1. Новая Европа и новый мир

В июне 1912 г. автор впервые поехал во Францию в качестве японского посла. Прослужив там три с половиной года, он возвратился в Японию и в октябре 1920 г. вторично отправился в Париж, снова на пост посла и представителя Японии в Совете Лиги наций. Приехав в Европу во второй раз, он был поражен тем, насколько изменилась за этот короткий срок политическая и дипломатическая атмосфера на европейском континенте. Возвращаясь в последний раз в Японию, он оставил Европу разделенной на два непримиримо враждебных лагеря. Политические деятели были до крайности возбуждены, выступали с воинственными патриотическими речами и вели дипломатические переговоры, словно во время военного похода. Теперь он нашел Европу совершенно другой. Эта новая Европа была чрезвычайно истощена после войны. Вдовы и сироты наполняли города и деревни. Победители и побежденные в одинаковой мере страдали от последствий войны. Правительства, стонавшие под тяжестью государственного долга, и народы, обремененные огромными налогами, были подавлены войной и мечтали о сохранении мира. Дипломатия снова перекочевывала из походной обстановки в залы для совещаний, и политические выступления стали более сдержанными. В самом деле, казалось, родилась новая Европа. Когда автор присутствовал в Женеве на собрании Совета Лиги наций и на первой сессии Ассамблеи Лиги, он был поражен еще одной вещью. В результате постоянного общения друг с другом различные делегаты в значительной мере утратили свой ярый патриотизм и превратились в умеренных и сговорчивых людей, готовых приступить к разумному обсуждению международных вопросов. Войну они теперь считали преступлением и от всего сердца желали мира. Женева была по сравнению с прошлым как бы другой планетой. Премьеры и министры иностранных дел малых и больших европейских государств стали поклонниками мира. Они собирались в этом храме мира. Автор присоединился к этому объединению и вскоре сделался одним из его рьяных почитателей.

Лига наций возникла в результате мировой войны невиданных размеров. Она быстро распространила повсюду свое благотворное влияние. Женева, местонахождение Лиги, стала священным городом, откуда были изгнаны все формы государственного эгоизма, исключительности и изоляционизма и откуда на весь мир провозглашались идеи всеобщего братства и принцип «живи и жить давай другим». В этом священном месте рождалась миротворная сила, которая распространялась по всем частям света. Лиге было только десять лет от роду, а она уже разрешила мирным путем многочисленные споры между большими и малыми государствами, склонила общественное мнение на сторону мира и добилась огромного успеха.

По просьбе японской ассоциации Лиги наций автор в марте 1928 г. написал для органа «Новый мир и Япония» статью относительно достижений и целей Лиги. Так как его статья соответствует его теперешнему мнению о Лиге, он ее здесь приводит.

«Прошло восемь лет с тех пор, как была основана Лига, наций, и все те, кто любит мир, могут с удовлетворением отметить достигнутые успехи. Широкие слои населения, по-видимому, судят о Лиге только по осязаемым результатам. Я хочу, напротив, обратить внимание читателей на моральные достижения и работу Лиги.

Пытаясь мирным путем разрешить международные конфликты, Лига в то же время старалась развить и укрепить среди всех стран миролюбивые чувства. Я без колебаний могу заявить, что неосязаемые плоды стараний Лиги, ее попытки внушить миролюбивые настроения имеют гораздо большую цену, чем все ее материальные успехи.

Миролюбивые настроения, пробужденные уроками мировой войны, тянутся к Женеве. Они породили в этом городе тот особый дух, который называется «духом Женевы». Этого нельзя достичь за одну ночь. Необходимо длительное время, чтобы вызвать страсть к нему. Со всех концов света через океаны и горы миролюбивые элементы движутся к Женеве, где они объединяются и превращаются Лигой наций в «дух Женевы».

Эта атмосфера особенно хорошо излечивает от военной лихорадки и отбивает охоту к войне. Через женевскую лупу международные конфликты представляют собой поистине удивительное зрелище. Эта лупа безошибочно обнаруживает софистику и выявляет истинное значение любого дела. Вот какое впечатление создалось у меня после семи лет, проведенных в женевской атмосфере в непосредственной близости к Лиге.

Пакт Локарно [87] — вундеркинд, порожденный женевским духом.

Чем внимательнее изучаешь пакт Локарно, тем очевиднее становятся его достоинства. Повсюду считается, что лучший путь к мирному разрешению международных конфликтов есть признание обязательной передачи международных конфликтов на арбитраж. Однако требуется большая решимость, чтобы связать себя подобным обязательством; и чтобы набраться решимости, в свою очередь необходимы большое мужество и твердость.

Под руководством и под влиянием Бриана и Штреземана Франция и Германия в какой-то мере признали необходимость арбитража. Это было замечательным событием и большим шагом вперед в международных отношениях. Если бы подобное соглашение было заключено между каким-нибудь южноамериканским государством, скажем Бразилией, и какой-нибудь европейской страной, например Швейцарией, то оно не особенно послужило бы делу мира, потому что заключение такого пакта не потребовало бы ни от одной стороны особых жертв и тяжелой работы. Трудно представить, чтобы между ними возник какой-нибудь серьезный географический или политический конфликт. Кроме того, другие государства, по всей вероятности, не стали бы им подражать. Напротив, пакт об обязательном мирном решении конфликтов между такими двумя великими державами, как Франция и Германия, которые имеют общую границу и которые в прошлом много раз вели между собой отчаянные войны, имеет вид настоящего антивоенного договора и подает прекрасный пример другим странам. Я повторяю: пакт Локарно, который обязывает Францию и Германию передавать на арбитраж все конфликты между ними, является важным этапом на пути к всеобщему миру. Нобелевская мирная премия увенчала главных инициаторов пакта — Бриана, Штреземана и Остина Чемберлена.

Как же случилось, что Франция и Германия, которые раньше никогда не могли мирно ужиться, смогли заключить договор об арбитраже? Это, несомненно, было результатом семилетнего мирного влияния Лиги наций. Другими словами, «дух Женевы» сблизил эти две непримиримые стихии. Семена, посеянные Лигой, были оплодотворены «женевским духом» и произвели на свет Локарнский договор. «Дух Женевы» ослабил напряженное положение между Францией и Германией и способствовал заключению договора. Но это было еще не все. «Дух Женевы» распространился по всему свету, и теперь мы видим, как в питомнике Лиги вызревают балканское Локарно и балтийское Локарно. Как далеко распространяется влияние Женевы, можно судить хотя бы по тому, что теперь ходят слухи даже о тихоокеанском Локарно.

Как уже было сказано, «дух Женевы» образовался потому, что к Женеве тяготели миролюбивые элементы во всем мире. Этот дух, созданный центростремительной силой миролюбия, теперь действует как центробежная сила и далеко разносит ненависть к войне и агрессии и любовь к миру».

Подписывая Версальский мирный договор, покойный император Тайсё сказал мудрые слова: «Я искренно рад, что достигнуто новое соглашение, которое укрепит постоянный мир, и я счастлив, что закончено создание Лиги наций». В то же время он приказал своим министрам и народу «придерживаться всеобщих международных правил и соблюдать великие законы мира, с тем чтобы миротворческая работа Лиги наций была доведена до конца». Чтобы императорский приказ был исполнен, каждый японец должен соблюдать дух этого приказа и быть хорошим гражданином нового мира.

 

2. Прогресс и теперешнее состояние Лиги

Вначале в состав Лиги наций входили Соединенные штаты, Великобритания, Франция, Италия, Япония и другие союзные державы, подписавшие Версальский договор, всего тридцать две страны. Позже, по приглашению Лиги, еще тринадцать государств, в том числе Аргентина, Чили, Голландия и Испания, стали членами Лиги. Таким образом, количество членов Лиги было доведено до сорока пяти. С течением времени, подав, в соответствии с условиями устава Лиги, заявления о приеме, вступили в Лигу Албания, Болгария, Австрия, Финляндия, Люксембург, Эстония, Литва, Латвия, Венгрия, Ирландия, Абиссиния, Сан-Доминго и Германия. Теперь число членов Лиги достигло пятидесяти восьми. Однако, ввиду того что Соединенные штаты, Эквадор и Геджас не ратифицировали договора о вступлении в Лигу наций, а Бразилия впоследствии вышла из Лиги, число ее членов уменьшилось до пятидесяти четырех. Оплата расходов Лиги распределяется между странами следующим образом (из-за вступления и последующего ухода из Лиги доля Коста-Рика исключена из этой таблицы):

Примечание. Взносы различных государств, указанных в таблице, определялись на основании природных богатств и национальной мощи и утверждались после прений на Ассамблее Лиги. Поэтому они интересны как показатели относительного значения стран мира.

Лига наций — верховный орган сохранения всеобщего мира. Этот орган состоит из двух частей — Ассамблеи и Совета. Сессия Ассамблеи собирается каждый год в первый понедельник сентября в Женеве, в Швейцарии, и продолжается долгий или краткий срок, в зависимости от количества и характера поставленных вопросов. Однако, как правило, она тянется от трех недель до одного месяца. Когда бывает надобность, созывается чрезвычайная сессия Ассамблеи, как, например, сессия в марте 1926 г., которая должна была решить вопрос о вступлении в Лигу Германии. Каждое государство может послать на Ассамблею не больше трех делегатов. Совет в настоящее время состоит из представителей четырнадцати стран, пять из которых (Великобритания, Франция, Италия, Япония и Германия) являются постоянными членами, а девять выбираются на определенный срок Ассамблеей.

Кроме этих двух основных органов, при Лиге состоят Постоянный международный суд и Международное бюро труда. О первом будет речь в конце главы. Последнее является органом, созданным на основании XIII главы Версальского договора, и, за исключением бюджета и назначения должностных лиц, совершенно независимо. В настоящей работе автор не будет останавливаться на том, как случилось, что рабочий вопрос каждой страны стал подведомствен Лиге и как этот рабочий вопрос оказался связанным с международным миром.

Кроме этих двух полунезависимых органов, в системе Лиги действуют многочисленные подсобные учреждения, как, например, постоянный совещательный комитет по морским, сухопутным и воздушным вооружениям, комитет связи, экономический и финансовый комитет, комитет по гигиене, комитет по опиуму и комитет по защите женщин и детей. Все эти комитеты были организованы на основании устава Лиги. Они должны выполнять работу, связанную с задачами Лиги, и прямо или косвенно способствовать всеобщему миру. Так как многие другие сочинения о Лиге наций подробно описывают конституцию, работу и достижения этих подсобных органов, то подобное описание их не будет дано в настоящих комментариях.

 

3. Ассамблея и Совет Лиги

а. Отношения между Ассамблеей и Советом

Отношения между Ассамблеей и Советом носят своеобразный характер и не имеют параллели в каких-либо других подобных учреждениях. Некоторые сравнивают Ассамблею с законодательной властью, а Совет — с исполнительной, но это сравнение неосновательно. Другие сопоставляют Ассамблею с низшей, а Совет — с высшей законодательной палатой, однако такая аналогия обнаруживает теоретическое и практическое незнакомство с уставом Лиги. Здесь необходимо подчеркнуть, что Ассамблея (второй параграф третьей статьи устава) и Совет (четвертый параграф четвертой статьи устава) оба обязаны и имеют право заниматься отдельно и независимо друг от друга любым вопросом, попадающим в сферу действия Лиги и касающимся всеобщего мира. В отличие от законодательного собрания, где законопроект не входит в силу до тех пор, пока он не будет одобрен обеими палатами, в Лиге решение, одобренное одной лишь Ассамблеей или одним Советом, вступает в силу и не должно быть передано другому органу на утверждение. Что касается многочисленных вопросов, переданных по условиям мирного договора или устава в ведение одного из этих органов, то в тех случаях, когда затронут вопрос о мире, один орган может делать замечания и высказывать свое мнение другому органу. Например, на основании XXII статьи устава вопросы, касающиеся мандатов, должны решаться в Совете, но, ввиду того что эти дела подпадают под сферу действий Лиги и имеют влияние на всеобщий мир, они неизменно ставятся на обсуждение ежегодных собраний Ассамблеи. Вопросы, связанные с военным контролем бывшей вражеской территории (статья 213 Версальского договора), тоже относятся к этой категории. Одним словом, Ассамблея и Совет независимы друг от друга и имеют равное значение. Если вообще проводить параллели между различными формами представительных учреждений, то Ассамблею и Совет Лиги можно сравнить с исполнительной властью, а входящие в состав Лиги государства, которые могут поддержать и одобрить действия исполнительной власти, — с законодательной. Однако государства, входящие в состав Лиги, находятся в отдалении от Лиги и не собираются на общее собрание; они держат связь с Лигой индивидуально, путем переписки.

Ассамблея и Совет — два совершенно независимых органа, но они работают, как два крыла или два колеса Лиги. Их отношения всегда были гармоничны, и они справедливо могут гордиться, что до сих пор между ними не было и намека на столкновение или вражду. Эти два органа отделены друг от друга, но по существу они едины и по своим целям и намерениям составляют одно целое. Представитель каждого члена Лиги в Совете является в то же время главным делегатом этой страны в Ассамблее, и то обстоятельство, что представители четырнадцати членов Совета (т. е. пяти великих держав и девяти держав, выбранных в Совет Ассамблеей) также занимают первые места в Ассамблее, способствует предотвращению конфликтов между Ассамблеей и Советом. Кроме того, Ассамблея и Совет стремятся к одинаковой цели — к благополучию всех народов и ко всеобщему миру, и поэтому в конечном счете они разделяют бремя одной и той же работы. Непрактично часто созывать сессии Ассамблеи, в которую входят представители, съехавшиеся на короткий срок со всех концов света. Даже ежегодные сессии кажутся слишком обременительными, и представители всех отдаленных стран надеются, что со временем Лига настолько укрепится, что будет достаточно проводить сессию раз в два или даже в три года. С самого начала Ассамблея была занята великим делом укрепления всеобщего мира и другими вопросами, которые имеют косвенное отношение к миру. Подобного рода деятельность не приносит плодов в один день. Прогресса надо ждать терпеливо, не теряя надежды, многие годы. Кроме того, характер работы, которой занимается Ассамблея, не требует повседневных занятий. Напротив, Совет состоит из небольшого числа членов, может собираться с меньшим трудом и чаще. Кроме того, когда ответственность падает на немногих, от них можно ожидать большей серьезности и обстоятельности. С января 1920 г. Совет собирался приблизительно шестнадцать раз, или в среднем шесть раз в год. Совет занимался, главным образом, разрешением международных конфликтов. Ассамблея же, которая должна укреплять всеобщий мир, занимается созидательной работой для будущего. Следовательно, одной из ее обязанностей является воспитание общественного мнения путем пропаганды во всем мире. Совет тоже трудится для дела мира, но его задачи более непосредственные, — он старается сделать государства более миролюбивыми и более сговорчивыми для разрешения мирными путями возникающих конфликтов.

б. Ассамблея и вопрос об ограничении вооружений

Закладывая фундамент всеобщего мира, Ассамблея первым делом обратилась к вопросу об ограничении вооружений. Обеспечение национальной безопасности является необходимым условием разоружения, поэтому в качестве такого обеспечения в 1923 г. было предложено заключить пакт о взаимной помощи. Согласно статьям X и XVI устава, каждое входящее в состав Лиги государство, если его независимость находится в опасности или его территория подверглась нападению, имеет право получить помощь от других членов Лиги. Но статьи, предусматривающие эту помощь, неопределенны и не указывают, как далеко должна идти эта помощь и как скоро она должна быть оказана, поэтому один устав Лиги не дает достаточной гарантии членам ее. Целью проекта пакта о взаимной помощи было упразднить этот недостаток. Однако ввиду несогласия Великобритании и двух или трех других держав эти мероприятия не удалось осуществить. Вопрос об ограничении вооружений затрагивает не только страны, являющиеся членами Лиги, поэтому он будет рассмотрен в следующей главе.

в. Женевский протокол

В 1924 г. Ассамблея единогласно одобрила так называемый Женевский протокол, который предусматривал полное упразднение войн. Быстрота, с которой этот протокол был принят, заставила более серьезных приверженцев Лиги задуматься. Однако вскоре легкомысленные делегаты получили серьезный урок. Незадолго до утверждения Женевского протокола премьер лейбористского правительства Великобритании Макдональд и премьер Франции радикал-социалист Эррио, оба рьяные защитники мира, пригласили на дружескую конференцию в Лондон премьера и министра иностранных дел Германии. Принятием плана Дауэса и соглашением о выводе французской оккупационной армии из Рурской области им удалось разрешить вопрос о немецких репарациях. Эти события оказали большое влияние на политику всей Европы. Они превратили европейскую дипломатию из военной в мирную и дружескую. Это главное достижение либеральных, миролюбивых французских и английских кабинетов было с удовлетворением встречено во всем мире. Действительно, это было выдающееся мировое событие за июль и август 1924 г. Воодушевленные успехом на Лондонской конференции, Макдональд и Эррио приехали в Женеву с намерением добиваться новой победы на Ассамблее Лиги. Они установили мир в Европе и попутно готовились упрочить мир в остальных частях света. До сих пор в Ассамблее и в Совете всегда были существенные разногласия между Великобританией и Францией, и в этих спорах другие страны принимали одну или другую сторону. Однако эти разногласия в конце концов улаживались уступками и компромиссами. На этот раз положение было иным. Премьеры Великобритании и Франции сотрудничали, и. надо было ожидать их полной победы. Кроме того, оба премьера предлагали мероприятия для укрепления всеобщего мира (ограничение вооружений и обязательный арбитраж), которые соответствовали желаниям общественного мнения других стран, в особенности малых. Были все основания предполагать, что ни одна рука не поднимется против, и движение за немедленный всеобщий мир, как бешеный поток, прорвавший плотину, сметет с пути все препятствия.

Охваченные психозом толпы, женевские деятели проявляли фанатическое рвение и порешили на первом же собрании составить Великую хартию всеобщего мира. Было решено предложить третьей комиссии тотчас же заняться вопросом (который был в ей ведении) о сокращении вооружений; а первой комиссии было предложено: 1) изменить те статьи устава, которые признавали возможность войны при определенных обстоятельствах, с тем чтобы возможность войны была полностью уничтожена, и 2) составить проект статей, которые сделали бы обязательным мирное разрешение всех международных конфликтов путем арбитража. Некоторые даже требовали, чтобы государство, нарушившее эти статьи, было бы объявлено агрессором и нарушителем мира и наказано общими усилиями членов Лиги. Намерения этих людей были, несомненно, благородны и идеалы их прекрасны, но разве можно разрешить непродуманными действиями такую гигантскую задачу, как установление вечного мира?

Японские делегаты опасались, что сооружение, которое так поспешно воздвигалось на песке, станет предметом всеобщих насмешек и будет препятствовать дальнейшим успехам Лиги. Они желали, чтобы развитие Лиги было постепенным и подлинным. Они пытались охладить пыл своих коллег, но те настолько разгорячились, что не могли прийти в себя от одного холодного компресса. Энтузиасты мира были похожи на охотников, которые заблудились в лесу в поисках оленя. Они напрасно спешили в своей работе и создали неудачный продукт. Это было особенно верно в отношении определения агрессивной войны и практических выводов из этого определения. Энтузиасты предложили считать агрессором ту сторону, которая нанесла первый удар, даже если война началась из-за спора, который Совет Лиги, согласно параграфу седьмому статьи XV устава, считал внутренним делом, находящимся вне компетенции Лиги. На собрании подкомиссии первой комиссии все делегаты, за исключением японского, голосовали за это предложение.

Параграф седьмой статьи XV устава предусматривает, что если одна из сторон во время спора заявляет, что на основании международного права разбираемый вопрос является вопросом внутренней политики и не подлежит международному арбитражу и если Совет это подтвердит, то он не должен выносить никакого решения по этому вопросу. Для иллюстрации практического применения предложения Ассамблеи предположим, что между Соединенными штатами и Японией возникнет конфликт по поводу несправедливого отношения к иностранцам в Соединенных штатах, и предположим, что этот спор будет представлен на рассмотрение Совета Лиги. Допустим, что, согласно утверждению американского правительства, Совет заявляет, что этот спор касается внутренней политики Соединенных штатов; поэтому Совет не может дать какое-либо заключение и предложить какое-либо решение. Конфликт этот, от рассмотрения которого уклонилась Лига, становится все серьезнее, и, наконец, между двумя странами возникает угроза войны. Япония, которой сказали в Лиге, что она не имеет права вмешиваться во внутренние дела Америки, берется за оружие. Тогда Лига объявляет Японию агрессором и призывает всех членов Лиги начать против нее карательную войну. Трудно поверить, чтобы подкомиссия могла принять такое неразумное предложение.

Конечно, автор считает, что война между Японией и Америкой ни при каких обстоятельствах не может возникнуть. Но, когда было, опубликовано абсурдное предложение подкомиссии первой комиссии, японские делегаты, до сих пор молчавшие, вынуждены были высказать свое мнение. Они лично посетили делегатов главных держав и сообщили им об абсолютном несогласии Японии с предложением подкомиссии. Японские делегаты заявили, что успеха в разрешении этого вопроса можно было бы ожидать только в случае, если это предложение будет отвергнуто или принято с изменениями, предложенными Японией. На это их опрометчивые коллеги ответили, что если Япония не согласна с предложением, она сможет, когда придет время для голосования, воздержаться от голосования, а они не могут допустить, чтобы дело такой важности провалилось из-за несогласия Японии. Некоторые даже угрожающе намекали, что при таких условиях ответственность за всеобщий мир ляжет всецело на плечи Японии. На эти замечания японские делегаты отвечали, что Япония полностью берет ответственность за свои поступки, но в этом чрезвычайно серьезном вопросе она желает уклониться от ответственности за ошибки, которые были результатом чрезмерной поспешности. Япония ни в коем случае не воздержится от голосования по вопросу такой важности, а со всей решительностью подаст свой голос против.

В конце сессии Ассамблеи произошло неожиданное смятение из-за отказа японских делегатов присоединиться к их нетерпеливым коллегам. Этот случай впоследствии стал называться «японским инцидентом». После выступления японской делегации главные деятели Совета, председатель и некоторые другие члены Ассамблеи устроили закрытое собрание, на котором обсуждались причины возникновения подобного положения. На этом собрании автор заметил, что Лига решила чрезвычайно серьезный вопрос легкомысленно и с необоснованной поспешностью и что предложение подкомиссии было неразумно. Он сравнил положение стороны, которую считали агрессором, с положением сильно страдающего больного, который пришел к врачу за помощью. Несчастному отказали в лечении, потому что врач не был специалистом по этой болезни. Не будучи в состоянии больше терпеть боль, больной тогда принял яд. Неужели, спросил автор, Лига накажет больного за то, что он незаконно принял яд?

Представитель Франции Бриан первый выступил с ответом на иносказательный вопрос автора. Отметив, что доводы виконта Исии были разумны и вопрос действительно был серьезный, он признал, что предложение подкомиссии не было вполне удовлетворительным. Далее Бриан выразил личное мнение, что надо каким-то образом пойти навстречу возражениям Японии. Затем и другие участники собрания пришли к точке зрения Бриана. Тогда было решено пересмотреть предложение подкомиссии. Позднее предложение было пересмотрено в соответствии с желаниями Японии, и так называемый японский инцидент был благополучно ликвидирован. Впоследствии представители различных стран, среди которых многие разделяли точку зрения Японии, но не смели в этом признаться, посетили японское представительство и выразили свое удовлетворение по поводу успеха Японии.

Различные делегации теперь осознали необходимость тщательного рассмотрения и изучения Женевского протокола. Со временем этот протокол был утвержден, но не как официально подписанный договор, а в форме постановления Ассамблеи. В этом постановлении предлагалось просить государства, являющиеся членами Лиги, высказать свое мнение относительно протокола. Итак, гора после больших усилий родила мышь, а с течением времени из-за постоянных возражений Великобритании появились сомнения, жива ли мышь. С 1924 г. на каждой сессии Ассамблеи поднимался вопрос о Женевском протоколе, а в 1927 г. в Ассамблее была высказана мысль, что если протокол еще жив, то его надо сделать более эффективным, а если он мертв, его надо возродить. Однажды, в сентябре 1927 г., в Женеве во время сессии Ассамблеи, на завтраке Международного общества печати, автор в присутствии своих коллег из Совета выступил с небольшой речью, суть которой была в следующем:

«Меня постоянно спрашивают, жив ли Женевский протокол. На это я заявляю, что ответ на этот вопрос зависит от страны, в которой он задается, так же как от лица, который его задает. Вместо прямого ответа я расскажу японскую аллегорию.

В начале XVII века Япония все еще страдала от гражданских войн, которые бушевали много сот лет. Ее народ жаждал мира. Как бы в ответ на это желание на исторической сцене один за другим появились три великих человека — Ода Нобунага, Тойотоми Хидейоси и Иэясу Токугава. Все они стремились к тому, чтобы объединить страну вокруг сильного правительства. Эта цель была, наконец, достигнута при Иэясу Токугава. Кто-то удачно сравнил характер и методы этих трех людей в стихотворении из трех семнадцатисложных строф типа «Хайку». Темой стихотворения служило отношение каждого из трех вождей к кукушке, которая никак не могла начать петь.

Как показывает это стихотворение, Нобунага был нетерпелив и своенравен, Хидейоси — горд и деспотичен, а Токугава — терпелив и мудр.

Своим мудрым и терпеливым правлением последний из трех вождей объединил небольшой японский мир под твердой властью дома Токугава, и в течение трехсот лет страна наслаждалась миром и спокойствием. В истории различных стран мира я не мог найти столь длительного периода спокойствия. Я надеюсь, что Лига наций, чья цель заключается в укреплении всеобщего мира, будет осторожна и не убьет кукушку мира, а подождет, пока она сама запоет свою сладостную песню. При настоящей международной обстановке мне кажется, что это будет самый мудрый путь».

На следующий день парижский «Petit journal» на видном месте поместил заметку об этом завтраке в Женеве, причем было сказано, что японская притча виконта Исии, которую он рассказал с намеком на Женевский протокол, очаровала слушателей своей тонкостью и мудростью. Газета добавила, что эта притча должна отражать отношение к Женевскому протоколу.

Злосчастный случай с Женевским протоколом показал Лиге, как опасно пытаться решать большие вопросы поспешно и необдуманно. Теперь она подходит к великой задаче международного мира осторожно и спокойно. Подготовительная комиссия по сокращению вооружений уже четвертый год изучает вопрос о вооружениях, а другая подкомиссия изучает проблему международной безопасности. Нельзя ожидать быстрых успехов в выполнении огромной задачи подобного рода. Работа должна подвигаться медленно, но верно, и все время надо ясно представлять себе законченное сооружение. Несмотря на все, Женевский протокол сыграл важную роль, показав Лиге мудрость политики терпеливой настойчивости.

г. Совет Лиги

В обязанности Ассамблеи в основном входит самая общая работа для будущего, в то время как Совет должен решать непосредственные, повседневные вопросы. Таким образом, задача мирного разрешения международных конфликтов падает на Совет. Поэтому деятельность Совета, несомненно, обращает на себя большое внимание. Когда Совету приходится разбирать жизненные вопросы прав и требований и перед ним разыгрывается драма, в которой участвуют премьеры и министры иностранных дел спорящих сторон, тогда кажется, что Совет действительно является судьей всего мира.

Вначале Совет состоял из восьми представителей, среди которых было четыре постоянных члена — Великобритания, Франция, Италия и Япония, и четыре временных члена — Испания, Бельгия, Бразилия и Греция. Благодаря своей немногочисленности Совету удалось без труда и в дружественной атмосфере проделать большую работу. Председательское место занимала, по очереди и в алфавитном порядке, каждая из стран, представленных в Совете. Нескольким членам Совета было поручено в качестве комиссий изучить отдельные вопросы. На этих небольших собраниях царила дружественная атмосфера; ни председатель, ни докладывающая комиссия не стремились получить особую власть. Тем не менее распространилось мнение, что Совет был похож на обычный совещательный орган, что от председателя и от докладывающей комиссии фактически зависит решение вопроса. Это предположение породило много критических замечаний, которые иногда забавляли, а иногда раздражали.

На девятом собрании Совета обсуждался следующий вопрос. Данцигский арсенал получил от перуанского правительства заказ на винтовки и военное снаряжение. Заказ был выполнен, и товар был готов к отправке. Данциг — свободный город, и его независимость находится под защитой и контролем Лиги наций в соответствии со статьей 102 Версальского договора, и поэтому Данцигу не разрешено вступать в войну или производить военные материалы. Лига не могла смотреть сквозь пальцы на производство и продажу этим городом орудий войны. Запросив мнение каждого из членов Совета, секретариат Лиги написал доклад, и комиссия объявила его своим официальным докладом по этому вопросу. Автору пришлось в качестве докладчика комиссии читать доклад секретариата на официальном собрании Совета, после чего единогласным голосованием было вынесено решение Лиги по этому вопросу. Перу заказало оружие потому, что ее отношения с соседом Чили были неудовлетворительными. Когда перуанский народ узнал, что в самый последний момент Лига наций задержала отправку оружия, он был чрезвычайно возмущен. Перуанские газеты и журналы не были знакомы с обстоятельствами дела и яростно нападали на Лигу, а перуанское законодательное собрание приняло решение заявить протест Лиге по поводу вмешательства. Раздавались даже призывы к бойкоту японских товаров лишь потому, что докладчиком комиссии оказался японский представитель. Тогда автор объяснил своему перуанскому коллеге в Париже, а японское правительство — перуанскому правительству через японского посланника в Лиме порядок ведения дел в Совете. После этих объяснений удалось предохранить торговлю двух стран от ущерба.

В другой раз, когда перед Советом стоял вопрос об определении границ Верхней Силезии, автору случилось быть председателем. Когда было объявлено решение Совета по этому делу, автор получил от неизвестного немца письмо, полное угроз. Составитель письма объявил, что Бальфур, английский представитель, Буржуа, французский представитель, и автор были зачинщиками этого решения о Силезии, а составитель письма будет орудием божьей кары. Бальфур и Буржуа были выделены, по-видимому, ввиду их выдающегося положения в Совете, но единственной видимой причиной включения в число намеченных жертв автора было его случайное положение в качестве председателя Совета. Непонимание роли председателя Совета и докладывающей комиссии не ограничивалось помешанными немцами, а было свойственно интеллигентным немцам того времени. Через несколько лет после того как Германия вступила в Лигу наций и стала постоянным членом Совета, а немецкий представитель Штреземан был, когда пришла его очередь, председателем Совета, автор рассказал ему о том, как какой-то немец угрожал его жизни, потому что автору пришлось председательствовать во время обсуждения вопроса о Силезии. На шутливый вопрос, не сожалеет ли Штреземан, узнав теперь, какой мягкий человек был тогда председателем, что ему угрожал немец, Штреземан задумчиво ответил, что даже он сам в то время ясно не представлял себе порядка работы Совета. Другие члены Совета также имели неприятности в связи с выполнением своих обязанностей. Эти случаи хорошо показывают, насколько недостаточно было знакомство с работой Лиги в первые дни ее существования.

д. Вопрос о Силезии

Из множества международных конфликтов, успешно улаженных Советом Лиги, следует особенно отметить вопрос об определении границ Верхней Силезии, потому что этот вопрос был особенно удачно разрешен. По площади Силезия не больше острова Сикоку в Японии, но почва ее плодородна и земля богата ископаемыми. Добыча угля в Силезии равна добыче угля во всей Японии. Много лет тому назад прусский король Фридрих II, охваченный алчностью, отнял Силезию у Австрии. Во время Версальской мирной конференции было неофициально предложено передать эту землю вновь созданному польскому государству, но затем, по настоянию Великобритании, было решено рассмотреть вопрос о Силезии в соответствии с последним параграфом статьи 88 мирного договора. Другими словами, Германия должна была признать границы Верхней Силезии, установленные главными союзными державами, и согласиться на передачу значительной территории Польше. По когда главные союзные державы (Великобритания, Франция, Италия и Япония) начали решать вопрос о границах, то между Великобританией и Францией возникли самые горячие споры, из-за которых Верховный совет нередко должен был откладывать свои заседания. Считаясь с общественным мнением в своих странах, Ллойд Джордж и Бриан не смели уступить друг другу ни на шаг, и их переговоры ни к чему не приводили. Автор и барон Хаяси были представителями империи в Верховном совете, и они регулярно посещали заседания, но спор был такой резкий и позиция спорящих была столь непримирима, что ни им, ни итальянским делегатам не удалось уладить спор.

После полутора лет всевозможных переговоров Верховный совет передал вопрос о Силезии на рассмотрение Совета Лиги. Это случилось, когда срок председательства автора в Совете приближался к концу. Совместно с генеральным секретарем Лиги автор должен был выделить члена Совета в качестве докладчика комиссии. Эта обязанность была предложена испанскому представителю господину Кинонес де-Леону, но, посоветовавшись со своим правительством, он отказался, боясь навлечь на себя злобу французов и англичан. Бельгия и Швеция также имели основания отказаться от места в комиссии. Других подходящих членов не было. Бремя шло, а вопрос был спешный. В конце концов по настойчивой просьбе генерального секретаря Эрика Друммонда автор с согласия своего правительства принял предложение быть докладчиком комиссии. Началась сессия Совета, и на месте председателя оказался Веллингтон Ку, представитель Китая. После того как автор в качестве докладчика комиссии закончил чтение своего доклада, французский представитель Буржуа предложил создать особую комиссию из трех, со специальный председателем, которая занялась бы этим вопросом, столь важным, что его не могли разрешить обычным путем. Кроме того, он предложил избрать Исии, который был хорошо знаком с вопросом, председателем этой комиссии. Бальфур одобрил предложение Буржуа, и, так как остальные члены его поддержали, автору неожиданно было поручено разрешить чрезвычайно важный спор о Силезии.

Председатель и другие члены особой комиссии, а также работники секретариата Лиги долго и прилежно изучали все тонкости вопросов о Силезии. Через две недели они составили проект решения, который впоследствии был единогласно одобрен Советом Лиги. Верховный совет принял проект решения, предложенный Советом Лиги, и определил границы Верхней Силезии в соответствии с его предложениями. Новые границы не удовлетворяли ни Германию, ни Польшу, из чего можно было заключить, что проект был беспристрастным. В основном решение было встречено благоприятно, и область Силезии, в течение стольких лет не имевшая покоя, снова приобрела мир, которым она пользуется вот уже девять лет. Таким образом, сложный вопрос, не разрешенный методами обычной дипломатии и Верховным советом, был в течение трех недель спокойно улажен дипломатией Лиги наций, т. е. работой Совета. Теперь часто говорят, что огромное уважение, которое завоевала Лига как орган всеобщего мира, имело свое начало в успешном решении вопроса о Силезии.

е. Организация Совета

Совет Лиги стал привлекать к себе все большее внимание. С ростом его престижа обнаружились два явления. Государства, которые не являлись членами Совета, проявляли желание вступить в него и всеми способами стремились попасть туда. В то же время государства, не являющиеся постоянными членами Совета, но выбранные туда, беспокоились во время перевыборов, происходивших каждые два или три года, будут ли они вновь переизбраны, и стремились получить в Совете места постоянных членов.

В этом стремлении не было ничего предосудительного, но практически удовлетворить всех оказалось гораздо труднее, чем раньше предполагалось. Согласно статье IV устава Лиги, Совет должен состоять из представителей основных союзных и связанных с ними держав, а кроме того, из представителей четырех других членов Лиги, которые должны избираться время от времени, по усмотрению Лиги. Вопрос о том, каким образом будут выбираться эти четыре временных члена, оставался нерешенным в течение четырнадцати лет, до седьмой сессии Ассамблеи, в 1926 г. Во втором параграфе той же статьи говорится, что с согласия большинства Ассамблеи Совет имеет право назначить из числа членов Лиги дополнительных членов Совета с постоянными местами в нем. Он также может увеличить число членов Лиги, которые будут избираться в Совет Ассамблеей на определенный срок.

Эти положения ясно отражают три различных принципа. Прежде всего, 1) имеется пять постоянных против четырех непостоянных членов Совета, так что постоянные члены всегда имеют большинство; затем, 2) в случае увеличения числа постоянных членов Совета новых членов назначает Совет, причем власть Ассамблеи ограничивалась простым одобрением решения Совета (творцы устава предусматривали возможность вступления России и Германии в Лигу и необходимость предоставления им постоянного членства в Совете и поэтому установили, что назначение новых членов должно оставаться в руках Совета, где постоянные члены имеют большинство); 3) власть определять, имеется ли необходимость увеличения числа непостоянных членов, также принадлежит Совету. Другими словами, инициатива во всяком вопросе, оказывающем влияние на состав Совета, сохранена за Советом. Таково было намерение составителей устава.

На первом заседании Ассамблеи много разговоров было относительно предшествовавших Ассамблее десяти заседаний Совета. Малые державы считали, что влияние постоянных членов Совета делает роль непостоянных членов незначительной, и если это положение не будет изменено, то может появиться опасность развития деспотизма постоянных членов. Чтобы помешать этому и устранить эту опасность, появилась мысль об увеличении числа непостоянных членов. И так как мысль об увеличении числа непостоянных членов Совета облегчала избрание в члены Совета, естественно, она не встретила оппозиции. Все же вопрос официально не мог обостриться в условиях, когда инициатива и первоначальное обсуждение вопроса такого характера остается в руках Совета. Соответственным образом вопрос об увеличении числа непостоянных мест в Совете был поднят в нем непостоянными членами, и с течением времени под давлением многих непостоянных членов Совета вопрос этот сделался вопросом морали.

Независимо от того, как стоял вопрос принципиально, всегда великие державы определяли ход мировых событий. Так как изоляция, вражда и интриги среди великих держав не способствовали стабилизации международных отношений, дипломатия и политика Европы со времени наполеоновских войн, точнее говоря, после Венского конгресса, заключалась в руководстве мировой политикой главнейшими державами, действующими в едином концерте. Управляя миром при помощи концерта, состоящего из них самих, великие державы были склонны игнорировать меньшие государства. Однако система, при которой несколько больших государств были всем и большое число малых государств ничем, не могла долго держаться, и когда концерт главных держав перестал существовать, система распалась. На основании уроков прошлого Лига наций была создана исходя из политической теории, по которой хотя главнейшие державы удерживают большую часть реальной силы, но все государства, независимо от их размеров, являются равными. Несмотря на эту теорию устава Лиги, влияние великих держав оставалось преобладающим, и на основании этого положения малыми государствами было выдвинуто в отношении постоянных членов Совета обвинение в деспотизме. По своему принципу и по своим целям разрешение международных споров мирными, а не военными средствами и полное равенство всех государств мира представляют собой восхитительные правила. Но только одни великие державы могут сделать эти правила реальными и поддержать их. Более того, наказание за будущие нарушения этих правил среди современных государств по природе вещей должно выполняться большими государствами. С этих двух точек зрения было естественно, что голос и положение великих держав должны были получить преимущества. Однако не приходится удивляться, что малые государства, которые ожидали, что после учреждения Лиги наций настанет золотой век, были разочарованы и обеспокоены тем, что иго больших государств еще тяготеет над ними. Малые государства пришли в Женеву с настроением людей, которым дан был кусочек и которые желали получить все, и неудивительно, что при этом состоянии умов они начали ворчать по поводу тирании великих держав. С другой стороны, великие державы, которые принесли благо мира и должны были взять на свои плечи бремя сохранения мира, в душе своей считали несправедливым, что малые нации, вместо того чтобы быть благодарными за наслаждение миром, стали настаивать на абсолютной власти большинства. Великие державы частным образом жаловались, что если имеется тирания, то это как раз тирания малых государств, а не больших. Однако слабым местом в положении группы великих держав было то, что некоторые члены ее в степени, зависящей от их индивидуальной силы, стремились приобрести и удержать сочувствие малых государств, и в результате под давлением малых государств большие государства должны были делать уступки.

Постоянные члены Совета полагали, что хотя было бы желательно в интересах согласованности и быстрого прохождения дел, а также их секретности, чтобы Совет был насколько возможно ограничен в своих размерах, все же им казалось нежелательным, чтобы среди малых государств в отношении великих держав снова, с самого начала деятельности Лиги, возникло недовольство. Они пришли поэтому к заключению, что необходимо считаться с желаниями малых государств и что следует занять великодушную позицию, чтобы удовлетворить малые государства. Группа великих держав заранее предвидела, что хотя число постоянных членов Совета равнялось четырем (Великобритания, Франция, Италия, Япония), но не так далеко время, когда Америка ратифицирует устав и, кроме того, Германия и Россия присоединятся к Лиге, и так как каждая из этих стран имела право на постоянное место в Совете, число постоянных членов Совета увеличится до семи. Если поэтому прибавятся два лишних непостоянных члена Совета и таким образом число непостоянных членов Совета будет доведено до шести, принцип сохранения большинства за постоянными членами Совета не будет нарушен. Во всяком случае временный перевес малых государств, так рассуждали постоянные члены, не удержится благодаря вступлению в Лигу Соединенных штатов, Германии и России. Это был сомнительный аргумент, но его было достаточно, чтобы принудить Совет увеличить число своих членов на два непостоянных места. Это случилось в 1922 г. и дало большое удовлетворение малым государствам. Однако события не шли предположенным ходом. Россия и Соединенные штаты год за годом оставались в стороне, и вступление Германии также откладывалось. Таким образом, долгое время соотношение между непостоянными и постоянными членами Совета было шесть к четырем, и гости, так сказать, стали хозяевами. Во всяком случае вопрос об увеличении числа непостоянных членов был разрешен, но оставался еще один источник неудовлетворенности и возбуждения — претензии некоторых государств на честь стать постоянными членами Совета.

Испания, этот ветеран среди непостоянных членов Совета, давно уже имела претензию и надежду получить повышение и сделаться постоянным членом Совета. Испанцы до сих пор не могут забыть золотое время Карла V, когда солнце не сходило с горизонта их могущественной империи. Поэтому, когда на первой сессии Ассамблеи Испания увидела 18 государств Южной и Центральной Америки, которые все, за исключением Бразилии, говорили на ее языке, имели ту же культуру и называли ее своею матерью, она почувствовала себя великой державой. Она считала, что может рассчитывать на 19 голосов из 45 голосов Ассамблеи и выступить вождем этой могущественной группы в Лиге. Воспоминание о своем великом прошлом, подогретое вновь обретенным влиянием, дало Испании уверенность, что она вскоре будет удостоена постоянного места в Совете.

Но Бразилия считала, что, если Испания может претендовать на постоянное место в Совете, то она также имеет на это право. С точки зрения естественных богатств, а также престижа и силы Бразилия претендовала на первое место среди южноамериканских государств и государств Центральной Америки. Ее требование нельзя было признать неосновательным, тем более что после ухода Аргентины с той же сессии Ассамблеи ни одна латино-американская страна не могла оспаривать претензий Бразилии. Бразилия также доказывала, и по праву, что Совет в своем составе уже имеет три европейских и одно азиатское государство и несправедливо, если западное полушарие не будет иметь ни одного постоянного представителя. Рассуждения Бразилии были весьма убедительны и в некоторых отношениях побивали аргументы Испании.

В то время как Испания и Бразилия спорили друг с другом из-за места в Совете, мир двигался по пути прогресса, и появился Локарнский договор. Польша, считавшая, что она оказала большую услугу при заключении Локарнского договора, имела право ожидать, на основании неофициальных заявлений и намеков, сделанных британским и французским министрами иностранных дел, что ей будет предложено постоянное место в Совете. Польский министр иностранных дел, вернувшийся из Локарно с пустыми руками, утешал свой разочарованный народ, говоря, что Лига наций каким-либо образом вознаградит Польшу.

Таким образом, имелись уже три претендента на руку еще не рожденной дочери Лиги наций, именно: Испания, Бразилия и Польша, и можно было ожидать появления других претендентов. Существовала Бельгия, тоже ветеран среди непостоянных членов Совета, которая не только воевала на стороне союзников с самого начала мировой войны, но которая после войны держала оккупационные армии на Рейне, имела большую долю в германских репарациях, была представлена как в Совете послов, так и в Верховном совете союзных держав и вообще участвовала в разрешении послевоенных проблем. Могла ли Бельгия, так тесно связанная с вопросами войны и мира, быть удовлетворенной, если Испания, остававшаяся во время войны нейтральной, получила бы постоянное место в Совете? Не является ли в конце концов Лига наций наградой для победителей в мировой войне? До тех пор пока постоянные места в Совете предназначались для шести великих держав, Бельгия, естественно, хранила скромное молчание, но когда Испания, Бразилия и даже вновь появившаяся Польша выступили кандидатами на эти места, Бельгия тоже выдвинула свою кандидатуру на постоянное место.

Труднее всего разрешить тот парламентский вопрос, который затрагивает благополучие самих парламентариев. Когда таких заинтересованных парламентариев много и они имеют противоположные интересы, разрешение этого вопроса становится еще более затруднительным. Совет Лиги, который так блестяще справился с вопросом о Силезии, оказавшимся слишком трудным для Верховного совета, теперь столкнулся с проблемой изменения своей собственной организации. Внутри Совета были по крайней мере три заинтересованных члена, и, кроме того, вне его находилась Польша, ясно указывавшая, что она рассчитывает не быть забытой в этом деле. Весь мир следил за развитием этой драмы.

В начале марта 1925 г. собралась чрезвычайная сессия Ассамблеи для обсуждения просьбы Германии о принятии ее в Лигу. Оппозиции вступлению Германии в Лигу не было, но, как было объяснено раньше, присоединение Германии к Лиге немедленно поднимало вопрос об увеличении числа постоянных мест в Совете. Совершенно неизбежно Испания, Бразилия и Польша увидели в этом случай добиться удовлетворения их давней претензии на постоянное членство в Совете.

Так случилось, что наступила очередь автора снова председательствовать в Совете, когда в порядке дня стоял деликатный вопрос об увеличении числа постоянных членов Совета. В течение 40 лет своей дипломатической карьеры автору не пришлось никогда так много работать и уставать, как на этот раз. Сначала предполагалось, что Совет соберется в назначенный день, 4 марта, что приготовления для принятия Германии в Лигу закончатся после одного или двух дней обсуждения, что предложение увеличить на одного число постоянных членов Совета будет внесено на Ассамблее, что большинство Ассамблеи примет это предложение и вслед за тем Совет сделает Германию своим постоянным членом. В предварительных предположениях было решено, что, если кто-либо несет предложение о создании нового постоянного места в Совете для какой-либо другой страны, помимо Германии, это предложение будет быстро отвергнуто соответствующими мероприятиями и что будет достаточно трех дней, чтобы закончить все формальности со вступлением Германии в Лигу. Соответственно этому должна была состояться чрезвычайная сессия Ассамблеи. В то же время Германия была уведомлена, что как только Совет и Ассамблея закончат необходимые формальности, она будет приглашена присоединиться к Лиге, и поэтому она должна прислать своих делегатов в Женеву к 8 марта, для того чтобы она могла принять участие в обсуждениях Совета и Ассамблеи. Получив такое неофициальное приглашение, большая германская делегация во главе с премьером и министром иностранных дел прибыла в Женеву до 8 марта.

Вопреки всем ожиданиям, как только открылось заседание Совета, разразилась буря горячих дебатов. Обсуждение, конечно, происходило при величайшей секретности, помимо членов Совета только один генеральный секретарь Лиги имел разрешение присутствовать, даже переводчики не допускались. Много дней подряд происходили заседания утром и вечером и иногда даже поздно вечером, но, несмотря на проявленную энергию, когда наступило 8 марта делу еще не было видно конца. Прибыли делегаты различных государств на специальную сессию Ассамблеи, но заседание ее не открывалось. По установленному обычаю, председатель Совета должен был открыть Ассамблею. Автора со всех сторон бомбардировали требованиями торопиться. Премьер-министр. и министр иностранных дел Германии со своей свитой остановились в той же самой гостинице, в которой находилась японская делегация, и хотя они, естественно, хранили сдержанное молчание, тем не менее автор чувствовал их нетерпение. Дебаты в Совете продолжались со страстным напряжением, и чем дольше они продолжались, тем более обнаруживалось расхождение. Решения Совета должны были приниматься только единогласно, так что возражения одного делегата могли сорвать всякое предложение. В силу этого предложение, принятое Советом, было очень авторитетно, но это преимущество, однако, имело свою отрицательную сторону, так как достижение единогласия было делом очень трудным. В данном случае каждый член Совета, выдвигавший свою кандидатуру на постоянное место в Совете, без колебаний и твердо решил заявить «нет» в отношении всякого предложения, расходящегося с пожеланием его страны. Не было ни малейшей склонности уступить по какому-нибудь пункту, и все дело оставалось на мертвой точке. Не было оппозиции вступлению Германии в Лигу и занятию ею постоянного места в Совете, но Испания дала понять, что она уйдет из Лиги, если не получит одновременно постоянного места; точно так же Бразилия указала, что она будет принуждена покинуть Лигу, если не получит постоянного места одновременно с Испанией. Если можно было спасти лицо Испании и Бразилии, никакими аргументами нельзя было обойти надежды Польши и Бельгии. И если все четыре страны сделались бы постоянными членами в одно и то же время с Германией, число постоянных членов Совета в одну ночь прыгнуло бы с четырех до девяти. С ожидавшимся со временем присоединением к Лиге Соединенных штатов и России число постоянных членов Совета поднялось бы до одиннадцати.

B этом случае соотношение между постоянными и непостоянными членами Совета было бы нарушено, и для того чтобы восстановить его до надлежащей пропорции, было бы необходимо прибавить еще четыре или пять непостоянных членов, доведя общее число таких членов до десяти, что превратило бы Совет Лиги в большую организацию с числом членов больше двадцати. При этих обстоятельствах Совет стал бы второй Ассамблеей, в которой быстрота и согласованность действий стала бы невозможной. По мнению как Совета, так и Ассамблеи, надо было избежать такого положения, во что бы то пи стало. В добавление к этому, когда Ассамблее стало известно о том, что происходит в Совете, в ней было высказано мнение, что наступило время, когда необходимо отложить в сторону эгоизм отдельных государств и считаться с благом всей Лиги как целого, а потому было выдвинуто предложение как выход из создавшегося положения, чтобы число, постоянных членов Совета было ограничено представителями великих держав и чтобы число непостоянных членов было увеличено.

Так как было ясно, что обсуждение вопроса о реорганизации Совета Лиги не окончится на этом заседании, Совет в конце концов решил передать вопрос на рассмотрение комиссии с указанием приготовить доклад для представления сентябрьской сессии Ассамблеи. Таким образом, вопрос о постоянных местах в Совете для Испании, Бразилии, Польши и Бельгии был отложен на полгода. Это решение было доложено Ассамблее автором от имени Совета. Так как этому не было оппозиции какой-либо страны, то вхождение Германии в Лигу было после выполнения требуемых формальностей одобрено Ассамблеей, и немедленно после этого по требованию Совета Германия стала постоянным его членом.

Приняв решение отложить дискуссию о реорганизации Совета, последний шел на риск, что Испания может уйти из Лиги, Но для него не было другого выхода. Испанский представитель, как того можно было опасаться, на ближайшем заседании Совета заявил, что его правительство телеграфировало ему, что Испания выходит из Лиги. Хотя во время обсуждения вопроса о постоянных местах в Совете Бразилия не указывала, что она будет делать, если не получит постоянного места, но, как только Испания заявила о своем' уходе, Бразилия также уведомила, что она покидает Лигу. Удовольствие приобретения Германии для Лиги, таким образом, сопровождалось печалью потери в конце двухлетнего срока Испании и Бразилии.

Доклад, который был подготовлен специальной комиссией по реорганизации Совета для представления сентябрьской сессии Ассамблеи в том же году (1926), содержал прекрасные пожелания, чтобы постоянные места имели следующие пять держав: Великобритания, Франция, Италия, Япония и Германия, что непостоянных мест должно быть всего девять — шесть уже имеющихся и три дополнительных места, и что при выборах будет действовать правило о сохранении места по крайней мере за одним из непостоянных членов, который может, таким образом, неограниченное число раз переизбираться, т. е. он будет иметь, по всем данным, положение постоянного члена. В это время уход Испании и Бразилии был совершившимся фактом, и так как не оставалось больше конкурентов, Польша была полна надежды, что она получит это полупостоянное место, предусмотренное докладом. Хотя существовало большое опасение, что Совет, составленный, как это было предложено специальной комиссией, из четырнадцати членов (пять постоянных и девять непостоянных), будет недееспособным и не имеющим должного единства, однако опыт показал, что он работал с неожиданным успехом и рассеял эти опасения.

После заявления об уходе из Лиги Испании и Бразилии в Женеве было много разговоров, что новый президент Бразилии, как горячий сторонник Лиги, после вступления в должность быстро вернет свою страну в лоно Лиги. Однако три года прошли, и не было ни малейшего указания, что Бразилия снова присоединится к Лиге. Но, с другой стороны, Испания, которая считалась окончательно потерянной, после короткого срока решила вернуться в Лигу, и в 1928 г. Ассамблея проделала формальные шаги для принятия ее в число своих членов. Надо надеяться, что Бразилия также вскоре сочтет благоразумным исправить свою ошибку и вернется в Лигу.

ж. Совет и международные споры, в которых участвовали великие державы

Наиболее трудными спорами, которые Совет Лиги должен был улаживать, были те, в которых одной из сторон являлась великая держава, т. е. постоянный член Совета. Надо признать, что Совет относился с большим уважением к достоинству первоклассных государств. В спорах между малыми государствами мирное решение было возможно, когда большие государства действовали объединенным фронтом, но в случаях, когда в числе спорящих находился постоянный член Совета, разрешение опора было очень деликатным делом. Так как Совет действовал на основании принципа единогласия, то спорящие государства не только имели право присутствовать на всех собраниях, во могли сделать любое заседание недействительным, отказавшись на нем присутствовать (§ 5 ст. IV устава указывает, что спорящая сторона, является ли она членом Совета или нет, должна присутствовать на всех заседаниях Совета, имеющих отношение к этому спору). Однако часто при рассмотрении дела был необходим свободный обмен мнений без участия спорящих сторон. Уже одна организация такого заседания была проблемой, так как были большие колебания по поводу исключения из заседания постоянного члена и, кроме того, такое заседание не имело законного характера.

Первый спор, в котором участвовал и должен был явиться на заседание Совета постоянный член Совета, произошел в 1923 г., когда автор в третий раз занимал кресло председателя заседания Совета. Спор возник между Италией и Грецией из-за бомбардировки и оккупации правительством Муссолини греческого острова Корфу после убийства греческой толпой итальянского генерала, который был председателем комиссии по установлению границ между Грецией и Албанией. Италия предприняла этот шаг в то время, когда шли переговоры с греческим правительством, и греческое правительство обратилось в Совет Лиги на том) основании, что Италия нарушила международное право, начав военные действия в мирное время. Так как заседания Совета были непродуктивны по своим результатам, ибо сдержанность мешала обсуждению, то автор пригласил всех членов Совета, за исключением итальянского и греческого, к себе в гостиницу обсудить вопрос за чашкой чая. Как автор и предполагал, он получил письмо от итальянского представителя, протестующее против такого порядка. На это письмо автор просто ответил, что он вовсе не организует незаконного заседания Совета в своей гостинице и что он пригласил своих коллег на чай не в качестве председателя Совета и не для заседания последнего. Этот метод частных встреч между членами Совета получил в Женеве название «чай Исии» и явился прецедентом для Совета.

Другой спор, в котором участвовал постоянный член Совета, произошел, когда в Лиге был поставлен вопрос о Мосуле. Спор возник во время определения границ между Турцией и королевством Ирак и относился к владению местом, называвшимся Мосул. Так как Великобритания имела мандат на Ирак, фактически спорящими сторонами явились Великобритания и Турция. В противоположность позиции итальянцев во время инцидента с Корфу англичане вели себя в этом случае, как настоящие спортсмены. Британский представитель просил, чтобы представители спорящих сторон без церемоний уведомлялись, когда их присутствие на официальных или неофициальных заседаниях Совета будет создавать затруднение, так как он готов отсутствовать в этих случаях. Даже генеральный секретарь сэр Эрик Друммонд, ввиду того что он был британцем, поручил своему помощнику заменять его, чтобы он не имел никакого отношения к данному случаю. Поведение британского правительства и деликатность генерального секретаря в этом деле должны служить примером корректного поведения в будущем.

 

4. Лига Наций, как высший орган мира

С момента своего образования Совет Лиги наций развил большую энергию. Он добился выдающихся успехов и опубликовал бесчисленное количество документов и исследований. Достаточно упомянуть несколько заслуживающих внимания международных споров, которые были мастерски разрешены Советом Лиги. Например, вопрос о Верхней Силезии, вопрос об Аландских островах, греко-болгарский спор, вопрос о владении Мосулом. Если бы не было своевременного действия этого органа мира, война в этих и других случаях едва ли могла быть предупреждена. И в самом деле, Лига может гордиться своими достижениями. Автор твердо верит, что Лига имеет многообещающее будущее.

Следует поставить гипотетический вопрос, которым можно было бы измерить действительную силу Лиги. Предположим, что в июле 1914 г. существовала такая же влиятельная Лига наций, какая существует сейчас, разразилась ли бы война, несмотря на это, или нет?

Сазонов, бывший тогда русским министром иностранных дел, в начале войны высказал мнение, что если бы Великобритания официально заявила, что в случае войны она присоединится к России и Франции, тогда германская агрессия была бы предупреждена. Президент Франции Пуанкаре держался того же взгляда, и говорят, что в частном письме английскому королю, написанном приблизительно 31 июля, он горячо отстаивал этот взгляд. Вопрос о том, насколько своевременное заявление британского правительства могло бы удержать Германию, — это дело предположений. Какой бы на него ни был ответ, автор не может допустить, чтобы Германия осмелилась выступить против высшего органа международного мира, столь влиятельного, каким является в настоящее время Лига наций. Какими бесконечно сильными ни чувствовали бы себя германские милитаристы, какое бы самообольщение ни владело умами германского народа, нельзя поверить, чтобы они вызвали войну против себя как наказание со стороны пятидесяти союзных государств Лиги. Более того, если бы тогда существовала Лига наций, Сербия бесспорно, как только она получила австрийский ультиматум 24 июля, обратилась бы к Совету Лиги, и Совет в этом случае собрался бы на чрезвычайную сессию для рассмотрения вопроса. И если бы австро-сербский опор подвергся беспристрастному рассмотрению третьих сторон, это был бы первый шаг к его мирному разрешению. Именно к этому и стремился сэр Эдуард Грей, тогдашний министр иностранных дел Великобритании, когда предложил, чтобы австро-сербские разногласия были переданы па рассмотрение конференции четырех держав, состоящей из Великобритании, Германии, Франции и России. Но Германия резко отвергла его практическое предложение, и война была ускорена. Если бы тогда существовала Лига, не было бы нужды в британском предложении и в горячих переговорах между Россией и Австрией. Простая нота сербского правительства передала бы дело в руки Совета, и если бы Совет направил свой мощный прожектор на этот случай, коварные германские милитаристы были бы полностью разоблачены, и спор вступил бы на путь мирного решения. В действительности одна из спорящих сторон, Австрия, была встревожена возбуждением Германии и 30 июля совершила поворот, согласившись возобновить переговоры с Россией. Нельзя допустить, чтобы при существовании Лиги наций Австрия объявила бы войну Сербии, несмотря на ясно выраженное мнение Совета. Рассматривая вопрос со всех сторон, приходишь к заключению, что, без всякого сомнения, существование Лиги наций предупредило бы мировую катастрофу 1914 г. Надо полагать поэтому, если такое большое несчастье, как мировая война, могло быть предупреждено одним существованием Лиги наций, меньшие причины войны могли быть еще более легко разрешены Лигой наций мирным путем.

Особое слово надо сказать относительно косвенной пользы, извлекаемой различными государствами мира из существования Лиги наций и Совета Лиги. Для того чтобы показать эти выгоды, автор может сослаться на свой собственный опыт. Когда он первый раз присутствовал на заседании Совета и когда он в первый раз оказался среди представителей сорока государств на Ассамблее, он видел всюду чужие лица, и никто не говорил друг другу ничего, кроме официальных приветствий. Но после нескольких дней общения дружеские чувства стали возникать там и здесь, и с течением времени общение продолжалось, и эти чувства превратились в настоящее товарищество. При посредстве Лиги наций Япония вступила в официальные сношения со многими государствами, с которыми она до тех пор не имела дипломатических сношений или в которых она не имела дипломатических представительств или консульств; к числу их принадлежали: в Европе — Эстония, Латвия, Литва, Болгария, Югославия; в Южной Америке — Колумбия, Парагвай, Венесуэла и республики в Вест-Индии; в Африке — Либерия и Абиссиния. Благодаря ежедневному общению с представителями этих государств получалась взаимная информация о государственных делах и местных условиях, происходил обмен статистическими данными, обсуждались политические и торговые вопросы, развивалась дружба и появлялись возможности для взаимного осведомления и пользы во многих других отношениях. Польза сношений с коллегами по Совету была еще больше, так как члены Совета собирались часто в течение года и проводили вместе каждый год десять недель. В Женеве, например, автор имел больше возможности видеть как коллегу по Совету французского министра иностранных дел, чем мог его видеть во Франции в качестве японского посла. Подобным образом у него установился контакт с министрами иностранных дел Великобритании, Германии, Бельгии, Чили и Румынии. Вообще говоря, члены Совета, подобно директорам большой компании, в данном случае компании, которая имеет целью сохранение международного мира, оформление и содействие распространению правильных взглядов по всему свету, участвуют в общей работе, переживают те же разочарования и имеют те же удовольствия. Лига является местом международных расчетов в отношении дипломатических и военных трудностей, административных, экономических, финансовых проблем, проблем народного здравия и множества других вопросов, затрагивающих благополучие человечества. Это большой рынок для обмена, музей знаний и культуры, место, где создается и укрепляется международный мир. Это священное место, куда паломничают государственные деятели всех стран, — волшебное зеркало, которое разоблачает интриги, агрессии милитаризма, исправительный дом для нарушителей международного мира. Автор вполне уверен, что при благоволении и защите богов с высот Монблана и озера Леман Лига достигнет еще большего величия, и автор возносит свои молитвы за ее процветание.

 

5. Постоянный международный суд

Постоянный международный суд предусмотрен статьей XIV устава Лиги наций и был организован в 1921 г. на основании протокола, принятого на первом заседании Ассамблеи Лиги, составленного на оснований доклада, подготовленного для Ассамблеи комиссией Совета Лиги. Автор не видит необходимости обсуждать здесь работу и достижения суда, так как этот вопрос подробно рассматривается в других произведениях. Суд состоит из одиннадцати судей и их четырех заместителей. Избрание судьи происходит одновременно в Ассамблее и в Совете Лиги, отдельно в каждом из них, й лица, получившие наибольшее количество голосов в каждой палате, считаются избранными. Кандидаты для избрания не должны иметь какую-нибудь особую квалификацию, все же Ассамблея приняла резолюцию в форме пожелания, чтобы при избрании судей учитывался принцип справедливого географического распределения, чтобы могли быть представлены культура, религия и традиции разных стран.

Резолюция Ассамблеи не только разумна с точки зрения справедливости, но имеет практические достоинства, состоящие в том, что она устраняет трудности, являющиеся результатом отсутствия в Суде лица, которое имеет непосредственное знакомство со всеми сторонами спорного вопроса. Если бы случилось так, что все судьи принадлежали к одному типу цивилизации и религии, вполне возможно, что государства, принадлежащие к другим типам цивилизации и религии, могли бы поставить вопрос о компетентности, что привело бы к уменьшению авторитета Суда.

Решение Суда принимается большинством голосов присутствующих судей и по своему характеру не является советом или арбитражным решением, но представляет собой окончательный судебный приговор, на который нельзя апеллировать. В этом отношении Постоянный международный суд отличается от других органов Лиги. Избрание судей проходит две стадии. Прежде всего, каждое государство выдвигает своих кандидатов из числа крупнейших умов, затем Ассамблея Лиги и Совет производят выборы среди этих блестящих кандидатов, принимая во внимание их личный характер, их способности и часть света, которую они представляют. В результате такой твердой, но вместе с тем либеральной, избирательной системы судьи, которые таким образом избираются, являются в своей области лидерами в Европе, Азии и Южной Америке и соответственно этому вполне подходят для того, чтобы выносить окончательные решения в спорах между государствами. В силу этого престиж Суда рос из года в год, и все время увеличивалось желание разных стран как внутри, так и вне Лиги обращаться в Суд. В отличие от мало занятого, давно существующего Гаагского суда, Постоянный международный суд не был в состоянии разрешать все вопросы во время регулярных сессий, поэтому пришлось созывать каждый год специальные сессии. Таким образом, и бюджет Суда рос из года в год.

Япония, в качестве представителя дальневосточной цивилизации, могла по праву ожидать, что один из ее сынов всегда будет иметь место в Международном суде. Если японцы твердо рассчитывают на постоянное место судьи, они должны позаботиться о кандидатуре человека самых высоких качеств. Теперешний их представитель доктор Ман Ода является человеком требуемых качеств, но срок его пребывания в Суде вскоре должен закончиться. Если он не будет иметь желания оставаться на другой срок, нельзя терять времени и надо заняться поисками подходящего преемника. Следует заметить, что в прошлом японские ученые в общем не занимались тщательным изучением иностранных языков, вследствие этого лишь в некоторых случаях они имели возможность высказывать свои ценные мнения на иностранных языках. Это препятствие, к несчастью, приводит к тому, что большинство выдающихся японских ученых неизвестно за границей. В отличие от того, как решается вопрос о постоянных местах в. Совете, которые предоставляются первоклассным государствам, выборы судей в Международный суд основываются на голосовании всех членов Лиги. Если таким образом Япония выдвигает своего кандидата и имя последнего недостаточно популярно или он не имеет достаточной поддержки, чтобы быть рекомендованным: представителям других стран, он, по всей вероятности, провалится на выборах. Для того чтобы его интеллектуальная сила могла быть оценена за границей, японский ученый должен быть в состоянии читать лекции и писать на языке, понятном для иностранцев. Но большинство выдающихся японских ученых читают лекции и пишут только на японском языке, который по природе вещей является ценностью в весьма ограниченных пределах. Точно так же официальная японская информация редко появляется па одном из официальных языков Лиги. Приходится сожалеть, что вне области медицинских и естественных наук японские ученые неизвестны миру. Японская армия и ее флот заслужили уважение других государств, японская торговля и промышленность, несмотря на их недостатки, тоже играют активную роль на международных рынках. Но в области политических наук и юриспруденции достижения Японии сильно отдалены и неясны для других. Поэтому японские представители в Лиге наций, когда ставится вопрос о выборе судей в Международный суд, чувствуют себя неважно. Благодаря упомянутой раньше резолюции Ассамблеи Лиги, выразившей пожелание, чтобы при выборе судей в Постоянный суд учитывались географические соображения, для того чтобы было обеспечено надлежащее представительство нескольких цивилизаций, религий и расовых психологий с разных концов земли, а также благодаря настойчивости японских представителей, подчеркивавших важность этой резолюции, Япония до сих пор избегла стыда быть пропущенной при выборах в Суд. Но полагаться целиком на резолюцию Ассамблеи является делом рискованным. Вместо того чтобы рассчитывать при выборах в Международный суд на свое расовое отличие и религиозные убеждения, японцы должны своими научными трудами добиться репутации, которая сама по себе обеспечит им эту честь. Надо надеяться, что эта сторона дела привлечет к себе внимание научных кругов Японии.

По общему убеждению, Постоянный международный суд является международным трибуналом, занимающимся только делами юридического характера. Это представление ошибочно. Статья XIV устава Лиги устанавливает: «Суд компетентен выслушивать и решать всякий спор международного характера, который заинтересованные стороны передадут ему на рассмотрение». Таким образом, основные положения, предусматривающие организацию Суда, указывают, что он может рассматривать споры не только юридического характера, но также и политического характера, тем более что все международные споры являются более или менее политическими спорами. Толкование договора, например, на первый взгляд кажется вопросом строго правовым. Но благодаря последствиям, которые толкование может иметь в отношениях между заинтересованными сторонами, оно приобретает политическое значение и возбуждает общественное мнение. Чтобы иллюстрировать это положение, можно привести вопрос о национальности иностранных граждан, родившихся в Тунисе. Этот вопрос вызвал разногласия между Францией и Италией, и они перенесли спор в гаагский трибунал. Вопрос был поставлен в судебном порядке, но спор относительно определения положения иностранцев, который при поверхностном взгляде является только вопросом права, был, поскольку это касалось Франции, серьезной политической проблемой, так как оказывал влияние па вопросы финансов и обороны.

Со времени своего образования Международный суд выслушал около 20 дел, и все они были двойственного, т. е. юридического и политического, характера. Из этого примера видно, что если судьи, которые рассматривают дело в Международном суде, будут рассматривать его только глазами адвоката, они не отвечают своему назначению. Помимо юридических знаний, судьи должны иметь некоторую долю политического суждения, и на основании этого Лига в поисках кандидатов на должности судей в Международном суде склонна благожелательно относиться к кандидатурам профессоров университетов, а не судей и адвокатов, к кандидатурам ученых, занимающихся политическими и экономическими вопросами, а не юристов.

Как было уже указано, Постоянный международный суд Лиги наций является не обычным судом, а учреждением, имеющим целью мирное разрешение разногласий между государствами как юридического, так и политического характера. Чтобы примирить государства в серьезных политических спорах, требуются услуги Совета Лиги, по для разрешения мелких споров между государствами Международный суд особенно подходит. Так как Суд является постоянным учреждением и так как нигде в мире не имеется трибунала, подобного ему, его порядок дня бывает очень стеснен большим количеством вопросов, поставленных перед ним. Поэтому требуются частые специальные сессии.

Изложенное выше затрагивало только обычные функции Международного суда. Но в добавление к ним Суд по решению Ассамблеи или Совета призван высказывать свое мнение по переданным ему делам, и ему приходится давать довольно много разных заключений. Эти дополнительные обязанности предусматриваются последней фразой статьи XIV устава Лиги, которая гласит: «Суд может давать также свои заключения по поводу любого спора и вопроса, переданных ему Советом или Ассамблеей».

До настоящего времени Ассамблея не обращалась к Суду за его мнением, но Совет часто требовал его заключения, и так как Суд в таких случаях давал весьма обоснованное мнение, всеобщее уважение к нему, как к органу, дающему свое заключение, постоянно возрастало.

 

6. Секретариат Лиги

Прежде чем закончить эту главу, будет уместно сказать несколько слов о Секретариате Лиги. Организация и деятельность Секретариата являются предметом удивления, и надо видеть его собственными глазами, чтобы поверить в возможность такой согласованной, высоко дисциплинированной и плодотворной работы сотни чиновников, собранных со всех концов света по усмотрению генерального секретаря.

Генеральный секретарь является одновременно родителем и добрым гением Лиги. Автор пользуется случаем, чтобы привести несколько замечаний, которые он когда-то записал относительно генерального секретаря Лиги:

«Большой авторитет, достигнутый Лигой наций за сравнительно короткий период со времени ее образования, является частью результатом того обстоятельства, что Лига удовлетворяет потребность, которую ощущает усталое от войны человечество, и частью результатом воодушевленной поддержки, оказанной Лиге значительным числом крупных государственных деятелей; достаточно назвать покойного Буржуа из Франции и лорда Бальфура из Англии. Однако лицом, которому Лига больше всего обязана своим успехом, является генеральный секретарь сэр Эрик Друммонд. Сэр Эрик имеет три качества — большой административный талант, способность к самому напряженному труду и, наконец, изобретательность и серьезность. Нет никакого сомнения, что приобретенным влиянием Лига обязана тому, что во время критического периода ее образования она пользовалась услугами такого идеального человека, как сэр Эрик.

Когда по окончании наполеоновских войн открылся конгресс в Вене, на сцене появился человек необыкновенных способностей — шевалье фон Генц, проницательный, мудрый, красноречивый, с немалым писательским талантом. Его слава быстро распространилась по всей Европе, и в его время ни одна конференция международного характера не собиралась без его участия как ее главного секретаря. Карьера и характер фон Генца и сэра Эрика Друммонда поразительно похожи друг на друга, и трудно найти в мировой истории еще несколько людей с таким сходством. Как наполеоновские войны, кроме значительного числа известных воинов, выдвинули великого фон Генца, так и мировая война произвела не только великих генералов, но и государственных деятелей и дипломатов, среди которых сэр Друммонд занимает выдающееся место. И сэр Эрик Друммонд и фон Генц до мирной конференции оставались почти что неизвестными, но как только они вышли из неизвестности, их крупный ум, их творческая и быстрая мысль и их замечательные способности вскоре сделали их господствующими фигурами на сцене. Имея одинаковый титул генерального секретаря, оба эти человека возвысились над крупными фигурами соответствующих конференций, вносили и составляли большинство выдающихся предложений, которые приписываются разным лицам, присутствовавшим на конференции. Так же как Генц был господином положения в начале XIX века, точно так же в начале XX века сэр Эрик Друммонд прокладывал пути мира для новой эры. Оба человека обладали удивительным гением и неустанной энергией. Ни один из них не допускал, чтобы срочные дела завтрашнего дня препятствовали им принимать участие в различных приемах, на которых они были приятнейшими гостями, охотно пившими вино, занимавшими интересными разговорами и уходившими последними с приемов. Оба были писателями редкого таланта. Французский язык Генца, говорят, был равен языку лучших современных ему французских писателей, точно так же ежедневные диктовки стенографисткам сэра Эрика являются превосходными литературными произведениями. Оба имели способность к быстрому составлению проектов парламентских решений. В искусстве записи протокола заседаний, говорят, Генц не имел себе равного среди современников. То же самое верно относительно сэра Эрика, который являлся предметом зависти молодых людей из секретариата Лиги. Какая бы пи происходила заминка в работах Совета, сэр Эрик быстро предлагал выход из создавшегося положения. Если Совет возражал против его плана, у сэра Эрика был готов второй план, и если были возражения также и против этого плана, он имел взамен третье и четвертое предложения. Действительно, его изобретательность была неистощима. Если судить по мемуарам князя Меттерниха, Генц обладал теми же талантами.

Пруссаки обвиняли фон Генца в измене своей родине — Пруссии, потому что он жертвовал ее интересами, чтобы помочь благополучию Австрии, страны, приемным сыном которой он стал. Однако, если вспомнить, что местом его рождения была Силезия, которую вытянул у австрийской Марии-Терезии Фридрих Великий прусский, вряд ли можно сказать, что он предал свою родину. По имевшимся сведениям, фон Генц питал слабость к деньгам, поэтому были неизбежные подозрения в отношении его честности. Надо принять во внимание и другую сторону, что одновременно с должностью генерального секретаря мирной конференции он был личным секретарем князя Меттерниха, что должно было делать трудным для него сохранение строгой беспристрастности в своей работе.

Сэр Эрик Друммонд был совершенно свободен от коварных сплетен, связанных с его официальной позицией, которые возникали относительно фон Генца. Действительно, раздавались голоса со стороны англичан, критиковавших сэра Эрика за то, что он пренебрегал благом Англии в своем рвении в интересах Лиги. Но такая критика является доказательством замечательной честности сэра Эрика и скорее увеличивает, чем уменьшает наше уважение к этому человеку. Он англичанин и патриот, но он порвал свои связи с британским правительством и работает теперь в качестве генерального секретаря Лиги наций. В таком качестве он больше не англичанин, но верный слуга Лиги. Однако особым достоинством сэра Эрика является то, что он одновременно и англичанин и лояльный слуга Лиги. Секретариат Лиги имеет много верных работников, но ни один из них В своей верности не может сравниться с преданностью сэра Эрика. После внимательного рассмотрения этого вопроса мы с уверенностью можем заявить, что высокое положение Секретариата Лиги в настоящее время не является случайным».