захватят дворец! — Энергично проскандировала Каменная Страж Рикиоти.

— Атаку дворца… возглавлю лично. — Холодным тоном отозвался Кантар. — Две Гончих… четыре стража… со мной.

— Оставшимся силам… Подавить сопротивление на улицах. — Продолжил Десница после длинной паузы. Сквозь трещины в самообладании просочились капли жалости: — Избежать лишних… жертв. Мы захватчики… но не убийцы.

* * *

Искусство Кантара несло Ларканти и Дилакада к бастиону городской стражи. Холодный ветер хлестал каменное лицо и ревел в ушах, силясь предотвратить кровопролитие. Паутина улиц, скользящая далеко внизу, наполнилась нестройным хором испуганных криков, которые испарялись в рокоте Гончих. Суда неслись следом, извергая яростные струи пламени и брызги кипящего каменного масла. Вытянутый рубиновый стяг трепетал на широких плечах переглянувшихся Стражей. Небесные Всадники подняли Хоаксов, только когда до полукруглых стен бастиона оставалось полдюжины кварталов. Ринуться на Гончих они не решились и взвились над стройными башнями, оставаясь под защитой аркбаллист и кулеврин. Когда первые ядра и болты начали потрошить крутые бока Гончих, пернатые хищники кинулись в атаку.

— Слышал, ты неплохо справляешься с Хоаксами! — Прокричал Дилакад, ухмыляясь.

— Отвали, я за капитаном! — Отмахнулся Ларканти, отбрасывая кровавые воспоминания, и ринулся на четырехкрылых силуэт, подведенный острыми сверкающими гранями латного доспеха. Капитан Стражи, поднявшийся вместе с Хоаксами, оттолкнулся темно-сизыми крыльями и устремился навстречу Ларканти. Вытянутое забрало, украшенное пышным янтарным плюмажем, завершало трансформацию Капитана в пернатого зверя. Смотровые прорези заменяли детальные ирисы из мутного янтаря, тонувшие в хмурых стальных бровях. В массивных лапах Лим'нейвен сжимал пару грозных мессеров. Страж и капитан схлестнулись в вихре гремящих снарядов, изорванных перьев, острых древесных осколков и вспышек пространственных искажений. Ларканти взмыл, намереваясь обрушиться на спину Ткача, но Капитан проворно изогнулся и пресек маневр ниспадающим взмахом тяжелых клинков. Нар'Охай остановил взвывшие лезвия в паре сантиметров от оскалившегося лица, но удар отшвырнул Стража вниз. Капитан спикировал на Хан Ката, выставив загнутый клюв. Ларканти сумел прогнать головокружение, отпрянул в сторону и снова вознесся. Клюв и вытянутая когтистая лапа бросились наперерез, но вспороли лишь неимоверно длинный плащ. Страж взревел, извергая распаляющуюся ярость, и обрушил черное лезвие на основание черепа Капитана. Укрепленная Искусством сталь брызнула снопом искр, но не пропустила клинок к плоти хозяина.

Ускользнуть от следующего выпада, Капитан рухнул вниз, рассекая воздух острым шлемом. Раскрыв могучие крылья в дюжине метров над широким мощеным проспектом, бледный рванул в сторону, задевая гладкие камни ребром нагрудника, и нырнул во врата крепости. Ларканти, несмотря на меньший вес, держался в воздухе куда менее уверенно и врезался плечом в мощную деревянную решетку. Страж отчетливо услышал, как вместе с древесиной ломается ключица. Объятый ореолом вырванных щепок, Ларканти закружился и вошел в землю, взрывая щебенку коконом щупалец Кантара. Яроокий смягчил удар, но земля содрала несколько чешуек прочной каменной кожи и почти лишила Хан Ката сознания. Ощущая горячее ядро боли под сводами черепа, Ларканти не проявил к себе жалости и резко поднялся.

— Шкатаак! Осторожнее! — Прохрипел Кантар, и Ларканти ощутил опаляющий жар. Обломки ключицы протянули друг к другу крошечные щупальца и срослись. — У меня… полно других… проблем.

Стискивая челюсти, Хан Ката удушил болезненное шипение и приступ тошноты. Бежевые солдаты окружили его и воздели многозарядные арбалеты. Тугие тетивы сорвались с воротов, но вместо Хан Ката болты прошили ноги и животы солдат, которые стояли за ним. К треску арбалетов прибавились удивленные крики, предсмертные вопли и скрежет пронзенного металла.

— Оставьте его мне! Все на стены! — Раздался клекочущий, пронзительный вопль Капитана. Ткач обрушился на двор, порождая волну низкого рокота и перемалывая щебенку стальными когтями. Зарываясь в землю задними лапами, он рванул вперед. Взметая пыль и разгоняясь хлопкам крыльев, Ткач придавил Ларканти размашистыми ударами и выпадами массивного клюва. Разящие мессеры, проносясь над головой Стража, оставляли в щебенке глубокие борозды. Впиваясь в Нар'Охай, они обрушивали Ларканти на колени и вынуждали эфес болезненно дрожать в слабеющих руках. Хан Ката притворился более изможденным, чем был в действительности. Капитан, ощущавший разрушения и гаснувшие искры своих солдат, попытался быстрее окончить схватку. Лим'нейвен поднялся на задние лапы, воздел мессеры над мускулистым крупом и вложил в удар вес непомерного тела. Грохочущая груда стали и мускулов обрушилась на Ларканти, пытаясь расчленить стража крестообразным выпадом. Хан Ката нырнул под падающие лапы и секундой позднее был за спиной огромного врага. Не успел Капитан развернуть грузный корпус, Страж оскалился и, кровожадно хрипя, вогнал клинок в основание крыла. Культя беспорядочно задергалась, извергая тугие струи крови. Бледный взревел и отпрянул, оставляя позади обмякшее крыло.

Ларканти кинуться следом, втаптывая в землю отсеченную конечность. Ткач, преодолевая отупляющие страдания, яростно отмахнулся мессером. Страж позволил клинку пронестись мимо и мгновенно возобновил наступление. Лапа Капитана дернуться на защиту лица, но Ларканти перехватил Нар'Охай за середину черного лезвия и загнал под налокотник летящей лапы. Острие распороло связки, мессер вырвался из болтающейся кисти и с низким гулом свалился на землю. Откинув пронзенную лапу, Ларканти достал дернувшийся череп Капитана каменной стопой. Сталь снова выдержала, но болезненно громко загудела и перепутала мысли раненного Лим'нейвен. Страж крепче перехватил клинок и с хриплым рыком обрушил на затылок капитана вертикальный удар. Сверхъестественно быстрое лезвие загнало морду Ткача в перемолотый гравий. Голубая кровь засочилась из решета дыхательных отверстий и щелей между латными пластинами. Черное Лезвие взвыло над горбатой холкой Ткача и понеслось на второе крыло. Мрачная дуга Ч вспорола пух, кожу и мускулы, отшвыривая пернатую конечность на землю. Лим'нейвен отказался поддаваться боли и вонзил в живот Стража огромное плечо, на котором болталась израненная лапа.

Ларканти смело с ног, но страж извернулся в воздухе и плавно опустился. Капитан уже несся вперед, тяжело хромая и извергая гулкое, влажное сопение. Ларканти встретил его наконечником Нар'Охай, направленным в лицо. Лим'нейвен взрыл вставшими лапами землю и изможденно захрипел, затягивая свежий воздух в щели забрала.

— Не унижай себя бегством и не трать мое время. Хочу закончить бойню к вечеру. — Жестким голосом пророкотал Ларканти, вынуждая защитников перестать стрелять и испуганно переглянуться. Капитан сплюнул кровь сквозь дыхательную щель, резко развернулся и, спотыкаясь, исчез в бастионе.

— Ах, Хаэкран'Каэт! — Выпалил страж и ринулся вдогонку. Взлетев на крыльцо, Страж замер перед массивными ставнями и обратился к ужасающимся защитникам.

— Ваш лидер бежал, зная, что я прикончу многих бледных в погоне за ним! Но меня тошнит от вони крови! У вас нет шанса победить, сложите оружие и Нар'Охай не отгрызет ваши головы! — Проскандировал Страж, разнося голос по двору и кишкам изящных башен. Когда эхо затихло в узких коридорах, Ларканти взвалил клинок на плечо и исчез в полумраке внутренних помещений.

Капитан петлял по длинным залам, марая серо-желтые стены вытянутыми разводами крови и выстилая пол сизыми перьями. Он отчаянно пытался скинуть Стража с пернатого хвоста, но его все еще сверкала ярко. Погоня по однотипным комнатам, завешанным гобеленами, и бесконечным винтовым лестницам привела Стража в просторный бражный зал с длинными столами и лавками из лакированного кремового дерева. Здесь он обнаружил жертву и подкрепление, сплотившееся вокруг него. Капитан отыскал охапку оружия из черного железа и всунул его в руки первым попавшимся бледным. Драгоценность пустынных приисков приняла форму мечей, алебард и широких копий, которые привлекали внимание изящностью формы, мастерством исполнения и вязью золотых узоров. Плохо подогнанные чешуйчатые доспехи, нацепленные поверх пропотевших подлатников, не гармонировали с великолепным оружием, а Напуганные вояки не проявляли подобающей смелости.

— Уносите ноги, глупцы! — Прокричал Ларканти, неотвратимо приближаясь к сжавшейся кучке защитников. — Каждого кто останется, я жестоко прикончу! Ну же! Я должен уговаривать вас принять милосердие?!

Двое из полудюжины отбросили оружие, развернулись и, спотыкаясь, кинулись к стрельчатым выходам. Оставшиеся решительно боролись с ужасом. Капитан похлопывал их по плечам, пихать вперед и сулил стремительное продвижение по службе.

— Что же! Это ваш выбор! — Взревел Ларканти и вцепился в ножку длинной скамьи. Основательное четырехметровое полотно взвилось и понеслось на солдат. Вымотанный Лим'нейвен захрипел и обрушил бичи щупалец на скамью, обращая середину в плотное облако древесных осколков. Половины продолжили нестись по смертоносным траекториям, и одна из них вошла в грудь несчастного, который не успел припасть к земле. Солдата пригвоздило к стене, струи бурлящей крови хлынули из разверзшегося рта и раздувшихся ноздрей. Бледный, испуская булькающие вопли, отлип от гладкой кладки и свалился на деревянные обломки, где несколько секунд спазмически дергался.

Капитан стражи окликнул солдат на местном витиеватом наречье, толкая их вперед, и присоединился к атаке. Лим'нейвен тяжело хромал, щупальца Кантара мешали остановить кровотечение и перестать терять последние силы. От подчиненных он невольно отстал. Ларканти воспарил над многочисленной мебелью и быстро понесся вперед. Яростным жестом он поднял широкую столешницу и метнул ее в троицу оставшихся защитников. Они заметили опасность и неловко отпрыгнули, но один из них, обладавший самым внушительным пузом, запнулся об невысокую скамью. Столешница свалилась на подогнувшиеся колени, но крик вырвался шипящим свистом из зияющего провала гортани, так как оказался Нар'Охай быстрее.

Двое выживших переглянулись, пики из черного железа заметно задрожали во вспотевших руках. Они оставили попытки вспороть грудь Стража и ринулись за спину Капитана. Нар'Охай вынырнул из впалой груди одного из них. Пронзенное тело поднялось и, барахтаясь, отлетело в сторону, чтобы с хрустом покатиться по полу и забиться между коренастыми ножками стола. Второй солдат успел поравняться с Лим'нейвен. Капитан проворно стянул латную перчатку, обнажил когтистые пальцы и глубоко вогнал их в шею солдата, придавливая к земле ошарашенную, бьющуюся жертву. Вместо сбивчивого, похрипывающего дыхания из щелей забрала повалили густые клубы горячего дыма и мощное пыхтение. Несмотря на противодействия Кантара, кровь забурлила в ранах и обратилась обугленной, черной коркой. Грудная клетка опустошенного бледного звонко треснула, лапа Лим'нейвен погрузилась в легкие. Ткач брезгливо фыркнул, вытер окровавленную руку о чистые клочки подлатника и отшвырнул бесполезное тело. Затем он грозно зарычал, напружинил вздувшиеся лапы и ринулся на Ларканти, яростно сметая тяжелую мебель с пути.

Ларканти проворно скользнул в сторону с пути гремящей сталью туши. Изувеченный Ткач споткнулся, пытаясь сделать резкий разворот, и Хан Ката вспорхнул над его спиной. Гигант вздыбился, взгромоздил тело на задние лапы и попытался размазать Стража по высокому потолку. Ларканти снова избежал стилета Карлика, перехватил лезвие Нар'Охай и глубоко вогнал черный меч в плечо противника. Хан Ката провернул клинок в болезненной ране, вынуждая Лим'нейвен взреветь и неуклюже завалиться на бок. Лужа крови начала стремительно разрастаться под опрокинутым телом. Капитан попытался оторваться от земли, но Ларканти прибил череп к полу ниспадающим ударом и продолжал молотить, пока грозный рев не сменили слабое хрипение и голубые брызги.

Когда последние искры сопротивления потухли, Страж взвалил на плечо когтистую лапу Лим'нейвен и, застонав от напряжения, поволок поверженного исполина обратно во двор.

— Притащите самый огромный черный ящик. Капитан у меня. — Натужно просипел Хан Ката, чувствуя вялые попытки Ткача зацепиться немеющими лапами за углы и щели.

— Не ожидал другого исхода, Ларк. Мы покончили с Хоаксами и орудиями. Выдвигаюсь на помощь. — Прозвучал твердый, помрачневший голос Стража Дилакада.

Три минуты Ларканти плелся по залам и коридорам, отгоняя бледных грозным взглядом. Ритмичному гулу шагов аккомпанировали крики, грохот и металлический лязг, которые приглушали каменные своды. Вскоре до слуха Страж докатился низкий шорох, характерный для подогнанной чешуи из Саантирской стали.

— Песок тебе в зад! Поторопись, э тварь весит тонну! — Не вытерпев, прокричал Страж, и шаги заметно ускорились. Следом из-за угла выплыла пара раскаленных углей, которыми оказались глаза Дилакада Хан Саве:

— Ты почти дал ему добежать до самого Галафея! — Окликнул Ларканти Дилакад и ощерил желтоватые зубы в широкой ухмылке. Его рубиновое одеяние, влажное и смердящее железом, облепило крупную фигуру. Обнаженное лезвие Нар'Охай жирно лоснилось и окропляло пол вязкими, крупными каплями. Испустив пару коротких хриплых смешков, Дилакад поднялся в воздух, проворно скользнул к Ларканти и схватил вторую лапу Капитана. Благодаря совместным усилиям, на напряженные лица Стражей вскоре пролился пурпурный свет чистого неба, а над сгорбленными спинами проплыла арка главного входа. Небрежно скатив податливое тело с крутого крыльца, Ларканти предоставил солдатам затолкать пленника в душный ящик из черного железа, а сам перевел взгляд на неспокойную панораму Фенкриса. Многочисленные стаи пестрых птиц унеслись прочь и оставили небо гремящим Гончим, которые патрулировали город и орошали опустевшие улицы случайными брызгами кипящего масла. Трупы Хоаксов обрушивались с неба, застывая в изломанных позах на брусчатке или проламывая черепичные крыши пернатыми, бурыми тушами. Один из них налетел на гребень крепостной стены. Несчастная тварь, обвешанная обмякшими трупами всадников, испускала присвистывающее сопенье из приоткрытого клюва и слабо скребла залитый кровью камень. Ларканти поднял глаза крутой холм, занимавший центр города и украшенный светлым дворцом Аллод'Ан'Хаафа. Размытые темные точки роились вокруг острых позолоченных шпилей и белокаменных фасадов. Спустя минуту высокие витражи, изображавшие стокрылые силуэты Хина, обратились пестрой стеклянную крошку и выпустили клубы ревущего, дрожащего пламени. Лепнина обратилась нагромождением неправильных форм, искалеченный дворец задохнулся в клубах едкого дыма. Еле различимые Стражи, преследуемые росчерками рубиновых плащей, сорвали янтарные флаги и заменили их красными полотнами. Ошарашенные солдаты, многие из которых не успели облачиться в бежевую форму и голубоватые доспехи, жались друг к другу сгорбленными спинами и, не моргая, смотрели на пылающие руины дворца.

Не каждого пепельного захватчика воротило от жестокого долга. Многие отыгрывались на бледных за годы жизненных неурядиц. Со всех сторон доносились крики и ругань, выбиваемые сапогами из беззащитных пленных. Обезоруженный солдат Фенкриса, прижимавший ладонь к разбитому виску, непонимающе смотрел на Ларканти широко раскрытыми голубыми глазами и бесцельно брел навстречу. Пепельные посчитали его угрозой для стража, и вмяли юнца в щебенку окованными, закрученными носками. Прежде чем отвести взгляд от неприятных сцен, Ларканти свалил одного из пепельных ударом подзатыльника. Страж Дилакад приструнил Саантирцев властным, громким голосом.

— Похоже, захват дворца завершился успехом. — Усталым и немного пренебрежительным тоном пробормотал Ларканти, неспешно поднимаясь в небо вместе с каменным товарищем.

— Несчастные даже не успели натянуть портки. — Согласился Дилакад, выпуская на губы немного печальную полуулыбку. — Не время ужасаться, Ларк. Пора отправиться на стены.

— Разумно. Скоро пограничные силы попробуют отбить Фенкрис. Встречу их на юге. — Кивнув, ответил Ларканти и устремился к резным гребням южных стен. Порывы холодающего ветра остужали кровь на одежде, заставляя холодные тряпки липнуть к телу.

* * *

Сознание Кантара проникало в каждый угол дворца Аллод'Ан'Хаафа и не могло укрыться от сотен вопящих голосов. Бледные спекались с полом и раскалившимися доспехам, отказываясь испускать искры из обугленных тел, и тянули безнадежную агонию. Сцена перекрыла ужасные образы, которые представали перед глазами тринадцати Каменных Стражей. Вопли, наконец, затихли, Яроокий зажмурил пылающие глаза и спрятал перекошенное лицо за дрожащими ладонями. Вернув частичный контроль над могуществом и эмоциями, Десница распахнул опаленные веки и обернулся к Нилин. Лицо женщины, подсвеченное переливающимся алым заревом, выражало ужас и глубокий шок.

— Дети. Прислуга. — Пораженным и угнетенным голосом просипела она, с трудом оторвав ото рта напряженные руки.

— Аллод'Ан'Хааф спрятался под шкурой Урбского мимика. С ним необходимо было быстро покончить. Мое внимание нужно на стенах. — Виновато и нерешительно оправдался изможденный Десница. Иллюзия немного пододвинулась к Нилин и положила горячую ладонь на плечо. Женщина звонко всхлипнула, отстранилась и отбросила протянутую руку.

— Говоришь как жестокий тиран, которого в тебе видят беженцы! — Огрызнулась пепельная. — Тебе плевать на жизни Хинаринцев! Как теперь поверить в то, что ты жертвуешь собой ради их блага!

— Господство порядка достигается силой, ровно, как и любое другое господство! Мы на войне, Ни-ли, чего ты ожидала?! Что я уговорю их сдаться, закидав Нар'дринскими сладостями?! — Уязвленно взревела иллюзия Кантара, начиная увеличиваться в размерах, обрастать вздувающимися мускулами и бурлящими прожилками жидкого огня.

— Я не ожидала от тебя жестокости, ради избегания небольших задержек! — Не замолчала Нилин, невольно отступив на короткий шажок.

— Небольших задержек!? Ни-ли, спустись в те Карликовы катакомбы и взгляни на мое, песок мне в глотку, лицо! Я на пределе, я не всемогущ и сгораю изнутри! У нас мало времени, мне некогда его тратить на поиски какого-то высокородного ублюдка в плаще-невидимке!

— Вы двое, остыньте! Это война, тут случается всякое… — Вмешаться Родорвиц, но рука Нилин твёрдо его отстранила.

— Ты слышал эти вопли, Родорвиц!? Могущество ударило Кантару в голову, он давно не считается с жизнями, которые обещал щадить! — Брезгливо прокричала женщина и нахмурилось.

— Мне давно ударило в голову твое двуличие! Говоришь, что война необходима, нежишься в достатке и радостно принимаешь плоды моих кровавых деяний! А как только вся эта грязь начинает касаться ног, визжишь, будто в ней нет твоей вины! — Распалился Десница. Монолитный гранит бастиона, вскипел вокруг его босых стоп и беспорядочно забил вытянувшимися щупальцами.

— Я не нежусь в достатке! Я пытаюсь не дать рассыпаться тем руинам, в которые ты обратил Саантир! — Бесстрашно прокричала пепельная, отпрыгивая от клочка искаженного камня. Стоило ногам коснуться пола, Кантар наотмашь хлестнул ее правую скулу и опрокинул женщину на землю. Схватившись за разбитую, обожженную щеку, она принялась выкрикивать в адрес Яроокого отборные ругательства и затаенные обвинения.

— О, Карлик! Что ты творишь, Ларк! Она не заслужила! — Воскликнул Родорвиц, неловко падая на распухшие колени рядом с Нилин. Подтянув женщину к себе, он осмотрел ожог, покрывавшийся влажными пузырями, и начал успокаивать раненную торопливыми поглаживаниями.

— Не заслужила!? Проваливай с глаз, пока я еще сильнее не разворотил твою рожу, Родорвиц! — Не сдерживаясь, прокричал Яроокий. Ужас проступить на лицах ближайших товарищей. Кантар, не мигая, провожал их ожесточенным взглядом, пока Родорвиц помогал женщине подняться и уводил ее прочь.

8 день сезона Парящего Дыхания.

До глубокой ночи бледные бросались на стены собственного города. Когда бесформенное бельмо луны застыло над холмистым горизонтом, силы их иссякли, а пограничные бастионы обратились кольцом горящих руин. Осколки флотилии бежали под надежные стены могучего Галафея, ловя южный ветер изломанными ярко-желтыми парусами. Кантар поддался отупляющей усталости, выпустил кровоточащие когти из земли Фенкриса и вернулся в Саантир. Израненный Аллод забылся в клубах дыма многочисленных пепелищ.

Ларканти Хан Ката встретил рассвет, грузно навалившись на изрезанный гребень южной стены. Пульсирующим взглядом он наблюдал за пурпурными лучами, которые просачиваться между холмами и вырывают из полумрака клочки выжженной земли, бесформенные рытвины и раздробленные деревянные остовы. Одежда Каменного Стража напоминала твердую скорлупу, поскрипывала от малейших движений и рассыпала хлопья засохшей синей крови. Измочаленные мускулы саднили под липким коконом, а закостеневшие пальцы сжимались на фантомном эфесе Нар'Охай, который давно дремал в ножнах. У ног сутулого и мрачного Каменного Стража дергалась Саантирская Тень, прыская черной кровью на высокие, пыльные сапоги.

* * *

Лиора всегда могла похвастать тонким вкусом, последнее пристанище для Линфри она подобрала уютное и живописное. Уединенный каменистый осколок, плавно скользящий вдали от торговых маршрутов. Извилистые корни двух деревьев, расположенных на краях, глубоко проникают в трещины крупных булыжников. Раскидистые кроны, постепенно наливающиеся охрой, сбрасывают резные листья на клочок невысокой травы, усеянной насыщенно-синими колокольчиками поздних цветов. Ларканти Хан Ката, старательно вычистивший кровь из щелей панциря и накинувший свежий халат, осторожно подошел к вытянутому холмику подсыхающей бурой земли и плавно опустился на покачивающуюся траву. У подобранных ног он бережно поставил небольшую миску из ноздреватой глины. Влажная, комковатая земля, заполнявшая скромный сосуд, окружала изящные светло-розовые стебли трех цветков. Пышные бутоны состояли из пушистой бахромы крошеных лепестков. У основания они сверкали насыщенным пурпуром, а к концу теряли краски и обращались кипенно-белыми.

— Привет, Ли-ри. Я немного опоздал. — Хрипло прошептал сгорбившийся Страж после длительного молчания.

— Тени не рассказали мне раньше, не хотели, что бы я отвлекался от насаждения власти Десницы. — Поспешил оправдаться Ларканти, сожаление выступило на широком, бесконечно усталом лице. — Пришел, как только смог. Спешил, будто ты действительно хочешь меня видеть после всего этого.

— Знаешь, последнюю пару недель я грезил, что когда вся эта круговерть успокоиться, я, непременно, разыщу тебя на Арге и смогу оправдаться, а потом все станет как раньше. — Дернув плечами от пары сухих, горьких смешков, признался Ларканти.

— В конце концов, с помощью Кантара или без, я остался бы солдатом. Мой Нар'Охай прогулялся бы по улицам Фенкриса и Галафея. — Продолжил он, аккуратно проводя грубой ладонью по рыхлой поверхности безымянной могилы: — Теперь придется выкидывать из головы эти видения.

— Помнишь, что через три дня годовщина Таарин? Я обещал Саакрати, что успею вернуться, но у меня не выйдет. — Одними губами проговорил Ларканти, поднимая глаз на небо и прищуриваясь от пурпурных лучей, которые тянулись к нему сквозь редеющую крону. Он чувствовал, как голос подводит его, а в основании коренастой шеи встает ком. — Хотел попросить, если она сейчас рядом с тобой, презрительно плюет на меня с Солнца, передай, что я все помню и… скучаю.

— Я принес вам кое-что. «Небесные Лоскутики», ты ведь такие хотела вырастить в своей келье? Надеюсь, ничего не напутал. — Откашлявшись и вытерев увлажнившиеся глаза, продолжил Ларканти. Аккуратно запустив пальцы в мягкую почву, он бережно извлек ветвистые корешки цветов и укутал их почвой могилы. Неряшливо вытерев руки об штанину, он заговорщически улыбнулся и неспешно потянулся за пазуху. Резким движением страж извлек небольшую сферическую склянку с коротким толстым горлышком. Пробка поддалась со звонким щелчком, выпуская клубящиеся щупальца голубоватого тумана и густой аромат Синских грибов.

— Правда думала, что я не знаю? После пары глотков запах остается больше дня. Не волнуйся, я не расскажу ни матери, ни дядя Наакрату. — Не отпуская улыбки с обветренных губ, пообещал Ларканти и тонкой струей подлил пахучую жидкость к основанию цветков. Поток обратился редкими капельками, срывавшимися с мутного горлышка, Хан Ката закашлялся громким смехом и с трудом пробормотал: — Хах! Такой Клан самому Карлику не пожелаешь!

Убрав опустевший сосуд, он достал бутыль с кислым Нар'дринским сидром из красной мороси, а затем протянул его к сияющему солнцу.

— Бутылка для тебя, Таарин, но первый глоток за мной. — Задорно прошептал Ларканти и резко притянул бутылку, будто отбирая ее у невидимых рук. — Помнишь, как прятали эту дрянь в казармах?

— Теперь надо что-то сказать… — Заключил Ларканти, вытерев лицо после жадного глотка. Сложив руки на коленях и не моргая уставившись на холм, он начал негромко бормотать, обретая твердость с каждым новым словом: — Ли-ри, Таарин пусть ваши искры скоро найдут дорогу в Четыре Мира и пусть в следующий раз вам повезет. Я пока останусь здесь и постараюсь подготовить Хинарин к вашему возвращению. Хотите вы того или нет.