ГЛАВА 25 Ливда

Ждать Пекондора пришлось недолго, маг возвратился часом позже, приехал на телеге, которой правил заспанный возница. Следом катила друга повозка, тоже с пассажиром - портовым писарем в засаленном кафтане. Повозки двигались ровно, не подпрыгивали на выщербленном булыжнике, и лошадки брели понуро, им было трудно - в этот раз нагрузили их тяжело. Солнце уже поднялось, но с востока угрюмой массой громоздился серый город, и, хотя рассветные лучи позолотили облака, причал оставался в тени. Грязная вода в бухте казалась черной, на поверхности лениво покачивались огрызки, рыбьи головы. Всевозможный сор приподнимался и опускался в такт ленивому прибою. И в такт движению моря покачивали головами сонные лошади - казалось, эти животные находятся с морем в некоей странной связи, стоит остановиться лошадям, и море замрет, застынут покрытые мусором стеклянные черные волны.

Груз в телегах был укутан рогожей, когда тележное колесо попадало на ухаб, раздавался глухой лязг. Пассажиры на всякий случай укрылись в каюте, Ингви счел, что попадаться на глаза местному слуге закона вовсе не зачем.

У причала писарь слез с облучка, прошелся, по-хозяйски окинул взглядом "Одаду", заметил зеленоватые огоньки вдоль лееров. Сейчас, при дневном свете, магическое свечение не бросалось в глаза так, как ночью, но на грязной барке такие украшения все равно выглядели странно.

Чиновник погрозил пальцем Пекондору:

- Ишь ты, колдун! Вечно чудеса, чудеса, магия всякая... ну можешь, что ли, по-простому?

- Работа такая, - пожал плечами рыжий. - Если я чудить не буду, кто ж тогда уважать станет?

- Ну ладно, ладно, - чиновник извлек на свет книгу в засаленном темном переплете, важно послюнявил палец, стал листать. Длилось это не меньше минуты. Наконец писарь решил, что произвел необходимый эффект и многозначительно протянул, - ну, так... посмотрим...

Чиновник повел пальцем по странице, словно отыскивал что-то в записях. Долговязый Пекондор заглянул, будто собирался помочь в поисках, протянул руку... и аккуратно опустил на страницу монету.

- Ну, так... Вроде, все в порядке, грузите товар. Счастливого плавания, стало быть, и удачной торговли. Наведывайтесь, добрый мастер, в Ливду.

Захлопнул книгу, зевнул и поплелся прочь. Вообще-то портовой службе вменялось в обязанности досматривать все приходящие и уходящие суда, а также проверять груз... но для особых клиентов писарь делал исключения. Томен оплатил статус особого, и сговорчивость писаря стоила совсем дешево, поскольку "Одада" выглядела небогато.

- Ну, чего ждете? - окликнул Пекондор. - Старый сквернослов, вели своим грузить товар.

- Эй, чародей, - позвал Лотрик, - да не ты, Пекондор-Мирены-позор, не тебя зову. Колдун, слышишь, чтоб те... слышишь, что ли?

- Я, что ли? - с невинным видом осведомился Ингви, выглядывая из кормовой пристройки. Лотрик исправно воздерживался от проклятий, когда обращался к странному пассажиру, и короля это забавляло. - Чего надо?

- Ты обещался рейс оплатить, так подкинь матросам монет, чтоб грузили быстрей!

Матросы прервали ленивую возню в трюме и остановились в ожидании конца разговора.

- Лотрик, - с печалью в голосе заметил Ингви, - я вижу, ты набиваешь себе цену. Наверное, хочешь, чтобы я подарил тебе еще один корабль? Что ж, я не против. У меня как раз имеется один. После рейса в Велинк барка твоя. А если мне понравится путешествие, получишь золотой. Хочешь, чтобы мне понравилось? Тогда сделай так, чтоб погрузка прошла быстро.

***

Шкипер подумал, покачал головой, подергал клочковатую бороду - некуда деться, остается только потакать причудам пассажиров. "Что ж, - подумал Лотрик, - пусть куражатся. Рано или поздно они уберутся с "Одады", и все пойдет как раньше".

- Ага, сейчас сделаем. Только огни свои убери, чтоб им... гм. Мешать будут!

Ингви кивнул и пошел вдоль борта, гася на ходу волшебные светлячки. Тем временем Лотрик уже разорялся, честя своих подручных и требуя, чтоб грузили скорей. Матросы, до того с опаской глядевшие на волшебные светильники, теперь поспешили установить широкие сходни, потом повалили на берег, стали снимать чехлы с ящиков в телегах. Двое примерились, попытались поднять... дружно крякнули и стали звать на помощь еще пару работников.

- Тяжелый груз, - заметил шкипер, теребя бороду, - чтоб ему сгнить. Пекондор, спрут тебя утяни, что везем-то?

- Железо, - коротко ответил маг.

- Какое еще железо? Ты чего мне мозги паришь? Ты ж не торгуешь железом?

- Я и рыбой прежде не торговал... но тут случай выпал...

Колдун огляделся - он обдумывал, выдавать ли тайну. Пока шла погрузка, возницы скучали, а от скуки прислушивались к разговорам. "Одада" сейчас уйдет, а возницы останутся и, чего доброго, по всей Ливде секрет разнесут.

- Погоди, сейчас... - Томен решился, - не хочу орать. Сейчас, вот, к тебе взойду, поболтаем.

Рыжий подождал, пока пыхтящие от натуги матросы, надрываясь, втащили тяжеленный ящик на борт, прошел следом и поднялся к шкиперу на крышу ютовой надстройки. Ингви тоже подошел послушать, за ним и любопытная Ннаонна. Рыжий покосился на пассажиров - наверное, он бы и от них утаил, что в ящиках. Ингви ободряюще кивнул.

- Я сговорился с энмарским купчиной, - негромко стал объяснять Томен, - он где-то по дешевке раздобыл инструменты орочьей работы. Я уж не стал допытываться, откуда, но цена хорошая. Ему только требовалось сбыть поскорей. Торопился он, потому и цену дал приличную

- Орочье? - удивился шкипер, - вот гангмарово проклятье!

- Ничего не проклятье, - возразил рыжий, - а дешевый и качественный товар. Ни у кого нет, а у меня будет. Однако Ливда теперь имперский город, здесь могут возникнуть сложности, в в Велинке сбуду без труда.

Ингви усмехнулся.

- Слышишь, Великолепный? А ты знаешь, почему твой купчина торопился и цену не слишком набивал?

- Ну так товар же запретный, редкостный.

- А вот и нет, - весело объяснила Ннаонна, - теперь такого товара будет видимо-невидимо.

- Точно, - подтвердил Ингви, - это с началом навигации купец привез товар из зимних запасов. Сейчас перевалы открылись, и из Альды орочье железо рекой в Энмар потечет. Понял?

- Это точно? - Пекондор начал бледнеть, щеки на глазах теряли здоровый румянец. - Точно? Ты не пошутил?.. Эй, матросы, краба вам в портки! А ну, шевелись, шевелись, живей давай! В Велинке всем пива поставлю, только живей!

- Это правильно, - одобрил Ингви. - Если всех опередишь, успеешь свой товар сбыть, пока никто не знает. Но как все же тесен этот Мир...

- Это точно, - поддакнула Ннаонна. - Жалко мы рано расстались с семейством Карикана. Даже с сыном его не познакомились, как следует. Интересно, где эта парочка сейчас? И Аньг этот шебутной как поживает?

- Хорошо бы Кари сдержал слово. В самом деле интересно, что с ними станется...

Моряки закончили сгружать поклажу с возов на мостовую, и возчик причмокнул губами, пуская лошадь. Второй окликнул:

- Ты сейчас куда? На рынок?

- Не, я на площадь! Погляжу, как войско в поход собирается. Нынче его светлость уходит на войну!

***

Моряки кряхтели и обливались потом, заканчивая погрузку. Ингви было горько глядеть, как парни надрываются, спуская тяжеленные ящики в трюм. Кто-то пожадничал - решил сэкономить на упаковке, так что товар уложили в большие короба, похожие на гробы. Если б ящики были поменьше размером да побольше числом - грузчикам не пришлось бы так мучаться. В конце концов Ингви не выдержал и отправился помогать морякам. Откровенно говоря, ему нужно было вытянуть излишки маны из Черной Молнии - меч снова стал трепетать в ножнах и норовил развернуться острием к носу "Одады", где установили кадку с Древом.

Моряки приняли помощь пассажира с трепетом. Ингви стал в одиночку спускать на помочах ящики в трюм, моряки едва управлялись с этой работой вшестером! Несмотря на то, что помощь была бескорыстной, матросы испугались еще больше. Трудно сказать, что казалось им страшнее - силища, которую продемонстрировал Ингви, или же его бескорыстие. С другой стороны, Ингви было вовсе вовсе не легко, он тоже взмок и сделался красным от усилий. Людям Лотрика было невдомек, что утомляет пассажира не тяжесть грузов, а сопротивление Черной Молнии - все силы Ингви ухолили на то, чтоб отобрать у меча магическую энергию, а с ящиками он управлялся без особого напряжения. К сожалению, в этой мирной работе невозможно было применить меч по прямому назначению.

Но, как бы там ни было, с помощью демона погрузка закончилась быстро, и Лотрик велел отдавать концы.

Ингви, утирая пот, прошел к Ннаонне - девушка заняла позицию на баке, возле ящика, в котором перевозили растение из Семи Башен. Меч демон оставил в каюте на корме, так что и он приблизился к Древу без опаски. Будь Черная Молния при нем, демону было бы неуютно.

- Ну что, снова в путь, На?

- Угу.

- Я вот подумал, чтобы попасть на юг, мы направляемся на север. Надо бы удивляться, а мне все равно. Будто бы так и нужно.

- Ничего удивительного. Плыть на север, чтоб оказаться на юге - это твой стиль. Я уже привыкла.

- Хм, занятно... А тихо сегодня в порту. Я думал, с утра будет народу - не протолкаться.

Солнце уже поднялось над городскими кровлями, позолотило мачты кораблей в порту. Вода больше не казалась черной, она теперь была зеленой, на волнах между покачивающимся мусором играли солнечные блики. Поднялся ветерок.

- Да, - буркнула Ннаонна, - безлюдье.

На крыше надстройки принялся орать Лотрик - шкипер махал руками и подпрыгивал, так что настил под его ногами стонал и трещал. Шкипер старался привлечь внимание гребцов на буксирном баркасе. Те заметили и взяли курс к "Одаде", неуклюжему паруснику без посторонней помощи было невозможно отвалить от пристани.

- А, - вспомнила Ннаонна, - сегодня в поход уходит войско. Отсюда, из Ливды. И наши тоже.

- Наши?

- Ну да, Аньг с Кариканом и этот его симпатичный наследник. Хромой. Странно, что человека зовут Хромым, и ему это нравится?

- Наверное, для человека это нормально, - улыбнулся Ингви. - То ли дело мы с тобой!

- И Филлиноэртли!

- И Кендаг!

- И Дрымвенниль!

- Ничего, мы уже на пути домой, скоро вернемся в компанию, где у всех пристойные имена. Никаких Хромых и Счастливчиков! Хотя...

- Хотя?

- Хотя с ними тоже интересно.

 

ГЛАВА 26 Сантлак

После схватки с отрядом Ирса император несколько оживился, но после впал в задумчивость - еще больше, чем прежде. Он уже давно сделался отрешенным и молчаливым, но теперь как будто уснул в седле - пялился в небеса из-под красного забрала, а конь шагал, предоставленный сам себе, и красная попона с вышитыми золотом орлами колыхалась под стук копыт, и бряцала красная сбруя, а Алекиан, казалось, застыл внутри ало-золотого великолепия. Рубин на шлеме, испускающий острые алые лучи, и тот казался более живым, чем Алекиан.

Гвардейцы конвоя ехали вокруг, не решаясь и лишний взгляд бросить в сторону его императорского величества... потому они не сразу сообразили, что Алекиан натянул поводья. Возникла небольшая заминка, солдаты спешно стали понукать коней, чтобы восстановить прежний порядок. Коклоса, которого трясся позади императора, едва не выбил из седла какой-то здоровенный гвардеец, разворачивающий жеребца, карлик бросил злобный взгляд на растяпу, однако смолчал. Он был в недостаточно скверном настроении, чтобы подшучивать над спутниками - и в недостаточно хорошем, чтобы подшучивать над собой. Карлик ткнул пятками серую лошадку в бока, чтобы подобраться поближе к его величеству. Если что-то произошло, Коклосу следует знать, что именно.

- Разыщите сэра Войса, - бросил Алекиан, ни к кому не обращаясь.

Тут же гвардеец развернул коня и порысил назад. Его величеству не было нужды указывать исполнителя, вымуштрованные воины сами знали, кому следует искать Войса. Полгнома подъехал поближе и поглядел на Алекиана - тот пялился перед собой. Коклос привстал в стременах и сделал вид, будто пытается разглядеть то же самое, что высматривает в серой степи император. Никто не обращал на карлика внимания, и настроение Коклоса стало портиться.

- Если братец не скажет Войсу ничего смешного, то, можно считать, утро прошло зря, буркнул шут. - Но подождем, подождем...

Когда остановился императорский конвой, постепенно прекратили движение отряды кавалерии, идущие следом за знаменем. Затем начали останавливаться те, кто ехал позади, прекратил движение обоз. Всадники арьергарда, заметив изменения, тоже придержали коней... Прискакал сэр Войс. Этот славный дворянин пробыл маршалом совсем недолго, однако успел сделаться важным, солидным и, кажется, раздаться в ширину. Прежде он казался бледным и невзрачным среди важных царедворцев, а теперь, наряди его в парадные одежды - и Войс будет смотреться вполне импозантно при дворе, никому не уступит.

- Ваше императорское величество?

- Сэр Войс, отсюда армия свернет на юго-восток. Отдайте распоряжения и проследите за исполнением , ибо иначе мы рискуем растерять добрую половину людей. Наши воины недостаточно дисциплинированы и исполнительны.

- Да, ваше императорское величество. Все будет исполнено в точности, я послежу, чтобы наши олухи из арьергарда не сбились с пути. Однако...

Войс умолк, он никак не мог решиться задать очень важный вопрос.

- Однако? - прежним бесцветным тоном подбодрил маршал Алекиан.

- Ваше величество, я маршал, однако план похода мне до сих пор неизвестен. Вы отдаете распоряжение - и я его исполню с надлежащим рвением. Но, зная я о маневре заранее, подготовился бы... До сих пор я полагал, что мы следуем к Энгре.

У рыцаря на языке вертелось много вопросов и пожеланий, но вывалить их все он не решился. Даже для короткой тирады, произнесенной вслух, Войсу потребовалось все мужество, на какое маршал был способен.

Коклос пнул каблуками в бока свою лошадку и тихонько подобрался еще ближе, теперь хвост Алекианова коня помахивал в метре от носа карлика. Полгнома не желал пропустить ни слова. Разумеется, их ведет Гилфинг и все такое прочее... но куда именно Пресветлый их ведет?

***

Алекиан молчал. Теперь он не шарил взглядом по пустынным равнинам, а уставился на Войса, и тот уже начал мысленно корить собственную смелость. Наконец - после паузы, в течение которой Войс уже успел изругать себя всякими словами, император заговорил.

- Сэр Войс, нам по душе ваше рвение. Разумеется, маршалу следует знать о цели похода.

- Маршалу следовало бы поинтересоваться целью несколько раньше, - пробурчал Коклос. - Например, до начала марша... или хотя бы сразу после выступления. Я же интересовался! О, Гилфинг Воин, почему я не маршал?

Рыцарь перевел дух, и прежние краски стали постепенно возвращаться на побледневшие щеки. Алекиан заговорил тише.

- Мы назовем вам цель. Приблизьтесь. Коклос, ты тоже можешь подъехать поближе.

- Вот как братец, ты, оказывается, заметил вернейшего из своих вассалов! А я-то опасался, что ты не обращаешь на меня внимания. Думал, так и пропадут втуне мои подвиги, мои геройские деяния!

Император по-прежнему не глядел на карлика, бросил, не оборачиваясь:

- Нам по-прежнему желательно, чтобы ты собственными глазами увидел торжество правого дела. Итак, сэр Войс, мы называем конечный пункт движения армии: город Вейвер.

- Вейвер? Никогда не слыхал, - удивился маршал.

- Надо было слыхать, - наставительно заметил Полгнома, - ведь этот городишко отмечен Гилфинговой благодатью... как стало очевидно только теперь! Впрочем, я тоже слышу впервые.

Войс бросил взгляд на карлика, ему явно хотелось сделать замечание нахальному шуту, однако маршал сдержался.

- Наш замысел состоит в следующем, - невозмутимо продолжал Алекиан. - Сейчас, когда мы укрепили тыловую базу в Трингвере, можно действовать далее... откровенно говоря, нам было бы желательно дождаться армии мятежников из Энгры там, в Трингвере, однако эти изменники не торопятся, а нам ждать невозможно. Больше тянуть с выступлением невозможно. Итак, цель - город Вейвер. Это небольшой город, принадлежащий сеньору... м-м... сеньору, имя которого стерлось из нашей памяти.

- Удивительно, что это имя туда вообще попало! - не преминул ляпнуть Коклос. - В Сантлаке больше мерзавцев с гербами, чем гребцов на энмарских биремах! Но благородства в них не больше, чем в этих колодниках! Вот еще, обо всех помнить!

- Имя не имеет значения, - продолжал Алекиан, - ибо этот город должен принадлежать не сеньору, но империи. Поскольку городок расположен весьма удачно, на пересечении торговых путей, мы позаботимся об этой общине.

- Прошу прощения? - удивился Войс. - Торговых путей в Санталке?

- Будущих торговых путей, - дополнил император, - путей, которые мы намерены проложить по этой пустыне. Стало быть, городок станет центром торговли и нам было бы желательно видеть там свободную общину, наделенную Вернским правом... если жители Вейвера окажутся готовы перейти к самоуправлению. Или, быть может, мы поставим там графа, который станет заботиться о безопасности города.

- Вот повезло каким-то мужланам! - буркнул Коклос. - Явится император и за здорово живешь выведет их из вассальной зависимости, наделит правами и даст подзаработать! А я тут надрываюсь на службе, однако мне никто Вернского права не даст! Ну почему я не город?

- ...Возможно, граф даже предпочтительней, поскольку предстоит заботиться о безопасности путей, это лучше поручить каком-нибудь воинственному сеньору.

- Однако всегда имеется опасность, что облеченный доверием сеньор окажется чересчур воинственным, - подхватил Коклос, - понимаю, понимаю... Этот граф стал бы грести под себя, а самоуправляемая община не будет столь резвой в злодействах.

- ...Я говорю об этом вам, сэр, потому, что в этом случае мне понадобится верный и толковый воин на пост графа Вейверского. Тогда вы, как маршал, мне такого назовете. О городе Вейвер известно графу Ливдинскому, - продолжал Алекиан. - Он докладывает, что собрал армию из городских добровольцев и окрестных сеньоров. Этот граф...

- Имя которого, разумеется, стерлось из твоей памяти?

- ...Граф, именуемый Эрствин Леверкой, также явится в Вейвер со всем войском, какое ему удастся собрать. Графу высланы инструкции: не задерживаться в пути, но если обстоятельства будут благоприятствовать, занимать замки на маршруте Ливда - Вейвер, и оставлять там собственные гарнизоны.

- И этому повезло, - прокомментировал Коклос, - сей прощелыга, обманом захвативший власть в городе, теперь имеет все шансы заделаться сеньором доброго десятка владений между побережьем и этим благословенным городишкой, как его, Вейвером! Ручаюсь, он станет захватывать все замки, какие окажутся не более, чем в трех днях пути от основного маршрута. Ей-ей, так он и поступит, этот убийца несуществующих эльфов! Ведь он пока не знает об имперском ошейнике! Хотел бы я поглядеть на рожу этого хитреца, когда замок щелкнет на его шее.

***

Войс не слушал разглагольствований шута. Ошейник или не ошейник, а исполнять обязанности маршала он должен! Рыцарь испросил позволения удалиться и умчался. В стороне от императорского конвоя он созвал оруженосцев и стал объявлять приказы: какой колонне изменить движение, какому рыцарю оставаться на месте и ждать возвращения головных дозоров, отправленных в рейд прежде, чем изменилось направление марша, кому следует отправиться к обозу и поторопить ленивых мужланов, а кому - отправиться на разведку, ибо новое направление никто не обследовал. Не доверяя никому, Войс решил возглавить отряд кавалерии и выдвинуться на юго-восток. Занял место во главе авангарда и ускакал, поднимая клубы пыли.

- Вот так и мы несемся вскачь, и пыль столбом, и кажется: вот несутся в смертельную битву великие воины, однако пыль осядет, и что? Никто не вспомнит о промелькнувших здесь героях, - задумчиво произнес Коклос.

Только теперь Алекиан чуть склонил голову, чтобы бросить взгляд на шута.

- Ошибаешься. Отныне здесь империя.

- А был Сантлак?

- Истинно. Был Сантлак, а теперь империя.

- Но ведь кусты и пыль от этого не изменились?

Коклос повел рукой вокруг. Справа и слева тянулись пустоши, поросшие серой травой, в оврагах текли ручьи, и качались под ветерком чахлые ветви. Летом вода иссякнет, и этот кустарник умрет, зачахнет, рассыплется трухой. Здесь и поместий никто не основал, потому что край бесплодный. Сейчас войско Алекиана свернуло к югу, и вскоре должно было пересечь узкую речушку, там снова начнутся обжитые земли.

Алекиан кивнул:

- Итак, ты хочешь сказать, что не замечаешь разницы между Сантлаком и империей? Вот в этом твоя беда.

Император поднял руку в красной перчатке, подавая знак конвою:

- Вперед!

Тем временем Войс проскакал на пару километров вперед и здесь его люди осадили коней. Теперь они двигались шагом, осматривая окрестности. В стороне горбился невысокий холм, и маршал направил коня туда, чтоб с вершины оглядеть округу. У горизонта торчала башня - там какой-то замок и, поскольку до Энгры здесь недалеко, владелец наверняка уехал на Большой Турнир. Можно попробовать взять замок, пока хозяин в отлучке? Или не следует задерживаться здесь? С точки зрения стратегии, совершенно безразлично, в чьих руках ничтожная крепостца, так что... Войс задумался, что больше понравится императору? И вынес приговор: поскольку замок лежит в стороне от маршрута движения колонн, пусть остается нетронутым. Алекиан сейчас наверняка больше одобрит такой план, поскольку вряд ли следует задерживать армию, идущую на соединение с графом Ливдинским. Эта округа будет очищена от разбойных дворян позже. А сейчас нужно придерживаться плана, который - нет ни малейших сомнений - внушил его императорскому величеству сам Пресветлый.

 

ГЛАВА 27 Юго-восток Ванета

Рожок издал резкий звук, ответом послужил прокатившиеся по строю кавалерии звяканье и шорох - воины склоняли копья, и это движение сопровождалось лязгом снаряжения и сбруи, шелестом плащей. Второй сигнал - и сотни всадников пришпорили лошадей. Над полем раскатился грохот копыт, в котором тут же утонули прочие звуки. Лавина имперских воинов понеслась, ускорясь и набирая разгон, навстречу неторопливо раскачивающимся гигантам. Колдуны сгрудились, сжались в кучку, они опасливо оглядывались на всадников, но магов аккуратно объехали - и дальше уже по ровному полю без задержки!

Кавалеристы заранее намечали проход между закованными в сталь колоссами, конная лава на скаку перестроилась в двойной клин. Те, у кого были лучшие кони или те, у кого оказалось побольше отваги, летели первыми, за ними - остальные. Големы некроманта, будто желая помочь неприятельским конникам, двигались в стороны, увеличивая и без того широкие промежутки, теперь крайние справа и слева оказались вровень с флангами имперцев, и продолжали раздвигаться. Шагавший в центре великан, покрытый подпалинами и вмятинами от магических огней, шагал медленней фланговых и постепенно отставал. Возможно, волшебство Изумруда и причинило голему вред, однако стальным шаром он размахивал так же бойко, как и соседи справа и слева.

Конные клинья, лязгая и громыхая, неслись, все больше вытягиваясь - воины стремились проскакать между чудовищ, уйти из зоны поражения оружия великанов.

Ок-Линвер, как обычно, не гнал жеребца, он скакал в числе последних. Потому старик не мог видеть, как разворачивают строй черные фигурки позади сияющих сталью големов. Подчиняясь барабанному ритму, зомби разомкнули ряды, пропуская вперед чародеев и наемников, вооруженных луками. Сегодня стрелкам выдали необычные стрелы, толстые, с цилиндрическими наконечниками и выкрашенные в черный цвет. На робкие возражения, что, дескать, оружие непривычное, солдатам объявили: большой точности от них не ждут. Сейчас бойцы с тревогой вглядывались, как все приближаются имперские всадники. Остановить такую лавину стрелами - немыслимо, но полководец в рогатом шлеме внушал воинам больший страх, чем враги. И солдаты послушно выдвинулись в первый ряд.

Некромант выехал перед неровным строем и поднял руку. Воины наложили стрелы, вскинули луки и приготовились. Первый ряд атакующей кавалерии уже почти поравнялся с големами, а те невозмутимо продолжали движение. Промежутки между ними стали уже настолько широкими, что длины боевых цепов не хватало, чтобы перекрыть проход, кавалеристы устремились в широкие бреши... потом перед ними прокатилась волна вспышек - таких ярких, что лучники невольно зажмурились. Загремел гром, будто среди ясного дня разразилась гроза. Кони под передними кавалеристами вставали на дыбы, окутывались ворохами пестрых искр, падали, всадники бестолково размахивали оружием в центре бушующего огненного водоворота, валились, на них налетали все новые и новые, врезались в бьющуюся груду металла и тел, топтали товарищей... налетали на полосу огненных сполохов и тоже падали на полном скаку. Тех, кто оказался в зоне досягаемости страшного оружия големов, сминали и валили тяжеленные шары, подвешенные на цепях. Страшные снаряды сокрушали всадников, снова взлетали и опускались, описывая замысловатые траектории там, где шары сменяли направление полета, столкнувшись с несчастными.

Маршал некромант резко опустил руку. Чародеи в черных плащах поверх лоснящихся от защитной магии доспехов спустили тетиву - они следили за предводителем и ждали этого знака. Наемники, завороженные жутким зрелищем, большей частью прозевали сигнал, но спохватившись, также выстрелили. Они целили в передних всадников, а теперь, когда атакующая конница угодила в магическую ловушку, залп накрыл уже падающих и гибнущих имперцев.

Снаряды, выпущенные чародеями, пролетели выше - эти стрелки были подробно проинструктированы и имели приказ: бить в гущу, в задние ряды. Действие стрел было не столь впечатляющим, как огненная линия между шагающих гигантов, но произвели немалое опустошение в рядах конницы - оттуда, где цилиндрические оголовки стрел соприкоснулись с целью, ударила упругая, но мощная сила. Толчок, будто волна, расходящийся по кругу, валил всадников, заставлял коней сбиться с шага, пугал и контузил всадников. Те имперцы, что скакали позади, не могли видеть, что происходит там, где чародейство остановило первый ряд, они продолжали атаку и падали, сраженные "дубинкой Гериана", именно это заклятие несли черные стрелы.

Конная лава, вытянувшаяся узкими языками, влетала в ловушку, топтала упавших товарищей - и не могла преодолеть зачарованной линии, между гигантскими фигурами неупокоенных троллей.

***

Ок-Линвер, скакавший позади, успел сообразить: что-то пошло не так, уж очень близко крики и грохот, волна атаки должны была уйти далеко вперед, но вопли, ржание перепуганных коней и звон доспехов раздавались слишком близко. Больше ни о чем подумать капитан не успел - в атаке не до мыслей, да и времени не было, несущийся галопом жеребец вынес старика в первые ряды. Капитан направил животное точно в середину пространства, разделявшего левофлангового и среднего великанов, тут рядом бахнула "дубинка Гериана", довольно близко - ок-Линвер ощутил толчок, но усидел в седле. Рядом встал на дыбы перепуганный конь, в просвет старик разглядел несколько бьющихся в агонии тел на окровавленной земле... потом вылетел на поле, заваленное мертвыми и умирающими. Люди и кони валялись грудами, живые тщетно старались выбраться из-под нагромождений изувеченной плоти и скрежещущей стали.

И прежде чем капитан успел сообразить, что стряслось, его конь налетел на невидимую преграду. Нагрудные латы жеребца окутало пламя, во все стороны полетели разноцветные искры, и горячая струя воздуха поникла под забрало, заставила закрыть глаза. Ок-Линвер моргнул, потом конь под ним рванулся, в узкой щели забрала оказалось небо - ок-Линвер летел. Переворачиваясь в воздухе, старик разглядел, как валятся гвардейцы, скакавшие следом. Ок-Линверу почудилось, будто он видит толстенную цепь, натянутую над землей на уровне конской груди - и в то же время не видит ничего. Такое же ощущение, когда после пяти-шести ковшей вина замечаешь призрака под потолком пиршественной залы. Никто его не видит, и ты сам понимаешь, что призракам здесь не место - но вот он висит, и сверкает угольками глаз... вот так же ок-Линвер теперь заметил цепь, контуры которой были подсвечены вспышками магического пламени.

Когда трубач, скакавший за командиром, врезался в призрак цепи, полетели искры, видение стало отчетливей, затем капитан грохнулся спиной оземь, из груди вышибло дух, и забрало лязгнуло перед носом. Ок-Линвер провалился в забытье.

Некромант мог гордиться собой - он устроил чудовищную бойню, сотни кавалеристов были повержены на этом поле. Должно быть, именно такие картины виделись ему во сне - там, в Могнаке Забытом, именно о таких деньках мечтал брат маршал Черного Круга... Сейчас он с удовлетворением наблюдал картину гибели и мучений. План, придуманный Глоадой, сработал - наивный, глупый, невероятно простой план. Гениальный! Умница принцесса придумала такое, что не пришло бы в голову маршалу - при всем его громадном военном опыте. Кевгар считал колдунов Могнака коварными? Что за чушь! Подлинное коварство он отыскал лишь в болотнице. В этой девушке изощренная злобная хитрость соседствовала с истинно детским простодушием и потрясающей откровенностью. Всю жизнь Глоаде недоставало сил, чтоб привести в исполнение злобные фантазии - в Кевгаре она встретила эту силу. Они идеально подошли друг другу, извращенный детский разум молоденькой принцессы и могучий меч в руках умудренного чародея. Сегодня их союз вновь победил.

Кевгар вытащил меч и указал острием - вперед! Лучники уже успели опустошить черные колчаны, напоминающие пчелиные соты. Теперь они опрометью проскользнули за спины невозмутимых зомби. Барабаны еще раз сменили ритм и мертвые воины, подчиняясь грохочущим барабанам, двинулись вслед големам, которые успели далеко оторваться от строя черных плащей. Солнце заиграло тысячей искр на счетверенных лезвиях алебард, когда неупокоенные сомкнули ряды и подняли оружие.

***

Когда сознание возвратилось к престарелом капитану, он первым делом попытался перевернуться, чтобы встать. Он лежал на спине, и это было опасно. Лежачий на поле боя недолго живет - затопчут. Сначала инстинкты заставили тело шевелиться, потом ок-Линвер ощутил боль. Разом заныли все косточки, ушибленные при падении с коня. Вслед за болью пришли звуки - вокруг стонали умирающие воины, визжали перепуганные лошади, и совсем рядом нарастал грохот барабанов. Капитан не сумел подняться, дрожащие руки подломились, и он снова рухнул в вязкое мокрое месиво - оказалось, старик свалился на труп лошади, это смягчило падение.

Поворочавшись немного, ок-Линвер все-таки сел - и увидел в нескольких десятках шагов строй черных солдат. Рослые фигуры неспешно приближались, широкие плащи взметались в такт, когда шеренга мертвецов делала очередной шаг. Сверкающие лезвия взлетали над бесстрастными решетчатыми забралами... Потом старик ощутил, что его тянут вверх и послушно встал на непослушные ноги.

- Скорей, скорей! - с натугой пропыхтели совсем рядом. - Нужно спасаться...

Ок-Линвер скосил глаза - под ним копошилось что-то зеленое и круглое. Старик поднял руку и сдвинул забрало. Вот что, это мальчишка Эрегарт. Толстячок сумел пробраться на поле брани, невредимым пересек заваленное телами поле, по которому, сломя голову, метались конные и пешие - и отыскал капитана.

- Скорей, - повторил Изумруд. - Бежать...

Старик оперся на рыхлое плечо и послушно заковылял прочь от шеренги черных алебардщиков, которые размеренно и неумолимо надвигались под барабанный перестук. Только теперь капитан сообразил, что до сих пор сжимает в руке обломок копья. Ок-Линвер оперся на палку, словно на посох, идти стало легче.

- Куда ты меня тащишь? Ты один, сопляк?

- Все разбежались. Да скорей же! Я не могу вас тащить, сэр, мне тяжело!

Капитан устыдился. В самом деле - Эрегарт, этакий мозгляк, волочит на себе здоровенного рыцаря в доспехах. Ок-Линвер оттолкнул толстячка и зашагал самостоятельно. Равновесие он уже держал, хотя тело по-прежнему ныло и противилось. Старому телу хотелось упасть, но капитан шагал следом за чародеем.

- Скорей, за мной, - пропыхтел мальчишка, - да не сюда, за мной!

Он увлекал старика в сторону. Ок-Линвер на ходу огляделся. Сзади маршировали мертвецы, впереди громадной стальной колонной высился великан в доспехах. Еще дальше можно было различить всадников - эти разворачивали коней и не пытались драться. Что-то мешает им попросту сбежать? Потом капитан сообразил - фланговые големы успели зайти далеко вперед справа и слева, а теперь движутся к центру, отрезая пути бегства. Для отступления оставался все более сужающийся проход, кавалеристы стремились проскочить в него и мешали друг другу.

Толстый юнец увлекал ок-Линвера в сторону - проскочить за спиной гиганта прежде, чем приблизятся зомби. На краткий миг ок-Линверу показалось, что они здесь вдвоем - рыхлый юнец и высокий костлявый старик - одни посреди заваленного телами поля, между мертвыми солдатами и гигантскими големами... Но потом он разглядел, как то тут, то там поднимаются солдаты. Оглушенные, контуженные, раненные при падении или сбитые "дубинкой Гериана" - теперь они приходят в себя. Эти воины присоединялись к ок-Линверу и Изумруду. Сперва брели следом, потом стали обгонять. Старик тоже зашагал резвей, он окончательно уже пришел в себя...

Наконец им удалось выбраться из сужающегося ведьмина котла между големами и зомби. К этому времени беглецов около капитана собралось десятка два. Не останавливаясь, они продолжали шагать прочь - к лесу, куда угодно, лишь бы скрыться с этого страшного поля.

Показались всадники в сером. Они кружили в стороне от побоища и, похоже, выискивали легкую поживу. Это были люди Риспа.

Ок-Линвер отшвырнул обломок, служивший ему костылем, и вытащил меч.

- Ко мне, люди! - привычно воззвал капитан.

Беглецы столпились вокруг старика и подняли оружие. На посохе Эрегарта заиграли разноцветные искры. Мальчишка покраснел, покрылся потом и надсадно пыхтел. Но посох в пухлых пальцах не дрожал.

Рисп рассмеялся и махнул рукой, разворачивая коня - решил не связываться. Нынче на поле отыщется куда менее опасная добыча. Всадники ускакали.

- За мной, - рявкнул ок-Линвер и заковылял к лесу, до опушки оставалось совсем немного.

 

ГЛАВА 28 Сантлак, западное побережье

Когда "Одада" покинула акваторию ливдинского порта и взяла курс на север, сразу стало холоднее. Ветер дул с юга - попутный ветер. Ингви собирался поразмяться, наполняя паруса, но магического вмешательства не требовалось, барка, кряхтя и скрипя, ползла по волнам без колдовского вмешательства - лишь благодаря ветру, который, как известно, Гунгиллин дар и достается любому, кто подставит парус. Сейчас и матросам нет нужды трудиться, поставили парус и попрятались где-то, палуба пустая.

- Интересно, - заметил Ингви, - ощущает ли Лотрик себя любимцем богини?

- Ты это к чему? - удивилась вампиресса.

- Ну, как же! Попутный ветер - дар Прекрасной, Лотрик его получает, и должен быть счастлив этой милости свыше.

Ннаонна обдумала слова короля, потом оглянулась. Они с Ингви торчали на баке, а шкипер остался у руля, на корме. Несколько минут Ннаонна задумчиво изучала хмурую физиономию моряка, потом вынесла вердикт:

- Нет, он не чувствует себя счастливым. Должно быть, не умеет радовать дарам Прекрасной. Эй, Тонвер, Дунт!

- Чего изволит госпожа?

Монахи пристроились неподалеку, присели у борта так, чтобы их не доставали соленые брызги.

- Вот Лотрик идет с попутным ветром, так? Ветер посылает Гунгилла, так? А почему у шкипера такая рожа, будто его не богиня одарила, а напротив, будто у него что-то отняли? Я думаю, он еретик! Ступайте, вразумите его, а мы посмеемся.

- Несчастная заблудшая душа... - протянул Тонвер. Ему не хотелось вразумлять моряка, и толстяк поспешно соображал, как бы отказаться, чтоб не раздражать Ннаонну. - Увы, не нам, погрязшим в грехах, отчищать сей закопченный котел.

- Не нам, - коротко, как обычно, поддакнул Дунт.

Вампиресса пребывала в веселом настроении, и не стала настаивать, ей просто хотелось поразвлечься. Потерпев неудачу с монахами, она переключилась на Ингви.

- Ладно, Гангмар с ним, с Лотриком. Рассказывай теперь.

- Что рассказывать?

Ннаонна привстала и зажмурилась, ожидая удара очередной волны в борт. Взметнулись брызги, осыпали лицо девушки.

- О белом дереве. Теперь нам спешить некуда, и ты можешь мне все подробненько рассказать.

- А, ну ладно... хотя, по-моему, я уже объяснял несколько раз.

Тонвер ткнул локтем приятеля и многозначительно кивнул. Монахи поднялись и побрели к юту. Ингви проводил их взглядом и пояснил:

- Святые отцы твердо намерены нас покинуть. Боятся, что, если подслушают какой-то секрет, я их не отпущу. Во избежание огласки. Даже жалко немного, я привык к этим плутам. С другой стороны, закон равновесия требует, чтобы они покинули нашу компанию. Никлис велел им следить за Кари и Аньгом, а тем - следить за монахами. Если одна чаша весов опустела...

- Ладно, ладно! Не отвлекайся!

- Хорошо, насчет белого древа. Итак, эльф Меннегерн попросил, чтобы Мать укрыла его от победителей, когда князья Ллуильды брали Семь Башен. И замок окутало маскирующее заклятие. Тот самый туман, который вечно висел над руинами, и не давал сосчитать башни. Однако никакое заклинание не может удержаться вечно, со временем оно лишится магической силы. Тогда Прекрасная взрастила в бесплодных камнях волшебное деревце. Этот побег - малая часть Гунгиллы. Все растения - часть ее, в некотором смысле. Но это растение особенное, оно источает ману, как сама Гунгилла, только слабее. Мана, испускаемая деревом, питала заклинание маскировки, поддерживала его на протяжении трех веков.

- А почему здесь нет тумана? Тогда и "Одада" должна была сделаться невидимой!

- Нет, чары остались в замке, без дерева они не проживут долго и вскоре развеются без следа. А дерево... - Ингви задумался.

- А дерево?

- А дерево продолжает источать ману. К чему эти вопросы? Я не рассказал тебе ничего нового.

- Я все пытаюсь сообразить, зачем мы тащим с собой эту хворостину?

- Но ты же сказала вчера, будто знаешь: это дерево поможет при миротрясении.

- Мало ли что я сказала. Сказала - это одно, а узнать по-настоящему - совсем другое. Ну?

- Я надеюсь, что рост этого дерева не ограничен ничем, кроме естественных причин, и что количество вырабатываемой им маны напрямую связано с размерами растения.

- А по-человечески объяснить?

- Вот еще, станет демон вампиру объяснять по-человечески. Хорошо, скажу иначе: на камнях в Семи Башнях никакое растение не поднимется, а если я пересажу его в плодородную почву, оно сразу пойдет в рост.

- И количество маны...

- Вот именно.

***

Девушка наверняка собиралась продолжить расспросы, но тут стал орать Лотрик, и разговор прервался. Матросы выбрались из-за кормовой пристройки, где торчали до сих пор - вероятно, чтобы поменьше показываться на глаза пассажирам. Теперь они, понукаемые шкипером, полезли в трюм. Из надстройки, потягиваясь и зевая, вышел Никлис и двинулся на нос.

- Что за шум? - тут же обратилась к нему Ннаонна. Никлис ходил с северянами и был в пестрой компании самым опытным моряком. - Почему Лотрик опять разорался?

- Потому что орать любит, - философски заметил Никлис. - Ему, слышь-ка, и причины большой не нужно, чтоб пасть свою разинуть. Вот же сотворил Гилфинг Пресветлый такое чудо - только пасть и глотка, а боле ничего нет в человечишке. Он, слышь-ка, считает, что груз в трюме неправильно уложен, оттого судно-то и рыскает на волнах. А я думаю, руль держал бы крепче, и довольно.

Из трюма донесся скрежет - матросы передвигали тяжеленные ящики. На шум показались монахи. Убедились, что король со спутниками не беспокоится, и заключили, что все в порядке.

Но разговор уже прервался, теперь Ннаонна молча созерцала берега. Глядеть было не на что - серые унылые пустоши, здесь даже руин не попадалось, эти места и в лучшие времена были пустынны, и уж тем более теперь - после набегов северян.

Потом Лотрик снова поднял шум - Он разглядел впереди парус. На крики из каюты выбрался Томен.

- Эй ты, чародей, Великолепный, угря тебе в штаны, сделай что-нибудь, потому что мне до Гангмара надоели приключения! - стал требовать шкипер.

- А что я должен делать?

- Смотри, парус впереди! Небось, опять какие-то разбойники. Что я, медом, что ли намазан, вечно они на моем пути, эти мерзавцы!

- Судя по запаху, намазан ты не медом, - буркнул Томен. - Поспать не дал.

Корель орал до тех пор, пока не выяснилось, что встречный корабль - такая же каботажная барка, как и "Одада", разве что шкипер не такой болтун.

- Ну что, ты доволен? - осведомился Пекондор, когда чужое судно осталось за кормой.

- Чем доволен?

- Ну, ты же просил сделать что-нибудь? Вот я и превратил северянский драккар в мирную посудину, - ответствовал Томен. - Если что еще, позовешь.

И отправился досыпать, предоставив Лотрику нарываться и орать насчет наглости рыжего колдуна, ежа ему за пазуху.

- Сей юноша спит непомерно много, - заметил Дунт. - Неужто дома не высыпается?

- У него молодая жена, - наставительно заметил Тонвер. - Ах, грехи, грехи... что ни говори, наша жизнь, исполненная подвигов покаяния, имеет не слишком много преимуществ. Однако ночью удается выспаться.

***

Под вечер "Одада" достигла небольшого городка, где Лотрик решил встать на ночевку. До Велинка оставался еще один переход. Городишко самый обыкновенный, в прежние времена таких на западном побережье было немало, сейчас уцелели лишь те, кто сумел дать отпор северянам. Бухта здесь оказалась маловата, так что город не вырос в те благословенные дни, когда морские разбойники еще не явились в Мир, ну а теперь не вырастет подавно. Когда барка причалила, в порту уже отшвартовались два кораблика - каботажники вроде "Одады". Еще одно судно причалило позже.

Ингви решил сойти на берег, с собой он взял Никлиса, Томен Пеко увязался с ними. Ну и, разумеется, любопытная вампиресса. Лотрик тоже просился на берег, клялся, что в здешнем кабаке его обслужат дешевле и быстрей, как постоянного клиента, однако Ингви запретил:

- Нечего тебе по кабакам шляться. Я не забыл, как закончилось наше прошлое плавание. Так что сиди на "Одаде", и веди себя примерно. Святые отцы приглядят, чтобы ты не скучал. Они знают немало поучительных историй о пьяницах и дебоширах, коим место в Гангмаровом Проклятии.

Томену приходилось бывать в этой гавани, так что он взялся отвести в кабак, да и то сказать - идти пришлось недалеко. В таком городке, как этот улицы коротки и все, как одна, ведут в кабак.

В заведении было душно и людно, моряки ужинали, обменивались новостями, попеременно задирались и пили мировую. Местные тоже собрались послушать, чем дышит Мир. Сегодня основных тем было две: северяне и граф Ливдинский. Недавно в море видели драккар - а морские разбойники не появлялись с прошлого года. Поэтому неудивительно, что единственный боевой корабль северян послужил толчком к обсуждению. Моряки строили догадки - одна другой нелепей - почему северных разбойников не видать, и что может означать единственный драккар, прошедший вдоль побережья на север.

Ингви, конечно, знал, что за драконоголовое судно видели корабельщики, а также, что морские короли зимовали на Мергенах. Однако король решил не привлекать внимание к собственной персоне. К чему демонстрировать чрезмерную осведомленность в таком вопросе? Тем более, ему было охота послушать о графе Ливдинском, так что Ингви промолчал, чтобы болтуны скорей сменили тему.

Относительно Эрствина Леверкоя здесь также ходило немало слухов - едва ли не более нелепых, чем о северных варварах. О том, что он собрал войско и нынче выступил из Ливды, было известно всем - такое событие невозможно удержать в тайне. Но каких только предположений не строили о цели марша! Кто считал, что Эрствин собрался разрушить все рыцарские замки на расстоянии двух дневных переходов от Ливды. Другой моряк утверждал, что армия пересечет полуостров Легонт и обрушился на Верн, чтоб отнять у города свободу и привести к покорности его величеству... Поговаривали и о походе на Энмар - якобы люди графа пройдут из Ливды, чтоб все решили, будто поход пройдет по суше, а уж после в пустынном месте людей посадят на корабли и повезут на юг...

Ингви слушал и посмеивался. Их компанию никто не задирал - сперва король решил, что выпивох смущает присутствие девушки, но после выяснилась истинная причина: оказывается, Пекондора здесь знали, что называется, с лучшей стороны. Когда веселая полная тетка принесла им второй кувшин вина, Томен указал вверх и спросил, почему хозяин заведения не велит закрасить пятно. Ингви с Ннаонной взглянули вверх - на потолочной балке красовалась здоровенная подпалина. Потолок был закопченный, покрытый густым слоем жирной сажи, какая обычно оседает в помещениях такого рода. Но это пятно выделялось - видно было, что в потолок ударил такой жар, что копоть спеклась в тонкие нити, направленные в стороны от центра. Вышла паутина, будто сотканная самым чудовищным из пауков Мира. Толстую балку прожгло едва ли не до середины.

- Не велит наш хозяин убирать, - улыбнулась чародею толстуха, - говорит, пусть будет память о том, как побывал здесь великий чародей!

- Я здесь однажды ужинал, - перехватив взгляд Ннаонны, пояснил рыжий, - и местные решили, что я приму участие в их забавах. Но я всегда развлекаюсь на собственный вкус. Поэтому пока я здесь, драк не случается. За это мне положена скидка.

- Ловкий ты парень, - одобрил Ингви.

- А с чего все пошло? - улыбнулся рыжий. - С вашего совета. С тех пор, как назвал себя Пекондором, мои дела пошли в гору!

Тем временем за соседним столом договорились до того, что граф Ливдинский собирается отплыть не на юг, а на север, чтоб схватиться с эльфами в Феллиосте, где, по слухам, воинственные братья из Белого Круга вовсю бьют нелюдей и берут отменную добычу...

- Интересно, что бы эти добрые люди сделали, если мы им скажем правду? Насчет северян и... и вообще?

- Они бы не поверили, - твердо заявил Ингви. - К тому же правда всегда скучней, чем слухи. Пусть развлекаются, как умеют.

 

ГЛАВА 29 Сантлак

Воинство, собравшееся под стенами Энгры, не выступило в поход, покуда не были опустошены все винные бочонки, доставленные людьми Ирса. В конце концов этот момент наступил, и великолепный Перк Первый объявил во всеуслышание:

- А не пора ли нам выщипать перья имперским петухам? Эй, люди, кто любит своего короля - в седло!

Те, кто оказался поблизости, тут же подняли крик, многие потрясали оружием и выкрикивали собственные девизы, от шума проснулись перепившиеся рыцари - те, кто успел задремать. Эти спросонок тоже заорали, причем некоторые кричали: "Пожар!" Но, так или иначе, вино закончилось, и залить пожар было нечем. По громадному лагерю весть о выступлении расползлась не сразу. Крик, поднятый выпивохами вокруг короля, никого не удивил, и привлек внимание далеко не всех рыцарей. Когда Перк начал вооружаться, вслед за ним стали седлать коней те, чьи шатры стояли поблизости - это были верные люди, преданные его величеству, а еще больше - графу Ирсу, который оплатил верность звонкой монетой. Вслед за этими начали готовиться к выступлению и другие воины, однако не сразу и далеко не все. Многие были просто не в состоянии сесть на коня после обильных возлияний.

Таким образом, когда Перк Первый выступил в поход, его сопровождало относительно небольшое число дворян - меньше сотни. Вместе с латниками, оруженосцами, пешими воинами и прислугой - вряд ли тысяча человек, а скорей даже меньше.

Потом, вслед за этими, стали собираться и другие, однако далеко не все намеревались выступить за Перком, многие собрались в обратный путь - в собственные поместья. Тем не менее, число тех, кто собирался догнать ушедшее войско, было достаточно велико.

У Перка, само собой разумеется, не имелось никакого плана кампании. Он хотел подраться - вполне естественное желание для сантлакского рыцаря. Особенно, если нечего выпить. Не мудрствуя, король повел сторонников на восток - туда, где должна была находиться армия Алекиана, и куда совсем недавно отправился Ирс. Проезжая мимо какого-нибудь поселения или замка, эти славные воины расспрашивали тех, кто не успел спрятаться: не видели ли в этой местности имперцев или пропавшего графа? Следы Ирса в конце концов удалось отыскать, и Перк поехал по тому же пути, которым проследовал граф.

Никакого строя сантлакцы не соблюдали, не высылали дозоров и не утруждали себя разведкой... Наконец те, кто ехал впереди, наткнулись на следы прошедшей армии. Колеи, оставленные обозными фургонами, а также немалое количество навоза свидетельствовали: большое войско двигалось здесь к югу.

Перк самолично спешился, осмотрел следы и глубокомысленно заметил: имперцы прошли, больше некому. Во всем Санталке не нашлось бы войска, способного оставить такие отметины. Все дружно прославили проницательность его величества короля Перка... потом объявился некий дворянин, который выступил из лагеря позже, но не из-за недостатка рвения, конечно, а потому, что поздно услыхал о начале похода. Этот благородный воин ехал несколько северней людей короля, и спешил присоединиться к войску, потому и вырвался слегка вперед. Так вот, он наткнулся на следы побоища - там, за пологими холмами. Может, полсотни тел, а может и сотня. Неплохая драка вышла. Перк взгромоздился в седло и отправился за холмы, воины следовали за ним.

Своих убитых имперцы предали земле, а людей Ирса бросили там, где тех настигла смерть. Трупы обобрали до нитки - это единственная почесть, какую уделили им победители. Нашлось и обезглавленное тело, в котором признали останки Ирса.

Перк Первый принял горделивую позу и, выпятив грудь, поклялся не знать ни отдыха, ни срока, пока не поквитается за "любезного графа Ирса". Но, поскольку уже начало темнеть, с погоней спешить не стали. Король велел разбить лагерь и похоронить мертвецов. Следы, оставленные имперской армией, видны отчетливо, завтра Перк поведет храбрецов за Алекианом.

***

Имперская армия остановилась на ночлег километрах в двадцати к юго-востоку от стана Перка. Здесь, на краю пустоши, находился замок одного из бесчисленных сантлакских рыцарей. Господин отсутствовал - ясно, что подался в Энгру на турнир. Сенешаль не рискнул противиться его императорскому величеству и согласился открыть ворота после того, как ему было обещано, что имение не разграбят. Замок был слабо укреплен и наверняка не продержался бы долго против императорской армии, так что выбор сенешаля был очевиден. Алекиан распорядился поставить в усадьбе гарнизон, и латникам было велено вступить в сантлакский отряд, следовавший с войском. Больше десятка рыцарей из местных присоединились к походу - кто по своей воле, как господин ок-Асперс, кто из страха. Верность этих воинов вызывала сомнения - у всех, коме Алекиана. Император держался так, будто победа - дело давным-давно решенное, и не испытывал сомнений.

Когда армия остановилась у замка, названием которого никто не интересовался, его величество, как обычно, призвал отца Когера и стал молиться.

Коклос оставил свиту Алекиана и разыскал собственный фургон. Керт поджидал карлика сытый и почти совершенно удовлетворенный. Полгнома позаботился, чтобы великана кормили до отвала, и Дубина всегда был сыт. Единственное, чего ему не хватало - общения. Он частенько просился, чтобы Коклос отпустил в лагерь - посидеть с обозными у костра, поболтать, а если повезет - то и набить кому-нибудь морду. Керт вовсе не был драчуном, просто не знал иных развлечений. Полгнома запрещал отлучаться, боялся, что недалекий оруженосец выболтает секреты. Странно же, что такой здоровенный парень прохлаждается при особе императорского шута.

Рассказать Керт мог не слишком много, однако Полгнома не хотел рисковать. Какая-то тайная миссия, какие-то секреты - мало ли кто заинтересуется, к чему карлик вдалбливает Дубине нехитрые планы: в нужный момент исполнить все, что прикажет благородный Коклос. А что этот герой изволит приказать? Вот то-то...

Сейчас карлик, явившись к фургоны, первым делом потребовал:

- Повтори!

- Мой господин - сэр Коклос Полгнома, великий герой. Я - верный слуга, - послушно забубнил верзила, - когда господин Коклос прикажет, я исполню в точности, до той поры ни с кем не заговорю, никому ничего не скажу...

- Молодец, - одобрил Коклос, - все точно. Хорошо бы ты, когда придет время, в самом деле справился.

- Не извольте сомневаться, ваша милость.

- Тебя хорошо покормили?

- Не жалуемся... скучно только.

- Ничего, развлечения будут. Скоро, говорю, будут, и не строй такую кислую мину. Ну-ка, встань здесь, выпрямись.

Эту процедуру они повторяли каждый вечер. Великан вздохнул и послушно встал у фургона. Полгнома вскарабкался в кузов и, поднявшись на цыпочки, поднял палку с зарубкой - зарубка оказалась на высоте макушки Керта.

- М-да, - констатировал карлик. - Кормлю тебя, кормлю, а ты не растешь.

- Да ведь я и так не маленький.

- Мне был нужен тролль. Эх, где сейчас мой славный Дрымвенниль?.. Я, друг мой, надеялся, что, если тебя кормить, ты подрастешь и сделаешься, как тролль.

- Это, прошу прощения у вашей геройской милости, невозможно. Да и не охота мне в тролли.

- А чего тебе охота?

- Отпустили б меня хоть на вечер...

- Не выдумывай. Говорят, войско сантлакских обормотов уже выступило из Энгры.

- То вам, господин, ведомо, что говорят. А я тут сижу, будто пес цепной. Ни о каких войсках из Энгры слыхом не слыхал, никаких новостей не знаю.

- Не жалуйся, мы все носим ошейники. Я говорю, войско уже выступило - значит, скоро нам с тобой кое-что предстоит. Потом можешь хоть каждый вечер язык чесать с мужичьем. Немного осталось, потерпи.

- Благодарствуйте, ваша милость.

Коклос вздохнул - шут опасался, что исполнение его плана Дубина вряд ли переживет и заранее жалел туповатого увальня. Потому снова спросил:

- Тебя хорошо покормили?

- Благодарствуйте, ваша милость.

Коклос снова вздохнул, задернул полог фургона, растянулся на мешках и стал строить планы. Обычно в таком случае карлик болтал сам с собой, однако теперь не решался заговорить вслух, опасался, что подслушают, а замысел был таков, что нужно держать в тайне - и чем ближе решительный миг, тем тяжелей скрывать. Откровенно говоря, он не был уверен, что в случае исполнения замысла и сам уцелеет... но такова судьба великих героев - рисковать головой.

***

Утро Алекиана началось, как обычно, с молитвы. И снова он взывал к Пресветлому в компании Когера. Пророк смиренно исполнял, что ему велели, и не делал попыток отыскать объяснения, отчего с ним такое приключилось, и почему именно он оказался гилфинговым избранником. Когер следовал с обозом, особу клирика неизменно охраняли гвардейцы - эти также не мучились вопросами и послушно стерегли святого отца, не задумываюсь, к чему такая прихоть императора. Алекиан требовал, чтобы Когера охраняли столь же тщательно, как и его самого, это исполнялось в точности.

По утрам и вечерам Алекиан посылал за клириком, иногда это случалось и днем, в таких случаях Когер спешил на зов, и эти двое, монах с императором преклоняли колени и подолгу шептали молитвы. Это могло произойти где угодно: в храме, у дороги, посреди поля. Охота помолиться приходила Алекиану регулярно.

Вот и теперь они с Когером полчаса молились в алом императорском шатре. Когер бубнил знакомые строки: "О Гилфинг Светлый, Пресветлый..." - до тех пор, пока Алекиан не поднялся с колен, это был знак, что ритуал завершен. После этого Когер с поклоном покинул шатер - это не обсуждалось, только Алекиан решал, когда пришла пора молитвы, и когда ее следует завершить. Клирик вышел из алого шатра, гвардейцы, приставленные охранять его особу, тут же привычно сомкнули строй вокруг него, и серая одежда священника странно смотрелась в окружении позолоченных лат и алых плащей. Впрочем, и к этому все давно привыкли.

Вскоре после ухода Когера из шатра вышел Алекиан. Бросил, ни на кого не глядя:

- Передайте Войсу, мы выступаем.

Взгляд императора был устремлен в серые небеса. Разумеется, оруженосец его величества тут же умчался разыскивать маршала. Ни одно слово, произнесенное Алекианом вслух, не пропадало втуне - всегда наготове оказывались слуги, чьей обязанностью было услышать и исполнить.

Войско начало готовиться к маршу - сворачивали шатры, подтягивали подпруги, укладывали барахло в обозные фургоны. Коклос объявил верному оруженосцу:

- Ну, я к его величеству. Сейчас мне следует находиться поближе к его особе, назревают великие события.

- Чего события-то, ваша милость?

- Ну, в общем, скоро ты мне понадобишься. Будь наготове, вооружись. Совсем скоро нам с тобой предстоит великий подвиг, о котором я тебе столько твердил.

- Э? Вот это самое? Которое?

- В общем, будь наготове.

- Ладно.

Керт помог карлику взгромоздиться в седло - он и теперь возвышался над Коклосом, как башня. Потом великан сунулся в фургон и извлек из-под полога дубину. Здоровенная толстая палка, оба конца окованы железом - таким оружием дрался Керт. Верзила несколько раз взмахнул дубиной, покрутил в воздухе, ловко перехватывая середину древка. Коклос удовлетворенно кивнул. Ему впервые пришло в голову, что верный оруженосец прозвищем обязан вовсе не собственной тупости, а оружию. А что, если он только притворяется идиотом? А на самом деле - хитрец, приставленный маршалом следить за благородным сэром Полгнома? Коклос с подозрением глянул в простодушное лицо великана и отбросил сомнения. Никогда человек этакого роста не сумеет обхитрить карлика! Это противоречит природе, все длинные да рослые - дураки! Не исключая императора. Что ж, маленький Коклос позаботится о братце. Нужно только выбрать подходящий миг.

 

ГЛАВА 30 Анновр

Армия гномов, оставив позади разоренный Ойверк, маршировала на юг. Гномы шагали, гремя тяжелыми латами, придерживая на плечах массивные секиры, и лица у всех были сосредоточенные. Настоящий гном, чем бы ни занимался, исполняет дело с такой серьезной физиономией, как будто от него зависят судьбы Мира - даже когда этот гном сидит на толчке. Вот и теперь нелюди выглядели так, словно нет на свете ничего важней марша через Анновр, казалось, они душу вкладывают в каждый шаг.

Города и замки спешно готовились к обороне, слухи о прошлогоднем погроме, учиненном коротышками в Фенаде, были еще свежи в памяти, да вдобавок перед нашествием нелюдей прокатилась волна беженцев из Ойверка - эти рассказывали ужасные вещи о кровожадности подгорного народа. Разумеется, ойверские беглецы преувеличивали, они-то сбежали, не успев испытать на себе злобу захватчиков, однако от этого их рассказы не становились менее красочными.

Многие анноврцы поспешно собирали узлы и бежали из родных мест - кто в иные города, кто под защиту стен замка местного сеньорчика, а кто попросту в лес, ибо в народе упорно ходил слух: гномы не любят чащоб и избегают их.

Однако армия Грабедора, оставляла селения позади, не останавливаясь, чтобы грабить и убивать, как поступили бы люди. Нет, гномы, храня на лицах невозмутимую серьезность, маршировала на юг.

Гратидиан Фенадский с отрядом кавалерии ехал в середине походных порядков и предавался мрачным размышлениям. Если предстоят сражения в горха, толку от его тяжелой кавалерии будет немного, так зачем же король-под-горой увлекает "брата" Гратидиана с войском? В качестве заложника? Или в качестве свидетеля собственного триумфа? Неизвестно, что хуже.

Некий юный дворянчик, которому принадлежал замок, расположенный неподалеку, решил поиграть в героя. Должно быть, парню стало обидно, что его не взяли в феллиостский поход на эльфов, и он решил сразиться с нелюдями здесь. Собрав два десятка конных воинов, юноша вывел их из замка и притаился между поросшими молодым лесом холмами. Когда одна из фланговых колонн гномьего войска следовала мимо, кавалеристы с молодецкими криками бросились из засады. Первый натиск оказался довольно удачным, кавалеристы сбили с ног подвернувшихся под копыта гномов, влетели на дорогу - и оказались окружены десятками нелюдей. Коротышки сомкнули круг и стали, размахивая секирами, теснить всадников. Анноврцы сперва пытались бросаться на стенки стального кольца, но теперь они лишились маневра. То тут, то там, всадника валили на дорогу и гномы со все теми же сосредоточенными лицами рубили упавшего. Вдобавок выяснилось, что почти все нелюди, сбитые с ног при первом натиске, живехоньки и даже не получили сколько-нибудь серьезных увечий. Они поднимались, покрытые пылью и рассерженные, чтобы вступить в схватку.

Весть о нападении разнеслась по отрядам гномьего войска, и дружины нелюдей стали сворачивать к полю боя. Оказалось, что число напавших анноврцев сильно преувеличено - сперва-то нелюдям показалось, что им навязывают настоящее сражение. Когда отряды карликов подоспели туда, где их братьям была устроена засада, бой уже окончился. Нескольким воинам во главе с юным рыцарем удалось пробиться из окружения, однако не спаслись и эти.

Гратидиан, услыхав новость, поступил умней гномов - он повел отряд кавалерии в обход, поскольку раньше гномов сообразил, что число напавших невелико и их отразят без труда. Так что, когда анноврцы сбежали от гномов - их перехватили фенадские всадники. Гратидиан сам возглавил атаку, с наслаждением рубился, собственной рукой свалил вражеского предводителя... и ощутил разочарование, когда схватка завершилась слишком быстро. В горячке атаки король хотел бы забыться, хоть на миг оставить тяжелые мысли о собственной незавидной участи... пока сражаешься, думать не обязательно! Однако все было кончено в несколько минут, анноврцев перебили, не ушел ни один.

Когда Гратидиан с кавалеристами возвратился на дорогу, чтобы занять место в походной колонне, с удивлением обнаружил, что армия остановилась. Короля призывал к себе "старший брат" Грабедор.

***

Отряды гномов сперва остановились, затем поступил новый приказ - дружины покинули дорогу и двинулись, окружая замок. Проезжая, Гратидиан наблюдал спокойное не суетливое движение дружин. Потом на дороге показались боевые машины Крактлина, эти катили прямо к замку.

Короля-под-горой фенадец отыскал на невысоком пригорке. Тот важно восседал на маленькой лошадке и разглядывал замок. Поблизости стояли старейшины - военачальники, командиры дружин кланов.

- А, брат Гратидиан! - обрадовался гном. - Я нарочно позвал тебя, чтоб вместе полюбоваться работой машин Крактлина. Отсюда будет неплохо видно. Посмотрим, на что способны эти новые изобретения.

- Ты собираешься брать замок? - уточнил фенадец. - Но зачем?

Гратидиан и без объяснений прекрасно понимал причину остановки - смысл маневров гномьих отрядов был достаточно очевиден. Непонятно была цель - зачем задерживать все войско у малозначительного замка? Разумеется, владелец поместья напал на проходящие отряды Грабедора, но этот дуралей уже мертв, он понес причитающуюся кару - он и люди, принявшие участие в засаде. В замке остались женщины, дети и старики, вряд ли там много добрых воинов. Их можно одолеть небольшими силами, а можно и попросту пройти мимо, здесь не будет ни чести, ни добычи. Как крепость этот замок тоже стоит немного, никакого стратегического значения не имеет. Зачем же останавливать всю армию?

- Как зачем? Это поселение злых людей, они напали на нас.

Гратидиан стало терпеливо разъяснять "старшему брату": те, кто в замке, не сражались, лучших воинов увел господин, а эти не могли бы даже помешать дураку, если бы захотели. Там нет никого значительного, в этом укреплении.

- Нет, ты пока что не понял, - покачал головой гном. - Послушай меня. Если эти люди напали на нас, значит, они должны понести наказание, это неизбежно. Ответят все - весь клан, родом из которого рыцарь, посмевший стать у меня на пути. Понимаешь теперь?

- Не совсем. Ведь люди в замке - подневольные, они, должно быть, не хотели воевать и не хотели, чтобы их господин воевал.

- Это не имеет никакого значения. Как ты думаешь, они пытались отговорить глупцов?

- Думаю, да.

- Значит, плохо пытались. Они должны были предотвратить нападение, если не из рассудительности, то хотя бы из страха! Весть о наказании этого замка разойдется по округе, и больше никому не придет в голову вставать на моем пути.

- А, понимаю, понимаю...

Гратидиан наконец-то уловил некий смысл в рассуждениях короля-под-горой. Показательная кара должны будет послужить уроком остальным анноврцам: не мешайте гномам, и они пройдут мимо. Но всякий замок, посмевший оказать сопротивление, неотвратимо падет. Ну что ж, здесь в самом деле есть логика. Если история разойдется по округе, слуги всегда будут пытаться отговорить господ совершать необдуманные поступки.

- Я рад, что ты понял, брат, - улыбнулся Грабедор. - Ага, вот и Крактлин.

Знаменитый инженер поднялся на холм и склонился перед монархом.

- Что изволит приказать великий король-под горой?

- Видишь эту крепость? Ее надлежит уничтожить. Люди, живущие там, посмели напасть на наших воинов, так что зловредный клан будет наказан. Я хочу, чтобы твои машины показали себя нынче. Вот тебе лучший полигон для испытания, продемонстрируй мне и брату Гратидиану, что могут твои изобретения.

Инженер глянул на замок - отсюда хорошо были видны стены, венчающие невысокий вал, окованные ворота и башня. Замок как замок, ничего особенного. Крактлин смотрел на крепость, как художник смотрит на хорошо загрунтованный холст, приготовленный на мольберте.

- Вашему величеству будет угодно, чтоб замок пал быстро или чтобы это выглядело красиво? - уточнил изобретатель.

- Нашим воинам не помешает отдых. Пусть насладятся зрелищем. Сделай красиво.

***

Крактлин поклонился и объявил:

- Все будет исполнено, великий король.

Затем изобретатель удалился с холма, а Грабедор выпрямился в седле и приветливо глянул на фенадца:

- Погляди и ты, брат. Я велел дружинам располагаться в округе на ночевку, мы не уйдем отсюда до утра, так что у Крактлина достаточно времени, чтобы подготовить все наилучшим образом. Полюбуемся доброй работой!

Гратидиан кивнул оруженосцу, тот понял без слов и развернул коня - поехал передать приказ вассалам - располагаться лагерем. Тем временем Крактлин уже начал отдавать распоряжения. С холма было отлично видно, как громоздкие повозки с боевыми машинами разъезжаются в линию против замка. Там, должно быть, ожидали штурма - на стенах поблескивали искорками шлемы латников, даже отсюда можно было разглядеть, что воинов в замке немного, и двух десятков не наберется. Вполне возможно, они ждали лишь начала атаки, чтобы сдаться на почетных условиях - бедняги пока не понимают, что штурма не будет, и что их уничтожат на расстоянии.

- Я мог бы отправиться к ним с предложением сдаться, - осторожно предложил король. - Уверен, они капитулируют, мы сбережем время и силы.

Улыбка покинула лицо короля-под горой, он нахмурился.

- Время? Остаток нынешнего дня мы отдадим этому замку, ну а силы... Что ж, у подгорного народа много сил.

Гратидиан со вздохом кивнул. Ясно, Грабедор решил уничтожить замок и истребить обитателей. Жестокое решение, ибо в замке женщины и дети.

Тем временем Крактлин не терял ни минуты - части его машин уже сгружали с повозок, и гномы сноровисто устанавливали конструкции по обе стороны дороги, ведущей к воротам. Вылазки не приходилось опасаться - лучшие воины здешнего семейства уже мертвы. К тому же они намерены сдаваться, это ясно. Над воротами король разглядел пестрые одежды - должно быть, дамы собрались поглядеть на работу гномов. Гратидиан ощутил жалость к незнакомым людям. О Гилфинг, как тяжко глядеть на них и знать, что они обречены. Лучше не видеть...

Фенадец перевел взгляд - Крактлин сновал между машин и раздавал распоряжения, видно было, как он размахивает руками и, повинуясь его жестам, гномы суетятся энергичней. Подъехала еще одна повозка, с нее стали сгружать небольшие предметы. Камни для катапульт? Гратидиан подумал, что странно возить за собой камни. Или они подобраны по весу?

Гномы, столпившиеся на вершине пригорка, помалкивали. Молчал и Гратидиан - его слово здесь ничего не решало. Потом к ним присоединился Слепнег. Во время похода Гратидиан нечасто виделся с ним, знаменитый предатель командовал конными разведчиками, так что дел у него было по горло.

Граф поклонился королю-под-горой, затем подъехал к Гратидиану.

- Нынче нас развлекают редкостным зрелищем, - с деланным энтузиазмом объявил Слепнег. - Скоро увидим кое-что новое!

- Этих людей можно было пощадить, - еле слышно ответил фенадец.

Король говорил тихо, не хотел, чтобы услышали гномы, так что и Слепнег притворился, будто не слышит. Крактлин в самом деле управился быстро, вскоре несколько небольших катапульт были готовы к стрельбе, и гномы кучей облепили большую конструкцию, натягивая многочисленные канаты. Они трудились неустанно и дружно, как муравьи. Тем временем меньшие катапульты уже заряжали, Крактлин поспешил к ним. Обошел вокруг, присел, заглянул куда-то под нижние балки, схватил палку, постучал по натянутым канатам - Гратидиан теперь не сводил глаз со знаменитого конструктора, лишь бы не глядеть на замок и пестрые одежды над воротами.

Вот инженер выпрямился, взмахнул рукой - гном выбил тяжелой колотушкой фиксатор, катапульта подпрыгнула, в воздухе разлилось, набирая силу, низкое гудение. Потом выстрелила другая машина. Результатов Гратидиан не заметил, разве что дамы покинули опасную площадку на стене. Хорошо, если догадались укрыться в подземелье. А гномы потащили к разряженным катапультам те самые круглые предметы, что привезла телега.

- Ага, вот и новенькое, - объявил Слепнег. Он больше не пытался улыбаться. - Камнями Крактлин проверил, что прицел удачный, а теперь...

Катапульты зарядили новыми снарядами, и вот - новый залп. Первая катапульта выстрелила выше - снаряд упал на крышу жилого строения, там бабахнуло, из замкового двора повалил густой жирный дым. Второй выстрел - в ворота. Снаряд разлетелся на куски, жарко полыхнуло пламя, взметнулись брызги огня. Сверкающая струя окатила ворота, огонь, будто живой, заструился по створкам. И снова затрещали канаты - гномы, пыхтя и краснея, завертели тяжелые вороты... Потом закончили собирать самую большую машину, эту заряжали долго, гномы, повинуясь указаниям Крактлина, крутили громадные колеса, наваливались на рычаги всем весом. За это время малые машины успели выпустить еще полдюжины снарядов. Когда Гратидиан снова глянул на замок, стены были залиты огнем. Жидкое пламя текло по крышам и парапетам. Уже начало темнеть, и наступающих сумерках злое алое сияние над замком было особенно заметно. Густые клубы дыма поднимались в небеса, пятнали чистую синеву и растекались над обреченным замком жирной черной тучей.

- Что это? - пораженно спросил Гратидиан.

- Новое изобретение Крактлина, - отозвался Слепнег. - Жидкий огонь, его изготавливают из земляного масла и какой-то дряни, помилуй меня Гилфинг... Ужасная вещь. И без какой бы то ни было магии.

Потом в действие вступил большая машина - от ударов ее камней пылающие стены стали рушиться, вздрогнула башня, вдоль нее потянулись длинные языки пламени. Должно быть, жар стал невыносим, Гратидиан увидел, как со стены сорвалась крошечная фигурка и, кувыркаясь, полетела вниз - к подножию вала. Снова выстрелила большая катапульта, взметнулись обломки, черепичная кровля паласа исчезла - выстрел обрушил перекрытия, но наружные стены все еще держались. Из замка доносились многоголосые вопли - кажется, окрестные сервы укрывались в замке, двор был полон народу.

Гратидиан бросил взгляд на короля-под-горой, тот улыбался. Улыбались и старейшины, окружившие владыку. Они видели новую зарю, встающую над Миром. Крактлин творил чудеса, вовсе не прибегая к магии.

- Этих людей можно было спасти, - не пытаясь больше сдерживаться, произнес фенадец, - они бы сдались, и уцелели!

- Их смерть - цена куда большего количества жизней, - буркнул седой гном из свиты Грабедора. - Теперь люди прознают о нашей силе, и не станут чинить сопротивление. Так спасутся.

"Прознают не о силе вашей, а о жестокости, старый пень!" - подумал Гратидиан, но промолчал. Что толку в словах?

- Да, эти люди, сами того не ведая, умерли, чтоб спасти других. Те, другие, теперь станут мудрей, имея такой пример, - важно подтвердил Грабедор. - Это славная судьба - отдать жизнь, чтоб спаслись другие. Окажись на их месте гномы, Второй народ гордился бы такими братьями.

Голос великого владыки звучал печально и искренне. Старики, главы кланов, стали кивать и поддакивать - верно сказано, славный конец для обитателей замка! Гратидиан потупился - оказывается, он многого не понимал до сих пор в гномах.

 

ГЛАВА 31 Сантлак, западное побережье

Утром "Одада" вышла в море, Лотрик взял курс мористей, чем прежде, Ннаонна пожаловалась, что даже на берег не поглядишь, ни Гангмара не видно, так что даже Ингви, углубившийся в раздумья, стряхнул меланхолию и отправился к шкиперу узнать, в чем причина изменения курса.

- Там берег плохой, - объяснил Лотрик, глядя в сторону.

- Мели, камни?

- Всего понемногу, так что пришлось бы маневрировать, терять ветер, сбавлять ход.

- Я думал, это судно не может сбавить ход, потому что тогда оно бы остановилось. Куда уж сбавлять?

- Ну, ты это, не слишком-то... то есть я хотел сказать, шутить изволите, ваше величество. Короче говоря, морем, чтоб ему высохнуть, мы скорей пройдем до Велинка. Я и решил рискнуть.

- Осмелел, значит. Вот как мое присутствие действует на робкого человека! Эх, если б нам с тобой подольше вместе оставаться, ты бы стал храбрецом!

- Храбрецом... Честно сказать, хочу скорей от вас избавиться. Как на берег в Велинке сойдете, я впервые спокойно вздохну!

- Напьешься, иными словами?

- То моя печать, как я вздыхать стану.

- И это верно. Ну, как бы там ни было, ты принял верное решение. Если доставишь нас в Велинк быстро, золотой - твой. На эти деньги можно неплохо навздыхаться.

Тут Лотрик в самом деле тяжко вздохнул.

- Не выйдет. Старушке моей ремонт требуется, туда все мои сбережения ухнут.

- Славно, славно. Проклятое золото пойдет на доброе дело.

И Ингви отправился обратно на бак, оставив шкипера ругаться, тому страшно не понравилось, как демон назвал собственные деньги. На носу "Одады" Ннаонна с бессмысленной улыбкой подставляла лицо соленым брызгам, тут же оказался и Тонвер. Толстячок украдкой заглядывал под рогожу, которой укрыли Гунгиллино Древо, и казался монах весьма сосредоточенным.

- Ну и как? - поинтересовался Ингви. - Почерпнул святости у сего честного древа?

- Ах, ваше величество! - монах торопливо опустил драпировку и отошел от кадки с деревцем. - Оно растет! Оно быстро растет!

- Правда, что ли? - Ингви нахмурил брови и тоже сунулся поглядеть на растение. - Ты уверен?

- Что мне в гореть в Прокля... то есть, святым кругом готов поклясться. Я же его самолично этими пеленами укутывал, а теперь они вон как натянулись! Истинно говорю, растет оно, поднимается!

- Хм, я так и думал... - Ингви нахмурился еще больше. - Точно. Стоило освободить древо из каменного плена, оно быстро пошло в рост. Сила Матери, заключенная в нашем побеге, дает ему силы.

- А разве это плохо? - Ннаонна в свою очередь полезла под покрывало. - Ой, выросло, выросло! Раньше было вот такусенькое, а теперь - таке-е-енное!

- В общем-то, неплохо, наверное.

- Ох, ваши превеликие величества, - заскулил Тонвер, - ваши дела всегда неплохи, а я бы хотел подальше оказаться от сего растения. Здесь пахнет богохульством, мне по сану сие вредно.

- Какое же богохульство? - вампиресса уставилась на монаха. - Это же Гунгиллино древо, величайшая реликвия!

Глазки Тонвера забегали.

- В том-то и дело. Но с реликвиями ох, как непросто! Помнится, я сам продал монастырю блаженного Пейрика берцовую кость сего подвижника. Добрая братия была счастлива завладеть раритетом! И можете быть уверены, к честной кости прилагались соответствующие грамоты, удостоверяющие подлинность, а печати на грамотах были почти как настоящие, даже лучше!

- Ну и? И что? При чем здесь берцовая кость?

- Ах, ваша очаровательная милость, да реликвии, которые хранятся в храмах сплошь таковы! От них-то святость и исходит, ибо люди искренне веруют в подлинность. Святость в вере! А это... ну Гунгиллино, ну и что? Раз никто не верит, то выходит не святость, а богохульство.

- Оригинально, - только и выговорил Ингви. А потом совершенно неприлично заржал.

***

Во второй половине дня со стороны открытого моря поползли тучи, небо затянуло серой пеленой, волнение усилилось. Солнце светило сквозь дымку и грело, кажется даже сильней, чем в погожий денек. Из-за избытка влаги в воздухе сделалось душно, Ингви потянуло в сон, и он отправился в каюту. Во время двухдневного морского перехода успели выспаться все пассажиры.

Проснулся Ингви под вечер, вышел на палубу и отметил, что Лотрик снова ведет судно вдоль берега. Здесь суша выглядела веселей, чем на юге - в устьях рек виднелись развалины, иногда среди них поднимался дым, люди заново обживали побережье после набегов северян. Земля в этом краю была зеленая, наверняка плодородная.

Король поглядел в синеющее небо, потом обратился к Томену, который оказался поблизости:

- Сколько нам еще плыть? Далеко до Велинка?

- Моряки не говорят "плыть", - поправил рыжий, - они говорят "идти". Думаю, меньше часа осталось при таком ветре.

Ветер сделался потише, чем днем, но паруса исправно надувались.

- Ага.

- До захода солнца будем на месте, - уточнил Томен.

Это было важное замечание - после захода в гавань могли и не впустить. Но держался Пекондор уверенно, так что Ингви заключил: нет повода для беспокойства, "Одада" поспеет к сроку. Зато рыжему пришла охота поболтать.

- Это даже неплохо, что придем под вечер. Меньше ждать придется.

- Ждать? Кого?

- Ну, так ведь люди, с которыми я вас сведу, с ними только ночью можно встречаться. Днем гораздо сложней их отыскать. Я и не припомню, чтобы хоть раз засветло с ними виделся.

- Шустрый ты парень, с кем только знакомства ни свел.

- Ремесло требует! И вот еще что... должен предупредить: контрабандисты - ненадежный народ. То есть они исправно держат слово, блюдут договоры и так далее... - Томен помолчал, - но не всегда. Их бог - выгода. Постарайтесь повернуть дело так, чтобы им было выгодно оставаться честными, и не пожалеете, что связались с этой братией. Ну и я замолвлю словечко, разумеется.

- Благодарю, - Ингви ухмыльнулся, - может, мне показать им пару фокусов, чтобы... ну, как бы это... чтобы привлечь внимание? У меня имеются наготове кое-какие заклинания, обычно они производят впечатление.

Ингви повел рукой, между пальцев проскользнули искры неприятного зеленого цвета. Великолепный привычным жестом взлохматил рыжие патлы.

- Не могу советовать, не зная, как пойдет беседа. Только не убивайте никого, это будет лишним. Контрабандисты - народ до Гангмара злопамятный... О, смотрите-ка - вот и Велинк показался!

Ингви оглянулся - по ходу барки в море выдавался длинный мыс, над которым отчетливо выделялась крепостная стена с башенками. Солнце уже опустилось к поверхности воды, и красные лучи окутали укрепления огненным ореолом. Велинкская пристань выглядела очень красиво.

Красивой она оказалась и вблизи. "Одада" проскользнула между бастионов, охраняющих залив, образованный устьем реки. Вода здесь была проточная и чистая - не то, что в ливдинской гавани, стены и пристани - заботливо подкрашены, а домики таможенной службы на берегу - аккуратно выбелены. По сравнению с нарочито неопрятной Ливдой и захудалым городком, где переночевала барка, Велинк казался нарядным и праздничным. Когда Ннаонна шумно похвалила "красивенький город", Пекондор неопределенно ответил:

- Здесь соблюдают порядок.

Вскоре стало ясно, что колун имел в виду - чиновники в Велинке не брали взяток, и обязанности исполняли ревностно. Так что досмотр был учинен по всем правилам, и груз "Одады" вызвал неприятные вопросы. Пекондор, конечно, готовился к объяснению заранее, и его ответы были приняты, хотя рыжий заработал немало неприязненных взглядов. Орочье железо - товар подозрительный. Поскольку стемнело, осмотр закончился при свете фонарей. Выяснилось, что среди портовых чиновников находился маг, этот светил волшебным огоньком, который разжег на посохе. Колдунишко был так себе, слабенький, но, когда чиновники покинули борт, Ингви вздохнул с облегчением - к счастью, Древо не вызвало интереса велинкского мага, хотя тот время от времени вздергивал голову и косился по сторонам - ощущал поток маны. Тем не менее, орочьи поковки отвлекли чиновников, и Древу внимания не уделили. Когда процедура досмотра окончилась, Томен шумно выдохнул и объявил:

- Ну вот, дельце сладилось. Теперь - в город, сведу вас с нужными людьми.

Его облегчение было настолько очевидным, что Ингви сразу понял: на самом деле Великолепный очень и очень сомневался в том, что ему дозволят сгрузить здесь рисковый товар. Сомневался, но виду не подавал, как и надлежит образцовому чародею.

***

Когда собрались в город на поиски контрабандистов, Ингви велел Никлису оставаться на судне - приглядывать из Древом, и за монахами. Теперь, когда нарушилась схема, тщательно выстроенная начальником альдийской стражи, за Тонвером и Дунтом следить стало некому. А ведь монахам вполне могла прийти в голову мысль уносить ноги, пока не поздно. Ингви не отдал им обещанной доли проклятого золота, посулил, что рассчитается, когда станут прощаться. Однако страх мог пересилить в святых отцах жадность. Так что с Пекондором отправились Ингви и вампиресса.

Колдун пообещал, что идти недолго, нужных людей, вероятно, удастся отыскать в портовом кабаке. Ночной Велинк оказался почти таким же красивыми и нарядным, как и дневной - улицы были освещены, тут и там горели яркие фонарики. Людей было немного, но зато прохожие не казались торопливыми либо настороженными - шагали по своим делам чинно и без страха. Томен объяснил, что пустынно здесь, в районе порта, а в центре города и ночью людно и весело.

Вскоре отыскали нужное заведение - кабак назывался "Якорь", на вывеске и был намалеван этот предмет.

- Днем здесь самое приличное заведение, все чинно и мирно, а ночью собираются рисковые люди, - пояснил Великолепный, толкая дверь, - сейчас увидите.

Внутри было темно, под потолком не было ни ламп, ни свечей. Освещен был дальний угол длинного зала, там за стойкой сидел хозяин, хмурый неприветливый мужчина. Огоньки свечей трепетали на столах - такой здесь был порядок. На занятые столы ставили свечи, кто хотел, тот давал себя разглядеть, кто не хотел - попросту отодвигался подальше в тень. Любой стол, не освещенный вовсе, мог считаться свободным.

Томен вытянул из кармана амулет на цепочке, и надел на шею. Теперь он видел в темноте. Ингви имел собственный набор заклинаний, ну а Ннаонна с ее эльфийским зрением в магии не нуждалась. Великолепный направился вдоль зала, искоса разглядывая посетителей за столами. Глядеть прямо здесь считалось неприличным. Пройдя длинное помещение до середины, колдун остановился у едва освещенного стола и тихо поздоровался.

- Легкой волны, Кайнак.

- И тебе удачи, маг - откликнулись из темноты. - Снимай свою цацку.

За столом сидели двое. Кайнак и его собеседник придвинулись ближе к свечке, дрожащее пламя осветило обветренные лица моряков - это, согласно местным правилам, являлось приглашением. Если бы контрабандисты не желали разговаривать, то остались бы в тени, хотя и прекрасно понимали, что маг их видит благодаря амулету ночного зрения.

Томен упрятал амулет и присел, Ингви с Ннаонной последовали его примеру, теперь они разглядывали моряков, а те оценивали вновь прибывших. Контрабандисты были в темных одеждах, загорелые, бородатые. Их облик не очень-то вязался с уютным нарядным Велинком.

- Кайнак, я ручаюсь за этого человека, - Томен указал демона.

Ингви поморщился, случай был неподходящий, чтоб напоминать о своем нечеловеческом статусе. Сейчас следовало промолчать. А жаль!

Кайнак кивнул:

- Добро. Чем могу быть полезен?

- Ему нужен эльфийский шелк. Ну а если договоритесь, он наймет корабль. Платит честно.

- Эльфийский шелк - вещь дорогая, редкостная... - протянул приятель Кайнака. - Не каждому по карману. Ох, не каждому. И на борт мы берем не всякого. А ты с девкой.

Ннаонна улыбнулась, Ингви понял, что сейчас случится что-то очень неприятное, и поспешил взять инициативу в свои руки. Он поднял кулак над столом, медленно разжал пальцы - из горсти на стол вылилась струя зеленого пламени, растеклась лужицей по столу, контрабандисты вздрогнули и отшатнулись - их лица побледнели, и виноват в этом был не только холодный оттенок магического огня.

- Не с девкой, - поправил король, - а с дамой. Это куда лучше, чем приходить в "Якорь" с болтливой бабой вроде тебя.

Тут контрабандист начал закипать, раздражение пока еще не пересилило страх перед колдовством чужака, но борьба шла нешуточная. Кайнак положил ладонь на плечо товарищу, тот сник.

- Итак, - продолжил Ингви, - мне нужен шелк. И мне нужно судно для довольно рискованного плавания. Нас будет трое, груза немного. Я хорошо заплачу и буду помогать в море, чем смогу.

- Он может немало, - подтвердил Пекондор.

Зеленая лужа на столе пузырилась, выстреливала языками холодного пламени, но не обжигала - столешница оставалась невредимой. Сидящие за дальним столом зашевелились - они видели зеленое свечение, но не понимали, в чем здесь дело.

Контрабандисты переглянулись, и Кайнак кивнул:

- Шелк будет. И о плавании поговорим. Томен, ты на "Одаде" пришел? Хорошо. Завтра я пришлю за вами шлюпку, мастер. Только свои колдовские штучки держи при себе, пока не понадобятся по-настоящему, лады?

- О чем речь! - Ингви накрыл зеленый огонь рукой, сразу стало темно. - Но я должен был уберечь твоего приятеля. Если бы не я, дама уже разбила бы ему башку.

- Он не шутит, - поспешно подтвердил Томен.

- Завтра пришлю шлюпку на "Одаду", - повторил Кайнак.

 

ГЛАВА 32 Сантлак

Утром императорская армия снялась с лагеря. Маршал Войс разослал конные дозоры и сам возглавил авангард. Он осторожничал и вел своих людей неспешно - ждал возвращения разведчиков, высылал новых. До сих пор все шло отлично, Войс считал, что неплохо справляется с маршальскими обязанностями, но чем больше армия углублялась в санталкские земли, тем неуверенней он себя чувствовал. Рано или поздно предстояла большая битва - ведь когда-то встретится войску Алекиана сантлакское рыцарство. И что тогда? Войсу до сих пор не приходилось командовать в бою более чем двумя сотнями солдат, как он управится в большом деле?

Впрочем, маршал старался держаться уверенно, чтобы подчиненные, глядя на полководца, преисполнились бодрости. Однако большую часть авангарда составляли тильцы, эти рвением не отличались, держались настороже, и Войс ждал от них любой пакости. Основные силы, двигавшиеся вслед за авангардом, возглавляли лучшие воины - ванетские дворяне, далее Алекиан со свитой, потом сброд - присланные графами кавалеристы, местные волонтеры, еще один отряд тильцев, дальше - обоз и арьергард, составленный из ванетских латников. О том, насколько тильцам доверяли, говорил тот факт, что их разделили надвое, и герцогу Тегвину, который следовал за императором, оставили меньшую часть вассалов.

Однако пока до битвы не дошло, армия выглядела достаточно пристойно. Воины привыкли подчиняться приказам, исходящим от сэра Войса, и запомнили собственные места в походной колонне.

Впереди показался замок. Разведчики объехали его кругом и сочли, кто укрепление брошено, во всяком случае, ворота были выломаны, и никакого движения не заметно. Сейчас пришло время проверить тщательней. Войс отправил в руины тильского дворянина, тот ускакал, хотя и скорчил такую мину, будто ему предложили нечто непристойное. Тильцы исполняли приказы более или менее исправно, только всякий раз не забывали подчеркивать собственное недовольство. Пока обследовали замок, Войс отправил гонца к колонне основных сил - пусть остановятся. Маршал устраивал такие заминки при любой возможности, он не хотел спешить.

Возвратилась разведка - тильский рыцарь доложил, что замок брошен не меньше года назад. Еще одна жертва вечных сантлакских междоусобиц. Войс снова двинул авангард на юго-запад, отослав еще одно сообщение императору: дескать, замок пуст, наполовину разрушен, и маршал не счел нужным оставлять в развалинах гарнизон.

Когда гонец доставил сообщение императору, Алекиан кивком отпустил вестника, и бросил, глядя перед собой и не обращаясь ни к кому конкретно:

- Этот край всегда страдал от разбойных набегов. Мы положим конец беззаконию.

Коклос, который как обычно следовал за его величеством, не преминул вставить:

- Наш маршал не торопится. Если устраивать остановки у каждого замка, разрушенного сантлакскими разбойниками, мы не доберемся и до зимы в этот, как его... Вейвер! А знаешь, братец, почему маршал так нетороплив? Он боится встречи с армией из Энгры, вот почему. Так что все он будет делать медленно, неторопливо и основательно, всякий шаг будет обдумывать подолгу, лишь бы как можно дольше не вступать в битву. Ему, видишь ли, нравится быть маршалом, а после битвы он рискует лишиться маршальского звания, и головы вдобавок.

- Мы довольны, что не ошиблись с этим назначением, - равнодушно промолвил Алекиан. - Осторожный военачальник, это именно то, что нам нужно в нынешнем походе.

- Конечно, конечно, как скажешь, - закивал карлик, - ты по-своему прав, братец! Ибо рискуешь больше маршала! Он лишится головы и жезла, а ты - головы и короны.

- Перестань, Коклос, ты переходишь границы.

- Ах, да, перехожу. Я просто хочу, чтобы ты отпустил меня из свиты, в обозе меня ждет уютный фургон, и я отбил задницу о седло.

- Потерпи, верный Коклос, - Алекиан изволил оглянуться, и по его губам скользнула тень улыбки, - думаю, завтра мы доберемся к Вейверу, там будет отдых, а ты подлечишь то место, что пострадало в походе. Пока оставайся с нами.

- Иногда он становится совсем как человек, - прошипел Коклос, но теперь совсем тихо, чтоб не услышал ни Алекиан, ни кто из свиты, - но меня-то не проведешь. Я вижу, чем он стал. Ничего, братец, я надеюсь, ждать в самом деле осталось недолго.

***

Следующий замок, оказавшийся на пути следования армии, был обитаем, но хозяин отсутствовал. Устрашенные количеством пришельцев, домочадцы рыцаря отворили ворота и приняли имперский гарнизон. При этом они утверждали, что господин не присоединился к армии Перка, а отсутствует, поскольку имеет собственные дела. Алекиана эта история не заинтересовала, ясно же, какие могут быть дела у сантлакского дворянина - разбойный набег, конечно. Та же история повторилась и в другой усадьбе. Около нее и заночевали, поскольку до Вейвера оставалось полдня пути, и Алекиан желал явиться засветло в этот самый городок, которому он уготовил завидную долю. Тем временем Перк поутру собрал своих сторонников и повел в погоню по следу, оставленному армией его императорского величества. Хотя рыцари выступили позже, расстояние между армиями сократилось, так как Перк Первый вел своих людей быстрее, чем неторопливый маршал Войс, да и на привал сантлакские воины остановились часом позже.

Теперь между армиями было около десятка километров, и, вышли Перк разведчиков, они бы непременно заметили бы разъезды имперцев. Но военный порядок в веселой армии сантлакского короля не соблюдался, рыцари держались вместе, одной большой толпой - верней, вереницей, растянувшейся вдоль линии движения.

Поутру Алекиан снова снялся с лагеря первым, настроение в его армии несколько поднялось - солдаты уже прослышали, что нынче предстоит совсем короткий переход, а затем - длительная остановка, вроде той, что они делали в Трингвере.

За час до полудня Войсу донесли: головной дозор обнаружил конный отряд. Несколько десятков хорошо вооруженных воинов быстро движутся навстречу армии. Вполне вероятно, что это авангард, а за ним следуют крупные силы.

Маршал оживился: ему пришло в голову, что можно окружить встречный отряд и захватить врасплох, раз уж они предоставили такой шанс - скачут быстро и неосторожно. Маршал велел отряду тильцев взять правей и остановиться за широким пологим холмом, сам с отрядом в сотню ванецев совершил такой же маневр и отъехал влево. Остальные воины авангарда, еще около сотни человек, остались на месте. Местность здесь была холмистая, так что заметить ванетцев встречные могли, лишь перевалив очередную возвышенность. Так и вышло - чужаки влетели на гребень холма и остановились, разглядывая имперских солдат. Они наверняка не ожидали повстречаться здесь с войском, и потеряли время, решая, как быть.

Пока рыцари раздумывали, Войс и командир тильцев, нахлестывая коней, выдвинулись вперед справа и слева, а затем свернули, заходя в тыл чужакам. Маневр прошел на удивление гладко, так что в итоге замершие на холме сантлакцы обнаружили, что их окружают три отряда, и все пути к бегству отрезаны.

Войс удивился - сам не ждал, что его маневр удастся настолько ловко. Тем не менее, маршал, гордясь собой, направил коня к встречным. Отряды авангарда, следуя примеру предводителя, стали сближаться с окруженными. Те оценили обстановку, навстречу маршалу выехали несколько дворян. Войс заметил, что их доспехи носят следы недавней потасовки - кольчуги прорублены, несколько человек ранены.

Маршал назвал себя, в ответ услыхал несколько имен - имена тут же выветрились из памяти, какие-то мелкие дворянчики из местных, ничего примечательного. Войс предложил им вступить в императорскую армию, и обмолвился, что его величество следует на Вейвер.

Сантлакцы переглянулись, потом старший объявил:

- Сэр маршал, мы как раз возвращаемся оттуда! Вейвер нынче в осаде, злонамеренный ок-Ренгар с дружками собирается захватить город и разорить, разнести по камню!

Тут Войс заинтересовался по-настоящему, особенно, когда сантлакский рыцарь, уловив, что имперцы настроены благожелательно по отношению Вейверу, стал расписывать, как он с добрыми воинами из соседских поместий пытался помешать злодеям. Разумеется, добрый рыцарь не стал упоминать, что выступил против ок-Ренгара исключительно из корыстных побуждений. И, разумеется, он согласился вступить в имперскую армию - по крайней мере, удастся свести счеты с Ренгарами. А уж когда эти господа поняли, что их замки сейчас заняты имперскими гарнизонами - именно им принадлежали поместья, которые войско Алекиана миновало накануне - тут уж и вовсе сомнения отпали. Встречные рыцари оказались ревностными сторонниками империи! Какая неожиданность.

***

Разговор еще не был окончен, когда господина маршала окликнули - объявился гонец, гвардеец в блестящих доспехов. Сэра Войса ожидал император.

Пока маршал устраивал засаду, всадники из тылового охранения прислали весть - армию догоняет чужое войско. Подробностей не сообщалось, воины из арьергарда не были храбрецами, и, едва заметив чужаков, поскакали доложить. Они видели облако пыли, поднятой копытами, но не могли даже приблизительно определить число преследователей. Все это Войсу сообщил Алекиан.

Маршал ощутил тревогу - не допустил ли он оплошности? Наверное, именно он первым долен был узнать новости. Но нет, император его ни в чем не винил, это естественно, если гонцы из тылового отряда сперва принесли известия в середину колонны, а маршал, едущий в авангарде, пока не знает. А уж когда маршал доложил о пополнении - Алекиан и вовсе поглядел на рыцаря благосклонно. Однако необходимо было принять решение, и тут Войс замялся.

- Пожалуй, следует выслать разведчиков, выяснить, что за войско идет вслед за нами.

- Но если гонцы не слишком преувеличивают, через полчаса или через час эти люди нас настигнут, - заметил император.

Мысленно ругая последними словами собственную недогадливость, Войс торопливо подхватил:

- Конечно, мы тем временем развернем армию фронтом на северо-восток, иначе наши растяпы не успеют выстроиться. Я отдам приказ обозу - следовать дальше, а сам займусь боевым построением.

- Выстройте в центре наших волонтеров из местного дворянства и тильцев. На фланги - солдат из Ванета. Действуйте, маршал.

Тон императора не оставлял сомнений: спорить бессмысленно. Алекиан уже все решил. Сэр Войс развернул коня.

- Пусть строятся и ждут, - бросил вслед маршалу Алекиан, - сейчас отец Когер скажет им слово напутствия.

Войс направился к отрядам, которые, сворачивая с дороги, выстраивались в стороне. Дорогу нужно было держать свободной, потому что подразделения, идущие в хвосте длинной колонны, продолжали марш. На ходу он отдавал приказы оруженосцам - отправить в тыл отряд тильцев, эти, по крайней мере не трусы, пусть высмотрят, что за войско пылит за имперскими отрядами. Другого - к обозу... Ну что ж, если это армия Перка, то маршалу Войсу придется показать, каков он в бою, и насколько достоин собственного звания.

Войс выждал, пока по тракту пропылит обоз, затем стал расставлять отряды. Для предстоящего сражения он выбрал достаточно широкую равнину, на которой смогут развернуться кавалеристы. За спиной оставались холмы, за которыми он встретился с местными сеньорами. В этих холмах разместится обоз.

В центре, как и было указано императором, встали сантлакцы, идущие с войском. Рядом с ними - тильцы. И те, и другие, неплохие вояки, жаль, что ненадежны. На флангах - солдаты, присланные ванетскими графами. Эти преданы, но бойцы из них - хуже некуда, да и вооружены скверно. Войс силился понять, в чем состоит замысел Алекиана, но никак не мог сообразить. Если приближается король-самозванец Перк, то основной удар будет нанесен в центре. Отряды, составившие центр, вряд ли смогут остановить атаку конного клина, на острие которого понесутся герои Большого Турнира. Сантлакцам с тильцами не хватит боевого задора. И если фронт будет прорван, что тогда? Император оставил при себе отборных воинов - ванетских рыцарей и баронов. Тогда они ударят навстречу сантлакскому клину, потерявшему разгон?

Когда Войс решил, что верно угадал замысел императора, он немного успокоился. Затем возвратились из вылазки тильцы, они насчитали не меньше восьми сотен конных. Перк из Энгры, больше некому. Тем временем на поле перед строем кавалерии выехал отец Когер. Проповедник пустил лошадку вдоль рядов латников и неожиданно громким голосом стал взывать к их мужеству.

- Нас ведет сам светлый император, братья мои! - орал монах. - Гилфинг Воин с нами, ибо правда на нашей стороне! Смотрите же, кто встает против императора, тот враг Свету, и жалкой будет его участь! Гордитесь, братья мои, ибо вашей рукой Отец Гилфинг станет вторить сегодня справедливость! Завидная доля - стать дланью его, орудием его! Мы - меч в руке Гилфинга Воина, мы - карающая молния, мы - голос его и сила его!

Неожиданно для себя самого, маршал ощутил, как ладонь тянется к рукояти меча, он сам - он, сэр Войс - должен встать в первый ряд, лично повести в бой этих людей, он, он сам!.. Никогда прежде остородный рыцарь не чувствовал в груди этакого кипения страстей, никогда не ощущал столь высокой отваги!

А тем временем на горизонте поднялась пыль - войско сантлакских рыцарей приближалось...

- Вот они, враги Отца, который глядит нынче на нас с гордостью, вот они враги Мира и враги империи! Ударим на них со святою силой, что ниспослана нам для этой битвы!

Войс, не помня себя, рванул меч из ножен и пришпорил коня - для него, маршала, будет позором, если он не первым вступит в этот бой! Гилфинг Воин ведет его! Он сам, Войс - длань Светлого, он - сила его и меч его!

Разом грянули девизы сотни глоток - и конная лава, нарушая ряды, устремилась галопом навстречу выезжающим из-за холмов сантлакцам...

 

ГЛАВА 33 Нелла

Над Неллой опустились синие сумерки. Солнце село в тихие воды залива, волны остывали, теперь бриз подул с берега, нагретая за день суша отдавал тепло морю. Герцог Ильот покинул дворец. Нынче он воспользовался не парадным входом, а калиткой, ведущей в сад. В галереях старой части дворца было тихо и прохладно... Герцог постоял минуту, вдыхая насыщенный цветочными ароматами воздух и прислушиваясь к шороху листвы над головой. Ильот счел, что жизнь прекрасна, однако не стал возносить хвалу Гилфингу, как поступил бы на его месте иной человек. Эту ночь его светлость собирался посвятить Тьме.

Ильот быстро прошел аллею. У калитки ждал доверенный слуга в темном неприметном плаще. Такой же плащ был нынче и на герцоге. Ильот нырнул в калитку, которую слуга предупредительно отворил перед ним - на улице ожидали еще четверо, все - опытные старые вассалы, чья верность не вызывала сомнений, и все, как один, разделяющие убеждения сеньора. Они также полагали, что жизнь устроена замечательнейшим образом, и что благодарить за сей великий дар надлежит отнюдь не Светлого. Не говоря ни слова, шестеро путников, Ильот и слуги, зашагали к порту. Его светлость уже предвкушал предстоящую забаву, но сдерживал шаг, наслаждаясь предчувствием - он давно понял, что ожидание редкостного развлечения приятно не меньше, чем само развлечение.

Нечасто Ильот позволял себе подобные ночи. Он - сеньор богатой провинции, хорош собой и сохранил к немалым годам здоровье, дочери удачно выданы замуж, дела идут превосходно. Можно жить и наслаждаться покоем, но иногда следует совершать нечто из ряда вон выходящее, иногда следует давать выход истинным страстям. Нынче никто не помешает: любезный зять Ренгит из Феллистета отправился в поход, он сейчас геройски бьется с эльфами, другой зятек, разумеется, пьян - сегодня Ильот позаботился, чтоб у него сыскались собутыльники. Дочери уехали - сказали, что собираются в храм на ночные бдения, молиться за сбережение Ренгита в битвах и походах. Куда они убрались на самом деле - неважно. Нынче никто не мешает герцогу незаметно покинуть дворец.

Шестеро держались темных безлюдных улиц, скрывали лиц под капюшонами и широкополыми шляпами. Свои пристрастия герцог держал втайне - негоже, если его узнают.

В порту жизнь уже замирала, причал опустел. Несколько человек прохаживались по пристани - в темных плащах, таких же, как и тот, что на герцоге. Они не удалялись от трапа, сброшенного с небольшого парусника, выкрашенного в темные тона. Судно принадлежало его светлости, и команда была составлена из верных людей. Герцог кивнул в ответ на поклоны, которыми его приветствовали люди на причале. Затем поднялся на борт, там поджидали участники будущего развлечения, те немногие, кто делил с герцогом тайну. Нелльский епископ и трое сеньоров, почти такие же родовитые господа, как и его светлость. Они, представители древнейших родов Неллы, до сих пор помнят, что империя подчинила их предков и насильно навязала культ Светлого, а до того, как Фаларик Великий лишил Неллу свободы, прадеды чтили совсем иные святыни! Мало кто помнит об этом, мало кто придерживается старой веры - вот разве что они, лучшие люди страны.

- Ну что ж, все готово, - сипло объявил епископ, массивный толстяк. - Ильот, прикажи отчаливать. Клянусь рогами Эхерета, мне не терпится приступить.

- Все готово? - уточнил Ильот. - Ты уверен, что они девственницы?

- Сам лично не проверял, но ты же помнишь: мои люди знают свое дело.

Поставлял девиц для церемонии именно епископ, как правило, их брали из монастырей, и лишних вопросов никогда не возникало.

- Топливо? Маски? - уточнил Ильот. - Животные?

Трое соучастников поочередно кивнули. Все приготовлено. Как обычно, они подготовили в наилучшем виде.

Ильот подозвал шкипера и велел отдать концы. Судно отошло от причала, расправляя паруса, подставляя их бризу, льющемуся со стороны суши. В трюме завыли псы, тоненько зарыдала девушка. Пассажирки не знали, для чего их нарядили в темные накидки, и с какой целью привели сюда, но предчувствовали беду. Что же, они не ошибались.

***

До островка было не меньше двух часов ходу, во время плавания Ильот оставался на палубе, подставлял лицо свежему сырому ветерку и наслаждался предчувствием. Спутники предпочли проводить ожидание за легким вином в каюте. Пока доплыли, стемнело, матросы зажгли фонари...

Наконец среди черной пустыни залива показался огонек - на острове ждали. Парусник тихо причалил к древним камням, когда-то здесь был причал, сложенный невесть кем.

Что за народ поселился на острове в незапамятные времена? Архитектура руин не походила на эльфийскую, а каменное изваяние в центре островка ничем не напоминала барельефы, которые высекают гномы в своих подземных чертогах. К этому изваянию и направился герцог. Черный силуэт идола возвышался над кустарником, широкой тенью вонзался в небеса, едва заметный в ночи - будто хищная пасть выгрызла звезды в этом месте. Чтобы попасть к подножию монумента, требовалось пересечь густые заросли, герцог уверенно зашагал по тропе, петляющей среди колючек.

Епископ и прочие следовали за Ильотом, храня молчание. У них оставалось немного времени, чтобы помолчать - покуда слуги сгрузят клетки с псами, корзины со змеями, пока сведут по трапу рыдающих девиц.

Черный камень был скупо освещен. Стена из грубых едва отесанных блоков уходила вправо и влево от идола, широко расставившего лапищи. На гребне стены, на высоте в полтора человеческих роста горели факелы. Пламя дрожало и рвалось на ветру, треск фитилей сопровождался заунывным пением камней - это ветер обтекал странную скульптуру и будил странные звуки. Монумент изображал существо, стоящее на задних лапах - назвать эти колонноподобные когтистые конечности ногами язык не поворачивался. Голова идола терялась в темноте, туда свет факелов не доставал, рыжие отсветы скупо обрисовывали оскаленные клыки и длинные рога монстра.

В арку между широко расставленных лап каменного чудовища господа прошли на арену. Тень в темном плаще поклонилась:

- Слава Эхерету!

- Слава Эхерету! - милостиво кивнул герцог. - Все готово?

- Слава Эхерету!.. Слава Эхерету!.. - прошелестели спутники Ильота.

- Да, великий, - человек в темном, зажегший факелы на древних стенах, отступил в тень.

На берегу зашумели, что-то с плеском рухнуло в воду, закричали несколько мужчин, с хрипом зашлись лаем запертые псы. Ильот поморщился - шум мешал сосредоточиться. Служение кровожадному Эхерету не терпит суеты.

Несколькими минутами позже привели рыдающих девственниц. Одна была в насквозь промокшем плаще, струйки воды журчали, стекая по ногам.

- Прошу прощения, великий, - объяснил вассал, - немного задержались. Сейчас заканчивают с клетками. Все из-за нее, бросилась в море, выловили.

Ильот улыбнулся.

- Ей не терпится? Что же начнем, Эхерет тоже заждался.

Мокрая девушка была хорошенькая, мокрая ткань облепила стройную фигуру, а личико не портил даже расплывающийся на скуле кровоподтек. То ли моряки неловко задели, когда вытаскивали из воды, то ли после - со зла, что мерзавка нарушает ход церемонии.

- Эту первой, раз она такая резвая, - велел герцог.

Слуги в темных плащах поволокли рыдающую девицу к каменному алтарю, установленному в центре круглой арены. Она вырывалась, визжала, но мужчины в черном знали свое дело, монашку раздели донага и уложили на плоский камень. Запястья и щиколотки прихватили цепями к древним бронзовым кольцам. Ночью в свете факелов металл кажется черным, но Ильот знал, что бронза красная, поверхность колец лоснится, время не повредило чистоте оттенка и гладкости очертаний. Древний народ постарался на славу - алтарь выглядит как новый, хотя установлен сотни лет назад.

Прикованная пленница заходилась в крике, две других, слушая ее тоже выли не переставая, девчонками вторили псы, которых сейчас волокли по тропинке сквозь заросли.

- Прикажете заткнуть ей рот, великий? - предложил слуга.

- Не стоит, Эхерету угодны страдания жертв. Пусть слышит и радуется с нами.

Герцог расстегнул пряжку у горла, черный плащ соскользнул с плеч, Ильот потянул тесемки, расстегивая камзол. О, Эхерет, податель милостей, великий среди слуг твоих нынче потрудится в твою славу! Эхерет - бог из пошлого, рогатый и страшный, тот, которого гилфингиты считают бесом, принимай жертву!

***

Трудней всего было разуваться. Ильот давно научился не выглядеть смешным в этот момент - что вовсе не легко. Выглядеть смешным ему, великому слуге Эхерета, было запретно, это портило церемонию и после оставалось недовольство. Крошечное недовольство собственной неловкостью смазывало впечатление от ночного служения Тьме. Сейчас Ильот был достаточно опытен, чтобы не срамиться, он разоблачался медленно и спокойно.

Не дожидаясь своей очереди, епископ потянул мантию с плеч, этому легче - он в тени и на него глядят. Сейчас внимание ночных слуг Эхерета сосредоточено на Ильоте и - отчасти - на визжащей монашке. Она ничего не понимает и оттого ужасается. Другая начала извиваться в руках слуг и просить, чтобы с ней обошлись милостиво, она согласна исполнить все, что потребуется... третья, походе, в ступоре, утратила соображение с перепугу. Это хуже для церемонии. Ильот не ошибся, указав слугам мокрую, девчонка оказалась получше товарок.

Ильот позволил камзолу медленно сползти на мелкий гравий арены, и уже собрался стаскивать сапоги, когда с берега донеслись крики. Стеречь черный парусник оставили младших вассалов - тех, чьи заслуги не позволяли пока принимать участие в службе Эхерету. Сейчас парни орали, но их крик был едва слышен за злобным ревом - десятки хриплых глоток надрывались на незнакомом языке. Орали так страшно, что даже монашка на алтаре притихла, подавившись плачем. Еще с берега доносился грохот и лязг.

Ильот оглянулся - его сподвижники выглядели неуверенными, они тоже не понимали, что происходит. Герцог сообразил первым, быстро подхватил пояс с ножнами и крикнул слугам:

- На стены!

Старая арена не походила на крепость, да и портал между ног каменного беса не имел ворот, но если на слуг Эхерета напали, сподручней отбиваться здесь. Крики матросов скоро стихли, а низкие грубые голоса приближались, уже слышно было, как с треском ломаются колючие ветви - чужаки ломились сквозь заросли сюда, к центру островка, на свет факелов.

Темные плащи заскользили по выщербленным ступеням вверх, чтобы занять позиции на гребне ограды, Ильот с лязгом выдернул меч и встал напротив арки, образованной лапами идола. В проем влетел громадный мужчина, кольчуга гномьей работы переливалась на телесах, играла рыжими бликами, огонь факелов, разрываемый ветром, сверкал на звеньях доспеха. Здоровяк с ревом бросился на Ильота, герцог взмахнул мечом, но громадный топор отшвырнул подставленное лезвие, и фамильный меч с хрустом сломался. Боль пронзила руку, Ильот свалился. А вслед за верзилой в проем лезли и лезли бородатые воины. Епископ швырнул в чужака клетку с гадюкой, клетка разлетелась, и воин пронзительно заорал. Впрочем, орали все - герцог со сломанной рукой, епископ, которого подняли на копья, слуги в темных плащах - их рубили, стаскивали с трибун на арену, кололи и резали. Кто-то свалился на клетку с разъяренным псом, собака вырвалась и вцепилась в ногу толстому воину, тот одним ударом перерубил собачье туловище и взмахнул ногой, стряхивая переднюю часть. Потом направился через арену к центру - к девице, распятой на алтаре, та уже перестала вопить и только шумно дышала, разглядывая пришельца. Бородач снова занес топор, монашка зажмурилась, зазвенел металл. Воин, сосредоточенно сопя, рубил цепи на руках и ногах пленницы. Он бил очень аккуратно, чтобы не задеть девушку. Ей нынче повезло - хотя ночь она проведет примерно так, как и задумывал Ильот, но перед рассветом ее не отдадут на растерзание псам.

А далеко на западе вставало зарево - морские разбойники жгли город Нос. В полночь три десятка драккаров подошли к самым стенам, и северяне лихим приступом взяли не готовый к нападению город. Сейчас там шла резня, и огонь, охвативший замок Носского маркграфа, освещал страшные картины.

Толстяк Рогли, как обычно, искал добычи полегче, и повел свое судно в глубину залива, на свет факелов, зажженных на древних стенах слугами Эхерета. И удача снова улыбнулась жирному разбойнику, этой ночью он уничтожил цвет нелльской знати. Одних только золотых перстней и пряжек будет довольно, чтобы хвалиться перед другими конунгами, когда Хольн Плешивый соберет всех на пиру!

 

ГЛАВА 34 Сантлак, западное побережье

Из "Якоря "Томен отправился на поиски покупателей, он заявил, что говорить об орочьем железе сподручней ночью, так что покупателей он отыщет нынче же, невзирая на поздний час.

Когда Ингви с Ннаонной возвратились на "Одаду", монахи не спали. Тонвер расхаживал по палубе, а Дунт, более меланхоличный из этой парочки, сидел, нахохлившись, как ворона. Никто из команды не показывался - возможно, опасались напоследок прогневить странных нанимателей. Никлис показался в свете фонаря на крыше надстройки и помахал рукой, потом снова отступил в тень.

- Дельце сладилось! - объявил Ингви. - Поутру придет шлюпка, и мы распрощаемся.

Монахи переглянулись и промолчали. Они уже давно успели обдумать и обсудить различные варианты собственной судьбы, говорить теперь было не о чем. Ингви с вампирессой ушли в каюту, а святые отцы так и остались на палубе.

Шлюпка причалила с рассветом, контрабандисты не теряли времени. Ингви подозвал монахов и вручил им приятно тяжелый кошелек.

- Делите сейчас! - велела Ннаонна, это она потребовала, чтобы монахам выдали причитающуюся долю меннегернова золота на двоих, девушке охота была напоследок поразвлечься, поглядеть, как монахи станут ссориться при дележке.

Однако Тонвер с Дунтом будто утратили всякую охоту к развлечениям. Оба выглядели мрачными, даже Тонвер растерял обычную энергию. Он не стал возражать, когда Дунт сунул кошелек в складки просторного плаща - дескать, потом разделим, без суеты.

- Ах, ваше величество, - заявил толстячок, - высокая честь для нас, скромных служителей Светлого, - высочайшая честь! Сопровождать в этом походе столь значительную персону, как ваше величество...

- Было хорошо, - коротко подтвердил Дунт.

- Не знаю, сколько дней отпущено Гилфингом смиреннейшему из слуг, - как всегда многословно бубнил Тонвер, - однако я до последнего вздоха стану вспоминать наше плавание. Эх, какие приключения, какие славные дни...

- И ночи, - вставил Дунт.

- Жаль, что нельзя рассказывать об этих прекрасных деяниях. Увы.

Ингви с Ннаонной и Никлисом собрали нехитрые пожитки - багаж большей частью состоял из оружия и доспехов - прихватили кадку с вытянувшимся Древом, и снесли груз на шлюпку. Гребцы, невозмутимые загорелые бородачи, ждали, пока пассажиры устроятся. Лотрик с палубы молча следил за тем, как чужаки покидают борт его "Одады". Шкипер помалкивал - должно быть, боялся спугнуть удачу. Ничего ему не хотелось так же сильно, как избавиться от беспокойных пассажиров. Чтоб снова началась размеренная тусклая жизнь - переход, погрузка, разгрузка, дешевое пиво, немытые хари старых знакомых в портовых кабаках, все те же немудрящие байки, те же унылые берега плывут за бортом... Славная, Гангмар ее дери, жизнь!

Ингви окликнул Лотрика с борта шлюпки:

- Эй, мастер, держи!

Золотой с чеканным профилем Черного Ворона сверкнул в лучах рассветного солнца, шкипер запоздало выбросил руку, но не успел. Монета звякнула о грязные доски настила и дребезжа покатилась по палубе. Лотрик позабыв обо всем на свете, бросился ловить ускользающий кругляш. Настиг, подхватил дрожащими пальцами, выпрямился.

Шлюпка уже отвалила - скользила по светлой, пронизанной розовым солнечным светом воде, гребцы привычно и легко работали веслами, а Ингви уже не глядел на "Одаду", склонился к Ннаонне и что-то сказал на ухо. Девушка рассмеялась - звонко, как серебряный колокольчик. Им не было никакого дела до старины Лотрика Кореля, и почему-то такое обстоятельство показалось шкиперу обидным. Он ненадолго соприкоснулся с тайнами Мира, с "величествами", "светлостями", Гунгиллиным Древом и золотом Меннерегна из Семи Башен - а теперь все позади, и ждет Лотрика привычная жизнь: переход, погрузка, разгрузка, дешевое пиво, немытые хари старых знакомых в портовых кабаках, все те же немудрящие байки, те же унылые берега плывут за бортом... И тут с моряком случилось странное. Вдруг защипало в носу, на глаза навернулись нежданные слезы. Что ж за судьба у него такая! Жизнь, настоящая жизнь ступила на подгнившую палубу "Одады", и вот - уже покинула барку. Настоящая жизнь промчалась поперек судьбы моряка, а он - что? Он остался на обочине и глотает пыль. Пожалуй, впервые Лотрик задумался: а хороша ли такая жизнь? А правильно ли так вот - служить фоном картины, начертанной Светлым между голубым небом и синим морем? Эх...

***

После прощания Тонвер и вовсе загрустил. Жизнерадостный толстяк сделался задумчивым и молчаливым, Дунт и вовсе не отличался разговорчивостью, так что парочка удалилась с "Одады" в молчании. Приятели, не сговариваясь, направились в кабак, влекомые чутьем. Куда бы ни попали разбитные монахи, в какой бы город ни завела их судьба, ноги сами несли к ближайшему кабаку.

Ближайшим, разумеется, оказался "Якорь". Темнота помещения Тонвера с Дунтом не смущала, скорей наоборот - показалась уместной. Монахи заказали вина и мяса, а когда прислуга удалилась, Дунт отсчитал приятелю его долю золота и тихо передал под столом. Тонвер только вздохнул, принимая монеты.

- Не пересчитаешь? - удивился Дунт. - Раньше ты не настолько доверял!

- Сам себе дивлюсь, брат, - пожаловался толстяк, - что-то сделалось мне томно.

- Попросить еще свечей? - долговязого монаха растрогало необычное настроение Тонвера.

- Не в свечах дело. Глаза мои не взыскуют света большего, чем дарит нам Мир, а вот душа...

- Что с душой?

- Душе света мало. Что-то сотворили со мной эти чародеи, не иначе! Томно мне, томно и беспокойно.

Тут появился подавальщик, принес кувшин вина, миски со снедью.

- Давай выпьем, добрый брат, - предложил Дунт. - Испытанное средство! И веселит тело, и дух просветляет.

- Тоже верно, - кисло протянул Тонвер.

Просветляли дух приятели обстоятельно, слуге пришлось доставить еще один кувшин. Затем, основательно просветленные, монахи вышли на улицу. Солнце успело подняться над крышами домов, и день был в разгаре. Горожане сновали туда и сюда по собственным заботам, но большинство двигалось от порта в направлении центра города.

- Куда спешат эти добрые люди, как ты думаешь? - осведомился Тонвер.

Тощий клирик пожал плечами.

- Я думаю, - продолжал толстяк, - нам надлежит двигаться в ту же сторону. И так слишком долго пренебрегали мы, недостойные, наложенными на нас обязанностями, так поспешим же за паствой! Что бы ни влекло добрых граждан Велинка, мы должны быть с ними в сей час. Я вижу, их лица исполнены печали!

В самом деле, вид у горожан был не очень-то веселый, они шагали мимо подвыпивших монахов с кислыми лицами.

Дунту было все равно, куда шагать - он был свободен, избавился от опасной компании, в кармане звенело золото. С паствой, так с паствой!

Монахи побрели в потоке хмурых велинкцев. Чем ближе к центру, тем больше народу становилось на улице и тем целеустремленней движение. Течение толпы вынесло добрых братьев на площадь. Долговязый Дунт первым разглядел эшафот в центр. Сбитый из толстых досок помост с установленным в центре столбом, вокруг - солдаты городской стражи, судейские в черных мантиях. Дунт сообщил о своем открытии приятелю, тот несколько оживился, стал приподниматься на цыпочки, чтоб получше разглядеть:

- Какого рода казнь ожидается? Что готовят палачи?

- Столб без перекладины, стало быть, не повешенье, - рассудительно объяснил Дунт.

- Нынче будут казнить самого Мерка! - объявил подросток, шагавший рядом с монахами. - Неужто не слыхали, святые отцы?

- Мы не здешние, - буркнул Дунт. - Вчера под вечер в город явились. Так, стало быть, в славном Велинке изловили Мерка Нового?

Несколько человек из толпы подтвердили: так и есть, Мерк Новый пойман и приговорен городским судом. За злонамеренные речи, подстрекательство к бунту и неподчинение властям.

- Хм, - на моей памяти это уже третья казнь Мерка Нового, - заметил Тонвер. - И всякий раз оказывается, что после казни этого славного человека видят то там, то тут. Мерк Новый всегда бродит по дорогам Мира, хотя казнят его регулярней, чем платят солдатам гвардии.

***

В толпе зашумели - на помост привели осужденного. Ничего примечательного, мужчина средних лет и среднего сложения.

- Смотри-ка, - даже не пытали его, на своих двоих притопал! - жизнерадостным тоном произнес кто-то поблизости в толпе. - Значит, не пытали!

- Известное дело, - откликнулся другой, - зачем же пытать, когда он признался? Сам во всем и покаялся - так, мол, и так, я и есть тот самый Мерк.

- Покаялся, да не раскаялся, - возразил первый зевака, с веселым голосом.

Глашатай принялся скучным ровным тоном зачитывать обвинительное заключение. Мерк Новый тоже держался спокойно, как будто не его через несколько минут должны были предать мучительной казни. Больше всего этот человек сейчас походил на старую игрушку, которую выбросил ребенок. Прежде кукла была любимой и ценимой, а теперь ее променяли на забаву поновей. Не выказал Мерк волнения и когда его поставили у столба и стали обматывать цепями. Ни слова не произнес, когда стали обкладывать хворостом...

По толпе прокатился шепоток - что-то здесь не так, должно быть, Мерк не настоящий!

- Я уверен, люди добрые, - вдруг громко заговорил Тонвер, - и после казни сего заблудшего, Мерк будет являться снова и снова! Мерк будет всегда.

Люди стали оборачиваться, и Дунт дернул приятеля за рукав - не шуми, дескать.

- Вспоминается мне одна история, произошедшая с блаженным Энтуаглом, знаменитым гонителем демонов, - не умолкал толстяк, - как-то пригласили оного предстоятеля в одно из южных княжеств... в Арлох? Или в Керйенну? Словом, теперь там Гонзорское герцогство.

Толпа стала перегруппировываться - многим была охота послушать байку о святом подвижнике.

Дунту стало не по себе, он не узнавал толстяка.

- Так вот, призвали блаженного в некое поселение, где стал озоровать бес. Являлся из лесу, скотину портил, чары наводил... Ну а уж как вовсе распоясался, стал на людей нападать и до смерти терзать, тут уж послали за гонителем демонов, - гнул свое Тонвер. - Явился подвижник, как обычно, со стражей, с фургонами крытыми. Покрутился там и сям, где добрые люди видели чудовище, а потом как-то под вечер показал местным мерзкое тело - как положено, красная шкура, клыки, когти. Вот, дескать, ваш обидчик. С тем и уехал, и мертвое чудище увез с собою.

- А дальше что было? - выкрикнули из толпы.

- А ничего и не было, поехал блаженный Энтуагл в другие края, свое мертвое чудище доверчивым простакам показывать. Он из дохлого орка чудище набил, крылья приделал, рога и прочее, да красным выкрасил. И говорил при этом так: люди видели демона поверженным, стало быть, уверуют, что гроза миновала. Вера, она, как известно, превыше всего! Пусть люди верят, что Энтуагл демона одолел!

- А ежели демон снова бы кого растерзал?

- Тем, кого растерзал демон, дозволяется не верить в победу Энтуагла, - объяснил Тонвер, - пострадавшим за веру полагаются привилегии.

Тут глашатай закончил читать, и на эшафоте появился палач с зажженным факелом. Дунт заметил, что к ним с Тонвером сквозь толпу целеустремленно пробираются некие мужчины - у монаха на подобные штучки глаз был наметанный, он сразу сообразил, что ими интересуются не простые люди. Толкнул приятеля - давай, дескать, делай ноги - и привычным движением протиснулся между зевак, ввернулся в толпу. Тонвер нырнул в противоположном направлении. Обоим было не впервой заниматься подобными делами.

Палач поднес факел к основанию поленицы, аккуратно уложенной около прикованного к столбу. Тот словно только теперь понял, что его ожидает, стал рваться и дергаться - загремели цепи. Людская масса заволновалась, кто-то громко возмущался, кто требовал помилования... женщина из толпы визгливо орала, чтобы осужденного умертвили безболезненно, в судью швырнули яблоком...

Тут у подножия эшафота возникла сумятица, закричали стражники. Неожиданно из толпы вывалился Тонвер, в руке монаха был длинный нож. Велинкский солдат заслонился щитом, но Тонвер не собирался драться. Размахнувшись, он ловко швырнул нож - оружие вонзилось в сердце прикованного к столбу, тот поник и осел, огонь разгорался у его ног и клубы дыма заслонили фигуру с ножом, вонзившимся в грудь. Солдаты бросились ловить злодея, но Тонвера и след простыл, толстяк будто сквозь землю провалился.

Дунт от греха подальше стал пробираться сквозь толпу, чтобы скорей покинуть площадь.

Встретились они под вечер в "Якоре". О происшествии на площади уже говорили меньше, потому что город был ошарашен новым известием - морские разбойники, о которых за зиму подзабыли, вторглись в Нос, захватили город и теперь, наверное, уже идут на Приют. Только об этом и было разговоров. А Мерк новый - что? Мало ли их казнили по городам империи...

Первым в заведение явился толстяк, затем пожаловал Дунт. Отыскал в темном зале знакомую округлую фигуру, плюхнулся рядом.

- Ты чего натворил? - накинулся тощий монах на приятеля. - Ты соображаешь, что сделал?

Тонвер только вздыхал, он и сам не понимал, что за бес его под руку толкал - там, на площади. И с чего он вылез с байкой о гонителе демонов? Удивительно даже самому...

- В общем, ты как знаешь, - буркнул Дунт, - а я собираюсь пробираться на север. Если не врут насчет северян, я лучше с ними. А что? Пойду в дружину к какому-нибудь из разбойных конунгов, стану нести этим варварам слово гилфиногово...

- Удачи тебе, брат, - бесцветным голосом пожелал Тонвер, - славное решение.

- Так, может, ты со мной? - при виде смирения обычно строптивого толстяка Дунт несколько опешил.

- Нет, брат, у меня своя стезя. А ты иди, пожалуй, иди и благословение Светлого с тобою.

Дунт не понял, почему его гонят... но потом Тонвер вдруг громко объявил:

- Чудеса, братья мои, творятся в нашем Мире! Истинно, чудеса, разве так бывало в старые добрые времена, когда святые подвижники и предстоятели еще бродили по городам и весям? Однажды блаженный Селекин отправился в чужой город, чтобы напроситься на обед к тамошнему графу, то есть я хочу сказать, чтобы прочесть добрую проповедь тамошним мещанам...

В темном зале со скрежетом задвигались лавки - моряки оборачивались к рассказчику, чтобы послушать байку о корыстолюбивом блаженном. Дунт осторожно встал, тихонько отодвинулся в тень и двинулся к выходу. Истинно так, Мерк Новый всегда будет бродить по дорогам Мира, скольких бы бедолаг ни казнили, скольких бы не сгубили разбойники и стихия, скольких бы ни свалили болезни... Так уж устроен этот Мир.

 

ГЛАВА 35 Сантлак

Когда ванетская кавалерия устремилась в атаку, Перк не успел не то, что отдать приказ - он даже не вывел свое войско из-за холмов. Обычно так не воевали, и сантлакские рыцари оказались попросту не готовы к столь стремительному развитию событий. Обычно - если, конечно, речь идет не о нападении из засады - армии выстраивались на поле, обменивались обидными выкриками, военачальники подолгу держали речи, вдохновляя воинов перед боем. Нынче имперцы атаковали стремительно и, как оказалось, совершенно неожиданно для противника.

Завидев неприятеля, во весь опор несущегося навстречу, Перк и несколько десятков всадников, оказавшихся в первых рядах - те, что были посмелей, да и поглупей прочих, пожалуй - с радостным ревом устремились в битву, навстречу латникам Алекиана. Многие из следовавших за "избранным королем" оказались не так охочи до драки, эти попытались развернуться и ускакать обратно, за холмы, однако навстречу беглецам двигалась масса сантлакской кавалерии, и многие в задних рядах пока что не поняли, что бой уже начался. Задние продолжали двигаться в походном порядке, причем кое-кому крики и топот подсказали верный вывод - и эти тоже рвались вперед, за королем, чей голос расслышали. Ревел Перк, словно разъяренный бык - луженая глотка входила в число непременных достоинств сантлакского короля, а уж Перка сими достоинствами Пресветлый наградил сполна.

В итоге колонна сантлакских конников смешалась даже раньше, чем передние бойцы обеих армий переломили копья. Первый удар приняли лишь несколько десятков сантлакцев, но это были сплошь здоровенные парни, отборные вояки. Хотя и не успев взять хороший разгон, они ударили крепко и свалили с лошадей попавшихся им противников, зато справа и слева ванетцы с тильцами прорвались к холмам, и там уж кто погонял коня вверх по склону, а кто зашел с фланга Перку и его соратникам. В итоге имперцы, хотя и неся потери, разрезали колонну неприятеля, отсекли головной отряд, и Перк оказался в окружении, вокруг него сантлакцы падали под ударами, сыплющимися со всех сторон, один за другим. Те, кто ехал в хвосте, услышали шум битвы, увидели на гребне холмов имперских воинов - и стали разворачиваться, чтобы бежать. Это был обычный способ ведения войны в Сантлаке. А имперцы, распаленные словами пророка Когера, рвались в бой, топтали выбитых из седел соратников и стремились сойтись с людьми Перка в рукопашной. Этот напор оказалось невозможно удержать, и вскоре сам "избранный король" понял, что если он не проложит себе путь к бегству, его вот-вот одолеют. Он уже шатался под ударами, которые сыпались справа и слева, а в перекошенных лицах ванетских воинов была отчаянная решимость - их одержимость была сильней всякой отваги, это было нечто запредельное, нечеловеческое. Перк понял: здесь и сейчас ему не победить.

Верзила развернул коня, свалив при этом двоих всадников, ванетского солдата и собственного оруженосца. Королевский жеребец был громадным и тяжелым, под стать наезднику - когда такая махина разворачивалась, все и вся вокруг валилось наземь от самого легкого касания. Не прекращая орать: "За мной! За королем!" - Перк Первый погнал коня прочь. Теперь уже никто из санталкцев не думал о сопротивлении, все стремились унести ноги с этого рокового поля. Кое-кому не повезло - их настигли и свалили ударами в спину, теперь имперцы, которые понесли страшные потери в первой сшибке, сравнивали счет.

Рыцарям Сантлака большей частью удалось спастись - уж им-то не впервой было удирать, местные умели это делать на славу! Не посчастливилось латникам да оруженосцам, под которыми были худые лошадки, этих настигали и убивали без пощады ванетцы, которые пришли в неистовство под влиянием слов Когера.

А Перк Первый спасся. Пока кипела схватка, он не рассуждал - это занятие ему никогда не давалось. В бою не до мыслей, зато во время бегства, когда верзила пришпоривал жеребца, уносясь от погони - тогда у него объявилась возможность пораскинуть мозгами, и король пришел в ярость. Он, только-только признанный лучшим из лучших на Большом Турнире - бежит! И от кого? От ванетской швали и тильских сопляков! Чем дальше громадный конь уносил Перка от места схватки, тем яростней кипела в груди ненависть и жажда отомстить. Потери? Плевать, за Перком весь Сантлак, сотни рыцарей! Собрать их, повести за Алекианом, нагнать имперцев и сквитаться! Это будет правильно, по-сантлакски, это будет благородно. Это будет воистину по-королевски!

***

Алекиан со своего пригорка с удовлетворением наблюдал, как кавалерия пошла в атаку под крики Когера. Даже гвардейцев, приставленных повсюду следовать за пророком и охранять святого отца - и тех захватил общий порыв, и они присоединились к атаке, хотя им было запрещено покидать доброго пастыря. Когер остался один посреди истоптанной копытами равнины. А император глядел, не улыбаясь. На его лице не отражались эмоции. Прискакал гвардеец:

- Ваше императорское величество, Метриен просит позволить ему сразиться!

- Не нужно, - бросил Алекиан. - Наши доблестные воины вполне способны обойтись без него. Враг бежит.

Коклос Полгнома оценил обстановку и тронул лошадку с места, он хотел убраться из свиты Алекиана чтобы исполнить собственный план - неожиданно выпал, как будто, удачный случай. Тут император, казалось, безучастный ко всему, обернулся:

- Коклос, ты куда? Тоже собираешься напасть на наших врагов? Этого не требуется, верный Коклос. Мы победили. По гилфинговой милости, по слову его - воинство самозванца рассеяно.

- Я вижу, - буркнул карлик, с неохотой натягивая поводья. - Я собирался пограбить мертвецов на поле боя. Разве не это первейшая обязанность верного вассала твоего величества?

Алекиан чуть раздвинул бледные губы, у него - теперешнего - это должно было сойти за улыбку.

- Оставь грабеж покойных тем, кто его заслужил, - бросил император. Затем обернулся к гвардейцу конвоя. - Поезжай к отцу Когеру, он там один, брошенный охраной. Нам желательно, чтобы сей муж находился под надежной защитой. Возьми с собой троих или четверых.

Коклос задумался. Сегодня он не успел, но что ж - зато была отличная репетиция. Карлик собственными глазами увидел, как безумие овладевает воинами, когда проповедует Когер. Если он проповедует смирение - все опускаются на колени. Если проповедует насилие - даже самые тишайшие скромники и трусы очертя голову рвутся в бой. Дар Гилфиногов, не так ли? Полгнома не верил в дары свыше, он был склонен усматривать здесь коммерцию: любой товар небес имеет цену! И Полгнома считал, что цена нынешней победы слишком велика. Нет, он вовсе не считал павших с той и другой стороны, не прикидывал количество бойцов в противоборствующих армиях и не планировал допустимый процент потерь. Он думал лишь об одной потере - о душе Алекиана.

Но сегодня Коклос увидел и кое-что, показавшееся добрым знаком, его безумный план вполне осуществим, если в следующей битве повторится то же, что случилось нынче. Сегодня карлик попросту не успел - все произошло чересчур быстро. Будь у него хоть полчаса, чтобы приготовиться...

Пока Коклос размышлял, схватка закончилась, уцелевшие сантлакцы сбежали. Затем и ванетские воины прекратили преследование, они уже вышли из экстатического состояния, в которое ввергла их проповеди Когера, и вид усеянного телами поля напомнил о реальности. Воины рассыпались по равнине, чтобы грабить павших.

Когера гвардейцы препроводили на холм под имперское знамя. Алекиан отдал распоряжение: выслать из обоза прислугу и лекарей, пусть отыскивают раненных, оказывают помощь Войса не могли найти, и Алекиану пришлось отдать распоряжения лично. Затем он пожелал помолиться - как обычно, вместе с вдохновенным отцом Когером.

Император не прервал молитву даже когда на холм принесли едва живого Войса - этот прагматичнейший воин оказался вовлечен в самое яростное пекло боя, получил с полдюжины серьезных ран, и множество мелких ушибов. Он еще дышал, но лекари сомневались в благополучном исходе. Недолго бедняга Войс наслаждался громким титулом, совсем скоротечной оказалась его удача.

Алекиан, искоса глянул в бледное лицо воина и, не прерывая молитвы, качнул подбородком - унесите.

Коклос прошептал:

- Каким бы скверным маршалом ни был Войс, такого равнодушия он не заслужил... Что же, я потерял не очень надежного, зато весьма ценного союзника? Гангмар бы взял эти превратности войны, теперь придется изменить планы... и действовать скорее, иначе будет поздно!

Он обращался к себе, потому что больше поговорить карлику было не с кем, союзников у него не осталось.

***

Раненных оказалось достаточно много, а убитых - и того больше. Стремительная атака имперцев стоила войску Алекиана двух сотен латников, и почти такое же количество людей Перка было убито во время погони.

Командирам отрядов, явившихся с докладами, пришлось ждать, его величество не был склонен прерывать молитву. Так что военачальникам пришлось самостоятельно раздать распоряжения: разбить лагерь, оказывать помощь раненным, копать могилы. У них был выбор: оставаться здесь либо продолжить марш на Вейвер. Выбрали более очевидное решение.

Только теперь Коклос смог удалиться из-под имперского знамени, но сейчас подходящий момент бы упущен, исполнение плана вновь пришлось отложить. Карлик отправился к обозу и завалился спать. Он резонно предположил, что нынче больше ничего интересного не произойдет.

Молился император не меньше двух часов. Затем ему доложили, что войско остановлено. Алекиан с минуту подумал... наконец изрек:

- Нам было желательно достичь скорей города Вейвер... однако день задержки ничего не решает. Велите людям, чтобы молились Гилфингу, благодарили за ниспосланную победу, как это сделал их император... И вино. Пусть сегодня из обоза выдадут вина.

Алекиан не настолько витал в облаках, чтобы забыть: большинству воинов молитва не заметит хмеля. Он выше их, он владыка, а они - всего лишь слабые люди, обремененные недостатками.

Сантлакских дворян из местных - тех, что присоединились к армии накануне - разослали по их владениям с приказом пригнать селян. Теперь, когда Перк Первый бежал, в верности волонтеров сомневаться не приходилось, эти всегда на стороне победителя. К тому же их замки заняты имперскими гарнизонами, это весьма весомый аргумент в пользу преданности императору. Наутро армия снялась с лагеря и выступила в прежнем направлении - на Вейвер. На месте ночлега остались местные крестьяне, они рыли могилы, многие бродили между остывших костров в поисках поживы, однако ничего не сумели сыскать - имперская армия состояла из таких парней, что не оставляют за собой ничего ценного.

До Вейвера оставался дневной переход, к вечеру Алекиан собирался быть на месте. Войса везли в фургоне, его и других раненных. Тряска не шла на пользу израненному рыцарю, а лекари не решались обратиться к императору, чтобы просить остановить армию либо определить увечного на постой. Войс слишком легко сделался маршалом, теперь точно так же легко его жизнью пренебрегали. Судьба переменчива...

Коклос по-прежнему сопровождал "братца", трясся позади и уныло бурчал себе под нос, что ему прискучила война. Алекиан не обращал внимания на нытье карлика, его взор был устремлен вперед и, казалось, он снова видел дали, недоступные глазам простого смертного.

 

ГЛАВА 36 Юго-восток Ванета

Некромант был полностью поглощен тяжелой задачей - обеспечить точность маневра. Две линии мертвого войска должны были сойтись именно так, как он рассчитал, и брат маршал прилагал все силы, чтобы вышло. Големы замерли, сверкая на солнце полированными латами, и соединяющие их цепи сейчас были отлично видны - маскирующая магия, окутавшая тяжелые кованые звенья, действовала по-прежнему, однако теперь цепи покрывала кровь, между звеньев застряли обломки оружия, на них навалились тела людей и лошадей. Неутомимые каменные громады волокли этот лишний груз, не замечая, зато теперь мертвые тела и обломки оружия пометили линии, соединяющие големов. И кровь. Крови на металл нынче вылилось немало, и там, где окровавленные сегменты цепи соседствовали с не окрашенными в красное, казалось, будто кровь сочится в воздухе, и пустое пространство роняет тяжелые красные капли в истоптанную траву.

Зомби маршировали вслед за некромантом под раскатистую барабанную дробь, черные шеренги приближались с тылу к замершим гигантам, а те все медленней и слабей взмахивали оружием. Некромант заметил, что кое-кто из оглушенных имперских вояк пришел в себя, однако не отвлекался - пусть убираются, эти несколько жизней ничего не решат, потому что смерть уже сняла здесь достойную жатву. Кевгар победил. Он победил.

Кованые стальные шары в последний раз взлетели... и покатились по замле, вспахивая шипами неглубокие борозды, големы замерли. Тут же стих грохот барабанов, остановились и черные ряды зомби. Маневр был завершено.

Кевгар потянул с головы рогатый шлем, утер испарину и огляделся. Вокруг стало тихо. Стонали раненные, весело перекликались наемники из Ренприста, но эти звуки были слабыми и разрозненными - после того, как замолчали барабаны, тишина победила. И в тишине резко прозвучал крик Глоады.

Маршал обернулся - девушка, путаясь в длинном платье, бежала к нему, легко перескакивая через распростертые тела, спотыкаясь о брошенное оружие. Ящер, которго она выпустила из колючей клетки, давно отстал, и принцесса бросила цепочку, закрепленную на ошейнике животного. Дрендарг семенил за хозяйкой, останавливался над мертвецами, лизал кровь, нюхал - и спешил дальше. Горы вкусной еды ошеломили "малыша". Но Кевгар не глядел на ящера, он позабыл обо всем, Мир сошелся для него в крошечной точке - и точка бежала, размахивала тонкими руками, скользила в крови.

Болотница подскочила к жеребцу маршала, подпрыгнула - как будто знала наверняка, что ее подхватят, не дадут свалиться в окровавленную траву. И Кевгар отшвырнул шлем, обеими руками хватая драгоценную ношу. Хватая весь Мир, именно так, весь Мир заключая в объятия.

Принцесса, будто змея скользнула в медвежьи объятия некроманта, перекинула тощую ногу через седло, усаживаясь лицом к наезднику. Ее губы были холодными и влажными.

Она шмыгнула носом, утерлась и снова впилась поцелуем в губы маршала. А тот, неумело улыбаясь, осторожно прижимал девушку к тяжелым латам и боялся оцарапать стальными суставами налокотников. Он победил для нее. К Гангмару разрушение Мира, к Гангмару братство Черного Круга, наследие Проклятого Принца, к Гангмару все, лишь бы она была довольна. Лишь бы гордилась им. Кевгар желал быть достойным замечательной Глоады, для этого нужна была победа - и он победил. Для нее.

- Ты победил, - выдохнула девушка между поцелуями.

Она любила своего увальня, Мать Гунгилла свидетельница, до чего она любила величайшего победителя! Она придумала этот план для него, она придумала этот бой для него, этих големов, закутанные в магию цепи, этих бестолковых имперцев, угодивших в ловушку, этих солдат из Ренприста. Она хотела, чтобы он был счастлив, чтобы он был великим воином и победителем - и все удалось! Глоада была счастлива. Она была счастлива - потому что сделала так много для него!

***

- Мой милый, милый, великий... мой герой... мой, мой герой!.. - приговаривала Глада между поцелуями.

Вороной жеребец под тяжелой, напитанной заклинаниями, попоной, переступал копытами и косился из-под тяжелых лат, укрывающих голову. Кевгар смущался, и это нравилось болтнице. Он старался не выказывать смущения - и это тоже нравилось. Потом девушка заметила, что маршал чем-то по-настоящему озабочен.

- Что? Ты встревожен?

- Не совсем, - промямлил маршал. - Просто...

- Ну что же, мой великий, мой непобедимый?

- Я не знаю, что делать дальше, - признался Кевгар. Эти слова он проговорил совсем тихо.

Потом осторожно подцепил закованными в сталь пальцами задранный подол мешковатого платья Глоады и аккуратно поправил.

- Как это что? Прикажи разграбить имперский обоз. Наши голубчики только позволения и ждут. Это не очень-то весело, однако обоз - вот он, и с ним определенно что-нибудь нужно сделать. Что-нибудь злобное. У меня не хватает фантазии, так пусть обоз просто разграбят.

- Да, но...

- Да, да! - Глоада вывернулась в седле, упираясь кулаками в стальную грудь некроманта и проорала наемникам, которые топтались в сторонке. - Эй, бездельники! Живо за работу! Все, что в этих телегах - ваше! Пошли, пошли, уроды!

Вояки из Ренприста сперва не сообразили, что им позволено разграбить имперский обоз. Должно быть, ошалели от такой удачи. Они нынче так и не вступили в бой, вся работа была проделана без их участия. Сейчас они не решались приблизиться к мертвым солдатам, и опасливо косились на замерших големов. Получив удивительный приказ, они несмело пошли через поле, то и дело оглядываясь на странную девку.

Та заорала снова:

- Живей, лодыри, не то передумаю и велю все сжечь! Вместе с вами! А ну живей!

Солдаты заторопились, а подручные некроманта глядели им вслед и, должно быть, завидовали. Им было запрещено все низменное, но, во имя Черного Круга, им тоже хотелось грабить - просто по-человечески, без всяких высоких идей, просто грабить.

А болотница снова прижалась к тяжелым доспехам возлюбленного.

- Ну вот видишь, как все просто.

- Обоз... - буркнул Кевгар. - Обоз - ерунда. Я не знаю, как быть дальше. Мы и здесь-то победили просто... просто невероятно.

Он хотел сказать: "Просто чудом", но не стал, выразился иначе. Говоря откровенно, хотя три голема были непобедимы, остальных сегодня должны были растоптать. Что за чудная мысль - соединить големов заколдованной цепью! Но эта мысль сработала.

- У нас нет плана кампании, да и сил маловато... - это было правдой. Второй раз ловушка не сработает, а войска у некроманта не было по-прежнему. - Будь у меня хотя бы сотня кавалеристов, я отправил бы их преследовать сбежавших имперцев, и их потери были вдвое больше. А теперь...

Теперь они соберутся, снова собьются в стадо, и по-прежнему будут сильней, чем крошечное войско Кевгара - но и это он не стал говорить вслух. Он был рад, поскольку Глоада довольна, и маршалу не хотелось ничего иного.

- Словом, я не знаю, как нам быть дальше, - твердо закончил некромант.

- Ну это же проще простого! - Глоада ухмыльнулась. - Мы снова всех обманем.

Обман - это славно, это очень по-могнакски.

- Что ты имеешь в виду? Кого и как мы обманем?

- Этого старого болвана, капитана гвардии. Мы поступим не так, как он ждет.

- Откуда ты знаешь, чего он от нас ждет?

- Не знаю, зато ты знаешь. Он воин, и ты воин. Ты сам скажешь мне, какое решение он примет и чего ожидает от тебя. Давай, поставь себя на его место!

Кевгар прикинул, что должен сделать любой опытный военачальник на месте старика с бараньими глазами.

- Ну, что ж... Он должен предположить, что, раз уж мы победили, теперь вторгнемся в Ванет, войдем поглубже, станем жечь и убивать.

- А он? Чем ответит он?

- Он служит императору. Значит, он постарается занять позицию между нашим войском и столицей империи. Снова станет кружить поблизости, ждать, пока мы увязнем в какой-нибудь осаде, тогда попытается ударить. Но главные силы станет держать между нами и Ванетинией. Он, должно быть, уже ведет остатки кавалерии на запад.

Глоада осклабилась еще шире.

- Ну так вот, мы поступим наоборот. Обманем. Кстати, у меня возникло еще несколько мыслей... прежде всего, я неправильно одета! Мне нужны доспехи, как у тебя, и шлем с рогами.

- Он очень тяжел, - с нежностью возразил некромант. - Тебе не понравится таскать такую тяжесть.

Поглядел на улыбающуюся болотницу и неумело прибавил:

- Милая...

***

Некромант угадал в целом верно, однако ошибся в деталях - пока он целовался с болотницей на глазах собственного войска, ок-Линвер вовсе не собирал императорских солдат, он брел через лес во главе горстки беглецов. Выйти на дорогу они не решались, боялись кавалеристов Кевгара - на самом деле несуществующих кавалеристов. Ок-Линверу и в голову не могло прийти, что кавалерии у врага нет вовсе. Юный Изумруд совсем раскис. Долгая пешая прогулка лишила мальчишку последних сил.

Капитан бы разозлился на этого слабака, однако помнил, что обязан магу жизнью. Толстый неумеха не сбежал, как другие, а пробрался между страшных опасностей, отыскал лежащего без чувств капитана... Ок-Линвер попробовал заговорить с магом, чтоб поддержать толстяка хотя бы словом, но тот вдруг разревелся и принялся сквозь слезы твердить, что он предупреждал о наличии магии между шагающих колоссов. Он же не мог знать, какова природа этой магии, не мог предвидеть, что там - окутанные заклятиями прочности и невидимости цепи. Прочность с невидимостью - странное сочетание, никогда прежде Эрегарту подобного не встречалось...

Ок-Линвер только и смог выговорить:

- Подбери сопли, маг. Мы-то живы, так что шагай веселей! - и это вместо ободрения.

Часа два пути - и они вышли к деревне. Там было неспокойно - орали мужчины, завывали женщины, пронзительно мычала и блеяла скотина. Между домов бегали люди, высланные ок-Линвером разведчики видели конных и пеших.

- Проклятье, - высказался капитан, - они не могли поспеть сюда!

Но это были вовсе не люди некоманта - деревню грабили гевцы, те самые разбойники, которых некромант спустил с цепи по совету Глоады. Разобравшись, с кем пришлось иметь дело, ок-Линвер решил напасть на мародеров. Его люди, укрываясь в кустарнике, подобрались к околице и с криками бросились на грабителей. Те не растерялись - гевским прохвостам было не привыкать к подобным сюрпризам - и дружно бросились наутек. Захватить удалось лишь нескольких. Отбили и пару кляч - дрянные, правду сказать, лошадки, совсем никудышные. Крестьяне, спасенные от грабителей, рассказали, что через деревню проскакали воины в ярких плащах - местные вояки, которым посчастливилось удрать от некроманта. Они орали на скаку о черных всадниках и железных гигантах, о мертвых солдатах и колдовстве злобного мага из Гевы... задавили трех куриц. Тем не менее, никакие черные всадники за трусами не гнались, зато объявились разбойники.

Ок-Линвер оглядел своих людей, выбрал гвардейца, на котором был плащ почище, велел садиться в седло и скакать в Ванетинию.

- Как велите доложить, сэр? - уточнил воин. - Сказать ли, что мы разбиты?

- Нет, скажешь правду. Скажешь, было две битвы, первую мы проиграли, вторую выиграли, да местная солдатня разбежалась из страха перед некромантом и его мертвыми солдатами. Когда удастся собрать снова людей, я пришлю подробный отчет.

Эрегарт, не принимавший участия в стычке, успел отдышаться и немного пришел в себя. Он внимательно выслушал, что капитан велит передать в столицу, потом уточнил:

- Вторая битва, это та, что здесь, в этом селе?

Капитан кивнул. Эрегарт тоже кивнул. Он принимал правила игры, предложенные ок-Линвером. Поражение - вина полководца, ну и колдун тоже не без греха. Нехорошо, если так решат в столице. Ок-Линвер подумал и решил:

- Садись-ка ты на лошадь, что ли. Думал, сам верхом поеду, да уж ладно. Больно ты рыхлый, юноша, не выдержишь перехода.

Ок-Линвер собирался обойти округу и собрать людей, сколько удастся. А затем - точно, как и предполагал Кевгар, отступать перед войском некроманта, держась между врагом и Ванетинией. Его ожидал сюрприз. Трудно сказать - приятный ли.