1. Господство русских милитаристов

Со времени успехов русской дипломатии в период тройственного вмешательства, в России возрастало влияние военной клики. Руководитель гражданских элементов в русском правительстве граф Витте, бывший в то время также министром финансов, из чисто экономических интересов хотел построить Китайско-Восточную железную дорогу и получить в аренду Квантунский полуостров. В этом его поддерживали и милитаристы, потому что они замышляли захват Манчжурии и Кореи. В этот период с внешней стороны в русской дипломатии не было заметно никаких неполадок, но на самом деле разрыв между военными и гражданскими элементами все увеличивался. Калейдоскопические перемены, происходившие на Дальнем Востоке, все время усиливали в России позицию милитаристов. Гражданская партия делала попытки бороться с их возрастающим влиянием, но безуспешно. Когда вопросы представлялись на заключение колеблющемуся царю, он не мог прийти к какому-либо решению. Сегодня он слушал советы гражданских элементов и как будто склонялся к умеренной политике, а завтра он поддавался уговорам военных и занимал позицию, настолько беспринципную и произвольную, что другие державы могли только удивляться.

Общеизвестным правилом является, что при столкновении военных с гражданскими группировками первые всегда одерживают верх. В России также борьба между этими двумя группами окончилась победой милитаристов, которые скоро отодвинули министра финансов, графа Витте, министра иностранных дел, графа Ламздорфа, и других деятелей гражданской партии на задний план. Боксерское восстание в Китае неожиданно дало возможность военным послать большую армию в Манчжурию. Опять начала бушевать наследственная страсть России двигаться на Восток. Такой международный инструмент сохранения принципа открытых дверей в Китае и целостности его территории, как англо-германское соглашение, был упразднен. Заявление князя Бюлова в рейхстаге о том, что «Манчжурия не является частью Китая, потому что влияние Германии на нее не распространяется», было лишь подливанием масла в огонь русского милитаризма, вернее, подливанием масла и раздуванием огня. Когда пришло время ликвидировать военные экспедиции, посланные в провинцию Чжили в связи с боксерским восстанием, русская гражданская партия на основании приказа, полученного от царя, обещала Китаю, а затем и всему миру, что русские войска будут сначала отозваны из Северного Китая в Манчжурию, а затем все русские войска в три очереди будут отведены обратно в Россию. Но благодушный Николай опять перешел на сторону милитаристов, и в результате эвакуация Манчжурии была отложена на неопределенный срок. В то время только что был подписан англо-японский союз, но русские милитаристы, опьяненные желанием завоеваний на Востоке, не обращали на него никакого внимания и продолжали идти по своему безумному пути. Кроме того, авантюрист по имени Безобразов получил доступ к императорскому двору и при содействии милитаристов предложил царю план, чреватый опасностями. Он предложил создать на реке Ялу лесную компанию, в которой сам царь стал бы акционером. Таким образом, можно было наблюдать, как отряды казаков стали служить целям наживы и завоеваний. Нельзя было предсказать, чем кончится деятельность этого общества солдат и авантюристов. Скоро казаки стали пересекать реку Ялу и появлялись в корейской провинции Хейан. Казалось, что все плоды победы Японии над Китаем не только в Манчжурии, но и в Корее будут потеряны. Казалось, что престиж Японии должен был пасть чрезвычайно низко.

 

2. Переговоры, разрыв сношений и начало войны с Россией

Переговоры между Японией и Россией в 1903 г. начались при зловещих предзнаменованиях. До тех пор Япония проявляла такую сдержанность перед лицом надвигающейся общенациональной опасности, что она вызывала удивление даже иностранных держав. Со времени тройственного вмешательства японская дипломатия стала более проницательной, и теперь, когда Великобритания протянула ей руку, Япония с радостью ухватилась за нее. Тогда был создан англо-японский союз. Германия была в восторге от своей работы. Франция была сильно обеспокоена этим новым обстоятельством, потому что ей ничего не оставалось, как продолжать свою нездоровую связь с Россией. Вероятно, в ответ на англо-японский союз Франция и Россия вскоре подписали новый пакт и объявили о нем.

К этому времени тяга России к восточноазиатским завоеваниям была беспредельна. Она считала Японию недостойной ее внимания, а Англия, по ее мнению, была обессилена южноафриканской войной. Казалось, что англо-японский союз не стоил бумаги, на которой он был написан. Только серьезная операция могла излечить Россию от милитаризма. Итак, когда начались переговоры, Россия занимала угрожающую и дерзкую позицию. Она не желала терпеть вмешательства никакой другой державы, кроме Китая, в решении манчжурского вопроса, так как это была территория, «завоеванная силой русского оружия». Господин Комура, министр иностранных дел Японии, напомнил русским представителям об истинном положении дел в Манчжурии, но никто не слушал его мягко сказанных слов. По мнению русских милитаристов, если русско-японские переговоры могли иметь место, то они должны происходить где-нибудь южнее реки Ялу. Это означало, что севернее реки Дайдо японское влияние вообще не признавалось. В то же время русские делали фантастические предложения о взятии ими в аренду Масанпо и совершенно ясно показали, что они не искали справедливого разрешения всех вопросов, а лишь пытались путем затягивания переговоров выиграть время для усиления своей армии и своего флота. Таким образом, они хотели поставить Японию в безвыходное положение.

Здесь не будут пересказываться подробности переговоров с Россией, так как они были опубликованы в начале войны и теперь общеизвестны. Война ненасытного милитаризма против сил справедливости и цивилизации продолжалась недолго. Потеря Порт-Артура, разгром под Мукденом и, уничтожение балтийского флота в Цусимском проливе были тремя стадиями поражения России, которые привели к Портсмутскому миру. Портсмутская конференция, продолжавшаяся только один; месяц, изменила политическую географию на Дальнем Востоке. Россия, некогда пугавшая Бисмарка, та Россия, которая встревожила мир направлением движения своего огромного населения и своей энергии на Дальний Восток, больше не существовала. Она уходила из Корей, она оставляла свои укрепления и железные дороги в Северном Китае и Южной Манчжурии. Казалось, что Россия, наконец, рассталась со своей мечтой о незамерзающем порте и излечилась от желания двигаться, на Восток. Но она дорого заплатила за свое лечение.

Теперь мы можем понять, почему Германия так ликовала, когда узнала о заключении англо-японского союза. Ее план удался почти полностью. Надо было возбудить желание России к экспансии на Восток; Японию надо было воодушевить на борьбу с Россией; Япония в союзе с Великобританией решилась бы на войну; война, которая за этим должна была последовать, велась бы долго и с переменным успехом, и ни одна из сторон не добилась бы решительной победы. Кроме кратковременности войны и решительной победы Японии, все произошло, как было задумано. Могучий сосед Германии, из-за которого князь Бисмарк провел так много бессонных ночей, теперь превратился по силе в третьестепенную европейскую державу. Франция была полностью изолирована. У кайзера были все основания быть довольным своей политической деятельностью. Если бы он был мудр и благоразумен, может быть династия Гогенцоллернов и сейчас спокойно правила бы страной, и Германия была бы первой в мире державой. Но потерявший от удач голову кайзер потрясал бронированным кулаком, бряцал своей саблей, двинулся в Средиземное море, нарушил спокойствие его вод у Марокко и, посеяв тревогу, навлек на себя враждебность других держав. Он не только нажил себе врагов в Европе, но и своей бессмысленной пропагандой о желтой опасности обозлил Японию. Говорят, будто при различных европейских дворах он показывал картину, в которой изображалась Япония в виде второго Чингисхана, разрушающего белую цивилизацию. Семена злобы, которые он посеял в Европе и на Востоке, принесли плоды, и когда разразилась мировая война, по всему свету поднялись враги Германии, разрушили его империю и погубили династию.

 

3. Портсмутская конференция

а. Уступка Сахалина и вопрос о возмещении убытков

Жаркий август 1905 г. является достопамятным временем в дипломатической истории Японии. Русско-японская война окончилась. Япония одержала полную победу на суше и на море, и внимание всего мира было сосредоточено на мирной конференции в Портсмуте.

Барон Комура был полномочным представителем от министерства иностранных дел, его сопровождали господин Денисон, советник министерства, господин Ямаза, глава политического бюро, и несколько других выдающихся чиновников министерства. В Токио премьер Кацура взял по совместительству портфель министра иностранных дел с господином Чинда в качестве вице-министра. Автор этих строк был оставлен при министерстве иностранных дел и исполнял обязанности одновременно и главы коммерческого бюро и главы шифровального бюро. Вдали от величественной драмы, которая разыгрывалась на конференции, он днем и ночью был поглощен своими увлекательными обязанностями. Работа была так интересна и так важна, что жаркие летние дни проходили незаметно.

На конференции Япония представила двенадцать требований, восемь из которых Россия приняла без возражений. Они касались Кореи и Манчжурии. Россия уже примирилась с новым положением в этих странах, создавшимся в результате побед Японии. Из остальных четырех требований одно касалось русских военно-морских сил на Дальнем Востоке, а другое предусматривало сдачу русских военных кораблей, которые нашли убежище в нейтральных портах после Цусимской битвы. Эти два требования были довольно эластичны, и обе стороны предполагали, что относительно них будет сравнительно нетрудно сговориться. Однако все ожидали, что оставшиеся два требования причинят много хлопот; от них зависели успех или неудача конференции. Первое из них — уступка острова Сахалина, а второе — возмещение убытков. Япония справедливо могла требовать Сахалин, так как он уже был оккупирован японскими войсками. Кроме того, ее права подкреплялись традицией, которая давно связывала этот остров с Японией. Япония требовала 1200 миллионов иен контрибуции, несмотря на то что война ей стоила 2 миллиарда иен. Япония сократила свои требования, приняв во внимание расстроенные финансы России. Россия категорически отказалась принять эти два требования. Она не желала уступить ни одного дюйма территории и отказывалась платить хоть один цент контрибуции. Ее упорство грозило сорвать конференцию.

Тогда американский президент Теодор Рузвельт, который понимал серьезность положения и который принимал дело всеобщего мира близко к сердцу, сделал все возможное, чтобы спасти конференцию. Он посоветовал Японии сократить требуемую ею сумму и просил Россию исполнить свой долг перед человечеством: принять японские условия и восстановить мир. Япония была готова послушаться совета американского президента, но Россия продолжала упорствовать, и новый кризис был неминуем. Чувствуя, по-видимому, что намеки и абстрактные увещания были бесполезны, президент снова дал совет и на этот раз выразился резко и твердо. Он убеждал Японию отказаться от своего требования относительно возмещения убытков. С Россией он обошелся еще более круто. В телеграмме к царю господин Рузвельт заявил, что продолжение войны может привести к потере всей русской территории восточнее озера Байкал.

Телеграмма президента царю была послана приблизительно 21 августа. Упрямство России в то время было почти истерическим. Японское же правительство не имело никакого представления о том, каков будет ответ России на совет президента. Конференция снова грозила зайти в тупик. В конце концов в Токио была получена телеграмма о том, что последнее заседание мирной конференции должно произойти 28 августа. Министры и старшие политические деятели заседали день и ночь, обсуждая положение. Наконец, на заседании в присутствии императора они решили отказаться от требований уступки Сахалина и возмещения убытков, если было невозможно добиться мира другим путем. Это решение было немедленно передано японским делегатам в Портсмуте.

В России ничего не знали об окончательном решении японского правительства. Второе обращение американского президента было сделано в тот момент, когда среди русских политических деятелей происходили горячие споры о том, продолжать ли войну или нет. Телеграмма президента была послана 21 августа, и царь получил ее на следующий день. Согласно инструкциям президента, господин Майер, американский посол в Петербурге, попросил у царя аудиенцию, для того чтобы лично разъяснить послание президента. Во время аудиенции, которая произошла в четыре часа дня 23-го, господин Майер передал царю замечания, которые ему было велено сделать по поводу телеграммы, и пытался склонить его к точке зрения президента. Рассказывают, что во время этого свидания царь упорствовал в своем отказе пойти на какие-либо уступки; вдруг мимоходом, как бы про себя, он заметил, что можно было бы рассмотреть возможность передачи южной части Сахалина Японии ввиду исторических обстоятельств, связанных с этим островом.

б. Мнение царя становится известным

Подробности свидания американского посла с царем стали известны автору случайно. 27 августа он посетил своего друга в одной из иностранных миссий в Токио, чтобы с ним обсудить положение, и во время разговора узнал о том, что произошло во время царской аудиенции. Считая, что такие чрезвычайно важные сведения накануне последнего заседания мирной конференции были не чем иным, как божьим промыслом, автор поспешно покинул своего друга и отправился искать премьера Кацура. Только что закончилось заседание кабинета министров, и премьер завтракал со своими коллегами. Будучи извещен о том, что автор желает повидать его по крайне важному делу, премьер принял его в отдельной комнате. Автор рассказал о разговоре, который имел место 23 августа в Зимнем дворце в русской столице между царем и американским послом. Счастливым обстоятельством в этот критический момент была также разница во времени в четырнадцать часов между Токио и Портсмутом. Это давало достаточно времени для посылки указаний делегатам о том, чтобы они настояли на отсрочке последнего заседания на один день. Автор сказал премьеру, что единственно правильным было бы послать делегатам одну за другой две телеграммы, первую — с инструкцией добиться однодневной отсрочки, а вторую — с отменой ранее посланных указаний относительно Сахалина и с полномочием предъявить требование на южную часть этого острова. С радостью на лице премьер осторожно спросил: «Вы совершенно уверены, что вы слышали правду?» На это автор ответил: «Ваше превосходительство, можете быть совершенно спокойны на этот счет». Решив немедленно последовать советам автора, премьер вернулся к своим коллегам в столовую. Автор поспешил в министерство иностранных дел, где повторил свой рассказ вице-министру Чинда, и немедленно послал делегатам новые инструкции.

После того как в Портсмуте была получена первая телеграмма, последнее заседание конференции было отложено на одни сутки, до 29 августа. В этот день, следуя инструкциям, которые содержались во второй телеграмме, японские делегаты сделали следующее заявление: «Императорское правительство решило в знак своего миролюбия отказаться от требований на весь Сахалин и делает последнюю уступку, удовлетворяясь южной половиной острова». После недолгого обсуждения нового японского предложения русские делегаты согласились отдать Японии территорию Сахалина южнее пятидесятой параллели северной широты, т. е. южную половину острова. Так мирная конференция, которая была так близка к провалу, окончилась неожиданным соглашением.

в. Беспорядки по поводу условий мира

Жизнь окружает полная неизвестность, или, как говорил Фридрих Великий, жизнь — это движение человека ощупью в темноте, без проблеска света. Иногда люди осторожно идут по безопасным и надежным мостам; а временами они беспечно плывут там, где следовало быть осторожными, и разбиваются о подводные камни. Если бы мы могли смотреть на драму жизни с отдаленного и высокого наблюдательного пункта, мы, несомненно, забавлялись бы, глядя на неуверенные и ошибочные движения актеров. Русско-японская война подтверждает это. Побежденная на суше и на море Россия в глубине души считала, что против Японии, управляемой мудрым монархом, населенной миллионами бесподобных патриотов и морально поддерживаемой симпатиями Англии и Америки, невозможно было устоять. А Япония думала, что она больше не могла продолжать борьбу против России, против этой огромной массы, недоступной для ударов и снова поднимавшейся после частых и крупных поражений. Дальнейшие операции против России теперь казались напрасным трудом. Японские запасы военных материалов приходили к концу. Ее финансы были в тяжелом положении. Даже руководители ее армии в Манчжурии боялись, что если она слишком увлечется, то может быть разгромлена и потеряет все преимущества, полученные в результате дорого стоивших побед. Обе воюющие стороны чрезвычайно сильно преувеличивали свои действительные силы и средства, и каждая из них была очень плохо осведомлена о положении другой. Никакой шпионаж и никакая разведка не могли бросить свет на действительное положение вещей.

В отличие от слепого, который не боится ползающих змей, ибо он их не видит, политические деятели, ответственные за судьбы всей страны, не могут долго чувствовать себя хорошо в потемках. Темнота приводит к беспокойству, а беспокойство приводит к страху. Хороший капитан останавливает свой корабль во время густого тумана, а хороший полководец задерживает свою армию, когда он не знает расположения сил противника. Эта обоюдная боязнь и заставляет воюющие страны искать мира. Но как только наступает мир, начинается, несмотря на прежние опасения и беспокойства, реакция. Недовольство возрастает среди масс, чьи преувеличенные надежды не сбылись. Со временем это недовольство направляется против правительства. Пока ведется война, правительство бывает вынуждено для укрепления морального состояния народа распространять среди населения и среди армии ложные и необоснованные надежды, но, когда восстанавливается мир, приходится разочаровывать их и приводить в трезвое состояние. Бунты, которые происходят так часто вслед за заключением мирных договоров, являются результатом необходимости приспособления умов населения к реальному положению вещей. Беспорядки по поводу условий мира имели место во всех странах. Но интеллигентный народ быстро осознает настоящее положение дел и прекращает волнения. Волнения, происшедшие в Японии после Симоносекского и Портсмутского договоров, были результатом только что описанных психологических процессов. В обоих случаях народное возбуждение утихло в сравнительно короткий срок, так как оно не имело широкой поддержки. Это доказывает здравомыслие японского народа.

г. Критика мирного договора

Как только мир между Россией и Японией был восстановлен, началась критика условий мирного договора. Уверяли, что Портсмутский мир был заключен преждевременно и что японская армия должна была дойти до озера Байкал или по крайней мере занять Харбин. Этот взгляд, однако, был основан на ошибочном представлении о положении дел. Это ясно уже по одному тому, что генерал Кодама, начальник штаба манчжурской армии, был самым ярым во всей империи защитником мира. Генерал был раздражен медленным ходом мирных переговоров в Портсмуте и несколько раз увещевал делегатов поторопиться. Среди членов кабинета морской министр, адмирал граф Гомпей Ямамото, ревностнее всех выступал за мир. Военному министру было неловко стоять за мир, когда главный театр военных действий был на суше, но адмирал Ямамото занимал после Цусимской битвы более удобную позицию в вопросе о мире. Как истинный политический деятель он взял на себя неприятную обязанность перед лицом разгневанного и неосведомленного общественного мнения добиваться мира. Смелость и патриотизм адмирала в этом деле вызывают у автора величайшее восхищение, хотя нужно признать, что адмирал чересчур ревностно выступал за мир. Впоследствии премьер Капура рассказал автору, что, когда он сообщил кабинету секрет о возможности получения южной части Сахалина, адмирал Ямамото встревожился и воскликнул: «Исии все портит. А что, если его сведения неправильны. Мы потеряем возможность заключить мир, и никакое харакири мелкого чиновника нам не вернет эту возможность». Адмирал продолжал выражать беспокойство, пока премьер не уверил его, что на полученные сведения можно полагаться. Говорят, что, узнав о приобретении южной половины Сахалина и о заключении мира, он был безгранично рад. Это, конечно, рассеивает всякие сомнения относительно его патриотизма.

Горячие головы критиковали действия японских делегатов в Портсмуте. Но были также и пессимисты, которые боялись, что в случае разрыва мирных переговоров сила и численность русских войск под командованием генерала Линевича будут расти, японская армия не сможет больше им сопротивляться, и Япония вынуждена будет уйти из Манчжурии. Многие английские и американские друзья Японии разделяли эту тревогу. В свете исторических событий со времен Портсмутской конференции нельзя наверняка сказать, что опасения пессимистов были обоснованы. Конечно, все имеют право строить предположения о том, что случилось бы, если бы война продолжалась еще два, три года или больше, но нет достаточных оснований утверждать, что в конце концов счастье повернулось бы против Японии. Правда, японские солдаты измучились, но их моральное состояние все еще было хорошим. В случае наступления Линевича они могли бы его остановить. Но кроме военной стороны вопроса, надо учитывать, что в то время в России начались революционные волнения. Если бы война продолжалась еще несколько месяцев, эти волнения могли бы разрастись и, уничтожив империю Романовых, привести к власти человека вроде Керенского или вроде Ленина. Конечно, Япония могла бы очутиться в отчаянном финансовом положении. Может быть, потеряв всех солдат действительной службы, она вынуждена была бы призвать пожилых резервистов, и тогда города и деревни наполнились бы вдовами и сиротами. При таких обстоятельствах, даже если бы Япония смогла добиться мира, подобного Брест-Литовскому, она не смогла бы получить ни копейки контрибуции от России, разоренной революцией. Она оказалась бы в еще более тяжелом финансовом положении, чем Франция и Бельгия после мировой войны. Другими словами, могло бы создаться положение, сходное с положением кайзеровской Германии. В общем и целом можно сказать, что случилось бы следующее: Япония и Россия погибли бы вместе. Тяжело и думать о таком трагическом конце.

д. Замечания о роли президента Рузвельта

Теперь вернемся к рассказу о том, как был заключен мир. Надо полагать, что Майер, американский посол в Петербурге, немедленно сообщил президенту Рузвельту о фразе, как бы случайно брошенной царем), относительно возможности уступки южной части Сахалина. Принимая во внимание пятичасовую разницу во времени между Петербургом и Вашингтоном, надо предполагать, что телеграмма Майера, по-видимому, дошла до президента поздно ночью 23-го или рано утром 24 августа. Господин Рузвельт не дал ни одному слову из этого сообщения просочиться на японскую сторону. Он продолжал советовать Японии отказаться от требования возместить убытки. Его доводы были убедительными. Япония уже добилась основной цели в войне, ибо Россия согласилась на японские требования в отношении Манчжурии и Кореи. Если Япония будет дальше продолжать войну, тогда весь мир увидит, что она делает это и в корыстных целей; она тогда опровергнет свои неоднократные заявления о том, что она воюет в интересах всеобщего мира. Американцы, симпатизирующие Японии, будут вынуждены пересмотреть свое отношение к ней. Подобными рассуждениями Рузвельт пытался убедить японских делегатов изменить их условия мира. Если объективно рассмотреть эти доводы, то станет ясно, что они не совсем последовательны. Если можно сказать, что Япония хочет продолжить войну ради корыстных целей, то же можно сказать и о России, что она намеревается воевать, чтобы не платить контрибуции. Таким образом, Россия не меньше Японии была бы виновата в кровопролитии ради денег. Во всяком случае, не одна Япония будет ответственна за продолжение войны. В лучшем случае эти доводы бьют мимо цели.

Важно, чтобы в Японии поняли действительную позицию президента Рузвельта. Рузвельт взял на себя труд добиться мира исключительно в интересах горячо любимой им Японии. Его целью было как можно скорее восстановить мир и прекратить бессмысленное кровопролитие. Если бы он сообщил Японии о готовности царя, высказанной последним американскому послу Майеру, отдать южную часть острова Сахалина, он, несомненно, завоевал бы вечную благодарность Японии. Однако такой поступок с его стороны не способствовал бы скорому установлению мира. Если человеку дают палец, он может пожелать оторвать всю руку. Если бы Япония узнала об уступке царя, ей, возможно, вздумалось бы потребовать еще большего, чем царь готов был отдать: таким образом, мир мог бы быть сорван. По мнению автора, президент правильно поступил, что не сообщил японским делегатам известный ему драгоценный секрет.

Автор считает, что президент Рузвельт поступил также правильно, посоветовав Японии отказаться от контрибуции, Симпатии президента были на стороне Японии, и именно поэтому он был глубоко, даже излишне заботлив, в отношении интересов Японии. Ввиду решительных побед в Манчжурии и в Цусимском проливе Япония, несомненно, имела право на контрибуцию. С другой стороны, Япония имела дело со страной, которая за всю свою историю никогда не платила контрибуций после войны. Даже Великобритания, Франция и Италия не смогли получить от нее ни одной копейки после Крымской войны. Таким образом, настойчивое требование денежного вознаграждения со стороны Японии означало бы неминуемый провал мирных переговоров. Видимо, Рузвельт понял это в самом начале переговоров и поэтому, с одной стороны, настаивал на том, чтобы царь отдал Сахалин, а с другой — советовал Японии отказаться от контрибуции. Тот факт, что Рузвельт утаил от Японии сведения относительно склонности царя уступить Южный Сахалин и что он посоветовал Японии отказаться от своих денежных требований, не дает никакого основания сомневаться в честности и справедливости его поступков, которые руководились исключительно желанием восстановить мир. Автор уверен, что поведение Рузвельта во время мирных переговоров было безупречно.

 

4. История Сахалина

Когда-то Сахалин был неизвестным краем, в котором жили такие народы, как гиляки, орочены, айну и т. д. Из них самым старым и самым многочисленным был народ айну. Связь этого народа с внешним миром, по-видимому, ограничивалась сношениями с Хоккайдо и с северными провинциями Японии, о чем уже шла речь в первой главе этой книги. Хотя Китай обычно считал всю территорию восточнее озера Байкал частью своих владений, нет указаний на то, что он посылал на Сахалин когда-либо хоть одного чиновника или держал там какой-нибудь гарнизон. Следовательно, остров представлял собой местность, населенную ни от кого не зависящим населением.

Когда русские исследователи, следовавшие по реке Амуру к Тихому океану, достигли устья реки, они увидели перед собой в океане остров Сахалин. Этим путешественникам устье реки Амура представлялось выходом для всего Сибирского края. А остров Сахалин, который отделен от материка узким проливом, казался им естественным прикрытием для реки. Наслушавшись советов этих путешественников, русское правительство в 1850 г. установило аванпост в Николаевске и приступило к исследованию острова Сахалина. Через три года разразилась Крымская война, и Великобритания отправила в Японское море военный корабль для операций против важного русского административного центра Сибири — Владивостока. Русская канонерка, находящаяся во Владивостоке, проведала о приближении английского военного корабля и бежала по направлению к Мамийскому проливу. Капитан английского корабля не подозревал, что можно было пройти через этот пролив в Охотское море. Он думал, что Сахалин представляет собой полуостров и, значит, продолжение материка. Он считал, что русская канонерка была в его руках. Когда он, наконец, понял, что это был в самом деле пролив, его противник был уже в камчатских водах под защитой душек Петропавловска. Этот эпизод отмечен в истории морских войн и показывает, насколько несовершенны были карты того времени. Во всяком случае, Россия опередила все другие страны, за исключением Японии, в создании империи в этой части мира.

Однако Япония появилась на Сахалине значительно раньше России. Япония имела сношения с островом в глубокой древности, когда существовала связь между северояпонскими племенами и айну и когда народ сучен был покорен японским полководцем. В 1792–1793 гг. японский путешественник Токунай Мотами исследовал восточное и западное побережье Сахалина и в одном месте установил каменный памятник с надписью: «Это — японская земля». Позже, в 1807–1808 гг. Риндзо Мамия проник в глубь областей, не исследованных Мотами, перебрался на западное побережье острова, осмотрел его северную оконечность и, установив, что он отделен от континента, переплыл через пролив и поднялся на некоторое расстояние вверх по реке Амуру. После этого путешествия сёгунат Токугавы (правительство военного регента) велел феодалам Мацумаэ и Цугару установить сообщение с Иедзо (Хоккайдо) и с Сахалином. Только через полвека после этого Россия всерьез занялась вопросом о присоединении южной половины Сахалина, хотя некоторые утверждают, будто группа Резанова, посланная в 1804 г. русским правительством в Нагасаки, имела целью приобрести Сахалин. Можно сомневаться в точности этого утверждения. Если бы русское правительство тогда в самом деле намеревалось сделать такое приобретение, его представители в Нагасаки, очевидно, открыто и без колебаний поставили бы этот вопрос. Более вероятно, что план России был задуман и выполнен только через полстолетия после этого, во время Крымской войны. Во всяком случае, можно не считаться с прежней номинальной властью Китая и признать, что Япония была пионером на Сахалине.

Переговоры Японии с Россией относительно Сахалина восходят к 1850 г., когда нерешительная политика Японии на Сахалине столкнулась с энергичными планами России. В 1853 г. Россия послала адмирала Путятина в Японию для того, чтобы определить общую границу на Сахалине. Сёгунат Токугавы направил Масанори Касай и Сеймо Кавадзи в Нагасаки, чтобы они встретились с Путятиным и предложили ему установить границу с востока на запад по пятидесятой параллели голландской карты. Русский представитель категорически отказался принять это предложение, и переговоры окончились безрезультатно. В следующем году адмирал Путятин вернулся в Японию с тем же поручением, но сёгун не отступил ни на шаг, и так как Россия также не была склонна к уступкам, то было заключено соглашение, по которому Сахалин должен был находиться под совместным правлением России и Японии. В 1859 г. Россия послала в Японию Муравьева. Он был так же упорен, как и адмирал Путятин, и переговоры скоро кончились неудачей. В 1861 г. японское правительство послало в Петербург для переговоров с русским канцлером Горчаковым посольство, состоящее из лорда Такеути Симоно-Ками в качестве главного делегата, лорда Мацудайра, секретаря по иностранным делам правительства Токугава, в качестве его помощника и Тэитаро Сибата, главы отдела в министерстве иностранных дел. Японские представители опять настаивали на том, чтобы граница проходила по пятидесятой параллели северной широты, но русское правительство предлагало линию на 200 миль южнее, и переговоры снова были безрезультатны. После восстановления в Японии императорской власти в 1868 г. граф Т. Сойесима, японский министр иностранных дел, вновь начал переговоры по этому поводу с русским посланником в Токио, но опять Японии не удалось добиться у России уступок. Наконец, в 1875 г. в результате переговоров, проведенных по настоянию японского правительства Буйо Эномото, японским посланником в Петербурге, весь Сахалин перешел в руки России в обмен на признание Россией японского владычества над Курильским архипелагом.

В дальнейшем колесо фортуны повернулось, и 29 августа 1905 г. пятидесятая параллель северной широты, которую еще со времен миссии Путятина, пятьдесят четыре года тому назад, Япония предлагала считать границей на Сахалине, была при неожиданных обстоятельствах в далеком Портсмуте действительно объявлена границей. Намек царя во время свидания с Майером, американским послом в Петербурге, на историческое прошлое Сахалина, несомненно, относился к претензиям Японии на эту часть острова.