Благородные рыцари не протыкают копьем даже злейшего врага, если тот беспомощно лежит на земле, уткнувшись мордой в камень, и глаза у него закрыты, а хвост не шевелится. А Калант Сокрушитель Троллей, был благородным рыцарем. Он подскакал к растянувшемуся во всю немалую длину дракону и остановился.
Дракон чувствовал себя преотвратительно: болела морда, болели передние зубы, болела грудь, болела подвернувшаяся передняя левая лапа. А главное, он не мог понять, что произошло: почему он лежит на земле, почему все у него болит?
Он открыл один глаз и увидел рыцаря. Рыцарь сидел на лошади, на поясе его висел большой меч, в правой руке он держал копье... И дракон все вспомнил. Этот рыцарь вызвал его на поединок. Потом они сражались. Дракон уже почти победил. Оставалось нанести последний удар, и в этот момент он поскользнулся и упал. А сейчас рыцарь стоял на расстоянии удара копьем. Надо было немедленно напасть, или отпрыгнуть в сторону. Но морда болела, грудь болела, голова кружилась и не было сил, ни отпрыгнуть, ни напасть, ни, даже, просто, встать. Рыцарь тоже медлил. Почему-то не нападал. Меч его был в ножнах, копье поднято острием вверх.
Дракон открыл второй глаз.
- Можешь ли ты продолжить сражение? - спросил Калант, когда понял, что дракон смотрит на него. - Или тебе надо оказать помощь?
- Не надо мне никакой помощи, - в голове у дракона по-прежнему гудело. - Подожди немного, дай отдышаться.
- У меня есть исцеляющая мазь, - предложил рыцарь. - Называется "Заморская Панацея". Останавливает кровотечение, снимает боль в костях, лечит от простуд и насморков, от коликов в желудке и всех остальных болезней. Я дам тебе эту мазь. Можешь ею воспользоваться. А поединок мы продолжим завтра, когда ты исцелишься.
- Да нет, обойдусь как-нибудь... - отказался дракон. Он поморщился, тряхнул головой, медленно приподнялся сел и стал оглядываться, пытаясь понять отчего поскользнулся на ровном месте. И увидел возле передней левой лапы кожуру от банана.
Дракон выругался. Взял в лапу кожуру банана, посмотрел на нее, затем отбросил в сторону и снова выругался.
- Все беды от баб, - пожаловался он Каланту. - Сколько раз я ей говорил: когда ешь бананы, бросай кожуру в мусорное ведро. Так нет, по всему полю раскидала. И так всегда: все у нее разбросано, ничего на место не кладет.
- Я И НЕ ОБЯЗАНА! - из окна второго этажа выглянуло очаровательное личико принцессы. - Ни одна принцесса НИКОГДА, запомни это, НИКОГДА, не станет убирать за собой. Для этого есть служанки. Сколько раз Я ГОВОРИЛА тебе: приведи мне служанок! А банановые корки ты сам разбросал.
- Я?! - возмутился дракон.
- ТЫ! ТЫ! ТЫ! Ты сидел на башне, с жадностью жрал бананы и разбрасывал кожуру.
- Да я уже полгода бананы не ел! - продолжал возмущаться дракон.
- Ел! Тайно от меня. Но я видела.
- Вранье.
- ЭТО Я, ЗНАЧИТ, ВРУ?!! - теперь возмутилась принцесса. - Я ВРУ!?
- Врешь!
- ГРУБИЯН! - заявила принцесса. - СТАРЫЙ ТУПОЙ И БЕССЕДЕЧНЫЙ ГРУБИЯН! НЕВЕЖА! НЕУЧ! ХАМ! ДЕБИЛ! Никакого уважения к девушке! - и окно опять со стуком захлопнулось.
- Истеричка, - пожаловался рыцарю дракон. - Вот так она реагирует на малейшее замечание. Не завидую я тому, кто ее замуж возьмет.
- Все-таки принцесса и в заточении, - стал оправдывать даму Калант. - Испытывает всякие неудобства...
- Она испытывает неудобства?! - дракон сердито фыркнул и в воздухе запахло чем-то паленым. - Это я испытываю неудобства! Мне, за каждый год, что она здесь живет, три года трудового стажа засчитывать надо. За то, что я каждый день с этой фифой общаюсь, мне спецпитание следует выдавать, и молоко за вредность. Живет на полном обеспечении, свежий воздух, хороший климат, здоровая пища, а думаешь, я хоть одно доброе слово от нее услышал? Все ей не так. Что бы я ни сделал - все не так, что бы ни сказал - все не то. А уж замечание какое-нибудь высказать ей - так уж лучше промолчать. Она, в ответ, на каждое мое слово, сто своих выдаст. Она же всегда права. Вот ты, благородный рыцарь, борешься за справедливость, скажи, может быть кто-то всегда прав? Понимаешь, всегда.
Калант как-то не задумывался об этом. Но ответить не успел. Окно на втором этаже опять отворилось, и в нем показалась прекрасная принцесса в зеленой шляпке.
- ТЫ ЧТО ЛИ ПРАВ?! Ты не имеешь никакого представления об этикете! У тебя нет чувства такта. Ты не умеешь танцевать. Я от тебя не услышала ни одного комплимента. От твоих шуток вянут листья на деревьях. А как ты смеешься!! Я тебя тысячу раз просила принести мне журнал мод, а ты не можешь выполнить даже такой пустяковой просьбы. СМОТРЕТЬ НА ТЕБЯ НЕ МОГУ! - и она опять захлопнула окно.
- Слышал, - дракон, совсем как человек, развел лапами. Морда его, насколько это может быть у дракона выглядела обиженной. - Журнал мод ей нужен. А где я в этой глуши найду журнал мод? У поселян что ли? В Нуидыре? Так там даже не знают, что такое мода, и что такое журнал. А ей все до факела: журнал ей подай! Знал бы я, кто ее так воспитал, я бы с ним разобрался! Разорвал бы на части и выбросил в гнилое болото.
- Ты разве не знаешь из какого она королевства?
- Представления не имею. Выделили мне участок, дали башню, привезли ее откуда-то: "Вот тебе, для заточения, молодая принцесса Леонсида! Распишись в получении". Ведомость у нас есть типовая: "сдал" - "принял". А так-то, я о ней ничего и не знаю. Говорит, что дочь могущественного короля, врет наверно. Ты пить не хочешь? Пойдем изопьем из ручья. У меня во рту все горит... Я об этот булыжник так звезданулся, что все передние зубы шатаются...
При упоминании о воде, Калант тоже почувствовал жажду. И вспомнил, что неплохо бы напоить уставшего Фамогуста.
Буркст и Мичигран не слышали о чем говорили рыцарь и дракон. Видели, что Калант не стал убивать противника. Видели, как дракон поднялся, сел. Видели, что дракон и рыцарь стали о чем-то оживленно разговаривать...
- Чего это они? - удивился Буркст.
- Дракон лапами машет: наверно уговаривает рыцаря не убивать его - решил Мичигран.
- Как это не убивать?! - возмутился Буркст. - Он же дракон. А святой Фестоний учит, что драконов надо убивать.
- Видно жалуется, что у него жена больная и маленькие дети сиротами останутся, - пошутил маг.
- Дети дракона! - рассердился, не понявший шутки, монах. - Этого еще нам не хватает.
- Нашего рыцаря на сирых и обездоленных всегда купить можно, - напомнил Мичигран. - Смотри, и принцесса появилась. Сердитая, пальчиком на них машет. Похоже отчитывает, чтобы не шумели, не нарушали ее покой. Вот, и окно захлопнула!
- Дура она, твоя принцесса, - не выдержал Буркст. - Он же ее спасать пришел.
- Принцессы, они все со сдвигом, - маг пожал плечами. - Им с детства втолковывают, что они особенные, что им все можно.
- Что же делать?
- Вызывай патрона, - посоветовал Мичигран. - Иначе я не знаю, чем все это может кончиться.
- Так ведь уж обращался.
- Может быть он не расслышал, занят был. А дела у нас - хуже некуда.
- Ты прав, - согласился Буркст.
Он осторожно, в очень почтительных тонах стал напоминать святому драконоборцу, дважды рожденному Фестонию, что дело, на которое тот благословил рыцаря Каланта, застопорилось и сейчас находится на грани провала. И что неплохо бы ему самому, святому драконоборцу, дважды рожденному Фестонию, присмотреть за ходом сражения, которое, по каким-то неведомым причинам и сражением быть перестало...
Дракон, рыцарь и мерин направились к ручью.
Фамогуст, не ожидая приглашения, тут же опустил морду в воду и стал тянуть живительную влагу длинными глотками.
- А-а-х, хорошо, - дракон напился, потом несколько раз окунул голову. - Целебная вода. От этой водички, к вечеру, зубы у меня будут, как новые. Тебя, значит Калант зовут. Ты что, правда троллей сокрушаешь?
- Было дело, - подтвердил рыцарь. Он напился из горсти. Вода ему понравилась.
- Как это ты их? Они же из чистого камня.
- Ага, из камня, - подтвердил Калант. - А я их кузнечным молотом.
- Кузнечным молотом? - удивился дракон.
- Им самым, - подтвердил благородный рыцарь. - Шарахнешь тролля молотом, только
- Ну, ты даешь! - восхитился дракон и с уважением посмотрел на рыцаря. - Лихо! Сам придумал?
- Сам.
- Молодец, - похвалил дракон. - Кузнечным молотом - это ты хорошо придумал. А то у нас один дракон, молодой еще, глупый, встретил в горах тролля и решил этим троллем позавтракать. Ну, и что ты думаешь? Двух клыков с правой стороны у этого дракона, как не бывало. Тролль этот царапинами отделался. теперь гуляет теперь где-то. А дракон из своей башни не вылезает. Стесняется. Ну что это за дракон без двух клыков? Посмешище! А меня Сигруд зовут. Знал бы ты, Калант, как мне надоело здесь: развлечений никаких, поговорить не с кем. А принцесса эта, - Сигруд провел лапой возле горла, - вот так уже достала.
- Отдай ее мне, - предложил Калант.
- Тебе отдал бы не глядя. Да еще в придачу что-нибудь выделил. Но не могу. Каждому дракону положены башня, сокровища и принцесса. Если я ее тебе отдам, Верховному, да не притупятся никогда его зубы и когти, сразу донесут. Есть у нас некоторые, их курдючными баранами не корми, дай наябедничать. Пришлют дракона-ревизора, проведут инвентаризацию, обнаружат недостачу. С этим делом у нас строго. Меня за такое нарушение сразу на болото сошлют, камыш пропалывать и лягушачью икру стеречь.
- Придется мне силой у тебя принцессу взять.
- Силой не возьмешь... - Сигруд хлебнул воды, прополоскал во рту и сплюнул. - Против моих зубов тебе не устоять.
- Митриловый наконечник, - напомнил Калант.
- Так тебе до моей шкуры еще дотянуться надо, - Сигруд усмехнулся. - Вы наверно уже шкуру мою разделили: что тебе, что магу... Больше всего монаху.
- Ничего подобного, - соврал рыцарь и покраснел.
- Врать ты еще не научился. Ну, так что, соглашайся на ничью. Разойдемся и каждый остается при своих, - предложил Сигруд.
- Я за принцессой пришел, - напомнил Калант. - Без принцессы не уйду.
- Придется мне тебя убить, - предупредил Сигруд. - А не хочется. Понравился ты мне, так что до смерти убивать не стану. Кости тебе все переломаю, чтобы ты сражаться не мог. Маг у тебя хоть опытный, вылечить сумеет?
- Маг хороший, - подтвердил Калант. - Если что - вылечит. Но принцессу я у тебя заберу. Я же обет дал. Если рыцарь дал обет, его непременно выполнить надо.
- Забирал один такой, до сих пор забирает, - проворчал Сигруд.
Окно опять распахнулась и показалась, окруженная ореолом рыжих волос, головка принцессы.
- ВЫ КОГДА-НИБУДЬ НАЧНЕТЕ СВОЕ СРАЖЕНИЕ? - ее приятный голосок звучал довольно капризно. - Я ЖДУ, ЖДУ, а они разговорами развлекаются. ВАМ, ЧТО, ЗАНЯТЬСЯ НЕЧЕМ?!
- Слышал?! - дракон скорчил гримасу. - Ну не зануда ли, а?! Поговорить толком с интересным человеком не даст. Как будто к нам каждый день рыцари приезжают. Так и станет теперь зудеть, пока мы с тобой друг друга не поубиваем. Придется начинать.
- Как у тебя голова?
- Гудит голова, здорово я шарахнулся, - признался Сигруд.
- Может быть отложим поединок на завтра? - предложил Калант. - Вода у тебя целебная, пустим в дело мою Панацею, за ночь придешь в норму, а утром сразимся.
- Ничего ты, Калант, не понимаешь. Нам, драконам, долгий отдых не нужен. У нас все быстро заживает. Регенерация на самом высоком уровне. Вполне могу сразиться с тобой и сейчас. Если и ты готов, давай начнем.
На этот раз Каланту повезло с самого начала. Фамогуст, управляемый опытным наездником не давал приблизиться Сигруду и наконец, вынес всадника за спину дракона, почти рядом с громадной тушей, на хороший удар копья. И рыцарь ударил! Еще мгновение и копье с Мультифритовым наконечником пробило бы прочную шкуру чудовища, а, возможно, и пронзила бы дракона насквозь.
Но не получилось. Дракон каким-то чудом увернулся. Кто их знает, этих драконов, может быть, и у них есть какой-то свой святой, и он им помогает. Так что, увернулся Сигруд и ударил хвостом по передним ногам Фамогуста. От такого удара камень крошиться, что уж говорить о ногах лошади, обтянутых тонкой кожей. От такого удара кости на ногах лошади рассыпаются в осколки, а лошадь падает подминая под собой всадника.
Но и у дракона не получилось так, как он задумал. Опытный, прошедший десятки сражений Фамогуст, вовремя почувствовал опасность и отпрыгнул в сторону. Сильнейший удар прошел мимо. И задел лишь древко копья. Но выбить копье из рук рыцаря даже дракон не смог. Во время битвы, копье и рыцарь - одно целое.
А дерево не выдержало удара. Верхняя часть копья, с Мультифритовым наконечником, взвилось вверх и отлетело в сторону. В руке рыцаря остался совершенно бесполезный деревянный обломок. Но и этим беды рыцаря не закончились. Ремень подпруги лопнул. Всадник вместе с седлом, обломком копья в правой руке и щитом в левой, взлетел над крупом мерина, только шпоры блеснули, и рухнул на землю усыпанную булыжниками.
Сигруд обернулся и окинул взглядом растянувшегося во весь свой немалый рост рыцаря.
- Я же тебя предупреждал, - сказал он. - Это тебе не троллей сокрушать. Я ведь дракон. Понимаешь, дракон! И еще не родился тот рыцарь, который сумеет меня победить.
- Срочно вызывай Фестония, - потребовал маг у Буркста. - Иначе нашему рыцарю конец. И нам тоже. Помнишь, что дракон обещал?
- Не мешай, - огрызнулся тот, и протянув руки к небу стал быстро, быстро произносить слова молитвы, напоминая святому Фестонию, что пора бы поторопиться, поскольку дело обстоит очень плохо. Может быть Буркст в этот момент был несколько фамильярен, слишком запросто обращался к святому драконоборцу а иногда даже переходил на крик. Но тот тоже должен был понять, что рыцарю грозила смертельная опасность, а Ордену посрамление. Не время было выбирать слова и смиренно произносить их.
- Жаль, что с нами нет Альдариона, - грустно пошутил маг. - Он не успел отдать мне долг и теперь совесть будет мучить его долгие годы.
Буркст так и не докричался до драконоборца. А, может быть, и докричался, но святой медлил с помощью Каланту. Кто из знает, святых, о чем они думают, и что собираются сделать? Разве простой монах и маг могут понять замыслы дважды рожденного. Возможно Фестоний считал, что рыцарь выпутается сам. А, может быть, он задумал что-то хитрое, которое должно спасти Каланта в последнюю секунду, и тем, показать, свое могущество, и на какие чудеса он способен.
А Сигруд медлил. Вместо того, чтобы обрушить на Каланта свою могучую, когтистую лапу, дракон остановился.
- Ну, чего разлегся? - дракон презрительно цыкнул зубом. - Вставай, продолжим поединок.
Калант попытался подняться, но не смог.
- Что-то у меня все кости болят, - пожаловался он.
- А ты как думал? - ухмыльнулся дракон. - Мне, когда я об скалу хрястнулся, тоже не садко было. Сейчас шмякну тебя задней ногой, от тебя только мокрое место останется.
- Не имеешь права. Лежачих не бьют, - напомнил противнику Калант. Он снова попытался подняться, и опять не сумел.
- Глупости!? - возразил Сигруд. - Бить лежачих, это, понимаешь, самое милое дело.
- Не бьют,- стоял на своем Калант. - Лежачих не бьют. А бить лежачего ногой, тем более нельзя.
- Это ты что, сейчас придумал? - поинтересовался дракон.
- Ничего я такого не придумал, - возразил Калант. - В Кодексе так написано, в Священном Кодексе рыцарей.
- Так и написано, что лежачих бить нельзя? - не поверил дракон.
- Так и написано. И ни один рыцарь позволить себе этого не может.
Сигруд задумался. Посмотрел на Каланта, который к этому времени сел... Не нравилось дракону такое правило.
- А я ведь не рыцарь, - сообразил он. - Меня ваш кодекс не касается. Я что хочу, то и делаю. Могу тебя и ногой пнуть.
- Но сражаешься ты с рыцарем, - продолжал убеждать дракона Калант. - Значит, Кодекс касается и тебя. А за нарушение Кодекса общее презрение и пожизненная дисквалификация. Тебе это нужно?
Сигруд задумался и почесал лапой затылок...
- Ну, ладно, отдохни, - решил он. - Ты ведь меня тоже не ударил копьем, когда я мордой о скалу хряпнулся и лежал как дохлый баран. Отдохнешь, тогда мы и продолжим.
- КАКОЙ МОЖЕТ БЫТЬ ОТДЫХ!? - возмутилась наблюдающая за ними из окошка принцесса. - Он сюда не отдыхать приехал, а чтобы освободить меня, от тебя, ТИРАНА И ДЕСПОТА. Я НЕ ХОЧУ СИДЕТЬ В ЗАТОЧЕНИИ НИ ОДНОЙ ЛИШНЕЙ МИНУТЫ. В этой старой башне НЕТ НИКАКИХ УДОБСТВ. У НАС НИКТО НЕ БЫВАЕТ И МНЕ ЗДЕСЬ СКУЧНО.
- Ты ее не слушай, - перебил принцессу дракон. - Если ты не в силах сражаться сегодня, мы можем перенести поединок на завтра, - ему не хотелось переносить поединок на завтра, но ради того, чтобы позлить занудную принцессу, дракон был готов и на это. - Спешить нам нечего. У тебя, говоришь, бальзам какой-то есть.
- ВСТАВАЙ, доблестный рыцарь, ВСТАВАЙ! - не замолкала принцесса. - УБЕЙ ЭТОГО ГРУБИАНА И Я СДЕЛАЮ ТЕБЯ САМЫМ СЧАСТЛИВЫМ РЫЦАРЕМ ВСЕХ КОРОЛЕВСТВ!
- Это она намекает, что выйдет за тебя замуж, - подсказал Сигруд.
- ДА, ВЫЙДУ! - подтвердила принцесса. - Как только он убьет тебя, ПРОТИВНАЯ ЯЩЕРИЦА, Я НЕМЕДЛЕННО ВЫЙДУ ЗАМУЖ ЗА ЭТОГО СЛАВНОГО РЫЦАРЯ. МОЖЕШЬ ПОЗАВИДОВАТЬ ЕМУ!
- Это еще кто кому завидовать должен, - Сигруд противно хихикнул. -Нет, Калант, я бы, на твоем месте, убивать меня не стал. - Она ведь, и верно, тебя окрутит. И будешь ты по вечерам играть ей на флейте, а по утрам носить ей завтрак в постель. А наша принцесса ведь еще и поет, - вспомнил дракон и опять хихикнул. - Ни слуха, ни голоса, а целыми днями распевает. Классику. Арии из опер. С ума сойти можно... И тряпки любит сверх всякой меры... Она твой Мультифрит продаст, это точно: накупит себе тряпок и станет переодеваться по пять раз в день. Жить с принцессой, это тебе не с троллями драться. Тут тебе кузнечный молот не поможет. Бежал бы ты отсюда, рыцарь. Я тебя держать не стану. Я тебе сочувствую.
Превозмогая боль Калант поднялся.
- Ни один рыцарь не допустит, чтобы так отзывались о прекрасной и благородной даме, - сдавленным голосом произнес он.
- А как, по-твоему, я должен о ней отзываться? - возразил Сигруд. - Сам видишь, какое это сокровище.
- Я не позволю, - Калант обнажил Калибур.
- Ты что, все-таки собираешься драться? - удивился Сигруд. - Может быть, разойдемся? Не стоит тебе погибать из-за вздорной девчонки.
- Собираюсь, - Калант повернулся в сторону башни и поклонился принцессе. - Я убью твоего тирана и освобожу тебя, - сообщил ей рыцарь.
- Это я, значит, тиран, да!? Это я значит угнетатель!? - обиделся Сигуд. - А кто ее кормит, кто убирает за ней? Кто, наконец, вытирает пыль и полы моет? Думаешь - она? Да это сокровище не знает что такое швабра! Мало того, что она помыкает мной и обзывает всякими словами, так я еще и тиран, и угнетатель. Ничего ты, рыцарь, так и не понял. Ладно. Драться - так драться! Ты сам выбрал. Но предупреждаю, придется мне убить тебя. И умрешь ты дурак-дураком, из-за капризов этой самой пустяковой финтифлюшки.
Сигруд потянулся, расправил плечи и прищурился, прикидывая, как лучше напасть на рыцаря, чтобы покончить с ним одним ударом.
Калант выставил вперед меч, чуть-чуть пригнулся и напрягся, как пружина, готовый отразить удар или нанести удар, сделать выпад или уклониться от удара противника. А рядом с рыцарем встал верный Фамогуст, готовый, если это потребуется, защитить Каланта.
Поединок близился к концу. И ясно было, что в этой последней схватке все преимущества на стороне дракона.
- Кажется дальше уже некуда, - отметил маг.- Сейчас дракон затопчет нашего рыцаря, а святой драконоборец, кажется забыл о нем. Остается надеяться на Непредвиденное.
- На что? - не понял Буркст.
- На кукиш трехрогой ящерицы Кзудры, - напомнил маг. - Говорят, что если имеешь этот кукиш в кармане, то непременно случится Непредвиденное и спасет хозяина.
- Верь, в святого Фестония, сын мой, верь! - без особой надежды отвечал ему Буркст. - Святой драконоборец спасет рыцаря и дарует ему победу над драконом. Наша сила в вере! - он посмотрел на небо, откуда пора было появится сокрушителю драконов, и обеспечить выполнение своего же собственного Предназначения.
В это время на горизонте и появилась темная точка. Она быстро приближалась и увеличивалась.
- Благодарю тебя, святой драконоборец! Благодарю тебя, дважды рожденный Фестоний! - вскричал монах. - Да укрепиться вера в тебя! Да исполниться воля твоя! Да пребудет в веках слава твоя! - Видишь!? - толкнул он локтем в бок Мичиграна. - Летит! Он летит!
- Вижу! С точностью до секунды! - отметил маг. - Думаю, что это сработал кукиш трехрогой Кзудры. Сейчас произойдет Непредвиденное и спасет нашего рыцаря!
- Неслабо разобрались с эльфами, - оценил Хитрый Гвоздь. - Интересно, что за бумагу гонец привез? Приказ от преподобного Хоанга, это точно. И написано там что-то очень важное. Видели: братия все бросила и помчалась за рыцарем, даже гонца с собой не взяли.
- Вот и хорошо, что не взяли, - решил Нообст. - Он нам сейчас все и выложит.
- Думаешь, больше никто не появится? - спросил Гвоздь.
- Думаю, что все. Если еще кто-нибудь идет за рыцарем, то умный. А умный в скалы не пойдет, пока там монахи. Умный подождет, пока монахи уйдут.
- Ага, значит, мы умные? - спросил Гвоздь.
- Конечно, - подтвердил Нообст. - Мы же не бросились в скалы, ни вслед за рыцарем, ни за монахами.
- Пожалуй, так, - согласился Гвоздь. - Но раз мы умные, то надо узнать, что привез гонец. Значит, мы с сержантом, сходим, поговорим с гонцом, а вы здесь оставайтесь, - велел он братьям Пекисам и всем остальным. - Если надо будет, помаячу. Тогда бежите выручать. А так, сидите и не высовывайтесь.
С эльфами монахи разобрались обстоятельно. Всех умело связали и уложили рядком. А рты, чтобы не разговаривали между собой, заткнуты тряпками.
Когда Гвоздь и Нообст подошли, один из эльфов стал извиваться, что-то мычал, стараясь привлечь их внимание.
- Это и есть Ленкорион, - узнал его Нообст. - Говорят, что из бывших вождей. Через ворота едет, голову задерет, и ни на кого не смотрит. Пошлину из него дубиной не вышибешь. Зануда редкая. Он, слышал я, и своих гноит. А берет круто, только золотыми - не без уважения отметил сержант.
- Не нравиться ему связанным лежать. - Гвоздь остановился возле начальника канцелярии бургомистра. - Что-то сказать хочет.
- Купить хочет, - определил Нообст. - Значит, чтобы развязали и отпустили. Пообещает нам полные карманы монет насыпать.
Ленкорион слышал этот разговор, но сам сказать ничего не мог. Он стал еще больше извиваться, мычал громче прежнего и утвердительно тряс головой. Пытался убедить, что заплатит очень хорошо.
- Ты как? - спросил Гвоздя Нообст. - С сокровищами уж и не знаю что получиться, а с этого можно взять немало. Продаться не хочешь?
- А если обманет? У него с собой нет ничего, кроме обещаний.
- У-у-у, у-гу-гу, у-у-у... - мычал Ленкорион, явно стараясь убедить, что ни в коем случае не обманет. - У-у-у!!!
- Чувствуешь, хочет сказать, что не обманет.
- Ты эльфам веришь? - спросил Гвоздь.
- Нет, не верю.
- А тем, которые когда-то вождями были?
- Этим еще больше не верю.
- То-то.
- Значит, не станем продаваться. А то, может быть, придумаем что-нибудь такое, чтобы он нас не обманул. Пошлем кого-нибудь из этих щенят за выкупом и, пока не принесет, не отпустим.
- Можно и так сделать, - согласился Гвоздь. - Но сначала надо с гонцом поговорить. Что он за новость привез, от которой монахи рысью помчались за рыцарем?
- Да, - согласился Нообст. - Бывают новости, которые стоят больше чем карман монет. Ты пока полежи, - посоветовал он эльфу, - Никуда не уходи и, главное, не нервничай. Лекари говорят, что нервничать вредно для здоровья. Мы сначала во всем разберемся, потом подумаем, что с тобой делать.
Ленкорион с этой разумной мыслью не согласился. Он продолжал мычать и извиваться, пожалуй, даже не умоляя, а требуя, чтобы его развязали. И обещал, наверно, заплатить очень много. Но Гвоздь и Нообст больше не смотрели в его сторону.
Лошадь была крепкой, рослой, с длинными сухими ногами и широким крупом. Именно такие могут скакать долго и без устали. Сейчас она лежала на боку с открытыми, но застывшими глазами и не шевелилась. Почувствовав добычу, по ней уже ползали какие-то жучки, муравьи копошились у полураскрытого рта, и на складках век.
- Дорогую лошадь загнал. Такая не меньше золотой монеты стоит, - оценил Нообст. - Значит, приказ у него был такой: доставить сообщение как можно быстрей и лошадь не жалеть.
- И себя не жалеть, - продолжил Гвоздь. - Он и не жалел. Лошадь загнал. А сам хоть жив?
- Это мы сейчас узнаем, - Нообст подошел к лежавшему навзничь монашку и повернул его на спину. Тот оказался совсем молодым, безусым парнишкой. Губы его были крепко сжаты, глаза закрыты. Нообст потряс его. Это не дало никакого результата. То ли монашек и себя загнал до смерти, то ли до того устал, что спал сейчас как мертвый.
- И не поймешь, живой или не живой, - Нообст приподнял паренька за плечи и сильно встряхнул.
Голова и руки монашка болтались как тряпичные. Потом он открыл глаза, бессмысленно посмотрел на сержанта, и снов закрыл их.
- Жив! - обрадовался Гвоздь.
А монашек, хоть и был жив, проснуться не хотел. Или не мог.
- Нет, я тебя разбужу...- не отступал Нообст. - Я тебя разбужу... Гвоздь, помаячь нашим, пусть воды принесут.
Прибежал Зубастик. С интересом посмотрел на гонца.
- Разбудить не можем. Принеси воды, - велел Гвоздь.
- Давайте я его ножичком пощекочу, - предложил Зубастик. - Он у меня сразу проснется.
- Тебе сказали, принеси воды! - рявкнул на него Гвоздь.
Зубастик побаивался Гвоздя. Он спорить не стал. Убежал и вскоре вернулся с большим кувшином воды.
Сержант тряс монашка, обливал его голову и грудь, тер уши, щипал щеки, щекотал подмышками. И, все-таки, разбудил.
Тот открыл глаза и долго непонимающе глядел на своего мучителя.
- Что ты мне спать не даешь!? - взмолился монашек. - Я двое суток не спал. Все... Все я сделал. Отдал отцу коменданту бумагу. Я сплю... Вы лошадь накормите. Хорошая лошадь. Ей цены нет...
Он и не знал, что кормить эту лошадь, уже никто никогда не стане.
- Что за новость привез? - не отставал Нообст.
- Там все написано... - монашек не мог проснуться, и говорил с закрытыми глазами.
- Что написано?
- Спроси у отца коменданта, он расскажет. Отец комендант очень любит рассказывать, - нашел в себе силы поехидствовать мальчишка.
- А у меня друг, - Нообст показал на Гвоздя. - Очень любит уши отрезать. Тем, кто разговаривать не хочет.
Монашек оказался сообразительным. Наверно не любил, когда ему отрезают уши.
- Чтобы берегли брата Буркста, как зеницу ока своего. Что отец комендант за благополучие брата Буркста головой отвечает...
- Почему его надо беречь? - поинтересовался Гвоздь.
- Брат Буркст стал Праведником, - сообщил монашек.
- Рассказывай! - потребовал Нообст.
- Отпустите меня, я спать хочу, - попросил монашек.
- Уши? - напомнил Нообст.
- В Веселом лесу на отряд Каланта напали нечестивые варвары и чуть всех не поубивали, - монашек замолчал, потряс головой, прогоняя сон, и продолжил: - Но брат Буркст призвал на помощь святого драконоборца, дважды рожденного Фестония. Святой явился, увидел побоище и рассердился. Своей священной дубиной он побил варваров всех, до единого, не оставив в живых никого: ни жен их, ни рабов их, ни скот их... А их богиня, шелудивая Шазурр, увидев святого Фестония удавилась от тоски и стыда, он это... по... по...
Монашек начал громко, потом говорил все тише и тише и, наконец, вовсе замолчал. Глаза у него закрылись, Усталость взяла вверх, и он уснул.
- Ну! - Нообст взял монашка за плечи и снова сильно потряс его. - Рассказывай, что было дальше!?
Монашек открыл глаза и с недоумением посмотрел на сержанта.
- Когда?
- После того, как святой побил варваров?!
- А... - монашек вспомнил, что от него требуют. - Святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, сказал брату Бурксту: "Я благословляю тебя, и отныне ты будешь обладать священной силой Праведника. Раз в году, в этот же день, ты сумеешь исцелять от ран, увечий и болезней людей, гоблинов, гномов и даже эльфов: каждого, кто чист помыслами и тверд в вере своей". - Сказал и удалился в небесные чертоги. А брат Буркст исцелил раны своих спутников...
Веки у монашка опустились, он снова уснул.
- Хватит с него? - спросил Нообст.
- Хватит, - согласился Гвоздь. - Все понятно.
- Что тебе понятно?
- Что монах Буркст стал Праведником...
Гвоздь задумался. Монах Буркст стал Праведником, и Координатор Хоанг срочно сообщил об этом отцу Кресску. Приказал, чтобы тот берег Праведника, как зеницу ока своего. Монах-Праведник - это для Обители и слава и доход, и укрепление веры. Это для Обители поважней всяких сокровищ. Вот отец Кресск и помчался Буркста беречь. А что теперь у монахов меняется? Да ничего у них не меняется. Праведник - Праведником, а сокровища - сокровищами. От сокровищ монахи тоже не откажутся.
- Нас это не касается. Нам о сокровищах надо думать.
- Значит, как решили?
- Решили, решили... - Хитрый Гвоздь внимательно посмотрел на Нообста, прищурился. - А, может, переиграем? - Сделаем все по-другому. На Праведнике тоже можно неплохо заработать.
Гоблин был совершенно серьезен. Хотя ручаться за это, никто бы не стал. Некоторые, из тех, кто хорошо его знали, могли подумать, что он решил испытать сержанта. Или пошутить. Кто его поймет. На то он и был Хитрым Гвоздем.
- Как это, переиграем?
- А вот так... Представляешь, что будет, когда Праведник, благословенный святым Фестонием прибудет в Геликс? Как станут встречать его, и тех, кто его сопровождает?
- М-м-да... - Нообст представил... В Геликсе Праведника ждали большие дела. А там где большие дела, появляются большие кошели монет. Среди них и серебряные блестят и золотые. Но Нообст понимал и то, что к этим кошелям не всякого допустят.
- Нам то, что от этого?
- То, что Праведнику нужна свита, нужны поклонники. Прямо сейчас. Мы встретим его первыми, прямо у этих скал. И вместе с ним войдем в Геликс. После такого можно занять при Праведнике подходящее местечко. А возле Праведника будет вертеться не меньше сокровищ, чем в башне дракона. И ни с кем сражаться не надо.
- Кто это мы?
- Представители народа. Ты у Крагозея спроси, он тебя все по полочкам разложит.
Излишне говорить, что Нообст у Крагозея спрашивать не стал бы. И никому другому не посоветовал бы спрашивать у гнома. Хоть у Крагозея, хоть у кого другого.
- Отстань ты от меня с этим гномом-полудурком. Я у тебя спрашиваю.
- Все очень просто, - стал объяснять Гвоздь. - Узнали мы, что в этих местах пребывает монах Праведник и от имени народа поспешили сюда приветствовать его, высказать ему свою любовь и почтение. Я и братья Пекисы - от деловых людей Геликса, эти чучела из Нуидыры, надо и их взять, - от окрестных поселян, гномы - от малых народов. Полный комплект.
- А я от кого? - поинтересовался Нообст.
- Сержант Нообст, как представитель стражи славного города Геликса, явился для охраны и почетного сопровождения Праведника. Как?
- Неплохо придумано, - согласился Нообст. - Для почетного сопровождения... Очень неплохо. Только, сразу видно, что вранье. Не могли мы так быстро все узнать и собраться здесь. Никто такому вранью не поверит. Ты что, отца коменданта за дурака считаешь?
- Важно не то - что правда, а то, что нужно. Чем большая свита у Буркста Праведника, тем для монастыря лучше. А у отца коменданта голова хорошая. Он это лучше нас понимает.
- Вы что, знакомы?
- М-м-м-м... - промычал что-то невразумительное Гвоздь.
- Общие дела? - заинтересовался Нообст.
Хитрый Гвоздь отвернулся и стал разглядывать серые скалы, словно нашел там что-то интересное, а вопроса, будто, и не услышал. Нообст сообразил, что спрашивать о таком не следует. У почтенного отца коменданта никаких общих дел с правой рукой Бритого Мамонта быть не может. И даже знакомы они не могут быть.
- Гномам надо дать пинка пусть катятся,- предложил Нообст. - Обойдемся и без малых народов. Надоели они мне. Праведник без гномов обойдется.
- Он и сам гном, - напомнил Гвоздь.
- Я и говорю. Один гном уже есть и никуда его не денешь. Одного и хватит. Нечего их разводить. А то, куда не глянешь, везде гномы. Гномы и эльфы.
- Нет, - не согласился Гвоздь. - Для начала нужно всеобщее ликование. А в Геликсе гномы Крагозея поддерживают. Для начала гномы нужны. Потом дадим им пинка и забудем про них.
- Разве что так, - неохотно согласился Нообст.
- Так ты согласен пойти в охрану к Праведнику? Учти, место тепленькое.
Сержант Нообст представил себе, что он на тепленьком месте, постоянно ошивается возле монаха и охраняет его. А все остальные стражники где-то далеко у Южных ворот. И никого из них он теперь не видит. Не видит Узколобого, который уже наверно грызет свою алебарду, не сумеет вправить мозги идиоту Коорну, который вздумал ловить Хитрого Гвоздя, не послушает интересные рассуждения лейтенанта Брютца... В караульном помещении прохладно даже в самые жаркие дни. А ворота?!. Хорошее место - эти ворота. Геликс - лучший из городов, а Южные ворота - самое лучшее место в Геликсе. Там все время идут, идут и идут: люди, ослы, гоблины, эльфы, гномы, лошади, а иногда, даже тролли. И каждый несет монету.
Бросить все это и уйти охранять монаха? Даже если он трижды Праведник? Даже если там каждый день будут перепадать золотые монеты? А ни в какую! Пусть они все проваляться: и монахи, и праведники, и золотые. Он пойдет к Южным воротам, достанет новую алебарду Узколобому, врежет как следует капралу Коорну, и каждый день будет слушать, как лейтенант Брютц учит стражников жить. И пусть кто-нибудь попробует пройти через ворота, и не заплатить пошлину. Он, сержант Нообст, покажет ему, как не платить пошлину!
- Ты, Гвоздь, как хочешь, а я с Праведником не пойду, - отказался Нообст. - Ни к чему это мне.
- Что же это ты, тепленькое ведь местечко.
- Не люблю я тепленькие места.
- Так я и думал, что ты не согласишься, - Гвоздь подошел к Нообсту и дружески похлопал его по плечу. - Не для нас с тобой это дело, сидеть за спиной у Праведника. Мы с тобой не эльфы какие-нибудь, чтобы штаны в канцеляриях протирать.
- Действуем по-прежнему, как решили! - подтвердил Нообст.
- А куда нам с тобой еще деваться. Действуем, как решили. - Пойдем к нашим, расскажем, что к чему. Может быть, кто-нибудь из них пристанет к монаху. Ты не возражай.
- Гномы? - задумался Нообст. - А что: почему бы и нет. Он гном, и они гномы, может быть, даже, и родственники... А гномы всегда друг за друга держатся. Вполне могут клюнуть.
- Вряд ли, - не согласился с ним Гвоздь. - У этих, понимаешь, идея, - гоблин поднял руку и двумя пальцами постучал себе по лбу. Хотел, видимо подчеркнуть, что идея дурацкая.
Нообст и без него знал, что идея у гномов дурацкая, что ничего дельного у гномов вообще быть не может.
Когда походили мимо связанных эльфов, Ленкорион снова стал извиваться и призывно мычать, стараясь привлечь к себе внимание.
- Чего мычишь, - приостановился возле него Нообст. - Купить нас хочешь. Нет, остроухий, ничего у тебя из этого не получится. Сержанты городской стражи не продаются! Нет у тебя столько золотых монет, чтобы купить меня, - а рассмотрев шпоры добавил: - На шпоры свои посмотри, позолота сошла, а там простая сталь. Вождь липовый... Ха-ха, - и не задерживаясь пошел дальше.
- Ну, чего там? - спросил Деляга.
- Гонец отцу Кресску послание от самого Хоанга привез, - сообщил Хитрый Гвоздь.
- Монах стал Праведником, - Нообст уселся рядом со старшим Пекисом.
- Лихо! - оценил тот. - Вчера еще был просто монахом, а сегодня уже Праведник. Как это у них делается?
- Иди в монахи, узнаешь, - посоветовал Нообст. - Может и сам в Праведники попадешь.
У Деляги было пять мастерских по изготовлению сукна, и ему не было никакого смысла идти ни в монахи, ни в Праведники.
- Я в монахи не рвусь, - отказался он. - Мне и так хорошо.
- Отряд рыцаря в Веселом лесу варвары прижали, так святой Фестоний их выручил, - стал рассказывать Гвоздь. - Перебил всех, до единого. И зачем-то всю скотину, что у варваров была, тоже перебил... Не пойму я что-то этих святых: варваров - дело ясное, бить надо, дикие они и нечего им в наши земли ходить. Тут и без них есть кому грабить. Но скотину зачем уничтожать? Это уже лишнее. А монаха Буркста, что с рыцарем идет, Фестоний тут же Праведником назначил. Вроде бы, за особые заслуги. Святому Фестонию, из монаха Праведника сделать, все равно, что тебе два раза чихнуть.
- Все это хитрые штучки, чтобы закабалять народ, - тут же разоблачил неведомо кого Крагозей.
- Идет закабаление по всем фронтам и всем уровням, - сообщил Умняга Тугодум, который к этому времени проснулся. С глубокого похмелья, он еще толком не понял, о чем шел разговор. Но о том, что народ постоянно закабаляют, и о том, как его закабаляют, Умняга Тугодум мог рассказывать даже с глубочайшего похмелья. - По этому поводу имеется пять основных тезисов.
- Ладно болтать, - не дал Умняге сообщить основные тезисы закабаления народа Хитрый Гвоздь. - Монахи пошли за сокровищами. Что делать станем?
- Так решили ведь, - напомнил Деляга. - Пива у нас - почти полный бочонок. А когда посмотрим, что за сокровища, и сколько их, так окончательно и решим, кому куда подаваться.
- Правильно, - поддержал Крагозей. - Сокровища должны стать оружием в борьбе против узурпаторов и сатрапов.
Для Крагозея все было ясно и понятно с самого начала. И цель свою он видел лучше всех остальных.
- Всем нам светиться нет смысла, - напомнил Гвоздь. - С пивом надо послать кого-нибудь одного.
- Верно, - поддержал Деляга. Уж ему то светиться не имело никакого смысла. Как и Нообсту.
- Путь кто-нибудь из коротышек остается с пивом, - предложил Младший Пекис.
Нообст с удовольствием подсунул бы монахам, кого-нибудь из гномов, а еще лучше - всех троих. Но он то, как раз и возразил:
- Нет. Гному в красной рубашке монахи не поверят. Они не дурней нас. Знают, что такие рубашки только смутьяны носят. А на кону сокровища. Нет, гномам нельзя.
- Может ему рубашку заменить, - предложил Младший. Он тоже все продумал и решил: если монахи поймут, что в бочонке, то проще всего пожертвовать одним из гномов. Но вслух говорить этого не хотел. Союзники все-таки.
- Нет, - снова возразил сержант. - Где на такую хлипкую мелочь рубашку найдешь? Не твою же. В чужой рубашке его монахи, не думая, раскусят.
- Чучело из Нуидыры послать надо, - предложил Деляга. - Местный, и на идиота подходит. Такой вполне мог с пивом появиться.
Это понравилось всем.
- Ты про которого? - попросил уточнить Нообст.
- Который трепло. Он, если захочет, так их заболтает, что у них мозги поплывут, и они, окромя пива, ничего увидеть не сумеют.
- Думаешь, поверят? - усомнился Младший. - Монахи сами, кого хочешь, вокруг пальца обведут.
- С ними еще и отец комендант, - напомнил Гвоздь. - Этот каждого насквозь видит.
- Угу, - подтвердил Нообст. - Здесь и дороги настоящей нет. Как это чучело сюда появилось, да еще с бочкой пива?
Сержант Нообст был опытным стражником, его этой бочкой обмануть было бы трудно. А отца коменданта он не считал глупей себя. Вот и искал такой поворот, чтобы сам поверил. Тогда можно будет надеяться, что поверит и отец комендант.
- Значит так, - решил он, основательно подумав. - Наш чучел, ни про рыцаря, ни про монахов ничего не знает. Просто везет бочонок пива дракону. Договоренность у них такая, чтобы доставлять ему раз в месяц бочонок пива. Бабы сварили, а он везет. Монахи почуют, что в бочке пиво и им непременно попробовать захочется. Такие вот дела.
По-умному распланировал Нообст. Все как надо. На такое монахи непременно должны будут клюнуть. Но было в предложении сержанта одно слабое место: сам Кашлентий, на которого возлагалась тяжесть выполнения этого плана. Об этом Младший и напомнил.
- А если чучело откажется? - спросил Младший.
- Он умный, зачем ему отказываться от хорошего дела, - заступился за Кашлентия Хитрый Гвоздь. - А если что, я его уговорю. Эй! Писарчук, иди-ка сюда, - позвал он Кашлентия.
Писарчук подошел, поглядел на Гвоздя. Хотел что-то спросить, но промолчал. Не просто промолчал, но крепко сжал губы, чтобы сами чего-нибудь не брякнули. Они, Кашлентий хорошо об этом знал, вполне могли сами брякать, если за ними не присматривать. А сейчас присматривал, потому что боялся Гвоздя. Тот ведь, как что - с разу уши резать.
- Я с тобой сейчас разговаривать буду, а ты молчи, - предупредил Гвоздь. - Говори только да, или нет. А от твоих разговоров у моего друга, - он кивнул на Нообста, - в ушах звенит. Вы ведь ехали травить пивом рыцаря, чтобы сокровища забрать. Так?
Кашлентий умоляюще уставился на Гвоздя.
- Ладно, не травить, а в сон вогнать.
- Да! - с облегчением выдохнул Кашлентий.
- Хочется в сокровища ручки опустить?
- М-м-м... Да, - решился Писарчук.
- Тебе ведь все равно кого спаивать, рыцарей или монахов, лишь бы до сокровищ добраться?
- Да, - признался Писарчук.
- Нам тоже. И если ты мое задание выполнишь, то сможешь взять из драконовой кладовой столько золота, сколько унесешь. И твои подельники тоже.
Пока до башни не добрались, Гвоздь свободно и щедро распоряжался сокровищами дракона.
- Дело простое. Когда монахи и рыцарь выйдут оттуда, - Гвоздь кивнул на Серые скалы, - ты, со своим бочонкам, к ним подкатишь и пивом угостишь.
Кандибоб жалобно посмотрел на Гвоздя, открыл рот, хотел что-то сказать, но спохватился и снова его закрыл, так ничего и не вымолвив.
- Чего рожу скорчил? Чего молчишь?
- Так это... - Писарчук попыхтел собираясь с духом и выпалил: - Ты же, господин Гвоздь, мне категорическое вето наложил на выражение соответствующего мнения. Как же это я, в таком угнетенном положении, высказываться стану? - и он с опаской посмотрел на Нообста.
- Ладно, разговаривай, - разрешил Гвоздь. - Только коротко.
- Ежели коротко, то должен выразить конкретное сообщение, что пиво на сон-траве бабами-знахарками обстоятельно и в соответствующей консистенции настояно. Как же я его? - постарался как можно короче высказаться Писарчук. - Они же всей братией несвоевременно поснут самым натуральным образом.
- А нам и надо, чтобы они все несвоевременно поснули, - объяснил "чучелу" Гвоздь.- Они поснут, а сокровища - наши. Ну, как, согласен?
Кашлентий, с тех пор, как вырос и овладел грамотой, занимался бумажками. Читал, писал, считал и опять писал. В Нуидыре, лучше него никто ни писать, ни считать не мог. Потому и назначили его на важную в Поселении должность Писарчука. Но, в глубине души Кашлентий был человеком отчаянным и решительным. Мечтал о рискованных положениях, из которых выпутаться можно только за счет смелости и находчивости. Но это в глубине души. В должности Писарчука, не было места ни подвигу, ни отчаянному поступку, ни даже, просто риску. Какой подвиг он мог совершить в своей Нуидыре, чем рискнуть?! Поспорить с Бандуреем? Так спорил же. И никакой это оказался не подвиг, а совершенно дурное дело... Потому как башка у Бандурея совершенно дубовая и в споре с ним никакой реальной перспективы не предвиделось. Жизнь в Нуидыре протекала медленно, размеренно, тихо и ни разу не представилось Кашлентию какого-нибудь по-настоящему Великого Дела, чтобы мог он совершить свой Подвиг, о котором мечтал, к которому стремился всю жизнь. И вот, наконец, настало его время.
- Да! - ответил Писарчук. Но не ограничился этим простым "Да", как приказал ему Хитрый Гвоздь. Потому что это был уже совершенно другой Кашлентий, Это был уже не Писарчук при Кандибобе. Теперь это был Кашлентий готовый к Подвигу.
- И имею решительный характер размышления по преодолению подозрений с точки зрения монашеских предосторожностей, - уверенно заявил он. - Значит кредо свое добровольно предлагаю.
Хитрый Гвоздь удивился. Не понял, отчего это Писарчук вдруг стал таким смелым. Но посмотрел на Кашлентия, который вдруг выпрямился во весь свой немалый рост, развел плечи и вскинул голову. Гвоздь хмыкнул себе под нос и пожал плечами.
- Так что я, в определенной прострации, высказать свои конкретные размышления должен! - глаза у Кашлентия горели, дыхание стало тяжелым, и весь он выглядел так, будто сейчас повернется и пойдет крушить что-то опасное, громадное и неведомое. Попробуй, заставь, такого молчат.
- Говори, - разрешил Гвоздь. - Давай, выкладывай, какие у тебя размышления?
- Так я же определенными мыслями думаю, постоянно размышляю и соображаю о разносторонних коллизиях. И от этого задания возникла у меня озарительная идея. Не дам я им пива! - Кашлентий гордо вскинул голову и смело посмотрел в глаза Хитрому Гвоздю. - Ни глотка не дам, с полным категорическим отказом. Грудью встану поперек их желания и руки расставлю, вопреки их движению к бочонку.
- Ну и чего? - нахмурился Гвоздь. - Мы же тебя не для того, к ним посылаем.
- А того! - не оробел Кашлентий. Таким отчаянно смелым он себя сейчас почувствовал, что самому Гвоздю так ответить смог: - А того! Когда они с настоятельствами пристанут и ультимативные требования предъявят, заявлю, что пиво на сон-траве настояно, чтобы дракона хищнического травить! Потому и является для этих монахов категорически невозможным и неприкасаемым. Вот так я их!
И посмотрел на Гвоздя уверенно и даже гордо.
" До чего же барахольный народ в этой Нуидыре живет, - подумал Хитрый Гвоздь. - Ему о деле говоришь, а он, чучело огородное, какую-то дурацкую канитель завел".
- Это зачем? - спросил Гвоздь, с тоской рассматривая Писарчука. - Этак ты все дело провалишь, - объяснил он.
- В перспективном мышлении я это идеологическое сражение выиграю, - разулыбался Кашлентий. - Да какой дурак мне проверит? Какой мыслящий индивидум меня послушает?! Каждому ясно, что через такую лживую резолюция, я планирую свое индивидуальное пиво с глубокой жадностью сберечь. Они его и отберут, через жестокую единовременную конфискацию.
Гвоздь не то, чтобы обрадовался, но удивился
- А ты не дурак, - отметил Гвоздь и улыбнулся Кашлентию, как своему. Даже, чуть было не похлопал его дружески по плечу.
- Так живем же один раз! - воскликнул Кашлентий. - Надо ведь, когда-то существенно воспрянуть и достичь! А?!!
- Надо, согласился Гвоздь.
Точку на горизонте заметил и Сигруд.
- Подожди, - попросил он Каланта, который, не дождавшись нападения, похромал к дракону. - Кто-то к нам торопится. Может быть что-нибудь интересное.
Калант оглянулся, увидел что-то темное далеко в небе и сразу понял, кто спешит к ним. Как благородный рыцарь, Калант решил предупредить дракона.
- Это святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, - сообщил он противнику и посоветовал: - Спасайся пока он далеко. Святой Фестоний не знает пощады к драконам, - оглядел внушительную громадину дракона и добавил: - Может совершить чудо.
Сигруд, как и всякий дракон, был наслышан о святом Фестонии, но в чудеса не верил.
- Не ради тебя ли? Что ты за шишка такая, на ровном месте, что из-за тебя святой мчится в нашу глушь, чудо совершать?
- Шишка не шишка, а пророчеством мне предсказано, победить дракона. У меня Предназначение. Святой Фестоний, наверно, и хочет посмотреть, как это будет сделано.
- Ты что, серьезно? - обеспокоился Сигруд. - Насчет Предназначения?
- Серьезней не бывает.
- Предупреждать надо, - упрекнул рыцаря дракон. - Если Пророчество и Предназначение, то предупреждать надо. Что же мне теперь, со святым Фестонием драться!?
- Да ты чего... Со святым драться... Тоже скажешь... Святой Фестоний в наш поединок ввязываться не станет. Он постоит в сторонке, посмотрит.
- Знаем мы, как ваши святые в сторонке стоят, - не поверил дракон. - У него дубина, говорят, молниями шибает. Ни один дракон не выдержит. Убираться мне отсюда надо. Приезжай другой раз, тогда и сразимся.
- А принцесса?!
- Принцесса подождет, ей тоже торопиться некуда. Без ключа ты дверь в башню не откроешь. Там такой замок, что и святой не поможет, а ключ у меня надежно спрятан.
Сигруд посмотрел на приближающегося святого и застыл.
- Глянь-ка... Это что такое? - спросил он.
Калант глянул на запад, откуда приближался святой, и тоже удивился.
- Это что такое? - спросил Мичигран.
Буркст и не попытался ответить. Буркст был потрясен.
С запада приближался не святой драконоборец Фестоний, которого настойчиво призывал монах, и даже не ворон, появление которого предсказывал Мудрец, а дракон. Даже не дракон, а дракончик. Если Сигруд был побольше лошади, то этот был размером с кошку. Ну, может, чуть-чуть побольше кошки.
- Святой Фестоний воплотился в дракончика? - Мичигран не мог поверить в такое.
- Не-е-ет... Не может такого быть... Это пещерный дракончик. Не может святой драконоборец воплотиться в такой нечистый образ, - пробормотал Буркст. - Что-то не так...
Пещерные дракончики маленькие, зубы у них хоть и острые, но тоже маленькие и силой они похвастаться не могут. Они и не предназначены природой для охраны сокровищ, или для битв. Но очень быстро летают, раза в четыре быстрей, чем обычные драконы. И еще, они очень исполнительны. Большие драконы используют именно их, когда надо передать какое-нибудь строчное и важное сообщение.
- Слушайте все! - дракончик сделал круг над поляной где собирались продолжить сражение Сигруд и Калант и уселся на высокий зубец башни. - Внимание! - по срывающемуся голосу, чувствовалось что дракончик устал и ему требуется отдых.
- Может быть, его послал святой Фестоний? - вслух подумал Буркст.
- Пещерного дракончика? - усомнился Мичигран.
- По-твоему, дважды рожденный должен везде присутствовать сам? - попытался оправдать святого Буркст. - У него и кроме нас, немало других дел. Он, кого захочет, того и послать может.
- Но не дракончика же...
- Дракончик? - удивился Калант.
- Дракончик, - подтвердил Сигруд.
- Чего это он? - спросил рыцарь.
- А я знаю?! - совсем как человек пожал плечами дракон. - Кажется он из команды, посыльных Верховного, да не притупятся никогда его зубы и когти. Так что, ничего хорошего.
- Зачем он прилетел? - продолжал допытываться Калант.
- Не знаю я. Но не станет же Верховный посылать специального курьера, чтобы обрадовать меня. Значит наказание. Сейчас будет унижать. При всех, - дракон с неприязнью осмотрел на Мичиграна и Буркста.
- За что? - продолжал допытываться рыцарь.
- Если бы я знал. Наверно кто-то наклепал, будто я что-то не так сделал, или плохо отозвался о Верховном, да не притупятся никогда его зубы и когти. Только ты не верь. Я не дурак: плохое о Верховном никогда не говорил. Но, знаешь, у нас поговорка есть: " Был бы дракон, а повод для наказания всегда найдется". Вполне могут лишить башни и сослать на болота.
- За что? - не мог понять благородный рыцарь.
Сигруд вздохнул:
- Такие у нас порядки. Некогда мне тебе объяснять, да ты все равно не поймешь. Так что отправляйся-ка ты, Калант, домой.
- А как же наш поединок? У меня Предназначение. Я должен тебя победить.
- Отстань ты со своим Предназначением, - отмахнулся Сигруд. - Тут, понимаешь, судьба моя решается, а ты о каком-то дурацком поединке.
- Слушайте все! - дракончик отдышался и продолжил. - Слушайте приказ Верховного дракона Кардуга Пятого! Да не притупятся никогда его зубы и когти! Да не ослабеют никогда его могучие крылья! Да будет выполнена его воля! Слушайте, и не говорите потом, что вы не слышали. Ох и плохо будет тому, кто не исполнит повеление Могучего, Неустрашимого и Справедливого Кардуга Пятого!
- Слушаю, - Сигруд постарался придать своей морде выражение внимания и уважения. - Слушаю повеление Верховного дракона Кардуга Пятого. Да не притупятся никогда его зубы и когти! Да не ослабеют никогда его могучие крылья! Да будет исполнена воля его!
- Вот тебе и Фестоний... Он что, забыл о рыцаре? Или ты до него не докричался? - возмутился Мичигран. - Ну, нельзя же так! Обнадежил рыцаря, а в самый тяжелый момент бросил. Предназначение, оказывается, липовое! У нас, в Казорском квартале ... - он все-таки побаивался святого и не стал говорить что делают в Казорском квартале с теми, кто обнадеживает и бросает. - Надо выручать рыцаря. Думай, монах, думай!
- А я что делаю, - Буркст тоже был на взводе. - Ничего мы с тобой сейчас сделать не можем. Буду взывать к нему. А ты не мешай.
Пещерный дракончик почесал за ухом, и приступил к исполнению своей миссии.
- Верховный дракон Кардуг Пятый, да не притупятся никогда его зубы и когти! да не ослабеют никогда его могучие крылья! да исполниться его воля!.. приказал...
Говорил дракончик медленно, солидно, после каждой фразы останавливаясь и упираясь взглядом в Сигруда. Ни Каланта, ни его спутников, дракончик, казалось, не замечал. Как будто их здесь и не было.
- Пункт первый. Дракона Сигруда освободить от владения башней в Серых скалах, а также снять с него ответственность за сохранность сокровищ и заточенной принцессы Леонсиды.
- Вот и все, - дракон грустно покачал головой. - Законопатят меня в какое-нибудь гиблое место, это точно. Прощай рыцарь, так нам и не удастся сразиться с тобой.
- Могу я тебе чем-нибудь помочь? - предложил Калант.
- Нет, с Кардугом Пятым не спорят. Да не притупятся никогда его зубы и когти.
- Пункт второй, - продолжил вещать дракончик. - Дракона Сигруда, за верное и преданное служение нам и нашему потомству, повысить в звании до Дракона-блюстителя с правом появление перед моими очами два раза ежегодно, и передать ему во владение башню в долине Огнедышащих гор с соответствующими его новому чину многочисленными сокровищами и знатной принцессой.
Сигруд разинул пасть и не сводил глаз с дракончика. В его взгляде можно было прочесть удивление, и умиление. Такого поворота в своей судьбе он, явно не ожидал.
- Пункт третий, - продолжил, откашлявшись, дракончик. - Дракону-блюстителю Сигруду немедленно покинуть башню в Серых скалах и принять башню в долине Огнедышащих гор, обеспечив сохранность имеющихся там сокровищ и заточение принцессы.
Пещерный дракончик внимательно посмотрел на Сигруда и, сколько у него было силы, закричал:
- Слава Верховному дракону Кардугу Пятому! Да не притупятся никогда его зубы и когти! Да не ослабеют никогда его могучие крылья! Да будет выполнена воля его! Ох и плохо будет тому, кто не исполнит повеление Могучего, Неустрашимого и Справедливого Кардуга ятого!
Сигруд стоял ошеломленный, счастливый и растерянный. Смотрел то на дракончика, то на башню, то на Каланта и явно не мог придти в себя, не мог поверить своему счастью, и не знал что делать.
- Каждое повеление Могучего, Неустрашимого, и Справедливого Кардуга Пятого следует выполнять немедленно, - напомнил дракончик.
- Да, да! - пришел в себя Сигруд. - Сейчас и полетим. - Ты это, - повернулся он к Каланту. - Вот как оно получилось. Не могу я с тобой сразиться. Ты уж извини. Сам слышал: "Немедленно". Ослушаться не могу. Знаешь сколько до башни в долине Огнедышащих гор крыльями махать надо? Так что прощай...
- А принцесса? Я не отдам ее тебе.
- Какая принцесса, - дракон отмахнулся. - Ты же слышал, в той башне своя принцесса. Тоже наверно истеричка. А я двух не выдержу. Ни один дракон двух принцесс не выдержит. Да дракону-блюстителю иметь в заточении две принцессы и по чину не положено. Забирай свою Леонсиду. Только не вздумай жениться на ней... Личиком она, конечно, хороша, но характерец... врагу не пожелаю. А я полетел! Это же надо: Дракон-блюститель, с правом появления перед очами!..
Он раскинул крылья, неуклюже, как курица, запрыгал по поляне, но все-таки взлетел и сделал круг над башней.
- Ключ?! Ключ?! вспомнил Калант. - Как я без ключа в башню попаду?
- Под ковриком! - крикнул удаляясь дракон.
- Под каким ковриком? - не понял Калант.
Дракон сделал еще один круг над башней.
- Чего тут непонятного?! Ты что, думаешь, у меня здесь все коврами покрыто? Возле двери в башню коврик маленький лежит, под ним и ключ, - сообщил он, и еще сильней замахал крыльями. Вскоре дракон превратился в точку на горизонте. Рядом с ней виднелась другая точечка - пещерный дракончик.
Калант поспешил к дверям башни. Из окна второго этажа ему улыбалась принцесса Леонсида.