…Собираясь на свидание с Кари, Лаура ужасно волновалась, она не представляла, что скажет, куда они пойдут… Вообще-то, это было первое в ее жизни свидание – не принимать же в расчет встречи с «положительными молодыми людьми» в доме мастера Эвильета и под неусыпным наблюдением тетушки?.. Или неумелые попытки ухаживать, предпринимавшиеся – совершенно безуспешно – юными рыбаками в родном городе Лауры...
Девушка так и не осмелилась надеть свое лучшее (и страшно неудобное) платье – из опаски, что тетя заподозрит неладное. Уже собравшись, она некоторое время стояла, глядя на дверь и приложив ладони к щекам – не горят ли… Наконец Лаура решилась – то и дело охая и прикладывая ладонь ко лбу, старательно изображая недомогание, она отправилась к тетке на кухню и напомнила Анатинне о своем желании и, едва лишь дождавшись согласного кивка, «отправилась немного прогуляться». В условленном месте девушка оказалась на добрых полчаса раньше, чем они уговорились, но Кари уже ждал ее. Едва заметив Лауру, он тут же широко улыбнулся и зашагал ей навстречу.
– Ты тоже решила явиться немного раньше? И я, как видишь, не утерпел… Ну, идем? Какие улицы ты мне покажешь?
– Ну… Вот… Хотя бы, – на самом деле Лаура была смущена и не представляла, что ей следует делать и говорить.
Тот внезапный горячечный порыв, что заставил ее сегодня утром броситься следом за воришкой, а затем принять приглашение Кари, давно миновал. Теперь Лаура задумывалась над каждым словом и отчаянно пыталась сообразить, как быть дальше, чтобы не показаться смешной.
Видя ее смущение, Кари, должно быть истолковал его по-своему… А может, наоборот, все понял правильно и поспешил помочь своей спутнице.
– Знаешь что,– заявил он, – в Ванетинии слишком много интересных местечек и, кажется мне, ты просто не знаешь, с какого начать, а? Давай сперва поглядим ту улицу, где этот шалопай стащил у тебя корзину?
– Да… господин… То есть Кари.
– Ну вот, «господин»… Лаура, брось! Разве ты забыла? Мы же теперь с тобой друзья, разве не так?
– Да… Конечно…
– Хорошо. Давай я расскажу тебе немного о своей жизни, а потом ты – мне о своей? Так мы лучше поймем друг друга. Так вот… Меня зовут Карикан из Геведа… То есть для тебя я просто Кари, но чтобы рассказать о себе, мне придется говорить с самого начала. Еще меня прозвали Счастливчиком. Это потому что мне все время отчаянно везет. С самого детства у нас в Геведе все знали, что мне везет… Почему-то всегда так складывалось, что и в игре, и в охоте я оказывался удачлив…
– А Гевед – это где? – осмелилась спросить Лаура.
– Это в Ванете, но далеко к западу от столицы. Гевед – название поместья.
– Это замок? Ты вырос в замке? – у Лауры были вполне определенные представления о том, как живут благородные господа.
– Да, замок… Был… – улыбка сползла с лица Кари, – его сожгли соседи во время набега. Так что сейчас Гевед – это груда камней… Ну и деревня, конечно. Мы заключили мир, я обещал не мстить Рейлу из Приснета и его союзникам, а взамен они вернули захваченных сервов… Но тогда и погибла вся моя родня…
– Ой, прости…
– Да что ж… Я сам предложил тебе рассказать о своей жизни…
Лаура немного смутилась, хотя междоусобные стычки и разрушение замка было совершенно заурядным происшествием. Но одно дело обсуждать разрушение какого-нибудь поместья где-то в окрестностях твоего родного города, поместья, название которого тебе ничего не говорит и совсем другое – если один из хозяев замка здесь и вспоминает о гибели семьи. И больше не улыбается… Чтобы как-то отвлечь Кари от мрачных мыслей, Лаура указала на одно из старинных зданий:
– Вот, Кари, погляди. Правда, чудесно? И эти статуи… Этот дом строили эльфы, должно быть, такой красивый.
Кари посмотрел на указанный дом, приложив ладонь козырьком ко лбу. К удивлению Лауры, он в самом деле внимательно изучил здание, прежде чем ответить:
– Нет, это не эльфы. Но дом старинный. Я думаю, что зодчий, который его возводил, в самом деле видел эльфийские постройки и в своей работе пытался подражать им. Я слышал, что так было принято во времена Фаларика Великого. Ну, когда разрушали Белые Башни…
***
– Кари, а откуда ты знаешь, что это не эльфы строили?
– Ну… Знаю. Вижу. Грубовато сделано. Вон, видишь, какая кладка? Там, под самой крышей? У эльфов не так.
– Да? А мне всегда нравилось… И статуи… Ведь это эльфы? Вот тот юноша в плаще с дудочкой?
– Статуи, – снова улыбнулся Кари, – как раз, скорее всего, эльфьи. Должно быть, их переставили сюда с какого-нибудь разрушенного здания. А юноша – да, конечно, это изображение эльфа. Э, я ведь так и не рассказал о себе.
– Но если тебе грустно вспоминать…
– Что было – то было, назад не воротишь, – рассудительно заметил Кари, – а от того, что я не буду говорить о грустном, ничего не изменится, я ведь все равно никогда не забуду… Никогда. Не забуду.
В этот миг Лауре стало немного страшно – ее новый приятель все так же безмятежно улыбался, но что-то в выражении его глаз появилось такое… Он сказал: «никогда не забуду» – и Лаура, пожалуй, даже пожалела неведомых ей дворян, разрушивших Гевед. В глазах Кари, в тоне, которым он произнес последние слова, словно читался приговор им. Но это длилось не более минуты, а затем улыбка его вновь стала прежней.
– …Так вот, – продолжил Кари, – я уже сказал, что меня с детства прозвали Счастливчиком. Мне постоянно везет. Судьбы всегда складывается так, что мне достаются призы, о которых я, вроде бы, и мечтать не мог. Я был третьим сыном в семье и ни при каком раскладе не должен был получить право на Гевед. Но мой отец и оба брата пали в схватке, а я выжил… И вот я – повелитель Геведа, владелец замка, которого в самом-то деле не существует… Руины… Такова уж моя удача… Знаешь, я никому прежде не говорил об этом – я мечтал о правах на владение нашим замком и втайне завидовал Эргерту… Эргерт – мой старший брат… Покойный… Мое везение всегда складывается таким образом, что я получаю то, о чем мечтал… И всегда цена, которую я плачу, такова, что… Что я жалею о том, мечта исполнилась. Но ничего не могу поделать – я Счастливчик…
Лаура молча слушала эту горькую исповедь, не решаясь произнести ни слова. Ее собственная судьба, весь ее небольшой житейский опыт не шли ни в какое сравнение с этой историей, достойной быть сюжетом романа или баллады. В ее-то жизни все было так обычно, так обыденно… Наконец она решилась задать вопрос, чтобы сменить тему:
– А здесь, в столице, ты какими судьбами? И без денег? Ой, я не должна была…
– Пустяки… А в столице… О… Меня наняли для выполнения одной опасной миссии… То есть дворян не нанимают, это звучало как просьба… А на деле – меня подрядили выполнить кое-какую работенку.
Кари снова улыбался как прежде:
– Да… Именно так: подрядили выполнить кое-какую работенку. Работа опасная, но и награда обещана немалая… Что ж… Я – Счастливчик! Я справлюсь с этим делом, хотя мне снова придется заплатить большую цену. Ничего, я готов. Видишь ли, теперь я уже знаю, что представляет собой мое везение – и я готов. Меня больше ничто не смутит, я готов платить… Но все это начнется завтра… Завтра в Ванетинию приедет доверенный человек моего нанимателя… А может и сам он пожалует… Если осмелится… Но это будет только завтра – а сегодня я свободен… А ты? Ты, Лаура, расскажешь мне о своей жизни? Откуда ты? Ты говорила, что живешь здесь только четыре месяца.
– Да, почти четыре, если уж совсем точно. Я из Сантлака.
– Из Сантлака? Дикий край, говорят… Ой, прости…
– Ничего, – Лаура улыбнулась, радуясь, что ее спутника, кажется, покинули мрачные мысли. Сантлак – дикий край, все так говорят, я знаю. Но это говорят о континентальном Сантлаке, там вечные стычки и междоусобицы… А я с западного побережья. Я родом из вольного города!
Последнюю фразу Лаура постаралась произнести с гордостью, как и подобает добрым гражданам общины, пользующейся Вернским правом, то есть управляющейся самостоятельно, без сеньора и графа. Правда, гордый тон у нее не очень-то получился… Кари не обратил внимания на интонации спутницы и с улыбкой кивнул, ободряя – мол, давай дальше.
– Мой город называется Мирена, – продолжила Лаура, – это небольшой город.
Потом, помолчав, уточнила:
– Совсем небольшой.
***
– Так ты жила у моря! – оживился Кари. – Я однажды был на берегу… Море – это… Это так здорово! Простор, бескрайнее поле, перекатывающееся волнами, уходящее до самого горизонта… Так красиво…
– Красиво? Не знаю, наверное красиво, когда увидишь впервые… А если каждый день глядишь на волны… Они все такие однообразные… Отец уходил до рассвета в море, в мы ждали его на берегу. Почти каждый день я сидела у причала и ждала отца. Ну и смотрела на море, вернее, не так уж часто смотрела. Море всегда одно и то же – что на него глядеть?
– А мне вот кажется, что на море можно глядеть вечно… И думать… Вот ты о чем думала, глядя на море?
Лаура задумалась.
– Да ни о чем таком… высоком, – наконец решилась сформулировать она, – о том же самом, о чем думаешь, глядя на грязное белье. Хотя нет… Глядя на море, я обычно гадала, вернется ли отец. С тех пор, как у наших берегов появились разбойники-северяне, мы провожали наших мужчин в море, как… Как в поход военный, что ли.
– Я много слышал о северянах. А ты их видела хоть раз?
– Видела… – Лаура нахмурилась, – много раз видела. Издалека. А однажды они осадили Мирену и пошли на приступ. Мы сражались с ними.
– Сражались? «Мы»? – теперь Кари был удивлен, – и ты сражалась?
– Конечно! Ну… То есть я, конечно, больше только помогала. Я подносила камни. Мы, женщины, подавали их наверх, на стену, а мужчины бросали их в разбойников. А потом… Когда папу убили, я сама бросала камни вниз.
– Так твой отец погиб? Извини, я не хотел…
– Да нет, ничего… Папу убили, и маму тоже. Убили северяне в тот день. Тогда я сама таскала камни на стену и потом сбрасывала вниз. Только я ужасно боялась и почти что не выглядывала из-за щита… Папа поставил на стене большой щит из толстых досок, чтобы за ним прятаться от стрел. И другие наши тоже так сделали. Но все равно в него попала стрела и он сразу умер. Потом мама. Я подавала ей камни и она бросала их. Потом, когда она… Ну, в общем, потом и я стала не только подтаскивать камни, но и вниз кидать… Кто из наших умел стрелять из лука – стреляли, а наш глава магистрата сказал, что мы, то есть женщины, тоже должны быть у стены и помогать, камни бросать и вообще.
– Я думаю, что дело мужчин – сражаться. А женщинам не место на поле боя.
– Так это на поле. А камни бросать вниз – дело простое. Наш мастер Кольтер сказал, что если разбойники почувствуют, что они намного нас сильнее, то победят обязательно. Потому что тогда будут лезть и лезть на стены, сколько их не убивай. А если они решат, что нас много, что мы готовы упорно защищаться, то и у них отваги поубавится. Мастер Кольтер тоже погиб в тот день. Он выбрал себе место на стене там, где разбойники лестницу к стене ставили. Теперь его сына главой магистрата избрали.
– Хороший, наверное, человек был, если встал на самом опасном месте, – произнес Кари, глядя в сторону.
– Хороший, – согласилась Лаура, – и сын его тоже ничего, а вот внук… Очень злой мальчишка. Совсем на деда не похож. Я думаю, его главой не выберут, если с нынешним что-то случится.
– А у вас что, по наследству передается этот пост, глава магистрата?
– Нет, но мастер Кольтер – самый богатый человек в Мирене… Был. Ну а у нас считают, что если человек богат – то и умен. Сумел же разбогатеть! Значит и городом будет управлять разумно. Так говорил мой отец. Город наш маленький, словно купеческое хозяйство. Если умеет купец свое дело правильно вести, чтобы прибыль шла – значит и за городской казной присмотрит… «Магистрат» – это только так называется, это четыре наших купца. Те, у кого есть собственные барки. Одного из них выбирают главой…
Помолчали.
– Лаура… – начал наконец Кари, – значит, ты сирота, как и я?
– Выходит, так, – кивнула девушка, затем улыбнулась, – только у меня нет прав на земли и замок. Поэтому меня отправили сюда, к тетке. Тетка у меня здесь живет. Ее хозяин согласился, чтобы и я ему прислуживала…
– Лаура, послушай… – улыбка исчезла с лица Кари, и голос его внезапно стал очень серьезным, – я думаю, что мы встретились неспроста.
– Как это?
– Это снова причуды моей удачи, – Кари говорил медленно, видимо, с трудом подбирая слова, – мы оба сироты, наши родители погибли, защищая родные стены, мы чужие в этом огромном городе… Я думаю, что неспроста так сложилось, что именно я вернул тебе корзинку… Я в этом уверен!