ГЛАВА 13 Вейвер в Сантлаке

Хромой с Мясником глядели друг на друга и не шевелились среди суеты, царящей у ворот. Рыдающего ок-Рейселя уволокли...Люди сновали туда и сюда, проходили между этими двумя, многие кричали, звенело оружие, ржали кони, которым передалось волнение седоков. Рядом надрывался Коклос - хвастал красивыми печатями и требовал, чтобы ему подчинялись. Карлик приплясывал среди окружающих его здоровяков в тяжелых латах, его было едва слышно.

- Хромой? - произнес Мясник. - Далеко же от моря тебя занесло.

Оба сделали шаг, теперь они стояли на расстоянии вытянутой руки. Мясник поглаживал рукоять здоровенного ножа, заткнутого за пояс. Хромой придерживал эфес меча.

- Не дальше, чем тебя, Мясник.

- Нам нужно поговорить. Идем, я знаю подходящее местечко.

- Здешний кабак, что ли? А знаешь, у меня остались очень неприятные воспоминания с последней встречи с тобой, и как раз в кабаке... и потом...

- Старые времена прошли, я изменился... да и ты тоже, Хромой? На тебе шпоры, кольчуга, шлем с перьями... Идем. Здесь есть местечко, называется "Золотая бочка".

- Ручаюсь, там будет толпа. Город набит солдатами, и некому велеть им, чтобы проваливали за ворота. И половина нашего доблестного войска, конечно, сейчас в пивнухе, а в таком занюханном городишке вряд ли больше одного заведения такого рода. А начальства вроде бы и нет, никто не призовет порядку.

Оба покосились в сторону - там толпились знатные господа и заходился криком Коклос.

- Это верно, - кивнул Гедор. - Я бы вышвырнул их из города, но...

- Но это не в твоих силах?

- Нет, не в моих интересах. До поры придется их терпеть.

Тут Хромой поймал себя на том, что глядит в глаза Гедору и не отводит взгляда. Прежде ему такое не удавалось. Он спросил себя: боится ли? А ведь ни капли прежнего страха! Хромой теперь совсем другой. Да и не Хромой вовсе - Джейем из Геведа. Знатный барин Джейем из Геведа не станет бояться какого-то бандита.

- Ладно, идем в твой кабак. Хотя вряд ли там сыщется свободный стол.

- Для меня - сыщется. Идем, здесь недалеко. В этом городе куда ни пойди, все будет недалеко.

А солдатам и впрямь никто не мог велеть убираться за ворота, маленький Вейвер был переполнен конными и пешими. Впрочем, вели себя они достаточно примерно, не буянили и не обижали горожан. Местные приветствовали их как освободителей, женщины выносили из домов кувшины и миски, угощали. Мальчишки разглядывали оружие и, ничуть не смущаясь, бранили худые кольчуги и плохо отточенные секиры, когда видели непорядок. В Сантлаке даже городские мальчишки умеют отличить хорошее оружие от скверного.

"Золотая бочка" была переполнена, и свободных мест там не имелось. Хозяин, красный и мокрый, едва успевал принимать монеты и совать в протянутые ладони кружки с пивом. Однако для Гедора у него нашлось время, толстяк поймал взгляд Мясника и тут же отвел глаза.

- Прошу прощения, добрый мастер! - крикнул он, привстав на носки, чтобы его было видно поверх солдатских макушек. - У нас нынче людно... Вижу, вы с гостем, да вот незадача, нет столов в достатке! Я велю вам наверх подать! Не обессудьте, пусть парнишка спустится!

Гедор кивнул трактирщику и бросил Хромому:

- Идем.

На втором этаже было потише, у лестницы топтался Селезень, приглядывал, чтобы солдатня сюда не совалась.

- Где Торчок? Пусть спустится в зал, ему хозяин ужин для нас даст. Мы с этим парнем потолкуем в вашей комнате.

- А?.. - старик указал взглядом, он тоже узнал Хромого и не понимал, как ему быть.

- Он ко мне, все в порядке.

Из-за двери послышалось курлыканье младенца. Мясник ухмыльнулся, склонив голову - он слушал голос сына.

- Твой? - спросил Хромой.

- Мой, - Мясник покачал головой, черты его лица разгладились, сделались добрей.

- Понимаю.

- Ни Гангмара ты, Хромой, не поймешь, пока своими не обзаведешься, - Мясник подмигнул. - Молокосос ты еще.

И тут Хромой улыбнулся. Здесь не было драконов, и не с кем было сразиться, потому что Мясник тоже улыбался.

- Когда заснет, сможешь поглядеть на него, - пообещал разбойник. - Вылитый я.

***

Мясник с Хромым прошли в комнату, где обитали Селезень и Торчок, Гедор жестом пригласил к столу. Оба снова принялись разглядывать друг друга. Конечно, Мясник внешне почти не изменился, перемены произошли с Хромым. Он теперь выглядел как благородный воин. И то, что доспехи были вымазаны и погнуты, лишь добавляло им солидности. Хромой выглядел, как подобает воину, только накануне выигравшему битву. Мясник - тот смотрелся обычным горожанином. Только если приглядеться внимательно, а особенно - если заглянуть ему в глаза, тогда становилось очевидно, что человек он незаурядный.

- Рассказывай, что ли, земляк, - предложил хозяин, - что стряслось, почему ты так вырядился? Милости сопляка графа? Или что-то еще более удивительное, чем графские милости?

- Я принц, меня подменили в детстве, теперь все раскрылось, и я занял подобающее положение, - оттарабанил Хромой, - как по-твоему, сколько раз мне уже приходилось повторять эту фразу?

- Ты по-прежнему шутишь, Хромой.

- На этот раз я серьезен. Кстати, можешь больше не называть меня Хромым, это имя осталось в прошлом. Я - Джейем Геведский.

- Геведский?

- Ну да, сын того самого Карикана из Геведа, о котором ты, разумеется, слыхал много забавного. Понимаешь же, прежде папочка не мог объявиться открыто. Ну а теперь вдруг вздумал представить меня при дворе. Кстати, такая оказия - двор теперь здесь, в Вейвере.

Мясник разглядывал собеседника и не мог понять, насколько тот серьезен. У бандита попросту не имелось подходящего опыта. Он привык к тому, что его все боятся и не осмеливаются шутить. А история, преподнесенная земляком, не могла быть ничем, кроме очень-очень смешной шутки. Мясник не знал, что сказать.

- У меня точно такая же просьба, - наконец промолвил он. - Забудь о Мяснике, теперь я Гедор. Добрый мастер Гедор.

- Добрый? Здорово! Славная шутка.

- Не смешней твоего вида, - отрезал Мясник. - Этот шлем, этот меч, шпоры...

- Это мой меч, - Хромой сделал упор на слове "мой". - На нем достаточно крови, в том числе и моей. Я заплатил хорошую цену за право называть его своим. Многое изменилось, и я изменился, добрый мастер Гедор.

Тут в дверь поскребся Торчок - он принес ужин. Расставляя перед атаманом миски со снедью, парнишка заметил:

- Хозяин говорит, пива не хватит. У него нынче прибыльный денек.

- У меня тоже прибыльный, - Мясник взял кувшин, - Слышишь, Хромой, то есть, как тебя, из Геведа, половина "Золотой бочки" принадлежит мне. Я вложил деньги покойного Тощего в это рискованное предприятие, и нынче риск окупился. Ступай, Торчок. Присматривай там, на лестнице. Пьяные солдаты мне здесь ни к чему.

Когда подручный убрался, Гедор продолжил:

- Вообще, я здесь неплохо обосновался. И этот постоялый двор, и скобяная лавка, и еще там-сям по мелочи, весь этот городишко в моем кармане.

Мяснику словно стало обидно, что он теперь отстает в общественном положении от собеседника, и он оправдывался.

- Неплохо. Я слыхал, этот городок ждет большое будущее. Что-то такое болтали лизоблюды малыша Эрствина.

- Это верно, - Гедор налил вина в кружки, Хромой привычно провел ладонью над своей порцией и поглядел на перстни, - не доверяешь?

- Просто привычка. Так что с городом? Его ждет процветание? Пока что он, прости уж, похож на последнюю дыру.

- Так и есть. Этот город будет богат, а половина его принадлежит мне. Верней, весь этот Вейвер принадлежит мне. Половина - днем, и весь - по ночам.

- Неплохо.

- Лучше, чем ты думаешь. Город уже получил Вернское право. Не то, что наша старушка Ливда. За Ливду?

- За Ливду, чтоб ей сгореть, как говорит мой приятель Лотрик. Видишь ли, я теперь знатный господин, один из тех, вслед кому в Ливде принято плевать. Так что Вернское право не вызывает у меня больших восторгов. Но я рад за тебя. Гангмар ведает, почему, но я рад за тебя, я рад, что ты жив и славно устроился. Веришь?

- Верю.

- Не хотел вспоминать старое, но в той истории с твоим тестем... я ведь ничего не мог сделать. Без меня решилось. Вообще-то, я не хотел.

- У меня было время поразмыслить над тем, что случилось той ночью. Забудем.

- Ну, тогда наливай еще, что ли? Ты хозяин Вейвера, город ждет великое будущее. И в этом городе родился твой сын. Жизнь продолжается!

Гедор снова наполнил кружки.

- За жизнь! Кто бы ни восседал на тронах в Энгре и Ванетинии, какие бы войны ни гремели в Мира, а этот город будет процветать. Это мой город! Выпей... выпей, Джейем, за мой город, за моего сына! За то, что жизнь продолжается!

***

Потом они, уже как добрые приятели, отправились поглядеть на младенца. Хромой улыбался счастливой Деле - молодая мама знала, кому обязана своим сиротством, однако не имела представления о том, какую роль сыграл в гибели отца Хромой. Она тоже улыбалась земляку ливдинцу и гордо демонстрировала сопящего малыша. А Джейем Геведский разглядывал красное сморщенное личико и думал, что этот крошечный человечек переменил Мясника сильней, чем меч из стали с красноватым отливом изменил его самого - Хромого. Человек и меч, вот что имеет значение в Мире.

На лестнице зашумели, Хромой разобрал голос Селезня:

- Здесь он, верно, у супружницы сейчас. Потому и надо теперь тревожить. Дитю покой требуется.

- Да как же... Мы ж не своей охотой, мы ж по делу, - бубнил густой низкий голос, - изволь-ка доброго мастера покликать!

- Ты нужен этому городу, - ухмылка Хромого сделалась шире, - добрый мастер Гедор.

- Ступай уж, пока Увин не растревожил маленького Алекиана, - напутствовала мужа Денарелла. - Хромой, зайдешь еще? Расскажешь, как дела у нас в Ливде?

Кузнецкий старшина не думал шуметь, просто, когда привыкаешь разговаривать в кузнице, где вечно шумят меха и стучат молоты, поневоле разучишься соизмерять силу голоса. С Увином в "Золотую бочку" явились еще двое членов Совета, но слышно было лишь кузнеца. Остальные говорили тише, да и вперед не лезли, топтались позади.

- Мастер Гедор! - обрадовался Увин, завидев Мясниика. - Вот ты где! А уж мы-то обыскались! Идем-ка с нами, сделай милость! Уж больно нынче денек беспокойный выдался, не управиться нам.

Всей толпой вышли на улицу, тут Хромого окликнул отец:

- Сынок, я не сомневался, что разыщу тебя здесь! Стоило мне узнать, где находится здешняя пивнуха, как я направился сюда - и не ошибся!

- Видишь ли, папа, я...

- Ни слова больше, не нужно оправдываться, ведь я тебя не упрекаю! Да, ведь это тот самый славный малый, что покалечил дурня ок-Рейселя! Разумеется, нужно быть неблагодарной скотиной, чтоб не выпить с ним. Однако сейчас нам пора. Его императорское величество пока не пришел в себя, но мы все... гм... молимся о его здравии, и, как только он окажется достаточно бодр, нам предоставят аудиенцию. Ты же знаешь, нам есть, что сказать его величеству.

Пока Кари болтал, Аньг, который неотступно следовал за Счастливчиком, улыбался и с любопытством глядел по сторонам, подмигивал горожанкам, обменивался шуточками с солдатами. От прежней апатии не осталось и следа, Аньг снова сделался веселым и резвым.

Тем временем мастер Увин нашептывал Мяснику, что его императорское величество разместили в прежней кордегардии, в том самом домике, где прежде проживала стража сеньора ок-Дрейса. Теперь никому не нужное здание купил мастер Гедор... и, кстати, скоро он купит у общины еще несколько строений и пустующих участков. Купит, можете быть уверены! Когда вольный город Вейвер сделается богатым, земля в черте стен крепко подорожает!

Так вот, этот тощий морщинистый маг в зеленом потребовал, чтобы его величество разместили в небольшом, но прочном здании, которое легко охранять, ничего лучшего не сыскали.

- Дом твой, но уж всему городу нужда такая выпала, что домик отдали этим, с гербами, хозяина не спросивши, - пробурчал, оправдываясь, Увин.

- Хорошо, - кивнул Мясник. - Правильно рассудили. Раз городу нужно, значит, так и будет. Я ж теперь в общине, я ж для всех готов стараться. Погоди-ка, мастер... Выходит, его величество - мой гость? Это славно!

Гедор подумал, что не станет селиться с семьей в бывшей кордегардии, как собирался. Нет, он откроет там второй постоялый двор и назовет его "С императором Алекианом"... или "У императора Алекиана" или еще как-то в этом роде. Дом, в котором жил император! Это хорошая рекомендация для постоялого двора.

 

ГЛАВА 14 Феллиост

После того, как Велитиан назвал себя, молчание длилось довольно долго. Такую новость нужно осмыслить, на это требуется время. Когда Алекиан официально объявил о смерти брата, никто и не подумал, что он врал - не было оснований сомневаться в смерти мятежного принца. Тем не менее, если Вель не лжет, в обмане, исходящем из Ванетинии, имеется понятный смысл. Еще бы, если претендент на трон не узнанным шляется по Миру, Алекиану удобней делать вид, что брат мертв...

Деймут вгляделся в лицо послушника, пытался вспомнить принца и определить, похож ли. А ведь Гангмар его знает, этот паренек в самом деле может оказаться именно тем мальцом принцем, которого Деймут видел в столице несколько лет назад. В таком случае... в таком случае нужно извлечь максимум выгоды из этого положения!

- Если ты Велитиан, - нарушил молчание анноврец, - мой долг сопроводить тебя в Ванетинию.

- Я сам отправлюсь с ним, - тут же вставил Брак. - А вашему величеству необходимо поспешить в собственное королевство, простите мою дерзость. Враг вторгся в Анновр и...

- Вот именно! - Деймут заговорил уверенней. - Я не верну его брату, пока не получу помощь против гномов. Да, ведь там и эльфы!

Тут и Аллок Ллиннот, до сих пор слушавший перепалку людей с ухмылкой, кое о чем вспомнил.

- Эй, люди, - громко произнес князь, - погодите! Мои братья в самом деле в Анновре, идут сюда в войске гномов. Если мы заключаем перемирие, они должны безопасно пройти сюда, а вы делайте с коротышками что хотите... Что?

Лицо Деймута скривилось, он давился смехом, потом не смог сдержаться и захохотал. Все остальные глядели на короля, недоумевая, чему он так рад.

- Эльф... - с трудом выдавил из себя король. - Князь, тебя обманули, обвели вокруг пальца! Вокруг толстого и короткого гномьего пальца! Коротышки не идут сюда! Так вот почему вы, нелюди, так осмелели!

- Мы смелые, - вставил Ллиннот. Он все еще не понимал.

- Тебя обманули, эльф. Гномы вовсе не идут сюда. Они пробиваются к Малым горам, понял? Разрушают, жгут и грабят на моей земле, там, на юге! Пока я теряю время и людей здесь, на севере!

Деймут больше не смеялся, он был зол.

- Понимаешь, ты, эльф? Гномы обещали тебе, что придут на помощь, ударят нам в спину? А карлики воспользовались тем, что лучшие рыцари империи сражаются здесь с вами, а сами обделывают свои делишки.

- Делишки?

- Я думаю, Грабедору очень приспичило наказать Гравелина Серебро, который укрылся в Малых горах. А на меня и на тебя ему плевать. Но он положит твоих братьев на моей земле! Он использует нас всех в собственных целях. Вот пакостный карлик!

Аллок уставился на человека. Он думал и, как подобает эльфу, делал это очень быстро.

- А ведь ты прав, человек.

- Еще бы, Гангмар возьми всех гномов, и тебя вместе с ними! - взорвался король. - Еще бы, я прав, да это же ясно, как день! Поэтому мне нужен Велитиан! Слышишь, парень? Ты отправишься со мной в Анновр!

- Не "парень", а "ваше высочество", король Деймут, - неожиданно подал голос Велитиан. - Я готов отправиться с тобой при одном условии. Если я буду сражаться с нелюдями. Я не стану заложником, я воин. Спроси тех, кто пришел со мной с севера, они подтвердят.

Деймут задумчиво на принца. Что правда, то правда, если король Анновра считает, что Вель не самозванец, то и обращаться к нему следует: "ваше высочество".

- Мы живы лишь благодаря этому юноше, кем бы он ни был, - твердо заявил Брак. - Он вывел братьев из окружения, потом спас от верной смерти гарнизон Феллиоста, да и в ночном сражении - разве не наше появление спасло армию? Спросите любого из своих латников, кого они благодарят за спасение от злой погибели?

- Это верно, так и есть, - вставил дворянин из Неллы. Ему захотелось возразить чересчур самоуверенному Деймуту. - Наши солдаты считают его даром Гилфинговым, едва не молятся на этого юношу... кем бы он ни оказался.

Велитиан опустил глаза. Он вовсе не желал этих слов.

- Не забудь, через год ты сражаешься со мной, - напомнил Аллок. - Вот что, люди. Я пошлю с вами своих воинов. Скажем, двоих. Они передадут тем братьям, что Гратидиан привел в Анновр, мой приказ: возвращаться домой. Раз гномы нарушили договор первыми, так это еще лучше! Но через год сей юный воин должен быть в Феллиосте и сражаться со мной. Принимаете условие?

Люди переглянулись. Рыцарь из Неллы пожал плечами, его эти дела не касались, он хотел лишь возвратиться в свои земли, которым грозят северяне. Брак коротко кивнул, а Вель неожиданно стих и сделался равнодушным, будто его вовсе не заботила собственная судьба.

***

После того, как решение было принято, началось самое скучное - во всяком случае, с точки зрения Аллока. Он-то попросту назначил двоих послами. Оба были известны, их знали в лицо сотники, состоящие при Грабедоре - этого достаточно. Они передадут приказ принца, и эльфы покинут союзников. А вот для людей все было иначе, им требовалось составить бумаги, приложить множество печатей. Ллиннот заскучал. Во имя Прекрасной, он не понимал смысла всех этих юридических процедур! Если люди пожелают обмануть, исчерканные пергаменты им не станут помехой. Ну а захотят соблюсти договор - документы не нужны и подавно. Разумеется, эльфы пользовались письмом, но уж никак не для таких скучных дел... поэма в честь любимой или веселая песенка - это можно записать, не для памяти, разумеется, а для красоты, для развлечения. Память у эльфа и так отменная.

Но если нужно - значит, нужно. Остаток дня ушел на оформление договора в письменном виде, и принц эльфов терпел. Вспомнил только, что для обеспечения договора люди должны оставить ему заложников, десяток знатных дворян. "Почему это десяток? - возмутился король Деймут. - Эльфы дают лишь двоих!" На это Аллок невозмутимо ответил:

- Двое моих приближенных стоят куда больше десятка людей, даже очень почитаемых соотечественниками. Но дело в другом: мой народ рискует куда больше, ведь едва четыре сотни эльфов покинут Грабедора, они окажутся в рискованном положении. Итак, десяток - и по моему выбору. Не вздумайте подсунуть мне низкородных, мне прекрасно известны все ваши уловки!

Аллок придирчиво осмотрел дворян Анновра, предложенных в заложники. При этом он косился в сторону Деймута и по выражению лица короля старался определить, кого тот не хотел бы отпускать. Как будто удалось - король остался весьма недоволен выбором эльфа. Это несколько утешило князя, вообще-то он был вовсе не удовлетворен тем, как обернулось дело. Ему же еще предстоит объяснять свои поступки королю Трелльвеллину! Вообще-то, Аллок был виноват - в том числе и перед Грабедором, ведь он же потерял кузнецов гномов, присланных Королем-под-горой. Но если представить отцу дело таким образом, что Грабедор нарушил договоренность первым, то и вина Аллока выглядит не такой уж значительной.

Зато простые воины из Неллы и Анновра были куда как рады! Слава Пресветлому, окончен неудачный поход, они возвращаются домой... пока шли переговоры, им велели вынести из леса покойников. Выглядкли мертвецы ужасно - изрубленные, исколотые, некоторые обгорели. Глядя на этих несчастных воинам было несложно представить себя на их месте, и все дружно хвалили Велитиана, спасителя в ночной битве, и все возносили хвалы Гилфингу - не иначе, небеса послали этого героя на выручку гибнущим людям.

Истинное имя юноши было им пока неизвестно, военачальники сговорились держать это в секрете, и для войска Вель оставался отважным и рассудительным воином, которому они обязаны спасением жизни. Когда стало известно, что Велитиан отправляется с анноврским войском на юг, чтобы драться против Грабедора, солдаты еще раз дружно вознесли хвалы Гилфингу. Почему-то этот парень внушал им надежду.

***

Так и прошел день... Наутро воинство двинулось на юг. Эльфы - посланцы Аллока ехали рядом с Деймутом под надежной охраной, а за отступающей армией на порядочном расстоянии двигались конные отряды нелюдей, Аллок желал знать наверняка, что враг пересечет границу без обмана.

Деймут ехал под поникшим анноврским знаменем, косился на беззаботных эльфов, на невозмутимого Велитиана - и мучительно размышлял. Он должен был решить важный вопрос, сообщать ли архиепископу о том, кого везет с собой, открывать ли секрет Велитиана. Лживый глава церкви, обманом завлекший анноврца в гибельный поход, наверняка дожидается в крепости Фраг. Он, разумеется, захочет оставить такой трофей себе, а Деймут желал сохранить этот козырь. И тут без помощи Брака не обойтись - викарий знает тайну, и от него многое зависит. Имелось еще одно обстоятельство: формально Вель состоял в церковном войске и не мог отправиться в Анновр без согласия начальства.

Будь у Деймута такая возможность, он велел бы тихонько убить Брака, и схватить Велитиана... но легат ехал, окруженный охраной, во главе своих солдат в белом. Увы, добрую мысль пришлось оставить... и Деймут, скрепя сердце, отправился к Браку - просил поддержать в нелегком разговоре с его высокопреосвященством. И хотя бы здесь все прошло более или менее гладко - Брак согласился, но, в свою очередь поставил условие: он собирался также отправиться в Феллиост против гномов. А верней - чтобы проследить, что с Велитианом обойдутся по чести, без подлых уловок. Жаль-жаль, у Деймута наготове была парочка именно таких уловок... но лучше неохотное согласие Брака, чем никакого вовсе. Оставалось дождаться разговора с архиепископом.

Войско продвигалось на юг медленно. Всем хотелось скорей прокинуть Феллиост, однако ночная битва так вымотала людей и лошадей, что при всем желании двигаться скорей оказалось невозможно. Велитиан ехал в рядах церковного войска и постоянно ловил на себе взгляды соратников - и тех, что в белом, и других, кому случилось оказаться рядом. Воины по-прежнему видели в нем талисман, залог спасения, одного взгляда на юношу было достаточно, чтобы укрепить дух. Велитиану это было вовсе не по душе, но он видел свой долг в том, чтоб помогать людям - пусть даже так, демонстрируя себя воинам. О том, как может измениться их мнение, узнай воины его истинное имя и происхождение, Велитиан не хотел думать.

К вечеру граница была все еще далеко, и Деймут отдал приказ - располагаться лагерем. При этом он велел рыцарям, охранявшим заложников, удвоить бдительность. Мало ли, какие хитрости у нелюдей на уме! Однако опасения были напрасны, ночь прошла относительно спокойно. В отдалении мелькали факельные огни - разъезды эльфов давали о себе знать. Вообще-то эльфы с их нечеловеческим зрением могли бы обойтись без факелов. Огни должны были напомнить людям: за ними следят и не допустят никаких подлостей.

Обе стороны и после заключения договора не доверяли друг другу ни на грош. Безмятежными оставались лишь заложники эльфы. Они вручили свою безопасность людям, и теперь считали, что не обязаны ни о чем заботиться. Доверяли они Деймуту? Нет, разумеется! Однако эльфы понимали, что от них в самом деле ничего теперь не зависит и, стало быть, делать ничего не нужно.

На рассвете войско снялось с лагеря и продолжило марш на юг. На второй день они шли бодрее, но границы не достигли и к вечеру. Тем не менее, Деймут велел продолжать движение в темноте. У него была собственная задумка. Королю хотелось достичь Фрага затемно, с тем чтоб на рассвете покинуть крепость. Таким образом он хотел сократить неприятный разговор с Мунтом.

Разумеется, с куда большей охотой Деймут высказал бы архиепископу все, что думает о лживых церковниках с их обманами и изменами... но случай неподходящий. Сейчас королю предстояло иметь дело с гномами на анноврской земле, и тут он был готов воспользоваться любой поддержкой. Не тот случай, чтобы бить горшки с возможным союзником.

 

ГЛАВА 15 Вейвер в Сантлаке

Если бы дома могли думать, как люди, будущий постоялый двор "У императора Алекиана", не подозревающий о собственной развеселой судьбе, сейчас бы страшно гордился собой - пробил его звездный час! У здания бывшей кордегардии шумела толпа. Немало людей сейчас желало получить аудиенцию, но император никого не принимал. Гвардейцы, окружившие дом, коротко отвечали на все просьбы: его величеству неможется.

Солнце уже склонилось к городской стене, тени накрыли тесную улицу, а ставни кордегардии были плотно закрыты - не так от вечернего солнца, как от шума, заполнившего улицу. Просители, которым было отказано, не уходили, многим хотелось дождаться хоть какого-то события. Битва выиграна, однако неясно: что теперь? Быть может, объявят, что поход окончен? И воины толпились перед кордегардией в тягостном ожидании.

Не пропустили внутрь даже Тильского герцога. Тегвин поднял шум, тогда к нему вышел Гиптис. Придворный маг - не простой солдат, на него не очень-то поорешь.

Долговязый чародей выслушал требования Тегвина, покачал головой. Тут задор герцога пропал, холодное внимание Гиптиса остудило пыл юноши. Тогда маг заговорил:

- Ваше высочество, император занедужил. Похоже, возвратилась хворь, свалившая его в прошлом году в Гонзоре. Мы молимся, чтобы его величеству стало лучше, молитесь и вы с нами.

- Да, но!..

- Прошу прощения, если вашей светлости угодно, можете взглянуть на императора и убедиться лично: я не лгу, - с брезгливой гримасой промолвил маг. - Получить аудиенцию вы не сможете, независимо от моего или чьего-то еще желания. Сейчас делами заправляет сэр Коклос Полгнома, желаете поговорить с ним?

Тегвин сник. Конечно, если император недееспособен, он должен изложить претензии тому, кто его представляет... но препираться с шутом? Тегвин уже знал, как обращается нахальный Полгнома даже с очень родовитыми сеньорами. На оскорбления нарываться не хотелось.

Тут сквозь толпу пробрался Карикан, за которым неохотно следовал Хромой. За ними можно было разглядеть веселую рожу Аньга, а позади шагал окруженный телохранителями в сером и лиловом граф Ливдинский. В толпе Эрствина было совсем не разглядеть, только плюмаж шлема покачивался между серьезных лиц оруженосцев.

- Мастер Изумруд, нельзя ли нам повидаться с этим доблестным сэром Коклосом? - бесцеремонно встрял в беседу Счастливчик. - Я представляю особу графа Ливдинского барона Леверкойского и прочая и прочая, словом, того самого доблестного юного героя, чьей отвагой выиграна сегодняшняя битва.

Тегвин не успел сообразить, как ему лучше поступить: оскорбиться или сделать вид, что его не задело вмешательство незнакомца? Но решать ему не пришлось. Гиптис уставился на Карикана, вмиг позабыв о юном герцоге.

- Сэр?.. Прошу прощения, сэр, ваше лицо кажется мне... как будто...

Чародей узнавал в этом человеке знаменитейшего злодея - и боялся поверить собственным глазам. О Карикане из Геведа при дворе не слышали уже много лет - и вдруг опасный бунтовщик вынырнул из небытия.

- Мастер Изумруд, в прошлые времена мы вполне могли встречаться. В Валлахале, к примеру. Но речь не обо мне. Прошу допустить нас к его величеству или же к доблестному сэру... как его?.. Полгнома!

Кари скромничал, на самом деле он собирался в первую очередь обеспечить собственную безопасность. Потому и спешил с аудиенцией - пока в городе и войске царит неразбериха, он сумеет улизнуть, ежели дело обернется скверно.

Гиптис подумал с минуту, затем решил:

- Вы поговорите с сэром Коклосом. Следуйте за мной.

Охрана Эрствина, разумеется, в здание допущена не была, парни в сером и лиловом остались снаружи, и рядом с ними - удивленный и раздосадованный герцог Тегвин.

***

Императора разместили на втором этаже - в той части здания, которую занимали рядовые солдаты, прежде там никто не жил, а помещение использовалось как склад, верней - свалка старого хлама. Теперь туда подняли кровать, лучшую из тех, которыми пользовались люди ок-Дрейса. Каморка, в которой обитал покойный начальник стражи, оказалась слишком мала, в ней разместили сэра Войса, которому после недавних подвигов снова сделалось худо.

Первый этаж с этой стороны был разделен на несколько небольших помещений: кухня, столовая и спальня. Столовая была меньше всех, ее и занял Коклос. Карлик сказал, что теперь к нему будут ломиться просители и подхалимы, так что небольшое помещение лучше - меньше лизоблюдов поместится одновременно. Это может показаться странным, но Коклос в самом деле теперь оказался господином над всем войском - ему давал на это право документ, подписанный императрицей. Там было повеление всем должностным лицам и сеньорам империи служить господину Полгнома так, как если бы отдаваемые им распоряжения исходили из уст самой Санеланы или императора.

Если не принимать во внимание, кому эта грамота была пожалована, то все выглядело очень и очень значительно.

Гиптис провел посетителей в тесную прихожую, там было душно, в крошечном помещении толпилось полдюжины солдат в красном и желтом, так что с приходом Эрствина и его свиты сделалось совсем тесно. Граф Ливдинский с любопытством огляделся - он представлял себе встречу с его величеством совсем иначе. Сейчас всем взялся заправлять Карикан, и это мальчика устраивало - он, признаться, был растерян. Оказавшись внутри, Эрствин стал торопливо стаскивать шлем, ему было неудобно из-за слишком громоздких наплечников, и Хромой поспешил на помощь приятелю. Но уверенней всех в этой компании выглядел Аньг. Парень держался непринужденно и улыбался всем. Удивительно, но гвардейцы на входе пропустили его вместе с господами, как-то само собой так вышло.

Изумруд указал дверь, из-за которой доносился визг Коклоса:

- Вы все невежды, скверные гилфингиты, темные, заблудшие людишки! Молитесь усердней, олухи! Кайтесь и молитесь! Молитесь и кайтесь!

При особе его величества находились лекари маги - ученики Изумруда, а теперь Полгнома велел согнать туда всех монахов и священников, какие сыщутся. Под рукой оказались приходской священник Вейвера и монахи из свиты Эрствина, да еще парочка странствующих братьев, которых судьба занесла сюда в этот час. За каждым клириком присматривал солдат гвардии, так что людей в небольшой комнате оказалось полным-полно. Ставни были закрыты из-за шума, так что император лежал в духоте, и ему вряд ли было лучше от молитв. Зато спертый воздух уж точно шел больному во вред.

Когда Гиптис привел посетителей, один из монахов как раз отчитывался перед ним, объяснял, что они могут помолиться и в другом месте, а лучше всего - в местном храме. Всяко пользы не меньше, зато больному станет спокойней.

- Олухи! - не умолкал Коклос. - Вот сумасшедший Когер, хотя его сила наверняка шла от Гангмара, тот был в самом деле силен! Помолился - хлоп, братец Алекиан вмиг воспрянул! А ведь лежал колодой, ровно как теперь! Еще помолился Когер - и солдатишки, как безумные прут на убой! А вы? Что от вас толку? Дармоеды!

Тут Карикан задумчиво поглядел на Аньга. Кое-что в словах Коклоса навело его на занятную мысль. Весьма, весьма занятную мысль...

Гиптис постучал:

- Сэр Полгнома, вас просят принять несколько добрых сеньоров. Благоволите побеседовать?

Трудно сказать, насколько серьезен был маг, когда выражался с такой изысканной куртуазностью, однако он не улыбался. Впрочем, Гиптис вовсе никогда не улыбался.

Дверь с грохотом распахнулась, едва не стукнув придворного мага по носу - на пороге возник Коклос.

- Ага! - карлик хищно оглядел посетителей. - Новые лизоблюды! Давайте, давайте, мои славненькие господа! Сейчас я вас буду судить, карать и миловать, и Мир содрогнется от непостижимой силы моей мудрости!

Карикан шагнул первым, прежде чем Гиптис успел шепнуть карлику о подозрениях относительно его, Карикана, личности. Коклос узнал среди вошедших Джейема.

- А! Отважный юноша, которому я весьма обязан! - Полгнома устремился к Хромому. - Мы сражались бок о бок на бранном поле, и теперь сделались товарищами по оружию!

- А я, кстати, его отец и... - начал Карикан.

- Это твой отец, мой героический друг? - карлик прищурился и окинул взглядом Счастливчика. - Что ж, у каждого свои недостатки. Твои недостатки - отец и слишком большой рост. Впрочем, последним страдают практически все мои знакомые.

- Добрый сэр, - торопливо заговорил Кари, едва карлик умолк, - прошу провести нас к страждущему императору. Возможно, именно мы сумеем принести ему исцеление.

- Вот как? - Коклос насторожился. - А какими средствами вы располагаете?

- Всего лишь добрыми пожеланиями, прекрасный сэр, - Карикан внутренне напрягся, однако старательно состроил любезную улыбку. - Но наши чувства настолько искренни! Позвольте нам хотя бы взглянуть на его величество.

***

А дальше все случилось очень быстро. Кари склонился над карликом, подхватил за руку - будто бы почтительно, а на самом деле довольно крепко - и увлек с собой, на лестницу. Гвардейцы расступились перед Коклосом. Они уже совершенно растерялись от быстрых перемен, какие случились в этот безумный день. Но Полгнома помалкивал и старательно вышагивал по ступеням, за ним следовала процессия.

Еще один караул красно-желтых, и они вошли в комнату, где на кровати вытянулся бледный Алекиан, а тесное пространство было заполнено молящимися клириками да солдатами, которые обливались потом в тяжелых кольчугах, но ревностно присматривали за попами. Когда распахнулась дверь, поток спертого воздуха пошел по комнате, все оглянулись.

- Эй, сэр Полгнома, вели этой братии выметаться, - громко сказал Кари. - Здесь и здоровому дышать нечем! Сынок, распахни ставни, а ты Аньг, взгляни на его величество! Видишь, плохо ему, болеет.

Карикану пришло в голову, что если Когер поднимал воинов в безумную атаку и ему случилось исцелить молитвой Алекиана, то, быть может, и Великий Пацан как-то сумеет побороть хворь? Почему бы и нет? Ведь с солдатами все прошло отлично, не хуже, чем у чудотворца?

Хромой прошел к окну, навстречу ему потянулся поток потных раскрасневшихся от жары людей. Полгнома понукал их:

- Скорей! Скорей! Ишь, навоняли, не даете его императорскому величеству вздохнуть! Покушаетесь на воздух, принадлежащий самому императору! Рады, что мы с братцем налог на воздух пока не ввели! Ну, ничего, дождетесь!

Карлик вдруг разволновался, в словах и поведении Карикана ему почудилась некая странная значительность.

Эрствина, который формально возглавлял прибывших, оттеснили в сторону, он из угла таращился на императора. Мальчик был разочарован - главу Великой Империи Людей он представлял совсем иначе. Тощий бледный, истекающий холодным потом Алекиан внушал какие угодно чувства, но не почтение.

Хромой распахнул скрипящие ветхие ставни, в комнату ворвался солнечный свет, гомон толпы и теплый воздух, который показался прекрасным благоуханным дуновением всем, кто собрался здесь в духоте.

- Давай, давай, моя удача, не подведи на этот раз, - процедил сквозь зубы Карикан, подталкивая Аньга к кровати.

Юноша склонился над безучастным Алекианом и улыбнулся:

- Э, парень, да тебе совсем худо! Бедняга, тебе, видно, и вина не давали? Это зря! Вино в недуге - первое лекарство! И тело, и душу исцеляет, я уж сколько раз проверял! Слышишь, бедолага?

Аньг не понимал, с кем он говорит, тем искренней звучали его слова.

Ресницы императора задрожали, он приоткрыл глаза и поглядел на веселого парня.

- Вина, вина! - закричал Коклос, запинаясь от волнения. - Скорей, олухи! Эй, кто там! Вина братцу!

Гиптис, который держался поблизости, чтобы вмешаться, если Алекиану будет что-либо грозить, теперь отбросил свою обычную сдержанность, подскочил к кровати, помог императору сесть. Алекиан выглядел плохо, но взгляд его стал осмысленным, он пришел в себя. На лестнице орали и топали тяжелыми сапогами. Двое гвардейцев, мешая друг другу, протиснулись в дверь. Один принес кувшин, другой - серебряный кубок. Дрожащими от волнения руками солдаты наполнили кубок и вручили Гиптису. Тот, наскоро проверив, нет ли яда, осторожно поднес вино к бледным губам императора. Алекиан сделал глоток, другой, щеки порозовели... император поднял руку и взял кубок.

- Вот такая медицина мне по душе! - веселился Коклос. Карлик скакал и приплясывал у кровати. - Вот это я понимаю, не то, что косные дрянные методы Когера! Покойный был шарлатаном!.. Ну, люди... Ну, теперь можете просить о чем угодно! Чего вы желаете, все получите! Подумайте, как следует! Не спешите со всякой ерундой, вроде золота и титулов! Просите меня, просите о том, чего хотите по-настоящему.

Кари улыбнулся.

- Боюсь, мою просьбу окажется непросто исполнить... это не золото и не титул, это нечто более интересное.

Гиптис оставил кубок в пальцах императора и, склонившись, прошептал несколько слов в ухо карлику. Тот снова поглядел на Карикана. Он уже догадывался, какой будет просьба и больше не веселился.

 

ГЛАВА 16 Вейвер в Сантлаке

На Вейвер мягко опустилась ночь. Пьяные солдаты потянулись из города в лагерь. Этот день был полон оглушающих новостей, и вот он подошел к концу. По правде говоря, событий, произошедших нынче под Вейвером и в его стенах, хватило бы на год - а ведь простым бойцам было известно далеко не все. Например, о явлении Карикана из Геведа они не слыхали. Пока что тайну Счастливчика знали лишь Коклос с Изумрудом, а эта парочка предпочитала держать опасные секреты при себе. Солдаты попросту устали, у них не хватило сил даже на то, чтобы ограбить мертвецов на поле.

Многие из тех, кто яростно атаковал после речи Когера, не помнили, что с ними было, и как они дрались. Именно по этой причине о сражении под Вейвером рассказывали множество небылиц - участники, пересказывая ход битвы, додумывали то, чего не сохранила память. Впрочем, о таких сражениях всегда рассказывают небылицы.

Когда стало ясно, что Алекиан пришел в сознание, Гиптис с Коклосом выгнали всех из комнаты - императору необходим покой! Напоследок карлик прокричал в спины спускающихся по лестнице:

- Будьте под рукой, мои господа! Чтоб не пришлось разыскивать, когда в вас возникнет нужда! Оставайтесь поблизости!

Гости ушли, Эрствин по пути несколько раз оглянулся. Он ровным счетом ничего не понял и был разочарован. Как же так - он со своим отрядом выиграл великую битву для императора... и что? Мальчик прижимал к боку шлем, высокий плюмаж мешал разглядеть ступени, перья топорщились и лезли в нос. Эрствину приходилось опираться на перила, и тяжелые ножны колотили по ступеням. Обычно мальчик придерживал ножны, но сейчас у него руки были заняты.

- Ваше величество, как вы себя чувствуете? - Гиптис склонился над кроватью.

Алекиан откинулся на подушки и задумался. Как он себя чувствует? Он жив, вот и все.

- Чем закончилась битва?

- Мы победили, ваше величество.

- Я не помню... Что с Перком?

- Оба мертвы, он и Метриен. В этой стране нет короля.

- Возможно, так лучше... для этой страны. Что за люди были здесь? Со мной разговаривал юный простолюдин, его голос... почему-то он напомнил мне Когера, но не такой... он совсем не такой.

- Когер тоже мертв, - неохотно вставил Изумруд.

- За это я ручаюсь, - буркнул Коклос. - Мы, вообще-то, все здесь великие герои. Гиптис сразил Метриена, а я - Когера. И оба - в честном поединке. Что?

Алекиан молча пялился в потолок. Карлик ждал бурной реакции, всплеска страстей, но Алекиан остался равнодушен.

- Ну? Что? - Полгнома волновался за двоих. - Скажешь, я злодей? Это я спас тебя из сетей святоши, понял? Когер околдовал тебя! Этот тупоголовый болван!.. Этот одержимый! Ты был сам не свой, не помнишь? Не помнишь, что ты творил весь год? Он поднял тебя, потому что сам же и уморил! Только отравитель знает секрет противоядия! Заколдовал - расколдовал, понял?!

- Это не было колдовством, - сухо заметил Гиптис.

Изумруд был не против нынешних методов Алекиана, однако считал своим долгом дать профессиональную консультацию, к тому же его задевало, если покойного Когера - неуча и хама - считали причастным к магическому цеху. Однако Коклоса замечание чародея неожиданно задело, и напряжение, которое копилось давным-давно, выплеснулось наружу. Карлик подскочил к кровати и заорал:

- Мне плевать, чем он тебя опутал, колдовством или чем еще! Но я его убил, понимаешь, убил! Кинжалом! Это был острый кинжал! Я сам порезался, пока точил! Три раза! Знаешь, как было больно? И еще этот Когер, у него твердые бока! Думаешь, легко было его проткнуть?

Полгнома приплясывал, топал крошечными ножками, махал руками и брызгал слюной...

- Я рисковал жизнью, разбойники Перка скакали на меня галопом, я упал, мне было страшно! Тебе никогда не бывает страшно? А мне было! Очень! Я едва не издох там, под копытами их здоровенных лошадищ! У них были громадные копыта, вот такие! Нет, вот такие! Вот какие громадные! Они едва не растоптали меня! Я спасся лишь случаем!

Потом порыв миновал, карлик утих и едва слышно добавил:

- Кстати, этот случай только что был здесь, в комнате...

***

Эрствин со свитой вышел на улицу. Уже совсем стемнело, окошки соседних домов светились теплым и мягким желтым светом. Отсветы ложились на яркие плащи гвардейцев, причудливо играли на шлемах и латах. Телохранители Эрствина выступили из тени - показывали, что они здесь, на месте, как и подобает верным слугам. В Ливде эти ребята смотрелись браво, но на фоне императорских гвардейцев было видно, что и выправка и стать - не те. Как-никак в гвардию набирались рослые и фигуристые парни, а Эрствин принимал на службу тех немногих, кому мог доверять - то есть тех, о ком не было доподлинно известно, что они связаны с кем-то из окрестных сеньоров.

- По-моему, аудиенция прошла не слишком удачно, - осторожно произнес Эрствин. И поглядел на спутников - не будут ли смеяться?

- Напротив, ваша светлость, - возразил Карикан. - Лично я считаю, что все сложилось достаточно гладко. Ведь меня до сих пор не поволокли на плаху!

- У папы свои собственные признаки удачного и неудачного, - ухмыльнулся Джейем, - и обычно нам не следует на него равняться. Но сейчас он прав. Аньг помог императору, я видел, как вытянулись морды у этой парочки, карлика и того, в зеленом. Они все поняли правильно... ну, поняли, кому обязаны исцелением его величества. Но тут есть один тонкий момент.

- Какой момент? - Эрствин запутался окончательно.

- Если эти двое, мелкий и зеленый...

- Заленый - это Изумруд, - встрял Счастливчик. - Он узнал меня. Наверное, уже ошивался при дворе в те времена, когда я был вхож в Валлахал. Я-то его совсем не помню, вероятно, он был тогда молоденьким колдуном, держался в задних рядах. Это теперь он - придворный маг и состоит при особе его императорского величества. Вообще, в мое время Изумруды были пофигуристей, один другого толще.

- Если эти двое, мелкий и зеленый, - невозмутимо продолжил Хромой, - собирались как можно дольше править от имени императора, пока он хворает, то мы им помешали. Мы сократили срок их правления, когда Аньг пробудил Алекиана.

- Так это и был император? - Аньг удивился, даже глаза стали круглыми. - Не врете?.. Правда, что ли? Я думал, парнишка какой хворенький, вина ему для поправки...

- Да, Аньг, это был император. Хм, сынок, ты прав. Если им было выгодна болезнь Алекиана, мы нажили врагов. Но если их радость была искренней, то мы в выигрыше.

- Карлик сказал, чтобы мы держались поблизости, а я есть хочу, - признался Эрствин. - С утра не присели. Кстати, а кто этот маленький человек? Я слышал, он показывал указ, подписанный ее величеством...

- Это придворный шут Алекиана, - пояснил Карикан. - Я много слышал о нем.

- И в твое время, разумеется, шуты были пофигуристей, - ехидно вставил Хромой.

- Покойный император не жаловал шутов. Но уж полномочий у профессиональных дураков было поменьше. В прошлое царствование правили дураки-любители. Таких бумаг у шутов отродясь не встречал - таких, как у этого... как его?

- Полгнома, - подсказал Эрствин. - И еще его называли "сэр". Удивительное дело. Я слышал, что при дворе бывают всякие... э... странности, но не думал, что...

- Это мелочи, - утешил Карикан. - При дворе куда больше того, что ты назвал странностями. Послушай, парень, ты не хочешь отправить кого-нибудь из своих красавцев в лагерь? Узнать, как дела у ливдинских ополченцев?

Эрствин расстроился.

- Я должен был сделать это раньше?

- Ничего-ничего, сейчас, когда мы ждем аудиенции, любые дела подождут. Конечно, если бы сантлакские рыцари сумели собраться и напали на лагерь - они перебили бы всех без труда. Я не хочу думать, какая там сейчас неразбериха, за воротами. Знаю я, какие настроения бывают в такой обстановке. При первой же атаке все побегут спасаться в город, передавят больше народу, чем истребят враги. У нас в лагере не осталось никого ценного? - Карикан демонстративно огляделся. - Нет, все здесь. Тогда не морочь себе голову, парень. Ты не в состоянии творить чудеса, а олухов, которых привел сюда император, можно призвать к порядку разве что чудом.

Из здания бывшей кордегардии вышел гвардеец, огляделся, высмотрел в тени под стеной группу Эрствина и поспешил к ним.

- Господа! Граф Ливдинский...

- Это я, - выступил вперед Эрствин.

- Его императорское величество желает вас видеть, - важно произнес гвардеец. - Вас и ваших спутников.

***

- Мы следуем за вами! - торжественно объявил Эрствин. Ответ прозвучал под стать приглашению. Затем парнишка обернулся к солдатам. - А вы ждите меня здесь... хотя... Вот ты, Мойс, отправляйся в лагерь, разыщи ок-Ренга, пусть распоряжается до моего возвращения. И пусть пришлет сюда кого-то с докладом.

Затем они прошли под излишне внимательными взглядами охраны на второй этаж. Гвардеец постучал.

- Давайте, кто там! - выкрикнул изнутри Коклос. - Мы с братцем пребываем ныне в добром здравии, и вполне готовы карать и миловать. Я уже потираю руки, братец точит палаческий топор, а Гиптис шепчет самые жуткие магические формулы!

Алекиан в самом деле выглядел получше, он сидел, опираясь на подушки. Должно быть, чтобы устроить его получше, сюда приволокли все подушки, какие только могли сыскать. Большой рост и худоба Алекиана подчеркивали, как он болен, император казался бледным и изможденным, но взгляд уже приобрел ясность. Помещение освещала полудюжина свечей, капельки пота светились на лбу императора под прядями слипшихся волос, и во впалых щеках залегли тени.

- Ваше императорское величество, - Эрствин выступил из группы и поклонился - как можно изящнее. Мальчик волновался, он тоже побледнел, не хуже Алекиана, - позвольте назвать себя. Эрствин, граф Ливдинский, барон Леверкой, владетель Трайский, сеньор Гайна и судья Велемека.

- И прочая, и прочая, и прочая!.. - с готовностью подхватил Коклос. Теперь, когда отпала необходимость корчить из себя героя и военачальника, карлик с наслаждением отдался прежней роли. - Это весьма родовитый юноша, видишь, братец? У него титулов почти так же много, как и у меня. Я, к примеру, князь дураков, герцог тупости, маршал веселья, рыцарь ухмылок, повелитель глупого хохота...

- Достаточно, Коклос, - Алекиан поднял дрожащую ладонь, и по укрывающему ноги императора одеялу поползли тени. - Сэр Эрствин... Мой верный и добрый сэр Эрствин!

Алекиан заговорил громче и постарался выпрямиться - насколько это возможно в ворохе тощих продавленных подушек.

- Мой добрый граф, - продолжал Алекиан, - у нас нет подходящих слов, чтобы должным образом выразить вам приязнь. Ваши заслуги перед империей велики, а ваши преданность и рвение должны послужить примером нашим скверным ленивым вассалам. Прибытие отряда из Ливды оказалось как нельзя более кстати, удар ваших воинов окончательно решил исход сражения. Вы достойны похвалы и награды.

- Братец, ты забыл обо мне! Это мой удар решил исход битвы! - протрещал Коклос, приподнимаясь на цыпочки, чтобы его было лучше видно.

- Помолчи, Коклос, твой удар мы оценим позже, сейчас мы возносим хвалу доблестному барону Леверкойскому.

- Тогда ты забыл главное! - не сдавался шут. - Величайшая заслуга юного графа в том, что он не только притащился к Вейверу в нужное время, но и в том, что приволок с собой вот этого молодого господина, моего бравого товарища по оружию. Нет, я не стану молчать! И не надейся! Если мы здесь, вместо того, чтобы заниматься серьезными делами, воздаем должное героям и ударам, то уж позволь, я все же скажу! Нет, не позволяй, я все равно скажу! Так вот, когда сантлакские бандиты наседали на меня со всех сторон, когда их огнедышащие кони с вот такими большущими копытами неслись на меня во весь опор, когда я уже глядел в глаза лютой смерти, этот юный воин встал против врага, и мы плечом к плечу... что я сказал смешного?

Хромой, ухмыляясь, покачал головой.

- Эй, парень, ты не доволен? Я же не сказал, что ты прикрывал мне спину, я сказал: "плечом к плечу"! Опять тебе мало? Экий ты нескромный, однако... Ладно, совру из благодарности... братец, этот рыцарь один дрался против целого отряда злодеев, чтобы спасти меня. - Коклос больше не кривлялся. - Откровенно говоря, я уже записал себя в список павших героев, но тут невесть откуда вылетел этот рыцарь. Я не вру, он в самом деле один перебил всех, кто покушался на мою драгоценную персону, дрался, как... как... как... как Авейн Неистовый! Так что лишь благодаря ему я возвратился из списка павших героев в список героев орущих, вопящих, сквернословящих, жрущих, пьющих... кстати, не мешало бы выпить... да, так о чем я? Ах да! Я жив лишь благодаря этому парню.

Алекиан улыбнулся.

- Мы верим, сэр Полгнома. Он в самом деле заслуживает награды, этот храбрый юноша, имени которого ты не догадался узнать. Сэр, назовите себя.

Хромой тяжело вздохнул и поклонился.

- Джейем, сын Карикана из Геведа.

 

ГЛАВА 17 Феллиост - крепость Фраг

Уставшее войско пересекло границу и достигло Фрага далеко за полночь. Отряды сходили с дороги и располагались на пустоши около крепостных стен. У кого хватало сил, те разводили костры, жевали сухари, прочие просто валились на землю там, где сеньоры позволили остановиться.

Деймут полагал, что в лучшем случае ему вовсе удастся избежать беседы с Мунтом. Если до встречи с Велитианом он жаждал этого разговора, чтобы высказать подлому клирику все, что думает относительно обмана, то теперь король Анновра не хотел никаких объяснений. Не приведи Гилфинг, всплывет имя принца, и тогда за такой драгоценный приз придется драться. Да, Деймут был готов к конфликту, но король слишком устал и предпочел бы избежать неприятных объяснений. А еще лучше - чтобы Мунта вовсе не было в крепости. Вдруг, в самом деле, его высокопреосвященство покинул эту провинцию и возвратился в столицу империи?

На крепостных стенах загорелись факелы, люди в белых плащах сновали в неверном свете словно призраки - караульные, разумеется, заметили войско и разбудили свое начальство, те, в свою очередь, потревожили командиров высокого ранга. Оставалось дождаться, хватит ли у них смелости нарушить сон самого архиепископа... К большому сожалению анноврца, смелости хватило. Ворота крепости распахнулись, и воины в белом строем двинулись наружу. Каждый нес факел, и сцена выглядела весьма торжественно. Яркие огни осветили проем ворот - показался Мунт. Опухшее лицо архиепископа свидетельствовало о том, что его только что подняли с постели, но держался клирик ровно и спину держал прямой, будто копье проглотил.

Деймут заторопился навстречу главе Церкви, чтобы обогнать тех, чьи отряды расположились ближе к воротам. Успел. Таким образом вышло, что король Анновра возглавил вереницу воинов, собравшихся для встречи с главой Церкви.

- Приветствую, ваше высокопреосвященство, - быстро заговорил Деймут, спеша опередить соратников и особенно отца Брака. - Наш поход завершен. Увы, гномы с предателями фендцами вместе напали на мое королевство, я должен поспешить защитить собственные владения. По этой причине нам не удалось довести дело до конца, однако мы нанесли поражение нелюдям и вызволили из окружения воинов Белого Круга, тот небольшой отряд, что уцелел после разгрома отца Эстервена... так, кажется, звали вашего полководца?

Мунт, не произнося ни слова, протянул руку, предлагая сеньорам для поцелуя перстень, знак архиепископского сана. Он выдерживал паузу, чтобы угасло нежелательное настроение, которое могло возникнуть у полководцев после гордой речи короля.

Господам пришлось поочередно исполнить ритуал, приложиться к руке Мунта. После этого последний заговорил, медленно и раздельно.

- Печальные новости, сын мой. Разумеется, мне известно о вторжении нелюдей в Анновр, и мы неустанно молимся о поражении злобных карликов.

- Молитвы мало, - Деймут в привычной наглой манере перебил архиепископа, - я рассчитываю на военную помощь. И не нужно отговорок, ваше высокопреосвященство, будто воинство Белого Круга необходимо именно здесь. С нелюдями, захватившими Феллиост, у нас нынче заключено перемирие сроком на год, так что северная граница будет в безопасности. Нет, нет, не спешите высказывать сомнения, договор заключен по всем правилам, печати возложены, при мне два эльфа из свиты их принца, а мои собственные вассалы остались в Феллиосте заложниками. Если вы вздумаете нарушить мой...

Деймут сделал ударение на слове "мой" и выдержал паузу.

- ...Мой договор, клянусь, вы пожалеете! Мои собственные вассалы остались у нелюдей как гарантия нашей, - теперь Деймут выделил слово "нашей", - честности в исполнении соглашений. Итак, ваши люди выразили желание принять участие в войне с гномами, и я не вижу причин отказать им... не вижу причин ни с вашей, ни с моей стороны.

- Разумеется, - все так же медленно проговорил Мунт, его неторопливая манера контрастировала с быстрыми речами короля, - разумеется, мы станем исполнять договор с надлежащей честностью. Негоже нарушать слово, даже если оно дано нелюдям. Ведь наш легат также подкрепил сей позорный документ собственной подписью?

- Более того, - злорадно добавил Деймут, - договор от начала до конца являлся инициативой ваших слуг. Вот этот самый легат как раз настаивал. Может, он потому и рвется воевать со мной против гномов в Малых Горах и в Анновре, что боится вашего гнева?

Мунт медленно перевел взгляд на Брака. Викарий выдержал взгляд с твердостью и коротко ответил.

- Да, ваше высокопреосвященство. После гибели нашего воинства и отца Эстервена, у нас не осталось сил, чтобы очистить Феллиост, тем более, сеньоры Неллы и Анновра грозились возвратиться в собственные края. Однако король Деймут, думаю, подтвердит, что именно благодаря нашим братьям, благодаря их мужеству и верности удалось нанести нелюдям поражение... о котором упоминал его величество.

Деймут подумал с минуту... и кивнул.

***

Мунт задумался. Он едва успел стряхнуть сон, а теперь приходится вникать в эти новости, разбираться в тонкостях взаимоотношений Деймута с викарием. Разумней будет отложить разговор и поразмыслить в тишине.

- Что ж, дети мои, - по-прежнему медленно произнес архиепископ, - вы совершили трудную капанию и, ничуть не сомневаюсь, держались мужественно и кротко, как надлежит добрым детям Церкви. Однако час поздний, и доблестным воинам требуется отдых. Завтра в час утренней молитвы жду вас в крепостной часовне, помолимся вместе, затем обсудим положение... это трудное положение, в которое ввергнут ныне Мир и империя.

- Благодарю за приглашение, - развязности в тоне Деймута даже прибавилось. Он уже перешел опасную грань, за которой начиналось неуважение и прямое оскорбление главы Церкви, и сознание того, что оскорбление уже нанесено, придавало королю дерзости. Отступать хоть так, хоть этак уже поздно, - но с рассветом мои рыцари выступят на юг.

Мунт поморщился и, похоже, собирался что-то возразить, но Деймут не смолкал.

- Гномы топчут землю империи, землю моего королевства. Пришло время устремиться на нелюдей, как вы меня призывали. Помните собственные слова, сказанные моему посланцу - здесь, во Фраге? Я откликнулся на ваш призыв, теперь прошу о взаимной услуге. Позвольте братьям из Белого Круга сопровождать меня новом походе, тем более что они сами этого хотят. Вот отец Брак и его сотник сами просились со мной. Верно?

Анноврец со значением поглядел на отца Брака, тот ответил таким же выразительным взглядом и чуть склонил голову. Пантомима не укрылась от взгляда Мунта, но тот не мог взять в толк, что означают эти кивки и взгляды.

- Но воины нуждаются в отдыхе, - заметил Мунт. Он уже не надеялся оттянуть принятие решения и возражал по инерции.

- Вера придаст нам сил! - торжественно и фальшиво провозгласил король. - Благословите, ваше высокопреосвященство.

- Присоединяюсь к этой благочестивой просьбе, - склонился перед главой Церкви викарий. - Благословите. И мы выступим с рассветом.

Архиепископ переводил взгляд с одного на другого, за их спинами мялись и сопели рыцари Неллы, как будто безучастные ко всему. Этих беспокоило лишь одно - чтобы им позволили сейчас - поскорей завалиться спать, а завтра - поскорей отправиться в собственные земли. Ни в ком из присутствующих Мунт не находил поддержки, все желали поступать наперекор. Что оставалось делать архиепископу? Наказать людей, спешащих на бой с нелюдями? Отказать им в праве сражаться за империю? Нет, немыслимо.

И Мунт неохотно произнес:

- Благословляю, дети мои. Да пребудет с вами дух Гилфинга Воина, да укрепит вас вера в него. Я стану неустанно молиться за успех вашего благочестивого подвига.

Имя Велитиана так и не прозвучало - ко всеобщему удовлетворению.

***

Церковные солдаты по-прежнему оставались самой дисциплинированной частью войска, возвратившегося из Феллиоста. Если другие воины расположились кое-как и зачастую просто лежали вповалку, как придется, подле обозных повозок, то братья Белого Круга развели костры, которые образовали круг. В центре - обоз и ставка викария. Там одиноко сидел Вель. Его теперь все сторонились, даже Кенгер. Сослуживец и прежде отдалился от принца, когда тот сделался командиром, ну а теперь, узнав тайну Велитиана - и вовсе держался подальше.

- Твое имя вовсе не прозвучало, его высокопреосвященство о тебе ничего не знает, - объявил Брак, - пока что ничего.

Велитиан поднял голову, помолчал, потом снова уставился в чахлое пламя костра.

- Все прошло успешно, - продолжил Брак, присаживаясь. - С рассветом выступаем. Этот король Деймут недостаточно благочестив и почтителен с его высокопреосвященством, зато он энергичный юноша и умеет добиваться своего.

- Да, - коротко ответил Вель.

Он не хотел быть невежливым, но сказать принцу было нечего. Он принял к сведению то, что поведал викарий.

- Тебя не беспокоит собственная судьба? - вдруг спросил Брак.

- Почему же... Беспокоит, конечно - не больше, чем любого другого смертного, но и не меньше.

- По-моему, ты странно равнодушен. Ты же знаешь, что Деймут глядит на тебя, как на собственность, на разменную монету в собственном торге. Разумеется, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы уберечь тебя, сын мой... но моих сил наверняка будет недостаточно.

- Я благодарен вам, отче. Гилфинг свидетель, я не стою такой заботы.

- Любой из нас стоит заботы, - возразил викарий. Ему отчаянно хотелось поддержать парня, сказать что-то ободряющее, но нужные слова не приходили. Тогда он просто повторил. - Я сделаю все, что меня зависит. И наши братья, они все благодарны тебе. Если людская благодарность хоть что-то значит, они будут на твоей стороне.

- Все в руках Гилфинга Светлого. Не будем загадывать. В конце концов, что может со мной случиться? Я же готов отправиться в Ванетинию к брату. Ничего более скверного мне на ум не приходит, а к этой встрече я давно готов.

- Не будем говорить о далеких событиях. Ты верно сказал: все в руках Гилфинговых. Но сейчас, что ты ждешь сейчас? Нам предстоит поход, что ты об этом думаешь?

- Рано думать, пока нам ничего не известно. Где гномы? Сколько их, куда направляются? И чего хотят?

- А когда ты будешь все это знать, что тогда?

- Тогда буду биться с ними. Я буду, вы, отец Брак, и другие тоже. Я собираюсь сражаться и хоть отчасти искупить собственные грехи.

- М-да... - теперь Браку было нечего сказать. - Что ж, давай отдыхать? Завтра начинается новый поход.

- Это верно.

Велитиан поднял голову, огонь костерка осветил правильные черты, в глазах блестели отсветы пламени, эти глаза казались огромными из-за теней, которые прикрыли верхнюю часть лица. Браку показалось, что принц в точности походит на изображение с фрески, которую он мельком видел, проезжая через Ванетинию.

- Иногда, когда я гляжу на тебя, мне кажется, я вижу ангела, - пробормотал викарий.

- Нет, отец Брак, я вовсе не похож на ангела, - Велитиан попытался улыбнуться и не сумел. - Наоборот, я самый большой грешник, какого знал этот Мир.

 

ГЛАВА 18 Вейвер в Сантлаке

После того, как прозвучало имя знаменитого мятежника, в комнате все замерло, люди словно обратились в статуи, жить продолжали лишь их тени, которые колебались и дрожали на стенах в такт с неровным мерцанием свечей. Да Аньг, которому все было нипочем, продолжал весело таращиться на стены, по которым ползали длинные тени - его забавляла игра света.

Алекиан поднял руку... и медленно провел ладонью по лицу. Похоже, он собирался сделать некий жест, но передумал. Императору было тяжело - нужно принять решение, потому что он больше не знает готовых ответов.

Эрствин сделал шаг.

- Ваше императорское величество, прежде чем мы станем говорить о судьбе сэра Карикана... а мы ведь станем говорить об этом? И я готов броситься на колени, чтобы упросить ваше императорское величество даровать милость этому человеку и его сыну. Я не могу поступить иначе, меня обязывает долг чести, долг крови и долг благодарности, потому что Джейем Геведский не раз спасал мою жизнь, мою и моей кузины, он мой лучший друг и лучший человек в Мире... ваше величество...

Император отнял ладонь от лица и с любопытством смотрел на мальчика. Он улыбался, и Коклосу захотелось плясать, прыгать и хлопать в ладоши, он стосковался по этой улыбке "братца". Карлик засопел, подался к кровати, на которой устроили Алекиана и глядел во все глаза, будто боялся, что улыбка исчезнет.

- Ваше величество, - продолжал тем временем Эрствин. От волнения он совсем не видел пантомимы участников аудиенции, - прежде чем мы станем говорить об этих вещах, я должен напомнить о солдатах. Они сейчас в лагере, при них нет никакого начальства, кроме нескольких сеньоров, да и те не знают, что делать и чего им ожидать. Нужно отдать распоряжения, разослать дозоры, выставить часовых... Там же люди... ими никто не командует...

Алекиан улыбнулся совсем тепло.

- Милый граф, мы весьма признательны за добрый совет. Поистине, сам Гилфинг послал этого юношу нам в скорбный час! Что скажешь, Коклос, мы к тебе обращаемся.

- Хвала Пресветлому, наконец-то ты спросил моего мнения, я уже соскучился без твоих вопросов, - Коклос важно вытянулся во весь свой невеликий рост, - а ведь сколько раз, сколько раз повторял: слушай советов дурака, и у тебя все будет отлично! Конечно, граф прав, наши олухи там без присмотра, а они же словно дети! Одно славно, не разбегутся, в этой стране им бежать некуда.

- Мастер Гиптис, как себя чувствует наш маршал?

- Плох, - Гиптис сохранял на лице маску равнодушия. - Нужен кто-то другой. У нас под рукой нет никого лучше гвардейских сержантов.

- Сержантов... Вот что, мастер, распорядитесь позвать сюда герцога Тегвина, ему будет дана аудиенция. Немедленно.

Изумруд вышел, и вместо него в комнату вошли двое гвардейцев - те, что несли прежде караул на лестнице. Казалось бы, ничего особенного: если прежде безопасность его величества гарантировал придворный маг, то с его уходом потребовалась замена. Гвардейцы с привычно бесстрастными лицами заняли места справа и слева от кровати. Мечи они держали обнаженными, как и полагается во время аудиенции. Парни были рослые, ловкие - да иным не доверили бы беречь его величество.

Карикан, хотя и сделал вид, будто спокоен, словно невзначай опустил ладонь на пояс - его пальцы почти касались эфеса меча. При этом он бросил взгляд в окно - ставни распахнуты, а этажи здесь низенькие, второй этаж - совсем невысоко.

- Ну, братец, теперь мы можем заняться и этим господином, - напомнил Коклос, - пока он не дал стрекача. Вон как в окно пялится. Что за люди нынче при дворе... так и норовят сбежать от собственного счастья! Вот в старые добрые времена все было иначе, верно, господин граф?

Коклос подмигнул Счастливчику.

- Я жду решения вашего величества. Моя вина вам известна, - произнес Кари. - Известен и приговор суда, и все прочее...

- Что-то желаете сказать в свое оправдание? - спросил Алекиан. Он больше не улыбался.

***

- Нет. Я не собираюсь оправдываться, - Кари говорил совсем тихо, но в комнате все молчали, и его голос звучал вполне отчетливо, - я предлагаю свою верность. Как в старые добрые времена, о которых вспомнил сэр Полгнома. Что было, то было - и ушло! Присутствующие здесь господа могут немало рассказать о том, что я достойно служил в нынешней кампании, и надеюсь оказаться куда более полезным... если будет у меня такая возможность.

- И ни о чем не желаете попросить? - уточнил Алекиан.

- Лишь об одном. Прошу не судить моего сына и не переносить мою вину на него. Он не знал обо мне ничего, не знал, кто его отец. Я... по совести говоря, больше всего я казню себя именно за то, что оставил Джейема и мать без опеки. Я нашел сына лишь за день до того, как он отправился в поход с графом Эрствином. Будьте милостивы с Джейемом. Он ни в чем не виноват, а заслуги его велики.

- Оставь это мне, папаша, - важно заявил Коклос, - ты хорошо воспитал сына, он славный парень и отличный воин, он спас мою бесценную жизнь на поле брани! Вообще-то он заслуживает награды! Я распоряжусь, чтобы твою методику воспитания переписали в тысяче экземпляров и разослали по всем городам империи. Все отцы должны воспользоваться твоим опытом! Надо же, как остроумно - оставить без опеки лет на двадцать! Весьма удачная находка! А знаешь... ведь со мной было, помнится, то же самое! И снова отличный результат! Я настаиваю: детей нужно воспитывать именно так, как этот негодный Карикан и мой папаша, имени которого я не знаю! Мы получим поколение героев.

- Сэр Карикан, преклоните колено и выслушайте наше решение, - промолвил император.

Кари неохотно опустился на колено. При этом движении его рука, лежавшая на ремне, переместилась на эфес. Джейем переменил позу и перенес вес тела на здоровую ногу - естественная реакция хромого человека. Отец и сын не глядели друг на друга, но их движения приобрели странную согласованность.

Алекиан выпрямил спину...

- Ну, давай уже милуй, что ли, скорей, - проворчал Коклос. - А то сейчас явится этот вечно надутый герцог Тильский... начнутся препирательства... и опять ничего не успеем.

Эрствин тяжело вздохнул и попутался заглянуть в глаза императора, но взгляд Алекиана был устремлен поверх голов. Юный граф готов был просить и настаивать, он уже собрался с духом и теперь ждал лишь приговора, который можно было бы оспорить... Аньг подмигнул императору...

- Принимая во внимание срок давности, новые заслуги и искреннее раскаяние, - скучным голосом затянул Алекиан, потом улыбнулся и совсем другим тоном закончил, - сэр Карикан, вы прощены. Старые вины, о которых нам известно, отпущены. Да и как иначе, если за вас просят герои нынешней войны! Теперь мы желаем услышать, нет ли за вами новых прегрешений. Где и как вы провели эти двадцать лет? Если вы в чем-либо еще виновны, то лучше покайтесь теперь, нынче у вас наилучший шанс. Говорите, сэр. И можете встать.

Карикан поднялся.

- Ваше императорское величество, боюсь вас разочаровать... я был там и сям, но всегда рядом, я ни разу не пересек границ империи. Да и грешил... скучно грешил, честно сказать, ничего примечательного.

- Ваш соратник или, верней сказать, соучастник, Слепнег, стал предателем и служит Королю-под-горой, - желчно заметил Гиптис. - Неужто за вами не водится ничего в таком духе?

- Ничего более тяжкого, нежели обычный разбой, мастер, - учтиво поклонился Изумруду Кари. - Но ведь разбой - не великий грех? Говорят, сам Фаларик Великий с этого начинал. Ну а последний год я провел в Альде. Это было, вероятно, самое спокойное время в моей жизни.

- В Альде славные повара, там отменно кормят, - оживился Коклос. - Тебе повезло, граф.

- Мне всегда везло, - пожал плечами Кари, - с детства меня называли Счастливчиком. И сейчас везет тоже... я нашел сына.

- Пока тебя называли Счастливчиком, меня называли Хромым, - буркнул Джейем Геведский. - Теперь тебе ничего не грозит, и я могу прямо сказать: негодный ты отец... но ты мне нравишься.

***

- Ступайте, господа, ступайте, пока его величество не передумал! - заверещал Коклос. - Мне не нравится его улыбка, он задумал что-то нехорошее, ступайте скорей! За дверью объяснитесь!

Когда гвардейцы, бренча доспехами, покинули комнату и под сапогами уходящих гостей заскрипели рассохшиеся ступени, Алекиан обернулся к шуту.

- Зачем ты их прогнал?

- А ты разве не понял, что они сейчас до утра станут объясняться в любви? Будут жалеть Карикана, всячески превозносить его ненаглядного сыночка... впрочем, я бы к ним присоединился, потому что обязан парню жизнью... но они и без меня отлично управятся. Вот и пусть занимаются этим без помех, где-нибудь под звездами, а не здесь. Чего смотришь? Ну ладно, ладно, объясню. Если бы мы не прервали аудиенцию, ты, чего доброго так расчувствовался, что стал бы обещать Карикану вернуть родовое поместье и прочее, чем он владел в Ванете. Это нарушило бы права нынешних владельцев, которые, не исключено, весьма приличные люди и верные подданные. Все, хватит с них милостей, с этих героических проходимцев. Я и так удивлен твоей снисходительностью, тебя бросает из крайности в крайность! То хотел всех казнить, теперь надумал всех облагодетельствовать...

- Разве не ты призывал меня к милосердию? Так что ж теперь не рад?

- Нашел, кого жалеть. Вместо того, чтобы осыпать милостями верного слугу, чьи достоинства существенно превышают его невеликий рост... И с чего ты, братец, так милостив с мятежником Кариканом? Попадись он твоему... хм...

- Моему покойному отцу?

- Я не хотел, - забеспокоился Коклос. Карлик отлично понимал, что напоминание об Элевзиле будет для Алекиана болезненным - независимо от того, старый это Алекиан или обновленный. - Это все дела прошлые!

- Ничего, я могу говорить об этом спокойно. Видишь ли, я думал над этим вопросом... правда, думал. Война Графов...

Коклос покосился на Изумруда. Тот замер в углу и помалкивал. Интересно, подумал карлик, заметил ли этот сыч в зеленом, что братец говорит о себе в единственном числе? Шут немного ревновал - ему бы хотелось, чтобы эта доверительная беседа досталась ему одному, но не выгонять же придворного чародея вслед за солдатами?

- Войну Графов мы вовсе не можем судить так уж просто... Чего, в сущности, добивались Слепнег, Карикан и их товарищи по оружию?

Алекиан вещал размеренно и четко, он в самом деле обдумывал историю давнишнего мятежа и теперь просто высказывал вслух готовые фразы.

- Они требовали... сперва просили, а когда было отказано - потребовали своему сословию достаточно привилегий, чтобы встать вровень со старой аристократией. Графы - большей частью люди благородного происхождения, но мелкопоместные, им хотелось пользоваться толикой ренты, которую они взимали для имперской казны, им хотелось сделать службу наследственной, чтобы, таким образом, обеспечить сыновьям безбедную жизнь.

- Они подняли бунт, - напомнил Изумруд.

- Да, мастер, они стали вооруженной рукой домогаться того, в чем было отказано. Однако они были во многом правы. Сейчас графы воруют, тянут помаленьку с земель, отданных им в управление, это факт общеизвестный. Они в любом случае получают то, что могли бы иметь на законном основании, имей прошение Карикана и Слепнега успех. И вот теперь мы пожинаем плоды того, что им было отказано. Мой отец, император Элевзиль, был, безусловно, великим человеком... но и он ошибался. Мудрее было бы провести реформу, которую предлагали Слепнег с Кариканом. То, чего они добивались, пошло бы на пользу империи, не говоря уж о том, что удалось бы избежать двухлетней междоусобицы, в результате которой вассальные провинции начали набрать силу.

- Вот как? - Коклос задумался. Впервые он слышал, что братец не согласен с решением отца. И речь шла не о мелочи, а о важнейшем вопросе имперской политики. Алекиан преклонялся перед отцом и никогда не позволял себе судить действия императора. Все его царствование - попытки восстановить то, что рухнуло со смертью Элевзиля... и вдруг такое! Неужто Алекиан в самом деле стал настоящим императором и начал мыслить самостоятельно?

- Да, к сожалению, отец ошибся. Что же происходит теперь? Многие графы поддержали новый мятеж против императора, примкнули к Каногору, а когда нам потребовались их воины - оказалось, что графы не в состоянии содержать сильные отряды. На кого опереться? Графы слабы, норовят обмануть... а могли бы быть сильными и преданными. Они бы сплотились вокруг милостивого императора против любого врага. Что же до вассальных монархов...

В дверь осторожно постучали.

- Ваше императорское величество, - доложил гвардеец, - герцог Тегвин Тильский...

- Сейчас насмотримся на вассальных монархов, - буркнул Коклос, - сейчас увидим, на что они способны.

 

ГЛАВА 19 Вейвер в Сантлаке

Тегвин вошел в комнату, надутый и мрачный, как обычно. Коклос отступил в тень и замер. Юный аристократ ему никогда не нравился. Из открытого окна доносились голоса, герцог явился в сопровождении большой свиты, и сопровождающие гадали, какие еще беды сулит этот поздний визит. Изумруд прикрыл ставни, и сразу стало тихо. Помолчали... наконец Тегвин неохотно поклонился и промолвил:

- Ваше императорское величество...

- Герцог Тегвин, нам нездоровится, потому разговор будет кратким, - объявил Алекиан.

- Меня это радует, ваше императорское величество, - буркнул герцог.

- Какой славный юноша, - пискнул из угла Коклос. - Он рад любой новости о тебе, братец. Особенно, если вести дурные.

- Герцог Тегвин, - продолжил Алекиан, - нам понятны ваши чувства. Этот поход выдался тяжелым, все устали. Но вот кампания близится к концу, вскоре вы сможете отправиться в Тилу.

- Славная новость. Благодарю, ваше императорское величество, - энтузиазама в голосе Тегвина не прибавилось.

- Но пока что нам требуется ваша служба. Маршал Войс тяжело ранен, а мы, увы, пока что не можем возглавит войско. Пока хворь не позволяет нам командовать, поручаем вам возглавить войско.

- Думаю, через день или два его величеству станет лучше, - подал голос Гиптис.

- И тогда, - подхватил император, вы сможете отправиться в Тилу... хотя есть и другая возможность.

- Благодарю, я готов выступить в обратный путь хоть сейчас.

- Похвальное рвение, - прокомментировал шут. - Жаль, мы не наблюдали его, когда собирались сюда. Уж таковы наши сеньоры! На войну - без охоты, зато когда им позволяют отступить, готовы хоть сейчас! Увы, где герои прежних дней? Где Фаларик Великий и его отважная дружина, которая неизменно рвалась на разбой?.. То есть, я хотел сказать "рвалась в бой"!

- Сэр Тегвин, - продолжил Алекиан, - если таков будет ваш выбор, мы не станем задерживать рыцарство Тилы сверх необходимого срока. Однако мы назовем вторую возможность, прежде чем вы с... как ты сказал, Коклос? Похвальное рвение? Прежде, чем вы с похвальным рвением покинете этот дом. Итак, сэр, Сантлакского королевства больше нет. Нет короля Метриена, избранного в Энгре на Большом турнире и нет самозванца Перка, избранного в Энгре на Большом турнире.

Тегвин насторожился. Он больше не хмурил бровей.

Алекиан перевел дух - ему было тяжело говорить подолгу. Затем заговорил снова:

- Эта процедура выборов монарха себя более не оправдывает. Законы Сантлака сказочно прекрасны и сказочно глупы, мы полагаем им пора отойти в прошлое, в область сказок... Мы намерены взять это землю под собственную руку, и нам потребуется правитель... или, скажем, губернатор. Мы намерены предложить этот пост вам, герцог. Разумеется, служба в Сантлаке будет сопряжена с большими трудами и тяготами. И награда будет также велика. Для начала, верный нам правитель Сантлака получит сеньорат над Энгрой, столицей этой несчастной земли...

Герцог затаил дыхание. Вот такого поворота событий он ожидал меньше всего.

- Далее, - неспешно продолжал император, - этот верный нам правитель Сантлака получит право раздавать земли собственным вассалам. Я имею в виду, земли Сантлака - феоды, прежние владельцы которых запятнаны участием в разбое либо мятеже Перка. У этого сеньора, преданного императорского вассала, будет много привилегий.

- Какой чудесный ошейник! - восхитился Коклос.

- Мы желали бы вознаградить вас, сэр Тегвин, за потери и лишения, понесенные вами и вашими вассалам в нынешнем походе и прошлогодней кампании против Гевы. Потому я спрашиваю вас: желаете ли принять этот пост?

***

Герцог Тегвин шумно сглотнул - он все еще переваривал слова императора. Уж больно неожиданной оказалась предложенная милость.

- Земли, которыми вы наделите верных людей, будут состоять в вассальных отношениях с вами, владетелем Энгры, - продолжал Алекиан. - Широкое поле деятельности и большие возможности!

- Мне... нужно... подумать, ваше императорское величество, - выговорил наконец юноша.

- Мы не станем вас торопить, - кивнул Алекиан. - Подумайте, посоветуйтесь с вассалами. Мастер Гиптис, позаботьтесь, чтобы сэру Тегвину был выдан наш указ о назначении его командующим армией в Сантлаке. Когда документ будет готов, принесете нам, мы приложим печать. Ступайте.

Тегвин отправился на улицу, объявить вассалам новости, тем временем Гиптис разыскивал клирика, который исполнял при Алекиане секретарские обязанности, разумеется, этот монах был шпионом архиепископа. Он уже спал, его нашли и растолкали. Сперва он зевал и вздыхал, всячески демонстрируя, что, хотя и устал, однако готов ревностно исполнять нелегкую службу. Когда же придворный маг начал диктовать, сонливость мигом слетела с клирика, он тут же начал мысленно составлять доклад, который он отправит в канцелярию его высокопреосвященства.

А уж завтра он услышит такие новости! Вот тогда и придется ему попотеть, составляя новое донесение. Его высокопреосвященство архиепископ имел собственные виды на земли Сантлака, так что Тегвина на новом поприще ожидали и конфликты с представителями Церкви, ибо Алекиан намеревался дать местным прелатам особые полномочия... что, в общем-то уже было продемонстрировано в Трингвере... но тильский герцог об этом пока не догадывался.

- Бедный мальчик, - заметил Коклос, когда они остались с Алекианом наедине, - ты позволил ему сунуть руку в осиное гнездо, на дне которого имеется немного меда.

- Да, управлять Сантлаком будет нелегко.

- А ты не боишься, что он, получив такой кусок, поднимется выше тебя?

- Я не боюсь, Коклос, я уже давно не боюсь. Я просто исполняю свой долг. Что же до Санталака... видишь ли, этот юноша станет раздавать земли направо и налево, вассалы бросятся к нему за подачками, и он поспешит удовлетворить всех, после этого будут обиженные и в том числе - обиженные несправедливо.

- Разумеется! - подхватил Коклос. - Клянусь ресницами Гунгиллы, в первую очередь сменят хозяев владения около Энгры, потому что Тегвин захочет испоместить друзей поближе к столице, поближе к себе. И если кто-то из тамошних рыцарей не участвовал в мятеже...

- Вот видишь! Ты уже уловил суть. Сантлак будет сопротивляться. Мятежи и разбой... такова уж эта страна, здесь правитель не поднимется выше императора. Я уверен, меня же и засыплют жалобами здешние дворяне, которых выставят из замков вассалы Тегвина. Кроме того, Тегвин не будет единоличным правителем всего Сантлака, да это попросту невозможно, страна слишком велика. Герцогу придется делить власть с прелатами, которых я намерен наделить властью и землями - ну вот, к примеру, этот добрый аббат из Трингвера.

- Понимаю, понимаю...

- И, прежде всего, Тегвину придется заново завоевать эту страну, благо во многих замках стоят тильские гарнизоны и, можно сказать, начало положено.

- Постой! Ты с самого велел тильцам брать под охрану захваченные замки! Так что же, это твой давний план? Насчет герцогенка Тегвина?

Алекиан устало улыбнулся.

- А ты полагал, что, убив Когера, сумеешь что-то изменить?

Коклос задумался. Карлику хотелось верить, будто удары его кинжала исправили положение, возвратили утерянную душу императора. Наконец шут промолвил:

- Ну... знаешь, все-таки.. Когер пичкал тебя молитвами, а этот паренек предложил выпить. Второй вариант мне больше по душе.

***

А Эрствин со свитой тем временем вернулся в лагерь, расположенный на пустоши за стенами Вейвера. Со свитой Тегвина они разминулись в воротах и теперь отправились к собственным кострам. Там было шумно и весело. Сантлакским рыцарям из окрестностей Ливды выдался славный денек. Они отлично подрались и славно пограбили мертвецов, кроме того удалось захватить нескольких пленников благородного происхождения, чего же еще желать славным воинам? Они полагали, что раз битва выиграна, то и поход окончен. Отлично вышло - поспели к самому сражению, да еще так удачно! Ударили по врагу, когда он этого не ждал, спасли императорскую армию и отлично поживились.

О судьбе дурня ок-Рейселя никто не волновался - сам виноват. Молодой ок-Рейсель оказался самой крупной потерей их компании, несколько сеньоров получили незначительные ранения и ушибы... но это обычные превратности войны. Зато они победили и взяли трофеи - такие, на какие не могли рассчитывать в родной нищей провинции на западной оконечности Мира. Этот удачный поход, пожалуй, примирил их с Эрствином. Конечно, сеньоров завлекли на войну против воли, зато обернулось все куда как славно!

Поэтому Эрствина по возвращении в лагерь, приветствовали весьма доброжелательно. И, разумеется, центром веселья оказался бивак веселого рыцаря ок-Вейспа. Этот разбитной парень не только сумел отличиться в сражении, он взял пару сторонников Перка в плен, а также завладел доспехами обоих павших королей - и Метриена, и самозванца Перка. Теперь ок-Вейсп охотно демонстрировал трофеи, особенный интерес вызывал шлем Метриена, развороченный магическим ударом.

Эрствин присоединился к веселью, а Кари с Аньгом и Джейемом отошли в сторонку.

- Этот ок-Вейсп - славный парень, - заметил Карикан, - в нем живет дух древнего благородства. Всегда готов драться, хватать трофеи и веселиться.

- Боюсь тебя разочаровать, папа, - заметил Хромой, - во мне ты такой дух вряд ли сумеешь отыскать. Но Гангмар с ним, с духом рыцарства, а что теперь?

- О чем ты спрашиваешь?

- Ты прощен императором, битва выиграна, твой новый приятель ок-Вейсп показывает всем встречным доспехи мертвых королей Санталака... Эта история окончена. Что будет теперь с нами?

- Выпить бы, - протянул Аньг. - Винцо сейчас - в самый раз.

Потом подумал и добавил:

- Вообще-то, оно всегда в самый раз... Даже хворенького императора излечило!

- Ступай, друг мой, повеселись, - Кари улыбнулся юноше, - а мы тут посидим, поболтаем о том, о сем.

Аньг убежал к кострам, где веселились оруженосцы и латники, вскоре уже слышен был его веселый голос - он предлагал выпить за победу, и ему охотно наливали.

- Я не понимаю тебя, сын, - заговорил Кари, - Все складывается славно, мы - в армии победителей, тебя ждет невеста, твой друг Эрствин теперь в фаворе при дворе, да и тебя заметили. Что тебя беспокоит?

- Трудно сказать. Все как-то... непривычно, неправильно. Со мной не должно было произойти ничего подобного... Я чувствую себя героем кабацкой песни, о котором пишут высокопарную балладу.

Кари похлопал сына по плечу.

- Это не должно тебя беспокоить. Дружинники Фаларика были обычными разбойниками, я уверен: о них сочиняли непристойные песенки. А теперь - пишут баллады и романы. Зато эльфийским князьям, изгнанным Фалариком, никто не посвятит теперь ни баллады, ни даже похабной песенки. Хотя до Великой Войны они были героями высокопарных поэм... Так творится история Мира. Это наша жизнь.

- Когда-то мне казалось: жизнь - меняльная лавка.

- Так и есть, сынок. Ты полагал, будто что-то изменилось?

 

ГЛАВА 20 Королевство Анновр

Король Деймут, как и намеревался, поднял войско с рассветом. Он спешил удалиться от Фрага, от архиепископа Мунта, поэтому солдат погнали в путь даже скорей, чем это бывало обычно. Устали и люди, и лошади, но воля короля была непреклонна. И те, кому предстояло сопровождать Деймута на юг, со стонами и руганью выступили в поход.

Под началом короля осталось чуть больше двух сотен всадников, пехота также понесла потери. Ночная битва в сгоревшем лесу дорого обошлась Анновру... Оглядываясь, Деймут видел утомленных солдат, едва переставляющих ноги, видел разочарованных рыцарей на усталых лошадях. Доспехи были измяты, покрыты грязью и копотью... Жалкое войско - где уж с таким одолеть могучих гномов! Полторы сотни солдат Белого Круга, присоединившихся к походу, не могли всерьез повлиять на исход кампании, они были не в лучшем состоянии. Деймут был бы весьма удивлен, узнай он, что воины в белом дут на новую войну с большей охотой, чем его собственные вассалы. Однако дела обстояли именно так! Воины Церкви были утомлены, но готовы к бою. Многие - из искренней уверенности, что защищают правое дело, а более - потому что их вел Велитиан. Они не знали о юноше ничего ровным счетом - сверх того, что Вель не раз выводил их из смертельной опасности, и с ним они верили в победу.

Однако Деймут не ведал о настроениях воинов Церкви - он глядел на угрюмых заросших солдат в грязных одеждах, давным-давно утративших белый цвет, и думал, как с такими ничтожными силами одолеть врага? Ответа не находилось.

После двухчасового марша король велел остановиться. Его люди валились с ног от усталости, и Деймут решил, что удалился от Фрага достаточно, чтоб не опасаться новой встречи с Мунтом. Теперь можно позволить себе передышку. Эта местность еще считалась приграничной, и поселения встречались здесь нечасто. Король послал вперед оруженосца с несколькими всадниками - узнать, насколько близко они от ближайшей деревни. Там войско расположится лагерем. В ожидании привала Деймут позволил снизить темп, и теперь люди еле плелись, колонна растянулась по дороге. Обоз смешался с пехотой, усталые пехотинцы просились, чтобы их подвезли, Но места в фургонах не было, туда уложили раненных... Братья Белого Круга, поначалу следовавшие за анноврцами на некотором расстоянии, уже догнали отстающих, войско окончательно утратило порядок и деление на отряды. Те, кто оторвался от своих, уже не высматривали впереди знакомое знамя, всем хотелось лишь одного - чтоб скорей позволили передышку...

Войско Деймута догнал отряд в полсотни братьев в белом. Они скакали по обочине, вдоль дороги, чтобы не терять времени. Предводитель высматривал королевское знамя. Увидев Деймута, направился к нему.

- Ваше величество, мое имя Клуг, брат Клуг. Меня послал его высокопреосвященство...

- Архиепископ? - Деймут с недовольством отвлекся от размышлений. - Чего ему еще нужно?

- Его высокопреосвященство шлет вам свое благословение, - игнорируя непочтительный тон короля, объявил кавалерист. - Я с полусотней конных братьев направлен к вам, дабы оказать посильную помощь в благочестивой войне портив нелюдей. Его высокопреосвященство сожалеет, что не может послать больше братьев, но...

- А, понятно, - Деймут кивнул, - тебя послали шпионить за нами и доносить обо всем архиепископу. Что ж, нужное дело, нужное... Пусть Мунт знает, что благодаря его хитростям, мое королевство угодило в такую беду. Ступай, как тебя...

- Брат Клуг, с позволения вашего вели...

- Ступай, Клуг, отыщи отца Брака, он командует вашими. Поступишь под его начало и постарайся не мозолить мне глаза без повода.

Показались всадники - оруженосец, отправленный на поиски ближайшего жилья, возвращался. Воин торопился, даже заставил уставшего коня скакать галопом.

- Ваше величество, деревня совсем рядом! - объявил оруженосец. - Полагаю, вам следует взглянуть, чем заняты местные крестьяне.

- Что еще стряслось? - недовольно буркнул Деймут.

- Быстрей будет, если ваше величество последует за мной и увидит собственными глазами.

***

Король ударил шпорами усталую лошадь и поскакал за оруженосцем. За ними погнали коней несколько рыцарей, составлявших обычное окружение Деймута. Знаменосец ехал дальше, за королевским штандартом тянулись усталые воины. Но по колонне уже побежал слушок: скоро привал. Солдаты приободрились.

Деймут проехал сперва по тракту, затем - по тропе, уводящей в заросли кустарника. Разбрызгивая прозрачную воду, пересекли ручеек и оказались на проселочной дороге. Отсюда уже были видны белесые дымки, поднимающиеся за холмами.

- Там деревня, ваше величество! - на скаку прокричал оруженосец. - А нам сюда...

Новый поворот, кавалькада перевалила холм и снова оказалась у дороги, которая петляла, огибая возвышенности, оруженосец вел коротким путем. Деймут успел заметить движение в кустах - внизу, в лощине между холмами. Кто-то в красно-коричневой одежде поспешил спрятаться, заслышав тяжелый конский топот. Но оруженосец скакал дальше, и король следовал за ним.

Всадники оказались на поляне, в центре которой рос крепкий раскидистый дуб. Половина веток покрыта густой листвой, другая половина - оставались голыми, вероятно, дерево было поражено какой-то болезнью. На толстом суку висел связанный человек, поодаль толпились крестьяне - большая толпа, человек сорок, и мужчины, и женщины. Они пялились на повешенного и от этого напряженного созерцания их отвлек стук копыт. Короля в лицо знали, селяне поспешно стянули шапки и стали кланяться. Но Деймут глядел не на них. Самым удивительным в увиденной сцене было то, что человек на дубу оставался живым, хотя висел, наверное, уже долго. Он трепыхался и рычал непонятные слова. Будь у него свободны руки, он, наверное, сумел бы избавиться от петли, но его крепко связали. Одежда у человека была красных и коричневых оттенков.

- Что здесь происходит? - выкрикнул Деймут.

Крестьяне переглянулись, вперед выступил пожилой мужчина. Еще раз поклонился и ответил:

- Предателя казним, ваше величество! Чародея, гномьего дружка!

Повешенный задергался на веревке с удвоенной энергией. Он пытался что-то выкрикнуть, но не мог прекратить читать заклинания, веревка тут же стягивала горло и крики переходили в хрип.

- Снимите его, - бросил Деймут.

Оруженосец - тот, что привел короля на поляну - подъехал ближе, вытащил меч и перерубил веревку. Повешенный рухнул на землю и затих, только хрипел с натугой - переводил дух. Король подъехал поближе, чтобы разглядеть чародея. Лицо показалось королю знакомым.

- Это, ваше королевское величество, очень сильный колдун, - бубнил крестьянин, по-видимому, местный староста. - Сильно сопротивлялся, вон сколько народу побил и покалечил.

Толпа расступилась, Деймут увидел с десяток неподвижных тел, двое в красно-коричневом, остальные - крестьяне.

- Ваше величество, - просипел колдун, - ваше величество!

- Кто ты? Почему убил крестьян?

- Я Этвин Красный, колдун из Ойверка! Ваше величество, это глупые крестьяне напали на меня, я защищался! - голос чародея срывался, он откашливался и харкал, под глазом наливался здоровенный лиловый синяк. - Они убили моих учеников!

- Да, я вспомнил, я бывал в Ойверке и видел твою работу, - припомнил король. - Зимой на ледовом празднике. Почему ты здесь?

Чародей отдышался и заговорил ровнее.

- Ваше величество, я был в Ойверке, когда началось вторжение, я дрался с гномами... Когда город пал, мы сбежали в столицу, там был бунт...

- Что?

- Бунт черни! Вашего величества не было в Анновре, когда взбунтовались городские подонки... - Этвин сел и пошевелил связанными руками. - Убивали всех чародеев...

- Врет, ваше величество, - вставил староста, - и про то, что дрался с нелюдями, врет, и про другое прочее. Сам, небось, и ворота карликам отворил!

- Заткнись, - бросил Деймут. - А ты, маг, говори.

- В столице мятеж, все кричат: бей чародеев... Я подался сюда, на север, думал, хотя бы этот далекий край не заражен поветрием злобы. Но и здесь... Ваше величество, теперь нас убивают по всему Анновру, повсюду...

- Проклятье, - сказал Деймут.

***

- Всем известно, - повторил крестьянин, хотя и без прежней уверенности, - маги - они предатели. Они и не люди вовсе. Таким известно, чего нужно, вот они с гномами и стакнулись!

- Заткнись, болван! - рявкнул Деймут. Крестьянин попятился. - Кто там... развяжите колдуна. Эй, вы!

Король грозно глянул на толпу. Люди стихли и втянули головы в плечи, в глаза никто не смотрел. Староста попытался укрыться, втиснуться между других, но земляки нарочно выталкивали его вперед.

- Эй, вы! - повторил Деймут. - Кто вам велел бить чародеев? Дурачье, отвечайте!

- Так предатели же... - безнадежно повторил староста. Он уже понял, что прогневил короля, но не мог взять в толк, чем именно.

- Кто вам сказал, что этот Эрвин предатель?

Магу распутали руки, он тяжело поднялся.

- Ваше величество, я дрался с гномами в Ойверке...

- И ты заткнись! - Деймут был зол, и его бесило, что не на ком сорвать злость. Крестьян следовало бы примерно наказать, но в их глазах король видел настолько беспросветное тупое упрямство, что понимал: и наказание не поможет им осознать, насколько они отвратительны.

Деймут не был садистом и не получал удовольствия от чужой боли. Подданных он карал не задумываясь, если видел в этом пользу, но какой толк бить этих безмозглых олухов, если от битья не поумнеют? Впрочем, Деймут знал хороший способ заставить их встряхнуться. Сейчас они начнут работать головами...

- Чья это деревня? Кто сеньор?

Староста назвал имя. Один из рыцарей, отправившихся с королем в Феллиост. Этот воин погиб в ночном бою, пропал посреди выжженного леса.

- Ваш господин пал в бою с нелюдями, - объявил Деймут. - А вы и рады? Занялись разбоем?

Толпа дружно опустилась на колени.

- Вот что, негодяи, - Деймут постарался говорить как можно строже. - Вас будут судить за разбой. Кто наследует покойному господину?.. Сын? Что ж, он в ответе за вас, мерзавцы, ему придется уплатить немалую виру этому почтенному магу за обиды, за нанесение побоев, покушение на жизнь и за убийство учеников...

- Так они сколько наших поубивали... - рискнул вставить староста. - Всем известно, предатели. В прошлое воскресенье, опять же, проповедь мы слушали, так святой отец нам сказал... и поубивали они вон сколько народу...

- Молчи, злодей. Твои земляки пострадали от собственной тупости, понял? Нет, вижу, не понял. Ничего, заплатите господину тройной налог, тогда начнете понимать. А ты, чародей... э... мастер Эрвин, ты можешь присоединиться ко мне в этом походе. Мы идем против гномов на юг. Желаешь послужить королю?

- Ваше величество, - маг потер шею, на которой веревка оставила уродливые следы, - я за вас... за спасение и правый суд...

- Вот и славно, разыщешь меня. Кстати, я видел в распадке человека, думаю - твой ученик. Найдешь его, и явитесь ко мне. Мне понадобятся все добрые люди, на которых можно рассчитывать... Я отправляюсь встречать войско, оно уже идет сюда по купеческому тракту.

Деймут развернул коня. Он намеревался первым делом отыскать Брака с Клугом и рассказать им, какие плоды приносят проповеди нового архиепископа.

 

ГЛАВА 21 Вейвер в Сантлаке

Наутро Тегвин начал действовать в качестве главнокомандующего. Армия ему досталась, конечно, жалкая... Собственных вассалов под началом герцога теперь было едва ли полтора десятка, еще столько же остались в захваченных замках и в Трингвере - их отделяли от сеньора несколько дней пути. Помимо тильцев, в лагере у Вейвера сейчас находились ванетские солдаты, братья Белого круга - этих совсем немного. Гораздо большую силу представляли собой местные - волонтеры, принятые на службу Алекианом в Сантлаке, и отряд из Ливды. Им-то и досталась самая неприятная служба - объехать окрестности, согнать местных крестьян, чтоб рыли могилы, организовать охрану лагеря и прочее.

Тильцы поглядывали на всех свысока и с самого утра успели восстановить против себя всех соратников. И прежде существовала некая отчужденность между дворянами из Тилы, которые чувствовали себя униженными и всячески подчеркивали, как они недовольны - и остальными участниками похода, солдатами из Ванета и местными волонтерами. В свою очередь, ванетцы с сантлакцами всегда глядели друг на друга с подозрением, теперь же южане настолько явно демонстрировали превосходство, что товарищи по оружию были готовы объединиться против них. Однако приказы Тегвина исполняли, потому что не видели иного выхода.

Из города пришли известия - императору лучше, но, пока он окрепнет, войско будет стоять здесь, у Вейвера. Начала налаживаться обычная лагерная жизнь. Солдаты собрались к своим знаменам, людям выдали завтрак, развернулись походные кузницы, желающим позволили ходить в город, где имелись лавки и мастерские. Ворота Вейвера теперь были распахнуты настежь, а имперских воинов принимали, как дорогих гостей и, разумеется, желанных покупателей.

После полудня сантлакцы пригнали местных селян, те приступили к рытью могил. Дело оказалось привычным - очень уж обильным смертями выдалось нынешнее лето. Но, если Гилфинг Светлый будет милостив, большое кровопролитие уже позади. Дозорные докладывали, что чужих воинов поблизости не видно, остатки разбитой армии мятежника Перка разбежались, рассеялись.

Обоз мастера Ривена собрался в путь. Почти весь товар оказался распродан за время осады, остатки соленой рыбы купцы уступили имперскому войску по сходной цене. Каждый день дорог, из-за осады они потеряли немало времени! Купцам не терпелось возвратиться на побережье за новой партией товара, и Ривен спешил в Ливду с вестями о победе императора - уж теперь торговля оживится!

Конечно, караванщик опасался, что повстречается с остатками мятежного войска. Он бы не побоялся вступить в бой с каким-нибудь рыцарем-разбойником, который задумал поживиться проходящим караваном, но если попадется большой отряд... однако опасения опасениями, но Ривен спешил. Он знал: его ждут. Купцы, Пекондор Великолепный с прочими, уже готовят новый караван.

Гедор пожелал новому компаньону счастливого пути и занялся делом: пользуясь правами члена городского Совета, разузнал, кому принадлежат пустыри и не заселенные дома в центре Вейвера, и потихоньку заводил разговоры с владельцами. Всякий раз просил сохранить его просьбу втайне - дескать, собирается поставить новый дом, бывшая кордегардия ему больше не по нраву, теперь у них прибавление семейства, и новый житель Вейвера малыш Алекиан должен поселиться в новом доме... но вот пока что не решили окончательно, где быть новостройке.

Мяснику никто не отказывал, ясно же, что город получил Вернское право и дела идут в гору благодаря доброму мастеру Гедору! Удача общины, что этот замечательный человек решило осесть в их городе! Как такому славному парню отказать?

Конечно, в распоряжении Гедора были кое-какие способы склонить любого к согласию... но пользоваться ими не пришлось, люди с радостью шли навстречу. Гедора это слегка смутило, ему было бы привычней кого-то избить, запугать, принудить уступить землю силой... Ни разу не пришлось! Впрочем, так даже лучше.

Скоро, очень скоро окажется, что по всему Вейверу строятся склады, лабазы и постоялые дворы, строятся на денежки доброго мастера Гедора... строятся на его земле, совсем скоро окажется, что Гедору принадлежит очень многое. Селезень несколько раз наведывался в лагерь, потерся среди солдат и особенно внимательно глядел на тех, кто потерял господина в бою или чей отряд был рассеян. Выбрал парочку потолковей, предложил работу. В скором времени Гедору понадобятся приказчики, подручные, охранники для складов и лабазов. Полезно иметь под рукой нескольких чужаков, которых с общиной ничего не связывает.

Словом, дел было по горло! Поэтому Мяснику не пришлось встретиться с Хромым, хотя оба были бы не прочь повидаться снова. Гедор занимался делами, а Хромой, то есть Джейем Геведский, нес службу. Он мог отказаться, Эрствин позволил бы другу и будущему родственнику отдыхать, но Джейему не сиделось на месте. Он выпросил позволение отправиться на разведку с ок-Вейспом.

***

Карикан, конечно, присоединился к компании. Вообще, блондин Счастливчику нравился, эти два пройдохи быстро нашли общий язык. Аньг остался в лагере - Карикан не любил расставаться с парнем, которого считал чем-то вроде талисмана... но Аньг не умел держаться в седле. Отправляясь на вылазку, Кари заявил Эрствину:

- Дружок, присмотри за моим питомцем. Я оставляю тебе свою удачу, будь с ней осторожней.

- Я присмотрю за ним, сэр, - серьезно ответил граф.

- Главное, не отпускай в город, там девушки, - Кари ухмыльнулся, - и, самое главное, не соглашайся, если он предложит прогуляться туда вместе. Вообще, не позволяй ему влиять на тебя.

- Полагаете, этот юноша научит меня плохому?

- Боюсь, научит хорошему - это куда опасней. Аньг, ты слыхал?

Блондин с невинным видом стоял поодаль и слушал.

- Да, Кари. Я не стану учить его светлость хорошему.

С тем и отправились. Кари с ок-Вейспом тут же завели разговор, а Хромой, хотя и держался поблизости и несколько раз вставил слово-другое, вскоре осознал, что понимает смысл разговора, как говорится, с пятого на десятое - обсуждалась жизнь в замке. Потом разговор переключился на сегодняшнюю вылазку, ок-Вейсп предложил сменить направление.

- Прогуляемся к замку Дрейс, господа? - предложил веселый рыцарь.

- А зачем? - Джейем успел погрузиться в собственные мысли, и задал вопрос механически.

- Говорю же, там живет семья прежнего сеньора Вейвера!

- А... - Хромой кивнул и сделал вид, будто понял, зачем им ехать в этот замок. На самом деле, не понимал.

Карикан поглядывал на сына с усмешкой, он-то отлично все понимал, но мысли держал при себе. Сказал только:

- Смотри на ок-Вейспа, сынок. Смотри и учись, это не шутка! Наш друг - образец идеального рыцаря. Смел, предприимчив, да вдобавок начисто лишен всяких романтических глупостей, какие приписывают благородному сословию авторы романов и баллад. Баллады, видишь ли, сочиняют простолюдины, откуда им знать?..

Ок-Вейсп усмехнулся, для него-то слова Счастливчика были именно шуткой. А тот гнул свое.

- Прежние законы Сантлака, как ни гляди, были несовершенны. Короля выбирали по одному лишь принципу - доблести на турнире. А ведь, помимо телесной силы, монарх обязан обладать многими качествами: ловкостью, изворотливостью, подвижностью ума, умением складно говорить... мало ли... Да! Еще весьма неплохо, если король хорош собой. Погляди на Вейспа, ты отыщешь все эти качества сполна!

- А вот и замок! - воскликнул ок-Вейсп.

Рыцарь отъехал с дороги в кусты и, склонившись в седле, сломал несколько веток. Пришпорил коня и, помахивая колючим пучком, поскакал к Дрейсу. Остальные следовали за ним в нескольких десятках шагов. Ворота замка были, разумеется, заперты, а на стене маячили фигуры обитателей замка. Когда подъехали поближе, Джейем разглядел даму в темном - хозяйку замка.

- Мадам! - воскликнул ок-Вейсп. - Позвольте назваться! Я ок-Вейсп, и сейчас состою на службе у его императорского величества. Мне поручено осмотреть ваш замок и поискать, нет укрывается ли здесь кто-то из мятежников.

- Здесь никого нет!

- Врет, - определил Кари, - слишком быстро ответила. Смотри, сынок, смотри внимательно. Точно кого-то прячет.

- В таком случае, - продолжил ок-Вейсп, - вы не станете возражать, если мы войдем и посмотрим? Прошу простить мою настойчивость, мне неловко тревожить столь благородную даму... но приказ императора...

- Зачем он врет? - тихо спросил Хромой. - Нам ничего такого не поручали.

- Говорю же тебе, смотри и слушай. Гром меня порази, если ок-Вейсп не сдерет с нее отступных! Учись, так поступают истинные рыцари.

- Это скучно...

- Но это и есть - благородный образ жизни!

***

По возвращении в лагерь ок-Вейсп отправился доложить герцогу Тильскому, что старательно объехал окрестности и не обнаружил неприятеля. А у шатра Эрствина Хромой приметил знакомую фигуру - Керта Дубину было видно издалека. Верзила меланхолично двигал челюстями, дожевывал обед, который выпросил для него Коклос. Сам великий герой был у его светлости графа в шатре - так сказал Керт.

Хромой откинул полог и заглянул - точно, карлик, удобно развалившись на подушках, разглагольствовал, Эрствин слушал и моргал.

- А, мой отважный спаситель! - обрадовался Полгнома, завидев Джейема. - Давно дожидаюсь! Слушай-ка, у меня не было прежде возможности отблагодарить тебя, но это вовсе не значит, что я забыл! Я вовсе не забыл, просто был очень занят... особенно поначалу, когда пришлось быть великим героем, а также замещать императора и... маршала...

Шут закатил глаза к своду шатра и начал припоминать.

- Еще я замещал судью, канцлера, архиепископа... да-да, очень славно, что мне не пришлось заменить ее величество императрицу, это было бы слишком вызывающе. О братце и без того ходят странные слухи.

- К нам, в глухую провинцию, слухи не доходят, - успокоил Хромой. - Я даже не знал, какие великие герои, вроде тебя, сэр Полгнома, состоят на имперской службе.

- Ничего, зато теперь знаешь.

- Конечно, ты мне об этом сказал раз двадцать или тридцать.

- И еще не раз скажу! Правда - это такая монета, что не стирается от частого использования. Что с тобой?

- Ничего, ничего, - Хромой удивился, до чего фраза, сказанная Коклосом, соответствует его собственным мыслям. - Славно сказано, насчет монеты.

- М-да... - шут задумался, - а о чем я говорил перед этим?

- О том, как был великим героем и замещал его величество.

- А! Верно! Жаль, что мое царствование оказалось столь коротким. Я даже не успел воздать должное верности и отваге твоей светлости, сэр Эрствин! Теперь придется напомнить об этом братцу, но не беспокойтесь, я напомню! Сказать по чести, ваша атака решила дело... Уж такой гениальный военачальник, как я, не мог не понять сего факта! Хотя я и валялся, уткнувшись носом в грязь, - разглагольствовал Коклос, - но мой полководческий дар все же меня не покидал! Я сразу понял: вот отважные рыцари из Ливды, они опрокинут мятежников одним ударом! Да, так о чем я?..

- О том, что граф Эрствин достоин награды, - поспешно вставил Хромой, пользуясь тем, что карлик на секунду смолк.

- О том, что Хромой достоин награды, - в унисон высказался Эрствин, - то есть Джейем Геведский.

- А, ну да! Вы оба славные парни и достойны наград, - карлик закатил глаза и сделал паузу, - вот ты, сэр Эрствин заслуживаешь поощрения уже хотя бы потому что почти нормального роста. Вот что, мои славные друзья, сейчас я скажу вам одну важную вещь...

Коклос понизил голос, собеседники придвинулись поближе. Дальше карлик вещал шепотом..

- Я не шучу, друзья. Поверьте мне, не ждите наград, а проситесь домой. Ссылайтесь на трудности в запутанной ливдинской политике, на разбойников, мятежников, заговорщиков. Как можно скорей возвращайтесь.

- Домой? - брови Эрствина поползли вверх.

- Домой, обратно, на запад, в Ливду. Я знаю, что говорю странные вещи, но уж поверьте. Наместником в Сантлаке станет герцог Тегвин. Он вам нравится?

- Надутый он какой-то, - неуверенно высказался Эрствин и покосился на приятеля - не ляпнул ли чего лишнего?

- Надутый, да, - охотно согласился карлик, - капризный сопляк. Не то, что вы, друзья мои. Потому он и выбран править Сантлаком. Чтобы тилец не забрал большой силы, братец заранее обеспечил ему трудности. Вскоре мы отправимся походом на Энгру, там будет объявлено о новых полномочиях Тегвина. Одновременно в Энгру прибудет епископ Сантлака, старая упрямая задница, прости мне, Пресветлый, такие слова! Эти двое, старец и сопляк, тут же начнут бодаться, да так, что только перья полетят. Графу Ливды - как награда за верность - будет пожаловано право обращать в вассальную зависимость от города всех сеньоров на расстоянии дня пути от города. То есть всех вшивых рыцарей, какие только гнездятся в этом, не обижайтесь, забытом Гилфингом краю. Понимаете?

- День пути, - кивнул Эрствин.

- Именно, именно! За день можно пройти десять шагов, а можно ускакать за горизонт! Ливда - вассал императора, губернатору Сантлака не подчиняется, следовательно, вам придется делить вассалов с Тегвином, который имеет такие же права, только в отношении Энгры. Церковь также получит кое-какие привилегии, благодаря чему окажется в конфликте все с тем же Тегвином. У него недостает собственных людей, придется принимать на службу всякую шваль, лизоблюдов, льстецов, подхалимов. Они также наделают бед, прикрываясь полномочиями, которыми их наделит Тегвин. Чтоб мне провалиться, если выйдет не так!

- Ловко, - заметил Хромой. - Даже я понимаю, в чем тут соль.

- Ловко. Впрочем, думаю, Тегвина вскоре убьют, он слишком глуп, - доверительно прошептал карлик. - Однако я могу и ошибаться. В общем, императорские милости похожи на красное яблочко с червем внутри. Поспешите в Ливду, грызите яблочко там, а не здесь. Здесь слишком близко черви.

- Спасибо за предупреждение, - серьезно кивнул Эрствин.

- Мне жаль, что больше я не могу сделать ничего, увы, - Полгнома всплеснул ладошками. - А вам понадобится куда больше! Этот край ждут тяжелые времена, процветать будет один лишь Вейвер.

 

ГЛАВА 22 Вейвер в Сантлаке

У Вейвера войско простояло три дня. Коклос больше не появлялся в лагере, прошел слух, что император поправляется, и шуту, видимо, приходилось постоянно исполнять свои обязанности при монаршей особе.

Тильцы держались по-прежнему заносчиво, остальные - копили недовольство. Как и обычно получается после выигранной битвы, пошли слухи о скором окончании кампании, солдатам хотелось домой... Оснований под этим слухами не было - сами воины их и выдумывали, но уж очень хотелось верить в хорошее, и они повторяли собственные домыслы.

На второй день Тегвину надоело разыгрывать роль великого полководца, и он оставил заботы, чтобы пировать с вассалами. Конечно, после попойки из ставки герцога пошел новый слушок - о том, что Тегвин будет править Сантлаком. Об этом много говорилось, после каждое слово обрастало многочисленными подробностями...

Эти слухи жадно ловили сантлакские волонтеры, присоединившиеся к войску Алекиана. Эти не грезили о конце войны, напротив - им бы хотелось остаться на службе подольше. Кое-кто уже начал ловчить, втираясь в доверие к тильцам, рыцари домогались знакомства с герцогом, чтобы предложить в будущем свои услуги.

Словом, настроение в лагере сменилось: кому нужно было добиться службы, те ловчили, кто хотел возвращения в родные края - те попросту ждали новостей.

Хромой был скорей в числе вторых. По правде говоря, он и мечтал о возвращении, и боялся его. Как-то сложится его жизнь дальше? Теперь он имеет право просить руки Лерианы... Она по-прежнему представлялась ему в мечтах этаким воздушным чудом, полудевушкой-полудухом, хрупкой скульптурой из льда... Теперь-то Джейем понимал, что означали ее взгляды и вздохи, еще он понимал, что сам-то был влюблен - давно и безнадежно... Безнадежно настолько, что боялся сам признаться в собственном чувстве. Меняла и девушка знатного рода - это даже не мечта, это глупо...

Теперь все стало иначе, и чувства, о которых теперь было позволено говорить вслух, вырвались на волю. Джейему страшно хотелось увидеть Лериану снова, взять за руки, обнять, согреть, вдохнуть жизнь в этот бесплотный призрак, растопить лед.

Он, Джейем из Геведа, будет просить руки Лерианы Леверкой - это решено... решен и ее ответ. Но что после? Баронессу нельзя привести в домик на улице Заплаток. Что с того, что хромой меняла знал о монетах побольше иного знатного господина? Теоретически знает, слишком уж теоретически - да вот в собственном кармане монет негусто. Да, с такими драконами Хромому дело иметь еще не приходилось!

Чтобы заглушить гнетущее чувство тревоги, Хромой старался занять себя. Наведался в город, хотел потрепаться с Мясником, но того было невозможно отыскать - то он заседал в городском Совете, то носился по городу, занимаясь покупкой земли, то встречался с купцами и цеховыми старшинами.

Джейем побеседовал с Делой, рассказал ливдинские новости. Конечно, больше всего землячку интересовала история эльфа из Семи Башен, но уж тут Хромой отмалчивался либо превозносил доблести юного графа. Дела поджимала пухлые губки:

- Собаке моей он граф! Мы - люди вольные. Вот и здесь, в Вейвере... мы здесь... мы за свободу!..

Тут проснулся маленький Алекиан, захныкал... на этом беседу пришлось закончить. Хромой пожелал процветания вольному городу Вейвера и его вольным гражданам - с тем и удалился. По вечерам ок-Вейсп устраивал шумные попойки, отступное с вдовы ок-Дрейс он взял вином. Поскольку в Вейвере все хмельное было выпито в первый же вечер, добыча ок-Вейспа оказалась весьма к месту. Разумеется, благородный рыцарь не торговал вином, он щедро поил всех, кто мог отблагодарить тем или иным способом, и обзавелся кучей полезных знакомств. И герцогу Тегвину он преподнес славный бочоночек - чтобы скрепить боевое братство. Дар был принят благосклонно.

Разумеется, Карикан неизменно участвовал в пьянках. Хромой тоже как-то принял участие... ему не понравилось.

***

Кстати, историей с графом Кариканом никто не интересовался, оставалось предположить, что Алекиан решил предать забвению прощенного мятежника, это устроило всех. Вероятно, император решил, что акт монаршего милосердия может послужить опасным прецедентом, так что лучше оставить его Мир в неведении относительно судьбы мятежного графа.

Эрствина единственный раз пригласили к его величеству. Парнишка постарался нарядиться получше, велел начистить доспехи. Наверняка он втайне ждал, что его наградят за преданность и отвагу, мечтал, как император назовет героем... ну и прочее в таком духе. Собственные радужные мечты мальчик держал при себе, и это оказалось верным решением - ему даже не пришлось увидеться с Алекианом. Причиной приглашения оказался ок-Рейсель. После неудачного покушения молодой рыцарь содержался в городской тюрьме - то есть в подвале под ратушей. Кому-то из свиты императора пришло в голову судить злодея, но вскоре выяснилось, что он вассал Леверкоя и, стало быть, его следует выдать сеньору - тот вправе распоряжаться судьбой ок-Рейселя. Вот Эрствина и позвали, чтобы получил на руки заключенного. Пришлось потратиться на кандалы. Хотя и покалеченный, рыцарь мог оказаться опасным, так что в лагерь его привезли в цепях

В общем, дни шли, но ничего не происходило. Тела погибших были преданы земле, а рыцари покойного Перка - те, кому посчастливилось пережить битву - разъехались по поместьям и сидели тихонько, выжидали, как пойдут события дальше. Скоро ли император уберется из королевства, чтобы можно было взяться за старое - разбойничать, бражничать и выбирать короля в Энгре?

Должно быть, болезнь Алекиана искренне огорчала этих добрых людей, потому что все были уверены, что имперское войско уберется в Ванет, едва Алекиан сумеет сесть в седло. Еще больше бы их устроило, окажись болезнь смертельной... но уж это в руках Пресветлого!..

Ну а солдаты имперского войска ждали. Кто - возвращения, кто - новых походов. Император показался на людях на четвертый день. Он проехал по улицам Вейвера, принял заверения в преданности от городского Совета, наведался в лагерь. Выглядел он не очень-то бодро, бледный и изможденный, тем не менее, прошел слух: завтра - в поход. Куда именно отправится император, никто толком не знал. Строились всевозможные догадки. Наиболее логичным выглядело возвращение в Ванет либо марш на Энгру. Кое-кто доказывал, что его величеству будет угодно увидеть море, то есть дойти с войском до самой Ливды. Простые воины не понимали смысла этой войны, не замечали целей, которые преследовал Алекиан. Карикан как-то затеял спор с ок-Вейспом, тот придерживался мнения, что Алекиан покажется в Энгре. Столица как-никак.

А его величеству нужен был торговый тракт из Ливды - через Вейвер - к ванетской границе. Поэтому ни о каком путешествии в Ливду речи быть не могло. Лето клонилось к середине, императора ждали дела в столице. В Сантлаке его держала его лишь болезнь.

Прошел день, а сборов не объявляли. Хромой томился. Он поделился сомнениями с отцом, то рассмеялся:

- Что за молодежь нынче! Мы в свое время жили одним днем, хватали каждый миг удовольствий. Что толку думать о будущем? Оно зависит вовсе не от нас, поверь. Позволь жизни увлечь себя, вот увидишь - течением прибьет к счастливому берегу. Нужно лишь уметь вовремя рискнуть и поверить своему везению. Поставь на кон жизнь против победы - и победишь. Спроси любого, кому улыбнулась удача, он подтвердит.

- А те, от кого удача отвернулась, уже ничего не может подтвердить, так? Они поставили на кон жизнь и проиграли.

- Да, разумеется, зато проигравшие тоже не сожалеют о совершенных ошибках, потому что мертвецы равнодушны.. Это и есть мудрость, сынок. Что толку горевать заранее о предстоящих бедах? Ну а после ты либо будешь радоваться победе, либо помрешь, и уж тогда точно не будешь ни о чем сожалеть.

- Ты уверен?

- Говорю же, спроси любого, кто знаком с удачей. Я - точно знаком, не зря меня прозвали Счастливчиком.

- А как по-твоему, что сказала бы по этому поводу мама?

Карикан перестал улыбаться.

- Я как-нибудь расскажу тебе подробней. В Мире все имеет свою цену, моя удача - тоже. Я рассказал об этом Лауре, едва мы познакомились. С ней я был честен, как ни с кем другим. Скажи, разве она сожалела?

- По правде говоря, она слишком сильно любила, чтобы верно оценить, чего ты стоишь, папа. А что такого с твоей удачей?

- Видишь ли, за мое счастье всегда расплачивались другие - те, кто был мне дорог. Отец, брат... М-да... Должно быть, поэтому я рано отучился сожалеть о потерях. Их не избежать, это моя судьба. Скажу так: я любил Лауру и люблю до сих пор, но, увы - удача взяла с меня привычную цену. Попробуй и ты так же - просто шагать своим путем, а? Если ты унаследовал хотя бы толику моей удачи...

- Нет. Надеюсь, что нет. Я не хочу выигрывать, теряя тех, кого любою. Надеюсь, такая удача не улыбнется мне.

- Посмотрим, сынок. Поживем - увидим!

***

Наконец Алекиан решил, что достаточно окреп, чтобы держаться в седле. Так было объявлено солдатам - и, разумеется, войску велели готовиться к маршу. На самом деле причиной было прибытие гонца. После победы Коклос с Гиптисом отправили гонцов в Трингвер к епископу Гевскому и далее - в Ванетинию. Когда Алекиан пришел в себя, отправил новое послание епископу, в письме содержались конкретные инструкции, и вот пришел ответ. Теперь пора было в путь.

Войско разделились. Император возвращался в столицу. Дело сделано, а в Ванетинии ждут тысячи дел. Тегвину с его собственными вассалами, местными волонтерами и войсками Белого Круга - следовать на Энгру. Обычно после завоевания королевства победитель стремится завладеть сокровищами побежденных, а они собраны в столице, однако сантлакскик короли не скопили богатств, такую жалкую добычу, как Энгра, Алекиан с легким сердцем уступал тильскому герцогу.

Ливдинскому отряду было поручено возвращаться к морю, но не спешить. Двигаться медленно, короткими переходами и, по возможности, разъяснять господам, по землям которых проходит тракт: разбой с нынешних пор будет наказываться с преувеличенной жестокостью. Его величество решил дать примерный урок грабителям, и те, кто попадутся первыми, будут казнены вместе со всеми вассалами, какие попадутся на горячем. Пощады не следует ждать. Но зато, когда по дороге пойдут караваны, владельцы постоялых дворов и придорожных трактиров окажутся в большом выигрыше.

Эти соображения окажутся чуждыми сантлакским рыцарям-разбойникам, поэтому вбивать новые истины в тупые дворянские головы следует настойчиво. Все это Эрствин пересказал своим рыцарям. Сам парнишка был не в восторге от такой миссии, зато предприимчивый ок-Вейсп воодушевился, у него уже созрели кое-какие новые идеи.

- Учись, сынок, - снова стал поучать Карикан, - гляди на славного ок-Вейспа, он, кажется, нашел тысячу способов погреть руки на этой войне, и все, до единого - соответствуют рыцарскому достоинству.

- Боюсь, мне никогда не овладеть этой наукой, - пожаловался Джейем. - Но я присмотрюсь к методам сэра ок-Вейспа.

Из Вейвера, чтобы попрощаться с Хромым, явились двое - Мясник и Коклос. Мясник явился в лагерь под вечер, накануне выступления.

- Я знаю, что ты меня разыскивал, - объявил Гедор, - но времена нынче горячие, минутки свободной не было. Ну а как услыхал, что на рассветет войско уходит, тут уж думаю: нужно хоть попрощаться.

- Я, пожалуй, не стану говорить Обуху о том, где ты пристроился.

- Что ж, я всегда знал, что ты человек Обуха, бережешь его, - Гедор скривил рот - улыбался. - Если он вздумает явиться сюда, то в Ливду уже не возвратится. Я справился, я успел... Теперь Вейвер - мой город, здесь я сильней кого угодно. Однако ты прав, не говори Обуху... пока что. Может, я сам наведаюсь в нашу старую Ливду. Когда-нибудь. Потом. Когда подрастет маленький Алекиан.

Коклос явился прощаться утром, когда колонны уже строились для марша.

- Слушай-ка, Джейем, - протрещал карлик. - Наша империя велика, и может выйти, что нам с тобой не доведется более встречаться, а это очень скверно, потому что, как ни верти, а жизнью я обязан тебе. Должно быть, сам Гилфинг Светлый либо Гунгилла Прекрасная послали тебя в тот самый миг, когда я уже был скорее мертв, чем жив.

- У меня лошадь понесла, - признался Хромой. - Наездник из меня, как из тролля флейтист.

- А, ну, значит, Гунгилла, - решил карлик. - Скоты, лошадки и всякая тварь земная в ее ведении. Благословение Матери со мной, так что я легко обойдусь без этого... без вот этого вот... Держи и используй крайне осторожно!

Шут протянул Джейему сверток, тщательно перевязанный шнурками. Хромой пощупал.

- Что там? Пергамент?

- Да, пергамент с тысячей печатей. Жалко расставаться, печати такие красивые! Ни у кого таких не было, лишь у меня. Только, заклинаю тебя, не размахивай этим документом направо и налево. Надеюсь, я не совершил ошибку, отдавая это тебе... но ты кажешься мне довольно здравомыслящим... ну, для человека твоего роста, конечно. Вы, дылды долговязые, все такие дураки...

Коклос шмыгнул носом и поспешно распрощался.

 

ГЛАВА 23 Королевство Анновр

Возвращение в столицу Анновра было безрадостным... Армия Деймута вовсе не походила на войско победителей, а уж город выглядел так, будто нашествие нелюдей затронуло и его. Несколько кварталов на окраинах выгорело дотла, в центре, на улицах, выходящих к королевскому дворцу, дома были разрушены, а на площади красовались только что установленные виселицы. Эшафот сиял свежеоструганной древесиной - тем мрачнее выглядели висельники в грязных обгорелых лохмотьях.

Обычно преступников в Анновре казнили за городскими воротами, подле дороги, дабы все приезжие могли убедиться в строгости королевского суда. Старые виселицы тоже не пустовали, въезжая в столицу, Деймут видел тела казненных. Теперь же канцлер велел возвести еще один эшафот на площади. Королевское правосудие демонстрировало себя не только и не столько приезжим. Канцлер решил преподать урок собственным подданным.

На площади было полно вооруженных воинов. Хотя бунт подавили в течение пары дней, войска продолжали стягиваться к столице. Деймут, проезжая по площади мимо эшафота, принимал приветствия хмурых рыцарей. Здесь были и старики, и юнцы - в поход король увел небольшое отборное войско, теперь созывали всех, кто способен склонить копье и пришпорить коня.

Деймут спешился, латники распахнули тяжелые створки ворот, и король быстро зашагал через обнесенный стенами двор отеля. Канцлер уже спешил навстречу.

- Ваше величество...

- Оставим приветствия. Где гномы?

- Они уже углубились в Малые Горы. Их кавалерия патрулирует район к северу от долины Атонах.

- Кавалерия? Фенадцы? Мерзавец Гратидиан?

- Гратидиана наши лазутчики не видели с тех пор, как войско вошло в горы. Вроде бы, появляется граф Слепнег.

- Еще один мерзавец... Итак, они вошли в Малые горы через Атонах? Поднимайте людей, мы двинемся туда.

- Но ваше величество, столица... был бунт... я думал сделать подробный доклад...

- Я видел на севере, как крестьяне вешают чародея. Мне все известно.

- Увы... я счел нужным установить эшафот на площади, чтобы подданные вашего величества подумали не раз, прежде чем устраивать мятежи. Надеюсь, я не...

- Отличное решение. Но виселиц должно быть больше. Пусть бунтовщиков продолжают разыскивать, пусть хватают всех, кто виноват, и вешают в столице на пепелищах, пусть виселицы ставят на перекрестках дорог. Урок должен быть наглядным. Я с войском иду на юг, к долине Атонах, и мне не нужны беспорядки за спиной. Сколько людей вы собрали здесь, в столице?

- Ваше величество... - канцлер замялся.

- Что вы мямлите, сэр? - Деймут никогда не стеснялся высказываться невежливо, а теперь он был очень зол. - Говорите короче.

- Я выдвинул десять значков к Ойверку, отряды ополчения патрулируют наш берег Золотой...

- Отлично. Не пропускать к Ойверку купцов! Мерзавец Гратидиан не получит ни гроша с Ойверкского моста.

- Но ваше величество, тогда купцы забудут эту дорогу. Мы тоже понесем убытки...

- Это меньшее из зол. Либо я буду получать подати на Ойверском мосту - либо не получит никто! Ныне жестокие времена, и действовать нужно в соответствии с ними. Итак, сколько здесь, в городе, рыцарей?

- Шестнадцать значков, сир. Около трехсот всадников. И королевские лучники из гарнизона. После нынешних бунтов я бы не рискнул призывать в ополчение простолюдинов. Маловато против армии гномов, увы. Прошу прощения, не получим ли мы помощи из Ванетинии? Прошлые войны с нелюдями велись империей, не одним лишь Анновром...

- Мы получим помощь. Будь я проклят, Алекиану не останется ничего иного, кроме как помочь мне! Но сперва он должен об этом узнать! Не было ли сообщений о его возвращении из Сантлака?

- Еще раз прошу прощения, но было бы удивительно, если его императорское величество возвратится живым.

- Я бы сказал, что это не худший вариант... но сейчас нам нужна военная помощь против гномов. И Алекиан - именно тот, у кого я смог бы эту помощь получить. Пусть вернется в столицу, и тогда...

***

Воины Белого Круга в столицу не входили. Они остались снаружи - они и большая часть анноврцев. Король въехал в город, сопровождаемый небольшой свитой, остальным было позволено передохнуть, наблюдая за движением на дорогах и за висельниками у городских ворот. Покидая войско, Деймут предупредил: стоянка будет короткой. Король спешил на новую войну.

Отсутствовал Деймут около двух часов. Затем из ворот вышли стражники и стали орать на проезжих - требовали, чтобы повозки и путники сошли на обочину и освободили проезд. Показался Деймут, за ним, сверкая латами, ехали по двое в ряд кавалеристы. Отец Брак поглядел на движение и велел братьям готовиться к маршу. Король, сопровождаемый свежими воинами, проехал по дороге, затем зашевелились анноврцы, возвратившиеся из северного похода - затягивали подпруги, подгоняли доспехи и садились в седла. Когда Деймут и три сотни всадников из города проехали, ветераны стали пристраиваться за ними.

Потом дошла очередь Белого Круга, прискакал оруженосец Деймута, передал приказ - подтягиваться к хвосту колонны, позади обоза.

Воины в когда-то белых, а теперь перепачканных плащах, потянулись к дороге, чтобы занять место в строю. Велитиан, как обычно, ехал рядом с викарием. Отца Брака тревожили неприятные предчувствия, юноша был спокоен.

- Теперь мы составляем в войске меньшинство, - нарушил молчание Брак.

Велитиан не ответил.

- Я хочу сказать, что если король замыслил некую подлость, чтобы захватить тебя, мне будет трудней вступиться. Я уверен, Деймут что-то замышляет.

В самом деле, теперь церковные солдаты составляли меньше четверти войска.

Принц пожал плечами.

- Если бы я боялся, то не стал бы открывать своего имени.

- Во имя Гилфинга, я до сих пор не пойму, зачем ты это сделал.

- Просто другого пути я не видел. А разве можно было иначе? Этот мир, который мы заключили с эльфами - неправильный, невозможный мир. Мы дрались с ними, перебили множество нелюдей, сожгли их драгоценный лес... но я удивил их полководца, и мы заключили перемирие.

- То есть ты хочешь сказать, что не видел иного пути для империи? Но для себя-то ты мог выбрать что-то более безопасное?

- Протите, отец Брак, наверное, во мне говорит гордыня, а это грех... но все же! Меня убили в прошлом году, верней, должны были убить. Тихо зарезать в подземелье Валлахала. Вместо этого мне была подарена жизнь. Нет, не так. Не подарена, а дана взаймы. Я теперь живу в долг. И всякий раз, решаясь совершить тот или иной поступок, думаю лишь об одном: как бы возвратить часть этого долга. Понимаете ли вы меня, отец Брак? Мне так хочется, чтобы меня хоть кто-то понимал!

Велитиан порывисто вздохнул. Чувства, которые он тщательно скрывал, вдруг вырвались наружу. Юноша на мгновение утратил контроль над собой и позволил выплеснуться потаенному напряжению. Потом, словно устыдившись минуты слабости, снова замкнулся, лицо утратило выражение.

- Отец, пусть все идет своим чередом. Я не боюсь ни Деймута, ни гномов, ни даже собственного брата. Предоставим Пресветлому решить за нас.

Он боялся лишь одного: что в миг смерти успеет возместить слишком мало в сравнении с тем, что дал взаймы коротышка Дартих, когда вытащил из стен Валлахала и обрек на новую жизнь.

***

После того, как Деймут нанес видит в столицу, армия не делала остановок. Колонны шли на юг, сперва по хорошему купеческому тракту, потом - по мере продвижения к Малым Горам - дороги делались все хуже, поселения попадались редко. Местность обезлюдела, несколько раз приходилось двигаться мимо пепелищ, и уже невозможно было определить, какая беда стряслась с обитавшими здесь людьми, стали они жертвами нелюдей или местных мятежников. А может, попросту ушли, сбежали в страхе из обжитых мест? А уж потом брошенные жилища кто-то сжег?

Авангард повстречался с дозорами, высланными из столицы накануне. Рыцарь, руководивший анноврцами на юге, доложил Деймуту: гномы ушли в горы, оставив на входе в долину большой отряд. Нелюди укрепились на возвышенности, они перекрывают тропу, по которой ушло их войско.

- Сильно укрепились? - спросил король. - И сколько их там?

- Вроде бы возвели стены из камня, - пожал плечами рыцарь. - Близко подобраться мы не можем, с севера подходы к долине охраняются их кавалерией. Гангмар бы уволок этих мерзавцев, предателей рода человеческого. Похоже, Слепнег с ними. Я как-то видел его, когда был ребенком, и отец брал меня в Ванетинию.

- Вполне возможно, - кивнул Деймут. - Почему бы Слепнегу не следовать за хозяином? Говорят, гному он служит верней, чем покойному Элевзилю. Но почему вы не осмотрели укрепление нелюдей в Атонахе? Всегда можно сыскать способ пробиться через их охранение. Например, напасть на них, отвлечь ложным отступлением, чтобы Слепнег стал преследовать застрельщиков, тем временем просочиться в долину.

- У меня мало людей, - рыцарь снова пожал плечами. - Сперва я так и сделал, мы атаковали их дозор, тут же появились еще несколько десятков верховых, тогда мы стали отходить, а мои разведчики скрытно двинулись в долину. Вот с тех пор у меня мало людей. Предатели одеты в гномью сталь, и кони под ними отличные, я едва оторвался от погони и...

- К Гангмару погоню! Разведчики вернулись?

- Вернулись, через день. Им пришлось долго отсиживаться, пока кавалеристы Слепнега не закончили прочесывать окрестности. Предатель не дурак - должно быть, тоже понял, чего мы добивались, вступая в эту схватку.

- Ну? Что я каждое слово из тебя тяну? Мне плевать на твои потери и на твоих разведчиков! Что они рассказали?

Рыцарь пожал плечами в третий раз.

- Они вошли в долину, но едва попытались приблизиться к укрепленному лагерю гномов, с неба посыпались камни. Пришлось сбежать, а потом отсиживались, покуда Слепнег и его всадники...

- Хватит, конец этой истории я уже слышал, - буркнул король. - Готовься, тебе предстоит повторить ложную атаку. На этот раз мы поступим несколько иначе, и когда Слепнег погонится за тобой, его встречу я. А потом мы проверим, насколько крупные камни здесь сыплются с неба.

Войску был дан приказ располагаться лагерем. Марш выдался трудный, потому что Деймут гнал солдат слишком быстро. Усталые воины наконец получили возможность передохнуть, зато конным разведчикам король велел удвоить бдительность - он собирался сохранить свой приход в тайне, для того и гнал людей. Деймут хотел, чтобы его прибытие с севера, из Феллиоста, стало для нелюдей сюрпризом. Еще более он бы хотел удивить врага численностью своей армии, но увы - анноврцы сильно уступали числом войску нелюдей. Кампания обещала быть тяжелой.

 

ГЛАВА 24 Сантлак. Дороги, ведущие от Вейвера; город Энгра

Расстояние, отделяющее Вейвер от Энгры, всадник может преодолеть за день, если не будет жалеть себя и лошадь. Но войско не несется вскачь, за войском следует обоз, да и пехотинцы жалуются на жару, им нужен отдых. Опять же, лошадей летом нужно чаще поить. А лето уже было в разгаре, долгие солнечные дни выжгли серединные области Сантлака, сейчас в этом краю стояло самое жаркое время года.

Ближе к осени задуют ветры с моря, они принесут тучи и дождь, но пока что солнце жарит, как раскаленная печь, и солдаты на марше обливаются потом в тяжелых доспехах. Многие, ох многие завидуют сейчас братьям Белого Круга, их белым плащам. В белом нынче не так жарко. По колонне, растянувшейся вдоль тракта, то и дело проносятся незамысловатые шутки насчет белых плащей и жары.

Герцог Тегвин повел небольшое войско к Энгре. Если бы не поражение сантлакских мятежников и если бы не гибель Перка, этот марш протекал бы вовсе не так гладко. Всего под началом Тегвина насчитывалось не больше восьми сотен человек, да и то значительную часть этих людей составляли раненные да обозная прислуга. Обоз у герцога был большой. Везли добычу и соратников, получивших увечья в последней битве. Оставлять их в Вейвере было опасно, потому что Сантлак оставался, в общем-то, враждебной страной, ее по-прежнему наводняли странствующие рыцари, которые ничем не отличались от разбойников, но смертельно оскорблялись, если их называли разбойниками, хватало и тех разбойников, кто назывался так без стеснения.

Так что длинный обоз растянулся по тракту, и отряды местных волонтеров под сине-черными тильскими флажками патрулировали окрестности, чтобы никому из разбойников того или иного рода не пришло в голову приближаться к дороге. Впрочем, дорогу покидали все путники, едва видели вооруженных всадников в большом числе. Сине-черные флаги над колонной или еще какие, а прохожие и проезжие отлично знали - лучше не попадаться на пути.

Ливдинское ополчение двигалось на запад - домой. Эрствин был горд собой, но парнишку несколько смущало, что он не получил особых благодарностей. Заранее придуманный им разговор с императором, похвалы и заверения в верности - все это так и осталось мечтами. Увы. Его императорское величество не изволил уделить вернейшему из вассалов никакого внимания сверх странной аудиенции... Эрствин утешал себя тем, что вряд ли кому еще довелось видеть Алекиана так близко и в такой непринужденной обстановке.

Юный барон осторожно пожаловался Хромому, потому что больше никому довериться не рискнул. Хромой кивнул - он понимал мальчика. Он всегда понимал.

- Хорошо, что ты не стал смеяться, - буркнул барон.

- Это не смешно. Вспомни, что говорил нам карлик. Утешься тем, что мы живы и едем домой.

Добычу взяли по местным меркам неплохую, но Эрствин пока еще не умел радоваться одной только добыче. Карикан, заметив невеселое настроение графа, принялся утешать - дескать, на подобной войне достаточно вознагражден тот, кто возвращается домой на собственных ногах.

С Эрствином следовали рыцари, чьи сыновья оставались заложниками в Большом доме. Удачный поход вполне примирил их с графом Ливдинским. Конечно, не всем повезло возместить за счет трофеев выкуп за сыновей, но эти рыцари не умели помнить старые расходы и прибытки. Они жили сегодняшним днем - именно так, как описывал Карикан, обучая сына благородному образу жизни. А нынче они были с добычей - вот и славно, чего же еще?

Ну а император с потрепанными остатками ванетского ополчения ехал на восток. Солдаты уже не радовались победе, эйфория схлынула, уступив место тревожному ожиданию. Удастся ли добраться в Ванет без стычек? Что там, дома? Не отнимет ли по возвращении господин граф добычу, и без того небогатую? Когда Алекиан в конце весны пересек сантлакскую границу, под его началом было раза в четыре больше людей, чем сейчас. А воины очень хорошо чувствуют подобные изменения.

Коклос больше не хорохорился и не задевал "братца", теперь карлик окончательно потерялся в догадках и предположениях. Что творится в душе Алекиана? О чем он думает?

Алекиан думал о герцоге Тегвине и славном городе Энгре.

***

В Энгру герцог прибыл под вечер второго дня марша. Жара пошла на убыль, и уставшие солдаты тащились по дороге из последних сил, они надеялись на скорый отдых. Они уже давно не шутили, жара и пыль отбили охоту к веселью.

Столица Сантлака, как и всякий город, была окружена крепостными стенами, но укрепления давно пришли в упадок, их не обновляли много лет. Быть может, век, а то и больше столица самого обширного из королевств Мира не подвергалась нападению. Наверное, Энгра была самым безопасным местом в Сантлаке - до сих пор. В этом пыльном и тихом городишке не было ничего примечательного, кроме дворца. Кто в Сантлаке осмелился бы покуситься на королевскую резиденцию? Никому бы даже в голову не пришло. В этой стране не было силы большей, чем король и его двор. Случалось, рыцари объединялись против кого-то из соседей, но такие коалиции долго не держались, да и в любом случае, сантлакский король - первый рыцарь своей страны, при нем состояли конюшие, сокольничьи, кравчие и прочие придворные чины, при такой поддержке сантлакский монарх оказывался сильней любой банды сеньоров. С другой стороны, взять в Энгре было нечего, городишко беден. Королевский дворец - обширней, но не богаче какого-нибудь рыцарского замка. Потому-то городские укрепления никто не поддерживал, и они тихо ветшали.

Энгре никогда не грозила смерть, но и жизни в этом городе не было. Мир не знал более скучного местечка. И вот герцог Тегвин подъехал к воротам. Они были распахнуты настежь. Никто не встречал пришельцев, никто не пытался им помешать. Тегвин натянул поводья, рыцари подъехали и окружили сеньора. Голова колонны остановилась перед воротами, солдаты расходились на обочины, останавливались, разглядывая серые стены.

Тильцы молча переглянулись, затем герцог пустил коня шагом. Пришельцы ехали по тихим улочкам, изредка встречались прохожие. Иногда останавливались, чтобы поглядеть на процессию, иногда спешили проскочить мимо. Жители столицы были странно равнодушны. Видно, уж таково свойство этого сонного городка.

Кавалеристы ехали по городу в тишине, только бряцала сбруя, и звонко стучали подковы. Тегвину стало немного не по себе.

- Смотрите, господа, какое спокойствие, - излишне громко обратился он к спутникам. - Как бы и нас не сморил сон, а?

- Ничего, ваша светлость, вы вдохнете жизнь в этот унылый край! - поспешил подобострастно заметить пожилой рыцарь. - Клянусь чем угодно!

Процессия выехала на площадь.

- И это дворец? Королевский дворец? Невозможно... - герцог не шутил. Он в самом деле был удивлен. - Здесь слишком много придется изменить.

Войско вошло в тихую Энгру, а во дворце Тегвина встретили придворные - пожилые степенные люди, такие же тихие и сонные, как весь этот город. Герцог прошелся по скрипучим полам, заглянул в несколько залов, наугад перевернул пыльные страницы в канцелярии...

Старый дворец был тих, солнечный свет лился в окна и вяз в пыли. Пыль покрывала все - ветхие драпировки, изъеденные насекомыми гобелены, дряхлую мебель... Было душно, пыльно, скучно.

- Завтра займемся делами, господа, - решил Тегвин,- а нынче празднуем. Эй, вы, кто там...

Слуги дружно поклонились.

- Найдется в этом дворце ужин для усталых путников?

- Да, ваша светлость. Когда прикажете накрывать?

- Немедленно.

Ужин получился довольно скудный. Разумеется, во время Большого турнира склады были опустошены, но прислуга не могла ответить "нет" новому господину. Все, что они сумели собрать на столы, показалось Тегвину убогим. В последнее время юноша сделался раздражительным, но Энгра так удивила и разочаровала его, что герцог так и не сумел разозлиться.

- Завтра, господа, - устало повторил он, поднимая кубок с кислым дешевым вином, - завтра мы начнем преображать этот город, эту страну и этот Мир.

Сеньоры дружно прокричали здравицы юному повелителю, и это пошло бродить над головами - среди покрытых копотью и вековой пылью потолочными балками.

Наутро Тегвин проснулся с твердым намерением немедленно начать преобразования. Он даже собрал городских старшин и велел им составить план работ по обновлению крепостных стен. Подумал и еще велел составить списки членов общины, пригодных для военной службы. Теперь Энгра не будет столь безопасным местом, как при королях, объяснил герцог. По тревоге цеховые должны будут занимать места на стенах и у ворот. Потом задумался, чего бы еще приказать? Мыслей не было. На всякое распоряжение члены Совета степенно и неспешно кланялись и обещали исполнить. Ничто не могло поколебать их равнодушного спокойствия. Тегвину стало скучно, и он отпустил горожан.

После полудня скуке пришел конец. После полудня в город явился епископ.

***

Престарелый, но не утративший воинственности прелат прискакал в город, сопровождаемый тяжеловооруженными воинами в белом. Когда они пронеслись по улицам, пыль поднялась столбом, и по тихим переулкам пошел грохот. Окутанная клубами пыли кавалькада остановилась перед дворцом. Латники Тегвина внимательно вглядывались в оседающую пыль и гадали, к чему воинам Церкви потребовалось поднимать такой шум.

Тильский герцог вышел на крыльцо и тоже уставился на пришельцев. Его окружали вассалы и дворцовые слуги из местных. Часть прибывших спешилась, затем они двинулись к дворцу.

- Его священство Ранлей, - тихо подсказал пожилой конюший, наряженный в красно-зеленый сантлакский камзол.

- Ах, это епископ?

Тегвин поспешил навстречу прелату, чтобы не показаться неуважительным. Возраст и сан епископа требовали, чтобы молодой герцог встречал гостя не в дверях.

- Да будет благословение Пресветлого с вами, юноша, - скороговоркой пробормотал старик. - Его императорское величество известил меня, что в Энгру направляется его вассал, дабы принять в свои руки бразды правления сим несчастным краем. Это вы?

- Тегвин, герцог Тилы, - назвался юноша.

- Прекрасно, сын мой! - епископ стянул с головы подшлемник. Потные свалявшиеся за время скачки седые кудри контрастировали с багровым лицом выпивохи. - Но вы слишком молоды, чтобы в одиночку нести этакое бремя! Я готов разделить с вами труды.

- Благодарю, ваше священство, - с достоинство отозвался Тегвин. - Едва мне понадобится ваша поддержка, я тут же... кстати, готов ли у вас список вновь образуемых диоцезов? Нет? Почему же? Я думал начать приведение Сантлака в порядок именно с этого.

- Каких диоцезов? Почему?

Тегвин старательно сдержал ехидную улыбку. Старик ему сразу не понравился - чересчур торопится вырвать собственный кусок власти.

- Так вы, ваше священство, не знаете? Полноте, не может быть! Его императорское величество говорил мне, отправляя в Энгру: эта епархия чересчур велика, в Сантлаке должно возникнуть не меньше пяти епископств, и в каждом будет побольше порядка.

- Что?

Удивление старика было искренним. Конечно, он помнил, какие планы вынашивал аббат из Трингверской обители блаженного Ридвина, однако полагал, свои собственные заслуги столь великими, что император не станет урезать его епархию. И уж во всяком случае, дело это непременно окажется в ведении императора. А тут нахальный мальчишка герцог твердит, будто вопрос решен - и что созданием епархий займется он! Какого Гангмара! Почему?!

Тут Тегвин, глядя на огорченного старика, не сдержался, - улыбнулся все-таки. Эта улыбка вмиг вывела вспыльчивого прелата из равновесия.

- Что? После всех моих тягот и страданий! После великой службы Пресветлому! - с каждой фразой хриплый голос Ранлея звучал все громче. - После того, как я с боем пробился из Энгры! И оставил с носом бунтовщика Перка! После всего... и теперь...

И без того красное лицо епископа прибрело багровый оттенок, глаза налились кровью, теперь но уже орал вовсю.

- Не допущу! Не дам! Пресветлый не дозволит! Что ты себе позволяешь! Сопляк! Мерзкая гнида! Твой папаша - предатель! И скрывается от имперского суда в Энмаре! У колдунов! Проклятых! Бесчестных! И ты! Сам! Предатель! Мерзкий мальчишка!

Тегвин отступил на шаг, утер брызги стариковской слюны с лица и тоже заорал:

- Не смей вспоминать имя моего благородного отца, грязный старикан!

Юному герцогу не хватало комплекции и голоса, внешне он крепко проигрывал массивному старику в доспехах, а голосок Тегвина был слабый и по-мальчишески высокий. Чувствуя, как он смешон, Тегвин распалился сильней, даже вцепился в рукоять кинжала. Этот жест заметил Ранлей - и тоже ухватился за меч. К спорщикам бросились рыцари из свиты герцога, оттащили Тегвина...

Старые дворцовые слуги в красно-зеленых камзолах равнодушно глядели с крыльца, как бранятся новые господа Сантлака.

- Видишь, ругаются, - заметил один.

- А как же. Это же Сантлак, - согласился другой. - Тут, как ни поверни, а выйдет драка и непорядок. Никому этого не изменить.

- Такова, выходит, воля Гилфинга, чтоб в нашем краю всегда были свары да междоусобицы. А что Гилфингом установлено, не человеку менять.