– М-м, хм.

Сендзёгахара-сан засунула мой огурец себе в рот, и на её лице появилось неописуемое выражение.

Я подумала, что не стоит устраивать слишком большой беспорядок на чужой кухне, так что завтрак получился простым.

Остатки вчерашнего цыпленка и горячее молоко. И ещё немного блюд, вроде салата из свежих овощей и яичницы с беконом. Когда я поставила их на стол, Сендзёгахара-сан заметила, что они «выглядят аппетитно».

Всё было хорошо, когда она залпом опустошила стакан с молоком, но когда она попробовала салат, цвет её лица изменился.

Всё полностью перевернулось.

– Ханекава-сан, можно вопрос?

– Что такое?

– Ох, нет, подожди. Я просто хочу убедиться, что эта невероятная ситуация мне не почудилась.

С этими словами Сендзёгахара-сан снова запихнула салат себе в рот и прожевала его.

Затем она молча съела яйца.

Всё это время её непонятное выражение лица не менялось.

Я не совсем тормоз, поэтому я более-менее могу понять, что думает Сендзёгахара-сан по её реакции, но… а?

Я что-то сделала не так?

Думая об этом, я сама попробовала приготовленную еду, но не заметила ничего странного.

По крайней мере, я не сожгла яичницу, и моющее средство не стало одним из ингредиентов, или ещё что-то в таком духе.

Так чем же недовольна Сендзёгахара-сан?

Я озадаченно уставилась на Сендзёгахару-сан, а она в ответ многозначительно хмыкнула.

– Эм, Сендзёгахара-сан…

– Ты знаешь, что такое «соус», Ханекава-сан?

– А?

Я была озадачена.

– Да, конечно. Это та штука, которую иногда добавляешь к салату.

– Понятно, понятно.

Как будто уловив суть, Сендзёгахара-сан кивнула.

– А что думаешь о трёхсторонней борьбе между теми, кто добавляет Вустерский соус, соевый соус и перец к яйцам?

– Я слышала о таких людях. Добавляют всякое к своим яйцам.

– А, да, да.

Сендзёгахара-сан кивала снова и снова.

Как будто её эксперимент привёл к удачному исходу.

– Ты заметила масло и варенье в холодильнике?

– Да… ты их доставала вчера. Ох, прости, ты с ними завтракаешь?

– Хм.

Однако Сендзёгахара-сан не встала за маслом, а разломала хлеб на части и начала жевать.

Молча.

– У меня вопрос.

– Спрашивай.

– Насчёт твоих предпочтений в еде, Ханекава-сан.

– Предпочтений в еде? Они абсолютно обычные.

– Что насчёт суши под соевым соусом?

– Не добавляю.

– Что насчёт темпуры под соусом?

– Не добавляю.

– Что насчёт зёрен в йогурте?

– Не кладу.

– Ты пишешь на гамбургере или омлете кетчупом?

– Ничего не пишу.

– Какой соус добавляешь к блинам?

– Никакого.

– А что насчёт соли в рисовых шариках?

– Не солю.

– Какой сироп любишь с мороженым?

– Предпочитаю без всего.

– А в кофе сколько сахара сыпешь?

– Без сахара.

«Понятно», – Сендзёгахара-сан закончила допрос.

Казалось, что я прошла какой-то психологический тест, и теперь поняла, что её расстроило.

– Ох, ясно. Прости, ты любишь салат под соусом, Сендзёгахара-сан? Поэтому ты выглядела так странно.

– Нет, я просто не знала, что есть люди, которые едят салат без соуса, – сказала она. – Впервые я вижу яичницу без всего и впервые ем простой хлеб… эм, Ханекава-сан? У тебя неприязнь к специям? Довольна естественным, неизменным вкусом?

– Э?

Я не сразу поняла, о чём она говорит. Подумав немного, я ответила:

– Ох, нет. Не в этом дело. Я просто думаю, что от соуса вкус не меняется, и неважно, Вустерский соус, соевый или же просто перец, яйца на вкус остаются теми же. И я люблю и «Киноко но Яма», и «Такеноко но Сато».

– Я не спрашивала, какой шоколад тебе нравится, – фыркнула Сендзёгахара-сан.

Чудесно.

Это стоило всех колкостей.

– Но разве еда на вкус не такая же, даже если вкуса нет?

– Решающий довод.

– А? Я просто говорю, что ничего не изменится, если вкуса нет.

– Вот что значит пословица «сам кошку из мешка выпустил».

«Хотя я подозреваю, в твоём случае кошка пропала задолго до того, как ты это поняла», – сказала Сендзёгахара-сан, положив палочки для еды.

В её духе было доесть не останавливаясь.

– Спасибо, забудь всё, что я говорила о том, что у нас схожие вкусы.

Я была опустошена.

– Ты полная противоположность разборчивого едока, Ханекава-сан. Но это не то же, что не иметь вкусов вообще.

– Прости, Сендзёгахара-сан, я всё ещё не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Может, это семейное? – игнорируя мой вопрос, сказала Сендзёгахара-сан, потерявшись в собственных мыслях. – Или нет, видимо, тебе безразличен сам вкус… сойдёт любая еда, если ты получаешь питательные вещества. Нет, даже этого не нужно, если ты просто набиваешь живот…

Пожалуйста, не говори обо мне так, будто я какой-то старый вояка.

– Чем больше вкусов, тем больше проблем. Если ты не наслаждаешься естественным вкусом… то, думаю, это такая твоя черта. Возможно, рассуждать о специях – это роскошь.

«Мой здравый смысл весьма податлив», – сказала Сендзёгахара-сан и жестко посмотрела на меня, потому что я всё ещё сама не покончила с завтраком.

– Но знаешь… я думаю о том, как ты живёшь, Ханекава-сан. Это же не только твоих предпочтений в еде касается, просто ты…

Сендзёгахара-сан, похоже, подбирала слова.

Какая редкость.

– …принимаешь всё?

В итоге Сендзёгахара-сан повторила уже сказанное.

– Разве иметь то, что тебе не нравится – не столь же важно, как иметь то, что нравится? Разве ты не принимаешь всё и вся? Также ты относишься и ко мне, и к Арараги-куну?

– Хм?

Беседа только что изменила направление?

Сменилась тема?

Увеличился масштаб?

Нет, ничего подобного.

Беседа не изменилась, тема не сменилась.

Масштаб тот же.

Говорим о моих жизненных привычках.

О жизни Ханекавы Цубасы.

– Наши вкусы не совсем различны. Скорее, мои вкусы являются частью твоих вкусов – нет, думаю, в твоём случае это не «вкусы». Лучше их так не называть. Всё-таки, если ты любишь всё и вся, значит, всё для тебя одинаково.

– …

– Ханекава-сан, – продолжая пялиться прямо на меня, сказала Сендзёгахара-сан.

В тот миг…

В тот миг я услышала знакомый голос.

– Тебе в самом деле нравится Арараги-кун?

И потом она спросила меня ещё раз:

– Ты можешь сказать мне, что тебе нравится Арараги-кун, ещё раз?