Отец Кресск был комендантом монастыря и личностью весьма приближенной к их пресветлости Координатору Хоангу. А еще на его плечах лежала нелегкая обязанность поиска ереси, во всем ее разнообразии, и искоренение ее. Этой нелегкой и нервной работой ему пришлось заниматься имея все признаки добряка: толстые губы, пухлые розовые щеки с ямочками, небольшой приплюснутый носик и голубые глаза с поволокой. Весь он был толстенький, пухленький, какими обычно бывают самые добрые люди.
Отец Кресск и был добрым человеком. И добрым монахом. И когда он отправлял на виселицу грешника-еретика, он делал это исключительно из самых благих намерений, чтобы спасти душу заблудшего.
Отец Кресск увидел мага и направился прямо к нему. Остальные монахи подошли к башне и остановились у ее дверей.
- Рад видеть вас в добром здравии, святой отец, - преклонил перед монахом голову Мичигран.
- Да будет добрым и щедрым к тебе наш святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, - ответил на приветствие монах. Губы его расплылись в любезную улыбку, лицо дышало добродушием.
Мичигран всегда с опасением относился к добродушию отца-коменданта.
- Где я могу увидеть отца Буркста? - поинтересовался монах.
- Отец Буркст осматривает башню. Надеется найти тайники, - коротко ответил Мичигран.
- Сокровища?
- Сундуки пусты, святой отец. Сокровищ нет. Принцесса Леонсида сказала, что здешний дракон перетаскал их на подарки окружению Великого дракона, какого-то Кардуга Пятого... Но отец Буркст не поверил ей.
Улыбка исчезла с лица монаха. Глаза чуть-чуть прищурились и смотрели на мага на мага с пристальной добротой.
- Ты как думаешь?
- Думаю, что принцесса сказала правду. Но возможно, что часть сокровищ дракон припрятал где-то здесь.
Отец-комендант улыбнулся и продолжал внимательно смотреть на мага, ожидая, очевидно, что тот скажет еще что-то.
- Надо искать.
Отец-комендант утвердительно кивнул.
- Ты наверно думал, где можно искать?
- Думал, - подтвердил маг. - Прежде всего надо искать тайник в башне.
- Наиболее вероятно?
- Нет, просто меньшая площадь поисков. Если в башне ничего не окажется, тогда, - Мичигран повернулся, показал на поле усеянное камнями. - Под каждым камнем.
- Говорят, что маги, при помощи своего посоха и некоторых тайных заклинаний, могут находить все, что сделано из золота? - Кресск внимательно смотрел в глаза мага.
- Пустые разговоры, святой отец.
Кресск промолчал. Очевидно аргумент Мичиграна показался ему не особенно убедительным.
- Если бы маги умели находить золото, они были бы самыми богатыми людьми, - Мичигран ухмыльнулся. - А вы, святой отец, видели хоть одного богатого мага?
Этот аргумент оказался более веским.
- Значит, под каждым камнем?
- Под каждым камнем, - подтвердил Мичигран.
- А под каким ты определить не можешь?
- Мне причитается тридцать вторая часть этих сокровищ, святой отец. Если бы я мог их найти, я непременно сделал бы это.
Такое прозвучало для отца-коменданта почти убедительно. Он оглядел поле усыпанное камнями.
- Можно искать не один год.
- Да, - согласился Мичигран.
- А, вполне возможно, что там ничего нет.
- Вполне возможно. Но есть еще пещеры в Серых скалах, - напомнил Мичигран. - Тоже немало подходящих мест, чтобы спрятать сокровища.
- А не может этот дракон снова сюда вернуться? - поинтересовался отец-комендант. - Возможно, у него здесь есть любимые места? Ностальгия, знаешь ли, определенная сентиментальность... Любовь к полянам и скалам, где провел детство... Очень приятные свойства...
- Нет, - ответил Мичигран не задумываясь. - Это молодой и нахальный дракон. Ему не свойственны ни ностальгия, ни сентиментальность. Он не привязан к этим местам. А теперь, получив повышение, с удовольствием их покинул. Он сюда не вернется.
- Жаль, жал... - отец-комендант посмотрел на крупные камни, усеявшие поляну перед башней, на скалы... - Дракон поступил нехорошо, но до него теперь не доберешься... - с явным сожалением промолвил он.
Мичигран понял, что Кресск очень сожалеет о том, что не может встретиться с Сигрудом. Отец комендант был уверен, что уж ему дракон чистосердечно рассказал бы о всех тайниках.
Движением руки отец-комендант подозвал одного из монахов, тот немедленно приблизился.
Возьми десять братьев и помогите отцу Бурксту осмотреть башню, - приказал отец Кресск. - Ищите тайники. Осмотреть все: стены, потолки, полы, мебель... Саму башню и все, что в ней есть.
Монах склонил голову.
- Благословляю на поиск, - напутствовал его отец-комендант, и монах удалился. Вскоре, вместе с девятью братьями он скрылся в башне.
- Посмотрим, что у нас получится, - промолвил отец Кресск провожая взглядом монахов. Потом повернулся к Мичиграну. - Ты присутствовал во время явления нашего святого драконоборца, дважды рожденного Фестония отцу Бурксту... - не то спросил, не то подтвердил Кресск. - Расскажи мне все, как это было. Правду. Только правду и всю правду.
Мичигран задумался. Он не знал о гонце и не мог понять, как монаху стало известно, то, о чем Франт только вчера рассказал на геликском базаре гончару Крохану-заике и торговке рыбой. Вполне могло оказаться, что у отца-коменданта какие-то другие источники. На то он и отец-комендант. Требует рассказать всю правду. Интересна, какая правда ему нужна?
Маг почувствовал себя весьма неуютно. Правда и ересь оказались так близки друг к другу... А идти на виселицу не имело никакого смысла. Но голубые глаза Кресска смотрели на мага внимательно, следили за движением каждого мускула его лица и тянуть с рассказом о том, что произошло на поляне Веселого леса, не следовало. Мичигран посчитал лучшим, пересказать основное из того, что поведал ему Франт. Так он и сделал. В своем рассказе он, естественно, выпустил, историю с богатейшими трофеями, доставшимися отряду, после победы над варварами. По лицу отца Кресска Мичигран понял, что тот удовлетворен. Правда, выбранная магом, отцу-коменданту вполне подходила.
- Так, так... - Кресск не сводил глаз с лица мага. - Это и есть правда?
- Это и есть правда, - подтвердил Мичигран.
- Вся правда? Может быть ты о чем-то умолчал. Может быть считаешь, что о чем-то не стоит рассказывать. Действительно, случай исключительный. Сам святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний снизошел к нам грешным и подарил нам Праведника. Может быть какие-то подробности этого великого деяния ты забыл? - Кресск испытующе смотрел на мага. - Или не хочешь рассказывать? В какой-то степени ты прав. Некоторые подробности должны оставаться достоянием только узкого круга людей. Но я отношусь к ним. Мне ты можешь рассказать все.
" А говорят, у него добрые лаза, - подумал маг, который почувствовал себя в эту минуту очень неуютно. - Он же насквозь меня пронизывает..."
- Я рассказал все так, как это происходило, святой отец. Добавить к этому ничего не могу.
Как пристально он ни вглядывался бы отец Кресск в Мичиграна, он видел только чистые глаза мага, глаза человека, который говорит правду, только правду и ни на шаг не отступает от нее.
- Да... Значит так оно и было, - кивнул отец Кресск. - Я верю тебе, Мичигран, - глаза монаха по-прежнему продолжали внимательно изучать лицо мага. - Тебе теперь наверно придется не раз рассказывать об этом и в своей гильдии, и у Гонзара Кабана, и в других местах. Хорошо, если бы ты запомнил все, что сказал сейчас мне, - посоветовал монах, и губы его растянулись в добрую улыбку. - Теперь среди нас не просто брат Буркст, а Праведник Буркст.
- Да, Праведник Буркст, - подтвердил маг.
- Пойду, доложу ему о своем прибытии и попрошу благословения, - сообщил отец Кресск. - А ты, маг, отдыхай. Дыши свежим воздухом, он здесь совсем не такой, как в нашем Геликсе. Вот где надо жить, - с сожалением, что жить в этом прекрасном месте он как раз и не может, промолвил монах, и ушел в башню.
Мичигран не знал, что отец-комендант почти слово в слово повторил многое из того, о чем говорил недавно Хитрый Гвоздь.
На тропинке, выходящей из Серых скал, появился монах верхом на лошади. За ними шла вторая лошадь, на которой сидели двое: еще один монах и эльф Альдарион.
- Они выходят. Кашлентий, в путь! - скомандовал Хитрый Гвоздь. - И если хочешь остаться живым, делай все, как договорились! - подбодрил он Писарчука.
- Все в точности совершу, с полной достоверностью и обстоятельно! - заверил Кашлентий. - Никаких периметров для беспокойства.
Он поднялся в телегу, подобрал вожжи и легонько тряхнул ими. Коняга неторопливо зашагала.
Монахи и Альдарион, не обращая внимания на связанных эльфов, спящего гонца и дохлую лошадь, проследовали по направлению к лесу. Из Серых скал больше никто не появлялся.
- Где остальные? - Гвоздь недоуменно смотрел пустую тропу.
- За экипажем идут! - сердито отметил лежащий рядом с Гвоздем сержант. - Я же говорил, что его прибрать надо.
- Так не наш это экипаж. За своим идут.
- Свой он у них был, пока не бросили. А как бросили, уже не свой. Его, по закону, может подобрать каждый. А мы промашку сделали. Хороший экипаж, колеса новые, сидения кожей покрыты... Полдня бесхозный стоял, а мы не подобрали.
- Э, Кашлентий! Стой! - вспомнил Гвоздь.
- Чего это? - Кашлентий и не собирался останавливать Конягу. - Нельзя же так беспрепятственно животную беспокоить. То езжай, то стой! От таких внешних перемен, у ней нервы могут оборваться...
- Стой, тебе говорят! - прикрикнул Гвоздь.
- Монахи еще не выходят, - объяснил Деляга. - Эти трое за экипажем направились.
- Ну загонял, ты нас. Категорически передохнуть некогда, - пожаловался Кашлентий, но Конягу остановил.
- Еще раз без команды поедешь, отрежу уши, - пригрозил Гвоздь.
- Так была же совершенно явственная команда, - возразил Кашлентий. - Ежели ты велишь ехать, а потом извещаешь, что команды не было, то чего это такое было? Миражное появление или категорическое наваждение?
По недоумевающей морде Коняги, видно было, что она полностью согласна с Писарчуком.
- Заткнись! - велел Гвоздь.
Кашлентий заткнулся, но пожал плечами. Коняга плечами не пожимала, но тоже промолчала.
Немногим более, чем через час, из леса выехал экипаж. Место кучера занимал монах, другой монах и эльф сидели в качестве пассажиров. Невдалеке от уходящей в скалы тропинки, они распрягли лошадей. Эльф и один из монахов остались возле экипажа, другой монах ушел в скалы, вероятно, чтобы доложить отцу-коменданту.
Отряд монахов появился из-за скал поздно вечером, незадолго перед сумерками. Впереди шел сам отец-комендант. И сразу стало понятно, что пришел хозяин. Монах, карауливший лошадей и экипаж низко поклонился отцу-коменданту. И эльф Альдарион поклонился. Лошади не кланялись но перестали щипать травку и тоже с уважением посмотрели на отца коменданта. Кресск принял знаки внимания, как должное. Он подошел к гонцу, прислушался к его дыханию. Затем что-то сказал не отстающем от него ни на шаг рослому монаху. Тот поспешил к экипажу, вынул из кузова одеяло, укрыл спящего монашка и вернулся к отцу Кресску, который тем временем подошел к эльфам. Те по-прежнему лежали рядком, крепко связанные.
- Опомнились ли вы? Раскаялись ли в греховных помыслах и поступках? - спросил монах.
Эльфы задвигались и, поскольку рты у них были завязаны, стали издавать непонятные звуки, похожие на мычание. Больше других вертелся и громче других мычал бывший вождь.
- Опомнились и раскаялись, - решил отец-комендант. Но я сам грешен и не судья вашим прегрешениям. Сейчас вам дадут возможность облегчиться, затем накормят. Я доставлю вас на суд мирской в наш славный город Геликс, пусть с вами разбирается народ.
Между тем из-за серых скал выходили другие члены отряда. Вначале почти два десятка монахов. Затем показался и сам отец Буркст. Гном ехал верхом на Фамогусте. Так посоветовал отец-комендант:
- Не пристало духовному лицу, осененному дланью самого святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, идти пешком, если есть в отряде хоть одно четвероногое.
Мичигран, Калант и даже принцесса Леонсида поняли его. Лишь Фамогуст не понял. Мерин выглядел растерянным. Он то и дело озирался, смотрел на Каланта спрашивая взглядом: что происходит, почему рыцарь идет пешком, а на Фамогусте едет монах? И не пора ли восстановить в этом мире должный порядок?
Буркст чувствовал себя не менее растерянным, чем мерин. Он не мог привыкнуть к своему новому положению. Ему казалось кощунственным принимать знаки внимания и покорности от самого отца-коменданта, известного своей преданностью вере и Ордену. Он чувствовал себя чуть ли не преступником, восседая в седле, в то время как хозяин мерина благородный рыцарь и самая настоящая принцесса шли пешком.
Приблизившись к отцу-коменданту, Фамогуст остановился. Буркст не знал, как ему быть. Он более уверенно чувствовал себя на твердой земле, чем в седле боевого мерина. Но и слезать гном не решился, боялся упасть.
Подчиняясь взгляду отца-коменданта двое монахов тотчас бережно сняли гнома с седла и опустили на землю.
- Кашлентий, пошел! - отдал команду Хитрый Гвоздь.
Писарчук легко забрался в телегу, подхватил вожжи:
- Пошла, милая! Хрясь их через плечо! Где наше не пропадало?!
Коняга пошла. Повезла Писарчука к месту, где ему предстояло, наконец, совершить Подвиг, о котором многие годы мечтала душа Кашлентия.
Между тем в отряде Гвоздя почувствовалось некоторое замешательство.
- Ничего не понимаю! - Деляга посмотрел на Гвоздя.
Но и тот выглядел несколько растеряно. Недоумение можно было прочесть на лицах и у остальных членов отряда, наблюдавших, как из-за скал выходят монахи, ничего не понимал.
Монахи шли налегке. Без груза. Их заплечные мешки были тощими. Даже отсюда можно было понять, что в мешках этих кроме небольшого запаса еды ничего нет. Фамогуст вместо тюков с сокровищами вез гнома-монаха в сером балахоне. Того самого Буркста-Праведника.
Калант победил дракона. Вот он вышагивает, принцессу поддерживает под ручку. Принцесса оказалась рыжей. Даже отсюда видно, что рыжая. Но где же сокровища!?
- Спрятали где-то, - предположил Младший.
- Не имеют права прятать, - обличил монахов Крагозей. - Должны предоставить свою находку полностью, и отчитаться. Чтобы ни один золотой кубок, ни одна медная монета не пропали. Знаем мы эти монашеские штучки. Сокровища принадлежат народу.
- Дракону они принадлежали, а теперь, наверно, рыцарю, или монахам, - поправил его Деляга.
Умняга Тугодум тут же доказал, что Пелей не прав.
- Все сокровища созданы трудом рабочих рук, - объяснил он, подняв и показав всем свои руки, с растопыренными пальцами, как будто у Умняги Тугодума были рабочие руки. - Поэтому они и должны принадлежать тем, кто трудится. А не монахам и не рыцарям, которые являются паразитами на здоровом теле трудящихся. Наша задача - экспроприировать сокровища ...
- И направить их на борьбу за равноправие народа, - подхватил Камнелом.
- Слышали, как молодежь поддерживает нас, - возвестил Крагозей. - А будущее за молодежью, значит - за нами.
- Может сам дракон спрятал, так что монахи не смогли найти, - предположил Нообст, не обращавший внимания на гномов.
- Там и прятать негде, чистое поле, - сообщил Бандурей.
- Не скажи, там камней полно, - вспомнил рассказы охотника Кандибоб. - Яму вырыл, сверху камней навалил, и не найдешь.
- Что там искать, - у Бандурея все было просто. - Пару раз стукнуть дракона мордой об стенку башни, он сам расскажет, где все лежит.
- Так нету дракона, пришиб его рыцарь, - напомнил Кандибоб.
- Зря Кашлентия послали, - вспомнил Хитрый Гвоздь. - Только теперь его уже не вернешь. Ну, ничего, этот хитер, должен выкрутиться.
Кашлентий не знал, что его послали зря. Он бодро выкатил из леса. За спиной у него, на телеге, стоял бочонок пива. Пива не простого, а густо настоянного бабами-дурами на сонной траве. Умняга Тугодум непременно назвал бы этот бочонок оружием трудящихся, в борьбе за свое равноправие.
Ехал Писарчук неторопливо, мурлыча какую-то незамысловатую песенку. Мимо связанных эльфов, мимо дохлой лошади, мимо, удивленных его появлением, монахов. Он только мельком глянул в сторону монахов, на рыцаря глянул, на рыжую принцессу и поехал далее, не обращая больше на них никакого внимания. Как будто ему каждый день приходилось видеть связанных эльфов, смиренных монахов с большими дубинами, дохлых лошадей и рыжих принцесс.
И Коняга чувствовала себя независимо. Потом настроение ей испортил мерин под седлом. Фамогуст, посмотрел на появившуюся из леса Конягу без всякого уважения. Как-то сверху, снисходительно. А как еще боевой рыцарский конь может смотреть на пожилую деревенскую кобылу, что тащила за собой телегу.
- Эй, ты, остановись, - загородил дорогу Коняге рослый монах.
Коняга послушно остановилась. Кашлентий с интересом уставился на монаха. Ждал, что тот еще скажет.
- Кто такой? Куда едешь?
- Из Кашлентиев я, - охотно стал объяснять Писарчук. - Вся моя генеалогическая династия из Кашлентиев. У нас, в семействе, отродясь никого другого не происходило, и не произрастало. Как кто народится, так сразу и Кашлентий. И, значит, из Нуидыры. При самом Смотрителе - Писарчуком. А ежели что важное: декларация или консультация, то опять я. И учет на мне. Все сальды и бульды в полном вычислении и зависимости...
- Погоди, не части, - из сказанного Писарчуком монах толком ничего и не понял. - Куда едешь? - спрашиваю.
- Встреча у меня, значит, совершенно категорическая, поскольку, каждый месяц. А активная договоренность по полному обоюдному согласию достигнута, и беспрекословного исполнения требует. Так что налито полностью. Ну разве можно везти полбочонка, ежели договаривались, чтобы бочонок. И до самых краев. Ты как думаешь?
Монах от такого напора немного обалдел и беспомощно посмотрел на отца-коменданта.
Кресск подошел к телеге.
- Чего везешь? - спросил он и улыбнулся по доброму, так что у Кашлентия как-то сразу пропала охота обманывать отца коменданта.
Когда отец-комендант что-то спрашивал, да еще и улыбался при этом, сразу хотелось отвечать, и как можно подробней. Кашлентий впервые видел Кресска, но сразу почувствовал, что с этим монахом надо быть осторожным. Может от того, что голубые глаза монаха смотрели на Писарчука очень ласково, а может, из-за доброй улыбки.
- Прямо каверзнейший вопрос ты мне задал, святой отец, - Кашлентий постарался ответить улыбкой на улыбку. - Тут с какой проекции ни наблюдай, все равно видно что бочка. А кто же в бочке дрова возит. Никто в бочке дрова возить не станет. Потому как всякая животная, будь она даже самая вредная, и в напитках недомыслящая, пить требует, а от привозной воды отказывается. Вода у нее самой навалом имеется. Так что принужденный я возить этой каверзной животной пиво.
- Что же это за животная у тебя, сын мой, что целыми бочонками пиво пьет? - поинтересовался отец-комендант.
- Дракон, - доложил Кашлентий коротко, чтобы отдышаться.
- А дракона нет, - сообщил отец-комендант. - Кончился твой дракон. Значит и пиво ему не нужно. Мог бы и нашу братию угостить, - предложил он.
Кашлентий только сейчас обратил внимание, что монахи идут налегке, никаких сокровищ с собой не несут, и, значит, укладывать их спать нет никакого смысла. Даже наоборот, если они чего-то недоброе почуют, то можно полностью физически пострадать. Так что до пива их допускать никак нельзя. Но, с другой стороны, появилась, наконец, возможность совершить Подвиг, так стоит ли такую возможность упускать? Он мысленно содрал с головы шапчонку и лихо, отчаянно, со всего размаха шлепнул ее о землю. - А нельзя упускать такую возможность! - решил Писарчук.
- Невозможно, - отказал он отцу-коменданту. - Поскольку доказательства в отсутствии дракона полностью не имеют наличия.
- Ты что, не веришь мне? - удивился отец Кресск.
Кашлентий молчал. Не мог он прямо так и сказать, что не верит монаху. Это попахивало ересью. Но морду скорчил такую кислую, что и Коняга поняла - не верит.
- Вон, видишь, рыцарь, - показал отец Кресск на Каланта. Он дракона и победил. И принцесса возле него. Нет твоего дракона. Можешь угостить пивом братьев.
Отец Кресск улыбнулся.
Кашлентий ничего не ответил, но тоже улыбнулся.
"Гм-м-м, - мысленно сказал отец-комендант. Подумал немного и снова мысленно сказал: - Гм-м-м."
- Отраву какую-нибудь в пиво положили? - догадался он.
- Такой парадокс, чтобы класть в пиво отраву - никакой резолюции не имеет, - откровенно доложил Кашлентий. После каждой доброй улыбка отца-коменданта, его так и тянуло на откровенность.
- Сон-траву, - понял отец-комендант.
- Бабы-дуры, значит, собирали и клали. Но все, как одна, безмозглые. Они разве разницу между травками уразуметь могут. У них для этого мозгов в голове не хватает. Поэтому с моей стороны никакой конвенции с ручательством быть не может...
- Врешь ты все, Кашлентий из Нуидыры, - не поверил отец Кресск. - Пива тебе жалко для братьев. Да заплатим мы тебе.
Все шло, точно так, как Кашлентий с Гвоздем и прикидывали. Только необходимости в этом теперь никакой не было.
- Не-е, святой отец, - не сдавался Кашлентий. - Если дракона нет, так мне пиво надо вернуть в первоначальное состояние. Всем, значит, поселением создавали, поскольку общество. И никаких вариантов, кроме как ехать в Нуидыру. Ты, святой отец, у Кандибоба попроси, может он и разрешит.
В жизни не встречал отец Кресск подобного идиота. И слушать его болтовню надоело.
- Отец Сепий, - подозвал он высокого монаха. - Открой бочонок. Братьям - по кружке пива, для утоления жажды. Только по одной, - да простит нас святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний. - А первую кружку, пусть этот придурок выпьет. Кто их знает, может быть они и вправду собрались дракона травить.
Отец Сепий сдвинул Кашлентия с телеги, поднялся на нее, снял крышку с бочонка. По поляне волной пошел запах устоявшегося пива... Монахи оживились.
Отец Сепий, тем временам взял лежавшею на телега кружку, подчерпнул из бочонка и подал Кашлентию.
- Ну-ка, давай! - предложил он.
Кашлентию теперь было все равно. Хоть сокровищ у монахов и не было, но задание он выполнил и Подвиг свой совершил. Он и не огорчился.
- Так это же я вам, практически, про сон-траву полную сведению выдал, - напомнил Кашлентий, подмигнул монаху и выпил кружку без передыха. - Продукт качественный, - оценил он. И решив, что теперь ему все равно придется добрые сутки спать, попросил:
- Налей-ка мне, святой отец, еще одну.
Выпив вторую кружку Кашлентий взобрался на телегу, устроился поудобней и разыскал глазами отца Кресска:
- Теперь я буду спать. И не будите меня, святой отец. Раньше чем через сутки все равно не проснусь.
Вечером, после ужина, разожгли большой костер и отец Буркст со всеми подробностями рассказал о нападении варваров, явлении святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, а также о чудесном спасении отряда и своей беседе со святым.
Потом, по просьбе отца-коменданта, своими воспоминаниями и впечатлениями поделился Мичигран. Он повторил рассказ Буркста и с удовольствием добавил некоторые, чрезвычайно интересные подробности. В частности, о том, как святой драконоборец, покровительственно похлопал его по плечу. Альдариону тоже предоставили возможность предаться воспоминаниям и тот объявил, что все произошедшее заставляет его, эльфа, и сына эльфа и внука эльфа, преклонить колени перед святым драконоборцем и всю свою дальнейшую жизнь провести рядом с Праведником Буркстом, посвятив ее служению святому Фестонию.
Время близилось к полночи, но спать Мичиграну не хотелось. За день произошло много интересного и неожиданного, и все это разогнало не только сам сон, но и мысли о сне. Он прохаживался возле костров у которых спали его спутники. То ли у них нервы были крепче, то ли у него профессия такая, что приходится все время думать и искать объяснения разным явлениям и происшествиям, и это не давало ему спать? Мичигран подошел к Фамогусту. Мерин тоже не спал, что-то размеренно жевал, и что-то неторопливо обдумывал.
- Нормально все закончилось, - Мичигран дружелюбно похлопал мерина по холке. - По правде сказать, я тоже до последней минуты не был уверен, что выберусь из этой истории.
Фамогуст с понимаем посмотрел на мага и кивнул. Он и сам не надеялся выбраться из этой истории.
- Все остались целы, а это важней всего.
Мерин снова кивнул.
- А сокровища - это не самое главное в жизни.
Убеждать в этом мерина, не было никакой необходимости.
- До сих пор без них обходился, и дальше обойдусь.
- Мерин пытливо посмотрел на мага, будто хотел что-то спросить.
- Тебе интересно, зачем я связался с этим делом? - понял маг. - Тут не все так просто. Вначале я думал что влип в это дело потому что монах меня пивом подпоил, я и потерял осторожность. После четвертого кувшина меня, понимаешь, на подвиги потянуло. И не удивляйся. Мы, люди, если с пивом переберем, на всякие подвиги готовы, на любую глупость. А потом понял что, дело не в пиве. Я бы и без пива пошел. Скучно мне стало в Геликсе. Все одно и то же, одно и то же, развеяться захотелось. Нам, людям, иногда надо отправиться неведомо куда, и неведомо зачем: поспать на сырой земле, помокнуть под дождем, поголодать, сразиться с какой-нибудь нечистью... Не всем конечно. Большинство людей живут спокойно и нормально. И правильно делают. А некоторые нормально жить не могут. Будто им в зад острым шилом колет. Романтика, понимаешь... Какая-то дурацкая романтика тянет нас в дорогу, и никуда от нее не денешься...
Фамогуст был умным мерином и хорошим боевым конем, но Мичиграна он не понял. Смотрел большими красивыми глазами и не мог понять мага. Он не понимал, зачем надо спать на сырой земле, если можно спать в стойле, где тепло и не дует. Зачем надо голодать, зачем искать нечисть, а потом сражаться с ней? Он несогласно помотал своей большой красивой головой.
- Не понял ты меня, - вздохнул Мичигран. - Нет в тебе, видно, тяги к романтике. Ну и правильно. Пойду-ка я, - и направился к темнеющему невдалеке подлеску.
- Так я и знал, что ты не спишь, - сказала темнота.
- А, Франт... Демоны что, вообще не спят?
- Нет. Сон это отдых. А нам не дано познать прелесть отдыха и негу безделья. Мы труженики, Мичигран. Вкалываем побольше, чем твои гномы в шахтах и кузницах.
- С большой пользой для окружающих, - грустно пошутил маг.
- У каждого своя сущность, - пожал плечами Франт. - Среди людей, к которым ты принадлежишь, есть такие, что приносят окружающим гораздо больше вреда, чем я.
- Пиво, что у Гонзара Кабана, тоже входит в тяжелый труд?
- Не ехидничай. Имею каждые сутки час свободного времени. Для личных дел. Кстати, о пиве. Как насчет того, чтобы ударить по кувшинчику?
- У тебе есть?
- Для хорошего человека всегда найдется. И местечко укромное недалеко. А то здесь слишком много монахов.
"Местечко" представляло собой небольшую пещеру, в центре которой светился маленький костер. А у стены стояло два кувшина и две глиняные чаши.
Выглядел на этот раз Франт довольно странно. На нем был темно-серого скучного цвета камзол с широкими плечами и накладным карманами по бокам. На таком сером камзоле, черные костяные пуговицы вполне можно было считать украшением. Такие же темно-серые длинные брюки оставляли открытыми только темные носки неизвестно какой обуви. Между отворотами камзола виднелась белая сорочка но и ее наполовину закрывал серый галстук. А на голове покоилось что-то очень похожее на блин с пуговицей в центре. Блин был тоже серый.
- Чего это ты так разоделся? - поинтересовался маг. - Я что-то раньше не замечал у тебя особого пристрастия к серому цвету.
- Там все так одеваются, - демон смешно сморщил нос. - И у всех насморк. А если я добавлю, что в тех местах постоянно идет дождь, ты поймешь, какая там смертная тоска.
- Чего же тебя занесло туда?
- Специальное поручение, но ничего интересного. Обычные консультации с членами правительства. У нас с ними соглашение на этот счет, - рассказывая, он наполнил две большие кружки. - Обмен опытом. Давай! За благополучное окончание вашего путешествия.
- За благополучное! - Мичигран сделал несколько больших глотков. - Есть у меня к тебе пару вопросов. Вообще-то совершенно не принципиальных, просто любопытно.
- Задавай. В меру своих возможностей, не раскрывая секретов, постараюсь ответить.
- Я про появление дракончика. Он появился очень кстати, в то самое мгновение, когда Сигруд овладел ситуацией и мог пристукнуть рыцаря. Такое вот совпадение.
- Да, - подтвердил Франт, - оч-чень интересное совпадение. И, главное, своевременное.
- А я в совпадения не верю.
- Я тоже не верю, - кивнул Франт. Но знаешь, иногда бывают такие чудесные совпадения, что в них поверить невозможно. Но бывают.
Мичигран не мог понять, серьезно демон говорит, или посмеивается. Но продолжил.
- А если это не совпадение, то вполне мог сработать, кукиш трехрогой ящерицы Кзудры.
- Вполне, - согласился Франт. - Если держишь в кармане кукиш Кзудры, можешь надеяться на удачу.
- Значит, Кукиш Кзудры?
- Или, наконец, вмешался святой Фестоний, - подсказал Франт.
- Возможно, что вмешался, наконец, святой Фестоний, - задумчиво протянул Мичигран. - Или ты вмешался... И, возможно, у Верховного Дракона были какие-то свои планы...
- Ты задаешь столько вопросов, что нормальная приятная выпивка превращается в вечер вопросов и ответов, - усмехнулся Франт.
- А все-таки?
- Все-таки ты, напрасно пытаешься определить то, что невозможно определить.
- Объясни.
- Изволь. Все почему-то считают, что трудно предвидеть будущее. Поток времени, масса вариантов и все такое прочее... Но ведь у прошлого тоже поток времени и масса вариантов. Который из них истинный, никто не знает, и никому это не нужно. Возьмем наш случай. Если ты поклонник святого Фестония, то станешь утверждать, что это он спас рыцаря. Вмешательство демона - для тебя святотатство, кукиш Кзудры - глупость. Про кровожадного дракона и говорить нечего. А ты маг, веришь в волшебство и различные амулеты, поэтому можешь допустить, что подействовал кукиш Кзудры... И так далее... Существует только настоящее. Прошлое, как и будущее, непредсказуемо, инвариантно и рассуждая о нем, каждый выбирает тот вариант прошлого, который больше других укладывается в его представления. Если это странствующий маг, то это становится его личным убеждением. Если это правитель-деспот то его мнение становится мнением народа. Такие вот дела...
- Кто же спас рыцаря?
Демон пожал плечами.
- Суди сам. Твое мнение и будет истиной. Для тебя. И не огорчайся, если она разойдется с истиной других.