109 год 4 эры. 14 день сезона Парящего Дыхания.

Нуаркх помнил, как отсекал кусочки уха Ликорда и скармливал их дружелюбному питомцу Красного Карлика. Следом начиналась неясная смесь темноты, гулкого эхо и ярких вспышек холодного света. Тоннельник был рад очнуться не на Солнце, или другом воплощении Мира Мертвецов, но в хитиновой скорлупе полутемной каюты. Нуаркх плавно покачивался на растяжках традиционной тоннельной «кровати». Скудное убранство палаты также включало лоскут циновки, пару невысоких костяных тумб и неуместно вычурное кожаное кресло. В объятиях тучных бордовых подлокотников вольготно располагалась Лантрисс Калменхайм, которая коротала ожидание очередной романтичной книгой о приключениях «крылатого Ксанриса».

— Хаотри осталась в Шраме? — Поинтересовался тоннельник, чувствуя, как трезвость ума постепенно рассеивает миазмы апатии и забытья. Голос оказался удивительно звонким, из-за стального протеза вместо утерянного жвала. Не отрываясь от желтоватых страниц, Лантри кивнула. Нуаркх покачал головой. — Карлик! Выходит я застрял с парой самых больших зануд в Четырех Мирах.

— Нам тоже не терпеться скорее от тебя избавиться и вернуться к делам, которые поставило под угрозу твое спасение. — Холодно отозвалась девушка и подняла невзрачно-серые глаза, сокрытые за по-Синитски огромными очками в деликатной стальной оправе.

— Ты понимаешь, что Накрисс Галард пишет эти книжонки, чтобы рассказать всем, сколь он хорош? Шутка в том, что на деле он заносчивый говнюк. — Пробормотал Нуаркх.

— Прости, но я не слишком доверяю твоей оценке. — Хрипловатым голосом ответила Лантрисс и плавно отложила чтиво металлической кистью, которая стыдливо скрывалась под длинной тканевой перчаткой. Со времен первой экспедиции в Цикломер Урба, бледная повзрослела и обзавелась зарождающимися морщинами. Ее лицо перестало постоянно выражать взволнованность, все чаще выказывая уверенность с различимым оттенком надменности. Годы, проведенные в частых разъездах и длительных переходах, не только оставили девушку с одной рукой, но и убрали лишние килограммы с талии.

— Мы же в скалогорбе Филмафея? Что здесь забыл культуролог? — Поинтересовался Нуаркх. — Маски-переводчики внезапно перестали работать?

— Разве не очевидно, я теряю тут время с тобой? — Сдержанно отозвалась Лантрисс, ее глаза холодно блеснули.

— Я могу это расценивать как выражение привязанности, которую породили наши многочисленные приключения? — Тоннельник и вяло улыбнулся отекшим глазом. В тот же момент он начал раскачиваться из-за приступа ритмичного, болезненного кашля.

— Нет! Мне нет никакого дела до твоего состояния! — Девушка ответила громче, чем планировала. Ее смущенный взгляд встретился с проницательным грязно-желтым оком, и уткнулся в голубоватые колени. Спустя пару секунд Лантри нашла силы взглянуть на язвительное лицо тоннельника и твердо продолжила. — До Филмафея дошли слухи об огромном Аргийским кукловоде, который поселился в подводных руинах прото-Аргийцев. Судя по длине щупалец, его нора — настоящий комплекс. Филмафей получает аксоны, я изучаю руины под защитой компетентного Лим'нейвен.

— Раз Филмафей решился на подобный риск, выходит его идея начала давать плоды? — Живо поинтересовался Нуаркх, с трудом подтянув культю к груди. — Теперь и я заинтересован в восстановлении разорванных нитей Тепла с помощью аксонов. Впрочем, это было вопросом времени…

— Откуда мне знать, как продвигаются его исследования? Я всего лишь культуролог. — Ядовито отозвалась Лантрисс, победно складывая руки на груди.

— Действительно. Лучше у него спрошу. — Расслабленно отозвался Нуаркх и постарался пожать плечами, но острый приступ боли быстро заставил передумать. Проколотое легкое вновь вынудило тоннельника забиться от лающего кашля. Лантрисс удовлетворенно хмыкнула.

— Раз ты не ищешь приятной компании, чему я обязан твоим вниманием? — Продолжил тоннельник, когда горло перестали штурмовать комки сжатого воздуха.

— Я… хотела узнать про ритуал, который позволил Кантару поглотить искры Лим'нейвен. — Осторожно призналась девушка.

— Завидуешь? — Нуаркх решился на пару аккуратных смешков и заговорил в укоризненной манере. — Завидуешь тирану, который погубил бесчисленные жизни и приблизил начало восьмой войны! В кого ты превращаешься, Лантри!

— Завидую. Поглощение искры должно было стать моим открытием. Я обнаружила шифр в узорах Цикломера! — Без стеснения призналась женщина.

— Время так быстро течет. Не успел заметить, как напуганная девочка обратилась властной, честолюбивой женщиной. — Не без гордости поделился Нуаркх, улыбнулся последним глазом и прощелкал: — Я, наконец, понял, почему тебе нравятся романы о крылатом гордеце.

— Четыре Мира сделали меня такой. Заставили очерстветь, обвыкнуться с жертвами. — Оправдалась девушка, не обращая внимания на ироничное выражение, которое не покидало лица Нуаркха.

— Не драматизируй. Твой жизненный путь можно назвать непростым только со значительной натяжкой. Можешь представить, какое недоумение вызовут твои причитания у жертв Саантирской расовой чистки. — Отмахнулся тоннельник, жадно впитываю обиду, которой сочились глаза девушки и напрягшаяся, закрытая поза.

— Сложности и утраты могли наставить тебя на альтруистическую стезю. За эгоистичную трактовку жизненных уроков ты можешь винить лишь свою натуру, которая изначально содержала гнилое ядро. — Неспешно продолжил Нуаркх и уничижительно указал на грудь женщины когтистым пальцем.

— Зачем я вообще пришла к тебе?! — Воскликнула Лантри, сжала кулаки и резко взметнулась с кресла.

— Не знаю. А чего ты ожидала? Оскорбления — последняя отрада, которую не отняли у меня когти племянника Ио. — Беззаботно отозвался Нуаркх, кашель снова затряс истерзанное тело. Затем он попытался резко вкинуть целую руку и остановил бледную.

— Погоди, довольно язвительности. Я действительно могу поделиться тем, что видел. Карлик! Кантара просил меня передать тебе пару слов. — Прощелкал тоннельник спокойным тоном, Лантрисс с настороженностью и подозрением уставилась на него, но вновь опустилась на свое кресло.

— Ты не заслужила его славы. — Прощелкал Нуаркх, пристально наблюдая, как заинтересованность бледной вновь меняется раздражением, и она громко шипит сквозь стиснутые зубы.

— От тебя нельзя дождаться ничего, кроме издевательств! — Выпалила девушка, впиваясь в подлокотники кресла.

— Но это правда! Ты пыталась разгадать шифр, основываясь на неверных постулатах. Создатели не воевали за простор, подобно обычным Лим'нейвен, они питались друг другом. Яроокий просил передать тебе: «Ты слишком сильно полагалась на авторитет Калрингера и несовершенное Хинаринское мировоззрение». — Неторопливо процитировал Нуаркх. — Видишь? Злословием я лишь пытался уберечь тебя от жестокой действительности.

— Ты мне омерзителен. — Прыснула девушка желчью и поспешила к кожаному пологу, который отмечал границу комнаты.

— Каждый ищет развлечение по искре, Лантри. Не все находят удовлетворение в жертвовании друзьями на пути к… умеренной известности и достатку. — Прощелкал Нуаркх вслед, вытягивая из Лантри смесь рычания и визга.

— Хочет казаться очерствевшей и опытной, а на деле еще дитя. — Подытожил тоннельник. Следующие несколько минут он упорно мешал смеху перерасти в новый приступ болезненного кашля, но потерпел неудачу.

* * *

Кольцо Урба задело растущий миазм Перекрестка за тридцать циклов до начала 4 эры, которая помпезно обозначила прикосновение к Перекрестку тщеславного Хинарина. Стены Цикломера пестрели силуэтами других Создателей, которые «отделили от себя Карлика». Изображения манили тоннельников обещаниями нового безопасного дома и вынуждали их отправиться бороздить извивающиеся улицы забытого города. Большинство смельчаков заблудилось в серо-синем лабиринте, где верх бессистемно сменяет низ, земля закручивается, словно свернутое покрывало, а расстояние и время — бессмысленные слова. Некоторые вернулись, чтобы рассказать про бесконечные дороги в никуда, и перекошенные жилища, испещрённые бесформенными провалами пустых нор. Нагромождение гранитных опухолей, заменявшее внутреннее убранство покинутых построек, вызывало ощущение болезненности и искаженности, ровно как созерцание аморфной луны или само нахождение на Перекрестке.

Королева Нирмфрит, получившая позднее прозвище Треснувшая Слеза, оказалась удачливее других и вывела племя к скале, чей закручивающийся пик нависал над неспокойным полотном оставленного города. Многие циклы спустя сутулый исполин превратился в Башню Забытого Города и перестал пригибаться под ударами Перекрестка. Тогда Нирмфрит уже осознавала, что лишилась плодородия и причин возвращаться назад. Жажда найти новый смысл для длинной жизни, вынудил Лим'нейвен принять титул Архонта и собственной кровью привязать Башню к Урбу.

Тогда тоннельники винили в бесплодии долгое пребывание на Перекрестке и не подозревали о том, что сам Урб проклинает беглецов. Башня продолжала разрастаться, в основном силами изгнанников. Начало четвертой эры принесло неспокойное звучание прелюдии к шестой войне Верха и Низа. На Перекресток устремились еще и Хинаринцы, которые не хотели быть участниками обострения бесконечной вражды. Среди них были Лим'нейвен, глаза которых постепенно привыкли к хаотичному плетению Перекрестка и разглядели мерцающую громаду Башни. Хинаринские ткачи проявили крайне оживленный интерес к Слезам Урба и положили начало робким отношениям между парой Миров.

Когда ненависть между бледными и пепельными иссякла, сменившись горечью и тоской, Хинаринцы начали гораздо активнее исследовать Перекресток и попросили тоннельников создать Ядро их собственной Башни. Многочисленные караваны и дирижабли принялись курсировать между Мирами, неизбежно привлекая внимание небесных пиратов и змеев Урба. Появилась острая необходимость в силе, которая навела бы порядок там, куда не дотягивалась рука Хинаринских властей. Нишу заняли бывшие солдаты, которых шестая война заставила разочароваться в армии и идеалах родных государств. Их идеи о единстве и свободной силе вне правительства нашли дорогу в сердца некоторых тоннельников и даже горстки Змеев Урба. Пестрая шайка наемников быстро набирала влияние, богатства и мощь, расправляясь с бандитами и действуя там, где вмешательство Хинаринской торговой компании могло лишь усугубить конфликт. Вскоре они заручились поддержкой многих Десниц и Аллод'Ан'Хааф, а знамя с тремя копьями узнавали почти все. Не успело забиться сердце Хинаринской башни, как Перекресток дотянулся до Арга и Сина. Это положило началу эпохе открытий, великих исследователей и путешественников. Бурные годы прославили имена Ренмайера Калрингера, Орека Каламита и многих других первооткрывателей. Наемники добавили еще два копья на герб, а город у подножья Башни Перекрестка ожил.

* * *

Острая боль в груди, неуклонно следовавшая за малейшими движениями, еще долго не позволит Нуаркху ходить самостоятельно. На Урбе это, почти наверняка, закончилось бы встречей со Стеной или влажными малярами Змеев. Перекресток был снисходителен к старому знакомому, а потому позволил ему блаженно развалиться в кресле-каталке и наблюдать за пестрой, оживленной панорамой, которая неспешно плыла вокруг. Тоннельник часто закрывал глаз и медленно вдыхал воздух, наполненный густым запахом скалогорбов. Он вслушивался в речь, звучавшую на всех известных наречьях, а также в регулярный звон стальных пяток Хенши, который молча толкал кресло и волочил объемный багаж.

— Я могу рассказать тебе почти про каждый закоулок. — Нуаркх обвел обрубком порт. Именно он служил прототипом морской пристани Башни Хинарина и был огромной каменной клеткой, высеченной в могучем основании скалы и пронизанной бурлящими потоками горько-соленых Аргийских Океанов. Каждый элемент архитектуры, находившийся дальше дюжины метров, казался неспокойным, колеблющимся миражом. Более отдаленные предметы и прохожие сливались в единое зернистое пятно и смутно передавали общий пейзаж, который каждый раз проявлялся по-разному.

— Когда-то здесь тащили кукловода — переростка, который принял почетный титул Зверя Хинаринской Башни. Пока Кукла не начала над ним экспериментировать, он был меньше, но зрелище представлял впечатляющее. — Тоннельник вспомнил обрюзгшую маслянисто-черную тушу, затмившую вечно неспокойное сизое небо и погрузившую кипящую пристань в густую тень.

— Кати меня к тем лестницам. Если повезет, на них будет меньше двадцати ступеней. — Посоветовал Нуаркх молчаливому компаньону и указал на плывшие ступени, которые взвинчивались на следующее скальное плато. — После восхождения мы, скорее всего, окажемся почти у подножия Башни.

Физическая сила ловчего без труда подчинила выщербленные ступенями, которых оказалось двадцать три. Попутчики оказалась у истока широкой, оживленной улицы, бежавшей к западной стене Башни Забытого Города. Рука и вкус Ренмайера определенно чувствовались в его владениях. Во времена Архонта Нирмфрит закрученная спираль пика оставалась нетронутой, но Калрингер высек в скалах настоящий форт с просторными террасами, бойницами и смотровыми площадками на вершинах вытянутых башен. Громада замка грозно нависала над бурлящими, бессистемными кварталами трущоб, проникала в них коренастыми террасами и сверкала размытыми глазками очагов. Луна распласталась на шезлонгах парапетов и воздушных переходов, а многочисленные небесные суда были надоедливой мошкарой, что пыталась прервать ее крепкий сон.

— Надо признать, этим замком Калрингер превзошел себя. С другой стороны, место было его темницей почти три десятилетия. Это объясняет желание разнообразить вид из окна. — Заключил тоннельник, когда Хенши поднял мерцающий взор на центральный шпиль Башни, пронизанный незамутненно-синим Ядром. Сложнейшая конструкция из мириадов Слез выплескивала пульсирующее свечение через многочисленные окна и взвивалась к открытой зубчатой террасе на крыше, делая ее похожей на распаленный очаг. Мерцание ядра прогнало клубящуюся серость из грудной клетки древнего стража и заменило ее лазурными вихрями, в которых кружились осколки обсидиановых пиков.

— Мне нравиться, сколь бессистемно тут все расположено. Хотя, может у меня дурной вкус. — Тоннельник разорвал молчание и обратил внимание Хенши на здания, которые постепенно формировались из разноцветного тумана. Лавки, пестреющие зазывающими вывесками, и сомнительные притоны, сочащиеся вонью Аргийских дурманов, возникали бок о бок с весьма приличными особняками и постоялыми дворами. На Перекрестке не было смысла разделять поселения на кварталы, все неизбежно перемешивалось.

— Видишь ровные Галафейские фасады на тех особняках? Их, наверняка, везли из самого Хинарина. Линейки и чертежи здесь почти не работают, поэтому строить прямое невозможно без помощи Лим'нейвен. — Тоннельник обратил внимание Хенши на контраст между парой респектабельных сооружений и россыпью обезображенных построек. Берлоги были вырублены внутри древних покинутых построек. Века запустения позволили Перекрестку извратить стены и внутренности зданий. Они обратились бесформенными кусками камня, изрытыми лабиринтами тонких тоннелей.

— До сих пор задаюсь вопросом: это Перекресток так кардинально перекроил оставленные постройки, или старые обитатели изначально имели странные, бескостные тела? — Риторически поинтересовался Нуаркх.

Дорога, натянутая между портом и Башней, успела дважды вильнуть и замкнуться небольшой петлей, но все же начала постепенно лавировать между учащающимися островками разноцветных зарослей. Короткая трава, растущая на одном и том же клочке, пестрела цветами от зеленого до фиолетового и напоминала лужи пролитого каменного масла. Странные заросли должны были образовать кольцо садов вокруг бастиона и Ренмаер пытался удержать их, но они своевольно разбрелись по округе. С каждым шагом островки уплотнялись и срастались в бесформенные скопления. Извивающиеся острые стебли начали оплетать колеса, замедляя продвижение коляски и заставляя стальные пятки Хенши зарываться в рыхлую землю.

— Похоже, тебе придется взять меня на руки. — Нуаркх засмеялся и обернулся к Древнему Стражу, сгибавшемуся под весом бессчетных сумок. На выручку Стражу внезапно пришел Ортисс, хромая вынырнувший из невнятной панорамы. Лиора и Леронц бодро шагали подле, болтая о пустяках, смеясь и похлопывая напряженные лапы бурого гиганта.

— Выглядишь слишком радостной для девушки, избранницу которой еще толком не начали глодать черви. — Окликнул бледную Нуаркх, приветственно вкидывая культю. Радостная улыбка девушки сменилась горько поджатыми губами.

— Опусти маску, Нуаркх. Тебе без нее лучше. — Вмешался Леронц, перетягивая на себя атаки ядовитых жвал.

— Как у тебя хватает совести попрекать меня, Леронц? Ты меня бросил! Посмотри, что сотворила Тень, которую ты не смог добить. — Тоннельник задрал полог новой сизой маски и продемонстрировал лицо, обшитое пластинами медицинской стали.

— Я могу жить с этим, желание вырвать тебе жвала меня искушало не раз. — Леронц улыбнулся еще шире.

— Мечтай, калека. — Усмехнулся Нуаркх, и наемник похлопал его по шипастому плечу. Бледный оперся на горячий, мерно покачивающийся бок Ортисса и завязал с Нуаркхом оживленный диалог о небольшом сольном приключении. Лиора заломила пальцы и торопливо пошла к Хенши, который скинул скарб и поспешил навстречу.

— Я переживала. — Девушка смущенно придерживала развевающийся подол легкого платья, украшенного порхающими Аркефальскими зверьками. Волнистые локоны трепетали на ветру, норовя облепить аккуратно накрашенное лицо, почти залечившее следы побоев. Девушка молча смотрела на Хенши широко раскрытыми изумрудными глазами, упорно дожидаясь мысленного ответа. Когда до нее дошло, что Аргийца нет рядом, она прикрыла ладонью извиняющуюся полуулыбку. Хенши плавно выставил ножны Нар'Охай, из которых торчала матовая сердцевина расколотого эфеса. Он ткнул пальцем в обнаженную полоску черного железа, а следом постучал по гипсовой маске, которая давно не покидала черепа.

— Ты хочешь, чтобы я сделала новый эфес? — Удивленно переспросила девушка, скользя взглядом по сокровенному клинку. Страж утвердительно кивнул. Лиора почувствовала, как комочек тепла рождается в голове и приятно растекается по телу.

— Я буду очень рада помочь! Аргиец остановился у Калрингера на какое-то время и укрепит глину, она будет крепче железа! — Взволнованно пролепетала девушка. Древний Страж убрал ножны и потянулся в полу невзрачного рабочего рубища со скалогорба Филмафея. В тонких стальных пальцах зашелестел исписанный блокнот, а небольшой осколок графита зашуршал по мятым пергаментным листкам. Он успел вывести «я заплачу, чтобы», прежде чем Лиора мягко отвела металлическую руку и произнесла «В деньгах нет никакой необходимости». Страж начал писать еще быстрее: «Хотел облегчить тебе новый старт».

— Я понимаю, я не оскорблена. — Успокоила девушка Ловчего, кладя ладонь на блестящие шарниры плеча. Следом она потянулась к воротнику легкого платья и извлекла небольшой кулон из превосходной оружейной стали, изображавший пять скрещенных копий. Лиора немного виновато улыбнулась и пояснила: — Многие наемники из Саантира переберутся сюда, на Перекресток. Они хотят достойно выглядеть на встречах с заказчиками, без работы я не останусь.

Лиора хотела еще раз поблагодарить Хенши за доверие и предложить изготовить ножны под стать эфесу, но их окликнул скрипучий голос Нуаркха, который мог теперь соперничать по неприятности с надменным и липким взглядом.

— Хенши, хватит пялиться на нее. Она недостаточно отчаялась, чтобы становиться твоей частью!

Комфортное общение мгновенно обратилось неуютным молчанием. По крайней мере, так показалось Лиоре. Девушка натянуто улыбнулась и пригласила Хенши обратно к Ортиссу.

— Подвезти к основанию Башни? — Поинтересовался Леронц, когда все собрались вокруг гигантского Хоакса. Бурый гигант использовал выдавшуюся передышку для отчистки роскошных позолоченных перьев.

— Под тот балкон. — Ответил Нуаркх, указывая пальцем полукруг камня, окруженный вычурными резными перилами.

— Сразу предупреждаю, Нуаркх, Ортисс не слишком хорошо себя чувствует. Может нечаянно размазать тебя по земле, особенно если будешь отвлекать его ядовитыми речами. — Вкрадчиво предупредил Леронц и положил забинтованную руку на плечо встревоженной бледной. Массивные пальцы зверя обтягивала грубая шкура, напоминавшая плотно уложенную гальку. Они резко вырвали коляску из травы, придавливая искалеченное тело Нуаркха к спинке. Хитиновые сочленения глухо хрустнули, вспоротые легкие породили болезненный свист.

— Угомони зверя, Леронц! Я не в подходящей форме для шуток! — Прохрипел Нуаркх, чувствуя вязкие капли крови на жвалам.

— Что же ты творишь, скретина! — Ласково пожурил Леронц Хоакса и потрепал длинную четырехглазую морду, зарываясь пальцами в горячий пух. Пернатый зверь ослабил хватку, блаженно закатил глаза и неспешно побрел к основанию грозной крепости. Мерцающая синева центрального шпиля пронзила кровавый туман, застеливший зрение Нуаркха, и Хоакс небрежно прислонил каталку к стене.

— Не самая светлая идея. — Прокашлял тоннельник, наваливаясь на протянутые предплечья древнего стража.

— Если до вечера не отправишься на порог к Карлику, жду тебя в бастионе! Нужно узнать мнение Калрингера по поводу надвигающейся бури! Хенши, тебе мы будем рады вручить символ Союзника! — Добавил Леронц, пожимая металлическую кисть. Дождавшись от согнувшегося тоннельника утвердительного кивка, бледный коварно улыбнулся и добавил. — Ты сам пригласил его сюда!

— Он что имеет в виду этого… — Вяло прощелкал Нуаркх, смотря вслед удаляющемуся четырехкрылому силуэту. Помахав улыбающейся Лиоре, Хенши вывел на желтом пергаменте раскосый ирис глаза и наложил листок поверх смотровой щели маски.

— Похоже на то… — Тоннельник нахмурился и неожиданно расставил неимоверно длинные руки. Из частых мрачных отверстий, которые пронизывали стены крепости, вытянулись толстые маслянистые щупальца.

— Здравствуй, Зверь. — Добродушно поздоровался Нуаркх, позволяя конечностям аккуратно оплести тело и бережно понести к балкону. Зверь учтиво освободил металлические плечи Хенши от тяжелой ноши и быстро заслужил доверие.

— Стоит тому Хоаксу приблизиться, вырви пару перьев из хвоста. — Добавил Нуаркх и почесал щупальце, которое неспешно поднимало их к высокому балкону. В ответ на просьбу внушительная секция стены отозвалась низким раскатистым урчанием. Плавно опустив тоннельника на каталку, щупальца отворили обсидиановую дверь и закатили раненного в недра Башни. Оказав помощь Нуаркху, Зверь учтиво придержал зеленоватую створку для Хенши.

Вытянутые светильники из Слез Урба подпирали покатый купол комнаты. Холодные блики падали на простую мебель и обширную коллекцию вооружения. Композиции из грозных Нар'дринских алебард соседствовали с панно из Синитских духовых трубок, а также костяными томагавками и пиками. Матовые комплекты начищенной Саантирской чешуи возвышались подле огромных манекенов Урбских Змей, закованных в элегантные латы из обсидиана и панцирей тоннельников.

— Хаотри и не снилось. Подумаешь костяной меч. — Гордо прощелкал Нуаркх, обращая внимание на интерес, с которым Хенши разглядывал результат века коллекционирования. Металлический лязг жвал затерялся в колоннадах и зазвенел на бритвенно острых гранях диковинных клинков. Через мгновенье его перебил низкий раскатистый грохот и грязные ругательства, выпаленные писклявым голосом.

— Калрингер, наверняка, находит это очень забавным. Посмотрим, что он скажет, когда мальчик подслушает лишнее и лишиться головы. — Тоннельник неспешно покатился к источнику шума, отмахиваясь от густых клубов пыли, которые накинулись из-за угла.

— Я считал, ч ты достаточно умен и не станешь ронять меч, которым Хакарр Ослепленный проломил стены подземной темницы. Я понимаю, эфес-новодел вызывает неприязнь, но такова особенность всех артефактов, на которые наложили лапы зелоты. — Умиротворенно добавил Нуаркх, приблизившись к месту происшествия. Хенши придержал его плечо и вышел вперед. В ответ на вопросительный взгляд, Древний Страж указал на новую маску тоннельника. Нуаркх ударился себя ладонью в лоб и пронзил толщу монолитной кладки «глазом ткача». Полный полукровка, с трудом держась на подкашивающихся ногах, готовился обрушить подобранный глиняный артефакт на обладателя незнакомого голоса. — Ты, что позволил калеке в инвалидной коляске подкрасться? Чем ты там занимаешься? Меня привез Хоакс! Как ты вообще дожил до своих лет?

Ответом на тираду кашляющего тоннельника стали молчание и пухлые потные ладони, стиснувшие изукрашенный эфес. Нуаркх поднял последний глаз к потолку и обратился к Зверю башни с немой просьбой. Не успел парень повторно взвизгнуть, как щупальца оплели его лодыжки и запястья, грубо вырвали меч и вернули артефакт на положенный постамент. Когда Нуаркх заглянул за угол, Эррис уже болтался под потолком, отчаянно брыкаясь в пульсирующих щупальцах. Затуманенные глаза оборванца бесцельно блуждали по комнате и выдавали серьезное опьянение. Тучные ноги, туго обтянутые трещащими штанами, пестрели разрастающимися бутонами небольших кровотечений, которые оставили разлетевшиеся осколки.

— Нализаться, а потом лапать вещи, предназначение которых не понимаешь? Очень разумно. — Мрачно пробормотал Нуаркх, наблюдая за надменным лицом Эррис, которое постепенно наливалось синевой и покрывалось лабиринтом вспученных вен. Парень попытался что-то произнести, но вместо слов с губ сорвался поток рвоты, резко смердящий алкоголем.

— Слезы Синглинга. Напиток для самых утонченных юных Саррин. — Коляска Нуаркха наехала на заскрипевшие осколки мутной, деформированной бутылки. Небрежным жестом тоннельник попросил вернуть мальчика на пол и Зверь небрежно бросил пленника на голый камень. Не успели дрожащие руки Эррис поднять знатно располневшее тело, Нуаркх был совсем близко. От голоса, которым он заговорил, веяло теплотой вьюг морозных пустынь: — Не волнуйся, я знаю прекрасный способ развеять опьянение. Страх.

Под немигающим взглядом разноцветных глаз, Нуаркх потянулся к копью, которое болталось на остром плече Хенши вместе с огромным баулом и синими ножнами мессера. Когда сверток оказался в единственной когтистой лапе, парень испуганно вздрогнул и грязно выругался, слабо шевеля обкусанными голубоватыми губами. Стоило черным оковам освободить острие, несвязные мысли оборванца обернулись вихрем тошнотворных наваждений, которые с каждым мгновением раздували все новые потаенные страхи. Видения заставили мальчика всхлипнуть, сжаться в дрожащий комок и судорожно заслонить ладонями бедра. Тоннельник не намеривался останавливаться, трехпалая лапа вздернула хнычущего юнца на подкашивающиеся ноги.

— Закрой копье Синагара в черном ящике, только тогда оно заткнется. — Потребовал Нуаркх и выразительно протянул ребристый эфес, лоснящийся телесными соками.

— Я… я не хочу прикасаться к этой дряни. — Запричитал Эррис и отпрянул от рукояти, словно от раскаленного прута. Споткнувшись, он забился в угол и попытался заслонить голову от незримых щупалец.

— Меня это не волнует. Не хочешь оказаться на улице, приноси пользу. А ты не хочешь оказаться на улице, с такими боками ты застрянешь в первой же подворотне и станешь обедом для Скретов. — Властно потребовал Нуаркх, звонко щелкая стальным жвалом и откидывая ладонь, которую Хенши положил на шипастое плечо. Даже сгорбившись в инвалидном кресле, тоннельник мог пригвождать мальчика к полу мерцающим взглядом.

— Не хнычь. Я пытаюсь научить тебя осторожности, только и всего. — Продолжил Нуаркх, но Эррис медленно сполз по стене и вжал лоб в трясущиеся колени. Слезы заструились по посиневшим щекам. Стальные пальцы Хенши вцепились в ключичную пластину Нуаркха, пробираясь в узкие щели и заставляя шершавый хитин жалобно затрещать.

— Оставь мою последнюю руку в покое, Страж. — Прозвенели жвала Нуаркха, вклиниваясь в череду болезненных свистов. Натравить Зверя на Древнего Стража было гостеприимно, поэтому тоннельник пошел на уступки и воздел копье.

— Ты слишком мягок для груды костей и металла. Так он не научиться осторожности. — Облегченно пробормотал Нуаркх, когда стальная кисть отцепилась от плеча и закрыло копье в массивном ящике из черного железа. Эррис вздохнул полной грудью, страх уступил место злости. Оборванец вскочил с ледяных плит, сжав побелевшие кулаки.

— Что ты творишь, костяшка! Не смей больше залезать мне в голову! — Эррис подлетел к Нуаркху, направляя кулак в челюсть. Сбитые костяшки юного вора не переживут столкновения с зазубренным стальным жвалом, и Хенши поспешил отвести удар. Нуаркх оттолкнул полукровку, не давая налететь на костяные шипы плеч.

— Надеюсь, железный друг не помешал тебе уловить суть? Не трогай вещи, про которые ничего не знаешь. — Тоннельник насмешливо заглянул в налитое злобой лицо. Полукровка выругался и сложил руки на впалой груди.

— Вот и славно. — Нуаркх медленно кивнул, подкатился к внушительному гардеробу и небрежно кинул через плечо. — Теперь перейдем к главному.

— Что ты хочешь от меня за крышу? Ты извращенец или как? — Вызывающим тоном поинтересовался мальчик, уперев руки в толстые бока.

— Твои пухлые ляжки вызывают у меня другой аппетит, который еще пробуждают печеные сизокрылки и вяленые окороки. — Отозвался Нуаркх, звонко щелкнул длинными жвалами и отворил дверцу гардероба. Свечение Слез пролилось на ряды парадных и повседневных костюмов, большинство из которых никогда не сидели на шипастых плечах. Нуаркх задержал дыхание, давя болезненный свист, и принялся стягивать неудобную Хинаринскую сорочку, которая цеплялась за крючки и зазубрины панциря.

— Что ты имеешь ввиду?! — Встревоженно воскликнул Эррис, наблюдая за показавшейся сгорбленного спиной. Наслаивающиеся пластины хитина обезображивали глубокие борозды и обугленное кольцо клейма изгнанника.

— Я не оскорблял твою… фигуру, если ты об этом. — Тоннельник бросил оборванцу неуютный взгляд. Мальчик испуганно отшатнулся, Нуаркх прыснул смехом и указал полукровке на огромный заплечный мешок. — Будешь следить за яйцом Урбской долгоножки. Пока тварь не вылупиться, она — твоя морока. Жаль нельзя доверить тебе дрессуру.

— Так ты не собираешься меня есть? — Уточнил Эррис, насторожено косясь на зазубренные челюсти.

— В моем возрасте лучше не налегать на жирную пищу. Вдруг сердце подведет в самый неподходящий момент? — Ответил Нуаркх и подмигнул Хенши. Древний страж опустил взгляд и покачал черным черепом. Тоннельник пожал целым плечом и достал потрепанный, но крепкий костюм из шкуры Синского иглошерста.

— Не стой на месте, помоги калеке приготовиться к разговору с самым важным Хинаринцем. — Нуаркх подманил замявшегося парня взмахом безобразной культи.

— Тебе не идет меховая оторочка. — Эррис неохотно расправил длиннополую безрукавку, которую украшала жесткая шерсть с пустыми иглами. Нуаркх вытянул руки, полукровка неловко забрался на колючие колени и набросил синий плащ на шипастые плечи.

— Твоему лицу не идет псевдо интеллектуальное выражение. Распутай Карликовы лямки на плечах. — Нуаркх копошился в полосках простроченной кожи, которые должны были виться между костяными крюками на ключицах. Ловкие, грязные пальцы воришки принялись за работу, а Нуаркху оставалось только морщиться от зловонного, обжигающего пыхтения.

— От тебя воняет как от скрета. Не удивлюсь, если ты и есть выбритый, жирный скрет. Из тех, которыми разжигают лампы. — Тоннельник брезгливо оттолкнул Эррис, стоило ему покончить с лямками. Пока полукровка недовольно потирал зудящие кулаки, тоннельник ухмыльнулся и достал четыре кожаные ленты, которые намеривался застегнуть на руках.

— Этот кусок руки, между двумя локтями, предплечье или плечо? — Неожиданно поинтересовался Эррис.

— Завис от точки зрения. Если смотреть снизу то плечо, а сверху-предплечье. — Ответ погрузил мальчика в глубокие раздумья, и Нуаркху пришлось воспользоваться жвалами, чтобы справиться с вышитыми лентами.

— Я видел попрошаек опрятнее, чем ты. Похож на гору трупных червей, облепленную разбитой яичной скорлупой. — Эррис оценила завершенный наряд тоннельника.

— По крайней мере, я не похож на раздувшийся внутренний орган, мягкотелая. — Парировал Нуаркх, подгоняя каталку к набитому походному мешку и натужно нагибаясь за ножнами мессера.

— Тебе не идет этот оттенок синего. — Добавил мальчик со знакомой вежливой интонацией, которая прежде не срывалась с обветренных губ грязерожденного.

— Главное, что он подходит к ножнам. — Рефлекторно отозвался Нуаркх, закидывая лямку тяжелого клинка на плечо и пытаясь вспомнить, кому подрожал полукровка. Когда ответ вспыхнул в язвительном разуме, тоннельник ядовито стрельнул глазами и медленно спросил. — Повторяешь за Лиорой? Делаешь вид что, разбираешься в одежде, а не привык заворачиваться в любую тряпку?

— Она не выглядит, как раздувшийся орган, верно? — Тоннельник напирал, Эррис стыдливо прикрыл неказистое, усыпанное ожогами и ранами тело.

— Заткнись! — Огрызнулся оборванец, не выдержав пристального взгляда.

— Лучше смирись со своим местом и найди откормленного, привлекательного хакета. — Нуаркх выдавил слезы из спрятавшихся разноцветных глаз. Эррис вылетел прочь из комнаты и затаился в тенях мрачных коридоров.

— Моя работа здесь выполнена, Хенши. Пора отправляться к Архонту. — Тоннельник поправил воротник и указал Древнему Стражу на дверь.

* * *

Два стража Архонта скучающе горбились за невысоким столом, лениво бросая карты для клемба между изящными сосудами Синских соков и ароматных настоек. Их простые деревянные кресла возвышались на просторном огороженном балконе, который свешивался с кольца внешних стен. С Ядром Башни его соединяла арка воздушного перехода. Каменная дуга упиралась в основание вытянутых двустворчатых ворот, которые несли дозор у основания круглого амфитеатра. Вертикальные стены испещряли арки окон, на которых развевались кипенно-белые полотна, неспособные полностью сдержать синее сияние Ядра.

— Вытряхивай Нар'дринских кулаков из карманов, я покрою их шестикрылым Хоаксом. — Пробормотал Урбский Хранитель, челюсть которого подпирал приклад вытянутого многозарядного арбалета. Вертикальные борозды ирисов, выгравированные на золотых шариках глаз, раздраженно изучали лицо компаньона.

— Я все равно выиграл. Изумрудного Десницу ты отобьешь только Хаккаром Ослепленным, которого прячешь в сапоге, но у меня еще есть племянник Ио и две обычных Тени. — Заунывно протянул сухой Синит, мусоля пальцами кончик косы, в которую перетекало скуластое лицо. Веки выпученных глаз были опущены, но не могли утаить рыжеватые кольца Ирисов.

— Чтоб тебя Стена разорвала, Сиом! Как ты мог потерять старые карты? — Огромный тоннельник раздражено выхватил карты из полудюжины тайников и швырнул на стол.

— Они невидимые, Гарх! Их сложно найти! — Синит оскалил ряды желтых клыков и ударил по натужно загремевшей столешнице.

— Это твоя работа! Найди их или выложишь хаки за новые! — Непреклонный Хранитель сложил руки на широкой груди.

— Заткнись. — Сиом отмахнулся всеми четырьмя лапами, а после осекся и развернулся к винтовой лестнице на нижние уровни шпиля. — Нуаркх, наконец, соизволил привести того ловчего.

— Саррины! Не могли бы вы помочь?! — Звонко воззвал одноглазый тоннельник, упираясь колесами каталки в спираль крутых ступеней, взмахнул защитным оберегом и передал его Хенши.

— Он еще и охромел. Настоящий ценитель активного отдыха. — Сиом переглянулся с посвистывающим от смеха другом, а после подхватил каталку незримыми щупальцами. Поскрипывающее кресло взмыло на вершину центрального Шпиля, принося хрипящего от боли Нуаркха.

— Скучаете? В этом сезоне никто не пытался поднять руку на нашего Яркоокого? — Захрипел Нуаркх, медленно опустившись перед стражами.

— Две недели назад были последние. Зелоты с Сина. — Хранитель мрачно улыбнулся парой завораживающих металлических глаз.

— Тебе это понравиться! — Вклинился Синит, с трудом сдерживая певучие смешки.

— Пытались прикончить Калрингера за то, что он правит Башней без позволения Перламутрового Синглинга. — Выпалил Гарх, взрываясь какофонией свистящего хохота. Когда толстые костяные пластины естественного панциря перестали трястись, он лаконично добавил: — Фееричные дебилы.

— Синиты, при всей своей миролюбивости, готовы резать глотки за каждый камень, отдалено напоминающий Сина. Не в обиду, Сиом. — Натужно просипел Нуаркх, загибаясь от болезненного кашля.

— Я давно проникся духом цивилизованных Миров, Нуа. Камни мне заменили хаки. — Отозвался Синит, с интересом изучая дрожащие лоскуты, которые остались от правого легкого тоннельника.

— Кстати, о хаках. Вам не нужна пара Алчущих? — Буднично предложил Нуаркх.

— Не переживай. Мы уже отобрали один у бесстыжего оборванца, который поселился в твоих комнатах. Пытался угрожать амбалу повару. — Отозвался Гарх и стиснул мрачные ножны в когтистой лапе.

— Еще один ценный урок для него. С каждой минутой, все больше убеждаюсь, что Перекресток — прекрасное место для этого дитя.

— Скорее вора или грабителя… — Пренебрежительно отозвался Синит и уставился на Хенши, который преодолевал последние ступени лестницы.

— Не самая дурная стезя. По крайней мере, он не подался в стражники. — Язвительно перебил Нуаркх, заметил направление мерцающего взгляда Лим'нейвен и представил стражникам Ловчего: — Хенши Хан Горо, Каменный Страж времен первой войны Верха и Низа.

— Похоже, в этот раз ты покалечился не зря. — Сиом учтиво пожал протянутое стальное предплечье. Гарх ограничился кратким кивком.

— Поторопись к старику, он уже распорядился о пире. — Золотоглазый Хранитель метнул Нуаркху очки из темного Урбского обсидиана.

— Развалина рада отправиться на второй круг. — Улыбнулся Нуаркх и прикрыл чувствительный глаз зеленоватой пластинкой.

— Уже велел начистить старые латы. — Сиом заговорщически прикрыл ладонью длинный разрез зубастой пасти.

* * *

Стоило створкам стальных ворот приоткрыться, костяная маска Нуаркха утонула в потоках синего света. Кольцо пола, украшенное буро-голубой плиткой, заключало вершину Ядра, сотканного из крупных Слез. Заполненные камни топили в энергично вибрирующем сиянии два устрашающих, крупных силуэта. Первый принадлежал Аргийцу, который непринужденно прогуливался на трех парах лап и блаженно впитывал Тепло кожистыми крыльями. Вторым силуэтом был Калрингер — Архонт Башни Перекрестка. Ренмайер грузно сидел на мягком парящем кресле, свесив длинные босые стопы, обвитые вздувшимися венами. Тело Ткача было огромно, но мускулы обратились кусками дряхлой плоти и сползли с положенных мест. Вертикальные полосы, которые пересекали лицо, стали границами складок обвисшей кожи. Скулы старика болезненно обострились, предплечья истончились и выпятили шишковатые запястья, а узловатые, ухоженные пальцы неудержимо тряслись. Дряхлеющее тело давно не могло полностью использовать потенциал Архонта и вынуждало его находиться рядом с нестабильным Ядром, чтобы не дать Башне исчезнуть во вспышке неконтролируемого Тепла.

— Приветствую Аргийцы, выглядите получше облезлого Ортисса. — Звонко прощелкал Нуаркх, повернулся к Архонту и ехидно продолжил: А ты, Рен, стал вдвое дряхлее.

— Карлик начал подбираться и к тебе, костяшка. — Отозвался Калрингер и нахмурил кустистые седые брови, под которыми сверкали голубизной неприятно яркие глаза.

— Он не раз был на расстоянии вытянутой культи, но ограничивался простыми беседами. В последний раз я даже покормил его зверька кусочками чужого уха. — Ответил Нуаркх, закатываясь вглубь комнаты и приглашая Хенши следовать за ним.

— Рад, что вам удалось ускользнуть от когтей Кантара. — Аргийцы приветствовали знакомых оформившимся басом и мановением когтистой лапы.

— Он успел пару раз меня зацепить. — Нуаркх указал на истерзанный бок обрубком руки. В тот же момент он ощутил резкий аромат Аргийского эфира и умиротворенный шелест голоса Хенши.

— Рад, что мы смогли избежать новых трагичных потерь. — Подумал Страж, учтиво кивая крылатому другу, а также хозяину Башни.

— Можем мы теперь перейти к делу? Хочу быстрее перейти к пиру и утопить боль в самом мерзостном, крепком пойле. — Вмешался Нуаркх, загнав порцию резко пахнущего воздуха в горящие легкие.

— Любезности, действительно, могут подождать пару часов. — Нетерпеливо согласился Ренмайер. Внушительный каменный трон Архонта оторвался от пола, подлетел к крошечному Древнему Стражу и Лим'нейвен осветил ловчего пристальным взглядом. — Хенши, я взял на себя смелость изучить ваше строение по воспоминаниям Аргийца. Давно не работал с таким энтузиазмом, но у нас еще много проблем впереди.

— Вы говорите о преобразовании вашего тела? — Хенши, который не дотягивался даже до узловатых, подагрических колен великана. — Вам не вернуть молодости, в ловчем останется мало от существа из плоти.

— Как видишь, у меня нет большого выбора. — Просипел Калрингер и влажно кашлянул в кулак, оплетенный узловатыми венами.

— Моему виду необходима ваша помощь, но я должен предупредить. Встреча с Карликом, предписанная Создателями, может оказаться лучшим путем. Вы распрощаетесь со вкусом пищи, теплом плоти. Обжигающий холод и боль станете вспоминать с тоской. Многие сломались, обратившись скелетами, даже поддержка братьев их не спасла. А вы окажетесь один, отрезанный от мира.

— Ветхие руины, которые язык не поворачивается назвать телом, не доставляют мне ничего кроме страданий. Вкуса пищи я не чувствую давно, а тепло плоти… не смеши. — Ренмайер небрежно отмахнулся. — В Мире есть большее, чем чувства. Цель.

— Тогда я начну работу над новым ядром, но только если вы вернете одолжение. — Хенши кратко кивнул.

— Выкроить для разумных Исполинов место в четырех Мирах будет непросто. На преодоление страха уйдут годы, но мне уже не терпится использовать возможности соединенных разумов в исследованиях или управлении потоком товаров. У Пяти Копий ты тоже заслужил доверие, да и мой пример многих успокоит. — Дряблые губы Архонта изобразили улыбку, мерцающие глаза внимательна изучали позу древнего Стража.

— А поиски моей семьи? — Хенши разорвал неуютно длинную паузу.

— Исполинов от Перекрестка отделяют Саантир, Фенкрис и Нар'дрин. Три государства, которые подчинились или подчиняться воле Кантара. — Калрингер с сожалением посмотрел на собеседника, бездвижно ожидавшего у трона. — Мои руки попытаются их разыскать, но не могу ничего обещать.

— Благодарю за откровенность. — Сухо ответил ловчий и вновь погрузился в непроницаемое молчание.

— Не буду оскорблять тебя лукавством, Хенши. Пока Хинарин пылает, я могу гарантировать поддержку только тебе и тем, кто за тобой пойдет.

— Решать тебе, но помни: я уже давно чувствую нож Карлика у горла. Уверен, Филмафей разделяет мое уважение к разумным Исполинам, но титул следующего Архонта Перекрестка без моей помощи и влияния ему не гарантирован. — Спокойно предупредил Калрингер. Непроизвольные подергивания дряхлых мимических мускулов, выражали нагнетающееся внутреннее напряжение.

— Начинаешь переговоры с угроз? Узнаю былой запал. — Похвалил Нуаркх и похлопал по разбитому артритом локтю.

— Просто не подслащиваю новости. — Парировал Калрингер и зашипел от боли, которой отозвалось на легкое прикосновение ветхая телесная оболочка.

— Это старость и близость порога Карлика научила тебя самообману? — Нуаркх и пристально уставился на сморщенное, густо-синее лицо. Темные окуляры из обсидиана позволяли при этом не морщиться.

— Каждый раз, когда я начинал чего-то желать для себя, ты клеймишь меня тираном. — Покачав головой и насупившись, пробормотал Архонт. Затем он плавно опустил трон на землю, перестал вымучивать прямую осанку и перешел на неожиданно усталый мысленный голос: — Хенши, посмотри на меня. Сколько я протяну? Вдруг завтра из Ядра вырвется необычайно крупная вспышка и отнимет последние силы, что поддерживают огонь моей искры? Клянусь, я оставлю Башню и помогу тебе с поисками, истопчу пустыню! Я приложу все силы, но только верни мне их! Я это заслужил.

Хенши промолчал несколько минут, направив взгляд мерцающих глаз в пол, а после слабо кивнул. Ренмаер рассмеялся и непроизвольно дотронулся до эфеса увесистого клинка, который по старой привычке волочил за собой.

— Ты рад ухватиться за соломинку, прочность которой еще не испытал. — Язвительно подметил Нуаркх.

— В моем состоянии, друг, любая надежна, подкрепленная самыми незначительными доказательствами, уже повод для радости. — Широко улыбаясь, ответил Архонт.

— Что до тебя, Хенши. Ренмаер не позволит Яроокому утопить в крови те места, по которым так мечтал снова прогуляться. — Нуаркх обернулся к встрепенувшемуся ловчему. — Скоро твоя семья сможет пересечь Хинарин без опаски.

— Один раз моя спина уже согнулась под грузом ответственности. Теперь я мечтаю лишь о дороге налегке и исследованиях. — Ренмаер отрицательно мотнул седой, лысеющей головой. — Я вытащу исполинов, но не собираюсь поглощать других Лим'нейвен и открыто сражаться с Ярооким. Пусть Хинаринцы сами разбираются.

— Ты действительно мечтал о покое в начале сезона, когда не верил в возможность обмануть Карлика. Если вернешься в строй, тебе не хватит совести пренебрегать чужим горем. Ты же Герой.

— Возможно, твердая рука Саррина Ренмаера действительно сможет навести порядок в разрозненном Хинарине. — Неожиданно вклинился хор учтивых Аргийских голосов.

— Какое тебе дело до очередной войны Верха и Низа? Почему ты так хочешь, чтобы я ввязался в нее? — Громко просипел Калрингер.

— Когда ты покончишь с Кантаром, разобщенность Хинарина начнет резать твои сверкающие глаза. Несправедливость, ненависть. Разве ты сможешь пройти мимо, обладая таким опытом и могуществом? — Нуаркх напирал, несмотря на приступ удушающего кашля. — Представь, на что ты будешь способен, поглотив Кантара! Вдруг ты сможешь сотрясти осточертевший порядок вещей, и из хаоса родиться нечто лучшее.

— Почему ты тогда не поддержал Яроокого? Он, похоже, разделяет твое безумие. — Калрингер насупил кустистые брови и поджал дрожащие губы.

— Яроокий сможет лишь снова утопить Хинарин в крови, а не сделать нечто действительно выдающееся. Он недостаточно хорош, настоящая размазня. — Небрежно отмахнулся Нуаркх.

— Ты попытаешься все исправить, независимо от того, что я говорю, Рен. — Нуаркх подъехал вплотную к трону Архонта и ткнул когтем в дряблую грудь. — Каждый в Башне знает, что ты попытаешься изменить Четыре Мира. Вопрос лишь в том, что случиться, если ты преуспеешь.

— Безумие Перекрестка и проклятие Урба вновь говорят твоими устами. — Калрингер покачал головой, и примирительно положил огромную ладонь на плечо друга. — Чего хочешь ты?

— Мне нужен самый лучший многозарядный арбалет, который может выткать Лим'нейвен. — Повышенным тоном отозвался Нуаркх и закатил глаза. — Если ты столь проницателен, зачем спрашивать?!

— Годами ты меня терзал злословием, а теперь отказываешь в мести? — Сморщенное лицо Калрингера пересекла полуулыбка.

— Хочу умереть от собственной глупости, а не по воле Урба. — Выдавил тоннельник спустя пару секунд молчания.

— Так ты хочешь, чтобы я тебя спас? Словно беззащитную девочку из дешевых романов? — Прохрипел Ренмаер и сухо рассмеялся. Нуаркх ответил ухмылкой и кратким кивком. — Что до арбалета, то спустя века жадные одноглазые коллекционеры будут мечтать повесить его на стены.

Конец