1. История специальных интересов Японии

Параграф I первого англо-японского договора о союзе гласит:

«Высокие договаривающиеся стороны, взаимно признав независимость Китая и Кореи, заявляют, что ими не руководят какие бы то ни было агрессивные стремления в той или иной стране. Имея в виду, однако, свои специальные интересы, из коих интересы Великобритании касаются главным образом Китая, между тем как Япония, кроме своих интересов в Китае, особенным образом заинтересована в политическом, равно как и в торговом и промышленном отношениях, в Корее, высокие договаривающиеся стороны признают, что будет допустимо для каждой из них принимать такие меры, какие могут явиться необходимыми для охраны таковых интересов, если им будут угрожать какие-либо агрессивные действия какой-либо другой державы, либо беспорядки, возникающие в Китае или Корее и вызывающие вмешательство той или другой из высоких договаривающихся сторон для защиты жизни и имущества ее подданных».

Сначала английское правительство предложило попросту заявить, что Япония имеет специальные интересы в Корее, а Великобритания — в Китае; однако с точки зрения Японии такое заявление было совершенно недостаточным. В прошлом Корея часто играла роль невольного пособника своих более могущественных соседей, желавших вторгнуться в Японию; в других случаях она сама была в первых рядах военных сил, нападавших на Японию. Как было отмечено в предыдущих главах, история показывает, что Корейский полуостров был путем, по которому шли все желавшие покорить Японию. Чтобы обеспечить мир повсюду на Дальнем Востоке, Япония должна была учиться на уроках истории и сделать так, чтобы ни один из ее враждебно настроенных соседей не мог использовать Корею против нее. Но после японо-китайской войны контроль Японии над Кореей оказался недостаточным, потому что Россия, Германия и Франция, нагло вмешавшись в мирные переговоры между Японией и Китаем, начали своевольничать в Китае. Их примеру последовали другие державы. Во-первых, Россия, заняв Северную Манчжурию, двинулась на юг и укрепилась на полуострове Ляодун. Затем Германия заняла Шаньдун, Франция — Хучжоу и Англия— Вэйхайвэй. Италия тоже попыталась захватить порт в Южном Китае. Раздел Китая, казалось, был неминуем. Перед лицом таких событий Япония была вынуждена потребовать от Китая обязательства не отдавать провинции Фуцзянь никакой иностранной державе. Но нельзя сказать, чтобы одно такое обязательство было гарантией безопасности Японии.

В древности Корея была столбовой дорогой, по которой сильные манчжурские и монгольские племена двигались на Японию. Теперь, однако, положение Японии стало гораздо более ненадежным, потому что Россия и другие европейские морские державы обосновались в Северном Китае, который от Японии отделяется лишь узкой полосой моря. Таким образом, ей угрожало нападение не только через Корею, но и прямо из портов Китая. Вследствие этого она вынуждена была обеспечить свою безопасность не только в Корее, но и в самом Китае. Когда Китай стал так же важен для Японии, как и Корея, тогда началась новая эра в дипломатической истории Японии. Именно эти перемены сделали первоначальные предложения английского правительства относительно специальных интересов неприемлемыми для Японии. Другими словами, Япония считала, что, кроме интересов первостепенной важности в Корее, она имела в Китае интересы, не менее значительные, чем интересы любой европейской или американской державы. Великобритания признала справедливость доводов Японии, и параграф I англо-японского договора о союзе был переделан в соответствии с желаниями Японии.

Таким образом, первым международным документом, упоминающим о специальных интересах Японии в Китае, был англо-японский договор о союзе; иными словами, Великобритания, союзник Японии, была первой державой, официально признавшей ее специальные интересы в Китае. Впоследствии эти интересы были также признаны, прямо или косвенно, Францией и Россией во франко-японской конвенции 10 июля 1907 г. и в русско-японском соглашении 30 июля 1907 г. После этого только Германии и Соединенным штатам осталось признать эти интересы. Как было объяснено в предыдущих главах, сначала Япония не имела оснований обращаться по этому поводу к Германии, а затем она оказалась в состоянии войны с ней. Соединенные штаты же не давали Японии никаких возможностей начать переговоры по этому вопросу. Американское правительство тщательно избегало всяких действий, которые можно было бы рассматривать как признание специальных интересов Японии в Китае. Оно даже сделало оговорку, что не считало себя обязанным признавать японо-китайское соглашение 1915 г. Отказ Америки, признать специальную заинтересованность Японии в Китае, от которого она была отделена лишь узкой полосой моря, казался тем более несправедливым, что согласно доктрине Монро интересы Соединенных штатов простираются до самой южной точки Южной Америки, на пять тысяч миль от их границ. У Америки были на это свои основания. В экономическом и финансовом отношении Китай с четырехсотмиллионным населением предоставлял беспредельные возможности для американских капиталовложений и торговли; американские банкиры и промышленники начинали понимать это. Кроме того, лично президент Вильсон в прошлом высказывался против сфер влияния, установленных в Китае; поэтому нельзя было ожидать, чтобы он признал какие-нибудь «специальные интересы», грозившие подорвать принцип открытых дверей и равных возможностей в Китае.

 

2. Совместная японо-американская декларация

а. Японское правительство посылает чрезвычайного посла военного времени в Соединенные штаты

В июне 1917 г. японское правительство назначило автора чрезвычайным послом и, соответственно обстановке, приказало ему немедленно отправиться в Соединенные штаты в качестве посла военного времени. Его миссия была похожа на миссию Бальфура из Великобритании и Вивиани из Франции. Целью ее было выразить удовлетворение и приветствие Японии по поводу того, что Америка вступила в войну на стороне союзников. Миссии послов Англии и Франции ограничились несколькими приветственными речами, поездкой на могилу Вашингтона в Маунт-Вернон и посещением различных городов, где они поднимали энтузиазм в пользу дела союзников. Что касается Японии, то ей необходимо было проделать дополнительную работу. Японское правительство хотело воспользоваться этим случаем и путем откровенного обмена мнениями с американскими деятелями относительно китайских вопросов добиться какого-нибудь соглашения. Однако оно не было уверено, что американское правительство в эти военные дни было заинтересовано китайским вопросом; поэтому автор не получил никаких точных инструкций, а лишь самые общие указания. Со своей стороны он и не просил детальных инструкций.

1 сентября автор приехал в Вашингтон. По пути через Гонолулу и Сан-Франциско должностные и частные лица встречали его овациями. Военный энтузиазм был удивительный. В течение первых нескольких дней в Вашингтоне он занимался исключительно разговорами о войне. От бесконечных приемов в его честь у автора закружилась голова. Он имел беседы с президентом, со старшими чиновниками американского правительства и с виднейшими деятелями обеих палат конгресса. Морской и военный министры не имели времени для длительных бесед, но президент Вильсон и государственный секретарь Лансинг нашли время для обстоятельных разговоров. У автора появилась надежда на откровенный разговор с ними.

Когда в первый раз в разговоре с президентом автор затронул окольным путем вопрос о Китае, господин Вильсон ответил, что Америка не желает в Китае ничего, кроме того, чтобы все государства честно выполняли принцип открытых дверей и равных возможностей. Он добавил, что его огорчало, что в некоторых частях Китая державы установили даже сферы влияния, которые угрожали свободному осуществлению этого принципа. Автор подумал, что если таково было мнение президента, то можно надеяться на успешные переговоры, и заметил как бы между прочим: «Вы совершенно правы, господин президент. Но надо помнить, что даже Германия и Россия, которые первые установили сферы влияния в Шаньдуне и в Манчжурии, поддерживали принципы открытых дверей и равных возможностей, провозглашенные вашим государственным секретарем господином Хеем, а что касается торговли и промышленности, то они не посмели закрыть двери или ограничить возможности. Любое государство, не соблюдающее принципы господина Хея, можно было бы упрекать в непоследовательности. Как вам известно, Япония в результате русско-японской войны имеет базу в Манчжурии, однако она всегда придерживалась принципа открытых дверей и равных возможностей».

Возможно, президент считал нужным выяснить намерения Японии, и он сказал, что разговор показался ему очень интересным, а потому он надеется, что автор поговорит об этом с государственным секретарем Лансингом. Беседа на этом окончилась, но все было готово для японо-американских переговоров относительно Китая.

Возвратившись в гостиницу, автор послал телеграмму своему правительству; он вкратце передал содержание разговора с президентом и изложил свое мнение по вопросу о сферах влияния в Китае.

По его мнению, сферы влияния в Китае не были такими же, как сферы влияния на других континентах и в других частях света. В Китае различные державы стали добиваться сфер влияния сразу же после тройственного вмешательства. Тогда Россия получила в аренду Ляодун в Манчжурии, а Германия — залив Киао-Чао в Шаньдуне. Эти насильственные действия угрожали целостности Китая и нарушали не только суверенные права Китая, но и права других государств. Была также опасность, что эти сферы влияния приведут к столкновению между заинтересованными державами. Поэтому ради сохранения мира на Дальнем Востоке было бы желательно упразднить сферы влияния в Китае. Кроме того, ввиду изменившихся обстоятельств в сферах влияния не было нужды. Японии, которую подозревали в действиях, не совместимых с политикой открытых дверей, особенно приличествовало выступить против сфер влияния. Япония сначала официально получила от Китая обязательство не отдавать провинцию Фуцзянь, а затем, вытеснив Россию из Южной Манчжурии, заняла там ее место. Этим она навлекла на себя обвинение в том, что ради выгоды своей торговли и промышленности она закрывала путь в Манчжурию для. торговли других стран. Оправдываясь тем, что они лишь следуют по стопам Японии в Южной Манчжурии, другие державы проводили эгоистическую политику в своих сферах влияния. Товары различных стран Европы и Америки доходят до китайского рынка только на второй месяц, в то время как Япония может доставить свои изделия через один-два дня, а самое большее через неделю. Япония имеет огромные преимущества в Китае не только в отношении сроков поставки, — она платит меньше за перевозку и за страховку. До тех пор пока в Китае будет эффективно проводиться политика открытых дверей и равных возможностей, японская торговля там непременно обгонит торговлю европейских и американских стран и займет господствующее положение. Некоторых японских купцов не удовлетворяют эти естественные преимущества, и для защиты их торговля в Манчжурии они требуют дополнительных искусственно созданных преимуществ. Такие люди не имеют права участвовать в соревновании с народами, которые уверены в себе. Государству нет никакого расчета поддерживать предприятия, которые так мало уверены в себе. Для Японии выгоднее всего, если торговля Манчжурии останется открытой и одинаково доступной для всех стран. При политике равных возможностей японские купцы в Шаньдуне и в долине Янцзы, где другие державы предъявляют права на сферы влияния, оказывались в выгодном положении и далее вытесняли своих конкурентов. В настоящий момент им приходится только бояться, что двери там будут закрыты и их возможности будут ограничены. Любое вмешательство в торговлю провинций, расположенных по реке Янцзы, этих богатейших районов Китая, на долю которых приходится большая часть его торговли, будет чрезвычайно невыгодно для Японии, которая так зависит от торговли с Китаем. Она должна делать все, что в ее силах, чтобы Янцзы и другие провинции Китая были постоянно открыты для торговли.

По вышеуказанным причинам автор был глубоко уверен в том, что будет разумно и своевременно согласиться с желаниями президента Вильсона и, не теряя времени, стремиться к упразднению сфер влияния в Китае. Вследствие этого он сообщил токийскому правительству, что согласен с господином Вильсоном относительно сфер влияния, добавив, что, угодив господину Вильсону по этому вопросу, Можно будет убедить его согласиться с Японией по другим вопросам.

б. Японо-американские переговоры

К его разочарованию, автор не получил из Токио ответа на свою телеграмму. Впоследствии он узнал, что министр иностранных дел Мото, но передал его предложение относительно упразднения сфер влияния в совет исследования внешней политики, где возникли большие споры по этому вопросу. Большинство выступало против предложения автора, потому что оно опасалось последствий упразднения сфер влияния. Не получив от своего правительства указаний, автор был в конце концов вынужден взять на себя ответственность и начать переговоры с государственным секретарем Лансингом.

Основные моменты первой беседы автора с господином Лансингом были следующие:

Исии.  — Теперь, когда мы вынуждены бороться с общим врагом, надо быть начеку и не допустить, чтобы враг воспользовался нашими спорами. Вопросы об иммиграции и о Китае стоят на пути дружбы между Японией и Соединенными штатами. Первый вопрос в настоящее время не может заинтересовать общественное мнение, китайским же вопросом смогут воспользоваться и посеять раздор между нами.

Лансинг,  — Я полностью согласен с вами. Распространяется пропаганда, которая уже дошла до меня, о том, что во время борьбы государств Европы не на жизнь, а на смерть Япония делает все, что хочет, на Дальнем Востоке и в особенности в Китае, где она постепенно занимает господствующее положение. Эта пропаганда доказывает, что Япония не откажется от своих приобретений, и ее заявления о территориальной целостности, открытых дверях и равных возможностях в Китае становятся пустыми фразами. Поэтому мне кажется, что если бы в настоящее время американское и японское правительства согласились опубликовать совместную декларацию о территориальной целостности Китая и о принципах открытых дверей и равных возможностей, то они бы не только заглушили вредную пропаганду врага, но и направили общественное мнение обеих стран по правильному пути. Каков ваш взгляд на это?

Исии.  — Проект, который вы так тщательно продумали, по-видимому, не подходит к современным условиям. Вы прекрасно знаете, что между Соединенными штатами и Японией уже существует соглашение 1908 г. Рут — Такахира, непосредственно касающееся территориальной целостности Китая и принципа равных возможностей. Англо-японский договор о союзе, который предшествовал этому соглашению, поддерживал те же принципы, так же как и конвенции, впоследствии заключенные с Францией и Россией. Поэтому моему народу показалось бы бессмысленным соглашение с Соединенными штатами, которое лишь подтвердило бы то, что уже давно официально провозглашено. Если мы неосмотрительно снова подтвердим те же принципы, японский народ, по всей вероятности, придет к заключению, что ваше государство, заподозрив Японию в недостойных намерениях, принудило ее сделать такое заявление. Мое правительство должно избегать подобных недоразумений. Поэтому я не могу считать, что такая совместная японо-американская декларация будет своевременной. Чтобы наша декларация имела какой-нибудь смысл, она должна содержать, кроме старых принципов, что-нибудь новое. С нашей точки зрения, во всем Китае и в особенности в соседних с Японией районах Япония больше заинтересована, чем какая-либо другая страна, так же как и ваша страна больше, чем другие державы, заинтересована в западном полушарии — в Мексике и в различных государствах Центральной Америки. Такое положение представляет собой реальную действительность, проистекающую из природных условий. Так же как доктрина Монро существует независимо от того, признается она другими державами или нет, так же особые отношения Японии с Китаем существуют независимо от признания их другими странами. Однако при некоторых обстоятельствах признание другими странами имеет свои преимущества, поэтому о специальных интересах Японии в Китае говорилось в англо-японском договоре о союзе, во франко-японской конвенции и в русско-японском соглашении. Если к японо-американской декларации, в которую вы предлагаете вновь включить утверждение принципов территориальной целостности Китая, открытых дверей и равных возможностей, будет прибавлено заявление об отношениях между Японией и Китаем, то вероломная пропаганда будет в значительной мере обезврежена, а кроме того, будет устранено недоразумение со стороны японского народа. В то же время такое заявление отразит действительное положение на Дальнем Востоке.

Лансинг.  — Этот разговор неожиданно стал очень серьезным. Я хотел бы снова поговорить с вами после того, как мы оба тщательно обдумаем этот вопрос.

Итак, хотя разговор с Лансингом имел самый общий характер, автор сразу затронул самое основное в этом вопросе. Лансинг как будто был удивлен такой откровенностью, и его сдержанность разочаровала автора. Однако замечания президента, сделанные накануне, давали автору некоторую надежду, и он с нетерпением стал ждать ответа господина Лансинга.

Не имея из Токио ответа на свое предложение об уничтожении сфер влияния в Китае и будучи обязанным ехать в Нью-Йорк для встречи с мэром и другими официальными лицами, автор решил отложить до возвращения из Нью-Йорка свои переговоры с государственным секретарем. На ряде приемов в его честь в Ныо-Йорке автор имел возможность объяснить политику Японии в Китае. Он отметил, что политика открытых дверей и равных возможностей в Китае приносила пользу японской торговле, поэтому Япония желала, чтобы эта политика впредь строго соблюдалась повсюду в Китае. В то же время он прямо заявил, что принципы доктрины Монро имели такое же право на существование на Дальнем Востоке, как и в Западном полушарии. Слушатели автора были настроены благосклонно. Они любезно слушали его речь и, казалось, были довольны его откровенностью и искренностью. Во всякое случае, он говорил чистосердечно, и они по-видимому, воспринимали его слова также с чистым сердцем. Его выступления, несомненно, дошли до президента и до государственного департамента, и надо было предполагать, что их подозрения — по крайней мере подозрения, которые обнаружил президент Вильсон в беседе с автором несколько дней тому назад, — относительно пожелания Японии придерживаться политики открытых дверей и равных возможностей в Китае, начинали рассеиваться. Автор считал, что, рассеяв эти подозрения, он наполовину выполнил свою миссию, так что его будущая работа в значительной мере упростится.

Иностранному послу в Соединенных штатах, где государственная политика определяется общественным мнением, приходится, ведя переговоры с властями в Вашингтоне, одновременно объяснять свою точку зрения народу. Тогда власти под давлением общественного мнения скорее соглашаются с ним. Ныо-Йорк, конечно, является местом в Америке, где важнее всего завоевать доверие, общественного мнения. Вследствие этого, не обращая внимания на колебания правительства и робость некоторых элементов в министерстве иностранных дел, автор смело объяснил нью-йоркским слушателям политику Японии в отношении Китая. В особенности он остановился на политике открытых дверей и равных возможностей, подчеркнув необходимость сохранить территориальную целостность Китая, и даже решился заговорить, если ее можно так назвать, об азиатской доктрине Монро. Азиатская доктрина Монро является чрезвычайно деликатным вопросом, который американский парод почти наверняка мог понять неправильно. Однако официальные и частные лица так радушно приняли автора и его спутников, что он осмелился коснуться этой опасной темы. К счастью, слушателям понравилась его прямота и серьезность; в то же время газеты благожелательно отнеслись к его взглядам. После того как общественное мнение отнеслось явно сочувственно к доводам автора, можно было надеяться, что и власти в Вашингтоне тоже благосклонно примут его предложения.

Возвратившись в Вашингтон после недельного пребывания в Нью-Йорке, автор посетил президента и нашел, что он был настроен еще более благоприятно, чем раньше. Президент поздравил автора с его выступлениями в Нью-Йорке, сказав, что они в значительной степени помогли устранить недоразумения между японским и американским народами. Лансинг также был менее уклончив, чем во время предыдущей беседы, и заметил, что, внимательно обдумав предложение автора, он разработал план, который должен был удовлетворить обе стороны. Касаясь заявления автора о том, что Япония была заинтересована во всем Китае и в особенности в соседних с Японией районах более, чем какая-либо другая держава, Лансинг спросил автора, как он предполагает сформулировать это положение в договоре. Автор ответил, что слова «важнейшие интересы» точнее всего выразят политику Японии в Китае. Лансинг немедленно возразил против такого выражения, заявив, что оно слишком' сильно. Он отметил, что, признав важнейшие интересы Японии, другие державы будут вынуждены соглашаться с любыми действиями Японии в Китае. Поэтому американское правительство никоим образом не может согласиться на такую формулировку. Тогда автор заметил, что, по его мнению, слова «важнейшие интересы» не так сильны, как это кажется Лансингу, потому что они употреблялись государственным секретарем Сюардом, а позже господином Фрелингхюзеном для определения американских интересов в Мексике. Ввиду того что нет разницы, продолжал автор, между интересами Японии в Китае и интересами Соединенных штатов в Мексике, он решил употребить американскую терминологию. Америка имела важнейшие интересы в Мексике, но это не устанавливало никаких ограничений открытых дверей во внешней политике Мексики. Разве, спросил автор, торговля всех других стран в Мексике не идет гладко, несмотря на статью о праве наибольшего благоприятствования в ее договорах?

Лансинг не ответил на замечания автора, а несколько раз решительно повторил, что президент также сочтет выражение «важнейшие интересы» слишком радикальным. Поэтому, сказал он, о согласии американского правительства на эту формулировку не могло быть и речи. Так как автор не намеревался настаивать на словах «важнейшие интересы», он ответил, что он не будет возражать против замены их каким-нибудь другим подходящим выражением. После дальнейшего разговора он предложил слова «специальные интересы и влияние». Лансинг вновь высказался против. Однако он предложил оставить слова «специальные интересы» и вычеркнуть слово «влияние». Выражение «специальные интересы» употреблялось в первой статье англо-японского договора о союзе, и поэтому Япония не имела оснований возражать против него. Итак, этот вопрос был разрешен компромиссом.

Вспоминая впоследствии свой разговор с Лансингом, автор понял, почему слова «важнейшие интересы» были так решительно отвергнуты, несмотря на их американскую окраску. Те же слова, а именно: «Япония имеет важнейшие политические, военные и экономические интересы в Корее», употреблялись в третьей статье второго англо-японского договора о союзе, и вскоре после заключения этого договора Корея была присоединена к Японии. Вполне возможно, что именно по этой причине американское правительство смотрело с опаской на это выражение. Опасения эти, конечно, были совершенно необоснованными, но можно предполагать, что они все же существовали.

Точные слова, которые должны были определить интересы Японии в Китае, оказались мелью, на которую сели японо-американские переговоры. Однако, преодолев это затруднение, корабль переговоров вышел в открытое море и стал продвигаться успешно вперед. 2 ноября 1917 г. в государственном департаменте произошел обмен официальными нотами между секретарем Лансингом и автором. Эти ноты, известные под именем соглашения Исии — Лансинг, были чем-то вроде японо-американской декларации и гласили:

«Для того чтобы опровергнуть вредные слухи, которые распускаются время от времени, мы считаем полезным опубликовать новое заявление о желаниях и намерениях, которые наши правительства имеют в отношении Китая.

Правительства Соединенных штатов и Японии признают, что территориальная близость порождает особые отношения, и поэтому правительство Соединенных штатов признает, что Япония имеет специальные интересы в Китае, в особенности в соседних с ней областях.

Однако территориальный суверенитет Китая остается незыблемым, и правительство Соединенных штатов сохраняет полное доверие к неоднократным заверениям императорского японского правительства о том, что, хотя географическое положение Японии порождает специальные интересы, оно не намеревается ограничивать торговлю других стран и игнорировать тем самым коммерческие права, которые им предоставил Китай.

Правительства Соединенных штатов и Японии отрицают, что они намереваются каким-либо образом нарушить независимость и территориальную целостность Китая, а кроме того, они заявляют, что они продолжают придерживаться принципа так называемых «открытых дверей» или равных возможностей для торговли и промышленности в Китае.

Они также заявляют, что они возражают против приобретения каким-либо правительством специальных прав и привилегий, которые могли бы затронуть независимость и территориальную целостность Китая или лишить подданных или граждан какой-нибудь страны возможности полностью использовать равные возможности в торговле и промышленности Китая».

в. Трудности в переговорах

Лансинг, казалось, склонялся на сторону Китая, возможно, из-за его родственных связей. Его жена была дочерью бывшего государственного секретаря Фостера, который впоследствии стал советником китайского правительства. Одно время сам Лансинг помогал своему тестю защищать Китай. При таких обстоятельствах понятна кажущаяся пристрастность Лансинга. Автор имел делю с Лансингом не первый раз. Приблизительно в 1893 г., когда в Париже третейским судом решался долго тянувшийся спор между Англией и Америкой насчет права рыболовства в Беринговом проливе, автор числился секретарем японского посольства во Франции; будучи глубоко заинтересован этим вопросом, он ежедневно посещал заседания суда. Американским представителем на суде был господин Фостер, а его личным секретарем — муж его дочери Лансинг. Однажды возник вопрос относительно того, считать ли главный рыболовный участок в Беринговом море внутренним морем. Одна из сторон для подтверждения своего заявления привела пример Японского Внутреннего моря. Тогда Лансинг со стороны Соединенных штатов и Кервуд, бывший советник японского правительства, представлявший английскую сторону, пришли в японское посольство и попросили дать им материалы о договорах и внутренних правилах, касающихся внутреннего моря. Автору было поручено принять этих господ, и он снабдил их всеми имеющимися документами по этому вопросу. Так автор познакомился с Лансингом. Прошло двадцать четыре года, прежде чем они вновь встретились.

Очевидное пристрастие Лансинга, возникшее из его родственных связей, причинило бесконечные неудобства и затруднения в переговорах по китайскому вопросу. Когда автор откровенно говорил с Лансингом, он обнаружил, что между их взглядами была целая пропасть. С самого начала они условились, что переговоры будут искренние и откровенные, и, так как это условие честно выполнялось, переговоры часто оживлялись и теряли связь с обсуждаемым вопросом. Во время переговоров была заметна странная закономерность. В дни, когда Лансинг докладывал о ходе переговоров президенту и потом являлся на следующее совещание, он был более благоразумен и уступчив, чем во время предыдущего совещания. Однако в этих переменах не было ничего необычайного. Президент Вильсон, по всей вероятности, смотрел на переговоры объективно, и, когда находил доводы автора разумными, он, будучи справедливым человеком, соглашался с ними и заставлял Лансинга делать то же самое. У автора создавалось впечатление, что он вел переговоры непосредственно с самим президентом. Несомненно, переговоры окончились бы разрывом, если бы не умеренность Вильсона. Не следует думать, что если Лансинг склонен был сочувствовать Китаю, то он питал какие-либо враждебные чувства против Японии.

Объясняя Лансингу, что Япония подразумевала под выражением «специальные интересы» в Китае, автор заявил:

«Специальные интересы Японии никоим образом не нанесут ущерба Китаю. Соединенные штаты особенно заинтересованы в территориальной целостности Южной и Центральной Америки, но Южная и Центральная Америка от этого никак не страдают. Наоборот, они чувствуют от этого себя в большей безопасности. Государства Центральной и Южной Америки должны быть благодарны Соединенным штатам за их особую заинтересованность в них. Разве Китай не должен быть так же счастлив, что его территориальная целостность гарантируется «специальными интересами» Японии? В конце концов целью настоящих переговоров является обеспечение безопасности Китая путем совместной японо-американской декларации».

Лансинг согласился с этими замечаниями, и, казалось, они его успокоили.

В переговорах с Лансингом было еще одно затруднение — вопрос о сферах влияния. Если бы автор тотчас же подчинился желаниям Лансинга по этому вопросу, другие задачи были бы решены значительно быстрее. Но японское правительство, так же как и старейшины в Совете по исследованию внешней политики, колебалось. Оно не могло найти серьезных оснований, для того чтобы отклонить предложение автора об упразднении сфер влияния, и не могло ни на что решиться, предоставив дело самотеку. Не имея никаких сведений о мнении своего правительства, автор был вынужден считать, что молчание его правительства объясняется не тем, что оно возражало против упразднения сфер влияния, а тем, что оно не решалось послать указания по вопросу, который требовал длительного обсуждения и который не мог быть разрешен одной Америкой и Японией, без консультации с другими державами. Но, несмотря на все сказанное, американское правительство продолжало с подозрением смотреть на отказ японского правительства упразднить сферы влияния в Китае. Подозрение это было тем более прискорбно, что оно явилось основной причиной отказа Соединенных штатов принять выражение «важнейшие интересы», которые предложил автор.

Прошло больше десяти лет с тех пор, как японское правительство и Совет исследования внешней политики, подняв такой шум насчет вопроса о сферах влияния в Китае, не могли притти ни к какому решению. Что стало со сферами влияния? Почему мы о них больше не слышим? Потому что они являются лишь формой выражения вышедших из моды принципов национальной экспансии и агрессивной дипломатии. Они умерли естественной и ранней смертью, и сейчас они не более чем анахронизм. Когда автор из Вашингтона послал предложение об их упразднении, сферы влияния были еще ценной дипломатической монетой, за которую Япония могла бы получить большие для себя выгоды. Теперь они не стоят старых, изношенных сандалий. Приходится сожалеть, что ими не воспользовались, когда они еще имели цену.

г. Толкование государственным секретарем Лансингом специальных интересов Японии в Китае

«Специальные интересы» Японии в Китае, о которых говорится в соглашении Исии — Лансинг, не являются политическими. Виконт Исии также считал, что в фразу «специальные интересы» не должно вкладываться никакого политического смысла. Это ясно из того, что он предложил выражение «специальные интересы и влияние» после того, как я отверг выражение «важнейшие интересы», которые он предложил вначале».

Это — удивительное толкование. Однако, прежде чем его рассмотреть, надо вспомнить обстоятельства, при которых оно было дано. Сенатор Бора и другие республиканские сенаторы допрашивали Лансинга на заседании комиссии по иностранным делам. Они хотели знать, почему правительство демократов согласилось «уступить» Японии специальные права в Китае и как случилось, что виконт Исии перехитрил Лансинга. Будучи вынужден придать наименьшее значение специальным интересам, «уступленным» американским правительством, Лансинг не мог дать никакого другого толкования.

Как уже неоднократно повторялось, выражение «специальные интересы» употреблялось до японо-американской декларации. В первой статье (первого) англо-японского договора о союзе находится то же самое выражение для объяснения особых интересов Великобритании и Японии в Китае; поэтому, чтобы быстрее всего и вернее всего установить настоящее значение этого термина, надо обратиться к англо-японскому договору. Объяснение фразы «специальные интересы», упомянутой в первой статье, можно найти во вступлении к договору, а именно:

«Правительства Японии и Великобритании, движимые исключительно желанием сохранить status quo и всеобщий мир на Дальнем Востоке и будучи, кроме того, специально заинтересованы в сохранении независимости и территориальной целостности Китайской империи и Корейской империи и в обеспечении в этих странах равных возможностей для торговли и промышленности всех государств, соглашаются…»

Итак, специальные интересы Японии и Великобритании в Китае следующие: во-первых, сохранение независимости и территориальной целостности Китая и, во-вторых, обеспечение равных возможностей для торговли и промышленности всех государств. Следовательно, специальные интересы Японии в Китае заключаются в независимости и территориальной целостности Китая и в равных возможностях для торговли и промышленности. Ввиду того что выражение «специальные интересы» обычно понимается как относящееся только к политическим вопросам, в японоамериканской декларации одна статья говорила о специальных интересах, а другая — о принципе открытых дверей и равных возможностей. Другими словами, господин Лансинг признал, что «специальные интересы» относились в основном к политическим вопросам, и поэтому он включил в соглашение отдельные параграфы, которые касались коммерческих и промышленных дел. Если, как господин Лансинг объяснил в комиссии по иностранным делам, специальные интересы Японии в Китае были не политические, то какие же они могли быть? Может быть, экономические и финансовые, одним словом, коммерческие? Но если это были коммерческие, то не были ли лишними и не имеющими смысла следующие параграфы относительно открытых дверей и равных возможностей?

Первоначально, для того чтобы защитить жизнь и собственность своих граждан в Китае, державы при помощи договоров приобрели экстерриториальные права и права консульского суда. Оба этих права имеют политический характер. Для специальных прав в торговле и промышленности имелись отдельные статьи. С увеличением количества иностранных резидентов и с расширением капиталовложений в Китае политические и коммерческие интересы сильно возросли. Во время заключения англо-японского союза английские граждане в Китае были после японских подданных самыми многочисленными. Английские капиталовложения в Китае были самыми крупными; они превышали даже японские. Вдобавок Великобритания владела Гонконгом и Вэйхайвэем. Что касается Японии, то количество ее подданных в Китае далеко превосходило все другие страны, а ее капиталовложения были, на втором месте после Великобритании. Но нет необходимости сравнивать цифры резидентов и капиталовложений, чтобы увидеть, что у Японии были и специальные интересы в Китае. Историческое прошлое Японии, в особенности японо-китайская война, тройственное вмешательство и, наконец, русско-японская война, во время которой Япония, чтобы изгнать Россию из Манчжурии, поставила на карту свое национальное существование, ясно показывают, каковы были эти интересы. Однако не надо даже обращаться к истории, чтобы доказать, что Япония имеет основания требовать специальных прав в Китае. Перед нами факты географии — узкая полоса воды, отделяющая Формозу от провинции Фуцзянь, и общая граница длиной в 200 миль в Корее. Нет необходимости вдаваться во все эти подробности. Всему миру хорошо известно, что Япония так же связана с Китаем, как зубы с губам, как колесо с осью. Вместо того чтобы снова повторять все эти доводы, будет интереснее привести здесь несколько заметок, которые сделал автор, читая заявление Лансинга в комиссии по иностранным делам сената.

«Пусть посторонние думают, что хотят, о тех специальных интересах Японии в Китае, о которых говорится в японо-американской декларации. После того как было опубликовано мнение, высказанное в сенате одним из лиц, подписавших декларацию, второе лицо, подписавшее ее, считает нужным изложить на бумаге свои взгляды по этому вопросу.

Чтобы понять смысл японо-американской декларации, известной под именем соглашения Исии — Лансинг, надо изучить переговоры, которые привели к ее подписанию. Вначале я предложил слова «важнейшие интересы», а впоследствии выбрал выражение «специальные интересы и влияние», потому что по смыслу оно ближе подходило к словам, «важнейшие интересы». Я прибавил слово «влияние» потому, что мне казалось, что термин «специальные интересы» не полностью передавал политическое значение декларации, а также потому, что по взаимному соглашению я желал придать декларации политический характер. Поэтому заявление Лансинга о том, что я не вкладывал в фразу «специальные интересы» политического значения, ни на чем не основано. Нельзя отрицать тот факт, что те «специальные интересы», которые в этой декларации Соединенные штаты признали за Японией, были политическими интересами, а экономические интересы играли в декларации лишь второстепенную роль. В ином случае японоамериканская декларация не имела бы никакого смысла.

Если бы, как Лансинг объяснил в сенатской комиссии, эти «специальные интересы» были исключительно экономическими и не имели политического значения, то это было бы нарушением принципов равных возможностей и открытых дверей, о которых говорилось в других статьях декларации. Как может Япония иметь особые экономические интересы в Китае, в то время как принципы равных возможностей и открытых дверей остаются в силе? Со времени русско-японской войны Япония неоднократно заявляла, что она не намерена монополизировать торговлю и промышленность Манчжурии. Разве эти декларации не стали возможными только потому, что Япония одобрила и признала правильность американской политики открытых дверей в Китае? Если бы Япония стремилась к специальным экономическим интересам в Китае, разве она давно не попыталась бы закрыть двери и начать гонения против иностранцев в Китае? Кроме того, территориальная близость не является основанием для специальных коммерческих и экономических отношений, и нет ничего необычного и удивительного, когда два соседних государства ведут лишь незначительную торговлю между собой, а имеют тесные коммерческие и экономические связи с другими странами, находящимися на расстоянии десятков тысяч миль. В Южной Америке, например, торговля и капиталовложения Великобритании и довоенной Германии далеко превосходили торговлю и капиталовложения Соединенных штатов. Такое же положение наблюдалось в Мексике и Центральной Америке. В торговле Китая первые места занимают не Сиам или Аннам, а Великобритания, Япония, Германия и Соединенные штаты. А Сиам ведет торговлю в основном не со своими соседями — Китаем или Индией, а с Англией и Германией. Одним словом, спрос и предложение на мировых рынках никоим образом не зависят от территориальной близости и географии. Рассматривая этот вопрос со всех точек зрения, я не могу обнаружить никакой последовательности в утверждениях Лансинга о том, что Япония имеет специальные интересы в Китае на основании территориальной близости и географического положения, и в его заявлении о том, что эти интересы не являются политическими».

д. Основное значение специальных интересов Японии в Китае

«Каковы же специальные интересы Японии в Китае? И почему Япония настаивала на них? Чтобы ответить на эти два вопроса, я несколько разовью заявления, которые я сделал Лансингу, и для примера приведу несколько возможных положений.

1. Возникновение в Китае стихийных бедствии, которые угрожали бы жизни и собственности иностранцев, в том числе японцев.

2. Появление в Китае серьезных эпидемий, которые подвергли бы опасности жизнь и собственность иностранцев, в том числе японцев.

3. Вспышка гражданских войн в Китае, которые нельзя было бы подавить.

4. Рост опасных мыслей в Китае, которые, возможно, распространились бы в другие страны.

Что при вышеуказанных гипотетических обстоятельствах предпримут иностранные правительства и их граждане и что сделают японское правительство и японские резиденты? В случае опасности и бедствий, помимо помощи, которую окажут дружественные правительства и дружественные иностранцы из филантропических мотивов, европейские и американские правительства и их граждане могут в конечном счете продать свою собственность и удалиться из Китая. Но японское правительство и японские подданные не могут таким простым путем выйти из затруднительного положения.

Если Китай будет разорен стихийными бедствиями, если начнутся эпидемии и на улицах будут валяться трупы, если гражданская война станет обычным явлением в Китае, если Китай превратится в очаг большевизма, — существование европейских и американских государств не будет находиться под прямой угрозой. Положение же Японии иное, потому что она не может существовать без Китая, а японский народ не может прожить без китайского. Чем бы Китай ни болел — гражданской войной, эпидемией или политическими ересями, — зараза перекинется в Японию, и японский народ будет также страдать. Эти соображения лежат в основе необычайной заинтересованности Японии в Китае и делают Китай столь важным для Японии. Независимо от того, нравится ли это Японии или нет, небеса и природа предрешили для нее такую судьбу, и она не может ее избежать. И европейские и американские страны, даже если бы они хотели этого, не могут изменить специальные отношения Японии с Китаем, потому что эти отношения являются неизменной действительностью. Когда европейские и американские государства оказывают помощь Китаю, сооружая плотины против наводнений, улучшая здравоохранение и борясь против эпидемий, когда они пытаются усовершенствовать методы правления страной и устранить поводы к народным волнениям в Китае, когда они стараются распространить культуру и преодолеть вредные идеи, они делают это лишь из соображений гуманности. Но Япония находится в ином положении. Япония должна оказывать помощь Китаю не только в интересах гуманности, но и для самосохранения. Так же как интересы Японии в Китае несравненно шире и важнее интересов других стран, так и ее ответственность и влияние в китайских делах должны быть значительно больше. Вот что подразумевается под специальными интересами Японии в Китае.

Так как основное значение выражения «специальные интересы Японии в Китае» — политическое, то и значение соглашения Исии — Лансинг — политическое. Разве может быть иначе, если соглашение начинается признанием специальных интересов Японии в Китае и в дальнейшем указывает, что хотя Япония имеет специальные интересы в Китае, «тем не менее территориальный суверенитет Китая остается незыблемым».

Если, как объяснил Лансинг, специальные интересы Японии имеют экономический, а не политический характер, то зачем поднимать вопрос о территориальной целостности Китая и какой смысл в ограничивающих словах «тем не менее»? Эти слова были включены потому, что политические интересы были основным предметом переговоров, и потому что, признавая эти интересы, необходимо было каким-то словом оградить территориальный суверенитет Китая.

По этим причинам я без колебаний заявляю, что под специальными интересами Японии в Китае подразумевались прежде всего политические интересы и лишь между прочим экономические интересы».

Вышеуказанные заметки были внесены в дневник автора в сентябре 1919 г., когда он, отдыхая в Икао, узнал о защите Лансингом «соглашения Исии — Лансинг» перед комиссией иностранных сношений сената. Автор помнит, что он послал копию этих заметок как справочный материал в министерство иностранных дел и вновь назначенному японскому послу в Вашингтоне, который готовился отправиться к месту своего назначения. В настоящее время автор не видит надобности изменить хоть одно из своих замечаний. Однако надо добавить, что его толкование «специальных интересов» является широким и схематическим. Это только изложение общих принципов. Применение принципов к конкретным обстоятельствам является настоящим, живым делом дипломатии, и то, как эти живые задачи будут разрешены, зависит от способностей дипломатов. Время от времени можно столкнуться с неудачным решением вопроса, но, если тот или иной вопрос бывает неумело разрешен, это не обязательно затрагивает принципы, лежащие в основе этого вопроса.

Газеты и журналы воспользовались критикой манчжурской политики кабинета Танака для того, чтобы высказать свои взгляды относительно специальных интересов Японии в Манчжурии. Этот спор должен бы был возникнуть во время японо-американской декларации, но теперь, спустя двадцать пять лет после опубликования декларации, когда она уже больше не действует, он кажется несвоевременным. Однако лучше поздно, чем никогда.

При изучении мнений, высказанных по этому вопросу, можно видеть, что имеется немало лиц, которые отождествляют специальные интересы («токусю ри-еки») Японии в Манчжурии с арендой Квантуна, Южно-манчжурской дороги, Фушуньских каменноугольных копей и других прибыльных владений. Такой взгляд неправилен. Южно-манчжурскую дорогу, Фушуньские копи и т. д. надо рассматривать как отражение «специальных интересов» Японии, а не как самые интересы. Японское выражение «токусю ри-еки» — дословный перевод английских слов «специальные интересы», причем «интересы» здесь представляют собой не физические интересы, которые можно взять в руки и которые видны глазом, а интересы, касающиеся благополучия. По-английски обычно употребление слова «интересы» для обозначения дел, касающихся благополучия, поэтому в английском языке не возникают недоразумения при толковании его. По-японски же только одно слово «ри-еки» (в прямом смысле) употребляется для перевода английского слова «интересы», поэтому трудно передать абстрактное значение заинтересованности, в результате возникают ошибки в определении «специальных интересов Японии в Китае». Другими словами, употребление иероглифов «ри-еки» для обозначения английского слова «интересы» привело к тому, что многие японцы повторили ошибку Лансинга и рассматривали специальные интересы в Китае не как политические, а как экономические, например Южно-манчжурская железная дорога, Фушуньские копи и Другие конкретные приобретения. Что касается Лансинга, то с его стороны это было не неправильное толкование иероглифов, а умышленное извращение смысла. Надо полагать, что критика японцами политики их правительства в Китае основана на неправильном понимании иероглифического перевода английского слова «интересы».

Автор вспоминает, что, вернувшись в конце ноября 1919 г., после подписания японо-американской декларации, из Соединенных штатов в Японию, он заметил, что его дом охраняется полицией. Когда он спросил о причине этого мероприятия, ему ответили, что это было мерой предосторожности против возможных выступлений китайских студентов в Токио, которые были взволнованы японо-американской декларацией. Этим студентам казалось, что автор обманом добился признания Америкой некоторых важных японских интересов в Китае, которые ограничивали суверенные права Китая. Этот случай показывает, как иероглифы «ри-еки» могут сбить с толку, если их понимать в буквальном смысле. У китайцев есть пословица, что Япония и Китай с их общей культурой и общим расовым происхождением так же близки друг к другу, как колеса и ось. Если бы было объяснено, что «специальные интересы» Японии в Китае основаны на взаимной зависимости, которая так же велика, как в указанной старой поговорке, то может быть даже китайские студенты повяли бы истинное значение декларации. По сегодняшний день поразительно много людей вроде тех китайских студентов рассматривает специальные интересы Японии как чисто материальные.

е. Отмена японо-американской декларации

Когда в конце апреля 1923 г., перед отъездом в качестве посла в Париж, автор посетил министра иностранных дел в Касумигасеки, чтобы попрощаться с ним, он узнал удивительную новость. Американское правительство выразило желание, чтобы соглашение Исии — Лансинг считалось более недействительным, и японское правительство удовлетворило это желание. Пока происходили эти переговоры, автор находился в Японии в отпуску, но ему было сообщено о них лишь тогда, когда соглашение уже было отменено. Автор должен был в тот же день уехать в Париж, и, чувствуя, что всякие переговоры по этому вопросу были бы бесполезны, он промолчал. Итак, чтобы угодить новому правительству республиканцев в Соединенных штатах, японо-американская декларация, известная под именем соглашения Исии — Лансинг, была выброшена как ненужный хлам.

Переговоры, которые привели к аннулированию соглашения, не совсем ясны для автора. Можно было предположить, что соглашение было отменено на Вашингтонской конференции, но это не так. На самом деле отмена имела место больше чем через год после конференции, точнее, 14 апреля 1923 г. Вот текст нот, которыми по этому поводу обменялись государственный секретарь Юз и японский посол Ханихара:

«Государственный департамент

Вашингтон, 14 апреля 1923 г.

Ваше превосходительство,

Имею честь сообщить вашему превосходительству мое понимание взглядов, которые были выявлены во время недавних переговоров, происходивших между мной и вашим посольством относительно статуса нот, которыми обменялись господин Исии и государственный секретарь Лансинг 2 ноября 1917 г.

Переговоры между нашими двумя правительствами выявили единство мнений, и в свете соглашений, достигнутых на Вашингтонской конференции по ограничению вооружений, американское и японское правительства согласились считать переписку Лансинг — Исии от 2 ноября 1917 г. отмененной и более недействительной.

Я буду рад получить от вас подтверждение достигнутого соглашения.

Примите, ваше превосходительство, уверения в моем искреннем к вам уважении.

Чарльз Юз.

Его превосходительству господину Масанао Ханихара, японскому послу»

«Японское посольство

Вашингтон, 14 апреля 1923 г.

Сэр,

Имею честь подтвердить получение вашей ноты от сегодняшнего числа с уведомлением меня о вашем понимании взглядов, выявленных во время недавних переговоров, которые происходили между вами и нашим посольством относительно статуса нот, которыми обменялись господин Исии и государственный секретарь Лансинг 2 ноября 1917 г.

Я счастлив подтвердить, согласно инструкций моего правительства, ваше понимание взглядов, выявленных во время переговоров в следующем виде:

Переговоры между нашими двумя правительствами выявили единство мнений, и в свете соглашений, достигнутых на Вашингтонской конференции по ограничению вооружений, американское и японское правительства согласились считать переписку Лансинг — Исии от 2 ноября 1917 г. отмененной и более недействительной.

Примите, сэр, мое уверение в высоком к вам уважении.

М. Ханихара.

Почтенному Чарльзу Юзу, государственному секретарю»

Японо-американская декларация признает три принципа: специальные интересы Японии в Китае, территориальную целостность Китая и политику открытых дверей и равных возможностей в нем. То обстоятельство, что декларация была отменена, еще не значит, что принципы эти исчезли. Второй и третий принципы были первоначально провозглашены в 1899 г. Хейем, государственным секретарем при правительстве республиканцев. С тех пор они продолжали быть руководящими принципами американской дипломатии по отношению к Китаю. Что касается Японии, то эти три принципа включены в договоры не только с Америкой, но и с Францией, Россией и Великобританией. Поэтому соглашение с одними Соединенными штатами не дает Японии права отказаться от них. Ведь по природе своей эти принципы вечны. Таким образом, отменено только признание американским правительством специальных интересов Японии в Китае, о которых говорилось в первой статье декларации. Но, как уже было отмечено, специальные интересы Японии в Китае — реальность, проистекающая из природных условий и географии, а не созданная по милости Соединенных штатов. Господин Лансинг и автор лишь сыграли роль, так сказать, фотографов, зафиксировавших истинное положение. Если американцы уничтожат позитив, потому что он им не нравится, негатив все же останется. И даже если и негатив будет уничтожен, разве не останется то, с чего эта картина была снята?

Одним словом, специальные интересы Японии в Китае — вечная реальность, которая не нуждается в признании другими странами. Тем не менее такое признание, как показывает пример с Соединенными штатами, бывает иногда полезным. Бесполезно оплакивать то, что ушло уже в прошлое, но специальные интересы Японии в Китае не исчезли. Пусть соглашение Исин — Лансинг отменено, но специальные интересы Японии в Китае продолжают сохранять всю свою силу. Если бы даже специальные интересы Японии в Китае не были признаны международными договорами, все равно их нельзя уничтожить.