ГЛАВА 25 Побережье к югу от Мокрых гор, Мокрые горы

Когда "Туман" врезался в берег, на ногах не устоял никто. С душераздирающим скрежетом днище пропахало по гальке, что-то оглушительно хрустнуло, корабль содрогнулся, в трюме затрещали бочонки, по всему судну был слышен скрип и визг... Наконец парусник замер, и стало тихо, только чайки кричали над головой да шелестели волны, накатываясь на пологий пляж.

- Дурак ты, Никлис, - сказала Ннаонна, поднимаясь на ноги и потирая то место, которого у принцесс не бывает. - Мог бы и помягче причалить.

- Сама ты... - буркнул начальник королевской стражи, - в следующий раз сама причаливай.

- Мне нравится твой оптимизм, - заметил Ингви. - Значит, будет следующий раз?

- У тебя, твое демонское величество этих разов до Гангмара еще будет, это я тебе как большой, слышь-ка, знаток предрекаю. Но уж только без меня. Вон ее вампирская милость как раз и станет причаливать, как и было сказано.

- Да уж не хуже тебя управлюсь, - буркнула девушка. - Все же мог бы и не так разгонять "Туман", мы же под парусом шли! С разгону на берег - хрясь! Дурак.

- Вот же девица молодая, - Никлис развел руками. - Никакого понимания.

- А какого тебе еще понимания? Мог же скорость погасить, тихо причалить.

- Так подумала б ты, сперва, милость твоя, слышь-ка, вампирская! Мы ж уйдем отсюда? Бросим "Туман"? Так, что ли?

- Обязательно, - подтвердил Ингви. - Нужно торопиться, а то они опять демона вызывать наладятся, чтоб короля им назвал.

- Ну так вот, мы уйдем, а "Туман" здесь останется. А если шторм? А если какая непогода? С гор, вон, поток сойдет, и готово! Унесло наш "Туман" в море, ищи-свищи! А бочонки в трюме? А винцо для королевского стола? Его куда? А? Я судно крепко в берег всадил, как ножик в ножны, теперь, небось, не сойдет с мели.

- Мы ж якорь бросим, канаты на берег перекинем, - заметил Ингви.

- И это будет, - охотно подтвердил Никлис. - Однако так надежней. Да и суденышко-то целехонько! Ну, разве что киль к Гангмару, слышь-ка, развалился, а так - все целенькое. Мы еще на "Тумане" на Архипелаг сгоняем за вином.

- А что, это мысль! - одобрил король. - Устроим здесь пристань, будем контрабанду возить...

- До самого миротрясения, - согласилась вампиресса. - Оно же с юга должно накатить, так ты рисовал на своей карте? Верно? Так что пока не началось, будем спасать с Архипелага вино.

- Что-то ты вдруг о миротряснии вспомнила?

- Потому что мы дома, а ты здесь его и ждал.

- А может, оно уже началось, трясение ваше? - пробормотал Никлис. - Слышите, какая тишина? Только чайки, а этим тряси, не тряси, им все едино, так и будут орать. Что чайки, что бабы - всегда одним заняты.

- Дурак ты, Никлис.

- Вот я и говорю, всегда одним заняты - дураком хорошего человека назовут, а чайки...

- Ты хороший человек? - вампиресса округлила глаза, чтобы показать, как она поражена таким открытием.

- ... А чайки - те еще и на голову нагадить норовят.

- Все люди дураки, правда, Ингви? Ты куда?

- Якорь бросим. Вон как раз камень подходящий, за него закину. Никлис, давай - крепи канаты. В самом деле "Туман" нужно подготовить, а затем - в путь. Нам еще через горы шагать и шагать.

- Это верно... Хорошо бы, слышь-ка, непогоду ветер не пригнал. Ох, не нравится как чайки кричат. Вроде как к дождику. Дождик, слышь-ка, собирается.

- Откуда дождик? Смотри, в небе ни облачка!

- Ох, твоя вампирская милость... Зря я чаек обидел, когда с бабами сравнил. От чаек хоть польза бывает. Это только бабы все дураком называют, а пользы...

- Дурак ты, Никлис.

- Вот я и говорю.

***

Пока готовили "Туман" к долгой стоянке, ветер усилился, со стороны моря потянулись тучи, все гуще и гуще. Море сделалось серым, его поверхность, еще недавно гладкая и поблескивающая на солнце, теперь будто сморщилась, Тяжелые волны взбухали за горизонтом и мерно, размеренно катились к скалам. На берегу волна одевалась пенными гребнями, накатывала на пологий пляж, с грохотом разбивалась брызгами...

- Поторопимся, - решил Ингви. - Не то в самом деле дождь пойдет.

- Ну, а я что говорил, - проворчал Никлис. - Однако, слышь-ка, зря я правду-то толкую. Кому? Зачем?

При этом он увязывал в заплечный мешок фляги и кувшины. С тяжелым сердцем оставлял начальник стражи "Туман" с его полным трюмом... и уж в дорогу собирался прихватить изрядный запас вина.

Ингви тем временем выволок на палубу кадку с Древом.

- Эй, ты что, потащишь с собой эту колоду? - поинтересовалась Ннаонна. Дерево и впрямь вымахало за время путешествия. На колоду оно не тянуло, однако теперь в нем было невозможно узнать чахлый росток из Семи Башен, ростом побег уже превосходил короля.

- По-моему, эта кадка маловата, нужно что-то побольше, - задумчиво пробормотал демон. - Вообще-то, мне казалось, артефакты наподобие Древа, должны как-то о себе заботиться. А выходит, я должен беспокоиться о кадке, поливать и все такое.

- Ну и компания. Один с деревом беседует, другой бочку вина на себя нагрузил. А нужные вещи кто понесет? Нужные в дороге? Я одна, что ли?

Сама вампиресса прихватила с полдюжины клинков разного размера и формы. Помимо привычного меча у нее были заткнуты за пояс кинжалы и широкий нож, справа, под рукой - топорик в чехле, а над плечом торчала еще одна рукоять.

- Ничего, твоя вампирская, погоди, когда замерзнем в горах, ты же у меня первая и попросишь глоточек, чтоб согреться. Эх, ну почему же меня никто не слушает...

Ингви и впрямь не стал слушать, он торопился, потому что тучи уже заволокли неба, и с них падали мелкие холодные капли. А ветер увлекал черную завесу дальше на север - к Мокрым горам, вот там-то и прольются дожди.

- Осенью, что ли, дохнуло, - заметил король, осторожно ступая на доски, которые они с Никлисом перекинули с борта на берег.

Спустился на камни, торопливо сделал несколько шагов, чтобы не настигла набегающая на берег волна. Перед королем лежал пляж, покрытый галькой, как воин - кольчугой, а потом поднимались скалы, чем дальше - тем выше и круче. К скалам и направился Ингви, он собирался подняться по склону и осмотреть берег. На ходу обернулся и бросил:

- Эй, где вы там? Давайте, поднимайтесь за мной.

Из-под сапога выкатился круглый булыжник, Ингви споткнулся, кадка с Древом вывернулась из рук, раскололась на камнях, а король с руганью съехал на несколько шагов вниз по крутому скату. Скользкие, смоченные дождевыми каплями, камешки сыпались из-под его ног, не позволяли остановиться.

Наконец Ингви сумел затормозить, ухватившись руками за сухие стебли, опутавшие камень. Поднялся, скептически оглядел разбитую кадку, пошевелил белый ствол.

- Вот это да! Вот это... вот...

- Что там у тебя? - окликнула Ннаонна.

- Древо проросло здесь на склоне! - прокричал Ингви. - Я не смогу его поднять, не повредив корней!

Спутники догнали короля и остановились, рассматривая белое растение, которое впрямь успело угнездиться на склоне и теперь выглядело так, будто пробилось из земли на этом месте и с тех пор росло здесь.

- Хм... ты же сам говорил, что оно о себе позаботится! - сказал вампиресса.

- И нам легче, не придется эту тяжеленную штуковину, слышь-ка, на себе переть. - Все к лучшему!

***

- Ну что, нагляделись на эту дубину? Пойдем, что ли? - Ннаонна зябко поежилась.

Ветер с моря дул ровно и сильно, и стоять на склоне стало довольно зябко. Ингви не отвечал, он осматривал окрестные склоны. Тем временем Никлис приложился к фляге, фыркнул, утерся рукавом и объявил:

- Чего глядишь, твое демонское величество? Дорогу высматриваешь? Так вон, слышь-ка, за тем холмиком драккар Толстяка Рогли зимовал. Оттуда можем поискать прежний-то путь.

- Идем. Мне страшновато оставлять Древо здесь без присмотра... хотя, честно говоря, как его утащить отсюда по скалам, понятия не имею. Но если осенью в горах пойдут большие дожди, сюда хлынут потоки, а дерево на склоне... как бы не смыло.

- До осени оно вымахает так, что его никаким потоком не стронешь, - успокоила Ннаонна. - Потому и растет теперь. Таков его план!

- Ты думаешь, все было спланировано заранее? Быстрый рост Древа, мое падение на склоне?

Ннаонна поглядела на удивленное лицо Ингви и расхохоталась. Она, как обычно, болтала все, что приходит в голову и предоставляла королю собственными силами отыскивать логические связи в ее словах. И демон справлялся!

- Так ты шутишь... а ведь это похоже на правду.

- Однако, господа мои, не двинуться ли нам в путь-дорожку? - осведомился Никлис.

- Что ж, идем.

Никлис не ошибся, на берегу, там, где он и показывал, остались следы зимовки морских разбойников. Оттуда и стали искать обратный путь. Ннаонна полагала, что она, с ее эльфийским чутьем, сумеет стать следопытом и выведет всех к мокрогорским фермам, но на деле дорогу определял Ингви. Он поднимался на склон повыше, осматривал окрестности, потом указывал направление... и впрямь, Ннаонна узнавала места, которыми их вел король. Сперва девушка заподозрила секрет и решила вызнать, как именно Ингви определяет путь в горах. Следила, но так и не поняла, чем король руководствуется в выборе направления. Потом решилась и после того, как Ингви в очередной раз указал дорогу, окликнула его.

- Погоди, а откуда ты знаешь, как нам идти?

Вместо ответа король указал пирамидку из камней. Этот путь был отмечен могилами аршванов. Когда миновали захоронение, Ингви поднимался на горку повыше и высматривал оттуда очередную могилу. Обычно удавалось отыскать без труда. Как сами аршваны нашли дорогу с побережья - это оставалось загадкой. Впрочем, пару раз Ингви сбился с прямого курса, должно быть, там аршваны в своих зимних странствиях бродили по кругу. Но королю помогало то, что они с Ннаонной старательно отмечали пройденный путь, так что петлять пришлось немного.

Погода во время путешествия была не очень-то типичной для лета. Небо то и дело закрывали тучи, частенько шел дождь. Мокрые горы не зря носили свое имя. Здесь, в этом сыром унылом краю, уже вполне явственно ощущалось дыхание осени - тогда как весь мир наслаждался летним теплом... ну или мучился от летнего зноя, это как посмотреть.

По горам брели шесть дней. К вечеру шестого дня Ннанонна обнаружила силки, расставленные на прогалине. Случилось это так. Никлис шагал первым, у него подходил к концу запас вина, от чего начальник королевской стражи сделался мрачным и угрюмым. Путь пролегал в лесистой долине между пологих склонов, и Никлис брел по звериной тропе, не глядя по сторонам.

- Стой, - окликнула его Ннаонна, - ни шагу!

- Чего, твоя милость?

- Гляди-ка, что здесь?

Девушка вытащила меч, подошла к Никлису, встала рядом и ткнула острием в ворох палой прошлогодней листвы. Раздался щелчок, прелые листья разлетелись в разные стороны, а перед носом Никлиса взметнулась упругая веревка. Бывший разбойник инстинктивно отскочил в сторону, хватаясь за оружие. Потом расслабился - перед носом покачивалась веревочная петля.

- А я, слышь-ка, сперва решил: змеюка! - объяснил он. - А это... это значит...

- Это значит: дошли, - объявила Ннаонна. - Мы дома.

 

ГЛАВА 26 Юго-восточные окраины Мира

По Миру ходят многочисленные сочинения, приписываемые Мерку Новому - бродяге, насмешнику и острослову, который взял себе имя в честь Мерка, знаменитого философа древних времен. Кем был тот Мерк, да и существовал ли он? Никто не знает наверняка, однако слава его такова, что новый странствующий философ решил назваться Мерком - разве что присвоил дополнение "Новый". Впрочем, и в существовании этого современного Мерка многие сомневаются.

Находятся люди, которые утверждают, будто видели знаменитого бродягу. Но вот незадача - одни описывают его тощим сухощавым аскетом, другие утверждают, что Мерк Новый - полнокровный коротышка, обжора и выпивоха... Иногда Мерк был бородатым старцем, иногда - юнцом, едва начавшим бриться... Да вот еще: при императоре Элевзиле Мерка Нового казнили семнадцать раз - за высказывания, подрывающие устои Церкви и государства. Семнадцать! И всякий раз Мерк объявлялся сызнова. В короткое правление Алекиана Мерка казнили пока что единожды, в Велинке. А вскоре Мерк объявился снова, как раз неподалеку от Велинка, и на этот раз он был толстым коротышкой, больше всего похожим на монаха. Чудны дела твои, Гилфинг Светлый...

Но что не подлежит сомнению - по Миру ходят многочисленные сочинения, приписываемые перу этого многоликого пройдохи. Эти записи частенько переплетены в обложки других книг, чтобы укрыть от глаз шпионов Церкви. Бывает, они изложены скверным почерком, потому что переписаны не в монастырской келье братом каллиграфом, а полуграмотным подмастерьем или торговцем, а то и подростком, едва овладевшим грамотой. Одна из этих книг называется "Возвращение".

"Моя жизнь, - писал Мерк Новый, - это возвращение. Недоброе чудо занесло меня в чужие края, к чужим людям. Здешний народ отличается злобностью, вероломством, подлым умением радоваться чужой беде... Я помню иные края и иных людей, добрых, отзывчивых, с благородным сердцем, всегда готовых протянуть руку тому, с кем приключилось несчастье. Я не помню, как и почему заблудился в незнакомой стране, не помню, как попал сюда, и не знаю дороги домой. Но я ищу ее, ищу неустанно. Эти поиски гонят меня по дорогам и без дорог, не дают остановиться, не позволяют отдохнуть... Я много странствовал. Я скитался меж людьми. Я входил в поселения нелюдей. Случалось забредать в такие земли, где никто до меня не славил Создателей. Бывал я в краях столь диких, что картографы, нанося их на пергамент, снабжают пометкой: "Здесь водятся львы и драконы". Пустыня, печаль и уныние! Однако если долго шагать по пустынному краю, оказывается, что там живут существа пострашней львов с драконами. Я встречал там людей".

В Мире принято считать, что пустыня Предел - место, где выжить невозможно. Потому и дали такое имя бескрайним равнинам, что для людей Мира они становились пределом, который невозможно преодолеть. И все же никто толком не знал, что там, за краем описанных земель. А там текла своя жизнь, ничуть не похожая на жизнь Мира - и очень похожая в то же время. Там обитали люди, не перенявшие от эльфов умения разводить сады и приручать коней... там жили люди, не усвоившие гномьих технологий, там жили люди, никогда не видавшие воды больше, чем можно унести в бурдюке на собственной спине - а потому не представляющие себе мореходства... И, тем не менее, эти люди делились на племена, имели собственные законы и обычаи, пели песни о похождениях собственных героев, проводили обряды и, разумеется, воевали. Эти люди знали магию - пусть грубую и примитивную, но они умели применять ее в бою.

Встречал ли в самом деле Мерк Новый обитателей Предела в своих странствиях? Вряд ли это удастся когда-то узнать, во всяком случае в преданиях племен пустыни ни слова нет о чудаке, пришельце из невиданных северных стран. Ни малейшего упоминания о Мерке Новом, каков бы он ни был собою, высокий или низкий, старый или юнец, громогласный или тихоня, бородатый или бритый... Об этих ли людях писал Мерк Новый в книге "Возвращение"? И писал ли он такую книгу? И существовал ли такой человек в самом деле? А люди в пустыне Предел существовали, и их было много.

***

Одно из племен Предела в своем движении на север вышло к горам Тайны. Чужаки явились из засушливых степей со своим стадами, эти кочевники привыкли к широким равнинам и они искали новых пастбищ. Длинные тени, отбрасываемыя поутру горными пиками, пугали степняков, поэтому дикари двинулись вдоль кромки предгорий, обходя их с юго-запада, так разведчики племени оказались на землях Могнака Забытого. Оставив горы Тайны по правую руку, они продвигались все дальше на север. У самого горизонта слева от них маячили синей полосой горы Туманов, а племя продвигалось дальше и наконец оказалось в краю, богатом водой. Стояло сухое лето, и по меркам Мира холмистые равнины Забытого Могнака были довольно неприветливым местом. Весной здесь с гор Тайны текли ручьи, сейчас они почти совершенно пересохли, однако кочевникам пустыни Предел этот край показался прекрасным, а пастбища - обильными.

Измученные тяжелым переходом люди отдохнули, а животные отъелись серой травой, покрывающей холмы. Озерца, лежащие в ложбинах между склонами, приводили степняков в восхищение, а древние руины внушали суеверное почтение. Людям из Предела казалось, что они отыскали благословенный край.

Осмотревшись на новом месте, они стали расселяться в серой стране, разведчики уходили все дальше, переваливали все новые и новые гряды холмов, и всякий раз обнаруживали, что к северу воды становится больше, а серая трава гуще и гуще покрывает склоны. Наконец странствия привели их к равнине, над которой всегда громоздились черные тучи. В тени под тучами лежал черный город.

Дозоры черных солдат больше не обходили Могнак Забытый, но обитающие в городе чародеи по-прежнему следили за тем, что происходит в окрестностях. Конечно, появление чужаков не осталось незамеченным. Молодые магики, обязанностью которых было магически наблюдать за серыми холмами, увидели в оконце артефакта странных - по их меркам, по меркам Мира странных - пришельцев. Жилистые загорелые мужчины в просторных одеждах из шерстяной ткани, вооруженные короткими копьями с наконечниками из кости, бродили в ложбинах, иногда поднимались на холм и треворожно озирались. Конечно, чаще всего они рассматривали черные зубчатые стены Забытого Города, указывали друг другу пальцами. Пришельцы переговаривались между собой, но колдовское приспособление не передавало звуков, так что магики не могли определить, знаком ли им язык чужаков.

Магики не спешили поднимать тревогу, они по очереди смотрели на степных бродяг, обменивались шутливыми репликами, высмеивая неказистую внешность дикарей. Насмотревшись, отправили ученика доложить старшему магу. Этот чародей, молодой мужчина, не достигший и тридцати лет, носил теперь громкий титул брата разведчика. В отличие от предшественника, этот не совершал долгих прогулок, если не считать вылазки к озеру Тайны за янтарем. Очновные же обязанности разведчика теперь заключались в том, чтобы присматривать за округой.

Брат архивариус, нежданно негаданно ставший правителем Могнака, назначил в Черный Круг новых мистиков, однако эти братья не обладали ни нужными познаниями, ни опытом. Прежние мистики десятилетиями овладевали магическим ремеслом, теперешние недоучки - увы, не имели должной подготовки. Теперь брат разведчик задумался: как быть? И, разумеется, не сообразил ничего лучшего, чем отправиться к брату архивариусу с докладом.

Когда старик архивариус услышал новость, едва не рехнулся от страха. Он, как и назначенные им мистики, вовсе не подходил для исполянемой роли. Младшие братья глядели на него с завистью и восторгом, как же - он ветеран, он чародей старой школы. От него ждали мудрых решений, считалось, что архивариусу ведомы ответы на любой вопрос... На деле старик был слабым магом, да и человеком он был нерешительным, осторожным, вялым... и теперь не знал, как быть.

Новые люди, новая опасность... Опасность! Что делать? Как быть? Никогда прежде старому магу не приходилось брать на себя этакую ответственность, никогда не случалось принимать решений. Душа архивариуса провалилась в черную бездну... однако, овладев собой, он глянул на брата разведчика, тот был спокоен. Молодой брат просто не понимал, чем может встревожить появление чужаков. Для него Могнак был величайшей силой, он не знал Мира и не понимал опасности. Показать свое волнение перед таким - нет, подобного архивариус не мог себе позволить. Старый чародей сделал вид, будто принял известие совершенно спокойно.

- Так, говоришь, их было немного, этих людей?

- Мои магики видели троих. Они говорят: смешные люди, одеты как дикари.

- Откуда они явились?

- Прошу прощения, брат?

- Ты же разведчик! - просипел архивариус. - Ты должен знать, кто и откуда идет в нашем краю.

Молодой брат пожал плечами:

- До сих пор никто никуда не ходил. Эти первые. Они о нас тоже, должно быть, ничего не знают, разглядывали тень над Могнаком, рожи были удивленные. Какие-то уроды, явились невесть откуда невесть зачем.

- Может, они сами уйдут? - предположил архивариус. - Но ты готовься, даже если эти люди не появятся вновь, ты отправишься посмотреть что там, на юге. Они ведь пришли с юга, верно?

- Верно, брат.

- Не будем тревожить Черный Круг, пусть пока появление чужаков останется тайной.

- Как скажете, брат.

Молодой чародей снова пожал полечами. Отстуствие опыта делало его равнодушным к опасности и легкомысленным. Он не боялся отправиться на разведку, ему было невдомек, что тревожит старика. Подождать - так подождать, что ж такого... А старый мистик мечтал, чтобы пришельцы убрались из окрестностей Могнака и тогда не придется ничего делать. Он боялся брать на себя ответственность, боялся предпринять хоть какие-то шаги. Его бы вполне устроило, если события будут обходит Могнак Забытй стороной. Увы, это не могло продолжаться бесконечно. Дикарей манил город в вечной тени. На следующий день на холмах к югу от Могнака снова показались чужаки, теперь их было больше, они не оглядывались, они не раздумывали, они шли к Могнаку.

***

На этот раз брату разведчику не пришлось раздумывать, являться ли с докладом к старику архивариусу, тот с утра торчал в комнатке, отведенной для наблюдений и пялился в оконце магического прибора. Этому изделию могнакских чародеев было далеко до знаменитых толленорнов, здесь изображение передавалось на небольшие расстояния, так что оконце было мутным, если цель находилась дальше, чем в двух километрах от наблюдателя.

Итак, старый великий мистик, сопя и отхаркиваясь, склонялся над магическим приспособлением и рассматривал чужаков, медленно идущих к Могнаку Забытому. Впереди шагали, опираясь на короткие копья, мужчины. Почти все носили просторные шерстяные одеяния, а головы покрывали бесформенным подобием капюшонов, поскольку привыкли прятаться от палящего солнца пустыни. Из складок торчали курчавые черные бороды, оголенные части тела были смуглыми - намного темней, чем у людей Мира, но не возникало ни малейших сомнений - это люди.

За передней группой следовала еще более мнгочисленная толпа, их было совсем уж трудно разглядеть, как следует, и великий мистик полагал, что там идут женщины и молодежь. А дальше над степью поднимались густые облака пыли, и в этом желтовато-сером мареве невозможно было вовсе ничего разобрать, там двигались стада кочевников. Вот они приближаются, все уже делается полоса серой степи, отделяющая передние ряды пришельцев от темной тени. Почему-то в оконце магического артефакта граница тени была видна особенно отчетливо. Теперь уже не осталось никакого сомнения - дикари идут к Могнаку. Брат архивариус до последнего надеялся на чудо, но теперь уже тянуть с решением было невозможно. Старик, кряхтя, разогнул спину и поглядел на брата разведчика. Тот почтительно молчал, молчали и мальчишки, его ученики. Этим было строго запрещено болтать о пришельцах, и ребята прониклись серьезностью ситуации.

- Что велите делать, брат мистик? - осторожно осведомился разведчик.

- Вот ты, - длинный палец архивариуса ткнул в подростка, тот согнулся в поклоне, - приведешь брата маршала. Объяснишь ему, что мы здесь видели, пусть отдаст необходимые распоряжения и идет сюда.

Мальчишка умчался, проявив похвальную прыть.

- Ты, ты и ты, - тощий желтый палец двигался по кругу, указывая юнцов, учеников разведчика, - обойдете братьев мистиков, также приведете к нам. Этим ничего не объяснять, я сам с ними поговорю.

Теперь Черный Круг состоял из пяти братьев. Помимо разведчика, в капитул входили брат кастелян, брат повар и брат небесный - таким странным титулом именовался маг, наблюдающий за небесами и обеспечивающий облачный покров над городом вечной тени. Ни одному из них нет и сорока, они ученики архивариуса и прежних мистиков, привыкшие слепо доверять слову старших. Они не помнили ничего, кроме Могнака, куда их привели детьми, так что они успели позабыть, какова жизнь под солнцем... Такие хороши, если жизнь идет своим чередом, и один серый день сменяется другим, такми же серым и лишенным событий. Как они поведут себя, столкнувшись с проявлением жизни из-за пределов черного города?

Первым явился маршал. Этот, едва отвесив поклон архивариусу, сразу приник к оконцу наблюдательного прибора. Ему не потребовалось много времени, чтобы оценить, насколько опасны пришельцы, военачальником архивариус сделал решительного и толкового брата. У этого верного и исполнительног парня был один недостаток - молодость, он был младше всех в Круге, даже брата разведчика. Это обстоятельство и определило выбор старика, поскольку нынешний брат маршал не обладал ни авторитетом, ни знаниями, способными сделать его опасным конкурентом великому мистику.

Молодой маршал заговорил:

- У нас слишком мало людей, чтобы отразить правильный приступ, настоящую осаду Могнак неспособен выдержать.

- Ты говоришь об этом спокойно, - прохрипел архивариус, - значит, все не так уж плохо?

- Совсем не плохо. Здесь же не войско! Дикари! Мы без труда побьем такую толпу. Неважно, сколько их, даже вдесятеро большее племя не представляет для нас опасности. Для меня, моих учеников и моих мертвых солдат. Меня заботит лишь одно - не владеют ли они магией лучше нас?..

Архивариус задумался, ответа он не знал. Но решительный юноша быстро продолжил:

- ...Однако полагаю, такое попросту невозможно. Жалкие варвары не могут превосходить в тавматургической науке наследников Проклятого Принца.

Архивариус важно кивнул. Он хотел бы разделять уверенность молодого маршала. Но если честно - не разделял.

 

ГЛАВА 27 Малые Горы

Армия гномов продвигалась по долинам неспешно, соблюдая осторожность. Грабедор отлично понимал, что ведет воинов по чужому враждебному краю, где за каждым камнем может таиться опасность. О, гномы лучше любого другого знают, какая опасность может таиться за камнями! Им же отлично известно, как избежать этих опасностей.

Когда армия проходила по ущельям, горцы не раз пытались прокрасться по скалам, нависающим над тропой - и всякий раз безуспешно. Иногда гномы - к удивлению местных - оказывались раньше на господствующих высотах, иногда эльфы отгоняли малогорцев стрелами. Лучники хохотали и спорили, кто лучше подстрелит неуклюжего человечка на таком расстоянии, куда стрела, посланная человеком, не могла бы долететь вовсе. Гномов раздражало веселье союзников: война - дело серьезное! Но участие в походе эльфов крепко облегчало задачу, и Грабедор запрещал свары. Пусть эльфы хохочут, пусть. Гномы тоже умеют смеяться и - будьте уверены - посмеются последними... когда придет срок.

Трижды воины кланов пытались встретить врага на перевалах и в теснинах, где небольшой отряд может противостоять огромной армии, тогда Грабедор не посылал закованных в сталь воинов на приступ, а велел развернуть катапульты. Против падающих сверху булыжников люди оказывались бессильны и неизменно убегали. Конечно, на подготовку боевых машин к стрельбе Крактлину требовалось время, но Грабедор терял время, зато берег жизни соотечественников.

Пока что малогорцам позволяли убраться из-под обстрела - король-под-горой желал сперва расправиться с гномами Гравелина Серебро. Он собирался покарать всех, кого воины Второго народа отыщут в Малых Горах, и предателей из клана Серебра, и людей, осмелившихся дать Гравелину приют. Никто не уйдет от расплаты, но первым делом - месть отщепенцам. Поэтому тяжелый вал гномьего войска катился по ущельям и склонам к заранее намеченной цели - входу в подземные чертоги Драмлина. Грабедор не сомневался, что Серебро запрется там и предпочтет погибнуть под священными для него сводами, нежели отдаст их королю-под-горой.

День шел за днем, войско шаг за шагом углублялось в горы. Гномов не пугали Малые горы, сыны Второго народа знавали скалы покруче и повыше, зато фенадцам Гратидиана становилось не по себе в каменном хаосе. Люди видели покинутые селения малогорцев, видели, как гномы вытаптывают пастбища. Клочок плодородной земли - немалая ценность в горах. Воины из Фенады осеняли себя святым кругом и молились, чтобы на их головы не пала месть за уничтоженные угодья малогорцев. Они отлично знали, что заслужили возмездие.

Эти люди покорно следовали за королем, потому что связали с Гратидианом свою судьбу, обратной дороги для них более не существовало. Они любили свою страну, а Гратидиан сейчас и был Фенадой. Стоит сгинуть этому неудачливому монарху, и Фенада исчезнет, распадется на куски, которые быстро растащут стервятники - Гева, Анновр... Рыцари, которые вопреки собственному желанию следовали за королем, защищали Фенаду. В далеких чужих горах они сражались за собственный край, так уж вывернулась обманщица-судьба...

Но они дорого бы заплатили за то, чтоб нынешний поход вовсе не состоялся, поскольку знали: они участвуют в мерзком отвратительном деле. Это похуже обычного предательства. Сейчас они вместе с гномами и эльфами - что может быть гаже? А отступать было поздно. Даже будь у фенадцев такой шанс - покинуть армию Грабедора, и то воспользоваться им невозможно. Проклятые мстительные горцы наверняка вновь заняли перевалы и ущелья в тылу, и пробиться к выходу из долины Атонах без теперешних союзников нелюдей - уже невозможно. А еще там, у северной оконечности Атонаха, укрепление с четырьмя сотнями гномов, эти не пропустят неверных союзников. Что же, оставалось лишь одно - быть верными соратниками Грабедора и молиться о прощении. Да полно, соратниками ли сделались воины из Фенады? Верней сказать, слугами.

Чем дальше в горы - тем мрачней делались фенадцы, и серьезней делались гномы Грабедора. Одни лишь эльфы оставались веселы по-прежнему, для них прогулка в горах была очередным приключением. Шаг за шагом войско союзников приближалось к кованым воротам драмлинова царства... и вот наконец остался последний переход.

***

Войско короля-под-горой провело ночь, как обычно, в долине - достаточно широкой, чтобы расположиться на порядочном расстоянии от крутых склонов. В горах отвесные скаты таят опасность, оттуда можно скатить камни на спящий лагерь.

Дисциплина в гномьей армии была отменная, патрули обходили периметр, и дозорные не спали на ближайших вершинах, Грабедор старательно соблюдал все мыслимые меры предосторожности. Наутро дозорные доложили: они видели движущиеся огни впереди - там, куда должна выступить армия. Грабедор велел держаться настороже - излишнее распоряжение, гномы и без того были готовы к бою. Они проделали долгий путь не для того, чтобы вместо них сражались машины Крактлина.

Войско выстроилось для марша, король-под-горой произнес перед соотечественниками короткую речь, напомнил, что остался последний переход - и они у цели, у ворот в подземное царство Драмлина. Владыка Второго народа требовал беспрекословного подчинения приказам, потому что опасался: его подданным будет нелегко поднять руку на соотечественника. Однако это необходимо, Серебро - раскольник и предатель... и очень скверно, что он стакнулся с людишками! Люди Фенады - друзья и помощники... хотя и ненадежные друзья, скверные помощники (последнего Грабедор, конечно, не стал произносить). Но они живут на равнине! А вот варвары Малых Гор - враги, дерзнувшие поселиться в исконной гномьей вотчине.

Пока Грабедор говорил, авангард уже выступил в путь. Необходимо было выяснить, что за огни мелькали на скалах ночью, кто собирается встать на пути армии.

Потом, когда колонны уже начали марш, возвратились разведчики. Коренастый гном с обветренным лицом, опытный вояка, доложил:

- Великий король, люди снова устроили нам засаду. Перед армией узкое ущелье, ширина такая, что пройдут не больше дюжины в ряд, сомкнув щиты. По дну ущелья течет вода, а люди сейчас наваливают камни поперек русла. Строят стену.

Грабедор велел продолжать движение, но задумался. Разведчик терпеливо шагал рядом с королевским стременем, чтобы ответить, если у владыки возникнут вопросы.

Вода на дне ущелья... небольшой ручеек, каких много в здешнем краю. Эти места обильны водой, когда-то ручьи снабжали подземные чертоги малогорских гномов. Смогут ли люди перегородить русло так, чтобы вода затопила ущелье? Нет, вряд ли. Если эти недальновидные и не предусмотрительные дикари начали работу лишь накануне, то не поспеют закрыть дорогу воде. Вода всегда находит дорогу, это гномам было отлично известно. Лишь мастерство подгорных мастеров способно создавать не протекающие резервуары в пещерах, а долговязым варварам такое не под силу.

- Что ж, - вынес решение король, - ступай вперед, остановите войско у входа в ущелье, пусть Крактлин снова пустит в ход свои игрушки!

- Боюсь, великий король, на этот раз Крактлину из Дремстока придется непросто, - возразил разведчик. - Ущелье изгибается, как эльфийский лук, когда стрела готова сорваться. Склоны гор будут прикрывать стену, которую сооружают долговязые. Крактлину не удастся забросать их камнями издали.

- Быть может, нам следует свернуть, поискать другой путь к логову Серебра? - осторожно высказался седобородый гном из свиты Грабедора. - Наверняка к входу в драмлиново царство ведут и другие пути.

- Но цель перед нами, - возразил другой старик, - вот она! И что же, искать обходные пути? Не проще ли вышибить долговязых варваров из долины одним ударом? Великий король, поручи это воинам моего клана! Гномы Серебряных Ручьев готовы к бою!

- Мои воины, гномы Кремневых Склонов, сейчас маршируют в голове колонны, они не станут уступать дорогу Серебряным Ручьям! - тут же надулся первый советник. - Если уж идти напрямик к цели, то пусть мои воины и штурмуют стену!

Тут же еще несколько стариков вступили в перепалку, каждый доказывал, что его сородичи скорей иных одолеют людей. Когда доходило до свары и спора о первенстве, гномы забывали о прочих соображениях. Идея обходного маневра тут же оказалась похоронена под похвальбой клановых старейшин. Грабедор дал высказаться всем - иначе было бы оскорбительно для стариков, потом повысил голос и объявил.

- Если таков приговор старейшин народа, то и быть по сему. Мы ударим по людям, осмелившимся встать на нашем пути. Не больше двух часов пути - и врата подгорного чертога будут перед нами. Негоже откладывать приступ, но и горячится мы не станем! Поспешим, но будем осмотрительны. Первыми на приступ пойдут воины Серебряных Ручьев. Кремневые Склоны поддержат их, если возникнет нужда.

***

Пока гномы медленно продвигались к изогнутому ущелью, малогорские ополченцы спешили, они сооружали стену - верней, назвать стеной эту неуклюжую груду камней можно было лишь с большой натяжкой. Строительством распоряжался лэрд Каст. Под его руководством дюжие мужчины таскали камни и громоздили их друг на друга. Под сапогами хлюпала вода, ручей удалось перегородить, но в лужах и промоинах осталось достаточно жидкой грязи, чтобы горцы то и дело оскальзывались, падали, роняли ношу и, зверски ругаясь, поднимались, с ног до головы покрытые рыжей глиной.

Глину сюда натаскали по настоянию колдуна Конты. Парень, не гнушаясь, собственными руками месил вязкую массу, подсыпал какой-то порошок, мял здоровенные лепешки и латал щели между камней нижнего ряда, потом хватал посох, к верхушке которого прикрутил кусок дешевого плавленного янтаря. Конта бормотал заклинания, с янтарного навершия срывалась короткая молния, с шипением била в глиняную заплату между камней, смесь делалсь твердой и приобретала странный зеленоватый оттенок. Вода перегороженного ручья искала выход, то и дело пробивалась между заплат, переливалась между верхних слоев. Конта без устали месил глину, сыпал порошок, колдовал над посохом...

Над головами строителей тоже шла работа - Перт с молодыми разведчиками занял скальные выступы и теперь юноши укладывали камни, готовили низенькие стенки для защиты от эльфийских стрел. Трудились они осторожно, чтобы ненароком не свалить булыжник на головы родичей...

Перед каменной баррикадой разлился ручей - это было идеей рыцаря Кернита. Если карликам придется идти на приступ по колено в воде, это хоть немного усложнит им задачу. Или, как выразился Каст дой-Лан-Анар, "остудит их пыл".

- Идут! Идут! - раздался за скалами звонкий голосок.

Мальчишки, которым велели стеречь ущелье, завидели авангард гномов. Позиция, выбранная малогорцами, имела один недостаток - баррикаду сложили у поворота, чтоб защититься от летающих камней, но зато и гномы могли приблизиться едва ли не вплотную, прежде чем их будет видно защитникам.

Показались мальцы дозорные. Сперва они бежали, взметая с каждым шагом блестящие каскады брызг. Потом, ближе к баррикаде, стало глубже, и мальчишки сдержали шаг, теперь они брели сперва по колено, а потом и по пояс в воде.

- Глядите, - крикнул сверху Перт, - наши младшие такого же роста, как и гномы! Коротышки замочат бороды!

Не Гилфинг весть, какая шутка, но грубым горцам она пришлась по душе. Мальчишек встретили громогласным хохотом. Юные горцы вскарабкались по баррикаде, перевалили гребень - камни хрустели под ними, кое-где движение нарушило заплаты, наложенные Контой, просочились тонкие струйки. Молодой маг напоследок прошелся вдоль стены, бесцеремонно отодвигая горцев - шлепал последние лепешки из глины. Потом отер руки, полез в суму, вытащил горбушку и стал жевать. Мужчины на мага не глядели, они тоже торопливо отрали руки о бока курток - во влажной ладони оружие скользить станет - и занимали места вдоль стены. Большой охоты драться с многочисленным и сильным врагом у них не было, поскольку удержать позицию все равно не удастся... но так решили старейшины - если гномы достигнут кованых ворот слишком легко, то заподозрят ловушку, не приведи Светлый. Захватчики должны быть уверены, что малогорцы сопротивлялись из последних сил, прежде чем пропустили врага в сердце своей страны.

 

ГЛАВА 28 Мокрые горы - Альда

Ловушку, в которую угодил Никлис, поставили аршваны. Как выяснилось немного позже, Ннаонна поторопилась объявлять, что они уже дома. Земля, на которой девушка произнесла эти исторические слова, не принадлежала королевству Альда - если судить буквально. Когда в Мокрые горы пришла весна, варвары переселились южней - им требовались охотничьи угодья. Разумеется, фермеры всячески приветствовали это решение, альдийцам подобные соседи были, в общем-то, ни к чему.

Дичи в дождливом краю оказалось немного, так что аршванам пришлось рассеяться по большой территории, примыкающей с юга к владениям фермеров - подданных Ингви. Так что после того, как были обнаружены силки, к ближайшему жилью пришлось шагать еще добрых полдня. Лишь под вечер путешественники заметили поля, расположенные на пологих склонах. Аршваны по пути не встретились, летом они бродили по долинам и не задерживались подолгу на одном месте.

Солнце уже опустилось на макушку невысокой горы, последние лучи еще оглаживали зеленые колосья на полях, а над крышей крестьяноского дома поднимался дым. Путешественников заметили, и навстречу вышли мокрогорцы - здесь жила молодая семья, и эту ферму поставили совсем недавно. Стало быть, граница королевства теперь проходила где-то здесь.

Признав в оборванном пришельце короля, фермер совсем не удивился. Всем ведомо, каков король Альды - он и не так может вырядиться. Хозяева поклонились.

- Добро пожаловать, ваше королевское величество, - степенно объявил мужчина, - в наш скромный дом.

- До чего ж приятно, твое демонское величество, - обрадовался Никлис, - снова в родном краю очутиться. Тут тебе, слышь-ка, и вежество, и обхождение!

- Благодарю, - Ингви кивнул, - но мне нужно скорей в столицу. Нынче погощу под твоим кровом, а с утра скорей в путь.

- Не извольте беспокоиться, - хозяин снова отвесил поклон, - с рассветом и лошадку запрягу. Отправимся, медлить не станем.

Ингви поднял брови. Его удивила готовность крестянина. А тот продолжал:

- У нас, почитай, что ни неделя, то важный гсподин из столицы: нет ли короля? Не изволил ли объявиться? Так что мы готовы.

- Награда, небось, обещана? - Никлис подмигнул фермеру.

- И это верно, - согласился мужчина, - обещана. Тому, который ваше величество первым заметит или отыщет или еще чего... Награда - дело доброе, особенно если повод такой хороший. У нас говорят: без короля страна сиротеет! Очень мы ждали ваше величество, очень ждали! А уж как в столице-то дожидаются!

- Дождутся, - которотко овтетил Ингви. - Приглашай к столу, что ли?

С рассветом крестьянин запряг лошадь и повез короля на север. Сперва по тропинке, иногда и вовсе без дороги - объяснил так: его ферма с краю, поставлена недавно, никто, кроме него, не ездит, не успели колеи протоптать. Потом местность сделалсь более обжитой, жилье и поля попадались все чаще. Короля узнавали, и снова - никто не выказывал удивления, только степенно демонстрировали довольство: король вернулся, это славно!

Когда добрались к ферме, с владельцем которой Никлис совместно держал постоялый двор, там уже были приготовлены верховые лошади. Парень, младший сын никлисова компаньона, вызвался проводить в столицу. Хозяин южной фермы расстроился и стал выговаривать сыну трактирщика:

- Это же мне и награды не выпадет... Ты, паря, небось, все себе загребешь, а обо мне никто не вспомнит.

Ингви стало жалко добросовестного парня и он подарил на прощание золотой из Семи Башен. Монета наверняка была куда более дорогим призом, чем любая награда, какую мог выдать скупой расчтетливый Мертенк. Фермер, получивший золотой с профилем Черного Ворона, остался очень доволен - кажется, особенно его радовало то обстоятельство, что теперь трактирщиков сын ему завидовал.

Лошадей было три, и парень собирался самолично съездить в столицу за наградой.

- На кого ж ты хозяйство бросишь? - строго прикрикнул Никлис. - Я, слышь-ка, помню, ты здесь торчать должен.

- Батраки приглядят! - махнул рукой юноша. - Батя нынче батраков взял. Можем, говорит, себе позволить. Теперь-то!

- Дык лошадок всем не достанет, - заметил начальник стражи.

- А ты не едешь, - осадил его король. - Останешься здесь.

- Как же так? Очень мне будет печально после всех, слышь-ка, путешествий... И я, опять же, беречь королевскую особу должен...

- Уберегусь как-то, не беспокойся.

- Да просто ты нам надоел! - вставила Ннаонна.

- Никлис, тебе доверю самое важное, - перебил девушку демон. - Соберешь людей, отправишься на побережье. Разгрузишь "Туман", вино отправишь в столицу.

- А! Винище наше брошено, это верно! - оживился Никлис. Выпивоха вспомнил о содержимом трюма.

- Но самое главное: мне нужно, чтобы за Древом присматривали, стерегли его и охраняли. Мне все равно, как ты этого добьешься, но чтоб сберег растение в сохранности. И еще: учти, я пересчитал бочонки в трюме. Если до Альды не доедет слишком много - пеняй на себя!

- Да ничего не пропадет, - возмутился Никлис. - Я же не вор какой, я теперь наоборот - стража королевская!

- И вранье твое надоело тоже, - мстительно заметила Ннаонна.

***

В пути, на борту "Тумана", когда от Ингви ничего не зависело, он с удовольствием бездельничал, зато теперь, когда путешествие уже подошло к концу, он стал нервничать и надумал отправляться немедленно, хотя солнце до темноты оставалось не больше часа. Теперь ему казалось неправильным терять время. Почему-то пришли странные мысли: а вдруг сейчас в Альде что-то происходит? И присутствие короля необходимо? Одно дело, когда он бессилен повлиять на ход событий, а совсем иное - когда он здесь, рядом...

- Поедем ночью.

- Дороги не видать, - напомнила Ннаонна. Девушка отлично знала, что тревожит Ингви, они уже давно понимали друг друга без слов. Но не спорить не могла - такой характер!

- Зато не жарко, - парировал Ингви. - И не спорь с моим величеством, у нас королевская прихоть.

В самом деле, в Малых горах не бывало жары, зато в равнинной части королевства лето уже вступило в самую теплую пору.

- Ничего, вот доедем - и я припомню тебе все! Особенно отбитое седлом место, которого не бывает у принцесс. Тиран!

- Тиран, - со вздохом согласился Ингви.

С тем и отправились. Вскоре стемнело, Ингви разжег магический светильник, лошадки вскоре привыкли и послушно трусили по дороге, и широкие бесформенные тени бежали рядом с всадниками...

Скорость получалась небольшая, парнишка - сын фермера - вскоре стал клевать носом, но из упрямства помалкивал. Ему было неловко жаловаться, если девушка держится бодро. Под утро все же сделали привал. До постоялого двора не успели добраться - а Ингви рассчитывал именно на это. Пришлось остановиться на опушке, благо ночь была теплая, а в округе стояла невероятная тишина.

Засыпая, Ннаонна пробормотала:

- А помнишь, мы лежали вот так же, и ты говорил, что пока не нужно никуда спешить, но это закончится... Ну вот и...

Заснула она прежде, чем закончила фразу. Проспали часа три, потом король проснулся. Он отчаянно зевал, поминутно потягивался, однако чувствовал, что заснуть уже не сможет - в столице ждут дела. Во время короткого ночлега ему несколько раз снилось, как он подъезжает к Альде, а город горит... или что невесть откуда взявшиеся захватчики штурмуют стены... или еще какая-то гадость, которую уже не мог припомнить. Разбудил спутников и велел садиться в седла.

До рассвета оставалось довльно много времени, опушка лиственного леса вдоль дороги была укутана в сизый туман. Лошади мерно трусили по Энмарскому тракту, их шаг был ровным и умиротворяющим, но в сон уже не клонило. Потом небо порозовело, и первые прозрачно-золотые лучи рассвета коснулись верхушек деревьев.

- А мы сейчас проезжаем мимо Давней Чащобы, - заметила Ннаонна. - Эльфы к северу отсюда поселились. Вон и тропинка. Интересно, как там эльфеночек маленький? Который зимой родился, помнишь?

- Я думаю, с ним все в порядке, - Ингви улыбнулся воспоминанию. - За него вся община молится. Выпрашивают у Матери, чтобы маленькому было хорошо.

От развилки отъехали совсем немного, и послышался стук копыт, крики:

- Стойте! Погодите! Постойте!

За ними галопом скакал Филька. Улыбался во весь рот и орал:

- Я просил Мать, чтобы ваше путешествие было удачным! Чтобы нашли то, что ищете! Слышите? Я знаю, у вас получилось! Благодаря мне!

Ингви натянул поводья. Путники дождались, пока эльф осадит лошадь рядом с ними. Филлиноэртли выпалил:

- Я обеспечил вам счастливое возвращение! Выпросил у Прекрасной! Как верный вассал! И хороший друг! А недоумок Кендаг тем временем только ныл и жаловался на какую-то ерунду! Лягушка он зеленая, а не граф.

Ингви с удовольствием пожал руку эльфа и объявил:

- Я очень рад, что у нас в Альде ничего не изменилось.

***

- Как же не изменилось! - удивление эльфа было совершенно искренним. - Очень многое изменилось! Вот я теперь серьезный и сосредоточенный, а Кендаг - наоборот. Все изменилось!

Князь пристроился рядом с Ингви и Ннаонной, и они поехали дальше вместе, парнишка мокрогорец немного отстал, но жадно вслушивался - когда еще выпадет случай приобщиться к делам высокой знати!

- Все, все изменилось! - гнул свое Филька. - И, конечно, в лучшую сторону.

- Ладно, по дороге расскажешь. Да, а почему ты скакал за нами? Как узнал?

- Но я же теперь серьезный! Мы следим за дорогой. Я же здесь граф, верно? Я должен обеспечить купцам безопасный проезд. Поэтому мои парни следят, что происходит на дороге и рядом. И вот, представь себе, какие-то путники с магическим светом останавливаются на ночлег у обочины. Кто же это мог быть? А?

- Ага, следите за дорогой, значит... защищаете купцов от разбойников, я правильно понял? Купцов - от разбойников? Не наоборот?

- Защищать от разбойников? У-у, какие мелочи! - Филька ухмыльнулся, должно быть, вспомнил что-то веселое. - Ха, да я делаю гораздо больше. Я не позволяю своим подданным шутить с купцами! Никаких веселых приключений! Вот это и есть - серьезный сосредоточенный граф. А ты говоришь, ничего не изменилось. Да, и не думай, что это было легко - заставить мой народ не шутить!

- Может, вы в самом деле разбойников извели? - Ннаонна искоса поглядела на князя. - А?

- Вот уж нет! Разбойников извести - это неправильно. А развлекаться с кем? Если с купцами шутить нельзя, остаются разбойники. Когда эти славные люди спускаются с перевалов, у нас праздник! Веселье и смех!

- Один такой к нам пришел, - вставил сын фермера, - трясется весь, дрожит. Спрячьте, просит. На меня, говорит, лес напал. Если жив буду, говорит, то непременно в монахи подамся. Только сперва напьюсь.

- Весело бывает, - подтвердил эльф. - Ну а купцам никакого беспокойства, это я строго запретил. И никаких шуток. Ну, почти никаких.

- Ага, - Ингви кивнул, - ну что ж, если в самом деле "почти"... Купцов-то много?

Задавая вопрос, король был уверен в утвердительном ответе. Другой дороги купцам нет, даже если их пропускают не в Ванет а в Геву через озеро Ленот.

- Да не так чтобы много. А чего ты удивлен?

- Да так, знаешь...

- Ну, кендагово железо покупают исправно. Некоторые в Геву по нашей дороге идут.

- Некоторые? А куда же вся их братия подевалась? Раньше, едва снега сойдут, из Энмара купцы идут и идут. А сейчас разве не так? Хотя...

Ингви только теперь сообразил, что дорога пуста. Не могли же все заночевать на единственном постоялом дворе. Он и спутники проехали достаточно далеко и вполне могли повстречать стоянку купеческого каравана. Однако не видели никого.

- Куда же купцы подевались? Разве Энмар перестал торговать? Или небо уже упало на землю? Я помню, ты сказал, что все изменилось, но не до такой же степени, чтобы энмарцы перестали торговать, верно?

- Это миротрясение так действует, - тут же вставила Ннаонна.

- Не знаю, что с энмарцами, но у нас теперь все изменилось. А Кендаг...

- Да, что с нашим Кендагом? Рассказывай, рассказывай! - попроила вампиресса. - Чем он занят?

- Ну, раз я теперь серьезный, - торжественно начал Филлиноэртли, - то хоть кто-то должен быть легкомысленным крикуном. Вот Кендаг у нас теперь такой. Только и делает, что причитает: новые люди в Ничейных Полях, новые люди в Ничейных Полях...

 

ГЛАВА 29 Малые Горы

Первые гномы осторожно обогнули скалу и остановились, разглядывая каменную стену, перегородившую долину. Они были готовы встретить сопротивление, потому что брели в воде. Ручей разлился, и нелюди понимали, что впереди что-то происходит. Передние замерли, не решаясь продолжить движение, сзади напирали все новые и новые ряды, карлики теснились на повороте, огибали передних и тоже замирали. Мутная вода журчала под ногами, плескалась, шла волнами. Волны разбивались у подножия насыпи. За камнями притаились малогорцы, сидели тихонько, не высовывались. Сейчас гномы видели перед собой только груду камней, запрудившую ручей. Насыпь вышла в полтора человеческих роста, то есть для гномов в тяжелом вооружении - серьезная преграда. К тому же из-за поднявшейся мути вода сделалсь непрозрачной, карлики не могли сходу определить глубину. Они видели, что дно долины идет под уклон, они понимали, что если у поворота вода поднимается до щиколоток, то у баррикады будет глубже, но насколько глубже?

Толпа гномов волновалсь, в ней происходило непрерывное движение. В задних рядах орали, чтобы передние живей продвигались вперед, раз уж они такие смелые, что оказались в первом ряду. Те, к кому были обращены упреки, огрызались, но не собирались уступать место во главе отряда. Для гнома быть передним - большая честь. Наконец они решились - и побрели к баррикаде, погружаясь все глубже. Вода достигла колен, когда они прошли треть расстояния. Теперь каждый шаг поднимал длинные темные волны, потом намокли кончики заботливо расчесанных бород...

Гномы нервничали, глубокая вода была им непривычна и вселяла неуверенность. С каждым шагом они все больше медлили, но не останавливались. Вот волны бьют уже в набедренники, гномы ежатся от холода, когда влага проникает под доспехи... Бряцание стали сливается с плеском... а глубина нарастает. Карлики не могли не волноваться - какой окажется глубина у подножия баррикады? Они косились друг на друга, но упрямо брели, поднимая волну, к насыпи. Вот уже их отделяет от каменной груды пятьдесят шагов, сорок, тридцать... Наконец гномы дружно взревели и бросились изо всех сил на приступ.

Защитники долины, заслышав боевой клич врага, ответили хриплым воем и поднялись над гребнем насыпи. В подступающих гномов полетели камни. Тут же на склонах поднялись молодые малогорцы, которые до той поры таились за выступами и пирамидами из булыжников. Теперь они пускали стрелы и швыряли камни в атакующих нелюдей. Несколько камней, ударяясь о скаты, увлекали за собой лавины из щебня и, иногда, порядочных обломков. Гномов, оказавшихся ближе к скалам, смело с ног. Осыпи породили высокую волну - потоки воды не могли свалить коренастых гномов, но били с изрядной силой, проникали под кованые личины боевых масок, заливали глаза. Однако воины Серебряных Ручьев достигли подножия каменной гряды - и оказались не в состоянии преодолеть преграду. Они подпрыгивали, цеплялись за мокрые обломки скал, тянулись вверх, оскальзывались - и падали, сраженные камнями, брошенными с близкого расстояния.

Позади нелюдей, там, где долина изгибалась, гнусаво затрубил рог - приказ отступать. Гномы попятились, теперь камни сыпались не так густо, у защитников иссякли запасы, и кое-кто из малогорцев уже пустил в ход те булыжники, что составляли верхнюю часть баррикады. Пока гномы отступали, из-за поворота появились эльфы, их было немного, десятка четыре, да больше и не поместилось бы в теснине.

Эльфы вскинули луки и тут же стали пускать стрелы, пока защитники не укрылись снова. Хуже всего пришлось парням Перта - они в азарте сбросили вниз камни, которые уложили для прикрытия. Уж больно весело было швырять камнями в гномов, бессильно барахтавшихся в глубокой воде...

Малогроцы поспешно укрылись за насыпью, тела пронзенных стрелами земляков ухватили за руки и за ноги, потянули вниз. Те, кого настигла стрела, вмиг становились мишенью для лучников, а здесь были собраны отборные стрелки. Не меньше тридцати воинов было убито в течение минуты. На этом схватка окончилась. Малогорцы спрятались за камнями, гномы отступили к повороту.

***

Затишье продолжалось довольно долго, не меньше часа. Потом нелюди снова пошли на штурм. Гномы выступили из-за скального выступа сомкнутым строем, заслоняясь тяжеленными коваными щитами. Короткие ноги мерно шлепали в разлившийся ручей, вздымая тучи брызг. Около сотни воинов Второго народа тесными рядами двинулись к груде камней. Баррикада уже утратила форму, верхние ряды камней осыпались, потревоженные затычки дали течь, но уровень воды перед запрудой пока что не упал, во всяком случае, заметно не было.

Следом за гномами в долину вступили эльфы с луками наготове. Они пополнили запасы в колчанах и тут же начали стрельбу. Малогорцы, затаившиеся на склонах, не могли поднять головы, только ругались, из всех сил втискиваясь в скальные ниши.

Гномы неторопливо двигались к баррикаде, теперь они не спешили и держали строй. Вода, в которой шагали воины, была перемешана со взбитой грязью и кровью. Со стороны казалось, будто нелюди не погружаются в воду, а становятся меньше ростом, укорачиваются.

Снова полетели камни. Самые увесистые снаряды до строя нелюдей пока не долетали, а мелкие без пользы грохотали о стальную стену сдвинутых щитов. Когда строй гномов, погружаясь в мутную воду все глубже, приблизился к позиции малогорцев, в ход пошли камни потяжелей. Теперь гномы кряхтели и рычали бранные слова, когда в щиты и шлемы ударяли порядочные куски гранита. Потом стало еще хуже - они добрались до того места, куда долетали снаряды горцев во время прошлой атаки, теперь гномы запинались о тела павших, едва заметные в мутной воде, спотыкались на камнях, усеявших дно ущелья. Строй то и дело нарушался... у малогорцев вышли камни, теперь они швыряли те, что составляли стену. Эльфы стали пускать стрелы над головами низкорослых соратников, теперь и защитники стены несли потери, им пришлось держаться осторожней.

Вот гномы достигли подножия баррикады. Передний ряд пригнулся, карлики положили щиты горизонтально, оперев наружный край о камни. Те, что шагали следом, стали карабкаться на плечи товарищей. Им было бы удобней, если бы передние пригнулись, но те стояли по грудь в воде. Самым низкорослым было несподручно, волны плескали в лицо. За стуком камней, бряцанием металла и руганью было едва слышно, как коротышки отхаркиваются и сплевывают.

Второй ряд вскарабкался выше. Гномы встали во весь рост, шагнули на подставленные щиты... Стрелы эльфов густо летели над их головами, заставляя малогорцев прятаться за баррикадой... Перт заорал, вскочил и свалил вниз булыжники, до сих пор служившие ему прикрытием. И молодые воины - те, кому посчастливилось пережить обстрел - последовали примеру вожака, тоже стали швырять и спихивать каменные глыбы на гномов, изготовившихся к штурму. Эльфы мигом сменили прицел, теперь они стреляли вверх, и юные воины падали один за другим, но и раненные, утыканные стрелами, истекающие кровью из последних сил расшатывали валуны, спихивали вниз... Перт орал без слов, орал от злобы и боли - в его бок вонзились две стрелы, но он налегал на камни, обдирал ладони об острые кромки и его крик становился песней победы, когда он видел, как карлики шатаются под ударами, падают, погружаются в мутную воду... Парень ударил ногой по камню под собой, вывернул валун из тела скалы, обрушил вниз. Тут третья стрела вонзилась в плечо, Перт рванулся, потерял равновесие и почувствовал, что катится вниз. Он орал и не слышал собственного крика, груды щебня с шорохом и громом сопровождали его падение...

Парни падали вместе с камнями, катились по крутым склонам, и крики умирали в грохоте обвала. Мужчины, стоявшие на баррикаде, подхватили протяжный вой и стали валить верхние камни на головы гномам. Так и не выстроенная до конца "черепаха" из щитов развалилась под ударами, гномы опрокинулись в воду, следом летели камни, эльфы посылали стрелу за стрелой, и защитники падали, но не прекращали швырять камни. Кому-то из гномов посчастливилось встать в воде, кто захлебнулся, запутался в собственной бороде, кого оглушило камнем.

Потом по склону скатилась устроенная Пертом лавина, и сам парень, будто оседлавший окутанную пылью змею, вопя, скатился со скалы. Рухнул на голову гному, который увертывался от камней, брошенных с гребня баррикады.

Перт разодрал руку об острый шишак гномьего шлема, и они вместе с карликом погрузились в мутные волны. Вода сомкнулась над головой, Перт, барахтаясь и пуская пузыри, лягал и отпихивал шевелящуюся груду металла и плоти, топтал гнома, ему удалось вскарабкаться на захлебывающегося нелюдя, он рванулся, преодолевая волну... добрался к баррикаде, вцепился в камни, полез наверх... Насыпь уже была наполовину разрушена, наружный скат ее сделался пологим. Перт почувствовал, что сейчас упадет - и тут же две руки справа и слева вцепились в его набухшую, пропитанную водой и кровью куртку, рванули вверх. Здоровяк Лан-Кайен и колдун Конта помогли ему перевалить гребень...

Эльфы опустошили колчаны и отступили. Полдюжины гномов - все, кому посчастливилось пережить обвал - попятились, выбрались на отмель и снова сомкнули щиты. Излишняя предосторожность - камни в них уже не летели. На склонах не уцелел никто.

***

Перт почти не чувствовал боли, когда Конта занялся ранами - вырезал застрявшие наконечники, густо наложил на кровоточащие разрезы вонючую мазь, набухтел заунывных лечебных заклинаний.

- Повезло тебе, парень, - важно объявил маг. - Я такого прежде не видал, чтобы человек лавину оседлал. Удачливый, даже ног не переломал. Чего улыбаешься?

Перт Лан-Анар и впрямь улыбался, глядя на приятеля.

- Смешно тебя, Конта, видеть, да чтобы ты не жевал.

- Ты мне своим видом охоту жрать отбил, - отрещал чародей, - а вообще перекусить бы не мешало.

Рядом с ними совещались предводители ополчения.

- Они сейчас снова пойдут, в этот раз передышки не будет, - Кернит, Рыцарь, Смывающий Позор, вгляделся в поворот, из-за которого вот-вот могли появиться новые ряды карликов.

- С чего решил? - хмуро осведомился верзила Лан-Кайен.

- Я бы на их месте так и сделал. Народу у них хватает. Одних отобьем, другие уже наготове.

- Это верно, - вздохнул Лан-Анар. - В этот раз стену не сдержать, да и вода утекает, вон, гляди, как хлещет.

Баррикада осела, затычки давно вывалились или растрескались, теперь защитники топтались в лубокой луже.

- Не сдержать, - согласился Лан-Кайен. - Как сойдемся в рукопашную, так и драке конец. Не сладить нам дальше.

- Нужно уходить, - буркнул лэрд Каст. - Но кто-то должен принять бой напоследок. Иначе коротышки решат, что слишком легко вышло.

- Ну вот и валите, пока еще можно, - мотнул головой Лан-Кайен. - Мы с парнями тут еще побудем.

- Не дело это... - протянул Лан-Анар, но в душе он был согласен с соседом. Всем погибать не годится. А сдерживать войско Грабедора им больше не под силу. Рукопашная выйдет совсем короткой, защитников сомнут сразу. - Однако...

- Уходи, Анар, Гангмар бы тебя взял! Ты нужен горам, хитрая ты задница! Твоя скорая на обманы башка нужна горам!

- Но мы же... с тобой...

За скалой, совсем рядом, хрипло протрубил рог.

- Пошел прочь, Анар! - рявкнул Лан-Кайен. - Живо проваливай!

- Давай, что ли, обнимемся напоследок, скотина ты этакая.

- Поди сюда, недомерок.

Лэрды крепко обнялись и несколько секунд простояли молча, пока сородичи разглядывали эту странную сцену. Между кланами издавна существовала неприязнь, какая всегда получается между соседями. Не раз им приходилось драться, однако сейчас в Малые горы пришла общая беда, да такая громадная, что прошлые междоусобицы теперь казались мелкими, растворились, как щепоть соли в быстром ручье. И вот теперь воины этих кланов сражались плечом к плечу...

Затем лэрд Каст собрал своих воинов, добровольцев из других кланов, присоединившихся нынче к их отряду, мужчины взвалили на плечи немногочисленных раненных... Уходили быстро, не оглядываясь, потому что сил не было глядеть, как Лан-Кайены начинают последний, безнадежный и заранее проигранный бой... Вода плескалась под сапогами, да орали за спной умирающие горцы... Ущелье сделало новый поворот, битва осталась позади, вода под ногами иссякла, возвратилась в старое русло. Потом крики стихли - ненадого. Почти сразу же грянул многоголосый победный клич Второго Народа. И не успело затихнуть эхо этого рева, заулюлюкали эльфы. Их визг, вой и беспорядочные вопли были пародией на клич гномов. Этим все было нипочем.

А люди уходили молча.

 

ГЛАВА 30 Юго-восточные окраины Мира

По Забытому Городу уже побежал слух - приближаются пришельцы. Немногочисленное население было взволнованно, однако настоящего страха могнакцы не испытывали. Они давно привыкли к тому, что живут в мертвом городе, в призраке города, в страшной сказке: Могнаком Забытым пугают детей по всем Миру! Невозможно бояться чужаков если ты сам - великий ужас Мира. К тому же обитатели города видели: в башне никто не проявляет беспокойства. Ну а если верховные маги спокойны, то и жителям не о чем беспокоиться. Могнакцы были скорей заитересованы происходящим - нечасто в их размеренное бытье вторгались сколько-нибудь заметные события.

Молодой маршал собрал магиков и велел двигаться к южным воротам. Южные стояли запертыми, ими обитатели Города-в-тени давно не пользовались. Тяжелый брус, служивший засовом, намертво врос в петли, старые запирающие заклинания иссякли, остались лишь остаточные последствия применения магии.

Маршал велел подготовить ворота, он намеревался выступить навстречу толпе дикарей. Если они разбредутся по округе и начнут лезть в город с разных сторон - наверняка за кем-то не удастся уследить, лучше остановить их перед воротами, пока они все вместе. Маги обновили заклинания на латах и оружии и отправились к южной окраине, толпа могнакцев в черных одеяниях следовала за ними на большом расстоянии либо по параллельным улицам.

Сам же брат маршал спустился в подземелье, где в созданном магией холоде покоились мертвые солдаты.

Едва ли не половина живых обитателей Могнака обитали в башне, магики, мистики Черного Круга, их ученики... Те же, кого с некоторой натяжкой можно было именовать мирным населением, жили в черных домах - то там, то сям. Кто по соседству, кто в одиночку среди брошенных зданий и руин. От этих людей мистики ничего не требовали, но помогали им поддерживать сносное существование. Люди Могнака, живущие вне башни, исполняли обязанности публики, если чародеям Черного Круга приходила блажь затеять спектакль.

Колдуны из башни нуждались в зрителях, а детей Могнака брали в обучение - больше никакой пользы от трех сотен взрослых жителей города-в-тени не имелось. Теперь эти мужчины и женщины, обряженные в просторные черные мантии, потянулись вслед за людьми брата маршала к южным воротам. Все они в той или иной степени владели магией, все были вооружены. Эти горожане не представляли собой армию, но если случится приступ, они, разумеется, будут сражаться с пришельцами. Пока что они занимали места на стенах, чтобы понаблюдать за событиями в поле. Роль зрителей была им привычна.

Ученики маршала в лоснящихся, будто смазанных жиром, зачарованных доспехах принялись отворять ворота - нелегкая задача. Со стен за ними наблюдали молчаливые тени в просторных черных одеяниях.

В подземельях башни зазвучал барабан. Звук нарастал, поднимался к поверхности, дробные раскаты били мерно и монотонно. Показался брат маршал. Его ладони выплясывали над барабанчиком в сложном ритме, извлекая из натянутой шкуры мелодию.

За маршалом шагали рослые неупокоенные. Они следовали друг за другом, дублировали движения дург друга, их ноги поднимались и делали шаг настолько дружно, что казалось - шагает один многократно повторенный мертвец. На площади перед башней маршала ждали двое подручных с барабанчиками. Маршал кивнул - и младшие маги подхватили мелодию, переняли управление мертвецами.

Маршалу подвели коня - черного жеребца в черных доспехах, разумеется. Молодой полководец взромоздился в седло и повел колонну к воротам. Подручные отстучали новый ритм - неупокоенные перестроились по трое, вскинули на плечо алебарды и зашагали за черным жеребцом. В туслом свете могнакского дня матово поблескивали счетверенные лезвия...

***

Архивариус явился к южным воротам позже учеников маршала. Он напялил на себя груду старых доспехов, усиленных магией. Сейчас-то старик уже преодолел панический ужас, овладевший им после того, как стало ясно, что чужие люди приближаются к городу. Пока нужно было оставаться на людях, общаться с учениками, с маршалом и прочими - архивариус джержался. Но едва остался один, тут же сдали нервы. Сперва старик бросился к толленорну, и - о чудо! Брат маршал откликнулся. Настоящий маршал, не этот сопляк, самоуверенный юный вояка, который только рад случаю опробовать боевые заклинания на людях. Нынешний могнакский маршал знает военное дело лишь в теории. Да, он вычитал в старых книгах множество боевых заклятий, он подолгу тренируется в боевых приемах и, как говорят, неплохо наловчился владеть мечом... но он неопытен и кто знает, каков этот парень окажется в деле?

Поэтому, когда паникующий архивариус увидел в оконце магического прибора мужественное лицо Кевгара - настоящего воина, настроение старика тут же сменилось. Он звал брата, заклинал и упрашивал... тот вел себя странно. Потом в оконце за спиной Кевгара промелькнула тощая растрепанная девка. И архиваруиус вдруг понял - он говорит не с Кевгаром. Вернее, с Кевгаром, но это уже не прежний маршал, не брат в Черном Круге. Это - не брат! Устами Кевгара с ним, архивариусом, говорила девка. Какими чарами она сумела подчинить упрямого несговорчивого вояку? О, это была очень сильная магия, и называлась она любовью... но с магией такого рода архиивариус был не знаком. Совсем не знаком!

Итак, архивариус, сопровожаемый учениками, явился к воротам и стал наблюдать, как подручные маршала возятся с запором. Парни прочли магические формулы, отпирающие ворота, потом потянули тяжелый, черный от времени брус, окванный ржавми скрепами. Засов не поддавался, за многие десятилетия он врос в петли. Ученики маршала потянули сильней - теперь они бормотали не заклинания, а брань и проклятия. Что-то громко хрустнуло, раздался скрежет, запор слегка шевельнулся. Магики потянули еще сильней. Тяжелый брус медленно пополз и наконец вышел из пазов.

Архивариус потел в непривычно тяжелых доспехах и следил за движением засова... Вот за спиной затрещали барабаны - показалась колонна, во главе которой на черном коне ехал маршал. Увы, не слишком-то впечатляющее зрелище, Кевгар выглядел куда внушительней, чем нынешний полководец Могнака. Да и войско - что это за войско? Четыре десятка зомби да две дюжины магиков в старомодных доспехах с древним оружием.

- Отворяйте! - велел маршал.

Магики вскинули руки и стали хором декламировать заклинания, ворота содрогнулись... потом медленно-медленно стали отворяться.

Медленно... Медленно... все шире полоска серой степи в проеме. Архивариус бросил взгляд в ворота - серые травы, серые склоны, тень в ложибнах между ними, а где-то далеко, у самого горизонта край тени, там светлой полоской прочерчены освещенные солнцем холмы. А здесь, совсем рядом, по серому склону неторопливо спускаются варвары. Они тоже глядят в проем ворот - оттуда, снаружи. Что они видят? Черные стены, между зубцами ветер треплет черные одеяния могнакцев. В воротах - странные непривычные люди. Страшные ли? Архивариусу очень хотелось, чтобы открывшееся зрелище пугало пришельцев.

А молодой маршал не ведал сомнений. Он поднял руку, отдавая приказ. Под мерный рокот барабанчиков жалкое войско Могнака двинулось навстречу чужакам.

И брат архивариус послал коня вперед - вслед за войском марашал. Будь что будет, он - старйший и опытнейший из чародеев Могнака Забытого, он готов в числе первых принять судьбу, уготованную Городу-в-тени.

***

Воинство Могнака выступило из ворот, барабаны отбили новый ритм - неупокоенные пересроились в шеренгу, налетел ветерок, раздул просторные черные балахоны. Под грубой тканью тускло блестели решетчатые латы, на лезвиях алебард вспыхивали продолговатые узкие отсветы. Эти блики не были отражением солнечных лучей, потому что мертвые солдаты шагали под вечной тенью Могнака, блестело оружие от неаккуратно обновленных заклятий. Избыток магической энергии стекал по тяжелым наконечникам алебард и выплескивался в пространство продолговатыми светящимися каплями маны.

Магики выглядели тоже не слишком браво - под началом маршала Могнака состояли совсем юные ученики, едва вышедшие из подросткового возраста. Сейчас они шагали справа и слева от шеренги мертвых солдат. Маршал, верхом на крупном жеребце, выбрал позицию на правом фланге.

Позади черного строя двигнались барабанщики, за ними - архивариус со своими учениками и магиками из свиты других братьев, в этот отряд включили всех, кто владел нужными заклинаниями либо был талантливей собратьев. Могнак собрал все силы для встречи чужаков, и архивариус очень остро сознавал, сколь эти силы невелики.

А пришельцы двигались все медленней, они перевалили последний продолговатый холм, теперь перед ними лежала пустошь, и дальше - распахнутые ворота. Между варварами и воротами - узкий черный строй, обрамленный справа и слева магиками в белстящих латах.

Чужаки, шагнавшие первыми, остановились. Те, кто шагал следом, упирались в спины предводителей, также останавливались, развадвались вправо и влево. Архивариус положил ладонь на грудь - сердце совсем выбилось из ритма, пот заливал глаза, а утереть лицо не позволял громоздкий старинный шлем. Сквозь узкую прорезь забрала старик глядел, как сокращается полоса серой травы между черными накидками зомби и дикарями. Те стояли и ждали. Чего они ждут? Пришельцы никак не проявляли ни враждебонсти, ни страха. Их поведение выглядело странно. Толпа варваров в грубой шерстяной одежде расткалась все шире - по мере того, как приближались задние ряды и упирались в спины тех, кто сейчас стоял и глядел на черные балахоны и блестящие латы могнакцев.

Маршал поднял руку, барабаны слихли. Черный строй замер. Ворной конь захрипел и затряс головой, грызя удила, животное волновалось. Вероятно эта лошадь, потомок многих поколений могнакских скакунов, была более чувствительна к магии, нежели обычные твари, а маршал сейчас шептал какие-то заклинания.

Архивариус ткнул в бока собственого коня, старик решил, что если маршал стоит на правом фланге, то он, великий мистик, займет место на левом. Так будет правильно, он здесь главный и должен встречать опасности наравне с любым из подчиненных чародеев.

Старик был неумелым наездником и, хотя его лошадь скакала не спеша, он не сумел остановить ее вовремя. Конь вынес архивариуса вперед, теперь он оказался перед строем мертвых и живых воинов Могнака Забытого, и сотни глаз глядели на него - глядели и жители города-в-тени, зщамершие на стенах, и люди брата маршала, и пришельцы, которые растекались перед строем чрных солдат, как река, встретившая преграду... Где-то позади, за холмами, раздавалось многоголосое блеяние, стада брели следом за толпой кочевников...

Когда дряхлый архивариус выехал перед строем и остановил коня, по многотысячной толпе варваров прошло движение. Нестройная людская масса качнулась, и единым движением осела. Чужаки опустились на колени перед великим мистиком Могнака.

Пожилой бородатый мужчина, стоящий на коленях впереди соплемеников, заговорил. Его речь была незнакома архивариусу, и старик не понимал ни слова. Он не понимал, что вождь кочевого народа просит принять под защиту несчастный народ овечьих пастрырей, просит великого владыку, Повелителя Тени, просит Восседающего на Черном Чудовище, просит того, от кого исходит дуновение колдовства, напоминающее степнякам о великом боге, Черном Отце, который обучил их народ магии, но сейчас пропал, сгинул невесть куда... оставил несчастных детей своих среди опасных и воинственных соседей-язычников, не чтящих Черного Отца...

Архивариус не понимал, что бородатый варвар просит защитить народ от страшных врагов, движущихся следом по пустные Предел, не понимал, что не пройдет и года, как новая волна варваров должна нахлынуть из степи к черным стенам города-в-тени... он видел лишь робких и покорных дикарей - тысячи новых слуг для Могнака. Новое оружие для разрушения Мира? Нет, всего лишь слуги, которые станут поддерживать и стеречь Могнак. В душе старого архивариуса давно уже отшумели бури, он больше не грезил о крушении мироздания, он хотел безопасности и покоя. И еще - он очень хотел, чтобы Кевгар позавидовал ему.

 

ГЛАВА 31 Альда

К постоялому двору добрались, когда день был в разгаре. Тени укоротились, солнце стало припекать, и путники скинули верхнюю одежду.

- Надо бы заехать, сообщить хозяевам, что Никлис возвратился, - заметила Ннаонна.

- Не знаю, не знаю... - Ингви ухмыльнулся. - А что, если Никлис хотел бы нагрянуть внезапно?

- Зчем же это господину Никлису? - подал голос фермерский сын.

Парень отстал - должно быть, из деликатности, чтобы не мешать господской беседе, но, услышав, что речь идет о знакомых, подстегнул усталую лошадь.

- А, здесь же наш юный друг! Хочешь своих проведать?

- Не очень-то мне хочется бате объяснять, почему хозяйство кинул, - рассудительно заметил парень, - да лошадям хоть как, а отдых треьуется. Придется остановиться, так чего же не здесь?

- Здраво рассуждаешь, - одобрил король. - Мы, значит, у бати вина закажем, пива, того и сего, а семье - доход, верно? Слушай, мне как раз скоро будет необходим новый казначей. Может, пойдешь ко мне на службу?

Юноша не понял, что Ингви пошутил, и впрямь задумался по придворной карьере. Наконец, когда уже въезжали в ворота, осторожно спросил:

- А жалованье королевскому казначею большое ли полагается?

- Не так чтобы очень. Казначей и так ворует, зачем же платить? - король старательно прятал улыбку, и парень все еще не почуял подвоха. - Так что ты подумай. Если что, приезжай осенью в Альду, оговорим детали. К осени, думаю, нынешнего казначея как раз и повесим... Эй, хозяева! Есть кто живой?!

Владелец заведения по случаю жары прятался в доме, с ним и домочадцы. Но едва заслышав стук копыт и крик во дворе, вся толпа вылетела встречать гостей. Парень, приехавший с ними, не дожидаясь отцовских вопросов, принялся объяснять, что едет в город за наградой.

Гости вошли в зал, там было прохладно, помещение не успело нагреться за полдня.

- Пообедаем, в самом деле, - решил Ингви. - А потом в путь! Я угощаю!

- А, - обрадовался Филлиноэртли. - Ты при деньгах! Нашел золото Меннегерна!

Ингви кивнул.

- Кстати, должен сказать, что в предании размеры богатства Черного Ворона были слишком преувеличены. Так всегда бывает, когда имеешь дело с эльфами. В легендах о вашем брате невесть чего понарасскажут, а на деле...

- Нечего слушать человеческие легенды, - отрезал князь. - Слушал бы наши, там все куда красивей! Даже если и неправда, зато врем мы куда как более складно!

Пока компания обедала, хозяин крутился поблизости - никак не мог решиться задать вопрос. Потом, когда Ингви расплатился, наконец обратился:

- Ваше величество... если позволите спросить...

- Он позволяет, но велит спрашивать быстрей, - отрезала Ннаонна. - Не мямли! Чего тебе?

- Ну, ежели быстро, то насчет господина Никлиса я... вы же вместе с ним в путь отправлялись? А я гляжу, нет его. А сынишка говорит, возвернулся он, дескать, прошу прощения, в пути услыхал. Так вот интересуюсь я, в добром ли он здравии? Далеко ли? Скоро ли ждать нам господина Никлиса сюда?

- Надеешься, что компаньон сгинет, и ты его долю прикарманишь? - подмигнула вампиресса.

Филька хихикнул.

- И в мыслях такого иметь не можно! Вот вашей милости круг святой! - бородач истово покрутил горстью перед животом - должно быть, имел в виду, что делает жест напротив сердца. - Я ж беспокоюсь!

- Живой он, скоро будет здесь, - успокоил крестьянина Ингви. - Просто он сейчас очень занят, ворует мое вино. Как украдет достаточно, сразу - сюда!

- Как это? - мужчина захлопал глазами.

- А так, - снова влезла неугомонная Ннаонна. - Он же начальник стражи, понял? Сбагрит тебе воровскую добычу, потом тебя же арестует. Товар краденый у тебя, все доказательства, а он - чист, да еще и преступника изобличил! И заведение ему целиком перейдет! Ингви, идем, а? Домой хочется.

Сын хозяина, тот, что сопровождал путников в дороге, уже выводил накормленных лошадей во двор. Когда садились в седла, он осторожно спросил Ингви:

- А что ж у вас, казначеев по осени вешают, или как?

- Когда мне придет королевская блажь казнить, - вздохнул Ингви, - тут уж кого-то нужно вешать, а казначей - он всегда под рукой, да и виновен, это как пить дать. Какой же казначей не ворует! Ну а осенью у меня всегда хандра. Скучно, дороги размокли, никуда не поедешь, никаких развлечений. Тут казначею и конец. Вот приезжай, сам увидишь!

Хозяйский сын умолк - задумался.

Когда в воротах парень придержал коня, пропуская вперед господ, Филька шепнул королю:

- Ингви, ты шутишь как эльф! Это было великолепно!

***

Когда отъехали от постоялого двора, Филька принялся пересказывать местные новости. В общем-то, об альдийских делах он ничего особенного не поведал. С отъездом Ингви королевство погрузилось в привычную дрему. Мертенк пошумел, излил жалобы на злую судьбу и несправедливого монарха... да и потихоньку занялся любимым делом -сводить воедино всевозможные цифирки.

- Он женат на государственной машине, - заметил Ингви, - и это брак по любви!

Да и дел-то у Метенка оказалось не больше обычного. Энмарские купцы не ринулись по новому пути, напротив - торговля оказалась в этом году вялой, и лишь орочье железо пользовалось определенным спросом. Новый тракт к Леноту постепенно делался оживленней, однако не так бурно, как рисовалось в радужных мечтах Ингви и, вероятно, принцу Лонервольту. Филька слыхал, что на озере Ленот появились новые корабли - большие вместительные барки, но работы у них не так, чтоб много.

Самым значительным событием было, конечно, появление новых людей в Ничейных Полях. Племена варваров двигались широким фронтом по всей степи, от морского побережья, очертаний которого никто не знал в точности - до тех дальних краев, где Ничейные Поля становятся суше и переходят в путыню Предел. Общее направление можно было определить как северное, то есть с юга на север, однако действия чужаков не были согласованными, племена кочевали порознь, иногда сражались между собой, оспаривали друг у друга источники в пустыне, дрались из-за пастбищ... Всего этого эльф знать не мог.

Не мог он знать и того, что правый, восточный, фланг этого великого нашествия пришелся на горы Тайны и докатился до Могнака Забытого. Эльф мог пересказать лишь то, о чем поведал Кендаг, а лорда Ничейных Полей заботили собственные проблемы. Дозоры орков столкнулись в степи с передовыми разведывательными группами дикарей. Стычек не было, но несколько воинов пропали без следа - возможно, угодили в засаду, но наверняка этого никто не мог знать. Время от времени патрули пропадают, это обычное дело. Ничейные Поля - довольно опасное место, даже если львы и драконы там не водятся.

В свою очередь орки пару раз попытались захватить охотничьи группы чужаков, но те, не принимая боя, отступали. По тому, как держатся пришельцы, орки заключили, что это разведчики, которые прокладывают маршрут кочевки. И, разумеется, обитатели Короны Гангмара принимали кое-какие меры, готовили отряды для отправки в степь, присматривали удобные места - такие, что подходят для встречи чужаков. И вот недели две назад чужие люди объявились в большом числе. Это уже не были передовые группы разведчиков, теперь на север кочевали большие племена. Речь могла идти о сотнях, а еще скорей - о тысячах воинов.

Своеобразный кодекс чести требовал, чтобы орочьи воины выступили навстречу варварам, не дожидаясь, пока те явятся к Короне. Сейчас отряды пещерных жителей еще не двинулись на юг, но Кендаг, лорд Ничейных Полей, собирался в поход - ему-то предстоял более длительный марш.

- Я предложил помощь моего княжества, - вздохнул Филлиноэртли, - небольшой, но отборный отряд стрелков эльфов существенно усилит любое войско!

- И что же Кендаг?

- Отказался, - Филька вздохнул еще горше. - Он сказал, что с него хватит тех трудностей, какие сулит встреча с неведомым врагом. И что он не хочет трудностей в собственном войске, а эльфы - это всегда трудность.

- Славная шутка! - заметила Ннаонна.

- Если бы так... хуже всего, что он не шутил!

Когда Ннаонна отсмеялась, Ингви стал расспрашивать, что за чужие люди подступают из Ничейных Полей, сколько их, как вооружены, насколько хорошо владеют магией, и что они вообще собой представляют. Этого эльф не знал.

Потом Филька, как ни в чем ни бывало, принялся пересказывать мелкие события из жизни Давней Чащобы - как себя чувствует малыш, родившийся зимой, какие новые песни сейчас поют, кто над кем подшутил, кто что сказал, да кто о чем мечтает, да как двое парней сватаются к эльфийке и как ей сложно выбрать, потому что Норвеннан лучше поет, а Туллиэль ловчей охотится... Для эльфа эти бытовые подробности были не менее значимы, чем появление новых людей на юге. Даже, пожалуй, жизнь эльфийской общины занимала его больше.

- Этот народ неисправим, - заметил Ингви, - Мир стоит на пороге перемен, племена переселяются, грядут беды и разрушения, а Филлиноэртли рассказывает королю, кого из этих бездельников предпочтет красавица Иллориэлла...

- Да, в самом деле! - согласилась Ннаонна. - То ли дело мы! У нас вся жизнь - сплошное приключение!.. Мы сами Мир трясем не хужде, чем племена с юга! Нам не до мелочей! Да, Филька, а когда у эльфят режутся зубки?

***

Под такую болтовню время текло незаметно, неожиданно Ингви обнаружил, что тени, бегущие перед ними по дороге, сделались непомерно длинными, жара спала, и уже начинает темнеть. До столицы еще оставался порядочный кусок дороги, по сторонам тянулся лес - и стало очевидно, что сегодня они в Альду не попадут.

- Это даже лучше! - заметил Ингви. - Приедем ночью. Надеюсь, ради короля ворота отопрут, и нам придется меньше общаться с разъяренным Мертенком. А завтра я сбегу - на юг, в Ничейные Поля. Дикари лучше Мертенка.

- Лошадки устали! - подал голос трактирщиков сын. - Надо бы передохнуть

- Тогда привал делать придется, - заметила Ннаона. - А, Ингви? Передохнем маленько, потом ты снова растолкаешь меня до рассвета. Так интересней, я знаю.

- Ладно, не буду, - смлостивился король. - Хотя я знаю: поздний подъем обойдется мне в лишний час нытья Мертенка.

Путники начали высмастривать местечко для привала...

На этот раз Ингви дал спутникам поспать подольше, и в путь выступили с рассветом... Поднялось солнце, позолотило верхушки леса. Ехали молча. Филлиноэртли несколько раз пытался завязать беседу, но теперь спутники не поддержали разговор. Ингви заранее скучал от нудных жалоб канцлера, Ннаонна просто молчала и улыбалась - трудно сказать, о чем девушка думала, но мысли ее были далеко от Энмарского тракта.

Потом лес закончился, вдоль дороги потянулись поля, над деревушками поднялись серые струйки дыма. Удивительно спокойная картина... Страна просыпалась для нового мирного дня - такого же мирного, как многие и многие дни до этого. Потом ожила дорога, стали встречаться путники, пешие или на телегах. Они степенно приветствовали всадников, потом кто-то узнал короля - случилось это как раз когда проезжали через село. Вмиг собралсь толпа, люди кланялись, срывали шапки... Сопливые малцы, коврыли в носу и лепетали, когда матери указывали им: "Вон, гляди, наш король, его величество!"

- Даже жалко, что нужно уезжать, - заметил Ингви, - а то можно было бы задержаться здесь и принимать знаки внимания от верноподданных... Впрочем, им скоро надовест, я уверен. Любят только отсутствующих монархов!

За этой деревней были другие... и наконец впереди показались серые зубчатые стены столицы.

- Надо же, волнуюсь, - признался Ингви. - И что меня самого удивляет, волнуюсь вовсе не из-за Мертенка, а из-за того, что возвращаюсь домой. Приятное это, оказывается дело - возвращаться!

- Ничего, - утешил Филлиноэртли, - ты будешь часто возвращаться, я знаю! Потому что на месте не усидишь.

- И, между прочим, - вставила Ннаонна, - не надейся, я не забыла о венчании! Может, наш старичок уже получил ответ из столицы империи?

 

ГЛАВА 32 Малые Горы

Пока шла битва в Кривом ущелье, Грабедор беседовал с королем Фенады. С чего гному пришла блажь затеять разговор с Гратидианом именно теперь? Возможно, король-под-горой волновался и хотел скрасить время неторопливой, по-гномьи обстоятельной беседой? И при этом хотел выглядеть спокойным? Будто демонстрируя уверенность союзнику человеку, и себя убеждал, будто не тревожится за исход схватки? Быть может, и так.

- Вот видишь, - твердил Грабедор, поглаживая бороду, - люди Малых гор бьются с моими воинами, а Серебро не поддержал их. Стало быть, нет среди этих отступников подлинного единства. А мы с тобой - верны друг другу, верны нашим клятвам! Потому что нас ведет воля Отца, наше дело - правое!

При этом ладонь короля-под-горой заметно подрагивала, когда из-за скального выступа - оттуда, где шел штурм - доносились особено громкие крики или грохот падающих камней.

"Как же, как же, ври мне и себе, - рассуждал при этом Гратидиан, - гномы-отщепенцы не поддержали малогорских мужланов, но с чего-то местным людям приспичило перекрыть нам дорогу к входу в подземный чертог! У них есть умысел, для чего-то они задерживают поход, не пропускают к подземной крепости Серебра. Небось, отступали, пока мы жгли их собственные поселки, но перед гномьим городом стоят горой!" Вслух, однако, король не возражал, только кивал и поддакивал. Спорить с гномом - гиблое дело, если уж тому втемяшилось что-то в голову. Тем более - спорить с королем. Тем более - с этим древним недомерком, который вынашивает каждую мысль веками!

Потом бой окончился, Грабедор созвал старейшин, принялся отдавать распряжения и всем своим видом выражал такую уверенность, что фенадец, наблюдавший за королем-под-горой со стороны, утвердился в прежнем мнении: гном волновался, а теперь волнение схлынуло.

Колонны гномьего войска пришли в движение, и Гратидиан возвратился к вассалам. Буркнул:

- Пробились, сейчас двинемся дальше.

Когда пришел черед фенадской кавалерии проходить через Кривое ущелье, гномы еще трудились, растаскивая камни. От вала, сложенного малогорскими ополченцами, остались лишь бесформенные груды обломков справа и слева от русла ручья, бегущего по дну ущелья. Освобожденная вода весело журчала, хлюпала и разлеталась брызгами под тяжелыми копытами фенадсих лошадей. Булыжники, обломки оружия, изодранное снаряжение - все, что лежало на дне только что обмелевшего пруда - сейчас сияло чистотой. Крови на камнях не было, все смыла вода.

Тела убитых горцев были сложены под скалой, отдельно лежали мертвые карлики, Гратидиан старался не глядеть на погибших соплеменников, очень уж паршиво он себя чувствовал... Оставалось лишь утешаться тем, что скоро армия достигнет ворот драмлинова царства, тогда противниками окажутся гномы... если, конечно, Грабедор не соврал, будто местные люди дерутся лишь на поверхности. Сказать по чести, Гратидиан сожалел о погибших соплеменниках, но короля тревожило, что трупов слишком мало, и сотни не будет. В прошлом году горцы остановили армию гномов, тогда полегло гораздо больше народу с обеих сторон. Что ж теперь? Неужто упрямые малогорцы выступили против нашествия в таком малом числе? И погибли все, до единого, как утверждает король-под-горой? Слишком легкой вышла схватка, слишком быстро все закончилось!

"Ладно, все равно я здесь ничего не решаю, - злорадно подумал Гратидиан, - пусть думает Грабедор. Если люди устроили ему ловушку - пусть гибнет... да и я давно заслуживаю кары..." Фенадцы помалкивали, проезжая мимо груды тел. Возможно, многие рассуждали так же, как король.

Марш продолжился обычным порядком - гномы обследовали горные склоны вдоль дороги, за ними маршировали закованные в сталь колонны... весело, едва ли не впирарыжку, двигались эльфы с луками наготове, громыхали боевые машины Крактлина и наконец - фенадская кавалерия.

Потом теснины закончились, и армия вышла в широкую долину.

- Эй, король! - оклинкул Гратидиана гном.

Бородач сидел у обочины, но, обращаясь к монарху, соизволил подняться, оторвал квадратную задницу от камней.

- Король Гратидиан! Мне велено передать тебе: останови кавалерию, мы уже выходим к вратам подгоного чертога, так чтоб не тесниться у входа - придержите лошадей.

Гратидиан кивнул... А голова авангардной колонны уже вышла к цели похода - в склоне зиял черный проем, створки ворот были распахнуты настежь. Несколько гномов, перехватывая на ходу секиры поудобней, приблизились к границе света и тени. Вечернее солнце заливало склон теплым золотистым светом, но из чрева горы веяло прохладой, а тень была непроглядно-черной, будто в царстве Драмлина собран мрак всех ночей Мира...

- Ну, заходите, раз пришли... - позвал густой голос изнутри. - Где Грабедор, я его не вижу. Разве он не спешил войти под своды моего царства?

Говоривший выделил слово "моего".

- Кто говорит? - спросил один из пришельцев.

- Гравелин Серебро, король Малых гор. Твоего имени я не спрашиваю, пришелец. Имя тебе ни к чему, и ты его скоро лишишься. И жизни лишишься тоже. Заходите, неразумные гномы, но знайте: вам не суждено будет возвратиться.

- Не пугай, Гравелин! - выкрикнул бородач у входа. - Нас много и мы сильны! Мы уже побили твоих долговязых дружков!

- Я не пугаю, я прошу тебя: передай другим эти слова. Я предупредил - вам не будет возврата, если явитесь со злом под священные своды царства великого Драмлина. А друзьям мы будем рады. И Грабедору передай: я велел распахнуть ворота, потому что не желаю, чтобы створки пострадали от машин Крактлина. Вы все умрете здесь, а прекрасные кованые ворота будут, как и ныне, радовать людей и гномов великолепной чеканкой. Входите же, входите со своими машинами, эльфами и конными рыцарями. Царство Драмлина обширно, здесь достанет места для могил!

***

И снова Грабедор принялся разыгрывать уверенность. Фенадский король, глядя как распоряжается владыка Второго народа, не мог отделаться от мысли, что в душе Грабедора должен клокотать страх - непременно должен! Сколько веков готовился нынешний приступ? Давняя слава подземных черогов Драмлина, второго по славе королевства гномов давних времен... В Великие Войны царство Драмлина пало, затем - после неудачных походов Дарверма - гномы оставили горы, которые ныне пренебрежительно именуются Дырявыми.

Лишь тогда возвысились Вольные горы - последнее прибежище Второго народа. С давних времен старейшины Вольных гор завидовали славе королей Дырявых и Малых гор, потом племянник Драмлина просил прибежища в Вольных горах... и самое молодое из гномьих царств стало первым - первым, потому что осталось единственным уцелевшим. Тогда-то Грабедор стал именоваться королем-под горой.

Великие владения гномов пали, но слава их осталась, и, сколько бы подвигов ни совершил Гравелин Серебро, служа Грабедору - сколько бы добычи ни сложил к подножию Золотого трона, а зависть оставалась с королем-под-горой и жгла изнутри. А теперь Гравелин задумал восстановить великое королевство Драмлина! Эти соображения пронеслись в голове фенадца, пока он наблюдал за Грабедором, и спокойствие короля-под-горой предстало в ином свете. Гном сводит вековечные счеты с конкурентом... и боится, что не сумеет быть достаточно жестоким!

Гратидиан разглядел суетливые мелкие жесты под маской неторопливого величия короля-под-горой. Стало ли человеку легче? Пожалуй, пожалуй. Что остается обманутому и поневоле подчинившемуся чужой силе? Злорадство. Гратидиан отдался злорадству, как портовая шлюха, вдруг припомнившая молодость и былые надежды, отдается пьяному морячку, без издевки назвавшему ее красоткой...

Тем временем гномы строились перед входом в подземелье, разжигали факелы, подручные Крактлина собрали две легких машины... Гратидиан из любопытства заглянул в черный зев пещеры - там в глубине мерцали огоньки, причем свет был поднят высоко, гномы Серебра выстроили внутри укрепления, и освещали их сверху. Как бы там ни было, шепнуло фенадцу злорадство, теперь карлики будут биться друг с другом, и воинам короля-под-горой придется нелегко, их ждут готовые к бою собратья. Они наверняка возвели мощные стены, не чета жалкой запруде малогорцев в Кривой долине! Быть может, для того здешнее мужичье и задерживаоо Грабедора в пути, чтобы дать возможность низкорослым союзникам приготовиться как следует?

Грабедор дал сигнал - метательные машины подкатили ко входу. Гномы осторожно уложили зажигательные снаряды - Гратидиан уже видел подобные, когда был уничтожен замок в Анновре. Что ж, разумно - пусть в подземелье будет светло, пусть нелюди видят смерть сородичей!

Король-под-горой ждал... наконец Крактлин доложил: все готово.

- Что ж, да пребудет с нами благословение Отца Гилфинга! - громко выкрикнул Грабедор. - Начинайте!

Катапульты подпрыгнули, изрыгнув горящие снаряды - светящиеся и осыпающиеся искрами шары унеслись во тьму. Гномы под крики Крактлина принялись крутить вороты, заряжая машины для нового залпа. Уложили снаряды, подожгли - залп!.. Потом еще и еще. Грабедор наблюдал, как трудятся его гномы, он ждал. Гратидиан не обладал гномьим упорством и терпением, ему стало скучно ждать. Он снова подъехал поближе. Теперь нутро пещеры за проемом не казалось осколком ночи, а ветерок, веющий наружу, не был прохладным. Зев подземного царства дышал гарью и теплом, он отсвечивал оранжевым. Изнутри не доносилось ни звука, разве что отдаленное потрескиванье - снаряды разбились о камень, и содержимое их горело в пещере.

- Как вход в Гангмарово Проклятие, - пробормотал фенадец, и рука сама невольно потянулась, чтобы описать святой круг.

Наконец обстрел окончился, обливающиеся потом гномы Крактлина откатили машины от входа, и по знаку короля-под горой колонны нелюдей, тяжко топая подкованными башмаками, двинулись в теплый оранжевый смрад драмлинова царства...

***

Ряды воинов, тяжело колыхаясь и гремя доспехами - шеренга за шеренгой - исчезали в смрадном чреве скалы, как будто ненасытная гора поглощала карликов - крошечных по сравнению с тяжкой громадой. Разумеется, с точки зрения Второго народа картина выглядела совсем иначе, гномам привычно и наверное даже радостно вступать в полумрак подгорного царства. Говорят, коротышки неуверенно чувствуют себя под солнцем... враки! Кто утверждает такое, тот никогда, конечно, не встречался при свете дня с вооруженным гномом, который готов к схватке и привел себя в состояние боевого ожесточения.

Сейчас гномы, уходящие на штурм драмлинова царства, орали девизы кланов, пробуждая в себе грозный дух воинственности. Из пещеры послышался звон оружия, крики ярости смешались с боевыми девизами... Гратидиан прислушивался, стараясь угадать, что там происходит, в багровом дымном сумраке.

А колонны гномьих кланов все так же неутомимо шагали в пещеру и серьезное выражение насупленных боевых личин шлемов никак не соответствовали волнению короля Фенады.

- Мы победим, - пробормотал Грабедор, - Отец с нами. С нами сила Его.

- А также огромный численный перевес, - отозвался Гратидиан. - Никогда не понимал, как можно сражаться в тесноте и мраке...

- Там вовсе не тесно, - возразил король-под-горой. - Я сам проведу тебя по чертогам Драмлина, ты увидишь их... верней, увидишь, что от них останется. В больших залах, когда запрокидываешь голову, невозможно увидеть своды, каким бы ни было освещение. А какие там переходы, какие камины и цистерны для хранения воды, какие там... смотри!

Из портала вывалился карлик в помятых запятнанных сажей и кровью латах, стащил тяжелый шлем, огладелся. Глаза гнома были совершенно безумные. Потом взгляд воина остановился на короле, и карлик тяжелой рысцой побежал к повелителю

- Великий король! Мы прорвали первую линию обороны! Три ступени, три бруствера! Но мы прошли их! Мы тесним предателей!

- Славно, - кивнул Грабедор.

Шум в зале стих, последние штурмовые колонны прошли в ворота... С королем остались эльфы, фенадцы да три сотни воинов - обоз, обслуга машин Крактлина и личная охрана короля-под-горой, остальных поглотила гора.

Через четверть часа объявился новый гонец. Гравелина выбили из зала, большая часть ходов замурована, воины Серебра отступают по центральной галерее.

- Насколько я понимаю, дело решено, - объявил Грабедор, - вряд ли Серебро планировал допустить нас дальше первого зала. Но этот великий воин все же предусмотрителен. Он замуровал входы, по которым его могли обойти, ведь у него не хватит войска, чтобы оборонять все галереи сразу.

Вдруг над головой раздались пронзительные крики, звон оружия и грохот катящихся камней.

Все, кто оставался под горой, задрав головы, уставились на гору - на вершине шел бой, никаких сомнений. Что именно там творилось, разглядеть было сложно. Над входом склон был очень крутой, подняться можно было лишь с противоположной стороны.

- Назад, - бросил Грабедор, разворачивая лошадку. - Напали на наш отряд. Сверху могут валиться камни, отступим.

Полсотни гномов должны были пройти в обход и занять плоский пятачок на вершине горы, чтобы люди или гномы не помешали приступу, бросая сверху булыжники - обычная гномья предусмотрительность.

- Кто бы ни напал на твоих воинов, великий король, они могут забросать нас сверху камнями, - буркнул Гратидиан. - Эй, люди! Назад!

- Там крепкая позиция, полсотни воинов удержат ее, - отозвался король-под-горой, и Гратидиану поучудилась нотка неуверенности в голосе гнома.

Пока они отступали от ворот, пока напрягали зрение, стараясь разглядеть, что происходит на вершине, никто не обратил внимания на новый звук - тяжелый мерный скрежет. Рокот и погромыхивание звучали глухо, будто из чрева горы. Впрочем, так оно и было, заработали древние механизмы, упрятанные в толщу камня. Гигантские створки ворот пришли в движение, вход в дравлиново царство закрывался. Когда заметили, створки уже преодолели половину расстояния. Гномы Крактлина бросились к порталу, чтобы замедлить, остановить движение гигантских кованых врат, но поздно - их было не удержать. Карлики вцеплялись в толстенные листы металла, обдирали пальцы, сапоги скребли по камню, когда гномы повисали на воротах... нелюди орали, рычали, падали... и вот последним пришлось отскочить, чтобы уберечь ладони - створки с низким лязганьем сошлись - да так плотно, что пальцу между ними не нашлось бы места. Потом сквозь металл послышался новый звук - низкий, мерный, не похожий ни на что знакомое гномам. Потом из-под створок выступила вода.

 

ГЛАВА 33 Сантлак, уже не королевство

Императорский конвой - слишком малочисленный, чтобы именоваться армией - двигался по Санталку. Вдоль дороги тянулись унылые пустоши, потом они сменялись полями, на которых зелеными волнами колыхались взошедшие злаки. В отдалении на пригорках маячили силуэты замков. Вероятно, большинство здешних помещиков сейчас отсутствовали, да что там - многие вряд ли возвратятся домой с Большого турнира. В этот раз Большой турнир завершился большой войной.

И замки молчали, никто не появлялся на дороге, чтобы приветствовать его величество. Унылый санталкский пейзаж оставался безлюдным. Крестьяне привычно прятались при виде имперских солдат. Они не то, чтобы боялись - вряд ли такой большой отряд заинтересуется жалкими селянами. Но в этом краю простой народ веками вырабатывал привычку скрываться, когда приближаются вооруженные всадники, и этого не могли изменить никакие здравые рассуждения. Пройдут годы и годы, прежде чем местные потянутся к дороге, прежде чем научатся: проходящее по стране войско скорей сулит наживу, чем беду. Солдаты в походе легче расстаются с медяками, им можно предложить снедь или выпивку. В Санталке все было иначе, здесь воины не покупали, а отбирали все, что приглянулось.

О сантлакских обычаях и беседовал Алекиан с Коклосом. Карлик был страшно рад, что император снова стал человеком, с ним можно поговорить, даже поспорить.

- Ты прав, братец, если бы твоим губернаторам удалось навести здесь хоть сколько-нибудь сносный порядок, на этой дороге у нас не было бы отбоя от желающих поглазеть на твое величество. Народу свойственны дикие привычки!

- Что ты имеешь в виду?

- Почему-то холопам страстно хочется узнать, как выглядит повелитель, каков он с лица! А здешнему люду больше по душе твоя спина, они рады, когда чужаки проходят, не задерживаясь. Вот увидишь, едва пересечем границу, тебя станут приветствовать толпы бездельников!

- Ты просто завидуешь, Коклос. Если бы приветствовали тебя, ты бы и слова против не сказал!

Коклос покосился на собеседника - Алекиан улыбался. Добрый знак! Он шутит и улыбается! Шут решил, что они с "братцем" на правильном пути, теперь нужно поддержать веселую беседу, не оставлять Алекиана наедине с тягостными мыслями.

- Разумеется, не сказал бы! Потому что это было бы справедливо. Это я выиграл войну, да только простонародью плевать. Им подавай алый плащ да длинное тело! А маленькому ростом, но великому делами герою в сером камзоле ничего не обломится.

Камзол на Коклосе был, к слову сказать, пестрый и расшитый золотыми позументами.

- Ты виграл войну? Согласись уж, по крайней мере, что мы сделали это вдвоем. Если бы я не начал поход, тебе бы не представилось возможности совершить свой великий...

- Ха. Если бы ты не затеял этого безумия, если бы послушался меня, я выиграл бы войну, не начиная. Выиграл бы лишь тем, что отговорил твое величество от необдуманного шага. Это еще большее достижение - победа без войны, заруби на носу! Тебе, как императору, пригодится.

- Нет, Коклос, нет. Этот поход был необходим. Мы сломали хребет сантлакскому рыцарству, и теперь, по крайней мере, поднимая меч против востока, будем знать, что империи не грозит нашествие этих варваров с запада. И энмарские товары хлынут по новому пути.

- Товары, это славно... А Гева ничего не получит? Это мне, конечно, нравится... Оставить с носом Гезнура и Гюголана - отличное дело! Они-то, небось, ждали, что Энмар повезет заморские вина к ним, да только не вышло!

- Стало быть, ты признаешь, что затеянный мною поход был необходим? Что мы совершили славное дело?

- Во всем этом деле мне нравится лишь одно.

- Что же именно?

- Что мы с тобой возвращаемся живыми. Хотя я выжил лишь чудом! Да! Я оказался в самой гуще схватки, я...

- Не знаю, наказать тебя или наградить за смерть бедняги Когера?

- Наказать или наградить? В самом деле, трудный выбор! Хорошо, что ты спросил об этом меня. Я дам тебе верный совет!

- Коклос, тебя извиняет лишь одно: Когер умер в тот миг, когда надобность в нем отпала, потому что подоспели воины Ливды. Опоздай они...

- Нет-нет, ты просто не понимаешь знаков, которые шлют небеса! Когер исполнил свое дело, если тебе нравится так думать. После этого рука Пресветлого направила меня, чтобы я сразил несчастного дурня, тебе Гилфинг Воин послал рыцарей Ливды, да и мне тоже одного подкинул - славного молчаливого Джейема. Если бы не он, меня прикончили бы санталкские бандиты. И перебили бы остатки твоего воинства. Но Пресветлый рассудил иначе. Суди сам, все сложилось один к одному. Выходит, я исполнил волю Его. Итак, меня следует наградить!

***

В таких беседах проходили дни - один за другим. Обремененное обозом войско двигалось медленно. В фургонах, которые длинной вереницей растянулись по тракту, стонали раненные, просили воды. В разгар лета солнце жгло немилосердно, поутру было славно, но чем позже - тем более душным делался воздух. Обозные глотали пыль, поднятую кавалерией, и раненным было совсем худо. Каждый день несколько человек умирали. Всеми забытый маршал Войс находился, конечно, в лучших условиях, и можно было ожидать, что он сумеет пережить тяжелый переход.

Алекиан останавливал армию пораньше, чтобы у солдат было время похоронить тех, кто скончался за день. Всякий раз для стоянки выбирали обжитое место - поблизости от какой-нибудь убогой деревеньки. Местные крестьяне сперва боялись, потом, осмелев, подходили, чтобы поглядеть на церемонию отпевания. Император распорядился, чтобы павшим оказывали все возможные в этих тяжких условиях почести. Сантлакские сервы дивились богатым, хотя и грязным, пропыленным облачениям священников, слушали, как клирики выводят натреснутыми от жары и пыли голосами торжественные гимны в честь Гилфинга Воина... Для сантлакцев это было развлечением.

Над могилами, где покоились имперские солдаты, возводили высокие стелы с именами. Потом, уходя, солдаты долго оглядывались - высокие сооружения блестели свежеоструганным деревом посреди убогих деревенских погостов...

Если планам императора суждено осуществиться, и здесь в самом деле будет пролегать оживленный торговый тракт, вдоль него будут тянуться могилы воинов.

С утра Алекиан снова заводил беседы с Коклосом, потом жара брала свое, и оба умолкали... В конечно счете разговоры сводились к тому, что Коклос нехотя признавал: этот поход оказался удачным, а император, в свою очередь, соглашался с тем, что смерть Когера освободила его, Алекиана, от странной и тягостной зависимости, выпустила из плена душу. Словом, все закончилось достаточно хорошо - мятежный Сантлак повержен, энмарцам открыт новый путь в империю, а оба они - Алекиан с Коклосом - живы, и могут беседовать о том и о сем как в старые добрые времена. Империя переживет нынешний год, не рухнет под ударами, которые ссыплются со всех сторон.

Чем ближе к ванетской границе, тем богаче делались поселения, тем выше стены молчаливых замков, тем оживленней дорога. Сюда уже рисковали изредка заходить торговцы с той стороны кордона, а местные сеньоры кичились теми ценностями, что получили в наследство от предков, успевших пограбить ванетские земли в прежние времена.

- Эта земля уже отдаленно напоминает имперскую территорию, - признался Коклос, - а здешние жители уже отдаленно напоминают людей. Помнишь, как я сказал, что по мере углубления в Сантлак растет бедность?

- Да, - Алекиан кивнул, - ты еще сулил мне замки под соломенной кровлей.

- И не отказываюсь. Просто мы недостаточно углубились в эти дикие просторы. Наверняка дальше были бы и с соломенной. Но я не советую тебе возвращаться, чтобы проверить мои слова.

- Ты рассуждаешь не так, как подобает великому герою! - притворно возмутился Алекиан. - Разве тебе не хочется еще подвигов?

- Представь себе, нет! Да и тебе не хочется, я знаю. Вот скоро прибудем в Трингвер, тамошний аббат закатит угощение, ты вспомнишь, каково это: быть императором среди верных слуг. И в будущем году наконец-то похода не будет, ты останешься дома, будешь наслаждаться покоем и любовью подданных. Не забудь поблагодарить меня, если бы не я, ты казнил бы вдесятеро больше народу, и некому было бы любить великого императора. А так у нас еще осталось немножко подходящих для этой цели лизоблюдов. Эх, Валлахал... какие там были закоулочки, темные коридорчики и тесные чуланчики! Ей-ей, прекраснейшее местечко в Мире, вот возвратимся туда и... но сперва - Трингвер и этот подобострастный аббат. Он начнет докладывать тебе о вестях, дошедших в эту глухомань со всех концов, славить твое величие, превозносить успех нынешней кампании... еще бы, ведь обитель блаженного Ридвина славно обогатилась... Трингвер, Тирингвер... скорей бы прибыть туда!

***

Рано или поздно всему приходит срок, и армия Алекиана наконец-то доползла к Трингверу. Когда император со свитой приблизился к городу, там ударили в колокола. Звонили в монастыре - аббат в самом деле готовил торжественную встречу. Авангард имперцев уже находился внутри стен, о прибытии Алекиана было известно.

При звуках колокола Алекиан вскинул голову - его успело разморить от жары, и он едва не дремал в седле.

- О, я вижу, ты приободрился, - не преминул съязвить Коклос. - Почуял волну лести, которая вскипает в душах добрых горожан, а? Сейчас она хлынет на нас и поглотит твое величество с головой.

Ворота Трингвера были распахнуты настежь, справа и слева выстроились солдаты гарнизона в начищенных кольчугах, подле них - пропыленные воины авангарда. Из ворот выступила процессия, во главе которой торжественно вышагивал престарелый аббат. За ним валила толпа клириков - монахи обители блеженного Ридвина, священники из городской церкви, странствующие братья, которые всегда в немалом числе стекались в обитель... За этой толпой гилфинговых слуг терялись городские старшины и купцы. Святой круг на груди аббата был серебряным, а цепь украшали самоцветы.

- Ого, как сияет наш старичок! - восхитился Коклос. - Особенно хорош ошейник.

Эту тираду шут проговорил вполголоса. Кто знает, как изменившийся Алекиан воспримет шутку на людях? Разумней не проверять, насколько далеко теперь простерлись границы его терпения. Император спешился и приблизился к настоятелю. Тот торжественно приветствовал императора и поздравил с благополучным возвращением.

- К нам уже донеслась весть, что успех сопутствовал правому, и враг повержен непобедимой десницей вашего императорского величества! - торжественно произнес аббат.

- Милостью Гилфинговой, - отозвался Алекиан.

Коклос тоже слез с лошади и тихонько придвинулся к императору.

- Ну вот, - буркнул карлик, - сейчас его священство объяснит нам, что лишь твой поход спас империю. И что теперь все будет процветать и колоситься...

- И тем более отрадно было нам слушать о победе императора, - продолжал тем временем аббат, - что отовсюду доносятся слухи об утратах и потерях, о бедствиях и недобре!

- Какие слухи? - насторожился Алекиан. - Мы долго были лишены новостей.

- О, Пресветлый, - аббат даже пристукнул посохом, так что взлетело облачко дорожной пыли, - неужто мне выпало оказаться вестником несчастья? Увы!

- Так что там стряслось, - повысил голос шут, - пока мы напропалую геройствовали в этом Гилфингом забытом краю? Мир в очередной раз сошел с ума? Это становится однообразным. Говорите уж, святой отец, что ли?

- Мы слушаем, - произнес Алекиан.

- Так вашему величеству пока не ведомо, что эльфы устояли в Феллиосте? И что гномы напали на Анновр, пока король Деймут был в походе на севере? И что варвары захватили Нос, что они осадили Приют? И что черный колдун из Гевы вступил в земли Ванета?

Алекиан молча глядел на старика, глядел и будто надеялся, что тот откажется от собственных слов.

- Ого! - буркнул Коклос. - Выходит, все только-только начинается...

 

ГЛАВА 34 Альда

Церемония встречи, которую устроили королю у ворот Альды, оказалась не менее торжественной, чем та, что ожидала Алекиана в Трингвере. Когда Ингви со спутниками подъезжал к столице, дорога опустела. Путешественники не обратили внимания на это обстоятельство, и лишь приблизившись к городу, поняли, что не замечали отстутствия встречных. Теперь-то стало ясно, почему - перед городом собралась толпа. В городе уже пронесся слух о возвращении короля, и встречные-попречные собрались, что поглядеть на торжественный въезд его величества в столицу королевства.

Пустырь перед воротами был запружен возами, всадниками и пешеходами, стража требовала отойти с дороги, и люди расходилисьи разъехжались по сторонам. Солдаты в желтых плащах с нашитым воробьем, орки в тускло блестящей броне, рыцари с латниками верхом - все это пестрое воинство выстроилось справа и слева от портала, а на городской стене и на парпетах гигантской Северной башни трепетали под ветром яркие одеяния горожан.

- Сюрприз не удастся... - пробормотала Ннаонна. - А я думала, как нагрянем, как устроим... как покажем им всем!

- Зато у них сюрприз удался на славу, - ответил король, - надо же, успели! Ну ладно, не станем тянуть, вперед!

Когда путники приблизились, над Северной башней взмыли в воздух полупрозрачные шары всевозмодных оттенков, полыхнули над стенами ворохами разноцветных искр, горожане закричали. Ингви видел улыбки на лицах, люди размахивали шляпами, женщины махали платками, ветер кружил над головой угасающие магические искры. Рыцари прокричали девизы, но их рык утонул в многоголосом хоре... Из ворот выступила процессия, во главе которой шагали епископ с Мертенком, за ними валила толпа. Король разлядел ухмыляющегося Вентиса - представление было делом рук его "колдунчиков" и придворный маг был страшно горд собой.

Ингви спешился, пошел навстречу.

- Ваше величество! - торжественно произнес Мертенк.

- Да, я вернулся, - быстро вставил Ингви.

Но канцлера было не сбить так просто.

- Ваше величество! Приветствую вас от имени всех добрых подданных!

- Можно подумать, злые не рады, - предприняла попытку Ннаонна, но Мертенк гнул свое, не сбиваясь.

- ...Наша радость не поддается описанию, ибо нет большего счастья для подданных, чем славный милостивый государь. Мы счастливы приветствовать ваше величество, и в этот торжественный день благополучного возвращение вашего величества из далеких странствий в городе объявлен праздник. Цеха прекратили работу, нынче вечером будут шествия с музыкой, а я взял на себя смелость объявить нынешний день свободным от налогов! Купцы въезжают и покидают город беспошлинно, налоги на торговые сделки отменяются до полуночного удара колокола и...

- Сэр канцлер, я вас не узнаю!

- ...И пусть будет проклят тот, кто станет нынче торговать, вместо того, чтобы праздновать! - закончил наконец сэр Мертенк.

- По-моему, Ингви, твое отсутствие пошло Мертенку на пользу, - заметила Ннаонна, - смотри, как ловко придумал!

- И то верно, важно кивнул демон, - мы станем почаще исчезать, чтобы сэр Мертенк совершенствовался в великолепном безрассудстве. Пусть всякий раз мое возвращение будет объявляться свободным от налогов днем!

Тут наконец канцлера проняло.

- Смилуйтесь, ваше величество! Частые праздники разорят казну, а государственные труды разобьют мое сердце! Не покидайте столицу... хотя бы предупреждайте, я бы успел приготовить, как минимум...

Ингви махнул рукой, потом повысил голос и объявил:

- Спасибо, мои славные люди! И нелюди! Спасибо всем, кто пришел нынче приветствовать наше возвращение! Клянусь, чем угодно, стоило уехать, чтобы испытывать сейчас такую радость...

Толпа разразилась протестующими воплями - требовали не покидать Альду. И, хотя Ингви нарочно усилил голос при помощи колдовства, последние слова его ответа потонули многоголосом хоре.

Демон склонился и прокричал на ухо Ннаонне:

- Они спорят с королем! И ведь как приятно наблюдать такой бунт!

***

Наконец рев толпы немного поутих, Ингви снова сел в седло и во главе кортежа двинулся по городским улицам. Из окон глазели альдийцы, улыбались, махали руками так, что, кажется, если перевести силу этиих взмахов в порыв ветра, то и Сверную башню свалить можно... Почетный караул, встречавший за воротами, присоединился к шествию - рыцари, орки, солдаты из отряда Воробья... колонна все удлинялась, и хотя король ехал в Альхелллу, хвост все еще топтался на месте - у въезда в город.

Мертенк несколько раз порывался что-то сказать, но перекричать крики горожан не мог, и махал рукой. Ингви кивнул канцлеру - дескать, еще поговорим. Оглянувшись, он увидел, что Ннаонна шепчется с епископом, которому тоже подали лошадку, чтобы прелат мог сопровождать шествие. Шептались - это условно, конечно, наверняка девушка и старик говоили очень громко, но в общем шуме их слов было не разобрать уже в трех шагах. Потом вампиресса кивнула, старичок осторожно похлопал ее по плечу, придержал коня и отстал. Девушка нагнала Ингви и тоже стала махать ладонью высовывающимся из окон горожанам. Она улыбалась направо и налево, демонстрируя вампирью улыбку и, кажется, это всем нравилось...

- Я отвык от всего этого! - крикнул Ингви девушке.

Она не рассылашала слов, но энергично закивала головой, отвечая невпопад:

- Да, они в самом деле тебя ждали!

- Нас! Нас ждали!

- Как я отвыкла от всего этого!

- Я тоже очень рад!..

Им не нужно было слов, чтобы понять друг друга, чтобы улыбаться альдийцам и видеть улыбки во всех окнах.

Наконец Ингви вступил под древние своды Альхеллы. Мертен по-прежнему вертелся рядом и, едва только тяжелые двери захлопнулись и стало тихо, канцлер приступил к делу.

- Ах, ваше величество, как же так можно было, не сказать ни слова, не оставить никаких распоряжений, я не знал, за что хвататься... я...

- Млейший сэр Мертенк, - строго объявила Ннаонна, которая плелась позади, - если вы станете наседать на Ингви, он снова сбежит.

- Сбегу, точно, - подвердил Ингви. Сэр, но разве я не оставил подробных указаний? Вам не передали моих записок?

- Я исполнил все в точности! Каждое слово! Но жизнь идет, каждый день что-то происходит...

- Не сомневаюсь, вы были на высоте и отлично сводили концы с концами.

- Да, баланс отрицательный, но когда придет время уплаты налогов, надеюсь, мы сумеем выправить его в нашу пользу.

- Возьмите лучше, - Ингви отстегнул от пояса тяжелый кошель, в котором звенели монеты из Семи Башен, - осталось немного, но наверняка пойдет на пользу альдийской казне.

- Золото? - Мертенк тут же сунул нос в кошель. - Эти монеты золотые? Ваше величество...

- Да, это тот самый клад, за которым меня уговорили съездить на север. Как обычно, легенды оказались сильно преувеличенными, это все, что мне удалось сберечь, и это куда больше половины. Прибавьте десяток бочонков отличного вина с Архипелага, мой трофей. И если это не поможет балансу, я отправлюсь в новый поход за новой добычей.

- Нет уж! - Мертенк решительно затянул тесемки и прижал звякнувшую добычу к груди как любящая мать - младенца. - Никаких походов!

- А на юг? - быстро спросил Игнгви. - Что там за дикие племена? И где лорд Кендаг?

- Ах, ваше величество... Ах... - Мертенк снова погрустнел. - Я уже заранее предвижу, что в Альхелле вы не задержитесь... Эх, будь моя воля, я бы предоставил войну маршалу и прочим лоботрясам, а ваше величество оставил бы здесь! Но - увы...

- Все настолько серьезно?

- Увы, - снова подтвердил канцлер. - Если я верно понял, варвары заполонили всю степь, а теперь они свернули к Короне Гангмара и орки готовятся к большой войне... как во времена Сына Гангмара и Фаларика Великого.

***

- Варвары, значит...

- Варвары, ваше величество. Новые, невиданные люди! И лорд Кендаг сказал, что они идут на Корону Гангмара. Хотя считается, что их разведчики, этих чужих людей, ни разу прежде не приближались к орочьему логову... прошу прощения, к их крепости... так вот, хотя варвары и не могут знать, что там, в Черной Скале, но со всех сторон по степи движутся полчища, и все - точно на Черную Скалу. Наши союзники орки затевают большой поход против них. Кендаг также считает, что...

- А кстати, где лорд Кендаг?

- Он в своей крепости в Ничейных Полях, туда же ушли его воины. В Альде не больше сорока солдат лорда. Я попросил оставить их... ну, скорее как символ.

- Понятно. Мне нужно туда.

- Прошу прощения, ваше величество?

- Я должен принять участие в этом походе! Сколько воинов сможет выставить королевство, не рискуя?

Канцлер испутил протяжный вздох.

- На этот вопрос мог бы ответить маршал Валент. Ваше величество! Не покидайте столицу так скоро! У нас большие трудности, а осень не за горами, тогда начнется вся эта суматоха с налогами...

- Сэр, вам останется корабль с трюмом полным дорогого вина. Если я верно понял, энмарцы не спешат везти вина с Архипелага на восток - в Ленот и Геву.

- Это верно.

- Ну вот и отправьте мою добычу туда. Уверен, легко удастся реализовать. Выберите кого-то пооборотистей, да и снарядите. Корабль на побережье, южней Мокрых гор, тамошние жители покажут дорогу. За добром приглядывает Никлис. Вот и решение всех проблем. А мне нужен Валент.

- Ах, ваше величество... Я знал, что вас не удержать здесь... но все же надеялся... Я уже послал за Валентом.

- Кстати, откуда вы узнали о моем приезде?

- Я велел придворному магу следить за дорогой. Эти энмарцы... так и норовт объехать заставы, протащить товар без уплаты пошлин. Но теперь мы следим! И дорога под наблюдением. Должна же быть польза от этих дармоедов... э, я имел в виду - от уважемых чародеев. Они недешево обходятся казне!

- Хорошо, сэр Мертенк. Мне нравится ваш подход. Итак, когда явится Валент - сообщите.

- И это все? Ваше величество, я готовил доклад...

- Мне вполне достаточно того, что я видел и слышал у ворот. Вы славно потрудились, сэр канцлер.

Когда они с Ннаонной наконец остались наедине, девушка заявила:

- Епископ ответа из столицы не получил. Но он согласен провести церемонию по собственному разумению без утвержедения обряда из Ванетинии. Доброе дело, сказал наш старичок, утверждает себя само!

- Ты хочешь заняться этим немедленно? Но как же церемония, гости, пиршество?.. Это требует приготовлений!

- Свадьбы играют осенью, во всяком случае, так заведено у людей и эльфов. До осени мы потерпим, да?

- Осень совсем скоро!

- Тогда я скажу старичку, чтобы готовился? И Мертенку, чтобы готовил эти самые, как их? Фонды! Расходные фонды!

- Погоди-ка, с епископом я должен поговорить сам. Расскажу ему о Гунгиллином Древе на побережье, это величайшая из святынь Мира, наш старик должен знать о Древе. Идем к нему, поговорим, пока не объявился Валент. Потому что едва маршал будет здесь, мы начнем готовиться к походу!

Епископ, едва услышал о Древе, тут же загорелся идеей посетить чудесное растение.

- Отлично, - напутствовал прелата Ингви, - наш канцлер как раз собирает конвой. Там, на побережье, мой корабль с грузом, груз нужно вывезти в столицу. Отправляйтесь вместе. Заодно проведаете наших ручных дикарей. Вы их видели?

- Разумеется, сын мой! Я посещал Мокрые горы, и наши добрые братья неустанно трудятся среди народа аршванов, несут этим заблудшим детям Гилфинговым слово истины! Не сомневаюсь, что из чистых духом дикарей выйдут отличные гилфингиты. И... эта милая девочка сказала мне, что...

- Да, ваше священство, - подвердил Ингви. - Осенью! Осенью мы сочетаемся с Ннаонной браком, если будет на то воля судьбы, и ваше согласие провести церемонию. Осень уже скоро!

 

ГЛАВА 35 Малые Горы

Люди, гномы и эльфы отступили от огромных створок и, словно зачарованные, глядели, как вода сочится из пещеры сквозь щели в воротах. Сперва выступила снизу, смочила пыль у подножия горы, стала растекаться темным пятном, потом напор изнутри усилился, вода хлынула сильней, тонкие прозрачные струйки поднялись там, где зазор между металлом и камнем был шире, а давление нарастало, струи стали жестче, они били вкривь и вкось. За металлом кованых ворот нарастал гул, наливался силой, нутро горы стонало и выло. Струи сделались твердыми, как стальной клинок, толпа пятилась от подножия скалы, а вода следовала за ними, теперь это уже не была полоса мокрой пыли, из-за ворот рвался наружу мощный поток, за воротами подземелье было переполнено водой, волны хлестали изнутри, и металл гудел под этим напором, и, казалось, содрогались скалы.

Рев за стеной усилился так, что заглушил шум схватки над головой, потом пошел на убыль - поток за стеной иссяк, вода перестала прибывать, но тонкие острые струи били сквозь щели, их выдавливал чудовищный вес рукотворного озера, в которое превратилось драмлиново црство. И лужа около входа разливалась все шире, засталяла толпу пятиться.

Грабедор глядел на прибывающую воду с перекошенным лицом, гном постепенно осознавал, что тысячи соплеменников - огромная армия, выставленная для этой войны Вольными горами - погибла. Эту силу Второй народ копил в пещерах десятки лет, а теперь они погибли в одночасье, погибли даже не от вражеского оружия, - воины утонули, захлебнулись, были сметены мутным валом... Должно быть, со времен Дарвермской войны вода не убивала столько гномов в один день.

Король-под-горой медленно осознавал, что произошло. Потом вдруг спрыгнул с лошадки и бросился к воротам, из-под ног короля летели грязные брызги, Грабедор заколотил коваными перчатками в металл, звуки ударов звучали гулко и низко, гном выл - без слов, без интонации, ярость и боль были в этом крике, и чувства оказались столь сильны, что слов не требовалось, чтоб передать ужас, переполнивший душу короля.

- Как ты думаешь, сколько там воды? - холодно спросил Гратидиан оруженосца. - Выше роста человека? Наверное, и два будет.

- Пожалуй, ваше величество, и того повыше, - осторожно отозвался молодой воин.

- Нам лучше убраться подальше, - буркнул король. - Если Гравелин сумеет открыть ворота, оттуда хлыгнет такой вал, что сметет нас, будто мух. Нужно уходить, выбираться поскорей отсюда.

- Мы тоже хотим уйти! - звонко выкркнули из толпы эльфов. - Война окончена! Эй, король! Король-под-горой!

Грабедор не слышал, он стонал, выл, и горькие огромные слезы катились по лицу, стекали к ухоженной бороде.

- Эй, гномы! - окликнул Гратидиан. - Спасайте вашего короля! Если ворота откроют, мы все умрем здесь! Хлынет такой поток, что смоет все, что окажется на площадке...

Несколько карликов оглянулись, на их лицах было написано недоумение - то ли до сих пор не осознали, какая беда стряслась с их товарищами, то ли опасались приближаться к королю-под-горой, когда он в таком состоянии. Грабедор размеренно и сильно бил кулаками в ворота, тяжелая сталь глухо отзывалась, да звенели струйки, похожие на прозрачные клинки.

Шум схватки над головой стих, но этого никто не заметил - все осмысливали катастрофу, постигшую войско в подземелье... С вершины горы с шорохом и треском покатились камни - оттуда спихнули мертвого гнома, тело летело по крутому склону вниз, ударяясь о выступы и собирая в движении груды обломков.

Мертвец шмякнулся в лужу, густо взметнулись брызги - серые и красные - обдали тех, кто оказался поближе. Гномы отшатнулись, утирая лица...

- Забирайте короля, мы уходим, - буркнул Гратидиан, разворачивая коня.

Люди потянулись за ним, гномы расступались, пропуская всадников, за фенадцами стали уходить эльфы... Двое гномов - почтенные старики, неуверенно оглядываясь на сородичей, подошли к Грабедору, подхватили за руки, мягко потащили прочь от ворот. Грабедор еще несколько раз взмахнул кулаками, рассекая пустоту... Размеренный стук наконец-то стих.

***

Сперва воины Грабедора, перепуганные и подавленные, двигались нестройной толпой - они спешили удалиться от страшного места и не думали ни о чем ином. Потом Гратидиану пришло в голову, что они беззащитны, когда проходят узким ущельем - кто знает, не взберутся ли на скалы местные мужики и не скинут ли на головы беглецов камни? Фенадец попытался заговорить с гномами - дескать, нужно привести в чувство короля Грабедора, пусть отдает распоряжения, пусть командует, Гангмар бы его забрал!

Гномы опускали глаза и твердили, что король-под-горой скорбит. Грех тревожить его сейчас. Рыдающий Грабедор шагал в рядах соплеменников и по его отсутствующему взгляду можно было заключить, что король-под-горой не в себе.

Потом раздался отдаленный грохот, скалы будо содрогнулись от низкого гула, но это лишь казалось - звуки были не властны над каменными громадами, однако беглецам стало не по себе. Потом раздался иной звук - шорох, скрежет и плеск. Он доносился сзади и догонял удаляюшуюся колонну - поток выходил из растворяющихся ворот. Гравелин не решился спустить воду сразу, боялся - хлынувший вал покорежит створки, разрушит управляющий ими механизм.

Когда вода догнала отступающих воинов, поток уже утратил силу, струя грязной воды нахлынула, покрыла ноги до колен, но никого не свалила, не напугала, разве что крики эльфов встревожили лошадей.

- Нужно привести вашего короля в чувство, - снова обратился к гномьим старейшинам Гратидиан.

- Нельзя, - буркнул бородач, - великий король сейчас чувствует боль погибших братьев. Тебе, человек, не понять.

Грабедор поднял голову, с силой провел ладонью по лицу, стирая слезы. Потом объявил:

- Мы подвели Отца, он отвернется от нас. Но мы все еще живы!

- Надолго ли? - буркнул фенадец.

- Если пробьемся на равнину и соединимся с отрядом на севере, тем, что стережет вход в долину - тогда нас снова будет достаточно много, чтобы заставить бояться себя всех, кто встретится на пути... в Вольные горы.

Гномы усадили короля в седло, тот огляделся и начал отдавать распоряжения. Колонна перестроилась на ходу. Воины Второго народа исполняли приказы с подчеркнутым старанием, они словно пытались убедить себя, что катастрофа не так ужасна, и что они по-прежнему - могучая армия, а не отчаявшиеся беглецы.

Глядя на гномов, и эльфы с фенадцами тоже ободрились, теперь они знали, что делают и куда идут. Гратидиан поскакал вперед - он полагал, что сейчас враги все до единого собрались у входа в подземный чертог, и чем скорее бежать, тем меньше вероятность, что малогорцы настигнут и успеют подготовить засаду. Так что теперь кавалерия Гратидиана двигналась в авангарде, дальше шагали отряды гномов и эльфов. Отрываться от союзников фенадец также не рисковал - в Анновре фенадский отряд окажется в рискованном положении, лучше уж вместе.

В молчаливом бегстве прошел день. Позади остались скалы, окружающие вход в древние владения Драмлина, миновали и Кривую долину. Когда стемнело, гномы зажгли факелы и продолжили путь. Остановились лищь заполночь - когда попалась достаточно широкая долина. Провели темное время в тревоге, а с рассветом покинули стоянку. Гномы уходили, не оглядываясь, за спиной пылал громадный костер - гномы, уходя, согли наиболее громоздкие из машин Крактлина. Не для того, чтобы облегчить груз, а просто эти боевые механизмы требовались лишь победоносному войску в наступлении.

Беглецам не нужны катапульты, способные разрушать стены и забрасывать горящими снарядами замки. Им не придется больше штурмовать крепости... Им вряд ли удастся кого-нибудь победить...

***

Отступающие напрасно оглядывались - погони за ними не было. После того, как Гравелин дождался, чтобы уровень воды понизился, и дал приказ отворять вход - и тогда не сразу гномы Серебра решились пройти по освободившимся от воды залам. Это было идеей Перта Лан-Анара - собрать воду окрестных ручьев и затопить вход в драмлиново царство. Разумеется, того количества, что мог вместить громадный резервуар, устренный в верхних уровнях подземного чертога, было недостаточно, даже если заполнить его целиком.

Но гномы Гравелина запрудили ручьи, бегущие по окрестным горам. Здесь нужно сделать некоторые пояснения. Площадка перед воротами являлась стратегически важным пунктом. Конечно, гномье царство имело множество других входов, и единоплеменники Серебра уже откопали и привели в порядоке несколько. Однако широким и удобным был лишь один - для защиты его и были устроены ворота. Гора над входом также нуждалась в защите, потому гномы Драмлина в незапамятные времена прорубили русла ручьев и направили воду так, что быстрые потоки и водопады сделали подъем затруднительным. Это было одно из стандартных решений гномьей фортификации. Подземный народ не любит воду, и потому естественно для них было устроить водные преграды. Вот эти-то ручьи и отвели нынче гномы. Им пришлось выполнить громадную работу, продолбить в скальной толще новые русла и каналы.

Посылая полусотню воинов занять верхушку горы, Грабедор был уверен, что позиция окажется под надежной защитой. Когда имеешь дело с древними укреплениями Второго народа, можешь быть заранее уверен в некоторых вещах - например, в том, что подобные позиции будут прикрыты естественными препятствиями. Так оно и было - если бы воду не отвели по новому пути. Лишь благодаря этому отряд малогорцев сумел взять приступом вершину, да и то - около двух сотен человек заплатили своими жизнями,чтобы одолеть отряд в пятьдесят карликов. Нападение было необходимо для того, чтобы отвлечь внимание Грабедора. Необходимы были и засады, особенно - на подступах к входу в чертоги Драмлина, в Кривой долине. Гномы, идущие на смерть, не должны были заподозрить, что их заманивают ловушку, потому малогорцы дрались всерьез. Грабедор и его соратники в самом деле поверили, что с трудом покладывают себе дорогу, и упрямо двигались навстречу гибели.

После того, как воды схлынули, прошло немало времени. Победители горцы спустились с отвоеванной вершины и долго поджидали у входа - бородатые крепыши, многие раненные, но не растрявшие боевого духа. Они видели с горы, как отступает враг, и желали драться еще. Среди них был сэр Кернит, Рыцарь Подаренной Жизни.

Наконец появился Серебро.

- Долгонько ты, земляк, - с укоризной заметил лэрд Лан-Анар. - Мы уже давно управились.

- Не взыщи, - Гравелин развел руками, - не так-то просто было управиться с водой. Да и после... знаешь, как тяжко было шагать по переходам, где мои мертвые собратья лежали один на другом? Мне и теперь больно глядеть на них, а пришлось растаскивать сотни мертвецов, чтобы проложить проход.

- Так-то оно, конечно, так, - согласился лэрд Каст. - Однако противник твой бежит! Король-то из Вольных гор. А при нем его войско. Их еще много осталось - есть, с кем топориками помахать!

- Грабедор бессилен, - буркнул Серебро. - Тех воинов, что остались с ним, не хватит для войны с Малыми горами.

Горцы переглянулись, взгляды сошлись на Касте - мол, отвечай.

- Понятно, - заявил лэрд. - Ты не желаешь губить собратьев сверх необходимого. Но и нас пойми - мы сколько народу потеряли? А? Родичей наших, братьев, да, по чести сказать, врагов наших дорогих... Эх, знал бы ты, каков Лан-Кайен в драке был! Он сам, своей волей в Кривой долине остался, чтобы оборону держать, когда мы спасались. Сам, понимаешь?

- Я скорблю вместе с вами, клянусь!.. Но...

Горцы зашевелились, переступали с ноги на ногу и постукивали древками секир. Они-то понимали, но драться хотелось.

- Каждый вправе выбирать сам, - тихо произнес сэр Кернит.

Рыцарь пошел прочь.

- Эй, добрый сэр, ты куда теперь? - окликнул лэрд Каст.

- Я за лошадью. Отправлюсь за королем Грабедором. Погляжу, нельзя ли помочь ему бежать скорей.

- Бежать скорей? - Потом Каст сообразил. - А, верно! От доброго пинка он полетит как стрела! Я с тобой, сэр!

- Так и мы ж, вроде как в стороне не останемся, - загомонили горцы. - Нас-то не позабудь! Мы ж очень желаем! Мы вместе!

- Ладно! - громко объявил Гравелин. - Если таково общее решение, я с вами! У нас теперь одна судьба - у меня и у вас, люди. Одна судьба у Малых гор. А у гномов теперь судьбы разные.

 

ГЛАВА 36 Сантлак, уже не королевство

Сэр Эрствин, граф Ливдинский, барон Леверкойский, владетель Трайский, сеньор Гайна, судья Велемека и прочая, и прочая... Звучит куда как великолепно - но на душе Эрствина было скорей странно, чем радостно. Ах, какие мечты вледели мальчиком в походе! Ах, какие славные мечты! Разумеется, грозный граф Ливдинский никому не признавался, даже дорогому другу и будущему родичу Джейему... но украдкой он мечтал, как подоспеет к схватке в самую трудную минуту, когда полчища мячтежников будут теснить людей императора, мечтал, как обрушился на врагов, как погонит прочь - и непременно все произойдет на глазах его величества, чтобы Алекиан увидал, каков герой этот юный граф Ливдинский.

Дальше, согласно мечтам Эрствина, графа пригласят на аудиенцию, и великий владыка - а Алекиан рисовался мальчику в мечтах могучим, но усталым воином с мудрыми глазами - обнимет героя и произнесет длинную тираду о том, как мудро было сделать графом на далеком востоке столь доблестного юношу, как Эрствин. Ну и дальше там всякое грезилось... Эрствин сам толком не понимал, чего именно хочет, но мечты были славные!

И как же получилось на деле? Сперва-то все шло, как по писаному! И подоспели в самый нужный час, и ударили, и Эрствин несся во главе кавалерии, и меч блистал в его руке... Но потом все как-то съежилось и усохло - действительность оказалась пародией на мечты. Алекиан не видел атаки ливдинской кавалерии, он был недужен, да и вид императора - потом, когда довелось встретиться - Эрствина никак не удовлетворил. Длинный тощий парень с отстутвующим взглядом - это и есть император Алекиан, о котором носилось столько страшных слухов, и которым уже начали пугать непослушных детей? Не было ни торжественной речи, ни похвал в адрес графа... миг славы закончился как-то слишком уж быстро... Правда, и Хромой с его невесть откуда свалившимся папашей, и Гойдель, и все другие - уверяли, что Эрствину повезло, и он получил все, на что мог рассчитывать и даже больше! Как странно устроен Мир!

Особенно много говорил Карикан из Геведа - объяснял, что через Ливду пойдут южные товары, что город снова оживет, превратится в главный перевалочный центр империи, а где товары, там и пошлины - и что ловкий граф в таком городе сумеет обогатиться и обрести могущество. Какое могущество? На западном побережье и так не найти человека, облеченного большей силой и властью. Благодаря хитрости, которую провернул в Леверкое Джейем, Эрствину служат рыцари всей округи. Чего же больше? Разумеется, Кари был прав, но Эрствин не привык мыслить масштабно, и попросту не понимал перспектив, которые откроются перед ним после успешного похода. Мальчик полагал, что Карикан сам страшно рад полученному прощению - вот и пытается убедить доверчивого мальца в том, что о большем не стоило мечтать. Но мечтать было до Гангмара приятно!

Вообще, в этом походе Карикан суетился больше всех. Сновал вдоль колонны взад и вперед, обменивался словечком-другим то с тем, то с этим сеньором, зубоскалил с обозной прислугой, потом вдруг просился в головной дозор... Зато Джейем был хмурым и будто не радовался свалившейся на него удаче. Похоже, он так и не оправился от собственного взлета - вчера хромой меняла, а нынче - славный рыцарь. Эрствин снова ощутил собственную близость с Хромым, которого никак не мог приучиться называть по-новому. Мальчик и рад был снова болтать день-деньской с дорогим другом, да заботы одолевали.

Одно дело - вести войско в поход, когда людей подгоняют надежды на добычу, а все ощущения обостряются чувством близкой опасности, и совсем другое - возвращаться домой, когда сеньоры ревниво поглядывают друг на друга, следят, как бы не ограбили соратники в пути, поминутно озираются - как там, в хвосте колонны, возы с добычей?

Да еще происходят всякие неприятные приключения. Например, когда войско миновало некое Гилфингом забытое поместье, кто-то из сеньоров отобрал повозку у местных крестьян - ему, видите ли, казалось, что добычи у него слишком много для трех фургонов, которыми располагал добрый сэр. Ну, отобрал и отобрал - дело рядовое. Однако часом позже колонну нагнал растрепанный старикан на тощей кобыле - назвался местным сеньором, владельцем той самой деревни, откуда свели упряжку.

Старик потребовал, чтобы его отвели к начальнику и принялся орать - жаловался на произвол, грозил дойти если не до самого императора, так по крайней мере до имперского наместника герцога Тегвина - и особенно упирал на то обстоятельство, что его, старикашки, сынок сейчас нанялся к Тегвину на службу и находится в Энгре при особе герцога. И вот, пока сэр рыцарь исполняет службу - его усадьбу грабят какие-то проходимцы... Поскольку сын помещика в самом деле поступил на службу в Энгре, в этом поместье было прекрасно известно о Тегвине и его полномочиях.

Словом история вышла неприятная, и по совету Карикана Эрствин даже извинился перед старым ослом, заверил, что грабеж произошел без его ведома и пообещал сурово наказать виновного. Потом - снова по совету Счастливчика - вместо наказания ласково пожурил мародера... незачем портить отношения в войске.

Вот в таких мелочных делишках и тянулись дни...

***

Хромой тоже скучал. Или не скучал, но занимался лишь тем, что гнал от себя мысли - любые, всякие. Не хотелось думать ни о чем, ни с кем не хотелось говорить, потому что разговор неизбежно рождал мысли.

Что с ним стало? Что с ним будет? Кто он - Джейем или Хромой? Рыцарь или меняла? И что случится в Ливде? Там ждет Лериана.

Лериана. Всю жизнь он шел к ней, и сам не знал этого. Боялся это знать? Пусть так. Боялся. Не желал стать причиной ее горя - а чем, как не горем, может обернуться любовь менялы? Теперь все иначе. Но с чем он придет к невесте? Когда благородный сэр предлагает прекрасной даме руку - подразумевается, что рука не пуста.

И кроме того, в обозе бренчал цепями молодой господин ок-Рейсель. Чем обернется его выходка? Пока не срастется рука, сломанная Мясником, парень не очень опасен... хотя как поглядеть - с войском следуют его вассалы, а кто знает, насколько они преданы господину... Хромой не боялся этого сопляка. Однако все эти соображения служили причиной новых и новых мыслей, а думать не хотелось.

Даже отношения с отцом сделались не такими близкими, какими, казалось, должны бы стать. Счастливчик был весел и беззаботен. Твердил: не заботься ни о чем! Радуйся! Нечего строить кислую мину! Но Хромому не хотелось принимать участие в пирушках новых приятелей Карикана. А Кари сдружился со всеми, особенно часто он держался рядом с ок-Вейспом, эта парочка оказалась друг другу под стать, оба скорые на обманы и авантюры.

А Ливда все ближе и ближе - с каждым днем делается короче срок, в течение которого еще можно гнать мысли прочь.

Вот войско вступило в знакомые земли - то есть в земли, которыми владели сеньоры, с которыми благородные соратники Эрствина хотя бы раз пировали либо сражались. Воины уже предвкушали скорый отдых в родных стенах и пирушки в честь победы, когда случилось странное происшествие. Ночью исчез ок-Рейсель. Стражу в этот раз нес ок-Вейсп со своими людьми, и блондин объяснял так, что он уснул. Уснули и вассалы - не все, а лишь те, что были приставлены стеречь обоз. В фургоне, перевозившем увечного преступника, нашлись цепи, а сам рыцарь пропал. Никого не потревожил, ничего не прихватил, даже ножа у спящих вейсповых вояк не взял - не говоря уж о том, чтобы прирезать беспомощнызх сторожей, как поступил бы всякий на его месте! Вот уж странное дело.

Кари взялся расследовать происшествие и быстро пришел к выводу: здесь замешана магия. Отомкнули цепи зачарованной отмычкой, усыпили охрану.

- Работал опытный чародей, - заключил Кари. - Все предусмотрел, все учел. Не поймаем теперь беглеца.

Эрствин сделал вид, что поверил, а сам тихонько спросил Хромого, что тот думает по поводу магии. Джейем, конечно, тоже осмотрел отомкнутые кандалы - из любопытства. Да, слабые следы магии, конечно, нашлись, но вот охрана... Парни ок-Вейспа могли сколько угодно натурально краснеть и каяться, что спали на посту - но опыт Хромого твердил: человек, оглушенный магией, наутро должен выглядеть не так бодро, как эти молодцы. Графу он ничего не стал говорить, а сам тихонько спросил отца, когда выдалась подходящая минута:

- Ты сам прирезал Рейселя? Уверен, что он мертв?

- Нет, это сделал ок-Вейсп. Но я проверил - мертвый, как моя совесть!

Потом внимательно поглядел на сына:

- Ты чего? Все в порядке, так будет удобней всем, решительно всем! Даже дальней родне этого дохлого дурня, теперь они станут делить имущество, и каждый будет выслуживаться перед твоим приятелем графом. Малютка Эрствин тоже выиграет... хотя я сделал это для тебя. Говрю же: не беспокойся! Теперь у тебя есть семья, которая позаботится о том, чтобы все сложилось к твоему благу!

- Лучше бы эта семья хоть раз спросила меня, хочу ли я такого блага...

***

Вот и Ливда. Славным рыцарям было бы неплохо отправиться по домам, доставить добычу... но пропустить торжественный въезд в город? Отказаться от почестей? Слава влекла отважных героев никак не меньше, чем добыча - и воинство направилось в Ливду - все, от графа до последнего обозного мужика предвкушали миг славы. Эрствин отправил в город гонца, и город ждал.

Когда голова кортежа достигла ворот, ударил колокол - сигнальный колокол Восточных ворот. И тут же в ответ на этот первый звон отозвались собор, церкви, монастыри... Гулкий звук катился над городом, возвещая о возвращении войска. Горожане бросали работу и спешили на улицы, кто желал насладиться редкостным зрелищем - шли к Восточным воротам. Город будто ожил, пробудился от вековечного сна. Снова, как в прежние славне денечки, добрая весть приходит с востока, со стороны континента. Ливда забыла о подобном, город повернулся спиной к суше и обратил все надежды на запад - к морю. Что же, нынче эти надежды, как будто, сбылись - энмарские торговые суда, охраняемые грозными биремами, везли и везли товары в Ливду - дорогие и дешевые, в больших и малых количествах, тюки, ящики, бочонки... Город воспрянет! Золото хлынет рекой, и менялы города вскоре будут завалены работой! Ночным баронам прибудет наживы, потому что появятся тучные стада, которые лишь успевай стричь... Все это ждет сонный город, а сейчас его будят колокола.

Хромой въехал в Восточные ворота. Стража приветствовала сеньора, солдаты выкрикивали девизы и звонели оружием. Эрствин миновал караул, подкованные копыта звонко цокали по мостовой, но и этот громкий звук тонул в гулком колокольном звоне, плывущем на Ливдой. Следом за графом в улицы вливалась бряцающая сталью колонна кавалерии.

- Здорово, Хромой! - заорал знакомый стражник. - С возвращением! А мы присматривали за твоим имуществом, пока ты шлялся на востоке! Ни пылинки не пропало, проверь! Даже прибавилось - пыли-то! Наросли проценты!

- Спасибо, Гедрих! - прокричал Джейем Геведский в ответ. - Гилфинг вознаградит тебя за доброту!

- Вечно все валят ни Гилфинга! Нет бы отблагодарить самолично!

- Ты должен верить! Если уверуешь искренне, Гилфинг пошлет меня, а я напою тебя до икоты! - последние слова Джейему пришлось выкрикивать, уже обернувшись в седле, движение колонны увлекало его прочь от ворот, точно так же как новая судьба увлекла от меняльной лавки. - А хочешь сам заделаться менялой? Вместо меня? Я оставляю этот бизнес!

Стражник помахал рукой вслед сэру рыцарю. Он бы потрепался с приятелями о странном парне, который вдруг стал совсем другим... да звон колоколов мешал разговору.

А сэр Джейем Геведский медленно ехал вслед за юным графом, смотрел, как толпятся люди справа и слева, как жмутся к стенам в узких улочках, но не уходят. Их лица казались Хромому совсем другими, никогда не бывало на лицах ливдинцев таких улыбок. Никогда город не приветствовал Хромого так, как нынче. Вдруг показалось: город изменился вместе с ним, изменился невероятно, вмиг - и навсегда. Никогда он, сэр Джейем не станет сидеть в меняльной лавке и отсчитывать медяки, и Ливда никогда больше не станет напоминать гниющую груду отбросов. Сэр Джейем нынче в доспехах и на коне, на боку его - меч. И Ливда распрямляет согбенную спину, вдыхает свежий морской ветер... и улыбается. То тут, то там трудятся маляры, обновляют фасады домов, в окошках повсюду новые занавески, яркие, с красивыми узорами. В окошках - улыбающиеся лица. Они никогда так не улыбались, жители полусонного города!

И Лериана давным-давно не улыбалась так, как сегодня. Она стоит на крыльце Большого дома, вокруг важные господа, богатые купцы, стражники в надраенных ради такого случая латах. Они тоже улыбаются - немного застенчиво, неумело... но они научатся. И Лериана научится. Теперь она станет улыбаться очень часто, потому что будет счастлива.